Копье судьбы

Копье судьбы Пол Эдвардс Индиана Джонс тут совершенно ни при чем. Однако и на самых обычных археологических раскопках порой вспыхивают нешуточные страсти. Когда одного из археологов находят убитым прямо в траншее, сразу возникает гораздо вопросов, чем находится ответов. Полиция блуждает в потемках, и только энергичность, наблюдательность и сообразительность юных сыщиков Питера Уильямса и Лайонела Стэмфорда помогает вывести убийцу на чистую воду. Пол Эдвардс Копье судьбы Глава первая В которой еще ничего интересного не происходит Из всех наших с Питером приключений в школьные годы немногие запомнились настолько, чтобы теперь можно было о них рассказать, не упуская таких подробностей, без которых для непосвященного читателя многое останется непонятным. Лишь некоторые так прочно врезались в память, что и сегодня порой, закрывая глаза, прямо вижу перед собой даже места, где все происходило. Вот как ту сельскую дорогу, на которой однажды утром нас чуть было не сшиб автомобиль, неожиданно вылетевший из-за поворота. Мы едва успели отскочить в сторону, и Питер, не удержав равновесия, свалился в придорожную канаву. Я поспешил ему на помощь, протягивая руку, но он выбрался сам, что-то невнятно бормоча сквозь зубы, потом уже отчетливо крикнул вслед темно-синему «Ленд Роверу»: «Слепой что ли!» Вряд ли водитель его расслышал. Машина стремительно промчалась мимо нас и скрылась из виду за следующим поворотом дороги, но я все же успел разглядеть логотип на передней дверце и не удержался от восклицания: – Ух ты! Это же «Хранители времени»! – Да хоть Королевская конная гвардия, – проворчал Питер, отряхивая прилипшие к шортам колючки репейника. – Смотреть надо, куда едешь! – Он не виноват, – сказал я примирительно, хотя только что и сам готов был пожелать тому водителю много разного и очень даже нехорошего. – Просто не заметил нас. Тут крутой поворот… – Вот и нефиг гонять как полоумный по такой дороге, – продолжал ворчать Питер. – Мало ли кто он такой… как ты его назвал? – «Хранители времени». Программа такая на четвертом канале… – Понятия не имею, о чем ты говоришь. – Ну, как же ты не знаешь… – я действительно был удивлен. Питер рассмеялся. – Видишь ли, Лайонел, в Москве Би-би-си не вещает. В смысле, телевидение. Да я там телек особо и не смотрел. Так, иногда… – Почему? – Прежде всего потому, что телек стоит в маминой комнате, а она в основном всякие сериалы смотрит. «Санта-Барбара» и прочую… – Что? – «Санта-Барбара». Ну, как же ты не знаешь? – ехидно проговорил Питер. – Сериал всех времен и народов. Та-та-та-ти-и. Та-ти-та-та-та-а… – пропел он, взмахнув руками, будто дирижируя. – А, эта муть… – Понимаешь теперь? – Он же вроде закончился. – Это у вас закончился. А у нас в самом разгаре. Так что я по большей части радио слушал… – Какое? Мы уже снова шли по дороге. – Да есть одна прикольная станция. Днем у них, в основном, политика всякая, зато ночью классную музыку крутят. И ведущие клевые: Сашка Лаэртский, Пацифик, еще один чувак… однажды про меня стихи сочинил… – Вот так прямо и про тебя? – Ну да. Я ему в эфир дозвонился… – Ты звонил на радио? – А что такого? – удивленно спросил Питер. – Да так, ничего, – сказал я. – Просто, я никогда на радио не звонил. А какие стихи? – Петя Вильямс в туалете клеил на стену рубли. И при этом ел спагетти, и листал альбом Дали. – Не понял. – Чего не понял? – Смысла. – Ну… – Питер пожал плечами. – В моем переводе смысл мог и ускользнуть. – И при чем тут Дали? – Не помню уже… Может, я ему что-то про Дали завернул, вот он и выдал… экспромтом. Или это аллегория… – Какая еще аллегория? – Откуда я знаю. В поэзии все сплошная аллегория. О, кажется, мы уже близко… За следующим поворотом дороги показалась деревня, очень похожая на ту, что располагалась неподалеку от нашей школы. Здесь были почти такие же дома, выстроившиеся в ряд вдоль улицы, с неизбежными палисадничками за почти одинаковыми, выкрашенными где белой, а где темно-коричневой краской заборчиками. От главной улицы, в которую переходила дорога, ответвлялись боковые, скорее даже не улицы, так, переулочки. Немного подальше сквозь листву высоченных вязов едва просматривалась башня церкви, наискосок от которой уже вскоре мы заметили магазинчик, куда, собственно, и направлялись. Питер вообще считает, что все английские деревни похожи друг на друга, а ему со стороны, может быть, даже и виднее. Если вы читали наше совместное произведение о том, в какую историю мы угодили, в буквальном смысле этого выражения, отправившись однажды в речной круиз, конечно, уже все знаете. Но если не читали, самое время кое-что прояснить. Вообще-то, его настоящее имя Пётр. Мне до сих пор гораздо труднее выговорить, чем написать. Собственно, это то же самое, что и Питер, только по-русски, поскольку он и правда из России, куда его прадед переселился из Уэльса в тридцатые годы теперь уже прошлого века. И мне он вовсе не родственник, как многие думают. Если не считать того, что мой дедушка однажды встретил его бабушку и решил именно с ней провести остаток жизни. Естественно, на свадьбу съехались родственники новобрачных. Звучит забавно, правда, учитывая, сколько им уже было лет. Тогда-то я впервые и увидел Питера. Старикам очень хотелось, чтобы мы подружились, поэтому они и поселили нас в одной комнате. Но отношения между нами поначалу совсем не складывались. Его манеры приводили меня в ужас. Он совершенно не умел вести себя за столом, совсем не к месту встревал в разговоры. При этом говорил очень громко, хотя понять его было почти невозможно. И не только из-за жуткого акцента. Мало того, что он постоянно путал времена, да еще многие слова произносил неправильно, а некоторые так невнятно, что едва ли можно было разобрать. Когда я пытался ему помочь – подсказывал нужные слова или ставил глагол в нужное время, – он страшно злился. В общем, к вечеру первого дня я только и ждал, когда все закончится, и он наконец уедет. На церемонии нас заставили исполнять обязанности свадебных пажей, хотя обычно, этим занимаются совсем мелкие дети. Поскольку таких не нашлось, нести шлейф невесты пришлось нам с Питером, и вот тут я заметил, что он испытывает примерно такое же чувство, мягко говоря, неловкости, какое испытывал в тот момент и я сам. Конечно, сблизило нас совсем не это. Насколько помню, все стало меняться немного позже, после торжественного обеда, когда Питер незаметно прихватил со стола бутылку вина и предложил мне отметить событие в своем, узком кругу. Мы устроились в дальнем углу дедушкиного сада, где до сих пор стоит, правда, уже сильно покосившаяся беседка, и совсем неплохо провели время, распивая эту бутылку. И вот прямо даже не знаю, то ли под действием вина, то ли по какой другой причине, языковой и прочие барьеры стали постепенно исчезать. Вскоре я совсем по-другому воспринимал Питера, да, похоже было, и он меня тоже. Так или иначе, в школу осенью мы отправились почти как лучшие друзья, а за последовавший год по-настоящему стали такими. Хотя некоторые привычки Питера меня еще долго потом раздражали, не зря же говорят, что не бывает людей без недостатков. Тем летом часть каникул мы проводили в школьном спортивном лагере, куда сначала ехать мне совсем не хотелось. Не стану распространяться о причинах, которые теперь кажутся просто смехотворными. Достаточно сказать, Питеру удалось тогда меня уговорить с немалым трудом. Как почти сразу стало понятно, он не зря старался. В лагере было очень даже здорово, и под конец нашего там пребывания я даже пожалел, что две недели пролетели настолько быстро. Народу в магазинчике оказалось совсем немного, видимо, по причине раннего времени. Только какая-то пожилая леди в цветастом халате и чуть ли не в домашних тапочках о чем-то разговаривала с хозяином, стоявшим за прилавком, да девчонка примерно нашего возраста, когда мы вошли, складывала какие-то свертки в пакет. На нас она посмотрела, как мне показалось, несколько удивленно, но причина была очевидной. За все время пребывания в лагере, мы в этой деревне еще ни разу не бывали. А вот того, за чем мы сюда притащились в такую рань, не нашлось вовсе. «Тоблерон», который, прямо во что бы то ни стало, вдруг понадобился Питеру, сюда то ли вообще не завозили, то ли весь раскупили. Я понадеялся, что мы сразу отправимся назад, в лагерь, но у Питера, как выяснилось, имелись другие планы. – Пошли дальше, – сказал он, выходя на улицу, под звон колокольчика закрывшейся за нами входной двери. – Куда? – спросил я. – В другой магазин. – Если такой есть. – Должен быть, – уверенно заявил Питер. – Деревня не маленькая… – И дался тебе этот шоколад, – сказал я раздраженно. Снова тащиться куда-то под уже порядком припекавшим солнцем мне совсем не хотелось. – Будто без него прожить нельзя. – Прожить можно, – усмехнулся Питер, – но с ним лучше. Привет!.. Бросил он девчонке, как раз в тот момент выходившей из магазина. – …Слушай, в этой деревне еще какие-нибудь… э-э… торговые точки есть? Девчонка остановилась, снова недоуменно посмотрев на нас. Меня всегда поражала способность Питера вот так запросто вступать в разговоры с незнакомыми людьми, да еще настолько непринужденно. – М-м… Она помотала головой. – …вообще-то, не знаю. Паб есть, там чуть подальше, возле пруда, а магазин… Тут я почему-то подумал, что девчонка, скорее всего, не местная. Только я не мог понять, с чего вдруг мне так кажется. Одета она была обыкновенно: футболка с каким-то ярким принтом, шорты, кроссовки. Длинные, до плеч, светлые волосы обрамляли вполне симпатичное лицо, которое, правда, немного портил пирсинг на чуть вздернутом носике. Честно говоря, мне такие украшения никогда не нравились, и вообще не понимаю в них смысла. – А вы откуда? – вдруг спросила она. – Из спортивного лагеря, – отозвался Питер. – Здесь, неподалеку… – Ясно, – она засмеялась. – То-то я вас раньше не видела. Хотя, вообще-то и сама… Ой, я же не представилась. Памела… Она протянула Питеру руку. – …Можно просто Пэм… – А я Питер. Можно просто Пит, – проговорил он, пожимая ей руку, причем лицо его расплылось ну просто в широчайшей улыбке, но щеки предательски покраснели. Я подумал, что в такой ситуации тоже наверняка смутился, и снова позавидовал, теперь уже способности Питера скрывать смущение, делая самый непринужденный вид. – Так что ты говоришь? – продолжил он именно с таким видом. – Да говорю… – она усмехнулась, – …я и сама только позавчера приехала… – Откуда? Она снова усмехнулась. – Из Йоркшира, если ты еще не догадался… Вот теперь стало понятно, почему мне показалось, что она не местная. Выговор у нее был отчетливо северный, чего Питер, конечно, заметить не мог. – …а Фиона, это моя сестра, – продолжала она, – учится в Ноттингеме… – Ха! Так можно сказать, почти земляки. Лайонел… Питер хлопнул меня по плечу, похоже, наконец-то вспомнив, что и я стою тут рядом. – …тоже из Ноттингема. Слушай… Казалось, он тут же напрочь забыл про меня. – …может, прогуляемся? Ничего себе заявочки: только познакомились, и уже… Это я так подумал. Что подумала наша новая знакомая, не знаю, но отреагировала она совсем не так, как можно было ожидать. То есть, совсем не так, как я ожидал. – Куда? – спросила она, как будто даже с интересом. – Да-а… – протянул Питер. – Куда глаза глядят. Пэм улыбнулась, но потом сразу помотала головой. – Не, не получится. Мне на работу надо. – На работу? – Ага. На раскопки… – Какие раскопки? – Археологические. – Правда, что ли? – Ну, да. Там на поле, за деревней. У Фионы, это моя сестра, практика, ну и я с ней поехала… – Зачем? Пэм вскинула брови. – Как зачем? Подзаработать. Платят, правда, немного, но все деньги. На лице Питера отразилось разочарование. Наверное, Пэм тоже заметила. – А кстати, не хотите посмотреть? – быстро проговорила она, будто спохватившись. – В смысле, на раскопки… Или покопать вместе с нами… Если время есть… Вот это предложение точно застало меня врасплох. Казалось, и Питера тоже, но неожиданно для меня он вдруг воодушевился. – Почему бы и нет? Тренировки у нас закончились, какой смысл в лагере торчать, верно, Лайонел? Он обернулся ко мне, надо полагать, снова вспомнив о моем существовании. Я машинально кивнул, хотя уже начинал понимать, что в складывающемся прямо на моих глазах треугольнике занимаю совершенно лишний угол. Пэм, впрочем, казалось, нисколько не возражала. – Вот и отлично! – воскликнула она, взмахнув рукой так, что чуть не выронила свой пакет. – Тогда идемте скорее. Все наши уже там. Во, и эти тоже почесали… Мимо нас снова проехал тот самый темно-синий «Ленд Ровер». Только на этот раз водитель не гнал как полоумный, по выражению Питера, ехал медленно, я успел разглядеть выглядывавший из опущенного окна задней двери объектив телекамеры. – А эти, кто? – спросил Питер. – Телевизионщики… Пэм произнесла это слово с презрительной усмешкой. – «Хранители времени»? – я впервые за весь этот разговор решился вставить свое слово. То есть, впервые смог вставить. Пэм кивнула. – Ага, они самые. – Круто! – сказал я, но на этот раз она помотала головой, и лицо ее приняло, скорее, недовольное выражение. – Вовсе даже наоборот. Мешаются только. Да еще собачатся между собой всю дорогу. – Чего же они собачатся? Это спросил Питер. Пэм презрительно хмыкнула. – Да кто их разберет. Этот, который у них главный, вечно недоволен… – Такой кругленький… как же его… – снова вмешался я, вспомнив лицо ведущего программы, только имя сходу вспомнить не смог. – Рони? Она опять презрительно хмыкнула. – …Нет, он только ведущий. Ходит перед камерой и разглагольствует. Главный у них другой – продюсер. Стив… Тернер, кажется. Он раньше в новостях работал. То и дело хвастается… Пэм снова взмахнула руками, и снова едва не выронила пакет. – …вот, когда мы снимали в Кабуле, вот когда мы снимали Багдаде… ну, и все такое. Потом, наверное, ему надоело, перешел в эту программу. Ну, или платят тут больше. Только все бурчит. То ему не так, и это – не эдак. Комната в пабе ему, видите ли, не понравилась… Ее лицо скривилось в презрительной усмешке. – …Мы в кемпинге живем, на другом конце деревни, – продолжила она, кивнув головой в сторону, видимо, показывая направление, – а начальники и эти, с телевидения, все в пабе остановились. Так ему там… Короче, что-то не устроило. Будто тут «Риц» должны были специально для него построить. А когда снимать начинают, это вообще… Орет как ненормальный. Хотя и Том тоже хорош… – Кто? – Оператор… Пэм снова презрительно скривилась. – …Неприятный типчик. Как приехал, сразу начал к Фионе клеиться. Это моя сестра. Ну, она его отшила, конечно, по быстрому, за ней не заржавеет. Так он за Бетси принялся. Да еще набирается каждый вечер, потом шляется вокруг и всех достает. В общем, из-за них тут такая кутерьма. Кевин говорит… ну, это парень один, тоже из ихнего универа, он диплом делает, короче, говорит, никогда раньше на раскопках такого не видел. Да и профессор их, походу, не слишком-то доволен. Эти телевизионщики его долго уговаривали. Фиона рассказывала, не знаю, почему-то именно он им понадобился. Такие условия сулили. В общем, он в конце концов согласился, а теперь сам не рад. Такая ерунда получается. Да еще вчера целый день впустую проработали. Прикинь, три траншеи раскопали, почти до темноты в них возились и ничего не нашли. Совсем ничего. Говорили, сегодня будут… Мы поэтому и задержались немного. Но теперь, раз эти поехали, значит – скоро начнут… – Ясно, – усмехнувшись, прервал ее Питер. – Давай-ка сюда свой пакет… Он взял у Пэм пакет, мы втроем двинули в сторону места раскопок. Глава вторая В которой мы знакомимся с участниками последующих событий Место это оказалось вовсе не у самой деревни, как я было подумал. Сначала мы немного прошли по уже знакомой дороге, которая вела в сторону нашего лагеря, потом свернули на пастбище. Еще пришлось переправляться через ручей, скрытый в густом кустарнике, миновав который мы оказались на другом поле, уходившем немного вверх по склону холма. Почти посредине поля можно было заметить две широкие траншеи, прокопанные параллельно друг другу, между которыми торчал экскаватор и какая-то странная конструкция, напоминавшая строительные леса, совершенно тут неуместные. – Телевизионщики поставили, – сказала Пэм, отвечая на безмолвный вопрос Питера, который, видимо, тоже счел эту конструкцию не очень-то соответствующей общему антуражу. – Чтобы сверху снимать. Вчера полдня там просидели. Все ракурс искали… Слово «ракурс» она выделила особо и рассмеялась. – …Никак найти не могли. Только под вечер нашли. Рони выходит такой: «Утро первого дня…» Мы так ржали. Какое утро, какой первый день? Второй заканчивается… – Погоди, – вставил я. – Они же говорят, что за три дня все снимают… Теперь усмехнулся Питер. – Лайонел, ты такой наивный. Это в телевизоре три дня. В реальности наверняка неделю, если не больше. Несколько парней и две девчонки, толпившиеся возле экскаватора, завидев нас, сразу бросились навстречу. – Наконец-то! – воскликнула одна, высокая, светловолосая, в ярко красной футболке и очень коротких шортах. В ее лице явно было что-то общее с Пэм. – А ты не очень торопилась, – усмехнулась вторая, пониже ростом, с такими густыми, каштановыми волосами, которые издали можно было бы, пожалуй, принять за меховую шапку. Надето на ней было надето нечто бесформенное, напоминавшее мешок, к тому же очень пыльное. – Сходила бы сама. Может, у тебя быстрее получилось, – обиженно отозвалась Пэм, взяв у Питера пакет и доставая покупки. – Вот твоя эвианская вода… Она протянула бесформенной бутылку. – …Не понимаю, зачем. Чего-чего, а воды у нас хватает… Археологи разбирали пакет, продолжая болтать, я осматривался по сторонам. Почти под самой конструкцией телевизионщиков стояли двое постарше. Лет сорока, по моим прикидкам. Они о чем-то спорили, размахивая руками. – …А ты на что рассчитывал? Донесся до меня голос одного из них, высокого, худощавого, с густой бородой и уже хорошо видными залысинами надо лбом. – …Тут наши приборы бесполезны… – Ты же говорил, там что-то есть, – отозвался второй, на голове которого красовалась изрядно потертая шляпа грязно-зеленого цвета, из-под которой спадали на плечи длинные волосы. Этого типа я сразу узнал, поскольку часто видел в программе. Кажется, его звали Нил. Бородач развел руками. – Ну да, была какая-то аномалия. Скорее всего, геология. Тут скальные выступы повсюду. Так что… – Ладно… – Обладатель шляпы махнул рукой. – …Все равно копать придется. Давай, ставь свои красные колышки. Бородач усмехнулся. – Нас не снимают. Можешь не следовать сценарию. – Так я всегда так говорю, потому они и вставили это в сценарий, – отозвался Нил и тоже рассмеялся каким-то странным смехом, будто ворона закаркала. – А ты и помощников привела? Услышал я еще чей-то голос и обернулся. К нам направлялся пожилой мужчина, невысокого роста и довольно невзрачного вида. – …Это хорошо, – продолжал он. – Сегодня нам лишние руки пригодятся. – Кто это? – шепотом спросил Питер у Пэм. – Профессор Рэмсботтом, – так же отозвалась она. – Он руководит раскопками. Я удивился, потому что в программе руководителем обычно был совсем другой человек, и уже хотел спросить Пэм, но не успел. – Так что, молодые люди, – снова заговорил профессор, обращаясь теперь, по всей видимости, к нам. – Хотите присоединиться к нашей команде? Фонд у нас небольшой, но по два фунта в час обещаю. О чем речь, я понял не сразу, а когда понял, толкнул Питера локтем. Тот обернулся, я помотал головой, но реакция Питера оказалась совсем не такой, на какую я рассчитывал. – Отлично! – заявил он. – Где копаем? Я снова толкнул его локтем. – Ты правда собираешься… Он удивленно посмотрел на меня. – А что?.. – и продолжил, понизив голос почти до шепота. – …Два фунта в час, Лайонел! За день так и так червонец выйдет. Или даже больше… – Что выйдет? – Десятка. Это раз. В лагере нам все равно сегодня делать нечего, а завтра тем более, это – два… Питер был прав, тренировки закончились, на следующий день мы вообще должны были уезжать. – …И потом… – Он подмигнул, добавив уже совсем шепотом: – …не каждый день оказываешься на настоящих археологических раскопках. А тут еще и телевидение… – Только не надейся, что тебя покажут в программе, – сказал я. – Даже если попадешь в кадр, твой эпизод при монтаже вырежут. Питер махнул рукой. – Ну и ладно. Не в том дело… Он снова подмигнул, и я окончательно убедился, в чем, собственно, дело: Питеру очень хотелось остаться из-за Пэм. Я даже мысленно отругал себя за то, что не сразу сообразил, хотя все было прозрачнее стекла. Тем временем археологи закончили разбор покупок. Один из парней жевал сэндвич, другой открывал бутылку с кока-колой. Открыл неудачно, пенистый напиток хлынул фонтаном, окатив девиц, принявшихся визжать. Профессор, все это время разговаривавший с каким-то стариком, похоже, из местных, с клокастой седой бородой и красным носом, прервал веселье, два раза хлопнув в ладоши. – За работу, друзья, за работу! Мы и так уже порядком выбились из графика. Когда Питер принимал какое-то решение, спорить с ним, зачастую, бывало бесполезно. Мне ничего не оставалось, как взять лопату и направиться вслед за одним из парней, представившимся как Люк. На вид я бы дал ему лет двадцать. На нем была зеленая куртка с логотипом программы, которую, собираясь начать работу, он снял. Сильно потертые штаны и некогда добротные, но уже порядком стоптанные башмаки, все покрытые пылью, сами собой показывали, что уже побывали не на одних раскопках. Можно было предположить, что их обладатель из основной команды «Хранителей времени», хотя я и не смог припомнить, видел ли его когда-нибудь в программе. Пройдя несколько шагов от телевизионной конструкции, он остановился возле красного колышка, отмечавшего, как я понял, место, где нам предстояло копать. Питер, Пэм и высокая девушка в шортах, я уже не сомневался, что это и была та самая Фиона, про которую Пэм то и дело сообщала, что она – ее сестра, направились дальше по полю вслед за профессором. К ним присоединился и тот красноносый старик. – Тут копаем? – спросил я. – Ага, – отозвался Люк. – Пока пробную яму… – Пробную? – Ну да, где-то метр на метр. Видишь, уже намечено… На траве можно было различить следы краски, очерчивавшие неровный квадрат. – …Аккуратно снимаем дерн. Мы должны будем потом все восстановить, когда закончим. В общем, смотри и делай, как я… На последних словах он вонзил лопату в землю. – …Поглядим, есть ли тут что-нибудь. Поскольку геофизика ничего не показала, да и вряд ли могла. На поле сражения… – Поле сражения? Я последовал примеру Люка, и сразу стало ясно, что это окажется не таким уж легким делом. Земля была твердая, поддавалась с трудом. – А ты не знал? – продолжал Люк. – Мы раскапываем поле сражения темных веков. Период после ухода римлян… – Знаю. Это когда вторглись саксы. – Именно. Никаких письменных источников того времени не сохранилось, поэтому его и назвали темными веками. – Откуда же тогда известно, что тут было сражение, и кто с кем сражался? Люк усмехнулся. – По-видимому, саксы, по-видимому, с корнуольцами. А вот где именно, никто толком не знает. Один местный… Оставив свою лопату, Люк изобразил пальцами кавычки. – …историк, может, заметил – старый такой, за профессором Рэмсботтомом все ходит как привязанный, – утверждает, что на этом самом поле. Вот Рони, ну, ведущий программы, знаешь наверное… Я кивнул. – …и ухватился. Мы вообще-то должны были в другом месте работать, но нам разрешения на раскопки не дали. Они и решили сюда поехать, чтобы время не терять. Вчера копали там, где указал этот историк… Люк снова усмехнулся. – …На восточном краю поля, и ничего не нашли. Поэтому сегодня с утра отправили геофизиков проверить, есть ли вообще смысл разбивать… Он не договорил, быстро наклонился, внимательно приглядываясь, я-то не видел решительно ничего. Земля и земля, но Люк, по-видимому, был другого мнения. – Вот в этом вся прелесть археологии, – весело сказал он, подбирая что-то в раскопанной нами яме. – Никогда не знаешь, что и где попадется. Жаль только, нам это не поможет. – А что это? Люк протянул ладонь, на которой лежало что-то вроде плоского камешка. Не сразу я разглядел, что на самом деле это вовсе не камешек. – Керамика, – проговорил Люк. – Вообще-то, весьма полезная вещь для датировки. Только нам датировать пока нечего. Да и не наш это период… – Не наш? – Конечно. Это осколок глиняной посуды Железного века. За сотни лет до того сражения. – И как ты определил? Люк усмехнулся. – Это просто… Он потер черепок между пальцами. – …Видишь, работа довольно грубая, поверхность неровная, и вкрапления кремния. Люди Железного века для прочности добавляли в глину. Странно только, что в самом верхнем слое… Ну да ладно, копаем дальше. Рони придет, а мы тут балду пинаем… Мы снова вонзили лопаты в землю. С непривычки у меня скоро стала побаливать спина. Все-таки оказалось, спортивные тренировки – это одно, а тут – совсем другое. И солнце припекало уже здорово. Профессор Рэмсботтом пару раз подходил, наверное, проверить, как у нас идут дела, да только дела никак не шли. О чем Люк и сообщил, когда тот появился в очередной раз. Профессор покачал головой. – Понятно, – сказал он. – В раскопе Фионы тоже ничего… К нам подошли Питер с каким-то небольшим, но видимо, увесистым ящиком, который он поставил на землю, и Пэм, у нее в руках тоже что-то было, я не разглядел. – …Наверное придется тут все закрыть и снова искать место, – продолжал тем временем профессор. – Вероятно, – согласился Люк. – Тут только Железный век, но что странно… – он показал профессору тот самый осколок горшка, – …в верхнем слое… – В верхнем слое? – Да. Мы углубились всего на половину лопаты. Даже меньше, и сразу попался этот черепок. Профессор скривил физиономию и задумчиво хмыкнул. – Если только это не… – снова заговорил Люк. – Что? – …Рекультивация. Если сюда когда-либо привозили землю из других мест, а такое весьма вероятно, это поле распахивали столетиями, слои могли перемешаться… – Да-да-да, – вдруг оживился профессор, закивав головой. – Совершенно верно… То есть, очень может быть. – Ну так, что? – спросил Люк. – Стоит копнуть поглубже? Профессор снова кивнул несколько раз. – Конечно, стоит. Под этим наносным слоем может оказаться тот самый, который нам нужен… Он обернулся к Питеру и Пэм. – …Так, отнесите это к машине и поскорее возвращайтесь. Время не ждет… – Копай, Лайонел, копай, – со смехом проговорил Питер, наклоняясь за своим ящиком. – Смотри только, в Новую Зеландию не провались. – Не беспокойся, – буркнул я, снова вонзая лопату в землю. Не то чтобы мне уж очень хотелось что-нибудь найти, просто насмешки Питера иногда доставали. Внезапно Люк присел и схватился за мою лопату. Что случилось, я понял не сразу, потом уже заметил какую-то железяку открывшуюся под только что снятым слоем земли. Глядя сверху, трудно было определить, что это. – Убери-ка лопату, – сказал Люк, склонился над ямой, потом достал из своего рюкзака что-то вроде строительного мастерка и принялся расчищать землю вокруг. – Что-то нашлось? – заинтересовался профессор, уже собравшийся уходить. Люк кивнул. – Похоже. Только пока не знаю, что. – Железнодорожный костыль, – усмехнулся Питер. Профессор пропустил его реплику мимо ушей, внимательно наблюдая за действиями Люка. Я тоже наклонился, пытаясь рассмотреть, что там так привлекло их внимание, но по-прежнему не смог определить, что это было. – Не могу понять, что это… – снова заговорил профессор. – Ни на что не похоже… – Напротив, – возразил Люк. – Очень даже похоже. На наконечник копья. – Наконечник копья? – спросил я. Люк закивал головой, продолжая счищать землю. – Да, точно. Вот видишь, это собственно острие, а вот… Продолжая говорить, он понемногу снимал своим мастерком комки земли, и теперь я уже мог различить характерные очертания наконечника копья, похожего на те, что когда-то видел в музее. – Да-да-да, – подхватил профессор. – Теперь и я вижу!.. Он буквально просиял, и мне показалось, даже подпрыгнул. – …Замечательно! Ценнейшая находка! Поздравляю, Люк! – Вообще-то, это его находка, – заскромничал Люк, кивнув в мою сторону, но профессор не заметил или не расслышал. Он то и дело радостно кивал головой и потирал руками. – …Теперь дело пойдет… – И что в этом такого ценного? – спросил я. Никогда не видел взрослого в подобном состоянии буквально щенячьего восторга. – Ну как же? – Профессор посмотрел на меня, наморщив лоб. – …Прежде всего, – продолжил он лекторским тоном, – это показатель, что мы на верном пути. Наконечник несомненно саксонского происхождения… Он опустился на колени, взял у Люка мастерок и продолжил расчищать находку. – …Вот-вот, – снова заговорил он. – Весьма характерная форма. Такую ни с чем не спутаешь. Совершенно очевидно – саксонский период… И он снова, с удвоенной энергией принялся расчищать землю. – Погодите, – остановил его Люк, хватаясь за рацию, висевшую у него на поясе. – Надо же сообщить. – Ах, да! – воскликнул профессор, взмахнув мастерком. – Я совсем забыл… Мне показалось, последние слова он произнес с некоторой досадой в голосе, потом передал мастерок Люку и поднялся. – …Выглядит, конечно, не очень презентабельно, – продолжил он, снова обернувшись к нам, пока Люк говорил с кем-то по рации. – Но это вполне естественно. Сколько веков в земле пролежал. Вот очистим, сразу увидишь. Это и просто с исторической точки зрения огромная ценность, а уж применительно к нашим… Он усмехнулся. – …Или ты думал, мы здесь золото ищем? – Ну, не то, чтобы золото, – сказал я. – Просто, мне казалось… – …Ничего такого тут и быть не может, – замахав руками, перебил меня профессор. – Собственно говоря, отсюда и вся сложность раскопок на полях сражений. Приходится ориентироваться по самым незначительным деталям. Когда мы копали в Монголии… – В Монголии? – спросила Пэм. Профессор снова закивал головой. – Да, давно, я еще был в аспирантуре. Мы раскапывали место сражения войска Чингисхана с китайцами. Так вот, в подобных местах артефактов остается немного. Все ценное отсюда унесли в первую же ночь после битвы. Победители или окрестные жители забирали все, что могло иметь хоть какое-то применение в хозяйстве. Так что монеты, ювелирные изделия и тому подобное находят крайне редко. Даже оружие, и то… – Поле битвы принадлежит мародерам, – вставил Питер. Профессор посмотрел на него так, будто услышал нечто важное. – Вот-вот. Очень верно подметил! – Это не я придумал. Прочел где-то, – сказал Питер. Профессор махнул рукой. – Не важно, потому что, в сущности… – У вас что-то есть? Послышался голос позади нас. Обернувшись, я увидел знакомое лицо Рони – ведущего программы – из-за его спины выглядывал объектив телекамеры. – Наконечник копья! – воскликнул профессор все тем же восторженным тоном. – И знаете, так хорошо сохранился. Просто отлично. По-видимому, почва… – Великолепно! – прервал его тоже весь чуть ли не засветившийся Рони. – Это же можно считать, прорыв! Стив… Жестом он подозвал высокого брюнета, стоявшего на пару шагов позади оператора, лицо которого тоже показалось мне знакомым. Наверное, видел раньше по телевизору. – …Скорее сюда! У нас первый артефакт… – Ну, наконец-то, – ворчливо отозвался тот. – Что именно? – Очень похоже на наконечник копья, – оживленно продолжил Рони. Как будем снимать? – Начнем на общем плане, – сказал Стив, полистав бумаги, прикрепленные к планшету, который держал в руках, обернулся к оператору и продолжил чуть понизив голос, я уже не слушал, подумав, что самое время убраться подальше. Разыгрывать тут представление перед камерой мне совсем не хотелось, и мешаться под ногами у всей этой компании тоже. Питер, улыбаясь во весь рот, похлопал меня по плечу. – Потом однажды в Элисте нашел вставные челюсти размером с самогонный аппарат, – продекламировал он. – Владимир Высоцкий, великий русский поэт. Что он хотел этим сказать, осталось для меня загадкой. Понять шутки Питера порой бывало трудновато. Тем временем телевизионщики уже во всю суетились вокруг нашей ямы. Оператор, которого Пэм утром охарактеризовала как «неприятный типчик», довольно молодой, длинноволосый, с чуть вытянутым, и казалось, будто помятым лицом, двигался расслабленно, явно не торопился. С ним были еще двое парней: один, весь увешанный разной аппаратурой, другой держал длинную штангу, на конце которой был укреплен микрофон. То есть, я догадался, что это микрофон, больше похожий на какую-то мохнатую зверюшку. Никогда такого прежде не видел. Размотав провода, они принялись настраивать звук, что заняло у них минут пять. Наконец кто-то скомандовал: «внимание, съемка!», но дело не пошло. Стиву сразу что-то не понравилось. Слышно было, как он резко бросил: «Не так!». И потом: «Плохо… Еще один дубль… Давай, поехали…» Так продолжалось последующие минут двадцать. Бедняга Люк аж вспотел, снова и снова демонстрируя, как он достает из земли нашу находку, которая вскоре привлекла поистине всеобщее внимание. Появился Нил, осмотрел наконечник, Люк под прицелом телекамеры смог наконец достать тот из ямы и положить в пластиковый лоток, предназначенный для находок, поцокал языком и рассмеялся своим каркающим смехом. Посовещавшись немного с профессором, телевизионщики теперь снимали их разговор, Нил поднял руку и крикнул кому-то: – Лиам! Нам нужна твоя загребущая лапа. Оператор быстро перевел камеру на экскаватор. Послышалось характерное рычание машины, и над экскаватором взлетело облако дыма. – Копаем большущую траншею! – радостно прокричал профессор. Оператор тут же попытался перевести камеру на него, но на этот раз, по-видимому, не успел. Стив скорчил недовольную мину. – Извините, профессор, можно снова, – сказал он, делая знаки парням со звукоаппаратурой подойти поближе. – Вот так… снимаем! – Копаем большу-ую траншею! – повторил профессор, но теперь это прозвучало уже немного наигранно. Стив недовольно помотал головой, вздохнул, потом махнул рукой. – Ладно, считаем, снято. Там видно будет. Дальше, вы, Рони? Ведущий кивнул, сделал всем знак разойтись в стороны и вышел на середину образовавшегося круга как раз перед нашей ямой. Оператор установил камеру на штатив, немного повертелся вокруг нее, прильнул глазом к видоискателю, подвинул рукой ассистента с микрофоном, потом оторвался от видоискателя и кивнул Стиву. – Тишина! Снимаем! – провозгласил тот. – Середина первого дня, а у нас уже интересные находки… – восторженным тоном заговорил Рони. Я заметил, как прыснула в кулак Пэм, да и остальные археологи едва удерживались от смеха. Глава третья В которой события совершают крутой поворот Мы копали часов до шести вечера, но больше ничего особо интересного не выкопали. Время от времени нам снова попадались глиняные черепки, как уже стало понятно, не имевшие никакого отношения к предмету поисков. Из достойных внимания в нашем с Люком лотке для находок лежало несколько бесформенных железяк – про одну Люк сказал, что это может быть фрагмент кольчуги, – но и только. Телевизионщики теперь, проходя мимо нас, даже не удостаивали вниманием. Пару раз возникало оживление возле траншеи, проходившей под номером три, раскопками в которой руководил Нил, и я слышал доносившийся до нас его каркающий смех. Наконец Рони, взобравшись вместе с оператором на вышку, объявил оттуда, что первый день закончился, чему я был только рад, поскольку порядком вымотался. Зато Питер, похоже, очень даже весело провел все это время со своей новой подружкой, и казался таким же бодрым, как и утром. – Кстати, с тебя причитается, – сказал он Люку, когда мы покидали место раскопок. Тот посмотрел на него с некоторым удивлением. – Ну как же? Наконечник нашел Лайонел, ты сам говорил, а приписали тебе. Значит, за тобой должок. Возьмешь нам по пинте?.. Умение Питера разводить старших на выпивку меня тоже всегда поражало. Мы направились к пабу, который утром упомянула Пэм, но не через деревню, а в обход, так дорога, по ее словам, была короче. И все равно пришли позже остальных, которые, по-видимому, обогнали нас на машинах. Нил, Рони, длинный бородач-геофизик и профессор уже сидели за столиком позади паба. Напротив них примостился деревенский историк. Они уже успев обзавестись пивом: на столике в ряд стояли полные стаканы. Я мысленно порадовался, что Питеру удалось договориться с Люком. Один вид золотистого напитка вызывал жажду, не говоря уже о последних часах, проведенных с лопатой в руках. Люк сразу направился внутрь паба. Мы с Питером, Пэм, Фиона и Бетси, так звали ту девушку, одетую в бесформенное нечто, расположились за последним свободным столиком и наблюдали за телевизионщиками, которые суетились вокруг, устанавливая осветительные приборы. Времени у них на это ушло немало. Я заметил, как Нил то и дело поглядывал на свой стакан. По-видимому, ему не меньше, чем нам хотелось выпить, но, в отличие от нас, еще и приходилось ждать, пока не начнется съемка. Наконец сцена была подготовлена, появились звуковики со своим мохнатым микрофоном и прочей техникой. Оператор включил камеру и двинулся вокруг столика, Рони заговорил с деревенским историком, потом что-то сказал Нилу, видимо смешное, в ответ тот заржал своим каркающим смехом. Что происходило потом, я не заметил, отвлеченный Питером. Нам пришлось встать и помочь Люку, появившемуся из дверей паба со стаканами в руках. Донести столько стаканов одному было трудно. Только уже вернувшись к нашему столику, я услышал резкий, явно недовольный голос Стива. – Стоп! – крикнул он так, что замер не только оператор со своей камерой, но и все остальные. – …Это никуда не годится! – Вы же не видели, что я снял, – обиженно заговорил оператор. Лицо Стива исказилось. Теперь на нем читалось уже не просто недовольство. – Я все видел! – процедил он сквозь зубы. – И начинаю думать, Том Харди, тебе стоит поискать другую работу… – Не понял… Оператор отозвался мгновенно, Стив еще не успел договорить, и довольно резко. – …С чего это вдруг? – С того! Никак уже успел набраться. Мы же договаривались: пока идут съемки, никакой выпивки… – Так я и не пил. – Вижу, как ты не пил. Даже мой оператор в Москве такого себе не позволял, хотя тоже был любитель. Переснять! – Что переснять? – Все переснять, с самого начала! Пожалуйста, профессор, можно еще раз… Нетрудно было заметить, археологу вся эта игра не слишком-то нравилась еще на раскопках и теперь тоже, но выхода у него не было. – Итак, – продолжил Стив, – следуем сценарию. Том, ты начинаешь от дверей паба на длинном фокусе, потом подходишь и снимаешь общий план. Постарайся, чтобы камера не ходила из стороны в сторону. В этот момент Рони просит показать находку, профессор открывает коробку. Дальше: они продолжают разговор, ты снимаешь со штатива на среднем плане, потом укрупняешь на артефакт. Перебивки снимем позже. Все понятно? – Понятно, – буркнул оператор. – Вот так у них всегда, – тихо сказала Пэм и хихикнула. Съемка продолжилась. Теперь уже, казалось, за всеми столиками с интересом наблюдали за процессом, хотя наверное, не должны были и внимания обращать. Профессор Рэмсботтом прочел длинную лекцию о трудностях при раскопках на местах сражений, почти слово в слово повторив все, что говорил нам на поле, только добавив еще несколько примеров из своей многолетней, как он выразился, практики. Потом он продемонстрировал на камеру наконечник копья, по-видимому, единственную сегодняшнюю находку, стоившую особого внимания, но тут его остановил оператор. – Одну минуту. Не очень хороший ракурс. Можно? Он снял камеру со штатива, поставил на стол и протянул руку. – …Хочу получше снять… Профессор, казалось, не сразу понял, в чем дело, но потом быстро-быстро закивал головой. – Да-да, конечно-конечно… Том взял наконечник, выбрал место на столе, положил туда артефакт, и снова взялся за камеру. – …Обратите внимание на эти завитки, – оживился профессор. – Вот здесь… Протянув руку, он пододвинул наконечник ближе к объективу камеры. – …видно лучше всего. Не так сильно повреждено ржавчиной, что, должен сказать, несколько удивительно. Весьма характерный орнамент для раннего саксонского периода… – Но разве это доказывает, что мы нашли место сражения? – вступил Рони, обращаясь к профессору, вместо которого отозвался Нил. – Конечно, доказывает, – заявил он. Оператор Том, который, похоже, вовсе не был пьян, как утверждал недовольный продюсер, сразу отступил на два шага, вскинув камеру на плечо, и по-видимому, успел захватить продолжение разговора. Краем глаза я заметил, как Стив удовлетворенно кивнул. – …Теперь никаких сомнений, что мы на верном пути, и завтра ты в этом убедишься, – продолжал говорить Нил, поднимая свой стакан. – Завтра, завтра. Солнце взойдет завтра, – нарочито ворчливо проговорил Рони, и я понял, что это снова игра на камеру. – Стоп! Снято, – провозгласил Стив. Профессор Рэмсботтом выдохнул с заметным облегчением и, надев перчатки, принялся бережно укладывать наконечник в пластиковую коробку. – Если на этом все, пожалуй, я отнесу, – сказал он, поднялся и направился к дверям паба, прижимая к груди коробку со своей, то есть, вообще-то, нашей драгоценной находкой. Помощники оператора сворачивали провода, потом отключили осветительные приборы. Разговор за столиком начальства сразу принял другое направление, но я уже не прислушивался. Вскоре к нам ненадолго присоединился еще один парень – Кевин – которого я только мельком видел днем на раскопках. Питер и его развел на выпивку. Но потом вернулся профессор и зачем-то позвал его. Он ушел, мы снова остались в прежнем составе и, надо сказать, весьма неплохо провели время. Люк рассказал несколько забавных историй про раскопки, в которых ему довелось участвовать прежде. Фиона и Бетси посплетничали на счет профессора Рэмсботтома, который, по их словам, был не сильно доволен, когда его пригласили на эти раскопки, потому что считает программу «Хранителей времени» дилетантской. Когда, уже в сумерках, собирались уходить, вдруг снова появился оператор Том. Конец ознакомительного фрагмента. Текст предоставлен ООО «ЛитРес». Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию (https://www.litres.ru/pol-edvards-24913859/kope-sudby/?lfrom=688855901) на ЛитРес. Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.