Фривольная поэзия

Фривольная поэзия Сборник Эротические мотивы, отражающие взаимное обладание любящих людей, звучат в поэзии с самого ее возникновения. Поэты уже в древности не сомневались в том, что, воспевая земную, чувственную любовь со всеми ее восторгами и страданиями, они найдут отклик в душе слушателей и читателей, ведь и слушатели и читатели подвержены тем же страданиям и восторгам. В этом издании представлены лучшие образцы эротической поэзии. Среди авторов вы встретите имена Теофиля Готье, Арни де Ренье, Жоржа Брассенса, Д.Давыдова, А.Пушкина, М.Лермонтова, Ф.Тютчева и многих других. Фривольная поэзия Дефорж де Парни Ложный страх Помнишь ли, мой друг бесценный! Как с амурами тишком, Мраком ночи окруженный, Я к тебе прокрался в дом? Помнишь ли, о друг мой нежный! Как дрожащая рука От победы неизбежной Защищалась – но слегка? Слышен шум! – ты испугалась! Свет блеснул и вмиг погас; Ты к груди моей прижалась, Чуть дыша… блаженный час! Ты пугалась – я смеялся. «Нам ли ведать, Хлоя, страх! Гименей за все ручался, И амуры на часах. Всё в безмолвии глубоком, Всё почило сладким сном! Дремлет Аргус томным оком Под Морфеевым крылом!» Рано утренние розы Запылали в небесах… Но любви бесценны слезы, Но улыбка на устах, Томно персей волнованье Под прозрачным полотном — Молча новое свиданье Обещали вечерком. Если б Зевсова десница Мне вручила ночь и день, — Поздно б юная денница Прогоняла черну тень! Поздно б солнце выходило На восточное крыльцо: Чуть блеснуло б и сокрыло За лес рдяное лицо; Долго б тени пролежали Влажной ночи на полях; Долго б смертные вкушали Сладострастие в мечтах. Дружбе дам я час единый, Вакху час и сну другой, Остальною ж половиной Поделюсь, мой друг, с тобой! Перевод с французского К. Батюшкова «Она придет! к ее устам…» Она придет! к ее устам Прижмусь устами я моими; Приют укромный будет нам Под сими вязами густыми! Волненьем страстным я томим; Но близ любезной укротим Желаний пылких нетерпенье: Мы ими счастию вредим И сокращаем наслажденье. Перевод с французского Е. Баратынского Леда В стране роскошной, благодатной, Где Евротейский древний ток[1 - Евротейский ток – река Эврот, протекающая по территории Спарты; Леда – жена царя Спарты Тинда.] Среди долины ароматной Катится светел и широк, Вдоль брега Леда молодая, Еще не мысля, но мечтая, Стопами тихими брела. Уж близок полдень; небо знойно; Кругом все пусто, все спокойно; Река прохладна и светла; Брега стрегут кусты густые… Покровы пали на цветы, И Леды прелести нагие Прозрачной влагой приняты. Легко возлегшая на волны, Легко скользит по ним она; Роскошно пенясь, перси полны Лобзает жадная волна. Но зашумел тростник прибрежный, И лебедь стройный, белоснежный Из-за него явился ей. Сначала он, чуть зримый оком, Блуждает в оплыве широком Кругом возлюбленной своей; В пучине часто исчезает, Но, сокрываяся от глаз, Из вод глубоких выплывает Все ближе к милой каждый раз. И вот плывет он рядом с нею. Ей смелость лебедя мила, Рукою нежною своею Его осанистую шею Младая дева обняла; Он жмется к деве, он украдкой Ей перси нежные клюет; Он в песне радостной и сладкой Как бы красы ее поет, Как бы поет живую негу! Меж тем влечет ее ко брегу. Выходит на берег она; Устав, в тени густого древа, На мураву ложится дева, На длань главою склонена. Меж тем не дремлет лебедь страстный: Он на коленях у прекрасной Нашел убежище свое; Он сладкозвучно воздыхает, Он влажным клевом вопрошает Уста невинные ее… В изнемогающую деву Огонь желания проник: Уста раскрылись; томно клеву Уже ответствует язык; Уж на глаза с живым томленьем Набросив пышные власы, Она нечаянным движеньем Раскрыла все свои красы… Приют свой прежний покидает Тогда нескромный лебедь мой; Он томно шею обвивает Вкруг шеи девы молодой; Его напрасно отклоняет Она дрожащею рукой: Он завладел — Затрепетал крылами он, — И вырывается у Леды И детства крик и неги стон. Перевод с французского Е. Баратынского Письмо к Лиде Лишь благосклонный мрак раскинет Над нами тихий свой покров И время к полночи придвинет Стрелу медлительных часов, Когда не спит в тиши природы Одна счастливая любовь, — Тогда моей темницы вновь Покину я немые своды… Летучих остальных минут Мне слишком тягостна потеря — Но скоро Аргусы заснут, Замкам предательным поверя, И я в обители твоей… По скорой поступи моей, По сладострастному молчанью, По смелым, трепетным рукам, По воспаленному дыханью И жарким, ласковым устам Узнай любовника – настали Восторги, радости мои!.. О Лида, если б умирали С блаженства, неги и любви! Перевод с французского А. Пушкина «Поверь, я знаю уж, Дорида…» Поверь, я знаю уж, Дорида, Про то, что скрыть желаешь ты… Твой тусклый взор и томность вида Отцветшей рано красоты Мне слишком много объяснили: Тебя, прелестная, пленили Любви неясные мечты. Они, везде тебя тревожа, В уединение манят И среди девственного ложа Отраду слабую дарят, Лишь жажду наслаждений множа. Как жертвуешь ты сим мечтам При свете дня или во мраке ночи, Почти закрывшиеся очи Склоняешь с робостью к дверям, И если юная подруга Иль кто другой к тебе войдет, В одно мгновенье от испуга Румянец нежный пропадет. Потупишь взор… несвязность речи И твой смущенный, робкий вид И неожиданность сей встречи Тебя кой в чем изобличит… Но ты краснеешь, друг бесценный, Меня давно ты поняла. Оставь же сей порок презренный, Доколь совсем не отцвела… Беги! беги сего порока, В мечтах себя не погуби, Не будь сама к себе жестока И хоть меня ты полюби. Перевод с французского К. Рылеева Шарль-Юбер Мильвуа «На кровы ближнего селенья…» На кровы ближнего селенья Нисходит вечер, день погас. Покинем рощу, где для нас Часы летели как мгновенья! Лель[2 - Лель – древнеславянский бог любви; вольность переводчика.], улыбнись, когда из ней Случится девице моей Унесть во взорах пламень томный, Мечту любви в душе своей И в волосах листок нескромный. Перевод с французского Е. Баратынского Пьер Жан Беранже Начнем сызнова Я счастлив, весел и пою; Но на пиру, в чаду похмелья, Я новых праздников веселья Душою планы создаю… Головку русую лаская, Вином бокалы мы нальем, Единодушно восклицая: «О други, сызнова начнем!» Люблю вино, люблю Лизетту, — И возле ложа создан мной Благословенному Моэту[3 - Моэт – марка шампанского.] Алтарь достойный, хоть простой. Лизетта любит сок отрадный И, мы чуть-чуть лишь отдохнем, «Что ж, – говорит, лобзая жадно, — Скорее сызнова начнем!» Пируйте ж, други: позабудем, Что скоро надо перестать, Что ничего не в силах будем Мы больше сызнова начать. Теперь же, с жизнию играя, Мы пьем и весело поем! Красоток наших обнимая, Мы скажем: «Сызнова начнем!» Перевод с французского Aп. Григорьева Теофиль Готье К розовому платью Люблю я розовое платье, Тебя раздевшее легко: И руки наги для объятья, И грудь поднялась высоко! Светла, как сердце розы чайной, Прозрачна, как крыло пчелы, Чуть розовеет ткань и тайно Тебе поет свои хвалы. От кожи на шелка слетели Ряды серебряных теней, И ткани отблески на теле Еще свежей и розовей. Откуда ты его достала Похожим на тебя одну, Смотри: оно в себе смешало И розовость, и белизну. То раковина ль Афродиты, Заря, что пламенней вина, Иль груди, что почти налиты, Ему снесли свои тона? Иль, может быть, те переливы Лишь розы твоего стыда? Нет, горделива и красива, Ты не смутишься никогда. Долой, докучная завеса! И пред Кановой смело ты Откроешь, словно та принцесса, Сокровищницу красоты. И эти складки – только губы Моих желаний грозовых, Хотящих нежно или грубо Покрыть тебя лобзаньем их. Перевод с французского Н. Гумилева Анри де Ренье Упрек Как! мною ты владел, – моим лицом смущенным, Клонившимся с мольбой, И телом всем моим, покорным, обнаженным, Дрожавшим пред тобой! Дыханье уст моих ты пил устами жадно; Ловил во мгле теней Мой заглушенный стон; касался беспощадной Рукой моих грудей. И сердца моего широкие биенья Подслушивать ты мог; И ропот робости; увы! – и наслажденья Непобедимый вздох. Да! ты владел моим бессилием покорным, И страхом и стыдом… Что говорю! моим бесстыдством! ипозорным Желаний торжеством… Я пред тобой была безвольной, обнаженной От бедер до лица, И заклинала я, чтоб сумрак благосклонный Тянулся без конца! — И мог ты о другом беседовать с другими, Не о моих губах! Их речь выслушивать, смеяться вместе сними И думать о делах! И мог ты снова жить, как жил, меня незная! И, свой восторг тая, Не называть меня! молчать, не повторяя: Она моя! моя! Нет! если ты владел моей покорной страстью, И ты, с того же дня, Всем не кричал о том, в душе не веря счастью, Ты не любил меня! Перевод с французского В. Брюсова Александр Сумароков «Милон на многи дни с женою разлучился…» Милон на многи дни с женою разлучился, Однако к ней еще проститься возвратился, Она не чаяла по горести своей, Что возвратится он опять так скоро к ней, Хотя ей три часа казались за неделю, И от тоски взяла другого на постелю. Увидя гостя с ней, приезжий обомлел. Жена вскричала: «Что ты, муж, оторопел? Будь господин страстей и овладей собою; Я телом только с ним, душа моя с тобою». Иван Барков Выбор Муж спрашивал жены, какое делать дело. – Нам ужинать сперва иль еться начинать? Жена его на то: – Ты сам изволь избрать, Но суп еще кипит, жаркое не поспело. Мельник и девка Случилось мельнику с дево?чкой повстречаться, Которая всегда любила посмеяться. Он о постройке с ней тут начал рассуждать, Местечко где б ему для мельницы сыскать. С усмешкою ему та девка отвечала: – Давно уж место я удобное сыскала: Там спереди течет по времени ручей, А сзади хоть и нет больших речных ключей, Да из ущелины пресильный ветер дует. Тут мельник с радости ту девочку целует: – Где ж место, укажи, чтобы и я знать мог. – Изволь, – сказала та, – вот у меня меж ног. Василий Капнист Напрасные слезы Когда на розу взглянешь, Себя к ней примени; Пчелу на ней застанешь, О мне воспомяни: Она не жалит розы, Лишь сладкий мед сосет: К чему ж твой стон и слезы? — И я б сосал лишь мед. Александр Измайлов «Подлон начальнику дочь отдал в услуженье…» Подлон начальнику дочь отдал в услуженье; Начальник бедную невинности лишил И орден батюшке за то дал в награжденье. Вот прямо орден-то он кровью заслужил! «Клариса, в чепчике степенном и в салопе…» Клариса, в чепчике степенном и в салопе, Днем молится в церквах, бежит от мира прочь. А ночью?.. О! она, подобно Пенелопе, Что днем ни сделает, то перепортит в ночь. «Смеются Простину…» Смеются Простину, Что часто говорить с людьми он не умеет И половиною зовет свою жену. Ну что же? Пополам он ею и владеет. Денис Давыдов Богомолка Кто знает нашу богомолку, Тот с ней узнал наедине, Что взор плутовки втихомолку Поет акафист[4 - Акафист – в христианском богослужении разновидность хвалебного песнопения, исполняемого всеми присутствующими стоя.] сатане. Как сладко с ней играть глазами, Ниц падая перед крестом, И окаянными словами Перерывать ее псалом! О, как люблю ее ворчанье: На языке ее всегда Отказ идет как обещанье: «Нет» на словах – на деле «да». И – грешница – всегда сначала Она заво?пит горячо: «О, варвар! изверг! я пропала!» А после: «Милый друг, еще…» Константин Батюшков Вакханка Все на праздник Эригоны Жрицы Вакховы текли: Ветры с шумом разнесли Громкий вой их, плеск и стоны. В чаще дикой и глухой Нимфа юная отстала: Я за ней – она бежала Легче серны молодой… Эвры волосы взвевали, Перевитые плющом, Нагло ризы поднимали И свивали их клубком. Стройный стан, кругом обвитый Хмеля желтого венцом, И пылающи ланиты Розы ярким багрецом, И уста, в которых тает Пурпуровый виноград, — Все в неистовой прельщает! В сердце льет огонь и яд. Я настиг – она упала! И тимпан над головой! Жрицы Вакховы промчались С громким воплем мимо нас, И по роще раздавались Эвоэ! и неги глас! Семен Раич К Лиде Лида, веселье очей распаленных, Зависть и чудо красот несравненных, Лида, ты лилий восточных белей, Розы румяней, ясмина нежней, — Млеть пред тобою – двух жизней мне мало… Дева восторгов, сними покрывало, Дай насмотреться на злато кудрей, Дай мне насытить несытость очей Шеи и плеч снеговой белизною; Дай надивиться бровей красотою, Дай полелеяться взорам моим Отцветом роз на ланитах живым. Нежася взором на взоре прелестном, Я утонул бы в восторге небесном, С длинных ресниц не спустил бы очей: Лида, сними покрывало скорей! Скромный хранитель красот, покрывало, Нехотя кудри оставя, упало, Млею, пылаю, дивлюсь красотам… Лида, скорее устами к устам! Жалок и миг, пролетевший напрасно; Дай поцелуй голубицы мне страстной… Сладок мне твой поцелуй огневой: Лида, он слился с моею душой. Полно же, полно, о дева любови! Дай усмириться волнению крови, — Твой поцелуй, как дыханье богов, В сердце вливает чистейшую кровь… Дымка слетела, и груди перловы Вскрылись, и вскрыли элизий мне новый. Сладко… дыхание нарда и роз В воздухе тонком от них разлилось. Тихий их трепет, роскошные волны Жизнью несметной небесною полны. Лида, о Лида, набрось поскорей Дымку на перлы живые грудей: В них неземное биенье, движенье, С них, утомленный, я пью истощенье. Лида, накинь покрывало на грудь, Дай мне от роскоши нег отдохнуть. Кондратий Рылеев Заблуждение Завеса наконец с очей моих упала, И я коварную Дориду разгадал! Ах! если б прежде я изменницу узнал, Тогда бы менее душа моя страдала, Тогда б я слез не проливал! Но мог ли я иметь сомненье! Ее пленительный и непорочный вид, Стыдливости с любовию боренье, И взгляды нежные, и жар ее ланит, И страстный поцелуй, и персей трепетанье, И пламень молодой крови, И робкое в часы отрад признанье — Все, все казалось в ней свидетельством любви И нежной страсти пылким чувством! Но было все коварств плодом И записных гетер искусством, Корысти низкия трудом! А я, безумец, в ослепленье Дориду хитрую в душе боготворил И, страсти пламенной в отрадном упоенье, Богов лишь равными себе в блаженстве мнил! Нечаянное счастие (Подражание древним) О радость, о восторг!.. Я Лилу молодую Вчера нечаянно узрел полунагую! Какое зрелище отрадное очам! Власы волнистые небрежно распущенны По алебастровым плечам, И перси девственны, и ноги обнаженны, И стройный, тонкий стан под дымкою одной, И полные огня пленительные очи, И все, и все – в часы глубокой ночи, При ясном свете ламп, в обители немой! Дыханье перевесть не смея в изумленье, На прелести ее в безмолвии взирал — И сердце юное пылало в восхищенье, В восторгах таял я, и млел, и трепетал, И взоры жадные сквозь дымку устремлял! Но что я чувствовал, когда младая Лила, Увидев в храмине меня между столпов, Вдруг в страхе вскрикнула и руки опустила — И с тайных прелестей последний пал покров. Владимир Раевский К ней же Что значит взор смущенный твой, И сердца страстное биенье, И непритворное волненье?.. Скажи, о Лида, ангел мой! Давно ль на ложе сладострастья Блаженства я испил фиал И к груди страстной прижимал Тебя, как сын веселый счастья? Я зрел румянец алый твой И груди белой колебанье, Твое смущенье, трепетанье, Когда прелестною рукой Ты взоры робкие скрывала И мне свободы не давала Ступить порочною стопой На ложе кротости невинной… Мой дух любовию пылал, Я счастья робко ожидал И в страсти сильной, непрерывной Нетерпеливою рукой Отдернул полог сокровенный И розу, полную весной, Сорвал – в завет любви святой, Мечтой блаженства увлеченный… Я полный кубок счастья пил Средь неги страстной и волненья, На ложе розовом забвенья Мой жребий временный хвалил!.. Но время счастья быстро мчится, Денницы быстро луч блеснул: Нам должно было разлучиться, Ты спала, Лида, я взглянул… И прелестей твоих собор, При свете слабом обнаженный, Лишь дымкой легкой сокровенный, Очаровал мой дерзкий взор. Но я, как узник страсти нежной, Искал свободы от цепей Средь роз душистых и лилей… На груди страстной, белоснежной. Исчез твой тихий сон, как миг, И ты в объятиях моих С невольным ропотом взглянула, Слеза в очах твоих блеснула… И я, смущенный, робко ждал Минуты грозной разлученья И в миг счастливый упоенья <Давно ль> тебя лобзал?.. И в неге тайной пресыщенья В восторгах страсти утопал?.. О Лида! Прочь твое роптанье! С тобою гений добрый твой! Пусть время хладною рукой Грозит прервать очарованье Любви и счастья юных лет. Исчезнет все, как ранний цвет, Исчезнет страсти ослепленье, Минутой надо дорожить… И непрерывно радость пить Из полной чаши наслажденья! Алексей Илличевский Разные эпохи любви Невинности златые годы! Любви непокупной куда вы скрылись дни? Тогда любовников расходы Считались нежности и ласки лишь одни. Теперь уже не то, и средствами иными Любовник действовать на милых принужден: Кто платит вздохами одними, Одной надеждой награжден. История пяти дней Открыться Лидии не смея, Я в первый день ее любил; Назавтра, несколько смелее, Ей тайну сердца объявил; День ото дня нетерпеливей, Назавтра руку ей пожал; Назавтра, прежнего счастливей, У милой поцелуй сорвал; Назавтра, миртами венчанный, Я осчастливлен был вполне; Но в тот же день, непостоянный, Я пожалел о первом дне. Александр Пушкин Из поэмы «Монах» ……………………………… Огню любви единственна преграда, Любовника сладчайшая награда И прелестей единственный покров, О юбка! речь к тебе я обращаю, Строки сии тебе я посвящаю, Одушеви перо мое, любовь! Люблю тебя, о юбка дорогая, Когда, меня под вечер ожидая, Наталья, сняв парчовый сарафан, Тобою лишь окружит тонкий стан. Что может быть тогда тебя милее? И ты, виясь вокруг прекрасных ног, Струи ручьев прозрачнее, светлее, Касаешься тех мест, где юный бог Покоится меж розой и лилеей. Иль, как Филон, за Хлоей побежав, Прижать ее в объятия стремится, Зеленый куст тебя вдруг удержав… Она должна, стыдясь, остановиться. Но поздно все, Филон, ее догнав, С ней на траву душистую валится, И пламенна, дрожащая рука Счастливого любовью пастуха Тебя за край тихонько поднимает… ………………………………. К ней Эльвина, милый друг! приди, подай мне руку, Я вяну, прекрати тяжелый жизни сон; Скажи, увижу ли, на долгую ль разлуку Я роком осужден? Ужели никогда на друга друг не взглянет? Иль вечной темнотой покрыты дни мои? Ужели никогда нас утро не застанет В объятиях любви? Эльвина! почему в часы глубокой ночи Я не могу тебя с восторгом обнимать, На милую стремить томленья полны очи И страстью трепетать? И в радости немой, в блаженстве наслажденья Твой шепот сладостный и тихий стон внимать, И тихо в скромной тьме для неги пробужденья Близ милой засыпать? Фавн и пастушка Картины I С пятнадцатой весною, Как лилия с зарею, Красавица цветет; Все в ней очарованье: И томное дыханье, И взоров томный свет, И груди трепетанье, И розы нежный цвет — Все юность изменяет. Уж Лилу не пленяет Веселый хоровод: Одна у сонных вод, В лесах она таится, Вздыхает и томится, И с нею там Эрот. Когда же ночью темной Ее в постели скромной Застанет тихий сон С волшебницей мечтою, И тихою тоскою Исполнит сердце он — И Лила в сновиденье Вкушает наслажденье И шепчет: «О Филон!» II Кто там, в пещере темной, Вечернею порой, Окован ленью томной, Покоится с тобой? Итак, уж ты вкусила Все радости любви; Ты чувствуешь, о Лила, Волнение в крови, И с трепетом, смятеньем, С пылающим лицом Ты дышишь упоеньем Амура под крылом. О жертва страсти нежной, В безмолвии гори! Покойтесь безмятежно До пламенной зари. Для вас поток игривый Угрюмой тьмой одет И месяц молчаливый Туманный свет лиет; Здесь розы наклонились Над вами в темный кров; И ветры притаились, Где царствует любовь… III Но кто там, близ пещеры, В густой траве лежит? На жертвенник Венеры С досадой он глядит; Нагнулась меж цветами Косматая нога; Над грустными очами Нависли два рога. То фавн, угрюмый житель Лесов и гор крутых, Докучливый гонитель Пастушек молодых. Любимца Купидона — Прекрасного Филона Давно соперник он… В приюте сладострастья Он слышит вздохи счастья И неги томный стон. В безмолвии несчастный Страданья чашу пьет И в ревности напрасной Горючи слезы льет. Но вот ночей царица Скатилась за леса И тихая денница Румянит небеса; Зефиры прошептали — И фавн в дремучий бор Бежит сокрыть печали В ущельях диких гор. IV Одна поутру Лила Нетвердою ногой Средь рощицы густой Задумчиво ходила. «О, скоро ль, мрак ночной, С прекрасною луной Ты небом овладеешь? О, скоро ль, темный лес, В туманах засинеешь На западе небес?» Но шорох за кустами Ей слышится глухой, И вдруг – сверкнул очами Пред нею бог лесной! Как вешний ветерочек, Летит она в лесочек; Он гонится за ней. И трепетная Лила Все тайны обнажила Младой красы своей; И нежна грудь открылась Лобзаньям ветерка, И стройная нога Невольно обнажилась. Порхая над травой, Пастушка робко дышит; И фавна за собой Все ближе, ближе слышит. Уж чувствует она Огонь его дыханья… Напрасны все старанья: Ты фавну суждена! Но шумная волна Красавицу сокрыла: Река – ее могила… Нет! Лила спасена. V Эроты златокрылы И нежный Купидон На помощь юной Лилы Летят со всех сторон; Все бросили Цитеру, И мирных сел Венеру По трепетным волнам Несут они в пещеру — Любви пустынный храм. Счастливец был уж там. И вот уже с Филоном Веселье пьет она, И страсти легким стоном Прервалась тишина… Спокойно дремлет Лила На розах нег и сна, И луч свой угасила За облаком луна. VI Поникнув головою, Несчастный бог лесов Один с вечерней тьмою Бродил у берегов. «Прости, любовь и радость! — Со вздохом молвил он. — В печали тратить младость Я роком осужден!» Вдруг из лесу румяный, Шатаясь, перед ним Сатир явился пьяный С кувшином круговым; Он смутными глазами Пути домой искал И козьими ногами Едва переступал; Шел, шел и натолкнулся На фавна моего, Со смехом отшатнулся, Склонился на него… «Ты ль это, брат любезный? — Вскричал сатир седой. — В какой стране безвестной Я встретился с тобой?» «Ах! – молвил фавн уныло. — Завяли дни мои! Все, все мне изменило, Несчастен я в любви». Конец ознакомительного фрагмента. Текст предоставлен ООО «ЛитРес». Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию (https://www.litres.ru/sbornik/frivolnaya-poeziya/?lfrom=688855901) на ЛитРес. Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом. notes Примечания 1 Евротейский ток – река Эврот, протекающая по территории Спарты; Леда – жена царя Спарты Тинда. 2 Лель – древнеславянский бог любви; вольность переводчика. 3 Моэт – марка шампанского. 4 Акафист – в христианском богослужении разновидность хвалебного песнопения, исполняемого всеми присутствующими стоя.