Сеть. Книга третья

Сеть. Книга третья Кристофер Сиб Продолжение приключений Данилы в мире, где границы реального и виртуального практически не существуют. Третья книга трилогии. Содержит нецензурную брань. Кристофер Сиб Сеть. Книга третья Книга третья Часть первая Расплата Протеус завороженно смотрел в полупрозрачный экран, зависший светящимся окошком над его правым предплечьем. Фоторецепторы мерцали от возбуждения. Им вторил тусклый белый свет просторного двухъярусного помещения, подключенный, как и остальная электроника этого крыла здания, к мозгу Протеуса. – Сам пришел! – не веря произнес он в пустоту. Он следил за седым, устало бредущим мужчиной от лифтов жилого сектора. Видел, как тот не торопясь преодолевает один коридор за другим. Никто не пытался остановить его или выяснить причину визита. Каждый в этом секторе знал – без ведома главного ни одна муха не проскочит на этаж. Протеус мог бы убить Старика прямо там, у двери лифта, или сразу за поворотом в общий коридор, и даже сейчас. У него было достаточно власти, чтобы вырвать из темноты стен дистанционно управляемые пулеметы, обрушить на непрошенного гостя разряды тока, отравить его газом. Благо, способов прикончить любого человека или робота в этом здании имелось предостаточно, ведь оно принадлежит «Призма Корп». Но он не хотел этого. Больше года Протеус искал этого человека, выманивал его из той глубокой задницы, в которую он спрятался после провала своего наемника. Старик так долго не высовывал нос из норы, что Протеус было подумал: «Ему крышка! Сдох от старости или инфаркта». Нет, только не он. Этот так просто не уйдет. За попытку убийства одного из своих, руководство «Призма Корп» дало добро на применение силы. Привлекли лучших спецов в своей области. А те разнесли к чертям лабораторию Старика, сравняли с землей две военные базы (остальные спешно распустили), добрались до всех, кто когда-либо работал со Стариком. А тот все молчал. Почему же ты появился теперь? Готов сдаться или тащишься выторговывать себе жизнь? «Шестое чувство», встроенное в нервную систему Протеуса, шептало, что дело в другом. При каждом шаге Старика по мрачным коридорам его сектора, Протеус задумчиво поглаживал указательным пальцем белесый шрам в виде креста, где вертикальная часть была короче горизонтальной. Этот шрам оставил брат Старика. Не сам, конечно, но по его вине. Того человека, которому впечатали унизительную отметину, уж больше нет. От него осталось только напоминание – перечеркнутый клинком робота лоб. После того, как Ломин притащил научному отделу «Призма Корп» труп наемника в черном невидимом для электроники костюме, он заслужил повышение. Валеру допустили к Перерождению, сделав частью Пантеона. Его нарекли Протеусом и дали во владение целый сектор в гигантском здании в форме буквы «П». Черный же костюм, так похожий на тень, тщательно изучили – полезный подарок от Старика. Протеус продолжал всматриваться в лицо гостя, пытаясь проникнуть в его мысли, но тщетно. – Зачем же ты пришел, хитрый старый лис? И как ты меня нашел? Он проверил систему безопасности еще раз, просканировал Старика и весь путь его следования. Нет, Протеус не боялся его. Он расстался со страхом в тот же день, когда отказался от старого имени. Тогда чего медлить? Осторожность никогда не помешает. Старик внезапно поднял взгляд, хрипло произнеся: – Так и будешь держать меня здесь? Еще минута, и я выбью эту сраную перегородку ногой. Протеус плотоядно улыбнулся, обнажив острые зубы. Да, теперь ты в моей власти, Старик! «Шестое чувство» еще трепыхалось, пытаясь навязать Протеусу большую осторожность, но тот уже не слушал. Его охватила безотчетная уверенность, что Старик пришел договариваться, раз уж он утратил контроль над своими эмоциями, даже не войдя внутрь. Протеус пожелал, и легкая перегородка между коридором и тамбуром, ведущим к его берлоге, исчезла в стене. Старик шагнул внутрь. *** Пройдя во внутреннее помещение, Старик огляделся. Серые, бетонные на вид, стены с разводами по всей поверхности, напоминающими застарелую плесень (наверное, какой-то вид современного искусства), высокий потолок в два ступенчатых яруса и, словно его отражение, такой же пол, уходящий ступенями на метр вниз. Получалась своеобразная выемка в центре комнаты. На другом от входа конце было возвышение (словно часть пола вспучилась от воды), на котором и восседал тот, кому Старик готов был свернуть шею – Валера Ломин (или то, что от него осталось). – Ближе не подходи, – спокойно остановил гостя Ломин, когда тот дошел до края выемки и хотел спуститься на ступень ниже. – Не оскверняй мое цифровое ложе. – Что еще за ложе? – недоверчиво прогудел Старик. – Эта ниша, где я впитываю наш виртуальный мир, чувствую его, становлюсь с ним единым целым. – Хм, а я уж было подумал, что ты спишь в этой яме, прямо на бетоне. – Это не бетон, – скривился Ломин. Хозяин быстро собрался после неудачного начала. Слишком уж свободно ведет себя его визитер. Валера Ломин вспомнил, чем он теперь стал – не просто один из корпоративных гибридов, больше не пешка в их игре. Он – Протеус, и его слово – закон в этом секторе. Приняв властную позу, Протеус насмешливо спросил: – Ты пришел убить меня? Старик серьезно посмотрел ему в глаза, вернее, в те «протезы», что были сейчас на месте глаз. – Если ты дашь мне такую возможность. Протеус тихо рассмеялся, мысленно обратившись к десяткам сенсоров, которыми была нашпигована комната. Данные с них за долю секунды поступили на микропроцессор, встроенный в правую руку, а оттуда и в мозг. Все чисто. В помещении никого нет, кроме него и Старика. И никакого оружия. – И все это из-за того сосунка, которого ты отправил ко мне больше года назад? – Протеус видел, как дернулось лицо Старика. – Или из-за тех заварушек на твоей территории, которые за этим последовали? Мстительно ухмыляясь, он ждал ответа. – Я здесь из-за своего брата, – взяв себя в руки, произнес Старик. – О! – наиграно округлил рот Протеус. – Только не устраивай драму из-за этого. Твой брат влез туда, куда не следовало. Ничего личного. Протеус сбился со счета, сколько раз произносил эти два простых слова: «Ничего личного». Но каждый раз в деле было что-то личное. В нем было до хера личного! Иначе он бы не брался за работу. Старик понимал это, а потому он произнес: – Не для меня. На секунду показалось, что Старик сейчас кинется через весь зал, чтобы вцепиться в глотку надменному хозяину сектора, но секунда прошла, и он стал прежним. Привычным движением достал из внутреннего кармана пачку сигарет (Протеус внутренне вздрогнул – этого человека стоит опасаться), вытряхнул одну и отправил в рот. – Я закурю? – пробормотал он, делая первую затяжку. Протеус повелительно кивнул, помня о привычке Старика загаживать свои легкие. – Сожалею, но в истории с твоим братом, ничем не могу помочь. А вот ты можешь кое-что для меня сделать. Старик вопросительно поднял брови, обильно дымя сигаретой. – Тот наемник был в особом костюме… – Что, не можете разобраться с составом ткани? – засмеялся, будто залаял, Старик. – И не пытайтесь, тут дело не в технологиях. В ней-то твои парни из научного отдела секут. Тут нужна человеческая смекалка, которой им не хватает. – Почему ты так решил? – уязвленно спросил Протеус. – Да потому что они отвыкли думать сами! Забили свой мозг формулами, в глазницы понапихали светочувствительные датчики, как у тебя, – Старик поморщился, будто учуял гнилостный запах, – в мозги понатыкали проводов. Теперь вся эта электроника чувствует и думает за них. Они же, как придаток, как грёбаные высокофункциональные отвертки, просто выполняют элементарные действия – смешать реактивы, записать алгоритм, который выдал компьютер после введенных в него данных, дать команду машинам собрать другие машины. Они больше не живые. Только у живого, подвижного мозга еще есть смекалка. Весь твой научный отдел – ходячий шашлык, куски мяса, нанизанные на металл и микросхемы. Старик самодовольно выдохнул особенно большое облако дыма в сторону Протеуса. – Любопытная теория, – иронично заметил тот. – Так, значит, благодаря своей смекалке ты нашел это место? Не думаю. Думаю, тебе кто-то помог, и хочу знать, кто это был. Только не питай иллюзий, своего я добьюсь, всегда добивался. Ты можешь сэкономить нам время и избежать страданий. Голос Протеуса звучал теперь тихо, вкрадчиво. В нем просыпалось нечто низкое, темное, не связанное с новой личиной – властной и всеобъемлющей. Когда его лишили верного пса, этого проклятого робота, что оставил крестообразный шрам на лбу, Ломин окончательно слетел с катушек. Из обуревавшего его временами ужаса, он замучил до смерти десятки ни в чем не повинных людей. Стоило среди жертв оказаться низшему сотруднику «Призмы Корп», на Ломина обратили внимание. Лишаться подписчика, приносящего бешеные деньги, они не хотели. А потому, пустили его садизм в нужное русло. О тех временах Ломин часто вспоминал с вожделением, ноющим где-то под самым солнечным сплетением. – Как ты все хорошо обрисовал, – невозмутимо проговорил Старик, пуская клубы дыма, затягивающего пространство вокруг тонкой пеленой. – Да только, Валера, ты мне сперва ответь на один вопрос: зачем ты убил моего брата? Протеуса передернуло от звука его старого имени. – Ладон влез туда, куда не следовало влезать, – раздраженно ответил он. – А ты запомни, Валеры Ломина больше не существует. Это я тебя заставлю хорошо усвоить. – А куда же он делся? – усмехнулся Старик. – Как мне к тебе теперь обращаться? – Протеус. – Протеус? Это типа то божество из мифологии? – Сын Посейдона и Геры, – нарастающее возбуждение и дерзкий тон Старика ему не нравились. Но даже не это выводило Протеуса из равновесия – «Шестое чувство» молчало. – Не, не могли боссы твоей конторы назвать тебя в честь древнегреческих богов. Тут что-то не сходится, – Старик притворно задумался. – А, все понятно! Ты, наверное, просто не знал, но протеус – это такой вид бактерий. Протеус Мирабилис, или как-то так. Живучие твари, долго не подыхают в воде и почве, а особенно любят копошиться в гниющих продуктах. Протеусы эти в человеческих кишках живут, а в окружающую среду попадают вместе с фекалиями. Их, кстати, так назвали за способность видоизменяться и жить в жидкой среде, – Старик поискал глазами, куда бы бросить окурок, и, не найдя ничего подходящего, отправил его метким броском в «цифровое ложе». – Никакое ты не божество, Ломин, ты поганый высер этой вашей «Призмы Корп». И зря ты убил моего брата. Секунда, и Старик преобразился. Усталость, нервное раздражение и бессильная злоба слетели с него луковой шелухой. В два прыжка Старик преодолел разделявшие их шесть метров. За это мгновение он изменился до неузнаваемости – весь подобрался, тело налилось силой. Его искаженное злобой лицо застыло в метре от неживого лица Протеуса. Электроника, отвечающая за систему безопасности, бездействовала. Комната вокруг Старика начала расплываться. – Что ты сделал? – Сейчас узнаешь, – прохрипел Старик. Левый висок разорвала дикая боль, голова, словно пустая болванка манекена, мотнулась вправо. Ломин, застонав, свалился на колени. Еще один удар ногой в лицо, следом ступня впечаталась в бронированную кожу шеи, становящуюся мягкой и податливой. – Что, мудила, расползаешься по швам? – гаркнул Старик. – Это еще что! Сейчас совсем худо будет. Ломин тряс головой, пытаясь сфокусироваться, но у него ничего не получалось. Места ударов ломило от боли. – Смекалка, козел ты гибридный! Смекалка! Помнишь ту лабораторию, что разнесли твои бойцы? Не удивился, что вы там ничего ценного не нашли? Думаешь, я полный дебил, чтобы держать оснащенную последней техникой лабораторию просто так? Все разработки давно оттуда вывезли. О, мои ребята на тебя очень разозлились за то, как ты поступил с их игрушками. Мои спецы по самой продвинутой химии дали мне это, – Старик достал из кармана обычные на вид сигареты, ткнув пачку под нос Ломину. – Не знаю, что за гадость они туда понапихали, но действует она безотказно. Вырубает вашу чувствительную электронику на раз. А теперь, поговорим о деле. Не удержавшись, Старик ударом ноги по ребрам отправил Ломина обратно на пол, заставив застонать, скрежеща зубами. – Это твое цифровое ложе, или как ты там его назвал, сейчас полностью слепо. Твоя бронированная кожа, которой давал команды процессор в руке, тоже не понимает, что надо делать. «Умные» фотоэлементы, воспринимающие несколько спектров, отказывают. Улучшенная нервная система, как меня заверили мои химики, сходит с ума, поставляя в твой мозг такую гамму ощущений, что не позавидуешь. Я могу остановить все это прямо сейчас, свернув тебе башку. А могу пытать тебя, пока не проголодаюсь – потом мне придется прерваться на перекус. – Ты в моем здании! – невнятно простонал Ломин. – Тебе не жить, сука! Охрана… – Да какая охрана, что ты меня пугаешь! Я проверил, ты из своей берлоги раз в месяц в лучшем случае выбираешься. Так что, тебя еще долго не хватятся. – Ты даже не представляешь, в какое дерьмо ты влез! Тебе пиздец! Тебе, и всей твоей шайке! Старик наклонился к самому уху Ломина. Казалось, он больше не может сдерживаться. Животная ярость рвалась наружу. – Нет, сетевая подстилка, это тебе пиздец. Он опрокинул сопротивляющегося гибрида на живот, уперся коленом между лопаток, обхватил руками голову, вцепившись в подбородок, и с силой потянул к себе. Отчаянный вопль, переходящий в звериный рык, раздирал глотку гибрида. Он пытался скинуть руки Старика, но тот медленно и неуклонно оттягивал голову врага назад. Одно долгое и мучительное мгновение, отвратительный хруст – безжизненное тело Ломина рухнуло на пол. Старик долго стоял над ним, тяжело дыша. Наконец, он достал сигарету, поднес ко рту, но передумал. Надо выбираться. – Надеюсь, Сэм, ты знаешь, что делать, – пробормотал он себе под нос. Не спеша подошел к массивной сдвижной двери. Та отъехала в сторону – сработала автоматика. Затем ее маневр повторила перегородка, выводящая в коридор. Старик двинулся в обратную сторону, мысленно призывая робота к осторожности. Он ждал внизу, облачившись в Тень. Проповедник Он снова слышал голоса Сети. Не такие громкие, как раньше, скорее слабое шевеление, как безостановочный шорох шаркающих ног соседей сверху, но он ее слышал! Данила брел по заснеженной улице, с наслаждением глотая морозный воздух нового городка. Он даже не потрудился узнать его название у команды синхронов (так называли себя бывшие программисты Старика), когда они заселились в заброшенное здание на окраине. И зачем, если через неделю-другую съезжать? За год они сменили столько захудалых городишек, что Данила сбился со счета. И все из-за одного мстительного урода, открывшего охоту на Старика и его подельников. К последним до сих пор относили и четверых синхронов. Данила не представлял, что все будет так. Покинув штаб Старика на пару с Ромкой, он потерялся, не мог сообразить, с чего ему начать. Помощи ждать неоткуда, денег нет, крыши над головой тоже. Возвращаться назад? Нет, это он уже проходил. Тут звякнул колокольчик вызова. Через Сеть с ним связался Кармак. Через полчаса он, вместе с Кейном и остальными, забрал Данилу и байк, который теперь катил за машиной на автопилоте. Едва они обосновались на новом месте, как их команду тут же вычислили наемники. Если бы не боевые комплексы в голове у каждого, так бы и остались на холодном бетонном полу истекать кровью. Так начались бесконечные скитания четверых синхронов и одного беглого сетевика. Переезжая с места на место, прячась, уворачиваясь от поисковых программ и вездесущих дронов, пятерка выбивалась из сил. Синхроны дали слово Даниле, обещали помочь, если он им поможет разыскать аватар Ладона. Кармак был уверен, что Данила знает, где чип деда Сережи. И не без оснований. Как они оказались в этом городишке? Какая неведомая сила принесла пятерых беглецов сюда? Страх. Синхроны боялись, Данила чувствовал это, но не понимал, чего. Данила на ходу оглянулся, отведя в сторону край капюшона теплой зимней куртки – позади ни души. Машину он оставил в подворотне, в паре кварталов от бара, где его ждала новая партия деталей для оборудования, которое закинет его в Сеть. Последняя партия. Больше он не вернется в этот гадюшник. Шумно выдохнув, Данила ускорился. Дыхание мгновенно белело, вырываясь из рта, оседало тонкой пленкой на полупрозрачном стекле визора, и тут же исчезало – срабатывал встроенный обогрев. Бликер, прячущий лицо от уличных камер, неприятно натирал десну. Но без этой блестящей серебром капы, надетой на передние нижние зубы, ему запрещали выходить из укрытия. Прохожие почти не встречались. В такую погоду нечипованные сидели по домам или в точках раздачи инета, как тот бар, куда Данила бредет. Впереди семенила тщедушная тетечка, закутанная в объемный пуховик (снизу торчали спичками тоненькие ножки), да бодро шагали двое парней в коротких куртках, уставившись себе под ноги. Ни тетечка, поминутно оглядывавшаяся на Данилу (через визор она видела размытое пятно вместо лица – видимо, думала, что ее преследует грабитель), ни парочка спортивного вида парней, ничего вокруг не замечали. Машин тоже не было, разве что редкие такси на автопилоте, да уборочная техника. Один такой трактор или робот-уборщик, как окрестил его Данила, без кабины и водителя несся навстречу. Его ковш соскребал с асфальта грязную снежную кашу, подтаявшую от реагентов, выплескивая ее на край тротуара. Парней и тетку окатило слякотью, Данила успел отпрыгнуть. Главная дорога ушла вперед прямой лентой, забрав с собой прохожих, а Данила свернул в переулок. Тонкий коридор, где не разъедутся две легковушки, стиснут стенами пятиэтажек без окон. Выцветшая красно-белая, узорчатая штукатурка местами осыпалась, некогда ярко-синяя металлическая крыша облупилась. И так везде, куда бы ни приехал Данила: пяти-, максимум, десятиэтажки, неухоженные, загаженные улочки, тротуары, превратившиеся в каток, угрюмые люди, которым насрать на все это. Реальность их больше не волновала. Кому есть дело до робота-уборщика, который окатывает прохожих смесью воды, снега и едкой химии, когда визор не может поймать сеть. Хотя, если бы интернет пропал действительно надолго, этот же безразличный абориген прогрыз бы метровые стены из бетона, за которыми находилось оборудование интернет-провайдера. Все города нечипованных, погрузились в запустение и морок. Старик был прав – этот мир умирает. Но потому ли, что Сеть выкачала из него лучшие «умы» и «руки»? Визор Данилы отчаянно просился услужить. Он почуял высокоскоростной доступ вблизи бара, возбудившись, как подросток, залезший подружке под лифчик. Он легонько вздрагивал, вибрировал все чаще, тихонечко попискивал на пределе слышимости. Он, как тот же пубертатный подросток, мысленно умолял запустить интернет, словно то была пышногрудая девица, которой не терпелось вставить. Данила остановился. На углу дома посредине переулка чернела дверь. Облезлая, криво обшитая листами металла, она была желаннее глотка воды в пустыне для любого, кто с рождения живет с визором на башке. За ней раздавали самый быстрый интернет в районе. Данила включил визор, едва прикоснувшись к выпуклой овальной кнопке на его поверхности (как же неудобно включать и выключать его руками!), и та тут же налилась кровью. Этот красный отблеск сообщит всем, кто оффлайн, что Данилу лучше не беспокоить. Синхроны заблокировали гипнотическую рекламу, бьющую в такие глубины мозга, что неподготовленный юзер мог заложить последние трусы, чтобы купить жвачку по акции или навороченный софт для визора, а потому, для Данилы особо ничего не изменилось. Но дверь стала другой. Поверх нее светились символы, понятные только владельцу бара, да окошко, к которому надо поднести визор для проверки доступа. Данила так и сделал. Легкий щелчок, и дверь отворилась. Над входом в этот момент повисло название бара, светящееся неоном: «Атараксия». Данила потянул ручку, вошел. Внутри тепло, тускло желтеют встроенные в потолок светильники, разбавляющие полумрак над центральным проходом. Он делил бар пополам сразу от входа. Справа и слева два разных мира: живой, мерцающий огнями бар с сотнями бутылок у зеркальной стены и отполированной стойкой «под дерево» и, напротив него, праздник живых мертвецов – десятки одиночных, крохотных столиков, за каждым из которых по неподвижно застывшему человеку. Правда, некоторые из посетителей слабо шевелились, что-то бормотали или взрывались жутковатым, разносящимся в тишине смехом. Кое-кто временами отхлебывал теплое пиво из бутылки. Из стен, столиков и стойки бара доносилась музыка – ударные спорили с электрогитарой, кто сможет вывести более безумную и сложную мелодию. Перешагнув порог и пройдя через метровый «предбанник» из решеток с сантиметровыми прутьями, Данила направился к массивной барной стойке, снимая капюшон и расстегиваясь. Татуированный парнишка с тоннелями в ушах и нижней губе, какими-то металлическими штуковинами в бровях и с причудливыми, полностью красными с черными точками зрачков глазами, кивнул Даниле и скрылся в подсобке. Минуту спустя он вышел, снова кивнул и принялся пялиться в пространство перед собой. Данила понял, что тот ушел в инет. Визором ему служили линзы. У длинной барной стойки, в самом ее конце у стены, сидел «странный мужик», как звал его про себя Данила. Две недели Данила периодически ходит в этот бар, и две недели, почти каждый раз, здесь сидит этот тип. Тощий, с одрябшими мышцами и кожей на руках, усталым лицом, за которым проглядывала мрачная уверенность в себе и даже сила, несвойственная для нечипованных. На вскидку Данила дал бы ему лет сорок. Он почти без ошибок научился определять возраст нечипованных. Если бы перед ним был сетевик, никаких проблем не возникло бы – через секунду он знал бы о незнакомце все, что требуется. Данила задумался. Он уже уселся на высокий стул, махнул парнишке с лысой головой и татуированным лицом, шеей и руками, чтобы тот налил ему растворимый кофе, скинул шуршащую куртку на соседнее место, как вспомнил, что подключен к Сети. На чипе еще стоит приложение, позволяющее увидеть любого человека, даже нечипованного, каким тот был в детстве. При одной мысли об этом приложение запустилось, заставив Данилу уставиться на «странного мужика», потягивающего коньяк из обычного стакана, и не обращающего внимания ни на кого вокруг, словно ему и с самим собой интересно. Сеть раздумывала пару мгновений, прежде чем превратить незнакомца в подростка. Темная щетина на щеках исчезла, загорелый лоб и шрам на виске растворились, сам он съежился, но немного, оставшись таким же сутулым и грустным. Легкий обтягивающий свитер повис на нем тряпкой. Секунду помедлив, Данила вернул все, как было. «Странный подросток» выглядел не лучше «странного мужика», и мало чем от него отличался. Такой же скрюченный, будто у него горб, со впалой грудной клеткой, слегка выступающим животом, который выгнулся пологим уплотнением, с темными волосами, торчащими в стороны. Вокруг глаз широкая светлая полоса от ношения визора, нетронута ветром, солнцем и загаженным городским воздухом. – На что уставился, приятель? – голос «странного мужика» прозвучал беззлобно, но резко, словно он привык брать инициативу в конфликте, если тот маячил где-то на горизонте. Данила понял, что уже пару минут пялится на этого человека, держа в руке остывающий кофе. Скинув оцепенение, он встал и направился к «странному мужику». Воспользовавшись моментом, тот окинул парня оценивающим взглядом – стоит ли ждать от него неприятностей. – Данила, – он протянул руку в знак приветствия. «Странный мужик» уставился на нее, словно ни разу не видел, как люди здороваются, а затем нехотя пожал. Представляться в ответ он не собирался, тем более какому-то залетному барыге (судя по тому, что парень регулярно скупал какое-то оборудование у Яра – хозяина бара). – Почему ты без визора? – напрямую спросил Данила. За полтора года он привык к нагловатой и прямолинейной манере общения нечипованных. – Тебе не все равно? – лицо «странного мужика» неуловимо оживилось, будто тот предвкушал нечто приятное. – Не подумай чего, – примирительно поднял ладони перед собой Данила, – просто я редко вижу неч… людей без визора. «Странный мужик» долго смотрел в лицо Данилы, почти не видя его глаз. Видимо, пытался понять намерения незнакомца. Потом он заговорил: – У меня пост, – и отхлебнул изрядный глоток коньяка. – Это что-то религиозное? – не отступался Данила. Ждать, когда Яр вернется с электроникой, еще долго, а потому, можно удовлетворить свое любопытство. За месяцы скитаний, Данила научился не бояться новых людей, более того – начал их изучать, каталогизировать, строить из них некую систему. Здесь были: общая масса – нечипованные, мало отличающиеся друг от друга; хикикомори – двинутые на интернете отшельники; оригиналы – эти всеми средствами пытались выделиться из общей массы (вызывающе одевались, цепляли на голову визоры в форме древнего геймпада или видеокассеты), но суть их оставалась неизменной; и многие другие. Так Данила познавал новый мир, пытался понять его, приспособиться. Правда, получалось у него не очень. – Я не фанатик, если ты об этом, – сухо ответил «странный мужик» после очередной паузы. Данила кивнул. Отхлебнул кофе, постоял с минуту, повернулся и уже хотел уйти, как «странный мужик» снова заговорил. – Ты не с того начал, приятель, – Данила обернулся, вопросительно подняв брови под визором. – Сними эту штуку или хотя бы выйди в оффлайн, чтобы с тобой кто-то захотел говорить. Данила стянул визор на шею, улыбнулся, чуть обнажив бликер, и уселся на стул рядом со «странным мужиком». – Тебе, я погляжу, он не очень-то и нужен, – кивнул тот на визор. – Почему?.. – Потому что ты сетевик, – просто ответил «странный мужик», и снова отпил из стакана. – С чего ты взял? Данила напрягся, но сразу почувствовал, как Сармат его мягко осаживает – опасности нет. – С того, что наш брат никогда не полезет с вопросами, когда он в инете. Да и загар у тебя ровный, и характерного уплотнения на переносице нет. Вот тут, – он ткнул пальцем себе между глаз, – небольшая горбинка должна быть от постоянного ношения визора. – У тебя ее тоже нет, – Данила натянуто усмехнулся. Мужик этот ему уже не нравился. – Что же теперь, ты тоже сетевик? И где вообще твой визор? – Это не твое дело, конечно, – мужик достал из сумки, висевшей на спинке круглого стула, обычный черный визор, положил его на стойку, рядом со стаканом, – но без этой штуки я из дома не выхожу. Хотя сейчас и не ношу. Как я уже сказал, у меня пост. Данила молчал. Он внимательно разглядывал «странного мужика», пытаясь понять, зачем тот решил с ним заговорить. Может ему скучно? Когда бы Данила ни пришел в этот бар, он сидел здесь в одиночестве и потягивал коньяк. – Вот тебе еще одно доказательство, что ты – сетевик, – после долгой паузы проговорил «странный мужик». – Ты ни хрена не слышал о посте. Данила рассмеялся. – Ты прав, об этом чертовом посте я ни хрена не слышал! Но думаю, ты мне сейчас расскажешь. Понятно, почему он не дал мне уйти. – Конечно, расскажу, – хитро улыбнулся в ответ мужик, – только если ты мне еще выпивки закажешь. Данила так и сделал. Когда стакан наполнился, «странный мужик» довольно заговорил: – Я бы тебе и так рассказал, – голос его сделался мягче, но оставался сильным, даже чуть властным, что удивительно при его невпечатляющей комплекции. – Большую часть года я, как и любой нормальный человек, ношу визор. Но, – он поднял указательный палец, – только днем и только в общественных местах. Дома я его снимаю. – Сидишь оффлайн? – удивился Данила. Хикикомори, только наоборот? Мужик усмехнулся. – Тут есть одна хитрость – изображение с визора можно проецировать на стену. Надо, конечно, заморочиться, технику кое-какую прикупить для проекции, но так проще отучиться от него. Ну и пост, конечно, в этом помогает. Когда у меня пост, я пользуюсь визором только при необходимости. – Зачем тебе это? Едва задав вопрос, Данила понял, зачем этот человек отказывается от ношения визора. Он сам пытался бунтовать, когда жил в Сети. Сам вытягивал себе жилы, стараясь доказать, что не зависит от проклятой, пропитавшего его, словно сироп мягкий бисквит, субстанции. Но ответ «странного мужика» его удивил. – Во всем нужен баланс, – глядя в стакан с коньяком, проговорил тот. – Слишком много или слишком мало чего-то, и ты перестаешь быть человеком. Ты – подневольное существо. Тобой управляет то, чего тебе не хватает или что у тебя в избытке, – мужик оторвал руку от стакана, и наставительно потрясал указательным пальцем на каждом слове. – Слишком много работаешь – плохо, из-за этого становишься нервным. Слишком много отдыхаешь – тоже плохо, это расхолаживает, не дает сосредоточиться в нужный момент. Вот я и ищу баланс. Для этого остаюсь в изоляции на месяц в году. Так я могу быть полезен обществу. Это сейчас важно! Лицо его покраснело, голос стал тверже камня. Теперь он смотрел прямо в глаза Даниле, не отпускал его, удерживал взглядом. – Каждый должен приносить пользу, иначе, если мы займемся только собой, этот мир развалится на куски. Не приноси обществу пользу, и оно деградирует, скатится в средневековье. Да ты и сам видишь, что с нами творится. Пару мгновений Данила не мог сообразить, что на это ответить. «Странный мужик» стал еще более странным в его глазах. Видимо, это отразилось на лице парня. – Да, что-то я разошелся, – понимающе улыбнулся тот. – Опять взялся проповеди читать. Привычка! – он развел руками. – Если что, я тут числюсь местным проповедником. Когда я онлайн, рассказываю всем, кто готов слушать, о балансе и пользе, как тебе сейчас. А когда у меня пост, брожу по таким барам и своим примером показываю, что можно жить и без интернета. Данила огляделся. – Не очень-то у тебя получается. Мужик молча отхлебнул из стакана. – Ты прав. Он надолго умолк, глубоко о чем-то задумавшись. Данила же не мог поверить, что кто-то из этих людей, из нечипованных, вот так запросто отказывается от интернета. Это не вязалось с тем, что он наблюдал в каждом городе, где останавливался с командой синхронов. – Зачем тебе это? – наконец спросил Данила. – Нет, я понимаю, нужен баланс и все такое, но тебе-то это зачем? «Странный мужик» сначала заулыбался, прищурив уставшие, раскрасневшиеся от коньяка глаза, а потом сник. Он снова погрузился в раздумье, прерванное вопросом Данилы, уставившись в пустоту перед собой. Зачем мне это? Хех… Зачем?.. Однажды, когда ему перевалило за двадцать, он очнулся на улице, подпирая окоченевшей спиной покатую стену центра содержания хикикомори, весь обросший, грязный и в лохмотьях, проснулся от того, что кто-то воткнул ему короткий нож в бок. Сделал это его сосед по стене, когда у того сломался визор. На каком-то уровне сознания Матвей понимал, что брать чужой визор бесполезно, особенно такой навороченный, как у него, но разве это объяснишь человеку с ножом? В тот день с ним что-то случилось. Нечто громадное, фундаментальное медленно, скрипя и сопротивляясь перевернулось в его душе. Будто все его нутро занимал хитрый стол подпольных картежников, столешница которого переворачивалась вокруг своей оси, чтобы спрятать азартную игру. Беспорядочно раскиданные карты, фишки, пепельницы с окурками и стаканы с пивом и водкой опрокидывались внутрь, а наверх выплывала гладкая поверхность зеленого сукна. Матвей не сразу понял, что ему делать с такой огромной, казавшейся тогда безразмерной и чистой столешницей. А потому, стал заполнять ее аккуратно, и только тем, что может оказаться полезным. Он не понимал, ради чего все это делает, но не мог остановиться. Будто в его голову установили убойную дозу софта, против воли заставляющую быть человеком, способным на нормальную жизнь среди себе подобных. Тогда Матвей еще не подозревал, что тот оборванец с ножом в руке сделал ему величайший подарок в жизни, пробудил один из базовых инстинктов – инстинкт самосохранения. То событие и привело его в этот занюханный бар, к этой облезлой стойке. То событие приводило его сюда каждый раз, когда он на месяц снимал визор, лишая себя технологичной пуповины, связывавшей с человечеством. Зачем мне это? Потому что не могу иначе. – Мне есть из чего выбирать, приятель, – устало заговорил проповедник. – На той стороне я уже был. Там нет ни целей, ни желаний, ни будущего, ни прошлого. Только безостановочное потребление информации… снова и снова, сплошным потоком, вырваться из которого практически невозможно. У меня получилось, так что же теперь, бросаться обратно? Данила ничего не ответил. Он понимал, что этот человек говорит с собой, пусть его горящий взгляд и пронзает сейчас незнакомого сетевика. – Вот и я решил, что не стоит. Да что я тебе рассказываю, – он грустно усмехнулся, – ты-то небось, тоже не от хорошей жизни к нам перебрался. Я слышал, у вас там в реале вообще никто не контачит – только со специально настроенным софтом общаетесь. Это правда? – Да, – Данила решил отплатить откровенностью за откровенность. – На чип устанавливают разные приложения, и одно из них – «Лучший друг». Многие только с этим приложением и общаются большую часть жизни. Сказал, и в груди похолодело. Дверь за спиной шумно открылась. Вошел высоченный, здоровый мужик. Казалось, его торс – груда мышц, обтянутых черной спортивной курткой. На голове тонкая шапочка. Глаза скрыты необычным узким визором. От него веяло опасностью, но собеседник Данилы будто ничего и не заметил. – И у тебя есть такой «Лучший друг»? Данила кивнул, краешком сознания держа вошедшего здоровяка в поле внимания. А может, это работал Сармат. – Но ведь ты, как шизофреник, разговариваешь с тем, кого не существует в реальности! Это болезнь цифрового века, ее надо лечить. – Допустим, болезнь, – нехотя ответил Данила. Он прислушивался к разговору здоровяка и татуированного бармена за спиной. Паренек, кажется, называл того «Монгол». – Но зачем же лечить, если мне с Ромкой хорошо? С ним весело, он всегда рядом, всегда поддержит. Проповедник на мгновение задумался и согласно покивал. – Люди теперь, как животные в древности, когда только появился человек разумный. Им, этим животным, позволили остаться, но только не на вершине, а в качестве пищи, либо для сохранения экологического равновесия. Вот и мы теперь живем, чтобы равновесие не рухнуло. И кто его поддерживает? Гребаные машины! Проповедник выкрикнул последнюю фразу, и тут заметил нового посетителя, угрюмо пялившегося в их сторону. – Мир принадлежит машинам… – рассеяно добавил он, поглядывая на Монгола. – Было время, – снова заговорил проповедник после паузы, – и я был таким придатком. Слыхал о хикикомори? Рассеянный кивок. – Когда-то давно я пасся у центров, где держат отшельников. Там самый быстрый интернет… – попытался объяснить он причину, но Данила дал понять, что в курсе. – В то время таких бездомных, как я, использовали воротилы даркнета, чтобы за новый софт для визоров делали грязную работенку. Из боковой двери за стойкой появился Яр – высокий, пожилой хозяин бара. Черный гребень волос небрежно зачесан назад, в густой бороде полно седины, взгляд умных глаз пронзает. В руке он держал сверток, размером с бутылку, из которой подливали коньяк проповеднику. – Не то, чтобы что-то совсем уж незаконное, – продолжил делиться воспоминаниями проповедник, – но нормальный человек на такое не согласится. Нам на визоры загружали всякую чернуху, для передержки… Яр бухнул на стойку перед Данилой сверток, глянул на Монгола. – …или тестировали на нас новую гипно-наркоту, ну или выслеживали через наши визоры тех, кто пытался спрятаться, – он сделал многозначительную паузу. – Тогда-то я и пришел к мысли, что человек больше не хозяин этого мира… – Кажется, я тебе говорил больше ко мне не соваться, – проповедника прервали. Суровый голос принадлежал Яру. – У меня дело, – вызывающе ответил Монгол. Обстановка в баре мгновенно изменилась. Почуяв запах крови, некоторые посетители повернули визоры в сторону здоровяка, включив запись. – Тебе бы лучше валить отсюда, – тихо проговорил проповедник, наклонившись к Даниле. – И вещицы свои забери, – он кивнул на сверток. Данила запихнул сверток в задний карман джинсов. – Ко мне? – Яр остановился в шаге от Монгола. Этих двоих разделяла лишь стойка. Татуированный паренек куда-то пропал. – Мы с твоим коллегой уже все решили. – У меня здесь нет коллег, только подчиненные. Говори, чего хотел, или отваливай. – Пусть подчиненный, насрать, – Монгол не собирался дальше объясняться. Его заинтересовал Данила, чья куртка лежала на соседнем стуле. Стараясь не смотреть на здоровяка, Данила подцепил куртку, ощутив приятную тяжесть старомодного, но безотказного «Бульдога» сорок четвертого калибра в боковом кармане. Он сам выбрал его, когда Сармат предлагал варианты самозащиты посерьезнее рукопашного боя. Накинув капюшон перед выходом, Данила переложил сверток во внутренний карман. Улица встретила его сгущающимися сумерками и уютным снегопадом. *** Снег валил огромными влажными хлопьями, тяжело ложась на обледеневший тротуар, грязные обочины и недавно почищенную дорогу. Страшненький, неухоженный городок преобразился в свете фонарей. Он стал похож на сказочную деревню великанов, построивших хижины высотой в пять этажей. – Этот громила по твою душу, – настороженно произнес Ромка внутри головы. – Сармат уверен, что он за тобой приходил. – Знаю, Ромыч, – Данила стянул через голову визор и запихал его в боковой карман. Ромка тоже не терял времени даром все эти месяцы. Он научился понимать Сармата, тогда как Данила воспринимал этот боевой комплекс только на уровне рефлексов. Лучший друг часто озвучивал то, что человек только чувствовал. А сейчас он чувствовал, как все его тело приходит в тонус. Данила оглянулся через плечо и вывернул из подворотни на главную улицу. Позади исчез абсолютно пустой переулок. Он ускорил шаг, сжав правой рукой рукоять «Бульдога». Кармак настаивал, чтобы Данила носил при себе шокер – он скорострельнее, содержит больше зарядов и не убивает, но Данила и не собирался никого убивать. Ему просто нравилось ощущать в ладони нечто незыблемое, как гранитная скала посреди заводи с акулами, на которую при случае можно забраться. Его охладевшее за месяцы скитаний в мире нечипованных сердце, грело ощущение неуязвимости, когда в руке было нечто, что невозможно взломать через Сеть. Но Кармаку он все же уступил – в бардачке машины лежал шокер, способный выплюнуть от трехсот до семисот зарядов со скоростью триста пятнадцать метров в секунду. Точный запас «обоймы» зависел от мощности заряда. Данила еще раз порывисто обернулся. Улица совсем опустела. Только где-то вдалеке жужжали роботы-уборщики, которым небесная канцелярия добавила работы – снег так и валил. Тяжелые хлопья ложились на край капюшона, липли к ресницам, холодили щеки и залетали за шиворот. Но Данила этого не замечал. Его волновало только одно: почему Монгол не пошел за ним? Почему он остался в том баре, когда даже сам хозяин выгонял его на улицу? Сармат был непреклонен – Монгол приходил за ним. Данила чувствовал это и верил боевому комплексу, словно то была рациональная, хладнокровная и убийственно спокойная часть его интуиции. До машины оставалось два поворота. Сначала за высокий и узкий прямоугольник девятиэтажки, высившийся впереди, а потом во двор закрытого торгового центра. Да, вот она! Словно покрытая густой пеной, стоит в одиночестве у ближнего к ТЦ бордюра. Почувствовав его визор, авто тихонько заурчало гибридным мотором. Данила окинул взглядом пустую стоянку – никого, один лишь снег мягко ложится хлопьями на асфальт, заполняя собой все пространство от набрякших в небе туч до уставшей земли. Подходить к машине Данила не спешил. Он запросил через Сеть отчет о ее состоянии. Становлюсь параноиком. Встроенные датчики тут же просканировали авто, раздев догола, и сообщили, что ничего с момента остановки не изменилось. – Почему он остался в баре? – тихо проговорил Данила, обращаясь скорее к себе, чем к Ромке, но его друг ответил. – Может, хочет проследить за тобой. Данила задумался. Все, кто приходил до него, сразу кидались в атаку. Кто-то поступал умнее – нападал издалека. Но даже таких охранная система синхронов вовремя замечала и предупреждала хозяев об опасности. Зачем же Монгол будет за ним следить, если мог убить на месте? Чтобы выяснить, где прячутся остальные. Данила слышал, как на капюшон ложатся особенно тяжелые хлопья снега, образуя снежную шапку на голове и плечах. Он слышал, как вдалеке гудит не до конца умерший город. Чувствовал, что упустил нечто важное во взгляде и поведении Монгола. Почему он так уставился на него, зайдя в бар? Зачем он туда пришел, зная, что хозяин будет не в восторге? Может, он вовсе не ожидал увидеть там Данилу? Может, у него были свои дела с тем татуированным парнем, имени которого Данила не запомнил? Надо было что-то делать, иначе еще десять минут, и он превратится в сугроб на стоянке. Данила торопливо подошел к машине, наскоро стряхнул с куртки снег, уселся внутрь, врубил на полную систему защиты от слежения и вручную (чтобы не отследили маршрут автопилота) поехал на базу. То, что осталось Догин сбежал. Как только на его чуткие щупальца, раскинутые по всему интернету (включая мрачное дно этого грязного айсберга – даркнет), упал клич для наемников. Этот заказ был приватным, его рассылали самым надежным кадрам, но, так уж получилось, Догин оказался в их числе. Уходя из Сети, он прихватил с собой достаточно софта, чтобы сконструировать из него довольно сложную программу, способную выполнять необычные приказы. Так появилось его Альтер-эго – Пёс. Под этим ником в среде наемников даркнета числился боевой робот, украденный Догином у военных за пределами Сети. Его непростой во всех отношениях мозг на момент кражи был чистым листом, в который Догин зашил свою программу, служившую роботу сознанием. Пёс превосходно справлялся с работой наемника, принося немалый доход беглому хикикомори. Но, наконец, он послужил изначальной цели, ради которой и задумывался – добыл ценную информацию. Среди десятка имен в заказе числилось и его. Догин догадался, что попал в число «целей», для ликвидации которых не требовались особо квалифицированные кадры, нанятые для устранения Старика (да, он сразу понял, в кого метят заказчики, увидев имена синхронов и Данилы). Несмотря на это, оставаться на месте Догин не мог. У него созрел план. Из центра содержания хикикомори выбраться незамеченным было проще всего. За дверью его уже ждала машина на автопилоте. На другой машине с автономного склада в лесной глуши везли его главную разработку, его гордость и надежду – заготовку для будущей жизни. Он уже отработал технологию на десятках других заготовок, а потому, мог смело воплощать свой план. Догин ждал удобного момента. А терпения ему не занимать. Авто лихо вошло в поворот, соскочив с асфальта на мерзлую грунтовку. Впереди его ждала берлога, где можно прятаться до зимы и даже дольше. Впереди его ждали шесть месяцев ожиданий. Впереди, его ждала новая жизнь. – Они рядом? – слабым голосом спросил Догин, но ему никто не ответил. – Да, твою мать, я знаю-знаю, они рядом… идут, сукины дети! Он боялся. Его поджилки тряслись так, что колыхалась обвисшая и немытая кожа на бедрах и руках. Столько лет готовился, столько провел испытаний, пробных запусков и наделал кучу заготовок… – Нет, я им не дамся! – всхлипывал, словно младенец-переросток, Догин, корчась на постели. Его глаза бегали под визором, не замечая, в какой грязи он живет. Единственная комната в деревянном лесном домике была завалена хламом: обертки от фастфуда, пустые бутылки, пакеты, какие-то бумажки и прочее дерьмо ежедневно доставляемое дронами. Полгода назад это жилище сверкало нетронутой чистотой: новенькая, технологичная кровать, с отводами для выделений, как в центре хикикомори, только лучше; стены и пол обшитые мягким, звукопоглощающим пластиком; светящееся полотно потолка… Сейчас в комнате царил полумрак. Догин, а вернее, тот человек, что жил в виртуале и временно занимал это дряхлое, но еще не старое тело, снизил все энергопотребление дома, чтобы его дольше не обнаружили. Он понимал, что ему предстоит, но не мог бороться с инстинктом, заставляющим жить в этой плоти против воли его обладателя. Догин боялся, как полоумная крыса, зажатая в угол человеком с топором и чертовски спокойным, безразличным лицом. – Подойди, – дрожи в голосе Догина поубавилось. Теперь заговорил тот, другой, из виртуала, который почти не пользовался этим телом. Услышав голос хозяина, робот, стоявший недвижимо в углу, ожил и шагнул в сторону койки. Пока в нем только базовые подпрограммы, основа, позволяющая выполнять простые команды, передвигаться, подносить предметы. Но скоро, буквально через пару минут… Догин сконструировал и собрал этого робота сам. На деньги, полученные от наемника-Пса, с продажи софта и из других источников, он купил схемы, чертежи и запчасти, построил склад (руками роботов-болванок, которых мог арендовать любой сетевик или нечипованный для тяжелых работ), завез туда оборудование и создал идеального, на свой взгляд, робота. Сейчас он стоял перед Догином, готовый выполнить последний приказ… Скелет из суперпрочного и легкого сплава (не превышающего по весу скелет обычного человека), боевая начинка, пластичная, похожая на черную глянцевую кожу оболочка, и голова, словно покрытая обтягивающим шлемом из пластика, скрывавшим лицо. Атлетическое тело без признаков половой принадлежности пониже пояса (нужный инструментарий Догин предусмотрел, но упрятал его внутри, о чем не догадалась Мать-природа) остановилось в шаге от кровати, слегка наклонившись. Робот почувствовал через Сеть, что требуется поклон. Его мозг безупречно точно воспринимал мысли и желания хозяина. Робот ждал. – Чего ты уставился, ублюдок металлический?! – истерически выкрикнул Догин, так и не сняв визора. – Не можешь дождаться, да?! А вот хрен тебе! Охранная система молчала, но Догин, каким-то шестым, седьмым и десятым чувством ощущал, что они уже рядом, а значит, заготовку надо отправлять подальше отсюда. Его трясущаяся рука сорвала визор с лица. Он печально повис на тощей шее, бросая отблески света на впалую грудь. Догин лежал на постели, раскорячив ноги, приподнявшись на одном локте, в герметичных трусах, от которых уходили в канализацию трубки. Та же трясущаяся рука поползла по немытым патлам, скользнув к затылку. Догин нащупал едва различимую окружность в основании черепа. Он захотел, чтобы чип покинул голову, подался наружу. Система безопасности запросила целый ряд психоэмоциональных проверок, чтобы убедиться, что человека не заставляют расстаться с чипом, и с первого раза не позволила его забрать. Догин тяжело вздохнул, выровнял дыхание, сел. Повторил движение руки к затылку, почти не сорвавшись на дрожь в пальцах. Практически беззвучно чип выехал из затылка, оказавшись между кончиками среднего и большого пальца. Образовавшаяся пустота тут же заполнилась антисептическим гелем, а внешняя оболочка разъема сомкнулась. Продолговатый цилиндрик, чуть толще и короче сигареты, ощетинившийся четырьмя рядами шипов по всей длине. Он напоминал ощипанную новогоднюю ель, которую забыли выбросить, а на дворе стоял март. Догин уставился на чип, как трехлетний ребенок на маму, оставляющую его навсегда в детском доме. Он не мог поверить, что придется расстаться с собой, большей частью себя, всем, чем… кем он стал за эти годы. Догин смотрел на чип, плача, жалобно всхлипывая и бессвязно ругаясь. – Я не могу, – скулил он, сжимая чип в руке, – не могу, твою мать, слышишь ты или нет! Робот не двинулся с места. – Знаю, знаю, – уже спокойнее произнес Догин, – я должен… Но как же это, сука, тяжело! Он протянул руку, разжал пальцы. На покрасневшей, вспотевшей ладони лежал нетронутый огарок новогодней елки – обуглившийся и безжизненный. Догин не сводил с него воспаленных глаз. – Ты сам это задумал. Ты об этом мечтал! – напомнил ему голос в голове, принадлежавший тому, другому, кем он когда-то был, пока его не выбросили из Сети. Черная рука робота с мягкой матовой и слегка шершавой кистью (словно она была в перчатке) потянулась за чипом. Ладонь Догина вздрогнула, но он ее не отвел. Механические пальцы следовали заложенной в мозг программе. Они, с филигранной точностью, легко подхватили чип, занесли за голову, поднесли ко встроенному туда разъему… – Ты этого не запомнишь, – прошептал Догин, будто боясь, что тот, другой, все же запомнит, как он сомневался. …и чип мягко вошел в затылок. Догин еще не осознал, но он уже перестал быть собой. Сейчас он хотел одного – чтобы его оставили в покое. Он хотел натянуть на глаза визор, врубить порнуху «с полным погружением», одновременно всадить порцию гипно-наркоты и забыться, пока они не придут. Догин понимал, что хотел этого всю свою жизнь, но этот чертов «другой», не давал. Сука! Последней осознанной мыслью Догина – человека, лежащего на смятой постели в трусах со шлангами для отвода мочи и кала – было ощущение наготы. Его будто раздели догола, сняли все человеческое, оставив грязный шерстяной комок – дикое животное – барахтаться и извиваться в лапах инстинктов. – Прощай… – произнесло то, что осталось от Догина. – Прощай, – горестно произнес Догин устами робота. Он забирал у этой жалкой оболочки все, чем тот когда-то дорожил: воспоминания, чувства, знания, опыт. Он забирал его жизнь… а его ли? Слезы текли ручьем из глаз человека. Его взгляд постепенно тускнел, слез становилось меньше. Наконец, он одной рукой натянул визор на место, кулем повалившись на постель. Больше он никогда не видел Догина. Синхроны и Монгол На окраине городка Данила был минут через тридцать. Мог бы приехать и быстрее, но рулить машиной пришлось самому, да и привычным маршрутом он не поехал (на случай засады). Здесь было совсем темно. Ни фонарей, ни желтых окон домов, только фары машины, выхватывавшие из темноты миллионы белых созвездий. Снег опускался на землю слишком медленно, даже лениво. Казалось, авто мчит по дну океана, рассекая толщу воды, где зависли причудливые светящиеся существа – особый вид планктона или что-то похожее. Но даже здесь роботы-уборщики исправно чистили дорогу. Им не нужны были фары, они чувствовали Данилу издалека, уходя с его траектории. Машина свернула с шоссе, войдя в едва заметную колею, оставленную ею же несколько часов назад. Прошло две-три минуты, и Данила ощутил, как его чипа легонько коснулась охранная система синхронов. Они в этот момент почувствовали его, если Монгол до них не добрался. Данила отогнал жуткую мысль, вспомнив, с какой точностью и силой синхроны расправились с первыми напавшими на них наемниками. Они действовали, как единый организм, что давало огромную фору, но имело и свои недостатки. Так, острую боль одного ощущали все, пусть и притупленно, едва заметно. Передние фонари авто выхватили из темноты серое, угрюмое здание завода. Днем оно стояло на огромном пустыре, но сейчас его плотно облепила снежная тьма. Когда люди еще выходили на улицу чтобы заняться спортом или посидеть на скамейке, здесь делали для всех этих нужд облегченные и очень прочные трубы. Их же использовали как каркасы палаток для военных. Уже несколько десятилетий завод пустовал. Интернет здесь ловил хуже, чем в городе, а потому никто годами не подходил к этим стенам. Несмотря на это (словно то было древнее проклятье каждого заброшенного здания), почти все стекла его были разбиты. Внутри гулял ветер. Завод, к которому направлялось авто Данилы, одиноко стоял на пяти гектарах заброшенной земли. Ее когда-то давно занимала военная часть. Лет сорок-пятьдесят назад здесь несли службу срочники: ездили раз в неделю на стрельбище, спали в казармах. Когда появилась Сеть, согнав людей, как скот на зеленое пастбище, в города, а власть в остальном мире перехватили корпорации, на этом месте какой-то энтузиаст выстроил высокий, в готическом стиле и со сложной крышей завод. Теперь тут прятались беглые сетевики. Темно-серый автомобиль мягко урча въехал в прямоугольный проем высотой метров шесть. Раньше его перекрывали ворота, напечатанные, как и остальное здание, на строительном принтере (при определенных навыках это мог сделать один человек). Синхроны обосновались на втором этаже (всего их было три), обустроив здесь жилую комнату и операторскую. Оба помещения без окон, с одним входом с лестницы, одно переходящее в другое. Данилу ждали. – Ты долго, – бесстрастно произнес Кармак. – Меня задержали, – уклончиво ответил Данила, снимая куртку и бросая в свой «угол». – Где остальные? Вместо ответа, Кармак растаял в воздухе. – Понятно. У противоположной от входа стены стоял объемный походный рюкзак Данилы со сменной одеждой и сухпайком, был расстелен мягкий спальный мешок с подогревом, а рядом покоилась запасная пара обуви. Спальный мешок лежал, аккуратно застегнутый и расправленный, на небольшом возвышении. Рядом еще один спальник и рюкзак, только крупнее и весь облепленный карманами. Здесь ночевал Кейн. Следом вдоль семиметровой стены скромный скарб Кармака (спальник тоньше, чем у остальных, рюкзак совсем хилый). У прилегающей перпендикулярно стены лежали пожитки Хоппер и Джимми Госса. Помещение было квадратным, семь на семь метров. По центру напечатанные на ручном принтере: невысокий круглый стол в японском стиле и пять подушек из вспененного пластика. Везде идеальный порядок. За этим столом сетевики собирались на обед, либо обсуждали то, о чем нельзя говорить в Сети. Остальное время они проводили в соседней комнате, дверь в которую сейчас была закрыта. Данила бухнулся на безупречно расправленный спальник, стянул массивные зимние ботинки, надел удобные кроссовки. Куртку свернул в аккуратный комок, чтобы Кармак опять не начал отчитывать за беспорядок. Он растянулся на постели, рассеянно подумав, что не сразу распознал аватар Кармака, когда вошел в комнату. Да что уж там, пока синхрон не растаял в воздухе, Данила не подозревал, что перед ним виртуальное существо. В отличие от остальных сетевиков, аватары синхронов ничем не отличались от их реальных воплощений. Когда тот энтузиаст из прошлого строил свой завод, он предусмотрел все необходимое. Даже потолок здесь был покрыт светящимся полотном. Пусть древним и почти отжившим свой срок, но разбавлявшим кромешный мрак этого помещения с синюшным оттенком стен. Зачем нужны были две эти комнаты, упрятанные в глубине здания, Данила не подозревал. Но синхроны использовали их с максимальной отдачей. Соседнее помещение являло собой копию этого, только в уменьшенном размере – пять на пять метров. Там почти всегда царила кромешная тьма. В нем собирались, чтобы посетить виртуал. Посредине выстроились кругом, спинка к спинке, пять кресел, где можно расположиться полулежа. Четыре из них сейчас были заняты. В центре круга – блок удаленного подключения к сетевой линии и интернету (квадратный черный ящик с ручкой). Из его крышки торчали пять толстых кабелей с набалдашниками на конце для соединения с чипом. Их вставляли в голову. Данилу еще ни разу не допускали к общей загрузке, а потому, он даже и не пытался войти в соседнюю комнату. Довольно крякнув, он закрыл глаза и улегся поудобнее, стараясь расслабить закаменевшую поясницу. Данила только сейчас почувствовал, как она напряжена. Чертов Монгол! Появился в тот самый момент, когда они почти собрали тетра-бокс для загрузки его в Сеть. Этот бокс – то самое оборудование, которое сейчас использовали синхроны в соседней комнате, чтобы уходить в виртуал. Когда Данила спросил, почему они не могут просто загрузить его через уже готовый тетра-бокс, Кейн, Хоппер и Джимми Госс фыркнули, каждый на свой манер, а Кармак, после долгой паузы, принялся объяснять, словно нерадивому ученику: – Во-первых, так велел Ладон. Он просил загрузить тебя в Сеть по персональному каналу. То оборудование, что есть у Старика, годится разве что для временных вылазок, пока тебя не обнаружат агенты или сетевые боты. С таким же успехом мы могли бы позаимствовать тетра-бокс у Догина в его сраном бомжатнике, – говорил Кармак беззлобно, просто констатировал факт. – Наша коробочка, конечно, совершеннее, но даже при ее использовании есть риск вылететь из Сети при большой нагрузке. И это, во-вторых. Он мягко поднял к лицу ладонь с выставленными указательным и средним пальцами. Глаза его, как и всегда, чуть мерцали, делая взгляд потусторонним и загадочным. – По какой-то причине для Ладона этого было мало. Персональный канал не вклинивается в защитную оболочку Сети воронкой, через которую твоя цифровая личность перетекает в виртуальный мир, он не переписывает собственные протоколы защиты ежесекундно, уворачиваясь от агрессивной охранной системы Сети, а дает тебе временное право на пребывание в ней. С таким каналом можно заходить в нее откуда угодно с одинаковой скоростью. У нас есть многоканальный тетра-бокс, который умеет только изворачиваться, пока ему не прижмут в дверях яйца. А тогда, мы попросту вылетаем в реал, пишем новые коды доступа и все по новой. На лице Кармака секунду блуждала самодовольная, снисходительная усмешка. Словно почувствовав ее, остальные тоже ухмыльнулись. – Я ответил на твой вопрос? Данила вспомнил тот разговор, и в нем вспыхнуло раздражение. Несмотря на тесное знакомство их аватаров, он так и не проникся к ним настоящим доверием и не представлял, как им мог доверять Ладон. – Зазнавшийся говнюк! – буркнул он, вспомнив ухмылку Кармака. Данила сел, скрестив ноги и упершись локтями в колени. Гребень спутанных волос (виски его он старательно выбривал) упал на высокий лоб. – Ромыч! Рядом тут же появился его лучший друг. Ромка за это время похудел, пусть и оставался чуть округлым. Особенно его покатые плечи и овальное лица бросались в глаза рядом с подтянутым и крепко сложенным Данилой – он без устали тренировался, чтобы открыть новые уровни подготовки Сармата. – Привет, Даня! – Ромка уселся на одну из «подушек», разложенных вокруг стола в центре комнаты. – Как сам? – Да ничего, – Данила улыбнулся другу, и тот ответил тем же. – Помнишь тот разговор про тетра-бокс? Ну, про персональный канал и все такое. Он мог бы и не спрашивать. Конечно, Ромка все это помнил – он был частью программного комплекса чипа, приложением. – А как же, – Ромка хмыкнул. – Главарь этой шайки так растекался в тот раз: «…для Ладона этого было мало…», «с тем же успехом мы могли бы позаимствовать тетра-бокс у Догина…». Зазнавшийся говнюк! Он так похоже изобразил Кармака, что Данила против воли рассмеялся. Он и сам был не в восторге от новой компании, где на него смотрели с подозрением и постоянно что-то скрывали, но выпады Ромки добавляли масла в огонь, мешали наладить контакт. – Как думаешь, это правда? Насчет персонального канала и всего остального. Старик тоже обещал загрузить меня в Сеть, – неуверенно добавил он. – Хм, даже не знаю, – Ромка задумался, уставившись перед собой. – Я тоже им не особо верю, но ведь они что-то да собирают в своей комнатушке, – он махнул в сторону закрытой двери. – И потом, эти четверо буквально боготворят твоего деда. Теперь пришло время Данилы задуматься. И только он решил задать другу очередной вопрос, серая дверь, ведущая в соседнее помещение, открылась, и вошли четверо синхронов. Они двигались медленно, как после глубокого сна, привыкая к реальности, в которой бывали так редко. Данила по одному их виду понял, что находились они все это время в своей виртуальной берлоге, из которой выходят в интернет. Данила молча достал из кармана сверток, который получил в баре, и протянул его Кармаку. Тот развернул небольшой пакет из слегка вздувшегося, непрозрачного пластика, заглянул внутрь и удовлетворенно положил его на стол. – Возникли проблемы? – безразлично спросил он. – Нет, никаких, – честно ответил Данила, а спустя мгновенье сообразил, о чем его спрашивают. – Был один момент. Пока я ждал Яра, в бар зашел один мужик… я таких раньше не видел. Кажется, его зовут Монгол. Четверка, как по команде, переглянулась. На лицах Кейна, Хоппер и Джимми Госса читалось удивление и испуг. – Покажи нам его, – ровно произнес Кармак. Его взгляд слегка затуманился. Данила встал, мысленно, на уровне ощущений обратился к Сети, чтобы воспроизвести собственные воспоминания. Посреди комнаты появился еще один человек – высокий, широкоплечий, с широким квадратным лицом и узким визором, подчеркивающим разрез глаз. Его торс обтягивала черная спортивная куртка, на ногах были тяжелые ботинки с массивной подошвой. Все в комнате были подключены к Сети, а потому увидели Монгола одновременно. Правда, выглядел он не как живой человек, а как трехмерное изображение, фотография не самого лучшего качества. Эти помехи вызывала охранная система временной базы синхронов. – Это он, – Кейн чуть не подскочил на месте. – Чертов мудила, это точно он! Джимми Госс согласно закивал, а Хоппер пожала плечами, с сомнением вглядываясь в Монгола. – Его убили, – неуверенно вставила она. – В любом случае, – буднично проговорил Кармак, – другой нечипованный не стал бы брать этот псевдоним, зная, что случилось с его прошлым обладателем. А значит, это тот самый Монгол, которого мы знали. – Вы его знаете? – Данила одновременно напрягся и почувствовал облегчение. Легче ему стало от осознания того, что Монгол больше не таинственный мужик с неизвестными намерениями. А напрягся он, поняв, что синхроны испуганы. – Это один из бывших наемников старика, – ответил ему Кейн. – Тот еще мудень. – Да нет, – недоверчиво усмехнулся Данила, – не может он быть наемником Старика. Я видел тех парней, да что там, жил с ними на одной базе! И вы уж поверьте, там обычные солдаты. А этот… Он замолчал. Даже от цифровой копии Монгола тянуло опасностью. Такой человек был способен на крайнюю степень жестокости, выходящую далеко за пределы понимания обычного человека. – Ты-то хоть нам не рассказывай! – слегка фальшиво рассмеялся Кейн. – Мы сами отправляли этому чудиле заказы от Старика. – То, что ты видел, – принялась терпеливо объяснять Хоппер, – в штабе Старика и на военной базе, все это детский сад. На базу свозят зеленых желторотиков, не способных удержать свой член прямо, когда отливают, не то, что оружие. Здесь их только обтесывают, как чурбаны топором. Всякую некондицию разбирают частные заказчики в свою охрану. Ребят получше берет к себе Старик, в отряды пятерки. А элита получает билет в реальную, сука, жизнь. После той школы, что они там проходят, наемник превращается в идеальную машину убийства… – Или шпионажа, – тихо добавил Джимми Госс. – Или шпионажа, – согласилась Хоппер. – Или подрывной деятельности, – встрял Кейн. – И ее тоже. А еще – киберпреступлений, тайных проникновений, свержения местечковых правительств и прочей грязной работы. – И этот мудила, – опять перебил Кейн, – был одним из самых опасных. Он кого угодно мог хоть из-под земли достать. Нюх у этого чучела косоглазого, мать его, особый. Вот он и решил, в один прекрасный день, что Старик ему больше не указ, ну и попер против своих же. Не хотел, видимо, бабло возвращать… – Наемники обучаются бесплатно, – так же тихо добавил Джимми, но Кейн тут же умолк. – Им даже жалование платят, пока те свои заказы не начнут брать. Но потом все это возвращать приходится. С каждого заказа, по окончании обучения, автоматом уходит десять процентов в карман Старика. А заказы у них нехилые бывают. И платить они должны до конца жизни. Либо, достигнув определенного статуса, могут попробовать договориться об отмене выплат. – Ага, – вставил Кейн. – Ну, Старик церемониться не стал, когда Монгол против него пошел. Собрал толковых ребят и за ним отправил. Знаешь Костю? Он у Старика типа охранником был. Данила кивнул. Где-то внутри больно кольнуло – он вспомнил, что случилось с Костей. – Он тогда только начинал, и надо было проявить себя. Так вот, Костян выследил этого говнюка, незаметно подобрался к нему, дал знать остальным и напал. Конечно, в одиночку ему было бы не справиться. Парень просто вызвал огонь на себя, чтобы остальные без особых проблем обезоружили Монгола и выжгли ему всю электронику, встроенную в тело. А потом, как я слышал, его показательно казнили. – За дело, я считаю, – угрюмо произнесла Хоппер. – Этот мудозвон совсем из-под контроля вышел. – У любого крыша поедет на таких заказах, – хмыкнул Джимми Госс. Обычно его не было слышно, но сейчас сказывалось волнение. – Да уж, всю чернуху ему сливали, – с бравадой добавил Кейн. Синхроны умолкли, словно повинуясь внутреннему порыву. Спустя пару секунд голос подал Кармак. – Это меняет ситуацию. Если за нас взялся Монгол, долго здесь оставаться нельзя. Как рассветет, выезжаем. – Зачем? – запротестовал Данила. – Он мог меня убить прямо там, в баре. Почему он этого не сделал? – Не имеет значения, – отрезал Кармак. – Если Монгол в городе, мы должны уехать. – Куда? – впервые за все время дал о себе знать Ромка. До этого момента для синхронов он словно не существовал. – Послушай, парень, – Кейн покосился на Ромку, но обращался к Даниле. – Ты бы отключил уже своего дружка. Ну серьезно, уже ведь перерос подгузники, чего ты с ним таскаешься? – А ты бы завалил едальник! – вспыхнул Данила. Голос его стал жестким, отдавал сталью. Он понимал, о чем говорит Кейн. Он много лет старался не думать об этом. Данила еще не встречал взрослого человека, кто до сих пор каждый день общался бы с базовым приложением «Лучший друг». Да, многие их оставляли, как память, но не развивали и не тащили за собой во взрослую жизнь. И почему он не купил более совершенную и функциональную версию «Лучшего друга»? Дело не в деньгах. И не в инфантильном желании не расставаться с детством. Может, он просто любил Ромку, как и родителей, как своего дедушку, пусть он и не был ему родным? – Замолчите оба, – не повышая голоса, произнес Кармак. – Ваши перепалки начинают меня утомлять. Утром выезжаем. Без возражений. Откровенный разговор Полночи Данила не сомкнул глаз. Его разбирала злость на Кейна, Кармака и этого Монгола, который так внезапно встрял в их ставшую размеренной жизнь. Так близко к опасности они не находились с той первой стычки с наемниками. Синхроны почти собрали тетра-бокс для него, чтобы загрузить его в Сеть. Осталась самая малость, и тут… Все эти неприятности из-за Старика. Если бы он не насолил кому-то из корпоративных шишек, на него бы не объявили охоту. И тот спрятался, забился в нору, из которой наблюдал, как громят его лаборатории. Конечно, официально нигде об этом не говорили, но синхроны прочесывали интернет и даркнет на предмет изменений на стороне Старика с того самого дня, когда их чуть не убили. Их визоры, как и визор Данилы, были настроены на срочное оповещение, как только произойдет что-то связанное, пусть и отдаленно, со Стариком. Да где, черт возьми, сейчас прячется он сам?! – А может его уже это… того? – шепнул в голове Данилы голос Ромки. – Не думаю, – так же мысленно ответил Данила. – Если бы его убили, на нас перестали бы охотиться. Да и синхроны что-нибудь обязательно нашли бы в инете. Данила понимал, что все эти облавы, атаки на лаборатории и склады Старика – это все попытка выманить его из укрытия. Если бы их действительно хотели убить такие люди, которые способны были достать Старика (а это были серьезные люди, судя по гонорару для наемников), все пятеро уже перестали бы дышать. Додумавшись до сумбурного бреда и осознав, что пустым пережевыванием одних и тех же мыслей ничего не решишь, Данила отрубился. Рано утром его разбудил Джимми Госс. – Пора, – тихо прозвучал его голос. – Собирайся. Даниле нравился этот паренек. Всегда спокойный, нераздражительный, как Кейн, нелюдимый и незаметный. Он мог за день не вымолвить ни слова, старался оставаться в тени, но всегда делал то, что требовалось в конкретный момент. Его прошлое и попытка диверсии в сетевом городе Данилу почти не волновали. Он и сам когда-то ненавидел Сеть, пытался выдернуть это отравленное жало из сердца. Вещи были собраны. Скудное оборудование покоилось в двух черных сумках у выхода. Кейн установил заряды на детонацию через пятнадцать минут. Спустя это время обе комнаты заполнит газ с молекулами, пожирающими все следы пребывания человека, включая напечатанную ими на принтере мебель. В путь. Улица встретила морозным воздухом, в котором неподвижно застыли мельчайшие частицы вчерашнего снега. Низкое серое небо сливалось с лишенной всяких красок землей. Окружающее казалось нереальным. Данила на секунду испугался, что он ненароком провалился в Сеть и не знает, как теперь вернуться обратно. Все пятеро уселись по машинам. Ромка со вчерашнего вечера не появлялся. Да и ночью он был непривычно молчаливым и угрюмым. Чем дольше они жили вне Сети, тем человечнее он становился. Может, все дело в общении? Ведь сейчас вокруг так много людей, причем постоянно, в разы больше, чем было раньше. А значит, больше независимых образчиков человеческого поведения, на которых можно учиться. Данила старался не думать, каким станет его лучший друг, если вокруг будут такие люди, как синхроны или вояки Старика. Мягко переваливаясь с боку на бок и похрустывая свежим снегом, прихваченным ночным морозцем, седан и микроавтобус выехали из заводских ворот. В рассеянном, словно идущем из ниоткуда, свете раннего утра пустырь казался огромным. То тут, то там торчали высокие ели и сосны, пробившиеся через занесенный снегом асфальт за годы отсутствия людей. Данила обернулся. Вдалеке, у самого леса, в безразличное небо упирался ржавеющий скелет динозавра – военного локатора, навсегда покинувшего прежний мир. Данила ехал в седане, за рулем которого сидел Джимми Госс. Кармак, Кейн и Хоппер везли оборудование в микроавтобусе позади них. Их новую базу синхроны нашли в некогда крупном, по северным меркам, городе – Ханты-Мансийске. Охранные системы они отключили, забрав датчики, раскиданные по территории пустыря, с собой. А потому, когда авто покинуло пустырь, повернув вправо на узком загородном шоссе, Данила ничего не почувствовал. Его чип молчал. Джимми Госс вдавил педаль, выбравшись на ровный асфальт, заботливо расчищенный роботами-уборщиками. И как только он это сделал, на лобовом стекле с его стороны появилась мутная круглая точка диаметром пару сантиметров. Даниле на долю секунды Даниле показалось, что это камешек от впереди идущей машины прилетел в стекло. Но впереди никого не было. Какое-то мгновение Джимми непонимающе глазел на точку, затем его кисти побелели – так крепко он вцепился в руль, – а нога с новой силой ударила по педали газа. На машину посыпался град осколков… чего? Данила заметил черную тень, зависшую в небе. На ее теле с невероятной скоростью сверкали вспышки. Это дрон! Нас атакуют! Машина дала резкий крен вправо – дрон пробил колесо – после чего быстро выровнялась (сработало автоматическое восстановление шины). Бронированное стекло и корпус осыпали десятки, если не сотни пуль. Джимми так плотно сжал челюсти, что дыхание временами вырывалось сквозь зубы с шипением и свистом. Он неистово гнал, виляя по дороге, стараясь увернуться от шквала огня, а взгляд его был затуманен. Данила понял, что тот одновременно общается с остальными синхронами. На лобовом стекле не осталось живого места. Авто мотало из стороны в сторону. Данила схватился одной рукой за ручку двери, а другой уперся в холодный пластик бардачка, чтобы не свалиться на Джимми в очередном вираже. Он чувствовал, как Сармат подключился к происходящему, зорко следит и держит под контролем его реакции. Позади исполнял безумный танец микроавтобус, не столь щедро осыпанный вмятинами от попаданий из автоматов. Яркая вспышка, и град ударов по корпусу авто прекратился. Дымя сожженной проводкой, дрон рухнул на асфальт перед ними. Данила озирался, пытаясь разглядеть еще одну летучую смерть, но никого не заметил. – Это Монгол? – сдавленно произнес он, пораженный догадкой. – Может быть, – бросил в ответ Джимми. – В его стиле. Держись! Впереди показалась автомобильная развязка в виде кольца, в центре которого вырос метровый сугроб. Машина на полной скорости входила в правый поворот, но каким-то шестым чувством Данила ощутил, что они не успеют повернуть. Может это был Сармат? Слева бешено несся легкий грузовик, из тех, что доставляют продукты в магазин, только с кузовом от самосвала. Словно взбесившийся бык, он вспорол сугроб посреди кольца, разметав снег в стороны, словно от взрыва, подпрыгнул и с ходу ударил в бок их седана. Ужасный грохот! Мир закрутился волчком, будто Данила стоял, задрав голову вверх в центре карусели под названием «Автомобиль в полете». Его бросило на Джимми, а того впечатало в промявшуюся внутрь дверь. Сработала пневматика. Сжатый воздух смягчил удар и тут же покинул с шипением салон, когда авто остановилось в кювете у самых заснеженных сосен. Новый приглушенный грохот. Снаружи стреляли. Не соображая, что делает, Данила рванул крышку бардачка на себя, вытащил шокер, установил большим пальцем колесико мощности на максимальный уровень, и пнул дверь. Та легко слетела с петель (опять помогла пневматика), ремень безопасности втянулся в боковую стойку, и Данила, успев заметить окровавленное и ошарашенное лицо Джимми Госса, выбрался наружу. Авто отбросило с дороги на добрые двадцать метров. На снегу остался широкий след. На обочине замер микроавтобус синхронов. Из люка высунулся Кейн. Его верхняя часть легла на крышу, руки держали винтовку, палящую поминутно куда-то вдаль. Оттуда на них неслась груда металла, совсем недавно бывшая грузовиком. Из кабины выскочило нечто большое, грузно повалившись в снег, мгновенно остановившись и открыв огонь. Грузовик на громадной для такой махины скорости продолжил лететь к микроавтобусу. За рулем сидела Хоппер. Она резко рванула авто в сторону, Кейна мотнуло так, что голова едва не отвалилась, и грузовик прошел мимо, слегка задев борт со скрежещущим звуком. Недолго думая, Данила выставил шокер перед собой, положив прямые руки на помятую крышу авто, и выстрелил. Треск разнёсся в утренней тишине, как разряд молнии. Вспышка прошла чуть левее, чем надо, ударив в снег на обочине, который тут же расплавился. Монгол заметил его. Хищно оскалившись, он вскинул руки с массивным стволом в каждой, и открыл огонь. Загрохотало так, что казалось, на него наступает отряд солдат. Пуля чиркнула по краске в десяти сантиметрах от руки Данилы, и тот мгновенно осел, спрятавшись за авто. Он стремглав перекатился к багажнику, выглянул, но не успел сделать ни выстрела, как новая порция свинца обрушилась на него. Монгол наступал, паля из двух пистолетов. Затем раздался новый треск, и все звуки будто выключили. Джимми Госс со стоном выпал через пассажирскую дверцу на снег, держа в руке шокер. Лицо его заливала кровь, а сам он свободной рукой держался за ребра. Данила подскочил к нему: – Ты как? – Подстрелил гада, – просипел Джимми. Рыча миниатюрными реактивными двигателями, из-за леса на той стороне дороги появился новый дрон. Он уже выпустил первые пули по Кейну, приникшему к прицелу винтовки, чье дуло было направлено в спину поднимающемуся из заснеженной и примятой травы Монголу. Если бы Сармат Данилы молниеносно не кинул через Сеть предупреждение об опасности Кейну, от того осталось бы кровавое месиво. Здоровяк успел нырнуть в машину, выронив винтовку. На темно-синей крыше остался багровый, смазанный след – дрон пробил его плечо. Данила снова вскинул шокер, нажал на спуск, но Монгол метнулся в сторону. Дрон с диким рыком кинулся к ним, стрекоча автоматами. Грянули новые выстрелы – это Хоппер с Кармаком атаковали дьявольскую огневую точку, зависшую в воздухе. Данила воспользовался мгновением, прицелился, отдав весь контроль над телом Сармату, и выстрелил. Монгол как раз готовился убить синхронов, припавших спинами к борту микроавтобуса. Разряд пришелся в левый бок. Вся его одежда вспыхнула белым, визор полыхнул искрами, а самого Монгола откинуло на пару метров в сторону. Дрон тут же умолк. Ужас, заморозивший его разум, когда Данила кувыркался в машине, летя в кювет, трансформировался в нечто жгучее, придающее силы. Он с невероятной скоростью рванул вперед, одним махом перескочив капот их с Джимми Госсом седана. Монгол уже поднимался на ноги, мотая головой. От тела шел пар. Узкий визор бесполезным, оплавившимся огрызком пластика уродовал еще больше перекосившееся от гнева, окровавленное лицо. Монгол яростно сорвал его, бросив в направлении Данилы. Тот ловко увернулся, успев заметить, что противник лишился правого глаза. Кровь так и хлестала из пустой глазницы. – Стой! – последнее, что он услышал перед схваткой с ужасающим врагом, был испуганный голос Хоппер. Обрушив на Монгола самые коварные удары из своего арсенала, Данила попал в цель всего раз. Кулак, в котором пару мгновений назад был крепко зажат шокер, впечатался в железобетонную скулу. Ответный удар пришелся по ребрам, затем нога Монгола чуть не выбила из него душу через солнечное сплетение. Данила кувырком улетел назад, собрался и готов был атаковать, но Монгол исчез. Раздались нестройные выстрелы. Данила огляделся – Монгол петлял меж деревьев, уворачиваясь от брызг щепок и снега, летящих со всех сторон. Массивные пистолеты он бросил в кювете. – Идем, – Джимми Госс подтолкнул Данилу, появившись из-за спины. – Быстрее, пока он не вернулся! Он все так же держался за ребра, сгибаясь чуть ли не пополам. На плече висели два рюкзака. Данила не помнил, как они добрались до микроавтобуса, но все это время синхроны не прекращали стрелять. – Быстро, внутрь! – скомандовала Хоппер. Данила повиновался. Когда дверь захлопнулась, Хоппер с Кармаком запрыгнули внутрь, и машина сорвалась с места. Кейна отбросило на задние дверцы, но Данила удержался, схватив и Джимми Госса за куртку сзади, чтобы не упал со скамьи. В салоне в полной неразберихе валялись сумки с оборудованием, автомат, два пистолета и шокер. Обшитые мягкой и плотной тканью скамьи, тянувшиеся вдоль бортов, были забрызганы кровью. Кейн застонал, ударившись о дверцу, но тут же сел прямо. – Аптечку, Хопп, – крикнул он, и аптечка полетела в салон. Подхватив ее, Кейн стянул куртку, за ней – тонкую водолазку, обнажив мускулистый, словно выложенный из переваливающихся валунов, торс. Всю левую сторону его тела заливала кровь, сочившаяся из плеча. Пуля прошила трапециевидную мышцу. – Джей, ты как там? – Хоппер взволнованно оглянулась. – Все окей, у меня так, царапины, – улыбнулся Джимми, но тут же скривился от боли. – Может, ребра сломаны. – Потерпи, дорогой, прибудем на место, и я тебя подлатаю. Джимми только подмигнул ей, и принялся рукавом стирать кровь с лица. Кажется, она больше не текла. Когда Кейн залепил рану, а Джимми Госс окончательно остановил кровь и со стоном обернул фиксирующий пояс поперек тела, Кармак подал голос. – Монгол знал, что мы покинем убежище, как только увидим его. – Твою мать! – прокричал Кейн. – Как этот говнюк на нас вышел? Ему никто не ответил. – А какой он теперь здоровый, вы заметили?! – Хоппер обернулась, чтобы увидеть кивки Джимми и Кейна. – А ты, – как бы выплескивая боль от ранения, Кейн ткнул пальцем в грудь Данилы, – ты-то какого хера бросил шокер?! В героя решил поиграть? Данила похолодел. Ну что за тупица?! Он ведь мог продолжать стрелять, разряжать в Монгола батарею, пока тот не сдохнет! Но ведь на нем явно была защита – разряды ему не вредили. – Его шокером не пробьешь, – попытался оправдаться Данила. Дело не в этом. Ты просто не хотел его убивать. Не мог убить. Зелен еще. – Остынь, Кейн, – вступился за него Джимми. – Даня сделал все правильно – не дал Монголу подобраться к оружию. Иначе он бы всех нас покрошил. – Правильно?! – взревел Кейн. – Из-за него, из-за того, что он там мельтешил, мы не могли всадить пулю в этого мудака! А теперь он ушел и вернется за нами, ты уж будь уверен! – Успокойся, – голос Кармака слегка вибрировал. – Идти за Монголом в лес нет смысла. Ни один из нас оттуда не вернется. Он стал сильнее… – Сейчас нам повезло, – руки Хопп дрожали на руле. – Монгол импровизировал. А что будет в следующий раз. – Импровизировал? – Данила ухватился за новую тему, лишь бы не вспоминать, как быстро злость ослепила его, заставила кинуться на противника вместо того, чтобы убить его. Ответил ему Кармак. – Монгол встретил тебя случайно, – опять этот бесстрастный голос. Данилу корежило от него. – Твой визор нельзя отследить. Твое лицо скрывал бликер, чтобы тебя не обнаружили через сотни других визоров. Если бы он знал, что мы в городе, сейчас мы были бы уже мертвы. – Он прав, – задумчиво произнес Джимми Госс. – Военные дроны, таран грузовиком – Монгол так не работает. У него даже оружия нормального с собой не было. И он не знал, что у нас машины бронированные! Думал, снесёт мне башку первым же выстрелом. Нет, Монгол так не работает, – повторил Джимми. – Всё это просто гребаный несчастный случай. – Или нет, – Данила вдруг что-то осознал, нечто, лежавшее всё это время в глубине подсознания. Все, кроме Хоппер, уставились на него. – А что, если меня продали Монголу? – Кто? – Джимми сидел вполоборота и внимательно разглядывал Данилу. – Не знаю. Тот же бармен или Проповедник. – Какой Проповедник? – спросил с вызовом Кейн. Однако злоба его поугасла – сказалась капсула с жидким обезболивающим, которую он раскусил минутой раньше. Данила вкратце рассказал о человеке, которого встретил в баре. – Он знал, что я приду туда снова, а значит, мог сообщить Монголу, – закончил он. – В этом есть смысл, – тихо проговорил Джимми. – Нет никакого смысла, – отрезал Кармак. – Если бы он знал заранее, то подготовился бы лучше. Монгол случайно встретил Данилу, а потом наскоро скидал свой план. – Кармак, послушай… – попытался доказать свою правоту Джимми, но тут визоры всех пятерых разом завибрировали, сообщая, что случилось нечто важное. Визор Данилы лежал во внутреннем кармане куртки. Он торопливо натянул его на глаза. То же проделали остальные. СМЕРТЬ! КРОВЬ! НАСИЛИЕ! ГРЯЗЬ! – вопили холодные голоса в глубине головы, вызывая страх и отвратительное, возбуждающее любопытство, навязанное извне. НОВОЕ УБИЙСТВО! ЕЩЕ ОДИН ХИКИКОМОРИ! ВСЁ В КРОВИ!!! Данила ненавидел интернет за то, как он вколачивал новости даже с мизерными событиями в твой мозг, вытесняя всё прочее. Лупил кувалдой наотмашь, долбил без остановки, пока всё твоё внимание не покорялось бессмысленной, но зверски вбитой в голову информации. – Иначе никак, – прозвучал в его голове назидательный голос Никиты. – Только так ньюсмейкеры могут собрать аудиторию. Информации, знаешь ли, сейчас дофига и больше. Надо как-то бороться за клиента. Хэштэги продолжали вопить, вытесняя фразу Никиты, сказанную когда-то давно, на военной базе «Соль Земли», и Данила сдался. Темный салон микроавтобуса с тонированными стеклами еще потускнел, потух. Перед Данилой разыгралась комичная и пугающая сцена: татуированная рожа какого-то блогера занимала большую часть экрана; тонкий, словно ободок для волос, визор скрывал глаза; мясистые губы шлепали, изо рта вырывались звуки, которые у нормального человека не сразу ассоциировались со словами. На заднем плане десятки таких же кривляющихся и выкрикивающих реплики блогеров пятились спинами к низкому бревенчатому дому, стоящему посреди редкого бора. Они напоминали стервятников, почуявших мертвечину, слетевшихся на гнилостный запах, чтобы поживиться «свежатинкой». Наконец, Данила стал различать человеческую речь (кривляния и мерзкая мимика человека, за которым по воздуху плыла камера, снимая все происходящее, отошли на второй план). – Да-а, – влажно тянул слова Стабил (татуировки на лице блогера каждые тридцать секунд вспыхивали, видоизменялись и складывались в этот ник), – да-а-а, мои душки, это еще один отшельничек! Еще один гниющий труп, уж поверьте мне, мои хорошие! Я уже чую его запах, – он глубоко вдохнул, закатив глаза, и выдохнул, – какой чудный! Мы первые, лапочки мои, мы первые с вами его увидим! Как же, мерзкий ты ублюдок, первыми! Пока ты тут гнёшься, другие уже ползут к двери дома. Стоило Даниле задержать взгляд на другом «стервятнике» дольше секунды, как картинка со стоном сменилась (отчаянно стонал явно Стабил). На экране появилась другая рожа, такая же неприятная. Этого (или эту, Данила не мог разобрать) звали Пирин. – …мы входим, – напряженно, с дрожью в голосе проговорил(а) Пирин. – Полицейские роботы ничего не тронули, вы только посмотрите! Изнутри домик казался грузным и очень тесным. Периферия размылась, стирая царивший здесь беспорядок и кучи пыльного мусора, фокус камеры упал на иссохшее тело на грязной постели. В его серо-синей руке зажат визор. На простреленной в двух местах впалой груди пестрел какой-то значок, будто еще одна татуировка. Как только камера выхватила его, над телом появился квадрат с фотографией, именем и краткими данными, оставленными полицейским роботом после экспресс-экспертизы. Сразу после этого отчет патрульного ушел в управление, но по пути был перехвачен софтом блогеров. Так они раньше официальных СМИ оказывались на месте убийства. – Это хикикомори! – взвизгнул(а) Пирин. Позади уже толклись другие блогеры. – Еще один, вы только посмотрите на него! Никогда не видела такой чистой работы, – Пирин (это все-таки была она) указала на крохотную дырочку по центру лба. – Только посмотрите! Как раскинуты его руки, как опущена на кровать голова, как приоткрыт ссохшийся рот! Это шедевр! Пирин тут же сделала несколько объемных снимков, отправив их на свою страницу в Prozak. Но Данила перестал ее замечать, он таращился на светящееся зеленым окошко, висевшее в воздухе. На этой импровизированной табличке значилось: Хикикомори Догин. Убит приблизительно восемь месяцев назад. Состояние для вскрытия – удовлетворительное. Состояние для поиска убийц – неудовлетворительное. И дальше в том же духе. – Это хреново, – пробубнил Кейн, стягивая свой визор. Данила вздрогнул. Он совсем забыл, где находится. Оцепенение спало, он смог думать, пусть и медленно, с трудом, словно его оглушили. Такое всегда происходило после выхода из интернета. Данила ненавидел проклятый виртуал нечипованных! *** Убийство Догина не выбило синхронов из колеи. Они приняли его, как должное. Ничто из внешнего мира не касалось их так сильно, как человека вне их круга. Данилы в нем не было, и его это известие подкосило. Ни атака наемников, ни нападение Монгола, ни скитания по всей стране не вызывали в нем такого страха. Догин был дружен с Ладоном, его опекал Старик (по крайней мере, так Даниле казалось), и тут такое. Он явно пытался бежать, прятался в каком-то доме в лесу. Много месяцев Догин не выходил на связь, даже не пытался связаться с Данилой, как тогда, после его знакомства с синхронами. Он знал, что за ним охотятся. Он был важной персоной для охотников, ведь Догин хорошо знал Ладона и Старика. И тут Данилу поразило: Они забрали его чип! Как только они научатся пользоваться этим ключом к Сети, раскроют все секреты Догина. Данила похолодел. Что, если и я – один из его секретов? Он ведь догадался про Миру, и дедушку… Развить эту мысль ему помешал Джимми Госс, вошедший в комнату, вернее, в ту ее часть, которую занимал Данила. На его лбу темнел заживающий шрам. Двигался он сковано – ребра не успели срастись за три дня. Они поселились в самом центре Ханты-Мансийска, рядом с парком Победы. В пятиэтажке пустовал целый подъезд, а все из-за какого-то сумасшедшего, попрятавшего в стенах во время ремонта принтером, блокираторы интернета. Арендодатели и не мечтали когда-либо сдать или продать эту жилплощадь, но и демонтировать стены в поисках глушилок было нельзя – мог рухнуть остальной дом. А потому они отдали право выбирать арендатора риэлторскому софту. С ним синхроны договорились быстро. Теперь все пятеро занимали квартиру на третьем этаже с видом на двор со спортивной площадкой, заставленной автомобилями. Внутренние не несущие перегородки они снесли, стулья, диван, шкафы и кресла утащили в ту часть квартиры, куда поселился Данила (себе синхроны напечатали новую мебель). Он терпеть не мог пустой, мертвецки серый зал заброшенного завода, где они жили прежде. Его пугали высокие потолки и делалось не по себе, когда зажигался свет в этом бетонном гробу. Сейчас он чувствовал себя на месте. Данила сам заселился в дальний «аппендикс» квартиры со всяким хламом. Здесь, в тесноте, он чувствовал себя, как дома. Джимми Госс присел на подлокотник кресла, стараясь не глядеть на Данилу. За ним вошли остальные – Кармак с лицом, будто из иного мира, где не осталось чувств и тепла; напряженная и угрюмая Хоппер; самодовольный Кейн. Они остались стоять, хотя в утлой комнатушке хватало горизонтальных поверхностей. Данила понял – его ждет серьезный разговор. – Мы собрали тетра-бокс, – начал Кармак своим потусторонним голосом. Данила терпеть не мог этот голос, как и взгляд главного синхрона. Кармак смотрел на него, будто Данила не живой, просто вещь, оставленная кем-то в комнате, вынуждавшая обращать на нее внимание постоянным, раздражающим шумом. Справедливости ради, так он смотрел на всех, кроме своих синхронов. Кроме этих троих он никого не чувствовал. Как и любые другие синхроны, эти четверо стали тесной, изолированной от остального мира группой. Но сильнее всего такая изоляция сказалась на Кармке. Казалось, он всегда желал ее, жил только ради этой пещеры, где мелькали лишь тени реального мира. Нет, он не был бездушной машиной, как бы ни старался себя таким показать, он был человеком, самым закрытым из тех, кого знал Данила. И сейчас он не собирался сказать ничего приятного. Несмотря на хорошую новость, Данила понимал, что далее последует нечто со знаком «минус». – Он работает и готов к использованию, – после паузы заговорил Кармак. – Когда я могу попробовать загрузиться? – Данила решил подыграть, хотя уже понимал, что его ждет условие – то, ради чего они и выстроились сейчас перед ним. – В любое время, но нам нужно кое-что решить. Две вещи, – необычные глаза Кармака остановились на лице Данилы. Сейчас он скажет главное. – Первое. После стычки с Монголом, нам определенно нужна поддержка. Охрана не помешала бы. Ты мало что рассказал о встрече со Стариком, поэтому, если у тебя осталась с ним связь… – Я не знаю, где его найти, – быстро выпалил Данила, не покривив душой. – А робот? – заговорил Кейн. – Ты можешь найти робота через Сеть? – Он бы нам пригодился, – в голосе Хоппер слышались просительные интонации. – Для защиты на такой случай. Или, как пушечное мясо. Прожив столько месяцев с синхронами, Данила начал их понимать на каком-то уровне. То, что они действуют единым организмом, он не сомневался с первого дня. Но то, что происходило сейчас, было что-то новое. В голове Кармака, а может, и остальных, определенно стоял софт, считывающий его эмоции, подсказывая, кто и какую фразу должен произнести, и с какой интонацией. Слишком уж то, что происходило сейчас, походило на безупречно сыгранную сценку, спектакль для одного зрителя. – Сэм снова ушел из Сети, – настороженно (что не укрылось от синхронов) ответил Данила. – И скорее всего, он не появится, пока они не закончат свои дела со Стариком. Но… Ему в голову внезапно пришла идея. – …охрана нам и правда может пригодиться, – он глянул на четверку, ощутив, как они мысленно переглянулись. – Как первая линия обороны в случае нападения. Кажется, я даже знаю, где найти подходящих людей. Кейн удивленно вскинул брови, Хоппер недоверчиво скрестила руки на груди, а Джимми Госс все так же держался в тени. И лишь Кармак оставался по-прежнему бесстрастным. Его взгляд не потух, как случалось, когда он терял интерес к разговору, наоборот, зажегся еще ярче. – Об этом мы подумаем после, – спокойно сказал он. – Если Старик и робот недоступны, искать наемников на стороне бессмысленно. Придется обходиться своими силами. Данила промолчал. Он и не собирался бегать по интернету с объявлением о поиске наемников для защиты. После паузы, Кармак продолжил. – Второе, о чем мы должны поговорить – загрузка в Сеть. Ты сказал нам, и мы приняли это к сведению, что не знаешь, где находится чип Ладона. Теперь пришло время говорить правду. Тетра-бокс готов, но как его настроить и проследить, чтобы с тобой ничего не случилось во время загрузки в Сеть, знаем только мы, – Кармак сложил руки перед собой, накрыв одну кисть другой. – И мы знаем, что ты соврал. Предлагаем условие: ты рассказываешь нам, где чип, а мы выполним все, о чем договорились изначально. Выкручиваться не имело смысла. Синхроны поняли все с самого начала. Они знали и то, что Данила пошлет их, если они надавят на него, не имея козырей в рукаве. Сейчас они есть. Данила не стал вилять. Конец ознакомительного фрагмента. Текст предоставлен ООО «ЛитРес». Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию (https://www.litres.ru/kristofer-sib/set-3-0/?lfrom=688855901) на ЛитРес. Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.