Проклятие Крылатых. Цена мира

Проклятие Крылатых. Цена мира Mel RedWolf Мир заключен, но какой ценой? Сколько еще нужно заплатить кровавой дани, чтобы смыть боль потери друзей и товарищей?Второй том в цикле «Проклятие Крылатых» поведает вам о сложностях становления мира между баргустами и дурфами, но не все так плохо, как могло быть. Первый союз подкрепит на пути мира через юные сердца и души, через радости и горести бок о бок. Сможет ли Дорэль на пути мира приблизиться к своей цели? Сможет ли оправдать честь – быть следующей царей дурф? Читайте и отдыхайте душой. Проклятие Крылатых. Цена мира Mel RedWolf Дизайнер обложки Mel RedWolf © Mel RedWolf, 2021 © Mel RedWolf, дизайн обложки, 2021 ISBN 978-5-0055-7620-0 Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero Глава 10. Первые шаги на пути мира Лора немного отстранилась от баргустки, подняв взгляд к глазам этой воительницы. Лору удивляло, что их выражение всегда было теплым и нежным, как лучики солнца, что заботливо согревают растения и животных, никого не обделяя. Не менее причудливым было и это открытое добро, что обнимало Лору, хотя она была крылатой, а в истории – бескрылых описывали, как редкостно-жестокий и коварный народ. Но ничего и близко подходящего описанию воителей древности не находилось в той, что сопровождала носительницу крови правящего рода дурф. Каска старалась помочь, внимательно относилась к дурфе, не меньше, чем если бы это была одна из представительниц народа крылатых, но в этой девушке было нечто большее, что волновало Лору и поддевало струны души, выводя причудливую песнь. От этого дурфе захотелось улыбаться, что вскоре она и сделала. Девушка нежно улыбнулась своей защитнице, стараясь на время позабыть о покрасневших и дискомфортно зудящих от слез глазах. – Тогда, я была бы не против, если бы такая воительница, как Вы, всегда меня защищала. Вдруг высказала светловолосая дурфа, что больше всего напоминала диковинный цветок. Один из тех, что распускается сразу, как только уйдут холодные ветра и снега, пока еще почва жидко-рыхлая и все неприязненно темного цвета на горизонте. Однако, эта крылатая напоминала собой не только те цветы, а более редкие, что распускаются в обители царицы Великой. Редко, но там бывали сестры кланов, когда проходили посвящение в воины и становление взрослыми, принятие богиней. Тогда то и запомнился Каске такой цветок – белый, с темными тычинками и пыльцой, что переносили ночные птицы. На склоне водопада, напитывающийся каплями его брызг, среди тверди жестких камней, мягкий, хрупкий и нежный. Только слова этого живого «цветочка» оказались слишком смущающими для баргустки, хотя сама по себе крылатая, по всей видимости, не считала, что ее слова могут вывести из равновесия воительницу. – Конечно. Я пойду с Вами. Аэль снова может понадобиться моя помощь. Первая слишком безрассудно себя ведет, но не беспокойтесь, прошу. Зелья, что я ей дала, увеличат её силу и она сможет сражаться также, как после долгого отдыха. Её силы не подведут её. Приободрила Каску беловолосая, все ещё лучезарно улыбаясь своей спасительнице и, между тем, вырвала баргустку из кокона неприветливого состояния ступора. Все, что оставалось воительнице, так улыбнуться в ответ лучистой улыбкой. Иного то и не умела она делать в ситуациях, когда ветер Переменчивой сменялся и вновь решался поиграть с ее дочерью. Шарм Скрытого Клинка заключался не в наборе боевых шрамов, не в пронзительном взгляде, ни в суровости или воинственном облике, а только в привычке таскаться, как щенок за хозяином. Даже чина не было у бескрылой, чтобы помогло бы на некоторое время удержать возле себя пассию, зацепить крючком ее взгляд, чтобы через поход другой, он снова на нее упал, а не на другую, более опытную и матерую воительницу. С таким худым арсеналом ухаживаний Скрытый Клинок так и оставалась вновь и вновь не у дел. Вот только ветер вновь ударил в шатер и Каска опомнилась. Царица Огня убежала из шатра, Аэль тоже скрылась, а эти двое до сих пор были в чужих владениях. Стоит сейчас проверяющим зайти – как обоим будет несдобровать. В один миг воительница подхватила оружие и броню Аэль, что включало в себя: кожаный доспех, крепления для метательных клинков, набор из четырех кинжалов, что девушка также предпочитала таскать с собой, а потом уместила все чудом в одной руке, второй взяв маленькую ручку дурфы. – Тогда пойдем, милосердная. Надеюсь, там не будет Огненной, а то опять гаркнет так, что распугает всех, включая бесов и волов! Пошутила воительница, прогоняя всполохи непрошеного азарта. Высунув белокурую голову, на миг баргустка замерла, оценив обстановку. Около палатки присутствовали две воительницы. И то, те стерегли имущество царицы не слишком внимательно. По всей видимости, слишком уверенные в том, что никому не взбредет в голову проникать в шатер царицы Огня без ее ведома. Руки клана по всей видимости же ушли с царицей или вели дела клана от ее лица. Раз помех для Каски и Лоры не было, воительница не мешкая, припустила к площади. Путь до клана воздуха не был близким. На шум от боя стянулись и дочери клана Огня – те славились бесстрашием, ведь страх Яростная не любила и презирала. Бояться для дочери Огня – значит гневить богиню и накликать на себя не только беду, но и ее кару. Так и на пути не было почти помех, но стоило добраться до палаток клана воздуха, как Каске пришлось сменить бег на легкий, а порой и быстрый шаг, ныряя между палатками и рядами, порой тревожа лошадей, что и так беспокойно переминались с ноги на ноги. За это время волна шума сменилась на затишье, окрики и тихую монотонную возню. Причинами сейчас Каска даже не пыталась забить голову – догадаться было бы тяжело. Больше воительницу заботил итог битвы. Аэль, конечно, была отличной фехтовальщицей. Она раньше сверстниц стала опасным соперником для наставницы и блеснула в бою навыками, ее даже повысили рано, не смотря на возраст, но сражаться с царицей – тут одного мастерства недостаточно. Новую царицу избирает Богиня, поговаривают, даже с рождения, да и к тому же, когда пришел черед поменять царицу, чьи глаза стали не зрячи, а сердце закрылось от клана. Неужели Аллен стала таковой? Только по прибытии на площадь, Каску и Лору ждал ответ на многие вопросы. На ней уже не оказалось сражающихся, на месте прежней крови от наказания и обряда искупления, были следы недавней битвы и тело прежней избранницы Переменчивой богини. И раз царица распрощалась со своим титулом, долгом и бренным телом, дочери клана собирали теперь прощальный костер. Для него требовалось много дерева, чтобы уместить тело царицы и как можно выше, чтобы в объятиях пламени, ее скорее обняла богиня и забрала в свой чертог, как достойнейшую дочь. Но между тем и другие были мероприятия, которые проводят Слушающие Ветра для прощальной церемонии. Всем этим руководили Руки клана, которые могли перейти к новой царице, а могли поменяться по ее ведому. По бренному облику погибшей, Каска без труда поняла, что заколотая своим архоном приняла вызов Аэль и это результат их схватки. – Т-так… Значит, у нас больше нет Первой, но у нас есть молодая и своевольная царица. А где царицы водятся? Верно, в своих шатрах. Разговаривая скорее с собой, нежели с дурфой, сделала выводы воительница. Скрытый Клинок не сильно рассчитывала, что здесь Лора может помочь – ее то везде водила сама Каска, а значит толку ждать подсказок не было. Но все же точной уверенности в том, что подруга пребывает в шатре Аллен, у Каски не было. Ее могли и в лазарет забрать, учитывая недавние раны, что она заработала за обряд, и те, что могла получить в схватке. А еще была Огненная. По ее виду, царица была в ярости от выходки баргустки и теперь после схватки Аэль могла получить взбучку и от Огненной. Для перестраховки, по пути к шатру царицы Воздуха, Каска окликнула воительницу с темно-зелеными волосами. – Э-эй, воительница, скажи пожалуйста, царица к себе ушла? Уточнила Каска, попытавшись приветливо улыбнуться. Каково же было удивление баргустки, когда обернулась Ноэль. Не узнать Вторую Скрытых Клинков – гений. Лицо воительницы непроизвольно вытянулось, что вышло исправить не сразу, а когда прошло несколько мгновений и взгляд Ноэль стал изучающим. По-дурацки улыбаясь, светловолосая ждала пока боевой товарищ соизволит ей ответить. Благо у Ноэль оказалось весьма неплохое настроение. – Да, да, ее утащила Огненная в шатер царицы. А еще за ней побежала целительница и подлатала Рыжего Беса. Тебе то что? Уточнила Левая Рука Скрытых Клинков. Правда в ответ ей Каска двинула с шорохом рукой, рискуя рассыпать всю свою поклажу. – Снаряжение несу. Она его у Огненной в шатре оставила. Что больше удивило Ноэль – поведение Каски или слова о расположении Аэль до этого в шатре Огненной, было сложно судить, но глаза желтые свои таращила Левая Рука Скрытых Клинков еще очень долго им в спины. Под этим взглядом баргустка была готова поежиться, но, не смотря на мурашки, что назойливо бегали по спине и затылку, держала спину ровно и делала вид, что все в порядке. Только оказавшись у шатра, Каска вновь подала свой голос. – Снаряжение. По привычке, не лучше, чем если бы входила сейчас в расположение казармы, доложилась воительница и сделала шаг в помещение. В нос сразу ударил гремучий запах, смесь сидра, свечей, масла, чернил и старой ткани. Все это смешалось в один поток, который срочно нужно было продуть свежим воздухом, но клапан шатра Каска сейчас дернуть не могла. Первое, что требовалось воительнице – положить вещи. Второй пламенеющий клинок Аэль обещал вот-вот упасть и унести за собой горку кинжалов вниз. Поэтому баргустка обежала взглядом палатку и с опаской выцепила главным образом стол и стулья. Крайний и стал пристанищем поклажи воительницы. В этот самый момент Огненная укладывала Аэль на постель царицы, разгребая все мешающие вещи предыдущей Воздушной. Уж кто-кто, а Легкая по всей видимости о порядке даже не слышала. – Ах, это ты? Бросив взгляд через плечо, облегченно выдохнула Огненная. – Положи у стола. О, милосердная, прости за грубость, но наша пташка снова клюнула носом. Он цел, потому что мне удалось поймать ее раньше до свидания с полом, но такая тенденция меня настораживает. Грохотала царица, хотя тон вполне был шутливым. Только, что страшнее – гнев или милость Огненной даже Каска не могла сказать и только напряженно сглотнула, отправившись к столу, у которого все и свалила на первый попавшийся табурет, в последствии поправив вещи до более-менее аккуратной горки. Теперь уже удалось разглядеть шатер. На столе, покрытом пятнами, стоял бутыль с чернилами, рядом вытянутый кувшин масла, которое поджигала до этого Аллен, чтобы иметь свет, когда наступала пора Таинственной. Также здесь был набор перьев и небольшой ножик, которым приводила в порядок перья прежняя царица. Похоже, поручения она раздавала своим подчиненным больше в письменной форме, нежели устной. Тут были и свертки бумаги, но содержимое их Каска не собиралась читать. Огненная пребывала в шатре, как и новая царица, а что до прежней – уже и не было смысла выяснять. Когда девушки вошли, Лора держалась за спиной Каски. Ровно до тех пор, пока не осознала, что Огненная более не будет резка и несдержанна. А после и Скрытый Клинок отпустила её руку, направившись к табурету, что стоял у письменного стола. Помявшись немного от чувства пропавшей защиты в виде спины воительницы, целительница всё же выступила, а после и неуверенно подошла к новой царице клана Воздуха. Всего четыре шага отделяли дурфу от ложа, на котором отдыхала сейчас изнуренная битвой Аэль. Лицо было куда бледнее, чем раньше, вздувшиеся слегка вены на лбу и шее свидетельствовали о жаре. Но последний был вызван скорее выпитыми зельями. Рука крылатой мягко разместилась на лбу, чтобы проверить то, насколько вообще в состоянии будет открыть глаза Аэль в ближайшее время. Свечение переливалось волнами тепла, что разливалось по телу новой царицы клана Воздуха. Лора затратила немало сил на то, чтобы проанализировать нынешнее положение дел. – Она испила зелья, что на некоторое время увеличивают силу до возможных пределов. Ну, а теперь ей стоит отсыпаться. Ничего страшного, просто её тело и дух ослаблены, совсем как у новорожденного. Сон, обильное питье и уход. Надеюсь, что царица больше не будет безрассудствовать, ей нельзя, прошу, проследите, Огненная… Отчиталась дурфа о состоянии баргустки с опаской, надеясь не нарваться вновь на выплеск эмоций царицы. В прошлый раз всё закончилось слезами, из-за чего глаза ещё неприятно пощипывало. Взгляд, что прежде был обращен к Аэль, буквально на мгновение был поднят к Фаврир, а после быстро опущен к скромно сложенным друг на дружке маленьким ладоням. И всё же рисковать Лора более не была намерена, упорхнув подальше и спрятавшись в привычном месте – за сильной спиной воительницы, которую хотела сейчас же увести. Да и просто покинуть шатер. Ей было неуютно. Настолько, что волосы готовы были встать дыбом. И они бы обязательно это сделали, если бы были в разы короче. Царица Огня всем своим видом пугала робкую милосердную. Слишком большая, суровая, она-то действительно напоминала дурфе о различиях видов. Эта царица, чьи волосы напоминали острые языки пламени, отражала в своих глазах ярость богини, в ее жестких чертах отражалась воинская жесткость, в мускулах – миллионы тысяч ударов, что нанесли эти руки клинком. Все тело показывало заранее целительнице сколько ударов и ран перенесло это величие, прежде чем стать той Огненной, что предстала перед глазами принцессы. И перед ней дочь цариц казалась самой себе маленьким слабым ребенком, что не то, что не может за себя постоять, он не имеет и шанса это сделать в суровых реалиях жизни. Множество раз рассказывали юным дурфам о том, насколько страшны баргусты, насколько опасны и хитры. И в царице Огня главным образом сочетались все эти черты. Точнее, так казалось крылатой, что сейчас пыталась найти самый подходящий предлог, чтобы вытянуть Каску из этого угнетающего места. И пока целительница страдала от дискомфорта в присутствии царицы, той, казалось, не было почти никакого дело до мытарств дочери Рефаль. Почти, как лев, не переживает за львят, когда они кусаются между собой, баргустка не сильно озаботилась поведением воительницы и дурфы. Главное было то, что сказано, а из доклада целительницы ясно две вещи: Аэль не на грани смерти и новый обморок стал последствием зелий, которыми нашпиговали доселе новоиспеченную царицу. А раз так, то в круговороте нынешних дел, картинка вполне себе собиралась в голове дочери Огня. Фаврир даже могла себе позволить расслабиться. Последние несколько «ряв» отдали указания Рукам клана, которых хватит на целый день, еще часть забот взяли на себя крылатые, которых отправила Дорэль для лечения раненных, значит Фаврир могла заслуженно прохлаждаться рядом с гутом Жефин, пока той не станет легче, достаточно, чтобы объясниться. А объясниться ей придется, раз хватило прыти убежать из владений Огненной, даже не обмолвившись о всех планах, сразу после испытания, что могло забрать жизнь. А пока приходилось ожидать ее пробуждения, царица позволила себе получше изучить новые владения бывшего Скрытого Клинка. Здесь было слишком много вещей Аллен, которые царица взяла с собой в поход. И, по сравнению с Огненной, царица явно не сильно волновалась за воительниц и за то, что повозку, используемую под вещи, можно было с большей пользой забить провизией или лекарствами для раненных. Огненная довольно скоро и в вопиющем бардаке нашла плюс. Тут было не так много шкур, при том больше старых, мех на которых успел начать лезть и потускнел блеск, но зато были тонкие и плотные ткани из поселений клана Воздуха. Их то и подложили под голову девушки, а тонким укрыли с небывалой заботой. А когда с хлопотами оказалось покончено, глаза, в коих клокотало пламя, любопытно наблюдали за каждым движением девушек. Ловили, как неловко переминается Каска, как нервничает Лора. На губах царицы растянулась широкая хищная улыбка. – И всего то? А мы боялись. Дык можно пировать! Тем более, вон как удачно Аэль приурочила. Ночью, ведь день Переменчивой, когда ее впервые повстречала Яростная и восхитилась ее красой, – пророкотала Фаврир. Каска неуверенно кивнула. Воительница тоже хорошо помнила историю праздника. По легенде – в этот день впервые встретились две богини и влюбились. Вот только Переменчивая – непостоянна и сперва не соглашалась с Огненной, но именно этот день символизирует начало прибытия теплых жарких ветров. Тогда хлеба и ягоды зреют быстро, все силы уходят на сбор урожая, а не на рыбалку или грибы. – Да, только на восхищение Огненной Переменчивая отказала, но Богиня не сдалась, а лишь больше распалилась от недоступной своевольности Воздушной, а затем, спустя время, добилась ее внимания. Ответила Каска, неловко заметив на себе прикованный взгляд царицы. Лора, совсем как любопытный гут высунула головку, в ожидании продолжения истории. С самого детства она испытывала слабость к рассказам, что увлекают юные разумы. В этих историях чаще всего рассказывали о подвигах ушедших, об их непорочной любви, о защите, о доме и уюте. Но стоило девушке откинуть прежние беспокойства, которые вызывало присутствие Фаврир, как светловолосая воительница поежилась, взяв за ручку дурфу. – Прошу прощения, мы пойдем! Воскликнула баргустка, вслед услышав странный рокочущий смех. – До свидания, Царица. Тихо бросила в конце дурфа, бросив последний раз взгляд на отдыхающую Аэль перед тем, как нырнуть в просвет, ведущий на улицу. Глубокий вдох позволил, наконец, наполнить легкие и теперь она могла вздохнуть с облегчением, ведь пристальный взгляд Фаврир лишь сильнее стеснял милосердную, что смущалась пуще любой ремесленницы. – Каска… а мне… мне можно на праздник? Совсем робко поинтересовалась крылатая и исподлобья подняла взгляд на затылок светловолосой. И на стеснительную дурфу вновь упал добрый взгляд светлых глаз воительницы Воздуха. Девушка улыбнулась весело, потрепав светлые волосы Лоры. – Конечно! Зачем же запрещать? Даже детям можно. Только гуты сидят дома, потому что совсем маленькие, а остальным можно поучаствовать. А еще будут танцы. Мечтательно завершила Каска, вдохнув воздух, будто в нем витал какой-то чудесный неведомый запах. А это было предвкушение, то самое, как в первый раз, когда баргусток пустили на танцы и молодые воительницы танцевали среди взрослых. Конечно, тогда танцы были по-своему неловки и нелепы, а у других слишком нагло-выразительные, насколько позволяли юным бескрылым их тела повторять движения, что вписала в них Переменчивая своей волей и кровью. Лора навострила ушки, точно притаившаяся любопытная лисичка. Её любовь к танцам была многим известна. Особенно хорошо о ней знала старшая сестра дурфы, которую частенько уводили на празднования простых жителей. Незатейливые мелодии были больше по душе обеим наследницам, а потому и Дорэль любила эти вылазки, о которых матери точно догадывались, но отчего же не запрещали было неизвестно. – И если ветер разгуляется сегодня, то, значит, Переменчивая благосклонна сегодня к Яростной, а если нет, то Богиня сегодня не в настроении к Пламенной. Но, надеюсь, что все-таки будет первый вариант. Нам сулит он богатый урожай и после хорошие уловы. Поведала баргустка, все-таки решив пояснить историю, с которой связан этот день, но, учитывая прощание с погибшей царицей, его могли провести немного иначе, о чем явно забыла Каска. Облик девушек зато поймала вновь зеленовласая Вторая Скрытых Клинков. Девушка уже и сама приблизилась к шатру царицы, но, видно, не решилась зайти. – Что так, волчья дочь? Шутливо обозвала Каску Ноэль, ведь ее и обзывали шелудивой, когда она вновь обзаводилась новой пассией. Так и сейчас лицо светловолосой вспыхнуло маковой краснотой, а губы выводили не самую четкую речь. – Да, там Огненная. Царица спит. Ей нужны силы. Левая рука Скрытых Клинков улыбнулась сдержанной улыбкой, уточнив. – Что, Аэль прям с Огненной спит? Или Огненная так устала, что в шатре царицы Воздуха отдыхает? Ясное дело – шутки шутками. Не было никаких сомнений в том, что Ноэль подшучивает над Каской и пользуется неправильным ответом для собственной потехи. Тут уж Каске пришлось проглотить горький комок неловкости, встряхнувшись, как мокрый пес. Раз уж Ноэль тешилась, приходилось потерпеть и эту сторону ее хорошего настроения, когда в глазах дочери воздуха с темными волосами цвета еловых шапок плескался родником смех, ярче обличенный в улыбку. – Аэль спит. Огненная ее покой стережет. Буркнула баргустка. Словно именно щетинистой реакции и ожидала Левая рука Скрытых Клинков, воительница только коротко кивнула и направилась в противоположную сторону от шатра царицы Воздуха. – Как скажешь. Отдыхай. Приказы новые будут тогда, когда у нас появится Первая и Третья. Лоре оставалось удивленным взглядом проследить за Левой Рукой Скрытых Клинков. «Волчья дочь»? О чем это говорила Ноэль? Темнокрылая явно не понимала, но отчетливо чувствовала волнение, которое испытывала Каска после слов баргустки. Теперь желание дурфы хоть чем-то отплатить воительнице получило возможность осуществиться, а потому ладонь дочери клана Воздуха сильнее сжали, отвлекая внимание той на себя. – Каска, всё ли хорошо? Кажется, слова уважаемой Ноэль Вас взволновали. Она сказала что-то, что не должна была? Лора встала ближе, подняв взгляд к светлым глазам баргустки, руку которой так нежно сжимала, но явно отпускать не хотела. Каска только-только успокоилась, как Лора решила напомнить о словах Левой Руки Скрытых Клинков. Девушка была готова взвыть и брови тут же подчеркнули это желание. Что бы такого сказать? Изобрести безобидную причину было сложно, а значит придется говорить правду. От такой перспективы баргустка вздохнула грустно, понурив голову. – Ну, понимаешь, у нас у всех есть свои прозвища. Вот как Аэль прозвали Рыжим Бесом, как Ганхе – Безумной, а еще прежнюю царицу Воздуха Аллен называли Легкой, Ириль, Первую Скрытых Клинков до Аэль – Праведной. Так и тут, меня обозвали Волчьей Дочерью за поведение в быту и бою. Выдохнула баргустка, закончив маленькую исповедь перед смущающей дурфой. – А у Вас так не делают? Не дают разве прозвищ? И во все глаза смотрела на Лору. И, похоже, стало вновь Каске вовсе все равно на воительниц в лагере, на то, как порой поглядывали на этих двоих и некоторые подшучивали. – Нет, у нас не дают прозвища… только тем, кто очень отличился. Как бабушке моей. Её прозвали Быстрой за то, что в полёте ей не было равных. Но думаю, что Дорэль очень скоро сможет и в этом обойти её. Со знанием дела Лора покивала. Её любовь к сестре была безгранична и чиста. Каждое слово и в особенности имя принцессы произносилось настолько тепло и сладко, словно тягучий мёд на язык падал. И всё же прозвище Каски было непонятно крылатой. Ей казалось, что оно абсолютно не подходит воительнице и её личные качества, если на то пошло, совершенно не описывает, не говоря уже о том, чтобы их подчеркивать. Девушка задумалась под взглядом Каски и в один миг её бровки чуть сдвинулись, выдавая недовольство крылатой. – Мне кажется, что это прозвище Вам не подходит от слова – совсем. Категорично замотав головой проговорила та. Взглядов окружающих уже и столь робкое создание не замечало, поглощенное разглядывание глаз собеседницы. В них отзывалось куда больше эмоций и тепла. – Скажи это Ганхе. Она вечно говорит, что когда меня зажмут, то либо дерусь как волк, либо когда лечат, скулю как волчонок… Впрочем не только тогда. Вздохнула вновь поникшая девушка. Ну хоть не распутной обозвали и не как Илаэр обозвали Игривой. По прозвищу ее легко понимают, что игривая она скорее не в бою, а в общении. – Ну… мне кажется, что это даже мило. Отозвалась на объяснение прозвища Лора. Волки были преданными существами, что выбирали лишь одну пару и были с ней до самого конца. Они были прекрасными защитниками. Возможно, если только с этой стороны это прозвище и подходило баргустке. А пока протекало обсуждение прозвищ, дурфу вывели из ряда белых и бело-голубых палаток, только теперь задумавшись о том куда вести. – Можно пойти в город. Наверное, тебе интересно было бы взглянуть на наш город. Там довольно мирно. А еще есть маленькие гуты. И ремесленницы – наши труженицы. Порекомендовала незадачливая воительница, неловко потревожив свои светлые волосы, обдумывая, что можно предложить Лоре еще. – Если конечно не устала, милосердная. Путь ведь не близкий. Резко опомнилась Каска, взяв ручки дурфы в свои, внимательно присматриваясь к девушке. Милая улыбка Лоры сменилась более смущенной, как и взгляд упал на скрепленные руки, которые одарили теплом прикосновения. Предложение прогулки было весьма кстати, ведь возвращаться сразу в лагерь было бы пустой тратой времени. Но что, если Дорэль ругаться будет? Нет, с ней ведь Каска. Сестра всегда следовала за целительницей только потому, что беспокоилась о её защите. Но пока воительница с ней, то и волноваться не стоило. Так что в ответ на вопрос – радостно покивала, дав своё согласие. – Хочу. Очень хочу. И я совсем не устала. Правда, во мне еще много сил. Предательский румянец вновь проступил на бледных фарфоровых щеках дурфы, что продолжила чуть тише. – Я…я буду очень рада, если Вы покажете мне город, Каска. Девушка удивленно наблюдала за поведением дурфы. И сколько не смотрела, а все больше диву давалась. Насколько же это нежные создания. Даже те же кузнецы гораздо менее милые, а даже грубые. Пекарши хороши, но это ведь совсем другое дело. Каска, будь ее воля, и вовсе подхватила бы на руки такую и унесла к себе, но нет. Нельзя. Воительница неловко отвела взгляд, теперь отпустив ручку девушки, ведя ее только за одну. Когда сменился путь с полевой жженой травы на вытоптанную землю, Каска и Лора добрались до города. Зубчатые стены высоко возвышались над путниками и защищали не только от непогоды, но и от хищника и врагов. Строго и сурово сейчас смотрели эти стены на Каску, заставив девушку постыдиться своих прежних мыслей. Только недавно ведь здесь бились крылатые и бескрылые, только недавно хоронили товарищей из отряда, хотя с ними долго делили все трудности жизни: и радости и невзгоды, и болезни, и печали, и давали сдачи за несправедливости, а теперь нет… Высоко возвышались не только стены, но и дозорные. Как и прежде, были те, кто вел свой патруль, сменялся и снова стерег покой этого мирного города. Мир все еще жил в нем вместе с ремесленницами, гутами и верой в будущее. И все же изменения были. По воле Огненной ворота перестали закрывать. Теперь неприятеля и хищника примечал глаз зорких постовых. А покуда путь был открыт и не было препятствий, Каска даже минуты не потратила на объяснение почему ведет дурфу в свободной форме в город. Их пропустили, разве что одарив взглядом на миг. Никому не было дела. Так что Лоре спокойно могли устроить экскурсию, чем и занялась Каска, с рвением и чувством рассказывая о каждой мелочи. Здесь ведь было много всего. Дома ремесленниц, ткачих, мастериц узора, которые сплетали на ткани такие дивные узоры, что счастливицам, которым дарили рубахи с их творениями, оставалось только завидовать со стороны. Военное время требовало больше простых работ: штопать прорехи в формах, ремонтировать то, что есть. Мешки, в которых хранились продукты, а также походные места отдыха. Нужно было и поспевать пошивать новые рубахи, брюки, которых всегда было мало. С мертвых не снимались их одежды. Только то, что осталось в казармах, могли забрать те, кто был близок с погибшей. Посему мирные труженицы тыла не сидели без дела. Уставшие, хрупкие, они подчас напоминали собой сонных пташек, когда заканчивали свой труд. Глаза болели и слезились, но настоящее мастерство все равно радовало взор. К обряду посвящения всегда возвращались узоры клана, как и ко дню великой. Каждый клан трепетно относился к дате своей Великой, никогда не пропуская праздника, даже если все еще дотлевали пепелища. Великая народа вела его за собой, не оставляла в беде, не покидала в напасти, поддерживая своих дочерей. Не было, конечно, здесь особых изысков архитектуры. В пограничной зоне города обделялись данной возможностью – воспеть великую ее обликом и красотой. А вот в горных районах можно было встретить статуи тех, кто ведет народ, конечно в исполнении облика, что дала ей мастерица, от чьих рук и произошел образ. Каска старалась рассказать и об этом, хотя выходило отчасти смешно – по гутстки просто и прямолинейно, но это нравилось Лоре. Речь баргустки звучала мягко, живо, певуче. В ней был шарм непосредственности и даже на секунду не возникало сомнений, что девушка может обманывать крылатую. Это восхищало и дарило искренний восторг, от которого хотелось плясать и смеяться. Чувство наполняло каждую клеточку светом, а Лора не могла сдержать чувств и не могла перестать радоваться беззаботному времени с бескрылой. С певучей песней дон-тили-тили-бон, девушки дошли до мастерской. Кузня о себе сообщала и раньше жаром, что растекался и смешивался в воздухе, вместе с благоденствием Огненной. Стучал молот о наковальню, тяжело и грубо, высекая на металле яркие искры. На силу не скупились суровые дочери, что владели мастерством кузни. Они делали оружие, но вместе с тем и простые инструменты. Без них бы не построили эти дома, не укрепили бы стены города, не сделали его столь благородно, хоть и просто обставленным. Даже утварь в домах не обходилась без участия их – дочери, что приняли на себя волю Великой в кузнечном ремесле, изготавливали до пяти сотен гвоздей каждый день. Тяжелый труд упрощался немногим, когда в кузне были дочери Огня. Пламя текло по их жилам и сгореть этим дочерям дано только после смерти, когда их заберет в объятиях богиня. А сейчас они выдыхали огонь, пускали его через пальцы, разгоняя жар по металлу, окрашивая его в палитру рыжего, желтого, красного. Искры растекались в разные стороны, очерняя рукава рубахи, прожигая кузнецкий фартук из грубой кожи, но мастерицам до этого и дела не было. Жар в кузни был невыносим и Каска быстро покрылась градинами пота на лбу, просто стоя рядом. – Пфурррр, пошли отсюда, пока не запеклись, как хлеба в печке! Беззлобно отозвалась баргустка, уронив взгляд на девушку, что вела за собой. Только Лора похоже совсем не хотела уходить. Раньше дурфа и не видела ничего подобного своими глазами. Как металл играл в руках этих женщин! Они его били, мучали, гнули, рассекали, а он взамен менялся и становился податливым, а потом крепким и надежным. Конечно дочь Рефаль знала, что есть такое ремесло, но у дурф разве что делались приборы питания, посохи. Им не требовалось для этого создавать огромные жаркие мастерские. Те крылатые, что владели огненным даром тянули металл и предавали ему нужную форму, но потом он все равно был достаточно мягким, темнел и приходил в непригодность, если речь не шла о злате или серебре. Лоре хотелось узнать этот народ, эту сторону мира, диковинную и непривычную, самобытную, стойкую и трудолюбивую, грубую, но пытливую, насколько представлялся мир баргустов глазами принцессы. – Каска, а что они делают? Робко спросила девушка, даже не заметив, что капли влаги тоже покрыли лицо и уже намочили белые бровки. Каска улыбнулась в ответ, кивнув в сторону мастерицы, что взяла клинок, после всех долгих мытарств над ним и колошматящих ударов по лезвию, теперь опустив рыжий металл в бадью с водой, от чего пошел пар и послышалось долгое недовольное шипение ш-ш-ш-ш-ш-ш. – Это будет меч. Обоюдоострый, короткий, скорее всего, его заказали для дочерей Земли. Они если пользуются, то предпочитают широкие, но зато короткие клинки. Мол, так маневреннее. Ответила баргустка, задумчиво почесав подбородок. На самом деле Каска не сильно верила в этот аргумент. Вообще, дочери клана Земли чаще пользовались щитами, были грузными, крепкими, а еще коренастыми. Такие еще брали копья и хлестали противника палкой, словно хотели перебить хребтину, но сказать, что они были уж больно быстрыми – нет. Эту черту всегда оставляли за дочерьми клана Воздуха, более легкими, ведь их наделила легкостью богиня, быстрыми и ловкими, изящными и маневренными. Если сравнивать стили фехтования кланов, то можно было представить клан Воздуха, как быструю крупную кошку, что делала опасный бросок, а дочерей клана Земли с медведями, что спокойны и степенны, пока их не тронут. Уйти из схватки и с тем и с другим противником сложно, это их объединяло бесспорно. – Сейчас закончили с закалкой. Я не очень сильно смыслю в кузнечном ремесле, но, как и Аэль, бывала при кузне. Младшие воительницы часто занимаются не только боевыми тренировками. Еще они помогают в других направлениях. Так Ноэль всегда уходила к охотницам и помогала добывать провизию, Ириль помогала целительницам и ведьмам. Она немного разбиралась в травах, сопровождала их, участвовала в сенокосах. В общем-то, как и мы с Ганхе. Мне больше пришлось по вкусу помогать ремесленницам. У них всегда много забот. Работы много и она тяжелая. Приходится пахать землю. Лошадей не всегда хватало, порой и тянуть самостоятельно, без коня, выходило. Собирать урожай тоже нужно вовремя. Пройдет дождь – значит зерно сгниет и зима будет голодной. А потом помолоть в муку, запечь хлеба. Ну, я только мельком видела, как да что. Мне доверяли принести зерно, муку, помочь на кухне. Призналась баргустка, неловко взъерошив волосы на затылке. Почему-то рассказывать такие мелочи Лоре смущало Каску. Возможно, потому что прежде ее не просили рассказывать о таком, да и неуместно было объяснять быт – младшие дочери почти все и сами знали, особенно когда кто-то запал. Девушки присматривались, прежде чем заявить о своей симпатии. – Аэль вот так работала в кузнице и сама себе сделала клинки. Она упорная. Ей удалось освоить ремесло, даже помимо мастерства фехтования. Как видишь, ее назначили рано Рукой отряда, а потом Первой. Теперь она царица. Подытожила Каска, удивленно сморгнув. Капля влаги промелькнула прям перед глазами, упав на щеку с брови, а потом баргустка увидела, что и у дурфы та же насущная проблема – пот обещал попасть в глаза и защипать. Не долго думая, воительница взяла ворот рубахи и им утерла лицо дурфы, привстав на носки. Потом и свой лоб протерла тыльной стороной ладони, обтерев ее о штанину. – Ну пошли. А то скоро понадобится искать котомку с ледяной водой умываться. Заметив зардевшиеся щеки дурфы, баргустка потянула Лору за собой дальше в город. Здесь потянулись небольшие улочки, где можно было обнаружить пересечение домов и деревьев. Когда плющ тянулся по стене и ветки попадали в окно, но непрошеного гостя никто не пытался выгнать – так и оказывались ветки в комнате и по ним взбиралось порой зверье. Мелкие кошки могли забраться в жилье баргустов. Бывало и гуты взбирались по деревьям вверх, но кто не лазал по деревьям? К их шалостям относились с пониманием, особенно в период, когда вырастали плоды. Всегда не уследить за гутами. Так и сейчас некоторые убежали от хал и баловались, уплетая зеленые небольшие яблоки. Кто делил и вишню между собой, маленькие темные головки – значит дочери клана Земли. Лора наблюдала за детьми, вспоминая, как и сама с Дорэль баловалась. Только старшая сестра всегда приглядывала за беловласой, сама подавала плоды с деревьев и очень внимательно наблюдала, когда Лора училась летать. Но не выходило из головы дурфы и то, что сказала Каска. Ее рассказы казались очень интересными и Лора с радостью послушала бы еще, что же делала Каска, как росла, какие были забавы у нее в гутстве. Вопросов было столько. – К-Каска, – тихо протянула дурфа, было прикусив губу. Все же вырвалось и теперь нужно было что-то сказать. Взгляд воительницы обратился к крылатой с той же доброй улыбкой и мягкостью, что и прежде. – М? Что? Ты устала? Первое, что подумала воительница, то и сказала Скрытый Клинок, взяв за руки дурфу, чем еще больше смутила. Ведь в ее больших ладонях ручки целительницы терялись, словно руки ребенка в ладонях родителя. – Н-нет, не устала. А… ты можешь рассказать еще? Замялась Лора, помотав головой для пущего эффекта. Щеки вновь припек румянец неловкости, что можно было подумать, будто Огненная перегрела крылатую. – Рассказать? А что бы ты хотела узнать? Уточнила Каска, сморгнув. Лучи солнца ярко светили, то и дело попадая в глаза. Баргустка конечно привыкла к тому, чтобы весь день быть на ногах, но уже пекло знатно и хотелось спрятаться хоть на время от солнца. Неудивительно, если все же и дурфе тяжко от жары. – Р-рас-скажи пожалуйста еще. Как… как вы проводили детство. Давясь словами, невнятно пробормотала дурфа, пряча лицо за белыми пушистыми прядками волос, что вновь сделали ее личико похожим на диковинный цветок с белыми лепестками и красной сердцевиной. Каска улыбнулась и погладила по голове Лору, приободряя девушку. – Хорошо! Баргустка развернулась и вновь повела Лору за собой за руку, как маленького гута. За ее спиной было спокойно и уютно, что успокаивало крылатую. Девушка даже вновь улыбнулась мечтательно, рассматривая взлохмаченную прическу воительницы, в которой было много ранее заплетенных косичек, тонких, что терялись между прядями ее светлых волос дочери клана воздуха. – У нас детство это гутство. Так получается, что когда появляется гут, ну-у-у-у… дар чувств двух баргустов, обычно гуты некоторое время проводят с хал, но так не всегда выходит. Понимаешь, война когда, часто воительницы даже не покидают фронта. Узнают о гуте и не могут увидеть, потому что тогда оставят своих товарищей без подмоги, подведут клан. Место воина – на фронте, когда есть угроза. И ремесленницы тоже не всегда могут быть со своими гутами. Хотя я часто видела тех, кто носил их в поля. Это тяжело, но гуты тогда спокойны вместе с хал, но если нет такой возможности, то гут сразу попадает к Верховной Хал и учится со всеми. Хотя, сперва это сложно назвать учебой. Каска пустила смешок, мимолетно вспомнив, как маленькие дерутся между собой, совсем маленькие гуты часто устраивают свалку, пока им это позволяют хал – безобидно собираются вместе одной горкой, дергают за волосы, покусываются или спят в обнимку, а когда начинают бегать – тогда уже действительно морока, но насколько видела Каска. – В общем, все растут вместе и может поэтому мы так дружны. Сперва нас учат кушать, одеваться, писать, изучать историю и многое другое. Тогда не очень понятно – кем хочется быть, но уже многие принимают решение еще маленькими, что станут воительницами или же, может, будут работать в городе. У других открывается дар – это касается ведуний. Слушающие Ветра проявляют себя рано. Могут уже в семь лет услышать голос богини и тогда их забирают ведьмы к себе. Каска завернула за угол и теперь обе девушки вышли на главную улицу. Благо здесь тянулась от домов тень и можно было спрятаться от жарких лучей хотя бы на время. – Потом начинается подготовка. Я помню, как сурово нас гоняла наставница, а удары! У-у-у-у-у! Силищи ей не занимать, – поморщилась баргустка, пожав плечами. Похоже по спине и прилетало Скрытому Клинку. – Несколько лет мы проходим подготовку, посвящение в младшие воительницы и потом распределение. Кто уходит в Скрытых Клинков, кто в Преодолевающие Ветра, кто в Орлиных Сестер. Таких подразделений очень много и каждое направление славится своими навыками – кто в фехтовании клинками, кто в мощи ударов, кто в остроте зрения и владении лука. Выбор влияет на судьбу воительницы. Потом уже сложно свернуть с этого пути. Только в первый год можно поменять подразделение, но если глава разрешит. Нет – будешь волчиться там, куда потянуло. И, конечно, потом мы начинаем изучать другие направления. Младшие воительницы уже бывают на фронте. Так уж получается, что павших заменяют новые. Глава подразделения очень старается помочь выжить новеньким, но не всегда выходит. С некоторой грустью закончила Каска, на минуту стихнув. Лора слушала Каску и тоже притихла. Траур и у дурф был не последним явлением. Лора помнила, как Рефаль переживала за семьи, что потеряли близких. На ее лице всегда была горькая скорбь, тень ее и сейчас затаилась в глазах, только ее возлюбленной удается прогнать ее присутствие на время, позволяя забыться от тревог. – На все воля Богини. Левая и Права руки всегда помогают Первой. Они следят за порядком в отряде, за тем, чтобы соблюдалась дисциплина, прикрывают, оберегают, снабжают всем необходимым. Нет, мы не беспомощные, но если кому-то нужна помощь – Первая знает об этом благодаря им. А еще Руки отряда также как и все выполняют обязанности воинов клана, ну и, конечно, ходят на собрание совета. Обычным воинам туда нельзя. Тихо подытожила Каска, остановившись на мгновение в раздумьях – куда пойти. Из мыслей девушку вытащил звук, что напоминал жалобное урчание зверька, но зверьков рядом не было, а рядом стояла крылатая, которую стоило и покормить. Каска сжала чуть крепче ручку дурфы и вновь взглянула на девушку с огоньком в глазах. – А знаешь что? У меня есть отличная идея! Давай-ка вспомним старое и устроим тебе экскурсию по кухне! Голос Скрытого Клинка звенел задором и кажется мнения Лоры по факту не так и ждали. Воительница уже была готова побежать в сторону пекарни, чтобы напроситься к ним по старой памяти. Она ведь работала и много носила мешков муки, даже здесь им помогала и всегда могла рассчитывать на свежий хлеб. А к празднику может что и повкуснее будет. – Угу. Я очень хочу побывать там. Только и смогла согласиться Лора, проглатывая смущенный комочек. Живот слишком не вовремя вмешался в беседу и решил напомнить, что помимо траты сил, нужно и восполнять их и теперь снова урчал, жалобно прося хоть яблочко. – Ну, тогда побежали. Тут близко! Заверила воительница и дала стрекача. Путь оказался не таким уж и близким. По крайней мере для крылатой точно, хотя Лора уже убедилась, что прыти баргустке не занимать. Она и сама бежала, и дурфу за собой тащила без проблем. Только Лора все равно запыхалась и была готова взмолиться, чтобы воительница хотя бы чуть-чуть сбавила скорость, но к счастью обе девушки прибыли к месту назначения. Об этом раньше сообщил запах сладости и печеных яблок, подстегивающий аппетит. – Мы на месте, – довольно сообщила Каска, дыша полной грудью. Именно от этого нагрудник вздымался вверх. Скулы покрылись здоровым румянцем от бега, а на губах красовалась азартная улыбка. Скрытый Клинок привела дурфу к зданию, что не стояло особняком. В несколько этажей, оно почти не отличалось от других. Только запах выдавал, что здесь готовят что-то действительно очень вкусненькое. Открытая настежь дверь выпускала лишний жар с кухни. Через нее-то Каска и прошмыгнула без приглашения на кухню. – Флами, угостишь нас чем вкусненьким? Просто умираю с голоду! Протянула Каска, непроизвольно принюхиваясь. Даже глаза закрыла и бровки девушки изогнулись, выдавая удовольствие от любимого аромата выпечки. Названная баргустка оказалась крупной женщиной с крепкими ручищами. Она то годилась дважды в хал Каске и Лоре. Встретив баргустку сперва строгим взглядом, ремесленница просветлела и расплылась в улыбке. – Опять ты, щеночек! Кормишь, кормишь, а худая, как щепка! Что вас там, так гоняют по полю, что ничего на боках не остается? С долей заботы обратилась женщина, отвлекшись от своей работы взглядом. Только руки ее быстро делали свое дело да с мастерством – плетенка мудреная получалась даже без контроля взглядом. Раз и пирог уже отправился на противень. К нему добавился второй от ее «соседки», что долепила пирог и подхватила жестяную доску, отправившись с ней к печи. – Да что ты, Флами, нет, все хорошо. Первая нас не гоняет. Просто такая… Попыталась отговориться Каска, смущенно замявшись. Ремесленница подошла и баргустки крепко обнялись. Потом только взгляд васильковых глаз упал на Лору с мягкостью и заботой. – А это кто у нас? Я тебя раньше не видела здесь. Мягко обратилась Флами к Лоре. Конечно вопрос не стоял о том, почему. Крылья девушка позабыла спрятать, хотя дурфу не перепутали бы с бескрылой, но даже если у кого и была неприязнь, то этого нельзя было заметить. Вестимо, главная по кухне добра к гостье, значит ей никто ничего и не скажет поперек. Лора поклонилась баргустке, выражая уважение старшей, а потом и оказалась зрительницей по своему трогательной встречи Каски и Флами. – Меня зовут Лора. Очень приятно познакомиться. Тихо-тихо ответила девушка. Женщина кивнула и помолчав секунду, хлопнула рука об руку, возвращая себе рабочий настрой. Флами повернулась обратно к столу. Баргустки разных возрастов от стара до млада работали сейчас с угощениями к празднику Великой. – Ну-с, давайте тогда немного поработаем. Все за дело! Каска, можешь муки принести и яблок? Лора, если тебе не сложно, то помоги украсить пироги. Они конечно и так вкусные, право, но думаю наши труженицы и воительницы будут не против полакомиться таким угощением. Лилая, принимай подмогу! Названная баргустка подняла к Лоре на миг глаза. Это была девушка, которая почти сливалась с кремовыми одеждами, где были переливы от муки и волосами цвета карамели. Здоровый румянец делал овал ее лица наливным, как спелое яблочко, губы яркими, а взгляд глаз – ярким, словно два огонька свечи. В руках у нее была крошка из теста и сахара. Им посыпались открытые пироги, так, что после запекания стоял хруст. – Есть! Скорее по привычке гаркнула Каска, готовая и честь отдать, только на реакцию воительницы, раздался смех ремесленниц. Баргустку толкнула бедром одна из женщин, уводя за собой. Ей как раз требовалось перенести тяжести. Лора и хотела бы остаться с Каской, да не успела сказать ничего против, как баргустку уже увели. Так и вышла непроизвольная экскурсия по кухне. Мельком девушка видела, как одни месили тесто, соединяя ингредиенты между собой. Пахло пряно. Готовили баргустки и просто, и быстро, и сложно сразу. Уловить Лора успела, что вода соединяется с мукой, пряностью, белым мутным раствором, месится руками до не липкого состояния, а потом другие катают формы для пирогов, хлебов и выпечки. Иные быстро разбирались с яблоками: чистили от кожуры, которую не выбрасывали, а затем тоже использовали, но не в пирог. Мелкие кубики и ломтики яблока покрывали формы пирогов и закрывались слоем сиропа и тестом, либо крошкой, на что и подрядили дурфу. Лоре пришлось постараться, чтобы поспевать за баргусткой. Сама себе дурфа казалась медленной и нерасторопной по сравнению с бескрылой, а ещё было страшно помешать другим крыльями, поэтому девушка покусывала губу и даже на время забыла все другие тревоги на свете. Пока всё же не спрятала их. Сколько прошло времени Лора уже и не помнила, когда на плечо легла тяжесть. Это вернулась Каска, чуть хмельная от работы, но милая и с неизменно теплой улыбкой. – Лилая, хорошего тебе празднества, я заберу ее? Девушка кивнула, как-то удручённо отвернувшись от Каски. Воительница этого не заметила, а Лора и не успела попрощаться. Ноги ее с трудом держали и когда Каска вывела на улицу, ветер спасительно объял прохладой. Дурфа даже ахнула, вдохнув воздух с жадностью, влажный, прохладный ветерок, что решил спасти от жара былого дня. – Счастливо, птенчики! Заглядывайте к нам! В догонку донёсся ласковый голос. Это Флами вышла попрощаться. Лора помахала рукой ей напоследок, ведь Каска уже вела дальше. И пока обе шли вдоль улочек, Лора пыталась пока прийти в себя. Спасительно Каска дала полотенце. Похоже, его ей дали после работы, но воительница оставила его дурфе, утеревшись по старинке о рубаху. На ней слишком заметно очертились пятна влаги, но это не вызывало неприязни. По своему Лоре была приятная такая забота баргустки. Она доказывала, что Каска очень внимательная. Время быстро пролетело, незаметно, как уже обе девушки оказались около штаба Скрытых Клинков. – А здесь мы все проживали, ну, до прихода царицы Аллен. Немного помедлив, вычисляя свою комнату, Каска ткнула в седьмое окно справа на третьем этаже. – А это моя комната. Лора лишь неуверенно поглядывала на Каску, а в груди что-то так тепло разливалось, такое тягучее, нежное и даже не теплое, а горячее. Дурфа улыбалась своим мыслям о том, что воительница очень мила и старается позаботиться об удобстве для неё. Теперь же девушки вошли внутрь, но Каска не повела Лору далеко. В казармах царил такой беспорядок порой, что баргустка застеснялась показывать. Осталась с Лорой вместе во дворе под деревом, там, на траве, развернув свёрток, что передала главная мастерица кухни. Здесь оказались витые булочки и пирог, с крошкой хрустящего теста. – Каска, это так вкусно! Но я бы ни за что не смогла повидать селения простого народа. Научиться готовить и лечить, если бы оставалась принцессой. Это слишком ко многому обязывает и обременяет. Чуть склонив голову произнесла девушка, откусывая ещё кусочек от ароматного и ещё теплого пирога. И всё же беловолосая не отпускала руки Каски, опасаясь потеряться тут, пока она с интересом разглядывала всё то, на что обращали её внимание. – Да, ремесленницы на славу расстарались. А что будет к вечеру? Даже учитывая обычный паек, что-нибудь грандиозное. Возможно даже фиговые корзинки, – рассказала Каска, отправившись теперь на площадь. Все же с нее уже меньше надувало дыма, а значит прощание с почившими подходило к концу. – Все-таки в этой битве не обошлось без жертв. На площади происходят все сборы. Ну, кроме одного подразделения и совещания цариц. – Каска, а почему вы сжигаете тела, разве они не дают новой жизни? Понурив голову произнесла девушка, с глубоко в глазах засевшей печалью. Остатки пепла раздувал ветерок Переменчивой. Вопрос Лоры осветила все та же лучисто-теплая улыбка. – О, это долгая история. Понимаешь, Богиня так решила. Когда царицы еще не были награждены долголетием, а царица Огненная погибла, ее супруга не находила себе места без нее. Она приходила к телу, что лежало бренно без души. Молила позаботиться о погибшей, порой даже просила ее вернуть. Вот только Страстная откликнулась царице по своему и объяла тело ее пламенем, которое забрало погибшую в теплые объятия Богини. Так случилось и в иных кланах, поэтому тела принято сжигать, чтобы Огненная сразу могла забрать своих дочерей и могла доставить их к той Великой, что вела их в жизни. Пояснила Каска, потянув за собой Лору дальше. В сторону, куда ушли ведьмы. – А еще наши Ведуньи Богинь читают долго мантры за то, чтобы путь души был короток, а жизнь там – лучше, чем здесь. Ведь погибшие проявили храбрость и защищали клан. Яростная примет их и отомстит, если эта кровь была напрасной. Подытожила девушка, которая похоже с детским любопытством помнила все такие вот религиозные наставления, что вплетались в историю и находили в ней уютный уголочек. Лора затаив дыхание слушала рассказ Каски. В её глазах, ночи подобных, читался неподдельный интерес, не говоря уже о том, что в конце она и вовсе громко выпустила воздух из легких, словно до этого что-то сильно затрудняло её дыхание. У дурф и баргустов было много отличий. Их хватало, чтобы два народа, единые по своему созданию и враждующие впоследствии, имели разные традиции и обряды. Но скорбь по ушедшим всё ещё была одна для всех и этот обещанный мир должен был покончить со всей этой болью. – Значит, супруга царицы так сильно любила её… А как Вы думаете, такая любовь существует на самом деле? Когда готов на всё-всё-всё ради любимого? – Взгляд дурфы обратился к собеседнице. Светлые волосы и такие теплые глаза. Лора покраснела и снова стала смотреть на дорогу, следуя за воительницей. Светловолосая же даже насупилась на такой вопрос. Ручку сильнее сжали пальцы воительницы и другая рука баргустки до хруста скрепилась в кулаке. – Конечно существует! Ты что? У нас иначе не бывает! Вспыхнула девушка, даже остановившись. Вид у Каски был нахохленный и сердитый. – У баргустов не принято любить иначе. Даже те, кто потеряли возлюбленную много лет спустя, редко отступают от чувств. Но очень редко удается склонить на повторный брак. К примеру Аллен единожды за все сто лет прошла обряд халрарства, но ее супруга умерла при родах, насколько помню. У нас в отряде как раз есть ее дочь. Девочка будет скорбеть. Отозвалась Каска, опустив взгляд, поджимая губы недовольно. – Царица Огненная за все время управления кланом была только единожды связана узами халрарства, но ее избранница – Неверная. Со знанием дела поведала почти шепотом девушка. На эту тему редко говорили, тем более, что измены действительно редко происходили у баргустов. Лора бы уже дрожала, как осиновый лист на ветру от такой интонации и настроя. Но ведь это была Каска и девушке было не так страшно. Она даже восхищенно ахнула потянув слегка воительницу за руку. – Это же так прекрасно! Я очень рада! С улыбкой прощебетала дурфа, в чьих глазах точно тепло всего мира поселилось. – Я думала раньше, что такая любовь только у матушек, да в книгах существует, но если это всё так, как Вы мне рассказали, то я хочу, чтобы и у меня было также. Лора продолжала невинно щебетать, точно соловей разливаясь треллью. – Д-да, пожалуй. Дрогнувшим голосом буркнула воительница. Почему-то слова дурфы смущали Каску, а взгляд этих нежных невинных глаз заставлял робеть. Вот и светловолосая опустила глаза. Непослушные волосы бросил ветер в лицо, закрывая местами нежный персиковый румянец. – А как принято у Вас? Как ведут себя крылатые, когда любят? Подала сбито голос Скрытый Клинок, перетаптываясь на месте. Лора немного задумалась, а потом мечтательно произнесла, вспоминая то, как ведут себя родители. – Матушка Анор рассказывала, как они с мамой Рефаль познакомились. Царица Рефаль очень долго ухаживала за ней, не раз клялась в чувствах, но даже её приход к родителям не заставил согласиться. Тогда они были юны, совсем как мы с вами. Тогда же случилось ужасное. Сестра Рефаль, моя тетушка Августа оступилась на своем пути. Их с сестрой судили, потому что наследница была в ответе за младшую, также, как Дорэль сейчас в ответе за нас с Ларвэль. Наказанием стало испытание, затянувшееся на все три дня и, когда надежда почти угасла, они выбрались. Тогда мама Рефаль решилась на ещё одно безумство: она отправилась за цветком, что растёт лишь у запретных земель. После такого Анор уже не могла отказать и приняла предложение стать парой будущей Царицы, её другом, частью её семьи. И мы с сёстрами являемся самым важным доказательством этой нежной и неугасающей любви. Мама всегда обнимает матушку, заботится о ней. Их взгляды всегда полны ласки. Девушка прикрыла глаза и полной грудью вдохнула воздух. – Я тоже хочу так. Не хочу, чтобы собой жертвовали ради меня, но я хочу, чтобы также крепко прижимали к себя, прям… А в мыслях пронеслось неловкое:».. как Вы в шатре» и тут же девушка залилась густым румянцем, пряча взгляд смущенных темных глаз. Вторую руку она до сих пор не убрала из руки Каски, лишь чуть сильнее сжала тонкими пальчиками, словно в этих прикосновениях черпала силы. – У вас, а как у вас доказывают свои чувства к избраннице? – У нас доказывают чувства с помощью трех испытаний. Ну, как испытаний? Скорее в виде некоторых подношений, что делают в знак неравнодушия. Одним из них самым обязательным является архон. Решила в свою очередь рассказать особенности проявления чувств у баргустов. – У воинов это кинжал, у кузнецов архоном является нож, в клане Воздуха так же у Слушающих Ветра и ведуний это тоже небольшой нож, который сопровождает владелицу везде. А вот у целительниц и ремесленниц это амулет, браслет или ожерелье. Любой архон баргустка делает сама. И предлагая союз, баргусты обмениваются архонами. Если возлюбленная согласна, она принимает его и носит всегда при себе. Так легко узнать – кто с кем совершил халрарство. Пояснила Каска, покивав своим мыслям. – Вторым испытанием у всех, особенно у воинов, становится добыча шкуры редкого зверя. К примеру Северного льва или белой саблезубой кошки. Иные же решаются на испытание Богини. Это очень тяжелый период, когда ремесленницы молятся Богине, не употребляют пищу и воду, и выполняют помимо своих будничных работ, службу Богиням. Обычно длится не больше трех дней. И на него решаются редкие отчаянные баргустки, которые не могут доказать иначе серьезность своих намерений, ведь тогда Богиня, когда решает, что испытание пройдено, отмечает особыми метками свою дочь. И если ее избранница и тогда не отвечает на чувства, эти метки навсегда остаются на теле. Каска вздохнула, осторожно погладив ручку Лоры, отводя взгляд в сторону, подумывая куда бы еще можно было пойти. В городе было много мест, но сейчас все идеи разбежались прочь от девушки. – И, конечно, третье это испытание, когда отказывают не единожды. Его еще зовут испытанием чувств. Когда борется сразу несколько баргустов за руку одной и той же, то их может связать дуэль в третьем испытании. А так же это может быть другой афиширующий чувства жест, который бы сделал отступление от чувств для объявившего о них презираемым. Закончила свой рассказ Каска. – В… вот оно как… Удивленно произнесла Лора. Мысли ворохом вскружились в её светлой голове. Румянец прошел и она как-то растерянно подняла взгляд темных глаз на светловолосую. – Каска, а Вы уже кому-то признавались в чувствах? Дарили кому-нибудь свой архон? Голосок дурфы вздрогнул, говоря о неуверенности её в решении все-таки задать подобный вопрос. Беловолосая сама потянула девушку за руку вперёд, словно намекая, что слишком долго они стоят на одном месте, а особо внимательные взгляды начинали беспокоить сильнее. Ей совсем не хотелось увидеть что-либо особенное, но и стоять на месте она больше не могла. Каска совсем раскраснелась, напоминая сейчас яркую свеклу. – Н-нет! Архон вручают, когда собираются на обряд халрарства. Я… Девушка в конец растерянно направилась вперед, да так, что темп вскоре пришлось сбавить, ведь дурфа могла просто упасть. – Мы все-таки еще ухаживаем. В этот период легко понять кто близок, а кто нет. Особенно с ремесленницами. В конце и вовсе обнадежено вздохнула Скрытый Клинок. Когда доходило до чувств, то вся боевая удаль улетучивалась. Каске не везло ни с воинами, ни с ремесленницами, а по одной целительнице девушка и вовсе убивалась год. Переменчивая смеется, как говорили про таких, ведь дочери ее вобрали в себя эту черту в той или иной мере, а неудачи на поприще любви только забавили Богиню. Про себя же Каска давно уяснила, что в бою бояться нечего, ведь своих празднодеев Великая предпочитала оставлять подольше здесь, внизу, где они и могли тешить ее взор. – Значит Вы за кем-то сейчас ухаживаете? Лора почти бежала за Каской, но не без улыбки. Сейчас светловолосая казалась очень милой и дурфе захотелось больше разглядеть её лицо, но как бы та не старалась, она не поспевала и удавалось взглядом поймать лишь мягкий румянец на ушках. А когда этот бег прекратился, то и щечки разглядеть удалось. – Н-нет. Сложно назвать такое ухаживаниями. Отозвалась светловолосая баргустка, все же направившись к лагерю клана Воздуха. Здесь уже были столбы с огнем, что освещали лагерь перед празднеством, в городе, конечно, тоже разжигали огонь, но не так, как в клане Воздуха, который активнее праздновал день своей Великой. – Как и обещала, сегодня будет праздник и танцы. Немного подождем и будет пир. Отчиталась Каска с лучистой улыбкой. Вокруг уже шумели воины воздуха, на площади и около нее расчистили, накрыли столы, некоторые палатки переставили, чтобы было больше места. Дальше дурфы держали путь к Цахеж, Царице Тени. А вот сама она укрылась на верхнем этаже замка. Даже искать не приходилось, когда та с улыбкой ожидала гостей, еще не подозревающих об этом. Дорэль с Улией не пришлось долго бродить, направление им подсказали воительницы. Так, вскоре наследница и посол оказались перед дверью. Темноволосой оставалось лишь вспомнить слова Фаврир и подготовиться к тому, что может их ожидать за этой самой дверью. Не раз и Рефаль рассказывала своей дочери о том, насколько опасна царица, что скрывается в тени. За свои годы царица крылатых сталкивалась с этим народом только пару раз и каждый по-своему плачевно. Ее мать рассказывала, как оказавшись в столкновении с баргустками, которым на помощь пришли воины тени, только треть крылатых вернулась и она – почти лишенная рассудка. Этот кусочек народа баргустов оставался не просто в тени. Он был тенью тех воительниц, сильных, безрассудных, крепких. Они действовали не открыто, а исподтишка, а их магия с трудом сравнивалась с магией, как других кланов бескрылых, так и крылатого народа. Та, что ведет их, явно не обычная бескрылая женщина. И всё же стук прозвучал. У окна в самой тени скрывалась предводительница одного из самых странных кланов. Черные, как смола, волосы, лиловые глаза и белая, как смерть, кожа. Именно такой предстала царица, когда дверь открылась, казалось, сама. Но определенно, ее открыло усилие поворота ручки. Лукавая улыбка, не предполагающая ничего хорошего, также оказалась тем, что бросалось в глаза, помимо тонкой стройной, исключительно женственной фигуры царицы, такой непривычной по сравнению с Огненной царицей и с царицей Земли. – У Вас дело к клану Тени, крылатые? Прозвучал мелодичный певучий голос не слишком высокий, не слишком низкий. Прошедшим в помещение крылатым оставалось лишь поприветствовать царицу. Послу хватило и первого впечатления, чтобы понять, что слава, идущая вперед этого клана, себя оправдывает вновь, и хоть посол обязана вести переговоры, она также обязана составить план беседы так, чтобы тактически обыграть противника в словесной схватке. Вопрос только – как это сделать, если противник не раскрывает карт и по нему не считать, как с открытой ладони, информацию. – Доброго дня Вам перед очами Великой, Царица Цахеж. Не уделите ли пару минут своего времени нам? Улия обратила свой взгляд на принцессу, прежде изучая скрытную фигурку у окна. Кажется, Её Высочество сама решила вести переговоры. И, это с одной стороны даже радовало посла. Будущая царица должна уметь договариваться и самостоятельно, но правильного ли она выбрала собеседника для своих проб, которые могут привести и к ошибкам? Вид Цахеж не пугал, но определенно точно настораживал, заставляя тщательнее обдумывать и подбирать слова. В ее глазах сложно было прочитать что-либо, касающееся её мыслей и намерений. – Как Вы уже, наверняка, знаете, между дурфами и баргустами заключено перемирие. И я, как наследница Крылатого народа, при поддержке царицы Огня и царицы Земли, предлагаю Вам, многоуважаемая Цахеж, заключить мир, что положит конец распрям и смертям дочерей двух родственных народов. Если Вы не имеете ничего против мира, то мы бы хотели узнать об условиях, на которых он будет заключен между дурфами и кланом Тени. Когда обе крылатые зашли, царица Тени скользнула навстречу. Ее силуэт, что с ним такое? Каждое движение во мраке размывалось и будто собственная тень царицы балуется, искажая облик до темных перьев, что скользили вуалью по черному платью царицы. Вот только эта на вид юная глава клана прошла на свет и остановилась у второго окна. Теперь действительно можно было увидеть по растянутой тени, как она играется сама собой. – О, что вы? Я прибыла только вчера в крепость, так что об отсутствии атаки на данный момент времени – в курсе. О мире – нет. Поэтому, прошу вас, введите в курс дел и последних событий наших народов. Мелодично произнесла как ни в чем не бывало царица. Взгляд той опустился вниз к теням дурф, рассматривая их с живым любопытством. Дорэль спокойно осмотрела Царицу и даже готова была сделать шаг навстречу, когда та вновь умчалась. Тень невозможно было поймать, но не стоило забывать и том, что она всегда рядом, даже когда Пламенная освещает землю, а Переменчивая отгоняет облака. – Да? Какая досада. Почему же Вас не оповестили, хотя, право, кому это делать сейчас? Вчера часть баргустов помогала перенести раненных в наш лагерь, а сегодня наши целительницы заняты раненными у вас тут. Во время сражения было решено заключить мир на условиях обмена и кампании на древние земли. Царица Земли пожелала обменяться также и знаниями, но отказалась от обмена дочерьми клана и похода на Запретные Земли. А теперь мы пришли к Вам, Цахеж, ведь клан тени может внести весомый вклад в поисках истины, что давно сокрыта в древнем городе. Дорэль позволила себе доброжелательную улыбку, пока Улия держалась на шаг позади от принцессы. Царица Тени улыбнулась совсем знаменательно. Выражение губ сложилось доброжелательно-мягким, а вот взгляд наоборот вновь отразил лукавство обладательницы. – Вот оно что? Это просто чудесно. А расскажите условия? Наверняка, вы желаете мирно путешествовать по нашим территориям, иметь неприкосновенность. Протянула царица, чья тень вдруг изобразила два крыла, но после преобразилась в хвост и рожки. Это скорее казалось детскими выходками, но тень похоже жила своей жизнью отдельной от своей обладательницы. – У Вас интересные тени, дамы. И пока что я могу сказать, что Вы обе доживете до утра, а вот Легкая, к сожалению, нет. – А что же с Царицей Воздуха? Царица улыбнулась, но ее хищную улыбку мало ли по белизне зубов можно было уловить. Глаза блеснули странным восторгом, почти фанатичным. – Тень. Теперь ее тень другая, – объяснила пространно царица Тени и усмехнулась. Дорэль опустила взгляд в пол, после чего сделала глубокий вдох, направив тот к глазам Цахеж, пытаясь разгадать, чего же добивалась эта женщина, вот только чего? В самом начале разговора царица пыталась вести себя более располагающе и усыпить бдительность, затем пугала, делала вид, что не в курсе событий в лагере, а теперь же напротив мягко намекнула, что ее возможности и знания гораздо шире, чем у самой принцессы крылатых. Эта плутовка всё знала, даже больше, чем всё. И всё же темноволосая осмелилась на беспокоящий вопрос. – Что же не так с ее тенью, не хотите же вы сказать, что кто-то заменил её? Темновласая скрылась во мраке и, оказалось, что в самом углу находилось кресло. Чудно, учитывая то, что теперь только по блестящим глазам можно было понять где эта чудная царица восседает. Улия не на шутку насторожилась, но вида постаралась не подавать и хотела было продолжить, но наследница опередила её, продолжая свою спокойную и располагающую речь. – Да, Царица, мы хотим, чтобы оба наших народа могли спокойно передвигаться по территориям соседей. Неприкосновенность – главный фактор, который позволит нам стать едиными для борьбы с бесами, Вы так не думаете? – Бесы. Пожалуй, это проблема. Правда есть и другие виды, что немного мешают быту баргустов. Но если одним врагом будет меньше, то пожалуй все прекрасно. Ах да, вы ждете совсем не этого. Мне нужно огласить мои условия. Это обмен. Одна баргустка, живущая с тенью в крови на трех дурф. Согласны? Уточнила царица, теперь подняв свою тень, которая прошла к окну, затем к второму и встала в ту позу, в которой увидели в первый раз гостьи царицы. Что это? Фарс? Ирония? Похоже Цахеж играла с дурфами, как кошка играет с мышами. Водила их за нос, дёргала за усы и заставляла нервы натягиваться, напрягаться до остроты восприятия. И все же, циклически, она делала то, что заставляло воспринимать ее абсолютно несерьёзно, снимало напряжение, заставляя себя чувствовать глупо. Так и сейчас, Дорэль загнали в тупик, спровоцировав любопытство. Темноволосая всё-таки взглянула на Царицу, но тут же поплатилась за свою беспечность, чистосердечно опешив от наглости харизматичной царицы. – Но с чего же такая разница в числе, Цахеж? Почему Вы так низко оцениваете дочерей Великой, что могут дать не только знания, но и крылья будущим поколениям баргустов. Улия мягко одернула принцессу за рукав, напоминая о её поведении. Дорэль попыталась вернуть себе самообладание. Благо Цахеж выдавала свои выкрутасы порционно, вымеряя и время, чтобы насладиться реакцией. Далее наследница и бровью не повела. Почему же Царица стольких просила? Это было вполне выполнимо, но сильно ударило бы по доверию к наследнице и начались бы слухи, что та так безрассудно дарила своих подданных. Царица покачала головой. Вот оно недовольство. Шелудивая тень царицы у окна исчезла и скрылась в углу, где и хозяйка. – У предметов и у явлений разные тени, – пояснила царица, постукивая коготками по твердой поверхности. – Потому что мне не сильно удобен этот мир, а еще потому, что клан Тени один из самых таинственных кланов Баргустов. Никто не заручится, что часть секретов нашего клана не покинет родину. Так уж получается, что если дочь Тени уходит, с ней вместе уходит и мудрость, сила, потенциал клана. Часть его, но и этого много. И более чем уверена, мало кто желает идти на обмен с дурфами сразу, а это следует сделать. И в залог заочный, я позволяю большему числу сразу и баргустов и дурф поучаствовать в подобном укреплении мира залогом корневого родства. Пояснила брюнетка, рассматривая теперь не тени, а самих собеседниц. – Ни для кого не секрет, что при появлении детей, сыграет ключевой показатель крови, но помимо этого будет играть и посвящение, и принятие Богиней. Дорэль же вздернула одну бровь. – Нежелание обмениваться лишь Царица Земли высказала. Ещё немного и Улия готова была вмешаться в переговоры, но Дорэль остановила её жестом, подняв руку в знак того, чтобы та не торопилась. – Хорошо, Царица. Мы принимаем требование взамен на Вашу поддержку. Улия направила к принцессе удивленный взгляд. Обменивать дурф так бездумно! О чем она думала, когда соглашалась на такие условия? Но мгновения недовольства сменились холодным расчетом и послу оставалось лишь склонить голову перед решением наследницы. – Замечательно. В таком случае, Водная царица за пределами города, направлялась пообщаться с Аллен. И передавайте мое приветствие царице Воздуха. Я загляну к ней отведать порцию их традиционного яблочного сидра. – Отозвалась Царица, лишь тенью отбросив поклон и так же отворив дверь через тень предмета. – Да, мы передадим, спасибо за то, что уделили время. Дурфы быстро покинули царицу. Экая странная женщина! С такой и торговаться-то опасно. Вся такая загадочная, а вдруг попросит большего? В этом был смысл, как и в играх её тени. Дорэль ощущала каждой клеточкой своего тела напряжение и не только. Возможно, об этом предупреждала Фаврир? О том, что своими речами Цахеж может спутать мысли? Царица Тени так и осталась во мраке своей комнаты позади. Быстрое согласие хоть и было близко к цели Тени, но не совсем было тем, к чему стремились. «А вы умнее, чем кажетесь, принцесса. Интересно, поэтому Огненная оставила Вас в живых?», – раздумывала не без улыбки баргустка. Но теперь путь дурф лежал к расположению царицы Воздуха, где должны были найти и царицу Воды, раз так сказала та, что знается с тенями. Правда прежде, проходя мимо площади, взгляд Дорэль мазнул в сторону. Знакомая светловолосая головка гуляла по городу в сопровождении Скрытого Клинка. Принцесса не могла не заметить сестру даже в толпе и на противоположной стороне площади за отгоревшими кострами. Каска, кажется. Именно она сопровождала Лору и, если бы ту не знали как подчиненную Аэль, то обязательно бы вмешались. Вместо этого же дурфа продолжила свой путь, а вскоре они и покинули город. Добраться до лагеря клана Воздуха не составляло труда для крылатого, но не для Дорэль, что ещё полностью не восстановилась. Правда шла она теперь одна, отправив Улию к целительницам, приказав возвращаться с ними только тогда, когда они закончат лечить. Но, как бы долог не был путь, он неизбежно подходил к концу, так и Дорэль оказалась у шатра Воздушной, входя в него после разрешения. Её взгляд сразу же упал на обессиленное тело Аэль, сон которой оберегала царица. – Фаврир, что случилось? Расскажите мне пожалуйста. В шатре Воздушной гулял ветер, похоже, почти так же сильно, как и на улице. Переменчивая задирала полотна шатра и еще чаще распахивала своевольно клапан. За время пребывания здесь Огненная успела заскучать. Так что и порядок немногим навела в куче тех разных вещей Аллен, которые вдруг понадобились царице в путешествии. Свернула пергаменты, оставив их собранными в одном месте у стены. Да и пушистые волосы Первой теперь распустили. Не гоже царице расхаживать с воинскими обличениями. И волны распущенных волос после долгого ношения кос, оказались крупными и ярко обозначенными, такие же, как завитки растущих виноградных лоз. Фаврир позволила себе в задумчивости поднять два таких завитка, распрямляя и распутывая от тоненьких непослушных волосков, что выбивались из общего рядка. Раньше также занималась Огненная с Жефин. Ее волосы были точно такой же структуры, только подлиннее и непослушнее в разы. Обычно когда огненная ведунья спала, Фаврир устраивалась рядом и приводила в порядок локоны избранницы. Не спеша, чтобы не навредить и не разбудить. Из задумчивости ее вывел голос Дорэль. Царица сжала зубы, заиграв желваками и обернулась на прошедшую дурфу. Криво улыбнувшись, Огненная положила на сооруженной подушке темно-рыжие локоны, поправила осторожно покрывало, которым скрывала тело в знакомых одеждах клана Огня. Может поэтому и всплыло это воспоминание? – Аллен приняла вызов этого неугомонного рыжего бесенка, который не мог отдохнуть и полез сражаться с царицей. Вот только дочь царицы теперь возглавляет клан Воздуха, так что вопросы к Аэль теперь и у Вас, Дорэль, и у меня. Фаврир обернулась теперь снова к Дорэль, решив, что и дальше сидеть – будет верхом наглости. Царица отошла к столу, подвинув себе стул. – Как Ваши дела с заключением мира? Скольких уже повернули на свою сторону? Дорэль пережила за этот короткий период своей жизни столько, что теперь оставалось лишь принять факт произошедшего и склонить голову перед волей Великих, что начертили перед этой воительницей нелегкую судьбу защитницы клана, его опоры, как и принять факт, что так диковинно с ней самой кружила судьба. Ведь она полюбила ее – неугомонную баргустку, которой при всем этом хватает смелости и духа на абсолютно невероятные поступки. И теперь эта девушка успела обскакать принцессу, став на ее глазах не только первой в своем отряде, но и Первой клана. – Видимо, Лора подлатала её и дала зелья, от Аэль всё ещё исходит запах трав. Отозвалась наследница, не без улыбки отмечая смелость и удаль бывшего Скрытого Клинка. – Я получила согласие Царицы Тени и Царицы Земли. Банре отказалась от обмена дочерьми клана и кампании на земли предков, но пожелала обмена знаниями, летописями, что помогут восстановить полную картину прошлого. А вот с Цахеж всё было куда интереснее. Как вы меня и предупреждали, она оказалась непредсказуемой. В качестве обмена затребовала три дурфы к одной дочери клана Тени. И я согласилась. Меня не интересуют таинства клана, лишь мир для народов и, если ценой ему будет лишь обмен, а не смерть, то я готова столкнуться и с недовольством. К тому же, мне показалось, что царица была готова переиграть условия, а так можно было дойти до ещё более невыигрышных условий. Непредвиденно, но произошедшего не воротишь, так и быть тому. Дурфа вздохнула, когда завершила свой рассказ, снова подняв взгляд светлых глаз к новой царице Воздуха. А Огненная на слова дурфы одобрительно кивнула, улыбнувшись. – Правильно решила, принцесса. Царица Тени очень непредсказуемая личность. Во время правления прежней царицы Тени, Темноликой, мы еще поддерживали взаимоотношения и обмен между кланами, но даже тогда это было весьма неприятным и затруднительным занятием, а новая Теневая всегда пуще прежней. Так уж заведено. – Она будет спать ещё какое-то время и я, возможно, больше не встречусь с ней, как и не смогу сдержать слово, что дала вам. Но я в силах сделать это сейчас. В глазах Дорэль пролегла печаль, источник которой был ясен, как день. Переживания принцессы за их с сестрой судьбы гложили её. Царица прикрыла глаза, только вот от слов дурфы поморщилась. – Не гневи Огненную, она не любит трусливых. А коли желаешь умереть, то прям сейчас можешь зарезаться и не мучиться! Сгоряча возмутилась царица. Вот вам и до гнева знаменитого уже было не далеко. – Сядь, крылатая, потолкуем. Хлопнув рукой по столу, огнеликая обратила взор к дурфе. Дорэль как-то растерянно посмотрела на Огненную после её слов и села за стол. – Нет, я не хочу умирать. Ни за что не желаю отпускать тех, кто есть рядом со мной. В том числе Дорэль упоминала и Аэль, ведь более принцесса и не мыслила жизни без воительницы, что за столь короткий срок её и успела обскакать. – В чем проблема твоя? Что гнетет тебя перед боем? Рассказывай все, что душу тянет в мир тени. – Моя печаль на поверхности, Огненная. Узы, что сплела Великая между нами с Ларвэль крепки. Как я посмею смотреть в глаза матушки? Как посмею касаться Лоры, запятнанными кровью сестры руками? Дорэль знала, что иного выхода нет и быть не может, но это знание совсем не унимало переживаний юной девушки, на плечи которой легло такое бремя. Царица испепеляла взглядом нерадивую дурфу, даже не мигая. И даже не смотря в глаза Огненной можно было ощутить на себе все их пламя. – Тогда не смей и думать о поражении. В бою, кто бы ни был противник, ты должна иметь четкую цель, четкое желание. Почему тебя должно волновать столкновение с сестрой, если она уже дала понять кто вы? Дорэль, ты будущая царица, и должна понимать, что некоторые вещи должны произойти. Прогрохотала Фаврир, не позволяя почти что сказать хоть что-то. – Дорэль, царицами у баргустов становятся самые сильные. Поединок решает это, но каждая дочь клана чтит царицу, как хал, по вашему, как мать. В свою очередь, у царицы все подчиненные – дочери, отношение к ним такое же. До поединка. Когда одна решается на бой, больше нет ничего. Есть клинок и противник. А ты караешь ту, что забыла о том, что такое быть будущей матерью народа. Ты имеешь право ее жизнь оборвать. Царица вздохнула, проведя рукой по своему лбу. В коем веке на нем выступили капли влаги. Непослушные волосы столь же яркие и темные, как и у Аэль, расположились сзади, почти не спадая на суровые черты лица Огненной. – Правосудие должно свершиться. И лучше, если ты не падешь бесславно в бою, показывая, что так, как она решила себя вести, можно поступать другим и это достойно тех, кто решил править. Туманные глаза дурфы с надеждой обратились к Фаврир, с благодарностью, как обычно смотрит ученик на наставника, что вновь дал важный урок. – Тогда я могу лишь поклясться своей честью, что сегодня совершу правосудие в назидание всем остальным. А Огненная кивнула, хоть немного смягчившись. – Хорошо. Теперь ты уже готова к испытанию. Дорэль же встала со своего места и поклонилась Огненной в знак бескрайнего уважения, которое испытывала к той. – Мне пора, скоро уже начнется. Искать царицу Воды уже не оставалось времени и принцесса отправилась прямиком к полю, на котором решится их с Ларвэль судьба. – Да поможет тебе Яростная. Сохрани ее в сердце своем и укрепит она руку твою. Сказала Огненная последнее напутствие, так и оставшись за столом, а потом, когда принесли пищу, разделила ее со спящей, постаравшись накормить как прежде. Аэль смутно подернула бровями, открыв свои голубые небесные глаза, встретив теплое прикосновение к плечу. – Полежи еще немного. Не делай резких движений. Успокаивающе прозвучал знакомый низкий голос правительницы Огня. За время проведенное здесь, после смерти Ириль, баргустка уже привыкла к этому голосу и воспринимала присутствие царицы спокойно. Когда в глазах перестало все плыть, Аэль смогла рассмотреть строгие черты лица, суровую улыбку на губах, которые выглядели сдержанно, но при том и пылко. Разглядела огонек, который зарождался из глубины ярких неуемных глаз. – Сколько времени прошло? Спросила сдержанно голубоглазка, все-таки приподнявшись. Рука царицы сперва давила на плечо, но потом давление пропало, а свою крупную пятерню Фаврир убрала на колено и тут же разогнулась, встав на ноги. – Уже вечер. Так что танец Великой скор. Тебе тоже стоило бы пойти, хотя бы посмотреть на твоих дочерей. Огненная ухмыльнулась, обернувшись к девушке при последних словах. – Могу поддержать под руку, если сложно. Аэль покачала головой, неловко отведя взгляд в сторону. С чего такая смешливость у Фаврир? Конечно, Скрытый Клинок успела натворить дел, но это не повод лишний раз зубоскалить. – Все в порядке. Я смогу идти. Произнесла девушка раньше, чем сделала первые шаги. Тело зверски отдалось болью, и Воздушная была готова упасть навзничь. Аэль осознала, что произошло только тогда, когда обнаружила свой подбородок на плече Огненной. Царица вовремя подхватила падающую и теперь сильные руки сжимали хрупкий стан, ровно до тех пор, пока Аэль не почувствовала в себе силы удержаться на ногах и не начала отталкиваться, как кошка, от воды. Тогда огнеликая отошла и направилась к выходу из шатра. – Жду на выходе. Приведи себя в порядок, – хрипло отрезала Огненная. А Рыжий бес кивнула мыслям и осмотревшись, нашла немногое из одежды. Вот только в броне идти не представлялось возможным, так что скрипя зубами, девушка одела белую тонкую рубашку Легкой и позволила себе одеть свои тугие брюки. Хоть что-то. Поправив волосы, Аэль обнаружила, что они уже расчесаны и не без удивления попыталась придумать себе в голове облик того, кто этим занимался. Предположить, что это могла сделать одна из воительниц Скрытых Клинков с трудом, но можно было, а вот что царица Огненная уж точно вряд ли. Время подходило к наказанию. Дорэль опаздывала, так, что зрители сего действа уже собрались возроптать, но недостаточно, чтобы упрекнуть наследницу в проступке. Пленницу и виновную привели, а значит суд состоится. Поединок. Это было наказание для двух сестёр: старшей, что защищает своё право быть наследницей трона и управлением народа, той, что поведет его за собой и будет по своей воле и своим проступкам отвечать за их последствия, и для младшей, что посмела посягнуть на право первенца. И теперь крылатый народ ждал своей участи, желая знать, что будет дальше. Кем будет их будущий правитель? Этот вопрос волновал не только тех, кто уже вкусил перемены, связанные с миром, но и тех, кто хорошо знал Дорэль. Вдали от шатров крылатых расположилось импровизированное поле. Землю расчистили, словно здесь прошел пожар и вместо травы осталась только земля, ожидающая изменений, как народ – исхода схватки. Территорию боя оградили барьером – энергетической стеной от наблюдающих, чтобы до них не дошло заклинание и чтобы их не коснулась опасность, но так, чтобы они могли лицезреть исход. Этого требовали правила, впрочем, по условиям боя требовалось не использовать магических сил и крыльев, хотя нарушения бывали, о чем и свидетельствовал барьер. В момент опасности дурфа могла перестать контролировать дар. Медленно, но верно, от шатров тянулись мрачные фигуры дурф, что должны будут попрощаться сегодня с одной из наследниц. Это были те, что представляли присяжных на суде. Они всё шли с желанием засвидетельствовать этот момент, а над ними точно сгущались тучи, предвещающие дождь, благодать и наказание Небесной. Слёзы, что проливает богиня в дни великой радости и великой печали. И сегодня правящий род лишится одной из своих наследниц, той, которую мягкой рукой пригладит Великая, обнимет в своих чертогах. Вторая же останется здесь и будет вести народ, который ей будет вверен в качестве награды, либо же наказания, ведь ответ и участь царицы, что сбилась с пути – суровы. Дорэль, чьи темные глаза с безразличием осматривали собравшихся, прошла к Небесной Деве. Таков был обряд и, чтобы поединок прошел честно, на каждую наложат печать, что сокроет силы и сделает их равными перед ликом богини и присутствующими. Победит не сила, а опыт и ум, разум и благородство, а возможно хитрость и бесчестие. Принцесса сняла с себя рубаху, оставшись в нагрудных повязках, что закрывали и поддерживали грудь наследницы. Перед Небесной Девой дурфа склонилась, опустив бренно голову и встав на колени в смирении. Ее воля несет волю тех, кто увел крылатых в свое время с исторической родины. Она несет в себе свет, что позволил народу выжить. Её рука накрыла всё ещё горящую от слияния с крыльями кожу, между лопаток, где и были запечатаны два вороных крыла. – Денно и нощно они оберегают тебя, а сейчас, перед Благодатной, я запечатаю их до самого конца этого поединка, дурфа. Холодом обдал голос сзади, что принадлежал одной из дев. И Дорэль лишь слабо кивнула головой, почувствовав теплые путы, точно объятия матери. Не было боли, не было дискомфорта, лишь чувство легкости и мягкого тепла, согревающего кожу и расползающейся по ней печати – символов. Тоже ждало и пришедшую Ларвэль. В её взгляде не было ни единой капли уважения, нисколько не присутствовало раскаяния, совершенно никакого сожаления – лишь всеобъемлющая злость. И она точно пожар перекидывалась с одного дерева на другое, оставляя за собой лишь горстки пепла, подхватываемые ветром. Такова была судьба дурф, если сегодня Дорэль проявит слабость. И сама она прекрасно это понимала. Понимала то, что обязана защитить будущее своего народа, что только-только пришли к миру с бескрылыми сёстрами. – Ларвэль, дочь Царицы Рефаль и супруги её Анор Милосердной. Сегодня, по обвинению в измене ты приговорена к дуэли и падешь от моей руки в назидание тем, кто решил, что безнаказанным останутся злодеяния! Громом прогрохотал голос Дорэль, когда они наконец стояли друг напротив друга, а кольцо наблюдающих сомкнулось. Назад дороги не было и девушкам вынесли оружие. Каждая сражалась на мечах и один из них заберет сегодня жизнь. – Много говоришь! Выкрикнула раздраженная всем этим фарсом Ларвэль, что кинулась в бой до того, как Открываяющая Врата огласила начало. Рукоять крепко сжали двумя руками, направив острием к Дорэль. Быстрый ввпад застал врасплох старшую, которая с трудом сумела поспеть за сестрой и перенаправить её удар в сторону. Раздался лязг столкнувшихся клинков. Столь же быстрое движение и младшая ринулась атаковать, заходя с левого бока. Яростный удар клинка пришелся по ребру Дорэль, ошарашенной такой ненавистью сестры. Её лицо исказилось от боли, а зубы сжались с силой, когда руки всё же нашли силы дать отпор. Снова лязг, удар за ударом, что выбивали искры. Ларвэль начали теснить, наследница цариц набрала необходимый темп, впервые за всю свою жизнь всерьез и с презрением сражаясь со своей кровной сестрой. Шаг, второй и подсечка. На мгновение, Ларвэль потеряла устойчивость, пошатнувшись от режущей боли в ноге. Последний выпад Дорэль оказался небезуспешным, а её лезвие прошлось по бедру изменницы. И, кажется, она задела артерию, ведь кровь быстро смочила ткань, с большой скоростью покидая тело крылатой. Громкий вскрик-стон боли раздался на поле боя, тишину которого прежде разрушал лишь звон оружия. Дорэль замерла, ощутив спазм в груди. Её милая Лараэль, её милая младшая сестра, которую она так любила. Сейчас в её лице она видела врага народа, что пыталась занять её место наследницы, пыталась разорвать кровью добытый мир. И всё же в этой хрупкой фигуре она всё ещё чувствовала свою кровинку, которую не посмеет оплакивать. Она просто не сможет этого сделать, ведь своими руками заберёт её жизнь. Брови Дорэль стянулись к переносице, а миг на раздумья закончился, ознаменовавшись громким криком-кличем, с которым девушка замахнулась мечом. Её атаку встретили ответным ударом, оттолкнувшим принцессу на шаг назад. Но это не могло остановить разозлившуюся на свою слабость темноволосую. Только долго это продолжаться не могло. Быстро вытекающая кровь привела к головокружению и Ларвэль, когда в очередной раз пыталась отбить удар сестры, промахнулась, а её меч ушел правее, чем должен был. Итогом этого стал клинок, что пронзил грудь младшей принцессы и взгляд старшей, направленный вниз. Тихие, точно шелест листьев слова коснулись ушка крылатой. – Я люблю тебя… Сёстры одновременно упали на колени, а обессиленное тело Ларвэль упало в объятия старшей сестры. Дорэль сглотнула подкативший комок слёз, сильно зажмурившись и сжав тело любимой сестры руками. Наследница хватала губами воздух, надеялась, молилась, чтобы всё это оказалось лишь страшным сном. Она отстранила ненадолго руки от спины столь же темноволосой сестры. На её руках была кровь, теплая кровь Ларвэль. Дурфа вскинула взгляд вверх, к небу. Таково её наказание? Обнимать в руках тело сестры, что остывало быстрее уголька в зимнюю стужу? – Т-ты… ужасн… Прохрипела в конце девушка, а вместе с кашлем выпустила сгусток крови, подступивший к горлу. Ещё буквально мгновение и голова безжизненно упала на плечо старшей, что вновь крепко сжала сестру в объятиях. Дурфы, что до сих пор сохраняли молчание, склонили головы, когда Великая забрала Ларвэль, оставив этому миру лишь её тело, что не даст больше жизни. Плеча Дорэль коснулась маленькая ладонь, что принадлежала Улии. Она единственная сейчас могла отрезвить разум наследницы, что уже сотню раз прокляла себя за то, что сотворила, за то, что не уберегла младшую от такого позорного конца. – Ваше Высочество, Вам пора… Тихо произнесла крылатая и только её слова разобрала теперь уже единственная наследница царицы Рефаль. На фоне, где-то совсем далеко, раздался голос Небесной Девы, что судила этот бой. Она говорила что-то о доблести, что-то о чести и славе. Говорила совершенно неуместные вещи о том, что Дорэль была избрана и теперь поведет свой народ к процветанию. Но разве важны были сейчас эти пустые слова для той, что потеряла дорогую сестру? Дорэль поднялась на ноги и покачнулась. Печать со спины пропала, а из груди Ларвэль вынули меч, который с шумом откинули на землю. Тело второй принцессы скрыл густой туман, пряча от всех этих безжалостных взглядов. На плечи Дорэль опустилась ткань рубашки, которую накинула посол и наконец принцесса под поздравления крылатых отправилась прочь от места, на котором пролилась кровь её сестры. Мертвое тело осужденной окутал туман, скрывая его от посторонних. Дорэль не желала, чтобы Ларвэль видели слабой. Не желала, чтобы кто-либо вообще смотрел на павшую принцессу. Так, мягко подняли клубы серые над землей вторую принцессу и дурфа покинула поле, сопровождаемая лишь тишиной. Глава 11. Празднество Великой Казнь свершилась и этот факт уже было не отменить. Не исправить, как и не унять боль, что сотрясала разум. Словно в состоянии парестезии, Дорэль пребывала прежде, не ощущая всей бушующей лавины чувств, а теперь она накрыла. Слетела маска наследницы правящего рода, открыв Дорэль ее отражение – слабой, полной раскаяния о содеянном, жалкой, ведь она не могла простить себе сделанного. Даже не могла представить, как придется смотреть матерям в глаза. Сама себя презирая, дурфа хотела оказаться на месте Ларвэль, но другая часть говорила об обратном. Где-то отдаленно в разуме еще теплился луч трезвого мышления. Он то, как сухой голос наставницы, говорил, что все было сделано правильно, что Дорэль жива и это хорошо. Более того, ей нужно жить, ей нужно вести свой народ к миру, закончить начатое и искупить свои грехи в становлении достойной правительницей. Но слабость духовная говорила за себя. Оставшись наедине с новым ударом судьбы, наедине со своей утратой, как сестры Ларвэль, одной из своей семьи, Дорэль потеряла контроль. Ведь сейчас ушла та, кого любили. Это ведь была девочка, кого Дорэль помнила с самого маленького возраста. Помнила, как водила ее за руку, как вместе сбегали с уроков, как эта сестричка радовалась мелочам – бабочкам, птицам, кошкам. Ларвэль ведь не всегда была алчной до власти. В юности девушка очень тянулась к простому, живому, теплому, нежному. Сама, как лучик, она согревала Дорэль своим взглядом, а теперь… Перед глазами принцессы зависло другое видение. Остекленелый взгляд родных глаз, такой чужой, неестественный, дикий. Угасающая ненависть и хрип «ты ужасна». Да, Дорэль чувствовала это. Она ужасна. Дхаргски ужасна от того, что не смогла спасти, забрала жизнь своей сестры и ее кровь навсегда въелась в плоть той, что поведет народ дальше. Только бы хватило сил… А их не было. Хоть печать уже утратила действие и крылья, и магия теперь были подвластны принцессе как прежде, но их не было. Сил сделать шаг вперед, взглянуть в будущее с улыбкой и верой, что все наладится. Хотя было за что жить. Дорэль ждал впереди теплый лучик надежды, само воплощение Небесной, принявшее облик бескрылой, но в том, что она – сам дар богини, Дорэль не сомневалась. Уже ряд чудес доказал, что если не по воле Небесной, то только по дару свыше, баргустка свершила столь многое: сохранила жизнь Дорэль и показала ей другую возможность, нежели тропа войны, вынесла жестокое наказание, что ее не сломало и возвысилась над кланом, как достойнейшая, не в расцвете своих сил, а раненая. Принцесса не хотела и не имела воли противиться чувствам, что крепли с каждым днем, с каждой каплей, иссушая сомнения, что обеим суждено изменить жизнь народов. Стать началом нового мира, где крылатые и бескрылые будут едины и дополнят друг друга в равенстве. Вот только зверь – тревога грыз нутро, что обливалось кровью. По щекам принцессы текли слезы, но они не спасали. Они чувствовались только бесполезной влагой, что солью покрывала раны, заставляя их чудовищно болеть. Как это выдержать? Как не умереть? Дорэль с радостью бы сейчас подставила голову под клинок, чтобы перестать думать о последствиях. О том, как взглянет в глаза Лоры и скажет, что больше нет Ларвэль. Что она больше никогда не обнимет старшую сестру. Что та, кому Лора и Ларвэль безгранично доверяли, убила ее. Забрала жизнь, будущее, амбиции. Все. Мысли убивали не хуже клинка, но отличались тем, что не могли отнять жизнь так буквально. Никто не умирает от мысли, если не доходит до действия. Пока же принцесса сидела в своем шатре и выла, словно раненный зверь. Кричала душой, но этот крик никто бы не услышал, так как в горле стоял ком и ладонь сжимала губы, не позволяя голосу разойтись в силу. Черные крылья избранницы крови – правящего рода, теперь казались тяжелыми, тяжелее гор, они прибивали к земле, чужие и естественные одновременно. Принцесса еще помнила время без них, когда их не хватало, но сейчас даже без них могло быть легче. Хотя бы на время забыть, что только Дорэль суждено вести крылатых вперед. Ведь сейчас Дорэль ужасно не хватало поддержки. Девушка помнила, как прежде ее успокаивали руки баргустки, как в них можно было забыться, но стыд и кровь, что впиталась в руки и, казалось, не могла смыться даже пятью ведрами воды, мешали обратиться к ней. Тем более, что она теперь царица клана Воздуха. Ее мнение также решит вопрос – быть миру между дурфами или нет. Вероятно, ему получится заключиться, даже если не согласятся все кланы, но Дорэль хотелось верить, что избранница откроет объятия для крылатого народа, как прежде открыла сердце для тепла, уюта и заботы о принцессе этого вида в Скрытых Клинках. Как с неудачами справлялась прежде Рефаль? Сейчас Дорэль с трудом могла предположить это, ведь раньше мать, зачавшая жизнь, рассказывала немного о прошлом, и ее лик становился хмур и печален, порой в глазах четко просматривалось осуждение, вероятно, собственным поступкам былых лет. Но у Рефаль была Анор. Мягкая, нежная и чуткая. Ее тепла и света хватало не только, чтобы развеялись тучи ненастий, но и чтобы осветить будущее, принести свет новой жизни и радости родительства. Возможно, Дорэль сможет забыть горести в будущем также? Дорэль терялась в горе и не могла совладать с ним. Когда буря чувств взяла верх и была готова растерзать дурфу, брюнетка рванулась прочь. Почти не обращая внимания в ночи кто попадался на пути, а таких было немного, учитывая разрастающийся шум и огни в стороне расположения баргустов, Дорэль нашла приют у Улии. Не знала молодая посол, что принцесса в запале чувств дойдет до такой прихоти, чтобы потревожить вещи своей подруги. Еще меньше могла бы подумать, что она решит опустошить ее священные запасы алкоголя, что Улия держала на самый край, когда затоскует в походе и решит скрасить вечер после тяжелого трудового дня за вкусным дорогим вином. Но сейчас для Дорэль алкоголь был не отравой, а средством успокоения души, что возвращало разуму хотя бы временный покой. Хоть посол и хранила свою «драгоценность», тщательно спрятав от посторонних, отыскать столь необходимые бутыли с напитком Дорэль не оказалось сложно. Также не много времени и сил ушло на то, чтобы найти ткань, в которую удалось завернуть бутыли, прежде чем покинуть палатку. Принцесса вернулась в свой шатер, спрятавшись в тени. Прежде там сидела Ларвэль, после покушения. Сейчас этот факт вызывал нервный смешок, который удалось заткнуть терпкостью виноградного букета. Как ледяная вода остужает ожоги, так и градус напитка ударял по раскаленным нервам, расслабляя их. Постепенно осушились слезы, словно исчерпались сосуды тревоги, перестал срываться голос и затих внутренний крик. Нет, боль еще жила. Девушка чувствовала ее внутри, но раз она могла помолчать и дать передышку, за нее Дорэль была благодарна Небесной, раз она создала способ ее приглушить. И раз лекарство от боли было, принцесса позволила себе впитать столько, сколько вмещало нутро. Теперь Дорэль можно было застать с осушенной бутылкой крепкого вина и второй, которую только-только откупорили, пригубив. По подбородку от линии плотно сжатых губ тянулась тонкая струйка виноградного напитка. Ларвэль. Её участь после падения была всем известна, но лишь единицы стали свидетелями того, как наследница придала огню тело сестры. Изменница не могла рассчитывать ни на оплакивание, ни на церемонию прощания, положенную наследникам рода правящего дурф. Пепел развеяли по ветру и лишь после этого темноволосая вернулась к лагерю. Сейчас мысли об этой утрате только пульсировали тупой болью. Дорэль перебралась за стол, на стул, ощутив легкое головокружение, правда тело шаталось сильнее, нежели ощущалось. Придерживаясь за твердую поверхность походного стола, принцесса устроилась за ним, поставив бутыль с недовольным звоном стекла. Что делать дальше? Идеи как-то странно, словно испуганные птицы, разбежались кто куда. Раньше их было много. Дурфа даже думала о смерти, а теперь она даже не рассматривалась, но идти вперед тоже не хотелось. Совсем. Оставалась только одна, кто бы не отказал сейчас принцессе в тепле, радушии и ласке, кому бы Дорэль все-таки посмотрела в глаза не смотря ни на что – сестра. Слишком милосердная, милая маленькая дурфа, крылатая сестра, в чьих объятиях могли забыться также, как и в объятиях жизнь подарившей. В её объятиях черпала силы крылатая. Этот лучик маячил впереди через мрак горя. К моменту, когда Дорэль надумала искать младшую, кое-как поправила волосы и застегнула подрагивающими пальцами рубашку, вернулась Улия, что выполняла приказ принцессы. В лагере ведь было очень мало дурф не только из-за суда, не только потому что часть крылатых по своей воле осмелились взглянуть на быт бескрылых, но и потому что они, дурфы, имели возможность исцелять, а Дорэль всех, кто был свободен, кто может лечить, отправила в лагеря баргустов, чтобы помочь с раненными. И теперь посол сопроводила до места отдыха воротившихся целительниц из расположения баргустов. В её руки и впихнули два бутыля вина, которые сама темнокрылая опробовать не успела. – Улия, верну вино, когда будем дома. Новость ударила по дурфе сильнее, чем если бы приложили дубину. Посол даже отшатнулась, но далеко не от алкогольного духа, что шлейфом сопроводил принцессу, а от ее слов. Как такое вообще произошло? Дорэль залезла в её шатёр? Вот так просто наплевала на личное пространство подруги и в вещах ее рылась? Не будь Улия дипломатом, девушка бы тут же вспыхнула праведным гневом и устроила бы взбучку подруге, но все же было несколько факторов, что ее удерживали от этого: во-первых, Дорэль принцесса, а сюзерен может быть варваром, деспотом, узурпатором, во-вторых, принцесса слишком многое пережила за короткий период, что ее срыв можно было ожидать, хотя Улия не предполагала, что он обретет именно такую форму. – Пошли, нам надо к Огненной. Я выжила и теперь пора сказать ей спасибо за наставления. Раздосадованный от обиды взгляд светловолосой опустился к двум одиноким бутылям в руках и в пору было бы взреветь и спрятаться от того, кто посмел так сильно ранить, посягнув на самое святое. Но разве могла она так вот просто отпустить Дорэль одну, да ещё и в таком состоянии, когда перед глазами плыло, а извернуть всё выпитое могли в любой момент, не говоря уже о том, что наследница могла и поздороваться с прогревшейся за день землей. Как бы там ни было, а сделанного не воротишь, да и смутно, но светлоокая посол припоминала своё обещание Огненной об угощении. Распить хорошее вино можно было и в одиночку, но истинная прелесть его раскрывалась лишь в правильной компании, а в том, что царица самый подходящий для того вариант сомневаться не приходилось. Путь занял не так много времени, а от полёта принцессу удержала всё та же Улия, что предложила пройтись, дабы алкоголь чуть выветрился, а разум несветлый протрезвел. Так, спрятав сосуды с напитком в сумке, девушка придерживала подругу за рукав рубахи, но не более, сжимая ткань большим и указательным пальцами. И непонятно было, то ли эта крылатая так субординацию поддерживала, то ли в ней всё ещё обида говорила клокочуще. Яркие огни Яростной привлекали к себе все взгляды, включая и восхищенную милосердную, что в своих глазах таила всё звёздное небо. Каждый огонек отзывался тысячей бурных всплесков неподдельного восторга, бурлящего где-то внутри. Но и тут, в лагере дочерей Воздушной, где найти выход было куда проще, чем прежде в городе, руки Каски не отпускали. Её всё также крепко сжимали, словно воительница могла легким ветерком ускользнуть и оставить крылатую. Нет, такое нельзя допустить. Тепло, что всё это время сопровождало её везде стало настолько привычным, что даже мгновение разрыва рук заставляли иначе смотреть на происходящее вокруг. Рядом с Каской Лора ощущала себя далеко не маленьким несмышленым ребёнком, а крылатой, которую заботливо оберегают от всех напастей и страхов этого мира. Так и теперь мягкая улыбка коснулась нежности губ. – Как танцуют воительницы клана Воздуха? Мне кажется, это должно быть очень красиво! Так не терпится! – Ты все сама увидишь, милосердная. Вон когда начнутся танцы, все будет замечательно. Вот только сперва, скорее всего, будет прощание с прежней царицей. Предупредила Каска, а лицо девушки посерело. Еще бы, не часто бывают такие ситуации, когда хоронят цариц. Только сейчас Аллен подняли на добрых десять метров по столбу из бревен. Царица – не обычная воительница и в прощании возвышалась над шатрами. Слушающие Ветра отпевали мантры, ведуньи клана танцевали замысловатые танцы – тоже своего рода обращения к Великой через движения тела, в которых даже через жесты обращали ее волю к той, что уходит в объятия богини, опутывая ветрами ее тело, обернутое в церемониальную шаль. На площади скоро оказались Каска с Лорой, а с другой стороны площади Огненная с царицей Воздуха. Аэль старалась держаться уверенно, хотя тело девушки обдувал ветер так, что каждый шаг сопровождался неуверенным укачиваем. Милосердные постарались вернуть Аэль утраченное в испытании, но впереди был долгий путь восстановления и новая дорога к набору сил и мощи воинской удали. – Жаль, что без этого было не обойтись. Тихо произнесла баргустка. Аллен до сих пор не вызывала у Аэль ненависти. Даже за те удары плетьми. Богиня выразила свою волю и Аэль пришлось сделать это – убить прежнюю царицу. Теперь же Воздушная не могла утаить скорби, открытой и искренней печали за уход сестры клана. Взгляд огнеликой тут же оказался на голубых глазах Аэль, в которых взыграло пламя, устремившееся к телу царицы. – Кстати об этом, Аэль, как ты решилась на бой с царицей? Спросила Фаврир максимально тихо. Огненная ведь собиралась прежде обсудить с Аэль многие ее поступки, но из-за состояния девушки, разговор был прерван и отложен на неопределенный срок. Сейчас говорить о всех волнующих вещах не было удобно, но многие воины и почти все ведуньи стояли перед Аллен, приложив кулак к груди. Их внимание обратилось к прежней царице, а значит Огненная могла узнать, что пожелает. Каска так же дополнила строй с этим жестом. – Такова воля Переменчивой. Коротко ответила Аэль, созерцая то, как пламя пожирает древесину и добирается объятиями тепла к царицей, вознося Аллен к небу. – Это немного печально… Тихо отозвалась Лора и повернулась к Каске, изучая лицо воительницы, стоило им появиться на площади, а шаги сменились остановкой и лицезрением подготовленной процессии. – Да, но не хорошо это печалиться, когда столь великая личность, как царица, уходит в объятия Великих. Это честь, которой удостаиваются лучшие, тем более быть ближе всего к Переменчивой и возглавлять ее охоту. Заключила Каска, не сводя глаз с возвышающегося костра, что поднимался в небо и уносил теперь тело Легкой к Великой. Казалось, вместе с огнем, заботливые руки поднимают тело бездыханной под свою опеку. – Каска, мы обязаны потанцевать! Как только прощание с Царицей пройдёт и Великая заберёт её к себе. Осторожно попыталась отвлечь баргустку крылатая, даже потянув ее на себя, как маленький ребенок, что выпрашивает исполнение своего каприза. Лора пыталась улыбаться Каске, ведь так пыталась согреть ее улыбкой. – Конечно мы потанцуем, Лора. Зачем же еще приходить на танцы? Да и обидно будет не танцевать, когда пьют только уставшие от пляски. Ответила воительница, чьи светлые волосы вновь бросило в лицо, но баргустка не спешила их поправлять, не смея отвести взгляда от уходящей от клана царицы. Лора опустила взгляд на скрепленные между собой руки, после чего всё же приблизилась в один шаг, стоя теперь совсем близко. Свободная рука, хрупкая и тонкая в кисти, точно не для меча, да и на роль ремесленницы с такими не подходила. Разве что лечить, нежно касаться, обнимать и воспитывать гутов они были пригодны. Так и сейчас худенькие пальчики подцепили светлые прядки, заправляя за ушко и приоткрывая лицо в своём легком касании. – Но почему же вы тогда грустны? Царицу встретит Великая, а на вашем лице я вижу лишь скорбь. Тихо закончила целительница и отстранила руку от лица Каски, убирая её за спину и сжимая ту в слабый кулак от внезапно появившегося и растекающегося тепла от подушечек пальцев, что задели светлые волосы. – Это ведь Царица! Милосердная, сегодня мы провожаем царицу! Упрямо ответила светловолосая, взглянув печальным, почти что волчьим взглядом, того, который сейчас же завоет по собрату. Но девушка не взвыла, а только глазами провожала Легкую, когда объятия Огненной забирали ее. Здесь в стороне были и Фаар с Ноэль. Воительницы расположились в стороне, рука Правой Руки Клана покоилась на талии зеленовласой баргустки, но сейчас эти двое не боялись себя раскрыть, ведь внимание любопытных глаз было плотно выверено былой царице, празднеству и новой Воздушной, которой дали прозвище первое – Порывистой. Каска молча дожидалась того момента, когда всполохи огня возьмутся за верхние слои. Яростная не поскупилась своим огнем, когда добралась до тела Легкой с шипением вспыхнув языками. Дорэль не пришлось долго бродить между собравшимися для прощания с прежней царицей клана баргустов, ведь по счастливой случайности первыми, кого увидели дурфы оказались царицы двух кланов. Таких сложно было не заметить. Особенно Огненную, чей облик отличался ростом, крепостью и передавал ее могущество, даже тем, кто видел впервые. Без труда можно было понять, что это царица – взгляни только в глаза, полные пламени богини, что ведет этот клан вперед. Фаврир и во мраке ночи возвышалась над воительницами других кланов, да и величественностью своей к себе взгляды приковывала. В контраст ей стояла Аэль. Вблизи Огненной баргустка казалась женственной и легкой, но находящийся на поясе клинок и воинская осанка сразу развеивали первое впечатление. Скрытый клинок даже в роли царицы, оставалась воительницей и талантливой фехтовальщицей, только более изящной, маневренной и миниатюрной, нежели дочь клана Огня. Пока Дорэль и Улия маневрировали между участниками прощания, на удивление, им никто не помешал пройти. Воительницы смотрели на пламя, но также и отступали, если требовалось пропустить дурф вперед. Дорэль и сама несколько раз бросила взгляд к пламени, что поднималось от нижних бревен вверх к телу поверженной царицы. – Улия, сегодня важный день. Шепот наследницы был услышан, но вряд ли понят. Причины для этих слов дурфа не видела. Да, за сегодня они многое сделали, но была ли необходимость в напоминании? Был какой-то другой смысл в этих словах? Учитывая то, что принцесса приняла добрую дозу алкоголя, Улия не горела желанием выяснять подробности. Ее голова и так болела по недавнему обидному проступку наследницы. – Поздравляю с победой, царица Воздуха. Так была ли необходимость в наказании, коли ты всё же решилась пойти на этот шаг? Дурфа ткнула дочь Переменчивой пальцем в спину, обратившись к еще слабой после боя Аэль. Не самый тактичный способ начать диалог, но, похоже, Дорэль посчитала свой тон достаточно шутливым, чтобы загладить вину. Дурфа пошатнулась и так оказалась подле царицы Огненной. – Фаврир, кажется, в тех словах, сказанных мной, больше не имеется смысла. Тихо сообщила принцесса, заслужив короткий кивок. Фаврир не стала давать повода для рассуждений, что имела ввиду Дорэль. Сейчас юная наследница Рефаль вела себя, как младшая воительница, после первого боя. Слишком впечатленная, слишком ошалелая. Спроса с ее поступков было мало в глазах царицы. Аэль недовольно дернулась на тычок, вызвавший слабое, но мгновенное сопротивление у мышц спины, тонким каркасом прикрывающим кости баргустки. – На все воля Великой, принцесса Дорэль. У меня не было желания сражаться с царицей по собственной воле. Объяснила царица сразу двум. – А, точно, чуть не забыла, Царица Воздушная, не имеете ли вы ничего против мира дурф и баргустов? Усмехнувшись поинтересовалась темноволосая. Слабо натянутая улыбка выглядела отчасти жалко, но это мало волновало дурфу, что старалась наконец отвлечься от гнетущих мыслей. Аэль стояла совсем близко. Всего в паре шагов и этого было более, чем просто достаточно, чтобы наконец начать дышать полной грудью, а не урывками глотать воздух. Аэль покачала головой на вопрос принцессы. Нет, смысла отвергать данный союз не было. Даже если мир был чем-то новым для баргустов, чутье подсказывало Аэль, что это именно то, что требуется сейчас клану. Слишком много поколений жило войнами, болью потерь и выживанием. Теперь же будет почва для изменений. Следует шагнуть в новое будущее, но на пути к изменениям нужно похоронить и прошлое, что таится в причине раздора народов в исторической родине видов. – Клан Воздуха не против мира. Как и не против кампании в Поднебесный город. Мои воительницы готовы к пути. Сухо отозвалась Аэль, сжав ладонь в кулачок. Взгляд царицы проваливался в пространство, даже не в пламени, что пожирало тело царицы, древесину и возносило вверх в чертоги Великой, но утопал где-то в болоте дум, что затягивали за собой. А пока Дорэль сотрясала воздух, её сопровождающая встала позади, совершенно не имея никакого желания находится здесь после случившегося. Огненная провела взглядом по тонкой, еще не так хорошо сложенной, фигуре новой царицы Воздуха. Широкие волевые плечи, что оказались уже плеч царицы Огня, вполне хороший рост – рослая, но не переросток. По юношески легкие черты лица, аккуратные руки воительницы Воздуха. Чуть больше, чем у половины в клане, но и не лапы. Тонкая талия, которую очерчивали клубы порывов ветра, треплющие ткань то в одну, то в другую сторону. Сильные руки и ноги, поджарые, но не массивные. Замысловатый символ на лбу, который приковывал к себе взгляды. Метка Богини, что подтверждала избранность этой дочери Великой. И упрямый спокойный вид, который появился у Аэль совсем недавно. Теперь по девушке можно было судить, как по царице. – Ваша воля, Воздушная, но от нее теперь зависит весь клан, а не только Скрытые Клинки. Задумчиво обратилась Огненная, чей взгляд ускользнул на посла. Видимо, женщине было некомфортно на церемонии. Царица хмыкнула, но сменяя гнев на милость, подняла уголки губ вверх, обратившись к дурфе. – Вам не по вкусу прощание с царицей, светлоликая посол? Иль может кто обидел даму? Вместе с вопросами Огненной Улия пуще прежнего нахмурилась, правда могла ли она и это себе позволить в обществе цариц? Обида пусть и сильное чувство, но долг взывал к благоразумию дурфы. – Её Высочество разворошила мои вещи и отыскала тайник. Принцесса решила сократить мои запасы алкоголя. Обижаться на дочь цариц было ли возможным? Нет, но на подругу, с которой провели так много времени – ещё как. – Я обещала, что мы выпьем, если мир заключим. Царица Воздуха уже четвертая по счету, стало быть, что он заключен? Всё-таки решив опустить из виду обиды, уточнила посол, вспомнив о другом более весомом деле – данном царице Огня слове. Его нарушать Улия не хотела. Дорэль сердито нахмурила брови, выслушав ответ царицы клана Воздуха. Нет, так дело не пойдет. Девушка, которая так сильно волновала дурфу, всего за считанные часы, превратилась в ледяное изваяние. Красивое, но ужасно холодное. В Аэль сейчас искали поддержку, вместо которой нашли осознание того, что теперь это не просто воительница, что сейчас слаба, а то, что это царица и помощь хоть и нужна Дорэль, но от царицы баргустов она ее вряд ли получит, как было в прежние времена от Скрытого Клинка. От колючего замечания дурфу не удержал факт нового статуса баргустки, к тому же выпитое вино всё ещё давало о себе знать навязчивыми мыслями схватить крепко за руку и увести, а то и подхватить и улететь. Так бы они смогли побыть наедине, но хочет ли того сама бескрылая? Вряд ли. – Когда это пост царицы обязывал быть такой холодной? Или Вам нездоровится? Слова оказались брошены довольно резко, а взгляд птицей взмыл ввысь. В небо, к которому тянулся сейчас дым от погребального костра Аллен. Если её сейчас и правда забрала Яростная, то куда же делась Ларвэль? Удостоена ли она чести хотя бы продолжить свои путешествия, поиск своего места теперь уже подле ушедших и Небесной? Обнимут ли её руки богини? Успокоят ли ребёнка, что теперь мог раскаяться и искать у Небесной прощения? Возможно, вполне возможно, что и после всего случившегося её сестра не признала вину, но даже если и так, то сердце никак не желало верить в эту ужасную правду. – Обязывает тогда, когда приходится провожать сестру в обитель Переменчивой. Отозвалась нисколько не смущенная обстоятельствами Аэль. Действительно ледышка. Даже взгляд от Дорэль ускользнул к клубам дыма, что скрывались высоко в небе вдали даже от мысленной траектории, сгоняемые ветром. Терпение Дорэль лопнуло, как струна. Слова царицы были холодны, особенно её взгляд. Дорэль постаралась найти в себе силы и успокоить бушующего внутри зверя, но всё тщетно. Он скулил, жался в углу, рычал, если сознание приближалось слишком близко к нему, к этой въедающейся боли. Так и наследница, не сумев сдержаться, прежде не подумав, машинально оказалась у дочери Воздуха. За запястье её притянули к своей груди, которую точно свинцом-страданиями залили. И, лишь обнимая нежно и прижимая бескрылую, Дорэль смогла высказать свои истинные мысли. – Я волновалась за тебя! Не пугай меня так больше… От Дорэль пахло алкоголем и теперь можно было легко понять причину таких перемен в её настроении и поведении. Наследница в трезвом рассудке не позволила бы так себя вести, не обращалась бы к той, что статусом выше на «ты» без дозволения самой царицы. И даже эти объятия, скорее всего, сейчас бы были заменены другим жестом, что дозволен в общении. Но всё было совсем иначе и горячее дыхание обожгло кожу у ушка, а пьянящий аромат вина, который в волосах закрепился, теперь играл на рецепторах. Слова Улии возымели должный эффект и широкой пятерней Огненная потрепала свои же густые, подобные пламени волосы на затылке, виновато продолжив уже речь, ведь непослушные вихры взъерошить сильнее уже не представлялось возможным. – Ах вот оно что. Тогда мне следует попросить пред вами прощения, ведь в мою не совсем светлую голову закралась идея таким образом у Дорэль снять часть тревоги перед ее испытанием. Вот и надоумила принцессу испить небольшую дозу вина, дабы унести тревогу излишнюю и мышцы в тонус ввести. Объяснилась царица, в момент обернувшись на удивленный вздох Воздушной. Аэль непонимающе впилась взглядом в Дорэль и нахмурилась, ощутив пары выпитого алкоголя. Тут уже кулаком приложилась к спине дурфы и поспешно, после более сильного сжатия в объятиях, отдалилась. – Принцесса Дорэль, вы выбрали неудачное время, конечно, если не запланировали так заявить перед всем кланом, как будут себя вести дурфы и баргусты после заключения мира. Шутливый тон немного смягчил ситуацию, но вот взгляд Огненной не утратил ястребиного, ясного и пронзительного смысла. Теперь царица напоминала зверя, что внимательно следит за своей жертвой, как северные кошки наблюдают за остророгими оленями. – Да, пожалуй, мир действительно заключен. А значит скоро будет отправлен запрос Великой Царице на путешествие на историческую родину наших народов. Надеюсь, что, все-таки, положительный вердикт вынесет Великая, но ежели нет, то придется действовать в обход правилам. Подытожила царица Огня, едва заметно играя желваками. Свет падал удачно и огонь отражался только в глазах. Аэль кивнула словам Огненной, поймав на себе столь гневно-яростный взгляд, который поражал по своему, но оставался без ключевого понимания. Только предположение о непростительности поведения и том, как сильно подрывало авторитет итак еще находящий слабую опору в отваге Скрытого Клинка, находящий твердь в перенесенном испытании Аэль, но едва ли, как заслуга состоявшейся царицы клана. И попирать принципы народа своего – последнее, что хотела делать баргустка в столь уязвимом положении. Царица Воздушная и сама уже была готова провалиться под землю, ведь близко стоящие воины и ведуньи точно заметили выходку Дорэль. – Скоро начнутся танцы празднества в честь Переменчивой. Вы поучаствуете? Обратилась Аэль к Улии и так же к Дорэль, скользнув взглядом с одной на другую дурфу. Отстранилась. Этого стоило ожидать и Дорэль лишь выпрямилась, но взгляд теперь устремила к фигуре царицы Огненной, нет, не в поиске поддержки, а находя отчасти спокойное ровное покровительство этой женщины. Царица, которая долгие столетия являлась соперницей ее собственной матери, внушала благоговейное чувство, словно изображение богини. Не зря ее сравнивали с самой богиней, что воплощала и гнев, и страсть, и жар стихии, что может подарить тепло, а может поглотить лес мигом. Возможно, Фаврир сама не считала себя воплощением Гневной, но когда ее взгляд наполняли всполохи яростного пламени, именно такой становилась царица. Только затем Дорэль обратилась взором к Улии. Обиженность посла оказалась, наконец-таки, замечена и принцесса с каплей вины, скорее себе, нежели всем остальным высказалась, объясняя причину своих странных поступков. Конец ознакомительного фрагмента. Текст предоставлен ООО «ЛитРес». Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию (https://www.litres.ru/pages/biblio_book/?art=66878403&lfrom=688855901) на ЛитРес. Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.