Кранфуриум. Рассказы. Часть первая

Кранфуриум. Рассказы. Часть первая Евгения Олеговна Клепацкая Маленькая девочка из постсоветского города тополей на одном из любимых чердаков заброшенных домов знакомиться с пушистым созданием, которое знает о её жизни всё. Кранфур Ноум становится лучшим другом девочки Женьки и помогает ей пережить накрывающие её эмоции и чувства. Евгения Клепацкая Кранфуриум. Рассказы. Часть первая Дом кранфура – это чердак наших мыслей, чувств и желаний. Единственное, что мне хотелось бы – это, чтобы там всегда было тепло, ясно и светло. Да будет так. Чердак заброшенного дома Тепло пыльных чердаков хранит в себе безумное количество тайн и захватывающих историй. Под толстым слоем времени ютится самая необычная жизнь прошлого. Не верите? А вы попробуйте пропустить эту легкую историю про Женьку и её пушистого друга через своё детское сердечко. Рассказы о мире чувств и эмоций берут свое начало во временах школьной жизни одной маленькой, зеленоглазой девочки. За имя и короткую стрижку горшком окружающие часто называли её мальчишкой. А имя её – Женька. Это девчонка из постсоветского провинциального городка, какими усыпана наша необъятная страна. И это город, который в июле тонул в сугробах тополиного пуха и запахе плавящегося асфальта. Все мы знаем, что детство – это невероятное время, когда деревья головокружительно высоки, пруд похож на необъятное море, а твои мама и папа знают всё на свете. Женя была одной из тех девочек, которых не брали в компании очаровательных существ с косичками и бантиками. Причиной тому была её стрижка горшком. Она вязалась только с её именем, а не наличием кукол за спиной. Но, это почти не расстраивало маленькую худенькую девчушку. Существовали иные развлечения, которые доводили до эйфории это светловолосое чудо. Шалаши, чердаки заброшенных домов, деревья – это и была жизнь Женьки. Вы бывали на чердаках в вечернее время? Когда золотистые лучи освещают медленно кружащую пыль тёмной комнаты. Когда старые опилки, которыми усыпаны полы под старой прогнившей крышей, уютно тёплые. Они издают нежный аромат древесины. Вы были под крышей старого дома, когда в духоте непроветриваемого чердака стоит запах перьев и незамысловатой жизнедеятельности голубей. В этом воздухе витает ощущение безмятежности. В городе, где девочка с золотистыми волосами проводила свое лето, таких чердаков было несколько. Именно там она встретилась с кранфуром Ноумом. *** Бабушка, как обычно, собиралась уходить в ночную смену в роддом, где и работала. Собирала своё вязание и клала приготовленное за вечер печенье в синюю тоненькую сумку, предназначенную для походов в магазины. Девочка с нетерпением ждала, когда услышит заветные слова: "Жень, дверь закрой за мной!", которые незамедлительно прозвучали. Тонкая ручка провернула чёрный вертушок замка два раза. Дверь закрылась, но ненадолго. Быстро собрав в потёртую белую сумку с длинным ремешком ключи от несуществующих дверей, яркую помаду, которой она не воспользуется и пару красивых камней, Женька снова щелкнула замком и вышла в пахнущий сыростью подъезд. Затем она сняла с шеи веревочку с ключом от двери и заперла её. Восемь часов вечера. Душные июльские улицы города, утопающего в длинных закатных лучах были затянуты сугробами тополиного пуха. Перед ребёнком со светлыми волосами стоял старый заброшенный дом. Пути к нему давно уже поросли крапивой, кустами акаций и дикой ранетки. Чердак этого дома казался самым уютным местом. Правда, посещать его удавалось достаточно редко из-за того, что он находился за несколько улиц от двора бабушкиной пятиэтажки. А возвращаться во двор под фразу: «Пока тебя не было, баба твоя тебя искала» было не самым приятным событием для девочки. Окна двух этажей были забиты старыми досками, которые уже давно не держались на заржавевших гвоздях. Кое-где проглядывали довоенных времён шкафы с отвалившимися дверками. Этот дом стоит крепче, чем многие современные, поэтому все лестницы сохранились в первоначальном виде и будто зазывали любопытные глаза взглянуть на них. Кое-где слетевший покров крыши напоминал о том, что скоро настанет момент, когда этот лохматый и потрепанный жизнью старик будет снесён. В зиявшие отверстия проваливался мягкий тёплый свет, в котором летали редкие пылинки. С крыши Женька часто с нескрываемым интересом наблюдала за вторым этажом стоящего напротив дома, состоявшего из пяти этажей, как и все дома этого маленького провинциального городка. Там жил мальчик с красивыми глазами и очень тихой мамой. Это был не тот двор, где могла играть Женя, поэтому красивый мальчик был ей не знаком. И возможности познакомиться у них, конечно же, не было. Только однажды, проходя мимо подъезда вместе с тётей, Женька встретилась глазами с ним. Синие озёрца в обрамлении черных, длинных ресниц на мгновение поглотили её тогда. В остальное же время он часто находился за чтением разных книг и почти не выходил во двор. Девочка в очередной раз рассматривала черноволосого парнишку, который в этот раз тихо беседовал со своей такой же красивой мамой, и задавалась вопросом, почему никогда не встречала его папу. Вдруг за спиной, в темноте пыльного чердака послышался шорох. Шорох.... шорох?! На крыше дома, в который никогда никто не приходит?! Сердечко начало неистово колотиться. Это совсем не шуршание голубиных крыльев. Тихий и более глухой звук. Нужно обернуться… Девочка быстро обернулась, но за спиной ничего не оказалось. Снова воцарилась звенящая тишина, которая нарушалась только криками стрижей высоко в закатном небе. Смотреть на мальчика уже не хотелось. По телу продолжал разливаться страх. Тут кто-то есть. И было бы хорошо, если бы это были не мальчишки из двора бабушки, потому что они обязательно донесут о приключениях девчонки за пределами двора. Тёмный угол. Два ясных блестящих глаза. И это совсем не человек! – Женяяя! Давай домой! – Голос тёти разрушил скопившееся напряжение под дырявой крышей. Каким-то волшебным образом она всегда догадывается, где искать худенькую путешественницу. Глаза исчезли… Может, всё же показалось?! Женька слетела с чердака и метнулась к выходу, где её ждала Татьяна, выглядывающая скрывшуюся в траве овчарку Герду. Пушистое чудо Может, стоит спросить у тёти? Или достать с этим вопросом бабушку и тем самым дать ей знать, где большую часть времени проводит Женя? Всё не так. Всё нельзя! В очередной летний день никак нельзя было пропадать вечером, поэтому чердак можно было посетить только в самое жаркое обеденное время. Интересно, повстречаются ли снова эти хитрые глазки или это было бурное воображение маленькой светлой головки. Крики с улицы тонули меж крон высоких деревьев-тополей и серых пятиэтажек. Под крышей было душно, но так тихо, что бешено колотившееся сердечко гулко отбивало дробь в ушах. Казалось, будто совсем рядом кто-то долбит по огромному барабану. Девочка стояла посередине и вслушивалась в каждый шорох. Но, сегодня не шорох заставил ее оторопеть и присесть, она увидела маленькое лохматое существо, которое выглянуло из-за балки. Удивлённые, часто хлопающие глазки, тельце, покрытое толстым-толстым мехом и маленькие пальчики, постукивающие по сухой деревянной поверхности. Кто? Откуда? Почему ни в одной книге по зоологии, которые показывал дедушка, не было этого существа?! Эти маленькие лапки, аккуратно трогающие дерево. Быстро-быстро хлопающие глазки. И мех! Во все стороны! Как ему не жарко?! Чудик стал медленно подходить к девочке. На каждое случайное движение её хрупкого тела замирал и ждал. Он спокойно наблюдал за реакцией Женьки и иногда его глазки прятались в хитром прищуре, а мордашка расплывалась в смешной довольной улыбке. Когда он подобрался совсем близко к девочке, его пальчики коснулись колена. Женя вздрогнула и громко вскрикнула. В свете солнечных лучей поднялась огромное облако пыли вслед сверкающим розовым пяткам. Глазастый пушистик исчез. Девочка поднялась и стала медленно подбираться к тому углу, в котором скрылось лохматое существо. Но ни там, ни в другом углу и даже за голубиными гнездами она не нашла ровным счётом ничего. Все попытки найти пушистика не увенчались успехом. К тому же пора было уходить. Жаркий обеденный свет начал окрашиваться в красно-розовые закатные цвета. На чердаках время плыло по своему собственному расписанию, то летело как сумасшедшее, то застывало так, что казалось, будто весь мир уснул. Женя спускалась по сбитой из мощных брусков лестнице, изредка застывая и оглядываясь. Она пыталась услышать шорох, но тщетно. На сегодняшний день свидание с неизвестным чердачным существом закончилось. Для себя девочка решила, что никаких вопросов родным она задавать не будет. Они ей не помогут. А что ещё страшнее, не поверят и будут смеяться. Оставалось мучать огромную библиотеку в комнате тёти Тани. Она надеялась на то, что хоть одна из книг могла бы содержать хоть какую-то информацию об этом чуде с чердака. В возрасте, в котором находилась маленькая школьница, кажется, всё, что рисует воображение, действительно существует. Например, твои? лучший? друг – медведь из грубоватого плюша с глазами навыкат, тебя прекрасно понимает и даже может пожалеть. В это время ты знаешь, что многие вещи взрослые скрывают по каким-то причинам. Вот, например, почему ни в одной книге нет упоминания о существах с чердака? – Жень, что ты ищешь? – удивился дедушка, зайдя в библиотеку и найдя кучу книг на полу. Худенькая, лохматая девчушка с огромной энциклопедией по зоологии на коленях восседала на горе снесенных с полок изданий. – Деда, а существуют такие животные, которых я здесь не найду? – искренне не понимая, почему в этой огромной книге нет пушистика, спросила Женя. – Конечно! Вот ты видела в этой книге морского дракона? Или обезьяну с красивыми белыми усами? – Нет, не… – Правильно, ты же не будешь искать то, что никогда не видела, – не дослушав внучку произнёс дедушка. – Но, дед… – спрашивать или не спрашивать, застрял вопрос в голове, – неужели нет таких книг, где собраны все? – Наверное, есть… Я не видел, – улыбаясь, пригладил светлые волосы своей внучки за ухо и пошел к выходу дедушка. – А обезьянку называют тамарина. – Мне не тамарина усатая нужна, а пушистик с чердака! – проворчала девочка, начиная ставить на место огромные книги с картинками. Бабушка в очередной раз собиралась в ночное дежурство. Солнце мягко грело асфальт перед окнами душной квартиры. Сквозь деревья и огромный стадион виднелась так называемая «десятка» – школа, в которой училась когда-то мама Женьки и тётя. Дворовые девчонки бегали в своих заботах только что открытого «магазина», в котором принимали листья от черемухи и клёна. Женя не попала в эту компанию, её слова «А может лучше нарисовать?» не вязались со смыслом магазина, в котором продавали консервы с песком и селедку из листьев одуванчика. Поэтому, недолго думая, Женька озираясь по сторонам, дабы не быть замеченной мальчишками и особенно дотошными девочками, скрылась за углом. Перед глазами снова серая, пыльная лестница, заветный лаз на чердак, тепло и уют сумерек. Сегодня даже ждать не пришлось. Чудик с огромными синими глазами решил выглянуть, когда Женя только показалась из-за досок. Маленькими и медленными шажками он подошел к самому освещенному месту чердака и встал, с интересом разглядывая девочку в тонкой, растянутой футболке и таких же шортах. – Ты зачем сюда ходишь? – проскрипел мягкий голосок. От неожиданности нога девочки скользнула с балки и обломок свалившейся доски сильно оцарапал тощую ногу. Ожидала что угодно, но только не осознанную речь от клубка меха. – Тебе больно? – существо заволновалось, подбежало ближе и стало ждать, пока Женя вытянет ногу из досок. – Покажи ногу! В диком шоке и стойким гулом в ушах, давящими слезами и застрявшим где-то в горле криком Женька вытащила ногу. Страх сковал тельце, отчего она не нашла сил рвануть к выходу. – Ну, ничего. Такое мы проходили… – улыбнулся хитрый житель чердака. – Что значит "проходили?!" – передернуло девочку от касания маленьких тёпленьких пальцев, и, она уставилась на мордашку протянувшего к ней ручки существа. – То и значит. Глаза закрой. И молчи… – писклявый приказ был и милым и каким-то страшным одновременно, – Не дергайся только, пожалуйста! Маленькие пальчики гуляли вокруг раны, казалось, будто маленький котёнок пытается прикоснуться усиками. То чувство, когда и не дотронулся, но  ты чувствуешь его. И тепло, как от остывающей грелки. – Ты сюда приходить еще будешь? – снова этот приказной тон маленького пушистика. – Я люблю здесь бывать… – Это я знаю! А приходить сюда будешь? – Да, пока за мной папа с мамой не приедут. «Будто предыдущим ответом не было понятно, что в это место я обязательно буду возвращаться!» – подумала Женя. – А что? – Ничего. Глаза открой. Пойдет? Женя вытерла слёзы, которые уже докатились до подбородка и щекотали его, а затем открыла глаза. Это пушистое создание стояло около колена и смотрело широко распахнутыми глазами. На ноге совсем ничего не было. Даже упоминания о том, что только что нога была почти распорота острым обломком доски. – Как ты это сделал?! – растирая остатки слёз вместе с пылью чердака, не могла поверить своим глазам маленькая девочка. – Каком кверху. Кажется, так любят говорить большие люди. Или нет, волшебство-о-о! – Пушистик поднял свой маленький пальчик вверх и громко, насколько позволяло его маленькое тельце, засмеялся. – А если честно? – Женьа разглядывала чудика, не понимая, что с ней произошло. – А честно, тебе от бабушки влетит за грязную мордашку, – развернулся чудик и смешно потопал к свету – А кто ты? – Слушай, как много "А…" – он смешно упал на свою пушистую попку прямо в чердачную пыль, поднял огромное облако и смешно чихнул, – Садись рядом! Будем слушать… Женя села рядом, но аккуратнее, чем это сделал её собеседник, чтобы не поднимать еще одно облако и не задохнуться в нём. И стала слушать… Их ушки улавливали звуки города тополей. Такие обычные и волшебные одновременно. В кронах тополей тонули удары мяча об асфальт. Детские крики казались такими далекими-далекими. Какого-то Антона звали домой, потому что он наказан за что-то вчерашнее. Лай собак сливался с чириканьем воробьев. Лучше всего было слышно воркование голубей, которые сидели под той же крышей, что забавный пушистик и маленькая светловолосая девочка. *** Эти вечера с пушистым чудиком стали тем, чего маленькое сердечко девочки ждало больше всего каждый день. Любое посещение чердака заброшенного дома сопровождалось историями и кучей вопросов, на который был один ответ: "Не задавай вопросов. На одни ты получишь ответ, а на другие ты не захочешь его слышать". Такой ответ всегда был непонятен маленькой девочке. Но, ей было интересно всегда, поэтому она старалась соблюдать это нехитрое правило. *** – А ведь небо нас слышит, – как обычно, чудик глянул в щель, в которой голубело уже августовское небо. – Откуда ты знаешь? – удивлённо спросила девочка. – Ты опять задаешь вопросы… – Ну, я не могу привыкнуть, что их нельзя задавать! Дедушка всегда отвечает на них! Все люди всегда отвечают на вопросы и задаю их, – развела руками она. – Я не дедушка. Я рассказываю, а не отвечаю, – заключил чудик. – Хорошо, расскажи мне о небе. – Я знаю, что у тебя есть забавная мечта. Ты мечтаешь дарить людям счастье, но ты не знаешь, как это можно делать. Ты узнаешь, но не сейчас. – пушистый друг отвернулся к проплешине в крыше и уставился на синее пятнышко неба. – Небо знает, когда дать тебе возможность дарить это самое счастье. – Я хочу сейчас. Мир во всем мире. – Женька закатила глаза и улыбнулась. – И чтобы не было убийств, злости. – Ты не знаешь, чего просишь. Так нельзя. Должно быть и хорошо и плохо. – Но ведь когда плохо – это больно. – Твоя рана – это плохо. Но ты тогда не знала бы, что я умею делать хорошо. – Мне было бы нормально, если бы я и не знала, – недовольно покачала она головой. – Может быть… но, смотри…– чудик коснулся руки Жени. Перед глазами маленькой девочки встала жуткая картина: толпы людей, голодных и злых. Маленький ребенок прижимает к груди замученного котёнка. Небо заволочено чёрными тучами. Земля растрескалась и жаждет получить хоть немного влаги. Все настолько серо, что, кажется, будто в этом мире нет цвета.  Слезы подступили к горлу Женьки. Чудик убрал свою ручку. Снова воцарилась тишина и подвешенные пылинки кружили в лучах уходящего солнца. – Вот тебе итог твоего: "Все хорошо", – заключил маленький человечек в шубке. – Подожди, я не понимаю, – затрясла головой девчонка. – Их слишком много для планеты Земля. Много людей, много животных. Нарушился волшебный баланс планеты. Всё хорошо для вас, но для Земли – это смерть. А раз ей становится плохо, то она и людям начинает делать неприятно. Она перестает отдавать свою любовь вам, людям, потому что больше брать не откуда, да и уже незачем… – смешно махая ручками объяснял своей подруге свой ответ чудик. – И вообще, мы про небо говорили. Хочешь, значит, получишь Дожди в августе – явление абсолютно нормальное для этого сибирского городка тополей. Они уже холодные, осенние. Ощущение, что скоро приедут родители и заберут домой, не давало покоя маленькому сердечку. От этого, глаза Женьки иногда затягивало пеленой слёз. – Мы про небо разговаривали в прошлый раз, да? – Запыхавшись, разворачивала пакет с оладушками Женя. – Я помню. А еще за тобой скоро родители приедут, – уплетая оладушек заявил чудик. Как будто ему совсем нет разницы, будет ли приходить Женя на его чердак. – Откуда ты… – чуть не выкрикнула расстроенная девочка Лишние напоминания о скором отъезде совсем не радовали девчушку, и она не хотела поднимать эту тему совсем. – Вопросы? – Перестал жевать и уставился на девочку пушистый друг. – Научись не спрашивать хотя бы меня. Знаю и всё! – Небо сегодня плачет… Кто-то видимо пожелал то, что оно не может выполнить, – решила сменить тему Женя. – Оно может всё, если это действительно надо. Я могу захотеть самолёт, но он мне нужен сейчас и к тому же достаточно спорно. А завтра я о нём не вспомню. Значит, я его не получу, – сказал чудик и полез за последним оладушком в пакет. – Так во всём. Ты не знаешь, чего хочешь от неба, поэтому и не получаешь ничего. – Хочу! Я велосипед хочу! – Воскликнула зеленоглазая девчушка на весь чердак так, что голуби возмущенно захлопали крыльями и подняли облако пыли. – Значит, получишь. Но не сегодня, не завтра. Небо проверяет, хочешь ли ты его по-настоящему, искренне. Со временем ты его будешь хотеть меньше, а делать для этого больше. Вот тогда Небо и даст тебе его, – он повернулся к девочке и заглянул ей в глаза. – Только ты будешь радоваться за себя, за свои способности, а не потому что велосипед достался тебе по щелчку пальцев или одному движению волшебной палочки. Это как плата тебе за твои старания и верные шажочки. А также за правильные мысли. – Как зарплата, – Женя задумалась и уставилась в лужу посреди чердака, на котором они сидели. – Пусть будет так, – пожал чудик плечиками. – Я хочу иначе. Вот как раз – волшебной палочкой. Вот, как ты с раной тогда, в первую нашу встречу! Раз и всё готово. – Я не волшебник. И палочки у меня нет. Мои способности это отдельная и длинная история про мой Мир. – Чудик смял пакет от оладушек и запихал в карман на кофте у девочки – Держи, мне мусора не надо. Ни в голове с твоими «волшебными» мыслями и желаниями, ни на чердаке с этим вот пакетиком. – Мусор в голове – это как таблица умножения и стихотворение про мишку косолапого. Не надо, а в голове… – Ну, нет. Совсем не так. Мусор в голове – это как бояться бабайку под кроватью. Или, – на мгновение задумался лохматый собеседник, – думать, что все вокруг смеются над каждым твоим неверным движением. – А, разве это не так? – удивлённо приподняла бровь Женя. – Совсем нет, Дружок! Люди чаще всего сильно заняты мыслями о себе, нежели о других людях. Двое сидели на балке и мечтательно наблюдали за редкими каплями, шевелившими маленькую лужицу прямо под дырой в старой крыше. Женька не желала покидать это уютное место. Хотелось задавать вопросы, но чудик запретил их задавать. На улице было до дрожи холодно, хотя и бежать всего через два двора. Полная тишина и отсутствие людей на улицах нагоняли щемящую тоску. Женя ёжилась и шагала по улице, оглядывая грустные дома города тополей. Даже собаки спрятались под ступеньками магазинов и покосившихся зданий. Улица же наконец-то отмылась от пыльной жары и перестала быть серой. Листья стали снова яркие, красивые и тяжело шелестели от ветерка. Дождь закончился, а город, подсвечивался красным заревом захода солнца. Пора домой Это была последняя вылазка уходящего лета на полюбившийся чердак. Родители уже позвонили и оповестили, что находятся в дороге и приедут уже через какие-то несчастные два-три часа. Лестница, чердак, солнечные стрелы, впивающиеся в пыль, и эти маленькие любопытные глазки в тени. – Расскажи, пожалуйста, о себе! Я же тебя не увижу до лета! – умоляюще глазела на маленький носик Женька. – Моё имя – Ноум, – сел рядом с девочкой и стал улыбаться чудик, – Задавай свои вопросы. Сегодня я тебе разрешаю. Но, без фанатизма! – Это как? – удивленно уставилась на пушистый комок девочка. – Это чтобы не засыпать меня лишними, – засмеялся Ноум. – Кто ты такой? Я не ничего похожего не нашла даже в книгах по зоологии в библиотеке дедушки, – загорелись глаза девочки, в коротких шортах и футболке с крохотной дырочкой на боку, которую она заполучила, неудачно спрыгнув с дерева во дворе школы «десятки». – Я – кранфур. Точнее, мы – кранфуры. – Пушистый друг немного замялся. – Те люди, которые нас когда-то видели, назвали чердачными или чудиками, а еще я долго смеялся, когда меня обозвали чудищем и даже монстром. У нас есть своя страна – Кранфуриум. Чердаки – это лишь место, через которое мы можем попасть в Мир Людей. Так сказать, портал между мирами, как в фантастических книжках. Смешок Ноума забавно и немного зловеще раздался по чердаку и утонул в щелях крыши. – Вас много?! Вы все живете на чердаках или там, у себя в своём мире? А если дом сносят? А куда вы потом деваетесь? А откуда вы появляетесь? – задыхаясь от нетерпения выпалила девочка. – Ого, сколько сразу вопросов, – его глазки блестели, и, он смешно их щурил, – Как я уже сказал, у нас есть свой мир, о котором, как ты понимаешь, никто не должен и не может знать. Я – почти единственный, кто появился в вашем, человеческом мире и остался здесь. Меня выгнали из дома. Остальные тоже могут тут появляться, но предпочитают оставаться в Кранфуриуме, потому что в Мире Людей им делать больше нечего. Ноум поведал своей зеленоглазой собеседнице историю о том, как нарушил правила своей страны и был изгнан за этот страшный проступок. Когда-то, много-много лет назад Ноум в очередной раз решил прогуляться по улицам города Мира Людей. По своей неосторожности он повстречался с маленькой девочкой и не смог забыть про неё. Так, он стал часто наведываться в гости к ней и её брату. Ноум попал в семью кареглазого мальчишки, который стал ему лучшим другом. Пушистик помогал ему с учёбой, с младшими братьями и сёстрами. А потом была война. Длинная, холодная и голодная. Та, которая меняет людей и навсегда выселяет из них детство. Пушистый друг находил пропитание для мальчика, который остался один со своей младшей сестрёнкой после смерти всех близких. Они очень много разговаривали и, Ноум всегда удивлялся, насколько быстро весёлый, умный Лис, как его назвала малышка Стася, стал взрослым и мрачным. Его красивые воздушные мечты о дальних плаваниях и морском ветре разбились об ожидание очередного куска хлеба для себя и сестры. В один из этих мрачных дней, когда он уже понял, что война идёт к концу, Ноум больше не смог разговаривать с Лисом и попрощался со Стасей. Грустное чувство незавершенности после этого горького знакомства не оставляло Ноума по возвращении домой. Он много думал, чем он мог тогда помочь этим детям, но так и не нашёл ответа. Кранфур рассказал своим близким друзьям о путешествии в Мир Людей. Но, один из друзей решил, что он обязан оповестить об этом проступке Старейшин. Так новость о знакомстве с людьми Ноума дошла до главных кранфуров. С того дня Ноум больше не мог жить среди своих. И он был навсегда отправлен в Мир Людей, где поселился у повзрослевшей девочки Стаси. После того, как Женя выслушала весь рассказ, она поняла, что ей ещё меньше хочется оставлять этого одинокого чудика тут, среди пыли, грязи и голубей. Грусть накатывала невероятной лавиной и заставляла глаза покрываться пеленой слёз. – Глупышка, я тут уже не первый десяток лет живу. – Мягко произнёс Ноум. – Это мой путь, а значит, нечего меня жалеть. Да и… жалость не то чувство, которое я хотел бы принимать от друга. – Друга? – вытирая мокрые глаза посмотрела на Ноума девочка и улыбнулась. – Да. Женёк, друга! – мягко улыбнулся он и погладил холодную руку девочки. Приезд родителей всегда сопровождался слезами. Уезжать из города тополей домой, в школу, к одноклассникам не хотелось. Единственные друзья – Ленка да Ромашка всегда бы поняли, если бы Женя решила остаться у бабушки в городе с любимым чердаком. – Ты не бойся, я буду тут, когда ты приедешь! – мягко и нежно произнёс кранфур. – Но я хочу болтать с тобой постоянно, Ноум! Ты столько интересных вещей рассказываешь, – лепетала Женька. На глазах девочки снова навернулись слёзы. Друг, который появился в этом городе и разговаривал с ней, должен был остаться на этом самом чердаке до следующих каникул. – Я привыкла к тебе… – прошептали сухие губы. – Ну, ну, ну! У нас тут слишком много пыли, не надо грязь разводить своими слезами! Я буду приходить к тебе там, дома, идет? – Это неправда! Ты всё врёшь! Как ты будешь это делать за сотни километров от своего чердака? – Женя почти выкрикивала свои обвинения в сторону пушистого друга. – Верить или нет – это твой выбор. Я лишь озвучил то, что могу сделать. И, Дружок, не забывай, что у меня есть немного «волшебных» штук. Кстати, вот от конфеты у тебя в кармане я не откажусь! – Ноум засмеялся. – Откуда ты… – округлила глаза Женька. – Время вопросов закончилось, – расхохотался чудик и добавил – фантик там у тебя торчит. Иногда всё бывает очень просто. Женя поделилась с другом лежащими в карманах сладостями и засобиралась во двор, где оставалось провести совсем немного времени. – Я приду к тебе, Дружок! – прошептал кранфур. Девочка в последний раз окинула взглядом пыльный чердак, покинутые выросшими птенцами голубей гнезда и своего пушистого друга. – До встречи! – скрывая капающие слезинки, спустилась по деревянной скрипучей лестнице Женя. Дорога домой, как всегда, была мучительной и долгой. Красная машина глотала пыль впереди идущих автомобилей. От жары к горлу подступала тошнота, отчего девочка почти вылезала в окно и глотала облака поднимающейся грязи. Ехали туда, где быть не хотелось совсем. Мы всё делаем правильно "Ты же обещал мне, приходить! Нельзя обещать и не выполнять этого!" – выводила деревья на уроке рисования Женя и мысленно кричала на своего друга. Последняя парта, унылая, дождливая погода за стеклом больших окон кабинета. Тема урока "Как я провел лето" вводила в щемящую тоску. Хотелось тепла, запаха старого чердака и маленьких ручек, которыми Ноум трогал, когда пытался встать на свои маленькие косолапые ножки или хотел показать что-то, что не мог объяснить. На листе бумаги появлялась синяя речка, ярко-жёлтое солнце, берег с зелёной травой. Женя не умела плавать и жутко боялась воды, но лето всегда рисовалось в голове только этой картиной. Рисовать чердак было как-то неправильно. Преподаватели часто в картинках или в сочинениях видели то, что даже не задумывалось. Поэтому любое лишнее движение могло привести школьницу в кабинет к тёте, которая задаст вопрос: «Всё ли у тебя хорошо, Женечка?». Посещать это место совсем не хотелось. Все эти «У тебя дома всё хорошо?» «А одноклассники не обижают?» очень сильно удручали. Дорога домой вместе с Леной и Ромашкой всегда была слишком быстрой и друзья увеличивали её любыми возможными способами. Например, снова возвращались к школе. Или шагали в центр села. И всё же, наступал тот момент, когда пора было прощаться. Таким местом была развилка дорог. "Ром, ты к бабушке или домой?" – вопрос, который нависал над одноклассниками, застывшими на перекрестке. У мальчишки со светлыми волосами и вечно порванной сумкой было два варианта. Либо он идет с Леной, либо с Женей. Сегодня он выбрал путь домой с Леной. Вздохнув и погрузившись в свои мысли, Женя медленно двинулась к дому через коротенький переулок. Ужин, уроки, ночник на подоконнике. Девочка медленно погружалась в тягучую дрёму у себя в кровати. Её тёплое, тяжёлое одеяло придавило маленькое тельце так, что не уснуть было невозможно. – Зря ты думаешь обо мне плохо, – зазвучал мягкий голос в голове у Женьки – А зачем ты врешь? – прошептала девочка, оторопев от неожиданности. – Разве я врал? – в голосе Ноума послышались нотки расстройства. – Вот я здесь! Я же не говорил, когда именно к тебе приду. – А я хотела тебя рисовать сегодня, – мечтательно произнесла девочка, поворачиваясь на бок. – Смотрю, не решилась. Это всё из-за того, что взрослые видят в картинках слишком много, да? – Вот потому и не решилась. Я вообще никому о тебе не говорила. Даже Ромашке. Я же правильно поступила? – Если ты считаешь, что это правильно, так и есть. – Женька слышала, как Ноум улыбался. Его голос в голове звучал совсем иначе. Если бы девочка не знала, какой он на самом деле, то не поняла бы, какого размера это существо. В голове он казался большим, тёплым, а не размером с кошку. Тон был тихим, но проникал в каждую клеточку тела маленькой девчонки. – А если я решу кушать землю и не застилать постель? – Улыбаясь, поинтересовалась она. – Да хоть на потолке спать. Это же ты решила. Это твоя правда. – Ну, нет, почему-то же дважды два – это четыре и, если я решу, что будет пять – это ничего не изменит и у двух мальчиков, держащих по два яблока, в общем, не станет пять, – возмутилась она. – А ты не трогай то, что доказано. Мы же сейчас говорим о тебе, о твоей жизни и твоем поведении. Ты поступаешь так, как считаешь правильным. Если ты что-то сделала, значит, только так ты и могла поступить в этот момент. И не надо винить себя за то, что было в прошлом. Ты поступала правильно. Пусть иногда только для себя. – Ты всегда прав? – решила узнать Женя. – В настоящем да, в прошлом иногда ошибаюсь. Спокойный голос Ноума не душил своим напором, а, наоборот, будто нежно подталкивал к собственным мыслям. Женя любила эти разговоры именно за эти невозмутимость и покой, которые разливались по всему телу с первых же звуков, которые произносил маленький пушистый чудик. – А, как ты думаешь, то из-за чего тебя выгнали из твоего дома – это ошибка? Ты был не прав? – Считается, что я должен думать, будто ошибся. Но это одна из самых правильных вещей, что я когда-либо совершал. Я, скорее, ошибся, когда решил, что мне больше нечем помочь Лису. Но, это уже история, которую исправить невозможно. – Но ведь ты остался без дома, Ноум, – озадаченно произнесла девочка. – В ином случае я бы остался без тебя, без Лиса и Стаси. А ещё без города тополей и волшебного света из щелей потолка, – сказал Ноум. – И, если бы у тебя была такая возможность, ты бы всё повторил вновь и вновь? – Да, Дружок, обязательно, – вздохнул кранфур. – А у тебя есть то, что ты повторила, не смотря ни на что? Ноум знал каждую секунду жизни маленькой школьницы из сибирского посёлка. Но, не смотря на это, желание слышать рассказы от самой Женьки было сильнее. – Думаю, я бы снова пережила поездку в тайгу с бабушкой и дедушкой. И снова бы поддержала идею девочки Алёны завершить это путешествие тем, чтобы испортить продукты. – Можно я гляну эти воспоминания? – вдруг произнёс кранфур. – А, ты умеешь? – удивлюсь Женька и перевалилась с бока на спину, уставившись в потолок. – Ещё как, Женёк! *** – Жень, пошли со мной. Скрипучий глубокий голос дедушки звучал как обычно тепло и девочка, не раздумывая, рванула к берегу. Оставшиеся сидеть у костра ребята только и успели прекратить громкий разговор. Они наблюдали за уходившими к речушке Женей и дедушкой. Огромные сосны ухнули за спиной. Скрип и стоны таёжного леса стали привычным состоянием за два дня жизни тут. – Деда, пацаны сказали, что сегодня слышали, что кто-то из вас рассказывал про медведя, – Женя подняла не тронутые страхом глаза на высокого мужчину, в волосах которого светились серебряные нити седых волос. – Да, дядь Серёжа сегодня следил за костром. Он говорит, что медведица была с медвежонком. – Не смотря на внучку, дедушка подтягивал лодку к берегу так, чтобы можно было легко в неё впрыгнуть, не намочив ноги. – Залазь. Спокойная, почти чёрная вода нежно приняла скользившую по своей поверхности резиновую лодку. Женя опустила голову за борт и у неё закружилась голова. Сквозь воду было видно огромные кусты, деревья и длинные нити водорослей, которые уходили в черноту дна. Дед аккуратно перебирал веслами, стараясь не нарушать безмятежность воды. Над головой смыкались вековые сосны, отчего коридор, по которому плыла лодка с двумя пассажирами, казался особенно зловещим. – Как тут тихо! – шепнула девочка. – Слышишь, как бьется сердце в ушах? – также в ответ шепнул дед. – Мне кажется, что кто-то дышит у самых ушей. Будто за спиной стоит и дышит. – Это и есть пульсирующая кровь, – заключил дедушка. – Жутко как-то, – передёрнуло девочку. – Послушай тишину… От того что вода была ровной, как стекло, а весла нисколько не шевелили её, казалось, что лодка парит между черной пропастью и небом, в котором появлялись уже первые звёзды. На воде не было слышно даже голосов на берегу, хотя дедушка и внучка ещё недалеко отплыли. Здесь глушились звуки тайги, и изредка доносилось бульканье маленьких капелек, упавших с задранных вёсел. – Хочешь? – Дедушка указал на вёсла – А я смогу? – Если всё сделаешь правильно, сможешь. – С этими словами дедушка поднял вёсла и осторожно освободил место для девочки. Девчушка перехватила теплые рукоятки, села на место деда и опустила сине-зеленые лопасти в чёрную воду. Она попыталась сдвинуть их, но девчачьих сил не хватило продвинуть даже на сантиметр. Испуганно озираясь, она дала понять, что не может ничего с ними сделать. – Подними лопасти выше. Ты их утопила слишком глубоко. Они должны ходить под самой поверхностью, чтобы вода будто обволакивала их, поднимаясь аккуратной горочкой над водой, – доносился шёпот из-за спины, а затем крепкие сухие руки перехватили маленькие кисти в заусенцах. Показав, как управляться с веслами, мужчина отпустил руки и девочка продолжила сама. Левая рука отставала от правой и лодка начала разворачиваться, направляясь к берегу. Вдруг одно весло зацепило нить зелёной водоросли и девочку снова начало подташнивать от глубины, в которую уходило растение. Дедушка быстро перехватил весла – Видишь, там коряги? Если на них напороться, то мы без лодки останемся. Ты устала? – Да, рука уже перестала слушаться. Тяжело это всё оказывается. Девочка передала рукоятки в сильные руки деда и юркнула назад на своё место. В кустах раздался треск. Огромная тень скользнула между деревьев и скрылась. – Медведь? – сердце девочки долбилось о тонкие рёбра, а шум в ушах заставлял перехватывать дыхание. – Тихо… Дед быстро развернул лодку и направил её в обратный путь. Скользнув на приличное расстояние, он прошептал: – Это другой. Вернувшись на берег к своим друзьям, Женя рассказала о неожиданной встрече. Этой же ночью ребятами было принято решение сделать всё, чтобы утром взрослые собрались домой. Спустившись глубокой ночью с машины, где они ночевали эти весёлые три дня, в полной темноте, две девчонки перевернули тяжёлую коробку с бутылками и некоторым количеством продуктов. Сидящие за костром взрослые не отреагировали на шум и продолжали разговаривать. Хлопнув друг друга по рукам, девчонки снова залезли в машину с помощью мальчишек и принялись ждать утра. – Это был медведь? – шептались взрослые утром у машины, в кузове которого сопели дети. – Я не думаю. Он бы и продукты съел. – Они? – Да, устала наша ребятня тут. Опять слёзы Весна в посёлок всегда приходила неожиданным потопом. Реки вдоль того, что называется дорогой, разливались мощным потоком. Глиняные шматы вывороченные на обочины затрудняли любое движение, будь то пеший или автомобиль. Всё же пересыпать глиной переулок было не самой мудрой идеей для этого поселка. Две колеи посередине дороги. Единственные, кто не обращал внимания на происходящее – дети. Им были важны несущиеся бурной рекой ручьи с щепками. Дощечки-кораблики резвились среди волн, искрившихся в лучах тёплого весеннего солнца. Так начиналась весна Жени. Маленькой девочки, чьи руки теперь постоянно  были серого цвета и ужасно шелушились. Тонкие маленькие кисти ныряли в лужи и доставали ушедшие под воду "корабли". – Как поживают твои корабли? – сквозь сон родной голос слышался по-особенному тёплым. – Представляешь, там был та-а-акой водоворот! И он выплыл! Представляешь, да? Выплыл! Сам! – шептала девочка, почти срываясь на крик. – Представляю! Ты такая счастливая была сегодня. А вот почему в школе опять слёзы? В горле девочки опять застрял комок. Хотелось отвернуться и закрыть эту тему, чтобы кранфур не слышал, как голос начинает дрожать и сдавливается, будто она проглотила кусок липкого хлеба. Но, Женька понимала, что от голоса в голове ей уйти не получится, даже если спрятаться под кроватью. – Я не хочу, чтобы меня не любили. Я хочу, чтобы я всем нравилась! Чтобы меня считали хорошей! А они… они цокают за спиной… – всхлипывала девчонка. Перед глазами Женьки снова оказалась картинка сегодняшнего дня. Впервые ей не хотелось тянуть руку, чтобы отвечать по уроку. Только она поднималась со своего места, как за спиной раздавались громкие и чёткие цоканья одноклассниц, которые перелетали от одной парты к другой. Смешки сбивали с мысли и, кроме как глотать слёзы обиды, Женя больше ничего не могла. В поисках помощи она смотрела то на учителей, то в окна, то опускала глаза на свои пальцы с огрызенными ногтями. Ответа по уроку не следовало, учителя усаживали её на место и продолжали урок. – Зачем тебе это? – невозмутимо спросил кранфур. – Как это, зачем?! – вспыхнула от негодования белокурая девочка, – Это же так прекрасно, когда тебя все любят, делятся с тобой и хотят сидеть с тобой за одной партой! – Нельзя быть хорошей для всех. Тебе же здоровье не позволит, Дружок. Если ты будешь переживать о том, чтобы понравится твоему соседу по парте и учителю на одном уроке ты превратишься в плохую для большинства. Это такой вот замкнутый круг, Жень. – Вот скажи, почему плохой для всех быть можно, а хорошей – нет? – Ты не права. И плохой для всех быть нельзя. Даже, если ты будешь самым ужасным человеком на земле, тебя все равно будет кто-то любить и считать, что ты поступаешь правильно. – Меня не любят девочки… – протянула Женька. – Зато у тебя есть Ромашка, родители, сестрёнка, тётя и даже я. Зачем тебе куча тех, чьё мнение не важно, если есть хотя бы один человек, которому ты доверяешь? – возмутился Ноум. – Я не думала, – погрузилась в раздумья она. – Самая большая проблема человечества: "Я не подумал", – хихикнул Ноум. – То есть, быть плохим человеком – это тоже не плохо? Это получается, что всё равно есть человек, который и плохого считает хорошим, да? – медленно тянула предложение девочка. – Любой человек для чего-то нужен. – И убийца? – Сложный вопрос, Женька. Очень сложный. – Ты не можешь на него ответить? – На него, скорее, нет истинного ответа. – Совсем-совсем? – Совсем-совсем. Просто, если думать глобально, ну, то есть, в размерах всей планеты – в существовании таких людей есть какой-то смысл. – Это как про букашек. Все букашки важны, все букашки нужны. Даже нудные и противные комары. Не существовал бы и мир без какой-то бабочки. Ведь так? – Именно, Жень. – Значит, мне не стоит переживать, что я им не нравлюсь? – Я об этом тебе и говорю, Дружок. В твоём окружении всегда будут те, кто тебя не полюбит и будет думать, что ты делаешь что-то неправильно. Всегда, Жень. Запомни это. А раз выхода нет, то зачем обращать внимание на это? – Задал вопрос Ноум и, не дожидаясь ответа спросил – Хочешь, я тебе кое-что скажу? – Да, конечно! – Ни с одной из этих девочек ты больше не будешь общаться, – Женя снова почувствовала, как Ноум улыбается. – Как это? – Вот так. Когда ты закончишь школу, встретишь их ещё раза два, не больше. А остальных и того меньше. Зачем тогда переживать? – И то правда. Но… – Зачем родители всё время говорят своим малышам, что над ними будут смеяться все вокруг? – ухмыльнулся кранфур. – Я не знаю. Люди часто делают странные вещи. Женька влюбилась – Ну что у тебя за слёзы опять, а? – вздохнул Ноум. – А ты как будто видишь! – недовольно пробурчала девочка – О-о-о, твои всхлипы услышишь, даже если не захочешь. Рассказывай, Дружок, что на сей раз произошло в твоей полной эмоций жизни. – Меня мама с папой отругали, за то, что я влюбилась! Почему-то мама мальчика была счастлива, а мои родители ругались, – выпалила она. Ноум знал, что произошло с этим маленьким человечком в этот самый день. Это утро началось, как обычно, с пятиминутной дороги до школы по мерзлой земле и стучащих каблучков ботинок школьницы Жени. Пройдя мимо первой парты, за которой сидел главный любитель побаловаться – Денис, Женька поймала себя на мысли, что у него красивые глаза и улыбка. На следующей же перемене она рассказала об этом двум одноклассницам, которые помогли ей увести мальчишку в раздевалку, где Женька решила ему сказать о своих чувствах и зацеловать его. Весь день крутился вокруг Дениски. До самого вечера учительница ходила и улыбалась, а девчонки помогали поймать бедного мальчишку и зажать его за тоннами шуб и шапок в раздевалке. Маму мальчика одноклассницы с двумя бантами встретили с криком: «А Женя вашего Дениса любит!». Его мама искренне улыбалась и одевала своего пунцового сына, которому эта история совсем не нравилась. Женина же мама лишь повела бровью, когда девчонки с той же новостью подбежали к ней. Девочка улыбалась и ждала, что её мама будет также рада и подарит свою редкую улыбку. Но, как оказалось, иные чувства вызвала новость у её родителей. Дома её ждал ремень и быстрый разговор о том, что в её возрасте любви быть не может. – А ты знаешь, что такое эта «любовь»? – Осторожно спросил Ноум. – Во-о-от! Такой же вопрос задала ма-а-ама-а-а, – слёзы опять брызнули из глаз и последнее слово девочка проныла в подушку. – Ну, знаешь, она же в чём-то права, Женёк. Знаешь, сколько существует слов, которые можно подобрать для твоего состояния сегодня. От простого "это весело" до "он красивый, поэтому нравится", но не "любовь" – Ты опять говоришь, как мама! – Ну и пусть. Я вообще не люблю ваше состояние "влюбленности". Вы, люди, от него сумасшедшие какие-то становитесь. Вот ты помнишь, что тебе задали сегодня? А что ты проходила по математике? А, может, ты помнишь, как не обратила своего внимания на то, что одноклассники смеялись? Ведь это было впервые с тобой! Ты впервые не обиделась, не расстроилась и не заплакала от того, что кто-то себе что-то придумал. Мне кажется, это было важнее, чем красный, как рак, мальчишка которого ты целовала в щёку. – Это не важно! Важно то, что мама не понимает, как я люблю Дениса! А если это моя судьба? – Вот именно, всё неважно. А ты помнишь, как этот Денис реагировал на твоё поведение? – Он прятался. Но девочки мне помогли найти его! Кранфур разразился бешеным смехом. Эти существа знают, что маленькие и взрослые люди мыслят одинаково, просто в разных масштабах: – Значит тебя-то он не "любит" – Ну и что? Моей любви хватит на двоих! – Никогда такого не будет. Ни сейчас, ни в будущем. Тебе будут нравиться мальчики, ты будешь нравиться им, но все это лишь "нравится". Я вообще только у вас тут услышал слово "влюбиться". Бредятина какая-то, а не слово… – Хорошо, а что такое «любовь» по-твоему? – О-о-о, Женя, ты еще не раз задашь себе этот вопрос. Но, запомни главное: истинная любовь – это свобода. Ты и человек, которого ты будешь любить, сможете существовать отдельно, как взрослые, самостоятельные люди. Но вы этого не захотите. Каждый из вас будет желать, чтобы половинка росла и становилась лучше. Нет любви в ежовых рукавицах и в затишье тоже, к сожалению. А ещё, нет любви там, где чувства испытывает только один человек. Это какая-то болезнь получается. – А я не хочу, чтобы Денис учился лучше, он же тогда со мной дружить не будет. – А он с тобой сейчас хочет дружить? – удивлённо спросил Ноум. – Вот и я о том же. У тебя тут прямо целый букет. – Это как? – Ты и не хочешь, чтобы он становился умнее, сильнее и лучше. И не получаешь взаимности. Я могу назвать ещё ряд вещей, но это уже другая история, Дружок. Утром светловолосая девочка даже не вспомнила, что вчера плакала по тому мальчику, что сидел за первой партой. Симпатичный мальчик с черными глазками опасливо оглядывался на зелёные бантики. Но бантики теперь думали о лете. Контрольная До момента, когда Женя окажется на любимых душных чердаках оставалось совсем немного. Каких-то шесть недель и этот жаркий, наполненный железными машинами и суетой город снова примет в свои объятия маленькую светловолосую девочку. Письма от бабушки перестали приходить, так как она ждала приезда внучки, а не конверта, в котором корявым детским почерком будет написано "Здравствуйте, баба, дед и Таня! У меня все хорошо". Весна в этом селе давала о себе знать намного позже, чем в любом другом известном Жене месте. Ручьи, теплый ветер и сугробы в середине апреля сливались в одну серую, но греющую душу картину. Впереди школьников ждали итоговые контрольные работы, после которых обязательно будет дальняя поездка на душной и пыльной красной машине. В очередной поздний вечер Женька лежала в своей постели и пыталась уснуть. – У тебя всегда будут опускаться руки перед важным событием? – Неожиданно прозвучал мягкий голос Ноума. – Мне страшно! Это же контрольная работа, – шептала девочка. – Ох, какая важность! Ты о ней забудешь уже через пять минут, после того, как выйдешь из кабинета. – Так это когда еще будет! – возразила она. – А не проще думать, что это пройдет? – Нет! Ты видишь, как у меня трясутся руки? Как я могу думать, что это закончится? Если я не напишу на отлично – мне влетит! – То есть тебе не важно, знаешь ли ты математику? Тебя волнует, достанет ли мама плойку? Девочка не нашла, что ответить. В голове шумели мысли о том, что она не помнит столбик таблицы умножения на шесть и семь. Её пугало, что в тетради может оказаться оценка ниже пятёрки. А также, что зелёная плойка снова будет снята с вешалки в прихожей. Она знала, что важнее для неё, а что не играет никакой роли. Глубокая ночь со своим шквалом мыслей не давала ей уснуть, не смотря на то, что на соседней кровати сладко сопела маленькая сестрёнка. – Женя, всё пройдет! Завтра в обед ты уже забудешь об этом волнении, – его голос доносился тихо и монотонно, – К сожалению, очень мало на нашей планете вещей, которые долгое время остаются важными. Когда-то ты будешь стоять перед более страшными вещами, и, контрольная по математике покажется тебе мелочью. Запомни, чем больше ты волнуешь себя, тем больше ты отталкиваешь то, что тебе нужно. Потри подушечки больших пальцев. Ты успокоишься, Дружок. – Но, Ноум, это важно для меня прямо сейчас, – всхлипнула девочка. – Я тебя понимаю, – мягко согласился с ней кранфур. – Контрольная работа уже завтра утром. Ты сделала всё, что было в твоих силах, а значит, изменить что-либо невозможно. А если ты не можешь ничего исправить, значит это не должно тебя уже волновать. Всё будет так, как ты заслужила, Женёк. – От этого и страшно, Ноум. – Ты плохо подготовилась? – Думаю, да. – А ты можешь за ночь что-то исправить? – Нет, конечно. – Значит, пора спать. Твоя контрольная будет длиться сорок минут, она когда-нибудь закончится. – А оценка? – Это не главное, поверь. – А что главное? – Знания, Дружок, знания… Последние слова кранфура провалились в темноту и Женька засопела. Утро встретило девочку ярким солнцем, которое щекотало ей щёки. Потирая подушечку большого пальца то одной, то другой руки, Женя ждала, когда учительница откроет доску с заданиями для контрольной. Перед ней лежала тетрадь с вписанной датой. Когда наконец-то зелёная доска показала два варианта задач, девочка вцепилась глазами в строчки и с облегчением вздохнула. Она знала, как выполнять эти задания. Часом позже Женька выглядывала в окно второго этажа огромной для её посёлка школы. Ветерок мягко щекотал личико волосёнками, выбившимися из тугого хвоста. За спиной бесновались одноклассники, а кто-то из них пытался пустить в воздух собранный наспех бумажный самолетик. Девочка опустила взгляд на площадку лестницы перед входом в здание школы и наблюдала, как старшеклассники оккупировали вынесенную на солнышко лавочку. Они что-то активно обсуждали и энергично махали руками. Прямо перед окнами, в которых торчала светлая головка, столпились девчонки. Одна из них, самая рослая и активная ползала по асфальту и рисовала неровные квадраты классиков. Ещё одна девчонка, видимо, самая умная, объясняла правила и спорила с остальными. Те, кто скромнее, прятали руки в рукавах кофточек и наблюдали за происходящим. Пробегающие мальчишки пытались прыгать по недорисованным квадратам, отчего получали звонкий шлепок по спине от автора этого художества и загибались от неожиданной боли. Из соседнего окна наконец-то вылетел белый самолетик. Мальчишки весело улюлюкали ему вслед и девчонки подняли головы в сторону кабинета с открытыми окнами. От группы старшеклассников отделился один парень и метнулся в палисад, который окружал здание школы. Он пытался поймать медленно спускающийся на землю бумажный аппарат. Перехватив его над клумбой, он громко выругался и быстро перепрыгнул через низенький заборчик. Земля только-только стала отходить от зимней спячки, и мокрая чавкающая грязь прилипла к кроссовкам парня. Громко шлепая по асфальту, он пытался отделаться от неё. Одноклассники парня, всё ещё сидящие на лавке, заливались смехом. Вечером, сидя за заваленным учебниками столом, Женя выдала: – Я почему-то не помню, чтобы в городе тополей играли в классики. – Потому что там в них и не играют почти, – сразу отозвался голос кранфура. – Ну да, там в другие игры любят играть. – Вздохнула девочка и продолжила выводить слова из учебника. Захлопнув тетрадь по русскому языку с одной из последних в этом учебном году домашних работ, Женя положила её между страниц учебника и закрыла его. Медленно отодвигая в сторону, она неожиданно снова обратилась к другу: – Ноум, почему люди так любят друг друга разочаровывать? – Потому что любят очаровываться, – ехидно произнёс он. – Кто же тебя разочаровал? – Да никто, я просто спрашиваю, – замялась она. – Же-е-ень… – протянул кранфур. – Ах да, я всё время забываю, что ты знаешь обо мне всё, – недовольно выдохнула девочка и опустила голову на руки. – Ну, ладно. Смотри. Я всегда думала, что вот тот мальчик из старших классов… Женька встала и, вымеряя каждый шаг на прямоугольном ковре посреди комнаты, стала медленно наворачивать круги. Ноум слушал длинный рассказ о том, как его собеседница не ожидала, что парнишка, метнувшийся за самолётиком в школе, будет ругаться и запугивать хохотавших над ним девочек. Она знала его родителей и верила, что это самый приличный человек, которого она могла встретить когда-либо. – И это всё? – еле сдерживаясь от смеха, выпалил Ноум. – А этого мало? Вот на уроках моей мамы он сидит самый приличный, вежливый и спокойный, а тут… – Это всё твои ожидания, – равнодушно произнёс кранфур. – Что это значит? – Это значит, что ты сама себе придумала, сама расстроилась. Самостоятельная ты девочка, Женёк. Не нарисуй ты в голове всю эту картину, в которую вписала бедного парнишку, ты бы даже не задумалась о произошедшем. Но, нет… – кранфур замолчал, а затем и добавил, – весь вечер ты переживаешь, что какой-то там парнишка оказался не таким, как ты хотела. Забавно, да? – Ну, да… – прошептала она. – Но ведь он, правда, хорошим таким казался. – Сначала узнавай людей, а потом уже составляй образ их у себя в головке. Проще жить будет. От того, что сорвался на хохочущих девчонок, он не стал хуже. – Ага, это как однажды сказал Лёшка из города тополей: «Мама учила не ругаться, а друзья научили не ругаться при маме». – Пусть будет так, – хмыкнул Ноум. – Как твоя контрольная работа? – Она оказалась очень лёгкой, – улыбнулась девочка. – Это всё твои старания, Дружок. День Победы Этот день всегда сопровождался особым настроем. В груди колотилось маленькое сердечко, по телевизору показывали бабушек и дедушек, которые со слезами обнимали друг друга. Почему всё это происходило, рассказывали мама и папа, бабушки и дедушки, а также на уроках, но в маленькой головке не укладывались картины, которые происходили много лет назад, ещё до появления на свет этой белокурой девочки с зелёными глазами. Самое страшное в этот день было оказаться перед бабушками и дедушками, которые уже не могли стоять, в минуту молчания. Слёзы начинали душить, сказать или спросить что-то у рядом стоящих родителей не поворачивался язык… Конец ознакомительного фрагмента. Текст предоставлен ООО «ЛитРес». Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию (https://www.litres.ru/evgeniya-olegovna-klepackaya/kranfurium-rasskazy-chast-pervaya/?lfrom=688855901) на ЛитРес. Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.