Житие ты наше уральское, Ч.2, гл.5-6

Г Л А В А 5

«ЗОВ ПРЕДКОВ»


Что в жизни человека может быть прекрасней прикосновения к своим истокам, к своим корням?..
Понять, чей ты сын, перебрать всех предков по матушке до седьмого колена, узнать, от кого твоя дочь - есть ли более волнующие моменты в жизни?..
«Нет!»- решил Серёга. Нет - и всё! Решил - как обрезал! Он вообще бывает крут, а здесь, когда касается корней, то… Неуправляемым становиться. А это, я вам скажу, страшная штука - сто шестьдесят сантиметров упёртых амбиций! Как к ним, к этим амбициям подступиться - не знает никто!

…У Сергея это увлечение началось с домашнего задания дочки- пятиклассницы: нарисовать родословное дерево семьи. И - завлекло, затянуло, захомутало.
Начав с маленького кустика паслёна, они, роясь в домашних документах, через два часа уже дорисовались до вполне окрепшего дуба. После чего дочка устала, а Серегей всё продолжал и продолжал копаться, чихая от пыли, в стареньких потёртых пенсионных, комсомольских, коммунальных и прочих документах. Пока не отыскал:

«СПРАВКА - ПРОШЕНИЕ.

Просим оказать всякую помощь Смолиной Акулине Дмитриевне, вдове казака Смолина Фёдора Павловича, убитого в бою с врагами России, в получении дров на зиму.

Подпись (выцвела)

Печать (стёрлась)»

Он откинулся головой на спинку дивана, устало закрыл глаза.
-Так вот от кого у меня любовь к быстрой езде,- процокала мысль. – И жажда воли! (Серёжка был женат в четвёртый раз). Кровушку- то - её не обманешь!.. И прогрессом не задушишь… Степь да лошадь подо мной… Конь, вернее… Вот это - моё! И вся недолга…-
Ноздри маленького курносого носа хищно раздувались, пытаясь уловить запах полыни, кизяка и конского пота. Но пахло жареной рыбой, кошачьей лужей из угла и собственым потом.
-Нюрка!- окликнул он дочь. «Анна» в этот исторический момент как- то не глянулось ему. Захотелось по- старинному, как ему казалось – по - казачьи: «Нюрка». –Вытри вон… И приучай котёнка к горшку, в конце концов! Шо, я за вами везде должОн смотреть?!-
Опять закрыл глаза. Запел тихонько и фальшиво. «Скака-ал казак через доли - ину...». «Проскакал» мысленно по слову «казак». Туда - обратно, туда - обратно… Ты смотри! И тудыть, и сюдыть одинаково! Со смыслом слово- то!
Эх, щас бы с соплеменниками погутарить! Не всё ж на корню захирело! Должны ж остаться казаки! И Путин како - то вспоможение посулил… Живо, значит, казачество! Найдём! Пора в люди выходить! Не всё ж с этими, придурошными, знаться! Только и знают, что лясы точить! Сидишь иногда, как дурак, и понять ничего не можешь: то ли шуткуют, то ли взаправду слово «таракан» тюрского происхождения?! Балаболки! Аркаим они открыли!.. Ежели б моя машина не сломалась на том месте - вот бы вы чего открыли! Сидят, языками мелют… Нет, что бы вечное что- нибудь сладить… Седло… шашку… К посконному, к землице надо тянуться, а не … это… благами пользоваться… Зажирели же все! Никто плугом пахать не хочет! А Толстой пахал! Не хотел, а пахал! Толстой!!!
-Нюрка!- вновь окликнул дочь. – В Интернет залезь! Найди мне «казаки Южного Урала». И жрать то будем, в конце концов?-
…Бог ты мой, какой пласт неизвестного открылся ему через полчаса после минтая под майонезом! Черпать - не перечерпать! Внимать - не перевнимать! Похлеще всей истории Древнего Рима! Войны, восстания, бунты! И всегда «на стрёме»! Ежели чего, то мы завсегда здеся! Токо свистни!
Дремучий бунтарский дух Сергея зачесался где- то под левой лопаткой, схлынул во враз обмякшие ноги, пошел витать по комнате.
-Это ж… опора державы! Сарынь, ёлы - палы!.. Надо бы созвониться…-
Созвонился. И позвали его на смотрины на какой- то «круг». Во вторник, приодевшись в костюмчик четырнадцатилетней давности, он направился на Бажова - представляться.
«Круг» представлял собой вытянутое прямоугольное подвальное помещение бывшего детского сада.
У стены стоял длинный стол, за которым сидел мужской казачий люд, и, судя по гирляндному блеску начищенных медалей, весьма заслуженный. Дули чай из огромных кружек и мирно гутарили, шевеля усами и монгольскими бородёнками.
-Садись, мил человек, рассказывай,- пригласили его по ту сторону стола. – Кто ты, зачем к нам пришел, ради чего…-
Серёжка уселся на краешек стула, украдкой посматривая на станишников. Душа подсвистывала соловьём и обмякала, как губка: казачки в форме казались дюже родными, будто оттель, с лубков и гравюр прошедшей эпохи. Удивился, что много молодых: почитай, более половины.
-Идёт, значит, народ к ним, идёт,- возрадовался Сергей и начал рассказывать о себе.
Атамана особливо заинтересовала «газель».
-Значица, Рассее послужить хочешь?- спросил он, утверждая.
Серёга подтянулся на стуле, кивнул головой, аж зубы неслышно звякнули.
-Да!- выдавил он пересохшим горлом.
Из старенького бабинного «Маяка» в углу приглушенно неслось залихватское «Задремал под ольхой есаул молоденький…». Еврейско - казацкий симбиоз рвал Серёжкино сердце на части.
-Да!- твёрдо повторил он.
-Да ты сиди, сиди, голуба, в ногах правды нет.-
Сергей вновь присел на краешек стула.
-Ну, а как всё же послужить- то хочешь?- придвинулся к нему через стол атаман. От шелковистых объёмных усов приятно пахнуло первачком. Видимо, чай был не во всех самоварах. Сергей замялся, не зная, что ответить.
-Ну… куды пошлют… что надо- то и сделаем…-
-Любо!- уважительно промолвил атаман, откинулся на спинку стула, сложил руки на животе. –Гнат! Слыш - ко?- крикнул кому- то у дальнего конца. –Гнат! Подь сюды!-
Гнат, такой же дородный и ещё более колоритный, чем атаман, уселся рядом.
-Ну?-
Серый обомлел. Дважды полный Георгиевский кавалер! Рази так бывает? А? Чтоб двойной полный?..
Усиленно вспоминал: Корея, Вьетнам, Ангола, Афган, Югославия, Приднестровье, Чечня… Батя говорил: во Вьетнаме ого - го дело было! Инструктором или консультантом… Запросто! Мачете у них, кажись, в джунглях… Та же шашка, чего не инструктировать- то? И своими, поди, местными ещё награждали… ВОна сколько незнакомых медялюх!.. Глаз резал только «3 разряд парашютиста». Хотя… может, свои особенности? Может, с конём прыгали? Прыгают же с танками!?
Гнат, видя неподдельное любопытство Сергея, ласково провёл платочком по «иконостасу», высморкался.
-Чего? Интересно? Энто деда! А энто - другого деда, по матери,- гордо сказал он.
-По матери,- машинально повторил Сергей.
-Да погодь ты!- перебил атамана со- товарища. –Вот, к нам желает примкнуть… Корни ищет… Ты погутарил бы с ним… Об жизни… Вообще… Об истории… Тока… одежонку бы тебе, Серёга, справить… Не дело это: в штатском на «кругу» быть. Гнат подскажет, где подешевше приобресть. Да как переделать под себя. А сёдни ты как, на «Газели»? ДОбре! Вот тебе и испытательный срок пошел! С сёднева дня! Мы завсегда так: перво - наперво хлопца в деле смотрим! Годен - не годен… А опосля - милости просим к нам. Неделю смотреть будем! Не подкачай! Я вижу - ты наш человек! Сразу мне понравился! Погутарьте, хлопцы, погутарьте… А ты, Сергей, не тушуйся, не журись. Видишь: сижу, чай пью? И ты садись - расспрашивай! Не стесняйся, в общем…
Гнат поманил Сергея к себе, усадил рядом. Налил себе из самовара.
-Будешь чаёвничать?-
Сергей кивнул.
Гнат налил и ему. Из другого, правда, самовара.
-Ну, спрашивай.-
-Я… это… про кресты. Разить можно чужие носить? – сильно стесняясь собственной наглости спросил Серёга. – Дедовские, а ты… а вы… себе… Грех ведь…-
Гнат ничуть не удивился и не обидился.
-А чего им без дела в шкафу валяться да пылиться? Это ж слава наша, казачья! Гордость! Знаешь, как воевали? На всех страх наводили! И в Первую, и во Вторую мировую… Лава, бывало, мчится - все вороги по танкам прятались!
В 42- м случай был: успели доскакать до танков и один, самый лихой, даже дуло у пулемёта в танке погнул шашкой! Как вжарил наотмашь! Аж искры посыпались! Про то сам пулемётчик ихний вспоминал! Грит: «Ежели у них все таки бесбашенные - капут нам!» Чуешь? Вмиг боевой дух у вражин вышибали!-
Рассказ казака Сергея удивил, но не восхитил. Тот, видимо, это заметил.
-Ещё чайку? А я добавлю… Да ты напрасно кривишься,- казак понюхал бараночку. – Это ж так… эпизод… Дела- то - вот сейчас самые и начинаются! Поднять, воскресить всё! Эт те не шашкой махать! Ум надо! Вот ты хто? Нет, нет, хто ты?! А- а, не знашь!.. А я - пятый год служу! Верой и правдой!- Он поднял палец вверх. – О - о! И уже кошевой атаман!- сказал он со значением. –О- о!-
- Про форму- то… что?.. где?.. – перебил его Сергей.
-Так! Про форму… Слушай и запоминай: идёшь в «Гарнизонный» магазин… Знаешь такой? Спросишь Трофима Добряка, запомнил?-
-Уже запомнил.-
-Ты: «Вам заказ на казацку форму нужОн?»
Он:…-

…Последним, в час ночи Сергей доставил до хаты атамана. После чего ещё четыре года состоял… дослужился до подъесаула… награждён: нагайкой, сувенирной шашкой, четырьмя памятными крестами и двумя за выслугу лет, неврозом, нервным тиком… Самовольно дембельнулся в мае 2009 года и скрывался с «Газелью» от станишников, как Козлевич с «лорен- дитрих» от ксендзов.


Г л а в а 6

« М Г Н О В Е Н И Я»



. . .
-Взялись!
Толя с грузчиком подхватили мешок с мукой, бросили на тележку.
-Анатолий Григорьевич, шесть мешков на склад, остальное - в отдел!- скомандовала зам. Надежда Ивановна.
-А то я не знаю!- молча огрызнулся Толя. Кардиологические причиндалы, навешанные на груди под рубашкой, чертовски мешали работать. К тому же, часть датчиков отстали от лейкопластыря и болтались ненужной мишурой, записывая поразительные данные: объект скончался! Но «живой труп» грузил четвёртый мешок кряду вместе с немощным полупьяным грузчиком - пенсионером. И ещё успевал злиться на контингент подчинённых!
-Брошу я этот магазин к такой- то бабушке!- раздраженно думал Анатолий, поправляя мучнистыми руками под рубашкой свой «пояс шахида». – Ни поболеть, ни пожрать! Что за дела?! Сейчас обедать усядутся: «Анатолий Григорьевич, попробуйте грудинку! Анатолий Григорьевич, беляшики только- только разогрели!» Господи! Когда ж они наедятся, в конце концов?! Голимый холестерин! Ну, в грудинке, допустим, поменьше… Грудинка - ещё куда ни шло… А беляши- то?!. Хотя… если мясо постное…
-Беляши постные?- утверждающе спросил он, сгружая последний мешок.
- Постные, постные!- согласно закивала покладистая Надежда Ивановна. – Куринные! Чуть- чуть только свининки, для вкуса… Горяченькие!
Анатолий отряхнул запылённые брюки.
-Ну, куриные- то мне можно… А ты чего стоишь?- накинулся вдруг на курившего рядом грузчика. – Вези на склад!-
Тот выбросил окурок, надавил на тележку. Та - ни с места.
-Анатолий Григорьевич, мойте пока руки. Сейчас сядем.
Надежда Ивановна схватила тележку за ручку и играючи покатила её на склад вместе с мешками и грузчиком.

…Ленка, жена, позвонила на шестом беляше.
-Да,- невнятно, набитым ртом, промямлин Анатолий.
-Толя, я сегодня допоздна задержусь. Сама приеду. Ты мне, когда домой придёшь, найди, пожалуйста, свидетельство о браке, а то я забуду… В бухгалтерию зачем- то понадобилось…
-Моё или твоё?
-Чего «твоё»?
-Свидетельство!
Ленка помолчала, сказала: «Дурак!» и отключилась.
-Нет, ну чего я такого сказал?!- Толя с горя принялся за седьмой, неучтённый пирожок, запивая его кефирчиком.
Женщины ласково и умилённо смотрели на директора, будто кормилицы на барчука или поварихи из пионерлагеря на любимых внуков.



. . .


-Подожди, я поправлю.
Сергей вытянул худющую шею, и жена поправила галстук.
-Всё?
-Всё. Теперь ровно. Иди.
По пути глянул на себя в трюмо, причесался. Понравился себе и вышел в двери.
Жена посмотрела в окно на ладную юношескую фигуру мужу, облаченную в пиджак, спортивные брюки и кроссовки - и порадовалась своей женской доле: обувь начищена, пиджак отглажен, трико - без единой пылинки. Серёжка был мастером на все руки.
Присела за приготовленный мужем завтрак - и снова поблагодарила судьбу. Со стен на неё благосклонно взирали увеличенные фотопортреты казацких предков Сергея с лихо подкрученными усами.
Сергей вышел на перекрёсток Тухачевского и Барбюса. Напарник уже ждал. «Маршрутная» Газель с яркой красочной надписью «Казак уральский» по борту сверкала утренним послепомоечным глянцем.
Поздоровались. Закурили.
-Вечером к Степанычу поеду. Пусть другую картину рисует,- заявил вдруг Сергей.
-Давно пора,- согласился напарник. – А то не поймёшь: то ли водяру перевозим, то ли людей. А чего хочешь рисовать? Может, волчару? Я видел у одного - красиво!
-Вы как сговорились!- Сергей с подозрением посмотрел на того. – Степаныч Плюма предлагает. Или Рику… И ты туда же: волчару!
-Ну, смотри сам. Машина твоя… Подбросишь до дома?
-А когда я тебя не подбрасывал?- Сергей уже возился с водительским местом: на кресло подложил жесткую высокую подушку, а на педали - толстенные накладки. Сел, примерился. Всё путём: и ноги достают, и из - за панели обзор виден.
-Серый, а на фига ты галстук таскаешь? Не идёт тебе… Ты в нём, как… на суд Линча будто попёрся!- пошутил напарник, усаживаясь рядом.
Сергей посмотрел на него серьёзными серыми глазами.
-Пешком давно не ходил?- Включил зажигание.
-Галстук- то парадную форму предусматривает. Цивильную. А ты в трико и в кроссовках…- не унимался напарник.
-Меня население наблюдает исключительно выше пояса. А выше пояса я соответствую. Не чета тебе, босяку. Позоришь машину. Выгоню я тебя. Возьму кого- нибудь другого. Интеллигентного и цивильного. Без придури.
Напарник, младщий брат жены, сидел рядом и подсмеивался.


. . .


То, что творилось вокруг, радовало глаз и душу делового человека.
Звонили одновременно два телефона. Срекотал допотопный факс, выдавая на - гора информацию. Зам, сидящий за соседним столом, разговаривал с клиентом, впаривая какую- то лежалую продукцию. Напротив, на расшатанном стуле развалился пришедший в гости Володька.
Периодически подходили то кладовщики, то секретарь, то из бухгалтерии. И всем Санька был нужен, всем необходим! Как червячок на рыбалке! Как лопушок в пустыне! Как черемичная вода при педикулёзе!
В довершении всего острый нюх бывшего радиста уже ублажали стелющиеся по коридору запахи готовящегося обеда.
-Саша, я платёжку на «Снабсбыт» отправлю. Посмотри. Там на четыреста тысяч.- Сергей, зам по работе, протянул ему платёжку. Александр внимательно прочитал, вернул назад, благосклонно кивнул:
-Отправляй.
Факс замолчал. Саша оторвал напечатаное и, как Свердлов на телеграфе, вчитался, разворачивая длиннющий рулон. Дочитал, тяжело вздохнул, смял присланое и отправил в корзину для бумаг.
Да - а, мало кто из однокашников по Херсонской мореходной бурсе мог бы сейчас признать в этом солидном стокилограммовом монументе стройного энергичного девяностокилограммового Сашку Жедяева. Жизнь - вийзажистка хищно, по - зверевски потирала руки, предвидя непочатый край для фантазий. Добавила к килограммам немногословность, значительность, мешки под глазами. И всё это за счет потери волосяного покрова на голове и неуёмной когда- то тяги к чтению. Что- то втянула. Что- то выперла. Повышенное давление и утреннюю послепраздничную дрожь в руках компенсировала философским складом ума и фартом в дурацкой игре преферанс. Постаралась, зараза, надо сказать, на славу!
-Жень, чего тебе?
Евгения, кладовщица, вернее - логистичка, в обнимку с каким- то ротором - статором кренилась от тяжести вправо.
-Александр Анатольевич! «Газпром» просит КЛЩЧ- ВЧД- РТС- МУ- 249 дробь 8, артикул 19 В, а у нас только КЛЩЧ- ВЧД- РТС- МУ- 249 дробь 8, артикул 19 В со штрихом. Что делать будем?
Два высших образования и немерянное потребление кумыса в бытность её верноподданной Назарбаева Нурсултана Абашевича приучили Евгению к точности и лаконичности.
-Жень, ну что вам всем разжевывать надо!?- радостно забрюзжал Александр. – Ну, хоть что- нибудь без меня сделать можете? Мне сейчас суп дегустировать, а ты!.. Неси на дальний склад! Пусть Пашка штрих замажет. Или сотрёт, я не знаю… А ещё лучше - просто поменяйте табличку! Не придерутся!
-А зачем на склад тащить?- Женьку под тяжестью клонило всё больше и больше. – Пусть табличку сюда принесёт в обед, я перевешаю.
-Вот! Можешь же мыслить!
Евгения покраснела и кособоко потупилась.
-Всё! Иди, иди! Видишь, я занят.
Женя развернулась с деталюшкой по какой- то замысловатой, в пол - кабинета дуге и вышла, едва вписавшись в дверной проём.
-Ох, молодец! Ох, умница!- похвалился Александр, когда та скрылась из виду. Прям как граф Шереметьев собственным театром.
-Главное - выносливая!- опасливо посмотрел ей вслед Володька.
-А у тебя- то чего?!
Напротив Жедяева стоял водитель и протягивал список продуктов для кухни на следующую неделю. Александр принял петицию, вчитался.
-Сергей,- не отрываясь от списка спросил он. – Отправил платёжку в «Снабсбыт»?
-Отправил.
-А это что у тебя?- Александр поднял глаза на водителя. - На «Металлобазе» хлеб по 15,1, а у тебя- 15,8! И вермишель по 26! Чем тебе развесная, по 22 хуже?!
-Да я, что ли, этот список составляю? Повариха! Да и эта, развесная… Вы её пробовали? Она же раскисает!
-Я- то пробовал!.. Я ещё не такое пробовал!- строго выговаривал Александр подчинённому, наставляя на путь истинный.
Володька с наслаждением внимал этим разговорам и вспомнил: действительно! И не такое ещё пробовал!
Наталия, как обычно, уехала в отпуск, тогда ещё НА Украину.
Детишки - дошколята чинно восседают за столом с отцом Александром и шестой день подряд безмолвно, но с наслаждением ужинают редечкой с луком, подсолнечным маслом и черным хлебом. Причём, в отличие от отца, запивающего этот деликатес сорокоградусной, едят всухомятку. Так как даже Александр своим громадьём ума понимал: молоко ребятишкам здесь неуместно! Как и сорокаградусная. А про чай как- то забывалось. Благо, что неподалёку жила бабушка, и внуки остались живы и здоровы. Только поджары и подвижны.
-…так что не надо в с ё брать на Потребительском рынке! Надо брать, где дешевле! Тем более, что всё по пути! Копейка рупь бережет! Рупь два бережет! Два рупь берегут червонец! Червонец бережет сотню!..
-Исаак родил Ньютона… Прекращай! Идём курить!- перебил его Вовка. За последние десять минут он понял, что в долг у Сашки сегодня не перехватить. Сотрудники бы сыты остались.
Саня замолчал.
-Иди.- Отпустил милостливо водителя. Отодвинулся с креслом от стола, что бы иметь возможность встать. Нет, чуть- чуть не хватило. Ещё отодвинулся. Встал. Пошел вслед за Вовкой, прикидывая на ходу, сколько этому попрашайке можно дать, чтоб и он не обиделся, и чтоб на пшено с горохом хватило. На всю эту ораву бездельников. На всю неделю. И по пути обрадовано вспомнил: Великий пост наступает! Слава тебе, Господи! Тогда этому лишенцу можно и поболее дать… Сколь я там на горох откладывал?..


. . .


Веселье было в самом разгаре. Запах дорогого парфюма, вспотевших тел, пыли и закусок тугой массой висел в июльском воздухе ресторана. Подвыпивший народ был весел и счастлив. Корпоратив удавался на славу. Ди - джей с тамадой создали нужный антураж и держали его на должном уровне. Впрочем, после официальной части народ и сам не давал себе унывать. Особенно выделялись наша Ленка и какой - то, тоже уже недоступный хип - хопу начальник отдела по связям с общественностью. Общественность его сейчас не интересовала. Интересовала Ленка, румяная от танцев, со взором горящим.
Муж её, тихий и скромный Анатолий, восседал в это время за столом с Володькиной супружницей Надеждой и вкушал расставленые изысканные японские явства. Дурацкие столовые нун - чаки никак не складывались в огромных Толиных пальцах в нужную комбинацию для захвата креветок и прочей морской капусты. Но Толя мечтал дожить до возраста среднестатистического японца и посему очень старался. И если с морепродуктами дело ещё двигалось (Толя не столько захватывал их, сколько накаливал на палочки, косясь по сторонам), то вот с рисом была беда. Общение с рисом требовало терпения и тренировки. Отвлекаться на танцы, Ленку и остальное второстепенное было некогда. Сидевшая рядом Надежда откровенно скучала.
Её доморощенный «Дуров» остался с Рикой дома и занимался чисткой привезённых с рыбалки карасей. На предложение «хотя бы раз выйти с ней по - человечески в люди» усмехнулся, оглядел скептически её наряд и произнёс:
-Я сегодня не в форме. Кулончик поправь. Очень вызывающий. Тебе идёт...» - и принялся за рыбу.
-Толя, пойдём, потанцуем,- предложила она взмокшему над рисом соседу.
-Сейчас, Надь… Выпьем - и пойдём. Вот интересно, здесь только японская кухня или что- нибудь человеческое подадут?
Пригубил уже охлаждёное саке. Скривился. Снова пригубил. Снова скривился. И снова пригубил. Поставил пустой бокал и обратил, наконец- то, внимание на танцующих.
-Хорошо, черти, выплясывают!- кивнул он на Ленку с напарником. –Моя- то, моя- то… Хоть от души навеселится…-
-Пойдём, Толя, пойдём,- тащила его в круг Надежда.
Затанцевали. Ленка, бывшая танцовщица четэзовских «Самоцветов» показывала мастер- класс. Молодёжь и остальной сотово - корпоративный контингент тянулись следом, но куда им было до отставной профессионалки! И лишь «связист» с общественностью со старанием ребёнка повторял все Ленкины па и прочие де- де. Это было так смешно, интересно и заразительно, что все припустились следом за ними.
И лишь Надежда, чисто по женской дружбе, спросила, перекрикивая громкую музыку, у «связиста»:
-А вы с мужем Елены Петровны знакомы?
Тот посреди танца встал, как поплавок в колодце. Муж у такой женщины, как Елена Петровна, не предусматривался вообще. Какой такой муж? Полчаса к ней никто не походил, а здесь - муж!? Надежда кивнула на Анатолия, опять стремящегося к столу: официанты начали разносить что- то объёмное и горячее, не похожее на рис.
«Связист» засеменил следом.
-Здравствуйте!- радушно и сердечно начал он. – Извините, нас не представили! Мне сказали - вы муж Елены Петровны!
Анатолий уже повязал салфетку на шею и сглатывал слюну, пялясь на блюдо с горячим. Вилка - в левой руке, нож - в правой. Недовольно покосился на говоруна, кивнул головой.
-Директор гипермаркета номер 47 Анатолий Григорьевич.
-Понимаете, здесь неувязочка вышла… Мне только сейчас сказали… Елена Петровна даже не предупредила! Спасибо Надежде Борисовне, прояснила ситуацию… Если бы я знал!.. Разве ж я позволил себе?! Да ни на минуту!..- с пиететом продолжал «связист».
Толя внимательно наблюдал за официантом, разделывающим мясо. Или рыбу. У японцев не поймёшь. Но порция ему понравилась. А этот, говорливый, мешал.
-Да шутит Надежда Борисовна! Сестра она мне, сестра! Идите, танцуйте!- отмахнулся он от него и принял от официанта свою долю дымящегося и вкуснопахнущего. И ещё подумал мельком: - Лишь бы не фугу!
А счастливая и радостная спина «связиста» уже ввинчивалась в толпу танцующих вокруг Елены Петровны.
А блюдо всё- таки больше напоминало рыбу.


. . .


-Ниночка, а вы нам не сделаете по чашечке кофе?- попросил Аркадий секретаря.
-Сейчас, Аркадий Осипович, минутку.-
Секретарь вышла в соседнее помещение. Аркадий не отрывал глаз от бумаг, вчитываясь в каждое слово. Слова были на древнехалдейском и требовали усидчивости и внимательности.
Вошла секретарь, поставила чашки на край стола, заваленный манускриптами, присела рядом.
-Угощайтесь.
Аркадий вздохнул, сдвинул аккуратно бумаги в сторону и расслабился. Рассеяно помешал ложечкой, оглядел кабинет.
Челябинский филиал НИИАЭП, директором которого он являлся, явно не шиковал. Кабинет директора располагался в съёмной однокомнатной квартире, приёмная секретаря – на кухне, которая заодно выполняла и роль кухни, как таковой. Директорские «хоромы» битком заставлены стеллажами с папками, книгами, журналами и прочей макулатурой. Единственный стол отведен для телефона, компьютора и опять же бумаг. И двух чашек с кофе.
Штат тоже старались не раздувать. Есть директор с секретарём – ну, и хватит! Не баре! Прибраться да съездить на своей машине по делам – как- нибудь уж сами, без личных водителей и полотёров, да, Ниночка?
-Уютненько здесь у нас, - Аркадий с наслаждением втянул пыльный воздух древности и кофе. Отпил глоток и сморщился. – Без сахара, что ли?
-Аркадий Осипович, побойтесь Бога! Третий месяц зарплату не платите! Откуда деньги на сахар? – обиделась Нина, бывшая со - курсница Аркадия, поджала губы.
-Серьёзно?- изумился тот. – Вот времечко летит! Так это… звонить надо в Москву! Может, забыли там?..
-У нас телефон за неуплату отключили! – напомнила она.
-Ну, ты смотри! То – то я звоню из Уфы – и не гу - гу! Грешным делом подумал, что вы приболели! Или уволились!
-Аркадий, месяц целый уже отключено!
-Вот это да! – восхитился Аркадий. – А как же мы работаем?!
-А мы «работаем»? – настороженно спросила Нина.
-Конечно! Конечно! Посмотри, какие залежи собраны! – кивнул он на стеллажи. – А в компьютор сколько забито?! Работаем, и очень даже! Кстати, сколько сейчас? О – о, второй уже!.. Мне к трём на лекцию в ЧГПУ! - Он зашарил по карманам, достал смятые деньги вперемешку с какими – то квитанциями, чеками и записочками. – Нин, давай ополовиним. Помолчи! Мне сегодня за лекции заплатят! Зарплата из Москвы придёт - отдашь! И не дай Бог забудешь!
Как Паниковский, старательно рассортировал деньги. Половину, смяв, опять засунул обратно в карман. Залпом допил кофе.
-Всё, Нин, побежал! Завтра в девять буду! Выше нос! «Спартак»- чемпион! ЦСКА- конюшня! Подготовь мне подборку по криптограммам в Брединском районе за 16 - 17 век. Сколько сможешь… Всё, пока!
Стукнула тяжелая бронированная дверь.
Нина тяжело вздохнула. Пересчитала деньги, положила их в сумочку. Достала со стеллажа с обозначением «ШУМЕРЫ» майонезную баночку с сахаром, подсластила. С другого, под названием «ХИМЕРЫ» - вазочку с пятью овсяными печенюшками. В дальнем углу, с третьего стеллажа сняла толстую папку, озаглавленную «Бредни. Слухи. Домыслы», раскрыла на столе, и, с трудом кусая месячное печенье, углубилась в чтение.






. . .



-Я включаю?
-Я те включу! – Степаныч склонился над станиной и внимательно рассматривал нагороженную мужиками конструкцию. – «Включалки» до Шагола полетят! Кто мастерил сию хренотень, синьоры?
Мужики стояли поодаль и молчали, будто не знали ни русского, ни итальянского.
-Само, значит, нагородилось… А ежели по всей мастерской разлетелось бы? Точно кого- нибудь прибило! Почему ни крепежа, ни струпцин? Руками уж тогда держали б!
-На Новый год держали,- угрюмо ответил бригадир. – Кешка до сих пор на больничном с рукой.
-Вот и я о том же… По - человечески крепить надо! Или альтернативу искать!
-Чего? - Бригадир не понял, оглянулся на остальных.
-Штопор! То бишь: альтернатива!
Степаныч извлёк из кармана нож со штопором. Снял со сверлильного станка опутанное проволокой «Мартини» со слегка искуроченной отвёртками пробкой и открыл бутылку.
-А победитовое сверло зачем в станок зажали? Обыкновенное с пробкой не справится?
Мужики молчали.
-Ладно, где остальные бутылки? Тащите, а то бухгалтерия уже стол накрыла, нас дожидаются. Не будем женщинам праздник задерживать. А на станке сейчас молочный коктейль забабахаем! Я венчик принёс, как раз под наш патрон подходит! Убери трехлитровку! Кострюльку давай. Славка, цветы купил? Ну, что, идём? Да вы хоть руки вымойти, шаромыги! Как- никак, Восьмое Марта!
Умытыми каликами потянулись в бухгалтерию. Последним, с подарками на тележке, шествовал бригадир Слава. Подарки представляли собой искусстно выточенные пары: литровый жбанчик с резным верблюдом на откидной крышке и объёмное, на ножке, блюдо под фрукты и зелень. На каждом из блюд - по паре задорных чуриловских огурчиков в пупырышках.
Бригада вошла в праздничный кабинет, чинно расселась за столы. Трое гавриков (в недалёкую бытность - «Черные дачники») стеснительно прятали чистые ручёнки меж колен и искоса посматривали на женщин. Двухразовые зарплатные контакты в месяц сблизить их для душевного разговора не могли. Это Степаныч понимал. Но и тостоваться им на брудершафт пока советовать не спешил. Не время пока. Ничего, посидим, разговоримся… Тем более, что совершенствовать русский язык требовалось всей бригаде: и грузину Сергею, и туркмену Славе, и казаху Диме. Ежели люди хорошие (а за своих архаровцев он был уверен!), то и контакт найдётся, и посидим душевно.
Включили приглушенно музыку, разлили в бокалы, разложили снедь по тарелкам. Ждали директора. Звонил, обещался быть с минуты на минуту.
Наконец, из мастерской послышался грохот ангарных ворот, и вбежал растрёпанный и запыхавшийся Лёшка Мамлин. В таком состоянии он мало походил на директора столярной фирмы, но его все же узнали.
-Товарищи! Дико извиняюсь! Бешеная пробка на Ленинградском мосту! Кое- как выбрался! Миль пардон!
Главбух, секретарь и уборщица благосклонно кивали ему головами, прощая мелкий конфуз и запачканные туфли.
Лёшка втиснулся во главу стола. По правую руку - Степаныч с бригадой, по левую- женский контингент фирмы.
-Купил?- шепотом поинтересовался Степаныч.
-Еле успел! Там дурдом творится! Все к прекрасному потянулись под праздник!
-Где оставил?
-За дверью сразу… Не стал сюда заносить. С Серёжкой договорился: вечером всех на своей маршрутке развезёт.
-Ну, чего тогда тянуть? Поздравляй!
Лёшка поднялся.
-Милые наши женщины! Я, как Степаныч, говорить не умею… Но люблю вас, честное слово, не меньше! Мы здесь, вот, посовещались и решили подарить вам, что, может, и не купите себе никогда! Но каждая из вас хоть раз, но заикалась об э т о м! Так что, с праздником вас и осуществлением мечтов! Слав, заноси по одному! Дим, помоги ему!
Мужики втащили столитровый аквариум с рыбками и растениями. Марь Иванна, главбух, ахнула и бросилась Лёшке на шею, расцеловала.
-Гы, гы,- прыснула бригада в чистые кулачки.
А Лёшка, счастливый до «не могу», отчаянно махнул рукой:
-Следующий!
Клетка с белоснежным котёнком впечатлила не меньше. Татьяна, студентка, протеже Аркаши, подрабатывающая у них уборщицей, повисла на другом плече Алексея. Лёшка млел и таял.
-Третью давай!
-Теретью, теретью,- согласились мужики.
Но третья, пустая, с пеньками и ветками, впечатления не произвела. Пока Степаныч не поднёс к ней яркий гастук Алексея. Один из пеньков очень похоже окрасился в такие же безыскусные и пошловатые цвета.
-Хамелеон!!!- взвизгнула секретарь Ксения, по совместительству - родная племянница Степаныча.
Женщины облепили директора.
Степаныч поднял рюмку.
-Ну, мужики! Не будем им мешать! Слав, уберешь потом котёнка подальше от живности. А то травмирует психику попусту…
-Попуста, попуста,- кивала согласно бригада.
…Когда спустя полчаса Слава подошел к клетке, то котёнок сладко и сыто дремал средь кружочков колбасы и кусочков мяса.


. . .


-Валь, ты чего такая расстроенная?- Степаныч участливо заглянул ей в глаза.
Валентина отмахнулась от него рукой и продолжила сосредоточенно щелкать присланные кем- то из друзей кедровые орешки.
-Ну, я же вижу: расстроена! И не ешь ничего, кроме второго. Что случилось?
-Слушай, уйди от меня, а?! Всё - равно помочь не сможешь! Уйди!
Степаныч подхватил под- мышки Сашку с Плюмом, вышел. Положил на диван в своей комнате.
-Ну?! Из вАс кто напортачил? – строго спросил младую поросль.
Те, слегка покачиваясь на неокрепших четвереньках, разинув рты внимали деду. Затем, устав, как- то синхронно завалились на бока. Забарахтались, силясь подняться, но только мешали друг другу.
-Господи, как дети малые! Тоже мне: будущие защитники Отечества…
Степаныч рассадил их по краям дивана.
-Так значит - это не вы бабушку довели?
Плюм зачесал ухо задней лапой. Сашка сконцетрировался на этой лапе. Деда проигнорировали.
-Ладно. Сам разберусь…
На всякий случай спустил парочку на ковровый пол, набросал игрушек и вновь пошел к жене.
Гора скорлупок перед Валентиной росла не по дням, а по минутам.
-Валь, ну расскажи! Легче станет. Покайся!
Полотенце свистнуло у плеча.
-Я же вправду помочь хочу!- Николай на всякий случай отошел подальше.
-Ну, хорошо…- Валентина развернулась к нему. – Директор лишил меня премии.
-А за что, позвольте вас спросить, сударыня?
-Позволяю. Ученик моего класса на прошлой неделе сорвал два урока первой смены. У всей школы.
Степаныч обомлел.
-Даже у меня никогда такого не получалось! Хотя… тогда не минировали… Он что, заминировал что- нибудь? Или заложников взял?
-Типун тебе на язык!- голос Валентины прозвучал строго и серьёзно. Степаныч понял: типун с таким тоном ему обеспечен.
-Он гарцевал на лошади по периметру всей школы весь первый и второй уроки.
-Чего так долго?
-Он медленно гарцевал. А перед окнами 9- го «Б»- целых тридцать минут! У него там пассия.
-Тогда почему так мало?
-Надо было кормить лошадь. У неё распорядок.
-Уважаю!- Степаныч искренне восхитился. – Так! А ты при чём? Ты - не пассия. Гарцевала не ты. И кормили после- не тебя…
-Понимаешь, зажатый, стеснительный парнишка… Как зверёк в клетке… Но умница!... Лучше по биологии у меня никого не было! А здесь случайно узнаю, что в школу верховой езды ходит. Ну, и решила немного расшевелить его, растормошить при коллективе. Ты бы, говорю, хоть бы раз показал, как на лошади скакать надо. Я же думала: поедем все на ипподром или куда там… А он уже под утро - у школы! И всю эту «выездку» показывает! От окон никого не оттащить!
А меня на перемене «оттащили» к директору «на ковёр». Не будешь же парня винить. Сказала, что по моей просьбе. Ну, и… «за срыв учебного процесса»… Плакала моя новая блузка… Дура старая!
-Ну почему - старая…- задумчиво произнёс Степаныч. Опять еле увернулся от полотенца. – Просто неправильно сформулировала просьбу. Или приказ… что там у вас, у учителей? «Казнить нельзя…» Но парнишка - то каков!? И дама, наверное, довольна, и лошадь… А класс- то как, правильно воспринял?
-Ещё бы неправильно! У Вали Алышевой свинка морская, оказывается, есть! А у Оли Полевой - настоящая гадюка в аквариуме живёт! Я боюсь - как бы сейчас укушеные в школе не появились! Медсестру предупредила, та уже противозмеиную сыворотку заказала.
-Я тебя про парня спрашиваю!
-А парнишка сейчас «на коне», кружок джигитовки надумал организовать - полкласса записалось. С ним- то всё в порядке…
-Ну, и хорошо… И брось заморачиваться, можно подумать - блузок ни разу не носила! Ты лучше парнишку этого в гости к нам пригласи. Чудо, а не поступки! В его возрасте мне далеко до него было.
Из комнаты Степаныча послышался плач и скулёж. Рысью бросились на шум.
Посреди комнаты, ноя каждый на свой лад, сидели Сашка и Плюм и за разные лапы тянули к себе плюшевого мишку. Голова и хвост мишки уже были оторваны.
-На кого ставишь?- тихо спросил Степаныч, обнял жену сзади и поцеловал в затылок. Седеющая Валюхина прядка приятно щекотала щеку.
Она прижалась к нему спиной.
-На Бразилию,- сказала тихо она. – Они чемпионами будут.
И оба счастливо засмеялись.
Возня в центре ковра прекратилась. Внучата, зажав оторванные медвежьи лапы, заворожено смотрели на заразительно хохочящее поколение «десятников».