Кукольное преступление

Кукольное преступление Юрий Вячеславович Ситников Каникулы обещали быть скучными… Целыми днями Алиса ухаживала за капризными соседскими кошками. А по возвращении хозяйки, вместо благодарности была награждена обвинением в краже антикварной куклы середины XIX века. Глеб, Люська и Димон не бросили в беде подругу; решив заняться расследованием таинственного исчезновения куклы, они очень скоро узнали историю четырёх сестёр: Магды, Зельды, Берты и Хильдегард. Какая связь существовала между сёстрами и пропавшей куклой? Удастся ли друзьям оказаться в знаменитой кукольной комнате? Как побороть собственную ревность и вылечить маленькую девочку от клептомании? А как спастись от убийцы? Ответы на эти вопросы появятся в самом конце лета, а пока всё только начинается… Юрий Ситников Кукольное преступление Глава первая Кошкин дом и безумный вечер… – В моей смерти прошу винить скукотищу! – сказала Люська, появившись в дверном проёме. Она смотрела на меня с упрёком, и при этом довольно аппетитно доедала шоколадный батончик. Оторвав взгляд от ноутбука, я кивнул. – Ну-ну, удачи тебе в твоих начинаниях. – Глеб, ты свинтус, – Люська подошла к окну, посмотрела на улицу и ухмыльнулась. – Может, хоть в кафешку сходим? Глеб, пожалуйста! Выключай ноут, пошли, а. – Позвони Димону, – ответил я, делая вид, что увлечён чтением. На самом деле мне тоже наскучило торчать дома, и в принципе я был не прочь пойти с Люськой в кафешку, но её тон, ухмылка и непонятные упрёки, заставили меня повредничать. Пусть немного поканючит, и я, наверное, соглашусь. А пока надо держать лицо. Я нахмурил лоб, ближе придвинул стул и нагнулся к монитору. – Димка не может, он занят до вечера. Глеб, я с тобой разговариваю, – Люська начала выходить из себя, чего, собственно, я и добивался. – Все заняты, у всех дел по горло. Одна я, как неприкаянная. Алиска вообще лунатика напоминает, поговорить по телефону нормально не может, одни кошки на уме. Я свернул окно и посмотрел на сестру. Люська права, Алиска в последнее время сильно изменилась, видимся мы редко, а если и пересекаемся на каких-нибудь тридцать-сорок минут, она постоянно говорит о кошках. Кстати, вчера из-за них нам не удалось пойти в кино. – Рушится наша компания, – ныла за спиной Люська. – Вспомни, раньше каждый день где-нибудь тусили вчетвером. А теперь? Димка зачем-то курьером устроился, Алиска со старухой связалась. Мрак! – Димону деньги нужны, он на скутер копит, – машинально ответил я. – А Алиска… – Что Алиска, – перебила меня Люська, придав лицу воинственное выражение. – Тоже на скутер копит? – Не знаю, – растеряно произнёс я. – Зато я знаю, что надо делать, – Люська достала из кармана второй шоколадный батончик и села на подоконник. – Одолжи Димке деньги на скутер, у меня он не возьмёт, а с тобой этот вариант прокатит. – Шутишь? Димон ничего он и у меня не возьмёт. Ладно, – я выключил ноутбук. – Пошли в кафе. – Соизволил, – усмехнулась Люська. Черед десять минут мы сидели в открытом кафе на набережной; я пил апельсиновый сок, Люська ела пирожное, запивая его холодным чаем. Мы молчали, каждый думал о наболевшем: Люська скучала без Димона, мне не хватало Алиски. Потом мысли изменились, я подумал, что нам с сестрой повезло с родителями; благодаря их материальной независимости (наш отец занимает солидный пост) мы живём, можно сказать, припеваючи. А что, деньгами родители снабжают, и мы без зазрения совести эти деньги берём. Дают – бери, бьют – беги, так, кажется, говорят. Хотя меня всё чаще гложат сомнения, правильно ли мы поступает, сидя на шее родителей? Мне пятнадцать лет, возраст не детский, пора бы и самому начать подрабатывать, тем более во время летних каникул. Вон Димон, устроился курьером, мотается по городу, весь взмыленный, нервный, зато чувствует себя самостоятельным. Эх, устроиться бы и мне куда-нибудь на пару месяцев. Может, тоже курьером? Скутер у меня есть, с пробками на дорогах проблем не возникнет, работы я вроде не боюсь и… Тут ход моих мыслей прервал протяжный вздох Люськи. Она смотрела на меня как на врага, я невольно засмеялся. – Отлично проводим время, Глеб, – процедила сквозь зубы сестра. – Извини, задумался. – Думал бы вслух для разнообразия. Пришлось поделиться с Люськой своими мыслями. Она была категорична. – Это жара тебе на мозги давит. Работать он собрался. Не смеши меня. Да и не сможешь ты курьером работать, у тебя не тот характер. Димка – другое дело, он целеустремлённый. – Ну, разумеется, твой Димка лучше всех. Свет в окне. – Как и Алиска для тебя, – язвила Люська. – А если серьёзно, Глеб, не усложняй ситуацию, умей пользоваться моментом. Любой, окажись он на нашем с тобой месте, поступил бы также. Не поднимай волну. Я промолчал. В кафе мы просидели ещё минут двадцать, потом Люська вспомнила, что сегодня с гастролей возвращается Диана. Мы вернулись домой, я сразу уткнулся в ноутбук, Люська собралась приготовить праздничный ужин. Сделав небольшое отступление, сообщу, что мы с сестрой живём в городе у Дианы (она наша родная бабушка, народная артистка), вся в искусстве, вечно витает в каких-то заоблачных далях. Её жизнь, как карусель: репетиции, съёмки, спектакли, гастроли, светские мероприятия; дома она появляется крайне редко, что даёт нам с Люськой (кстати, она младше меня ровно на год) право чувствовать себя в её просторной квартире настоящими хозяевами. Наши родители живут в загородном доме, видимся мы не часто: отец занят бизнесом, мать собой. Но никто не в обиде, всех всё устраивает – жизнь течёт своим чередом. …В начале восьмого позвонила Диана, сказав, что задержится в Финляндии ещё на неделю. Люська рвала и метала, орала, что потратила два часа на готовку утки с черносливом, сломала ноготь и обожгла палец. Трагедия, конечно, громадная! В восемь пришёл Димон. Почувствовав запах утки, он потёр ладони. – Вы курицу жарили? Я с двух часов ничего не ел. А с чем курица, Люсь? С картошкой? – Иди, мой руки, – пробурчала Люська. – Курицы нет, есть утка с черносливом. – Утка? Ммм… Утка – это айс! – Димон прошёл в ванную комнату, включил воду и крикнул: – Глебыч, а у меня новость. – Хорошая? – И да и нет, – прыснул Димон. – Я сегодня с работы уволился. – Да ладно? – оживилась Люська. Её лицо просветлело, глаза заблестели. – Серьёзно. Надоело! Гоняют по девять часов в день, а обращаются как с рабом. Ничего, что-нибудь другое подыщу. – А может, не надо? – спросила Люська, протянув Димону полотенце. Он не успел ответить, в коридоре раздался звонок. – То пусто, то густо, – Люська распахнула дверь и крикнула: – Глеб, Алиска пришла. Я выскочил из комнаты мгновенно. Алиса тяжело дышала, щёки горели, она разулась и села на стул в коридоре. – Ребят, я к вам ненадолго. А чем у вас так вкусно пахнет? Слушайте, не знаете, где можно купить неглубокую вазочку из зелёного стека? – Зачем тебе? – удивился я, отметив, что Алиса сильно нервничает. – Разбила… Туся схватила со стола желудочек, и в комнату побежала… Я за ней рванула… Муся у комода сидела… Я её не увидела, спотыкнулась… Короче, вазочка вдребезги… – Пуся-Муся… Дурдом! Давайте сначала поедим, потом всё обсудим, – взмолилась Люська. – Алис, мой руки. Пока мы ели, Алиса непрестанно говорила о кошках, в итоге, не выдержав, я ляпнул: – Такое впечатление, что ты целыми днями там пашешь как папа Карло. Понимаю, поступил глупо, но во мне говорила обида и, быть может, эгоизм. С тех пор как Алиска стала ходить к Анне Яковлевне, наши встречи практически сошли на нет, меня это раздражало. – Ты бы пришёл хоть раз и помог, – в тон мне ответила Алиса. – Да без проблем. – А пошли прямо сейчас, мне как раз их скоро кормить надо. – А пошли, – я резко встал из-за стола, стул с шумом отъехал назад. – Ребят-ребят, – миролюбиво сказал Димон. – Спокойней. Вы чего? – Зачем тебе эти кошки? – меня несло, я не мог успокоиться. – Долго собираешься с ними возиться? Алис, ну правда, ты постоянно занята… Мне кажется, кошки, отговорка. Ты что-то недоговариваешь. Алиса посмотрела на меня зло и колко, встала и повторила: – Идём. Сам всё увидишь. Люська хлопнула в ладоши. – Димка, мы тоже идём. Не терпится посмотреть на кошкин дом. – Люсь, не начинай, – одёрнула её Алиса. – И так тошно. Димон с Люськой многозначительно переглянулись, а я, чувствуя себя не в своей тарелке, последним вышел в коридор. …Три недели назад соседка Алисы Анна Яковлевна уехала к двоюродной сестре в Одессу. Присмотреть за кошками попросила Алису, посулила щедрое вознаграждение, вручила аванс, пообещав вернуться домой ровно через месяц. С того рокового дня и началась вся эта кошачья заваруха. *** Оказавшись в квартире Анны Яковлевны, я сразу увидел трёх упитанных котяр с лоснящейся шерстью. Запах в коридоре стоял специфический, воздух был спёрт, у меня запершило в горле. – Надо открыть окно, – сказал Димон, нагнувшись к рыжей кошке. Он хотел её погладить, но она, зашипев, драпанула в комнату. Зато другая кошка – чёрная с белым пятном на груди – начала тереться мордой о ногу, издавая громкое урчание. – Кошки здоровенные, – Люська прошла в маленький коридорчик ведущий на кухню. – Алис, я открою окно, а то дышать нечем. – Ничего не трогай! – закричала Алиска. – Окна и так открыты. Шире открывать нельзя, кошки могут упасть. Я взял на руки белую кошку. – Тяжёлая. – Потому что едят, как лошади, Анна Яковлевна их избаловала, по четыре раза кормит. А им мало, – Алиса прошла на балкон и застонала: – Опять! Сколько можно, полчаса назад убирала. – Алис, всё в порядке? – Нет, Люся, не в порядке, – Алиска держалась из последних сил. – Это не кошки, а мучители. Приходится по десять раз мыть лотки. А не вымоешь сразу, надуют лужи на полу. Миски-лотки, лотки-миски… В глазах рябит. Димка, что ты делаешь, не трогай Тусю, она не любит этого. Глеб, ну чего ты стоишь, отгони Муську от кресла. Видишь же, она обивку дерёт. Я прогнал кошку и подошёл к Алисе, пытаясь обнять её за плечи. Она вывернулась. – Ты сказал, кошки, это отговорка. Давай, бери лотки, вымой их все, потом начнём вечернюю кормёжку. Кого ты ждёшь, начинай! – Алис, сколько здесь кошек? – Димон прошёлся по квартире, пребывая в растерянности. – Десять! – Ёлки-палки, – выдохнула Люська. – Ты не говорила. Алис, я думала у неё максимум три кошки. – А их десять, – едва не плакала Алиса. – Ребят, не справляюсь. Мы с Люськой и Димоном принялись мыть кошачьи лотки, Алиса суетилась на кухне. Кошки то и дело мешались под ногами. Кошки, кошки, кошки. Их было слишком много: белые, чёрные, рыжие, дымчатые, пятнистые, полосатые – голова шла кругом. – Как хоть их звать? – спросила Люська, водрузив последний лоток на балкон и упав на мягкий кухонный уголок. – Туся, Муся, Пуся, Куся, – начала перечислять имена Алиса. – Юна, Юла, Молли, Полли, Долли, Заза. – Чума! – присвистнул Димон. – С фантазией у хозяйки туговато: Муся-Пуся-Туся и… как там ещё? – Куся, – смеялась Люська. – Вам смешно, – говорила Алиса. – Нет, я сначала тоже думала, ничего сложного. Ну, кошки, ну десять их – пустяки. Накормила, лоток вымыла и всё окей. Ничего подобного. Одна кормёжка занимает около часа. Мне стало настолько жаль Алиску, что я схватил стоявший в углу мешок сухого корма и начал рассыпать хрустящие шарики по выстроившимся вдоль стены мискам. – Глеб! Ты с ума сошёл! – крик Алисы меня оглушил. – Ты что творишь, прекрати немедленно! – Я накормить их хотел, ты же сама сказала… – Что я сказала? Сухой корм с курицей едят только две кошки: Молли и Юла. У Куси от него аллергия… – Алиска вдруг осеклась. – Или это у Муси на курицу аллергия? Забыла. Всё забыла! Пока мы ошалело смотрели на Алиску, она достала из шкафчика сложенный вчетверо тетрадный лист и быстро прошлась взглядом по ровным строчкам. – Да, у Куси аллергия на курицу, а Муся не переносит крольчатину и рыбу. – Хочешь сказать, ты кормишь каждую кошку разными кормами? – Если бы только кормами, – Алиса потрясла записями Анны Яковлевны. – Сухой корм с курицей едят Молли и Юла. Корм с крольчатиной можно давать Зазе и Кусе. Юна ест консервы. Туся и Муся – паштет. Пусе я отвариваю желудочки, никакой другой корм она не воспринимает. Долли ест геркулесовую кашу вперемешку с говяжьим фаршем, а Полли вообще ничего не жрёт, кроме отварных пельменей. И это далеко не всё, кормить их надо по-отдельности. Иначе кто-нибудь сунется в чужую миску, наесться того, чего нельзя, а после я с тряпкой буду бегать по квартире, ликвидируя несварение кошачьих желудков. Закончив говорить, Алиска победоносно уставилась на нас. – Теперь понимаете, на что это похоже? Желудочки отвари, геркулес свари, пельмени, фарш разморозь… И так по несколько раз в день. Плюс лотки, а кто-то до лотка не дойдёт, напрудит на полу, к тому же я обещала Анне Яковлевне три раза в неделю пылесосить и вытирать пыль. У неё три комнаты, сами видите. Это самоубийство. – Алис, мы не знали, – пропищала Люська. – Это действительно самоубийство. А Яковлевна твоя тиранка. Хорошо ещё, что этих Кусь-Мусь не надо выгуливать. На некоторое время на кухне воцарилась тишина, нарушаемая лишь громким мурчанием Пуси. Или это была Куся. А быть может, Заза или Молли. Чёрт, как вообще Алиска их различает? Последующий час мы занимались кормёжкой кошачьего царства. Задача, скажу честно, не из лёгких. Для начала всех кошек мы закрыли в большой комнате, потом Алиска насыпала в две миски сухого корма. – Дим, – попросила она. – Принеси Молли и Юлу. Димка с Люськой выскочили из кухни. Вернувшись, они положили на пол двух довольных кошек. – Нет, – спохватилась Алиса. – Это не Юла, и не Молли. Молли рыжая, Юла дымчатая. – Ты сказала, дымчатую зовут Зазой, – возразила Люська. – Заза полосатая. Подождите, нет, пятнистая… Или полосатая? Да нет же, Заза полосатая, не путайте меня. Это Куся, то есть Туся пятнистая… – Дайте мне пистолет, я застрелюсь, – голосила Люська. – Твоя Анна Яковлевна извращенка, лучше бы она присвоила каждой кошке порядковый номер. Первая, вторая, третья… десятая. Мы бы сейчас встали в коридоре и отдавали команды: «Первая – пошла! Вторая – марш лопать свои желудочки! Третья – на очереди! Пятая – сидеть! Седьмая – лежать! Десятая – голос!». Алиска хотела засмеяться, но из горла вырвался слабый стон. До приезда Анны Яковлевны оставалась целая неделя, а предел её терпения и сил давно иссякли. …Домой мы возвращались в начале одиннадцатого. Димон с Люськой, взявшись за руки, шли впереди: смеялись, подкалывали друг друга, поглядывали на нас, начиная смеяться ещё громче. Мы с Алисой, обнявшись, не спеша шли чуть позади. Я в который раз попросил прощения за свои слова, Алиса улыбнулась, сказав, что я прощён. – С завтрашнего дня будем кормить этих людоедов вместе, – пообещал я, когда мы, не сговариваясь, остановились под раскидистой берёзой и прильнули друг к другу. – Надо найти вазочку из зелёного стекла. – Найдём, не думаю, что это большая проблема. Алиса кивнула. Я её поцеловал, услышав ехидный голос сестры: – Как романтично и как банально. – Люсь, шла бы ты… домой. – Ещё чего, – Люська подмигнула Димону и, задрав голову, посмотрела на закатное фиолетово-синее небо. – Сегодня будем развлекаться на всю катушку. Есть повод: Димка уволился с работы, Алиску мы частично разгрузили на её каторге, и всё возвращается на круги своя. Хватит там обниматься, пошли в кафе. Глеб, Алис, не тормозите, догоняйте. Смеясь, Люська побежала к набережной, Димка бежал за ней; мы с Алиской неохотно пошли за ними. На город ложились мягкие тёплые сумерки, день сдал свои позиции, всюду главенствовал прозрачный вечер. И нам было хорошо, мы чувствовали себя беззаботно, и летний ветер, словно извиняясь, дул нам в лица, и что-то шептали кроны деревьев, шелестела листва, и в этот момент я был по-настоящему счастлив. *** Сегодня у нас был праздник – Алиса наконец распрощалась с должностью кошачьей няньки. Днём приехала Анна Яковлевна, увидела своих ненаглядных питомиц, заохала-заахала, из глаз брызнули слёзы радости, и Алиса была вознаграждена материально за месяц своего мучения. Решив отпраздновать это эпохальное событие, наша компания отправилась в недавно открывшийся торговый центр: посидели в кафе, потом девчонки побродили по бутикам (Люська даже умудрилась купить себе очередной шарфик ядовито-сумасшедшего цвета), а ровно в шесть, мы сидели в просторном зале кинотеатра на третьем этаже. Домой возвращались счастливые, строили планы на ближайшие дни и в итоге сошлись во мнении, что завтра с утра отправимся на пляж, вечером оттянемся в клубе, а в четверг утром поедем за город. Но планам не суждено было сбыться. Так часто бывает. Срабатывает элементарный закон подлости, ты планируешь-планируешь, и кажется, ничто и никто не может нарушить твоих задумок, а потто – раз! – и планы псу под хвост. А случилось вот что… Едва Алиса зашла в квартиру и, скинув обувь, хотела пройти в ванную, в прихожей раздался настойчивый звонок. На пороге стояла Анна Яковлевна. Её всегда гладкое белое лицо пылало, на щеках и шее отчетливо виднелись бордовые пятна, губы были сжаты настолько плотно, что напоминали тонкую полоску, а глаза метали молнии. Оттолкнув Алису, Анна Яковлевна влетела в прихожую, закричав срывающимся голосом: – Ты – воровка! Как ты могла? Дрянь! – она больно ударила Алису по щеке. Алиска покачнулась, прижала ладонь к горящей щеке и успела лишь с трудом сглотнуть, а Анна Яковлевна разразилась новой порцией оскорблений. – Я доверяла тебе, думала, ты честная девушка. А на деле… Где Магда?! Я тебя спрашиваю, куда ты дела Магду? Отвечай! – Анна Яковлевна, о чём вы говорите? – лепетала Алиса. Впервые она видела соседку в гневе, и это зрелище настолько поразило и потрясло, что во рту моментально пересохло, а язык казался чужим и ненужным. – Где Магда? – взвизгнула Анна Яковлевна. – Имей в виду, я обращусь в полицию, тебя посадят за кражу. Слышишь меня, ты… – внезапно Анна Яковлевна покачнулась, схватилась левой рукой за сердце и закатила глаза. – Анна Яковлевна… Анна Яковлевна, что с вами? – Алиса попыталась помочь соседке дойти до кухни, чтобы там усадить её на стул, но Анна Яковлевна, слабо сопротивляясь, прохрипела: – Верни Магду… верни по-хорошему… Я… Мне… Али-и-са… Упав на пол, Анна Яковлевна потеряла сознание. Не растерявшись, Алиса вызвала «скорую» помощь, затем сразу же позвонила мне, и мы с Люськой примчались к ней спустя каких-то семь минут. Врачи ещё были в пути, и мы могли наблюдать безрадостную, и где-то даже страшную картину: бледная, словно её коснулась сама смерть, Анна Яковлевна лежала на полу, неестественно вытянув вперёд руку. Её губы приобрели синеватый оттенок, щёки ввалились, черты лица сделались резче, заострились, словно у покойника. Алиса ревела в голос, Люська пыталась её успокоить, но сама находилась на взводе; я нащупал у Анны Яковлевны слабый пульс и успокаивал девчонок: – Она жива. Пульс прощупывается. Алис, не плач. – Она… пришла… кричала… – всхлипывала Алиса. – Говорила про Магду… Я сказала… она сказала… Я боюсь, вдруг она умрёт. Минут через пятнадцать «скорая» увезла Анну Яковлевну в больницу, мы остались у Алиски, пытаясь узнать, что здесь произошло. Но Алиса была не в себе: плакала, заламывала пальцы, твердила, что ни в чём не виновата, а потом её начало трясти в ознобе. Успокоилась она примерно спустя час, пересказала несколько раз о странном поведении соседки, снова всхлипнула, уткнувшись лицом мне в плечо. – Кто такая Магда? – спросила Люська. – Господи, да если бы я только знала, – простонала Алиса. – Понятия не имею. – А может, она, Анна Яковлевна твоя, того… свихнулась? – Люсь! – Тогда с какой стати она обвиняла Алиску чёрт знает в чём и грозила полицией? Я молчал, пытался сосредоточиться, но мысли путались, в голове был сумбур. Когда пришёл Димон, Люська приготовила всем чай, Димке ещё пожарила яичницу. Алиса от чая отказалась, после случившегося ей кусок в горло не лез. Она попросила нас остаться сегодня с ночёвкой. Мы не возражали. Её мама и младшая сестра на лето уехали на дачу, а оставлять Алиску одну при таких обстоятельствах – верх безрассудства. Проболтав до двух часов, мы пришли к выводу, что уже утром отправимся в больницу к Анне Яковлевне. Решили идти вчетвером, но с утра у меня возникли неотложные дела, Димону тоже пришлось срочно отъехать на пару часов, поэтому в больницу Алиса пошла в компании Люськи. – Не трясись ты, – тараторила Люська, пока они шли по длинному коридору в шестьсот двадцатую палату кардиологического отделения. – Ты же слышала, её состояние стабилизировалось, жизни ничто не угрожает, она лежит в обычной палате. Алиск, ну улыбнись. – Не могу, – призналась Алиска, и сделала глубокий вдох, прежде чем рука коснулась дверной ручки. Глава вторая Магда Анна Яковлевна лежала на крайней кровати у окна. Появление в палате Алисы восприняла бурно: занервничала, попыталась подняться, но почувствовав боль в груди, ойкнула и вновь легла на спину. Алиса села на стул, быстро заговорила с пенсионеркой, клялась, что не знает никакой Магды; всплакнула, и после короткой паузы добавила, что на ней вина только за разбитую вазочку. – И то, она разбилась из-за ваших кошек, – встряла в разговор Люська. Анна Яковлевна устало посмотрела в окно, её взгляд не выражал никаких эмоций. – Алиса, – сказала она. – Магда пропала – это факт. Когда я уезжала, она была дома, теперь её там нет, скажи, что мне остаётся думать? – Мы даже не в курсе, кто такая Магда, – вспыхнула Люська. – Кукла! Магда – фарфоровая кукла. Очень старая и очень ценная кукла. – Подождите, – встрепенулась Алиса. – Та самая кукла, что стояла в маленькой комнате в витрине? – Она, – закивала Анна Яковлевна. – Но ведь я видела её там. Точно, видела позавчера вечером. Не может быть, чтобы она исчезла. – В витрине Магды нет. Алиса начала обкусывать губы. – В понедельник вечером я протирала везде пыль, и Магда стояла на предпоследней полке. Вчера вечером её там не оказалось, получается… Что же получается? – Алиса уставилась на Люську. – Что куколку кто-то вынес из квартиры в течение суток. – Кто-то? – насторожилась Анна Яковлевна. – О чём вы, кто мог оказаться в моей квартире? Алиса, – внезапно лицо пенсионерки побледнело. – Ты никому не давала ключи от квартиры? – Как вы могли такое подумать?! – Украли Магду, – тихо повторила Анна Яковлевна. – Господи, эта кукла принадлежала ещё моему отцу. Да ей цены нет, – Анна Яковлевна заплакала. – Самое дорогое, что было у меня – это Магда. Сколько раз хотели её купить, всем отказывала, берегла. Как память или… Или на случай чёрного дня. – И он настал, – ляпнула Люська. – Девочки, но кто же мог проникнуть в квартиру? – Не знаю, – мотнула головой Алиса. – Анна Яковлевна, – Люська вдруг сосредоточенно посмотрела на пенсионерку. – Вы сказали, куклу хотели у вас купить. Кто? – Разные люди. Мне их Вадим сосватывал, говорил, за Магду можно хорошие деньги получить. Как будто я сама этого не знала. Последний раз Вадим уговаривал продать куклу одному бизнесмену, уж не знаю, зачем она ему понадобилась. Приезжал тот ко мне, тридцать тысяч долларов предлагал. – Не слабо, – присвистнула Люська. – Тридцать тысяч, – усмехнулась Анна Яковлевна. – Девочка моя, ты знаешь, когда была сделана Магда? В середине девятнадцатого века германским умельцем. Ей сто пятьдесят лет! Вдумайся в эту цифру. – А Вадим это кто? – Мой старый друг, Вадька… Уже Вадим Кириллович. Я и не помню, сколько лет мы с ним знакомы. С детства вместе росли. – Анна Яковлевна, сколько вам лет? – спросила Люська. Алиса толкнула подругу в бок, но та, ничуть не смутившись, смотрела на пенсионерку. – Шестьдесят семь, а что? – Ничего, просто так спросила. Вы будете обращаться в полицию? Анна Яковлевна ответила не сразу. – Не знаю… наверное… Но ведь её наверняка уже не найдут. Перед тем как девчонки собрались уйти, Анна Яковлевна попросила их принести кое-какие вещи из квартиры и телефон. И ещё попросила Алису кормить кошек. – Пожалуйста, согласись. Кроме тебя не к кому обратиться. Я пробуду в больнице недели две-три. Алиса, прошу тебя. Алиска кивнула. – Только корми их лучше, а то я смотрю, Пуся за время моего отсутствия похудела, и Заза как-то изменилась, шёрстка у неё не блестит, как прежде. Тут уж не выдержала Люська. – Знаете что, Анна Яковлевна, между прочим, Алиска горбатилась на вас целый месяц. Она возилась с вашими кошками, как с маленькими детьми… – Люсь, не надо. – Отстань, пусть знает. Ты их по списку кормила, лотки начищала, а тебя в итоге в краже куклы обвинили. Что, я не права? – Девочки, – шикнула лежавшая на соседней кровати женщина. – Можно потише разговаривать, вы в больнице. – Сами знаем! – огрызнулась Люська. Анна Яковлевна закрыла глаза, долго лежала, не шевелясь, потом обратилась к Алисе: – Алис, прости меня. Понимаю, ты непричастна к исчезновению Магды, но вчера я не могла себя контролировать. Прости меня, девочка. Алиска сжала руку Анны Яковлевны и внезапно сказала: – Мы найдём Магду, не сомневайтесь. – Мы – это кто? – не поняла пенсионерка. – Я и мои друзья, – Алиса покосилась на Люську, а та, развернувшись, демонстративно вышла из палаты. Анна Яковлевна посмотрела на Алису с надеждой и удивлением, хотела о чём-то спросить, но в последний момент передумала. *** Вечером, пока я помогал Алисе складывать в сумку вещи Анны Яковлевны, Люська с Димоном рыскали по квартире в поисках записной книжки. – Зачем мы в это ввязались, – ворчала Люська. – Алис, кто тянул тебя за язык, и скажи, как ты собираешься искать какую-то куклу? – Не какую-то, а антикварную, жутко дорогую куклу. Ребят, – Алиса села на подлокотник кресла и задумалась: – Но ведь действительно странно, вечером, накануне возвращения Анны Яковлевны я видела куклу, а на следующий день её уже нет. Глеб, скажи. – По всей видимости, украли ночью. – Замок в порядке, значит, у вора были ключики, – заключил Димон. – И что нам это даёт? – Люське удалось наткнуться на записную книжку. – Наконец-то. Так, сейчас глянем. Алис, как того старикана зовут? – Вадим Кириллович. – Блин, да в этой книжке миллион записей. Уйди, – Люська отпихнула от себя кошку. – Вадим, Вадим… Есть! Вадим Акопов. Только где гарантия, что это он? Позвонить, что ли? И я позвонил. Вадим Акопов действительно оказался тем самым Вадимом Кирилловичем, старым другом Анны Яковлевны. Сказав ему, что та попала в больницу и, ответив на массу вопросов, я договорился с Акоповым о встрече и отсоединился. – Завтра будет ждать у себя дома в три часа. – Нормуль, – кивнул Димон. – Всё равно не понимаю, что вам даст поездка к старику? – спросила Люська, доедая шоколадную плитку. Из куска фольги она скатала шарик и бросила его на пол. Сразу три кошки, заинтересовавшись новой игрушкой, бросились наперегонки за шариком. – Люсь, Анна же сказала, Вадим несколько раз сводил её с людьми, которые были не прочь купить Магду. – И что дальше? – Помнишь, она упомянула о бизнесмене, предлагавшем за Магду тридцать тысяч? Она ему отказала, и я подумала, а что если он причастен к краже? – Ой, Алис, брось, не верю я в такие совпадения. Хочешь сказать, бизнесмен решил не отступать и выкрал куклу у Яковлевны? Бред! – Алиска права, с Акоповым надо встретиться в любом случае, – сказал я. – Он давний друг, наверняка может поделиться какими-нибудь соображениями. – Ну да, к примеру, скажет, кто стибрил из квартиры Магду. Кстати, Глеб, почему ты не назвал ему адрес больницы, где лежит Анна? Я растерялся. – А он не спросил. – Странно, – протянул Димон, начав тискать рыжую кошку. – Старый друг, а адресом больницы не поинтересовался. – Его больше волновала моя персона, несколько раз переспрашивал, зачем я ему понадобился и откуда взял номер его телефона. – Н-да, – Люська почесала за ухом Зазу и усмехнулась: – И такие друзья бывают. Алис, это ведь Заза? – Нет, Туся. – Как Туся? – Заза сидит на комоде. Люська закатила глаза. – Предлагаю делать из этого зверинца ноги, пошли в парк. – Подожди, их ещё покормить надо и лотки… – Алиса прошла на балкон. – Лотки вымыть. И кто-то не успел дойти до лотка. Люсь, неси тряпку и тазик с водой. – Почему, – вопрошала Люська, нехотя потопав коридор. – Почему украли Магду, а не этих кошек? Из-за них я стану кошконенавистницей. Дим, помоги. Фу, ну и вонища!.. *** Вадим Кириллович смотрел на меня и Димона с прищуром, словно подозревал в каких-то неблаговидных поступках, но сказать об этом вслух не решался. – Итак, молодые люди, – произнёс он хорошо поставленным голосом, и его круглое, тронутое мелкими морщинами лицо приобрело надменное выражение. – Сказать откровенно, я не совсем понимаю о причине вашего визита. Я не стал юлить и с порога выпалил о пропаже Магды. Вадим Кириллович аж подпрыгнул; не сумев совладать с эмоциями, он издал крякающий звук, подался вперёд и довольно-таки ощутимо схватил меня за плечи. – Как пропала?! Вы соображаете, что говорите? Пригласив нас в комнату, Акопов запустил широкую ладонь в вазочку, зачерпнув горсть маленьких леденцов в золотистой обёртке. Начав разворачивать один леденец за другим и отправлять их в рот, Вадим Кириллович, пояснил: – Два месяца назад бросил курить, теперь спасаюсь только леденцами. Угощайтесь. Мы отказались от конфет, и Акопов заставил рассказать ему всё с самого начала. А уже когда я умолк, а Димон в очередной раз отказался от предлагаемых леденцов, Вадим Кириллович удрученно вздохнул: – Доигралась Аннушка. Ни себе, ни людям, прямо как собака на сене. Сколько раз я ей говорил, сколько раз настаивал, чтобы продала Магду. Нет! Упёртая, как ослица. А теперь… Где Магда, а где деньги, которые Аннушка могла за Магду получить? Ох, ты ж, ох. Такая кукла, с такой богатой историей. – Кукла принадлежала отцу Анны Яковлевны? – Скажешь тоже, – усмехнулся Вадим Кириллович. – Это Аннушке было удобно так думать, мол, Магда семейная реликвия, передающаяся из поколения в поколение. Как бы ни так! – А что за история у куклы? – спросил Димон. Проглотив, наверное, уже тридцатый леденец, и заставив-таки меня взять несколько конфет, Акопов откинулся на спинку глубокого кресла. – Вы с историей хорошо знакомы? Можете не отвечать, – он махнул рукой. – Про Великую Отечественную Войну, надеюсь, знаете. Наши с Аннушкой отцы прошли всю войну, оба получили ранения, имели медали за взятие Берлина. Именно из Германии отец Аннушки привёз трёх фарфоровых кукол. Трофейные куклы: Берта, Зельда и Магда. Об их стоимости в те времена можно было только догадываться, но один тот факт, что ранее куклы находились в коллекции графини, говорил о многом. До девяностых годов прошлого столетия три сестры, как в шутку называла кукол Аннушка, были неразлучны, а когда Аннушка потеряла работу и жила почти что впроголодь, решилась продать одну из кукол. Вадим Кириллович вздохнул и грустно улыбнулся. – Мы вместе так решили, я ведь тоже без денег сидел, времена такие были… Вот и продали мы Берту. О-о, ребятки, знали бы вы, как нас тогда облапошили. За Берту заплатили две тысячи долларов. Грабёж! Бесчеловечный грабёж, но у нас не было выбора. Такие времена, – повторил Вадим Кириллович. – Зельду Аннушка продала лет десять назад, ремонт в квартире сделала, обулась-оделась, как следует, сберкнижку завела. Но деньги это ведь вода, сочатся сквозь пальцы. Сегодня есть, завтра нет. Год назад я предложил Аннушке продать Магду, даже человечка нужного подыскал, и цена подходящая за куклу предлагалась. Аннушка наотрез отказалась. Как впрочем, и во второй и в третий разы. Упрямица! Говорит, Магда на чёрный день останется. Наверное, до ста лет собирается жить. Знаете, сколько за Магду предлагал заплатить один человек? Тридцать тысяч долларов! Мы с Димоном наигранно удивились. – Да-да, – поспешил закивать Вадим Кириллович, увидев наше замешательство. – Вы не ослышались. Но Аннушка опять ни в какую! Всё ждёт чёрного дня. Дождалась: ни куклы, ни денег. – Вадим Кириллович, а этот человек… ну, знаете, вдруг он решил не останавливаться и добиться своего? – спросил Димон. – Я тебя не понимаю, – Акопов вновь взял в руки леденец. – Я имею в виду кражу Магды. – Что ты! Исключено. – А всё-таки. – Исключено, – нараспев произнёс Акопов. – Бизнесмен погиб в автокатастрофе около трёх месяцев назад. Судьба такая. Мы с Димоном сникли. Выходит, кроме истории появления Магды в семье Анны Яковлевны мы ничем интересным не разжились. – Оставьте мне адрес больницы, – попросил перед самым нашим уходом Акопов. – Я, наверное, навещу Аннушку. – Почему, наверное? – удивился я. – А мы в ссоре, три последних месяца не общаемся. С возрастом у Аннушки очень испортился характер, сколько раз видимся, столько раз ссоримся. Чаша моего терпения переполнилась, я решил прервать общение. – У неё был сердечный приступ, – напомнил Димон. – Да, – неуверенно ответил Вадим Кириллович, – может быть. А может, и нет. Аннушка прекрасная актриса, если ей нужно, она любой приступ сымитирует. Огорошив нас неожиданным заявлением, Вадим Кириллович улыбнулся и распахнул входную дверь. Домой мы приехали, до конца не поняв, как следует истолковывать последние слова пенсионера. *** На ужин Люська приготовила окрошку; мы ели и делились новостями. Алиска нас то и дело подгоняла, переживала за кошек Анны Яковлевны, которых давно пора кормить. – Сегодня случится невероятное, – засмеялась Люська. – Такое случается раз в тысячу лет, считайте, вам всем повезло. Сегодня кормить кошек пойду я одна. Я уставился на сестру, гадая, какая муха её укусила. Люська добровольно пойдёт кормить кошек и мыть лотки?! Да быть такого не может, здесь есть подвох или скрытый смысл. Люська же вся искрилась. – Не надо аплодисментов, не надо бурных оваций. Да, да, да, сегодня я добрая. Белая и пушистая. – Тогда ты заслужила приз, – Димон достал из кармана леденцы, которыми его угостил Акопов и протянул их Люське. – Леденцы? – разочаровано протянула Люська. – И это приз? Нет, я требую плитку горького шоколада. Люська засмеялась, а Алиса неожиданно вскочила со стула, схватила леденцы и застыла на месте. – Алис, ты чего? Она сунула руку в карман, потом в другой, осмотрела нас и рванула в коридор. – Ребят, я сейчас. Вернулась она минут через десять. Запыхавшись, прошла в кухню, положив на стол точно такой же леденец в золотистой обёртке. – Оба-на! Откуда он у тебя? – Нашла в квартире Анны Яковлевны в день её приезда. Утром. Я пришла около десяти, накормила кошек, и увидела, как Туська катает по полу леденец. Откуда он там взялся, не поняла, просто машинально положила его в карман, а теперь получается… – Стоп, стоп! – закричала Люська. – Анна вернулась во вторник, а ещё в понедельник вечером Магда была на месте. Леденец появился в квартире утром. По-моему, вырисовывается отчётливая картинка. В ночь с понедельника на вторник в квартиру Анны проник человек укравший Магду. Случайно этот человек оставил улику – леденец, с которым утром не замедлила поиграть кошка. Ха-ха. Вот вам и друг детства. Димон повертел в руках леденец, который принесла Алиска, потом взял леденец Акопова. – Глебыч, не знаю, как ты, а я в такие совпадения не верю. – Да, наводит на мысли. – Но зачем ему красть куклу у Анны? – недоумевала Алиса. – Алис, включи мозги, Акопов неоднократно пытался подбить Анну на продажу Магды, даже покупателей умудрялся находить. Она отказывалась, и старик решил прибегнуть к радикальным мерам. Знакомы они всю жизнь, наверняка дубликаты её ключей у него имелись, а с отъездом Анны Яковлевны в Одессу появилась и возможность. Логично ведь? – Люська посмотрела на меня, затем на Димона. – И с покупателями наверняка проблем не возникнет, – согласился я. Некоторое время в кухне висела тревожная тишина, потом Димон встрепенулся. – За ним надо установить слежку, вряд ли он успел продать Магду. Глебыч, придётся сесть старику на хвост. – А если Магда уже не у него? – Чёрт! – Димон стукнул ладонью по столу. – Мы были у него дома, слушали его болтовню, считай, открыли ему наши карты, не подозревая, что он-то и свистнул куколку. Немного погодя, решив оговорить детали предстоящей слежки за Акоповым, мы с Димоном и Алиской переместились в большую комнату. Люська ушла кормить кошек. …В квартире Анны Яковлевны она с порога заявила: – Значит так, слушаем все сюда: сейчас будем ужинать экспресс методом. Марш на кухню! Задрав хвосты, кошки посеменили за Люськой. – Короче! Я вам не Алиска, варить желудочки и пельмешки не собираюсь. Слипнется у вас от такой заботы в одном месте. – Люська вязла пакет сухого корма и ткнула в него указательным пальцем. – Это – кошачий корм, а вы – кошки. Насыплю всем. И чтобы без фокусов у меня. Ясно? Будем воспринимать ваше молчание согласием. Насыпав в кошачьи миски сухого корма, Люська наспех вымыла лотки и громко хлопнула входной дверью. Возвращаться сразу домой было непозволительно, Алиска могла заподозрить неладное, поэтому Люська решила завернуть в супермаркет, чтобы купить своего любимого шоколада, который ела постоянно и в больших количествах, но в отличие от других, никогда не поправлялась. Глава третья Сделка? Слежка – самое неблаговидное занятие, которое можно себе представить. Только в кино слежка кажется увлекательным процессом, полным рисков, волнующих приключений и драйва. В реальной жизни, слежка в первую очередь ассоциируется с томительным ожиданием и неоправданными надеждами. Вадим Кириллович вёл довольно скучную жизнь, и столь же скучно нам было вести за ним наблюдение. На своём старом жигулёнке Акопов ездил в продуктовые магазины, заезжал в химчистку, пару раз был в аптеке, а вчера более трёх часов провёл в районной поликлинике. Сегодня шестой день, как мы начали наблюдать за Акоповым. Оставив скутер возле забора детского сада, я сел на скособочившуюся скамью под тенью тополя, а Димон залез на нижнюю ветку, изредка поглядывая в сторону второго подъезда. – Глебыч, тебе не кажется, что наша затея терпит крах? – Были мысли, – признался я. – Может, Алиска права, и он пристроил куклу в первый же день? Я об этом задумывался, и временами был готов с этим согласиться, но интуиция (она у меня довольно развита) нашептывала, что всё не так просто. Речь идёт об очень дорогой кукле, а не о какой-нибудь безделушке. И если Акопов решился на столь рисковый и отчаянный шаг как кража, осознавая, какие в случае разоблачения ему грозят последствия, то действовать он должен более чем разумно. Разумно и осторожно. Не сомневаюсь, Вадим Кириллович продумал всё до мелочей, каждый свой поступок он проанализировал и осмыслил, подковал, что называется, себя искусно. Это мелкий вор, забравшись в чужую квартиру и своровав хозяйские побрякушки, сразу же попытается их сбыть, а здесь речь об антикварной вещице – куклы работы немецкого мастера середины девятнадцатого века. Нет, не поверю, что Акопов успел продать Магду, не тот это уровень. Всё очень тонко рассчитано. Поделившись своими мыслями с Димоном, я услышал: – Как знать, Глебыч, возможно, ты его переоцениваешь. Спорить я не стал, не было желания, к тому же металлическая дверь второго подъезда открылась, на крыльце появился объект нашего наблюдения. – Глебыч… – Вижу, – сказал я, двинувшись к скутеру. В руках Вадим Кириллович держал чёрный пакет, в пакете, судя по всему, находилась продолговатая коробка, и это не могло не насторожить. – Сечёшь тему? – спросил Димон, когда Акопов бережно положил пакет на переднее сидение жигулей, а сам спешно запрыгнул на водительское место. – Пока это всего лишь простой пакет с предполагаемой коробкой внутри. – Слушай, а если прижать его к стенке? – Ты уверен, что там кукла? А вдруг нет, что тогда? Мы будем выглядеть идиомами – раз, и Акопов заляжет на дно – два. Тебе это нужно? Димон сжал кулаки. – Я чувствую, Глебыч, в коробке кукла. Гони, Глебыч! Не упусти. Жигулёнок Акопова застрял в пробке на целый час, мы были вынуждены париться под палящим солнцем, проклиная ненавистные заторы. Наконец пробка начала рассасываться, на развилке жигули свернули на узкую белую дорогу. В посёлке Вадим Кириллович остановил машину возле высоких глухих ворот, выбежал, позвонил в звонок, одновременно приложив к уху телефон. Вскоре из калитки вышел коренастый мужчина – охранник – секунду спустя ворота разъехались, жугулёнок въехал на частные владения. Прежде чем ворота закрылись, мы успели увидеть белый коттедж, покрытый красной черепицей. Дом стоял в глубине участка в окружении вековых деревьев, гордых и неприступных, охранявших его спокойствие с непоколебимым величием. – Ну и? – спросил Димон. – Что мы имеем? – Ничего конкретного, но согласись, частный загородный дом, много лучше районной поликлиники и аптеки. Здесь может крыться зацепка. …Прошло около получаса, прежде чем машина Акопова показалась на дороге. Мы сели на скутер, но в последний момент Димон спрыгнул, крикнув, что останется здесь. Слежку за Акоповым я продолжил в одиночестве. На повороте меня подрезала белый мерс, я едва справился с управлением, крутанул руль, затормозил. Машина дёрнулась, замерла и водитель (толстый мужик в бейсболке) попытался сделать из меня виноватого. Я ответил ему достойно, проще говоря, послал куда подальше, осмотрелся и понял, что потерял из виду Акопова, его жигули умчались прочь. Подкатив час спустя к его подъезду, я увидел припаркованные жигули на прежнем месте. Пришлось снова томиться в ожидании на скособочившейся скамье, торопить время и стараться не свихнуться от скуки. До девяти я держался, в начале десятого, рассудив, что Акопов уже никуда не поедет, решил вернуться домой. Дома меня ждали интересные новости… *** – Димка – гений! – заявила Люська, едва я, голодный, уставший и взмокший от пота, зашёл в квартиру. – Не ори, голова болит. – Ему удалось всё узнать, – не могла успокоиться Люська. – Он узнал! – А он узнал, есть ли жизнь на Марсе? – Очень смешно. Из комнаты вышла Алиса. – Глеб, есть будешь? – Спрашиваешь, съем всё, что лежит в холодильнике. – Но сначала посмотри на это, – крикнул из комнаты Димон. – Иди-иди, ты должен взглянуть, – Люська подтолкнула меня к двери, а я шутливо отвесил ей подзатыльник. Димон сидел перед ноутбуком, читал статью, а стоило мне сесть, сказал: – Угадай с трёх раз, к кому сегодня ездил Акопов? – Не знаю. Говори, не тяни. – Хозяйка дома – Яна Владимировна Журавлёва. – Мне это имя ни о чём не говорит. – Мне оно тоже ни о чём не говорило, пока я не ввёл его на всякий случай в поисковик. А между тем, Журавлёва кукольный мастер. Она занимается изготовлением авторских кукол из фарфора, её работы часто продаются на выставках, она довольно знаменита в определённых кругах. Недавно открыла собственный кукольный салон, где выставлены на продажу, как её куклы, так и куклы других мастеров. – У них сайтик имеется, – сказала Люська. – Ты посмотри, какие там цены. Некоторые куклы по пять тысяч баксов стоят. – Есть и дороже, – ответил Димон. – Суть не в том, в инете много статей о Журавлёвой, интервью с ней, и почти в каждом она рассказывает о своей знаменитой кукольной комнате, – Димон встал со стула и предложил мне самому прочитать парочку интервью. Из них я и узнал о кукольной комнате, той, что находится в доме Яны Владимировны, считается её гордостью и вмещает в себя около сотни редчайших кукол. – Получается, она коллекционирует антикварных кукол. – Ну да. Плюс сама кукол делает. Так сказать, втянулась, и даже теперь, когда живёт как у Христа запазухой, продолжает варганить фарфоровых куколок. Салон открыла. А на фига ей свои куклы и салон, если денег навалом, и есть редчайшая коллекция. Лишние заморочки. – По-твоему, она должна сидеть, сложа руки? – спросил я сестру. – Коллекция коллекцией, а хобби никто не отменял. – Ни о том вы говорите, – перебил меня Димон. – Глебыч, проведи параллель: пропажа Магды, поездка Акопова за город, Журавлёва, коллекция антикварных кукол в коттедже. – Ясно, как день, Акопов продал Магду Журавлёвой, – заключила Люська. – А доказательства? – спросил я. – Да какие тебе доказательства нужны, Глеб? Временами ты меня бесишь. – Как и ты меня. Окей, пусть всё так, как вы говорите, но нужны факты, а их пока нет. Ты можешь сказать со стопроцентной гарантией, что Акопов продал куклу Журавлёвой? Нет! А что именно он причастен к краже Магды? Тоже нет. Одни догадки и предположения. – Его леденец Алиска нашла в квартире Анны. – Леденец – недостаточная улика. Тысячи людей покупаю леденцы, и то, что Акопов горстями их глотает, ничего не доказывает. – Я не знаю, как с ним разговаривать, – злилась Люська. – Алис, вдолби хоть ты ему, очевидные вещи. В конце концов, можно поехать к Акопову и в лоб спросить, что он делал в доме Журавлёвой. – Вадим Кириллович ответит, они друзья и он приезжал к ней пить чай с плюшками. Это не противозаконно. Обдав меня гневным взглядом, Люська вышла из комнаты. – Ладно, – сказал я, немного успокоившись. – Допустим, Магда у Журавлёвой в кукольной комнате. Что дальше? Наши действия? Все молчали. – Есть один способ это проверить, – тихо сказала Алиса после продолжительной паузы. – Оказаться в этой комнате и воочию увидеть Магду. – Легче Лохнесское чудовище встретить. В коридоре хлопнула входная дверь. Люська ушла кормить кошек Анны Яковлевны. И я вдруг тоже вспомнил, что жутко проголодался. Глава четвёртая Любопытные факты Интернет – это вещь! Который раз убеждаюсь, там, в этом загадочном и бескрайнем виртуальном мире, есть всё. Главное, уметь искать. Я два дня просидел за ноутбуком, из комнаты выходил только перекусить, а ночью без сил валился на кровать, закрывал глаза и сразу же падал не в сон, а в хитросплетение электронных сетей. Мне снилось, что я, Глеб Озеров, вдруг оказался в том самом виртуальном мире, иду по виртуальным улицам, в поисках необходимой мне информации: приглядываюсь, присматриваюсь, выискиваю. Перехожу многочисленные дороги, спускаюсь и поднимаюсь по виртуальным лестницам, собирая по крупицам (иногда настолько мелким и ничтожным, что сразу их и не разглядишь) разрозненные элементы мозаики. И надо собрать всё до последней детали, чтобы создать единую композицию, посмотреть на неё со стороны и сказать себя – Глеб, ты молодец, у тебя получилось. Просыпаясь утром, я первым делом шёл в ванную, потом наспех завтракал и садился за ноут. Люська, Димон и Алиса мне не мешали, я сразу дал им понять – лучше не лезьте. Найду, что требуется, сам позову, а пока занимайтесь своими делами. Позавчера приехала Диана, дома был фейерверк: нескончаемые рассказы, истории, смех и восклицания: «Люсьена, почему Глеб не выходит из комнаты?». Сегодня утром Диана вновь уехала, очередные гастроли. Когда вернётся, не сказала, дала на прощание ценные указания, поцеловала нас и упорхнула. Если честно, даже не помню, сказал ли я ей до свидания, когда она пыталась выдернуть меня из объятий Интернета, или прогудел что-то нечленораздельное. Днём я услышал из коридора голос сестры, Люська переговаривалась с кем-то на повышенных тонах, хлопнула дверью, а после раздался незнакомый детский голос. Я на миг оторвал взгляд от монитора. Гости, что ли, у нас? В глазах рябило от печатных букв, виски давило, определённо, стоит сделать перерыв, иначе дело кончится плохо. Свернув все окна, сохранив в избранном непрочитанные статьи, я вышел из комнаты. В кухне за столом сидела худая девчонка лет десяти. На ней были рваные синие джинсы, прожжённая в нескольких местах малиновая футболка и дырявые носки. Грязные рыжие волосы стянуты резинкой в хвост, лицо недовольное: щёки грязные, на лбу царапина, подбородок украшал внушительный синяк. – Знакомься, Глеб, – усмехнувшись, сказала Люська. – Это Бажена. Девчонка шмыгнула носом и посмотрела на меня исподлобья. – А это Глеб – мой брат. Бажена буркнула тихое «Привет». – Теперь она смирная, но пять минут назад орала, как резанная. Слышал бы ты, куда и как она меня посылала. Таких слов даже я не знаю. – Люська поставила перед Баженой тарелку овощного салата. – Ешь! Схватив вилку, девчонка начала жадно глотать салат. – Руки бы помыла сначала. – Они у меня чистые, – сказала Бажена с набитым ртом, обтерев грязные ладони о малиновую футболку. – Короче, рассказываю, как и где познакомилась с этой штучкой. Прикинь, иду себе, никого не трогаю, вдруг вижу, эта малолетка у бабки из сумки кошелёк стащила. Еле догнала. – А домой обязательно было её приводить? – я снова посмотрел на Бажену, заметив в её взгляде искорки испуга. – Глеб, ей десять лет и она бродяжничает. – Ничего не бродяжничаю, – ответила Бажена. – Сказала же тебе, у меня дом есть. – Но живёшь ты на улице. – И что? На улице прикольней. Дома мать пьёт, избить может. Когда сильно напивается, я сваливаю. – И долго ты так живешь? – Два года. Я присвистнул. – Вот-вот, – кивала Люська. – В школу не ходит, писать-читать не умеет… – Умею! Умею я читать, – оскорбившись, Бажена схватила с подоконника журнал и, ткнув пальцем в крупные буквы, сказала: – Это «Н», это «Е», «Д», снова «Е», потом идёт «Л», а последняя «Я». Получилось «Недля». – Неделя, – поправила её Люська. – Ну да, неделя, – Бажена доела салат и уставилась на Люську голодными глазами. – Суп будешь? – Какой? – Гороховый. – Фу! Горох… нет. А вообще буду. Налей две тарелки. – Что ты собираешься с ней делать, Люсь? – Не знаю, – ответила сестра. – Жалко её. Глеб, посмотри, совсем ребёнок, а уже на улице живёт. – У меня дом есть, – напомнила Бажена. – Слышали уже. Когда Бажена начала есть суп, Люську вдруг осенило. – Слушай, а чем же ты питаешься на улице? – У меня деньги есть. – Которые воруешь? – И что? – пожала плечами Бажена. – За это посадить могут, – ляпнул я. – А я несовершеннолетняя, понял? Люська хмыкнула. – Съел, Глеб, она несовершеннолетняя. – А ещё, – продолжала Бажена, – в больших магазинах можно бесплатно жрачку брать. – Как это? – Ты чего, не знаешь? Заходишь в магазин, идёшь в торговый зал и тыришь продукты. Сырки там всякие, булки, конфеты. Знаешь, как я наесться могу. От пуза! Ни одна камера слежения меня не засечёт. Хочешь, я тебя научу сырки глазированные тырить? Смотри, сначала заныкиваешь их в карман, отходишь подальше, делаешь вид, что у тебя заболел копчик… – Помолчи, – Люська показала Бажене кулак. – Отведи её домой и возвращайся, – сказал я сестре. – Я кое-что нарыл в инете. – Домой не пойду, – замотала головой Бажена. – Я была там три дня назад, мать поколотила меня и сотку забрала. Ворюга! – А сама, откуда сотку взяла? – У старика из кармана вытащила. – Неужели тебе нравится такая жизнь? – Прикольно, – последовал ответ. Люська позвала меня в коридор, и едва мы подошли к входной двери, выпалила: – Глеб, я хочу, чтобы Бажена осталась у нас. Ей надо помочь, пусть поживёт, мне кажется, я смогу её перевоспитать. – Не смеши меня, её уже засосала улица, Бажену не перевоспитаешь. – Я хочу попробовать. – Не переоценивай себя. – Глеб, пожалуйста, – Люська скорчила такую жалостливую гримасу, что я пожал плечами. – Как хочешь, но учти, ты привела в дом воровку. И если вдруг… – Не каркай! – Всё будет на твоей совести, – сказал я, вернувшись к себе. Вскоре из кухни послышался довольный голос Бажены: – И чё, я смогу спать на настоящей кровати? И телевизор можно смотреть? И вечером будем жрать ужин? Я снова уткнулся в ноутбук, просидел за столом до глубокой ночи, слыша краем уха голоса Алиски, Димона, Люськины вопли и ещё чей-то тоненький голосок… Ах, да, теперь у нас живёт Бажена. Вскоре голоса стихли, я посмотрел на часы. Три ночи. Жесть! Голова гудит, глаза слипаются, и даже скакавшие всего несколько минут назад шальные мысли, стали вялыми и малоподвижными. Рухнув в кровать, я проспал ровно десять часов. …Из комнаты вышел сонный и злой, такая у меня особенность, после сна ко мне лучше не подходить. Но сегодня меня распирало, не терпелось поделиться тем, что удалось нарыть в инете. В коридоре я столкнулся с незнакомой девчонкой. От неожиданности замер, нахмурил лоб. – Ты кто? Девчонка хихикнула. – Я Бажена, ну… вчерашняя. Помнишь? Ты меня не узнал? – Бажена?! – Именно, – из кухни выскочила Люська. – Глеб, зацени её новый прикидик. Как она тебе, адидас, правда? – Я её не узнал. – Теперь хоть на человека стала похожа. Бажена изменилась до неузнаваемости. Ещё вечером Люська заставила её целый час отмокать в ванной, потом лично помыла ей голову шампунем, привезенным Дианой из Финляндии, а утром они отправились в магазин, где Бажена сменила свои рваные джинсы, малиновую футболку и старые кроссовки на цветастый сарафан и сандалии. Её пышные рыжие волосы «горели» огнём, слегка завиваясь; на щеках появились ямочки (скорее всего, они были и вчера, просто я не обратил на них внимания), а царапину на лбу и синяк на подбородке Люська мастерски замазала или запудрила косметикой Дианы. Не успел я позавтракать, пришёл Димон. – Съездил, всё узнал, – сказал он, достав из холодильника бутылку кваса. – Куда мотался? – Люся попросила сгонять к матери Бажены, – Димон выглянул в коридор и понизил голос до шёпота. – Она думала, девчонка соврала. Нет, правду говорила. Мать алкоголичка, Бажена, считай, два года живёт сама по себе, соседи подтвердили. Иногда прибегает домой, но чаще шатается по улицам. Хочешь откровенно, Глебыч, зря вы её приютили. Не доверяю я ей, смотрит на тебя, как кукла, а на самом деле девчонка себе на уме. – Ты это Люське скажи. Кстати, о куклах, сейчас придёт Алиска, и я вас кое-чем ошарашу. – Кого и чем собрался ошарашивать? – спросила Люська, вбежав на кухню. – Давай, начни с меня. – Потерпи. – Люсь, – прошептал Димон. – Я Глебычу говорил, что Бажена… Бажена появилась в дверном проёме и, опустив глаза в пол, несмело пропищала: – Люся, можно телевизор посмотреть? – Конечно, Бажен. Не спрашивай, включай и смотри. – Спасибо тебе, ты такая добрая. Люська зарделась. – Вот поэтому она вокруг неё и прыгает, – сказал я, когда Бажена ушла. – Люся, ты такая добрая, – я постарался сымитировать голос Бажены. – А Люся и рада, верит каждому её лживому слову. – Почему лживому, Глеб? – Да потому, – ответил за меня Димон. – Люсь, она же притворяется, неужели не видишь, строит из себя пай-девочку, а на самом деле… – А на самом деле? – Ты сама вчера сказала, как она тебя посылала, – напомнил я. – А сегодня боится глаза поднять, пищит что-то под нос. Где логика, или думаешь, она за одну ночь превратилась из малолетней воровки в фею? – Замолчите оба! Бажене десять лет, вы готовы её в тюрьму запихнуть. Всё, закрыли тему! Чего там у тебя, Глеб, рассказывай. В два часа пришла Алиска, мы прошли в мою комнату и я заговорил: – Некоторые ненужные подробности опущу, чтобы вас не путать. Постараюсь говорить по сути. – Уж постарайся, – издевалась Люська. – Еще одно слово и выйдешь из комнаты. – Люсь, тихо, – шикнула Алиса. Люська цыкнула языком и умолкла. – Короче, в тысяча восемьсот пятьдесят седьмом году немецкий мастер Карл-Людвиг Рейнхардт изготовил куклу Берту. Подарил он её своей старшей сестре, которую звали… – я усмехнулся. – Угадайте как? Берта! – Оригинально, – хмыкнула Люська. – У Рейнхардта было четыре сестры: Берта, Зельда, Магда и Хильдегард. – Это уже интересно, – Димон подался вперёд, а Люська от волнения начала хрустеть шоколадной вафлей. – Вторую куклу Рейнхардт назвал, разумеется, Зельда, и подарил её второй сестре. Потом была изготовлена Магда и, наконец, Хильдегард. Карл-Людвиг не имел широкой известности, считался обычным кукольным мастером, его куклы, те, что он изготавливал для продажи, не приносили большого дохода. Но однажды ему улыбнулась удача, сама баронесса заказала у него куклу. Он обогатился, стал довольно популярен… – Понятно, – не удержалась Люська. – Говоря сегодняшним языком, баронесса его пропиарила. Не обращая внимания на Люськины реплики, я продолжил: – В шестьдесят восьмом году Карл-Людвиг умер, Зельда предложила сёстрам продать кукол, и они получили за них огромные деньги. С тех пор куклы были неразлучны, кочевали из одной коллекции в другую, коллекционеры перекупали их друг у друга вплоть до тысяча девятьсот двадцать девятого года. Именно тогда Зельда, Магда, Берта и Хильдегард прочно обосновались в коллекции немецкой графини Ангелики фон Мейендорф. До войны она была полноправной хозяйкой кукол, а после… Нам уже известно, трёх кукол в качестве трофеев из Германии привёз отец Анны Яковлевны. Для всех они бесследно исчезли, канули, так сказать, в Лету. Сами понимаете, была война, а во время войны всякое случается. – А где же четвёртая кукла? Где Хильдегард? – Подожди, Алис, давай по-порядку. Сейчас, спустя более ста пятидесяти лет, каждая кукла стоит целое состояние. Но! Если кому-нибудь удастся собрать четырёх кукол вместе, – я выдержал паузу. – Тогда что? – Для коллекционеров этот человек будет считаться счастливейшим из людей, для простого обывателя, кому чужд дух коллекционирования – богатейшим счастливчиком. Сумма действительно баснословная. Сомневаюсь, что Анна Яковлевна догадывалась, чем именно она обладала. У неё было три антикварных куклы, привезённых отцом из-за границы. Она в курсе, что они дорогие, но не подозревает насколько дорогие, иначе не стала бы продавать их по-отдельности. – Акопов мог узнать историю кукол. – Скорее всего, он и узнал её, но слишком поздно. – То есть? – Почему вы меня не спросили, как мне удалось выйти на Карла-Людвига Рейнхардта? – В инете инфу нашёл, – ответил Димон. – Я бы её не нашел, если бы не услышал имя кукольного мастера от одной персоны. – От кого? – От Журавлёвой Яны Владимировны. Да, той самой, у которой в загородном доме есть знаменитая кукольная комната. Весной в Москву из Лондона приезжал известный коллекционер кукол Грегори Коллинз. Они встречались с Журавлёвой, и он в компании журналистов побывал в той самой кукольной комнате. Яна Владимировна демонстрировала своих редких кукол, назвав своей гордостью двух кукол-сестёр. И имя им: Берта и Зельда. Те самые куклы, изготовленные Карлом-Людвигом Рейнхардтом в тысяча восемьсот пятьдесят седьмом году. Она назвала имя мастера, посетовав, что обладает лишь двумя сёстрами их четырёх. Статья с фотографиями вышла в свет в апреле этого года. В инете есть фотки всех кукол Рейнхардта. Алис, иди сюда, – я открыл сайт, щёлкнул мышью, и на экране появилась чёрно-белая фотография куклы Магды. – Это она? – Она! – уверенно ответила Алиса. – Та самая. Она стояла в витрине Анны Яковлевны. – Подожди, Глеб, я ничего не понимаю, – Люська прошлась по комнате. – У Анны Яковлевны было три куклы, правильно? Первую она продала двадцать лет назад, вторую лет десять, и, по словам Акопова, продала разным людям, а теперь они в коллекции Журавлёвой. – Понял, куда ты клонишь. Да, Анна Яковлевна продавала кукол разным людям, но в настоящий момент их хозяйка Яна Владимировна. Она купила их, и не пожалеет никаких средств, чтобы заполучить Магду и Хильдегард. Это её собственные слова из интервью. – Вот оно что, – протянула Алиска. – Когда, говоришь, вышла статья? – В апреле. – По всей видимости, Вадим Кириллович наткнулся на статейку. – И понял, что они с Аннушкой лоханулись, продав за бесценок Берту и Зельду. Но и порадоваться успел, что Анна не продала куклу бизнесмену за тридцать тысяч. Анне Яковлевне он, конечно, ничего про статью не сказал, и наверняка связался с Журавлёвой. – А потом начал уговаривать Анну продать Магду. Она отказалась, и старые друзья серьёзно поругались, – Люська громко выдохнула и начала теребить свою серёжку. – Журавлёва-то за Магду побольше тридцати тысяч готова выложить. Вот Акопов и решился на крайние меры: проник в квартиру и Магда тю-тю, перекочевала в коттедж Журавлёвой. Стоит себе сейчас в кукольной комнате в компании Зельды и Берты. – Получается, мы всё узнали? – Алис, мы только выдвигаем предположения, нужны ещё неопровержимые доказательства. – Глеб, ты опять? – Во всяком случае, пока не убедимся, что Магда действительно находится в коллекции Журавлёвой, грош цена нашим догадкам и выводам. – Но ведь можно прижать к стенке Акопова, – осторожно предложил Димон. – Каким образом? По-твоему, он дурак? – Фигня выходит. Кругом засада! Мы почти уверены, что Магду украл Акопов, но доказать это не можем. Так же мы уверены, что Магда находится у Журавлёвой, но и это пока бездоказательно. И нет ни одной лазейки. Повисла пауза, которую минуту спустя нарушила Люська. – А лазейка всё-таки есть. Хильдегард! – В смысле? – В апреле у Журавлёвой было две куклы – факт неоспоримый. Сейчас, возможно три. Четвёртой куколки точно нет. Она вообще может уже давно исчезла с лица земли. Сама графиня, как её там звали… фон Мендон?.. – Ангелика фон Мейендорф, – повторил я. – Не важно. Хильдегард могло не быть к концу войны, поэтому отец Анны Яковлевны привёз только трёх кукол. Есть же логика в моих словах, а? – Пусть так, но что это нам даст? – Яна жаждет заполучить Хильдегард, теперь сильнее обычного, ведь не хватает одной куклы. Подумайте, одна кукла и она станет обладать настоящим сокровищем. Для коллекционера это предел мечтаний. – Говори яснее, – разозлился я. Люська сникла. – Пока это всё. Я чувствую, что надо каким-то образом задействовать в дело Хильдегард, но не знаю, как именно. Мы снова погрузились в молчание. …Во время ужина, когда Бажена, схватив тарелку с едой, умчалась смотреть телевизор, Алиса вдруг сказала: – Ребят, а вам не кажется, что Вадим Кириллович здорово рисковал, и продолжает рисковать сейчас, связавшись с Журавлёвой. – Смеёшься? – Димон хмыкнул. – Акопов такие деньги получил, теперь сменит свой жугулёнок на крутую иномарку, заживёт, как Крез. – У Журавлёвой в коллекции были Зельда и Берта, она сама об этом рассказала, даже разрешила сделать снимок. Но, ребят, если сейчас у неё появилась Магда, Яна Владимировна ни за что не станет об этом распространяться. Она не могла не догадаться, что Акопов не настоящий хозяин куклы. Ясно как день, Магда попала в его руки нечестным путем. А раз так, значит, Журавлёва, купив куклу, становится обладательницей краденного. С одной стороны бояться ей нечего, она просто не станет распространяться, что в коллекции появилась Магда, но с другой… Есть Акопов! Где гарантия, что Вадим Кириллович не проболтается, не скажет кому-нибудь, что Магда в частной коллекции Журавлёвой? Он рискует. – Алис, а смысл ему распускать язык? Он сам замешан в этом по самые локти. – Всё равно, – не соглашалась Алиса. – Представила на минуту себя на месте Журавлёвой, и должна сказать, я чувствовала бы тревогу. – Нет-нет, в этом плане волноваться нечего, – Люська посмотрела на часы и спохватилась. – Пора кормить кошек. Я скоро вернусь. – Подожди, Люсь, я с тобой. – Сиди, Алис, ты достаточно с ними намучилась, теперь настала моя очередь. Трудно, конечно, и муторно, пока эти желудочки отварятся, пельмени, каша, паштет… Уф! А что делать, друзьям надо помогать. Я же добрая, безотказная, – хохотнув, Люська пулей выскочила из квартиры. Глава пятая Осторожно, Бажена! Люська разбудила меня в восемь утра, сообщив, что нас обокрали. – Бажены нет дома, Глеб, у меня из сумочки пропали деньги и телефон. Эта маленькая дрянь меня обчистила. Я вскочил с кровати, выбежал в коридор и первым делом толкнул дверь в спальню Дианы. В голове стучала одна сокрушительная мысль, что если Бажена заходила в комнату Дианы и взяла из её шкатулки драгоценности, то нам с Люськой крышка. Я подбежал к трюмо, сел на корточки и в этот момент в дверях появилась Люська. – Драгоценности на месте, Глеб, она сюда не заходила. – Что ещё пропало? – Н-не знаю, деньги, телефон… Глеб, кто же мог думать… – Я мог думать! Димон мог думать! Мы говорили тебе об этом открытым текстом, теперь из-за твоей дурости нас грабанула десятилетняя девчонка. – Смешно, правда? – заискивающе спросила Люська, глупо улыбнувшись. – Иди, посмейся. Додумалась притащить в дом малолетнюю воровку, одежду ей купила, накормила, напоила, она нас за твою доброту отблагодарила. – Глеб… – У какого супермаркета она у бабки кошелёк стянула? – Здесь недалеко, у метро. Думаешь, Бажена тусуется там? – Проверю. И если найду, отведу в полицию. – Она несовершеннолетняя. – Значит, отправится в колонию для несовершеннолетних, – я пошёл одеваться, а Люська причитала в коридоре. – Накрылся телефон. Не найдём мы Бажену. Блин! Там столько всего. Глеб, извини, с каждым может случиться. Бажену мы искали по району до обеда. Тщетно. Но охранник в супермаркете сказал, что знает, о ком речь. И даже вспомнил, как несколько раз приходилось ловить пронырливую девчонку-воровку в торговом зале. Но до полиции дело не доходило, Бажену отпускали, она ревела в три ручья, клятвенно обещая впредь не воровать продукты. Плела историю о безумной матери, больной сестре и прочую чушь. Её жалели, а один раз даже продукты всучили. – Неделю назад я её видел последний раз, – сказал охранник. Мы были вынуждены признать поражение и ни с чем вернуться домой. Я злился на Люську, на себя, злился на Бажену и ситуацию в целом. Но львиная доля злости досталась Люське. – Меня теперь заклеймить позором надо? – спрашивала Люська, когда пришли Алиска с Димоном, и мы пересказали о наших злоключениях. – Облажалась я, признаю, долго меня гнобить собираетесь? – Пока не надоест, – сказал я. Люська отвернулась к окну, Димон предложил ещё раз прочесать район. – Бесполезно, где её искать, она бродяжничает, сегодня здесь, завтра там. Плакал твой телефон, Люська. – А ты и рад, – прошипела сестра. Я не смог сдержать улыбку, хотя скорее это была ухмылка. – Конечно, рад, должна же ты хоть как-то ощутить на себе результат собственной глупости. – Глеб, иди ты куда подальше. – Только после тебя. – Всё, прекратите оба! – взмолилась Алиса. – Телефон не вернуть, деньги тоже, давайте думать, как поступим с нашим делом. Мне, если честно, думать не хотелось, тем более о нашем деле. День выдался суетный, я не выспался, потом по жаре носился, как гончий пёс, поэтому предложил всем следующий план мероприятий: – Кафе, кино и клуб. Имеем право оттянуться. Все были за, и начавшийся столь ужасно сумасшедший день, обещал порадовать своим приятным завершением. *** Салон Яны Владимировны располагался в самом центре в старом особнячке, бывшем доходном доме. Само здание выглядело плачевно: жёлтая штукатурка изнизана многочисленными трещинами-паутинами, кирпичный фундамент выщерблен во многих местах; решётки на окнах в полуподвальном помещении были покрыты ржавчиной и голубиным помётом. Зато над новой и явно дорогой металлической дверью в лучах утреннего солнца сверкал новый козырёк, на первом и втором этажах рассохшиеся старые рамы заменены пластиковыми окнами; на окнах красовались кованные металлические решётки. Люська с Димоном открыли дверь, оказавшись в тёмном предбаннике, миновав который вышли в коридор, откуда брала начало лестница со стёртыми временем и множеством подошв ступенями. Поднявшись на один пролёт, Люська толкнула Димона в бок. За столиком у окна сидела миловидная девушка в строгом чёрном костюме и приколотом к груди бейджиком «Жанна». Люська кашлянула, Жанна оторвала взгляд от монитора и улыбнулась сдержанной дежурной улыбкой. – Добрый день. Могу я вам чем-нибудь помочь? Димон растерялся, зато Люська осталась верна себе. – Да, – затараторила она. – Мы хотели бы посмотреть кукол. Это ведь салон Яны Журавлёвой? – Все верно. Билет стоит триста рублей. – Какой билет? – удивился Димон. – Билет на экспозицию кукол, – Жанна снова улыбнулась и Люська обратила внимание, что её передние зубы слишком широкие и некрасивые. – Триста рублей за двоих? – За каждого! – Ни фига себе, – начал Димон, но Люська спешно его прервала. – У кого можно купить билет? Всё с той же приторной улыбочкой Жанна взяла деньги, протянув два клочка бумажки, на которых значилось непонятное «К—1» и стояло сегодняшнее число. – Поднимитесь наверх и налево по коридору, – сказала Жанна. – Шестьсот рублей, – не мог успокоиться Димон. – Кто к ним сюда ходит? Конец ознакомительного фрагмента. Текст предоставлен ООО «ЛитРес». Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию (https://www.litres.ru/pages/biblio_book/?art=65205007&lfrom=688855901) на ЛитРес. Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.