Озаренные целью. Жажда свободы. Том 2

Озаренные целью. Жажда свободы. Том 2 Георгий Газиев Читателю предоставляется возможность окунуться в фантастический мир недалекого будущего. Юноша Като ущемлен тем, что его принудили пойти на пожизненную полицейскую службу. Он вступает в конфликт с окружением и пытается найти себя, пока по воле случая не попадает в руки древнего ордена Хамару. Его обучают великой силе и знакомят с хрониками, через которые он постигает основы мироздания. Параллельно герой втягивается в древнюю священную войну, после которой прежним уже не вернется. Георгий Газиев Озаренные целью. Жажда свободы. Том 2 Глава №20 “Основы медитации” Каткема проснулся после очередного крепкого сна, но на сей раз не продолжительного. Проспав ровно семь часов, Юри после бурной ночки сразу же пошла будить курсанта. Вдруг послышались громкие стуки в дверь, и Чешуа вскочил. В комнате стояла темнота, и глаза, будто смазанные клеем, ни в какую не желали открываться. Примерно в это время, все жители банного комплекса пробуждались. Хоть список их дел был не так обширен и разнообразен, Хамару всё равно занимали себя работой, обучением и тренировками в течение всего дня. Кроме редких посиделок и походов в сауну, ребята забывали, что такое отдых. Для Каткемы, который привык нарушать режим сна трижды в неделю и прожигать часы, валяясь на диване и думая о жизни, предстоял долгий путь привыкания к другому ритму жизни. Услышав стук и слова Юри “Подъем, подъем!”, Като спрыгнул с кровати и разрешил открыть дверь. В комнатенке было так темно, что Чешуа ударился бедром об комод. За стенами слышалось бесперебойное пение сверчков. Дверь отворилась, и яркий свет ламп на несколько секунд ослепил Като. Сперва показалось, что перед ним стоял сам черт с рогами; он протер глаза и, наконец, хорошенько разглядел Юри, вид у которой был, мягко говоря, не самый опрятный после сна: свалявшиеся, торчащие волосы, заплывшее лицо и невероятно строгий, боевой взгляд. Она послала его умываться и переодеваться так прилично и мягко, как только могла, а сама ушла в другую сторону. Коридор на сей раз был освещен длинной цепочкой ламп – наверное, никому не хотелось с утра напрягаться и таскаться со светильником, даже таким суперлюдям, как они. По пути Като одной рукой закрывал глаза, а второй упирался об стену. Координация после сна была ни к черту. Вскоре он попал в помещение, которое было душевой и по совместительству прачечной. Все было выложено белой, блестящей плиткой, и такая скрупулезная чистота поражала Каткему. Пока заключенный курсант умывался, он обнаружил, что у него выросли три зуба, которые в прошлый раз были выбиты разбойниками. Однако теплые эмоции оставались недолго, его снова накрыло горе, как во время ночной истерики. Чувство тотального опустошения еще присутствовало. Грустно было осознавать, что все происходящее – не сон. Като сплюнул терпкую смесь с ломящей зубы ледяной жидкостью, проклял себя за это и, подняв голову, увидел отражение в вылизанном до блеска зеркале. Каткема выглядел ужасно: уставшее лицо, бледная кожа, взъерошенные, сальные волосы, потухший пустой взгляд, окруженный синевой, и совсем молодая щетина. Курсант от всего пережитого исхудал, и щеки стали совсем впалыми. Глядя на самого себя, Като чувствовал абсолютную безнадежность. “Ну, ты и встрял, приятель… но отчаиваться нельзя”, – сказал он себе. Чешуа закрыл кран и удивился, потому что не услышал привычного скрипа в смесителе, который постоянно слышался дома. Позади него в одной корзине лежала ровной стопочкой одежда с прикрепленной бумажкой, где было очень красивым почерком написано “Для Каткемы”, а на обратной стороне надпись: “Все будет хорошо”. Чешуа переоделся и снова встал к зеркалу. Ему хотелось как можно дольше не выходить наружу. – Что ты там так долго? Я тебя вечно ждать здесь буду? Там, на столе, если что, твоя тренировочная одежда, а поношенную в плетеную корзину закинь, – опять на повышенных тонах кричала ему Юри за дверью. Каткема аж дернулся от испуга. Ему даже не хотелось ничего отвечать ей. – Сейчас, я мигом, – вытянул из себя курсант и вышел к Юри. Она снова проронила пару быстрых, дерзких фраз и сказала, идти за ней. Като не сдержал своего удивления, когда его глаза увидели тот же огромный по площади зал, но с одним только отличием. Все скамейки и табуретки, расскиданные еще вчера вечером, сейчас исчезли. “Как? Куда они могли пропасть?”, – спрашивал себя Като, и Юри заметила его изумление. – Небось, гадаешь, куда все пропало? – С хвастливой ухмылкой спросила она и врубила свет в зале. – Ага, – заторможено ответил Като, смотря наверх в ночное небо и гадая, утро ли сейчас или вечер. – Это сегодня с утра Нуриман позаботился, встал специально пораньше и убрался. – Который час-то? – Разбудила я тебя в пять утра, сейчас где-то полшестого, – весьма обыденно ответила восточница. – Чего? А зачем так рано-то? – Почему рано? – Потому что обычные люди встают в семь или в восемь, – вопил курсант. Узнав, что сейчас такая рань, организм потребовал срочно вернуться в кровать. – А мы какие-то особенные что ли? – Напряглась Юри, хрустя костяшками пальцев. – Ну конечно, другие не могут подпрыгивать на двадцать метров в высоту и бросаться людьми, как пушинками. – Ты мне льстишь, но, все равно, приятно, – немного порадовалась восточница, но для Като, это показалось неуместным, его контекст был не столь позитивен, – а вообще, в древности люди всегда вставали с восходом Солнца и ложились спать с закатом. Мы просто следуем принципам природы, но с небольшими отклонениями, так как дрыхнуть зимой по пятнадцать часов у нас нет желания и дозволенности. Чешуа одобрительно кивнул и уныло протер закрывающиеся глаза. Ее утренний энтузиазм и энергичность никак не вязались с его разбитостью. Они шли к тому месту, где вчера медитировал старик. Юри замолкла, а Каткеме же находиться в тишине было крайне неловко. – А зачем вчера здесь были старые ветхие скамьи и табуретки. – Мы их используем для тренировок в качестве препятствий: раскладываем мебель максимально тесно друг к другу и беспорядочно, чтобы было сложнее в прыжке искать свободное пространство. – А не лень вам каждый раз расставлять и убирать столько мебели? – Во-первых, у нас, как и у Нуримана сегодня, на всё про всё уходит примерно пятнадцать минут. А во-вторых, вообще не понимаю, причем тут лень. – Возмутилась Юри и заметила маленький кусочек стекла на полу. – В смысле, причем тут лень? Нормальным людям обычно лень заниматься нудной, тяжелой работой, которая, вдобавок, еще и время съедает, – объяснил неохотно он и чуть не наступил на стекло босой ногой, благо Юри успела оттолкнуть его. – Нормальные люди, нормальный люди, – исказив голос, дразнила она зашуганного Чешуа и указала на осколок, который подобрала и положила в карман, – где у вас норма, у нас дно ямы. Не понимаю, какая может быть здесь лень. Ты же для себя стараешься, себе же хочешь сделать лучше. – Туше. Ты меня обескуражила своей проницательностью. – Пфф, в отличие от вас, избалованных городских детишек, я и остальные члены братства не ведем себя, как стадо баранов. – Отвернувшись и закрыв глаза, с пафосным видом проголосила восточница. “Откуда ты, блин, знаешь какие городские дети? Ты дальше этих стен нихрена же не видела”, – размышлял Каткема с растущей, как грибы после дождя, ненавистью. Каткема хорошо владел самоконтролем, и редко показывал в открытую злость или презрение. Но сейчас Чешуа с ног до головы пробирал гнев. У него уходила масса усилий, чтобы скрыть его. – Ты чего, паскуда, про меня плохо думать вздумал?! Я его тут нянчу, терплю, а он, гадёныш, за спиной про меня гадости всякие думает, – чуть повысила голос, Юри. – Ты о чём? На улице послышался гулкий вой волка, к которому присоединились еще несколько, образовав шумную и жуткую полифонию. – Пока ты шёл сзади, через тебя пронесся один из ручьев, который потом дошёл и до меня. В нем было столько мерзкого, ужас просто, – подойдя ближе к Като и взглянув ему прямо в глаза, заявила дерзко Юри. Чешуа был выше ее на полторы головы, и со стороны такая дуэль взглядов выглядела бы нелепо, но по силе духа он ей определенно проигрывал. – Я что, не могу мыслить, как мне вздумается? Юри пристально глядела своими узкими глазенками в его ноздри и снова не сдержалась. Она толкнула Като на ковры с подушками; ему повезло, что они дошли до той будки медитации. – Ты что со мной, как с дерьмом обращаешься! Успокойся! – Закричал уже Каткема, бросив в нее одну подушку. Восточница сжала кулаки и начала медленно подходить к Като. – С утра я вспомнил одну примечательную деталь. Я здесь по твоей вине, так ведь? Ты же меня столкнула с той крыши! Ты виновата, что я теперь здесь вынужден подохнуть! – С настоящей ненавистью сказал он. Юри остановилась. – Даже если это дело ручьев судьбы, я не хочу тебя здесь видеть… меня пробирает настоящая злоба… только своим присутствием ты напоминаешь мне, что я виновна в твоей травме, что я напортачила и чуть не довела невинного паренька до гибели. Более того, ты еще и будущий легавый, марионетка лживых правил и законов. Если бы ты сдох тогда, то я бы лучше себя чувствовала. Теперь курсант окончательно убедился, что за всем этим маскарадом добра и справедливости скрывались сумасшедшие убийцы. – Спасибо, что теперь будешь скрашивать мою участь своим полезным существованием. Нравиться тебе или нет, мне придется остаться здесь, так что смирись. Ну, или уговори своих товарищей меня отпустить, я не такой дурак, чтобы рисковать своей и чужими жизнями, разбалтывая направо и налево о чудиках в масках. – Взяв себя под контроль, жестко произнес Каткема. – Нет, исключено! Слишком большой риск. Ты останешься здесь, и точка. Если, конечно, ты меня не выведешь, и я тебя не зарежу к чертовой матери. Так всё, больше ни слова, пора перейти к занятию, – холодно, но доходчиво прошептала Юри, опершись на оставшуюся кирпичную кладку. – Ладно, хорошо, давай начинай издеваться надо мной. Покажи правильный пример, как надо вырасти над собой при помощи гармонии с мирозданием. Итак, словесная перепалка была выиграна находчивым курсантом. Юри не нашла слов, чтобы ответить. – Будем сейчас с тобой учиться фундаментальным практикам владения ручьями. С этого начинали все: мастер, я, Джет и остальные. Ты просто обязан знать основы основ. – Чему же именно? Небо тем временем начинало медленно и мирно светать с восточной стороны. – Медитация. С помощью нее ты должен прийти в состояние абсолютного покоя, чтобы установить связь с Вселенной, со своим исходным “Я” и научиться ощущать ручьи судьбы. – Старательно говорила Юри, сделав мудрую и напыщенную гримасу. – Медитация? Что-то знакомое… пару раз слышал. Что это за процедура? – Спросил он бестолково, тыкая пальцем в стенку будки. – Пфф… ладно, тебе, парню современному, позволительно не знать. Сейчас делай, как я тебе говорю: садись, ноги согни в коленях и скрести их перед собой, правой пяткой упрись в промежность, а левую ногу закинь наверх. Так, а теперь положи кисти на колени ладонями к верху, соедини указательные пальцы с большими, а остальные оттопырь. Руки держи расслабленными, маленькое напряжение должно быть лишь в кистях. И держи спину прямо, что тебя гнёт то всего, как сучка на ветру. Так, а лицо слегка приподними, что почувствовалось легкое напряжение между бровями. Вот так, молодец. Это поза полулотоса, – медленно и доходчиво произносила Юри, следя, чтобы курсант сделал все верно. И к счастью, с ее установкой Чешуа справился без проблем. – Без проблем, довольно легко вашему ремеслу научиться. – Посмотрим, как ты просидишь так шесть часов подряд. Некоторый лампы в холле были неисправны и частенько моргали, что наводило неприятную атмосферу. – Мда, рано порадовался, – простонал Като. – Глаза закрой, челюсть расслабь и не морщи лицо. Здесь самое главное – это расслабиться. Дыши плавно, не торопясь, ровно и четко, наполняя кислородом все тело, сконцентрируйся на этом… вот, так и продолжай. – Диктовала Юри и сама невзначай начала следить за дыханием. Каткема начал свое погружение в нирвану, а Юри тихо взяла спрятанную за стеной тонкую бамбуковую палочку. Она тихонько села на колени напротив Като, за низкой изгородью из кирпичной кладки. Юри наблюдала за всеми его еле заметными телодвижениями. – Веселое заня… – не успел договорить Като, как Юри заехала ему хлестким жгучим ударом по правому плечу. Курсант завопил и дернулся. – Молчать! Ни слова! За косяки буду огревать тебя розгой. – Очень жестко рявкнула Юри, сгибая гибкий прут в руках. Каткема закряхтел немного, но сдержался, чтобы снова ничего не ляпнуть. – Держи осанку, это очень важно. Не дай миру прогнуть себя, встречай его выпирающей грудью, прямой позвоночник должен у тебя ассоциироваться с осью Вселенной. – Опять хлестнула его восточница, но на этот разочек чуть слабее. Като держал себя под контролем и пытался сосредоточиться. Курсант делал всё, как она сказала, был предельно спокоен и следил за дыханием. Он пару раз пошевелился, поерзал из-за неудобной позы, за что ему сразу прилетела еще парочка добротных ударов по пальцам. Некомфортно было сидеть ещё и из-за новой тренировочной одежды. На курсанте была серая грубая конопляная рубаха, заправленная в коричневые порты, закрывающие его ноги до босых ступней. Диковинные, доисторические материалы, из которых они шили себе одежду, были непривычны городскому пареньку, привыкшему к мягкому хлопку. От этого, всё его тело кололо и чесалось, а если он потел, то эти назойливые процессы только усиливались. Так, в тотальной слежке за дыханием они просидели ещё где-то минут двадцать, без замечаний и ударов. В это же время рассвело. – Уф, а я уже думала, ты никогда не сможешь элементарно в статическом положении находиться. Теперь займёмся твоим разумом. А именно тебе придется заглянуть внутрь себя, окунуться в настоящий момент. Думаю, что теоретическую часть тебе стоит рассказать уже после практики. Нужно сперва набить шишек, все-таки свой опыт очень важен. Юри поперхнулась. – Сейчас я просто скажу тебе несколько уловок. Как только ты приступишь к делу, твой ум словно сорвется с цепи и хлынет на тебя непрерывным потоком. Не пытайся его остановить, у тебя это все равно не получится. Если ты рискнешь запретить какую-нибудь мысль, то мозг направит все усилия, чтобы она стала твоей единственной заботой. Такова природа разума. Принцип не в том, чтобы прекратить мыслительный процесс, а в том, чтобы наблюдать за ним, необходимо создать расстояние между тобой и твоим разумом. Просто наблюдай за ним и сохраняй осознанность, а мысли сами рано или поздно остановятся. Как достигнешь нужного состояния, попытайся сохранять его как можно дольше. И Като начал свои первые попытки по погружению в осознанность, что было далеко не так просто, как, к примеру, научиться правильно сидеть в медитативной позе. В начале нового этапа Чешуа не стерпел и слегка повернулся, так как адски чесалось в районе таза. В ту же секунду ему по ступне прилетел прут, да так хлестко, что раскроил внутреннюю часть. Като поморщился, затрясся от боли и произнес мимолетное “ай”. – Погружаясь в себя, ты не должен вообще обращать внимание на внешние факторы, – рявкнула восточница. – Ты должен создать расстояние между тобой и твоим телом! Нельзя шевелиться во время медитации, это мешает перестройке потоков внутри тебя. Юри уже хотела вдогонку пустить другой удар, но остановила прут в воздухе. Ей было в удовольствие лупить пленника, и от этого она испугалась. Обучение продолжалось, Като чудом смог отбросить чувство обиды и начал контролировать свой разум. Но вот он вроде бы оказывался в пустоте, как всякие мыслишки вновь и вновь начинали возникать из ниоткуда. Некоторые уходили легко и быстро, другие же сидели гвоздем. Вдобавок, как только Чешуа достигал пустоты, он сразу же начинал гордиться собой, и его вновь сносило ураганом воспоминаний или страхов. – Так, наверное, ты сейчас из-за всех сил пытаешься подавить мыслительных гадин, пытающихся вырваться из клетки. А не чувствуешь ли ты ощущение чего-то рядом? Будто тебя окружают и непрерывно пронизывают легкие нотки блаженства? Като отрицательно кивнул. – Попытайся нащупать хоть что-нибудь. Так они просидели ещё пятнадцать минут. Юри через потоки жизни ощущала, что Като не входил с ними в контакт, что он до сих пор не мог угомонить буйную голову. Не зря его родные и близкие называли мечтателем, Като любил мыслительный процесс и постоянно в нем пребывал. Его мозг заимел привычку неустанно циркулировать. Като никогда не тренировался контролировать эту ментальную диарею, отчего ему сейчас и было довольно трудно. Юри устала ждать и хлестнула ему еще раз по плечу. – Чего же ты, вообще бездарный что ли? Запомни, только полностью обретя контроль над разумом, внутренними энергиями и телом, можно ощутить ручьи судьбы. Чтобы был стимул, я буду теперь лупить тебя регулярно. Так сказать, за отсутствие силы воли, сопляк. Однако подход Юри показался для Чешуа не самым удачным, Като только ещё больше начал нервничать; у него никак не получалось обрести покой, а восточница продолжала жестоко хлестать его, сыпля упрёками. После каждого жгучего резца по телу, становилось все сложнее контролировать себя, оставаться в спокойствии. И уже через десяток ударов все тело Чешуа было покрыто маленькими жгучими резцами, а Юри смогла окончательно сломить его дух. Курсант чувствовал горькую обиду, к которой прибавлялась тоска по дому, что вконец добивало. Об ответной реакции даже и мысли не возникало, инстинкт самосохранения запрещал. – Я не чувствую, что ты начал ощущать их. – Злостно завопила Юри и еще раз хлобыстнула бедолагу упругим стеблем бамбука. Неожиданно послышался выкрик. – Стой, что ты творишь! – Кричал возмущенный Джет, позади которого шел Кай с тремя мертвыми зайцами на плечах. Юри растерялась и не смогла подобрать нужные слова, она попыталась спрятать прут, но парни уже заметили его. – Ты что?! Бьешь его?! – Завопил Джет, размахивая руками. Судя по его лицу, патлатый готов был бросить Юри в огонь. У Кая же взгляд был привычно осуждающий. – Вы так быстро вернулись?! – Изумилась она, – я думала, вы пробудете на охоте полдня. – Живо отвечай на вопрос! – А что, разве для благого дела нельзя что ли? Может процесс пойдет быстрее. – Разве учитель тебя бил? – Нет, но… – Давай без сраных “но”. Ты слишком самонадеянна и глупа, даже методы мастера решила оспорить. У Джета за спиной был лук и колчан с самодельными деревянными стрелами. Кай же хотел поскорее закончить разбирательства и пойти разделывать зайцев. – Джет, ты же знаешь, что нужно было поручить обучение Като Виктории. Я думал, ты достаточно разумен для этого, – сурово говорил Кай, осматривая лезвие ножа на свету. – Мы вчера с Юри кое-что обсудили, и я пришел к выводу, что ей можно доверить первое занятие. А Вик сегодня распоряжается на кухне. Чешуа слушал внимательно и постепенно приходил в себя, только ссадины продолжали жечься. – До или после секса? – Непринужденно спросил восточник и ловко засунул нож в кобуру. В эту секунду взбаламутились абсолютно все, Каткема и Джет от неловкости даже отвели взгляды в сторону. – Эй, ты не охренел прислушиваться?! – Завопила Юри, грозно выступая в его сторону. – Вы могли это делать тише. Джету не хотелось зацикливаться на этой теме, и он быстро попытался взять ситуацию в руки. – Ты могла всё сейчас испортить своим поступком. Вдруг ты нанесешь Като психологические травмы и нарушишь его духовное начало! Все-таки мастер недаром запретил тебе обучать новенького. – Обозленно продолжал Джет, недовольно скрестив руки. – И почему же, объясни ещё раз на милость? – Сама же понимаешь… Джет снимал лук, но тетива запуталась в дредах, из-за чего пришлось немного повозиться. Конечно, практичности в такой прическе было мало, особенно для воина. – У тебя нет ни малейшего навыка и таланта учителя. Ты до сих пор сама не научилась основам. Ты слишком вспыльчива, заносчива, эгоистична и абсолютно не мудра, – решил вывалить всю правду в лицо Кай. Даже ему, неэмоциональному и, совершенно, хладнокровному человеку, порядком поднадоели выходки молодой дерзкой барышни. Кровь с тушек зайчиков незаметно растекалась по плечам охотника по ходу разговора. Като вышел из медитационной стойки и неосознанно сгорбил спину, он просто наблюдал и наслаждался расплатой над бешеной злюкой. – Хорошо, пойду, займусь чем-нибудь более полезным. Всё равно тут дело гиблое, – высокомерно закончила Юри, с отвращением скривив губы. Она бросила прут к Каткеме под ноги и пошла к коридору. Кай же совершенно умиротворенно, но торопливо пошел на кухню. – Ох черт…что она с тобой сделала?! Ты не заслуживаешь этих ссадин, прости дружище, – осматривал его с жалостью Джет, взяв за руку. – Может, и заслуживаю… – усмехнулся Като. – Мне кажется, тебе нужно поскорее залатать раны, – сгорая от стыда, суетился Джет. – Не надо, спасибо. Я не сопляк, могу и потерпеть, – резко ответил ему Каткема, убрав руку и сев в прежнее положение, – Слушай, я чего-то вчера не понял из твоих рассказов, или это Юри им не соответствует? Точно не сказать, что она соблюдает все моральные и нравственные принципы вашего кодекса. Джет опустил поникший взгляд, но затем собрался и принялся защищать свою возлюбленную. – Это не совсем кодекс. У нас есть старинные хроники, в которых прописаны исторические события, а также своды и упражнения, им то мы и следуем. Пойми вот что. Наше маленькое братство – это лишь блеклая тень от того, что называлось когда-то “Хамару”. Повторюсь, многие принципы учения забыты, и мастер руководствуется тем малым, что осталось в летописях. Именно поэтому прогресс идет крайне медленно. Мы, к сожалению, имеем достаточно много проблем и недостатков, но я уверен, что наши стремления и порывы благородны. Я не осуждаю Юри и другим не советую, она старается измениться в лучшую сторону, просто не всегда получается. Возможно, отчасти из-за заносчивого характера. Каткема понимающе закивал головой. Он поверил Джету, но сил и желания согласиться с его словами не было. – Если она тебе наговорила всякого плохого, то не воспринимай близко к сердцу. Самоконтроль, Каткема, не дай затмить ее убеждениям твои собственные. – Хм, сказал прям-таки, что мне и хотелось услышать, спасибо. Мне сейчас, по правде говоря, очень тяжело, и хотелось бы помедитировать, чтобы очиститься. – Давай, теперь настал мой черед тебя обучать. Во мне не сомневайся, не буду срываться. – С улыбкой произнес Джет, переступив через кирпичный барьер и сев рядом. Джет немного подкорректировал осанку Каткемы, сказал, чтобы тот расслабил челюсть, мышцы рук и лица, но намного сдержаннее и спокойнее. – Что, осанка ни к чёрту да? – Да… к слову, как и у всех. – Ну, начнём с того, что ты не как все, ты уникален. Не дай обществу своим влиянием привить тебе плохие привычки и загнать в рамки. И просто представь, что будет с твоей спиной в годы нашего мастера, к земле же загнешься, – говорил Джет, закрыв глаза и умело работая диафрагмой, согреваясь после улицы. – Да, это мотивирует. Странно, что мне в Толлосусе никто не говорил про осанку, наверное, потому что кривая спина стала нормой. – Вот видишь! Но прежде чем снова примемся за практику, думаю, тебе необходимо узнать всю суть процесса. Ты же парень проницательный. Като незаметно усмехнулся. – Суть медитации заключается в том, чтобы помочь человеку заглянуть внутрь себя, полностью раствориться в моменте и осознать, что он не является ни своим телом, ни своим разумом. – А вот здесь можно поподробней, не совсем понятно пока что, – задумался Като. – Конечно. Я, если честно, не удивлен этому факту, потому что в современном мире об этом все точно забыли. Вот смотри, начну с тела. Если провести элементарный анализ, то для тебя, скорее всего, станет понятно, что наше физическое тело – это лишь накопление всей еды, которую мы употребили в течение жизни. Это весомая часть тебя, но никак не ты. Согласен? – Думаю… да, – легко улыбнулся Чешуа, с умным видом почесывая маленькую щетину на подбородке. – Здесь вроде разобрались, теперь переходим к более сложному аспекту – нашему разуму, ментальному телу. С ним похожая история. На самом деле твой разум – это тоже часть тебя, но никак не ты. Его можно сравнивать с огромной картой памяти, которая абсолютно каждое событие, произошедшее с тобой в жизни. Многого ты даже не сможешь вспомнить, но все это до сих пор хранится на уровне подсознания. – Что-то с трудом понимаю, – напрягся ученик. – Сейчас, дай мне дорассказать. Под событиями я имею ввиду любую ситуацию, любое оброненное слово или мысль, будь это твое или чужое. Каждый прохожий, знакомый, друг или родственник оставил в тебе частичку себя. Из всей этой кучи накоплений и состоит твой разум. – Черт, а вот это не очень радостная весть. – Дальше, больше. На все эти события твой мозг реагировал компульсивно, то есть бессознательно, и проявлял различные эмоции. Из всей этой смеси эмоций и сложился твой нынешний характер. На что-то ты реагировал позитивно, на что-то негативно. Именно эти накопления контролируют тебя и твою жизнь, а не ты сам. Так что, Като, ты не свободен даже от самого себя. Чешуа застыл и глубоко поник. Правда была горькой. – На самом деле это происходит не просто так. Данная способность была придумана природой, чтобы помогать человеку выживать, как никому другому. Твое прошлое искажается мозгом, чтобы усилить твои страхи и увеличить желания. Все также для выживания. Однако эти искажения далеко не являются истиной и совершенно не подходят для жизни в современном мире. Не умея контролировать свой разум, люди по сути страдают от двух величайших способностей человека. Я говорю про фантастическое воображение и живую память. Эй, Като, соберись, хоть это и звучит сурово, но такова реальность, и, думаю, будет лучше, если ты узнаешь правду. А сейчас я пролью на тебя светлые лучики надежды. Ученик вдруг взбодрился, встряхнулся и вновь был готов слушать. – Все эти накопления сформировали в мозге сильные нейронные связи, которые и управляют тобой. Как мы говорим, такова твоя карма, о ней разговор пойдет чуть позже. Но всю эту загруженную карту памяти привязанностей и привычек можно очистить и затем напичкать новыми накоплениями, но теперь уже осознанно, как сам пожелаешь. В таком случае ты будешь полностью контролировать свою судьбу. Но для этого тебе нужно будет перестать отождествлять себя со своим телом и со своим разумом. Для этого мы и занимаемся медитацией, однако не думай, что ключ только в ней. Это лишь вспомогательный инструмент, все же ответы находятся у тебя внутри. Вся Вселенская матрица находится внутри тебя. И вдруг Чешуа разразился внутри себя радостным огнем надежды. – Итак, лекция закончена, переходим к практике, сейчас постарайся максимально сконцентрироваться на дыхании и осознавать, что твое тело и твои мысли – это лишь накопления. Следи за своими умственными процессами, но не пытайся прекратить мысленный поток насильно. Мысли невозможно остановить, они останавливаются сами. Представь, будто они – это плывущие мимо тебя облака. Осознавай их, а если же они будут тянуть себя за собой, то плавно возвращайся назад и отпускай их. Однако не пытайся делать это агрессивно, иначе спровоцируешь бурную реакцию. Ребята отвлеклись на сильный гул ветра снаружи. Все здание аж затряслось. – И еще один способ заключается в правильной постановке вопроса “Кто я?”. Спрашивай себя, являешься ли ты своим телом, своей профессией, своими чувствами, своими эмоциями или мыслями. Ты должен прийти к осознанию, что все – это лишь накопления, которые приходят и уходят, а сам же ты был здесь всегда. Ты – это вечное сознание, которое способно отвечать совершенно на все, не втягиваясь в игры. Ну что, давай, погнали вместе. Оба, полные энтузиазма, принялись медитировать. – Как только ты засунешь мысли глубоко в пещеру и завалишь её булыжником, у тебя возникнет проблема удержать проход закрытым. Окончательно чистым твоё сознание просто не захочет стать, оно еще к этому не привыкло. Ты уже дошёл до этого состояния? – Дошел, да, как раз в этом вся и причина ударов розгой… Пелена туч, охватившая небо над ними, прохудилась и позволяла яркому свету касаться земли, отчего даже с закрытыми глазами медитирующим становилось слишком ярко, и расслабить лицо не получалось. – Тебе понадобится здесь определенная доля усердия. – Говорил Джет, без проблем достигая нирваны. – О, ну в этом у меня бывали небольшие успехи. Чешуа усмехнулся, не удержался, приоткрыл глаза и увидел, что Джет был полностью статичен, будто душа вылетела из его тела. – Нужно, чтобы сейчас в твоей душе пролетел сильный волевой орёл, следящий за порядком в степи. – Как мне его призвать? – Все в нашем мире происходит в форме процесса. Так что тренировками, постоянными тренировками. Ты должен постоянно практиковаться, брать мысли под свой контроль, и рано или поздно они отступят. Чтобы ускориться, есть еще несколько действенных методов, которые можешь использовать в любое время. Они помогут набраться осознанности. Во-первых, нужно сместить фокус на дыхание. Если направить внимание на этот процесс, то умственная активность прекратится. Ты можешь легко следить за собой и понимать, на что направлен сейчас фокус. Если ты только замечаешь, как перестал следить за дыханием, значит разум взял тебя под контроль. Это основа основ, без нее действовать будет сложнее, потому что ум будет все время тебя обманывать. Во-вторых, после того как ты сконцентрируешься на дыхании, твое внимание сможет легко переходить на внешние объекты и процессы: к примеру, звуки, запахи, ощущения тела и так далее. Если вдруг вновь утонешь в мыслях, то просто плавно переходи на дыхание, а затем на наблюдение за внешним миром. Все у тебя получится, а теперь действуй! – Закончил Джет, под конец искренне и по-доброму улыбнувшись. Он верил, что Като справится. – Хорошо, попробуем, – промямлил Като и начал визуализировать. – Не попробуем, а я сделаю это! – Да! Чешуа ухмыльнулся от того, что почти при каждом открытии рта, Джет поправлял его и советовал как лучше. Причем, совершенно по делу. Мальчик из большого города, который привык жить по общепринятым принципам и правилам, оказался изнеженным и неуверенным в себе. Патлатый своими потоками чувствовал это в Каткеме и сразу приготовился к тому, что им потребуется определенное время для того, чтобы ученик смог полностью принять себя. Но что у курсанта было, так это настойчивость, усердие и целеустремленность. Особенно в том деле, которое его интересовало. Медитация под это подходила. Като представлял и представлял, как у него получается овладеть собой, пытался максимально детально визуализировать момент победы, говорил себе, что справится, обязательно справится. Он старался не отождествлять себя с разумом и телом, старался чувствовать момент, но раз за разом ничего не выходило, и после пятидесяти, и после сотни попыток. – Не выходит, черт, ну когда же, – огорченно поскулил Каткема, ударив кулаком об сиденья. – Похоже, твои духовные способности закопаны глубже, чем я предполагал. Но это принципиальный, основополагающий момент в процессе познания пути “Хамару”. Потратим столько времени, сколько потребуется. Наберись терпения и продолжай, – с долей заботы и необходимой строгости сказал Джет. – Столько правил! Я поражаюсь. – А то! Не отвлекайся! И Като продолжил. Так как с утра Юри не дала ему позавтракать, у Чешуа сжимался живот. Он думал, что просто Хамару не едят завтраки, поэтому терпел. Като вспомнил, что когда он лежал в беспамятстве, его кормили супом и поили водой с ложечки. Плененный курсант решил проговаривать слово “суп”, одновременно концентрируясь и согревая душу. Понадобился еще час, чтобы Като смог наконец-то очиститься и отдаться тишине. Джет за это время не произнес ни слова, потому что сам погрузился туда же. – Похоже, у меня получилось, – медленно проговорил Като, пытаясь не соскочить с долгожданного состояния. – Неужели?! Наконец-то! Молодец, управился всё-таки! Что ты чувствуешь, скажи мне?! – Взбудоражено и счастливо заявил молодой наставник. – Как-то мне стало очень спокойно, умиротворенно на душе. Ушла тревога. Будто я наблюдаю за собой со стороны. Ох, как легко, как хорошо, впервые… хоть бы это продолжалось вечно, – говорил неторопливо Като, искренне улыбаясь от благоговения и давая слезам блаженства растекаться по щекам. – Да, похоже, ты и впрямь смог прикоснуться к астральной оболочке, через ручьи чувствую. Следующий этап – попытаться ощутить присутствие потоков. Постарайся поймать эту незримую, легкую и текучую энергетическую материю вокруг себя, – торопливо диктовал Джет в восторге от первого результата своего ученика. – Но как? Вокруг лишь пустота. – Чтобы поймать потоки, необходимо осознать их функцию, их судьбоносное значение, осознать, что они – это связь между тобой и всей Вселенной. Сперва это за гранью понимания, именно поэтому тебе надо ощутить их на опыте. – Хорошо, сделаем. Каткеме было стыдно признаваться, но интерес к жизни вновь появился. Джет и Юри дали ему чудесный ключ, с которым он наконец-таки мог лучше познать себя и мир, проникнуться устройством всего, заполучить ответы на вопросы, которые зрели всю жизнь и которые напрямую открывали дорогу к счастью. И, наконец, он мог найти себя. Глава №21 “Уютные посиделки у костра” Так Като безуспешно, но и не без удовольствия провёл весь день. Вся беготня, которая происходила вокруг него, из-за отстраненности, стала незримой. Даже тело перестало ощущаться. Он обрел связь с Вселенной, которая успокаивала и затягивала. – Вставай ученик, рабочая смена закончена, – вдруг раздался неожиданный мягкий голос Виктории. Като открыл свои зенки и не поверил. Было уже темно, и снова горели расставленные светильники. Отчетливо слышался и настырный гул на улице, шел проливной дождь. Как только курсант опустился “с небес на землю”, то сразу же схватился за живот, который стянуло от жуткого голода. Виктория по опыту знала возможные напасти организма и предугадала его потребности. В одной руке она держала стакан с водой, а в другой кусочек хлеба. Чешуа с радостью принял эти дары. – Это божественно, я так еще никогда не радовался обычной воде и хлебушку, спасибо большое, ты моя спасительница. – Сказал курсант и чуть ли не за один укус съел толстую корочку. – Я знала, что ты не ел и не пил уже миллион лет. Так что всегда, пожалуйста, – с кроткой улыбкой сделала она легкий поклон, махнув воздушным пучком кудрявых волос. – Сколько же я просидел? Мне показалось часа два максимум… – удивился Чешуа, смахивая рукавом со рта намокшие крошки. – Хах, восемь, как тебе? – Твою же мать! Ой, извиняюсь. Время текло для меня в медитации совершенно иначе. Какие потрясающие ощущения, класс, я в восторге! Не учитывая, конечно, тот факт, что я просидел весь день, но никаких ручьев так и не обнаружил. Виктория весьма приятно удивилась, когда увидела, что курсант был бодр и энергичен, позитивен и воодушевлен. Джет предупредил, что Каткема немного хандрил, и она настроилась принимать негатив. – Да, тоже помню, как мастер учил меня ощущать потоки. Только, насколько я припоминаю, за несколько дней управилась. Не отчаивайся, всё получится, – подбодрила его Виктория, и они ударились кулачками. – Конечно, сравнения с другими людьми меня частенько коробят,– признался Чешуа, заметив в противоположном конце зала остальных – ребята таскали тарелки, столовые приборы и коврики. Дверь, куда они ходили, хлопала и открывала проход в комнатку, горящую ярким желтым светом. Он будто играл длинными линиями по всему холлу и зазывал к себе. – Не стоит уделять результатам других слишком много внимания, у каждого свой уникальный путь. Каткема кротко улыбнулся. Ему хотелось услышать что-нибудь подобного толка. – Вообще, я ни капельки не расстроился, наоборот, на душе стало очень даже тепло. Впервые такое чудесное состояние, никаких вредных и надоедающих мыслей, только спокойствие и блаженное умиротворение. – Радостно объявил Чешуа. Он чувствовал себя превосходно, все органы чувств работали на двести процентов, каждый его вдох, выдох отчетливо ощущались, зрение отлично фокусировалось на предметах, а уши на звуках. Мир играл новыми красками, на которые хотелось обращать внимание и от которых хотелось получать удовольствие. – Я вижу, так держать. Но отдых и эмоциональная разгрузка в кругу людей тоже необходимы, как и, конечно же, еда. Сейчас мы собираемся ужинать, присоединяйся, а то совсем оголодал, там моя любовь такую вкуснятину приготовил, обалдеть можно. Каткема прошел за всеми и очутился в небольшой деревянной комнатке без окон. В ней стояла огромная печь, выложенная из красного кирпича, который стал темным на перекрытии из-за копоти. Нуриман жарил на тлеющих углях баранью ногу, постоянно прокручивая на вертеле и давая мясу обволакиваться в собственном соку. Вокруг печи полукругом были разложены коврики и большие подушки, на которых расселись Джет и Юри. В углу комнаты Виктория принялась из котелка раскладывать по тарелкам гороховую похлебку вперемешку с тушеными овощами. Ароматный пар, столпами вздымающийся вверх, быстро распространился по комнате. Перед ним Като точно никак не мог устоять. Джет радостно встретил новоприбывшего, а Юри отвернулась. Она все сжимала в руках маленький вязаный мешочек-антистресс. – Как я понимаю, ручьев и близко не ощутил? – Заботливо спросил Джет. – Да, безрезультатно, так и не удалось соединить ниточками ментальное и материальное. Мне всегда говорили, что учусь я медленно. – Чешуа неосознанно тянулся к Виктории, которая начала разливать похлебку в его тарелку. Нуриман же не смог торжественно встретить Каткему, так как был очень увлечен процессом и заворожен ярким, гипнотизирующим тлением белых угольков – Сколько же рамок ты сам себе наставил… они определенно мешают тебе двигаться вперед. – Ну, так это правда, по опыту знаю, – оправдывался курсант, хватаясь за живот. – Все потому, что тебе давно вбили в голову, что ты трудно обучаемый… Като, ты просто не заметил, как начал жить деструктивными, навязанными парадигмами. Потребуется время, чтобы от них избавиться. – Да всё нормально, зато я всегда выделялся настойчивостью и упорством, даже с этими двумя особенностями можно далеко уйти. – Решил не падать духом Каткема, натянув улыбку от уха до уха. – Правильно говоришь, молодчина! Джет заметил, что медитация благотворно повлияла на курсанта, может даже спасла его психическое здоровье. – Какое же наслаждение я получил от спокойствия, даже сейчас под эффектом, – спокойно ответил Каткема. – Я рад, чрезвычайно рад, что ты не унываешь. Они хлопнулись ладошками и пожали руки. Виктория, попробовав с ложечки блюдо на вкус, начала раздавать порции, предупреждая, что они были очень горячими. Каткема жадно схватил свою порцию, крикнул и скорее поставил ее на стол, чуть не ошпарив руки. – Я же предупредила, горячо! – Заявила Вик, без остановки помешивая котелок и добавляя соль. – Так ребята же руками взяли спокойно, вот и я решился. – Черт забылась совсем, мы используем силу потоков, чтобы не обжечься. Вот, держи полотенце. Ребята расселись и начали хлюпать с ложечек. Нуриман подозвал к себе Юри, чтобы она помогла ему нарезать мясо, которое пора было нарезать и подать к столу, точнее к ковру. Восточница нехотя встала, хотя не подала вида недовольства. Она не любила заниматься бытовыми делами, считала это унизительным для истинного воина. – Специально для тебя, Каткема, так сказать, чтобы отметить первый трудовой день. Вот решил такой деликатесик пожарить, объедение получилось, слов нет. Налетайте, – договорил Нуриман, отрезая последний солидный кусок мяса с тонкой прослойкой сочного сала. Они раздали каждому по тарелке, и когда подошла очередь Чешуа, Нур резко закричал: “Ааа, горячо”. Уже через секунду кусок баранины летел прямо в лицо Като. Курсант словно в замедленной съемке видел, как весь обзор закрывался увеличивающимся шматком мяса. Но вдруг он остановился, буквально не долетев до лица Чешуа нескольких сантиметров, прямо перед носом Нуриман успел зацепить “снаряд” своей вилкой. Получилось очень, как и ожидал южанин, эффектно. Но он забыл учесть тот факт, что все соки от мяса вылетели наружу. Все вокруг остолбенели от неожиданных трюков южанина. – Ха! Будешь больше медитировать и не таким фишкам научишься! – Бодро заявил Нуриман и положил баранину обратно в тарелку Каткемы. – Фишкам, вроде капель жира на глазах? – Поправил гиганта Чешуа, яростно вытирая лицо. – Нур, твою мать, сколько раз говорила, не шути с едой! – Повысила голос в непривычной для себя манере Виктория. – Извиняюсь, тысячекратно извиняюсь. Началась маленькая словесная перепалка между Нуриманом, его женой и Джетом, но в довольно вежливой и легкой форме. Одна лишь Юри, замкнувшись в себе, молча сидела и, не торопясь, пережевывала мясо. Чешуа знал, что она не могла раскрепоститься, так как не желала принимать чужака. Однако после медитации Като не давал плодиться новым негативным мыслям, поэтому он просто принялся поглощать долгожданную вкуснейшую пищу. Вскоре все угомонились, вдоволь наговорились и дружно заработали челюстями в процессе жевания. В этой комнатке для отдыха не были ни одной лампы, горела только печка. Непрекращающийся гул с улицы перебивал жевания и чавканье в тишине. Порой дождь усиливался так, что слышались дребезжания о крышу, но затем слегка затихал и приносил спокойствие. Ребята подняли головы наверх и начали воистину наслаждаться прекрасной картиной. Нескончаемый поток капель будто исчезал прямо перед глазами, на самом деле разбиваясь об черепицу снаружи. Для Като это было действительно завораживающе, он чувствовал всю истинную красоту природы более чутко и обостренно. – Я никогда не был ценителем подобных красот, но это… это прекрасно, –восторженно сказал Като с блестящими пятнами на одежде и лице. – Да, каждый раз – это незабываемое ощущение, – подмигнул Джет остальным. – А почему ещё два члена вашей “организации” не трапезничают вместе с нами? – Мастер Цейлань вообще не проводит с нами таких дружеских посиделок. Он, наверное, в силу возраста сейчас предпочитает проводить время наедине с самим собой. Слишком уж задумчивым стал наш старик, – рассказала Виктория, ударяя ложкой об дно тарелки. – Да, я наблюдал схожее поведение у пожилых, а вашему-то уже сейчас за двести лет. Наверное, в таком возрасте, человек, словно мышка. Не слышно, не видно, – предположил Каткема, быстро доев свои две порции и стесняясь попросить добавки. – Сколько я себя помню, он всегда таким был. Я пытался много раз его пригласить в игры настольные поиграть, но он ни в какую. Но теперь-то я знаю, с кем можно будет партийку, вторую сколотить, – усмехнулся Нуриман и мягко ударил плечом рядом сидящего Като. – В шахматы умеешь играть? – Как сказать, знаю, как ходят фигуры, но стратегических навыков у меня нет. Отец меня научил, но играли мы немного. – Ничего страшного, хотя бы так. – Принеси лучше еще мяса Каткеме. По глазам же видно, что он еще голодный как волк, – снова предугадала желание курсанта мудрая южанка, и Нур сию же секунду повиновался. – А Кай где сейчас? – Ну, он тоже, по традиции, с нами досуг не проводит, всегда рядом с мастером трется, как личный охранник. Кай является его правой рукой, всегда безоговорочно исполняет приказы и прислуживает, – совсем развязно заявил Нуриман, в перерывах между своими речами вылизывая тарелку. Виктории стало очень стыдно за него, и судя по сконфуженным физиономиям, Джету и Юри тоже. Но нужно было отдать должное Нуриману, его раскрепощенность и плохие манеры очень хорошо растворяли границы между новичком и братией. Яркая печка и ненастная погода тоже создавали необходимый уют. Уже через десять минут разговоры кипели и смех проливался. Каткема поистине наслаждался моментом, а ребята были доброжелательны и открыты. После “угрожающих” жестов супруги Нуриман понял, что ради приличия ему пора было остановиться, и он стал молча истреблять свою готовку. Южанин любил шутить и веселиться людей, но казаться полнейшим клоуном перед новеньким не хотелось. Тут наконец-то выдержанная, как хорошее старое вино, Юри дождалась своего часа и решила пойти к Чешуа на контакт. – По-моему их можно понять. Не думали ли вы о том, что Мастеру было в молодости еще тяжелее, чем нам. Учитель Цейлань сначала повидал войну, а затем очень долгое время скитался один, не так-то просто потом начать с детворой шуточки травить, – размеренно объясняла Юри, вглядываясь в тлеющие угольки, постоянно подсвечиваемые снизу. – Не понимаю. Было тяжело, да, но со своими воспитанниками всегда же приятно посидеть, – вставил свои пять монет Като без всякого злого умысла. Юри подняла свой хмурый, суровый взгляд, посмотрела в его доброжелательные очи и увидела в них только добро. – Ладно, скажу начистоту, с чего бы начать… ну для вас наверняка не секрет, что потоки жизни вбирают в себя много негативной и злой энергии, проходя через Мастера. Не почувствовать это сложно. Однажды я осмелилась и задала ему вопрос, почему в нём присутствует темная энергетика… да что там однажды, много раз спрашивала. В ответ мне лишь летели однотипные фразы из рода “ Не следует тебе это знать”, “Меньше знаешь – крепче спишь”. Но как-то раз мне все-таки удалось расколоть его. – Похвасталась Юри, встала и на всякий случай захлопнула двери. – Как говорится, никогда не сдавайся и тебя рано или поздно ждёт победа,– снова вставил несуразную фразочку Нуриман, так как устал молчать целых пять минут. Однако все снова на него лишь косо взглянули. – Мастер поведал мне, что темнота в нём прослеживается, так как ему пришлось наворотить дел по неосознанной молодости. Все это было, чтобы сохранить хотя бы тот слабенький огонёк жизни нашего ордена. И не безрезультатно, как видите. “Хамару” и “Зоку” погибли в той битве двести тридцать лет назад, а мы сейчас здесь наращиваем численность со скоростью одного соратника в десять лет и потихоньку пытаемся существовать, – саркастически улыбнулась Юри и пожала своими круглыми плечами. – Я не верю, что мастер мог так поступать… но лучше пусть будет один в десятилетие, нежели и вовсе исчезнем, сведя все старания сенсея к нулю, – живо ответил Джет. Юри немного призадумалась. – После тех бесславных, возможно, бесчестных поступков, мастера всё время мучает совесть. Отделаться от чувства вины у него по какой-то причине не получается, хотя все инструменты для этого есть. Вот он весь такой и отстраненный ходит. Да и правильно было сказано, скорее всего, с возрастом человек всё сильнее и сильнее в себя уходит. Все задумались. Даже для Като Юри открылась совершенно с другой стороны: спокойная и рассудительная личность заменила ту бестию с бамбуковой палкой с утра. Немного погодя, Каткема скривил лицо от любопытства, которое сразу же прочитал Джет. – Ну, давай, спрашивай уже. – А что насчет Кая? Он, по-моему, тоже непонятный тип. – Да я сам не знаю, никогда с ним не сближался. Он всегда краток, серьёзен и говорит только по существу, – ответил Джет, плавно переползая ближе к Юри. – И аура у него какая-то непонятная, вроде бы и чистая, но будто обнесенная толстыми каменными плитами. Обычно у людей так во время депрессий или хандры, – рассудила Виктория, которая была любительницей замечать все жизненные наблюдения и закономерности. – Кай состоял в ордене еще до нас с Джетом, но помню, он всегда был таким, – подпустила Юри своего возлюбленного еще ближе. – Так в прислугах гонять всю жизнь, даже представить не могу, – осекся Като. В течение разговора он становился все более угрюмым и смурным, грустное осознание необратимости нынешней ситуации вкручивало ему голову словно центрифуга. Вдобавок очень нагнетало, что ребята спокойно рассказывали при нем все личные истории. Они прекрасно знали, что выхода на свободу у него нет, и что останется курсант здесь на веки вечные. Сейчас их посиделки были направлены лишь на то, чтобы сблизиться с новеньким. Надежда на помилование и освобождение все увереннее втаптывалась в грязь. Угольки начали медленно тускнеть, обращая комнату во мрак, а на шум дождя ребята уже внимания не обращали. – Каждый сам выбирает свой путь и свое предназначение. – Сказал патлатый, водя пальцем по полу. – Сейчас разговор зайдет про цели и мечты? Типа их нужно постоянно ставить перед собой, чтобы преуспеть в жизни? – Уныло спросил Чешуа, все больше погружаясь в хандру. – А ты что не поставил себе цели?! – Притворно воскликнуло братство. – Не знаю, не вышло как-то. Не нашел то, что действительно люблю. Знаете ли, в школьные годы мало задумываешься о своем будущем и предназначении. В голове одни лишь одни развлечения да желание, доказать что-то кому-то. А затем еще и обязательный призыв в полицейскую академию появился… обрекли на ненавистную службу. Какие могут быть здесь цели… – продолжал оправдываться Чешуа, морщась от нахлынувшей душевной боли, пока другие с опаской переглядывались, – но все равно я старался заниматься саморазвитием, спортом и чтение литературы… все таки сейчас это модно, всякие тренеры по личностному росту постоянно толкуют об этом. – И что много теперь успешных людей появилось благодаря им? – Продолжали они спрашивать, перебивая друг друга и подталкивая Чешуа к сути. – Нет, совсем немного, только лишь единицы. Видимо, не работают подобные схемы успеха, – с дрожащими губами продолжал курсант. Воспоминания о родителях и страх перед будущим сдавливали его невероятно сильно. Вдруг Виктория вытянула руку вверх, и все тут же замолкли перед местной мудрейшей. – Позволь мне развеять некоторые сомнения относительно этих тем. – Да, пожалуйста. – Хоть культ достижения успеха через постановку целей сейчас и очень распространен, здесь есть свои подводные камни. К этому вопросу мы подойдем чуть глубже. Смотри, откуда обычно человек берет все свои цели? Из общества, которое его окружает, конечно же. И что обычно человек желает сделать своей мечтой? Разумеется, какую-нибудь вещь, которая его очень сильно впечатлила, которую он где-то подглядел. И обычно, все эти вещи людям уже знакомы. Ничего нового. Получается, все цели и мечты, которые ты можешь себе поставить, оказываются сворованными. И по их достижению человека могут ждать два исхода: первый, он достигнет цели и, скорее всего, несколько дней будет ощущать прилив радости, но потом же вновь на него нападет серая тоска с разочарованием от жизни. После этого сразу захочется найти новую цель. И возникает резонный вопрос: стоит ли это малое удовлетворение всего того количества времени и жертв? Стоят ли потерянные мгновенья жизни достижения того, что человеку итак известно? Разве не будет лучше, если с человеком произойдет то, о чем он и мечтать не мог? Като ехидно улыбался и нервно почесывал локоть. Ему очень нравился образ мыслей Виктории, с такой стороны он еще никогда не смотрел на эти вещи. Вдруг Чешуа понял, насколько ничтожными всегда являлись его попытки угнаться за достижениями других людей. – Второй же исход, – продолжала южанка, – заключается в том, что человек терпит поражение, чему вообще-то должен быть рад, потому что до этого момента единственный смысл жизни ему давала лишь его цель. Всю красоту и обширность Вселенной люди нивелировали до крошечного аспекта бытия, который наверняка был где-то подсмотрен. Разве это не трагедия? – Трагедия… так как же быть? – Тихо признался Каткема, а все сидящие вокруг внутренне аплодировали Виктории. – Многие считают, что для достижения успеха в жизни им необходимо создать напряжение, то есть навесить на себя слишком много забот и обязанностей. Не знаю, почему именно так повелось, ведь даже резина, оставаясь в постоянном напряжении, рано или поздно порвется. Наше же учение идет по другому пути. Вместо того, чтобы ставить непонятно какие цели на год вперед, мы предпочитаем ставить перед собой естественную, ежедневную задачу. А именно день за днем становиться лучше, как жизнь. Творить мир, полный радости и любви. Однако смысл состоит не в том, чтобы гнаться за этими улучшениями и успеть измениться к концу дня, а в том, чтобы перед сном оглянуться на прожитые часы и сделать вывод о собственной полезности. Это ежедневное управление добавит тебе осознанности, а именно ее мы здесь и добиваемся. Именно в осознанном состоянии человек выполняет абсолютно любую деятельность в разы лучше. – Так погодите же, весь человеческий прогресс же шел благодаря мечте. Все великие умы ставили цели перед собой. – Я понимаю, о чем ты говоришь. Люди имели какое-то видение и шли к нему. Здесь нужно кое-что пояснить. Вообще в мечте нет ничего плохого, мы просто считаем, что неразумно быть постоянно зацикленным на ней и пропускать жизнь мимо себя. Необязательно отказываться от мечты, мы призываем тебя отказаться от контроля. Признай, ты не контролируешь все, что с тобой происходит. Именно от этого непонимания и страдает все человечество. Они либо страдают от того, что достигнув цель, не могут потом ее удержать, либо просто у них ничего не выходит, и они снова расстраиваются. На самом деле мы приходим сюда ни с чем и уходим ни с чем. Ничего нам не принадлежит. С этим пониманием начинается другой путь, путь доверия ко Вселенной, путь без ожиданий. На нем тоже могут присутствовать цели или мечты, но они заканчиваются на словах: “Хорошо, если бы это получилось”. Человек продолжает действовать на сто процентов, но позволяет жизни вести его. И вот тебе еще один секрет: люди совершали великие прорывы просто из-за того, что были до конца своих дней преданы одному делу. Иного пути и не могло быть. После ее слов начались несколько минут молчания. – Так чем же человеку заниматься, в каких сферах себя развивать? – Каткема, учение Хамару основывается на вере в то, что при рождении человека, Вселенная помещает в него определенный набор талантов. У каждого из нас есть таланты, у всех людей на планете они есть. Будет просто замечательно, если каждый сможет найти то занятие, где он сможет преуспевать лучше всего. Занятие, которому ты будешь предан больше всего, к чему ты будешь испытывать огромную страсть. А чтобы найти это дело, лучше будет сначала открыться миру, впустить в себя весь космос. Тогда рано или поздно ты найдешь свое дело, направленное на пользу для других людей. Чешуа остолбенел, сейчас ему говорили те самые важные слова, которые навсегда изменят его жизнь. – Преданно занимаясь любимым делом, при котором не замечаешь бегущее время, в которое вкладываешь всю душу, ты непроизвольно рано или поздно достигнешь высот. А даже если нет, то какая разница? Все равно, удовольствие, полученное в процессе работы, дороже всяческих побед. И еще хочу кое-что добавить, Като, пойми, что приверженность любимым делам не должна отвергать остальные чудеса жизни. Иначе снова появятся блоки, снова закрытость, снова полумертвое состояние. А ведь жизнь – это отклик на все живое. – Очень старательно и красноречиво распиналась южанка. Курсант, молча, одобрительно кивнул. В нем вновь начали появляться силы. Потухающие угли несколько раз вспыхнули малиновым цветом. – Несмотря на то, что большинство учащихся постоянно жалуются на “тяжелую” жизнь, вспомни, чем они занимаются в свободное время. То же касается и всех остальных жителей. Думаешь, как они на самом деле себя ощущают, постоянно заливая образовавшиеся пустоты алкоголем или чем похуже. – Дерьмово, это больше похоже на тупое существование, нежели на полноценную жизнь. – Я жила в том мире и отлично помню, как она проносится. Система так построена, чтобы сделать из человека исполнителя, который будет, не жалея себя, отдавать и прожигать жизнь. Системе плевать на твое душевное благополучие и счастье. Поэтому практически все жители города пашут на ненавистных работах от выходных до выходных, желая наконец-то вырваться на отпуск. Люди насильно попадают в убийственную рутину, в которой радоваться жизни практически нереально. Никого не обучают, как совладать с собственным умом, отсюда и происходит вечное страдание. Зато такой народ послушный и трусливый, им гораздо проще управлять и манипулировать. У нас сейчас проходит эпоха, когда материальные блага добываются проще всего, но можно ли назвать современное поколение самым счастливым? Конечно же, нет. Скажи, разве это справедливо? – С очень серьезным лицом продолжала Вик, скрестив пальцы за спиной. – Нет… нихрена. Ты полностью права. Да… так и есть… – говорил себе под нос курсант, внимающий новую мудрость, – В нашем полисе, хотя и не только в нем, во всем мировом укладе, человеку как будто не дают достичь внутреннего благополучия… потому что ты уже с рождения обязан служить городу… обязан гнаться за идеалом, потому что сам по себе ты якобы нихрена не стоишь. А будешь противиться, тебя тут же осудят и засмеют. Видимо, вы правы, наследие Хамару и Зоку преобразовалось в нестабильный синтез, который и сделал современную жизнь такой двоякой. – Никто не обещал, что Вселенная будет тебе угождать полностью во всем, мой дорогой. Людям знакомо разочарование. Они проигрывали и думают, что жизнь несправедлива, оттого и бесятся, когда видят, что кто-то другой осмелился бросить вызов обществу и, несмотря ни на что, добиваться своего. Нужно развивать в себе внутреннюю свободу, чтобы не проломиться под их чудовищным напором. Но знай, Като, она придет. При постоянно перешагивании через себя, через свои страхи, она придет. Порой будет казаться, якобы весь мир идет против тебя, что он пытается тебя сломить, сказать, что ты не прав, а руки захотят опуститься… – продолжала все с большим и большим напором Виктория. Остальные Хамару тоже зарядились невероятным энтузиазмом, а Като замер, его сердце билось, как бешеное. – Хах! Расслабься! Я просто шучу над тобой. Мои последние фразы часто используют люди, которые считают жизнь жестокой борьбой. Наше учение, на самом деле, учит людей осознанности и понимаю того, что в этом мире события никогда не будут полностью удовлетворять твоим желаниям. Ведь если все будет по-твоему, что же останется делать мне? На внешние события действует слишком много факторов, и все эти несостыковки совершенно нормальны, более того, они прекрасны. Ведь всегда же интереснее смотреть фильм, когда сюжет в нем совершенно непредсказуемый. За свое внутреннее благоустройство Хамару привыкли отвечать сами. Ничего извне не должно его изменять без нашего разрешения. Главное – это всегда оставаться преданным своему делу и не сворачивать с пути. – Закончила Виктория, после чего наступила полная тишина. Курсант собирался с мыслями, потоки жизни, посланные всем братством, начали свою работу в его голове. Прошло еще десять минут в полной тишине, в которой угли медленно теряли свечение, а редкие огоньки вспыхивали при попадании на костер капель жира с мяса. Это была интригующая, благодатная тишина. – Я… я рад, что попал к вам ребята, спасибо. Вы вытащили меня из омута, в котором я бессмысленно существовал. Честно сказать, в глубине души мне всегда хотелось сбежать от прежнего образа жизни. Однако меня все еще пробирает тоска по дому и трясет от горя… но хочу сказать вам одно: хоть вы и те еще чудики, но всё равно, вы в сотни раз добрее и достойнее тех, с кем мне приходилось иметь дело раньше. Я совершил много всяких глупостей и неверных шагов, вредил людям и того больше… возможно, жизнь дала мне шанс все исправить. Для меня – огромная честь, видеть вас моими наставниками на этом верном пути. Лица всех сидящих заискрились счастьем и добротой, слова Като прогрели душу каждого. Даже Юри стало стыдно за ее утренние выходки. Но особенно был рад Джет, который очень боялся, что курсант не будет уживаться с ними. Настали минуты тишины, Хамару глядели на багряные угли и расслаблялись. Их посиделки продолжались, Нуриман размахивал картонной пластиной над углями, чтобы свечение продолжалось, Виктория вскипятила чайник и разлила всем восточный зеленый чай. Хлюпая по глоточкам согревающий лиственный отвар, Като разобщался на самые разные темы, в особенности у него интересовались новыми технологиями и инновациями в городе. Много и Нуриман поведал забавных историй. Оказалось, что они с Викторией прибыли сюда намного позже остальных, обосновались в убежище всего четыре года назад, но о своем прошлом не хотели ничего вспоминать. Говорили, что старая жизнь осталась за стенами банного комплекса, и посоветовали сделать тоже самое и Каткеме. – Чем вы занимаетесь, когда вдоволь натренировались и заучились? – Спросил Като, глотнув ароматный чай. – Сложно найти время на такие посиделки, как сейчас, ведь лучший отдых – это смена рода деятельности. Вот мы и сменяем постоянно физический труд на умственный, а затем наоборот. Но когда всё же минутка выдаётся, мы обычно пьем чай, курим кальян, играем во что-нибудь или смотрим телек. На самом деле много занятий можно найти в столь узких пространствах, даже в них весь мир открыт для нас, – рассказала Виктория, лежа на своем возлюбленном, который нежно гладил ей лоб. – У вас есть телик?! – У кого же его нет? – Не знаю, ну вы же вроде против всякой техники, только медитируете да с природой сливаетесь. И откуда он у вас? – Обрадовался курсант, заметив, что мясо на вертеле от долгого жара приобрело золотистую корочку. – Есть пару местечек, где можно старый хлам сцапать, – сказал Джет, обнимая заснувшую Юри. – Есть приборы, которые губят природу и которые нет. Если инновация безобидная, то почему бы и не воспользоваться трудами человека. – Добавила Вик. Из-за дождливой ночи и уставших углей, в комнатке начало холодать. Девушки начали крепче прижиматься к своим парням, а те машинально обняли их покрепче и достали пледы. Теплые накидки были просто сшиты из нескольких полотенец. “Вот почему их боевая одежда на складе показалась мне странной, они шьют ее из махровых полотенец, которых, видимо, в комплексе осталось в избытке. Потрясающая находчивость!”, – размышлял внимательный курсант. Каткема при виде обнимающихся Юри и Джета очень удивился, потому что думал, что из-за слишком разных характеров данная парочка была несовместима. Затем он вспомнил свой плачевный опыт с Анной, от чего его аж передернуло. Пока Джет таял в ласках и объятиях, Нуриман поднял взгляд непоседы и заметил, что Като чего-то затих. – Каткема, принеси, пожалуйста, еще пару полешек. Сделаем новый костерок ненадолго, а то меня и Вик в кромешной темноте точно не разглядишь. Като захохотал и радостный достал несколько дровишек из-под печки. Разожгли новый костер, поленья заискрились и затрещали, языки пламени медленно охватывали волокна дерева, а от яркого свечения Юри аж пришлось отвернуть голову. “Интересно, где же мы находимся, раз они не боятся дыма из трубы. Хотя все равно не скажут…”, – размышлял Чешуа, наблюдая, как теплота сжирает поленья. Чай хорошенько ударил ему в голову, от чего начало сильно клонить в сон. – Ребята, а зачем вы оба носили маски на той облаве склада? Чтобы вас не узнали? – Дело в том, что нас с Юри даже в базе данных города нет, не успели туда занести. Нас ещё совсем детишками Цейлань приютил. Эти гипоксические маски на самом деле сдерживают нас, не дают повысить нагрузку на организм. – То есть вы ещё мощнее можете стать? – Хах, если бы. Мы, как уже было многократно сказано, абсолютные бездари в использовании ручьев, поэтому физические параметры довести до совершенства не можем. Говоря простым языком, наше тело не может до конца приспособиться к серьезным нагрузкам: сердце бьётся как бешеное, кровь бурлит в жилах, мышцы горят, а дыхание невозможно успокоить. Тело может не выдержать таких колоссальных нагрузок. Гипоксические маски усложняют нам работу и, надев их, мы не можем превысить эту опасную границу. Также дополнительно появляется нужный стимул следить за дыханием из-за кислородного голодания. Нам элементарно будет становиться хуже заранее, но зато это далеко не так смертельно. – Охренеть, просто чума, а где вы их берёте? – Всё на той же секретной барахолке. – Понятно, понятно. Конечно, вы очень круто в них смотритесь. Я в тот злополучный вечер сполна насладился вашей крутизной. Только, насколько я помню, простенькие они у вас какие-то, хотелось бы побольше дизайна, устрашающего такого, чтобы глаза уж точно на лоб налезли от ужаса. – Да нет, это лишние. Простое и удобное устройство маски нас тоже устраивает. Ужас наводить нужно владением бойцовскими навыками! Ни к чему красоваться одеждой на поле боя, – высокомерно и наотрез отказался Джет. “Ух, какие мы правильные”, – думал “отвергнутый” Като. – Чувак, ну ты и зануда порой, совсем в тебе нет свободных, творческих начинаний. Като такую классную идею предложил, а ты сразу крест на ней ставишь. Я всё думал, кто из вас с Вик более “душный”, похоже, что все-таки ты. Не зря, не зря, она со мной, не даю я ей в серой повседневности утонуть, – заступился за идею гигант, щекотя южанку, которая уже начала возмущаться и цыкать. Джет промолчал, сжав губы, а Като скрыто ликовал. – Мне тем более нужна будет маска, я то в базе данных есть, – уже представлял Като, как будет раскидывать разбойников. – Ахахах, куда уже вылезать собрался? Ахахахаха, ой рассмешил. Еще силенок маловато, чтобы наружу лезть. Нас-то мастер, нехотя, отпускает в город, – громко расхохотался южанин, совершенно позабыв, что Юри заснула. Виктория тычком по ребрам напомнила ему о тишине. – Ну и насыщенный денёк получился, учитывая, что ничего значительно не произошло, – зевнул Каткема. – Здесь каждый день так проходит, поэтому скучать нам не приходится. Не дожидаясь пока второй костер полностью потухнет, братство и Каткема разбрелись по своим комнатам. Нур вёл за собой полусонную Викторию, а Джет нёс Юри на руках. Като же, придя в комнату, увидел лежащую на комоде толстую, но ветхую книгу, именуемую “Хроники Хамару”. Рядом лежала записка, снова оставленная Викторией с надписью: “Она откроет тебе дорогу к истине”. Отрывок из первой хроники “Дорогой последователь, в течение всей истории человечества люди делали внешний мир все более и более комфортным местом для жизни. Процесс выживания с каждым веком становился все проще и проще. Однако что же насчет внутреннего благополучия? Здесь же ситуация не столь однозначная. Как говорится, с голодным желудком у людей есть лишь одна проблема, с сытым же их появляются сотни. Все дело в том, что относительно многовековой эволюции на нашей Земле человеческий разум в том проявлении, в котором он нам сейчас прекрасно знаком – явление довольно недавнее. Эволюционировал наш мозг довольно быстро, отчего люди еще до конца к нему не приспособились. Мы отлично научились выживать, но мы совершенно не умеем ощущать жизнь во всей ее полноте. Течение Хамару призвано помочь человеку познать его сущность, чтобы внутренняя система работала без трения, а блаженство и радость стали постоянными спутниками по жизни. Что это, если не фундаментальный закон природы?” Глава №22 “Угроза подкралась незаметно” В рыбацкой деревянной хижине, стоящей на воде, вдали от лодочного парка, Гнейс провел очередную бурную ночь. После одобрения заказа на поставку очень крупной партии техники и оружия из Востонии Правая рука Бондата дал себе возможность немного расслабиться и поспать целых семь часов. Гнейс выбрал маленькую, уютную хижину в самой тихой части берега, взял себе палетку темного, крепкого пива и снял свою старую знакомую в самом престижном и дорогом борделе. Оторвался в эту ночь он на славу: напился, натрахался, насмотрелся смешанных единоборств и задрых. С утра Гнейс проснулся в обнимку с сероглазой шатенкой под рукой, в комплекте с которой шли аппетитные формы и огромный сексуальный опыт. Они лежали вплотную друг к другу на разорванном ярко красном диванчике с плотной обивкой из кожзаменителя, отчего изрядно взмокли. Из-за высокой спинки тыквенные лучи восходящего солнца долго не могли осветить парочку сквозь старые, мутные оконца. И вот, Гнейс пробудился от очередного странного сна. Весь взмокший и пропахший потом, чувствовал он себя, мягко говоря, ужасно: горло пересохло, голова кружилась, а одна рука и вовсе онемела. Гнейс помучился несколько минут, ожидая, пока потолок перестанет вертеться. Затем он попытался привстать, с болью отлепив кожу от обивки, и понял, что, лежа на боку, дама знатно отдавила ему конечность. Гнейс, пытаясь не разбудить героиню прошедшего вечера, аккуратно высунул руку, а затем тряс ею в воздухе, пытаясь сжать в кулак. Кровь постепенно начала подступать, и ощущения вернулись. Потом он опять прилег к дремлющей красотке лёгкого поведения, не хотел её будить. Правая рука знал, что впереди его ждало ещё много тяжелой, изнурительной работы и что такого наслаждения он не испытает ещё очень долго. Но жаловаться на свое положение косоглазый паренек не любил, он считал, что не имел право на это. Ставки были слишком высоки, и жалеть себя, значит было показать непозволительную слабину. Девушка лежала спиной к нему. Правая рука опустил свой взгляд от длинных волнистых волос к ее округлым, выпирающим, мягким ягодицам. Гнейс мгновенно почувствовал пробежавшую дрожь по телу и возбудился. Так как одежды на них не было, приступить к делу можно было сразу же, но по его мнению, трахнуть спящую красавицу было бы не очень благородно. – Эй, Марта, не спишь? – Спросил он ее хриплым, тихим голосом, так как горло ужасно болело. Девушка заснула серьезно, пришлось даже немного ее растормошить. Она пробормотала что-то себе под нос и резко подняла голову, чуть не выдрав прилипшие к обивке локоны. – Нет, Гнейс, не сплю, конечно, – с ходу ответила почетному господину еле пробудившаяся куртизанка. – Тогда я использую остатки нашего с тобою времени с пользой, хорошо? – Конечно, мой милый, – по привычке бросила она эту фразу. Без лишних слов и колебаний опытный клиент обсосал свои шесть пальцев и тут же начал смазывать сухую, суженную промежность девушки. Она же, в свою очередь, принялась оказывать ему взаимную услугу, опять же по привычке. Массируя клитор и разрабатывая половые губы, Гнейс ловко нацепил презерватив и начал медленно входить в нее, по многолетнему опыту зная, что если поторопится, то сделает больно обоим. Полностью приготовившись, он начал свою работу. Марта начала негромко, но очень возбуждающе постанывать, от чего обороты быстро набирались. Гнейс был заряжен на долгосрочный результат, так как после пьянки ощущения были еще притуплены. Половой акт уже продолжался двадцать минут, а ему хоть бы что. Скрип дивана и шлепанье об ягодицы резонировали по всей хижине. В порыве животной страсти Гнейс сжимал её груди, шею, щеки, и цеплялся за волосы. Местами проститутке становилось пронзительно больно, но и к таким издержкам профессии она давно приноровилась. Марта только еще громче и искуснее стонала, а шестипалого это заводило. У Гнейса от такой интенсивной раскачки снова закружилась голова, однако семяизвержение упорно не собиралось подступать. – Фух, подустал что-то я, давай вставай, закончи мне сама, – вскочил с дивана Гнейс, выгибая поясницу и вытирая мокрый лоб. Марта поняла все с полуслова, встала на колени и принялась за минет. Своими надутыми, неестественными губами и умелыми движениями рук она превратила эту часть секса в свою коронную. Пока конец члена пребывал во влажном раю, Гнейс уперся задом в стол, сбив несколько пустых пивных банок, и посмотрел в слепящее, запыленное окно. Тут шестипалый краем глаза нечаянно заметил неоткрытую банку холодного пива. Пил он только из нетронутых сосудов по мере безопасности. “Бинго”, – подумал он, моментально открыв и залив в глотку освежающий низкоградусный напиток. Правая рука осмотрелся по сторонам и ужаснулся – за ночь парочка развела бардак мирового масштаба: грязные полы были истоптаны в конец, стены обшарпаны, весь стол был заставлен коробками из-под пиццы и пустыми банками, одежда беспорядочно раскидана по всей комнате, а маленький телевизор свален с табуретки. Если бы человек решился сейчас заглянуть в эту хижину, то быстро бы передумал, так как внутри стоял резкий, спертый запах пота, сигарет и биологических выделений, к которому парочка за ночь абсолютно привыкла. Как говорится, хорошего помаленьку, и оргазм Гнейса не заставил себя долго ждать. Закончив девушке прямо в рот, Правую руку пробрала дикая дрожь, и даже свело ноги. – Ты прекрасна, моя милая. – Говорил запыхавшийся Гнейс, пока шёл к висящим на стуле штанам. Он нацепил широкие джинсы с порванными коленками, перевязанные вместо ремня веревочкой. С взволнованным лицом ловкими шестью пальцами он случайно отыскал маленькую ампулу с пурпурной жидкостью и удивился, что она оказалось у него, видимо, забыл образец в этих джинсах. В это время куртизанка подбежала к раковине и начала ополаскивать рот. – Мне очень понравилось, господин Гнейс, у вас столько сил… – улыбнулась Марта, сплевывая несвежую воду из рукомойника. – Я знаю, не благодари, – промычал он, вытирая мутное окно, чтобы поглядеть, есть ли кто рядом. – Я догадывалась. Буду ждать следующего раза, может, еще и подружек приведу, – льстила Марта, ловко надевая блузку, юбку и свои высокие каблуки. За окном послышался протяжный гудок прибывающей в порт баржи, от громкости которого с крыши хижины взлетели чайки, оставив яйца во взвитом гнезде. – Ты же знаешь, из борделя я больше никому кроме тебя не могу доверять, так что ты меня серьезно выручаешь, – сказал Гнейс и задумался на секунду. – Да, но каждый раз, когда ты меня вызываешь, при одном воспоминании о Мэй, мне становится невероятно тошно от самой себя. – С грустной миной уставилась в пол Марта. – Я прекрасно тебя понимаю, потому что сам ощущаю тоже самое, но сейчас даже такой редкий секс мне необходим, иначе совсем коней двину. Слишком сильно уж моя работа заставляет меня напрягаться. За эти уступки тебе огромное спасибо, – говорил задумчиво Гнейс. Все его мысли вдруг закрутились вокруг произнесенного Мартой имени. – Если бы она тогда давно не рассказала о твоих планах, я бы тебе не доверяла. Но теперь я уважаю путь, по которому ты идешь, и поэтому помогаю хотя бы так, торгуя своим телом. – Вдруг Марта взглянула на часы и колыхнулась, – черт, Гнейс, я должна тебя предупредить. Куртизанка достала из своей сумочки кинжал. – Помощница сутенера, которая предоставляла вчера девочек, заказала им тебя убить. Тупая курица не допустила того факта, что кто-то из них может быть с тобой знаком, ты же теперь большая шишка. – Что?! Зачем ей это?! Почему ты мне раньше не сказала?! – Весьма удивился Гнейс, припоминаю ту женщину на лицо. – Не хотела портить вечер, не волнуйся, ее планам уже конец. Давно-давно ты убил ее брата – дебила, и все это время она желала отомстить. Поэтому она и наказала моим коллегам по цеху, что делать, если ты к нам вдруг заявишься, даже пообещала весьма кругленькую сумму и помощь с быстрым побегом на Восток. Сам же знаешь, многие глупые головы об этом мечтают. Сейчас ты уже должен быть мертв, но пусть эта тупая сука идет к черту. Для нее самой жизни девочек ничего не значат. – Усмехнулась Марта и вонзила кинжал прямо в деревянный стол. – Вот значит как… – усмехнулся Гнейс, – получается, я твой должник. – Ничего, когда исполнишь свою мечту, тогда заживем, но если ты сейчас ее убьешь, то я смогу с легкостью занять ее должность. Это я так, ни на что не намекаю, – захохотала куртизанка, глядя на пирс через окно. – Сейчас? – Через двадцать минут она должна прийти сюда, проверить выполненную мною работу и плюнуть на твое тело. Это были ее слова, говорю же, тупая она. Ну, так что будем делать? – Есть у меня одна идейка на уме, очень интересная… она одна придет? Через тридцать минут по пирсу шагала та самая заказчица. Ее звали Сандра, но многие звали большой мамочкой за нынешнюю должность и богатый опыт работы. Хоть Сандре и было под сорок лет, она могла дать прикурить многим молодым работницам борделя. Выглядела помощница сутенера, как стандартная проститутка, и только парочка седых волос выдавали ее зрелый возраст. Без стука она открыла деревянную дверь и зашла в затхлое, темное помещение. Перед ее взором нарисовалась Марта, которая протирала влажной тряпкой свой окровавленный кинжал. Все вещи были также разбросаны, но вдобавок комната была заляпана свежей кровью, а в углу под вешалкой лежало окровавленное, бесчувственное тело Гнейса. При виде этой ужасной картины Сандра чуть ли не крикнула на весь порт от радости. – Сраный ублюдок, получил, что заслужил, как же я долго этого ждала! – Завопила зрелая куртизанка и бросилась обнимать держащую две открытые банки с пивом Марту, которая сразу же предложила одну ее начальнице. – Выпьем за мой переезд в Востонию? – Также радостно сказала Марта, и затем обе женщины начали жадно глотать пиво. – Ой, ну ты, конечно и умница у меня, никогда не ожидала, что из всех девочек он выберет именно тебя, – говорила с перерывами на глотки Сандра, поправляя свою короткую юбку и меховую жилетку. – А что я самая страшная что ли была?! – Ты не подумай, просто там было несколько новеньких, которые еще совсем зеленые. Обычно парни любят опробовать подобный нектар, но, видимо, этот косой ублюдок тоже предпочитает более опытных. – Ну, здесь я с тобой согласна. Было не просто выждать момент, когда можно было прикончить гада. – Расскажи мне в подробностях, как ты его… о черт… – вдруг Сандра взялась за свою голову и начала шататься на темных высоких каблуках. В ее глазах вдруг задвоилось, голова закружились, а силы исчезли… Вдруг из-за угла медленно поднялся Гнейс и встряхнул с себя всю кровь, которую они взяли у рыб, плавающих в аквариуме подсобной комнаты. Сандра завопила от ужаса. – Хорошо, тогда я вас оставляю, – сказала Марта и довольной походкой вышла из рыбацкой хаты, отчего Сандра и вовсе обомлела. Только спустя пару секунд она поняла, в чем дело. – Тупая сука, ты меня подставила!!! – Завопила заказчица, облокотившись на стекло. Ей резко стало очень тяжело стоять. – Тише ты, тише, – хихикал довольный Гнейс. – Что было в том пиве?! – Чуть ли не с пеной изо рта говорила Сандра, и вдруг увидела, что Правая рука достал из своих штанов пустую ампулу. – Здесь была “ганзонелья”, очень сильная штука, которая сейчас играет с твоим кровеносным давлением. Эту жидкость не так просто достать вообще то. – Вы с ней сговорились?! – Да, вообще то, Марта моя старая знакомая и теперь она займет в борделе твое место. Мы знали, что ты придешь, и даже успели придумать эту маленькую сценку. Как тебе спектакль? По-моему, удался. – С какого это х… Конечный вердикт был вынесен. Бешеная ярость пробудилась в сердце разбойника, и пришлась она прямо под конец ее фразы. Гнейс резко накинулся на Сандру и своей страшной шестипалой жилистой рукой схватил ее за шею. Парень сдавливал сонную артерию изо всех сил, а другой рукой быстро впихивал ампулу в карман. Сначала Сандра инстинктивно пыталась спастись – попыталась оторвать от себя его лапу, но безрезультатно. Разбойник в ярости был слишком силен. Второй рукой с длинным, острым маникюром она попыталась выцарапать Гнейсу глаза, однако пять женских пальчиков оказались сдавленны шестью мужскими. Помощник Бондата беспощадно, невероятно сильно сжимал её шею, без конца вдавливая в пожелтевшее стекло. – Тварь, захотела все мне испортить, не прощу! – Хрипел Гнейс с чуть ли не вылезающими из орбит глазами. Сандра начинала быстро задыхаться, впала в панику, а кожа мгновенно побледнела; она попыталась что-то сказать хриплым голосом, но вместо слов выходили лишь слюни, а слёзы, окрашенные темной тушью, рекой полились из глазных яблок с воспаленными красными капиллярами. В панике Сандра пыталась брыкаться, отдавливать ему ноги и ерзать. Пару раз она даже отталкивалась тазом от хрупкой, полусгнившей дощатой стены, но Гнейс после каждой такой попытки своим напором возвращал жертву на место. Неудачные попытки также сопровождались ударами затылком об стекло, которое всё больше начинало трескаться. От жестокой борьбы даже одинокая висящая лампочка на проводе нехило разбалтывалась, будто бы мотаясь в ужасе. Стекло трескалось все больше, и у Сандры появилась крохотная надежда, что таким образом у нее получится разбить окно и пережить стычку. Однако эта идея для нее стала последней. Куртизанке больше не удалось дернуться, твердая хватка Гнейса не позволила снова удариться об стекло. Ее кожа уже стала пунцовой, а из носа тоненькими струйками растекалась кровь. Силы стали понемногу покидать разбойника, а озверение проходить, но он продолжал душить, пока руки Марты окончательно не обмякли от бессилия, а ноги не перестали дергаться. Ее несчастное личико вдруг стало бесчувственным, холодным, неподвижным и умиротворенным. Кряхтящий и тяжело дышащий, как конь после целого дня пахоты, Гнейс уверился, что с ней покончено, и отпустил мёртвое тело, которое абсолютно безжизненно плюхнулось на пол. – Фух, фух, – ходил он по комнате и пытался отдышаться, – посмела посягнуть… на труд всей моей жизни… сволочь… охх. Он плюхнулся на кресло, свесив голову. Грудь расширялась и сжималась, как бешеная. Затем он облокотился на спинку и уставился в одну точку перед собой, прямо на фантик из-под шоколадного батончика, где большими красными буквами на желтом фоне было написано “Не останавливайся!”. Его еще немного потряхивало после убийства, но, в целом, разум был чист, он не сожалел… Гнейс вытер взмокшую голову своей футболкой, нацепил ее на себя и затем надел черный бушлат хозяина хижины. Правая рука посмотрелся в зеркало и сказал себе: “За работу”. Гнейс пошёл вон, даже не обернувшись назад. На службе Бондату ему приходилось убивать не впервой. Выйдя на пирс, ведущий к хижине, на него нахлынули порывы сильного, шквалистого ветра. Море бушевало и раскачивало привязанные к причалу лодки. Сначала Гнейс наслаждался свежестью морского бриза, который хорошенько прошиб его голову, но затем резко стало прохладно, как-никак шла середина осени. На небе шла сплошная пелена серых облаков, которые в очень многих местах скучивались черными мешковатыми массами. Своим испорченным зрением Гнейс, чудом перешагнувший через незаметный междосочный пробел, разглядел два мутных силуэта, приближавшихся к нему издалека. Один из них был чуть повыше в красноватой куртке и бандане. Он сразу догадался, что это шёл Виктор, а второй оказался его младший брат – Каин, чья внешность тоже имела довольно-таки колоритный вид. Их с братом лица по начальному строению были довольно похожи, правда у Виктора, по случаю более развитого ума и менее пылкого нрава, физиономия была намного целее. Он всегда отличался стратегическим мышлением и мудростью старца, поэтому очень редко ввязывался в драки и перепалки, предпочитал разруливать все конфликты на словах. Однако этого нельзя было сказать о Каине, настоящем разбойнике, каких мало. Дай ему волю, он бы лишь дрался, да трахался, дрался, да трахался. Казалось, что только в этом и состояли его жизненные приоритеты, но такая бурная и разгульная жизнь оставляла на его лице трофеи в виде шрамов и увечий. Нос Каина был переломан в трех местах, а его большие, распахнутые ноздри даже косились в сторону. Его правая бровь отсутствовала, а кожа в этом надглазном пространстве и на виске была некрасиво стянута. Виднелся почерк доктора, не умеющего красиво сшивать раны. Его губы тоже были в некоторых местах разодраны и сшиты, поэтому неровности сразу же бросались в глаза. Уши были сломаны, как у настоящего борца, и выглядели словно два приплюснутых к голове пельменя. Глаза Каина, как и у его брата, имели тусклый, болотно-зеленоватый оттенок, выражающий всю суровость, с которой они смотрели на весь этот мир. Еще одно их радикальное отличие заключалось в том, что у Каина не было каких-либо волос на голове. Он был постоянно выбрит наголо. Отличалась также и его борода – вместо нескольких коротеньких полу-седых косичек, сплетенных в один искусный пучок, у Каина была распущенная, густая и пушистая борода карамельного оттенка, отчего постоянно казалось, будто она неухоженная или грязная. Борода была настолько пышной и огромной, что закрывала пол шеи, вдоль которой тоже шел нескромный рубец. Зубы же Каина, через один золотые, были кривыми, как забор после пьяных строителей-монтажников. Всё его жилистое тело было покрыто старыми, выцветшими от плохих чернил и постоянного контакта с соленой водой тёмно-синими наколками с уродливыми толстыми слоями и нечеткими изображениями. Видно, их набивали чуть ли не на коленке, а порой и просто чертили иглой, окунутой в концентрированные чернила. Одежда младшего брата также весьма разнилась с Виктором. На Каине, не смотря на довольно пасмурную и прохладную погоду, была надета сетчатая футболка – типичное одеяние моряков и рыболовов. На ногах же висели беспощадно изорванные и протертые пепельные штаны с висящим передом, задом и коленями. На ступнях были огромные, утепленные рыжеватые ботинки с шипастой подошвой. Одним словом, этот разбойник соблюдал все каноны жителя независимого порта. Каин широко шагал вразвалку и размахнул руками в обе стороны, радостно встречая своего давнего товарища. – Сколько лет, сколько зим! Дружище, да даже я уже скоро со своей отбитой и перекошенной харей буду симпатичней тебя. Виктор молчаливо стоял позади, скрестив задумчиво руки, и наблюдал за долгожданной встречей. Но вместо того, чтобы поприветствовать Каина, Гнейс демонстративно прошел мимо и сперва обнялся с Виктором, отчего последний разразился истерическим смехом. – Вот же ублюдок! – Сжал лысый кулаки и сморщил злобный от обиды морщинистый лоб. Но своих Каин, по личному кодексу чести, не бил. Разбойники, охраняющие набережную, со страхом глядели на хохочущих и недоумевали. Зная репутацию этой тройки, было достаточно рискованно работать вблизи них, но раз такая честь выпала, то уж приходилось выполнять все обязательства. Так как Гнейс и братья смеялись, то, скорее всего, они были в хорошем настроении, и шансы охранников остаться невредимыми возрастали. У воды стоял морячек, пытающийся притянуть свою лодку за веревку и пришвартовать ее к свае. Двое разбойников вразумили, что если моряк пристанет в таком нелепом виде перед приближенными Бондата, то получится не очень красиво, поэтому они решили помочь бедолаге. – Ладно, давай ближе к делу, – сказал Виктор, устав смеяться. – Что-то важное? – А что, как я в плавании время проводил, и что со мной там случилось, никому не интересно? – Расстроенно и одновременно яростно, спросил Каин, взглянув на нескончаемые морские просторы. – О да, друг мой, как ты там был то? Что случилось интересного? Кого поймал? Кого убил? Расскажи, пожалуйста! – Короче, там было… – Можешь не продолжать, нам насрать, – быстро ответил Гнейс и отвернулся, после чего оба снова лопнули со смеху. – Урод вонючий, – оставшись позади, тихо буркнул себе под нос лысый. – Есть новости по курсантам. Похоже, рыбка все-таки попалась в сети, сразу серьезным тоном заговорил Виктор, доставая свой смартфон и включая новости. Гнейс сразу же схватил экран двумя руками и уткнулся в него. По новостному табло высвечивалось имя и фото пропавшего. “Пропал без вести. Каткема Чешуа. Восемнадцать лет. Курсант полицейской академии центрального округа при СБТ” – Интересненнько, – как зомби пробормотал Гнейс. Даже Каин заинтриговался, он передумал дуться на друзей, аккуратненько подошел поближе и краем глаза тоже заглянул в телефон. Ниже в новостном заголовке говорилось, что после вооруженного столкновения полиции, портовиков и неизвестных в масках один курсант пропал без вести в попытке догнать двух преступников на крыше. Предполагалось, что он был в заточении одной из группировок. Далее разместился номер горячей линии, на которую можно было позвонить, если вскрылась любая информация о пропавшем. – Это он, зуб даю, это он. Именно его повязали Хамару. Мы должны любыми средствами и жертвами отловить засранца, – нехило взбудоражился Гнейс и даже запрыгал от счастья, – Каткема Чешуа – наш мост. Мост! Каин сделал серьезный вид, когда вспомнил все детальнее и включился в курс происходящих дел. – Все теперь знают, что товар скоро придёт? – Да, улицы уже гудят вовсю. – Отлично, отлично. Так, Каин, на тебя ложится ответственная задача. Из нас всех, только ты справишься с этой работой, – теперь уже очень трепетно заговорил Гнейс с младшим братом, который успел смириться, что его интереснейших историй с плавания не послушают. – И какая же? – Будешь со мной принимать товар, я назначаю тебя ответственным по охране. Собери самых лучших головорезов, чтобы во время сделки с узкоглазыми я чувствовал себя спокойно. – Ого, а вот это мне подходит! Вот эта работка, что надо. Вырезать пару-тройку желтолицых, всегда, пожалуйста. Был вот в плавании случ… – Так, только не надо быть зачинщиком резни, хорошо? Мне пока что нужны хорошие отношения с этой торговой фирмой. И ничего не должно их оборвать даже на стадии зародыша, усёк? – Резко прервал его Гнейс с тем же каменным, хладнокровным лицом, с которым десять минут назад душил проститутку. – Ладно, ладно, как скажете, – ответил Каин, вновь впав в небольшое уныние. Ветер ненадолго спал, а солнце начало прорываться сквозь щели туч и нежно подогревать этих важных людей. Устранители убирали последние разрушенные лодки с берега и собирались отпраздновать завершенную работу сегодня же в баре. – Думаешь, изгнанник подстроил этот подводный взрыв? – Поинтересовался Виктор, чья душа постоянно болела за благополучие порта. – Он, скорее всего, единственный человек, способный на подобную диверсию. – Злится еще, небось? – Знаешь, я стараюсь об этом не думать, потому что здесь во мне включается человек, а он делу только помешает. Ну ладно, это вечная пластинка, проехали. Вот как интересно получилось: уроды в масках сбили наши глушилки на складе, прежде чем идти в атаку. Курсанты в камуфляже, благо, не успели вызвать подкрепление, но всё происходящее затем сняла толпа очевидцев и разослала сотням других людей. Произошла непредвиденная, массовая утечка прежде, чем хакеры успели все подчистить, и копам пришлось вывалить частичную инфу на обозрение журналюгам. Не знаю как, но горожанам удалось, на сей раз, распространить видео лучше. Казалось бы, из-за прокола с глушилками подкрепление спецназа приехало оперативно, но оно, в принципе, уже не играло роли. Все же наши, кроме Каина, полегли. Что важнее, утечка сыграла нам на руку, теперь мы точно знаем, кто именно наш мост, и что теперь он точно с ними. Прекрасно, просто прекрасно. Слишком удачное стечение обстоятельств, слишком. Но какой же кайф даже от крошечной победы! – Воспевал Гнейс свои заслуги, сжимая кулаки и чуть ли не плача. Вдруг краем глаза он заметил, что Каин слишком загрузился и не мог разделить его настроение. Гнейсу стало погано от самого себя, ведь на волне рабочих мыслей он полностью забывал о чувствах друзей. – Виктор, не забываю тебе повторять, что всему этому я обязан твоему смелому, преданному брату, который отважился притвориться ведущим-сектантом и провести то роковое шоу, даже от самих Хамару смог улизнуть. Каин – настоящая находка, очень ценю его. Побольше бы нам таких ребят. Быть настолько преданным вышей цели, абсолютно не щадя себя – это большая сила и большая редкость. – Продолжил косоглазый, кротко улыбаясь и решив подбодрить позади идущего. Братьям, особенно младшему, стало невероятно приятно и тепло на душе. – Ему полагается за заслуги перед будущем… одна ночь с девушкой за мой счет! Кстати о проститутках, – воскликнул Гнейс, уже подойдя к тем двум разбойниками, – Эй парни, швырнитесь-ка в ту хижину. Там труп бабы, избавьтесь от него. Отрывок из второй хроники “Дорогой последователь, одна из первых вещей, которую ты должен для себя осознать, заключается в осознании факта, что весь твой жизненный опыт исходит изнутри. Если бы каждый человек мог выбирать, с какими чувствами он хочет идти по жизни, то определенно выбрал бы наиболее приятные. Все дело в том, что многие люди не могут осознанно выбирать, какими они хотят быть. Многие ошибочно считают, что счастья им достичь не позволяют всевозможные внешние обстоятельства. К слову, такие люди бывают счастливыми довольно редко, ведь внешние события никогда не будут идеально соответствовать человеческим ожиданиям. Слишком уж много факторов на них влияют. Определять свое счастье только согласованием с внешней средой довольно неблагодарная работа – в таком случае тревога и стресс становятся постоянными спутниками по жизни человека. Наши мысли и эмоции, конечно же, могут появляться, как с помощью импульсов извне, так и сами по себе, но их интенсивность человек волен определять сам. Повторяюсь, весь жизненный опыт человека исходит изнутри. Стоит лишь осознать этот совершенно простой факт и познать его на опыте, как жизнь заиграет новыми красками. Что это, если не фундаментальный закон природы?” Глава №23 “Марафет слепит глаза” Утром этого же пасмурного, свежего денька команда “Хамару” снова взялась за работу, усердную и кропотливую работу по духовному и физическому развитию. Като на сей раз проснулся легче и охотнее, в нетерпении постигать новое и становиться лучше; он, забыв заправить постель и убрать вчерашнюю тренировочную форму со стула, быстро побрел в ванную, чтобы привести себя в порядок. “Хоть целую вечность простоял бы, но проклятые ручьи судьбы сами себя не поймают!”, – думал Чешуа, наслаждаясь движением теплых струек по лицу и телу. Ему самому уже не терпелось усесться за медитацию. Като, к большому удивлению остальных, проявил неожиданный интерес к данному занятию. На самом же деле ему крайне понравилось вчерашнее очищенное, свободное от мыслей состояние. Сегодня же, как только Чешуа проснулся, на него сразу начали нападать негативные воспоминания и чудовищные страхи перед смутным будущем. Курсант, который постепенно переформировывался в последователя Хамару, оделся в тренировочную одежду, взглянул на себя в зеркало – болезненный вид пропал, осталась лишь худощавость и небрежная прическа. Волосы патлами торчали в разные стороны и щекотливо падали на лицо, а обросшие виски придавали бесформенность. Чешуа попытался еще раз намочить голову и десять минут тщательно зачесывал каштановые локоны назад, затем бегом добрался до кухни, в спешке поел и снова побежал в главный холл. Снова стояла темень, горел только раздражающий, слепящий дневной свет от ламп, но Като не обратил абсолютно никакого внимания на эти раздражители. Позитивные чувства, переполняющие курсанта с головы до ног, перевешивали чашу весов. На том же месте, в медитационном уголке, его уже поджидал Джет со свойственным ему, доброжелательным и педантичным видом, который тайно напрягал Чешуа. Однако слегка поразмыслив перед сном, Каткема пришел к выводу, что к марафету Джета можно и нужно привыкнуть, все же такой тип поведения уделывает по всем фронтам другой тип поведения, при котором характерны крики, угрозы и битье палкой. Молодой лидер Хамару из самых лучших побуждений хотел на своем примере показать, что требуется от Каткемы, каким он должен стать после упорной духовной работы над собой. – Каткема, мне доложили, что ты не убрал свою постель и одежду. Что ты скажешь в свое оправдание?! – Резко суровым тоном заговорил курносый. – Да ладно вам, я быстрее торопился к тебе, забыл вообще о комнате, – отмахнулся Чешуа, уже собравшись сесть в медитативную позу. – Позволь задать тебе вопрос. Дома у себя ты тоже забывал? – Спросил Джет так строго, что его ручьи судьбы серьезно завибрировали. – Честно говоря, через раз, но когда забывал, на помощь приходила мама…– пытался отшутиться ученик, прикрывая стыдобу. – Здесь тебе мамочка не поможет, сегодня после тренировки, уставший и изможденный ты придешь в свои покои, где тебя будет поджидать настоящая разруха. Вероятно возникнут мысли: “О боги, опять забыл заправить, хотя это заняло бы у меня пять секунд, вот я свинья. Ладно, главное не забыть завтра с утра”. И так будет продолжаться день за днем, пока не перерастет в привычку, которая десятитонным булыжником будет тянуть тебя вниз! – Закончил Джет, шутливо привстав и свысока опалив ученика гневным взором. Но затем у обоих проскользнули улыбки. – Более того, смятая одежда имеет достаточно негативную энергетику по сравнению с выглаженной, можешь провести для себя как-нибудь эксперимент: закрой глаза и одень сперва смятую одежду, а затем выглаженную. Зуб даю, почувствуешь радикальные изменения. – О, не наказывайте строго, дорогой учитель, в следующий раз я соберу постель в два раза лучше! – Воскликнул Каткема, начав забавно поклоняться до пола. Оба захохотали на весь холл, что машинально привлекло внимание третьего шутника в комплексе – Нуримана, который тащил из кухни на улицу два ведра ботвы от овощей и фруктов – А если серьезно, Като, чтобы семена произрастали лучше всего, необходимо создавать и поддерживать подходящую атмосферу. Мы специально выдаем тебе каждый раз новый чистый комплект одежды, ведь грязный и неопрятный вид будет подсознательно делать тебя менее собранным и уязвимым. Ученик захотел мгновенно и негативно отреагировать на критику, но не успел раскрыть рот, как осознал, что ему говорят по делу. – Меняя свое окружение, включая даже людей, ты сам начнешь преображаться. Для начала заправляй ежедневно кровать и постригись, а то уж очень некрасиво волосы отрастают у тебя, или же предлагаю собирать их в пучок. За щетиной тоже следи, сбривай или же придавай красивую форму. Сам не заметишь, как станешь увереннее и энергичнее. – Скорее уже начал выпендриваться Джет, гордо гладя свои дреды, – только на Юри внимания не обращай. Она, сколько не говори, голову в порядок не желает приводить. “Это точно”, – подумал Чешуа и припомнил, что внешний вид всех жителей комплексов ему пришелся по душе. И даже такой эксцентричный образ, как у Джета. Прогресс в медитации вновь шел крайне медленно, точнее вообще никуда не шел. – Ничего, ничего, сейчас уже быстро все получится, шестым чувством говорю! – Энергично заявил патлатый, ударяя себя по коленкам. Однако также безуспешно они просидели весь этот день. – Да что же такое-то! – Негодовал Джет, выкидывая удары в воздух. – Черт, я не знаю, что со мной. Вроде бы что-то есть, очень тоненькое и еле ощутимое, но оно постоянно ускользает, мне не дотянуться… И мысли уже убрал, и чистый разум могу долго сохранять, не знаю… связующие звенья между разумом и реальностью будто находятся совершенно в другой системе координат, – с поразительно довольным и спокойным видом говорил Каткема, что возмутило Джета, так как он не на шутку расстроился. – Дело не только в тебе, скорее всего, и во мне тоже, в плохом учителе. Если во внешнем мире у каждого из нас проявляются различные наклонности и способности, то при работе над достижением своего внутреннего благополучия у всех совершенно равные шансы. Так как мудрым мастером я и близко не являюсь, видимо, помочь тебе мне тоже не под силу… – благородно возложил на себя тяжкий груз неудачи Джет и впал в полное уныние. Като заметил поникшее состояние нового друга и по наичистейшему порыву бескорыстной помощи захотел его подбодрить. – Не привык к поражениям, приятель? Сами же мне говорили, что внешние обстоятельства не всегда будут угождать нашим ожиданиям. – Ярко улыбаясь, спросил Чешуа, наблюдая, как муха упорно пытается вылететь из горящей лампы. Она все время ударялась о стекло, но кропотливо продолжала попытки. – Обычно у меня всё идёт, как по маслу, и часто получается с первого раза, – тихо ответил Джет, смотря в пол и скрипя зубами, – многим практикам, духовным и физическим, меня обучал мастер. Скорее всего, именно поэтому успех сопутствовал мне. И честно сказать, среди всех остальных мои результаты были лучшими. Сейчас один из тех немногих моментов, когда у меня что-то не получается. Знаю, что это из-за неопытности, но все равно, обидно немного. Чешуа не мог поверить, что человек, который дал ему столько полезных, жизненных советов, сейчас раскисал, как месячное молоко. И ученик решил взять на себя бразды учителя. – Оу приятель. А сам процесс обучения тебе нравится? – Да, конечно. Приятно видеть, как человек с удовольствием перенимает твой жизненный опыт и растет над собой, да и ты к процессу ответственно относишься, что тоже радует. – Так если тебе нравится обучать меня, то это же наоборот чудесно, что ты терпишь неудачи, ведь появляется возможность начать все сначала и получить двойную порцию удовольствия. Я не понимаю причину твоей грусти, – притворно говорил Каткема, ведь прекрасно знал эту причину. – Черт, туше, но я даже сам понять не могу в чем причина… – Наверное все-таки в том, что ты стремишься стать во всем похожим на Цейланя, и каждая неудача напоминает, что тебе еще далеко до него. Но опять же, у всех свой путь, зачем ты на него равняешься, у тебя свои таланты. – Да ты прав, – усмехнулся Джет, – надо бы мне расслабиться и просто делать то, что в моих силах. – Сейчас, познав горечь поражения, ты наверняка забыл некоторые своды правил Хамару, и я это прекрасно понимаю, все мы люди как-никак. Однако ведь только вчера вы с Викторией рассказывали мне обо всем этом. Как написано в хрониках: “Что это, если не фундаментальный закон природы?”. Под конец воодушевляющих слов Каткемы муха наконец-таки смогла выбраться из западни. Джет ошеломленно взглянул на Като и улыбнулся, неожиданная взаимность от ученика тронула патлатого достаточно глубоко. Джета лицом в собственные ошибки тыкали крайне редко, и обычно он сам брал на себя роль “выдавателя” порций мудрости. – Так что радуйся, что именно здесь и сейчас с тобой приключилась это неудача, не смотри на остальных. У тебя только свой путь. Так что, кто тут у нас настоящий учитель, а? – Захохотал Като, похлопав собеседника по плечу. – И к тому же постоянно радоваться факту, что ты первый, больше походит на болезнь и манию величия, чем на истинное счастье. – А вот здесь я тебя не понял. Я постоянно нахожу причины для счастья, потому что многие из наших благ недоступны большинству других людей. Даже такие элементарные блага, как вода или еда, а про учение Хамару я и вовсе молчу. Принятие того, что мы имеем на данный момент, и делает меня поистине счастливым. – Хах, понял тебя, – чуть ли не истеричным смехом разразился Каткема, – так ты, значит, понял значение “принятия”. То есть тебя делает счастливым лишь тот факт, что ты имеешь что-то, чего нет у других людей? Если наступят идеальные времена, когда у всех будут равные достатки, то твоя модель счастья уже не будет работать, да? – Нет, я хотел сказать другое, я …. – Наверное, под принятием ты имел ввиду, что данный момент неизбежен, и поэтому самым разумным выбором было бы принятие его. На самом деле нам стоит понять, что мы можем существовать только в данное мгновенье, прошлого и будущего не существует. Осознавая, что у тебя есть лишь это самое мгновенье и ничего более, ты, наконец, обретешь долгожданную точку опоры. Это бы и сделало тебя счастливым. Не в сравнении счастье, а в полном принятии настоящего момента, в полном принятии единственно возможной жизни всего на свете. Чего это ты, забыл что ли? Вдруг юного лидера по всему телу пробрала дрожь. Дикая дрожь от осознания невероятной речи Като. “Какая мощная природная проницательность, какой большой талант, невероятно!”, – не скрывал своего изумления юный лидер. Сам-то Джет при прочтении хроник про принятие и счастье, видимо, не понял основного смысла. Хотя прочитывал он эти моменты уже несколько раз. Курносый взглянул с неподдельным интересом на Каткему уже совершенно другими глазами. Джету на секунду показалось, что ученик благодаря чистоте разума обладает превосходным уровнем проницательности. Хоть его выводы были и очень банальными, Джет не смог устоять под давлением эмоций от поражения, хотя прекрасно знал всю мудрость летописей. А Като смог, и не от своего жизненного опыта – ему просто идеально втерлись в подкорку прочитанные первые хроники. Он умел с невероятной легкостью считывать всю мудрость авторов. Чешуа вчера и Чешуа сегодня – это были два разных человека, он быстро перевоспитывал себя, тянувшись к новому и неизведанному, как самый наивный ребенок. У остальных молодых последователей были проблемы именно с этой частью обучения, и никто не стал до сих пор ярким примером для подражания. Стоило лишь отметить Викторию, но у нее больше получалось сохранять мудрый и важный репертуар. В считанные дни новенький ученик смог перешагнуть от унылого и застенчивого тихони, у которого на уме были лишь грезы, недовольство собою и желание пребывать в теплой постельке, до амбициозного и энергичного парня. Локомотив тронулся. Сейчас Чешуа был в восторге от себя, ему показалось, что он заслужил большего комфорта, и даже решил подложить под задницу еще три подушки. – Честно сказать, ты меня вдохновил, спасибо тебе, – теперь уже Джет поклонился своему ученику. – Прямо пелена с глаз упала. Като стало неловко, но потом он одумался и сам поклонился, будучи также крайне благодарным Джету за весь его терпеливый и усидчивый труд. – Ты что уже успел прочитать хроники? Когда? – Да перед сном прочитал несколько страничек, очень зацепило, лег спать, затем проснулся глубокой ночью и не мог снова заснуть. Мозг требовал больше чтения. Вот я и углубился в развивающие древние текста. – Застенчиво говорил ученик, помня абсолютно каждый абзац хроники. Джет понимал, что все это неспроста. Так прошел третий день, потом и целый четвертый, а за ним, как вихрь, пронесся пятый. Несмотря на нескончаемые неудачи, Каткема получал массу удовольствия от обучения, что порой неописуемо сильно помогало ему не рефлексировать по прежней жизни и не впадать в отчаяние из-за родителей. Жизнь превратилась в уникальное приключение. Его ждала длинная дорога, на которой предстояло достичь полного принятия и постоянного блаженства. В это время осень окончательно распустила свои могучие корни в Толлосусе, температура перестала колебаться и осела в районе нуля градусов, ветер становился ледяным, а дожди со снегом порой шли бесперебойно, превращая асфальт и землю под ногами в кучу рыхлой, склизкой массы. И в те редкие дни, когда Солнце выглядывало из-под туч, оно светило далеко не так ярко. Банный комплекс “Надежда” еще не начали отапливать, поэтому внутри здания становилось прохладно, но даже резких изменений температуры Като не замечал. Он так усердно и кропотливо медитировал, что не замечал никакого внешнего дискомфорта. Ребята тем временем, глядя, как упорно Каткема пытался овладеть ручьями, всячески ему помогали. Джет, Виктория и Нуриман прониклись дружеской любовью к Като из-за его целеустремленности и упорства. Они машинально начали проявлять заботу, чтобы Чешуа не отвлекался от рабочего процесса. Много раз, когда долгие сессии медитации подходили к концу, Каткема ощущал дикий голод, но ребята тут как тут несли ему пищу и питье. Также они часто готовили для него сауны перед сном, чтобы организм скорее расслабился. А когда ребята пили чай, что случалось не часто, Виктория добавляла в кружку Каткемы специальные травы для чуткости и осознанности. Нуримана же, как вечного уборщика, посылали в комнату к Като, где он расставлял различные благовония и атрибутику, радующую глаз. Также Джет и другие постоянно осыпали Като всевозможными комплиментами и похвалой, указывая на его сильные стороны. Все это происходило искренне и создавало нереально воодушевляющую атмосферу. Уже через пару дней после очередной медитации Като прослезился от их заботы и душевно поблагодарил. Они были первыми, кроме его родителей, кто с ним так обращался. Между ними возникла крепкая дружба, которая многим даже и не снилась. Именно поэтому Чешуа не мог позволить себе сдаться, поэтому он всеми силами двигался вперед. Как-то раз на него даже накинули тёплую шаль, и он даже на заметил этого. Вот здесь-то Джет и обнаружил прокол в обучении. Юный лидер, немного обговорив с остальными ребятами, понял, что Каткема слишком сильно старался попасть в свое астральное тело, настолько сильно, что полностью терял из виду свое физическое накопление. А так как ручьи судьбы – это мосты между физической и нефизической реальностями, то ему стоило осознавать и свое тело. К тому же, для достижения четвертого тела, первые три нужно было привести к полной гармонии, а Като же оставлял всего себя в ментальном поле. – Нужно научиться балансировать, и вот когда ты будешь идти по узкой тропинке уверенно, любуясь своим прекрасным осознанным телом, разумом и жизненными энергиями, то разглядеть ручьи судьбы будет гораздо проще. – С максимальной напыщенностью и возвышенной интонацией, сказал заготовленные слова Джет. Ему было присуще некое высокомерие и довольство собою от осознания, что среди учеников он занимал лидирующую позицию. Патлатый умело это скрывал своими потоками, но в моменты ясности после медитации Каткема несколько раз замечал его истинные эмоции. – Слушай, ты, конечно, прости за прямолинейность, но я замечаю, как ты стараешься вжиться в роль паренька, который успешно слушается тысячи рамок и правил. Реально больно смотреть на эту неорганичную картину. Ты же по факту стремишься к картинке идеального человека, которую где-то успешно. Ты же теряешь себя самого. – Вырвалось из Каткемы. – Поясни-ка, – слегка взбаламутился Джет, не ожидавший такого резкого нападения. – Ну, смотри, маленькая предыстория моей претензии, чтобы ты в штыки не воспринял. Вот сидим мы уже пятый день, и я понял, что ты, Джет, несомненно, хороший и достойный человек. Со своими прежними “друзьями” я не смог бы высидеть рядом пять дней подряд. Всё их гнильцо меня бы доконало вконец. Вы же совсем другой уровень. Однако сложно не заметить, как ты под завязку намарафетился этими правилами “Хамару”, не давая себе продохнуть. Пойми, в глубине души, ты просто желаешь стать идеальным человеком, чтобы соответствовать ожиданиям Цейланя или Кая. Джет, ты настолько сильно стараешься вжиться в роль послушного мальчика, что наверняка забыл уже, какой ты есть на самом деле. У тебя, что ни совет, то заученные до зубов своды Хамару! Которые, между прочем, ты и сам не всегда понимаешь. Остальные трое ребят, притаившихся в уголке со снарядами, прислушивались к Като и между собой ухмылялись. – Что ж, не новость для меня, все про это талдычат. Однако если даже ты это заметил, то точно правдивая история, – вздохнул Джет, вспомнив, что пару раз ощущал скрытое негодования ученика. – Тебе тоже нужно найти баланс. – Легко сказать. Видишь ли, я, по правде говоря, единственный из нас, кто старается очень учтиво и преданно относиться к правилам “Хамару”, потому что верю в наш путь. Другие же, не спорю, достаточно самодостаточные, но результаты их духовного развития еще оставляют желать лучшего, – ответил Джет, зная, что их подслушивают. – Возможно, ты оспоришь мои слова, указав на Викторию, но в ней слишком много собственных выводов, которые, может быть, и выглядят достаточно мудрыми, но очень часто противоречат истинам. – Разве ты не хочешь сохранить свою индивидуальность, даже если чуток придется отойти от сводов? – Нет, исключено! От сводов я отказываться не намерен! – Гордо и строго воскликнул Джет. – А как же… Вселенная же дала тебе свои исключительные особенности! Зачем отказываться от самого щедрого подарка?! Нужно же уметь принимать себя! – Изумлялся Каткема, не замечая за собой повышения тона. Он говорил об очень знакомых для себя темах. – Я стараюсь придерживаться и не терять себя, просто таков процесс, в нем свои сложности, нужно время… – В этом процессе можно навечно потеряться… Остаток этого дня они еще помедитировали, но результата не было, только продвижение. Отрывок из третьей хроники “Издревле, каждый последователь Хамару, как и любое другое существо в мире, неосознанно пытался стать чем-то большим, чем он был. Так устроена наша Вселенная, которой характерно стремиться к постоянному расширению. Ровно поэтому любое семя стремится стать могучим деревом, а птенец грациозной птицей. Однако с обладателями высшей формы интеллекта не все так просто. Сколько существовал род человеческий, столько времени люди постоянно ставили себе различные цели, чтобы ощутить рост и найти смысл своего существования. Однако цели, которые обычно ставил перед собой человек, были сильно ограничены его мышлением и складывались из его социальных потребностей. Практически всегда люди, одерживая победу, оказывались разочарованными, так как не могли удержать состояние счастья, а если проигрывали, то были еще и сломлены. Дорогой ученик, позволь дать тебе ясность. Разве не мудро было бы заиметь желание раскрыть весь свой человеческий потенциал при жизни, стать лучшей версией себя самого, вместо того, чтобы заимствовать тысячи целей других людей? В таком случае весь мир будет открыт для исследования, а не сжат до узких аспектов. Что это, если не фундаментальный закон природы? ” Глава №24 “Концентрированная доброта” Вечером прохладного первого ноября, под темным небом, охваченным снизу серыми сгустками облаков и производственных дымов, освещаемых яркими лучами красных проблесковых маячков, желтых прожекторов и оранжевых фонарей командир отряда “Вепрь”, Магилан Райли, вел свое расследование в шумном, грязном, индустриальном районе “Нокохама”. Оцепив небольшую часть территории от любознательных глаз жильцов, Магилан с небольшой частью отряда исследовал на улики одну местность. Все это происходило недалеко от склада, где двадцать первого октября произошла бойня между разбойниками и неизвестными в масках. Задачей отряда было найти пропавшего курсанта. Шла последняя исследуемая зона, которая состояла из двух прилегающих друг к другу многоквартирных домов, один из которых был на два этажа ниже другого, и соседней автомойки. Между зданиями и забором, закрывающим несколько гаражей, где с помощью поливочных аппаратов жалующиеся на жизнь работяги до блеска намывали машины, шел узкий темный закоулок. – Так, вы двое, прочесать мойку! Отряд “браво”, исследуйте здания. Тщательно осматривайте каждый этаж, подвалы, чердаки и крыши. Я, Митч и Трэвор заглянем в переулок. Найдете что-то, незамедлительно сообщите. Наш сигнал сегодня – сто второй, – чётко и громко скомандовал Маги. Так кратко называли командира все его товарищи. Как только большая часть бойцов разделилась по секторам, Магилан разрешил оставшимся снять маски и “подышать” немного кожей лица. Командир не верил, что сейчас они хоть что-то отыщут, поэтому допустил себе небольшую вольность, так как по уставу показывать лица спецназовцам было запрещено. Командир снял шлем и оголил свое слегка пухлое, рыцарское лицо и волосы ярко-пшеничного цвета. Его стрижка была спортивной, виски были выбриты под ноль, а на макушке оставлена небольшая длина. Оттенок растительности на голове был настолько насыщенным, что мгновенно бросался в глаза. Глаза капитана были голубыми, не очень яркими, но кристально-чистыми, как озеро с пресной водой. Роста командир был среднего, в районе метра восьмидесяти, как, в общем, и остальные его бойцы, кроме Трэвора, который был ниже всех на голову. А об их спортивной комплекции и развитой мускулатуре и говорить не стоило. Снаряжение вепрей было намного серьезнее и разнообразнее, чем у обычных патрульных. Спецотряду в обязательном порядке выдавался маленький, компактный арбалет, который мог крепиться как на кисти, так и висеть на поясе отдельным атрибутом. Миниатюрный самострел обычно применяли для обездвиживания противника. Также на выбор давалось одно оружие, более серьёзного, смертоносного назначения, нежели обычная дубинка и палица. Митч, например, был лучником, и постоянно ходил с ним в обнимку, а у Трэвора же всегда висела шашка на поясе. Однако Магилан ограничивался лишь электрошоковой телескопической палкой. Он был известным пацифистом среди своих. Он никого не хотел убивать и не убивал никогда. Обычно на службе похожих персонажей называли фанатиками, и уж точно не делали командирами, но за его великие заслуги и подвиги перед отчизной ни у кого не поднялась рука проголосовать “против” в нужный момент. Как только Магилан и его два компаньона подошли к переулку, они на всякий случай осветили все темное пространство фонариками. После последних событий в “Нокохаме” каждый опасался получить нож из тени. Закоулок с одной стороны ограждался домом, а с другой сетчатым забором, который был во всю длину развешан различными объявлениями, прилепленными друг на друга, и разрисован непристойностями. В центре этого скверного коридорчика образовалась свалка мусора, к которому вела тропинка из дерьма, грязи и гнилых фруктов. От сильного смердящего запаха бойцы даже впали в замешательство, надевать ли снова каски или нет. Трое товарищей шли медленно, ожидая опасность из-за любого угла или кучи черных мешков. Они притихли. Где-то в стороне прозвучал звук свистящей резины, гул статических батарей, а затем шум сигнальных гудков. Кто-то решил погоняться на ночь глядя. Но по мере приближения к куче отходов, все отчетливее и отчетливее различался шорох, шуршание пакетов и хруст. Капитан рукой дал сигнал остановиться, когда убедился, что там кто-то был. Затем аккуратно и тихо, на цыпочках, спецназовцы подошли ближе. По команде Трэвор ловким кувырком настиг врасплох копошащегося, оголив свою смертоносную шашку. Но картина перед глазами обескуражила бойца. В мусоре ковырялась маленькая девочка лет пяти на вид. На ней висело мужское большущее порванное худи, которое свисало аж до ступней, а из-под капюшона торчали ярко-желтые кудряшки, испачканные грязью. Бойцы первым делом бросили взгляды на ее ступни, и, благо, она была не боса – девочка нацепила на себя найденные на улице высокие кожаные сапоги. Она очень сильно всполошилась и испугалась, большие карие глазёнки тут же забегали, но милое создание даже не пискнуло, а просто замерло с раскрытой пачкой крекеров в ручках. – Малышка, что ты здесь делаешь? – Чуточку запинаясь, сказал Маги, незаметно убирая шокер за пазуху, – не бойся, мы тебя не тронем, мы из полиции. Девочка стояла также молча, но вроде бы перестала дрожать и задышала спокойнее. Она сразу поверила, что перед ней были полицейские, но больше всего ее успокаивало доброе лицо Магилана. Капитан взглядом дал понять остолбеневшим Митчу и Трэвору, чтобы они тоже убрали оружие. – Боже, какая ты потрёпанная… вставай, малышка, вставай, уже вся, небось, простудилась, черт… – капитану было больно смотреть, во что оделась девочка, – Так ребят, я хочу задать несколько вопросов нашей маленькой леди, а вы проверьте пока еще сектор на улики и мешки все разворошите, под ними может что-то быть. Митч и Трэвор молча кивнули, спрятали оружие и без возражений принялись раскапывать гору мусора. Лучник крайне удивился неожиданной встрече, а второй же с яростью раскидывал мешки, так как до последнего надеялся, что не придется копаться в помоях. – Как ты здесь оказалась? – Сев на одно колено, спросил командир. В переулок попытались заглянуть несколько кошек, но при виде настоящего защитника в доспехах, они сразу дали деру в обратную сторону – Мне некуда были идти, но очень хотелось кушать… вот и решила поискать, – сперва откашлявшись, охрипшим голосом пролепетала малышка, утопая в добрых, внушительных глазах капитана. На миг она перестала ощущать голод и холод. – А почему здесь ищешь?! – Недоумевал Маги, еле сдерживая дрожащее лицо от жалости. Во время их разговора частенько дул промозглый ветер, пронизывая спину девочки, отчего та непроизвольно съеживалась. Командир сразу заметил это и поменялся с ней местами. Из-под его ноги вылетела оброненная пачка с крекерами, затем взлетела в воздухе и попала прямо в Трэвора, яростно ворчавшего на вонючий мусор. – Потому что в магазины и в дома не пускают… – начала горько хныкать девочка, – не кормят, а наоборот, прогоняют, говорят: “уходи, попрошайка!”. При виде круглых чистых слезинок, неохотно стекающих по щекам, Магилану стало неимоверно жаль маленькое создание. И теперь ей еще сложнее стало сдерживать свои слезы. Он обнял её, тихо успокаивая и прижимая к себе. С одной стороны капитан понимал, что Нокохама – это достаточно бедный район, и многие здесь сами жили впроголодь. Но не помочь маленькой девочке, растрепанной и худо одетой, даже если она – попрошайка, для Маги было непробиваемым дном бесчестия и жадности. Хотя удивляться было нечему, капитан уже давно для себя понял, что практически все люди полиса заботились лишь о своем благополучии. Очень многие забывали оставаться человеком. Искореженный внутренний мир Толлосувцев не позволял им проявлять некоторые виды чувств, которые раньше считались отличительными для человеческой расы. – Вот сволочи… – осекся капитан, – а… ккакк тебя зовут? – Элли, – выдавила из себя кроха, немного успокоившись, но без конца сопя носом. – Меня Магилан, рад знакомству. Обещаю, с этого момента о тебе будут заботиться. Даю слово, – почти шепотом говорил капитан, слегка улыбаясь, – где же твои родители? – Мамы у меня уже давно нет, остался только папа. Он ушёл на работу в последний раз и не вернулся. Я долго его ждала, потом плакала, к соседям идти боялась, а папа всё не приходил, дней пять не приходил. Дома у меня кончилась вся еда, я его ждала, но его все не было. Вчера решила найти его и потерялась. Я оделась в тонкую одежду, а на улице вдруг стало сильно холодно. Потом в одной мусорке я нашла кофту и немного остатков еды, – еле шевеля онемевшими пухлыми щечками и губками, говорил озябший ребенок, не до конца понимая, в какой ужасной ситуации он находился. В конце своего рассказа она вновь разразилась потоками слез. – Всё хорошо, всё хорошо, теперь всё будет хорошо, – успокаивал ее Маги, проклиная всех тех, кто не помог и не приютил маленького, немощного ребёнка, – других родственников нет? – Неа, – хлюпала Элли, позади которой слышалось бесконечное шуршание мусорных мешков и неслышный шепот двух товарищей. – Понятно… не беспокойся, я знаю одно прекрасное место, где тебя с радостью приютят. Там будут такие же детки, с которыми будешь дружить и играть. Эта одно из лучших мест в городе, туда попадают только счастливчики. Они меня хорошо знают, поэтому помогут, и я буду тебя там навещать как можно чаще. Элли мгновенно загорелась эмоциями, обрадовалась и в ответ быстро закивала головой. Магилан заулыбался со всей искренностью, которую только можно было представить. Девочка не сдержала нахлынувшего порыва эмоций и крепко обняла шею своего спасителя. Остальные двое ничего не откопали в мусоре и начали от безнадежности исследовать сухой асфальт на капли крови. Но сектор был чист, они искали не в том месте. – Если здесь была кровь, то её давно дожди смыли. Искать больше нечего, – с досадой проворчал Митч, пнув консервную банку куда подальше, – какого х… – Не выражаться при ребёнке, – недовольно крикнул Маги из другого конца закоулка. – Так точно. – Ты слышал, что он предложил ей? – Тихо спросил Трэвор, почесывая свою редкую противную щетину той же рукой, которой только что убирал мусор. – Да, в детский дом “Хилари” хочет отправить, а ты, что, на улице бы её оставил? – Каверзно ответил Митч, чьи темные волосы непрерывно вздымались от ветра. – Нет, конечно, но зачем в “Хилари”, не пойму. Туда только богатенькие своих детей нежеланных сдают, и то с солидным взносом, чтобы для ребёнка там всё было супер, место то цивильное. Конечно, денег у капитана достаточно, но ему еще свои три рта кормить нужно! – С претензией восклицал Трэвор, теперь переключившись на чесание своих висков с проседью, окружающих лысую макушку на голове. – У него же есть сертификаты на скидки для всех городских фирм, включая этот приют. За заслуги перед городом нашему командиру теперь живется намного дешевле, – с белой завистью говорил Митч, смотря на автомойку сквозь щель забора и пересчитывая стрелы в колчане, которые итак были на месте и в бой давно не вступали. Просто сохранилась старая, полезная привычка. – А ещё дешевле ему бы обошелся обычный детский дом, потому что он бесплатный! – В обычный детский дом сдают детей тоже обычные люди, а Магилан же особенный, великий и достойный человек. Не устану это тебе повторять, я им восхищаюсь, – уверенно сказал Митч, разглядев на стене среди других листков плакат, на котором король вручал Магилану золотой щит, как знак лучшего защитника Толлосуса. – Да, он у нас тот еще святоша. А я не устану удивляться, потому что понять не могу, чем вы все восхищаетесь, – свирепо шептал Трэвор, бегая своими влажными карими глазами. – Тем, чем никто из нас похвастаться не может – истинным героизмом и лидерством с самого рождения, – промолвил лучник и ушел в сторону, так как мойщикам машин стало страшно, что за ними следят через отверстие в заборе. – Да надо тебе оно. Жить так, имею ввиду. Лишь себе существование усложнишь и проблем на голову сыщешь. – Рявкнул недовольный низкорослик и пнул по забору, от чего работяги еще больше испугались. Магилан подошёл к ним с Элли за ручку. – Я вызвал Джери сверху, чтобы он отвел её в БТР. Что тут шепчетесь? Ничего не нашли?– Говорил капитан, пока Элли пряталась за него, как за самую надежную каменную стену. – Да вот обсуждаем, какой ты хороший человек, командир, – сострил максимально открыто лучник. – Хах, вот значит как. С чего это вы такие разговоры заводите. – Да вспоминали все ваши подвиги на службе, моменты истинного героизма. – Этот вот мой “героизм” становится постепенно примером для многих курсантов. Видимо, наслушались моих выступлений и насмотрелись на мои вознаграждения… говорил же начальству, что не люблю я выходить на публику… в результате, отважные до слепоты парни полезли в самую гущу событий: одного до полусмерти избили и придавили шкафом, а второму позвоночник сломали, теперь он колясочник, нарвался, говорят, на тех убийц в масках. И сколько еще таких балбесов бегает, ищут своего часа погеройствовать? Митч, скрестив руки, вертел отрицательно головой, про себя думая: “Святой человек, поистине святой”. Хоть командира и считали человеком с другой планеты, Магилан пользовался большим авторитетом и почетом среди всей полиции в Толлосусе. Во-первых, такое уважение он заслужил за свою отвагу и почетную службу. Ну и во-вторых, хоть с каким бы презрением сначала к нему не относились товарищи, при встрече они часто кардинально меняли свое мнение. Все потому, что Магилан был человеком необыкновенного благородства и порядочности, будто сама Вселенная возложила на него миссию нести добро в этот мир, помогать людям и защищать их. Поговаривали даже, что вся королевская семья и другая знать города хотела сделать из отважного капитана символ армии полиса. Спустя несколько минут в переулке появился еще один боец отряда – Джери. – Капитан, вызывали? – Да, три года ходишь, девочка совсем озябла уже здесь на холоде, – взъелся Маги, так как рукой чувствовал, что кожа девочки холоднее льда. – Прошу прощения, сэр, больше такого не повторится, – ответил Джери, как вдруг неожиданно по общему каналу связи капитану сообщили, что на крыше одного из домов нашли улики. Глаза командира мгновенно загорелись диким пламенем, ведь это была первая зацепка за три недели. – Джери, сейчас же садись в БТР и отвези девочку в приют “Хилари”, Митч, Трэв, быстро за мной! – Маги снова сел на одно колено, и сказал Элли, что он скоро приедет ее навестить. Но по дрожащим глазенкам капитан понял, что малышка боялась вновь оставаться одна, – слушай, ничего не бойся, как только Джери привезет тебя в то волшебное место, ты сразу обрадуешься и заметить не успеешь, как я уже там появлюсь. Маги обнял Элли еще разок, и трое бойцов устремились на крышу по сопровождающий взгляд девочки. Знал бы Магилан, что служба поглотит его целиком и полностью после этой находки на крыше… – Пойдем, малышка, отведу тебя в местечко получше, – сказал Джери, сильно сжав маленькую ручку, и повёл Элли за собой, пока она смотрела на крышу, надеясь увидеть там Магилана еще раз. В два счёта бойцы преодолели по лестнице три этажа и забрались на крышу дома, который был чуть пониже. Там их встретил другой боец-ищейка. – Что у вас? – Спросил сразу же капитан, как только вылез из люка. – Вот командир, давайте сюда, поближе, – боец указывал на вентиляционный блок с загнутым краешком. Магилан присмотрелся и увидел засохшие небольшие следы крови на мятом металле, затем сразу начал оценивать этот удар своим опытным глазом – Известно, чья вытекла кровь? – Пару минут, командир, я уже поместил пробу в бладсилвер, старые следы он распознаёт подольше, – утешил командира ищейка, наблюдая за растущими процентами в своем приборе. Вдруг высоко в воздухе над ними пролетели с моногамным жужжащим звуком два десятка дронов, движущихся клином в западном направлении, будто стая птиц. Каждый мигал зеленым светом, так как в темени их было абсолютно не разглядеть. “На базу вызвали, наверняка свою работу уже выполнили” – тоскливо подумал сыщик, пока Маги ломал голову над вентиляцией – Похоже, что кого-то хорошенько треснули об угол один раз. Деформация небольшая, да и кровяной след тоже, здесь разворачивалась драка,– задумчиво заявил командир. – Однако не всё так просто, капитан, – сказал Гектор, так звали этого сыщика. Он надел специальные ультрафиолетовые очки-окуляры “Сайфер”, которые были способны проводить более глубокую диагностику, нежели остальные стандартные визоры в шлемах. Гектор, просканировав все ультрафиолетовыми лучами и увеличенным зуммированием, похлопал по плечу своего командира и указал пальцем на рисунок лежащего тела позади вентиляции, обведенный белым мелом, а также на участки земли с торчащими флажками. – Вот, командир, взгляните на отмеченные следы ног. Маги внимательно пригляделся и заметил отличие. – У этих нет следов подошвы, просто гладкая вогнутая поверхность. – Отличается от наших шипастых сапог, верно? – С интересом начал Гектор, – примечательность в том, что у курсантов точно такая же обувь, как и у нас. И если бы он сражался на этом участке, то оставил бы полно следов, но здесь, как видите, только отпечаток тела. – К чему ты клонишь? Гектор вытянул руку, указательным пальцем показывая траекторию падения курсанта с крыши второго соседнего дома и вплоть до вентиляции, Маги сразу же всё понял. – Там как раз его следы и обрываются. – Подметил Гектор и отключил горящий разноцветными светами визор – А что за пара других следов? – Вы не читали рапорты курсантов после бойни на складе? – Разумеется, читал, но в написанное пока что мне сложно поверить… стоп. Кажется, я понял. Там же сообщалось, что убийцы в масках способны мягко приземляться с большой высоты, даже без единого звука. Чёрт, да они даже на крышной гравийке продавок не оставили. Две пары следов, как я понимаю, остались только от их приземления, наверное, уже после того, как паренька скинули, – расставлял все по полочкам в своей голове Магилан, сквозь пальцы медленно высыпая горсточку гравия. – Бинго, результаты вышли. Да, код в крови принадлежит курсанту – Каткеме Чешуа. Твою жеш… данные показывают, что присутствуют выделения из коры головного мозга. – Черт… – Даже с фонарями нам всё равно не хватает света, чтобы что-то разглядеть. Нужно снова в ультрафиолетовом спектре прочесать зону, – во второй раз настроил свои визоры Гектор, но уже с подправленным режимом, и начал тщательно исследовать каждый сантиметр гравия. Но долго искать не пришлось, совсем рядом с вентиляцией, в районе головы, у места падения была яркая желто-зеленая текстура. – Вот здесь у нас была лужа. Магилан навел на место фонарём и кое-как разглядел буроватые оттенки. – Чёрт, – снова буркнул капитан, ему не хотелось верить, что паренек незаслуженно погиб на одном из своих первых заданий. – Не хочу вас расстраивать, капитан, но при подобном ранении человек обычно долго не живёт, у него было минут пятнадцать от силы, – с лёгкой досадой проговорил Гектор, восприняв потенциальную смерть курсанта крайне легко. Капитан молча встал и подошел к краю крыши, чтобы немного успокоиться. Он следил за пролетающими вагонетками между зданий и счастливыми непринужденный лицами на улице, выдыхающими возле горящих стендов и витрин клубящийся пар. Митч с Трэвором молча смотрели на капитана с непониманием, а второй в своей привычной манере начал: – Что за цирк, он того паренька даже в лицо ни разу не видел, как он может так убиваться по нему… что за показуха…. – Ты что вообще у нас в отряде забыл, если тебе нет абсолютно никакого дела до жизни людей? Ты же должен быть, как это сказать, неравнодушен к чужому горю. Эгоист полный ты, вот кто! – Ехидно говорил Митч, без остановки тыкая ловкими пальцами по смартфону, который он иногда протаскивал на задания. – Тебе есть что ли? – Трэвор выбил телефон из его рук, на котором сейчас были открыты ставки на конные скачки и футбол. – Сам-то о чём думаешь кроме экспрессов своих? – Аккуратнее, сука, чуть мне ставку не сбил, – сразу же кинулся Митч поднимать телефон. – Только вот интересно, зачем они унесли его. Сдался им этот пацан, раз уж всех остальных в труху раскромсали, – обратился Гектор к замолкшему капитану. – Без понятия, их мотивы загадочны. Какие только зверства они могли с ним сотворить… он же был еще таким молодым… – Командир теперь уже чуть ли не с отвращением смотрел на раскинувшийся перед ним в жёлтых огоньках город, таивший где-то в себе затерявшегося Каткему. – Куда же они могли с ним уйти? – Может быть, за высокие стены порта? – Подтянулся Гектор, который уже сам устал стоять на морозе. – Исключено, у них в районе что-то типа абсолютной монархии с Бондатом во главе, так что рознь группировок, насколько мне известно, у портовиков между собой отсутствует, люди в масках точно не оттуда. – Если так подумать, со своими километровыми прыжками они могли запрыгнуть на любой дом в округе, плохо, что такой же гравийки на других крышах нет, так бы они оставили там следы по приземлению, – подметил Гектор, надев от холода шлем. – Надо ещё раз опросить жильцов, может кто-нибудь что-нибудь видел, куда они с ним упрыгали. – Глядел на парочку влюбленных в одном из окон Магилан. – Давай подключим дедукцию. В городе вероятность того, что ассасины будут скрываться, стремится к бесконечно малому, камеры и дроны бы их точно засекли рано или поздно. Не могут же они вечно оставаться в тени, – выдвинул свои предположения сыщик, увидев парочку совокупляющихся тремя этажами ниже. – Согласен. Нужно послать отряды, чтобы проверить подземку, и ещё раз осмотреть там всевозможные лазейки, по которым отродье с порта попадает в Нокохаму. И ещё вон туда, – Маги указал пальцем на заброшенный жилой район с западного края города, отделенный от цивилизации грязной узенькой речушкой “Вирой”. Она с двух сторон берега была окружена вырубленными деревьями, мусором и отходами. Это был заброшенный район в старой части полиса с бревенчатыми одноэтажными ветхими домами, все бывшие жильцы которых уже давно покинули мир от старости. Теперь же вполне сносные ночлеги пустовали, но изредка туда забредали бездомные, чтобы переночевать, и изредка там загорались огни печей. Все в городе знали, почему это место никак не могли снести или застроить. Дело состояло в том, что там находилось старое кладбище с героями города, участниками войны. Достойным образом король Толлосуса решил не осквернять погибших и оставил кладбище в покое, несмотря на то, что вокруг нее была обширная равнинная местность, неумолимо зовущая к себе на строительство. Гектор начал приближать изображение заброшенного райончика и заметил, что в некоторых дома снова горел свет. – Может они и свинтили туда, место, по-моему, подходящее. – Там постоянно бездомные ночуют, но, ты прав, место очень подходящее для укрытия. Отправляем с утра туда отряд на разведку, но всё равно, – осекся Магилан, – пацана живым найти, думаю, уже поздно. – Даже если так, но на след убийц мы всё равно можем напасть. Магилану не понравился крайне равнодушный тон сыщика, но возмущения он не показал. “ Ему же абсолютно плевать на задания, делает все из-под палки! Неужели его тоже интересует только повышенная зарплата”, – разочаровался в Гекторе командир и резко обернулся. Быстрым взглядом он окинул Митча и Трэвора, лицезря следующую картину: один бешено тыкал пальцами по смартфону, вздыхая перед каждым исходом ставки, другой же недовольно стоял, словно старый дед, ворчал и жаловался на всё вокруг. Скорее всего, они не могли уже дождаться, как оказались бы дома и развалились на диване. “Жалкий мир меня окружает все-таки… забыл я уже об этом. Все работают только ради денег, без полной самоотдачи, без любви и без достоинства. Всю жизнь горбатились в училищах и академиях, чтобы по итогу прожигать зрелые годы ради каких-то зеленых бумажек… смотреть противно. Главное самому таким не стать, не сломаться под их влиянием!”, – думал командир. Самовнушения помогали капитану обретать душевный покой и контроль над своими мыслями. Таким образом, Маги старался не сбиваться со своего жизненного пути, который был так труден и шаток. Отрывок из четвертой хроники “Издревле, последователи Хамару использовали прием мантр и аффирмаций. Проговаривая хотя бы одну основополагающую и крайне хитрую аффирмацию, человек был способен через определенное время фантастически трансформировать себя во всех аспектах. Мантры позволяли человеку принять новую модель поведения, более совершенную. И все это за счет изменения убеждений, которые были укорены глубоко в подсознании. И вот сегодня мы делимся с вами одной из самых основополагающих мантр. Запомните эти слова: “Все очень просто”. Применяйте это словосочетание со всевозможными вариациями, от богатства до здоровья, и скоро вы увидите, как ваша жизнь будет меняться на глазах, как ваша жизнь станет очень простой. Ведь что мы излучаем, то и получаем в ответ. Но крайне важно, дорогой последователь, чтобы ты произносил мантры с полной осознанностью, погружаясь целиком в смысл произносимых звуков, иначе чувства затупятся, и толка не будет. Что это, если не фундаментальный закон природы?” Глава №25 “Исцеление про запас” Следующим утром, в банном комплексе “Надежда” случилось долгожданное событие. Каткема, так усердно разыскиваемый полицией, наконец-то смог ощутить ручьи судьбы. Труд и упорство паренька дали свои плоды. Он просто прекрасно знал, что рано или поздно, результат появится. – Чёрт, чёрт, Джет, кажется, я чувствую… чувствую их, – радостным криком разразился пленный из медитационного уголка, пока патлатый разливал себе в кружечку чай из термоса. Джет непроизвольно улыбнулся во весь рот, залпом испил горячий напиток и длинным прыжком очутился у ученика, забыв закрыть крышку термоса. – Что, неужели, правда? – Живо спросил Джет с лицом ребенка, получившего долгожданный подарок. – Да-да, это точно они, – изрыгался, как дракон, радостью Като, стараясь не выходить из транса и не размыкать глаз. – Почему ты так уверен? Джет слегка недоверчиво отнесся к прорыву Каткемы, потому что медитационные уроки ему давались тяжелее, чем остальным, и, возможно, пареньку просто почудилось. Но чего нельзя было скрыть, так это его любовь к теоретической составляющей. Чешуа проглатывал хроники, как конфеты, и желал еще больше знаний. Като и сам постепенно осознавал, что ему очень интересны основы учения, он питал к ним настоящую страсть. Немного покопавшись в себе, молодой ученик с удивлением начал подозревать, что ему было крайне интересно и близко изучение духовности, эзотерики, а также отчасти психологии поведения людей, их образа мыслей. Подсознательно сердце подсказывало Каткеме, что он бы стал великим учителем и просветителем. В подобные моменты у него тут же подключалось воображение, и нутро начинало подсказывать новый вектор, по которому Чешуа желал идти. – Объясни-ка поподробней, как ты их чувствуешь? – Спросил Джет, закрыв глаза, чтобы через свои потоки прочувствовать Каткему, одновременно с этим пар цельными сгустками начал активно выходить из емкости наружу. – Знаешь, а я ведь ощущаю всё твоё недоверие и сомнение, как будто бы на твоём месте стою, – усмехнулся Като, в невозможности контролировать наплывший восторг от очередной непростой победы в своей жизни. – Обалдеть! Наш труд наконец-то дал плоды! – Крикнул молодой преподаватель и сделал в двухметровую высоту сальто назад. Даже голуби, гуляющие по крыше и хорошо видимые изнутри здания, взлетели навстречу болезненному серому небу. – Как будто бы стою в речушке на перепутье духовного и материального, меня сбивают в разные стороны два противоположных течения, каждое из которых ощущается по-своему. Вдобавок, если напрягусь, то в этих течениях могу прочувствовать более маленькие и быстрые ручейки. Как все вы и рассказывали. Даже еще чувствую, как назвать-то правильно, ауру твою, вот. Настроение, эмоции и жизненную энергию внутри тебя, – продолжал лепетать Чешуа, затягивая потуже резинку на своих отросших каштановых волосах на затылке. Перемены, однако, начались не только в медитации. Каткема даже удосужился с утра убраться в комнате, заправить постель и побриться. Он уже редко впадал в хандру и витал в облаках, вокруг ему вдруг все стало слишком интересно. Удивительно, но жизнь в неволе дала ему больше возможностей, чем обыкновенное существование в Толлосусе. Вдруг сверху на ученика резко налетела веревка, скрученная на конце в петлю. Чешуа в последний момент успел уловить опасность и вытащить перед собой руку. Петля схватила его локтевой сустав и с неимоверной силой потащила Каткему по полу. Он открыл глаза и увидел Юри, которая решила немного подшутить над шумящими во время ее обеденного часа. – Что за хрень?! Ты мне чуть руку не вывихнула! Джет же в это время находился в легком недоумении, более того, он увидел краем глаза открытый термос и проклял себя, так как испарение прекратилось, а, значит, чай успел остыть. – Хотела проверить, учуешь ли ты мой коварный замысел, раз так хвастаешься, что начал ощущать потоки, – гордо ухмыльнувшись, сказала Юри. – Тупорылые у тебя методы! Чуть мне руку не оторвала! И я не знаю, чёрт подери, почему я не заметил тебя, – освирепел Като, выпав из долгожданного состояния. – Дело в том, дружище, что ты ещё новичок, и поймать все ручьи ты не в состоянии. В начале овладения легко концентрироваться лишь на одном ручье, игнорируя все остальные. Более того, из этого состояния осознанности легко выпасть. Навык придет с опытом, даже мы с ребятами, порой, упускаем поток, второй. – С совершенно непринужденным видом начал Джет и помог Каткеме подняться, как будто ничего не случилось. – Так ты это знала, но всё равно дернула меня веревкой! Спасибо большое! Ты подаешь такой отличный пример истинного, просветленного последователя Хамару! Меня прямо зависть пробирает. И ты, тоже, как обычно, свою пластинку врубил, паиньки-миротворца, который из-за правил, написанных в книжке, всегда нейтралитета придерживается! – Полыхал Каткема на обоих, как настоящий демон, сняв веревку и держа ее в руках. – Цыц! – Рявкнула Юри и снова резко потянула лассо вместе с учеником, который снова оказался в горизонтальном положении. Где-то в комплексе хлопнула дверь, и холодный ветер достиг холла. Табуретки со скамьями, собранные воедино, в момент моногамно и гулко затрещали, словно осуждая действия девушки. Её восточное лицо от ухмыляющегося выражения в очередной раз перешло к злому. Джет же, в свойственном ему ключе, остался спокоен и умиротворен. Несмотря на гневные слова Каткемы, молодой лидер снова протянул ему руку помощи. При виде протянутой кисти у Чешуа произошел небольшой сдвиг по фазе: на патлатого снова от всей души накричали, а ему хоть бы хны, он все равно подал свою руку. Джет, как настоящий человек, стоял на четыре головы выше курсанта и восточницы. Его глаза, полные светлой надежды, будто говорили: “Не дай никому сбить тебя с правильного настроя, не дай никому тебя утопить”. Даже если бы Юри наговорила гадостей в его сторону, то лидер бы не начал спорить, в глубине души он знал, что сейчас у них все прекрасно. Рука Чешуа непроизвольно приняла дружеский жест. Курсант был невероятно польщен, такого манерного человека он еще не встречал. Вдруг Юри резко стало стыдно за свои очередные детские выходки; она не понимала, почему с ней все так происходило, будто срабатывал щелчок, и внутри пробуждалась бестия. Эго брало контроль над ней. Восточницы поникла, опустила голову и ушла к скамейке с остывшим термосом. Каткема, тем временем, избавился от злополучной верёвки и выкинул ее за угол медитационной комнатки, чтобы больше никому не пришла мысль поиграть в ловца скотины. – Почему я перестал их чувствовать?! – Испугался Като, – я больше не ощущаю ручьи! – Спокойно, Спокойно! Всё в порядке – раз их откроешь, и все, теперь ты навсегда во вселенской паутине. Просто в порыве гнева твое астральное тело полностью выбыло из нирваны, сильные чувства, словно буря, нарушили равновесное состояние. Я же сказал, что будешь частенько выпадать из этого состояния. Давай-ка соберись, снова успокой свой молодой пылкий разум. Учитель вытащил из дредов заколку в виде обрамленной продолговатой деревяшки и начал играться ею между пальцами, косвенно демонстрируя свой полный контроль над эмоциями. Като по отработанной сутками схеме успокоился, вошёл в себя и начал следить за границей “двух миров” – Я снова их вижу, – с облегчением сказал ученик, но уже тише, чтобы Юри не надумала связать второе лассо. – Молодцом, – похлопал его по спине Джет, раскладывая красиво разбросанные подушки, которые были уже стерты и сжаты от постоянного сидения. Лидер через свои потоки распознал, что его “принцесса” очень грустила и от стресса напивалась крепким красным чаем, не давая горлу просохнуть. – Раз ты обрел умение тысячи поколений, Каткема Чешуа, то настала пора тебе научиться использовать те самые дары ручьев судьбы! – И какие же? – Наша следующая задача – улучшить твои физические показатели вот до такого уровня, – закончил Джет и прыгнул в сторону Юри. За раз преодолев четыре метра, патлатый приблизился к восточнице, которая тут же выскочила со скамьи от испуга; он схватил ее одной рукой за туловище, а второй за шею, пытаясь перекинуть через бедро. Но годами натренированные рефлексы и мышечная память девушки не спали – Юри машинально зацепила своими ногами колени Джета, не дав скинуть её. Патлатый понял безысходность данного положения и резко вскочил ввысь метров на шесть. Като наблюдал за схваткой несколько секунд, еще не донца осознавая, что происходило. В воздухе они крутились вокруг друг друга, заряжая быстрые различные удары всеми частями тела, но реакция обоих была отточена до совершенства – блоки и уклонения обоих не давали получить и капли урона. Каткема не успевал уследить за скоростью их ударов. И только когда его глаза лучше сфокусировались на неразберихе вылетающих конечностей, он едва замечал, что Юри оказывалась пару раз чуточку быстрее, и дважды она все-таки попала по Джету. Когда они приземлились, шума снова абсолютно не было, словно ноги перед падением окутывала волшебная пелена воздуха. Джет приземлился на пол, а траектория падения Юри вела к лабиринту из брусьев. – Твою дивизию, сейчас же точно разобьется, – разволновался новый владелец ручьев судьбы, от напряжения придавив бедную подушку еще на несколько дюймов. Но не тут-то было, Юри также мягко приземлилась на обсыпанные от старости, синие перекладины и встала в стойку паука, готовящегося к укусу. Вдруг она ехидно улыбнулась. Като перевел взгляд на Джета и ужаснулся, оказалось, что их удары друг по другу были сильнее, чем казалось снизу. У Джета был разбит нос и порвана тренировочная белая футболка на груди. Но по видимому его это только раззадорило. Патлатый тоже запрыгнул на поручни и принялся атаковать. Они били друг по другу с неимоверной силищей и абсолютно без жалости, вдобавок ещё успевали постоянно менять позиции, скача по узким трубам, словно на ровной поверхности. Джет решил ударить правым прямым в голову, но Юри отскочила назад, зафиксировала один носочек на трубе, а второй направила режущий удар к ноге любовника. Он был тоже не промах, быстро среагировал и тут же поставил блок рукой. Однако восточница оказалась хитрее и перенаправила удар по окружности, точно по часовой стрелке пробив пяткой ухо Джета, который застонал от жгучей резкой боли и звона в ухе. Длинноволосый боец даже немного потерял баланс, заплетаясь ногами, но всё равно смог устоять. От некоторых их ударов сотрясался воздух и дрожала земля. Недалеко от бьющихся стояло пять выстроенных из скамей башенок по метра три в высоту, которые то и дело раскачивались. У Каткемы же сердце ушло в пятки от накалившейся интриги. Он все ждал, кто уступит в силе и упадет первый, но душой, конечно же, он болел за Джета, который снова перешёл в наступление. Патлатый легким прыжком оказался на соседнем поручне, но по приземлению, как только кончики его пальцев почувствовали под собой что-то твердое, Джет со всей мощи кинулся на Юри, тараном сбив её с ног и обхватив туловище. Они пролетели метров десять, и Чешуа услышал, как в полете Юри начала кашлять. Своим броском Джет сбил дыхание зазнайке. Приземлившись на пол, парочка кувырком покатилась дальше, сбивая редкие табуретки, пока Джет не прервал свой полет, сумев встать на ноги и предварительно бросив Юри по инерции дальше. Она также успела сгруппироваться, прежде чем влетела в гору грязного белья рядом с проходом. – Что творят… – прокомментировал Като, закрывая рот от ужаса. Като заметил, что Джет очень тяжело дышал, согнувшись крюком и держась за грудь. Патлатый надеялся, что уже победил, но как самый настойчивый и упертый баран из-под кучи грязного белья поднялась Юри. Она тоже не могла отдышаться, при каждом вдохе ее тело будто желало сжаться и свалиться без сил. Като очень удивило, что даже с серьезными побоями улыбка не спадала с их лиц. Молодая пара получала истинное наслаждение, нанося друг другу увечья. Они будто нашли замену простым приевшимся романтическим свиданиям. После их падения с ковролина поднялась небольшая оранжевая дымка от пыли, что означало скорое поручение – пропылесосить весь холл, кому-то невезучему. – Давай, родная, налетай, – зазывал ее к себе Джет, истощенно дыша ртом и стоя на одном колене с прямой гордой осанкой. Тут Юри собрала все силы и запасы дыхания в кулак, затем, изогнувшись, как самая гремучая змея, рванула вперед. Однако Джет напряг свою реакцию до предела и еще на подлете успел схватить ее ступню. К его несчастью, закаленная в драках восточница предусмотрела этот момент и, поджав вторую ногу, снесла ему челюсть с разворота. Юри приземлилась на спину, подняла свой взгляд и увидела, как Джет пятился назад, прижав левой рукой висящую в правый бок челюсть. – Ха, сломала, да?! – Громко радовалась Юри, сразу встав в боевую стойку. Като же не понимал её восторга. “Неужели они не собираются останавливаться?!”, – думал ученик, вцепившись себе в волосы. Юри, считая, что она была в одном шаге от победы, разбежалась на своего противника и уже приготовила заключительный удар с колена. Но Джет не потерял полностью контроль над ситуацией. Патлатый выждал подходящий момент и, как только она взлетела, совершил кувырок вперед. До миллисекунды рассчитав момент, Джет всадил ей знатный, хлесткий удар ногой в район копчика. Курносый ждал, пока она беспечно откроет спину. Юри протяжным воплем простонала от боли и неуклюже упала наземь, словно онемев. – Эй, что вы творите! – Не удержался взбешенный Като и собрался ринуться останавливать их, но вдруг рука Нуримана остановила его. Гигант незаметно появился в холле через главный вход и аккуратненько по краю побрел к Като, который, наблюдая за интригующей схваткой, даже не заметил его. – Постой, лучше пусть закончат, – спокойно говорил он, держа под мышкой кучу грязного белья в корзине. – Они же сейчас поубивают друг друга! – Чуть ли не кричал ученик. – Ой, да ладно, пусть сдохнут уже, надоели они мне. – Промычал утомившийся от стирки Нур. Джет на сей раз уже сам подбежал и приготовил рубящий удар ногой. Выглядела Юри очень болезненно и даже немощно, однако они оба отлично владели театральным искусством. Во время его удара Юри сделала подсечку и сбила патлатого с одной опорной ноги, после чего оба соперника, оказавшись на полу, принялись вести изнуряющую борьбу в партере. – Черт, – осекся Нур, – ублюдки, всё белье мне разбросали, зря собирал на стирку что ли?! – А почему так много белья? – Потому что в комплексе его после закрытия осталось так много, что теперь не мелочимся и каждую тренировку новый комплект выдаём. Это очень гигиенично, но и очень муторно каждый раз возиться с целый горой потных портков, – продолжал ворчать Нур, ища взглядом разбросанную по полу одежду. – Что-то они больно громко и тяжело дышат, будто вот-вот откинутся, я аж отсюда слышу, – указал на кувыркающихся Като. – О боги, сейчас же кровью зальются! – Испугался Нур, бесцеремонно бросил корзину и устремился живо к ним, а Като за ним вдогонку. Пока ребята спешили на помощь, Юри уже заканчивала комбинацию идеально отлаженного болевого. Она, тяжело и хрипло дыша, вся красная и с клубами испаряющегося пара со всего тела, заломала Джету вытянутую назад руку. Одной ногой восточница сдавливала шею паренька, который уже жутко задыхался и пылал дьявольским огнем, и затем закрутила захваченную статичную руку по часовой стрелке. В завершение, не слыша криков подбегающих позади, со звонким сильным хрустом Юри сломала кисть Джета. – Аааа! – Протяжно и невероятно громко закричал от режущей, острой и шокирующей боли Джет. – Я победила, – хрипло прошептала Юри и улыбнулась с обезображенным, избитым лицом. Она отдала руку её законному владельцу и повалилась на спину с великим облегчением, бешеным стуком сердца и пульсирующим звоном в ушах. Нуриман сразу оттолкнул негодяйку, которая счастливо покатилась по полу, собирая пыль на одежду. Она не могла никак отдышаться, и даже говорить была не в состоянии. Нур опустился к своему другу и начал бегло расспрашивать его о самочувствии, однако тот мог лишь кивать головой. – Кретины, вы так без масок допрыгаетесь, ночевать в земле на заднем дворике будете, и ты тоже дура, не знаешь когда нужно остановиться. Победила, твою мать, она! – Бешено ворчал Нур, но его слова до них толком не доходили. – Давай, Като, бери её и бегом за мной, – Нур подобрал Джета и невысокими, но длинными прыжками поскакал к двери, где несколько дней назад братство трапезничало у печи. Ученик тоже достаточно сильно разволновался за здоровье подравшихся и во время бега даже не чувствовал веса Юри, которая перестала разбирать, что происходило вокруг. Как только он зашёл в комнату, то бросился в один из проходов, который тогда был закинут стульями. Там Чешуа увидел круглое помещение, выложенное в голубую плитку, которая давно уже выцвела, но была до блеска отполирована; вдоль стен шли краны, под которыми стояли курны из той же плитки, из них черпали воду с помощью ковшиков. Это была купальня хамама, из которой несколько дверей вели непосредственно во влажные парные. Като нервничал и не знал, в какую из них идти, он так кружился на месте, пока не заметил, как еле живой груз в его руках указывал на одну угловую дверь с затемненным стеклом. Като рванул туда, но прямо возле входа поскользнулся и упал на колени, разбив их до крови. Тут же им дверь открыл заждавшийся Нур. Парная мало чем отличалась от купальни, может только более компактной площадью: посередине комнаты стоял низкий, широкий плиточный стол, соединенный с полом, а вдоль стен шли такие же цельные низенькие стойки. В двух смежных помещениях на потолке были закреплены несколько овальных ламп из матового толстого стекла, из-за чего освещение выходило очень тусклым. – Скорее, сюда её положи, – метался Нур и указал на стойку в центре, на которой лежал еле дышащий, избитый Джет. Каткема сию секунду же повиновался, ему было очень страшно смотреть на раненых, диафрагма которых очень свирепо сжималась и расширялась. Казалось, что с секунды на секунду они начнут заливаться кровью и выплевывать органы. Нуриман же на эту привычную картину совсем не обращал внимания, а просто носился по скользкому полу и дергал за рычаги, встроенные в стену. Из отверстий вдоль всей верхней границы стен с потолком начал валить очень густой, влажный пар, интенсивно заполняющий помещение. Каткема в не проходившей напряженности стоял над изувеченными и просто смотрел, не зная, куда себя деть. – Ты расслабься, браток, теперь их жизни зависят только от меня, – сказал запыхавшийся Нур, стряхнул соленый пот с лица и спокойно сел на стойку, затем сильно зажмурился, так как несколько капелек пота попали ему в глаза и начали беспощадно жечь. Все затихли, комнату полностью завалило паром с гулким шипением, а Като потерял видимость дальше вытянутой руки и аккуратненько присел на стойку. Через несколько мгновений болезненные звуки и стоны прекратились. Таким образом, ребята провели пять минут. Постепенно пар начал рассеиваться, и все прежние контуры перед глазами принялись проявляться. Когда Като уже смог легко различать фигуры всех сидящих в хамаме, он обратил свой взор к лежащим и не смог поверить своим глазам: все их ссадины, гематомы, рассечения, вывихи и переломы начали регенерироваться прямо на глазах. Разбитые носы вправлялись после переломов в их первоначальное положение с характерным хрустом. Тоже самое произошло и с кистью Джета, но ее помогал проворачивать Нуриман, словно заводную игрушку, пока, наконец, не вставил в прежнюю позицию. Их глазные яблоки вновь белели, а кожа от пунцового цвета плавно переходила к здоровому. Случайно взгляд Каткемы упал на собственные разбитые коленки, которые моментально заживали. “Ещё такие фокусы у них, значит, имеются”, – не переставал удивляться молодой ученик. Пока они оставались в чудо-парилке, самочувствие становилось намного лучше, ощущалось восстановление всего организма. Спустя еще пару минут Юри и Джет встали, как ни в чем не бывало, только одежда осталась потрепанной и разодранной, да и следы засохшей старой крови на лице. – Ну, вы оба и идиоты, стоите друг друга! – Гневался Нуриман, убедившись, что кисть Джета теперь в правильном положении. – Вот что бывает, когда забываешь надеть маску перед физической нагрузкой, – робко обратился к Каткеме Джет, улыбнувшись и дав засохшей крови под носом потрескаться. – Черт чувак, с меня семь слоёв пота от страха вышло, а ты сейчас такой вид делаешь, будто ничего серьезного не произошло, – возмутился Като, проверив пальцем, точно ли заросла кожа на коленке. – Прости, нас, Като, не хотелось, чтобы ты, глядя на нас, полностью потерял желание идти по пути Хамару, – извинилась Юри в неожиданном приступе раскаяния. – Я его теряю каждый раз, когда в тебя бес вселяется, и ты начинаешь лассо на людей накидывать, – буркнул Чешуа в приступе обиды. Нуриман, проверявший кости Джета, поднял свои изумленные большие, черные, спокойные, как самая тихая ночь, глаза на восточницу, но затем вспомнил, что это было весьма в ее репертуаре, и продолжил свою работу. – И за это тоже извиняюсь, у меня часто случаются, как ты заметил, достаточно мощные приступы гнева из-за недостатка самоконтроля и моей недальновидности… но мне за свое поведение безумно стыдно, клянусь, не этому путь Хамару нас учит. – На первый взгляд, очень искренне извинялась буйная девушка, да и ручьи судьбы всех присутствующих ощутили правдивость в ее словах. Каткема по своей неопытности и наивности сразу же простил Юри, мгновенно позабыв все плохое. – Ничего страшного, все мы ошибаемся. Конечно, ваша схватка была невероятной, будто древние боги спустились с небес и начали свои разборки на фоне немощных людей. Так высоко прыгать, молниеносно бегать и бешено сражаться – для меня, честно, это было потрясающим зрелищем. Но зачем же такой показ устраивать? Раз тем более у вас потом кровище начало хлестать из носа и рта. – Необдуманно, признаю. Иногда забываем маски надеть перед схватками, – посмеялся Джет, не желая подниматься с мягко греющего стола. – Нуриман, наверное, вас уже заколебался из таких передряг вытаскивать? Для новобранца нелепый и смешной южанин открылся с совершенно новой стороны. Он раскрылся, как человек очень преданный и надежный, всегда готовый помочь. В очередной раз Чешуа убедился, что в банном комплексе “Надежда” помимо определенной жестокости, царила также человечность и любовь, где каждый в попытках большого альтруизма старался внести свою лепту в общее дело. Каткема каждый раз таял при осознании этого фатка, от осознания, что нашел новую семью. Одна лишь Юри проходила непростой этап принятия новичка. – Моя работа не проста, отнюдь не проста, каждый раз играть с судьбой в гадалки и вытаскивать человека, когда он на волосок от смерти… тяжкий груз… мне ведь достаточно одной оплошности, одной ошибки, чтобы вина повисла на всю оставшуюся жизнь… – кривлялся южанин, пародируя спасателей из фильмов, – но чаще всего, я их просто здесь латаю от обыкновенных побоев. – Нельзя больше забывать про маски, кто знает, может, следующий раз станет для нас последним, – добавила Юри, привстав на локтях. Парная постепенно начала вновь заполняться влажной дымкой, ребята мгновенно расслабились, и все силы отнялись. – Это точно, – простонал все лежащий Джет, уже напоминавший скорее безвольную “биомассу”, нежели активного и инициативного лидера. – Что это за место? Что оно делает? И как? – Здесь, также мы откачивали и тебя, наш дорогой друг. На самом деле, еле успели выхватить тебя из вечных объятий смерти. Аж мозг было видно, вдобавок ты много крови терял и слишком быстро, – вспоминал ту бурную ночь Нур: как он с Викторией сначала ждали ребят, возвращавшихся со склада, чтобы при первой необходимости обеспечить медпомощь, и как они затем с каждой секундой на счету спасали пареньку жизнь. – Так значит, вот почему у меня голова целая осталась и даже без шрамов… поразительно! Абсолютная регенерация, – задумчиво отвечал Каткема, щупающий себя за место, где тогда получил рану, – объясните мне, как это работает? Откуда берется ваш целебный пар? И кстати, еще раз спасибо за спасение жизни! Ученику часто становилось неловко и стеснительно, когда ребята говорили о его спасении. Благодарность полностью вымещала обиду на жизнь. – Насчет механизма как-нибудь в другой раз, слишком долго разжевывать. Тебе нужно лишь знать, что овладение ручьями судьбы может даже дать обладателю возможность регенерировать раны и излечивать болезни. Правда, нужны одни из самых высоких умений нашего ремесла, – ожил Джет, после того, как взял себя в руки и поднялся. Отдыхать ему было некогда, да и не особо он любил бездействовать. А вот Нур очень это любил и решил взять заслуженную короткую передышку, вышел в купальню, разделся до портков и принялся поливать свою голову теплой водицей из кувшина. – Если мне правильно подсказывает логика, такие умельцы способны были передавать восстановительную энергию потоков влажному пару, оттого он и заживляет, – рассудил Чешуа, тоже решив раздеться и распустить волосы. Вскоре остальные также последовали примеру Нура, и даже Джет. Сила воли дала сбой, очень уж всем хотелось ему размякнуть на пару. Иногда братство позволяло себе некоторые вольности в плане отдыха, если сердце уж слишком просило. – Совершенно верно, но можно не только через пар вылечивать, раньше создавали ещё и восстановительные ванны, – продолжал Джет, пока Юри поникла в углу комнаты. Ее все еще мучала совесть за собственные поступки. – Значит, ваш пар может и конечности отращивать, и органы восстанавливать? – Загорелся энтузиазмом Каткема, представив насколько велики возможности были у Хамару. – Ничего себе ты разогнался, однако попал рядом с яблочком. Вообще, изначально потенциал регенерации сильно скакал от умельца к умельцу. Некоторые последователи, по летописям, даже могли регенерировать руки, ноги, кости и заживлять другие жизненно важные органы; недавно прочел историю, где один воин Хамару сумел собрать кишки обратно в комок из вспоротого живота. Но наш пар вышесказанное осилить не может, к сожалению, недостает энергии. – Какой предел вашего? – Спросил Чешуа, разглаживая свои щеки с подбородком и балдея от двухнедельной щетины. – Может восстанавливать ткани, заживлять переломы, останавливать кровотечение. На этом все, по словам мастера. Тебе повезло, что в тот раз череп не сильно растрескался, а лишь углубился в одной точке, удар не достал буквально несколько миллиметров до мозга. К счастью, удалось тебя полностью восстановить. И теперь мы верим, что ты точно по заказу ручьев судьбы к нам прибыл. – Я теперь тоже в это верю. – При всем при этом мы себя беречь всё равно должны, – усмехнулся Джет, – да ведь, Нур? – Да нет, тебе и сдохнуть можно! – Засмеялся гигант. – Не стоит так наивно верить всему, что мастер Цейлань наговорил. Возможно, он сказал о слабости пара, чтобы просто нас сберечь, чтобы на рожон не лезли. – Вылезла из-за угла Юри, поправив сжимающий грудь топик, который невероятно колол влажную кожу, но выбора, чем прикрыть грудь, у восточницы особо не представилось. – Да нет, ты чего… – тут же начал Джет, недовольно нахмурившись. Плохая видимость из-за пара начала надоедать компании, каждый привык смотреть в глаза собеседнику, к тому же они чувствовали, что длительное пребывание в стопроцентной влажности воздуха тоже нехило отыгрывалось на организме. – Во-во, опять “хорошего мальчика” включил, не верит ни в одну плохую историю про мастера, – как с ребенком сюсюкалась Юри. Джет, как по щелчку, захотел возразить ей, однако Каткема заметил, что курносый вовремя остановился и задумался, возможно, над вещью, за которую его все и упрекали без конца. Так он и остался за паровой завесой, словно в домике. – Пойдемте-ка окунемся в бассейн, охладиться хочу, – предложил Нур идею, которую все подсознательно желали. Все дружно вышли и начали нырять в прохладный бассейн, чувствуя дюжую релаксацию всего тела. Чешуа сначала немножко замялся из-за страха обмерзнуть, но все-таки по инерции бросился в воду с головой. По итогу он тоже не пожалел. Сперва, как обычно, тело будто бы окружили тысячи ледяных игл, сковавших все движения. Мало кто смог бы проплавать в такой холодной воде больше пяти минут, но не обладатели потоков жизни, которые мигом понизили температуру собственного тела. Уже через минуту бархатная жидкость стала настоящим раем. Напряженная обстановка полностью пропала, теперь часть братства, словно дети, беззаботно резвились. Обостренные же чувства Чешуа воспринимали подобный опыт очень позитивно, особенно после того, как тело хорошенько согрелось. Отныне для него открылись новые измерения жизни, на которые он бы ранее не обратил внимания. Именно это счастье в мелочах раскрывало ту замочную скважину, через которую Каткема привык смотреть на мир. Проживание в заточении постепенно становилось все более приятным занятием, нежели вялое существование снаружи. – Ребят, я тут на днях задумался и решил нам новые обозначения придумать, – сказал темнокожий гигант, вынырнув из воды и создав большую рябь. – И какие же? – Каткеме тоже не очень было по душе постоянно называть их “Хамару” или “братство”. – Предлагаю, всем молодым, кроме Кая, перейти на позывной – “хам”, а девочкам на “хамка”, – восторженно говорил Нуриман. Похоже, это была идея, в которую он вложил всю свою детскую душу. – Отличная идея! Мне нравится! – Воскликнул Като и вновь окунулся с головой. – Хех, ну спасибо. – Засмущался южанин. – И мне тоже, коротко и броско, – добавила Юри. – Ого, с почином не промазал. Джет единственный, повиснув на перилах лестницы и качая пресс под водой, молчал. Он лишь одобрительно моргнул, что остальные все равно оценили. – И тебя благодарю, наш великий лидер, – даже немного поклонился Нуриман. – Какой он еще лидер?! Я его только что в труху размолола! – Воскликнула Юри. – Разве лидера только по силе и бойцовским умениям судят? – Включился Каткема. Каждый раз, когда Чешуа начинал вещать о чем-то духовном, его потоки жизни бушевали в стократ сильнее обычного. Вроде бы Чешуа сказал банальную, всем известную вещь, но из-за мощи его потоков жизни Нуриман удивился, Джет отлично подбодрился, а Юри задумалась и ушла себя. Она старалась не выдавать своих расстроенных чувств, хотела спокойно и достойно выдержать удар в лицо чистейшей правдой. Интонация, с которой Като сказал последнюю фразу, разрывала ей сердце. Однако Джет смог прочувствовать скрытую обиду любви всей своей жизни. Восточница по шею окунулась в воду и из-за полумрака стала практически незримой. – Каткема, теперь пришла пора и тебе научиться перераспределять энергию потоков равномерно по всему телу, чтобы добиться полного контроля над способностями организма. Думаю, Юри сможет обучить тебя этому, – патлатый снова дал шанс восточнице. Он верил, что возлюбленная хотя бы раз сможет справиться с задачей достойно. – Хорошо, я готов. Пошли заниматься, – зарядился и Като, забыв про ее нервные спады. Он скорее уже желал обрести эту силу богов. Они мигом выскочили из прохладной жидкости, оделись и отправились в главный холл, пока Нур и Джет принялись менять воду в бассейне. Отрывок из пятой хроники “Дорогой последователь, все формы жизни на Земле имеют свои желания и стремления. И это нормально. Различие состоит лишь в том, что кто-то исполняет это в жизнь, а кто-то нет. Во всех из нас есть свои таланты, часто человек старается найти их и часто безуспешно. Многие люди либо бросают эту затею, либо выбирают их, подглядев его у других. Своим же последователям мы всегда советуем просто быть максимально открытыми к жизни и быть вовлеченными в нее, ведь только так можно истинно познать само бытие, слиться с ним. Рано или поздно в одном из жизненных проявлений человек точно сможет найти свое призвание. Что еще важно, призваний может быть несколько, они могут меняться, как меняется и сам человек. Если к своим желаниям человек подходит осознанно, то чтобы дойти до финальной цели, течение Хамару советует ему просто не сворачивать с пути, не отвлекаться на привлекательные, извилистые дорожки и не падать под влиянием чужого мнения, которое с большой вероятностью может препятствовать вашему росту. Но что более важно, юный ученик, пожалуйста, не старайся концентрироваться на финальном результате и впадать в изнурительное состояние ожидания. Наиболее важно наслаждаться этим прекрасным процессом созидания, оставаясь осознанным от момента к моменту. Запомни, что величайшими людьми становятся именно те, кто остается преданным своей стезе до конца своих дней. Что это, если не фундаментальный закон природы?” Глава №26 “Каждому свое” Они подошли к скамье для жима лежа. – Так, перво-наперво, тебе нужно хорошенько размяться, ибо в медитации все мышцы и суставы застывают. – Хорошо. – Подчинился курсант, настроение которого било ключом. – Повторяй за мной, запомни, начинаем всегда с головы и скрупулезно разминаем все до ног, не пропуская ни дюйма тела. Травмы лишний раз нам не нужны. Каткему поражало, что сейчас перед ним стояла совершенно здоровая девочка и с совершенно целым личиком. И ни следа от побоев не осталось. Они начали энергичную разминку, в которой вялый и неуклюжий после медитаций Каткема, пытался также быстро вертеть конечностями. – Старайся, пока разогреваемся и растягиваемся, поймать ручьи. У обоих без особого труда это получалось. Как только они растянулись, Юри приказала ему пробежаться и разогреться. Она сразу ринулась наматывать круги вдоль стен холла с одной отличительной особенностью – а именно невероятной скоростью. – Ну что, выбора мне не оставили, – сказал ученик и кинулся в сомнительные догонялки. Бежал он пока что в десять медленнее, и уже через десяток кругов Чешуа был полностью заряжен на тренировку, заряжен обрести сверхспособности. Конец ознакомительного фрагмента. Текст предоставлен ООО «ЛитРес». Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию (https://www.litres.ru/pages/biblio_book/?art=66072302&lfrom=688855901) на ЛитРес. Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.