Притчи 1—28

Притчи 1—28 Никита Белугин В этой книге собраны ранее опубликованные мини-книжки «Притчи» с первой по двадцать восьмую, последнюю. Сделано это для удобства, ну или вдруг кому-нибудь захочется приобрести печатный экземпляр. Цена на эту печатную книгу довольно высока, но я, автор, с продажи не получу ничего, – иначе бы цена была ещё выше, если бы я захотел процент… Притчи 1—28 Никита Белугин © Никита Белугин, 2023 ISBN 978-5-0060-0867-0 Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero 1 Чтение – не развлечение, к чтению рифма – учение. Это моё было мнение, будет и есть без сомнения. Если читаешь стихи, не торопись, погоди. Рифма такой непослушный предмет, рифма сложней, чем язык из газет. Ну а вообще, вы ведь сами не дети. С ходу поймёте все глупости эти. А надоест вам листать, чтоб вчитаться, бросьте, ищите чем поразвлекаться. *************************** Два друга ехали в трамвае. Один другому: – Я не знаю… Играю часто в лотерею, Но что я выиграю не верю. Мне не везёт, но почему, Никак я это не пойму. А друг ему шутя в ответ: – Послушай, Яша, ты заметь, Как заходил сейчас в трамвай, Как ждал когда пройдёт толпа. С врождённой скромностью ты ждёшь И уступаешь так же грош Жадной толпе, А сам как бомж… – Да как же, это ж лотерея — Случайность, я ввиду имею. – Случайность, пусть, Но в недрах чувств, Хоть слог другой из твоих уст, Плевать тебе что сейф твой пуст. ************************************ Два вора не ради позора, А для приличнейшего разговора Дождавшись кой-как часА их приёма, В приёмной сидЯ, богатейшего дома. О чём разговор сообщать здесь нет смысла. Но как тишина только в холле повисла, (Дворецкий куда-то на миг отлучился) Один из воров, коив глаз так завистлив, Решил из серванта две чашечки свистнуть. Второй вор кричит в шёпот: «Ты оборзел?!» — Ведь как он докажет что он не у дел. А первый был жадный: – Они ведь нас грабят! Всё то что ты видишь, по-сути моё… Второй отвечает: – Вот ты идиот! И вот наконец он сумел отобрать Что друг поспешил под пальто запихать. Но в этой борьбе повредилась посуда И первый второму: – Вот видишь, зануда, Теперь мы обязаны взять их себе. Иначе заметят, как вилы на грех, Заставят платить штраф за этот ущерб. Второй призадумался и говорит: – Действительно лучше с собой их бери. На нас не подумают, это всё вздор. Но чашки расценят за маленький скол Как мусор и выкинут в урну во двор. АТЕИЗМ Что есть такое людской атеизм? Наверно про это и так много письм… Но мне что-то вздумалось тоже начиркать, И речь в нём пойдёт а мышах и пробирках. А не о Боге, как пишут в Истоке, Что глупый страдать будет вечные сроки. Это конечно же всё так и есть, Но мы устраним до поры эту месть. В детстве Мишутка увидел как лезет Какой-то паук. И совсем ведь не бесит, Этот паук Мишу маленькоВа, — Как бы решили о нём вы сперва. В доме паук – бесполезная вещь, Возьмёт и укусит его будто клещ. Плетёт паутину меж стен и картиной, Придёт посторонний кто, будет так стыдно. Одним словом нужно его устранить. Но как устранить, просто тапком прибить? Паук будет мёртв и не будет здесь жить И жалко мальцу так легко победить. Берёт отрывает одну ему ножку. Паук ищет всюду спасенья окошко. Берёт отрывает четвёртую, пятую Этому зверю с судьбою проклятою. Паук потерял уже всякий испуг И ждёт когда выйдет уже его дух. А Миша спокойно в уме записал Повадки его и опять заскучал. Он вырастет и… Может станет учёным. Чтоб жизни спасать всех людей обречённых. Итак атеизм – есть неверие в жизнь, С позорным желаньем от смерти спастись. НАКАЗАНИЕ СУДЬБОЙ 1 Некий парнишка с душою дрянной Шёл по арбату дорогой домой. Лет ему двадцать… А нет, двадцать пять! Он выпил довольно и хочет поспать. В любом русском городе есть правило, Хотя и не писано вроде оно, Но по тротуарам Порой светят фары И всякий отходит, как будто неправый… Идёт наш парнишка, на встречу ему Рулит иномарка и он в сторону. Но тут же смекает, что этот Хёндаи Спец`ально в его сторону заезжает. С издёвкой что «прав – кто рулём обладает». То нЕ параноя, ведь места как в поле, Но вот помешался ему алкоголик… Парнишка хмельной, соответственно смелый, Решился закончить открытое дело: Как тип остановится возле кафешки, К нему подойти и назвать словом грешным. Всё шло по расчёту, из хЁндай выходит Какой-то бандит и одетый по-моде. Ни капли вниманья не бросив ему, И мститель притих и ушёл в сторону. Решив, что сейчас бой был бы неравным, Хотя без сомненья неправ стался правым… 2 Прошу теперь я в долг читателя Хотя бы раз мне верить на слово. Мой персонаж в спортивной кепке Нашёл любовь у одной девки. Он был не против, что она Замужняя и с ним спала. Но суть не в том – таков закон. И знает тот кто был влюблён, Что сладок этот грешный сон. А суть рассказа моего В том, как она брала авто У мужа, ехав далеко И по ухабам и по лужам, И даже в стужу, Чтоб как дурак супруг жил… Но это ладно, все мы люди И кто её за то осудит? Ведь сам небось супруг порой Заходит к некой молодой. БлуднИк сначала в совпаденье При виде той Хёндай поверил. Но после всё-таки узнал, Что её муж тот наглый хам. А это значит, что вдвойне Любовник выйгрывает в ней: Во первых тело молодое, А во вторых уже второе, То что ни кто не может знать, Что он так мстит через кровать. Но что за месть, когда гнев весь Врага твоего суть не бесит? И он решает – подлый ум — Сделать беременной жену. И умолять не убивать, Оставить чтобы воспитать. Конечно сделав вид в семье, Что он наследник Хёндае. НЕУМЕСТНОЕ РАСКАЯНИЕ. (НЕХОРОШИЙ ДРУГ.) Алексей Тенгизович мужчина сорока семи лет, обладатель довольно сытого тела и генеральского голоса—баса. Сам впрочем не являясь генералом, а всего лишь мелким торговцем; и торговцем неопределённым, не занимающимся чем-то одним, а из тех кто ищет, всегда что-то ищет… Ну то есть спекулянт – купил задарма, продал втридорого. И вот в этот раз на его счастье изобрели наконец такой гениальный транспорт, как электросамокат. Мода у детей страшная на эту новинку. И наш генерал, листая интернет, наткнулся на сайт самокатов, где они продавались чуть ни по себестоимости, то есть в три раза дешевле, чем их покупают в магазинах. Он как взрослый человек, нимало не мешкая, заказывает себе партию и уже через месяц продавал их в палатке на рынке. Как я и сказал, он не занимался чем-то одним, а не брезговал ничем, разве что может быть излишним физическим трудом… Но речь не о том. Дело в том, что он никогда ничего не продавал ещё детям, ну или подросткам, разница не велика. Дети гурьбой валили к нему на точку, одни поглазеть, другие с мамами и папами по-деловому осматривали продукт. И да простят меня – автора блюстители нравственности (к коим и я – автор сам себя отношу), но вынужден описать один момент в жизни Алексея того самого Тенгизовича, попытавшись сделать это в деликатной форме. Очередные недоросшие клиенты были две девушки лет пятнадцати или старше, но вобщем совсем ещё несмышлёные и физически тоже неразвитые. И странное дело, Алексей Тенгизович вдруг почувствовал в отношении одной из них (светленькой) такое вожделение, какое он чувствовал к жене, прожив между прочим с ней десять лет пока не развелись. Ему в жизни никогда не нравились «малолетки», у него у самого двое несовершеннолетних, правда живут с их матерью, но всё же… И вот он ощутил страсть на удивление самому себе. Надо сказать, что они вовсе не были красавицами, то есть ещё не думали об этом: были не накрашены и одеты в удобную одежду, а не женскую. Клиенток этих он разумеется отпустил с миром, никак не выдав себя. Но сам в себе он подумал: «Уж не маньяк ли я? Ведь маньяки редко бывают двадцатилетними, может оно так и начинается? Ведь действительно, почему маньяки всегда старые? Ведь живут же столько лет, без всяких признаков и раз… Да сейчас и про маньяков-то не слыхать, может из-за камер наблюдения боятся или не боятся и быстро ловят их, а может нам не показывают их просто. То ли дело в девяностые, их как тараканов на печке было. А ещё клеветают Советский союз за цензуру, бьюсь об заклад сейчас тоже где-нибудь есть свой Чикатило и его ищут, но втихаря, что б не рекламировать. Надеюсь я и не есть тот самый потрошитель.» – усмехнулся он и занялся новыми клиентами, впрочем тоже остановившимися поглазеть и сравнить цены. Жил Алексей Тенгизыч один в деревянном доме, но не всегда, так как был, как я и сказал в «постоянном поиске». Дом был облицован пластмассой по последней моде, в нём был гараж и в гараже была недорогая, но иномарка свежего года. Но оставив мерзости, продолжу описывать его положительную сторону. По выходным, особенно летом к нему приезжали его дети, брат с младшей сестрёнкой. Иногда приезжали друзья или родственники, вообще был он не одинок. А иногда и сам ездил к ним. И вот вечером, приехав уставшим, – злой читатель может сказать «от чего», но безделье, я ему отвечу, вещь мучительная и поэтому не осуждайте его, – так вот приехав и сделав всё необходимое для комфорта, он смотрел в телевизор, лёжа на кровати, но сам не понимая что там показывают, так как витал где-то в своих обрывках мыслей. И Бог знает как занесло его в его юность, когда он дружил с одной девочкой по имени Алла. Ей было шестнадцать, а ему семнадцать. Они дружили по началу как дружат люди, а потом эта дружба переросла нечто половое, но детское: то есть игры с прикосновениями, ходьба за руки. И вот как-то раз они пошли на один водоём возле леса, у Алексея был велосипед и он галантно уступил его Алле. Она крутила педали, плохо умея держаться на велосипеде, а он бежал за ней и они без устали смеялись. Потом началось купание с теми же играми и случайными прикасаниями. Ну а потом… Дело было в августе и купаться уже никто не ходил, хотя вода была ещё тёплая; но по обычаю в августе в принципе не купаются. Сама Алла была девушка не робкая и не застенчивая, но когда «Лёша» стал проявлять настырность и действительную силу, она немного струсила и лепетала: «Не надо, не надо!». Впрочем вскоре испуг перерос в блаженство. По телевизору как раз показывали какой-то зарубежный фильм про подростков. Когда Алексей заметил это совпадение, то есть его мысли и этот фильм, его как бы пронзил этот свет от картинки в тёмной неосвещённой комнате и сердце участило ритм, как будто он пробежал сколько нибудь сейчас. Голова его плохо соображала что с ним произошло. Употребив известные антидепрессанты, он кое как уснул. На следующий день, то есть ровно через сутки после посещения тех девиц (в паре с светленькой), Алексей как бы утонул во всех мыслях, которые теперь кишмя кишили в его с седыми висками голове. «Ну ведь она не была из недотрог, всё было по обоюдному почти согласию. Но она впрочем была ещё не грязной и я первый запачкал её; хоть и естественно она бы потом запачкалась с кем нибудь другим, если бы не со мной…» Так философствовал он про себя, не передавать же мне весь его монолог в течении дня, но кое что можно и отметить. Например в нём неожиданно возникла мысль раздать все самокаты детям. Но как раздать? Ведь его же не поймут. И тогда в нём возникла другая мысль: написать табличку «я насильник, простите меня люди» и будь что будет со всеми последствиями. И надо сказать он так испугался этой своей мысли, что удивительно как он не поседел в одно мгновенье до конца. Чтобы не сойти с ума окончательно, он раньше обычного закрыл палатку и поехал пить. В заключении скажу, Алексей Тенгизович продал через несколько дней все самокаты, по цене которой покупал, знакомому жиду. Хотя и ломался, порываясь ну хоть-чуть надбавить цену, но решил, что честно будет проще сбыть. А сейчас говорят он продаёт дом и собирается уехать то ли в Доминикану, то ли ещё куда, вообщем в невиданные какие-то края. ********************** Я всю жизнь ищу любви. И так же думаю и вы. Но с тою разницей что я Люблю лишь одного себя. А вы с симпатиею первой Готовы жить с нею до смерти. Живя на севере, Закрыв от вьюг за собой двери, вы Прижались к печке и поверили, Что лето греет вас, а не угли. Я нахожу тепла лучи И челюсть после них стучит. Дразнят теплом своим они, Но вьюги, вьюги впереди. Мой путь лежит к тёплым краям. Я звал всех вас, но слаще вам Комфорт у печек по домам. ********************************** Те десятки лет, что прожил телевизор, Много узнали люди о жизни. Ну например, что в какой-то Саванне Вместе живут тигры и обезьяны. Люди смотрели как дикие звери То голодают, то буйвола делят, То на охоте, то в ленной дремоте. Солнце огромное на горизонте. С этим «окном в мир» жили аж век, Но изобрёлся потом интернет. В нём всё так ново, но тот же сюжет. Как например школьник другого бьёт, Дети снимают похвастаться что б. Мол оператор в той страшной разборке Запечатлел, как колотят по морде. Или нахрюкалась в зюзю девица И ей предложили друзья прокатиться. Дальше конечно другое кино, Детям смотреть его запрещено. Но это в начале, без опыта было. Теперь же понятно инэт – это сила. Ведь раньше снимали театр, актёров, Теперь то ненужно чтоб зрители хором Кричали: «Бис! Браво!» —но только в комментах. И только реальным уже прецедентам. Ведь жизнь натуральная в сто раз вкусней, Чем фильм, где играет героя злодей… ********************* Порождение зла – интеллигенты. Свои над людьми ставят эксперименты. Пытаются доказать будто возможно В эмоциях словом рубить осторожно. Ругаются матом и стар и ребята. А интеллигенту того ведь и надо. Запудрил весь мозг наш простой обыватель И думает что он один такой – спятил, Не может сдержаться, что б не обзываться, И сколь не читал и как не старался. Но хитрый злодей щуплый интеллигент Подумал, что речь его солнечный свет. Поэтому сами себя обманув, На книжном жаргоне учёные врут. ********************* Школьник мечтал что б закончились муки, Выйти из здания нудной науки, Что б не давать отчёт учетилям. Вобщем хотел стать учителем сам. Он же не знал, что не так это просто Быть одноврЕменно взрослым—подростком. Стал полицейским, а тяга в бандиты. Стал он бандитом с душою открытой. Предал бандит с телом синькой забитым Всех братанов чтобы быть самым сытым. Стал бизнесменом, Потом в депутаты: От скуки грести только деньги лопатой, Он стал диктовать как вернее жить надо. После почувствовал зависть к писателям И написал книгу для обывателя. Позже подумал: писатель – немой, Лучше я стану экранной звездой. Стал он ведущим, потом стал актёром, Потом стал певцом, а потом мужелогом… ******************* Я не осуждаю Иуду И не говорю что «он паскуда». Я считаю он был как Пётр, Только в нём зла «десять вёдер». Он предал как бы случайно, — Как это всё не печально. Он без большого сомненья, Так же как Пётр в смятенье Предал учителя всем им. То есть был слаб, да и только. Как средь овец он был волком. Но не срослось стать «домашним» — Волк для волков сделал шашни. ****************** Человек, что захотел Сделать в жизни много дел, Так поверил, что Всевышний Всем владеет несовсем. И поэтому он строит Бар, где люд гостит в запое, КинотЯтр для ребяток, Бенз. колонку, что б девчёнки Всех смешили, брав в ручёнки Пистолет, вставляли в бак. Только вот не зная как, Так как шланг коротковат… Человек строит завод, Что б алкаш, что в баре пьёт, Из проделанных работ Получал на спирт доход. Человек построил церковь, Что б сказать: «Эй, люди, верьте В этом доме, но не вне, Так как надо всё успеть.» ******************* У меня горбатый нос. И вот как-то в зимний пост Мне приснилось стал он прост, То есть гладким, без горбинки, Как у девушки Иринки. Даже выгнулся слегка — Эталон и красота! Я очнулся, слава богу! С носом тем побыл немного. Пусть он там так идеален, Но с таким какой я парень? Хоть мой нос и нестандартен, Видимо как и характер, Я хочу всегда быть с ним. Кто другой, ходи с другим. ****************** «Русские жАлюзи» – вот парадокс, Заметил в России один только пёс. Он во дворе, поменяв много поз, Смотрит сквозь щёлочки высохших доск. Наводит на мысль: кто создал сей бизнэс, Наверно подсматривал в школе юнцом. А после, подросши, подумал: «А может… Не вывести ль мне из порока закон?» Конечно! Может ведь просто! Создал «современные» шторы подросток. А может и старый уже он был дед, — Справляться искать для меня нужды нет. (вводить много букв, подключать интернэт) 2 ДНЕВНИК ШКОЛЬНИКА Я не стану утомлять читателя этого рассказа происхождением дневника, то есть откуда я его выкопал. Как и не буду утомлять биографией самого этого школьника, так как школьник этот самый наиобыкновеннейший. Но позволю себе одну наглость несвойственную для художественных рассказов, я буду комментировать по возможности кратко записи этого школьника, ибо слишком многое вспоминается из собственного нежного возраста. 24 мая. Сегодня ставили оценки за год по естествознанию. Обычно на оценку влияет третья четверть – самая длинная. Так вот у меня за третью четверть стоит четвёрка, как и за первую. А за вторую и четвёртую тройки. По логике вещей училка должна была поставить мне «четыре» за год, но она поставила «три». Меня это так поразило. Я стал возмущаться, на что учительница, надо отдать ей должное, меня выслушала, – может быть потому что она ещё молодая, а не как другие учителя – толстые мегеры. И она ответила мне: «Ну хорошо, раз ты считаешь, что знаешь предмет на „четыре“, тогда ответь на вопрос: как называется процесс взаимодействия солнца и растения?» Мы эту тему проходили месяца два-три назад и писали по ней Проверочную работу. Я прекрасно помню, как я справился и получил то ли «пять», то ли «четыре» за неё. Но после её неожиданного вопроса, я стоя за своей партой и понимая, что у меня считанные секунды чтобы дать ответ, почти потерял дар речи. И как же обидно, ведь я знал, знал, знал! – Хм. Ну вот видишь сам. И о какой четвёрке может идти речь.– победоносно с холодным взглядом заключила наша молодая и красивая преподавательница. Через несколько минут я вспомнил название этого фотосинтеза, но тройка за год уже стояла в журнале. от автора: Ну скажите! Ну разве справедливо! Чёрствые взрослые! Бездушные и так далее. Простите, шучу. А если всерьёз, то согласитесь, что сей экзамен по «естествознанию», который не сдал наш пятиклассник, больше похож на экзамен в театральном училище, или на casting для съёмок фильма. Начинающий актёр так заволновался, что позабыл весь свой текст (хотя бы он и состоял из всего-то одного слова), но комиссия в составе учителя и детей неумолима и хладнокровно бракует бездарного ученика. 15 июня. Сегодня я ехал в автобусе и впереди меня сидели две девчёнки, старше меня я думаю года на три. Я сначала долго стоял с ними на остановке и никого кроме нас троих не было. Они о чём-то общались, но не громко, так что я ничего не мог слышать. Но когда сели в автобус, то они совсем расшумелись, хихикая без устали над всем что видели, шутили и снова хихикали. Хорошо когда есть компания. Одна из них, взявши свой смартфон, включила фронтальную камеру и, делая вид, что смотрит что-то своё, смотрела в неё на меня, сидящего сзади. Я кажется ужасно покраснел. Но чтобы она не продолжала издеваться, я строго посмотрел, давая понять что мне не до её шуток. Слава Богу она струсила, увидев как я смотрю в её глаза на своём дисплее. А дальше случилось ещё одно приключение. Если б мне рассказали, я бы не поверил. Автобус остановился напротив светофора, а справа от него поворачивал налево трамвай. Видимо никто не захотел уступать из водителей друг другу. Водитель автобуса посчитал ниже своего достоинства сдать назад, а водительница трамвая, действуя исключительно по правилам ПДД (правилам дорожного движения), стала поворачивать перед автобусом и не думая тормозить. В результате зеркало заднего вида врезалось в боковое стекло трамвая, от чего оно со скрежетом и щелчком лопнуло. Я сидел, так как я был один, то сохранил полное хладнокровие, молча наблюдая «аварию». Но эти девицы вскочили, как вскакивают зрители с овациями в театре, подбежали к окну с дикими лицами и открытыми ртами, как-будто ни бог весть что произошло. И честно говоря, я переживал совсем не о зрелещи, а предчувствовал, что дальше мы не поедем и мне придётся покупать ещё один билет. В автобус вскочила разъярённая водительница трамвая и начала обвинять водителя автобуса, а тот в свою очередь начал обвинять её. После перепалки водительница обратилась к пассажирам автобуса, то есть к нам троим и ещё двум пассажирам, с гневным криком: «Что вы сидите? Идите на другой автобус!». На что мои девочки заметили ей, разумеется после того как она вышла, дескать не стоило так орать, – но это выражаясь культурно. Я молча вышел и пошёл в сторону остановки. Я сразу подумал, что эти подруги сейчас так же как и я будут стоять на остановке и наверно сядут опять в тот же автобус, что и я. На остановке автобуса долго не было и я пошёл на трамвай. Дойдя до трамвайной остановке, я увидел, что меня уже ожидали мои подруги. И снова «Божья помощь»: мне встретился друг, то есть он и не друг, я его почти не знал, но мы встали с ним, пожав друг другу руки, и перекинулись несколькими словами. Таким образом подружки увидели что я не один. Но помощь была не долгой. Дальше мне предстояло с ними ехать в одном трамвае. Так как трамвай во время своего движения очень громко шумит, то девицы эти уже не просто хихикали, а орали во всю и хохотали, и это очень не нравилось остальным пассажирам. Но вот уже приближалась моя остановка, я уже праздновал своё освобождение, встав у двери чтобы выходить. Девицы сидели. И как я удивился, когда при моём выходе, они вышли за мной. И это было не специально, по всему было видно, что им нужна была тоже именно эта остановка. Но ладно остановка, они прошли в тот же двор что и я. Наконец я дойдя до нужного мне подъезда, набрал номер бабушкиной квартиры, – та открыла мне и я спасся. Бывают же совпадения! от автора: После этой записи, написано ещё несколько подобных, но уже не правдивых. Автор видимо восхитившись настоящим приключением, стал искать приключения во всём, в чём к сожалению их не было. Так что я привожу только самому мне интересные записи о интересных мне событиях. Надеюсь читатель не посетует. 2 июля. Описываю события, произошедшие три дня назад. Мы как обычно часов в двенадцать пошли гулять с моим приятелем Васькой, маленького роста черноволосым мальчиком. Он, лукаво улыбаясь, предложил мне: «Пошли, прокутим пятисотку?». Я толком так и не добился от него, где он достал деньги, хотя он и сказал, что дала бабушка, но бабушки таких денег не дают; я думаю, что он стащил их у своего пьяного отца накануне вечером. Я разумеется согласился, мы направились в виноводочный. Понятное дело нам не продали бы спиртное, поэтому мы попросили сидящего у другого магазина бомжа, сказав ему чтобы он купил нам бутылку вина и чипсы, а сдачу забрал себе. Он конечно же согласился и купил всё что мы просили, не обманув. Раньше я никогда не пил вино, только пару раз на Новый год пробовал шампанское. Мы пришли в один старый трёхэтажный небогатый дом, в котором двери в подъезд были всегда открыты; Мы поднялись на последний этаж, на котором уже не было квартир, а было окно с одной стороны и вход на чердак с другой. Достав бутылку из пакета, мы поняли, что упустили важную вещь – штопор. Домой за ним было идти нельзя, была вероятность того что загонят. Поэтому мы стали есть чипсы и думать как открыть бутылку. Дверь на чердак была не на замке и мы пошли искать какую-нибудь железяку на засоренном полу. Мне на глаза попался довольно длинный шуруп и я выбрал его в качестве импровизированного штопора. Добрые полчаса я ковырял пробку им и наконец доступ к заветной жидкости был открыт. Мы стали делать по глотку, сплёвывая и проглатывая крошки от деревянной пробки. Сначала мне вино показалось ужасно крепким и противным, но позже я привык к этому неприятному вкусу. То что происходило дальше я помню лишь отрывочно. Помню неизвестно откуда появились друзья с нашего двора, которые и помогли нам с Васей допить вино. Следущее что я помню, как мы вдруг оказались в нашей футбольной коробке и как по видимому мешали трезвым нашим товарищам играть в «Пять бананов». Мне запомнился один особенный кадр, по-другому я это не назову: я стою и собираюсь пнуть по мячу, размахиваюсь ногой и ударяю. Следущее что я вижу это опрокинутую реальность и не сдвинувшийся с места мяч перед собой, -я лежу на песке и все смеются. Кажется Вася в это время не играл уже, а сидел на скамейке и мучительно срыгивал содержимое своего желудка под себя. Следущее что я увидел (к моему величайшему удивлению!): солнце уже заходило за горизонт и мы с другим моим приятелем сидели на скамейке возле его подъезда. Все видимо уже разошлись по домам, а он один остался меня караулить, пока я просплюсь, лёжа на своих коленках. Я с волнением узнал, что мимо нас уже проходили его родители, но по его словам они ничего не заподозрили. Узнав сколько время, я заволновался ещё больше. На ногах я уже стоял неплохо и поблагодарив своего товарища, младшего меня на год, поспешил идти домой. По дороге я пытался спрогнозировать возможные варианты встречи меня в таком виде родителями. К моему счастью отца не было дома, а матери почему-то было не до меня; она лишь задала мне дежурные вопросы «где был», «с кем был» и «почему так долго гуляешь», на что я ответил, что играл в футбол и очень устал и по этой причине очень хочу спать. Она отпустила меня, в тот день она была в хорошем настроении, а не то могла бы и унюхать… И вот сегодня, то есть уже через два дня меня встречает Валерка мой одноклассник и начинает поносить меня самым бесстыжим образом. Я вначале не понял вообще причины и логики его слов, и только спустя минуту вспомнил, как в тот вечер, когда я запершись в своей комнате спал крепким сном, несмотря на то что время было около десяти, мать заглядывала ко мне и увещевала, что ко мне пришёл Валера по какому-то делу. Он так и не дождавшись моего выхода ушёл ни с чем. 1 августа. Сегодня я подрался, а точнее побил одного своего знакомого. Другом я его назвать не могу, «с такими друзьями врагов не надо» говорят. Но самое что интересно, это то что кажется меня теперь все мои друзья не считают другом, ну то есть не все конечно, а свидетели «моей расправы». Дело очень простое: я не так давно потерял свою зажигалку. Но это не простая зажигалка из магазина, а дорогая и её нигде не купишь, я её выменял в летнем лагере у одного пацана. Все завидовали мне и всегда когда видели просили посмотреть, потому что она позолоченная и с красивой миниатюрой изображающей пейзаж. И вот сегодня я захожу в шалаш, который мы не так давно «воздвигли» за домами, и вижу картину, как этот мой знакомый прикуривает моей зажигалкой. Я стал требовать отдать мне её, ведь он конечно, как и все, знал, что она принадлежит мне. А он вместо того чтоб отдать быстро убрал её в карман, обосновывая это тем, что он её нашёл, а следовательно она теперь принадлежит ему. Я разумеется полез её у него отбирать, он стал сопротивляться и я стал пинать его, – благо он младше меня, а значит слабее. В итоге он расплакался, швырнул мне на землю зажигалку, – за что я ещё пару раз от души пнул его. Захлёбываясь слезами с воплями он отправился домой. Ну ведь дураку понятно, что я прав? Но ведь нет, все на меня ополчились, со мной все как один не стали разговаривать и я не дожидаясь их благосклонности тоже отправился вскоре домой. Будто и правда раз он нашёл, то я потерял права на свою зажигалку. Да если бы он был действительно друг, то специально бы пришёл отдать мне её и я бы его за это наверно отблагодарил. Но я понимаю причину объявленного мне бойкота ребятами. Они видимо давно были в курсе и знали все возможные последствия, то есть как я «злобно» отреагирую на то что жадный и завистливый Сашка не в силах расстаться с находкой. Следовательно они были в какой-то мере его подельниками, раз утаили от меня. Я виноват, что побил слабейшего меня, но ведь он с лихвой заслужил это? от автора: Да, интересный вопрос задаёт двенадцатилетний мальчуган. Преступник конечно заслуживает кары, но тот человек который карает, ведь тоже преступник? Да. Можно было «простить» вора, с надеждой, что Бог накажет. Но этого пришлось бы ждать очень долго, да и неизвестно увидел бы обиженный сам процесс отомщения. Ведь он бил не только, чтобы забрать вещицу, но за одно чтобы отомстить. Понятно, что такие вопросы рано решать детям, но во взрослом мире они ничуть не изменяются. от автора: А следующая запись меня если честно поразила. Я как-то взялся читать рассказ одного русского писателя под названием Ангелочек и бросил на том месте где начинается описание куклы, как какого-то Провидения и как люди восхищаются этим «ангелочком» как чем-то невиданным, непостижимым их умам. Аналогия с этим рассказом сама зашла мне в ум, когда я прочитал очередную заметку в дневнике школьника. 17 сентября. Случилось то, чего так давно я хотел: мама ушла от папы. Мы переехали к бабушке и живём теперь втроём в её однокомнатной квартире. Мама спит на раскладном кресле, бабушка на диване, а я на матрасе на полу. Мама сначала хотела сама спать на полу, чтобы я спал «по-нормальному», но я выклянчил это спальное место, доказав ей, что мне так будет полезнее для осанки. А на самом деле мне просто хотелось разнообразия – я никогда не спал на полу. Старая наша квартира принадлежит папе и хоть он и сказал мне, что двери её для меня всегда открыты, я туда не ногой. Нехороший он человек и я его ненавижу. Мне очень тревожно за наше будущее, ведь вечно мы так жить не сможем и я боюсь что мама опять помирится с отцом. Мне недавно приснился сон – такой сон, который я никогда в жизни не видел. Всю ночь мне снился самый обыкновенный несвязный бред, а под утро мне снится будто я лежу на осеннем поле на высохшей пожелтевшей траве и мне на лоб кто-то кладёт руку. Ощущение от этой руки я думаю никогда в жизни не забуду. Я не преувеличиваю. Это было не то ощущение холодной руки на горячий лоб, но это было ощущение такой невозможной в жизни лёгкости; как бы я отделился от своего тела, в том смысле, что все, абсолютно все мирские заботы, мысли и тяготы на один миг отступили от меня. В жизни мы их не замечаем ибо привыкаем к ним с рождения. Да, сами по себе все эти мысли и заботы ничего не значат и не могут мучить человека, но их количество так велико, что когда я на мгновение освободился от них, мне стало так легко, так светло, что я бы отдал всё чтобы мне прибыть в такое лёгкое неземное состояние. Я посмотрел на того, кто приложил свою ладонь к моему лбу, – и по правде говоря, я думал сперва, что это какая-то девушка. Но нет, это была не девушка. Это было лицо очень страдающее обо мне и в то же время оно было довольно суровым, но это существо было и не мужского пола и не женского. Я не знаю как это объяснить понятнее, но кажется в нём были все достоинства, которые только можно представить, – оно было добро как мать и сурово как отец. В выражении его лица читалось, что оно знает меня лучше, чем я сам знаю себя. Но дальше произошло следущее. Бабушка, видимо встав гараздо раньше меня, давно сидела и наблюдала меня. И может быть я подавал какие-то признаки пробуждения, может быть и нет, но меня разбудил её голос: она пела, заигрывая со мной, мою любимую песню, не буду приводить её слова. Я как тонущий хватался за соломинку, чтобы не проснуться и побыть подольше в том блаженстве, в котором я находился во сне. Но всё тщетно, через секунд десять я уже был в сознании. И в этот момент происходило сразу два параллельных процесса во мне. Я ужасно был зол на бабушку, не смотря на то что понимал, что она с добротой ко мне пела мою песню. Гнев мой был силён. А вторым процессом во мне было понимание того, как несовместимы эти эмоции с моим сном, с этим существом, которое так любило меня и так было жалостливо ко мне. И чем сильнее я гневался, просыпаясь, тем сильнее отдалялся от него. Когда я встал с постели, я чувствовал в себе неизмеримую бешенную злобу. И от мыслей стремящихся как-нибудь хоть чуть-чуть нащупать в себе хотя бы кусочек того счастья изо сна, я становился ещё злее, обличая самого себя в завистливой слабости, которая к тому же унизительно ничего не могла добиться. КУСОЧЕК Однажды, в столовой сидел мальчуган. Он был не отличник и не хулиган, Он был не богатый, не бедный он был. Но плотно покушать весьма уж любил. Подружки сидели И ели. Чирикали как свиристели. Но вот дан звонок, – полетели, Закинув за спины портфели. Одна угощает ребёнка, Мол вон накупили мы сколько. А времени нет, да и впрочем Мы не голоднЫ прям уж очень. Толстяк наблюдает объедки И «нет» говорит этой Светке. А Светка ему отвечает: – Да нет! Вот есть целый! На, чай пей! И тянет ему пирожок. Толстяк поразмыслив чуток, Решается, ведь ему нравится Всё что жевать получается. Девочка тянет стряпню И тут же смекает: «А ну! Кусочек хотя б откушу… И к толстого парня смущенью От выпечки с сладким вареньем Осталось две третьих и менье. Толстый весьма огорчился: Как он на это купился? Но сожаленье конечно Было не в похоти грешной. Суть не в обжорстве парнишки, А что доверился слишком. Так как он сам дал согласье, То опозорился в классе, Мол поберошка – ест крошки, Те что не влезли девчошке. ВСЁ ПО ПРАВИЛАМ У одной девицы Рыба стала киснуть И она решила покормить ей птицу, Покормить ей кошек, покормить собак, Вобщем там где бак С мусором стоит, Там и покормить. Вот она выходит. Жив не на природе, А в бетонном шумном Городе—заводе. Узенькой тропинкой Семенит блондинка. Но и даже тут ей встретилась машина. А водитель наглый Бампером погладил Её сумку с рыбой, Дескать отойди ты! Он с своей парковки Выезжал по бровке И блондинку напугав, Дескать он всегда тут прав. Та отпрянула в испуге, Но пакет к такой натуге Не рассчитан так как был, То порвался—уронил Весь свой неприглядный груз, Зацепив собою куст. Девушка так испугалась, Что не думая рассталась Со своим зловонным кладом И пустилась по ухабам, Обладая этим правом: Раз водитель вечно правый, Значит все кругом не правы, Значит если вдруг дефект — От пакета если след Отпечатался на краске, То платить ей штраф ужасный Нечем, да и не под стать Наглым деньги отдавать… * Так прошла неделя, месяц. Всех пакет зловонный бесит. А особенно водитьля, Он ругает: – Как не стыдно! Нет почтенья у людей! Хулиганят злые люди, хоть ласкай их ты, хоть бей. Но пакет своей рукою Он себе взять не позволил, Отнести в утиль отдать. Прав он! – значит злую рыбу Должно нюхать и ругать. ********************* Коллега коллегу не смеет судить, Ведь как он осудит кто так же глядит, Ведь он ему брат, он родней остальных, — Первее работа намерений злых. Впример: алкоголик, что пьёт меньше всех Поднимет работой своею коллег На смех, на проклятья и осужденья. Он сам стал причиной пристрастного мнения… Пьёт мало, чтоб дома жена, не узнала — Поверила: трезвый, любимый, родной. Не как остальные – недели запой. Но сообразив, алкаши меж собой, Что ихний коллега даёт неустой, Решили, что «видно пацан молодой, Женатый к тому же, а нЕ холостой. Пусть пьёт как умеет, Мы будем добрее.» Иль вот посерьёзней пример для прочтенья. Строитель строителя судит в забвеньи, Мол как можно криво кирпич так ложить? За это убить! За это убить! Но позже смекает, что на его фоне «Я сделаю так – конкурент не догонит. Как я он не сможет стенУ выложить. Он бедствовать будет, а я буду жить!» Или вот: одна женщина хвалит подругу За то что нашла молодого супруга, За то что детей он зачал ей двоих, За то что не пьёт он нА выходных, За то что строителям крупный доход— Ни как работягам, что ходят в завод. За то что он любит её и не бьёт. **************** В маршрутке сидел Чел, Не в меру, а в беспредел Сложил ноги, «спачкав сиденье, Дескать ну-ка выскажи мненье. Но мненье сложилось отдельно От всяческого проявленья. Я понял и ненароком: Родился убогий убогим. Ведь знает же, что согрешает. Но жажда о славе толкает На «подвиги» всяких ничтожеств Заместо любви и художеств. ****************** Жизнь есть доска, а на ней уравненье, Где каждый имеет к решенью стремленье, Каждый имеет понятье о цифрах, Каждый плюсует себе очень хитро, Каждый не любит сомнений каких-то И вычитать у себя не спешит. Он любит жить! Он так любит жить! Там в небесах где-то строгий учитель Знает как учится здесь всякий житель. Знает как кто у кого тут списал — С завистью к умным себя же предал. ******************* Бумага не краснеет, Поэтому злодею, Преступный план имея, Свою злую затею Не сложно воплотить. А лучше анонимно, Чтоб стих было всем видно, Но не было бы стыдно За это получить. Итак бумага терпит, Ведь были б у ней нервы, Она б как сигарета Сгорела от стыда, Но не задев огня. ********************** Город родной подобен одежде. В нём так уютно, тепло домов между. Пусть он не моден, пусть не богат, Но в другом городе кто тебе рад? Да. Здесь врагов в сто раз больше чем братьев. Ну а надень неудобное платье И сам поймёшь что своё хоть в заплатах, Но поносить лет на сто ещё хватит. ********************* Идя, я встретил инвалида. Подумал, что ему обидно. Ведь будь он так как я здоров, Ох натворил бы он делов! Сидит в тюрьме, мотает срок свой Преступник, Что когда-то был крутой. Он думает, как будет счастлив Хоть в ясный день, хоть в день ненастный И всякий день бы был как праздник, Когда он выйдет безобразник. Но почему, я сыт, свободен, Здоровый и одет по моде Никак не нахожу в народе Своего места в свои годы? И мне завидует убогий, А для чего мне мои ноги? ********************** Вам нравится здороваться с людьми? при встрече с ними на пути? И много ли знакомых вИдели, Что так же рады вам они? По пальцам взять и посчитать Кого охота повстречать. Но тех людей – их как песка, При встрече с кем берёт тоска. И для чего желать здоровья Тем кто и так не кашлет кровью? И что за воинский устав Чтобы желать что б всяк был здрав? ********************* Счастье людское секретная штука. Его не отыщет земная наука. Земные учёные только способны Найти эйфорию чтоб сделать подобным Земного калеку тому человеку, Что знает по жизни особенный вектор. *********************** Людям которым нет времени жить, Писатель, о жизни своей расскажи. Актёр, разыграй им своё преключенье. Политик, озвучь им учёное мненье. 3 Жалоба 1 У одного парня по имени Алексей был школьный знакомый, – знакомый никогда не уважавший его. Алексей был неудачником и одиночкой; для пущей картины ему не хватало только очков. Знакомый же Алексея был напротив: популярен, высок, черноволос и с щетиной. И вот этот красавец, сидя с двумя девицами в квартире, – из коих одна была его любовница, а вторая подруга любовницы, – решил сделать почти доброе дело, то есть подшутить – свести подругу своей подруги с недоноском Алёшей. Но шутка предназначалась вовсе не Алексею, а как раз этой подружке; ибо она была довольно сексуальна и в данный момент одинока. Егор- так звали «красавца» – отрекомендовал, зевая и смеясь, Алёшу как… как почти себя самого, то есть популярного, сильного и с богатыми родителями. На самом же деле Алёша был из рабочей семьи, в которой папа был учителем в школе, а мама простая уборщица; сам же Алексей учился на милиционера, о чём мечтал ещё со школы, будучи нередко в ней унижаем. И кстати можно рассказать один случай. Ребята, в числе которых был и названный Егор, курили за школой, – но не сигареты, а кое-что покрепче. Алёша, имевший представление о употреблении наркотиков, как раз проходя в это время мимо, сразу понял что к чему. И неизвестно для чего, тут же, не раздумывая, пошёл жаловаться директору. Может быть он, как большинство доносчиков, надеялся на анонимность, но анонимность к его сожалению в дальнеешем соблюдена не была… – Здравствуйте, Татьяна Ивановна. – Здравствуй, милый, что тебе.– ответила добрая директорша. – Там мальчики за школой коноплю курят. – Как коноплю? Какую коноплю? Откуда ты это знаешь! – Я видел! Они бутылку друг другу передают и из неё дым идёт. – Нука пошли вместе, показывай! – встала со своего места, как солдат, услышавший сигнал тревоги, Татьяна Ивановна. У Алёши что-то потяжелело в груди и глаза потемнели. Но деваться уже было некуда и он ватной походкой побрёл по направлению к преступникам. Придя за школу они ещё успели застать тех ребят, – они кажется прогуливали урок; заметим, что ребята были из разных классов и разных годов рождения. Увидев директрису, зашедшею из-за угла и с ней маленького Алёшу (будто мать с сыном), ребята, недолго думая, рванулись убегать. – Смирнов, стой! Захолустьев! – крикнула Татьяна Ивановна, откуда-то знавшая фамилии двух из пяти ребят. Смирнов с Захолустьевым и остальными, не думая слушаться, убежали – благо стояла на дворе тёплая осень – и в этот день из них никого уже в школе никто не видел. На следующий день тоже. Но на следующей неделе наркоманы-малолетки всё-таки явились. И что же? Никаких последствий не настало, о которых с трепетом грезили Смирнов с Захолустьевым и в меньшей мере, но тоже грезели остальные трое. Добрая директриса давно забыла и простила малышей, отнесясь с лояльностью, выработанной за долгие годы с детьми, беря в расчёт, что все дети разные: одни хорошие, другие плохие, но ведь всё равно они все дети и все милые и глупые. А вот для Алёши настал настоящий ад. Его караулили после школы те ребята: плевали в лицо, бранили и давали пинки. Более того со временем он прославился даже на всю школу и его стали унижать даже вовсе не знавшие его школьники, и даже девочки. Он всё терпел, таков был характер. И замечательно то, что на собственные лишения он не жаловался, не доносил. Стало быть действительно в сердце он был истинно милиционером, стремящимся к порядку, не заботясь о собственной выгоде. 2 Шутка над Алексеем не удалась, точнее удалась лишь отчасти. Однажды вечером у Лёши зазвонил телефон с незнакомого номера. – Алло, привет, это Лёша? – сказал девичий голос и почему-то хихикнувший после вопроса. – Да. Кто это? – А мне твой номер дал знакомый, сказал что ты ни с кем не гуляешь. И я как раз так же ни с кем не гуляю. Вот я и подумала предложить тебе встретиться. Надо заметить, что в юном возрасте такие звонки вполне реальны, для взрослого же человека они почти невозможны, а только лишь по переписке. – Ну давай.– слегка загоревшись ответил Лёша. – Давай завтра в семь напротив здания городского Суда? – Хорошо. А как тебя зовут? – Валя. – Ладно, Валя, тогда до завтра. – Пока. – Пока. Говоря каждое своё предложение, Валя беспрерывно чему-то хихикала. «От волнения» – думал потом, ложась спать Алексей. На следующий день Алексей весь день был погружён в мысли о предстоящем свидании, так что раз даже поймал сам себя на том, что не слушает преподавателя, сидя на занятиях, то есть слушает, но не знает о чём толкует преподаватель. Вечером, придя как назначились без пяти семь к зданию Суда, Алексей никого не застал. Не застал и через пол часа. «Девушки всегда опаздывают» – подумал он снисходительно. Но когда прошёл уже час и время было двадцать ноль ноль, он наконец решил набрать её номер. Странно, но трубку никто не брал, не смотря на то что номер был набран несколько раз подряд. «Позвоню последний раз и если тишина, то пойду обратно, делать нечего» – подумал он. Трубку никто не взял и пятнадцать минут девятого, – Алексей озадаченный побрёл домой. Но как же он был обрадован, когда вечером получил смс: «Прости, я задержалась у подружки, а телефон забыла дома. Давай на выходных?» (тогда был вторник) «Хорошо, тогда ближе к выходным созвонимся или спишемся и договоримся.» – ответил в смс Лёша. На самом деле «парень» у Валентины был. Хотя она и говорила всем и абсолютно всерьёз, что она с ним «рассталась», но кажется она просто виляла хвостом и, сама не зная чего хочет от жизни, очередной раз поссорилась и размолвилась «с Игорем» – так его звали, впрочем не суть. Этот Игорь был старше её лет на десять как минимум (ей было восемнадцать) и кажется его эти обиды Вали даже забавляли. А бросить его на самом деле было бы не так безболезненно, как может быть считала Валя, в плане опасности даже и для физического здоровья; уж больно привязчивы часто такие господа к таким, с позволения сказать, детям женского пола… Валя в тот вечер сидела дома и не брала трубку с номера Лёши. Пока шутка была только на словах ей было весело, но когда дело дошло до действий, то она поджала хвост, смекнув своей неумной головкой все последствия, которые неминуемо случатся в её жизни. А именно действительная измена «Игорю», и стоит ли оно того? Таким образом к выходным, на которые намечалось второе свидание, Валентина уже успела помириться с Игорем. Лёша, дабы не быть навязчивым, не напоминал о себе до самой субботы. В субботу в двенадцать часов, он наконец решился и написал смс: «Привет. Как дела? Всё всё ещё в силе?» По воле судьбы первым заметил смс Игорь, который уже пару дней и ночей жил с Валей, как и прежде до их размолвки. И может быть не стоит пенять на судьбу, ибо Валя кажется и сама не боялась, что «муж» заметит нечто… Чтобы может быть очередной раз его поддразнить, чему он и сам был несколько рад, как мы знаем. – Это кто? – спросил, нахмурив брови, здоровый детина Игорь. – Да, привязался один… Я пошутила, а он всерьёз воспринял… – А как вы с ним познакомились? – Да ему мой номер кто-то дал, а я в шутку ему подыграла.– засмеялась Валя. – То есть он тебя не знает даже? – Ну да! Я же говорю, привязался, я даже не знаю как он выглядит. И он тоже меня не видел, а ищет просто с кем погулять. И вдруг, после некоторого молчания Игоря посетила одна мысль, от которой он загорелся и сказал: – Слушай, назначь ему свидание, а вместо тебя придёт одна знакомая… Какая ему разница? Ха-ха-ха! Валентина тоже расхохоталась – идея мужа ей понравилась. – Да, и назначь в месте где-нибудь побезлюднее. Например возле военкомата на Машзаводе. Знаешь где это? – добавил он. – Ха-ха! Хорошо! Знаю. Свидание было назначено, – как и предыдущее, только с отличием в месте встречи и часом, – на этот раз было назначено на девять вечера. «А что так поздно» – спросил Алексей, договариваясь с Валей о встрече. «Да у меня занятия…» – отмазалась она. Алексей пришёл ровно к назначенному часу и вновь никого не встретил. Он стал думать всерьёз, что его разыгрывают. Но он ошибся… Пятнадцать минут десятого, или около того, подъехала красная колымага, в которой можно было заметить сквозь запотевшие окна пассажиров. Колымага стояла минут пять, после чего двери её раскрылись и оттуда вышли несколько человек-подростков мужского пола. Алексей стоял и молча наблюдал за ними. Они как-то нехотя направились в его сторону, после чего, подойдя уже совсем близко, один из них, по видимому самый смелый, нанёс Алёше удар кулаком в лицо. После чего подбежали все остальные и стали пинать сбитого с ног Лёшу. Когда они убедились, что он потерял сознание, обыскали его карманы, забрали из них портмоне, в котором было пару тысяч и забрали телефон. После чего с самыми серьёзнейшими лицами бросились в колымагу и с шлифом тронулись вон, оставив воле судьбы замерзать бесчувственного Алексея, ибо держался крепкий мороз на дворе: минус двадцать. Злобная инфекция Жена пробудилась в плохом настроеньи, Любви не дала к мужьему сожаленью. Поэтому муж усадясь на сиденье, В машине своей газ нажал в нетерпенье. По зебре прохожий лениво шагал И муж тот не вытерпил – стукнул сигнал. Прохожий сквозь зубы брань пробормотал, Пошёл к остановке, где сел, – ведь устал. Стоит с папироской и мирно курИт Сосед в остановке, – лет тридцать на вид. Уставший прохожий не вытерпел плюнул. Сосед в остановке бычок в урну сунул. Заходит сосед тот в трамвай, сел в сиденье. А позже заходит старуха с давленьем. Сосед так как мало до входа скурил, То в злом настроении не уступил. Старуха вздыхает, а суть понимает: Что наглый мальчишка ей не уступает. Подходит кондуктор. Старуха: «А нука Возьми посчитай всю мою мелочугу.» Кондуктор вздыхает, но мелочь считает. Ведь это работа её – она знает. Но так как она вроде тоже не робот, То внешне спокойна, а внутрь её ропот. Подходит к водителю: «Малый, будь бдительней Пусть пробегут! Видишь этих родителей.» Действительно мамочки две шли с колясками И заболтались такие прекрасные. Водитель озлился, но оттормозился, А мамочкам тем кулаком погрозился. Мамочки далее шли и болтали И чувства любви ими преобладали. «Любви» надо думать к самим лишь себе И места для злобности в их сердце нет. ********************* Вы осуждаете чинуш — Они имеют крупный куш. Теперь представьте: на работе Вы испекли превкусный тортик. Неужто пальцы не оближешь, Когда весь день тем тортом дышишь. И депутат будто кондитер. И у него есть свой водитель, И у него огромный дом, И у него тревожный сон — Он мыслит ночью, мыслит днём Сработает ли тот закон, Что изобрёл в госдуме он. ********************* «О, Моська, — Знать она сильна, Коль лает на слона.» А есть другие моськи И этим нет числа. Та что слона облаяла — Трусливая была, Ведь знает расстояние. И что слона внимание Даже собак компания С трудом бы увлекла. А есть моськи со школы, Те что всегда готовы Все преступить законы, Как-будто их в род-доме Мать взрослых родила. И вот творят дела, Хоть нет в мозгах ума, Но умничают страшно, Хоть не расти трава. Они подобно взрослым Скорее папиросы, Скорей портвейн и женщин, Не задавшись вопросом, Спешат пока не поздно Любить, как любят воздух. И вот подобно крупным псам Сплошные моськи тут и там. ********************** Все вы, кто любит Пушкина, Скажите, деды и старушки, нам: Стали бы вы почитать его, Если б он жил бы не так уж давно? Если б он жил даже скажем сейчас, Сильно б стихами сразил бы он вас? Я прочитал очень много поэтов И не нашёл в них отличий от предков. Только без славы все канули в лету, Так как достойнее Пушкина нету. *********************** Зачем судить друзей: Кто вор из них, кто гей, Кто глупый, кто разумный, — Себе скопляет суммы; Кто модник до забвенья, Но бедный тем не менье; Кто занял – не отдал, Кто врал и сочинял Про всех друзей упрёки, Чтоб чистым быть в итоге; Про умных и отсталых, Тех что всегда неправы, Так как читали мало. Скажите, люди, право: Зачем вам эта слава? ********************* Мнение подростков По-сути очень просто. Тот кто имеет деньги Тот купит даже воздух. Тот кто купил машину Не попадёт в трясину. Тот кто купил большущий дом Всегда спокоен будет в нём. Тот кто завёл свою семью Услышит только «i love you». ********************* Наш президент сочинил своё слово: «В этой связИ» любит говорить Вова. Пусть. И не плохо звучит ведь из уст. Но блюдолизы, словарь чей не густ Так безобразно коверкают часто Русский язык «президентским указом». В той же «связИ» есть вопрос у меня: Как появилося слово «связя»? Умные люди решили, так лучше, Как президент если резать всем уши, То разделяют как-будто и кущи. САМОЛЮБИЙЦА Когда нечего хотеть, Охота в пропасть полететь. Когда поздно жизнь исправить, Пропасть тоже к себе манит. Вопреки закону жанра, объявляю самую концовку в самом начале, и плюс краткое содержание. Самоубийство из-за несчастной любви. В наше время сложно, вообще говоря, заинтриговать, – то есть заинтриговать можно, но не надолго. Хорошо, даже и надолго можно. Но только лишь на время самого чтения; по прочтении же читатель забудет всю интригу минут через тридцать, ибо таких (как и любых других) историй каждый слышал в своей жизни с избытком. В качестве «вступления» уместно было бы порассуждать хоть чуть-чуть о самоубийцах. Тема эта опасная и даже крайне опасная – каковой она считается в обществе. «Того кто хочет жить – жить учить не надо» – говорят; так может быть и того кто хочет убить себя – учить убивать не надо, – по аналогии? Например поэт Есенин с самого детства предпринимал попытки суицида, и даже в большом количестве и самых разнообразных. Не будь порочен ум, то не появилось бы мысли, что может быть оно бы было и лучше – осуществить задуманное в раннем возрасте? «Лучше» конечно для него, а не для нас, людей, которым он оставил столько богатства в виде своих стихов и поэм. А вот для него?.. По крайней мере не мучился бы всю свою жизнь и не нагрешил бы столько. Беря в расчёт то, что всё-таки же сбылась мечта его в старшем возрасте; значит отнюдь не была виной в этом невозможном желании малолетняя глупость. В том-то и дело, для обывателя, не вдающегося в подробности организации души самоубийц, всегда кажется, что фатального поступка можно было избежать и спасти беднягу; как и всегда можно найти виновного – повлиявшего, так сказать подтолкнувшего к гибели сумасброда. Второй тезис кажется ближе к истине, но возвращает опять же к началу, то есть чего хочет сам-то человек? 1 Героя нашего зовут Михаил. Героем его можно называть хотя бы и потому, что он всё-таки решился на давно манящий его «подвиг». Но что за подвиг, если о нём никто не узнает! (Кроме родителей разумеется.) Поэтому, прежде чем наглотаться таблеток, он настроил камеру на своём ноутбуке, чтобы она запечатлела весь позорный финал его жизни: то есть как он будет мучится, загибаясь от боли в животе на своём диване. Ну а видео разумеется прямиком в сеть. О, не для подписчиков, не для зевак, и даже не для славы, а для своей любимой, дабы служить ей укором до конца дней её. Хотя и сам бы мог понять, что ей глубоко наплевать на его смерть, и что ей это напротив очень даже польстит, ибо не ради всякой совершают подвиги, то есть преступления. Морды конечно часто бьют, а убивают за женщин куда реже, а особенно самих себя. Но герою нашему не до подобных праздных рассуждений, да и вообще, если задумываешь подвиг – не только со знаком минус, но и настоящий, – то рассуждения только мешают. К тому же это была его мечта и он не хотел ломать ей крылья. Он упивался мыслями о том, как будут его жалеть после смерти, как будут сокрушаться о том какую невосполнимую потерю понесли все знакомые с ним люди. «Да, – думал он, – я вас всех люблю, но мне нет места, мне здесь тесно», – и всё в таком роде. И всё это конечно было ложью, а истинные мысли он никогда не проговаривал, и даже не проговаривал мыслей об этих мыслях. Хотя и мысль-то эта состоит из всего одного слова: самолюбие, самовлюблённость. Но любовь творит чудеса и толкает на подвиги. Поэтому он как и все самоубийцы, – за исключением камикадзе, или как у нас они называются: подвижники, – он нашёл благородный предлог, то есть разбитое драгоценное сердце своё, и в качестве доказательства решает убить себя; в этом есть даже некоторый символизм, что-то вроде как в церкви преломляют хлеб и пьют кагор и прочее; так как душе от неразделённой любви наносится смертельная рана (и это правда), но душа всё-таки невидимая и получается, что смерти-то никто и не заметил, включая и убийцу, то есть девушку, в нашем случае. И чтобы хоть как-то отомстить, отвергнутый любовник мстит самому себе, – он не может и не в силах мстить обожаемому предмету, как может задаться вопросом не любивший никогда читатель, дескать если ты любишь самого себя, то обидь тех, кто тебя не любит. Нет, хотя он и понёс оскорбление, но обвинил во всём самого себя, – это куда выше любой мести… ПРЕДИСЛОВИЕ КО ВТОРОЙ ГЛАВЕ Тщеславие свойственно талантливым людям, это как бы побочный эффект таланта, или лучше сказать болезнь таланта. Ну и конечно же такой больной талант производит и искусство заражённое. Многие талантливые… да что там талантливые, люди прямо называют их гениями, и эти гении (при всём уважении) накладывали на себя руки, накладывают и без сомнения будут накладывать. Тут есть нечто опять же таки библейское, вроде как в книге Бытие, при всём блаженстве и всеобщей любви, приходит время и для скорби, для трагедии. Многие потом задаются вопросом: «Ну чего же ещё не хватало? Зачем было прибегать к такому низкому самолюбованию, к самоубийству?» Кто знает, может быть даже и из искусства, – правда в своём микро мире, а не наяву, ибо на яву всей этой картины никто и не увидит. Но что же делать, художник, настоящий художник готов рисовать не только собственной кровью, но и собственным позором и унижением. Те кто видел трупы самоубийц, поймёт о чём идёт речь. 2 В детстве Миша с другими мальчиками, как-то раз гулял летним жарким днём. У всех было игрушечное оружие, но в войнушку всем вдруг коллективно надоело играть. И вот они шли по улице обдумывая и обсуждая чем бы занять себя, и никак не могли придумать какой-нибудь другой игры, где бы можно было использовать автоматы и пистолеты. Оружие было у всех новенькое, красивое и может быть поэтому, по причине этой красоты им не хотелось с ним расстаться, чтобы поиграть в какие-нибудь обыкновенные игры, вроде догонялок или пряток и проч. Миша был младше большинства из той компании и поэтому его предложение «чем бы заняться» никто не услышал. А он, слушая старших мальчиков, как они предлагали поиграть или в дуэль, или «каждый сам за себя» и так далее, предложил следующее: «А что если нам просто пойти шеренгой, то есть все рядом друг с другом, направить оружие вверх и пусть на нас все смотрят, а мы будем идти и иногда постреливать у кого стреляет, а у кого не стреляет, тот просто для виду будет идти.» Хотя его никто не услышал, но он отчасти воплотил свой план: идя в компании так и не находивших достойное занятие ребят, он поднял свой голубой блестящий автоматик и, как говорится «под шум волны», иногда нажимал на курок, подняв дуло в небо, созерцая при этом самого себя… Прошло сколько-то лет, Миша уже учился в школе. Одним тёмным праздничным вечером он возвращался домой с подвыпившими родителями и их друзьями с Дня города. Родители почти не обращали на него внимания, разве только чтобы не потерять его из виду. А сами громко пели весёлую песню, что между прочим не часто случается с современными людьми, – когда вокруг столько всего, то уж и лень делать что-то самому… Прохожие с одобрением смотрели на их компанию, но вот только Миша немного подыспортил их умилительное впечатление своим выходом… Он, видимо уже успев насмотреться немало на зарубежных артистов, и на наших, подражающих зарубежным, вдруг ни с того ни с сего, надев чёрные солнечные очки, несколько отделясь от общей массы своей компании (видимо для того чтобы солировать), выбрал первого попавшегося, идущего навстречу прохожего, и стал исполнять ему какую-то, видимо полюбившуюся ему, песню, жестикулируя при этом руками и смотря ему прямо в глаза, как смотрят в зеркало, в собственное отражение, то есть нимало не стесняясь. Прохожий понимая, что малый ещё дурачёк, никак не отреагировал и, отвернувшись прошёл мимо. Миша разумеется не стал на нём останавливаться и продолжал читать свой рэп следующим, другим прохожим. 4 Фанатик Жил-был фанатик по имени Саша, Ему лет полтинник и более даже. Однажды к нему заявился внучок. (Хоть дед православный теперь старичок, Но женщин имел, потерял даже счёт) – Дедуля, позволь мне музончик поставить? – Поставь, коль хорошая музыка, парень. Вставляет кассету внучёк в маг'тофон И страшный послышался злобный музон. Дедуля, как был православный фанат, Нахмурился музыке – вовсе не рад. – Дедуля, я музыку эту люблю! – А я сотый раз, внук, тебе повторю! Что всё, что звучит из твоей грам-пластинки, Всё дьяволов бес сочинил злой и хитрый. – Но разве написано в Библе твоей, Чтоб песни не пели среди людей? ********************** Читаешь текст И смысла вмест» Совсем другой видишь контекст. Автор ошибку допустил И ты из всех разумных сил Кричишь: «Вот автор-то дебил!» ******************** Социализм – есть всего одна мысль: Прав Робин Гуд и душой не завистлив. Только он грешен, а стало быть брешет, Что ради правды богатых калечит. Прав он: богатые всех объедают, Рабочим зарплаты своим урезают. Все благодетели – жирные дейтели Смотрят глазами святой добродетели. Бедные, как же они не заметили: Дом их рабов стоит цену их мебели. ******************** Никогда вы не сможете победить зло. Кому из людей если вдруг повезло, Найдётся завистников этому сто. Когда кто-то хочет большую зарплату, Другим не малейшей копеечкой надо. Когда кто-то хочет построить свой дом, Никто из людей не поможет. При том, Все сто суть не против пожить будут в нём. Падение и подъём Часов около двенадцати в ночной забегаловке сидел молодой человек, а с ним две молодые девушки. Всем им троим шёл третий десяток лет, – то есть каждому по отдельности… Все трое они были к этому часу уже довольно пьяны, и как водится в пьяных компаниях, веселье перерасло в ссору. Впрочем ссорились только двое, парень и девушка. Та которая «не ссорилась» была чем-то вроде подруги ссорившегося молодого человека. А та которая ссорилась была «лучшей подругой» нессорившейся. Вообще у них с молодым человеком должно было состояться свидание тет-а-тет, но та взяла с собой ещё и подругу. «Поешь бесплатно что-нибудь вкусненькое» – предлагала подруга парня своей подруге, когда звала её с собой сопровождать на свидание. Та разумеется недолго думая согласилась. Ссора же происходила в тот момент, когда всё «вкусненькое» и алкогольное уже было выпито и съедено. Подруга подруги угрожала парню, что он трус и что сейчас «стоит ей только набрать номер» и приедет кто-то, и от него мокрого места не останется. И вот парадокс: говорят, что алкоголь делает человека смелее, но данный случай опровергает это народное утверждение. Потому что будь парень трезвый, то пропустил бы мимо ушей глупенькие угрозки глупенького существа. Но под действием алкоголя он вдруг разгорячился и стал доказывать ей что не боится ни её глупеньких угроз, ни того мифического страшного циклопа, которым она пытается его пугать. Девица отвечая на упрямость парня, с видом чуть ни жалости потянулась за своим телефоном, дескать «ты сам сделал свой выбор», но она дескать предупреждала его… Парень, чувствуя некоторый страх, по крайней мере нервничая, если не боясь, пьяной своей головой осознавал, что зашёл в тупик и сейчас в некотором смысле «решается судьба его». Но деваться и на самом деле было некуда, ведь говорят же «не спорьте с дураками – они обойдут вас своим опытом». Алкоголь ли тому виной или недалёкость ума парня, или совокупность этих факторов виной тому, решать было поздно, он сидел и смотрел с холодным вызовом в глаза подруге подруги, пока она занималась вызовом в своём телефоне, чтобы столкнуть неизвестного человека с ним лбом. Гудки шли, но трубку на том конце никто не брал. – Хм. Повезло тебе. Ну ничего, сейчас я другому наберу. – продолжила угрожать халявщица – подруга подруги. И в этот момент через один стол от этой троицы вдруг рухнул на пол давно спавший, облокотясь на локти, мужчинка. Он почему-то был без всякой компании, да и вообще в забегаловке кроме троицы, продавщицы и мужчинки уже никого не было, – так как день был будний, точнее ночь. Надо сказать, что парень – друг подруг не был из числа великодушных и добрых людей, а даже напротив. Но увидев, как рухнул, как мешок с картошкой на пол мертвецки пьяный алкоголик, парень вдруг соскочил чтобы поднять его. Мужчинка оказался нетяжёлым и тот с лёгкостью усадил его на прежнее место, совсем немного повозившись с ним. Может быть в этот момент мужчинке снилось, как он прыгает на резинке в пропасть, и как резинка спружинила и закинула его на прежнее место; так оно или что-нибудь подобное, но он даже ничего не прохрапел от удара о пол и от посадки за стол, не говоря уж о том чтобы приоткрыть хоть чуть-чуть хоть один глаз, – до такого состояния нажрался. Пока парень занимался из солидарности с незнакомым ему человеком, злобная подруга подруги парня, тоже как-то приутихла: «звонить другому» она не стала, сделав вид, что ей тоже интересен неожиданный случай с падением. Она вдруг стала гораздо мягче и веселее, почти как в начале пирушки; и истинной причиной такой перемены было внезапное просветление о том, что если вдруг она не дозвонится и во второй раз до второго «бойца», то до дома ей придётся добираться собственными средствами, – а из «собственных средств» у ней были только ноги… Транспорт в такое время известно, только один – такси. Парень, понимая, что он в некотором смысле победил, тоже повеселел, но ещё не остыл от недавней ненависти. Подруга же его подруги, понимая в свою очередь, что в некотором смысле сдала назад, попыталась хотя бы ненадолго ещё сохранить своё превосходство: дескать «ведь я могу ещё и передумать, и позвонить». Она попросила купить ещё чего-нибудь съестьного, а парень не мог ей отказать по единственной причине, что он весь этот вечер пытается отсоединить эту проклятую подругу от вожделенной единственной подруги, которую он приглашал на свидание, с тем что б потом увезти пьяненькую к себе домой с ночёвкой. – Дайте мне какой нибудь просроченный беляш, чтобы она отравилась! – обратился он к толстой продавщице. Та с покорностью выполнила приказ. – Возьми мне тоже! – обратилась до сего момента молчавшая подруга парня к собственно парню. – Ага! – Дайте ещё два, пожалуйста! – приказал он продавщице, покорно выполняя приказ подруги. Беляши были разогреты и поданы на столик, злая подруга подруги парня стала жевать. – Фу. Что он какой-то невкусный. – вместо «спасибо» отозвалась, прожевав полбеляша, злая подруга. – Чего «невкусный»! Сейчас я попробую. – ответил и начал пробовать парень. – И правда какой-то жестковатый. – продегустировав, сказал снова он. – Так вы же сами сказали «просроченный» вам дать. – откликнулась сидевшая неподалёку за прилавком продавщица. – Ха – ха – ха – а!!! Точно! – оценил шутку продавщицы и вправду уже забывший свои слова кавалер двух дам. Продавщица тоже улыбнулась на смех парня, а девочки продолжали методически жевать «невкусные беляши». Эвтаназия предупреждение: Рассказ специфический и не рассчитан на читателя брезгающего иных жизненных сторон, не рассчитанный на читателя ценящего приключения в комфортных условиях, в нормальных условиях. Не рассчитан на нормального читателя, на нормального человека. Да и что есть такое «нормальный человек»? А нормальный человек – это человек живущий общечеловеческим умом, чужим умом. Дело было в психушке. Два пациента её мирно общались друг с другом, сидя на кровати, покрытой досками (так как пружины на ней все давно изорвались) – на кровати одного из них. А именно молодого человека, лет двадцати не более, попавшего в этот «санаторий» по причине какой-то горячки. Сам он щупленький, коротко стриженный, с маленьким лицом и маленькими чертами его, роста чуть более полутора метра. На момент разговора горячка его уже остыла, белее или менее. Но когда его привезли в отделение, то с ним не могла справиться целая бригада в составе трёх санитаров и медсестры и уборщицы. Он орал не то что на всю палату, а на весь этаж мужской части больницы. Голос на самом деле у него был соответствующий комплекции, но в тот раз он вопил каким-то басом, наподобие как когда спец отряд милиции захватывает преступника и орёт благим матом, чтобы таким образом огорошить арестовыемого. Только в их случае нет ничего удивительного, ибо ребята служат в таких отрядах рослые и крепкие, а в случае с щуплым сумашедшим, бог знает откуда взялся у него этот вопль. Орал он что-то невнятное, вроде «помогите», «уберите», «остановите». Кого или чего остановить, никто конечно не мог понять; врачи думали, что их, и это было с их точки зрения вполне логично. Ибо они никак не могли с ним справиться, чтобы привязать его верёвками к железной раме кровати. При этом медсестра даже в сердцах со всей силы пнула его по лицу и надо сказать удачно. Хоть ему в таком состоянии её пинок был как слону дробина, но больные в палате чуть не зааплодировали ей и рассмеялись хохотом. На груди у щуплого изувера был выцарапан чем-то острым крест – христианский крест. Один из больных, заметивший это, смекнул, что крики «остановите» и «прекратите» наверно предназначались вовсе не медикам. Этот человек был тем самым вторым, разговаривавший с изувером через две недели после его поправки. Человек он был лет сорока, с облысевшим лбом до самой макушки, с ужасными чёрными синяками под глазами, на которых ещё были какие-то светлые крохотные наросты; был он доброжелателен и тих среди больных, и был он столько лет сумашедший, что уже стал как бы и нормальным в этом состоянии, видимо смирившись со своей долей. Когда-то в юности он подавал надежды в науке, но позже нечто переломилось в его жизни, а именно: его избили на улице и в результате чего он стал сильно болеть душой. Мать же его не придумала ничего лучше – впрочем как нормальный человек – вызвала однажды ему псих-бригаду и на том карьера двадцати с небольшим лет отличника закончилась. Причиной разговора стал безногий инвалид, который находился там же, передвигался на коляске, получал огромную пенсию и всех ужасно раздражал, – потому что ежедневно можно было услышать его беспричинную брань в которой он не стеснялся, ибо кто будет обижать убогого? И надо заранее сказать, что сорокалетний бывалый пациент завёл разговор с молодым верующим более из того, чтобы поддразнить его, а уж второй причиной была скука. Он, зная общие положения христианства, предложил неопытному юноше вопрос о «благородном самоубийстве». «Вот смотри – начал он – вот этот коснорукий (указал он на безногого колясочника, кстати ноги у него были, но не ходили), вот ты думаешь почему он здесь такой завсегдатый пациент? А потому что родственникам он не нужен – ухаживать за ним, и они его после выписки недолго терпят и опять сбагривают. А теперь представь такого же безногого, только не сумашедшего и представь в молодом возрасте, так как этому-то уже пятый десяток. Вот не проще было бы его «усыпить». – Совсем не проще! То есть проще конечно, но самоубийство великий грех. По той причине оно великий грех, потому что например убийство можно искупить покаянием, а самоубийство лишает человека этой возможности. – сказал молодой. – Ну вот я так и знал, что ты отделаешся общими словами. А ты в действительности видел таких людей? Знаешь каково им живётся и каково живётся ихним близким? А я видел и знаю. У меня родственник парализованный пять лет лежал и жена за ним горшки носила все эти годы и с ложечки его кормила целыми днями; я уж не говорю про мытьё и про всё остальное. – Да, я согласен, что это ужасно неприятно и тяжело. Но по христиански это своего рода крест для родственников и его честный человек должен вынести достойно. – Крест-то оно крест. Но сообрази: честный ли человек сам-то парализованный? Ведь он же знает, что ему кранты, кранты стопроцентные; по крайней мере уж в таком возрасте, каком был мой дядька, то есть за пятьдесят. Неужели ты допускаешь мысль, что парализованный старик надеется воскреснуть и снова жить и бегать и развлекаться? Да ему самому должно быть за годы разглядывания одной и той же точки на потолке ужасно как охото умереть и чтобы вся та бессмыслица закончилась. – Но это дьяволов соблазн! Ведь так можно почти любому человеку прийти к самосу… к самоубийству. Вот например, зарплата маленькая или вообще уволили и есть не на что, ну и так далее. Сотня причин! – Ну ты рассуждаешь по-своему – по-юному. А я тебе говорю, я видел картины в жизни. И бывают такие случаи, когда математически понятно что ожидает человека впереди. Я не привожу в пример молодых инвалидов, то есть парализованных, а не инвалидов. Молодой парализованный имеет право надеяться на воскресение. Впрочем и инвалиду, например после аварии или вообще рождённому таким, есть для чего жить; хотя он и обременяет родных или близких, но тем не менее. А я говорю именно про те случаи, когда сам человек знает свой конец и только оттягивает «приговор». То есть как человек приговорённый к смертной казни несколько лет сидит в СИЗО. Вот послушай, я когда работал в нац. парке в лесу смотрителем, однажды поехал на лыжах и наткнулся на волка с перебитыми ногами. Я не знаю как он и от чего пострадал. Может быть машина (дорога там была одна недалеко, может с километр), если бы капкан, то вряд ли бы он из него выбрался, вообщем не суть. А суть в том, что будь я гуманист наподобие тебя, то я должен был взять его, прооперировать за свой счёт и примастрячить ещё колёсики вместо лап; ну а потом в интернет выложить видео, какой он счастливый, что наткнулся на меня, а не на охотника. Но только счастливый ли он на самом-то деле был бы? Знаешь как он на меня кидался! Только он не нападал, а защищался, думая наверно, что я ему причиню ещё больше боли. А боль-то должно быть была ужасная. Я бы наверно умер от шока, если бы мне раздробили ноги, как ему. Потому что он полз на передних лапах, как тюлень, как будто у него сзади не лапы, а мягкие плавники оставляющие за собой полосу крови. Так вот сообрази, грешно ли было бы этому волку, если бы он умел рассуждать как мы, грешно ли было бы ему прыгнуть например и под машину, или прыгнуть со скалы, или в реку чтобы замёрзнуть? Ведь будь у него рассудок, он бы конечно понял, что ему край. Но он живёт инстинктом и поэтому, как и наши парализованные хочет жить и чтобы было не больно. Так устроен инстинкт. Хотя кажется есть какое-то животное «самоубийца», что-то я кажется слышал. – Так вот я тебя и ловлю! – ответил несколько поражённый впрочем жалостью к волку молодой, – Сам же ты говоришь, что животное живёт инстинктом. И то (!) оно не допускает греха в своих нуждах. А какого же человек со своим умом. – назидательно закончил он. Старший сумашедший, видя что собеседник его не понимает, смекнул: «Э, да ты брат и правда сумашедший. Зря я с тобой всерьёз тут разглагольствую.» И с видом, будто услышал что-то новое и будто озадачился этим, замолчал и немного погодя оставил православного верующего. 5 Самый важный шаг первый. Но не портите нервы Объяснять, что наверно Путь к заветнешей цели — Расстоянье без меры. Все шаги равны первым. То действительно. Скажем, И последний шаг важен. Без него предыдущие станут пропажей. Ну а всем тем шагам нету просто числа, Без которых нет смысла любого шагА. ****************** Называется «элита», Та компания, что сыта; Та компания с рожденья Жизнь в своё `довлетворенье Проживает. Тем не менье Ся элитою считает. Если ты элитный малый, То чего тебе всё мало? Что ты смотришь так устало, Как тоска тебя вдруг взЯла? Может ты желаешь просто Жить как все твоего роста? А не думать в облаках, Что тя выше лишь Аллах. Ты забрался в небоскреб Выше всех казаться что б, Мол ты сноб – высокий лоб И не ляжешь как все в гроб. Да построй ты пирамиду — Это всё опять для виду. А в груди жива обида, (Хоть и брюхо ниже сыто) А не любят тебя всё ж. Что ж, что царь ты а не бомж? ****************** Спешат пройти любой запрет, Кому пока немного лет. Спешат преступниками слыть И пропасть страха посетить. Ума ведь нет, значит запрет Ни что не значит в двадцать лет. А кто боится их греха, О том у них молва плоха. Кто побоялся глупо пасть, Кто пересилил свою страсть, Над тем они глумятся всласть. Но время смеха их недолго И не найдя в разврате толка Будут подобием ребёнка — Неразвиты. И жизнь их только Разбавит самогонка гОрька. **************** Ты думаешь, что много жизни на Земле? А я так думаю, что не И паразиты сплошь везде. Живого места вобщем нет — Везде проклятый человек. Куда ни плюнь, везде ведь он Установил уж свой закон, Везде построил пирамиды, Везде снуют личинки—гниды. Ему всё время что-то мало. Он смотрит – смотрит так устало, И объявляет вновь войну, Чтоб часть земли ушла к нему. Ему не стыдно перед Богом За то что он такой жестокий. Ему не стыдно пред детьми За то что вырастут они И так же лягут во гробы. Так же фальшиво и позорно, Так же познав земное порно И так же гордо, как отцы, Которые в порно спецы… ***************** Все мы по-сути прекрасные люди, Если без денег дружить вместе будем. Только коснись нашего кошелька И станет дружба отнюдь не легка. Сразу о смехе весёлом забудем, Будем делить, воровать тоже будем. Деньги великое изобретенье, Сеет нам в души о дружбе сомненья. Нужен ли друг, когда есть много слуг, Что за копейку себя продадут? ****************** Как объяснить эту истину людям? Бриллиантов поверхности нет и не будет. Но знают ведь люди наверно давно: Лежит на поверхности только …. Хоть люди сказали, святое мол место Не будет во век пустовать неизвестным. Но был человек, жил он очень давно, Сказал между тем откровенье одно, Что в Царстве небесном и нет никого… Как много людей, что польстились халявой! И левый у них предпочтительно правый. И тот кто назвал себя самым высоким, Тот будет у них даже чуть ли ни богом. Толпа обезумила, кинулась в пропасть, Забыв свою честь и забыв свою гордость. Вожак им сказал, что лететь веселей, Но сам он не прыгнул за паствой своей. Прошло сорок дней и вожак траур снявши, Побрёл отдыхать, впрочем и не уставши, (И заработал на трауре даже.) Как выйдут из моды эти уроды, Собой соблазнив всех наивных в народе, На смену приходят им новые люди И в их пустоте тоже так много сути, Так много решений проблем и лишений, Что снова считать станут: «Вот новый гений!» Не помня – забыв прошлых лет сожалений, Опять ищут глупых удо`влетворений, Опять станут плакать, что он самый лучший, Опять прыгнут в пропасть, как-будто так нужно. Как-будто не помнят погибших в забвеньи Таких как они, в прошлом лишь поколеньи. СВЕТ 1 Иван парень двадцати пяти лет. Три года назад он познакомился в интернете с девушкой на год его младшей, из другого далёкого города; это была блондинка с красивым умным лицом, с большими глазами и высоким – даже очень – лбом. Правда роста она была совсем не высокого, и ноги у неё были такие толстые, как два столбика, и грудь кажется совсем отсутствовала. Но на фото на развлекательном сайте было запечатлено только самое лучшее в её фигурке, и с самых выгодных ракурсов; что вобщем не предосудительно, ведь у всех людей на Земле без исключения имеется довольно комплексов на свой счёт, и не безосновательно. Таким образом, Иван немного пообщавшись с ней по переписке, в неё влюбился. Как это ни противно произносить, но с таким смазливым личиком как у неё, у неё конечно же имелся и друг, то есть почти любовник, ибо ухажёром его назвать нельзя было, так как они считались парой, но жили порознь. Нет, это была пара действительно приличная, по всем канонам романтических отношений, – не из тех, которые гостят друг у друга по вызову. И вот в таких безнадёжных обстоятельствах влюблённый Иван начал ухаживать за этой Анастасией. А куда деваться? Сердцу не прикажешь, так что будь она хоть с Марса, он бы всё равно с такою же святой верой в счастливый финал начал бы то же самое, – то есть надоедать с комплиментами, с излишним вниманием и обозначать свою наивную надежду, как что-то реальное. Но надо сказать кой-какого успеха он добился. Анастасия поссорилась со своим бородатым другом. Между прочим парой они были прекрасной и даже восхитительной. Она тихая, добрая отличница из простой семьи. Он трудяга, тоже довольно образованный и с лицом похожим на императора Николая второго (которого убили вместе с семьёй революционеры). Они даже кажется сами это понимали, что их «любовь» больше картинка, чем что-то ещё; но зато какая картинка! Но вот появился человек действительно полюбивший эту картинную отличницу. В скобках отметим, что ухажёров-то было и побольше, но Анастасия конечно же выбрала самого достойного из них, то есть самого картинного, с которым можно ловить завистливые взгляды подруг и неподруг. Что же касается самого Ивана, то он в свои двадцать пять был более похож на подростка, чем на царя… Но в прочем всегда пользовался популярностью у женского пола, – то есть на столько на сколько мог это заслужить с своей сутулой спиной и худощавым телосложением, – но роста был высокого, что для девушек кажется вполне достаточно, ну или почти достаточно. И опять же на фото этого его достоинства тоже не разглядеть было, как и недостаток в свою очередь Анастасии. Таким образом он ей проигрывал 2:0, так как лицом, как уже и было замечено, он никого поразить не мог, а скорее умилить… Когда красивая пара поссорилась, то Иван подумал, что вот он финал и жатва его полуторамесячных трудов по надоеданию обожаемому существу. На то время он уже составил план, где взять денег на поездку и на первое время, и на какую работу устроиться в чужом городе, чтобы существовать по-близости с своим божеством. Но не тут то было. Однажды в прекрасный обычный вечер Иван как обычно зашёл на страничку «к Насте» и увидел, что пара воссоединилась. Настя нарочно поставила вместо своей фотографии фотографию своего жениха. Объяснений в этом поступке никаких не требовалось, всё было понятно. Даже в том случае (что маловероятно в принципе), если и не воссоединились, то уж взаимности Анастасия на счёт Ивана не чувствовала. В тот вечер Иван в один момент даже почувствовал, что может сойти с ума и сначала он даже отказывался верить в происходящую реальность, пытаясь объяснить какими-нибудь хотя бы и фантастическими причинами, каким-нибудь недоразумением. Фантазии же не хватило и пришлось принять реальность в таком отвратительном и невозможном виде. На следующий день он оборвал все концы в общении с ней, та естественно была не против, ибо сама того и добивалась. Впрочем он заглядывал к ней потом регулярно, но с тем чтобы посмотреть на изменения в её странице. И действительно изменения произошли и даже значительные. Она вдруг выложила немного спустя фотографии с какого-то праздника, на которых очевидно была весьма пьяная и кажется напившаяся не только по поводу праздника. А по прошествии месяца и вовсе удалила свою страничку. Но будучи не очень умной (хотя и действительной отличницей) создала новую страницу на этом же сайте под тем же именем; и Ивану не составило труда следить за ней какое-то время по новому адресу. Спустя какое-то время он довольно успокоился, лишь ностальгируя по своему предмету, доживая остатки разбитой любви. Он никак не мог возненавидеть её, ибо действительной измены он не постиг, а поэтому попрежнему жил в какой-то полусказке, – то есть хотя и понимал, что отвергнут, и что сердцу не прикажешь не только своему, но и чужому, и что разлука их навсегда, – но всё равно теплился в душе какой-то тусклый свет даже по прошествии лет. 2 Со временем ностальгия стала совсем редким явлением в его душе, и даже появилось много циничного на её счёт и даже на свой. Хотя прошло уже три года, но одна картинка так огорошила его, что он разом вспомнил не только все те прошедшие обстоятельства, но и почувствовал с той же необычайной силой чуть ни до боли в сердце такое же чувство, какое испытал тогда «будучи молодым». Он шёл летом по городскому тротуару, а на пути стояли две очевидно подружки и рядом с ними коляска; одна из подружек возилась с ребёнком в ней, засунувшись туда с головой. И в тот самый момент, когда Иван, думая о чём-то своём, проходил мимо них, та которая возилась с ребёнком высунулась из коляски и глаза её встретились с Ивановыми. И вот эта-то встреча его и ошарашила. Он начал думать: «Нет, не может быть, чтобы это была она! Лицо её так постарело… Да и в принципе невозможно, чтобы существовали такие подвижницы, чтобы оставили своё гнездо и отдались воле правде, воле чувству. То есть в том случае, если бы чувство появилось.» Потом он конечно стал думать, что это просто её двойник и двойник не очень-то и похожий на «оригинал». Ну и чего он только ещё не передумал, а сердце его имело только одну мысль: что она наконец выбрала его, а не «красавчика»; и что она приехала в их город, но из скромности (и из раскаяния) не является к нему лично и ждёт когда судьба сама воссоединит их. И может быть это и был тот самый судьбоносный случай, и может быть ему нужно и самому пойти на встречу, разыскать её. Но нет, ведь виновата она, а поэтому и даже неприлично навязываться. Что же касается того, как она нашла его, то она могла вычислить примерно по видам, на фоне которых фотографировался и выкладывал в интернет эти фото Иван, – ориентировочно поселившись в том же районе. Началось после этого что-то вроде паранойи в его жизни: он стал замечать то там шмыгнёт какая-то блондинка, то тут вильнёт хвостом и скроется. Иван был уже человек почти взрослый, если считать, что взросление наступает в тридцать, – и поэтому скептически относился к своим замечаниям, но замечания делал и ничего с этим поделать не мог. С той встречи подруг с коляской прошёл месяц. Как-то раз к нему домой заявляется тот самый друг блондинки Анастасии. Иван пригласил его в дом, где они сели за чаем и за разговором. Оказалось всё то правда, о чём сам себе не веря, размышлял Иван. «Сердце её пронзило – начал бородатый друг, похожий на императора, – она рассказывала мне, она говорит, что ничего не в силах поделать, раскаяние осветило всю её душу и единственной её надеждой на спасение есть ты, ты Иван.» Потом он стал показывать фотографии в своём телефоне; оказывается у Анастасии есть брат, ужасно накачанный атлет и тоже блондин. Потом оказалось, что у неё был и другой друг до бородача, какой-то невзрачный и тощий, но злой брюнетик со смуглой кожей. Была одна фотография, где брат и бывший стояли, как приятели, смеясь и закинув один другому руку на шею. Сам же бородач поехал за ней к Ивану в город, не то что бы из-за любви, а по некоторой другой причине… Вид у него был несчастный и причиной его несчастья конечно был Иван. Они как-будто поменялись теперь ролями, как-будто справедливость восторжествовала! Три года страдал он и вот получил награду. Даже можно было заметить, что бородач его ненавидит, но беспомощен как щенок и понимает, что выказывать ненависть всё равно бессмысленно, ибо он уже проиграл. Иван спросил: «А где же сама Анастасия и почему она сама не пришла?» Сам же он думал про себя, что конечно она кается и стесняется, но спросил для формы. – Так она с ребёнком сидит… – как вполне обыкновенный факт, произнёс бородач. – Как с ребёнком? С каким ребёнком? С чьим? – спросил Иван. – С нашим. – ещё более просто и не понимая, почему Ивана это интересует, ответил бородач. Иван на минуту задумался. – Дешёвая шлюха. – с ненавистью, но с ненавистью холодной прокомментировал эту для себя новость Иван, смотря прямо в глаза бородачу. Тут уже бородач, будучи и так в униженном положении, придя в гости к сопернику, не утерпел и выказал остатки своего прибитого гнева: – Ты понимаешь, что ты за такое слово можешь больно ответить? – скинув маску дружелюбности, пригрозил он. – Да? – усмехнулся Иван. Усмешка же его относилась к невысокой фигурке бородача, – в жизни он оказался красавцем только лицом, а всё что ниже лица, оставляло желать лучшего. Бородач, поняв насмешку, ответил: – Да не передо мной будешь извиняться, а перед тем же братом её. Или бывшим другом… – Да очень я испугался её брата! Большой шкаф громче падает – говорят. Я ведь тоже, знаешь, знакомства вожу… Могу хоть сейчас позвонить и любого такого… Тут Иван проснулся и договаривал уже в одиночестве, сам перед собой, мысленно. – И любого такого качка в асфальт закатают. Только если я захочу! И друга этого черномазого! Только я не хочу. Потому что из-за такой… из-за такой ещё пачкаться… кровью… Немного погодя он понял, что это был сон, и что бородач не удостоил его своим посещением в реальности. Но тем не менее, даже по окончательном пробуждении, он снова стал думать та ли это самая блондинка выглянула из коляски в тот раз ему в глаза или всё-таки похожая на ту, на любовь его. ОБЫЧНЫЙ ДЕНЬ Невысокая девушка с короткострижеными волосами «под мальчика», пришла в гости к своей подруге – высокой блондинке с соблазнительным телосложением. Родителей блондинки не было дома, так что подруги сидели вдвоём и смотрели разные видеоролики. Так они часто проводили время, стремясь показать подруга подруге тот ролик, который она где-то отыскала и который ей очень понравился. Блондинка имела влияние на свою тихую подружку, поэтому не совладала с собой и в этот раз, включив свой ролик первой, не уступив из вежливости гостье; впрочем «тихая» давно чувствовала себя у ней почти как дома. Тихая сидела и почти не понимала смысла смотримого. В то время как высокая то и дело поглядывала на неё в надежде уловить хоть какую-нибудь реакцию, как будто это был её лично снятый репортаж, а не интересная находка неизвестного происхождения. Тихой же не смотря на свою думу, хотелось чтобы ролик подруги поскорее закончился, чтобы в свою очередь удивить её своим. Она сидела и думала, – а точнее созерцала одну свою мысль, которая придавила её без шансов на освобождение от оной. Мысль эту предстояло воплотить сегодня и поэтому она как бы ловила в самых надоевших обыденных пустяках что-то особенное. Подруга ничего особенного в её поведении не заметила, или заметила, но объяснила эту странность женской нервозностью, по-своему проявлявшуюся у её замкнутой, но самой близкой подруги. Не успел ещё закончиться её клип, как послышались ключи в замке входной двери. Это пришла мать. Тихая почти обрадовалась этому, ибо зрителей полюбившегося ей видика стало в два раза больше; но тут же и струсила, потому что вспомнила что в ролике есть брань; поэтому стала сидеть как на иголках, разрываясь между желанием развеселить подруг и стыдясь возраста матери своей высокой подруги. В итоге стыд победил и тихая засобиралась домой. Высокая стала собираться вместе с ней, по каким-то своим делишкам и заодно проводить, пройти какое-то расстояние вместе. Вдруг мать высокой, наверно будучи не в самом лучшем настроении, разверзлась из кухни, крича: «Дочь! Куда ты засобиралась? Быстро вытери в прихожей за собой!» Дело в том, что недавно высокая пришла в обуви покрытой грязью и натоптала, не заметив того. И поэтому мать в этот раз подумала не сомневаясь на неё, не смотря на то что «виновной» могла быть и подруга. И так оно и было. Подруги переглянулись и тихая полушёпотом спросила: «Где у тебя тряпка?» Высокая сходила в ванную и вынесла нужный атрибут. Тихая быстро затёрла за собой, так что мать высокой не успела выйти из кухни и так и осталась злою на дочь. Наконец они вышли. Пройдя сколько-то, высокую окликнул парень, стоявший неподалёку. – Ленка, привет! «Ленка» не обернулась и шла как не в чём не бывало далее, видимо заметив парня ещё раньше того, как он заметил её. – Ленка, что сегодня вечером делаешь?! Подруги шли дальше, молча. Тихая стала думать, что парень обознался. – Ленка! – не отставал парень – Ты у меня в тот раз забыла одну вещь!.. Ленка наконец обернулась, но ничего не сказала, а смотрела на парня, дожидаясь продолжения. – Я даже постирал в машинке!.. – смеясь добавил парень. На этот аргумент, Лена заулыбалась и крикнула парню: «Не ори, сейчас я подойду!» – Ладно, Кристин, увидимся завтра. Пока. – бросила высокая тихую. Тихая молча проводила глазами её и отправилась дальше, в уме вменив этот манёвр себе в обиду. Пройдя с десятка два шагов, она обернулась и увидела, как Лена, стоя уже рядом с тем парнем, помахала ей ручкой, прощаясь ещё раз. Она никак не отреагировала и повернувшись обратно смотреть на дорогу, с твёрдостью потопала в сторону остановки, будто бы обида (которой впрочем и не было, а была только мысль, что такой поступок обиден) сильнее даже действительного факта, что её подруга её любит и сейчас действенно доказала ей это. «Чёрт! Я сейчас не успею на автобус, он уже наверно уехал.» – начала думать она – «Неужели придётся в маршрутке ехать до дома? Сидеть смотреть в лица людей… Или ещё кто встретится…» – со страхом начала представлять она какого-нибудь злого неизвестного обидчика – «Нет, лучше тогда на трамвае, а там дойду пешком с остановки.» «Но опять же время не терпит, скоро мои родители тоже домой вернутся» – вспомнила она с тревогой. Так опять помучившись немного сомнениями, она решила всё-таки поехать на маршрутке, не взирая на свой страх и неприязнь к людям. Ей нужно было поспеть до прихода матери с отцом, чтобы завершить намерение, о котором она думала весь этот день и прошлые дни тоже. В маршрутке вопреки её ожиданиям, не оказалось ни одного злодея, а даже напротив, милые пожилые женщины, которые не смотря на то что не были знакомы друг с другом, всю дорогу находили темы для общения и смеха. Кристина же их веселье не разделяла, а только отметила у себя в уме пункт, что поездка обходится без неприятных накладок. Подходя уже к своему подъезду, она вдруг затормозила, задумавшись над новой идеей: «А что если залезть на крышу?» – «Хотя нет, там наверно заперто; и в этом случае если заперто, я в пустую потеряю время и отвлекусь может быть…» Зайдя домой, она сняла верхнюю одежду, прошла в ванную комнату, взглянула на себя в зеркало и почувствовала унизительное ощущение от своей физиономии. Лицо её действительно было очень рассеяным и глаза были не выразительны, хотя могли быть и очень даже красивыми порой. Она решила, что это от усталости, сама при том зная, что это не так, а что это «уродство» от более глубинной причины. Потом открыла кран, умылась и кое-как удовлетворилась мокрым своим отражением в зеркале, впрочем с мучительным осадком в душе. Потом она прошла на кухню, достала нож из ящика в столе, села на стул и стала думать «какую боль причиняет человеку это зеркальное большое его лезвие» – нож был действительно большой, для мяса. Она подумала: «А может ножницы? Нет глупость!» Она встала и пошла в свою комнату. Пододвинув стул к окну, она немного отвлеклась на прохожих внизу и ничего не найдя в них любопытного, через минуту вернулась к своей идее. Наконец немного помолчав мысленно, – вернее мысли-то кишили, но ни одна не имела логики и ничем её не зацепляла, – в то же время рассматривая свою левую руку, она вдруг решилась через несколько минут и полосонула ножом по венам. Было не больно, она «думала будет больнее». В крови стала моментально вся её рука. Она подняла её, может быть помня подсознательно недавнюю свою уборку прихожей, и пытаясь сократить количество крови на ковре, согнула руку в локте и подняла к верху. «А вот тут вены есть и другие, поменьше.» – разглядывая порезаную руку говорила она мысленно – «Может их тоже перерезать?» – и немного подумав, решила, что «нет, хватит и этой одной большой. К тому же я не хочу испытать ещё раз эту боль, а помереть наконец по человечески» – вдруг попыталась пошутить она. Как ни странно, мысль о родителях, да и вообще о ком бы то ни было не посещала её не в эти последние мгновения, ни во всё время вынашивания злой своей идеи. Формально она конечно касалась таких рассуждений, но не всерьёз и без всякого участия, как будто это были люди – не её родственники и близкие, и даже не чужие, – а как будто бы это были вовсе не люди или люди с другой планеты – другие люди. Крови в её жилах становилось всё меньше и меньше. Кровь текла, текла, текла и голова становилась всё слабее… и слабее… и слабее… 6 Время повозок уже далеко: Коней, экипажей, уздечек, кнутов. Машины сменили те силы кобыльи. Но так же прекрасны? И так же красивы? Эти покрытые лаком кабины? Только в одном они не уступают: Так же противно и вредно воняют. Конных заводов хоть время ушло, Но появился на свете футбол. Тренер гоняет своих подопечных: «Ходу! Пошёл!» – он орёт бессердечный. Но как увидит «табун» подысдох (А поменять можно только лишь трёх), То что б на поле не сделать лепёх, Он замолкает и кнут уберёт. ******************** Куски мяса не первой свежести Шепчут о любви, о нежности. Тянут свои конечности, Тянут к своей промежности. Я не хочу в своей старости Помнить про все эти гадости. Как я в своей глупой младости Соль променял ради сладости. Глупые злые животные Голые грязные, потные Знают друг друга без знания, лЮбя жить без понимания, Любят продаться за дёшево, Будто одежда поношена… ********************* Страна отупевших жидов от разврата, Страна, что заёмами стала богата. В стране той нет нации Без оккупации Все туда ринулись Совокупляться. Маммону прозвали свободой народы. Науку назвали венцом всей природы. Жить что б не работать и есть до блевоты — Вот что составляет умов их заботы. Жестокость без меры, – всё ради той веры, Что тот кто богат в преимуществе, первый. А тот кто украл – значит что заработал. И кто обманул – дипломат, а не лодырь. Эта страна всему Миру видна, Столицею Мира прозвАлась она. Добро, если б не было кровосмешенья, Тогда бы народ весь смотрел с изумленьем На то что достиг де великий народ. Но в ней только сброд, что разинул свой рот, Увидев как сладок порок, будто мёд. Душа захотела не `скать своё дело, А жить на валюту, на курсы, на евро. Продать чтобы глупый не смог заподозрить, А после как купит, что б было уж поздно. В Холодной войне победит хладнокровье, В горячих умах отзовётся то болью. Без выстрелов пушек и прочих орудий В плен сладостной глупости сдалися люди. ПЕСНЯ На одной стройке работали два напарника. Один из напарников был мелкого роста мужик с чёрными усишками. Этого мужика все ненавидели, если сказать прямо. А причина была в том, что он постоянно ворчал. Он готов был материть любой предмет, неважно одушевлённый он или нет. Работать с ним было сущей пыткой. Начиная с утра он мало по малу распалялся и к обеду из него лилась брань, как из канализационного стока. Один раз бригадир поставил с ним работать похожего на него человека, – тоже нервного, – дескать «родственные души, сработаются». И что же? Через несколько дней эта «родственная душа» поколотила усатого сквернослова, не вытерпев каждодневного экзорцизма. А недавно, по случаю, на стройку были направлены студенты из местного училища. И естественно бригадир этому весьма был рад, направив их на тяжёлые труды и не копейки им не собираясь за то платить. Таким образом с усатым и оказался мирный парнишка восемнадцати лет от роду. Надо сказать усатый вовсе не был угрюм, а даже наоборот. И поэтому с молодым отроком он можно сказать сработался. Отрок, будучи несмышлённым, терпел ежечасно брань, а усатый, ощущая разницу между невинным существом и грубыми обыкновенными соратниками своими, тоже был весьма доволен. – Ах, чёртова земля, будь она проклята! Как же я её ненавижу! – вместо приветствия прорычал усач, встречая студента поутру. А причиной ненависти была размытая дождём дорога, которая и испачкала в весьма ещё неплохом состоянии ботинки усатого. Студент поздоровался. – Эти черти приехали уже? – имел ввиду усач, спрашивая студента, коллег по цеху. – Да, там, в вагончике. – И сыч тоже? – имел ввиду усач своего бригадира. – Ну да. – покраснел студент, не желая быть обвинённым в таком наименовании со стороны бригадира, если бы каким-нибудь образом тот узнал. – Что сегодня на кучу фекалий с тобой пойдём? – имел ввиду кучу песка усач. – Мне всё равно. Куда пойдём туда и пойдём. – несколько уже недружелюбно ответил студент. Усач это заметил и принял серьёзный вид. После того как все переоделись, усач со студентом пошли возить песок тачкой; студент накладывал лопатой, а усач, громко матерясь от тяжести песка и от неудобно изобретённой тачки на одном колесе, громко матерился и возил. Студент как-то раз даже разфилософствовался в мыслях об усаче: «Неужели у него совсем нет дна в душе? Обычно человек выпустит пар и успокоится. А этот как-будто состоит из одного гнева…» Однажды, сидя на перекуре с усачом, студент не вытерпел и включил недавно найденую русскую песню у исполнителя, которого он до толе не слушал. Песня эта ему так полюбилась, полюбился как смысл её, так и мотив, одним словом он почти от неё зависел духовно. Включил он её и заодно чтобы послушал его напарник и чтобы самому в двадцатый раз насладиться ею. Мысль соблазняла его, что если песню оценит напарник-усач, то и увидит насколько хороший у него-студента вкус. Песня же содержала следующий текст: Мы едем в авто! И ты для нас никто. Мы едем к наркоманкам, А заодно и к ихним мамкам. У нас с собой полтонны, Мы с каждым тут знакомы. И даже участковый Давнишний мой знакомый. Поэтому будь дома, Чтобы удар и кома Тебя, ты – бестолковый, Не довели до гроба. И так далее. И всё это отменно приправлено известными позорными подростковыми от неразвитости самыми низкими словечками, между строк так сказать. Усач был если не меломан, то к музыке он относился с большой долей терпения и выслушал песню без нарекания. Ни как абсолютное большинство взрослых людей, услышав музыку молодых, спешат оскорбить автора заочно. Нет, усач единственный лишь раз, даже слегка покрасневши при этом, заметил: «Ну и смелость!» – имея ввиду не глупые угрозы и похвальбы певца-рэпера, которые он слишком пересолил, так что уж и понятно, что воплотить их в жизнь слишком невозможно. А именно смутила его бессовестное употребление бесстыжего лексикона, который мы здесь привести не можем и разумеется не хотим. Прошло сколько-то времени, около недели или двух и «прозвучала другая песня». Дело было так: время было обеденное, но усач со студентом немного задержались, желая разделаться с транспортировкой шлакоблоков, чтобы после обеда усач занялся другим трудом, а студент отправился домой, ибо по его возрасту полагалось трудиться лишь до обеда. Усач на минуту раньше ушёл в вагончик (может был настолько голоден), так что когда студент вошёл в вагон, где обедали и переодевались строители, то усач уже что-то жевал за столом. А по радио играла песня: песня какой-то молодой «но очень талантливой» певички, а текст в ней был следующий: Я шла к тебе по мокрому песку-у. Я жду тебя, но всё же почему-у-у-у! Ты не искал, когда я так ждала… И сердце я своё не сберегла… Я плакала и слёз моих ручьи Способны были душу утопи-и-и-ить! Но я нашла пристанище на льде… На глыбе льда я поплыву к тебе… – Чёрт! Как можно такую галиматью слушать! Можно я выключу? – спросил студент усача. Усач несколько помрачнел и тихим, но твёрдым голосом промолвил: – Оставь… Хорошая песня. – и стал дослушивать, по видимому наслаждаясь чем-то в действительно странной, беря в расчёт смысл текста, песне; не говоря уж о ненужных искусственно выделанных эмоциях приторно слащавой страдалицей, страдающей о незаменимом для неё человеке, и думающей очевидно, что все должны об этих страданиях её узнать. ОБЛЕГЧЕНИЕ 1 В девятых классах ученики средних школ проходят практику для того чтобы определиться с дальнеешей профессией. По крайней мере в теории имеет такую цель. Дети одной из таких школ сидели в одном из таких спец кабинетов и дожидались мастера, который будет пытаться посвящать неоперившихся птенцов во взрослый мир работы и труда. Но с этим классом вышла небольшая накладка, по какому-то недоразумению один класс совпал по времени с другим, из другой школы. Надо сказать что детей было не так много, как с одной, так и с другой стороны, так что они могли бы поместиться и в одном кабинете, немного потеснившись. Мальчик, вернее сказать уже парень, из пришедшего класса несколько ранее, чем другой класс из другой школы, сидел на своём привычном месте и о чём-то размышлял. Как внезапно его будто разбудил и вернул в реальность бешеный мат и оскорбления в его адрес: – Ты (такой-то сякой)! Ты (оборзел) на моё место уселся? А ну пошёл (далеко) с него, (такой-то сякой)! – Сам иди, это моё место! – не совсем даже поняв, что происходит ответил, выйдя из задумчивости парень. – Иди на (…) отсюда! Ты чё, (падшая женщина), не понял?! Козёл тупорылый! – Сам иди на (…)! Я те сейчас втащу, ты сломаешся! – Это моё место! Ты чё (падшая женщина) тупой? Последние слова заносчивый задира произносил уже отступая. Он был невысокого роста (как и ума очевидно), и поняв что дело не выигрывается, ретировался на свободное место в соседнем ряду, при этоv продолжая бесстыже браниться, и бесстрашно браниться на весь класс, адресуя брань разумеется «наглецу, занявшему его место». Неизвестно чем бы закончилась его помойная безумная речь для него (ибо обижаемый им парень был очевидно его сильней), но в это время зашла «мастачка» и призвала за собой в другой кабинет нежданный класс (с задирой). Парень на которого «наехал» невысокий хам, сидел и буквально физически дрожал от незаслуженной обиды и от неожиданной обиды. Весь урок он не мог ни о чём думать, кроме как о мести. Если бы силы их были равны, он бы тоже решился отомстить. Но если бы обидчик был сильней, то наверно он бы стерпел. Таким образом по окончании урока, он с товарищем, как обычно отправился по направлению своих домов. То есть он не брал специально с собой подмогу, а только сказал товарищу, который разумеется всё видел бывшее перед занятиями, чтобы не торопил его, пока он не дождётся того самого дерзкого белобрысенького паренька. Они не прятались где-то в безлюдном месте, а ждали просто у выхода. Наконец белобрысый вышел, тоже вместе с каким-то своим товарищем, который тоже не отличался особой физической развитостью. И странное дело, когда он встретил взглядом «занявшего его место», он как будто бы и не понял, зачем тот поджидает его; молча, вопросительно он уставился ему в глаза, когда высокий подозвал его к себе из толпы. Никакой былой дерзости не было и следа, вместо этого выражение лица было ангельски детским, в которое высокий и ударил кулаком со всей силы. Белокурый, не ожидавший «такой дерзости» и в свой адрес, опешил, и вытирая кровь, потёкшую носом, кротким голоском спросил: «Ты чего, пацан?» – А ты что уже забыл? – усмехнулся всё еще впрочем нервным голосом высокий. – Извини, я ведь просто… – может быть, боясь продолжения побоев, пролепетал блондин. Но высокий остался удовлетворён разбитым носом и предупредив о будущем, дескать думай что говоришь» в следующий раз», отправился с своим приятелем восвояси. Голова его при этом как-то загорела, хотя и без физического жара; а ещё немного погодя даже почувствовалось что-то вроде тошноты. Он ещё подумал: «Неужели от вида крови у меня такая реакция?» – и как-то дерзко рассмеялся этой мысле… 2 С того момента прошло больше двадцати лет и во все эти двадцать лет Вячеслав – так звали мальчика, разбившего нос сквернослову, – во все эти двадцать лет он время от времени вспоминал тот мимолётный казалось бы случай. Тогда, в детстве он разумеется не каялся, а только гордился своей победой, своей отомщённой обидой, дескать справедливость была восстановлена и он не оплошал. Но с годами его не то что бы стала мучить, но он всё больше и больше смотрел на тот случай как бы со стороны. Кстати в тот день, уже после того как он разбил тот нос, они с товарищем уже отъезжали на трамвае от остановки и как раз в тот момент белобрысый тоже со своим другом только подходили к ней. Вячеслав увидел его из окна: белобрысый идя и не стесняясь своего возраста и пола и многочисленных людей кругом, – с раскрасневшимся лицом плакал – плакал на-взрыд. На что Вячеслав, увидев его жалкий вид, злорадно ухмыльнулся, так сказать подсолив дополнительно свою победу. Но вот с возрастом он стал по-другому смотреть и понимать, что не будь он сильнее, то никакого «отомщения» и не произошло. «Да и что такое детская драка? Господи! Да кто из детей не дерётся? Это же классика. Это же своего рода романтика. Так все жили, живут и будут жить.» – заключал он обычно подобные рассуждения подобными словами. Но всё равно что-то мучило его, он не знал что конкретно и даже один раз ответил сам себе, что произойди сейчас подобный случай или «окажись я сейчас на том же месте, то поступил бы точно так же! Ну и что что он слабей? А зачем тогда лезть, если ты слабей?» – думал он. Во всю его жизнь, чем старше он становился с ним всегда был не то что бы страх, а какое-то «искушение», какой-то неведомый враг, который может быть над ним смеётся и знает то чего он не знает, и даже может быть знает, что он этого боится… Однажды он шёл домой с работы и вдалеке увидел идущего навстречу ему по тому же тротуару парня; ему показалось что он как-то дерзко идёт и даже подумал, что это может быть один из его врагов, – то есть не прямых врагов, а таких, которых он видел только на расстоянии и знаком в сущности с ними не был. Итак он принял позу, стараясь не уступать мнимому врагу, – пошёл «увереннее» и более стал размахивать руками при движении ног. И что же? Когда он поравнялся с тем человеком, то увидел вполне мирного прохожего, которого он никогда не встречал раньше. Но в свою очередь прохожий был немало напуган такой походкой встречного пешехода и это отражалось в его мимике… Вячеслав сообразив, пристыдился и пошёл далее, стараясь скорее отвлечся «от этого пустяка» и задуматься о чём-нибудь более важном. 3 Ведь были же и другие драки в его жизни, но почему эта так застряла в его памяти, он никак понять не мог. Однажды прекрасным жарким летним вечером он возвращался пешком вместе с женой и детьми с Дня рождения одного их семейного знакомого, весьма выпивший. И что-то ему в пьяной эйфории вздумалось присесть на скамейку возле собственного подъезда, а жену и детей он отправил домой. Что-то приятное в душе потянуло его посидеть, а что он и сам не понял. Курить он не курил, так что заседание его выходило совершенно бессмысленным. Небо было тёмно-синее и собиралось вот-вот совсем почернеть, но было ясным. Посидев минут пять, он вспомнил как они с женой видели недавно заходившую в попутный магазин шумную ватагу, состоящую впрочем всего человек из пяти, девиц и юношей. Он вспомнил это, когда увидел, что они движутся уже из того магазина в ту сторону как раз где он восседал. И ладно бы в сторону, а как раз к его подъезду и кажется на ту же лавочку на которой был он, – лавочка была всего одна. Вячеслав немного напрягся и стал ждать, что будет дальше, не собираясь уходить домой (хотя кажется было бы самое время). Толпа громко смеялась и хихикала, набрав в магазине алкоголя в больших бутылках. Вячеслав сидел почти с краю, так что «в принципе» никому не мешал. Ребята, увидев «пассажира» на скамейке, сели на свободную часть её, а часть осталась стоять. Вячеслав не особо потом помнил о чём они говорили и смеялись, – по видимому ни о чём стоящем. Но мало по малу они так развеселились, что «сидящего рядом мужика» совсем перестали замечать, что в свою очередь Вячеслав очень даже заметил и «сделал им замечание», дескать «вы тут не одни…» Один из парней ответил ему: «Тебе что-то не нравится? Тебя здесь ни кто не держит.» – Что значит «тебя», щенок? – огрызнулся сильно охмелевший Вячеслав. – А ты чё, кобель что ли? А жена твоя, с которой ты шёл сейчас, сука что ли? – ответил бойкий юноша. Девушки притихли, а два парня усмехнулись. – Чего-о-о! – вдруг приподнялся со скамьи Вячеслав. А после как приподнялся попытался схватить то ли за ухо, то ли за затылок говорившего с ним парня. И сразу после этого почувствовал сильный удар в собственное ухо, нанесённый кем-то из стоящих сзади. Он немедленно обернулся и получил ещё один удар уже в нос, от которого упал и кровь из носа хлынула как из открытого крана с водой, – слабым напором, но напор этот потом долго не останавливался. Затем все трое парней стали пинать и прыгать по нему, до тех пор, пока состояние его совсем ни стало жалким, до тех пор, пока ни увидели как утихали его попытки всё-таки встать и отомстить – ответить. Девочки наблюдали расправу уже на расстоянии, струсив быть замеченными кем-то как соучастницы; затем к ним присоединились ребята и они скорыми шагами удалились из того двора. Попрыгали ребята удачно, так что сломали Вячеславу ребро. На следующий день, лёжа в больнице и смотря в глаза пришедшей к нему жене, он чувствуя похмелье и боль от побоев, вдруг произнёс: «Господи, как легко…» Жена, с жалостью смотря на его лицо в гематомах, не поняла его, но подумала, что он с каким-то непонятным не понятно кому укором пошутил – глупо и ядовито пошутил. Иначе как ещё можно было объяснить такие не соответствующие слова его плачевному состоянию и вообще положению? А на самом деле он имел в виду лёгкость, которая откуда-то взялась в его душе. Хотя был в душе неприятный осадок уязвлённого самолюбия и довольно сильный, но вместе с ним соседствовало какое-то неведомое и очень приятное облегчение. Про себя он надеялся, что это именно то облегчение, то, а не какое-нибудь случайное, другое. P.s. С того случая с подъездом прошло около пяти лет и однажды Вячеслав расхохотался, вспомнив того парнишку, которого назвал «щенком», – хотя он и всегда это знал, но не обращал на то внимания, – а именно на тот факт, что он был тоже самый настоящий чистейший блондин. А их между прочим не так уж часто и встретишь… 7 Говорят у нас пиратская страна И нам лицензию давать нельзя, Её ведь в тот же день премьеры Взломают и пойдут потери У производства в этой сфере. А мы ведь братья все – «земляне», Мы ведь не «звёзды» – россияне. Один взломал и всем раздал, Зачем ему за дар наш нал? Он знает: каждый кто из нас скачал Игру иль фильм, иль сериал, — Всяк благодарен юзер парень. ******************** Напрасно негров дразнят обезьянами, Ведь если б истину признали вы, То поняли б уже давно, Что дразнится не тот, копируют кого… Вы, взявши англицкое слово, Бахвалитесь: «оно так ново». Всяк прогрессист достойный – модник, Не думает что врёт их ротик, Кичатся будто термин создан. А свой язык развить не поздно… ******************** «Получили воспитание» — Врут с пороками, желаниями Люди из большого здания — Высшего образования. = Видел мир ты в кабинетах, И как все ты был одетым, Так же думаешь как все, Видишь в том ты свой успех. = Но зачем тебе диплом? Если ты кой с кем знаком. Всё забудешь что учил ты, Когда сбудутся мечты-то. О невесте и машине, О своей большой квартире. Правда будешь аж до смерти Убеждать, язык коверкать, Что такие как ты люди Были, есть и вечно будут Представлять землян рассудок. Про «бизнесменов» «С Миру по нитке» – нищему убытки — Богатому красивый дом и дети радостные в нём. Но нищий мог быть сытым, Одетым и умытым, Если б большой красивый дом твой стоил миллион. Ворованными счастьем, Как ёлку украсьте Свои души жадные, прежде чем пасть им. Ведь как вы посмотрите в очи рабочим, Что трудятся днём на вас, трудятся ночью. А вы вместо премии в знак поощрения Копите суммы до самозабвения. Вот для чего тебе две, три квартиры? Или три штуки автомобилей? В ум интересный приходит аналог: Гроб-то в скольких подберут экземплярах? Камень 1 Некоторый гражданин возвращался с своей работы домой, идя немалый путь, который занимал около получаса. Но с другой стороны – думал он – не такое расстояние, чтобы отдавать за него деньги водителю маршрутного такси… Таким образом в месяц он экономил целую тысячу. На небе уже сильно смеркалось, напоминая о скорой зиме, ибо время было около семи часов. Гражданин был самый «классический» русский работяга, то есть не вор, хотя и не зарекался от воровства, не дебошир, хотя и от этого тоже не зарекался, на работу приходит вовремя и любит выпить… Вот и в этот раз, хоть была ещё среда, он шёл поддатый, распив с коллегами бутыль водки. Ему тридцать семь лет, лицо у него сухое в морщинах, которые старят его на все сорок с лишним. Его в дороге взяла какая-то тоска, не смотря на то, что ещё полчаса назад он весело хохотал над всеми глупостями, которые звучали из уст знакомых – собутыльников. Сам он не осознавал себя в тоске, а просто задумался на какой-то невесёлый лад. В таком настроении он бы и пришёл домой, и поел бы, и посмотрел новости, и лёг бы спать, ничего не осознав нового. Но в этот раз, сходя с грунтовой глиняной дороги, чтобы перейти через асфальтированную автомобильную, он случайно запнулся об камень. Камень был размером с маленький кочан капусты и при ударе ногой покатился, ударяясь о другие камушки, издавая приятный каменный стук. Сразу после того как он запнулся, он увидел движущуюся на скорости машину по дороге, которую собирался перейти. Чёрная семейная машинка – недорогая иномарка. Водка ли тому виной или водка только поспособствовала мысли, внезапно и бог знает откуда пришедшей ему в ум. Дело в том что место было безлюдное и всю ту местность он знал как свои пять пальцев. Таким образом, если бы он взял тот самый булыжник и бросил бы в окно проезжающей мимо машине, то ему не составило бы труда скрыться неопознаным с вероятностью девяносто девять процентов и к тому же без особого труда, ибо возле автодороги росли кусты… Сердце его забилось, как не билось уже сто лет. Соблазн взявшийся из неоткуда, не существовавший ещё минуту назад, разом овладел им и поджёг проспиртованный его мозг… Всем известна наверно пьяная решительность: сделать, сказать что либо, а там будь что будет. Это же самое и подумал, озадачив себя «пешеход», никак не решавшийся перейти дорогу, остоновясь за три метра у обочины. «А что если от внезапного удара он улетит в кювет и вообще разобьётся» – подумал он. Говоря «он», он имел в виду водителя случайного автомобиля. «Не разобьётся, сейчас все с подушками безопасности, даже лоб в лоб въедет и цел останется» – отвечал злорадно он сам себе. «Да и не свернёт он никуда, – уже беспристрастно думал он, – ударит по тормозам, оттормозится, а я уже в сторону остановки сигану. Машина тут не проедет, а пока он очухается что к чему, от меня уже и «след простынет». – заключил пешеход. Расчёт его кажется был верен, по крайней мере имел право на жизнь, ведь машину он сам имел и водил, но только по выходным и в том случае, если она была на ходу… Наконец, минут через десять гражданин, оглядевшись во все возможные стороны и не обнаружив ни одной души, решился: взял камень и занял позицию. Дорога не была проезжей, поэтому ему пришлось с минуту подождать роковое авто. Пока он ждал, мысль мелькнула в нём: «А что если будет дорогой внедорожник?» То есть хотя он и действительно не сомневался в своей безнаказанности, но из всей логики жизни никак не стыковалось такое хулиганство с таким величием. Немного сообразив, он решил «будь что будет». И вот показались горящие фары вдалеке. Сердцу было биться уже поздно, поэтому ум протрезвел и ожил на все сто процентов. Булыжник был в его руке, он оглянулся последний раз «на всякий случай» и, разумеется никого не заметив, поднял камень над головой. Машина приближалась: сто, семьдесят, пятьдесят метров, сорок, тридцать… Десять, пять и через мгновенье камень отправился в лобовое стекло мирно ехавшей, хотя и не медленно, легковушке. И то ли опять-таки из-за алкоголя, то есть из-за опьянения, то ли просто по неопытности, но камень не попал в лоб, а попал в боковое стекло, разбив его и упав на сиденье. Пьяный пешеход ошибся, воображая водителя-мужчину, – за рулём была какая-то модная фифа и в момент разбития окна, усиленно жевала жвачку. Ошибся он ещё и в том, что думал о водителе-мужчине, который оттормозится. Фифа же сама не поняв как всё произошло, отпустила руль и улетела в кювет на своём весьма недешёвом седане, впрочем и не принадлежавшем ей на самом деле… Пешеход, услышав звук удара о стекло и звук лопнувшего его, почувствовал нечто особенное, – хотя что может быть в таких земных примитивных звуках быть особенного? – скажет любой сторонний обыватель. Но он почувствовал и этого ему хватило, так что он не досмотрел спектакль и ринулся в бега, пропустив сцену с кюветом… 2 План сработал. Пешеход добрался сначала бегом, а потом скорым шагом до остановки и сел в маршрутку, потратив незапланированные двадцать рублей. Правда ему самому никак не верилось что «план сработал», он всё думал, что его сейчас нагонят или же вообще уже поджидают у его дома. Придя домой он обнаружил что всё благополучно. После этого случая он ещё неделю нервничал, ожидая все возможные последствия. Но все опасения были даром, никаких неприятностей не последовало. Однако, как у неопытного преступника, нервы у него всё-таки не выдержали. И в ту неделю он раскололся своей жене со всеми потрохами о своём чудачестве. – Я когда собирался кидать, то как раз на шоссе включились фонари – каялся он жене – так что отчётливо увидел, что за рулём была женщина… но кажется одна… – Что значит кажется – осуждала жена, – а может у неё сзади ребёнок сидел?! Соображает хоть иногда твоя непросыхающая бошка? – Да я сам понимаю, что бес меня попутал… Но в тот момент мне казалось это таким… весёлым. Или лучше сказать какой-то такой был настрой… бешеный. – Так и что в итоге-то стало? Машина-то куда делась, – ты так и не сказал. – спросила жена, не ожидая услышать ничего хорошего из ответа. – Я не знаю… я сразу убежал. Но я слышал какой-то шум потом: вроде как и железа звук, а вроде и не такой сильный для железа-то… Там ведь кусты вдоль дороги-то, может она в них и заехала?.. – как бы умоляюще заключил муж. – И – ди – о – от! Какой же ты идио-от! – гневалась жена – Ты представляешь вообще что ты натворил?! Муж молчал, опустив глаза. Жена чуть было не разошлась в своём праведном гневе до того, что хотела начать вынуждать его идти в полицию и во всём сознаться. Но вовремя одумалась, сообразив какими последствиями, а главное расходами пахнет дело и поэтому ограничилась оскорблениями «глупой его головы» и укорами о «матери с детьми». – Да ты же убийца! Ты же детоубийца! Даже если детей и не было в машине этой, то ты же их сиротами оставил! – Да брось! Какие сироты? Г… не тонет! Сколько раз по новостям слышал, как лоб в лоб сталкивались иномарка с русской машиной. И результат: в русской все наглухо, в иномарке поцарапались. Ничерта с ней не случилось! Проговорив это, он снова будто почувствовал непонятную ему самому правоту, которую, как ему казалось, вспоминая тот вечер, он чувствовал когда совершал преступление. – Нет, ну ты поконченный человек! А если бы на её месте сидела я или дочь? – сделала ход конём жена. Муж, немного подумав, сообразил: – Так у тебя ни прав, ни машины. А если бы и так, как ты говоришь, то сама виновата, нечего бабам вообще за рулём делать. – отбился он. – То есть если бы какой-нибудь пьяный придурок так поступил с твоей дочерью, ты ничего бы не предпринял, чтобы отомстить? – не унималась жена. Муж опять на несколько секунд мрачно задумался, но сделав усилие над собой, занял прежнюю позицию. – Нет. – лукаво ответил он – Нет, не стал бы мстить. – ещё раз повторил он и уже твёрдо. Несуществующий долг 1 Однажды судьба свела меня в разливайке – забегаловке с одним писателем и под шафе я рассказал ему одну историю, которую считал и считаю весьма интересной, – может быть по единственной причине, что в моей беспросветной жизни не было ничего особенного в принципе. Интересная моя история или нет – решите сами. Тот писатель может быть из похвальбы (ибо его нигде всерьёз не печатали), а может быть «в знак благодарности» за материал для работы, дал мне по прошествии нескольких месяцев распечатанную копию на нескольких листах формата а-4. Её и представляю вашему вниманию. Дело происходило в конце девяностых годов, в эпоху всем известных перемен и беспредела. В то удивительное время, когда многие, ужасно многие показали своё истинное лицо. И если бы этого не произошло в действительности, то вряд ли кто-нибудь поверил, что порядочный рабочий семьянин, узнав что можно нажиться не работая, примкнёт самым позорным образом к нелюдям – паразитам сосущим соки из бесзащитных добропорядочных людей, к грабящим их и унижающим. Да что там семьянин, даже те, кто призвались охранять слабых, тоже примкнули к бандитам. И конечно вся эта зараза малодушия, а зачастую и просто бездушность, не могла обойти стороной подрастающее поколение. У подрастающего поколения было два класса людей на их неразвитый взгляд, это волк или овца. Естественно быть овцой никто не хотел, а большинство мечтали быть вожаками волков, абсолютное большинство. Не задаваясь никакими «бабьими» вопросами: можно ли так, по совести ли так? Была такая мода, как сейчас, в наше время все хотят быть богатыми и так же как и в то время никто не хотел быть овцой, сейчас никто не хочет быть… Но кем быть? Неужели после богатых сразу идут бедные, нищие? И вот этими вопросами кажется сейчас тоже редко кто задаётся. Итак два парня шли по городу в поисках развлечений. Каких именно развлечений, вдаваться в подробности не стоит, скажем только, что они не побрезговали бы ни случайной любовью, ни случайной пьянкой и чуть ли ни наркоманией. Одним словом гуляли. Одному парню было восемнадцать, а второму на шесть лет больше. У них было немного денег и для начала возможных приключений, они остановились у продуктового ларька, для покупки пива, по бутылочке на брата. – Две бутылки Жигулёвского дайте. – приказал старший продавщице и тут же разговаривая со своим приятелем. – Мне сегодня такой сон приснился! Будто у меня стакан травы целый. Я значит, не долго думая, собираюсь покурить и в самый тот момент просыпаюсь! Как обидно! Всё было как наяву. – А это оказался всего лишь глупый бессмысленный сон. – сентенциозно заметил приятель. Тем временем продавщица отдала им пиво и они двинулись дальше. – Слушай пойдём на ту сторону перейдём, а то там Будай тусуется со своими. – с смущением произнёс младший. – Зачем переходить? Ты ему должен что-то? – Да не должен, а он думает, что должен. – За что ты ему должен? – Да мы тогда с пацанами конфликтонули с одним. Наехали проще говоря. А потом он меня встретил как-то раз на улице и назначил сумму. Я естественно ничего ему отдавать не собираюсь, но и встречаться с ними тоже не горю желанием. Когда я его вижу, он напоминает, и сумму штрафа каждый раз завышает, то есть уже два раза встречал и подымал, грозясь расправой. Старший немного задумался и решил: – Нет, пойдём здесь, сейчас разберёмся. «Будай» стоял со своей компанией, как обычно всегда почти стоит их шайка на излюбленном месте, на одном большом пятаке, между двумя магазинами; там каким-то образом образовалось незастроенное пространство, размером подходящим под жилой многоквартирный дом, возможно там и был когда-нибудь дом и его снесли, а новый не построили и заасфальтировали вровень, так что получилась идеально подходящая «площадь» для хулиганья и взрослых лодырей, – для ежедневного времяпрепровождения и встреч их. Любопытно, что когда пара проходила мимо той самой компании, сам Будай стоял спиной к ним и будто каким шестым чувством увидел своего должника и обернулся. – О! Стой! – сказал парень небольшого роста, но коренастого телосложения и вышел из своей толпы, состоящей человек даже до десяти. – Чё, когда деньги? – спросил он. – Да нету денег, Будай, я что сделаю? – Я тебе сказал, я тебе (…) сломаю, если ты не отдашь. Ты неделю назад говорил, что скоро будут! – сиплым голосом возмущался «Будай». Тут вмешался старший: – А сколько ты ему должен? – спросил он своего младшего приятеля. Младший засмущался, не считая этот долг реальным, но всё же ответил: – Тысячу. Будай смотрел на новое говорившее лицо, ожидая для себя уяснения логики его вопроса. – Слушай, – начал старший Будаю, – у меня есть план, ну то есть дурь, не план, а дурь, но и выходит как заодно и план решения вопроса, ха-х! Тебя устроит пол стакана? Штука убойная, одна хапка и слетает шапка. Ха-х. Будай несколько размягчился и ответил: – Ну надо попробовать, если как ты говоришь, то возьму. Ну пошли тогда сходим, да и порешаем всё сегодня. – А куда идти-то? – Да до моего дома, это в Запрудную, полчаса ходьбы. – Нет, ты мне лучше адрес скажи и я попозже, ко скольки скажешь подойду. – Хорошо, давай тогда часам к девяти, а то нам тоже на самом деле ещё мотануться нужно. Старший сказал ему адрес и отправился дальше с своим недоумевающим младшим приятелем, который только стоял и наблюдал «аттракцион неслыханной щедрости» в лице заступившегося ни с того ни с сего за него приятеля. 2 Отойдя с десять метров, младший набросился: – Откуда у тебя дурь? Ты ведь гонишь! – Гоню, гоню, только не бойся, у меня кое что другое есть, а что именно, тебе пока не надо знать. – Я надеюсь ты не хочешь его отдубасить, а то у меня потом проблем в десять раз больше станет. И у тебя кстати тоже. – Ха-ха-ха-ха-ха! Нет. – Ну ладно, но только не подставляй, ладно? Молодой хоть и был в смятении, но соблазняло его всё-таки больше решение надоевшей ему проблемы, чем неизвестность происходящего. То что сказал старший, что им «надо ещё мотануться», было тоже неправдой, как и полстакана травы. Таким образом они сделали крюк до одного дешёвого магазина и ушли домой к старшему пить докупленное в том магазине пиво. Старший жил в коммуналке один в комнатушке; соседи у него были тихие: одна доживающая бабка, к которой раз в месяц приходила дочь, узнать жива ли она ещё и семейка из двух пожилых алкоголиков, спровадивших давно своих детей в новые созданные ими семьи и проживавшие наконец так сказать в своё удовольствие, без забот и хлопот на скромные заработки и колымы, впрочем которых хватало с лихвой на пропой. Когда старший сказал, «что у него есть кое-что другое» вместо наркотиков, то младший вовсе не подумал что он врёт или водит его за нос с какой-то ему неизвестной целью, ибо в глазах у него была решительная твёрдость, как бы даже осязающая тот предмет, который он имел ввиду вместо наркоты. И поэтому он более не возвращался к этой теме до самых девяти часов. В девять часов Будай впрочем не явился и даже младший лукаво смекнул, что может быть это и был такой рассчёт его приятеля, мол он всё-таки старше и разбирается в человеческой натуре как-то глубже чем он. Но нет, в десять часов раздались два длинных звонка, которые означали их комнату. Старший пошёл открывать; открыв он увидел Будая в компании с ещё каким-то парнем, и несколько нахмурился этому. – Пошли. – строго сказал он одному только Будаю, давая понять, что приятель останется в подъезде. Тем лишних объяснений не потребовалось, ибо всем известно, что в таких делах необходима конспирология. – Присаживайся. – ласково сказал старший вошедшему Будаю и указал место на кровати. Помимо кровати в комнате стояло ещё кресло, в котором восседал младший, и был один стул задвинутый под письменный стол, – стол впрочем только считался письменным, но служил под заседания для приёма пищи. Будай кротко сел куда ему приказали. Старший полез сначала под подушку и, будто запамятовав куда припрятал заветный свёрток с зельем, улыбнулся, – на самом деля тяня время, – потом полез под матрас и стал копаться там, дожидаясь, когда Будай несколько отвлекётся и в тот момент как он увидел, что Будай из необходимого приличия отвёл взгляд, старший мигом вынул оттуда большой кухонный нож и вонзил Будаю в шею. Будай выпучил глаза, стал хрипеть, будто пытаясь закричать, но старший будто заранее это предусмотрел, когда выбрал мишенью это место на теле, а ни сердце или живот, поэтому Будай только начал изо всех сил дёргаться. Старший же после пронзения шеи стал наносить удары куда попало и в живот и ещё раз в шею. Через минуту Будай затих и обмяк. Младший всё это время почти так же как и Будай был с вытаращенными глазами и не знал что ему делать: то ли помогать, то ли бежать, то ли ещё что. Когда Будай утих старший приказал ему: – Быстро помоги. Под стол его. Когда тело было перетащено и спрятано за стулом и брошенным каким-то барахлом на то место, где был виден из-под стола будай, и когда кровь на скорую руку была вытерта с пола, старший, видя поражённое состояние своего товарища, стал, смотря прямо ему в глаза и чуть ни держа руками за лицо, стал учить его: – Сейчас закури сигарету и иди. В подъезде стоит его кореш и ждёт. Выйдешь, по возможности изображая весёлый или хотя бы просто невменяемый вид, скажи: «Хочешь покурить?» Тот конечно согласится и я закончу дело с ним тут. Изображать невменяемость младшему было излишне, ибо он уже был помешан, но ещё не знал этого, а вот куда спрятать ужас из глаз – вопрос был неразрешимый; тем не менее младший пошёл. Товарищ Будая был в нетерпении и раздражении и уже собирался было звонить, когда младший открыл дверь. Выпитое до их прихода пиво помогло и он изобразил неадекватность на пять с плюсом. Шпана именно и является шпаной, потому что жаждет новых и острых ощущений. Парень, «сообразив» что ребята видимо уже весёлые, ни мало не думая вошёл умирать. Старший стоял посередине комнаты и когда парень спросил «а где Будай», старший ответил: «он в туалет вышел», но нервы у него были не железные, поэтому когда дверь захлопнулась от руки младшего, он, видя недоверчивое лицо вошедшего, быстро подошёл к нему, сделав два шага, достал из-за пятой точки притаившийся нож и вонзил ему в живот; и после с быстротой швейной машинки стал тыкать его в то же место. Парень упал и старший было подумал ни перерезать ли ему шею, но не стал, видя тихий характер умирающего. Через пять минут в комнате было уже два трупа. 3 Младший из последних разумных сил пролепетал: – И что теперь делать?.. – спросил он о трупах. – Сейчас к дяде Игорю схожу, попрошу у него ножовку. Всё кончилось, успокойся ты! – с улыбкой попытался ободрить он товарища. Через несколько минут он вернулся от соседа с ножовкой в руке. После он стал рыться в своей куртке, – у младшего мелькнула мысль: не ищет ли он может быть и для него нож или какое другое орудие. Но он искал деньги в кармане, и найдя вложил их в руку младшему. – Иди до магаза и купи пузырь. Ночь предстоит долгая и утомительная. – с улыбкой послал он за водкой младшего, тем самым намереваясь заодно и проверить: вернётся он с ней или нет… Младший снова подумал: не помешался ли его друг – что он всё время улыбается, когда плакать надо? Увы это первый признак помешательства, если человек видит кругом себя помешанных… Однако он покорно собрался и пошёл в магазин. Ходил он недолго и когда минут через двадцать снова вошёл в комнату, то увидел что оба трупа раздеты до нижнего дезо белья. – Я что б времени не терять, а то они окоченеют, как их потом раздевать? – объяснил старший, видя недоумение в глазах вошедшего товарища. – Ну что взял? – Взял. – сказал младший и стал вынимать из пакета бутыль и кой-какую закуску. – Ну наливай тогда, посидим и начнём работу. Младший разлил по пятьдесят грамм. Они выпили, разумеется не чёкаясь. Старший, что б хоть как-то отвлечь и развлечь приятеля, начал рассказывать совершенно не подходящую ситуации историю. – У меня несколько лет назад была одна знакомая, молодая, совсем зелёная студентка, ей кажется было уже на тот момент восемнадцать впрочем. Она была такая мышка, тихая, но очень весёлая и при чтении надевала очёчки. Мы дружили в одной компании, состоящей из неё и одного моего товарища. (Наливай давай ещё) Ну так вот, дошло дело, что я пришёл к ней в родительский дом. Не знаю как она видела это, может быть даже как официальное знакомство, то есть сватовство… так ведь это называется? Словом, родители у неё тоже люди доброжелательные и приняли меня тепло. И вот пока то да сё, она под каким-то предлогом увела меня в свою комнату, дескать что-то мне показать, одну вещицу вобщем там. А после, под предлогом духоты начала снимать сначала кофту, а потом и блузку. Представляешь! И это при родителях в соседнем зале. Таким образом она осталась в одном бюстгальтере и штанах, и смотрит на меня попрежнему весело и простодушно (не страстно, как ты может подумал). В тихом омуте черти водятся говорят, наверно в её понятиях так выглядело сватовство. Ха – ха – ха – ха – ха! И что же ты думаешь дальше? (Давай по третей что ли?) А дальше ничего. Штука в том, если бы на её месте была женщина повзрослее и так сказать погорячее, то я бы разумеется не постеснялся той обстановки ничуть. Но когда она сняла блузку, моим глазам предстал бледный как мел живот с толстой кожей и такой прямоугольный, бесформенный, хотя под одеждой казалось, что у неё красивая талия; учитывая, что и груди-то у неё почти не было, то это произвело на меня такое так сказать нейтрализующее впечатление, что я сделал вид, будто не понял её пошлого намёка и отправился обратно в зал к родителям, о чём-то при этом удачно сострив. И самая вишенка на торте знаешь в чём? Ха – ха – ха! Когда она вышла к нам, нимало кажется не обидевшись на меня, то я завёл тему про лыжи, да и в разговоре предложил ей на выходных пойти позаниматься, – с намёком на её тельце ха – ха – ха! Она согласилась (давай ещё по одной), но когда дошло до дела, мы так и не поехал, сначала мой товарищ не нашёл палки (мы все втроём всегда и везде гуляли), потом что-то некогда было, а потом как-то и забылось. Молодой выслушал рассказ молча, стараясь делать вид что ему интересно, но ум его настолько был расстроен, что это получалось с трудом. Тот факт, что из-за него умер второй «посетитель» не мог оставить его в покое, – хотя это было и не осознанно. Когда он приглашал обманным путём войти его, сознание его наоборот в тот момент имело под собой твёрдую основу: такую, как дружба и товарищество, ведь это же из-за него произошла вся эта ненужная ситуация! И вот такая головоломка поселилась теперь в уме его и уму его это вынести было слишком не легко. – Ну что, теперь к делу? – бодро привстав, чуть ли ни весело позвал старший младшего. – Отпиливаем руки и ноги и головы, туловища терзать не будем, крови много будет и так. Ты не сильно чувствителен к крови? – Да вроде нет. – Тогда ладно, всё равно, я буду пилить, а ты складывай вот в этот мешок, – он дал ему мешок из под картошки, – и таскай, – знаешь где стоянка, там, через два дома? – Знаю. – Там где она оканчивается есть овражек… хотя нет, нельзя туда, – вдруг внезапно озарило его, когда он представил ту местность, – собаки бездомные растащат. – А, всё! Я придумал – немного подумав, воодушевился новой идеей старший, – сейчас я поищу какой-нибудь инструмент, чтобы открыть канализационный люк и мы первую партию вместе оттащим и подыщим в тёмном месте нужную нам канализацию. Только вот какой инструмент? К дяде Игорю я идти ещё раз не хочу, слишком подозрительно в случае чего может получиться. Как думаешь, палкой получится подковырнуть чугунный люк? – опять немного подумав, сказал старший. – Думаю можно, почему нет, он ведь не такой уж тяжёлый… Так и решили. Когда старший стал отпиливать руку мёртвому Будаю, в голове у младшего и без того слабой что-то окончательно сдвинулось. Мясо было мягким, «как свинина» – подумал младший и ухмыльнулся. Пилилось оно легко, ножовка была острая. В другой бы раз младший побрезговал, но сейчас он брал отрезанную руку голыми своими руками и складывал в мешок, памятуя ещё недавно руки Будая движимыми и живыми. Когда все четыре руки были отпилены и уложены, мешок стал весьма увесистым. – А у тебя нет ещё-то одного мешка? – спросил младший. – Да если бы был… – вздохнул тот. – Ну тогда потащили, а то тяжело получается. – Может ещё головы сложим? – предложил старший. – Давай, но только если одну. – нерешительно ответил молодой. Из шеи друга Будая потекло много крови на пол, который и без того уже был весь заляпан. Когда отпиленную голову уложили в мешок, то он совсем уже стал тяжёлым, так что ребята решили нести по очереди, по мере усталости. Необходимый люк был быстро найден в безлюдном и тёмном месте, неподалёку от их дома. Так же успешно была сдвинута крышка с него веткой, отломленной от рядом растущего дерева. И разумеется успешно было вытряхнуто содержимое мешка, который уже напитался кровью и будь на тех улицах, где проживал убийца, более менее освещено, то они бы сильно рисковали таща его, хотя и в сумерках; но освещение там почти отсутствовало в принципе. Следующими после рук потащили две отпиленные ноги и голову, за которую старший опять торговался с целью быстрее разделаться, а младший, которому в этот раз предстояло нести одному, никак не хотел брать эту тяжесть. Идя по улице один с человеческими частями тела, он поймал себя на мысле, что ему ничего не страшно, даже самый свирепый враг, которого он мог представить, сейчас как-то умалялся перед ним, будто и злее его самого нет в целом Мире. Милицию же ни тот ни другой даже и не вспоминали пока. После следующей ходки, унеся оставшиеся две ноги, младший отказался идти один, ибо туловища были уже совсем неподъёмные, – старший не противоречил и за ещё две ходки с телами было покончено. 4 Допив вдвоём остатки водки, молодой ушёл, оставив вытирать и заметать следы в комнате хозяина комнаты. Он шёл и не знал куда ему идти, сам он осознавал, что вид имеет такой, который близкий человек разом заметит. Вариантов впрочем было всего два: к подруге или домой. К подруге было бы безопасней, но идти к ней не было никакого настроения, поэтому он решил идти домой, в родительский дом. Пока он шёл то тут же сообразил, сам разозлившись на себя: «Чего я боюсь, если время уже два часа? Конечно они уже спят!» Самому же отдохнуть в эту и без того трудную ночь ему было не суждено. Придя домой, он прошёл в свою комнату, наскоро разделся и улёгся, желая хотя бы на время сна отвлечься от кошмара на него свалившегося. Он спал и не мог понять, то ли он спит, что кажется было несомненно, ибо он замечал те моменты когда открывал глаза и чувствовал себя в реальности; но в то же время сном этот сон сложно было назвать, потому что всё что он думал до сна, все эти мысли ни чуть не меняясь, а только лишь мешаясь друг с другом, продолжали держать в напряжении его ум. – Мясо, мясо мягкое, как говядина. Но если говядину сварить она станет ещё мягче. А кто же будет её варить? Да и нечего уже варить-то. Кстати холодное мясо ужасно жёсткое. А интересно они окоченели уже? Да конечно окоченели, время-то уже прошло сколько! Хотя не так уж и много, но для мяса видимо это срок. Вот бы на лыжах-то прокатиться с Витиной подружкой (то есть с «старшего» подружкой – от автора), да и взять с собой ещё и ноги… Запасные так сказать! Ха – ха – ха! Вот бы они обрадовались. Лыжи ведь носят в руках, а ноги сами не ходят. А что будет с Катькой (подружка «младшего), если она узнает? А с чего бы она должна узнать? Кто ей об этом расскажет? Я что ли? Хотя это мысль. Но ей нельзя говорить, она скажет что никому не скажет, а сама и скажет кому-нибудь. Но кому тогда сказать? А если Витя и меня убьёт, что б я никому не рассказал. Да он же ведь для меня убил. Что значит «для меня»? я его не просил. Хотя у меня теперь нет этой муки с долгом, – единственная хорошая новость. Да мне и плевать на этот долг! – сказал он как и весь месяц сам себе отвечал в моменты гнева на свою слабость. – Кто он такой, он мне сам ещё будет должен! Мне просто некогда, я тут людей разрубленных таскаю, да водку пью. Да и вообще, что хочу, то и делаю! Если снова будет угрожать, я снова дам отсрочку, а если будет бить, я тоже ударю. Что он мне сделает? ничего он мне не сделает. Тут он немного очнулся, понимая, что бредит, ибо угрожать теперь ему некому. И тут же целый груз новых вспомнившихся проблем придавил его. Хотя и угрожать некому, но какова же цена решения той проблемы! Страх о возмездии со стороны закона уже начинал зарождаться в нём, хотя пока только в теории. Невозможные картины которые он сегодня увидел поразили его ужасно. Для чего всё это нужно было его старшему другу – вопрос, который тоже предстояло решать. Ответ на этот вопрос довольно прост: старший был заражён мечтой о мафии и преступлением связал с собой первого так сказать члена банды. Какие у него планы на будущее – известно только ему, но наверняка более чем фантастические, но не оригинальные: держать в страхе район города, потом город, потом область и всю Россию в итоге. Одним словом Наполеоновские планы, ну или Гитлеровские, – кому как нравится; или даже Македонские, – для исключительных эстетов. Так Святослав, то есть «младший» просыпался и снова засыпал и снова бредил почти до самого утра, лишь утром он заснул более менее здоровым сном. Когда он вышел завтракать, то отец первым делом, взглянув на него, спросил: «Что с тобой? Подрался что ли с кем? Синяков вроде нет. Девчёнка с другим сбежала? Хе-хе.» Святослав, услышав такой вопрос в лоб, струсил и чуть ни покраснел от смущения, не зная что отвечать. «Да ничего» – сконфуженно пролепетал он. Всё время завтрака он молчал, говоря только о самом необходимом и каким-то прибитым голосом; так что родители оба уже несомненно заметили перемену в нём. Позавтракав, он отправился к Вите, хотя и понимая, что идти к нему нельзя во избежание известных непредвиденных обстоятельств, но терпеть у него сил не было, «будь что будет» думал он. Витя встретил его радостно с улыбкой, хотя, как показалось Святославу, у него был какой-то нервный огонёк в глазах, что впрочем он легко объяснял и оправдывал его положением «разыскиваемого». Ведь ни тот ни другой не знали ищут их или нет, а следовательно они должны были готовиться ко всему. Побыл он у Вити недолго – как-то неприятно ему было там находиться и он отправился домой, чувствуя усталость от недосыпания в предыдущую ночь. Придя, домой, он сразу лёг «досыпать». И снова ему показалось, что он не спит, то есть то ли спит, то ли нет, находясь на какой-то грани между этими мирами. Однако снится ему Витина комната, какой она была недавно, когда он заходил к нему утром, то есть чистая, освещённая, но почему-то без хозяина. Он будто бы ждёт его откуда-то, но тот всё никак не приходит. Но вот послышались ключи в входном замке, значит дождался наконец. И что он видит: вместо Вити в комнату входит Будай. Святослав понимает, что он пришёл за долгом, а долга у него опять нет, следовательно отдавать нечего. Ему становится так страшно, что сейчас сбудется обещанная угроза расправы с ним. И так и есть, Будай берёт тут же лежащий на столе нож и надвигается на него. Святослав в панике думает: «Как я мог оставить так нож! На виду! И почему я сам не взял его!» Вот Будай уже вплотную подходит к нему и заносит нож, чтобы вонзить ему в живот. Святослав в ужасе боится и закрывает живот руками и нож вонзается в руки. Святослав проснулся. В последние мгновения сна он помнил как физически почувствовал острую режущую боль в руках. * Не знаю понравился вам рассказ или нет, лично я много смеялся: автор столько всего исказил: заменил имена это ещё ладно, но полно и других мелочей. Впрочем они может быть только мне бросаются в глаза, ведь это я тот «младший» Святослав. После того сна с ножом «Будай» стал регулярно являться мне во снах и я никак не мог от него отделаться, нервы мои совсем расстроились и я сдался… Нет, не в милицию, а в психушку. Сам сдался. Правда это не сильно мне помогло, потому что он до сих пор мне снится, только теперь реже. Но не один его призрак мучил меня, мучила меня и паранойя и ещё что-то, что и словами-то не опишешь. Сейчас я кажется более менее выздоровел, хотя врачи так не считают… Что касается «старшего», то его никто не объявлял «в розыск». Тут надо сказать, что повезло в тот раз, когда он приглашал за несуществующей травой сразу пойти с нами Будая, на что Будай отказался и пришёл позже с другом. Потому что на нас никто не подумал из той его толпы: мы подошли и ушли, и о нас они забыли. А самой толпе Будай ничего видимо не сказал, потому что жадный и не хотел делить наркотики со своей компанией, а взял видимо самого близкого, да и то он может быть не был в курсе. «Старший» потом мне рассказал как-то раз, навещая меня в больнице, что слышал о статье в газете (сам-то он не читал разумеется), как обнаружили какие-то человеческие останки в засоре стока канализации, за много километров от того места, где они были «захоронены», – в том случае, если это были те останки. Но никаких неприятностей не последовало. 8 Смесь ежа и дикобраза — Смесь кровей есть псевдо раса. Человек владелец век Не давай детей на смех, Совершив из страсти грех, Сын не русский, не абрек ПоявИтся твой на свет. Узкоглазый? Нет, отнюдь. Большеглазый? «Нет» и тут. ******************** РаздЕлен Мир на два МирА, Ведь женский Мир для мужика — История весьма легка. И так же женщинам по-сути Все мужики простые люди. Но ведь есть третий тип людей, Имею я ввиду детей. Для них весь Мир большой вопрос, Ведь зверь внутри ещё не взрос, Ещё не задрат гордо нос, Сомнения не завелось, Что будто Мир довольно прост. Одежда Дети ревнивы к своим одеяньям, Модными ходят по школьному зданью. Что ж, если тело ещё как тростинка, То компенсируют ноги штанинки. Руки не мощные майка поможет им Скрыть худосочные. В каждой их складочке или полоске Есть красота, есть эффект и есть лоск там. Взрослые люди стремятся лишь к сути: Блузка – намёк о скрываемой грУди. Ноги растут из известного места, — Брюки из драпа вдруг смотрятся лестно… Старые люди надели старьё, Чтобы мощам ихним было тепло. Да и выкидывать жаба их душит, — Платье в шкафу ожидает свой случай… ******************** Жизнь так устроена – хочет развиваться, Только зачем упираться в богатство? Деньги – есть средства, чтобы не бедствовать. «Денег много не бывает.» Только тот кто это знает Ни о чём и не мечтает, Кроме как пожрать и гадить. Нет добра в Свете с деньгами, Так же нет и с кулаками. Только есть кто врёт об этом, Все законники-то эти Говорят совсем иное: «За добро Бог бить позволил, За добро бери деньгами, Не делитесь – еште сами И любите близких самых. ******************* Притчу с соринкой в безумном глазу Используют часто не по уму. Часто кричат эту притчу в весь голос, Мол «что ты смотришь в моём глазу волос? Ты бы на свой взглянул – сразу увидел, Что ты напрасно меня разобидел! Ведь у тебя в глазу видно бревно, Раз ты в моём разглядел волокно.» И как сказал ещё мудрый Шекспир: Начни сам с себя, прежде чем судить Мир… ******************* Кто в жизни упёрся в какой-то тупик, Тот власть проклинает как бешеный псих: «Они мне закрыли пути все к развитью! Они не дают сделать в жизни открытье!» «Нужна революция, бунт и пожар! Что б тупость мою разтолкал тот кошмар. Живём на копейки! Мы не канарейки! Что б есть только хлеб, заедать что б кисель им! Нам нужно питание, что у царей! И мы всё разрушим до самых корней! И сами народом поцарствуем всласть Ведь мы справедливая будем им власть!» Хотя киселя и забыли уж вкус, Но морда кисла будто едкий уксУс. А всё от того что ест тоже не худо, Видал его стол разносолные блюда. Не может же прямо сказать сам себе Мол «дело не в людях, а дело во мне.» Поэтому врёт и устроит войну Чтоб сделалось худо себе самому. ************************************* Сколько погибло талантов В погоне за налом, за славой. Могли бы стать Солнцем, А стали лишь «звёзды», Спешат, Спешат жить, чтобы не было поздно. Им лет всем по двадцать, — Зачем развиваться? Они мыслят будто конЕц, Если сейчас не наденут венец. Они мыслят, что скоро «старость», А не порок под названием зависть Их угнетает – считает их дни. Они так талантливы и так яркИ! И слава придёт, Будто праздничный торт, Улыбкой зубастой осклабится рот. Торт съестся, а позже забудет народ, Каков был тот свет от звезды, через год. Месси и Роналду В одном городе, как и в любом русском городе, была церковь. Как и в любом городе вообще, в нём была администрация – «белый дом». В этом белом доме работал с позволения сказать, один депутат. Депутат этот имел весьма туманную и сомнительную репутацию, – впрочем депутаты часто таковую имеют… Но этот депутат кажется совсем не стеснялся её и удивительно, что при повсеместной известности её в городе, он до сих пор успешно занимал своё «законное» место в кабинете. Например ходили открыто, чуть не в сми слухи об организации заказных убийств в разные годы его дейтельности, о безмерном и наглом воровстве из «бюджета» – из казны города. При всём многообразии его любовниц, у него имелась верная жена и замечательно красивые дети. Депутат этот имел по своей службе необходимость пересекаться с городским митрополитом и сделался с ним даже знакомым. В церкви которой служил этот митрополит, служил и один юноша, имевший даже тоже некоторую славу в городе, то есть в той части, которую составляют прихожане церкви. Юноша этот был по-русски красивым: с голубыми глазами, с отрощенными светлыми волосами, убраными в хвостик; и в дополнение к своей красоте имел оригинальный характер: он был тих, но вместе с тем жив и отзывчив, он был невесёл, почти угрюм в минуты одиночества, но при общении тучи с его лица уходили и он разговаривал с собеседником самым детским образом, – из-за чего, надо сказать, среди злых языков распространился негромкий слушок о том что он якобы «маленечко сумашедший». И вот у такого беспутного существа, как выше описанный депутат, родилось стремление поговорить с этим отроком «по-душам». Однажды он услышал о нём от одной своей нищей родственницы (очевидно прихожанки того храма), а потом ещё раз увидел его по телевизору и после этого и закралось в нём какое-то змеиное желание, чтобы прежде всего показать себя, а заодно и его разглядеть получше. Он договорился с митрополитом; митрополит, хоть и был деловой человек, но всё же с настороженностью воспринял такую просьбу от такого человека. Тем не менее, после сообразив, что «не съест же он его», организовал свидание у себя в кабинете. Оставим ту часть церемонии знакомства и развития разговора, а перейдём к самой «исповеди» безбожника депутата. – Я о вашем брате много размышлял на досуге. То есть не о вашем брате – священниках, а о таких тихих, скромных людях, о «святых». Хе-хе. А о вашем брате мне тоже есть что сказать: вся ваша беда (как и наша) – это система. Система – это порядок, и странно наверно будет звучать порицание её из уст чиновника, как я. Но система, система и ещё раз система дурачит людей. Ты думаешь, что раз я в администрации, то я раб системы? В каком-то смысле да, но только отчасти. На самом же деле свободней меня я и не встречал людей в жизни. Поверишь ли? Хе-хе. Священник сидел и дивился. Но пока не мало понятной речи, а лицу оратора. Лицо его было не то что бы бледно, но как-то мертво. Хоть он и говорил эмоционально, но мышцы на лице, которые у обычного человека должны двигаться, у этого весьма сытого господина были в полном спокойствии; кажется единственное, что было живо в этом лице это его глаза – две маленькие щёлочки, как прорезы в маске, в которых двигались чёрные блестящие глазки. – Вот ты например живёшь в квартире? – продолжал оратор – А знаешь что такое квартира? Что такое многоквартирный дом? Это инкубатор. Да да, не смейся и не удивляйся. Вас выращивают (ты ведь тоже рано или поздно женишься), вы рожаете новую раб силу для таких как я. Звучит нагло, но зато откровенно. Ведь нормальный человек не вынесет, то что может вынести раб, такой как например хотя бы и ты и все другие «квартиранты». А я живу в своём доме и вижу со стороны глупые разговоры о том как бы построить ещё таких домов и как бы туда провести все необходимые коммуникации. (Вот рай-то в чём! в коммуникациях!) Хе-хе. И ведь сами жители этих человейников спорят о том, как бы им построить ещё и ещё! Молодцы! Но это ладно, это пожалуй и не всем дано, чтобы иметь такой дом как у меня… Священник несколько загорелся от идеи про «инкубатор», не то от удивления, не то от оскорбления, но молча продолжал слушать. – А вот вы молитесь. Поститесь. И это тоже по расписанию, по системе. Я ведь тоже молюсь, знаю о чём говорю. Правда моя молитва кажется не тому богу адресуется, что ваша. Хе-хе-хе. Да и не такая набожная, а скорее похожа на ропот. Хе-хе. Но всё равно, у меня ведь тоже мозги есть и вот вижу со стороны и не перестаю удивляться, до чего все глупые. Чтобы ты понял, я тебе объясню на примере нашего брата. Моя идея заключается в том, что в мире есть два типа людей, добрые и злые, то есть мы. Хе-хе-хе. Бог (то есть ваш бог) так устроил, что рождаются люди не рыба не мясо, а середина на половине. И случаются среди людей пророки, хотя и очень редко, но бывает… Я отношусь к этому слову «пророк» не как к чему-то сверхъестественному, а наоборот как к самому естественнейшему. То правда ещё что люди не совсем на середине-то рождаются, а с каким-то, тем или иным перевесом. Вот ты например в сторону Бога. Ну а я в сторону женщин, да удобств. Как-то с детства я боялся нищеты… А годам к двадцати я понял, «что нужно вынести крест свой», то есть сделать все дела, которые от меня требуются по моему роду; ну и заодно чтобы жилось не солоно. Такого юродства в котором живёшь ты и тебе подобные (ты уж меня извини) я и до сих пор как-то если честно смущаюсь в душе. Ваша же задача состоит в том, если я правильно понимаю, чтобы наоборот «отвергнуть всё земное, дабы вознестись ко Господу». Оно пусть, я человек взрослый и этого не стыжусь. Но в том-то и штука, что живя по системе вы не «отвергните всё земное». В этом мы с вами схожи. Мои соратники сплошь ведь по тюрьмам сидят и садятся, и тоже считают тюрьмы – лагеря, как считаете вы свои монастыри и церкви, некими институтами для преображения: они в «чертей», а вы в ангелов. Ха-ха-ха-ха-ха! Но и у них ничего не получается и у вас тоже ничего не получится. Хитрости вам не хватает. Знаешь, один есть великий футболист низкого роста, что его даже обзывают гномом, но многие его считают гением, в том числе и я. А гениальность его в том, что он видит игру как бы со стороны и видит в ней лазейки; и сколько раз они позорили соперников, то есть его команда во главе с ним, заставая соперника врасплох и загоняя мяч в пустые ворота, отвлекши перед этим каким-то невероятным хитрым способом. Но есть и другой футболист, если уж продолжить тему, да оно и кстати, – этот футболист атлет и живёт одними тренировками. Его девиз: «чтобы стать лучшим, нужно приходить на тренировку раньше всех, а уходить позже всех». И ведь он тоже добился колоссальных успехов, но всё-таки гением его не считают… – А мне нравится Роналду. – вдруг неожиданно заметил юноша об этом самом футболисте, – Его игра честная и спортивная, от него не ждут подвоха, как ждали в своё время от Месси. Его боятся только потому что он очень быстр и точен, а не потому что хитрый, как лис. – О, да ты фанат футбола, неожиданно. Впрочем это всё твоя ряса пыль в глаза пускает, наденешь нормальную одежду, так ничем и отличаться не будешь от остальных. Рай Профессия автокрановщик весьма прибыльное занятие. На это и клюнул молодой, только что отучившийся юноша и никак не могший найти заработок по своему профилю. Поэтому плюнул на пятилетнее обучение в колледже и поступил на четырёхмесячные курсы по выше названной профессии. Самое главное условие при поступлении было водительское удостоверение, которое у него уже имелось. Он без труда обучился за родительский счёт и чуть ли ни сразу после сдачи чисто формальных экзаменов, устроился на работу, то есть уже через пол года. План сработал – профессия начала приносить доход невиданный для такого юного возраста. И вот так глупо встала на рельсы жизнь зелёного отрока и проехала по ним двадцать лет. К сорока своим годам былой юноша уже был матёрым «специалистом», – то есть если такое слово можно поставить рядом с таким «ремеслом». Конечно вся профессия составляет больше поиск работы, а не сама работа, ибо работа такая по мнению многих настоящий рай: катание на грузовике, проделывание с краном самых примитивных манипуляций, и получать баснословные деньги за такие пустяки, – рай. Но вот же бывают в жизни огорчения. В один обыкновенный день, в то время, когда у сорокалетнего крановщика уже был свой собственный грузовик и когда он уже работал на себя, а не «на дядю», его пригласили на один объект, на железной дороге, там велось строительство и нужно было поднимать бетонные плиты на верхотуру. Он естественно согласился, ведь у него семья, которую, как голодных птенцов в гнезде, постоянно нужно подкармливать червями, – то есть конечно деньгами, а не червями. Но приехав на место он вдруг стал отказываться от выполнения желаемой заказчиком задачи. Дело в том, что рядом со стройкой проходили высоковольтные провода, и предприятие выходило рискованным. Так поломавшись и поспорив минут пять, он всё же согласился на риск, услышав заветные слова о вознаграждении сверху цены. Началась погрузка, кран виртуозно проезжал под самыми проводами, что даже несколько зрителей помощников удивлялись с открытыми ртами. Тут нужно ещё заметить, что никто из людей бывших там не верил всерьёз в действительную опасность таких манёвров с действительным высоким напряжение, под которым работал кран. Сам крановщик опасался за свой грузовик, ибо в случае контакта, вся проводка сгорит однозначно, думал он. И вот, в очередной заход под провода, крановщик очередной раз начал молиться: – Господи, давай чуток. Ещё чуть-чуть. Вот, вот. Почти проходит… Но тут плита как-то не нужно кочнулась и этим отвлекла оператора крана, он сделал ненужное движение… И интересный процесс произошёл в уме его, он как-то молниеносно понял, что он сейчас молился не о кране и не о плите, а о самом себе, как на смертном одре. Кран задевает провод и крановщик, будто тряпичный, без единого звука улёгся у своего пульта. Не будем описывать что было на лицах окружающих, так же как и все последствия нарушения техники безопасности для заказчика, и не станем описывать сгоревшую проводку грузовика, а лучше останемся с нашим крановщиком и продолжим его биографию. Крановщик почувствовал необычайную лёгкость и второе что он почувствовал необычайную… любовь. Он и не испытывал никогда этого чувства в жизни и поэтому может оно вдвойне для него было приятно. Он вдруг увидел, что сидит за длиню-ющим столом, покрытым белой скатертью, такой же длинной как этот стол. Вокруг было небо и облака и ничего больше. Он сидел в заглавие стола, но сидели и другие, друг напротив друга и удалялись куда-то за горизонт, и им не было числа, – такой длинный был стол. В конце же стола, который не было видно, сидел кто-то яркий, как солнце, – по крайней мере оттуда исходил солнечный свет. Но крановщик именно понимал, что если уж он сидит на конце стола, то наверно и на другом тоже должен быть кто-то. Ему ужасно захотелось приблизиться, душа его рвалась к тому краю этого длинного стола, ему хотелось узнать кто там сидит. Но вот незадача, дело в том, что под столом не было земли, а стол и все стулья стояли на белом облаке, и поэтому он трусил слезть со своего стула. Он вдруг смекнул: «Ведь если я уже умер и тело моё осталось там на земле, то значит и здесь всё неземное: все эти стулья, столы. Что если взабраться на стол и пройти к тому свету по нему? К тому же он не накрыт, а пуст.» Так он и сделал, согнул ноги в коленях, встал на стул, а после забрался на стол в своих белых тапочках. «Даже и не запачкаю» – ободрил он себя. Он стал ступать по столу в сторону света и с каждым шагом блаженство, которое он ощущал, значительно усиливалось, поэтому он не жалел, что поступил довольно неприлично по земным меркам. Те кто сидели за столом не обращали на него никакого внимания, как будто бы он был невидим. Но зато сам крановщик по пути к вожделенному свету стал присматриваться к ним. Конец ознакомительного фрагмента. Текст предоставлен ООО «ЛитРес». Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию (https://www.litres.ru/pages/biblio_book/?art=69710263&lfrom=688855901) на ЛитРес. Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.