Простые фокусы

Простые фокусы Александр Анисимов Михаил Прокопов Размеренную жизнь провинциального городка нарушает появление экстравагантного незнакомца, поселившегося недалеко от автомастерской, принадлежащей Павлу и Николаю. Друзья становятся невольными свидетелями странных событий, разворачивающихся вокруг таинственного мужчины. Частые гости незнакомца покидают его квартиру кто в гневе, кто в слезах… Можно только гадать, что творилось с ними за накрепко запертыми дверьми. Поначалу приятели посмеиваются над происходящим, но лишь до тех пор, пока пугающие перемены не касаются их самих. Александр Анисимов, Михаил Прокопов Простые фокусы 1 Видавший виды пыльный «ЛИАЗ», словно добродушный призрак вынырнувший из далёкого прошлого, урча мотором, подрулил к покосившемуся остановочному павильону. Чихнув выхлопом, автобус прокатил ещё немного и наконец замер, распахнув двери. Пассажиров было немного. На дорогу сошёл невысокий худощавый мужчина неопределённого возраста: ему можно было дать как сорок пять, так и шестьдесят. То ли рано постарел, то ли, напротив, хорошо сохранился. Следом выбралась пожилая женщина с тележкой, которую ей любезно спустил крепыш лет сорока в потёртых джинсах, перехваченных поясной сумкой. Не слушая благодарностей, он забрал из салона объёмистый чемодан на колёсиках и отошёл в сторону, пристальным взглядом окидывая округу. Один глаз был слегка прищурен, из-за чего казалось, что пассажир смотрит на всех с каким-то странным подозрением. Худощавый мужчина проводил взглядом укативший автобус и тоже осмотрелся. Городок, уютно раскинувшийся на берегу Клязьмы, явно навевал на него тоску. Громко чихнув, гость смахнул с удлинённого вишнёвого френча тополиный пух, в изобилии паривший в воздухе и скатывающийся колтунами по краю тротуара. Редкие утренние прохожие с любопытством поглядывали на незнакомца. Во взгляде его водянистых светлых глаз было нечто, что заставляло ёжиться, словно от внезапно накатившего холода. Скривив узкогубый рот, мужчина поправил кожаную сумку и уверенно поспешил прочь. Старый автобус привёз его почти на самую окраину, и отсюда, с возвышенности, весь город был как на ладони. Дома в большинстве своём были старые, деревянные, хотя местами виднелись краснокирпичные кварталы и несколько панельных пятиэтажек. Лишь пожухлая зелень, в которой утопал город, немного оживляла это захолустье. Река лениво катилась из ниоткуда в никуда: ей не было ни малейшего дела до происходящего. Улочка, изгибаясь, сбегала вниз. Щурясь от яркого июньского солнца, незнакомец бодро шагал по тротуару вдоль кривобоких заборчиков палисадников, походя изучая окрестности. На ближайшем перекрёстке в тени двухэтажного дома примостился газетный киоск. Мужчина заглянул в окошечко, перекинулся парой слов с продавщицей и взял любезно протянутую газету. Затем расплатился и, отойдя на пару шагов, быстро пролистал несколько страниц до колонки объявлений. Он доподлинно знал: даже в таком захудалом городке всегда можно найти пару-тройку дельных предложений, хотя, казалось, кому это нужно? В этих местах чужаки – редкость. Взгляд безошибочно нашёл нужный раздел. Незнакомец достал очки в тонкой золочёной оправе, водрузил их на кончик носа и, слегка приподняв голову, пробежал глазами по мелким строчкам. Выбор оказался ожидаемо невелик. Вытащив телефон, он набрал один из указанных номеров, терпеливо ожидая ответа. Наконец на другом конце сняли трубку. – Здравствуйте. Вы сдаёте комнату? – голос оказался тягучим, масляным и довольно уверенным. Незнакомец поглаживал короткий ёжик на лысеющей голове, внимательно выслушивая незримого собеседника и время от времени кивая. Задав ещё пару вопросов, он удовлетворённо улыбнулся и дал отбой. Вернувшись к газетному киоску, мужчина вновь просунул голову в маленькое окошечко. – Простите, вы не подскажете, как мне добраться до улицы Красных Курсантов? 2 Утро началось с того, что машина предательски не завелась. Промучившись четверть часа, Павел оставил бесплодные попытки совладать со своим любовно надраенным «БМВ» – предмет его тайной гордости и затаенной зависти соседей, пригнанный аж из-под Архангельска, мёртвым грузом остался стоять под окнами. Павел махнул рукой, двинул пешком и, бросив взгляд на часы, прибавил шагу. Он терпеть не мог опаздывать, да и пешие прогулки изредка радовали, поскольку трястись по разбитым дорогам в душном автобусе не было ни малейшего желания. Впрочем, тот подкатил к остановке так удачно, что Павел не удержался и заскочил в распахнувшиеся двери. Одной рукой отсчитал мелочь за проезд, другой – достал из кармана мобильник и набрал номер отца. У них давно вошло в привычку созваниваться утром по пути на работу и справляться о делах. Трубку почему-то не брали. Когда механический голос произнёс, что абонент не отвечает, Павел поспешно набрал снова. – Да, Паша. Доброе утро, – наконец раздалось из динамика. – Ты как? Привычно сиплый и суховатый голос оказался усталым и тусклым, словно отец толком не спал минувшей ночью. Возможно, Павел и не обратил бы на это внимания – отец временами мучился бессонницей, – но слишком нарочито тот пытался спрятать внутреннее напряжение за беззаботной интонацией. – Нормально, бать. А у тебя? – Да ничего, завтракать собираюсь. В голове прозвенел тревожный звоночек. Обычно отец просыпался рано и в это время уже вовсю занимался делами. – Что-то случилось? – Я же говорю, всё нормально. – Бать, хорош! Давай выкладывай! – с нажимом сказал Павел. Отец замялся, потом кашлянул в трубку. – Ночью сердце прихватило, но сейчас уже всё в порядке. Не переживай! – Опять? – нахмурился Павел. – Скорая, надеюсь… – Была, не волнуйся, полчаса как уехала, – отец снова натужно откашлялся. – Укол сделали, отпустило немного. Забрать хотели, как обычно… Павел нервно потёр шею. – И ты не поехал?! Бать! Ну что ты как маленький, а? Это же не шутки! – Да сам знаешь, как у нас лечат. – Мне вечером заскочить? – Не надо, Паш, не надо! Если что, я соседку позову. – Я могу и… – Всё, закончили! Лучше скажи, как у вас со Светкой? – Да как обычно, ничего нового. – А ты давай не как обычно. Старайтесь получше, – произнёс отец с напускной строгостью. Павел устало вздохнул. – Ты же знаешь, как только, так сразу. Дед, помнится, до девяноста дожил, так что тебе ещё правнуков нянчить. – На прадеда не рассчитываю, но… – Дождешься ещё, дело житейское, – усмехнулся Павел. – Главное, сам не раскисай. Ладно, отдыхай. Если что, я на связи. Качая головой, Павел спрятал трубку обратно в карман. Да, начался денёк, ничего не скажешь. За очередным поворотом показались облупившиеся жёлтые стены старого кинотеатра. Тяжёлые деревянные двери с вычурными ручками, спрятавшиеся за массивными колоннами, были давно заколочены, хотя в нишах по бокам от главного входа ещё висели так и не снятые рукописные афиши, словно безмолвное напоминание о том, что когда-то здесь кипела жизнь. Павел помнил, как, выклянчив денег, сбегал с уроков на новый фильм. Как, став постарше, до ночи торчал на дискотеке, устраиваемой вечерами в фойе. Как однажды вернулся домой с разбитым в кровь лицом, в разодранной рубахе, но с блаженной улыбкой победителя. Именно тогда он первый и последний раз подрался из-за девушки, казавшейся такой маленькой, почти невесомой, с большими печальными глазами. После того, как Павел отслужил, они поженились. Надо же, десять лет, оказывается, прошло. Автобус дёрнулся и остановился, оборвав мелькнувшие воспоминания. Двери с шипением разъехались. – Пожалуйста, после вас, – послышался чей-то учтивый голос, и вслед за молодой женщиной с крохой на руках в салон поднялись ещё двое. Первым оказался здоровяк в потёртых джинсах и жилетке-разгрузке. Другой – худощавый и бледный. Окинув салон холодным взглядом, незнакомец, выделив Павла среди других, вежливо поинтересовался, доедет ли до указанного адреса. – Красных Курсантов? – зачем-то переспросил Павел. – Ну да, выходите со мной, я покажу. Мужчина устроился на одном из свободных мест, бережно положив на колени пухлую сумку. Стискивая ремень длинными узловатыми пальцами, он словно опасался, что кто-то может покуситься на его имущество. Казалось, новый пассажир не вписывался в окружающую действительность, словно существовал сам по себе. Автобус продолжал неторопливо петлять по улочкам. Павел то и дело бросал на часы короткие взгляды. От соседства с незнакомцем было неуютно. Хотелось не то просто отойти на пару шагов, не то вовсе выйти из автобуса и двинуть куда подальше. Мужчина же глазел в окно без малейшего интереса, хотя было ясно, что он здесь впервые. Впрочем, ничего достойного внимания вокруг и впрямь не наблюдалось, уж кто-кто, а Павел, проживший в этом городке без малого тридцать лет с самого рождения, мог заявить об этом с уверенностью. Внезапно в салоне раздался пронзительный полонез Шопена. – Доброе утро, Валерий Михайлович, – сказал незнакомец, сняв трубку, – разумеется, смогу. Я уже в городе. Подъезжайте сегодня вечером, часикам, скажем, к пяти. Я чуть позже перезвоню и скажу адрес. Через некоторое время автобус, подпрыгивая на разбитом асфальте, наконец добрался до нужной остановки. Павел соскочил с высокой ступеньки и хотел зашагать прочь, но был остановлен всё тем же худощавым мужчиной, который ненавязчиво коснулся его холодной рукой. – Простите ещё раз, седьмой дом в какой стороне? – Седьмой? – Павел обернулся. – Тут недалеко. По совпадению ему нужен был тот же адрес, так что волей-неволей пришлось остаться в нежеланной компании. Спутник поправил сумку и поспешил следом, стараясь не отставать. После духоты автобуса Павел с наслаждением подставил взмокшее тело лёгкому ветерку. С переносицы сбежала капелька пота. – Сегодня здорово парит, не находите? Грозу не обещали, но, что будет дождь, я почти уверен, – послышалось за спиной. Павел не ответил, хотя денёк и впрямь выдался жаркий и удушливый. Он слегка повернул голову в сторону собеседника, увидев, как тот вежливо улыбается. Не улыбались только глаза: колючие, чуть навыкате, стеснённые сдвинутыми бровями. Слизнув ещё одну солёную каплю, добравшуюся со лба до губ, Павел подивился про себя: в такую духоту его спутник был одет не по погоде тепло – удлинённый и наглухо застёгнутый вишнёвый френч поверх белой рубашки. Слегка тронутое жарким солнцем лицо оставалось абсолютно сухим. Свою автомастерскую – приземистую блочную пристройку к кирпичной трехэтажке – Павел увидел сразу, завернув за угол на ближайшем перекрёстке. Ворота были распахнуты. Неужто напарник в кои-то веки пришёл вовремя? – Там вход со двора, – указал Павел, предвкушая, что наконец избавится от незнакомца. Однако тот, словно приклеенный, шагал позади. – Молодой человек, позвольте последний вопрос? – вдруг тихо произнёс он и, не дожидаясь ответа, продолжил: – Вы верите, что я могу причинить вам такую боль, за которую вы будете мне благодарны? – Что, простите? Павел резко развернулся, отчего идущий следом мужчина чуть не налетел на него. и с недоумением взглянул спутнику прямо в выцветшие глаза. – Вы прекрасно меня расслышали, уважаемый, – проникновенно сказал незнакомец, улыбнувшись уголками губ. – Знаете, у меня есть встречное предложение, – Павел скептически оглядел собеседника. – Если не хотите, чтобы вам больно сделал я… Идите, куда шли. – И всё-таки подумайте, – как ни в чем не бывало ответил собеседник и запустил руку в нагрудный карман френча, вытащив солидную тёмно-синюю визитку, покрытую замысловатым узором блестящего лака и аккуратными золочёными буквами. Мужчина протянул её Павлу и застыл в ожидании. Тот поморщился, неосознанно спрятав руки в карманы, и поспешил в мастерскую. Незнакомец, проводив его пристальным взглядом, спрятал визитку и двинулся в противоположную сторону. Павел подошёл к пристройке и шагнул на порог. Коля, вместо того, чтобы заниматься делом, прикручивал к стене массивный крюк. На верстаке лежала вскрытая посылка. Похоже, приятель раздобыл себе очередную цацку, от обилия которых мастерская постепенно превращалась в жалкое подобие жилища викинга. В прошлый раз Коля навесил над входом резной деревянный Мьёльнир[1 - Мьёльнир – молот бога Тора с непропорционально короткой рукоятью.]. Что ему пришло из пресловутого Китая, сегодня и думать не хотелось. Похоже, из-за новой покупки напарник и заявился неожиданно рано, изменив привычкам. – Привезли наконец! – обернувшись на звук шагов, довольно улыбнулся Коля, откидывая со лба прядь длинных волос. – Я уже думал идти скандалить. Три месяца где-то плутала! – «Почта России». Скажи спасибо, что вообще доехала. Приятель запустил руки в коробку и вытащил оттуда что-то объёмистое, завёрнутое в пупырчатую плёнку, из которой на свет выскользнул тщательно отполированный рогатый шлем. – Видал, какой красавец? – Осталось драккар забубенить, и можно музей открывать, – бросил Павел, подходя к верстаку, над которым висел приколотый старый разворот из «Хастлера» с обнажённой брюнеткой. – Обязательно, только денег подкоплю. – Машину смотрел уже? – Да погоди, не успел пока, – закрепив трофей на крюке, Коля отступил на шаг, любуясь обновкой, и обернулся. – Чего такой недовольный? – Батю опять прихватило. «Скорая» приехала, а он в больничку ложиться как всегда отказался. – Я давно говорил, к себе забери. – Думаешь, не пытался? И Светка не против. А он рогом упёрся – не поеду никуда, говорит, и всё тут. Здесь жил, здесь и помру. Силком я его потащу, что ли? Ладно, проехали. У тебя свободный вечер есть? – А что? – «Бэха» не завелась. Ремень слетел. Давай сюда её пригоним, а то у дома не с руки колупаться. – Я предупреждал – не бери. Но ты ж заладил: дёшево, дёшево. – Ты ещё не начинай, – отрезал Павел, хотя в глубине души понимал, что приятель прав. – Разберёмся. С меня пиво. – Два, – ввернул Коля, довольно хохотнув. Павел уселся на табурет и принялся переодеваться в спецовку. Коля, щёлкнув о грудь лямками комбинезона, потянулся к магнитоле. Из хрипящих посаженных динамиков на волю ринулась дикая смесь воплей, рёва гитар и грохота барабанов. – Решил меня окончательно добить? – Пу-у-ух! – Коля пальцами изобразил выстрел. – Ты же помнишь, на этой неделе я ди-джей. Машка и так дома с моей музыкой всю плешь проела. – Как я её понимаю, – ухмыльнулся Павел. – Ничего, потерпишь. Давно Викернеса[2 - Варг Ви?кернес – скандальный норвежский музыкант и основатель музыкального блэк-метал проекта Burzum (прим. автора).] не слушал. – Думаешь, я их различаю? – А я тебе про него как-то рассказывал. Они с корешем[3 - Речь идет о совершенном Варгом Викернесом убийстве гитариста блэк-метал-группы Mayhem Эйстейна Ошета (Евронимуса) в 1993 году.] в своей Норвегии церкви жгли, а потом разосрались, и один другого зарезал. – Очень трогательная история. Если такое будет играть весь день, я тоже спячу. Усмехнувшись, приятель обвёл мастерскую задорным взглядом: – Ладно, расслабься. Дальше музло попроще. Дай поностальгировать. – С тебя пиво, – не преминул съязвить Павел. – Два. 3 – Наше дело предупредить. На дороге развалишься – пеняй на себя, – Коля откатил подальше створку ворот, выпуская клиента. – Да ладно, ребят, как договорились, я ближе к осени подъеду, – тощий парень в растянутой футболке завёл старенький «Гольф» и вырулил из мастерской. Павел проводил клиента дежурно-приветливым взглядом ровно до тех пор, пока машина не скрылась из глаз. – Ближе к осени, – эхом повторил Павел, перестав улыбаться. – Там порог уже через неделю отвалится. – Да у него под ковриком такая дыра, что скоро можно будет ногами по асфальту бежать. – Спортсмен. На медаль идёт. – Долбоёб он, а не спортсмен. Сам же обратно и прискачет, если не убьётся, – Коля заглянул в портмоне. – Ладно, я за пивом, минут сорок у нас есть. Сегодня же больше никто не обещался? Приятель в ответ развёл руками. – Ну и славно, я быстро. Павел развалился на стуле и начал неторопливо стягивать комбинезон, как вдруг из-за спины послышался хриплый голос: – Ау! Живые есть? Невысокий кряжистый мужчина деловито шагнул через порог и осмотрелся, не сразу заметив Павла. Потом отёр ладонью покрытую испариной бритую макушку. – Чем могу? – Балансировку сделай. Только быстро. – Мы через полчаса закрываемся, – предупредил Павел. – Оставляйте машину, завтра к десяти заберёте. – Завтра я и в другом месте сделаю. Гость не выказал раздражения, но, взглянув в крохотные прищуренные глаза и отметив борцовские переломанные уши, Павел сообразил, что с подобным клиентом лучше не спорить. Приятные посиделки с приятелем явно откладывались. Натянув обратно так и не снятый комбинезон, Павел вышел за ворота и увидел припаркованный неподалёку чистенький отполированный L200. Простые люди в их городе на таких машинах не разъезжали. – Две, – намеренно завысил цену Павел. Вопреки ожиданиям, гость ничуть не смутился и протянул пару голубеньких бумажек. – Прям как у москвичей. Надеюсь, у тебя руки из нужного места. В пятьдесят минут уложишься – молодец, – и, передав ключи, добавил: – Я ненадолго отойду, так что давай пошустрее. Едва клиент скрылся за воротами, Павел загнал в мастерскую чёрный внедорожник и, поддомкратив, принялся снимать тяжёлые колёса. Вернувшийся Коля застал друга, вовсю трудящегося на балансировочном станке. – Не успел отойти, а ты уже нового клиента оторвал, – присвистнул тот, оценив солидную иномарку. – Решил в ночную остаться? – Очень смешно. Колёса давай ставь. Рано расслабился. Коля отставил пиво и начал сноровисто орудовать баллонником. Павел сбросил со станка последнее колесо и прильнул к запотевшей банке. – Давай по-быстрому и по домам. Мутный какой-то тип, пусть отваливает, чтоб глаза мои его не видели. – Гайковёрта, я так понимаю, на неделе можно не ждать? – между делом поинтересовался приятель. – У меня скоро руки отсохнут. – По трекеру пишут, уже пришёл. Почта молчит, завтра пойду разбираться. Крути давай, не переломишься. И так не сезон. Коля между делом подкатил второе колесо, бросив взгляд на часы. – Дружище, это навешу, а дальше не обессудь, мне валить надо. Машку пораньше отпускают, а у нас гости, я предупреждал. – Да иди уже, сам закончу. Только чтоб завтра как штык! Коля поспешно переоделся и, махнув на прощание, заторопился прочь. Павел снова остался один. Часы над воротами показывали начало седьмого. Спустя четверть часа снаружи послышался приближающийся голос. – Я этого урода живым закопаю! Хрена с два вывернется, – на пороге снова возник запоздалый клиент, рассыпая проклятия. – Думал, терпилу нашёл? Да не важно, откуда узнал! Главное, одно к одному! Ноги ему, гадёнышу, выдерну. Хорошо, человечек толковый нашёлся, подсказал, что к чему. Так что давай резво туда и смотри, чтоб свалить не вздумал. Я минут через двадцать подъеду, будем разбираться. Хозяин «Митсубиси» спрятал телефон и недобро глянул на парня: – У тебя все? – Сейчас подтяну и готово. – Штаны себе подтяни! – раздражённо бросил лысый, забираясь в салон и захлопывая дверь. – Эй! Сто… Водитель иномарки резво вырулил из мастерской. Едва не вырванный ключ остался у Павла в руках. – Да твою же мать! – с чувством выпалил он, выбежав из гаража и провожая ненавидящим взглядом удаляющуюся машину. «Митсубиси», сверкнув габаритами, скрылась за поворотом. Павел сплюнул под ноги и полез в карман за сигаретами, но пальцы натолкнулись на пару смятых купюр. Он покрутил их в руках и небрежно сунул обратно. Деньги, свалившиеся под конец рабочего дня, сегодня совершенно не радовали. 4 Когда Павел закрыл мастерскую и отправился домой, стал накрапывать мелкий дождь. Тучи так затянули небо, что казалось, наступили сумерки. Жару прибило к земле, на улице разлилась приятная прохлада. Павел вдохнул полной грудью напитанный влагой воздух и прибавил шагу. В городе было непривычно пусто. Люди попрятались. Павел торопился к остановке, когда на полпути его окликнул невысокий паренёк в ярко-оранжевых кроссовках. Откинув капюшон балахона и взглянув на Павла светлыми, почти детскими глазами, он попросил закурить и поинтересовался: – Красных Курсантов – это же здесь? – Курсантов – следующий перекрёсток. Через четверть часа, выйдя из автобуса, Павел заторопился к дому. Взбежав по лестнице, он провернул в замке ключ и зашёл в квартиру. – Привет, – Света легко чмокнула мужа в губы и, отстранившись, подпихнула ногой тапочки. – Чего такой замученный? – Да клиент сложный попался. И Коля ещё свалил не вовремя. – Ладно, садись. Ужин готов, я сегодня задержалась немного. – А ты с чего вдруг? – мимоходом поинтересовался Павел, стягивая футболку и швыряя её в корзину для белья. – Полянскому приспичило три поставки до выходных собрать. А то, что соберём, дай бог, полторы, ему ж не объяснить. Пройдя в кухню, Павел устало опустился на оббитый дерматином уголок. Подвешенный возле микроволновки телевизор привычно транслировал какую-то подростковую комедию. Павел поморщился, нажал кнопку на пульте, и изображение погасло. – Эй! Я же смотрела! – В комнате досмотри, хорошо? Супруга скрестила на груди руки. – Свет, я правда устал, голова пухнет. Сама уже поела? – Я себе рыбу поставила, у меня диета. Через десять минут убавь немного. Света развернулась и вышла из кухни. Подхватив со сковороды зарумянившиеся колбаски, Павел вернулся за стол, краем глаза отметив, что супруга набросила халат и отправилась в ванную. Разделавшись с нехитрым ужином, он прихватил ноутбук и направился в комнату. Проходя мимо ванной, Павел услышал шум воды и негромкое пение, заставившее невольно улыбнуться. Опустившись на диван, он уткнулся в монитор, лениво водя пальцем по тачпаду. Клик-клик. Что там люди пишут? Министерство обороны снова провалило испытания новой ракеты? Кто бы сомневался. Очередной теракт на Ближнем Востоке? Ну-ну. Может, ракета просто не туда улетела? Внезапно из динамика оставленного на столе мобильника полилась лёгкая мелодия. – Све-ет! – прочистив горло, выкрикнул Павел и, не дождавшись ответа, заорал уже громче: – Светка! Телефон! Принести? – Если это с работы, можешь снять: скажи, я перезвоню! – раздалось из приоткрывшейся двери ванной. – Откуда я знаю, кто там у тебя с работы, а кто нет, – пробурчал Павел и, поднявшись, дотянулся до умолкшего смартфона. «Пропущенный вызов: Владик», – высветилось на дисплее. Павел нахмурился, стиснув телефон. Что ещё за Владик? А! Наверняка тот самый Владислав, Светин коллега, в последнее время повадившийся названивать по любому поводу. Хороший парень, как говорила супруга. Что ж, всё хорошее рано или поздно заканчивается. Павел попытался успокоиться и вернулся к ноутбуку. Владик. Имя кружило в голове, точно назойливый комар. Смахнув наваждение, он уставился в экран, пытаясь сосредоточиться на новостях, но интерес к заголовкам пропал, а буквы перестали складываться в слова. Телефон жены снова ожил. На экране высветилось сообщение: «Зай, перезвони, есть разговор». Прислушавшись к непрекращающемуся шуму воды, Павел не удержался и полез в переписки. Посмотрим, что за птица названивает. СМС-ки, Вотсап… Павел торопливо проматывал ленту сообщений. Одно письмо, второе, третье, десятое. «Зая, привет»! «Зая, пока». «Как мило», – подумалось Павлу. Деловое общение в полный рост. Впрочем, в остальном ничего особенного – обычный приятельский трёп, невинные комплименты. А может, здесь чего-то не хватает, может, что-то благоразумно стёрто? То, что ему видеть не следовало? Или это просто усталость, подбрасывающая глупые мысли? Павел зажмурился. Отложив мобильник, он схватил ноутбук и поспешно открыл «Контакт». Клик-клик. Страничка жены, список друзей. Где ты там, Владик? Ну-ка, покажись. Надеюсь, ты там всего один с таким дурацким именем? Один. Отлично. Посмотрим, что за фрукт. Фотографии, фотографии. Немного – уже радует. Так, стоп, а это что? Первый снимок был с последнего новогоднего корпоратива супруги – Павел понял это по приметному платью, которое Света покупала специально на праздник. На фото, сделанном у вычурно разряженной елки, несколько человек весело улыбались в объектив, вот только взгляд Павла моментально заметил, что какой-то парень легко и непринуждённо обнимает его супругу за талию, а та и не думает отстраняться. На следующем фото Света, тесно прижавшись, танцевала с Владиком медленный танец. Ещё одно фото. И снова сладкая парочка рядом. Чокаются, сидя за столом и мило улыбаясь друг другу. Презумпция невиновности. Кажется, это так называется. Шум льющейся воды, доносящийся из ванной, наконец прекратился. Павел отставил компьютер. Откинувшись на спинку дивана, он начал буравить взглядом стену. Через пару минут на пороге появилась Света в коротеньком халатике, с полотенцем на голове. На щеках играл лёгкий румянец от горячей воды. – С лёгким паром, зай! Супруга вскинула брови, поправляя полотенце. – Я сегодня у тебя зая? Давно не слышала. – Зато другие рады стараться. – Влад, что ли, звонил? – Владик, – поправил Павел, не скрывая сарказма. – Прекращай. Это начальник отдела, – супруга шагнула к столу. – Я знаю, кто это. У вас, походу, намечается экстренное ночное совещание. – Может, хватит? – Я даже не начинал. – Не начинал, так и заканчивай! – огрызнулась Света, отняв мобильник. Павел усмехнулся, подавшись вперёд. – А у тебя все мужики так записаны? – Как? – Вла-а-адик, – издевательски протянул он. – Он мой начальник и просто приятель, – стараясь держать себя в руках, продолжила Света. – К тому же на два года младше. На Владислава Сергеевича, извини, не тянет. Чего ты ещё от меня хочешь? – А чего хочет Владик от своей «заи» на ночь глядя? – Ты меня к каждому столбу ревновать будешь? – Хорошо, впредь буду через одного. – Паш, самому не надоело? Завязывай! Павел хотел ответить, но вовремя осёкся. Супруга, набирая номер, ушла в соседнюю комнату. Он нервно провёл рукой по бритой макушке, удалился в кухню и стал мерить ее шагами. Потом застыл перед окном, разглядывая подсвеченную тусклыми фонарями узкую улочку. Снаружи было тихо. Вдоль палисадника неторопливо шла молодая парочка, выгуливающая собак. Парень что-то шепнул на ухо подруге, и та зашлась громким смехом, который перебил хриплый лай. Хозяева питомцев натянули поводки и разошлись в разные стороны. Павел не помнил, сколько простоял, таращась в сумерки. Вскоре снова воцарилась тишина. Открыв кран, он подставил голову под холодную воду. Струя ударила в макушку и побежала за шиворот, мгновенно остудив пыл. Павел медленно отёр голову и опустился на табурет. Похоже, он и впрямь устал. 5 Телефон завибрировал, противно жужжа где-то под диваном. Пока Коля нашаривал смартфон, запустив руку глубоко к пыльному плинтусу, мобильник успел вовсю разродиться хриплым голосом Михаэля Райна[4 - Михаэль Райн – лидер и вокалист популярной немецкой фолк-металл группы In Extremo (прим. автора)], что-то вопящего о приехавшем в город крысолове[5 - Песня In Extremo – Der Rattenf?nger (прим. автора)]. Когда-то Коля обожал эту песню. Теперь она вызывала у него отвращение, обещая начало нового рабочего дня. Коля полагал, что бодрая музыка способствует пробуждению, однако это было самообманом. На деле причина крылась в нежелании идти в треклятую мастерскую. Опоздал раз. Опоздал два. Похоже, сегодня не исключение. В конце концов, совладелец он или нет? Имеет право. Да, Паша снова будет смотреть на него исподлобья, но так отчаянно не хотелось вставать, что Коля не мог себя пересилить. По обыкновению, в чувство его привела Маша, которая уже успела отвести ребёнка в дежурный детский сад и вернуться домой. Коля упрямо не отзывался на толчки и призывы вставать, так что Маше пришлось прибегнуть к проверенному средству: она подцепила тонкими пальцами длинный волос и дёрнула изо всех сил. Коля, зашипев, подскочил на месте, расчёсывая голову: – Совсем обалдела? – Зато проснулся! – Я с тобой облысею! – пробурчал Коля, присаживаясь и подтягивая сползшие «семейники». – Ещё обрастёшь. Пашка периодически стрижётся как Стейтем и ничего, – парировала супруга. – Зараза какая! – выдохнул Коля, попытавшись завалить Машу на кровать. Та ловко извернулась и шлёпнула его по губам. – Зубы сначала почисти. Мне тоже на работу, между прочим. Я и так опаздываю! Коля снова поглядел на часы. Писать приятелю об опоздании было уже нелепо, тот и без того обо всём догадался. Перекусив на скорую руку, Коля выскочил из квартиры и бросился вниз по лестнице, где едва не наткнулся на паренька, устроившегося на площадке между этажами, в самом углу, на старом крутящемся стуле. Чёрный балахон, серые треники и практически новые оранжевые «Найки», напоминающие сигнальные дорожные конусы, – типичный подросток. Лица за нахлобученным капюшоном Коля не разглядел, узнав пацана лишь по приметным кроссовкам. Он понятия не имел, как звали поселившегося на их площадке незваного гостя. Знал только, что тот захаживал к Полине – рыжеволосой девчонке, живущей этажом ниже. Та была обычной строптивой малолеткой, мало чем выделявшейся на фоне подружек. Ей от природы досталось милое личико, диковатый взгляд и не по годам низкий, глубокий голос, которым она материла на чём свет стоит всех своих близких, когда те пытались учить её жизни. Сильный голос Полины с лёгкостью проникал через любые стены, особенно вечерами, когда вокруг воцарялась почти полная идиллия, а в семье неизменно начинались выяснения отношений. Однако с парнишкой, поселившимся под дверью, она общалась иначе. При разговоре с ним в её голосе появлялось что-то, отдалённо напоминающее нежность. Коля не стал будить спящего, вспомнив себя в молодости. Он мысленно посочувствовал, ибо знал, в каком состоянии очнётся бедолага, и побрёл на работу. С этого дня Коля наблюдал парня в балахоне на своей лестничной клетке с завидной регулярностью. Днём, когда Коля в неурочное время изредка бывал дома, парень стоял, перегнувшись через хлипкие металлические перила, и курил, пытаясь высунуться в окошко как можно дальше, а вечерами ворковал с Полиной, выходившей к нему на площадку между этажами. Через пару дней на лестничной площадке появилась корзина из соседнего магазина, в которой валялась скомканная одежда и потрёпанный рюкзак. Ещё через какое-то время на окне поверх расколотого стекла оказалась причудливая картина в дешёвой рамке с изображением невнятной абстракции. На лице паренька проявилась реденькая подростковая щетина, а в глазах – непомерная усталость. Когда Коля встречался с ним взглядом, тот любезно здоровался. Коля растерянно отвечал, подспудно желая о чём-то спросить, но так и не решался. – Коль! Он тут уже сколько? – однажды вечером наконец возмутилась Маша. – Он из дома сбежал, говорю тебе! Надо участкового звать. Дождемся, что он скоро диван поставит. Соседи-то куда смотрят? – Полинкин хахаль вроде, – устало отозвался Коля. – Пусть сами и разбираются. Не буянит, углы не метит. Мешает, что ли? – Коль! Я утром с ребёнком выхожу – он там на своём стуле спит! Я боюсь! Понятия не имею, что у него в голове. Либо ты с ним говоришь, чтобы он проваливал, либо я завтра ментам звоню. – Да остынь, поговорю, – отмахнулся Коля без всякого желания потакать возмущениям супруги. Но, когда утром он в очередной раз обменялся с пареньком дежурным кивком, что-то не позволило ему шагнуть дальше и привычно сбежать по лестнице к выходу. Чёрный балахон валялся в корзине вместе с остальными нехитрыми вещами. – Утро доброе, – Коля поздоровался первым, достал пачку и протянул её собеседнику, – угощайся. – Спасибо, – тот небрежно взял сигарету и щёлкнул зажигалкой. Коля тоже закурил. Оба молчали, покуривая и бросая друг на друга косые взгляды. – Есть хочешь? – поинтересовался Коля. – Не голодный, – отрезал парень. – Тебя как зовут? – Андрей. – Меня Коля. Будем знакомы, – Коля протянул руку, паренёк ответил неохотным рукопожатием. – Ты из дома сбежал? Андрей спрятал взгляд. – Я у Польки живу. У неё просто народу много, иногда здесь и торчу. – Иногда? – усмехнулся Коля. – У вас прям любовь-морковь, я смотрю. – Не ваше дело! – Не моё. Но то, что ты у нас под дверью днюешь и ночуешь – это дело другое. Жена тебя боится, и я её понимаю. Может, обсудим? – Выгнать хотите? – сказал паренёк, сверкнув глазами. – Лучше домой вали. Погулял и хватит. Нахмурившись, Андрей швырнул недокуренную сигарету в окно. Коля аккуратно затушил окурок в консервной банке, прицепленной к перилам вместо пепельницы. – Ты вроде одет-обут, рожа нормальная, рюкзак такой, как у тебя, я за три штуки видел. Либо понты, либо не бедствуешь. На понтореза ты не похож. Чего тебе не хватает? – Вам-то какое дело? – С родичами разосрался? Так у всех бывает. Я в твою жизнь не лезу, но кое-что посоветовать могу, сам с усами. Долго ты здесь не протянешь, скоро соседи ментов вызвонят. Оно тебе надо? Андрей устало опустился в кресло, вздохнул и уставился куда-то в угол, избегая встречаться с Колей глазами. – Не надо мне помогать. – Не помогу и ладно, не психолог. Ты хоть расскажи, в чём проблема. В подъезде снова повисла напряжённая тишина. Андрей встрепенулся. – Да чего рассказывать? Суки они, вот и все. – Кто суки? Мама? Папа? – Оба. – Что натворили? – Твари лживые. Коля примолк. Он никогда не выстраивал диалог заранее, надеясь на интуицию. Сейчас интуиция дала сбой. Помолчав, он снова закурил и протянул сигарету парнишке. Тот не отказался. – Так и буду каждое слово клещами вытягивать? Я ж не отстану. Рассказывай давай, что не так? – А чего рассказывать? – Андрей прикусил губу, потом хрипло произнёс: – От кого сбежал – не родители. А где настоящие – без понятия. – Ты приёмный, что ли? – осторожно поинтересовался Коля. – Из дома малютки! – с вызовом гаркнул парень. – Только узнал об этом почему-то от чужого человека. Взяли от отчаяния, что своих нет, а теперь локти кусают, жалеют, что поспешили. Они ж через несколько лет своего родили. А я не пойми в кого пошёл. За спиной только об этом и шепчутся. Ходят с такими рожами, будто я им денег должен. Да пошли они в жопу, усыновители хуевы! Спят и видят, когда я свалю. Я и свалил. Может, им хоть теперь полегчает. В голосе парня звучало столько обиды и боли, что у Коли пересохло во рту. – От кого узнал? Андрей открыл рот, чтобы ответить, но так и не произнёс ни звука, точно пытаясь подобрать подходящие слова, которые никак не шли на ум: – Короче… Человек один подсказал. Хороший. – Да вижу, какой хороший! Из друзей доброжелатели нашлись? – Нет, я с ним недавно познакомился. Он… Как сказать? Он мне вообще на многие вещи глаза открыл. – А ты и поверил? – А я и поверил! Не врёт он, отвечаю! Да он мне ничего и не говорил. Сам узнал. – Документы показал, что ли? – Причём тут документы! – А как всё вышло? – Проехали! – снова огрызнулся мальчишка. – Узнал и узнал. Какое-то время оба поглядывали в мутное треснувшее окно лестничной клетки. – Погоди, – наконец произнёс Коля, направившись обратно в квартиру. Заглянув на кухню, он достал пару кусков чёрного хлеба и вытащил из кухонного шкафчика бутылку подсолнечного масла. Не обычного, безвкусного и без всякого запаха, а того самого, что помнил с детства. Коля открутил пробку, вдохнув заветный тяжёлый запах настоящих семечек. Щедро полив хлеб, он посолил его крупной солью и вернулся в подъезд. – На, угощайся. Парнишка недоверчиво принял угощение. – Чаю хочешь? Тот коротко мотнул головой. Коля вздохнул. – Шёл бы ты домой. Андрей замер с куском хлеба в руке. Капля масла просочилась и смачно шлёпнулась на пол. – А где мой дом? 6 – Здорово, ребята! Коля приподнялся над распахнутым капотом легковушки. В воротах, приветливо махнув сухопарой рукой, появился долговязый мужчина. Болезненно-худой и высокий, он чем-то неуловимо напоминал длинную ветку. Плохо промытые засаленные волосы были тщательно зачесаны назад, открывая рябой от оспин лоб с широкими залысинами. Жил гость по соседству и, в силу своей неуёмной общительности, частенько захаживал к хозяевам мастерской. К тому же был он дружелюбным и тихим, как многие выпивохи, оттого никто его и не гнал, а зачастую даже просили пособить. – Какие люди! – воскликнул Коля, вытирая руки о комбинезон. Павел продолжал колдовать под капотом. – Здорово, Иваныч! Давненько тебя не было. – Дайте в шину дунуть? – не дожидаясь позволения, гость по-хозяйски закатил свою старенькую облезлую «Каму», нагруженную, словно ишак, грудой свёртков и пакетов, накрепко притянутых к багажнику резинками от эспандера. Вытащив из угла компрессор, Иваныч начал деловито прилаживать шланг к переднему колесу. – Ну, рассказывай, что в мире творится. – В мире-то? А что в мире? Говорят, в кино на неделе новый фильм привезут – про войну. Может, сходить? Почитай, как Союз кончился, так я в кино-то и не был. Хотя билеты дорогущие нынче. А раньше двадцать копеек, как сейчас помню. Компрессор надрывно зарычал, накачивая баллон, а Иваныч, копошась возле своего старенького двухколесного коня, как ни в чём не бывало продолжил: – Да и какие у нас новости, сам посуди? Автобус из города три раза в день ходит, как завтрак, обед и ужин. Москву американцы захватят, так мы последними узнаем. Хотя, может, оно и к лучшему. Как теперь говорят? Стабильность, оно и хорошо. Я ж тут шестой десяток без малого, всех как облупленных знаю. – Да у нас большая деревня. Не мудрено, – сказал Коля. – Вот и я о том же. Главное – подход иметь, – собеседник, шмыгнув носом, сноровисто перекинул компрессор на второе колесо. Тот снова противно взвыл, натужно гоняя воздух. – Манька знает Лёшку, Лёшка знает Дуньку, а Дунька по секрету шепнёт Гальке о том, что набрехала Манька. Павел поморщился и сухо бросил: – Коль, иди сюда, глянь. Варить будем? Тот безразлично кивнул и вновь повернулся к гостю. – Так что новости если у нас и есть, то их как бы и нет, – философски продолжил Иваныч, наконец закончив со своими нехитрыми манипуляциями и закатывая агрегат обратно в дальний угол. – Плешивый разве что у соседки заселился, только это давно не новость. – Это ещё кто? – удивился Коля. – Я про квартиранта нового у Бочагиной. Соседка моя, Сашкина жена-то. Да ты её знаешь, дородная баба такая, вечно своим бельём полдвора завесит. – Ну? – В общем, сдала она материнскую квартирку на первом этаже. Уж, говорит, не чаяла. Гостей у нас раз-два и обчелся, полтора года пустовала, как Клавка-то умерла. А тут прикатил странный тип и, не торгуясь, взял – за два месяца вперёд заплатил. – Почему странный? – Да бес его знает, – Иваныч погрустнел. – Не наш он… Не знаю, как объяснить. Вот знаешь, бывает такое, что не нравится человек. И вроде всё при нём: воспитанный, вежливый, а душа не лежит. Ну, Ленке-то что? Ей одна радость: квартирку пристроить да копеечку получить, она хоть кому сдаст, глаза закроет. Дурная баба. Ну да её дело, я не лезу. – Маньяки тоже с виду вежливые и воспитанные, – подметил Паша, не отвлекаясь от работы. – Да какой маньяк, скажешь тоже. Обычный мужичок за сорок. Хотя, может, и моих лет, кто его разберёт. Вы ж его наверняка видели. Мелкий, тощий, плешивый. Улыбается, здоровается каждый раз, а как посмотрит на тебя – так сразу не по себе становится. Словно душу вывернуть пытается. Не люблю таких. Ещё и мелет ерунду всякую. Хотите, говорит, я вам больно сделаю, а вы мне за это спасибо скажете. – Точно маньяк! – рассмеялся Коля. Павел дёрнулся. Гаечный ключ, звякнув, выскользнул из заляпанной маслом ладони и соскользнул куда-то вниз, под капот. Вспомнился незнакомец, которого он повстречал некоторое время назад. Всё одно к одному: и внешность, и взгляд… Выходит, соседи теперь? – Мне он свою ахинею тоже предлагал. – И ты молчал? – едва сдерживая смешок, изумился Коля. – Да о чём рассказывать? Клоун недоделанный. Павел полез под двигатель, силясь подцепить ускользнувший инструмент. Приятель подхватил фонарь и направил узкий яркий луч в автомобильное нутро. – Всё бы ничего, да к нему народ повалил, – продолжал ворчать Иваныч. – Туда-сюда так и шастают. Проходной двор устроили. Мужик ещё странный рядом с ним всё время трётся. – И чем они там занимаются? – с той же ухмылкой допытывался Коля, по привычке деля откровения Иваныча на два. – Да пёс его знает. Степан, который через двор живёт, недавно к этому чудику заглянул. Так теперь из него слова не вытянешь. Чёрт знает, что между ними было. Прищурившись, Иваныч принялся с любопытством разглядывать Колины безделушки, развешанные по стенам. – Ты, я погляжу, игрушку новую добыл? Аж с рогами. – Шлем-то? – уточнил Коля. – Да, пришёл наконец. Я давно заказывал. Скажи, хорош? – Ну… такой, – ответил Иваныч и ехидно хихикнул, – своих рогов нет, решил чужие примерить? Хорошо, не оленьи. – Завидуй молча! Что б ты в викингах понимал! – Кто бы говорил, – парировал Иваныч. – Викинги с такой ерундой отродясь не ходили. – С чего вдруг? – Викинги безрогие шлемы носили. В кино глупостей наснимали, а ты и поверил. Думаешь, почему скинхеды головы наголо брили? Чтоб в драке за волосы не хватали. И куртки у них без воротников, а тут на башке целые рога – это ж какой подарок врагу? – Двойка тебе, Коля, по истории, – хмыкнул Павел. – Ладно, ребята, поеду я, – Иваныч развернул велосипед, покатив к выходу. – С меня магарыч. Разумеется, всё понимали, что ничего не будет, но отчего не помочь хорошему человеку за простое спасибо? Когда Иваныч уехал, Коля снова глянул на свою покупку, достал мобильник и начал что-то выстукивать на дисплее. Потом вздохнул и убрал телефон, буркнув под нос: – Вот сукин сын. Не соврал. 7 Пекло немилосердно. Слепящий шар раскалённого солнца висел почти в самом зените, заливая город обжигающим зноем. Битумная крыша мастерской раскалилась так, что внутри находиться было невозможно. Павел в который раз укорил себя за то, что так и не взялся с товарищем кинуть поверх слой кровельного железа. Не панацея, но стало бы легче. – Может, пивка? Задумавшись на миг, Коля отложил инструмент. Бутылочку, да холодненького? В такую жару самое то. – Я сбегаю, – он тщательно обтерся ветошью, сунул в карман спецовки кошелёк и, махнув рукой, направился в сторону ближайшего магазина. Пройдя напрямую через дворы и гаражи, Коля, оказавшись на соседней улице, даже присвистнул. В витрине магазина, располагавшегося на первом этаже длинного дома, не осталось ни единого целого стекла. Местный грузчик в потрёпанной униформе не спеша сметал с асфальта осколки. – Однако… – Коля шагнул за порог и направился к прилавку. В магазине было ничуть не прохладнее, чем снаружи. Сидящая за кассой высокая темноволосая девушка с короткой стрижкой под пажа подняла голову на звук колокольчика, задетого дверью. Следом за Колей вошла ещё пара покупателей, вполголоса обсуждающих неожиданный разгром. – Здравствуйте, – Коля вытащил кошелёк, кивнув в сторону холодильника. – Дайте пару «Арсенального». – «Арсенальное» только тёплое, – не слишком приветливо отозвалась продавщица. Коля разочарованно вздохнул. – А что холодное есть? – Лимонад. Грушевый. Возьмёте? – Нет, сладким не напьёшься, – Коля рассеянным взглядом изучал ассортимент. – А «Четвёрочка» как? – Что-то вы в последнее время зачастили к нам, молодой человек, – всё тем же недовольным тоном ответила девушка. – Не устали день пивом начинать? – Да уж почти обед. Бутылочка холодного для настроения и повышения работоспособности в такую парилку ещё никому не вредила. Так что насчёт «Четвёрки»? – Тоже теплая. У нас холодильник сломался, – вздохнула продавщица, стрельнув карими глазами, – вон, с водой работает. «Боржоми» точно ледяная. – Не, «Боржом» – это по-царски. Куда нам, работягам, – продолжал ёрничать Коля, вытягивая шею. – Так вон же у вас, на нижней полке, под «Колой», «Туборг». – Это для постоянных покупателей. – Ну, а я кто? – пожал плечами Коля. За спиной недовольно хекнули. – Девушка, вы работать будете или нотации читать? Тут вообще-то очередь! Продавщица снова покосилась на Колю, достала из холодильника пару бутылок и сквозь зубы негромко произнесла: – Дома ещё поговорим. – Вот спасибо, – улыбнулся Коля, расплачиваясь и пряча покупку в глубокие карманы спецовки. Он отошёл от прилавка, пропуская к кассе других покупателей, и осмотрелся. Похоже, в магазине пострадали только витрины – внутри всё было цело. – Кто это вас так? – поинтересовался Коля, когда продавщица снова осталась одна. – Не знаю. Галка в ночь работала, говорит, часа в четыре случилось. Пара каких-то идиотов с палками. Расколошматили все стекла и бежать, охрана только через десять минут приехала. А кого они найдут? Я слышала, хозяин накануне с кем-то поцапался. Может, отомстили. Он заезжал, посмотрел. Сказал – работаем дальше. Ну, мы и работаем. – Весело у вас, – покачал головой Коля. – Ладно, Маш, я пойду. Пашка ждет. – Привет ему передай, – откликнулась девушка. – Можешь поцеловать. – Его? – Коля вскинул брови. – Меня, дурачина, – Маша перегнулась через прилавок. – Целуй и вон с глаз моих, чтоб я тебя с пивом здесь больше не видела! Да, и Глеба вечером забрать не забудь. 8 Оставшись один, Павел прикусил сигарету и прислонился к высокому забору палисадника, укрывшись в тени старой вишни. Та вымахала аж до третьего этажа, цепляясь ветвями за крышу. Отсюда был отлично виден весь двор: небольшой, на три дома, с песочницей и покосившимися качелями, с обшарпанным, оббитым вздувшейся фанерой столом, за которым целыми днями протирали штаны местные любители домино. Между нескольких врытых столбов на провисших верёвках, подпёртых кольями, трепыхались застиранные простыни, чередуясь с чьими-то кальсонами и рубашками. У подъездов на лавках чинно заседали старушки, а на детской площадке веселилась ребятня, затеявшая давно забытую игру в «колечко». Из-за дома показалась незнакомая девица. Озираясь по сторонам, она несмело шагнула во двор и, растерянно постояв с полминуты, о чём-то спросила одну из бабулек. Та, покривившись, указала рукой на соседний подъезд. Гостья несмело двинулась к дверям. Павел уже знал, кому позвонит незнакомка. Именно здесь, на первом этаже, обосновался странный приезжий с водянистыми глазами. С тех пор, как Иваныч поведал о плешивом, Павел, выходя из мастерской, всякий раз поглядывал в сторону заветного подъезда, нет-нет, да и примечая очередного визитёра. Ничего общего у гостей не было. Молодые, старые. Мужчины и женщины. Пешком и на собственных авто. Только выходили от незнакомца они чаще всего с очень схожим выражением лица, от которого Павла всякий раз передёргивало. Местные перешёптывались, высказывая предположения одно безумнее другого. Что жилец-де то ли сектант, то ли экстрасенс, то ли вообще – страшно подумать – иностранный агент или террорист, тайно вербующий честных граждан. Слухам Павел не верил, да и вникать особо не собирался. В мире полно ненормальных. Одним больше, одним меньше – его не касается. Главное, что после той первой встречи они больше не пересекались, хотя пару раз Павел видел незнакомца на улице. Тот периодически наведывался в ближайший магазин или просто время от времени куда-то отлучался. Но, что было неизменно, так это в любую погоду наглухо застёгнутый тёмно-вишнёвый френч, тщательно отутюженные брюки и надраенные ботинки. Сектант? А если и так? Сборищ не устраивает, порядок не нарушает. Правда, одна бдительная соседка, недовольная тем, что уютный дворик стал притягивать к себе слишком много чужаков, не преминула заявить на нового жильца в полицию. Участковый заявился в тот же день. О чём у них был разговор, никто не узнал. Страж правопорядка покинул квартиру подозрительного жильца через три четверти часа с каменным лицом, не удосужившись ответить ни на один вопрос настырной соседки. Пополз слушок, что без хорошей взятки не обошлось, но подтвердить это никто не мог, да и за местным участковым прежде не водилось подобных огрехов. На том дело и кончилось, хотя на днях краем уха Павел услышал, что участковый вроде бы подал рапорт об уходе и, не дожидаясь рассмотрения, уехал из города. Блуждающий взгляд зацепился за незнакомого русоволосого мужчину в жилетке и джинсах. Тот стоял через дорогу, опёршись крепким плечом о старый тополь, и отвлеченно жевал пирожок. Пальцами свободной руки он мерно постукивал по чёрной поясной сумке. В таких уличные торговцы прежде любили держать свою выручку. Павлу на миг показалось, что этого крепыша он уже где-то видел, но тут вернулся Коля. – Держи, – приятель протянул бутылку, ловко отщёлкнув пробку зажигалкой, и с наслаждением отхлебнул холодного пива, приятной волной остудившего разгорячённое нутро. – Кого высматриваешь? – Да так, – неопределённо ответил Павел, разминая шею. Коля пристроился рядом, пригубив из горлышка. – В магазине кто-то ночью все окна повышибал. Вид как после бомбежки. – Хулиганы, что ли? – удивился приятель. Такие инциденты в их маленьком городке случались нечасто. – Кто его знает. Машка говорит, хозяин с кем-то поцапался. Тебе, кстати, привет. – Колечко-колечко, выйди на крылечко! – послышался тонкий девичий голосок, и двор залил беззаботный детский смех. Павел затушил окурок о штакетину и потянулся за новой сигаретой. В этот момент дверь подъезда распахнулась и во двор выскочила давешняя девица. Пробыла она в заветной квартире едва ли дольше получаса, но сейчас её было почти не узнать. Лицо перекосила гримаса отчаяния и злости, тушь размазалась, мокрые дорожки грязных слёз исполосовали щёки. – Ненавижу! Тварь! Ненавижу! – как заведённая, бормотала в пустоту гостья, поспешив прочь, нервно вздрагивая на каждом шагу. – Ненавижу тебя! Ненавижу! Ненавижу! Приятели переглянулись. Оба успели привыкнуть к тому, что гости незнакомца покидали того без особой радости на лице, однако столь бурная реакция была всё-таки редкостью. – Симпатичная… Чем, интересно, он их так пронимает? – Коля проводил девицу заинтересованным взглядом и снова отхлебнул из бутылки. – Они ж сами к нему идут, никто силком не тащит. – Так сходи и узнай! Заодно мне расскажешь. – Тебе надо, ты и иди! И так вечно с кислой рожей, так что не убудет. Павел не стал продолжать разговор. Стойкая неприязнь к плешивому, возникшая при первой встрече, никуда не делась. Его подспудно раздражало абсолютно всё, связанное с этим человеком. Только он закурил, как дверь подъезда снова хлопнула и появился тот, кого только что обсуждали приятели. Против обыкновения, мужчина вышел на улицу без привычного френча, но в лёгкой рубашке и узких брюках на клетчатых подтяжках. Видимо, июльская жара доконала даже его. Повертев головой, он вежливо поздоровался со старушками, угнездившимися на ближайшей лавочке, и, заметив пристроившихся в тени парней, уверенно зашагал им навстречу. – День добрый, – приблизившись почти вплотную, он похлопал руками по карманам. – Не угостите сигаретой? Голос был предельно доброжелательным, но показался Павлу насквозь фальшивым. Стараясь лишний раз не встречаться взглядом с обладателем бледных острых глаз, Павел неохотно достал пачку и протянул её вместе с зажигалкой. Незнакомец закурил. Коля, в отличие от товарища, разглядывал мужчину с нескрываемым любопытством и, не выдержав, поинтересовался: – Вы барышню довели? – Это весьма спорный вопрос. Хотя, если не вдаваться в детали, я приложил к этому руку. – Знать бы, к какому месту вы её приложили, – усмехнулся Коля. В ответ незнакомец холодно улыбнулся уголком рта. – Чем вы там занимаетесь? – Полагаю, «просвещение» будет самым подходящим словом. – А если конкретнее? – Показываю один простой фокус. Я уже рассказывал о нём вашему другу, но его, похоже, не заинтересовало. Он вам не говорил? Павел играл желваками, мусоля сигарету. – Пашка-то? Да из него слова клещами не вытащишь. – В таком случае, повторюсь: я причиняю людям боль, за которую они мне потом безмерно благодарны. – Боль? – недоверчиво уточнил Коля. – Именно так. Приходите, не пожалеете. – Считаете, заманчивое предложение? – Безусловно! – блаженно затянувшись, незнакомец снова отправил в короткий полёт колечко сизого табачного дыма. – Больно будет только вначале, а дальше – полное переосмысление всей вашей жизни, которую можно строить заново. – Такое ощущение, что вы открыли в нашем захолустье частный клуб для извращенцев. Боль, латекс, плётки, наручники всякие… – Разве я похож на того, кто способен на подобные глупости? О нет, молодой человек, всё куда интереснее, хотя некоторые действительно думают именно так. Пару дней назад явилась одна девица. Долго смущалась, пыталась иносказательно выразить свои потаённые желания. Поначалу я даже не понял, чего она от меня хочет. Потом, разумеется, разобрались. Пришлось объяснять, что больно я делаю совершенно иначе. Она смутилась ещё больше и захотела уйти. Но я убедил её, что боль, которую хочу подарить я, куда привлекательнее. Мужчина ещё вкрадчивее вгляделся в глаза собеседника: – Может, вы пока боитесь признаться себе, но вам тоже интересно. – Да неужели? Плешивый перевёл взгляд на Колиного приятеля: – Скажу больше, это интересно даже вашему молчаливому другу. Павел пристально посмотрел в лицо собеседника, тщетно пытаясь уловить хоть что-то кроме нелепой учтивости. – Я вижу, в каком состоянии от вас выходят люди. Не знаю, что вы делаете, но это явно что-то ненормальное. – А что вы считаете ненормальным, Павел? Незнакомец улыбнулся. Его взгляд стал ещё более холоден и колюч. – Вы верно подметили: никто из выходящих от меня не излучает радость. Но это лишь поначалу. До тех пор, пока не уяснят для себя, что получили на самом деле. Плешивый ни разу не отвёл глаз и, как показалось, даже не моргнул. Павел, отвернувшись, в несколько глотков прикончил пиво и неторопливо зашагал в мастерскую. Выслушивать эти бредни он не намеревался. Коля проводил приятеля взглядом. – Если честно, слабо верится во все эти россказни. – Верить или не верить – дело ваше. А я просто знаю, о чём говорю, – собеседник, докурив, аккуратно затушил сигарету и бережно опустил окурок в урну. – Но что мы всё обо мне да обо мне. Давайте лучше о ваших интересах. Полагаю, вы неравнодушны к скандинавской истории? Викинги, валькирии, Вальхалла… – В точку, – приятно изумился Коля, – как догадались? – У вас симпатичный валькнут[6 - Валькнут – рунический знак, изображающий невозможное, немыслимое переплетение трех треугольников – трех миров: Асгард (мир, где обитают Боги), Мидгард (мир, в котором живут смертные люди) и Хельхейм (мир умерших)], такие вещицы редко носят как простые побрякушки. Я одно время работал в магазине эзотерики, посему кое-что в этом понимаю. Коля машинально поправил висящий на шее тускло поблёскивающий амулет. Острые оконечности металлических треугольников на солнце отливали синевой. – Самый годный рунический знак. Хочу себе ещё татуху набить. – Хороший выбор. Эстетичный внешне и мощный по смыслу. Говорят, валькнут позволяет заглянуть за границу миров и приоткрыть тайны мироздания. – Ну-у-у… таких амбиций не питаю, – усмехнулся Коля. – Легенды на то и легенды, чтобы не воспринимать их слишком буквально. – Абсолютно с вами… Простите, как вас зовут? – склонил голову собеседник. – Николай. Можно просто Коля. – Абсолютно с вами согласен, Николай. Так что вас останавливает? – Перед чем? – Вы говорили про татуировку. – Слишком дорогое удовольствие. – Я знаю неплохих мастеров, которые не будут драть за работу три шкуры. – Учту на будущее. Коля вновь оглянулся в сторону мастерской. Это не ушло от внимания собеседника. – Мне тоже пора. Впереди ещё много работы. Скажу напоследок вот что: я много путешествую и, как следствие, имею множество полезных знакомств на все случаи жизни. Так что если захотите пополнить свою коллекцию, то я к вашим услугам: могу познакомить с крайне интересными людьми, у которых этого добра хоть отбавляй. И не просто китайского новодела. Если вы настоящий ценитель, то высокая стоимость вас не отпугнёт. Да чего далеко ходить? Пара прелюбопытных экземпляров, которые вы наверняка оцените по достоинству, осталась и у меня. Коля вытянул из кармана смартфон: – Давайте, я запишу явки и пароли. Или что там у вас? Незнакомец похлопал себя по карманам и скорбно опустил уголки губ. – А вот телефон я не захватил. Но вы приходите, я поделюсь, если вам интересно. – Я вижу, вам всё неймётся заманить меня на свои фокусы, – подметил Коля, вертя мобильник. – У вас занятная привычка всюду искать подвох, – улыбнулся мужчина. Коля улыбнулся в ответ. – Как вас зовут? – Вы любопытнее своего друга. Меня зовут Эосфор, – буднично отозвался тот, запустив руку в нагрудный карман, – Эосфор Ва?храйт. Вот, возьмите мою визитку. 9 – Чего так рано? – заспанным голосом спросила Света, появившись в дверях кухни. Часы показывали начало седьмого. – Далеко собрался? – Надо к отцу сгонять. На полдня, не больше, – с набитым ртом ответил Павел, наворачивая бутерброды. – А что не предупредил? – Собирался. Будить рано не хотел. – Заботливый какой, – ехидно ответила супруга, – а вчера сказать не судьба? – Свет, что ты, как я не знаю! – Пашенька, а ты ничего не забыл? – Ну, что опять? – недовольно выдохнул он. – Я сколько талдычу, что надо стиралку новую покупать? Ты давно свои носки ручками полоскал? – Я же сказал – на полдня. Успеем. – Знаю я твои полдня! – Завтра съездим. – А завтра мама зайти собиралась. Или ты тоже забыл? Павел залпом допил остатки чая и поднялся из-за стола. – Свет, у бати крыльцо провалилось, в дом не войти. Я ему и так на прошлой неделе обещал. Он сам не поправит. – Делай, что хочешь, – устало выдохнула Света, бросив взгляд под раковину. – Ты ручку на дверце полгода заменить не можешь. Павел, потерев глаза, подошёл к супруге и аккуратно взял её за плечи: – Давай ещё раз. Я вернусь после обеда, и мы сгоняем, куда тебе надо. А у бати с крыльцом правда беда. Если не успею доделать, завтра ещё раз смотаюсь. Думаю, Елена Михална мое отсутствие переживёт. Супруга закатила глаза. Он захотел поцеловать её в губы, но та отвернулась, подставив щёку. Паша пригнулся, пытаясь поймать её взгляд. – Договорились? – Уйди и не беси меня больше. Улыбнувшись, Павел пошёл в прихожую. Отец жил в деревянном домике почти на окраине буквально в двухстах метрах от берега реки, где городок плавно перетекал в небольшой посёлок со старыми одноэтажными домами. Если бы не близость дороги, здесь царила бы полная тишина. Припарковавшись на обочине, Павел выбрался из машины. После смерти матери он всё-таки позволил себе то, о чём давно мечтал. Безжалостно разломав старую дощатую ограду, он забетонировал столбы и поставил новый забор из профлиста, заодно навесив ворота рядом с калиткой. Разровняв пару ненужных грядок и выкорчевав кусты смородины, он обустроил удобное парковочное место для своего автомобиля. Просунув руку в аккуратно прорезанное отверстие, Павел откинул щеколду и, открыв чуть скрипнувшую калитку, шагнул на двор. Затем распахнул ворота и, закатив машину, заглушил мотор. На крыльце, услышав шум, появился отец, одетый в растянутую полосатую футболку и тренировочные штаны. – Ни свет ни заря, – улыбнулся он. – Привет, бать! – откликнулся Павел, приветливо махнув рукой и запирая ворота. До крыльца вела короткая дорожка. На углу дома, почти закрывая проход, разрослась живокость. Время от времени Павел вспоминал, что когда-то вдоль тропинки росло много цветов, заботливо высаженных матерью. Теперь пышные соцветия пионов и гладиолусов бесследно исчезли, сменившись неприхотливым чертополохом да мать-и-мачехой. Сорная трава вольготно отвоевывала своё. – Бать! Я кому триммер купил? Скоро совсем зарастёшь, – пробурчал Павел, отодвинув тяжелую ветку мелких синих цветочков и шагнув на крыльцо. – Завёл и скосил, дел на пять минут. – Да пусть растет, – примирительно отозвался отец. – Не люблю я эти лысые проплешины. Заходи давай. Чай будешь? – Позавтракал уже. Время цигель-цигель, хочу до обеда управиться, – Павел машинально прихлопнул комара, незаметно севшего на шею (здесь гнуса было куда больше, нежели в центре), и, быстро осмотрев провалившееся крыльцо, задумчиво потёр затылок, подозревая, что за полдня вряд ли успеет. – Доски вроде оставались? – спросил он, прикидывая, с чего начать. – А что с ними за полгода сделается? Ты в прошлый раз с лихвой накупил. Павел вернулся к машине, достав из багажника ящик с инструментом. – Пилу неси, – бросил он, поспешив к небольшому сараю, где некогда ютилась пара коз да стояли клетки с кроликами. Сейчас дощатая постройка превратилась в склад никому не нужного барахла. От тщательно ухоженного участка, который до сих пор помнил Павел, остались разве что пара грядок да старая теплица, за которыми по-прежнему ухаживал отец. Наконец, трезво оценив фронт работ, Павел взялся за дело. Выломав рассохшиеся провалившиеся доски, он ненадолго задумался, решая, стоит ли бросить новый настил или лучше разломать всё подчистую и ставить крыльцо заново. – Карандаш дай! – попросил Павел, примеряя свежую доску. – И подержи там, я отмечу. Чиркнув грифелем, он довольно кивнул самому себе. – Принести чего? – справился отец. – Коньяку и колбасы, – Павел запустил руку в кофейную банку с саморезами. – Шучу, бать. У самого как? – Да ничего. – Ничего – это ничего хорошего? – Нормально, Паш. Видишь, на своих ногах. Павел качнул головой и пробормотал: – Кого я спрашиваю… Дай шуруповёрт. Отец протянул инструмент и нахмурился, глядя в сторону сада: – Яблоню видел? – А с ней-то что? – Да плохо все. В том году яблок почти не было. Чую, в этом вообще не будет, морозом весной побило. – Так давай срубим, чего думать. Отец тяжело вздохнул: – Жалко её! Я старый, она старая, тебе не понять, Пашка, пускай стоит. Лучше с колодцем пособи. Там землю намывает. С верхним кольцом беда. Надо бы законопатить. Там неглубоко, метра полтора всего. Ну и дно почистить. Павел замер, окинув тоскливым взглядом участок: – Давай всё-таки к нам, а? – Что, Паш? – не расслышав, переспросил отец, сосредоточенно держа длинную доску. – Правда, бать, давай к нам. Сдался тебе этот дом? В него вкладывать больше, чем потом продать… – Пашка! Завязывай! – отрезал отец. – Мы уже это обсуждали. Павел осторожно продолжил: – Погоди. Ну, сам подумай, какой смысл… – Что тут думать? – вновь оборвал старик. – Да и куда я к вам? Вам самим жить негде, одно название – «двушка». А дети пойдут, так на голову друг другу сядем? – Я не давлю… Уголок передай. Но я поузнавал: если продать нашу квартиру и твой дом, можно взять «трёшку» на Грибоедова. Немного добавим, зато просторно. – Продадим – добавим. Пашка, а с каких денег ты добавлять собрался? Ваша со Светкой квартира от тетки досталась, а свои сбережения ты на мастерскую спустил. Много она тебе принесла за это время? Сын отвёл взгляд. – Ну, признайся честно. Фиговый из тебя бизнесмен, это наследственное. Бросил бы свой дурацкий гараж, у тебя от него одни хлопоты. – Что сразу дурацкий? – мигом ощетинился Павел. – А не ты ли мне вечно жалуешься? – Бать, не сыпь мне соль на сахар! Не надо напоминать, какой ценой мне мастерская досталась! Мне теперь сжечь её? – Ты опять за своё? Никто тебя не винит в том, что произошло. Павел дёрнул на себя доску, примерив старую отцову пилу к очерченной метке. Стальные зубья яростно вгрызлись в дерево, безжалостно рассыпая опилки. – Я без обид, Пашка. Продай эту халупу к чертям. С дядей Юрой я договорюсь, тебя возьмут. – Какой завод, бать! – устало выдохнул Павел. – Он лет двадцать назад умер, о чём ты вообще! – Да ни черта ты не знаешь! Увяз в своих машинах. Завод полгода как на ноги встал. Сейчас всю линию меняют, работа пошла, только держись. Сплошной госзаказ, как при Союзе. Люди нужны, а у тебя специальность годная, с руками оторвут. Павел на мгновение замер, прихлопнув очередного комара на шее, и снова энергично заработал пилой. 10 Коля сосредоточенно листал одну страницу браузера за другой, крутя между пальцев синюю визитку с золочёными буквами. – Что смотришь? – Маша подошла со спины и плавно обняла мужа, положив голову на плечо. На мониторе мелькали эскизы модных татуировок. – Глянь, как круто делают, – вздохнул Коля и отложил визитку. – Ценник, небось, тоже крутой? – Да ну тебя! – лениво промычал Коля, продолжая щёлкать мышкой. – Тогда давай дружненько по треугольнику набьём: дёшево и сердито. На троих валькнут и выйдет. – Ма-а-ам! – послышалось из-за стены. Маша усмехнулась. – На лбу себе свой валькнут набей, викинг хренов. Сворачивайся, детёныш ждет. Коля захлопнул ноутбук. Шальной взгляд так и рисовал на коже тёмный узор сплетающихся линий. – Доедем или пешком? – Душа викинга жаждет пива субботнего дня. Посему, если готова рулить, то вперёд и с песней, – откликнулся Коля. Маша рассмеялась, подхватив выбежавшего из соседней комнаты сына. – Ладно, давай собираться. Решили всё-таки пешком, благо река была неподалёку. Сын лихо катил на самокате, то и дело уезжая далеко вперёд. Уже под конец пути Коля окликнул его: – Куда погнал, мелкий? Кто мороженое просил? Остановившись у ларька, Коля принялся неторопливо изучать витрину, а Маша, сочувственно взглянув на продавщицу, подумала о том, как же хорошо в такую жару находиться по эту сторону прилавка. – Па-а-ап! – Не папкай. Выбирай давай. Стаканчик, рожок или эскимо? – Пап! Ну, я не знаю! – У тебя десять секунд, – буднично откликнулся Коля. – Девушка, мне пару «Туборга». Из холодильника. – Ну, пап! – настойчивее повторил сын. – Время кончается, – Коля спокойно запустил руку в карман. – Мы с мамой уходим. Держи денежку. Выберешь, возьмешь сдачу и догонишь, окей? – Стаканчик черносмородиновый! – тут же раздалось вслед. Коля усмехнулся и вернулся к ларьку. – И два стаканчика смородиновых. Демонстративно не обращая внимания на сына, нетерпеливо припрыгивающего совсем рядом, он отдал мороженое супруге и склонил голову. – Это маме, а ты слишком долго думал, – и, уловив момент, когда стоило пойти на попятную, ловко выхватил из рук Маши мороженое, – держи, троглодит! – Троглодит, между прочим, – это пещерный человек, – тут же ввернула Маша. – Так это семейное, – парировал Коля, щёлкнув ключом и довольно отхлебнув ледяного пива. – Погнали давай! Речка к нам сама не придёт. Супруга подхватила брошенную сыном мимо урны обертку от мороженого. – А второе кому? – Второе? – Коля открыл свой стаканчик. – Второе мне. Под пиво прекрасно идёт. – Зашибись! Я тут у вас третий лишний? – Отставить! Здесь твоей любимой фисташки всё равно нет, а на пляже оно всегда. Так что давай ноги в руки. Там уже и так, наверное, толпа. Глеб покатил вниз по улице, где уже виднелась река, умудряясь одновременно рулить, глазеть по сторонам и с наслаждением облизывать мороженое. Родители спускались следом. – Держи, – Коля протянул супруге свой вафельный стаканчик. Та нахально выхватила лакомство и демонстративно откусила так, что любая акула позеленела бы от зависти. – Это вообще наглость! – присвистнул Коля. – Наглость – это вот, – Маша забрала пиво и сделала пару глотков. – Блин! Гадость какая! Зачем мороженое переводить?! – Тебе не понять, – рассмеялся Коля и тут же громко крикнул: – Глеб! Стоять! Перекрёсток! Миновав последний переход, мальчишка бросил самокат и кинулся к воде, едва не потеряв недоеденное мороженое. Маша метнулась следом за сыном. – Да оставь его, куда он денется? Там мелко. Спустившись к пляжу, они бросили на песок сумку и расстелили пару огромных полотенец. Маша достала флакон крема и ловко перекинула его мужу. – Ребёнка намажь. Потом меня. – Яволь, мой фюрер! – браво отрапортовал Коля и громко свистнул. – Мелкий! А ну быстро сюда! – Я купаться! – сын смеялся и вырывался из рук. Коля кое-как натер ребёнка кремом и легким пинком отправил обратно к реке. Глеб, заливисто вереща, поскакал по песку в воду, а Коля стянул футболку и зашагал в противоположную сторону. – Куда собрался? – Третий же не лишний. – Чего? – За фисташкой твоей пошёл. Супруга улыбнулась и присела на пляжное полотенце, оглядывая пляж. Коля вернулся через минуту, протягивая мороженое: – Кушать подано. Маша взяла стаканчик, облизнула и задумчиво произнесла: – Может, на будущий год к туркам махнем? Говорят, при раннем бронировании скидки хорошие. Можно в феврале почти за полцены на лето путёвку взять. – Посмотрим. Сейчас всё равно никуда не поедем, а до зимы ещё далеко. Давай ближе к делу. Хотя почему сразу к туркам? В Болгарии, говорят, бюджетно и хорошо. Кипр ещё хвалят. – А что сразу Кипр? Не мелочись, давай тогда на Кубу! – Пока моих сбережений только на «Кубу Либре» хватит. Коля бросил взгляд на плещущегося у воды сына. – Давай и правда его следующим летом в море утопим? Может, плавать научится, а то так и будет в нарукавниках бегать. – Ты у нас хвалился, что в детстве на тот берег и обратно плавал, пока мать уши не надрала? Ты и учи! За ребёнком следи давай, а то опять учешет чёрт знает куда. – Сегодня твоя очередь! В прошлый раз я с ним, как с бубном, скакал. Да и что с ним сделается? Пять лет парню, здоровый лось. Длинная песчаная полоса вдоль берега, насколько хватало глаз, от опор моста до лодочной станции была усеяна людьми. Сюда съезжались со всего города и ближайшей округи. Рядом расположилась компания молодёжи, пара пенсионеров с внуками да унылый крепко сбитый мужчина в камуфляжных плавках, прихлёбывающий пиво и листающий дешевый детектив в мягкой обложке. Коля поднялся и, размяв плечи, повязал бандану. Вдалеке кто-то пытался разыграться у старенькой волейбольной сетки. – Ребят! Нам человек нужен! – послышалось со стороны игроков. Никто и головы не повернул. Подростки продолжали что-то живо обсуждать между собой, заглядывая друг другу в телефоны и настраивая переносную колонку. – Ау, народ, никто не хочет? – послышалось снова. – Давай, мелкого не проворонь, а я ненадолго, – Коля послал супруге воздушный поцелуй и поспешил к сетке. Приблизившись, он замер и присвистнул. С одной стороны переминались с ноги на ногу щуплый паренёк с модной косой чёлкой да фигуристая девица в ярком купальнике. Судя по едва уловимой схожести, брат и сестра. С другой разыгрывалась колоритная троица. Здоровяк с обгоревшей лысиной и свисающим пузом уверенно передал мяч поджарому бородачу. Тот принял, несколько раз отбив головой. А третьим игроком оказался старый знакомый, снимающий комнату неподалёку от мастерской. Плешивый довольно щурился на яркое солнце. Длинные пляжные шорты, больше похожие на старые сатиновые семейные трусы, колыхались вокруг тонких жилистых ног. – Николай?! Вот это встреча! – воскликнул Эосфор. – Полагаю, матч будет интересным. – Ну что, порвём деда?! – хохотнул парнишка, оказавшийся с Колей в одной команде. – Попробуй, – задорно отозвался плешивый, подтянув шорты почти до пупа, и, поймав мяч, ловко послал его через провисшую сетку. Коля отбил подачу не без труда. Мяч взлетел высоко вверх. – Стоять! Это мой! – парень метнулся в сторону и, пружинисто подпрыгнув, ловко пробил в дальний угол. Игра началась. Обе разношёрстные команды из случайных гостей городского пляжа сражались так, словно от результата игры зависело их будущее. Коля уверенными движениями посылал мяч обратно за сетку, то и дело бросая ироничный взгляд на яркие шорты Эосфора, напоминающие ему ямайский флаг. Очередной навес и удар. Девушка под сеткой отбила жёсткую подачу, однако плешивый извернулся так, что мяч предательски вернулся обратно, плюхнувшись на песок. – Неплохо! – ощерился бородач. – Что со счётом? – Семь очков ведёте, – раздосадовано бросил Коля, – десять-три. Толстяк довольно усмехнулся и с невиданной для его комплекции грацией изобразил издевательский танец. – Давай, молодёжь! Сопли подбираем! Предложивший порвать деда парнишка опёрся руками о коленки, заметно погрустнев. Игра не сбавляла оборотов. Коля, поджав губы, глянул на Эосфора и провёл очередную подачу. Плешивый снова ловко отбил, но парнишка с косой чёлкой умудрился вытащить безнадёжный мяч. Девушка оказалась рядом и перебросила его Коле. Тот подпрыгнул, размахнулся и со всей силы ударил, целясь в незащищённый угол. Переминаясь на истоптанном песке, Коля понял, что снова промазал. – Одиннадцать – три, – спокойно прокомментировал Эосфор. Досадливо цокнув языком, Коля сплюнул и ехидно усмехнулся: – Кстати, зачётные труселя! Плешивый, ничуть не смутившись, вернулся с мячом, но не спешил продолжать игру. – Вспомнился по случаю один старый анекдот. Все разом притихли, обернувшись в его сторону. – Пришёл как-то мужчина к врачу с жалобой на головную боль. Врач его осмотрел и вынес вердикт: надо отрезать яйца. Тот покрутил пальцем у виска и ушёл. Но боли не проходили, и не осталось у мужика иного выхода, кроме как согласиться. После успешной операции голова и впрямь перестала болеть! Доктор, что за чудо, изумился мужик, какая связь между моей головной болью и яйцами? Да всё просто, ответил врач: у вас были слишком тесные трусы, они давили на яйца, от этого у вас и болела голова. Игроки загоготали. Эосфор скупо улыбнулся уголком рта и добавил, ехидно глянув на Колю: – А вам, Николай, плавки не жмут? Обладатель длинных пляжных шорт подкинул мяч и, легко подпрыгнув, пробил "шестиметровый". 11 Павел стоял в мастерской, прижимая к уху мобильник и утирая выступившую испарину. Не дождавшись ответа, он раздражённо отложил телефон. – Нафига мы за это ведро вообще брались? Тут геморроя больше, чем денег, – в сердцах пробухтел Коля, вытащив из-под капота древнего «Запорожца» почерневший от грязи карбюратор. – Не понимаю, как этот гроб на колёсиках вообще сюда своим ходом доехал. Паша подошёл к приятелю, забирая деталь. – Походу, насос-ускоритель накрылся. Заклинило капитально. – И где мы на этот чудный раритет запчасти достанем? – покачал головой Коля. – Да от «Жигуля» воткнем. Должен где-то валяться, я вроде не выкидывал. Коля обречённо глянул на грязно-голубое заднемоторное чудо, которое было старше его самого: – Такой аппарат впору в музей сдавать. Слушай, может, ну его пока? Жрать охота, сил нет! Павел бросил взгляд на часы, висящие рядом с Мьёльниром. Время и правда близилось к обеду. – Тебе лишь бы не работать! – Да задрало во всём этом колупаться! Надо что-то другое мутить. – У тебя есть идеи? – нахмурился Павел. – Пока не думал, но мы в жопе дальше некуда, а скоро в долги влезем. Да и ментам уже второй месяц не заносили. – Коль! Выдохни! Не сезон. – А сезон у нас колёса весной и осенью менять? Шикарный бизнес! Москвичи второй монтаж открывают, того и гляди нас подомнут. У них оборудование и все ништяки, а мы до сих пор дедовыми отвёртками колупаем. Год протянем, а дальше что? – А дальше видно будет. Павел покрутил в руках карбюратор и неожиданно для самого себя с остервенением швырнул его в угол. Потом подошёл к верстаку, отёр ветошью руки, взял сигареты и закурил. С плаката, пришпиленного к стене, призывно взирала пошлая брюнетка, стриженная под старомодное каре. Повисла тяжёлая пауза. Коля примирительно положил руку на плечо. – Не замечал, кстати, что эта баба на мою Машку похожа? Павел вздрогнул. – Так что смотри, не вздумай на неё лысого гонять, – усмехнулся приятель и по-хозяйски запустил пальцы в Пашину пачку сигарет. – На воздух пошли, здесь и так дышать нечем. Выйдя на улицу, Коля вздохнул полной грудью. Солнце скрылось за облаками, поднялся ветер, гнавший с запада синие тучи. Павел, затянувшись, молча пристроился рядом, окинув взглядом двор. Тот был непривычно пуст. Дети разбежались по домам, и лишь пара старух, словно на страже, сидела на скамейке, о чём-то негромко переговариваясь. Из-за поворота показался Иваныч на своём скрипучем велосипеде. Подкатив к мастерской, он соскочил на землю, довольно потирая руки. – Это я удачно на перекур успел. Паш, угостишь? Тот протянул раскрытую пачку, и гость довольно закурил. – Новости слыхали? – Рассказывай, – отозвался Коля. – Час назад какой-то чудила заявился в администрацию и из «Сайги» людей пострелял. Там сейчас полицаев, как у дурака махорки. Коля криво усмехнулся. – Ты не опохмелился? – Да ну тебя! – беззлобно отмахнулся гость. – За что купил, за то и продаю. Четыре трупа, двое в больничке. Говорят, кто-то из своих же и отличился. Ещё вчера лучшими корешами были, а сегодня во как повернулось. Дуреет народ. – Весело у нас! – мрачно ответил Коля. – Да уж, обхохочешься! – проворчал Иваныч, шмыгнув носом, и продолжил: – Вчера знакомый рассказывал: у него сосед с женой душа в душу без малого двадцать лет прожили, а на днях он с работы пришёл и молча ей нос сломал да за дверь выставил. Иди, мол, куда хочешь. – Не святая, видать, оказалась, – не удивившись, предположил Павел, – рога наставила, а мужику кто-то добренький нашептал. – Может, и так, – согласился Иваныч, скребя плохо выбритые щёки. – Только что-то часто в последнее время скандал на скандале. Как послушаешь, кругом дурь из всех щелей прёт: недавно вон ребёнок сбежал – все с ног сбились, найти не могут. Да вообще люди как с цепи посрывались. – Мы с тобой, Иваныч, будто в разных городах живём, – Павел затушил окурок о ворота. – А ты больше торчи в своей мастерской с утра до ночи. Скоро совсем одичаешь! – Куда мне до тебя! – Погоди-погоди! Что там про ребёнка? – вмешался Коля. – Вы оба как с луны свалились. Мальчишка пропал. Русые волосы, чёрный балахон, рыжие кроссовки. Его фотографию на каждом столбе налепили. Правда, что ли, не видели? – Видел, – сглотнул Коля, – только не листовки, а этого дурака малолетнего. Он у меня на лестнице ночевал, пока я его не турнул. Правильно Машка говорила, в полицию надо было звонить. В этот момент из дальнего подъезда, громко хлопнув дверью, показалась растрёпанная старуха с доверху наполненным мусорным ведром. – Сама после инсульта, а всё туда же, – вполголоса сказала одна из бабулек, сидящая на скамейке, затем громко крикнула вслед: – Что-то тебя давно не видно! Глянь, и не здоровается! Ксанка! Старуха замерла на полпути, развернулась и заторопилась к приятельницам, шаркая стоптанными тапками по асфальту. – Ты чего, Ксан, у тебя ж внук приехал. Он бы и вынес. – Вынес бы, да не туда! – доковыляв до подруг, старуха сходу вывалила содержимое на голову одной из соседок. Та взвизгнула, суетно отряхиваясь от картофельных очисток и яичной скорлупы, запутавшихся в редких кудрявых волосах. – Совсем спятила?! – Подруга называется! Позавидовала, значит, что нам квартиру дают, а не тебе? Пошла и накляузничала? А что получила-то? Нам шиш с маслом и самой шиш? Никому и ни себе. Довольна теперь? А Петька мой из-за тебя с инфарктом тогда слег! Гадина ты! Гадина такая! Как ты мне тридцать лет в глаза смотрела?! Отбросив ведро, старуха попыталась вцепиться в седые космы соседки. Та взвыла от боли и неожиданности. – Вы чего, клячи, с ума посходили? – выкрикнул Иваныч. – Пошли, пока они там друг друга не поубивали, – Коля отбросил сигарету и поспешил к раздухарившимся старушкам. Павел с Иванычем кинулись следом. 12 – Дуры старые! – Коля переступил порог мастерской, приложив к губам располосованный стеклом палец. Следом зашли Иваныч и Павел. Промыв рану, Коля вытащил из аптечки пластырь: – Это ж надо было так на её мусоре навернуться! Охренеть, не встать! – Совсем бабы очумели! Фух, аж в горле пересохло, – выдохнул Иваныч. – У вас попить есть? – В холодильнике лимонад оставался. Заодно мне налей. Там кружки наверху, можешь синюю взять. Иваныч открыл маленькую дверцу и, сглотнув, на секунду застыл: его взгляд привлекла отнюдь не газировка. Он обернулся и, увидев, что парни заняты каждый своим делом, аккуратно извлёк из холодильника бутылку «Хортицы», взял кружки и быстро разлил остатки, намётанным глазом разделив спиртное на три равные части. – Иваныч! Совсем обалдел? – недовольно воскликнул Коля. – Всё одно початая. Я ж говорю: пить охота! – Ну, так пить, а не выпить! Ещё и в такую жару! – Да брось, тут всего ничего. Не одному же! – Отвали! И так работы до жопы. – Паш? – окликнул Иваныч, ища поддержки. Тот отмахнулся. – А он в завязке, на него не рассчитывай, – ехидно улыбнулся Коля, не скрывая издёвки. – Ты ж знаешь, если он водку распечатает, потом не остановится. – Ты ещё не начинай, – буркнул Павел. Иваныч с горечью покосился на кружки: – Ну, не обратно же её… – досадливо махнув рукой, он слил всё в одну и залпом проглотил содержимое. – Я же говорил: чёрт-те что в последнее время творится, а вы не верили! – Ты о чём? – поинтересовался Коля. – Да эти две клуши лучшими подругами были. Сколько помню, даже не ссорились толком. Так, разве гундели иногда по-бабски. А тут сцепились, как из ума выжили. Конец ознакомительного фрагмента. Текст предоставлен ООО «ЛитРес». Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию (https://www.litres.ru/aleksandr-anisimov-26816861/prostye-fokusy/?lfrom=688855901) на ЛитРес. Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом. notes Примечания 1 Мьёльнир – молот бога Тора с непропорционально короткой рукоятью. 2 Варг Ви?кернес – скандальный норвежский музыкант и основатель музыкального блэк-метал проекта Burzum (прим. автора). 3 Речь идет о совершенном Варгом Викернесом убийстве гитариста блэк-метал-группы Mayhem Эйстейна Ошета (Евронимуса) в 1993 году. 4 Михаэль Райн – лидер и вокалист популярной немецкой фолк-металл группы In Extremo (прим. автора) 5 Песня In Extremo – Der Rattenf?nger (прим. автора) 6 Валькнут – рунический знак, изображающий невозможное, немыслимое переплетение трех треугольников – трех миров: Асгард (мир, где обитают Боги), Мидгард (мир, в котором живут смертные люди) и Хельхейм (мир умерших)