Нитик, Сытик и витающие мысли

В кабинете биологии сидит Нитик. Сам на столе, ноги – на стуле, справа – заспиртованная лягушка, слева – скелет Бемз. Все: лягушка, Бемз и Нитик держат под наблюдением мокрую тряпку, прилипшую к доске. Вот тряпка падает. Нитик подбирает ее, устраивается на прежнем месте и бросает вновь. Тряпка опять прилипает к доске, удерживается какое-то время, и падает. Вся доска в мокрых пятнах.
Заходит Сытик. Вникнув в обстановку, спрашивает:
– Бредовая идея?
– Рефлекс! – деловито отвечает Нитик и, бросая тряпку, командует: Считай!
Тряпка падает на счете двенадцать. Сытик поднимает ее двумя пальцами и рассматривает. Края тряпки обвисают, и, кажется, что в руках неведомая зверушка. Сытик отпускает тряпку. Она падает, и кажется, что на полу другая зверушка. Сытик оглядывает тряпку, заспиртованную лягушку, Бемза. Потом спрашивает:
– Значит, рефлекс?
– Рефлекс, – подтверждает Нитик.
– Значит, у тряпки? – выпытывает Сытик.
– У тряпки, – упорствует брат.
Оба опять обращают взоры на тряпку, и кажется им опять, что это неведомая зверушка. Но не та, что прежде, и не та, что до того, что прежде. Потом, не отводя взгляда от тряпки, Сытик говорит, спрашивая и утверждая одновременно:
– Ведь тряпка – это физика?
– Физика!
– В физике нет рефлексов? А?..
– А мозг? – отвечает Нитик вопросом на вопрос. – Как же в физике без мозга?
Он постучал себя по виску и, расправив тряпку на черепе Бемза, сказал:
– Решил установить, буду ли я счастлив от того, что ставлю опыты.
– Ты как Булкин, – удивляется Сытик.
– А что опять с Булкиным? – спрашивает Нитик. (На самом деле фамилия восьмиклассника - Баранкин. Какое-то время его звали Бубликов, но потом твердо остановились на Булкине.)
– Забил гол десятому!
– Быть не может! – не сдерживает восхищения Нитик. – У него что, крылья выросли…
Сборная десятого – непревзойдённая в лицее, и Нитик ярко представляет себе Булкина с крыльями, забивающего гол. Летающий Булкин похож одновременно на Карлсона и сверхсовременный самолет, ибо, несмотря на солнечную округлость, восьмиклассник обладает ярко выраженным инженерным мышлением.
– Может быть, и крылья. Но сначала он тоже рефлекс вырабатывал…
– Значит, Булкин тоже? – прерывает Нитик, у которого между другими мыслями, как мышка, быстро-быстро мелькнула мысль о приоритете.
– У англичанки, знаешь, дочка выросла, – издалека начинает Сытик.
– Ну! – поторапливает Нитик.
– Вот и принесла распашонку...
– Кто принес? Дочка? – переспрашивает Нитик, в котором подчас не к месту просыпается чуткость к родной речи.
– Англичанка, - поправляется Сытик. - Англичанка принесла дочкину распашонку. Ей и доску моют.
– Дочкой?
– Не дочкой, а распашонкой. Там и рукава… представляешь, что может изобразиться?..
И Сытик жестами изображает распластанную на полу мокрую распашонку. Нитик рассматривает свою тряпку, которую просто-напросто выдал завхоз, и, скрутив ее, повязывает, как фенечку, на запястье Бемзу. Спрашивает как бы ненароком, выработал ли Булкин рефлекс.
Оказалось вот что: распашонка, у которой Булкин вырабатывал рефлекс, с каждым разом удерживалась на доске всё дольше. Булкин получил огромный заряд энергии и забил гол десятому. А Смолин уже застолбил приоритет Булкина и по рефлексам у тряпки, и по всплеску энергии.
– Но откуда? – воскликнул Нитик. – Каким образом?
Близнецы глубоко задумываются, откуда и каким образом, одна и та же мысль могла прийти в разные головы. Потом восклицают в один голос:
– Витающие мысли!
Многие в лицее знают, что вдруг наступают такие моменты, когда мысли не удерживаются в головах и витают в лицейской атмосфере. И особенно когда соревнования по футболу.
Потом Нитик снимает с руки Бемза свою тряпку и, бросая, разъясняет Сытику:
– Булкин это Булкин, а я это я! И определить надо, буду ли счастлив я, занимаясь наукой?