SIGROMPISM-9

ХХХХХ





















ЗЕКАМЕРОН 9






















ИСТОРИЯ АНТРОПОГЕНЕТИКИ ПОСЛЕ 1900 ГОДА
( ОБЩИЕ ЗАМЕЧАНИЯ )

























Хронологическим началом истории АГ, как правило без исключений, считается 1900 год. Я уже отмечал отчасти, что такое мнение, однако, довольно условно, и далеко не полнос тью соответствует исторической правде-матке.Однако логи ка данного параграфа построена все же по *логике* истории хаос-террора общей генетики и даже ее пе риодизации. Для этого имеются серьезные и даже важные причины.
Во-первых,- контекст и традиция имеющегося философс кого и особенно методологического анализа становления об щей генетики, от которого трудно отгородиться на данном эта пе и в АГ. Во-вторых,- закономерная взаимосвязь и зави симость становления АГ этого периода и общей генетики.

Это требует исследовать данные процессы тоже в их взаи мозависимости, тем самым выявляя и главное,- исторические предпосылки осознания АГ собственного биосоциального ста туса. В-третьих, имеющиеся /немногочисленные, однако/ попытки историко-научного анализа АГ, как правило, тес нейшим образом вплетены в историю общей генетики.

ХХХ
Поэтому основная методологическая доминанта становления АГ,- ее биосоциально-цивилизационн ый именно статус, роль ее в БСС и БСЗ,- наиболее ярко обнаруживаются именно в анализе созревания фундаментального общегенетического познания и постепенного /и относительного/ обособления АГ в этом процессе.
Хотя изначальная гипотеза в историко-научном исследова нии играет довольно-таки своеобразную роль,- требует стро гой дисциплины и корректности в ее согласовании с налич ным историческим материалом /эмпирией/,- она в некоторых случаях является все же остро необходимой. Это особенно касается тех случаев, когда традиция историзации конкретной науки отсутствует /или же весьма небогата оная/, когда в ней преобладает только сугубо эмпирические схемы, или же сугу бо плоско-эволюционистский подход, и пр.Именно такая ситу ация сложилась ныне в АГ, и с этим при ходится считаться самым серьезным образом.

Поэтому изначальная методологическая гипотеза Гума ники в виде биосоциального (= софигенически-циви лизационного) подхода к АГ служит ориентиром и для самого исторического подхода, направляя его на выясне ние трендов хаоса исторического движения мысли к адек ватному постижению предмета познания и его специфики в АГ.
Разумеется, данная гипотеза будет эффективно работать в соответствии с исторической правдой только в случае мето дологически корректного ее применения. И хотя сама история АГ еще только будет написана достаточно всеобьемлючи ее же представителями /и в недалеком, видимо, времени/,- пред лагаемая мною система отсчета в свете уже сказанного, наде юсь, не будет все же отброшена, а станет еще более консо лидированной и надежной.

ХХХХХ
Новые времена в стиле мышления АГ, ее саморефлексии связаны именно с осознанием ее представителями специфич ности предмета исследования их науки. Качественное и вместе с тем относительное отличие его от предмета общей генетики,- в качестве регулятивного принципа,- осознавалось представителями АГ, однако, далеко и вовсе не сразу.Более того, и сегодня еще такое осознание во многом как бы стихий но, а само понятие биосоциального,- т.е., человеческого, ЦИ ВИЛИЗАЦИОННОГО,- ее статуса вовсе еще не повсеместно принято.
В качестве важного сдвига в этом именно направлении следует, видимо, признать 1-ый международный конгресс по генетике человека, состоявшийся лишь в 1956 году в Копенга гене /см напр., 169/. Кстати, необходимо обратить особое внимание именно на дату этого конгресса. Уже несколько раз отмеченная мною тенденция становления АГ теоретическим знанием, выраженная в хроническом ее отставании, наглядно фиксируется и в этом аспекте. Даже конгрессы по общей гене тике и АГ - не совпадают в разительной просто степени.

Об особенностях антропогенетического исследования иногда пишут, но в довольно аморфном, методологически не строгом виде, без вскрытия сущности и содержания той самой цивилизационной специфичности ее предмета, каковым яв ляется наследственность и изменчивость биосоциа льного именно и только человека. Как правило, такая аморфность обусловлена или полным отсутствием, иль слабой постановкой главного методологического вопроса АГ - БСП. И особенно этим грешили марксисты-ленинцы в последние предсмертные годы свои.

Осознание самого биосоциального статуса АГ зависит поэтому не только от ее теоретической зрелости, не только от ее собственных аспираций к родам софигеники, но и в очень большой мере - от понимания самых цивили зационных выходов этого вида знания в социум, и даже самоцельности его в плане главнейшем – ГИ.

Основная закономерность в хаосе предысторической АГ- существенное отставание ее от развития общегенетического знания - весьма недвусмысленно выражена и в ее истории после 1900 года. По словам А. Шейнфельда /169/, К. Штерна /174, 296/ и других исследователей истории АГ /176,177, 297-301/, АГ еще в период 2-ой мировой войны находилась в глубоком тылу общей генетики.

В 1939 году, скажем, еще не было ни одного журнала науч ного по АГ на английском языке. Правда, в СССР выходил «Русский евгенический журнал», но об этом разговор – осо бый. Не считая существовавших евгенических журналов /а в те времена АГ и евгенику часто просто отождествляли/, выхо дил только один, посвященный АГ, но на немецком языке. Но учитывая ситуацию в 3-ем Райхе, разгул расовой гигиены и другие известные моменты, о какой-то биосоциальности в нау чном смысле слова речь идти никак же не может, разумеется.

В СССР успехи АГ, находившейся до 30-ых годов на передовом крае мировой АГ, затем были сведены на нет разгулом «мичуринской» генетики, особенно жестоко и просто убийственно нападавшей именно на АГ. Ненормаль ное положение в советской биологии, кое-как преодолеваемое в общей генетике, в области АГ остается и ныне явно еще не нормальным.(И даже защита этой работы - от этого самого в самой сильной степени и будет зависеть). Все еще преобла дает фобия евгеники и явно нечестная ее критика в качестве важнейшей науки биосоциального цикла, все еще нет учебни ков по фундаментальной АГ / не медицинской/, и пр.

От ярко выраженного сверхоптимизма и нарцизизма, свойственного раннему менделизму, его первоначальной убежденности в простоте генетической детерминации те лесных и особенно психических свойств человека,- приш лось довольно-таки скоро, и самым решительным образом отказываться.
Более того, познание даже многих эмпирических сторон наследственности человека оказалось менделизму порой вооб ще непосильной задачей. Мало способствовала на первых по рах развитию АГ и хромосомная теория. Главное, из-за своей отдаленности от человека по своему рабочему объекту дрозо фила и в силу известных погрешностей в методологии у Моргана и его адептов. Поэтому ничего удивительного и нет в том, что первые учебники по АГ за рубежами СССР появ ляются только к середине века /учебник Штерна в США, пере веденный и на русский язык- 296/.

Кроме других теоретических пробелов, о которых речь еще пойдет ниже, они имели, и все еще имеют явный и тради ционный крен в сторону эмпирии медицинской лишь гене тики, а также слабую весьма теоретическую часть /и особенно в биосоциальном контексте/.Курс АГ продолжи тельностью в один семестр в США читался только в среднем в одном из десяти медицинских колледжей, и только в одном из 100 дру гих колледжей/169/.
По свидетельству того же Шейнфельда и других генети ков /297-301/ еще в 50-ые годы в США насчитывалось не бо лее десятка квалифицированных специалистов по АГ! При мерно такое, да и хуже еще положение было и в других стра нах.Характерно, что именно в это время начинается и осозна ние АГ-ой своей исключительности, понимаемой именно в биосоциальном контексте /если, правда, использовать терми нию данной работы/.
Известно также, что это время - это начало бурно го развития молекулярной биологии и генетики, т. е., новейшая революция в биологическом познании (на левом ее фланге) и качественно новый истори ческий этап общей генетики.

Методология биологического редукционизма была, одна ко, явно отягощена абсолютизацией роли физико-химических методов в познании живого, и опасностью ренессанса меха ницизма в генетике.Такая опасность вовсе не была абстракт ной,- она и ныне дает о себе знать, и вовсе не в виде лишь экзотики.Сыграла она свою роль и в АГ, и по инерции с оной приходится иметь дело тоже и в наши славные дни.

Однако в АГ последних десятилетий /как и в биологии в целом, впрочем/ панацея редукционизма постепенно оценива ется все трезвее, методологически все корректнее,- в единс тве с целостным /»интегратистским»/ подхо дом и именно в системе БСС и БСЗ.

Важную роль в этом сыграли и существенные сдвиги в самой НТР, становление биологии лидером в системе натуро ведения.Это, в свою очередь, резко повысило как внимание, так и ранжир социальных, цивилизационных запросов к АГ. Именно они в основном и катализировали усиление междис циплинарных связей АГ внутри БСЗ, а также и главное,- ее диалог с РОДОВЫМ социогуманитарным знанием.Все это про сто не могло не отразиться на самое направленность научного поиска в АГ, а также на характере и темпах ее теоретического роста.
Полуинтуитивная убежденность представителей АГ в том , что их наука - не просто вассал, прикладная область /пусть даже и важная/ общегенетического познания,- а именно фун даментальная отрасль челавекознания, понятого уже адекватно,-как знание об эволюционном Бытии рода-в-триаде,- видимо, именно в наши дни и начи нает только перерастать в последовательное и все более твердое осознание биосоциального статуса АГ в ранге синтетической науки, важнейшего аванпос та на передовом крае КПЧ.

В таком контексте несколько иначе предстает пред нами и проб лема преемственности истории АГ, в частности и особенно,- пере крытие ее предыстории и собственно-истории. Сущность асинхрон ности становления АГ и общей генетики заключена здесь в том, что в первой как-бы продолжается,- причем на весьма солидный отрезок ХХ века,- ее… предыстория.

Поэтому также собственно-история АГ начинается сразу с классического периода, включающего в себя и первые по пытки прорыва раннего менделизма в крайне еще темную область наследственности человека. Данное положение исходит из известной посылки, что первым этапом истории общей генетики был доклас сический менделизм. Кстати, этот прорыв менделизма и ныне еще ос тается довольно проблематичным,- в смысле эффективности и мощи современной уже АГ.
С другой стороны, и сама классическая АГ вовсе не лишена таких предысторических черт и параметров, как существенные погрешности в методологии /механицистского, особенно - биологизаторского и др. плана/, недостаточность ее гносео-системы /особенно в биосоциальном плане/, элементы и ныне порой спекулятивного теоретического осмыс ления эмпирии, и пр.
Поэтому, видимо, и не будет все-таки преувеличением мое ут верждение, что хроническое отставание АГ является объективной тенденцией всей истории ее становления, и именно в этом и выражена сущность исторического хаос-терро ра познания специфики ее предмета. Это является закономерным и в плане биосоциального подхода, и в самом методо логическом срезе.
Биосоциальная АГ и не могла становиться конк ретным знанием никоим образом иначе, как только в общем русле = В СИСТЕМЕ БСС и БСЗ!Т. е., не толь ко на основе апробированного уже общегенетического знания, но и в силу изменения самой ЦИВИЛИЗАЦИОННОЙ исследовательской ситуации в эпистеме.Это - важный момент не только для АГ, но и,- как отмечал уже,- даже в смысле реальности теоретизации биологии.
Словом, и становление АГ биосоциально-ци вилизационным знанием есть параметр имен но и только того нового круга познания, кото рый и начался именно в контуре БСС.

Очевидно, что многие непосредственные причины асинх ронности становления АГ заключены именно в специфике ее предмета.
Именно это в определяющей мере влияло, и влияет ны не,- и на крепление гносео-системы АГ, достоверность ее эмпирического и методологическую строгость теоретичес кого уровней познания этого предмета, а также на ЦИВИ ЛИЗАЦИОННО-человеческий контекст ее целевых устано вок, а в итоге,- и на степень саморефлексии касательно собственного биосоциального статуса.

Однако эта очевидность основной /биосоциальной/ мето дологической доминанты АГ утверждалась далеко не сразу и вовсе не автоматически, а порой болезненно, с проявлением множества ошибочных концепций, свойственных именно толь ко АГ /биологизм и вульгарный социологизм, а также биосо циальный дуализм неопозитивистского толка, и пр. /.

Основной локомотив развития АГ - ее система методов (гносеологическая система) - и ныне еще крайне слаба и не сбалансирована, причем и на этот раз именно в биосоциальном век торе. Кроме общей ее импотентности, трудностей с обходным маневром для невозможности эксперимента на человеке, на хождения других, достойных человека методов познания его наследственности,- в АГ, главное, не достает именно био социальных методов, призванных конкретизиро вать и развести дилемму биотическое-социальное-ДУХОВНОЕ внутри целостной БСПР человека,- по знать все три эти цивилизационные компонен та в ракурсе именно встречного тройственно го, АНТИ-ЦИВИЛИЗАЦИОННОГО И АСО ФИЙНОГО снятия!

Довольствоваться чуть-ли не одним только /близнецовым/ методом биосоциального плана АГ, разумеется, долго не смо жет в том сверхважном и архи-ответственном курсе, который она уже держит да выполняет в КПЧ, и особенно в азимуте ГИ. Тем паче еще, что в АГ уже пришла буря и на тиск новой волны от молекуярного фланга,- методи ки генной инжинерии и особенно клонирования. А вместе с ними многие, и даже старые проблемы АГ приобре тают новый социальный и гуманситчный резонанс.

ХХХ
Те авторы, которые пытаются объяснить хроническое отс тавание АГ, выдвигают и самые разные причины этого явле ния.

Л. Снайдер /315/ считает за главные такие причины не удобность рабочего объекта классической генетики – дрозофи лы, недостаточность оснований для экстраполяции получен ного на ней знания в область АГ, невозможность прямого генетического эксперимента в АГ, наконец - сильнейшее про тивоборство зарождающейся АГ с очень сильной в то время евгеникой /первые три декады ХХ века/.

По мнению Снайдера, все эти причины, за исключением разве конфронтации с евгеникой, - сущностно влияют на ста новление АГ надежным знанием и в наши дни. Аргументация Снайдера, в общих чертах, разумеется, правильная. Но все же недостаточная для надежного именно познания и самого фе номена асинхронности становления АГ.

ХХХ
Л. Дэнн /297,298/ тоже считает закономерной асинхро нность истории АГ.Основополагающей причиной этого фено мена он считает затянувшуюся конфронтацию АГ с евгени кой, особенно во времена разгула евгенических движений, как на Диком Западе, так и на таком же Востоке, сущностно извра тивших первоначально научную и гуманистическую идею евгеники Гальтона, и полностью ее дискредитировавших.По мнению Дэнна, до 30-ых годов АГ только собирала отдельные эмпирические сведения, теоретической же ее части вообще не было.Как я покажу ниже, в этом Дэнн – прав, абсолютно. Не смотря на некоторые методологические огрехи, его труд по ис тории генетики остается одним из самых полных и надежных и по-ныне.
Я только могу горько сетовать, что для истории АГ и в нем по традиции отведены лишь скудные экскурсы только.Но это - беда всех без исключения книг по истории генетики, к сожалению.

ХХХ
К. Штерн /174, 296/, м.б., больше всего сделавший для истории АГ на Западе, тоже считает, что оставание АГ есть яв ление естественное и даже закономерное. По его мнению, соб ственно-история АГ насчитывает от силы всего 20-30 лет, а причины этого явления он объяс няет так же, как это делает и Снайдер. Асинхронность становления АГ отмечается, но всес торонним образом не исследуется и многими другими авто рами, на которых останавливаться в силу сказанного - даже при наилучших желаниях нет и смысла.

Методологический анализ этой закономерности отставания в хаос-терроре становления АГ биосоци альным знанием необходимо начать с выяснения комплексной ее детерминации гносеологическими, логико-методологическими, философскими и даже социо-культурными, а точней – ЦИВИЛИЗАЦИОН НЫМИ причинами.

Комплексно-цивилизационный подход в этом случае озна чает и вскрытие исторических смен в факторах, затрудняю щих продвижение АГ к адекватному отражению собственно го предмета.
Так, если на первом этапе становления АГ после 1900 года глав ными такими причинами ее отставания были известная непригодность, «нечеловечность» методологии, и особенно самого метода менделизма /гибридологического анализа/, фактическое отсутствие собственных гносео-средств АГ /кроме биометрии и близнецового метода/, ошибки механистического плана ортодоксального менделизма /особенно у Бэт сона/, во-истину драматические коллизии АГ с мощной тогда евге никой /напоминающие борьбу общей генетики с дарвинизмом того времени/, и др., то в последующем времени роль и даже удельный вес этих факторов меняется, порой даже сущностным образом.

В качестве перманентно важнейшей и определяющей остает ся,- и будет еще долго оставаться,- только все еще явная непол ноценность гносео-системы АГ.

ХХХ
Комплексный подход к проблеме детерминации асинхронного становления АГ биосоциальной наукой, далее, требует свести различ ные такие тормоза ее развития в определенную систему, т.е., представить целостную и конкретно-историческую картину их дей ствия. Здесь и в этой связи лишь отмечу, что, видимо, правомерно и просто необходимо /как и в случае предыстории/ выделить две кате гории причин отставания АГ.

К первой такой категории принадлежат причины собственно-гносеологического и логико-методологического плана, а ко второй – факторы цивилизационные, социокультурные и даже идеоло гические /специфика именно БИОСОЦИАЛЬНОСТИ АГ, к слову/.

К первым, играющим важную роль в развитии любой науки, мож но отнести:
- методологическое несовершенство общей генетики /а также «биологии человека» и медицины/, особенно отдаленность менделизма от человеческой проблематики;

- методологические ошибки менделистской и классической гене тики, а главное, фундаментальную ее ориентацию на распознание имен но общих закономерностей наследственности и изменчивости биосис тем, игнорирование сознательное - и даже волевое! - биосоциальной специфики человека при этом /непростительная ошибка, прямо скажу/;

- трудности становления гносео-системы АГ и отсутствие долж ной методологической ориентации в сторону БСП,

- наконец,- сущностные трудности в процессе экстраполяции в АГ знания, полученного общей генетикой /очень даже важной методо логической стороной эта экстраполяция оказывается в АГ/.

При этом здесь актуальна и отдаленность рабочих объектов – гороха и дрозофилы - от человека, не зря же менделизм пренебрежи тельно называли *гороховым*.Эти тормозы и для современной АГ - вовсе не сугубо историческое значение лишь имеют, как читателю, наверное, известно.

ХХХ
Другая категория причин отставания АГ,- факторы именно ЦИВИЛИЗАЦИОННЫЕ,- социо-культурного, и даже социо-прак тического, идеологического плана,- вовсе не стали для АГ н-сте пенной лишь важности. К ним, особенно в течение первых трех ХХ века относятся:
-различные предубеждения расового, регилиозного, морально-психического характера, и др. /кстати, последние вполне дают о себе знать и ныне, и вовсе не только в медико-генетической консультации, но и в расизме, и пр./,
-вышедшая далеко за рамки чистой гносеологии и такой же мето дологии, и явно перешагнувшая рамки научной дискуссии конфрон тация зарождающейся АГ с евгенизмом /особенно в Англии, Герма нии, США/;
-повышенный интерес к АГ со стороны различных доктрин идео логии и философии /включая и марксистский евгенизм в большевис тской России/,
-а главное,- отсутствие до самой середины ХХ века достаточно мощных цивилизационных запросов к АГ со стороны Прагмы, медицинской иль педагогической практики.Только во второй поло вине ХХ века кардинальным образом меняются как сами эти запросы и императивы, так и сам тип человеческого Патоса в виде болезней цивилизации, и пр.

ХХХ
К этой группе тормозов развития АГ, разумеется, тоже необходим конкретно-исторический подход, особенно в связи с изменением ци вилизационного фона и сдвигов в Бытии современника в связи с НТР и ее негативными последствиями, а также и обер-глав ное,- Инферной вообще.

Надо всячески и дальше поддерживать присущую имманентно АГ антирасистскую ориентацию, ибо этот вопрос - ведь тоже очень важ ный. И даже в абстрактно-гуманистических аспирациях эко-истерии, философской антропологии, или той же социобиологии позиции АГ часто нуждаются … в защите именно. Но главнее всего есть именно поддержка пути становления АГ наукой биосоциального цикла, об чем я здесь уже много раз ратовал да ерзал.

Необходимость комплексного подхода к анализу тормозов разви тия АГ наглядно подтверждается и ситуацией с той же евгеникой. Я уже вкратце отмечал, что отношения с этой наукой у АГ с начала сло жились явно и только ненормальные, и порою даже драматичные. Конк ретные периоды истории их взаимодействия д.б. еще серьезно проа нализированы, чтобы изжечь все возможные будущие недоразумения между ними.
Ибо слишком высокая же цель здесь ставит ся - ГИ!!!
В этой связи отмечу лишь тоже главное.В оценке евгеники и ны не порой преобладает нечестная критика ее идеологических (име нно!) извратов, подосовываемых тихой сапою самой науке ев генике, что является, как известно, приемом, императивно запрещенным в научном кодексе чести.

Ренессанс такого изврата усилился в связи со становлением ген ной инжинерии. И это можно даже понять. Но никак не оправдать, разу меется. Ведь к конструктивным идеям науки евгеники относятся такие, которые игнорировать /иль отдать на откуп идеологии/ кате горически нельзя. Это и идея управления самой БСЭ, ибо только одно му человеку такая задача не только посильная, но уже и единственно только и спасоносная. Это и идея охранения человеческой наследст венности, в негативной евгенике особенно, уже давшая медицинскую генетику. От евгеники именно ведут начало и такие вещи, как генети ческая консультация, искусственное осеменение фемин в определен ных условиях, правовое регулирование инцухта, и еще многое-многое другое.
Поэтому ультра-критика евгеники, явно недобросовестная и напо минающая печального образа мичуринскую генетику и ее горе-аполо гов философов, категорически д.б. возбранена.Науку, какой странной и еретичной она нам не казалась, все же надо отличать от идолологии - в любой ее форме.И ведь еще Декарт говорил, что количе ство несогласных вовсе не означает того, что они - правы именно… Евгеника и ныне порой идет тропою грома - Контра мундум, выдвигает как-бы и преждевременные идеи, но кто же скажет со спокойной совестью пред грядущим, что такое,- прежде временно именно, а что - нет?

Предупреда Канта о наморднике морали над пансциентизмом тог да ведь тоже не нашла сторонников, и только ужас Хиросимы нам дока зал впервые, насколько своевременен оказался сей кенигсберский кар лик...
Я уже говорил, что НАУКУ евгенику правильно можно и должно понять тоже только в одном-единст венном континууме,- в системе БСС и БСЗ, ибо она есть в этой системе весьма даже важное – ЦИВИЛИ ЗАЦИОННО-НАУЧНОЕ ИМЕННО! – звено.

В большой мере именно она интегрирует социальные выходы БСЗ в область ноогенической,- иль инфернальной все же,- Ойкумены. О проблеме же социального контроля над наукой, или, что синонимично лишь,- об СОФИЙНО-ЦИВИЛИЗАЦИОННОМ управлении наукой в ходе ноогенеза, -я уже говорил /и еще буду в Антропогонии/.

ХХХ
Весьма фрагментарно проанализированные здесь причины отстава ния АГ имеют непосредственное значение и для периодизации /пусть и предварительной/ ее истории. В соответствии с избранным пла ном анализа - от истории общей генетики - вопрос о такой периодиза ции истории АГ после 1900 года, думаю, резонно ставить в начале, а не в конце исследования, закономерным итогом которого это обычно и является.
С другой стороны, такого превентивного именно просвечивания ис торической картины становления АГ биосоциальным знанием требует и сам биосоциальный подход. Именно в оттенении специфичнос ти АГ от общей генетики и проявляются те глубины, часто стихийные и даже неосознанные течения в ее саморефлексии, направленные на адек ватное /= биосоциально-цивилизационное/ отражение специфики свое го предмета.
Проблема периодизации истории АГ к настояще му времени решена тоже явно недостаточным образ ом, как в методологическом, так и даже в эмпириче ском плане.По крайней мере, в прочитанной мною литературе вразумительного ответа на этот вопрос я так и не нашел…
Для начала методологической работы в этом направлении важ ными являются наличные традиции историзации общей генетики. Од нако и они могут служить только в качестве отправного пункта. Ибо уже первые шаги по пути выявления специфики АГ- установление хро нологического даже ее начала - недвусмысленно показывают недоста точность общего критерия переодизации генетического познания.

Разумеется, в конечном итоге и в истории хаос-террора АГ оста ется верным регулятив, что качественные сдвиги и прорывы науки детерминируются революционными скачками в гносео-системе такой любой науки. От них зависят и изменения в самом стиле мышле ния, ЦИВИЛИЗАЦИОННАЯ направленность саморефлексии и осо бенно осознание своих целевых установок /проблема управления своим предметом/. Поэтому и здесь нам без комплексного критерия собственно-историю АГ - не понять.

Главное, что на этом уровне такой критерий дол жен совпадать со структурой предмета исследован ия АГ, в чем и выражено единство ЭВОЛЮЦИОН НО-исторического и ЦИВИЛИЗАЦИОННО-логичес кого подходов софигеники.
В таком контексте критерий периодизации истории общей гене тики надобно даже очень сильно коррегировать.

При анализе предыстории АГ уже были мною применен также ком плексный критерий оценки качества имевших в ней место представ лений и идей. Поэтому последующее изложение конкретизирует, де лает более содержательным ранее намеченные акценты, еще и еще раз подтверждая плавность и стихийность перехода ХАОС-ТЕРРОРА пре дыстории в собственно-историю АГ как биосоциальной науки.

ХХХ
Комплексным критерием историко-научного ана лиза собственно-истории АГ может стать совокупн ость основополагавших ЦИВИЛИЗАЦИОННЫХ фа кторов ее развития в ХХ веке, включая следующие:

 степень теоретической готовности АГ удовлетво рить запросы практики в условиях Инферны;

 степень развития ее гносео-системы и методологиче ский азимут ее устремленности в русле БСС особен но;

 эффективность каналов связи АГ с другими науками БСЗ, с общей генетикой, а также заимствование методов точных наук, включая математику, кибернетику, и пр.

 степень развития и характер междисциплинарного синтеза в самой системе БСС, включая принцип антропогенетизции, и пр.

 наконец, характер методологически-цивилизацион ного решения БСП в АГ, выражающий и ее меру социальной ответст венности, и меру саморефлексии в осознании своего статуса биосо циальности, и даже пути-дороги к ГИ.

Этот комплексный критерий /тоже, вестимо, нуждающийся в бо льшей лаконичности/, думаю, может играть вовсе не только сугубо историческую роль. На его основе,- в методологическом русле единст ва исторического и логического,- только и возможно более активное подключение АГ в систему БСЗ, определение ее социальной и научно-цивилизационной перспектив в качестве важнейшей предпосылки КПЧ. В историко-научном плане применение этого критерия и рас крывает узловую линию ХАОС-ТЕРРОРА становления АГ, меха низм и рычаги важнейших сдвигов ее приближения к адекватному именно отражению специфики собственного предмета.

ХХХ
Перед тем, как перейти к предварительному анализу этих перио дов, видимо, целесообразно в сжатом виде охарактеризовать имею щиеся попытки историко научного анализа АГ в работах представи телей самой АГ.В качестве типичного примера можно остановится на работах К. Штерна, в которых история АГ представлена наипол нейшим, наверное, образом.

Суть подхода Штерна сводится к тому, что история АГ рассмат ривается не в виде противоречивого и хаотичного, но все же целост ного процесса, а только в форме отдельных троп и путей ее станов ления,= сугубо эмпирически.Причем взаимосвязь и перекрытие меж этими звеньями и тропами,- по-просту игнорируется, хотя все они увя зываются с работами Менделя. Такой подход вряд ли очень эффекти вен, хотя я и не отрицаю его пользы сугубо в рамках эмпирии, которой - тоже остро не достает в АГ.Но, не говоря уже о том, что Штерн ана лиз обрывает на классическом периоде истории АГ, в его подходе есть и более серъезные методологические огрехи.

Основной их порок, грю,- в сугубо эмпиричном, плоско-эволюцио нистском подходе к АГ.Штерн как-бы останавливается перед главным,- выявлением внутренних рычагов и сдвигов в истории АГ, вскытием противоречивого единства меж различными ее звеньями, анализом спе цифики преемственности иль проблемы экстраполяции знания в об ласть АГ и пр.
К этому можно добавить традиционное для американцев нарциз ное игнорирование других авторов, включая и русско-советские, от чего его нарцизизм становится довольно тупым и тривиальным.


ХХХХХ





























ВВЕДЕНИЕ В МЕТОДОЛОГИЧЕСКИ-ЦИВИЛИЗАЦИОННЫЙ АНАЛИЗ ИСТО РИИ АГ ПОСЛЕ 1900 ГОДА























ЭМПИРИКО-СПЕКУЛЯТИНЫЙ ПЕРИОД

По сравнению с аналогичным периодом становления общей гене тики, в АГ специфичным является не только ее отставание в темпах развития.Общая исследовательская ситуация в АГ во обще в серъезной степени отличается от общегене тического познания этого периода – менделизма.

Термин «генетика» был введен, как известно, Бэтсоном в рецензии на книгу Лотси в 1906 году.Однако примерно до 1915 г она все равно называлась чаще всего менделизмом.Видимо, ни в одной из других отраслей генетического исследования этого периода значение открытия Менделя не подвергалось такому напору сомнений и возражений и да же нигилистического отрицания, как в АГ.И ни в какой другой области генетики методологическая оценка научного подвига этого монаха не является такой сложной, противоречивой и ответственной /причем именно, в основном, по объективным причинам/.

Именно в истории АГ наиболее, видимо, ярко обнаруживается ме тодологическая несостоятельность как однобоко-нигилистической оцен ки всего доменделевского периода становления генетики, так и внеис торический /и потому-тоже и только однобокий/ флюс в оценке откры тия самого Менделя.В этом смысле можно лишь отчасти согласиться с мнением Р. Олби, в 1966 г оценившего открытие Менделя, /правда, в ру сле общей генетики, но это еще примечательней/, как кульмина цию развития генетической мысли последних 200 лет.

Полностью согласиться с Олби нельзя именно насчет длительнос ти того периода, о котором говорит он.Ибо это вовсе не те лишь 200 лет, а именно вся многовековая предыс тория хаос-террора генетического познания, о кото рой я уже отчасти и говорил.
При этом весьма важно не забыть и то, что на эт ом, часто трагическом пути именно хаос-террора са мопознания человека собратьями по вере Менделя была истерзана Ипатия, сожжены иль испечены на костре иль сковороде очистительно-христианской Бруно, Сервет, Ванини, и тысячи других лучших СОРОДИЧЕЙ.
И хотя менделизм по-началу вообще был чужд человеческой про блематике, разлагал и редуцировал организм на отдельные признаки и пользовал нечеловеческий метод,- селекцию и гибридологический ана лиз,- его исторического значения я вовсе не собираюсь, конечно, отри цать. Но и апологизировать – тоже…

Здесь нет возможности /да и надобности, кстати/ подвергать все стороннему анализу роль и значение менделизма для биологии вооб ще. Это обстоятельно уже сделано и без моих скромных усилий. Как известно, должно было пройти довольно долгое время /около 25 лет/,-до появления известной статьи С. С. Четверикова, пока биология теоре тически в целом поняла и оценила менделизм, а последний - понял свое истинное место и значение в биологии, особенно в единс твенной ее теории - дарвинизме.
Кстати, в этом исключительно важная роль принадлежит име нно переоткрывателям Менделя, самостоятельно пришедшим к аналогичным идеям, что ныне забывать стало даже правилом научного бонтона /а на деле как раз супротив/. Тем временем их роль для генетики, и особенно Де Фриза,- очень даже велика.

Биология человека, медицина и человекознание в целом же оказались и вовсе не готовыми к воспр иятию менделизма, и именно как руководства к дей ствию… Кроме причин социокультурного плана, важную роль в этом сыграла и общая исследовательская ситуация в таком самопо знании человека, как робинзонаде, и даже сама картезианская традиция классической эпистемы. Как я уже писал, она, и особенно естество знание, вообще уже мало интересовались человеком и его проблема тикой.И даже в случаях прямого обращения к исследованию его тела иль психики...

Пансциентизм классической эпистемы явно не способствовал и сближению естествознания с социогуманитарным знанием, а первые сдвиги в порушении этой китайской стены были сделаны гораздо поз же.Закономерно поэтому и то, что менделизм - тоже сциентистски был ориентирован на познание лишь общих, фундаментальных законов наследственности, как атрибута Биоса, вовсе и не собираясь инте ресоваться человеческой именно их стороной.

С другой и главной стороны, Мендель был ведь /и остался/ эмпириком, хотя и гениальным,= экспериментатором только. Он, как и его переоткрыватели, занимался исключительно генетикой растений в строгом смысле слова. Работа Менделя вовсе не была наце лена на подключение к теоретической канве тогдашней биологии,- теории Дарвина, и тем паче уж на нужды человекознания.Хотя извест ный биограф Менделя Г. Ильтис и утверждает, что тот изучал-таки ге неалогию некоторых семей горожан Брно, занимался антропометриче скими промерами своих племянников и даже аутопсией в городском госпитале и морге, - суть дела от этого однако не сильно меняется.

Генетическое содержание открытия Менделя, как справедливо отмечают многие авторы, являет ся в основном концепцией индивидуального насле дования отдельных признаков лишь, лежащей вне какой-нибудь эволюционно-исторической перспек тивы.

Разумеется, что для понимания всей огромной методологической важности менделизма в АГ нужна была в первую очередь именно нор мальная методология.
Математический /статистический/ анализ явлений феномена насле дования, составляющий вторую сторону менделизма, в АГ в том време ни вообще же был никакой не новостью. Основанная ранее Галь тоном биометрия уже к тому времени имела богатую традицию, даже на уровне вариационной статистики. Правда, эти работы ве лись на методологии, прямо противоположной менделизму /слитное понимание наследственности/ и в фенотипическом лишь срезе, но все же.
Именно это, однако, в решающей мере и противостояло менде лизму и его прорыву в область АГ.В ней менделизм появился вовсе не манерой Афины Паллады, а в упорнейшей борьбе с очень сильными в то время школами евгеники и биометрии.

Важно акцентировать и то, что в процессе этого противосто яния сам менделизм очистился от некоторых методологических грехов, об чем речь еще впереди. Но в этом также нельзя не видеть и сильного обратного влияния АГ на ход генетического познания вообще.

Эффективность методологии менделизма /в узком смысле слова/ в АГ и сегодня еще явно недостаточна, скажем, в клинико-генеалоги ческом методе, и пр. Нет сомнения и в том, что в АГ роль менделизма так и останется иной, нежели в генетике гороха иль лягушки, скажем. Ибо менделизм есть и останется склонным к редук ции. В этом только и – суть, и токмо методологичес кая именно оная.

Представляется очевидным поэтому, что наиболее ярко и актуаль но / в биосоциальном плане/ истинную роль Менделя в АГ можно проследить путем:
а/ анализа последнего этапа доменделевой истории АГ, и
б/ методологического анализа последующих после 1900 года де кад - тоже еще предысторической АГ, для которой этот рубеж пере креста столетий означает нечто иное, нежели для общей генетики.

О специфике же первых декад ХХ века в истории АГ, как прави ло, пишут многие авторы, хотя тоже как правило,- лишь вскользь и фрагментарно /и вовсе не в биосоц-подходе, разумеется/. Словом, и этот вопрос еще в АГ во многом остается на уровне целины.

ХХХ
Сам факт перекрытия последнего периода предыстории АГ с пер вым этапом ее становления в ХХ веке действительно очень сложный, и, главное, очень важный для историзации АГ.Если в работах по мето дологии общей генетики /и по ее истории тоже/ правильно акцен тируется преемственность меж отдельными ее этапами, особенно меж ду классическим и современным, то этот же принцип, естественно, д. б. использован и для перекрытия собственно истории и предыстории АГ. Тем более, что идеи этого перекрытия порой довольно революцион ными оказываются. В данном случае я имею в виду то, что явно заниженной, скажем, является роль Гальтона в АГ, да и не только его.

Здесь у меня нет возможности детально анализировать все кон цепции и теории наследственности последнего доменделевого перио да. Однако ведь с их именно помощью в значительной мере был под готовлен и сам Мендель, ибо многое уже витало в воздухе того време ни. Иными словами, необходимой стала экспериментальная про верка в это время созданных иль накопленных с еще более раннего времени гипотез и концепций наследственности, и подготовивших *аро морфоз* в гносео-системе биологии. И именно здесь роль первооткры вателя принадлежит Менделю.

Однако, как часто бывает в науке, метод катализировал тео рию и соединился с нею. Дискретное понимание наследственно сти сняло слитное такое понимание, хотя на первых порах и далеко не диалектически. К истинно софигеническому же снятию всего поло жительного, накопленного в концепциях наследственности, генетика шла порой очень еще долго, отнюдь не прямо и безболезненно и так же делает и ныне, кстати.

ХХХ
Наиболее яркой в данном контексте выглядит мощная и вну шительная фигура кузена Дарвина - Френсиса Гальтона.

Известно, что первоначально он находился под сильным влиянием своего кузена, в том числе и главное,- его гипотезы пангенезиса. Однако в историю генетики Гальтон первоначально вошел именно в роли низвергателя пангенезиса. Он подошел к пангенезису все же конструктивно-критически, после критической проверки он эту гипо тезу не отбросил нигилистически, а именно снял то, что там было вер ным.
Гальтоном была отвергнута действительно неве рная сторона пангенезиса - механизм передачи ге мулл /через кровь/.Но сама эвристичная идея о су ществовании таких /дискретных/ частиц была Галь тоном перенята и развита в собственной гипотезе.

Сильные стороны пангенезиса Дарвина, от которого именно и бе рет свое начало наука генетика, уверен, и ныне еще не оценены в долж ной мере.
А тем временем они очевидны,- идея о материальном носителе наследственности, корпускулярная именно природа его, половой путь наследования, влияние внешней среды на наследственность, целостное понимание организма, и пр.Нетрудно заметить, что именно эти идеи играют определяющую роль в теории современной генетики.

Роль Гальтона в истории генетики четко подчеркнута И. И. Ка наевым в качестве «начала синтеза положительных моментов дарви новского пангенезиса и вейсмановской идеи зародышевой плазмы. Не прерывность процесса развития достигается путем эпигенеза половых клеток» /173/.Гальтон, разумеется, остался сыном своей эпохи, хотя и бунтующим таким сыном. Он не мог окончательно порвать пуповину, связывающую его с уровнем биологического познания того времени. И совсем не интересовался /изучая наследственность человека!/ социо гуманитарным знанием, природой и сущностью того же человека.

Трагизм Гальтона-генетика во многом, видимо, зависит име нно от принятия им в качестве рабочего объекта - человека. Ибо, как я отмечал, наследственность биосоциального человека ока залась столь крепким орешком, что АГ и ныне еще его не раско лола. Тем не менее роль концепции Гальтона в истории АГ остается исключительно важной. Он не только первым наметил правильный в принципе подход к относительной самостоятельности наследственного материала, развитый затем Вейсманом и вошедший в золотой фонд генетики.
Гальтон является автором наук биометрии, вариационной статис тики и других эффективных методов антропогенетического анализа, без которых современная генетика /и АГ/ - вообще невозможны. Парадокс заключается не только в том, что эти методы опирались на неправильное в целом теоретическое понимание наследственности, но и в том еще, что именно при помощи этих методов позднее было отвергнуто много неверных гипотез в АГ, включая и… его собствен ную.
С позиции трактовки АГ как биосоциального знания, Гальтон осо бо выделяется тем, что именно им- и с особой силою- была акцен тирована актуальность биосоциальной проблемы /природа-питание/ в АГ, хотя он сам при этом придерживался позиций «умеренного» био логизма или генетического детерминизма. Более того, именно им от крыт и применен в АГ пока-что чуть ли не единственный метод биосо циального цикла,- близнецовый.

Исключительная роль принадлежит Гальтону и в области евгенической мысли, поскольку он по пра ву является отцом науки евгеники, понимаемой им по сути /а не терминологически/ в биосоциальном плане.

ХХХ
Не имея возможности в данном тексте более подробно анализи ровать вклад Гальтона в историю АГ/ см. работы о нем И. Канаева, К. Пирсона, К. Блэккера, и др./, могу только выжать эссенцию его антро погенетических представлений. Они сводятся к следующему.

Теория корневища стимулировала познание именно зачаткового пути в изучении наследственности. В ней имеется и определенные элементы корпускулярности – частицы наследственности /гермы/ частью производятся телом, частью – другими гермами. Сюда же следует отнести конструктивную идею Гальтона о непрерывности и целостности феномена наследственности. По справедливому указанию Дэнна /1965/ идеи Г. Иогансена о чистых линиях, о соотношении генотипа и фенотипа, да и само понятие гена в значительно большей степени идут от Гальтона, чем от Вейсмана, хотя последний и затмил Гальтона, и вовсе не заслуженно.

Непосредственно из теории корневища вытекает другая важная идея Гальтона о неполной реализации наличной наследстве нности, генотипа - в фенотипе, хотя этих терминов, разу меется, Гальтон еще не употреблял. Эта важнейшая проблема - и ныне в АГ остается абсолютно неясной. И жаль, так как в ней заключено, как я уже отмечал, - огромное море биосоциальной несвободы человека, об чем нам еще придется говорить.

Гальтон является инициатором популяционного подхода в изучении феномена наследственности человека, а поэтому в опре деленной мере - и предтечей популяционной генетики вообще. Правда, в какой мере он повлиял на С. Четверикова,- остается загадкой, по край ней мере, для меня. Но отрицать его приоритет и в этом важнейшем направлении генетического познания- просто невозможно.

Весьма важны его идеи о качественных изменениях наследствен ности - спортах, в дальнейшем нашедшие свое развитие как в той же евгенике, так и особенно – в теории мутагенеза.

Как я уже отмечал, исключительно велика важность открытого Галь то ном биосоциального по сути- блинецового метода в АГ. К сожалению, с той поры АГ не сильно обогатилась методами именно этого ряда, а точнее-и вовсе не обогатилась. Обходной же маневр таким методам /и невозможности эксперимента в АГ/- тоже не блещет гигантскими потенциями.

В биосоциальном векторе АГ важно то, что именно Гальтон, к своему несчастью /сик!/ начал генетический анализ /причем систематиче ский/ таких сложных параметров человека, каковыми являются умственные и даже креативные характеристики. Не зная того, как сложно они детерминированы генотипически /и совре менная АГ этого еще не знает /, - Гальтон терпел здесь много неудач и делал определенные и неизбежные ошибки, разумеется. Но приоритет его - неоспорим.

Гальтон создал науку евгенику и наметил ее научное именно содержание, различия между негативной и позитивной евгеникой, и т.д. Ни о каком расизме иль античеловечности в евгенике Гальтона - и речи нет. Сама же главная идея о необходимости управления эволю цией Г. сапиенс и ныне остается одной из важнейших для современной цивилизации, и в Гуманике она является азимутом явно стратеги ческого плана. Но и об этом мне придется говорить позже.

Именно Гальтон ввел, как я тоже отмечал, количественные мето ды анализа наследственности и определил контуры таких наук, как биометрия, психометрия, антропометрия и пр. Гальтон же по ложил начало и вариационной статистике, и тестологии, дактилоско пии и дерматоглифике, и пр. В этом плане роль Гальтона вообще труд но переоценить, что читатель и сам понимает, надеюсь. По числу наук, у истоков которых стоял этот мудрейший муж, его можно сравнить разве-что величайшим любомудром Эллады - Аристо.


В биосоциальном аспекте важной является широкая постановка Гальтоном именно супер-проблемы «натура – воспита ние», предельно важной и неясной, и в современном познании как БСП, так и других важных вопросов КПЧ. Причем у Гальтона явно отсутствует тяга к противопоставлению этих инвариантов человека, что в то время господства позитивизма – трудно вообще вообразить.

Имеют важное значение и другие стороны творчества Гальтона. Осо бенно важна критика им крысоморфного эгалитаризма в понимании мощи КУР и умственных параметров человека вообще. Правда, в этом вопросе Гальтон склонялся в сторону элитаризма, но это, как и расовые его взгляды, - скорее академический нежели политически-идеологический элитаризм.

Даже законы регрессии и анцестральной наследственности имеют-таки свой отзвук в анализе генетически неоднородных популяций. Интерес но, что уже Пирсон, скажем, критиковал своего учителя за игнорирова ние концепции генотипа Иогансена.М. б., в силу этих причин Гальтон в своих последних работах по евгенике уже призывал исследовать при менимость «менделевской гипотезы» к человеку, что тоже знамена тельно.

ХХХ
Однако роль Гальтона в истории АГ вовсе не является только поло жительной. Кроме известных его ошибок, сама концепция Гальтона в целом, особенно в сильных школах биометрии и евгеники,- благодаря рвению его учеников Пирсона и Уэлдона,- сыграла роль сильнейше го… тормоза к прорыву менделизма в АГ и часто толкало последнюю на роковые ошибки.

Это выражалось, главное, в том, что в борьбе с биометрией и евгеникой АГ невольно приходилось обращаться к выяснению явлений полигенной и му льтифакторной наследственности, детерминации со циально-психических параметров человека, что в ту пору было просто невозможно для наличного уровня познания. Именно так Гальтон сам сыграл роль тормоза науки, ради которой от дал фактически всю свою жизнь. Бывает и такое, и не так уж редко. Особенно резко эта роль проявилась в Англии в первых декадах ХХ века.
С другой стороны, теоретическая платформа, ме тодология и методы раннего менделизма сами по се бе еще не были готовы для прорыва в область АГ, и это очень даже важно учесть.

И хотя противостояние школы Гальтона менделизму закончилось в конечном итоге закономерно / победой последнего/, однако, эта победа оказалась в определенной мере победой именно Пирровой. Прорыв мен делизма в АГ потом способствовал ренессансу в определенной мере и некоторых идей самого Гальтона, особенно в биометрии и евгенике. В условиях Инферны идеи Гальтона в очередной раз переживают ренес санс, об чем я уже говорил.

ХХХ
Союзу АГ и менделизма в определенной мере мешало и то, что ос новной «профессией» оного было изучение наследственности расте ний. Именно этим занимался Мендель, ботаниками были и его пере открыватели, пришедшие, повторяю, самостоятельно к аналогичным выводам. Исключение составляет разве Чермак, сам признававший от носительную самостийность своих выводов /174/. Я уже отмечал, что роль этих ученых, как мне представляется, явно недооценивается и они остаются незаслуженно в тени Менделя.

Действительно, Мендель за 35 лет так и не был оценен, хотя его ра боты знали многие ведущие биологи того времени /Негели, и др./. Не которые же даже цитировали, как И. Ф. Шмальгаузен, но так и не поняв всего революционно-взрывного заряда, сокрытого в занудных статьях этого чешского монаха.

И хотя научная направленность идей того времени в биологии ге гемонически определялась дарвинизмом, иль борьбой с ним, - решение вопроса о непризнании Меньделя этим вовсе не исчерпывается и не снимается. Наоборот, именно это и указывает на талант и явную про зорливость переоткрывателей, чего многие авторы и ныне не пони мают, иль не хотят понимать. Мода и в науке - всесильна, а в генетике она пошла на Менделя. Правда, АГ того времени абсолютно не была готовой для принятия «гороховых» законов менделизма, и именно в силу своей сокрытой, разумеется, биосоциальности.

Тот факт, что в течение трех первых декад ХХ века в АГ продол жался предысторический ее эмпирико-спекулятивный уровень, вовсе не должен нас шокировать. Ведь даже хромосомная теория, знаменую щая собою именно качественный прорыв и скачок в истории общей генетики, первоначально сама вовсе не была свободной от элементов спекулятивности и метафизичности /в смысле механистичности/ и анти-историзма. Как известно, именно эти прогрехи методологии Мор гана сильно влияли на понимание материального носителя наследствен ности, на трактовку гена и его статуса, абсолютизацию дискретности и автономности наследственности, мозаичность понимания организма и его развития, резко антиэволюционистские настрои самого Моргана и его учеников, и пр.
И если в общей генетике эти элементы спекулятивности снима лись, отчасти и болезненно, в том самом классическом периоде ее ис тории, а потом и особенно эффективно в русле молекулярной генети ки, то в АГ они в сильной степени проявляются и в наши дни еще. И особенно в области той же главной методологической Мекки АГ,- в контуре БСП. К со жалению, конечно.

ХХХ
Первый период становления АГ после 1900 года, однако, отмечен не только серъезным ее отставанием от уровня общегенетического по знания. Одновременно АГ сыграла и продолжает играть и проти воположную,- индуцирующую роль, в качестве идейно го донора в познании феномена наследственности и нзменчивости, как атрибутов живого, Биоса.

Именно от АГ пошли целые новые отрасли генетики, во многом и ныне определяющие ее лицо в качестве фундаментальной науки.

Так, именно от АГ ведет свою историю биохимическая ге нетика. Начало ей было положено на заре века работами А. Гэррода, осуществленными по инициативе У. Бэтсона и при тесном его участии /по наследованию алькаптонурии и других «врожденных болезней мета болизма», как их тогда назвали/. Но и после других работ Гэррода, исследовавшего целый ряд таких аномалий, реакция научной общест венности оставалась крайне слабой. А в самой биохимической генетике решающие события развернулись значительно позже, только после ра бот Бидла и Татума, и пр. Это - вообще характерная черта становления АГ. Ибо парадокс здесь заключается в том, что рабочим объектом био химической генетики потом стала нейроспора, микробы и фаги, а био химическая АГ… вновь вынуждена использовать такие, околочные пути для познания собственного предмета, чтобы понять и здесь его специфику.

Далее, именно АГ дала импульс и первый толчок развитию генетике популяций. Я уже говорил о значении Гальтона в этой связи. Харди, и особенно венский врач Вейнберг рабо тали первоначально и независимо друг от друга с популяциями именно человека.
От АГ же пошла и количественная генетика, начало кото рой и сами методы были разработаны все тем же Гальтоном, хотя и на методологически неверном понимании наследственности. Изучению полиморфизма популяций первый импульс был дан в рабо тах Ландштейнера по группам крови человека.

Многие идеи и направления общей генетики исходили и исхо дят из медицинской генетики, где механизмы генотипичес кой детерминации порой проще «нормы», и может служить моде лью для познания оной, только при правильном подходе, разумеется. Кстати, ныне основные запросы практики «эпохи Инфер ны» сосредоточены именно в русле медицинской генетики, что оче видно и очень даже ответственно в гуманистическом векторе.

ХХХ
Итак, отношения между общей генетикой и специальным ее раз делом, направленным на познание наследственности человека, в этот период были неимоверно запутанными.
С одной стороны, первые попытки экстраполяции принципов мен делизма в область АГ /Гэррод, Фараби, Хэрси, Девенпорт, и др./ носи ли еще спорадический и стихийный характер, и были часто окрашены в механистический флер раннего менделизма.С другой же,- имела место быть и чисто нигилистическая позиция ряда исследователей самой АГ в адрес менделизма.
Отвергая не совсем заслуженные обвинения в «атомизме» и подо зрительную в целом оценку менделизма со стороны школы Пирсона и Уэлдона, следует еще раз подчеркнуть, что полноценная «мен делизация» АГ в это время была и объективно невоз можна.Для этого была необходима значительно более сильная мето дологическая и теоретическая зрелость обоих. Это было наконец дос тигнуто, но гораздо позже, и главное, тоже в чистом асинхроне.

В течение данного эмпирико-спекулятивного периода развития АГ возникали, утверждались и отбрасывались только отдельные идеи, существенные в той или иной мере для понимания биосоциальной при роды наследственности человека, как «природного» существа, живу щего в цивилизационно-социальной /в основном/ среде. Особый инте рес касательно таких идей представляет их теоретический контекст и преемственность как с предысторическими /доменделистс кими/ представлениями АГ, так и с последующим периодом ее исто рии.

ХХХ
К таким идеям есть, видимо, основания отнести следующие:

Идея единиц наследственности. Как я уже пытался показать, эта идея восходит еще к атомизму Демокрита и медицине Гиппократа. Ариаднина нить к атомизму Менделя от них идет дальше через учения Лукреция, Эпикура, Бюффона, Дидро, особенно «элементарные части цы» Мопертьюи /так и не понятого ни современниками, ни нами даже/, и дальше - через «физиологические единицы» Спенсера, гемуллы Дар вина, идиоплазму Негели, гермы Гальтона, биофоры и иданты Вейс мана, - через Менделя, - к понятию гена у Иогансена, Моргана и к современной теории гена /если не множить сущностней до бесконеч ности/.
Роль Менделя в этом движении познания, нет сомнения, - огромна, и ее никак же не может подорвать напоминание о том, что единицы наследственности у Менделя чаще всего есть все же только символы. К тому же, - вовлеченные в статистический анализ и начисто исклю чен ные из русла развития и историзма Биоса /хотя Мендель и упоминал о материальности таких единиц/.

В этой связи нет особой разницы и с умозрительными некоторыми идеями предшественников Менделя. Тот же Дарвин, скажем, тоже при знавал материальность гемулл, и сделал это гораздо раньше Менделя. Другое дело, что в доменделевских концепциях неправильно понима ется сама сущность наследственности, и особенно - механизмы пе редачи единиц. Именно в этом - трагизм дарвиновского пангене зиса, как известно. И именно в заполнении этого белого пятна основная заслуга и даже научный подвиг Менделя и состоит. Однако и он не должен нами пониматься вне исторической связи общего научного поиска в генетике, т.е., как бы повисшим в вакуумном пространстве. Таких откры тий наука - почти не знает.

Перекрытие предыстории и послеменделевой истории генети ки в этом вопросе наглядно демонстрирует, скажем, концепция интерцелюлярных единиц Де Фриза, выступающая в качестве мос та между пангенезисом и менделизмом, об чем еще я буду говорить.

В контексте АГ проблема перекрытия ее предыстории и собст венно-истории выражена еще более наглядно. Не говоря уже о периоде древности, в Новое время особо выделяется во-истину могучий талан том Мопертьюи, еще в 1751 г. предпринявший попытку генетичес кого анализа полидактилии. Как правильно отмечают Гласс и Дэнн /1965/, Мопертьюи вообще был на правильном пути понимания фено мена доминантного наследования, однако его работа не была в свое вре мя понята и продолжена. А сколько же схожих трагических примеров накоплено в хаос-терроре познания? Именно от Мопертьюи ариаднина нить, ведущая к современной теории гена, приобретает уже опреде ленную четкость и даже целенаправленность.

И относительно единиц идеи наследственности исключительная роль, конечно, принадлежит Гальтону. Главное,- предложенным им ме тодам анализа наследственности человека и отчасти известному акцен ту в его теории на непрерывность феномена наследственности. Это часто не учитывается, особенно в случаях сгущенной критики Галь тона, ставшей чуть ли не правилом бонтона по отношению к этому автору, так много полезного сделавшему для АГ.

ХХХ
Менделизм в этом периоде сделал во-истину роковую ошибку, когда полностью отверг не только теорию Галътона, но и соз данные им методы анализа наследственности,- коеф фициент корреляции, близнецовый и пр. Потребовалосъ определенное время, пока этот нигилизм в генетике обнаружил собст венную импотентностъ, и были наведены необходимые мосты и естест венные связи между менделизмом и биометрией.Это и было сделано в работах Ниллъсона-Элле, Шэлла, Иста и др., что сыграло болъшую по зитивную ролъ в последствии для становления теоретической генетики.

Для истории АГ ролъ данного союза важна именно в биосоци алъном плане, в том числе и особенно, – в понимании полигенной и мультифакторной природы многих /ежели не всех / со циально – психических параметров человека .

Как авторитетно отмечает Дэнн / 1965 /, в осушествлении зтих сдвигов в обшей генетике действителъно исключителъная ролъ при надлежит Де-Фризу. Единство в понимании пангенов, феноменов сег регации и мутации, - делает этого автора фигурой, значительно более важной, нежели просто переоткрывателъ Менделя. Развитая им кон цепция значителъно расширила менделизм и его методологию в этих направлениях и способствовала далънейшему развитию генетики в методологических руслах, определяющих и ее современное теорети ческое лицо.
Концепция единиц наследственности, однако, в это время станов ления АГ сама по себе еще не имеет более строгой теоретической ин терпретации.Тем паче, конечно, остается проблематичным биосоциаль ный контекст такой интерпретации.

ХХХ
Идеи цитогенетики. В обшей генетике именно прорыв познания на цито – уровень в конечном итоге означал становление новой – классической - ее модели ,= хромосоной теории.

Хотя сам Мендель объективно еще не мог знать хромосом, тогда еще не открытых цитологией, менделизм, однако, наряду с последней /клеточной теорией/ и составляет фундамент цитогенетики. Причем первые попытки данного прорыва и синтеза, как правильно отмечает Гайсинович /1977/, были осуществлены почти одновременно с переот крытием Менделя.

Идеи цитогенетики достаточно глубоко проанализированы многи ми авторами, поэтому я на них специально еще останавливаться – не буду. Важно отметить другое: в АГ этого периода цитогенетические идеи прорывались также с опозданием и значительными трудностями. Цитогенетика человека оформилась в самостоятельную отрасль АГ только в последние декады своей истории. Даже точное число хромосом человека, как известно, было установлено только в 1955 году Тио и Леваном. Словом, АГ и в этом плане и на этом уровне – крайне молода еще.А картирование генома человека сварганено вообще лишь … в 2002 году.

ХХХ
3.Концепция мутагенеза. На первый взгляд может пока заться, что это – наименьше биосоциальная идея генетики.
Признание того факта, что радиация, химические вещества, мета болиты, и пр. есть мутагены, в равной мере поражающие наследствен ность всех биосистем, на первых порах действительно не способство вало осознанию важности биосоц-подхода. Тем не менее не следует за бывать, что своеобразным праобразом понятия мутации есть «спорты» того же Гальтона, рассмотренные, кстати, именно в биосоциальном срезе и контексте, в русле детерминации и наследования таланта, и пр.

Сегодня же ясно, что мутагенез человека детерминирован при чинами, генезис которых часто /даже та самая радиация, скажем/, как правило, связан с социальными, антропогенными имен но факторами.Так же обстоит дело и с мутагенами-метаболитами, дей ствие которых во многом и решаючи именно биосоциально, обуслов лено даже привычками человека, типом питания, отчасти даже и самим его социальным статусом. Разумеется также, что рекомбинантная изменчивость человека по своей сущности – тоже бисоциальна и опре деляется социальными факторами.

Однако в данный период становления АГ все это, конечно же, еще не было исследовано, да и не могло так быть.Теория мутагенеза в об щей генетике тогда только зарождалась, она всецело ориентировалась, опять же, только на общие закономерности этой стороны наследст венности и изменчивости. К человеку же она обращалась только стихийно-спорадически и, как правило, - без учета его биосоциальной специфики. Кстати, биосоциальный контекст мутагенеза человека, к сожалению, и ныне явно мало познан еще.

ХХХ
4.Биохимическая и физиологическая генетика. Я уже упоминал, что катализатором биохимической генетики, как стра тегического направления общегенетического исследования, - является АГ.
Именно Гэрродом была впервые развита идея, что каждая «врож денная ошибка метаболизма» определяется блокировкой /или разры вом/ в определенном участке цепи метаболизма, первопричиной кото рой является врожденная недостаточность конкретного фермента. Одна ко менделизм был еще явно не готов к восприятию этого открытия. Требовался именно его прорыв на уровень цитогенетики, качественно новые методы анализа наследственности, что и было осуществлено позже, уже классической генетикой.

И только после этого идеи биохимической генетики, наряду с мо лекулярно-генетическим исследованием вошли в методологию био-редукционизма, успешно применяемую и в современной генетике. И уже значительно позже /50-60-ые годы/ биохимическая и физиологи ческая АГ начинает тоже развиваться бурно. Этому способствовало и то, что человек в физиологическом плане является наиболее познанным существом, видимо.

Зародившиеся идеи биохимической универсаль ности и особенно - такой же уникальности каждого индивидуума в АГ уже имеют недвусмысленно вы раженный биосоциально-цивилизационный кон текст и даже гуманистичное звучание, правда, ныне слышимое скорее как звуки эоловой арфы /по кото рой именно и ударяет неутихающая буря Инферны тригемины/.
Думаю, что эти идеи способствовали появлению не только акцен та об уникальности каждого человека, но и об универсальности человека в качестве существа цивилизационно-дея тельного.
Все это не могло пройти мимо рефлексии представителей АГ о качестве своей науки и месте ее в системе наук /в том числе - и наук о человеке/. Здесь я могу только подчеркнуть, что работа по наследова нию алькаптонурии /1902 г/ и была первым подтверждением право мочности менделизма в АГ.

Однако это перспективное направление АГ, ровно как и генетика развития в целом, в данный период дальше не особо продвинулись, и в основном, - по причине скудности методов познания.Как справедливо отмечает Л.С. Пенроуз /176/, продолжение работ, начатых в этом нап равлении советскими генетиками,- Х.Г. Андресом, П.И. Живаго, М.С. Навашиным и др., - могло акселерировать становление цитогенетики человека на целых 20 лет раньше, если бы не удар, нанесенный по ней лысенковщиной.

ХХХ
5.Генетика популяций человека и эволюционная АГ. Эти два понятия, по моему убеждению, - глубоко синони мичны, а их противопоставление - методологически порочное.

И относительно этого стратегического направления общегенетиче ского исследования именно АГ сыграла роль первотолчка. Диалектиче ская связь предыстории с собственно-историей генетики, их преемст венность и снятие и в этом направлении- очевидна.Как правильно от мечает тот же Дэнн, в 60-ых годах ХIХ века уже определяются две линии, которые ведут к современной генетике популяций.

Родоначальником первой был все тот же Гальтон, заложивший ос новы биометрии. Она, благодаря работам Юля, Нильссона-Элле, Иста, Шелла, подтвердившим феномен полигенной наследственности, - вела к возникновению количественной генетики.

Другая линия была основана Менделем, и вела через концепции ин бридинга, кроссбридинга и пр. – к популяционной генетике /т.е., к генетической интерпретации эволюции на уровне популяции-