Мечта чайника

Мечта чайника Стефка Модар Данная шпаргалка может быть использована для попытки оттолкнуться от не абы каких азов познаний в повествовании историй до написания книги-сценария; даст некий дополнительный источник в подготовке к писательскому труду. Книгу «МЕЧТА ЧАЙНИКА» допустимо считать дополнительным пособием в желании написать шедевр. Все мы чему-то учимся, с чего-то начинаем свой путь познаний, прежде-всего открывая наш внутренний мир, понимая, что в него вмешивается внешний. Внутренний мир – наши желания, амбиции, чувства – зеркальное отражение «я» из внешнего мира, стремящегося менять окружающее пространство в соответствии с нашими представлениями обо всём. Возможно, что и получится – хорошо построенный роман или сценарий. И ваш труд оценят как завораживающее чтиво. Стефка Модар Мечта чайника Мечта чайника …Каждый чайник видит себя – самоваром… О книге: Небольшой экскурс любознательного чайника в мир действий, страстей и желаний, оказавшегося в путине писательства. Ведь в познании тонкостей – сила! Точка отчёта Многие сегодня с охотой берясь за перо, стараются создать нечто подобия шедевра. Вкладывая все свои познания, душу, сердце; пытаются завоевать писательский олимп, беря его на ура – одним взмахом пера. Начав писать, не считая нужным обращать внимание на правила написания книги пьесы или сценария. А ведь они существуют со времён Шекспира. Однако нельзя исключать гениальность самородка, который сам по себе настроен на волну творчества, и плавает в нём как рыба в воде. Многие берут за аналог любое произведение, будь то стих, пьеса, роман, сценарий – хорошо забытое старое. На сегодня прогресс налицо, умение пользоваться достоянием веков, ускорило решение головоломок: как надо делать. Идя по шаблону правил. На ходу применяя их к действию, оттачивая перо или же идя по-бунтарски – вперёд, нарушая каноны письма. Всё зависит от смелости писателя-сценариста. Каждый знает своё «я», поэтому ему и решать – как быть, с чего начать. Главное зацепиться за идею. Идея заставляет двигать сюжет во времени, отталкиваясь от неё покорно выстраиваются сюжетные линии истории-романа. В основном в них присутствуют стереотипы нашего времени. Они разительно отличаются от героев 20 века. Нельзя сказать, что им присуща скудность содержания и формы. Сегодняшнее время вносит корректировку – яркость, разнообразие как в одежде, так и в манере поведения, а самое главное оно несёт – смелость, оперативность мышления. 21 век – безудержный модернист. Истории создаются спонтанно, включая необычную обстановку, непредсказуемые персонажи. Которые навязывают нам новые правила игры. Писатель-сценарист пытается их привязать к нормам, но тщетно. Стереотипность не в моде, тогда как архетипичность заставляет идти смело вперёд, не зная пути назад. На кону открытие мира, отражающего прошлое и современность, в коем есть место вымыслу и правде. Время лепит человека – героя и антигероя. Они-то и становятся участниками историй. Неизведанность и штамп всегда пересекутся в сюжетах, главное, чтобы не было серости. Только так обычное становится необычным. В зарисовках писателя-сценариста всегда можно разглядеть самих себя. И это то зерно – которое мы ищем на пути познаний. Мечта всех – пожить в нереальности, уйти от проблем, переложить их на другие плечи – посочувствовать, порадоваться, тем самым обогащая свои эмоции, делая чуть насыщенней – ярче. Любя, страдая, учась на ошибках. Может именно поэтому, мы скрупулезно вчитываемся в строки романа-сценария, дотошно прослеживая сюжетные линии, принимая и отвергая стратегию героев. Пусть это нереальная, но жизнь. А жизнь не может быть – безразлична. Как только обретается вдохновение, творца будущего шедевра несёт вперёд, он, тешась тщеславием ступая по пути сюжета, шаг за шагом, проживает судьбы своих героев, мучаясь, радуясь, нетерпим в ожидании финальной сцены своего повествования. Будь то писатель-прозаик или сценарист, в момент написания они погружаются в мир – иллюзий, собственных фантазий, и герои, однозначно, наделены характерами не простых героев. Потому что необходима насыщенная история. Только такие могут тронуть души и сердца людей. И это необходимо отточить до минимума. Читатель или зритель не любят затянутых сюжетов – меньше слов – больше дел. Витиеватость неуместна – лаконичность соотносится с настойчивостью стать тем значимым классиком которого запомнят с первой строки, не забыв о наполнении романа или сценария. Законы драматургии незыблемы в краткости. И это не тайна. И не упрощение сюжета. Это дух времени. Всё должно быть близко каждому кого коснулось слово рассказчика. Доступно и понятно, как ночь и день. Поначалу кажущаяся простота, доводя до кульминации, усложняет сцену за сценой, заставляя работать историю на наше сознание. Нам необходимы – совершенные мотивации и яркие чувства, передав их нам, лучше думается и чувствуется. Перед нами обнажается любой поворот сюжета, будь – лживый или слабый поставит нас в замешательство, осадком будет разочарование. Поэтому рассказчику необходимо с этим справиться. Он старается наполнить свой сюжет поглощающим интересом, внести некое чудо, вывести его из ниш нераскрытых тайн на белый свет. Ослеплённые идеей пишут плохо, потому что им кажется, что они во многом правы, порой необоснованно, или же их несёт волна эмоций, накрывающая с головой. Человечеству свойственно искать ответы на вопросы, стараясь вникнуть в философию, религию, искусство, науку. Понимая, что так познается окружающий мир. Мы ненасытно впитываем смелые ответы из истоков искусства, именно оно старательно старается упорядочить весь хаос нашего до сих пор непонятого мира, по зёрнышку открывая суть жизни. Удовлетворяя понемногу наше любопытство и потребность в осмыслении наработанного опыта. Подчас заставляя нас пройти через личное эмоциональное переживание. Нам свойственно на час другой уходить от нереальности, погрузиться в иную среду и именно в сопоставлении всего – разобраться в самих себе. Искусство рассказа должно давать подпитку душам и сердцам. И главное не попасть на плохую подачу историй, где сразу видна ложь – подменённая пятикопеечным спецэффектом, и нет места правде, та на поверку – обман. Как ни странно, культура не имеет развития без правдивых-честных историй. Общество, живущее ложью, черпающее идеалы с глянца журналов, впитывающее пшыковые истории неминуемо обреченно на деградацию. Только искренние истории трогают души и сердца – освещая все их тёмные закоулки. Человеку порой страшно пройтись по ним самостоятельно. Писателю-сценаристу свойственно помочь – открыть правду, выйти из иллюзий лжи; заставить посмотреть правде в глаза. Авторы зачастую и не подозревают о том, как сложно писать роман или сценарий, считая, что достаточно жизненного опыта – дерзнуть написать шедевр. Однако писать тексты-истории бывает также сложно как писать музыку, коя так сложна в своей математической точности. Именно грамотность письма нот погружает в сущность материи бытия, в душу. Писатель-сценарист как правило шагает вперёд, делая выбросы эмоций, полагаясь на жизненный опыт. И подчас переоценивает себя как рассказчика. Легко открыть душу, но что в ней есть? Какой накопительный кладезь? Вопрос! Что смогли познать сами? Самопознание – это главное условие авторов, ну, а жизненный путь – ты в окружающем мире – бонус который помогает выразить эмоции, реакции как говорят по месту. Конечно же если говорить о процессе написания историй, создание своего шедевра не ограничивается бессознательным впитыванием исторических фактов или начитанностью. Каждый старается написать сугубо своё: поначалу методом проб-ошибок, ища свой стиль, порою считая, что в этом он мастак, и напишет нечто лучшее нежели чем у других. Право каждого думать так. И работать подчас полагаясь на интуицию. Стараясь не ограничивать своё воображение, давая ему свободу, лишь иногда ограничивая себя, говоря, что не надо бежать впереди паровоза. Некоторые просто копируют увиденное-прочитанное, разбавляя своим. Главное не забывать о ценностях. Которые незыблемы. Неся позитивные и негативные заряды, мы приближаем реальность к себе. Она нам близка лишь потому, что жизнь – подвижное состояние бытия. Задаваясь целью, мы понимаем смысл – ради чего живём, порой даже оценивается и то – ради чего можно и умереть. Человечество всегда стремилось жить ради правды и справедливости, считая, что именно это и делает нас всех разумными людьми. Если писатель-сценарист убеждён как рассказчик что донесёт это массам чтобы помочь снять скептическое настроение по отношению к канонам бытия, то это – правильная дорога к сердцам и душам. Именно это хотят видеть, читать услышать. Эта та задача, которую писатель-сценарист должен решить для себя. Их основная задача помочь тому, кто изъедает душу нерешенными задачами, он в спруте – вопросов и ответов. Достойная внимания история – это та которую хотят прочесть-увидеть-услышать. Как найти такую историю? Для начала оттолкнуться от своего таланта как от точки отсчёта. Затем обладая даром видения определённого сюжета, раскачать его, соединить всякого рода ситуации и сделать именно так как до вас никто не делал. Принимая решение действий в ходе дальнейших событий, на своё усмотрение оперируя собственным опытом, допуская требуемую для успеха реакцию читателя-слушателя-зрителя. Заставляя свой посыл работать на массы, располагая достаточным влиянием на природу человеческих качеств, полностью проанализировав природу окружающего мира, сочетающимся с логикой создаваемого мира с № количеством персонажей. Любовь к своему детищу, в частности, к роману или сценарию посредством увлекательного сюжета должна быть откровенной, чтобы герои данных историй не подвергались сомнению, в них верили, как в себя с первой строки. Обязанность писателя-сценариста сопереживать своим героям даже в тайных замыслах. Здесь немаловажно воздействовать, словом, на человеческие чувства пробуждая эмоциональные ощущения; пуская воображение в свободное плавание ради только одного чтобы посмотреть, к чему это может привести – затронет или нет; увидит ли читатель-зритель мир вашими глазами. Это непременно должно привести к осознанию что мир – прекрасен или гадок. Смелость, как и талант – это ещё не панацея всему. Хотя всё же надо верить, что вы лучший рассказчик. Одно точно – надо любить писать, считая, что это любимое попроще дающее вам подпитку, только это помогает ощущать все вкусы жизни. Это – воздух без которого не жить. В конце концов это даёт силы не усомниться в себе как в авторе. Найдутся инструменты и механизмы воздействия в процессе написания романа-сценария помогающие достучаться до сердец, быть может, слегка оголяя свою душу. Пусть это будет маленькая уловка, от этого история только выиграет. И не бойтесь одиночества, именно оно помогает отдать всего себя творчеству. Цель – история которая поглотит умы потенциальных читателей или зрителей; поверив в неё те станут свидетелями излагаемых событий; в реальном времени воспринимая будь то чужую боль или радость. Все средства хороши чтобы слово дошло до читателя-зрителя, это позволит завоевать аудиторию. Посредством вовлечения в происходящее те в переизбытке получат должные впечатления. Плохо, когда, не владея навыком письма писатель-сценарист пытается «на ура» воплотить сырую идею, не зная сюжетного пути, ему будет суждено топтание на месте, ища хоть какие-то ориентиры по каким можно будет двигаться дальше. Думается ему будет не под силу ответить: хорошо или плохо он написал. Его сознание будет закрытым. Тот не сможет высвободить от головоломок подсознание. Не приходится рассчитывать на спонтанные толчки мозга, скорее всего это будет хаос. Надо планомерно погружаться внутрь создаваемого вами мира. Воображение должно окрашиваться в разноцветные краски, которые сделают его чётче, перед глазами пройдут кадры той самой истории, которую автор видел в начале начал от той самой заложенной точки отчёта. Рассказчику такой истории не стоит идти на поводу внезапных порывов. Это редко приводит к достижению гармонии. Интуиция может подвести потеряется нить замысла. Правда и это не всегда так. Любой рассказ – модель жизни. Гениям – порывы только на руку. Они с лёгкостью преобразовывают сцену бытия, сопоставляя внутренний мир героев и окружающий мир; вписывая мечту и реальность в контур истории, наполняя своими замыслами. Давая понять, что рассказанная ими история – априори жизнь – выдуманная и зачастую не наделена смыслом, да и без какого-либо пакета ценностей. Возможно даже отрицая сам факт наличия в том какого-либо смысла, те так настойчиво пытаются открыть прежде всего самим себе в реальности данной истории. Их гениальное видение напрочь выбелило прошлое: всплывающие картинки – обрывки, восполняющие воспоминание, отсюда и вымысел. Гении готовы идти на поводу иллюзий, именно живя ими они создают своё видение – сегодня – завтра. Им открывается мир компьютерных игр, которые вскоре станут действительностью. Обычному писателю-сценаристу свойственно писать истории приближённые к жизни, писать правдиво-правдоподобно, боясь утратить глубину или же смысл, писать, не выходя за пределы того, что близко и понятно любому из нас. Условиями писательства являются хорошо развитые чувства, они несут собой – воображение которое так необходимо для создания прекрасной истории, неотъемлемо наличие и таланта. Если говорить о таланте, то он и есть то умение трансформировать речь в более насыщенную и высокую форму, ведь только выразительность сказанного помогает видеть мир в тех красках, которыми непосредственно и наделяет автор. Способность брать за основу обиходный язык и превращать его в нечто выдающееся и есть то, чего желают многие пишущие люди. Однако не все они наделены талантом. Многие пишут хорошо, многие просто прекрасно, под стать гениям. Талант или есть, или его нет, и он дан нам свыше, чтобы выделить того или иного человека, возложив на него бремя, порой непосильное ему. Но он стойко придерживается всех требований свыше – преобразуя жизнь, делая её в более ярких тонах, накладывая печать – сильного, ясного впечатления. Приводя процесс написания к логическому финалу – осмыслению. Конечно, надо понимать, что гении как продукт времени – явление редкое. Только им свойственно отталкиваться от интуиции, порой не задумываясь о том, что может в итоге получиться. Их держит на острие внимания – процесс, они ведомы небесами; спонтанность, природные данные таких людей та невидимая канва, на которой неизвестно какими нитками вышивается сюжет за сюжетом. То, что им нужно – вдохновение. Основой рассказа являются – слова. Это то, чем живёт рассказчик будь то писатель или сценарист. Магия слов Нам приходилось встречать людей, казалось бы, из простой среды, обладающих умением хорошо повествовать ту или иную историю. Им это даётся с легкостью как улыбнуться. Не зацикливаясь на своём невидимом даре рассказчика. Хотя именно это и провоцирует взяться за перо. Такие люди с большой вероятностью проявят себя как писатели, хотя бы ради пробы – дерзнуть, попробовав – риск – благородное дело. Из серии: кто не рискует тот не пьёт шампанское. Практически все желают испить его до дна, стараясь узнать себя до конца; ставя задачу – извлечь из дара чуть ли ни максимальную выгоду. Познав себя как рассказчика – немудрено выдать и шедевр. Познавши собственное мастерство – отдаётся дань собственному таланту. Им перестаёшь размениваться. Навык-терпение и труд – и есть доминанта в произведении, тот самый главенствующий приём для создания истории с большой буквы. Однако стоит всё же помнить и непременно сознавать – талант рассказчика и талант художественного слова всё-таки заметно различаются. Последний требует тщательного подбора слов, роясь в накопительной памяти, тщательно-кропотливо, ища аналоги шедеврального повествования, тогда как первый хватает их из окружающей среды. Жизнеописание – поток бесконечной мысли, и из него писателю-сценаристу надо выбрать всё с привязкой к своей истории. Иные миры, идущие в разрез с сегодняшним временем, должны быть правдоподобными; необходимы события. А это не всегда просто найти, утопая в домыслах, вращаясь в среде грёз и фантазий. Нужна структура. Именно она – набор событий в истории героев и должна быть выстроена настолько тщательно и последовательно чтобы не было и мысли о неправде; события должны нести выразительность, вызывая у читателей-зрителей эмоции. Чтобы они понимали, что те происходят в обусловленной обстановке; наконец поймать сформированный образ-действие-диалог. И почувствовать энергию всего перечисленного. Ведь события ни что иное как фрагмент истории, в котором происходят изменения в жизни героев; вместе с тем выражая посыл их ценностей. Надо их преподнести так, чтобы читатели, будущие зрители смогли бы это представить, опять же исходя от тех ценностей. Последние – суть любого рассказа, будь то роман или сценарий. В них заложены свойства как переживаний, так и опыта. Позитив наряду с негативом. Вся история состоит из сцен, которые выражают действие, выраженное через тот или иной конфликт. По сути, каждая сцена – это событие истории. И оно происходит в данный момент в жизни героев, внося собой определенную ценность. Анализируя сцены, надо чётко ставить вопрос: что главное? Какой несёт заряд – положительный или отрицательный. Уместны они или нет? Если налицо по сюжету не происходят значимые перемены, нет ценностей – это однозначно не событие. Можно опустить данную сцену как экспозицию. События необходимы для того, чтобы открывать читателю-зрителю информацию о характерах. Не стоит держаться за сцены в роли экспозиции. Необходимы перемены на протяжении рассказа истории. Сцены должны превращать ценность героев, персонажей в нечто радикальное, в негативную или положительную сторону их я. Должен присутствовать вкус истории, и мы его хотим ощущать. История не должна быть пресной. Ни одной лишней сцены, тогда будет – ярко и вкусно или наоборот, но непременно будет держать внимание. Нет ничего невозможного, к этому нужно стремиться, пусть это далеко не просто. Страница за страницей, кадр за кадром, прописанные сцены формируют – эпизод. Герои, проходя изменения жизненных ситуаций, трансформируют себя как личность. Изменения и впрямь могут быть разными, даже в сценах изменения по месту, неважного значения. Тогда как последовательная цепочка сцен показывает порой решающие изменения. Это и есть – эпизод, который как правило обязан закончиться кульминацией, оказывая значимое влияние на развитие сюжета. Раскрывая этим смысл истории. Ведь, история – это, по сути, большое событие. Жизненные ситуации в начале, претерпев перемены, достигнув финальной ситуации со всеми изменениями должны предстать – полными и необратимыми. Кульминационный момент, казалось бы, самый непритязательный в истории, но, если он вносит сам факт развязки, можно будет сказать, что цель всего повествования достигнута. Все созданные условия перемен сработали, меняя поведение героев-персонажей, это наблюдалось и по диалогам, строке описания. Правильно составленные сцены, логически строили эпизоды, превращая рассказ в полную историю с хорошей кульминацией. Это и есть – классическая структура, в центре активный герой, который противостоит внешним силам, но всегда доходящий до решающего конца. При одновременном сохранении классики, пусть при самом минимальном использовании всех её канонов – результат будет. Он не заставит равнодушно принять роман или фильм; вопросы, поднятые историей, не останутся без ответа, наличие закрытой концовки дадут сильные эмоции. Иногда, оставив без ответа пару вопросов в открытой концовке – автор даёт право нам ответить на них. И это тоже отличный ход – напрочь убивающий в нас то пресловутое безразличие. Герои жили в истории полной жизнью, как правило были подвержены внутренним противоречиям, борясь в созданном мире как с другими людьми, так и социальными институтами. Нам открывались их мысли и чувства, которые бушевали в них. Герой предпринимал всевозможные действия, идя к мечте, решая жизненные проблемы, вступая в конфликт прежде-всего с самим собой, терзаемый противоречивыми чувствами исходя из особенности своего характера. Немудрено что часто используются прежде всего для понятия себя – походы в прошлое, где зачастую открываются причины проблем. Их истоки. Однако не стоит увлекаться запутыванием временной последовательности. Чтобы будь то читатель-зритель не потеряли сути истории. Структура истории отражает бесконечную взаимосвязь – глубоко интимного в эпизодах до непостижимого что придает смысл. Именно причинность определяет историю: действия приводят к последствиям, те становясь причиной всевозможных действий; соединяя их в пучок конфликта, доходя до кульминации, показывая всю взаимосвязь жизненных явлений. Реальность Любая история – метафора жизни. Приближающая нас к сути, даже если сюжет вышел за пределы фактического. Созданные миры активно сосуществуют, живя по своим канонам и правилам. Вымышленная реальность сама по себе отражает то, что происходит внутри сюжета. Будь то постоянная реальность с вымышленными обстоятельствами, определяющая натурализм в самом сосуществовании героев, персонажей в их мире; вносящая осмысленность на протяжении всего сюжета, или же непостоянная реальность – нарушающая порядок действий, перемещающая героев из одной реальности в другую являя нашему вниманию настоящий абсурд. Всё это взаимосвязано – главное, чтобы создавалась видимость, что герои вписываются в тот или иной мир, и чувствуют пусть никак у себя дома, но могут в нём существовать, используя сильные и даже слабые черты своего характера, по месту. Большинство из нас верят в то, что опыт формируется под действием необратимых изменений. Конфликты находятся за пределами личностей, считая, что они делают свои судьбы. Поэтому и считают, что всё предлагаемое вниманию должно происходить по понятным причинам. Именно так практически все воспринимают мир вокруг нас, в коем жизнь на протяжении определенного времени – устойчива. И понятно, структура жизни – отражение нашего сознания. Опять же – модель памяти и предвидения. Общепринятая структура в классическом понимании – это временные, пространственные, причинные форматы нашего восприятия, то, что выходит за рамки мы не в силах принять, отказываясь понимать. Мозг попросту взрывается. Однако всё-таки силится переварить информацию данного бытия. Писатели-сценаристы с уважением относятся к формам циклических переходов, зная, что независимо от мотива происхождения и социального статуса, человеку свойственно начинать повествование истории ориентируясь на классическую форму, отталкиваясь сознательно или инстинктивно от идеи – по месту пересматривая взгляд на вещи или же противопоставить им нечто иное; в порыве творчества – разрушая, видоизменяя форму общепринятых догм, тем самым подводя читателя-зрителя к принятию даже абсурдного сюжета; по возможности преобразовывая то, что кажется непонятным. Классическая форма повествования – лаконична, ближе и понятна. Наверно всё же не стоит вносить – хаотичность и бессмысленность. В такой рутине выживают гении, а их немного. Они доведут рукопись до последней точки – невозврата. На то они и гении! Творят то, чего до них не делали. Предлагая миру оригинальную историю; выиграв в борьбе со штампами, которые с лёгкостью распространяются через невежество и посредственность в людях, оттачивая массовость как очередную догму бытия. Зачастую читая роман-сценарий, чувствуем разочарование, сознавая, что где-то, что-то было, уже зная с первого предложения излагаемой истории чем всё закончится. Автор не имеет представления о том, что писать, не раскрыв идею прежде всего для себя. Высасывая из пальца сюжет за сюжетом, дав идее путь где-то вычитанной или увиденной истории – списываются сцены, по месту подгоняются чужие готовые диалоги. Отчего история становится скучной. А ведь надо с головой уйти в глубины истории, постигая предлагаемый мир, создавая всё же нечто оригинальное, доводя до совершенства собственное произведение. В этом нам помогает накопительная память – предлагая фрагменты жизни, включая воображение, смешивая мечты и впечатления. Вот казалось бы – тупик, строка не идёт. Но не отчаивайтесь – талант вас не покинул. Он ищет новый порыв, чтобы писалось легко как на автомате. В целом – талант неубиваем, однако и он может пасть в штопор, невежество способно довести до отчаяния. Ему необходима подпитка – волна идей, которая будет искать факты. Ответы даст жизнь. Личный опыт носит универсальный характер. Это тоже задействуется в повествование истории, подтверждая логику правдоподобия. Ведь всё происходящее с вами, с кем-то уже было. Есть то, что можно обобщить – любовь, соперничество, верность, ненависть, предательство, боль или же радость; выражая таким образом эмоции смысл строки сблизит; читатель-зритель станет узнавать в героях, персонажах самого себя. Так за анализом своей памяти, озарённые обрывками ярких мыслей, достигая глубины познаний, можно открыть любой предлагаемый мир. Будь то реальность или же мистика. Всё будет соединено воедино, сформируются поворотные моменты, которые запутывая сюжет, развивая его, непременно приведут к новому повороту и это будет происходить так легко-быстро, даря завораживающую строку. Неожиданно на ваших глазах откроется мир с ожившими героями, персонажами. И это будет их самостоятельная жизнь. Стихийному творчеству свойственно проходить через самообман; помогает в этом вдохновение, зачастую знание предмета описания, так рассказ становится более насыщенным. И кажется, что автор маленький божок в окружающем мире, который его принял. Любознательность и труд – хорошая связка, уникальная подпитка таланту. Однако и здесь надо быть внимательными. Полученная информация – сеть событий, которая ведёт к кульминации, вот здесь бы не увлечься, затянувши сюжетную линию. Идеи подпитывают историю, она обрастает действиями герое-персонажей, по ходу ставя опять же вопросы на которые надо дать лаконичный, логически выверенный ответ. А это новый поиск фактов, которые дадут истории – движение вперёд, чтобы та стала целостной, в естестве походила на жизненную ситуацию. Труд и ещё раз труд! Выбор Не трудитесь найти рецепт написания романа-сценария. За любым шаблоном кроется более чем выдуманная история с цепочкой событий с конкретными по месту диалогами. Работа над написанием истории требует усидчивости, терпения, будет задействован немалый материал, который претерпит изменения, пройдя сквозь вашу критику и категоричность. Само по себе творчество – это выбор между логикой в необходимом и излишним. Несмотря на талант – рукопись проходит чистку, обретя выбор, дойдёт до читателя-зрителя. Осознав это поистине ощущаешь трепет совершенства, прикосновение к классике. Здесь всё во вкусе и здравом смысле. Если это вы находите в себе, значит готовы для покорения масс. Вы уже готовый писатель-сценарист. Структура истории придерживается рамок познаний и ожиданий. Наибольшее понимание познаётся через процесс самопознания. Именно это подстёгивает воображение, даёт возможность сделать раскопки, которые будут вам бонусом, будет интересно писать; по ходу многое постигая, принимая как должную информацию. Изучение проливает свет на многое. Понимания жанра в каком вы пишите даёт некоторые творческие ограничения, подстёгивая воображение взять должную высоту. Но это не значит, что надо упрощать историю, истинный автор берёт карт-бланш чтобы превзойти все ожидания, конечно если хватает умения, не выходя за рамки реальности. Здесь поистине необходима хватка в решении поставленной задачи, а это – самоанализ, который даст понимание своей человеческой природы; порыться внутри себя никогда не станет вам помехой. Потому что нужно познавать свой внутренний мир. Надо жить как настоящим, так и учиться заглядывать в будущее, научиться дару предвидения, держать руку на пульсе времени; только почувствовать это можно рассмотреть развитие общества. Понимая жанр письма, его специфику, значимость ценностей – добьёшься интереса к своему творчеству. Каждое новое поколение находит в историях отражение самих себя. Это актуально и пахнет правдой, и поднимает талант автора на высоту. Терпение и труд В совершенстве владея жанром, автор, становится бегуном на длинной дистанции, отсюда вывод – надо иметь не только писательские способности, но и терпение. Как говорят, терпение и труд всё перетрут. И это так. Даже имея головокружительное вдохновение, нельзя сказать, что оно будет вечным поводырём творчеству. Всему своё время. Любовь к идеям со временем имеет привычку – ослабевать и угасать; высасывать из пальца тоже не всякому дано. Так можно вообще потерять интерес к письму. Поэтому стоит это воспринимать как работу, отдаваясь ей сполна. Надо досконально владеть жанром, чтобы, перечитывая рукопись – история вас трогала и волновала. Пусть вашим критиком станет совесть. Именно она подпитывает творчество, заставляя делать шаги вперёд на протяжении написания романа или же сценария. Что брать за основу повествования: структуру или характер? Они настолько взаимосвязаны, что одно не может быть без другого. Попросту они равноценны. Если уже говорить о характере героя или любого из персонажей, можно добавить – характер проявляется в выборе под давлением внешнего фактора, чем значимей-сильнее давление, тем ярче характер, ведь именно тогда природная сущность человека открывается правдиво. Вдруг человек буквально на глазах становится трусом, хотя до того таким не считался, и наоборот, казалось бы, малодушный человек становится храбрецом. Под давлением сил, человек может в последнюю минуту, сделав выбор положить на весы – самоотверженность как продукт своего характера; дав нам возможность проникнуть в суть его природной этики, при этом однозначно будет раскрыт истинный облик. Мы понимаем, что мир не такой каким нам кажется, да и люди вовсе не те какими представляются. Это жизнь. И каждый приспосабливается к условиям жизни по-своему. Натура человека скрывается за семью замками. Независимо от того, что мы слышим от людей, их характер проявится при выборе под давлением жизненных обстоятельств. Это надо учитывать. Автор, показывая внутреннюю суть характера, даёт понять, что история доминирует своим давлением, заставляя героев-персонажей сделать выбор к противодействию или покорности, вследствие чего меняется суть их характера. Сама по себе функция структуры изложения материала – это постоянное обеспечение нарастающего напряжения, которое вовлекает героев-персонажей в такие ситуации, из которых, казалось бы, нет выхода. Тем самым заставляя их сделать выбор, принять для себя сложные подчас рискованные решения, оголяя всю душу, раскрывая свою натуру. Тогда-то и проявляется характер – привносящий в ход истории черты своего «я». Структура повествования держится на характерах героев и персонажей. Сделав выбор, герои делают определенные действия, над ними доминируют обстоятельства, которые ранее ими не проживались – здесь то и раскрывается характер, буквально как букет внутренних качеств, заставляя действовать в сложной ситуации по месту. Структура истории сразу же меняется в зависимости перемен в характере героев-персонажей. Действительно, это так – излагаемые истории приводятся в движение непосредственно характером. Структура событий взаимосвязана со структурой характера. Они неразделимы, так как глубину характера можно видеть только сквозь призму структуры истории. Главный баланс в этом – соответствие, которое во многом определяется жанром. Очень важно чтобы структура сохранялась до конца, даже вымышленная история существует во времени, давая нам понять, что история не что иное, как метафора жизни. Поэтому, самое «вкусное» напоследок – выдерживать интригу. Кульминация – важный фрагмент, стоит создать благоприятное впечатление, подпитать интерес читателей-зрителей. Без кульминации нет истории. Выкладка автора на все 100 % определенно даст бонус – удовлетворение своим творчеством. Труд стоит того. Начиная свой творческий процесс с мысли что кружится назойливой мухой в вашей голове, постепенно дойдёте до сформировавшейся идеи. Отражая суть истории, она, управляя вашими мыслями будет вести по страницам повествования до финального конца; вдохновение будет идти в ногу с интуицией сквозь кажущиеся беспорядочные мысли, пробуждая скрытые в подсознании хаотичные образы и действия. Заинтригованный автор непременно выберет то, что ему нужно для работы, в этом поможет и жизненный опыт. Более смелые будут раскрепощённо дерзать пером, высказывая свою точку зрения на жизнь, то, что вдохновило-зацепило разгоряченный мозг будет в романе-сценарии. Автору захочется обыграть предложенную ситуацию. Ответить на вопросы, которые его так зацепили. Ведь и его окружающий мир также волнует, восхищает, поражает. Не зря замысел – кладезь ума. Идеями нельзя разбрасываться, их надо оттачивать, шлифовать, чтобы в конечном варианте держать в руках – бриллиант. Однако надо понимать, что высказанная идея должна иметь подтверждение логики и правдивости. Читатель-зритель должны безапелляционно верить написанному. Ведь когда вынашивается история, автором уже тут же создаётся подтверждение. Иначе если автор не поверит в риторическую связь между идеей и подтверждением не будет структуры истории. Повествование истории – представление правды. Действия же становятся тем самым подтверждением, которое так необходимо любой истории. Шедеврально написанная история, идущая от идеи сквозь действия героев-персонажей, выражая их мироощущение с помощью чётко выстроенных взглядов и решительных решений, способна доминировать над читателем-зрителем, давая понять, что рассказанное – абсолютная правда. Главное, чтобы изначально идея была настолько ясной и понятной, что строка бежала бы впереди автора на расстоянии как минимум пару строк, тот едва успевал бы записывать, раскрывая замысел. От идеи до финала Основная идея немногословна, она вполне может быть выражена в одном предложении, главное, чтобы порядок и причины изменений жизненных ситуаций, чётко определяли – ценность и причину, несущие в конце позитивный или негативный посыл ценности самой истории. Идея как таковая должна доминировать над историей, обволакивая смыслом способы и причины изменений в видении жизни, заставляя читателей-зрителей впитывать всё как факт. Поэтому автору необходимо сфокусировать своё внимание на идее, трактуя её непринужденно, создавая выдуманный мир и характеры, формируя историю, переплетая сюжеты настолько чётко, так, чтобы доносимое до читателя-зрителя казалось правдой. Это основная задача, которую необходимо решать по месту. Когда препятствия будут пройдены героями, налицо кульминация. История, открывая потаённый смысл, даст понять, что она в чистом виде доминирует над автором, заставляя его работать в рамках её структуры. В конце концов история заставит идею поставить в конце точку над и. Кульминация – яркое отражение внутреннего «я» автора. Своим повествованием авторы оголяют свою душу – её органику. А это сильное впечатление. Превосходно выстроенная структура истории, не что иное, как сочетание темы, воображения, работа ума. Чёткая формулировка даёт основу – ценностям и причинам, позволяет сконцентрировать внимание на главном смысле истории. Её развитие происходит в ряде динамичных движений между злом и добром. На этом строится любое повествование будь то роман или сценарий. Так что представляйте материал как можно объективнее. И ещё: ценности, успех, богатство, власть, слава, секс – хороши в меру; в погоне за ними может быть необратимое, и тут уж не спастись. Мечты героев, как и у всякого человека – материализуются; получив желаемое – включается самоуничтожение. У главного героя может быть лишь один карт-бланш, чтобы он мог надеяться и верить до самого конца. Иначе герой неинтересен. И как максимум история должна окончательно заканчиваться в финале повествования, чтобы не домысливать читателям-зрителям. Это конечно же не говорит нам о том, что не может быть продолжение. Оно возможно, но только в других историях, допустим с теми же героями. Надо понимать, что у каждой истории есть свой конец. Тем не менее, главный герой как минимум – должен вызывать сопереживание, не важно, нравится он вам или нет. Выброшенный материал Озеро Тахо (НЕСКОЛЬКО СТРАНИЦ ИЗ ИСТОРИИ ЛЮБВИ) СЦЕНАРИЙ ПОЛНОМЕТРАЖНОГО ФИЛЬМА Из ЗТМ. Белый, выгоревший песок манит отдохнуть на нём, вдали длинные тени высокогорных хребтов и яркий диск палящего солнца, обрисовывается контур приближающего силуэта. Камера устремляется на выходящую из воды незнакомку: белое тело, белые кудри, изваяние из мрамора. Белый песок приближается, на его фоне появляется плывущими буквами титр: ОЗЕРО ТАХО ЗТМ. 1. НАТ. БУХТА. ПЛЯЖ. ДЕНЬ. 1.1. ТИТР: 1961 г. Пляж. Уединенное местечко недалеко от резиденции, монолитного сооружения из белого камня с большими витражными окнами и зеленью парка. Большие, спускающиеся к воде мраморные ступени, обрамленные красивыми перилами, через одну ступень, стоят вазоны с цветами. Белый, выгоревший песок притягивает игрой песчинок на солнце, голубизна волны успокаивает глаз. Джон Кеннеди, как простой мужчина без галстука рассеянно всматривается в даль, наблюдая за движением прибрежных, дежурных катеров, сидя за столиком на террасе с чашечкой холодного кофе в руках. На волнах, уже несколько раз грезится милое создание, похожее на молодую девушку, которая пытается приблизиться к бухте и выйти на песок. Её пугает движение охраны по прибрежной полосе. Два охранника в темных костюмах, темных очках, неимоверно высокого роста, со строгими лицами, ходят навстречу друг другу. У одного из охранников, резко срабатывает «вызов» по рации, он останавливается, внимательно слушает, второй приостановившись, ожидает дальнейшего приказа. Первый получает приказ, кивает головой второму, они незаметно исчезают. За ними наблюдает аквалангист, показавшись из набегающих волн, он так, же вслед за ними исчезает в воде. Наконец, девушка осмеливается, выходит на раскаленный песок. Мокрое тело на ветру моментально поглощает солнечные лучи. Кудряшки волос, тут, же от палящего солнца сохнут и небрежно развиваются по ветру. Молодая женщина, хорошо сложена, на вид лет 27–30, с озорным блеском синих глаз, кончиками пальцев взъерошивает непослушные волосы, стараясь их распушить, делает вид, что она никого не видит перед собой, и что на пляже она одна. Учащенное, прерывистое дыхание, томный взгляд. Поглаживание себя, выдавливание остатков воды на отдельном, откровенно- открытом, ярко-голубом купальнике. Кокетливое падение на песок. Привлекают к себе внимание. Белое тело, белые кудри на раскаленном добела песке. Мерлин с удовольствием нежится под палящим солнцем, сознавая, что она под пристальным вниманием. Вдруг, она слышит мужской голос над собой, обращенный к ней. Мужчина неплохо сложен, высокого роста, с зелеными глазами. Он в цветной, с абстрактным рисунком, шёлковой рубашке поверх белых шорт, на вид 35–40 лет, с выцветшими рыжими, жесткими, немного волнистыми волосами, наклоняется, с любопытством разглядывает, спрашивает. ДЖОН КЕННЕДИ (как бы, между прочим) …Здесь нельзя находиться! Мерлин, с недоумением, кокетливо приподнимается на локтях и спрашивает. МЭРИЛИН (с вызовом вглядываясь в лицо) …Это вы мне сказали? Кеннеди удивляется, но подтверждает. ДЖОН КЕННЕДИ (немного шокировано) …Да! Мэрилин резко поднимается во весь рост, по её телу струйками бежит искристый песок. Она его порывисто стряхивает, то одной, то другой рукой; с дерзостью и вызовом обращается к Джону Кеннеди. Немного озлобленно, сверкая глазами в его сторону. МЭРИЛИН (оглядывая с ног до головы) …А что здесь такое – военная база? Ответ последовал незамедлительно, сдержанный. ДЖОН КЕННЕДИ (пораженный дерзостью) …Нет! Просто здесь живу – я. Мэрилин, хмыкнув, с наигранной нервозностью, нервно стряхнув с лица песчинки колючего песка, парирует. МЭРИЛИН (вспыльчиво) …Нет, вы, только посмотрите! Вы, что король? Джон Кеннеди с мягкой улыбкой, глядя на неё, поражаясь. ДЖОН КЕННЕДИ (улыбаясь уголками губ) …Нет! Берите выше! Я – Американский Президент! Ответ её сконфузил. Он продолжил. Вы, что не американка? Мэрилин, сияя, по-детски изображая своё удивление. МЭРИЛИН (кокетливо играя глазами) …Кеннеди не ходит вот так, как вы по пляжу без галстука! Он педант! Кеннеди, вглядываясь в Мэрилин, с подковыркой парирует. ДЖОН КЕННЕДИ (резковато) …Может, поведаете, мне, кто: он – такой? Мэрилин раскрепощено. МЭРИЛИН (горя желанием пооткровенничать) …Жаль, что я лично с ним незнакома. Кеннеди с любопытством. ДЖОН КЕННЕДИ (наигранно) …Вы знаете всех в США? Мэрилин оживленно, преподнося саму себя «ЗВЕЗДОЙ» МЭРИЛИН (тараторя) …Извините, но я же— МЭРИЛИН МОНРО! Я – АКТРИСА КИНО! Наверно слышали обо мне? У Кеннеди на лице улыбка на весь рот; видно, что она его рассмешила своей детской непосредственностью. ДЖОН КЕННЕДИ (недоумевая) …Да?! Не знал. Государственные дела знаете ли! Не до кино! Мэрилин обреченно смотрит на ручные часы, по лицу читается обида. Прикусывая пухленькие губки, демонстративно, с полуоборота, обращается, соизмеряя того выразительным дерзким взглядом. МЭРИЛИН (с обидой и вызовом в голосе) …Извините! Мне нужно плыть к своему бунгало. Я недалеко отдыхаю. Мили две! Вон там! (Она указывает в направлении левой части побережья, где видны крыши бунгало.) Если вам будет скучно? Заглядывайте ко мне в гости! (С оттенком сарказма в голосе.) У нас погостеприимней. Живем без охраны! Ходим ножками в гости, а не вплавь. (С опозданием скрещивая руки на груди.) Я не одета! Извините за моё невольное вторжение, Мой Президент! Джон Кеннеди растерян, так же холодно прощается, уже уходя, оделяет ее взглядом. ДЖОН КЕННЕДИ (с некой досадой) …До скорой встречи! 2. НАТ. ПЛЯЖ. ДЕНЬ.1.2. Тот же пляж. Песок от горячего ветра бежит волной, искрится на солнце золотой россыпью. Мэрилин идёт, медленно раскачивая округлые бедра. Сознавая, что она привлекает внимание. Несколько раз, легким движением руки аккуратно приподнимает непослушные волосы. Встреча с президентом её взволновала, от переполненных мыслей, говорит вслух, обращаясь к себе, как к подруге… МЭРИЛИН (встревожено) …Неужели сам президент?! Так можно и с ума сойти. Однако, он довольно-таки милый. И это несмотря на рыжину. (Ей смешно.) Как «Папайя» из мультика. Она настроена покорить президента; от предвкушения, непроизвольно улыбается, заметен блеск глаз, в них загадочность. Озорно приподнимая волны песка, то одной, то другой ногой, идёт к озеру, кажущееся океаном. Издалека видно, как волны накатываются на горячий песок, и тут же убегают обратно в озеро. 2. НАТ. ПЛЯЖ. ДЕНЬ.1.3. Другая часть пляжа. Президент Кеннеди направляется к резиденции, размеренно шагая по горячему песку. (Флэшбэк) Вдалеке, Мэрилин, выходит из пучины озёрных волн. Он стоит на горячем песке, устремляя на неё взгляд, говорит. ДЖОН КЕННЕДИ (смущаясь от нахлынувших мыслей) …Мистика! Среди озера, на волнах – русалка. Из серии: ау! Я здесь! Привет! Бледная как альбиноска. Кожа пахучая, высохшая у носика. Запах – Шанель № 5. Артистка! Надо же здесь на ТАХО, на краю земли. Интересно: какая она в фильмах? Милашка! Надо попросить Фреда найти ленту с её участием. Жаль, но я не слышал ничего об этой девчонке. (Его возвращает к реальности толчок в области сердца, машинально прикладывает туда левую руку, немного сконфузившись от боли, озадаченно произносит.) Надо показаться врачу. 3. ИНТ. КАБИНЕТ ПРЕЗИДЕНТА. УТРО. ТИТР: Три дня назад (Флэшбэк) Большой светлый кабинет, практически посередине стоит большой письменный стол из красного дерева, на столе большая настольная лампа вычурной работы с зеленым плафоном в виде лотоса. В красивых рамках на подставках стоят несколько семейных фото – жена, дети, братья, отец, мать. В кабинете справа от входа, стоят несколько шкафов с библиотечной подборкой, слева два кресла, около большого витражного окна с тяжелыми жёлтыми шелковыми шторами стоит аквариум. Кеннеди кормит рыб, подбрасывая корм. Он в тёмно-сером костюме, голубой рубашке, на рукавах отдающие блеском золотые запонки с бриллиантами. Он периодически вытягивает руки из рукавов, те явно мешают процессу кормления; бросая корм, осторожничает, боясь намочить костюм. Стук в дверь. Кеннеди поворачивает голову, смотрит в направлении двери, продолжая подкидывать корм, спрашивает. ДЖОН КЕННЕДИ (вопросительно) …Да, да! Войдите! В дверях Фред с папкой в руке, ловящий взгляд президента. Кеннеди кивает головой, показывает жестом «ВХОДИ», и направляется к столу, чтобы сесть, садится. Фред – высокий блондин лет 38, в строгом очень дорогом чёрном костюме, в безукоризненно белой рубашке, волосы набриалинины; тот спешно направляется к столу, становится с правой стороны, кладёт папку на стол, кивает головой в сторону двери, вслух говорит. ФРЕД (напряженно) …Там Гувер из ФБР, рвётся, словно с цепи сорвался. Впустить? Кивком показывая в сторону двери. Джон Кеннеди, сидя за столом разводит руками, кивает, произнося. ДЖОН КЕННЕДИ (вымученно) …Притащился! Я и сам понимаю, что базы красных расположены достаточно близко к нам. Разумеется, не хочется оголять тылы, но… Не время сейчас идти в штыки. Миру надо отдохнуть. Оттепель – мать её! Фред молчит, смотрит искоса украдкой на президента, осмелившись поднимает взгляд на того. (Кеннеди продолжает) Мной ещё не найден компромисс. Ну не дают покоя. Я понимаю, всем при власти, хочется поиграть в машину времени. Как можно поувесистей набить карманы. (Мотая головой) Нет! У нас – Оттепель! Зови! (Махая отрешённо рукой.) Фред направился к двери, подойдя, открыл дверь; стремительно входит Гувер. Истеричная личность, лет 50, небольшого роста, грузного телосложения, одутловатое лицо с залысиной в капельках пота, который он периодически пытается вытереть носовым платком. Идёт, раскачиваясь из стороны в сторону, неся свое упитанное тело, через секунду оказывается у стола, за которым сидит Джон Кеннеди; вглядываясь глазами навыкате, спешно говорит. ГУВЕР (возмущенно) …Ну и когда уже закончится, понимаешь, бардак в нашей стране? Когда мы укоротим вожжи – этим «Краснопузым» с какого-то там островка? Ни дня ни ночи покоя нет. Проходной двор, а не страна! Мне ведь не уследить за всем. Их базы надо как можно дальше отвести от наших берегов. Никакой гарантии нашему спокойствию! Президент, привстав за столом, кидает злой взгляд на Гувера; и с презрением обрывая истерику, спокойно до въедливости объясняет. ДЖОН КЕННЕДИ (с вызовом) …Америка – не нуждается в обороне! ОНА – САМАЯ СИЛЬНАЯ СТРАНА! (Фред, стоя возле аквариума, со стороны оценивая ситуацию, периодически подбрасывает корм рыбкам. Кеннеди, бросает злой взгляд в его сторону, переходя на повышенный тон, крича.) Да, перестань уже их перекармливать. Ты же видел, я только что кормил. Фред, отряхивая ладони, отходит к столу, встав с левой стороны. Гувер зло смотрит на обоих, после чего взбешенно направляется к выходу, на ходу бормоча. ГУВЕР (с нотками недовольства) …Тоже мне – Наполеон Бонапарт! Друг народа! Развели демократию! Бардак! Граждане свободного мира! Утопист! А я за всем следи; то Куба, то Вьетнам. Хлопнув увесистой дверью, вылетает как ошпаренный. 4. НАТ. ТЕРРАСА. ДЕНЬ. Открытая площадка на фоне огромных витражей. На зеркальном полу из глянцевых плит масса вазонов с цветами, несколько пальм, столик на двоих – на нём готовое горячее какао, сыр, французская булочка. Джон Кеннеди, медленно поднявшись с верхней ступени, подойдя к столику, рассеянно берёт чашку с какао, тут же ставит обратно; стучит ребром ладони по подлокотнику стула, говоря. ДЖОН КЕННЕДИ (укоряя себя) …Она такая хорошенькая! Чёрт побери! Я кажется влюбился в эту смазливую дамочку. Сексуальная! Галатея, только с руками — такая же ледяная; и этот цвет кожи – мраморный. Влюблен?! Очаровашка! Так недолго и с ума сойти — вышла из воды, пала на белый песок, высохнув нагло удалилась. Смелая чертовка! (Флэшбэк) Мэрилин стоит на песке в ярко-голубом мини купальнике: трусики – полосочка и крохотный бюстгальтер. Обворожительно улыбаясь с кокетством, поправляет волосы, распушая на ветру, пестуя в лучах солнца. (Реальность.) Джон Кеннеди, возвращаясь к действительности, качает головой, подытоживая произносит. ДЖОН КЕННЕДИ (признавая факт) …И впрямь – АКТРИСА! Такие купальники носят только модницы, да дамочки из ГОЛЛИВУДА. (От мыслей отрывает укоряющий взгляд со стороны; на террасе Фред, недовольно наблюдает, оценивая его новое впечатление. Он нервно садится на стул, жестикулируя Фреду, мол, побыстрей.) Фред! Найди мне фильм с участием Мэрилин. Фамилию не знаю. Хотя, кажется – Монро. Та что-то говорила. Ты же наверняка видел её фильм. Небось не без твоего участия проскользнула сюда. А, Фред? Что, зацепила и твоё любопытство? Фред медленно подходит к столику; с видом знатока и стража встает с правой стороны стола, произносит. ФРЕД (констатируя) …Как не видеть, Мой Президент. Она – известная актриса! Любимица – Американского Народа! Я ею восхищаюсь. Поэтому и позволил ей с вами встретиться! Округлив глаза, Кеннеди ёрзнув на стуле, произнёс. ДЖОН КЕННЕДИ (уточняя) …Даже так! С этого места поподробнее! Она, что, так хорошо играет? По-моему, она глупа! Слишком много улыбается. Фред, отрицательно качнув головой, мельком посмотрев, ехидно сказал. ФРЕД (многозначительно) …Вы не правы, Мой Президент! Она даже очень неглупенькая. Мы её проверяли от и до. Патриотка! Более того — ложась спать, орёт как скаутка Американский гимн. Все ближайшие кварталы с нею в теме. И, к слову, она… (Жестикулируя указательным пальцем.) Голосовала за партию демократов. Кеннеди, весь во внимании, ерзая на стуле, поспешил спросить. ДЖОН КЕННЕДИ (с любопытством) …Ну, и что она за штучка? Замужем? Присядь! Как говорят русские: «В ногах правды нет.» (Он указывает на рядом стоящий стул.) А то, как «ВАНЬКА-ВСТАНЬКА!» Кстати, ты эту дурацкую игрушку отдал в музей ИСКУССТВ? (Смеётся здоровым смехом во весь рот.) Фред кивает; отодвигая стул, садится, произносит. ФРЕД (с сарказмом) …Её нельзя назвать гулящей женщиной. Джим Дагерти – первый муж был механиком на судне. Служил в торговом флоте; потерпел фиаско, оставил ей – право выбора, считая ту вертихвосткой. Потому что, Мэрилин охотно снималась в дешевых журнальчиках. Молодость – авантюризм! «Адью!..» Как говорят, со слезой на глазах сказала. Нормальная актрисуля! Вторая Дитрих! Второй её благоверный – Джо Ди Маджо — бейсболист. Перелетная птица. Последний – драматург Артур Миллер. Не выдержал. Не сошлись характерами. Тесновато двум звёздам в супружеской упряжке. Джон Кеннеди, подаётся корпусом вперёд, сгорая от любопытства. ДЖОН КЕННЕДИ (впиваясь глазами) …Значит, можно сходить к ней на свидание? Раз уж вы – все такие шустрые. (Фред, сидя, кивает.) Зачем, проверяли даму? Ведь я и она, впрочем, как и другие — свободные люди! Неужели в нашей Америке нет права на любовь? (Изумлённо.) Какой ужас! Фред испуганными глазами смотрит на Президента, замешкавшись, наивно произносит. ФРЕД (стараясь реабилитировать себя) …Мой Президент! Прошу Вашего прощения! (Приподнимается со стула.) С вашего разрешения, я отлучусь на пару минут! Скажу всем! ЧТО, ВЫ СВОБОДНЫ В ВЫБОРЕ ДРУЗЕЙ! Пусть не мельтешат перед глазами. Фред уходит в резиденцию. Джон Кеннеди, ёрзая на стуле, стучит указательным пальцем по столу. Выкрикивая вдогонку Фреду. ДЖОН КЕННЕДИ (громко) …Что, так хочется следить за мной? Да? (Ёрзает на стуле; усаживаясь поудобней, крепко берётся за подлокотники.) Неужели я не имею права – решать все самостоятельно? Без подсказок! Это мои проблемы! Неужели я в вашем лице – дегенерат? (Продолжает выкрикивать исчезнувшему Фреду. Делая движение головой из стороны в сторону; нервно отбивает дробь указательным пальцем по столу. С угрозой в голосе.) Попрошу, не опекать! Избавьте от чрезмерного внимания! Я на отдыхе; надеюсь понятно всем? Нервно поглядывает по сторонам в поиске невидимых присутствующих. В дверях, появляется Фред; с нотками напряжённости в голосе, скороговоркой выдавливает из себя стандартную фразу. ФРЕД (само послушание) …Да, Мой Президент! (Кивает в сторону помещения.) Там, ваш брат на связи из белого дома, ждёт! Джон Кеннеди срывается с места, резким порывистым шагом направляется к помещению; дойдя, исчезает в дверях. Фред молча проводил взглядом. 5. ИНТ. КАБИНЕТ ПРЕЗИДЕНТА. РЕЗИДЕНЦИЯ. ДЕНЬ. Большой светлый кабинет с большими панорамными витражными окнами. Балконная дверь открыта, капроновая занавесь колышется от сквозняка. В правом углу массивный угловой диван со множеством подушек. На левой стороне вдоль стены, стоит массивная стенка из светлого ореха. На полу массивный бежевый ковер с орнаментом, на нём стоит большой стол, на котором в разброс лежат журналы, посередине стола – графин из чешского хрусталя, наполненный водой, рядом два стакана из того же хрусталя; тут же телефонный аппарат с отброшенной в сторону трубкой. Джон Кеннеди, почти бегом входит в кабинет, берёт лежащую трубку, кричит. ДЖОН КЕННЕДИ (громко) …HELLO! Малыш, я тебя ждал сегодня. Тебе не помешало бы отдохнуть пару дней. (С другого конца.) 5.1.: ИНТ. БЕЛЫЙ ДОМ. КАБИНЕТ ПРЕЗИДЕНТА. ДЕНЬ. Роберт Кеннеди, мужчина на вид 40 лет, в стильном костюме серовато-стального оттенка, в чёрной рубашке; волосы немного волнистые, чёлка небрежно падает на глаза; несколько нервничает, вспотев от ожидания, вытирает платком пот со лба, с такой тщательностью, что это раздражает его самого. На нервах из-за длительного ожидания, готов взорваться, отчего резко заходили желваки на скулах; старается быть уравновешенным, цинично отвечает. РОБЕРТ КЕННЕДИ (старается шутить) …HELLO, ДЖО! Всё никак не сорвусь. Бумаги, сам понимаешь… Кому-то отдыхать, а кому-то тянуть лямку. Завтра прилечу, жди! 5.2. ИНТ. КАБИНЕТ ПРЕЗИДЕНТА. РЕЗИДЕНЦИЯ. ДЕНЬ. ДЖОН КЕННЕДИ (мрачно) … Тянуть лямку! Зануда! Приезжай, жду! Джон Кеннеди с озлобленностью швыряет трубку на аппарат. Взяв в руку стакан, наливает из графина воду, пьёт. Дрожащей рукой ставит стакан обратно, идёт к угловому дивану, и буквально падает на него от усталости. В дверях появляется Фред. Джон Кеннеди показывает жестом: проходи! Тот подходит к балконной двери, закрывает. ФРЕД (спокойно) …Жара! Включить кондиционер? Кеннеди отрицательно качает головой. Нервно встает, подходит к окну. Посмотрев в окно, ему становится грустно; развернувшись идёт к столу, подойдя, наливает себе воды, пьёт, губы дрожат; произносит. ДЖОН КЕННЕДИ (ехидно) …Братец-то мой, заработался! Устал перекладывать бумажки на моём письменном столе. Один – он работает! (От обиды хлопая себя по бокам.) Завтра прилетит! Подготовь ему комнату! Позаботься, чтобы не было комаров! У него аллергия на них! (Кеннеди направляется в ванную комнату, которая находится справа от углового дивана; уже оттуда кричит.) Не ждите меня на ужин! Я иду на свидание! Скривившись от такой новости, Фред идёт к выходу, уже в дверях говорит. ФРЕД (напутствуя) …Желаю вам хорошего вечера! Постарайтесь не влюбиться, Мой Президент! С ухмылкой выходит. Кеннеди, высунув намыленную голову в дверной проём, поспешил выкрикнуть вслед. ДЖОН КЕННЕДИ (игриво) …Да ты не переживай так за меня, Старичок! Пускай влюбляются другие! К слову — она! Мне нельзя! Я – ПРЕЗИДЕНТ! И не такие влюблялись! И резко закрыл дверь. 6. НАТ. ТЕРРАСА БУНГАЛО МОНРО. ПОЛДЕНЬ. Небольшой коттедж с отпечатком национального быта. Открытая терраса с множеством пальм, на подоконниках множество горшков с декоративными цветами, посередине террасы – плетёный стол, рядом с ним такое же плетёное кресло. Мэрилин Монро в лёгком сатиновом сарафанчике сидит на ступенях лестницы. Держит руки за спиной, опираясь о террасу; лицо закинуто вверх к лучам солнца; любуется голубым безоблачным небом. На террасе появляется слуга, молодой индианец, лет 23, с сияющим лицом, с явным желанием угодить; одет в белую до пят одежду из бязи. У него в одной руке телефонный аппарат на длинном шнуре, который тянется из комнаты Мэрилин через большой проём витражной двери; в другой руке телефонная трубка. Мэрилин оборачивается на шорох шагов; кивком головы указывает, чтобы он поставил аппарат на стол. Тот ставит и молча уходит. Та стремглав подходит к столику, садится, берёт телефонную трубку. Осматривается по сторонам, понимает, на террасе она одна. Поправляет прическу, отвечает. МЭРИЛИН МОНРО (со значимостью) …Роберт! Какой вы нехороший! Я из-за вас проплыла милю, надеясь на встречу с вами. А вы? Утонула бы, что тогда? Нельзя же так! Вы меня обманули! Из-за вас я случайно познакомилась с вашим братом. Нашим президентом! Кстати, вы не похожи! (Сделав капризное лицо, пожала плечами; дождавшись ответа, мило улыбнувшись, продолжила жеманничать.) Нет! Он не лучше! Жду вас завтра! (Немного сконфуженно.) Роберт! А вы ревнивец! Конечно же одна! Скучаю. И, разумеется, никого не жду в гости! Я устала от любого внимания, кроме вашего! (Вновь поправляет прическу; нежно теребя кончиками пальцев; с комфортом раскинувшись в кресле, продолжает.) Целую вас, мой дорогой! До завтра! Кладёт трубку, самодовольно круговыми движениями пальцев рук стучит по столу, и вдруг тут же резко замыкая их в замок, встаёт; улыбается, оправив помятый сарафан, произносит. Неплохо для начала! Вот это популярность! Однако здесь что-то не так! Всё – штучки Роберта! Неспроста – случайное знакомство! Этот Лис-Роберт чего-то хочет от меня. Никогда не знаешь, что у него в голове. Находясь под впечатлением, идёт в свою комнату через открытую витражную дверь. 7. ИНТ. КОМНАТА МЭРИЛИН. ВЕЧЕР. Большая светлая комната, на панорамном окне во всю стену красивые затянутые наглухо шторы цвета зелёного яблока из дорого атласа. Во всю комнату низкая широкая постель, за её массивной велюровой спинкой на стене большое зеркало; по обеим сторонам стоят тумбочки, на одной из них телефон, на другой лежащие вразброс журналы; прямо на них стоит тарелка с пирожными и стакан апельсинового сока. На кровати беспорядок: покрывало откинуто, подушки небрежно лежат вразброс; разбросаны вещи: купальник, сарафан и белый махровый халатик. Дверь в ванную комнату приоткрыта, доносится достаточно звучный плеск воды, который тут же затихает. Мэрилин, напевая, выходит из ванной с намотанным на голове огромным полотенцем в виде чалмы; мокрое тело спрятано под таким же полотенцем. На ходу скидывая с себя полотенце, ступая по ковру подходит к кровати, берёт белый халатик, одевает, старательно подвязывает поясом. Игриво смотрит на себя в отдалённое зеркало. Снимает полотенце с головы, бросает на пол. (Звонит телефон.) Подойдя к тумбочке, поднимает трубку, радостно улыбается; садясь на кровать, говорит. МЭРИЛИН МОНРО (доверительно) …Привет, Эмми! Ты не поверишь! Знаешь с кем я сегодня познакомилась? Что не говори, а вещие сны сбываются! Два дня снился один из наших высокопоставленных: ухаживал, цветы дарил, в любви признавался… И вдруг… (С той стороны торопят.) Не спеши! Сейчас упадешь! Короче, я познакомилась с президентом! (Она слышит щебет восхищения, самодовольно улыбается, продолжая.) Нет! Не кинокомпании! С Президентом Америки! (С обратной стороны связи невнятная речь.) Всё, Эммочка! Ничего не знаю, время покажет. Сама в облаках! В улёте — глаза зеленого цвета! В общем — всё может быть! (Закатив глаза.) Пока-пока! Милтону привет! Пусть, подготовит мой контракт! (Щебет подруги.) Возможно, и будет с ним свидание, надеюсь! Хорошо бы до завтра! Завтра «Лис» прилетает. Всё-всё! Целую! Бай-бай! Она кладёт трубку; привстаёт, подходит к окну, отодвигает шторы, задумчиво смотрит вдаль. Всё ещё светло, хотя солнце нехотя заходит за горизонт; на фоне заката – панорама отдаленных малахитовых гор. Под чистым безоблачным небом, вдалеке видна голубизна озера, и два плывущих катера. 8. ИНТ. КОМНАТА ГРЕЙС. ДЕНЬ. (Флэшбэк) Маленькая комната с одним окном, на котором спит кошка; рядом с ней стопка старых газет, пустая бутылка из-под виски. Серая от грязи занавеска завязана массивным узлом посередине. Вдоль стены ближе к окну стоит деревянная кровать. Не застелена. Вдоль противоположной стены стоит вещевой шкаф, часть одежды вывалена на пол. Приёмная мать Мэрилин, Грейс, 35 лет: невысокая, сероглазая женщина с короткой стрижкой русых волос, одетая в скромное заношенное серое платье, делает попытку собрать вещи, чтобы упаковать в небольшой чемодан; набив, не может закрыть; от бессилия рыдает, присаживаясь на кровать, слёзно невнятно бормочет стоящей у шкафа Мэрилин. Та застывшая на месте, опирается скрещенными руками о стену. Норма Джин (Мэрилин), белокурая девушка, 16 лет, немного полновата с потухшими голубыми глазами; одета в белую юбку «солнце-клёш» с непонятным орнаментом и маленькую вязаную кофточку с короткими рукавами, наглухо застегнутую; в белых спортивных тапочках. Мэрилин молча слушает, тяжелым взглядом оценивая истерику Грейс. ГРЕЙС (в отчаянии) …Ты уже взрослая – красивая, умная; ищи себе мужа! Постарайся дать ему: любовь, преданность и чистоту! (Размазывая слёзы по щекам.) Никогда не плачь, даже если не будет на хлеб! Знай! Ты всё имеешь, только найди то в себе. Это мой материнский совет. Всё что могу дать, прости! (Подойдя к чемодану, Мэрилин помогает закрыть. Безразлично глядя на Грейс. Та до сих пор размазывает слёзы, продолжая говорить.) Пиши, приезжай, скучай обо мне! Я твоя мать! Пусть не родила, но воспитала. Ты моя дочь! И Эрвину, отчиму, постарайся всё простить! Теперь, он тебя никогда не обидит, будет далеко, на западе. (Уткнувшись в подушку, плачет навзрыд. Норма Джин (Мэрилин) безмолвно выходит из комнаты, оставляя ту одну. Мать кричит вдогонку.) Дочка!.. Не выходи замуж за нищего! Ищи богатого – политика или бизнесмена! Перед глазами закрытая дверь. 9. ИНТ. КОМНАТА ПРЕЗИДЕНТА. РЕЗИДЕНЦИЯ. ВЕЧЕР. Джон Кеннеди в махровом халате сидит на угловом диване, рядом с ним пепельница, в ней несколько недокуренных сигар. Он берёт новую сигару, прикуривает; встаёт, в задумчивости подходит к окну, смотрит вдаль. Впереди вид на озеро; солнце в закате; видны две подвижные точки. Это катера. Со вздохом, вслух, признаваясь. ДЖОН КЕННЕДИ (констатируя.) … Сладкая!.. Наверняка мужики к ней пачками липнут. Дорогая штучка! (Озираясь по сторонам.) У меня же дети, а я из-за неё не могу уснуть. Глупец! Впасть в искушение?! Бред! (Игриво ухмыльнувшись.) На свидание? (Выдыхая.) Всё отбегался! Любимая женщина – АМЕРИКА! (Задыхаясь от сигарного смога, старательно разгоняет дым рукой.). В дверь стучат. Он резко затягивает штору, поворачивается к двери, кричит.) Да, да! Войдите! Входит Фред с подносом, на котором чай с лимоном; ставит поднос на стол, размахивая рукой идёт к окну сквозь смог; втянув ноздрями воздух, оголив белые зубы, процедил. ФРЕД (с укором) …Вы же дали слово врачам, Мой Президент! На сегодняшний день, ваше сердце принадлежит Америке! Не искушайте судьбу! ВЫ НАМ НУЖНЫ! (Въедаясь взглядом.) Что, так зацепила белобрысая? Не вы ли грозились поздно вернуться? Джон Кеннеди подходит к угловому дивану, садясь, отвечает на колкость своего помощника. ДЖОН КЕННЕДИ (со вздохом.) …Как-то несерьёзно сразу лететь в объятия незнакомки. Завтра загляну в гости! Только надо найти предлог! Днём. (Игриво.) Ничего не обяжет к постели. (Явно находя причину.) О!.. Просто так! Фред подходит к столу, берёт поднос, несёт Кеннеди; тот резко берёт чай и тут же выпивает, ставит пустой стакан обратно. Фред, стоя с круглыми глазами, решается съязвить. ФРЕД …Да! Талия, ножки – всё при ней Стрекоза! (Видя укоряющий взгляд президента.) Молчу-молчу! Джон Кеннеди, сидя будто шарнирах, обрывает на полуслове. ДЖОН КЕННЕДИ (нервно) …Перестань! Держи свои мысли при себе! У каждого своя голова на плечах. Совсем заучили! Лучше прояви усердие: принеси горячий чай и два сэндвича! Я голодный как чёрт! Да, и постарайся не разговаривать со мной сегодня! Фред, оторопев от такого приказа, проглотив обиду, развернувшись поспешил к выходу. ФРЕД (зло бубня под нос) …Совсем крыша поехала от стрекозы. (Пыхтя.) Всем молчать, Чапай думать будет!.. (Переживая.) Кажется, Роберт перестарался в своих далеко идущих планах касательно Монро. Выходит, дверь закрывается. Джон Кеннеди, нервничая бьёт себя по лбу, говоря. ДЖОН КЕННЕДИ (раздраженно) …И этот ещё, вездесущий братец завтра явится. (Стараясь успокоиться.) Ну да ладно! До такого события нужно ещё дожить. Спрятаться бы ото всех! Никакой личной жизни! 10. ИНТ. КОМНАТА МЭРИЛИН. НОЧЬ. Полная темнота. Мэрилин в белом пеньюаре, лежащая под покрывалом на кровати, ворочаясь, не может уснуть. Резко откинув покрывало; нащупав под кроватью комнатные шлёпки, обувшись не на ту ногу, прыгает на одной ноге, поменяв спешит к окну; расшторив, вглядывается в ночную даль. Ничего не видя кроме звёзд и луны. Отворачивается, идёт к кровати, садится; обхватив голову руками, напряжённо думая, произносит. МЭРИЛИН (закусив губу) …Не пришёл! Ну и чёрт с ним! Завтра уже Роберт прилетит. Двое будут у моих ног. (Встрепенувшись.) Наверняка «Лис» подстроил случайную встречу с президентом. Кто если не он? (Негодуя.) Как же я устала от его политики. Вот она – его любовь! А ещё просил моей руки. ВСЕ МУЖИКИ – СВОЛОЧИ! Нащупав под подушкой пузырёчек с успокоительными таблетками, нервно открыв «шляпку», достала сразу несколько штук; щурясь от слабого света, не замечая на тумбочке стакана с водой, проглотила вожделенную дозу; от явного волнения тело передёрнула волна холода; залезла под одеяло, закрывая глаза, стараясь заставить себя уснуть. Ветер из открытой балконной двери колышет штору; неясное отражение луны в зеркале. 11. ИНТ. КОМНАТА ИЗ СНА. ДЕНЬ. Небольшая комната, в ней всё белого цвета: шторы на маленьком окне, кошка, сидящая на окне, горшок с цветами; большая кровать под балдахином с множеством подушек вразброс на большом-пребольшом покрывале. Мэрилин в белом пеньюаре до пят, в порыве летящая навстречу Кеннеди. Тот входит через проём несуществующей двери; в его руках букет белых роз. Они встречаются. Он падает перед нею на колено. Она, счастливая, взяв цветы в руки, бросает вверх. Плача от радости, он обнимает женские колени. Она понимает, что он её любит. Встав с колена, он обнимает суженую; целуются. Тут же всё исчезает. 12. ИНТ. КОМНАТА МЭРИЛИН. УТРО. Мэрилин, резко проснувшись, приподнимается на локтях, осмотревшись по сторонам, откидывает покрывало. Ничего не понимает. Хватается за голову, тормошит пряди волос, вспоминает. Вспомнив, встаёт с кровати, заглядывает в зеркало. Гримасничая, говорит. МЭРИЛИН (с досадой.) …Опять тот же навязчивый сон! Однако, он не пришёл вчера. Не лги мне сон! Хотя, сегодня пятница! Обычно, сны под пятницу сбываются. (Улыбаясь.) Значит сбудется! Или я не Мэрилин Монро! С верой в себя, она направляется в ванную комнату, напевая детскую песенку – «Мой любимый Августин.» 13. ИНТ. ВАННАЯ КОМНАТА. УТРО. Большая светлая комната, на окне приспущенные жалюзи. Посередине комнаты большая чугунная ванна, рядом умывальник с тумбой из белого пластика, над ним большое овальное зеркало, на тумбе множество флаконов, баночек, зубные щётки, мыло, половинка лимона; на кафельной стене на крючке-вешалке висит большое махровое полотенце; на бежевых напольных глянцевых плитках ковровые дорожки. В правом углу стоит унитаз кипельно белого цвета с красивой розовой сидушкой из искусственного меха, на нём рулон розовой туалетной бумаги; перед ним коврик под ноги из такого же искусственного меха. На дверной вешалке весит короткий махровый халат белого цвета. Мэрилин поднимает жалюзи, вдыхает свежий воздух. Затем направляясь к ванной, на ходу скидывает с себя пеньюар, тапочки. Стоя у умывальника, внимательно рассматривает себя в зеркало. Её волосы беспорядочно ниспадали до плеч; играючи теребя, кривляется перед зеркалом, ловя собственный любопытный взгляд. Оставшись довольна, произносит. МЭРИЛИН МОНРО (со вздохом) …С добрым утром, Куколка! (Повернувшись к ванне, открывает вентиль, из крана струится горячая вода; пробуя обжигается; открывает второй вентиль, пробует, нормально; оказавшись в ванне, стоя в полный рост, переключает воду с крана на душ. Принимая душ, нежится под струйками водопада; выглядывая из воды, берёт шампунь, мыло и лимон, ставит на подлокотник ванны. Намыливает непослушные волосы, радуясь хорошему настроению, смывает пену; пытается напевать, но капельки воды ей явно мешают. Держит руки с мылом под струёй воды, оно даёт пену; намыливает грудь, изгибаясь, нежит руками. Смывается полностью под струёй воды, поочерёдно переключая воду с горячей на холодную. Взяв половинку лимона, натирает соски, при этом покусывая свои губы; лёгким прикосновением рук приподнимает грудь. Конец ознакомительного фрагмента. Текст предоставлен ООО «ЛитРес». Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию (https://www.litres.ru/pages/biblio_book/?art=64727861&lfrom=688855901) на ЛитРес. Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.