Нет бога, кроме Алана М.

Нет бога, кроме Алана М. Алена Чапаева Почему до сих пор мы не встретили ни одной инопланетной формы жизни? Инопланетян не существует, или на самом деле они нас просто избегают? Алан Максин, происхождение которого берет начало в лучах прямой трансляции телеэфира СССР, сумел выйти за пределы "линейного" человеческого разума и даже пригласил в гости инопланетянку. Но последствия такого визита получились катастрофическими… Роман выходит за пределы жанра космической фантастики, имеет элементы сатиры. Содержит нецензурную брань. 0. Правитель и предатели Ракообразное отряда беспозвоночных выглядело устрашающе. Медленно оно скользило по стеклу аквариума, и словно бы рассматривало обстановку своими холодными блестящими шарами глаз. Генерал знал, что правильно эта огромная креветка называется «радужный омар», но невесть откуда взявшаяся в аквариуме тварь его почему-то пугала. Он даже накрыл стеклянный сосуд куском черной материи, настолько неприятен ему был вид этого в сущности красивого морского гада. “Нервы шалят”, – подумал генерал и принял капсулу успокоительного, если так можно было назвать поистине лошадиную дозу транквилизатора, притупляющего ноющую боль раны и отбивающего желание рухнуть и долго-долго спать. Плотно накрыв аквариум, генерал Азимут осмотрелся. Он будто хотел увидеть то, что только что видел омар, и то, что могло ускользнуть от его собственного взгляда. Старый бункер с облупившейся краской, потрепанный ноутбук и стол, наспех сделанный из снятой с петель двери. Замусоленные карты на стенах. Бронированная дверь. Отсутствие окон и нормальной вентиляции, по причине чего в воздухе навсегда завис запах табака и карболки. Пятна технического масла на полу. Панель с доисторическими тумблерами и телефоном-трубкой на кудрявом проводе… Зеркало… В нем сам главнокомандующий, под стать интерьеру: он небрит, давно не стрижен, имеет одутловатое лицо и вечно уставшие, проваленные внутрь этого лица, глаза. Из-под спутанных волос – взгляд уставшего зверя. Умного, хитрого и видавшего виды, но – зверя, который внимательно наблюдает за обстановкой сквозь космы и завесу табачного дыма. Всегда готов наброситься, загрызть насмерть, потому что это логово – его последнее пристанище, и отступать ему больше некуда. У генерала за поясом в потрепанной кобуре “Смит и Вессон”, конечно же, всегда заряженный, а на столе, в состоянии внимательного покоя, правая рука, в любой момент готовая скользнуть к предохранителю. По этой причине все кнопки и ноутбук на импровизированном столе-двери находятся с левой стороны. Правая конечность все время немного отстает в действиях, словно бы делегируя полномочия основных бытовых функций – взять сигару, блокнот или ноутбук – левой. Некоторая судорожность движений выдает нервный тик, которому уже давно подвержен главнокомандующий сверхдержавы. Время от времени его лицо непроизвольно конвульсирует в страдающую гримасу – следствие сотен бессонных ночей, истерзавших мозг правителя. Вентилятор, лениво нарезающий круги по покатому потолку бункера, выполняет функцию песочных часов. Любой посетитель знает, что мерный стук вращающихся лопастей по ритму напоминает биение собственного сердца, и хочет слышать этот стук дальше, по возможности; поэтому предпочитает говорить быстро, точно и без излишеств. –Сегодня было сразу три вылазки диверсантов, генерал Конро, – докладывает полковник Смагин. – Две группы по пять человек заминировали поле, третья расставила растяжки на въезде в город. Поле разминировали. Растяжки убрали. –Взяли? – коротко спрашивает Азимут. –Нет. Ушли. Генерал нервно закуривает и перекидывает папиросу из одного угла рта в другой. –Как ты сам, Сережа, – почти ласково треплет Смагина по руке. – Как пережил смерть Ильи? Смагин сохраняет спокойное выражение лица, но в его глазах проскальзывает болезненная эмоция. –Илья был мой брат. Мы росли вместе… –Да, именно поэтому я и спрашиваю, – в голосе Азимута слышится плохо скрываемая ярость. – Как ТЫ?!! Остаешься ли верен нам, или… –Мой генерал, я до конца предан отчизне и флагу, – резко выпрямившись, рапортует Смагин. – Я никогда не перейду на их сторону! Генерал внимательно смотрит на бесстрастное лицо Смагина. Тот справился с эмоцией и сохраняет спокойствие. Азимут кашляет недовольно и дает несколько распоряжений относительно дальнейшей охраны лагеря. Полковник берет под козырек и уходит. –Стой, – Азимут как-то нерешительно смотрит на Смагина, – слушай, ты не знаешь, откуда у меня в кубрике взялся аквариум? Сергей слегка пожимает плечами. –Мы вчера из суши-бара перевезли. Его разбомбили вчера ночью, а аквариум уцелел. Говорят, вид морских обитателей успокаивает нервы. Смагин выходит из отсека. Главнокомандующий несколько секунд смотрит в одну точку, не мигая, затем вынимает блокнот и делает несколько важных пометок, чуть позже снимает с аппарата трубку и просит кого-то соединить с центром космических исследований НАСА. По телефону он долго беседует сперва на английском, затем на немецком, языках, с учеными, которые находятся на другом материке. Проходит сорок минут прежде, чем Азимут кладет трубку. Генерал вытирает лоб, отхлебывает остывший чай и смотрит в стену. Через несколько секунд стена гулом отдает близкий взрыв, с нее начинают сыпаться песок и штукатурка. Телефон на столе звонит, в его трубку без конца летят доклады, на фоне которых слышны вопли и грохот сражения. Черная ткань слетает с аквариума и ожививший омар снова будто бы с любопытством рассматривает на Азимута. Генерал между тем отдает множество команд, затем требует открыть башню и выходит за бронированную дверь, в другой отсек бункера. Там он поднимается по винтовой лестнице наверх, вертит ручки тумблера, с потолка медленно спускается перископ. Главный наблюдает за штурмом собственной крепости. Он уже не чувствует тревоги, только ужасающий холод от ощущения близкого поражения. До сих пор еще никто не смог выиграть у повстанцев ни одного сражения. Все было абсолютно бессмысленно. Даже сдаться на милость победителя, бессмысленно – их предводитель Сайрус не знает, что такое милость, и не испытывает к пленным ничего, кроме презрения. *** Тем временем войска противника подобрались еще ближе. Убитые лежали небольшими горками, сливаясь с пейзажем своим неподвижным камуфляжем и застывшим воском лиц. Но то, что происходило с живыми, вызывало у генерала волну недоумения и гнева. –Пятый, пятый, – орал в рацию Азимут, – сколько потери несем? –Убитых или диверсантов? – уточнил Пятый, полковник Смагин. –Диверсантов, предателей. Называй как хочешь. Сколько наших ушло на их сторону с начала сражения? –Двести двенадцать человек. Главный бессильно ударил кулаком по стене. –Убитых сколько?! –Около пятидесяти. Точно не скажу. –Мне необходимо знать, сколько наших солдат было убито в тот момент, когда предатели уже перешли на сторону врага. Следует сосчитать количество предателей. –Есть сосчитать предателей! Генерал быстро сбежал вниз, к своим чертежам на стенах. Пятьсот человек батальон. Из них пятьдесят, допустим, убитых. Двести двенадцать солдат перешло на сторону врага. Двести двенадцать предателей! Как всегда, среди самых лучших, самых отважных, солдат! Главное, никогда не знаешь, в какой момент боец вдруг своим же оружием начнет убивать собственных товарищей. Тех, с кем еще утром стоял в построении, ел завтрак, курил, смеялся. Это просто эпидемия, чума. Почему вдруг, внезапно, как только войска генерала начинают побеждать, кладут неприятеля на лопатки и победа вот-вот забрезжит, один из своих начинает подло, со спины, косить собственных друзей, однополчан?! К нему подключаются другие, пока не произойдет поражение… Главный включил экран ноутбука и нашел ролик допроса одного из таких предателей. Харкая кровью, бывший лучший боец взвода, сержант Александр Задорин повторял одно и то же: –Вы жалкие выродки. Вы все подохнете, твари, – и, получая удар прикладом в висок, ухмылялся. Допрос и пытки ничего не дали. Кто тебя переманил, что пообещали? Лишь тишина и дурацкая улыбка в ответ. Получай пулю в лоб, предатель. В следующем ролике допрашивали уже Илью Смагина, того самого, который принимал участие в допросе Александра. Брата полковника Смагина. Тот же результат, эффекта – ноль. Пытались припугнуть детьми, женой – ничего не интересует, абсолютно. Шифровкой пришел доклад полковника. Азимут подошел к грифельной доске и стал рисовать схему. Вот наших пятьсот. Из них предателей двести двенадцать.. Было убито пятьдесят восемь. Из них только двое -перейдя на сторону врага. И снова пополнился взвод перебежчиков. Задачка для школьника – сколько всего предателей во всем взводе? И почему среди живых их количество всегда одинаковое?!! Генерал вздохнул и огляделся. Снова эта чертова креветка в аквариуме. Мгновение, выстрел, и аквариум разлетелся вдребезги, одним осколком слегка поцарапав генерала. Омар шлепнулся на пол и беспомощно зашевелил ножками. Генерал подошел к экзотическому существу и с садистическим наслаждением раздавил его сапогом. Все исчезло. Никто не знает, когда начнется его персональная Вечность… Часть 1. Алан Ипотечная история “В современном мире с каждым днем все больше усиливается деление общества на классы, – писал неизвестный журналист в колонке “Коммунист” интернет-сайта “Пропаганда Pro”. – Под давлением олигархии даже средние слои отказываются от своих простых человеческих прав, завоеванных в вековой кровавой борьбе: права на труд, восьмичасовой рабочий день, жилье и отдых. Сейчас представитель уже почти не выражает обеспокоенность ужесточением законодательства и ущемлением собственных прав и свобод. Скорее, он озабочен возможностью выплаты за свое среднестатистическое жилье, взятое в ипотеку. Таким образом, мы все оказываемся винтиками механизма огромной государственной машины, призванной обслуживать правящий класс, постоянно уводя от него опасность в виде недовольного и постоянно растущего за счет снижения платежеспособности класса низшего, беднейшего. Единожды попав в тиски банковской машины, человек по замыслу олигархов не должен из нее выбираться. Иначе он начнет осмысливать свое реальное положение в обществе и придет к выводу, что государственные ресурсы, по конституции принадлежащие всем, неравномерно распределяются среди слоев населения. А это для буржуазии опасно… Мы призываем сплотиться в единой борьбе против капиталистической сволочи и раз и навсегда установит на планете социализм…” Перечитав абзац дважды, Тамара закручинилась. Она сама стала жертвой ипотечной машины, когда с мужем и маленьким сыном оказалась в крошечной комнатке государственного общежития. Так бывает: надеялись на квартиру, зеленый двор и обещанный в рекламном проспекте рай на земле, но не смогли выплатить ипотеку по причине собственного банкротства. В современной мышеловке сыр не бесплатный, он просто идет со скидкой 40%. Хуже всего было то, что муж Тамары, тот, кто должен был бы, по идее, спасать ситуацию, стал абсолютным подлецом. То есть, мало того, что соседство – сплошь маргиналы и бездельники, дорогой супруг Алан, с некоторых пор нелюдимый и болезненно худой, отгородил полкомнаты под свои апартаменты. Там, за стенкой, он постоянно проводил какие-то дикие опыты с веществами, и стал не то оккультистом, не то наркоманом и шизофреником, а, может, все вместе. Тамара, женщина с некоторых пор набожная (как и многие, попавшие в отчаянное положение ее сограждане), оборонялась от негативного влияния на мужа иконами, святой водой и другими атрибутами христианской веры. Иногда, по ее словами, действие молитвы срабатывало, и Алан куда-то испарялся ненадолго, а позже появлялся с небольшими деньгами. Однажды Тамара даже пригласила священника, который констатировал присутствие темной энергии общежитии и провел сложный обряд освящения квартиры. –Раба Божия Тамара, – печально сообщил священник. – Беги из этого ада, и поскорее. Бери чадо свое и беги, задравши подол, куда глаза глядят. Я, конечно, квартирку-то обработаю, но тут дитяти не место… Не удивительно, что супружник твой умом рехнулся, дыра-то какая… Батюшка провел свой обряд, после чего вздохнул, повторил пожелание и, сев на свой мотоцикл, укатил восвояси. Тамара осторожно постучала в дверь. –Алик, – как можно нежнее сказала она.– Как ты себя чувствуешь? Алан молчал. Жена осторожно толкнула дверь, но та была заперта изнутри. Пришлось искать ключи. После некоторой возни дверь поддалась, и в комнату Тамары просочился довольно странный запах. Женщина некоторое время стояла, ждала, пока глаза привыкнут к темноте. Затем она увидела странное – посреди комнаты стояла непонятно откуда взявшаяся большая металлическая ванна, с борта которой свешивались длинные человеческие волосы. Это были волосы Алана. Тамара, предчувствуя беду, медленно подкралась к сосуду. Алан, абсолютно голый, лежал в каком-то растворе и был совершенно неподвижен… Тамара не смогла сдержать крик. Сработало очищение,или нет, но Алан впал в кому и был определен в клинику. Уверовав в чудо, Тамара сразу же объединила две комнаты обратно в одну: тонкая стена была с легкостью распилена изнутри. Пугающие склянки и архивы Алана были брезгливо выброшены на помойку, подозрительные книжки сданы в макулатуру. Тамара все годы была преданной супругой Алану и хорошей хозяйкой. Она старалась наводить порядок даже в убогой комнатушке, где из-за мебели некуда было втиснуться. Заглядывая в мобильное приложение, куда капала небольшая зарплата специалиста по рекламе для местной газеты, женщина всякий раз горестно вздыхала, но не упрекала мужа в том, что тот уже лет пять сидит без работы. “Ему и так тяжко, – думала она. – Пусть отдохнет, подлечит нервы своими книжками”. Только Алан совершенно отдалился от Тамары и уже длительное время не желал ее ни как женщину, ни даже как собеседника.Единственным звеном, как-то связывающим их, был их маленький сын Платон. Иногда Тамаре казалось, что лучше бы супруг совсем помер, чем становиться таким вот позорищем: без работы, в голове не пойми что, в друзьях одни алкоголики. И вот он просто влез в ванну и впал там в кому. Страшно сказать, но для Тамары это было спасением. Пока муж лежал в больнице, жена навела порядок, прибралась, снесла перегородку и выбросила все лишнее. Прошло два года. Жизнь одинокой женщины стала налаживаться. И вот однажды, на беду, муж неожиданно появился, бодрый и здоровый, да еще и не один, волоча за собой какую-то девицу и больничную пижаму, молча выставил вещи жены и заставил прорубленный проход большим шкафом. Это было очень некстати, особенно теперь, когда Тамара почти начала новую жизнь. Разгневанная жена решила победить Алана старым надежным способом – бюрократией и кляузами. Словно нож из ножен, женщина выхватила из ящика шариковую ручку, выдернула из прописи сына листок бумаги и кровожадно застрочила донос. “Мой муж, с которым я нахожусь в бракоразводном процессе, умственно неполноценный Алан Максин – потомственный алкоголик, – писала Тамара, – За квартиру он не платит, не появлялся здесь несколько лет, долги за коммуналку все время растут. Содержит в комнате запрещенную литературу, которая была нами выброшена, а он требует ее обратно и скандалит. Привел к в комнату бабу, язык не поворачивается назвать ЭТО существо женщиной. Она вся синяя от пьянства и наркомании, наверняка больная чем-то заразным, венерическим, кожа на руках шелушится. Проживает она без регистрации, постоянно шипит и не разговаривает ни с кем. Видимо, психически больная. Прошу выселить Алана Максина и его сожительницу, и передать мне в пользование все десять квадратных метров его жилплощади. Я обещаю исправно оплачивать коммунальные платежи… Справки прилагаются”, – поплакав, Тамара обошла соседей за подписями и побрела по инстанциям, – в суд, ЖЭК и полицию. Сынишка Тамары, Платон Аланович, шести лет от роду, только и ждал, когда его родительница покинет комнату. Мгновенно потеряв интерес к конструктору, мальчик подбежал к забитому фанерой дверному проему, отогнул скрепки одну за другой и протиснулся между фанерой и деревянным шкафом, стоящим в соседней комнате. Высунув осторожно голову, мальчик обвел комнату взглядом. Обои в какой-то бессмысленный цветочек совершенно не сочетались с остальной обстановкой. Горы книг на голом полу, трельяж, отражающий троекратно всю комнату, ламповый проигрыватель – все будто из прошлого века. Какие-то запчасти и колбы с реагентами. Множество полок, на них десятки темных банок с загадочными компонентами, которые, вступая в реакцию, обнаруживали интереснейшие свойства. Загадочные схемы, начерченные на ватмане и прямо на стенах. Диван, даже как будто лишний в этой комнате, напоминающей мастерскую волшебника, развернут спинкой ко входу, скрывая от случайных глаз человека, который на нем отдыхает. Мальчик ощутил краткую тревогу, так как подумал, что диван пуст. Он подкрался незаметно и увидел скомканную простынь с очертаниями человеческого тела. Она была на месте. Платон потянул на себя простынку и обнажил… девушку? Во сне ее тело принимало цвет окружающего интерьера, поэтому сейчас оно было белоснежным, как простынь, на которой она спала. Патон уселся на диван и стал разглядывать ее лицо. Сейчас она была очень красивой, прямо как Снежная Королева из сказки. Только вот за широкими будто бы восточными скулами – небольшие жабры, плавно уходящие в отверстия ушей. Лицо почти человеческое, за исключением глаз, но пока веки были сомкнуты, никто не мог бы подумать, что на самом деле эти глаза имеют несколько независимых створок, которые медленно, по очереди, накатывают на антроцитовые глаза, лишенные белка. Черные волосы, совсем как у людей, но если провести по ним рукой, они заискрятся. Мальчик провел маленькой ладошкой по волосам спящей красавицы. Он потрогал небольшой хохолок на голове, погладил рукой искристые волосы и уже на позвоночнике нащупал спрятавшийся между лопатками плавник. Чешуйчатый вырост был барометром настроения тихой гостьи с далеких планет. Настороженность, внимание, неудовольствие или гнев заставляли плавник вздрогнуть и подняться дыбом. В умиротворенном состоянии он всегда лежал аккуратненько между лопатками. Мальчик вздохнул и покашлял, чтобы разбудить соседку. Длинное белое тело дрогнуло, поменяло несколько раз окраску; гребень на спине встрепенулся. Одна за другой, все створки век разомкнулись и на Платона уставились бездонные, как космос, глаза. В тот же миг плавник приклеился к лопаткам, а на лице появилась очень приветливая человеческая улыбка. –Платошка,– прошипела ласково она, обнажив в улыбке мелкие острые зубы в два ряда. –Юка! – воскликнул мальчик и обнял за шею странную соседку, – у нас сейчас урок, вставай, соня! Алан Непорочно рожденный Алан, по словам его матери, был зачат непорочно. Единственной причиной внезапно возникшей внутри сорокапятилетнего тела первой и единственной беременности птичница-ударница Анна Петровна Максина считала ежедневные дистанционные сеансы телевизионного целителя и чародея Алана Чумака. В самом деле, не мог же ее собственный супруг-пьяница произвести на свет такую лапушку! А маленький Алан был чудо как хорош: румяный, розовощекий, курносый – как малыш-Иисус с картин Да Винчи, или юный Ильич с октябрятской звездочки. Дело было вот как. Анна Петровна каждое утро, вместе с тысячами других, тогда еще очень советских, граждан, ставила перед экраном телевизора трехлитровую пузатую банку с водой, а сама усаживалась точно за ней. Преломление от выпуклого края банки создавало слегка размытое изображение Чумака, энергично размахивавшего руками в стремлении послать зрителям лучи добра. Однажды, по словам Анны Петровны, в полудреме развалившись перед экраном, она увидела, как луч из телевизионного нимба Чумака устремился из телевизора и угодил ей во чрево. Это и было знамением зачатия сына Анны Петровны, о чем незамедлительно узнало все село. Так женщина стала популярной в округе, и долгое время к ней съезжались репортеры в поисках сенсаций для зевак. В скромный домик на краю села даже шли “новые паломники”, в надежде получить от “святой” женщины благословение и исцеление. Фотографии Алана долгое время раскупались из ларьков “Союзпечати” вместе с газетами, будто чудодейственные иконы. В ребенке находили массу разных талантов, от музыкального до математического. Однако чуть позже какой-то умник взял и высмеял в скептической статье теорию непорочного зачатия Анны, и на ее седую голову посыпались от односельчан насмешки и оскорбления, дескать, снискать решила популярности, шарлатанка. От переживаний из-за внезапно наступившего позора, несчастная Анна Петровна окончательно лишилась рассудка и была помещена в психиатрическую клинику. Муж ее Алексей к тому времени спился до чертиков и продал-таки каким-то проходимцам дом. Так закончилась слава мальчика-мессии, и началась будничная история жизни обыкновенного сироты. Когда Алану ему исполнилось 18, он получил от государства комнатку в общежитии. Затем окончил институт, женился, но не по любви, а из-за беременности подруги, стал работать на кафедре преподавателем и взял в ипотеку квартиру. Но тут сокращение, кризис … Алан пытался давать частные уроки, но денег на покрытие долга не хватало. Ученую карьеру пришлось оставить вместе со сложными наработками. Но, шутка ли, совсем недавно Алан стоял на пороге открытия которое сулило бы ему Нобелевскую премию. А сейчас?! Его и слушать никто не стал!!! Чуда не случилось, и вместо славы пророка своего времени Алан получил обычную судьбу отброса общества. Соседи по общежитию Алана, мягко говоря, не радовали, так как единственной целью их жизни была регулярная выпивка и последующие пьяные дебоши. Помятуя о том, что папочка скончался от пьянства, Алан совершенно не прикасался к спиртному. Ему это было и не нужно – у себя в комнатке парень обложился книгами по теоретической механике и разнообразной научно-популярной литературой. По замыслу Алана, его собственное тело должно было уметь перемещаться по тонким граням соприкосновения пространственно-временной материи. Откуда он это знал, сказать с точностью нельзя. Возможно, к этой идее его подтолкнула серия научно-популярных журналов 80-х годов, оставшаяся от матери, или другое… Но почему-то у Максина получалось понять то, что не удавалось другим. Абсурд ситуации заключался в том, что искусственное преломление времени и пространства происходило исключительно в присутствии двоих соседей-маргиналов Адмона и Федора. Те лихо создавали проспиртованное насыщенное человеческими эмоциями поле, от которого едва заметно искажалось пространство, и постоянно выбивало в общежитии пробки, так что Алану пришлось для дальнейших экспериментов провести в комнату трехфазный кабель прямо от уличного фонаря, а чтобы изолировать семью от угара – установить стену из гипсокартона. Еще позже Алан заметил, что если включить по телевизору новости, эмоциональный фон товарищей-выпивох зашкалит с куда большей силой, и получалось экспериментировать даже со временем, перемещая его вперед и (немного) назад. Естественно, никто, кроме Алана и его дружков не замечал никаких чудес, и это обстоятельство послужило причиной довольно странной дружбы. Интеллигентный Алан приглашал алкашей, чтобы те просто бухали, смотрели телевизор и разговаривали в его комнате, а сам тем временем считывал сложные эмоциональные вибрации и моделировал пространственно-временной континуум. Его одежда, чертежи и книги пропитались зловонием сигаретного дыма и алкогольного дурмана. Жена сочла Алана человеком окончательным, и, поборовшись за него немного, стала ждать естественной в таких случаях развязки – пьяной драки, пожара или любой другой фатальной неизбежности, которая обычно избавляет таких вот бедолаг от бремени сложной социальной жизни в обществе. Положение усугублялось тем, что проветрить помещение было нельзя – ритм сквозняка нарушал тонкое поле. Приходилось терпеть удушливый запах и жару, создаваемую дополнительным генератором. В момент одной из научных попоек Алан, наконец, открыл нехитрый закон соотношения времени и пространства. Согласно ему, далеко не во всех случаях пресловутое Е было равно MC2. Оказывается, прямая энергии была способна тащить за собой тела не только по прямой в векторе, но и расщепляться в разные плоскости со всевозможными частотами колебаний. Отличие теории Алана Максина от теории относительности Альберта Эйнштейна было в том, что первый отринул вакуум как основу эксперимента. Вместо этого он создал единое волновое поле, равномерно поглощающее и рассеивающее частицы. Потом, поразмыслив, создал еще одно, в котором частицы вели себя точно также, но с небольшой погрешностью в тысячных долях кварков. А еще позже он переместил фокус внимания на рассеявшиеся частицы того фрактала, где, как оказалось, в самых мельчайших своих долях возникает та же информация, что и в полной версии. При этом изменение колебаний частицы в одном фрактале создавало преломление общей картины, но не во всех случаях. Со временем Алан научился разделять фракталы и придавать им разную “историческую” канву. Так, кошку, на которой испытывал Алан механику процесса, можно было видеть сразу в нескольких углах комнаты. Причем каждая проекция жила отдельной реальностью – одна ловила мышь, другая спала, третья пила воду. Если в начале экспериментов Алану требовался испаряющийся в определенной температуре этиловый спирт, волновая мыслительная активность двух человеческих умов и ритмичные звуки, повторяющие стук сердца, то позже он смог записать все это на довольно простой носитель. В качестве волноусилителей Алан использовал городские вышки сотовой связи, правда, они потом выходили из строя. Включение полей в разной последовательности напоминало сложное музыкальное произведение, часть нот которого уходило в не осязаемую октаву. Для исполнения подобного “произведения” требовался универсальный инструмент. Этим инструментом был мозг Алана. Его вибрации следовало просто многократно усилить с помощью различных металлов. Так был создан первый “Менталлический” Шлем Алана. Главный секрет шлема состоял в редчайшем сочетании металлов, из которого формировались воронки и антенки. Долгое время с помощью камертона Алан измерял действие металла, выводил формулы и, наконец, вывел главную. Алан создал второй “Шлем Космического Ходока”, с помощью которого перемещался по разным измерениям до тех пор, пока не изучил их вдоль и поперек. Он понял, что способен менять ход истории в отдельно взятом измерении без влияния его на ту точку, где он присутствовал изначально. При этом все измерения обладали абсолютной реальностью по отношению к самим себе. Жить в других измерениях было гораздо интереснее, чем в первоначальном. Можно было стать гангстером или путешественником. Перенося сознание из измерения в измерение, Алан едва совсем не рехнулся, а потому решил остановиться и вернуться в первоначальную точку. Позже Алан понял, что шлем в этом деле не главное, и заменил его простыми чипами. Чипы помещались в уши и нос, и имели то же воздействие, что и шлем. Конец ознакомительного фрагмента. Текст предоставлен ООО «ЛитРес». Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию (https://www.litres.ru/alena-chapaeva/net-boga-krome-alana-m/?lfrom=688855901) на ЛитРес. Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.