Нарушенный договор

Нарушенный договор Анастасия Королёва Его вражда с семьёй Вайнер длится не одно десятилетие, а ненависть не знает границ, но смутные времена требуют перемен. Он согласился заключить мирный договор, который бы дал ему дополнительные силы для борьбы с общим врагом, и никак не думал, что в придачу к армии обманом получит невесту, в чьих жилах течёт ненавистная кровь. Она лишь пешка в коварных планах отца и брата. У неё за душой нет ни верного войска, ни продажных наёмников. Всё, что она может противопоставить миру мужчин – это ум, красота и доброе сердце, в котором ещё осталось место для любви. Анастасия Королёва Нарушенный договор В тексте есть: #интриги и заговоры #щепотка бытового фэнтези #от ненависти до любви #зарождающиеся чувства Глава 1 Я люблю наш родовой замок. Его высокие каменные колонны, коридоры, похожие на непроходимый лабиринт, строгие взгляды с портретов, выцветший гобелен с картинами давно минувших дней и тишину. Я до дрожи люблю его одиночество и так же сильно ненавижу, когда безмолвие сменяется торопливыми шагами, громкими голосами и ожиданием приезда господина – моего отца. А если вместе с ним нас решает почтить своим присутствием ещё и мой братец, то я чувствую себя, по меньшей мере, мученицей, заточённой в одной клетке со львами. Сегодня настал именно такой день, об окончании которого я стала мечтать ещё с рассветом. – Надолго они сюда? – посмотрела через зеркальную гладь на матушку. Она, как и всегда, выглядела безупречно. Несмотря на наше уединение в этом богами забытом месте, леди Элизабет Вайнер не позволяла себе вольностей в виде неопрятного платья или растрёпанной причёски. Она каждый день встречала так, будто её вот-вот вызовут на аудиенцию к королю. Хотя, как по мне, будь она одета даже в крестьянскую робу, всё равно бы выглядела как леди. У неё был внутренний несгибаемый стержень и прямой взгляд, который мало кто выдерживал; она никогда не показывала своей слабости и никому не давала повода усомниться в её выдержке. Я была так благодарна небу, что унаследовала её красоту – чёрные, как смоль, волосы, мягкие черты лица, точёную фигуру. Жаль только, что характер оставлял желать лучшего. Слуги, в ответ на мой строгий взгляд, лишь улыбались, да и ругаться, тихо, не повышая голоса, я тоже так и не научилась, несмотря на то, что леди Элизабет никогда не скупилась на советы для своей нерадивой дочери. – Ты же знаешь, отец никогда не посвящает нас в свои планы, – матушка скрутила на затылке две тугие косы и с улыбкой посмотрела на меня. – Не расстраивайся, милая, рано или поздно они уедут, и мы вновь сможем жить спокойно. Тяжело вздохнув, я вынуждена была согласиться. – И для чего он приказал нарядить меня, словно куклу, ты, конечно же, тоже не знаешь? – попытала счастье узнать хотя бы об этом. Мельком взглянула на матушку и, прежде чем она искусно спрятала эмоции за спокойной улыбкой, успела заметить неподдельное беспокойство в её глазах. – У отца так много причуд, – она склонилась и оставила на моей щеке лёгкий поцелуй, – что я уже сбилась со счёта. – Ма… – хотела спросить, что её так обеспокоило, но тихий стук в дверь прервал наш разговор. – Леди Элизабет, – служанка заглянула в комнату, – господин просит вас спуститься в залу. Я горестно хмыкнула. Как же, просит он, отец и слов таких не знает, и, подозреваю, даже не представляет, что можно просто разговаривать с людьми, а не рычать, извергая приказы. – Одну? – матушка невозмутимо расправила несуществующие складки на подоле платья и обернулась к девушке. Лола коротко кивнула, боясь поднять взгляд, и поспешила сбежать, оставляя нас одних. – Мама, что-то не так? – Пока не знаю, Дженис – на этот раз ответила честно, искренне, без фальши и недомолвок. И эта правда испугала меня куда сильнее, чем самая отъявленная ложь. Матушка ушла, оставив меня наедине со своими мыслями. А я принялась метаться из угла в угол, ожидая… Сама не знаю чего. Нет, приезды отца никогда не приносили нам ничего хорошего. Разве что огромные суммы в расходных книгах, которые он, как глава семейства, и не думал восполнять. Лорд Маригор вообще не помышлял ни о ком, кроме себя и своих потребностей, его не волновали наши с матушкой проблемы, потому что он ненавидел всех женщин и считал, что их роль заключается лишь в том, чтобы угождать мужчине. А уж что у этих недостойных тоже есть нужды, ему вовсе казалось смешным. Я рано привыкла к его неприязни, которую отец и не думал скрывать, а спустя время даже научилась радоваться этому. Потому что лорд Маригор предпочитал не замечать меня, и это давало мне пусть и мнимую, но всё же свободу. Мне и издевательств брата хватало с лихвой. Наследник рода Вайнер, кажется, ненавидел меня просто за то, что я есть. С самого детства от Алана мне доставались лишь тычки, злые шутки и такие же злые ухмылки, когда отец отчитывал меня за его выходки. Я пыталась объяснить, что не имею никакого отношения к разбитому окну или загубленной лошади, но разве меня кто-то слушал? Ведь я уродилась девочкой, низшим созданием, в понимании лорда Маригора. – Госпожа, отец просит вас спуститься, – за не самыми приятными воспоминаниями совсем не заметила, что в комнате я больше не одна. Всё та же служанка Лола стояла в дверном проёме и рассматривала подол своего платья. И снова это «просит»… Лорд Маригор не умеет просить. – Что там происходит, Лола? – отбросив изрядно помятый платок на кровать, я подошла к девушке. Она судорожно вздохнула, отступила на шаг, будто готовилась сорваться с места и вовсе сбежать, но ответила: – Не знаю, госпожа, я, правда, ничего не знаю. Ложь. Но не выколачивать же из неё правду кулаками! – Хорошо, – процедила сквозь стиснутые зубы. – Веди. И мы вышли из комнаты, прошли по коридору, а затем спустились по лестнице. На весь нижний этаж были слышны мужские голоса, самым громким из которых был голос моего отца. Он шутил, смеялся и, судя по всему, был в прекрасном расположении духа. И это настораживало. Ведь я никогда не видела таким лорда Маригора. Он и улыбался-то редко, что уж говорить о смехе! А когда я вошла в заполненную залу, то и вовсе опешила от его приветствия: – Вот и моя обожаемая дочь. Не правда ли, она прекрасна, лорд Брайен? Пожалуй, я впервые за всю свою жизнь была близка к тому, чтобы лишиться чувств. Дочь и обожаемая, из уст отца – это что-то неслыханное. Но не только это было причиной тому, что мне вдруг перестало хватать воздуха. Мужчина, который сидел по левую руку от отца и взирал на меня угрюмым взглядом, был никем иным, как нашим заклятым врагом – главой семейства Ленгро. Вражда между Ленгро и Вайнер началась довольно давно, и её виновником был мой прадед – лорд Райс. Ему приглянулась девица с соседних земель, он умыкнул её и насильно сделал своей женой, чему Ленгро, чьей дочерью эта девица оказалась, конечно же, не обрадовался. Девушка несколько раз пыталась сбежать, потом её пытались выкрасть родственники, а когда ничего не вышло, она спрыгнула с обрыва и распрощалась с жизнью. С тех пор утекло много воды, но вражда никуда не исчезла. До сих пор люди Ленгро устраивают набеги на наши деревни, – убивают селян, истребляют скот и сжигают поля. Вряд ли отцу это интересно, но прошлой зимой из-за варварства соседей мы остались без хлеба. Все запасы пшеницы были уничтожены. Но даже если отбросить мою личную неприязнь, то… Я всё равно не понимаю, что лорд Брайен со своей свитой делает здесь, в нашем замке? Я так и стояла посреди залы, во все глаза рассматривая гостей отца, пока родитель не напомнил мне о приличиях. – Что же ты, Дженис, – надо же, а я и не знала, что он помнит моё имя, – не поприветствуешь гостей? Или тебя так впечатлил лорд Брайен, что все слова растеряла? Он закатился неестественным смехом, но никто из Ленгро не поддержал его. Разве что по губам лорда скользнула презрительная усмешка, пропитанная ненавистью. Если до этого от шока я ничего не чувствовала, то сейчас мне захотелось развернуться и скрыться за дверьми от всех этих гостей. И плевать на приличия и условности. И стоило только мне об этом подумать, как я столкнулась со взглядом матушки. Она сидела рядом с Аланом и одними лишь губами произнесла: – Не смей! Пришлось подчиниться. Я сжала руки в кулаки, болью отрезвляя себя, и сделала пару шагов вперёд, пытаясь понять, куда именно мне сесть. Рядом с матушкой место было занято, и единственный свободный стул стоял по левую руку от… лорда Брайена. Вновь посмотрела на леди Элизабет, и та едва заметно кивнула. О, боги… Что за игры затеял отец? Не будь вражды между нашими семьями, я бы подумала, что он решил сосватать меня, а так… Остаётся теряться в догадках. Когда я опустилась на стул, Ленгро даже не подумал скрыть, что ему противно моё общество, – он отодвинулся в сторону, желая оказаться как можно дальше от меня. Что ж, пусть не обольщается, я тоже не желаю находиться рядом с ним. – Может быть, вернёмся к обсуждению мирного договора? – тишину нарушил лорд Брайен, и отец зашипел на него, на манер змеи: – Давайте отведаем изумительного вина, а дела подождут. Кажется, я расслышала, как у Ленгро скрипнули зубы… * * * Обед плавно перешёл в ужин, и если я думала, что вот-вот это бесчинство закончится, и мужчины наконец-то удалятся для решения более важных вопросов, к примеру, что-то там про мирный договор, то я ошибалась. Гости, во главе со своим хозяином, вошли в раж и хлестали вино один бокал за другим. Хмельные разговоры всё больше напоминали бессвязное бормотание, а отец… Он смотрел на происходящее совершенно трезвым взглядом и то и дело улыбался, и от его улыбки мне становилось жутко. И только ближе к полночи замок успокоился. Меня первой отпустили к себе, но не успела я обрадоваться, как следом за мной в комнату вошёл Алан. – Что тебе нужно? – даже не пытаясь быть вежливой, бросила раздражённо. Братец широко ухмыльнулся и подошёл совсем близко, отрезав пути к отступлению: – О, неужели моя сестричка отрастила зубки? Я ненавидела себя за страх, который появлялся всегда, стоило Алану приблизиться ко мне. Ненавидела и слабость, что мешала держать лицо, несмотря ни на что. Я не ответила. Посчитала, что промолчать будет всё же благоразумнее. Тогда, возможно, он уйдёт быстрее. Но я ошиблась. – Молчишь, – гадко хмыкнул он и больно сдавил пальцами подбородок, заставляя посмотреть на него. – Тогда пойдём, отцу есть, что тебе сказать. Дёрнула головой в сторону, освобождаясь от его хватки: – Он только что отпустил меня! – прошипела возмущённо, чувствуя запоздалую боль от его прикосновения. – Как отпустил, так и зовёт обратно, – Алан безразлично пожал плечами, и галантно поклонился, пропуская меня вперёд. Нужно было отказаться, непременно отказаться, но что-то меня остановило. А когда мы подошли к кабинету отца, то я расслышала надломленный голос матушки: – Не впутывай её в это, умоляю тебя! Мама никогда перед ним не склоняла головы, никогда не признавала его власть и… Умоляет его?! Я решительно распахнула дверь и вошла в комнату, намереваясь… Что? Сказать отцу, чтобы не смел трогать матушку? Нет, он не послушает меня, даже если я упаду перед ним на колени. Впрочем, это место уже было занято. На коленях стояла заплаканная леди Элизабет, моя мать. Я было бросилась к ней, но Алан, схватив за руку, остановил меня. – Не так быстро, родная, – всё с той же жуткой улыбкой, которую я видела за столом, произнёс лорд Маригор. Мама даже не посмотрела на меня, опустила голову ниже, и я заметила, как на ковёр падают две крупные слезинки. – Что… – произнесла, сама не зная, что хочу спросить, но мне и не пришлось, отец всё пояснил. – Что здесь происходит? – правильно подобрал слова, и я лишь кивнула. – Я тебе сейчас всё расскажу, а ты присядь пока. Садиться я не собиралась, тогда он ухмыльнулся и продолжил. – Видишь ли, Дженис, лорду Брайену очень нужны наши люди, а мне… – он сделал многозначительную паузу. – Нужны надёжные уши в его замке. Какое это имело отношение ко мне, и к матушке, я так и не поняла. – Поэтому сейчас ты снимешь это платье и отправишься в покои лорда Брайена, ляжешь в его кровать и будешь ждать, когда придём мы и обвиним его в надругательстве над твоим прелестным телом. Никогда ещё тишина не была такой невыносимой. Такой плотной, удушливой и горькой. Я знала, что отец ненавидит меня, возможно, не совсем понимала причины этой ненависти, но ведь знала же. Хотя такого не ожидала даже от него. Я попыталась выдавить хоть слово, но помимо невразумительного мычания ничего не вышло. – Наверное, это «да»? – издевательски протянул Алан, нагнувшись к моему лицу. Я отшатнулась и едва не упала. – Нет! – выдавила хрипло. Голос почему-то ломался, и дыхание сбилось, словно я несколько раз пробежала вокруг замка. – Нет? – в тон брату отозвался отец, и я для верности покачала головой. – Что ж, тогда ты можешь попрощаться с матерью. Перевела взгляд на матушку, та по-прежнему смотрела на свои опущенные руки, будто не замечая того, что происходит вокруг. – Попрощаться? – переспросила, не понимая, о чём идёт речь. – Да-да, – серьёзно подтвердил отец. Он хотел сказать что-то ещё, но его перебил тихий голос леди Элизабет. – Маригор, прекрати, – она подняла глаза и посмотрела на меня. – Оставьте нас на несколько минут, я сама, – матушка запнулась и продолжила через силу: – Я сама ей всё объясню. Лорд Маригор прищурился, будто пытался проникнуть в голову к матери и прочитать её мысли, и только потом медленно, будто нехотя кивнул. – Хорошо, – хлопнул в ладоши, от чего мы с матерью вздрогнули, а отец растянул губы в торжествующей усмешке. – Но помни, Бэт – никаких глупостей. Она с трудом кивнула, вновь пряча взгляд от окружающих за опущенными ресницами. – И ты ей веришь? – Алан вышел вперёд и кивнул в сторону леди Элизабет с таким пренебрежением, будто перед ним не мать, а продажная девка, не стоящая и капли уважения. – Пойдём, сын, – лорд Маригор, не прекращая ухмыляться, обнял парня за плечи и повёл его вон из кабинета. А как только за ними закрылась дверь, я тут же бросилась к матери, упала рядом с ней на колени и принялась трясти её за плечи. – Мама, милая, скажи, что всё это неправда? Скажи?! – я задыхалась от страха, от непонимания и быстрого стука собственного сердца. – Дженис! – её тихий уверенный голос разом привёл меня в чувство. – Вот так, – матушка улыбнулась, – смотри на меня. Я посмотрела. Пелена перестала застилать глаза, и я увидела, как на её скуле расплывается кровавая ссадина и на шее отчётливо виднеются посиневшие следы от пальцев. И если страх до этого отступил, то сейчас подступил с новой силой. – Это он?! – голос сорвался и испуганным писком прокатился по кабинету, чтобы затихнуть среди книжных стеллажей. – Послушай меня, Дженис, – мама даже и не подумала ответить на вопрос, впрочем, этого и не требовалось. – За камином есть тайный ход, нужно наклонить статуэтку волка, – она показала мне за спину, но я и не подумала оборачиваться, – туннель выведет тебя к охотничьему домику. Там в одном из сундуков лежит мешок со всем необходимым. Обязательно вылей на себя флакон с духами, они собьют со следа собак. И двигайся на запад, к столице… – Что будет с тобой? – я не дала ей договорить. – Это не важно, – матушка отмахнулась и попыталась продолжить, но я упрямо повторила: – Это важно. Я хочу знать, что будет с тобой? Леди Элизабет впервые отвела взгляд, избегая ответа. – Он убьёт тебя, – не вопрос – утверждение. Мой голос перестал дрожать и ломаться. На меня навалилось неестественное спокойствие, будто и не я мгновение назад тряслась от страха. – Милая, разве это важно? – матушка нежно коснулась дрожащими пальцами моей щеки и улыбнулась. – Я люблю тебя, дорогая, и не позволю ему сломать твою жизнь. Я отвернулась и поднялась на ноги, впервые в своей жизни принимая самостоятельное решение. Решение, которое, возможно, убьёт меня, но… – Я тоже люблю тебя, мама, – прошептала тихо, и, пока спасительное безразличие текло по венам, бросилась к двери, опережая крик матери. На пороге стоял довольный отец, и мне вдруг показалось, что он знал, о чём мама только что говорила мне, и, что куда страшнее, он предвидел, как я поступлю. – Готова? – гадкая улыбка коснулась губ, и я вдруг подумала, что лучше бы он вовсе никогда не улыбался. Или лучше бы я никогда не видела этой улыбки. Я не ответила. Расправила плечи и шагнула вперёд. – Вот и умница, – он больно сжал мою руку чуть выше локтя. – Алан, проводи её. Я выдержала и его прикосновение, и взгляд, и тычок от брата. Я выдержу всё ради той, что подарила мне тепло и любовь, счастливое детство и беззаботную юность. Она подготовила меня ко всему, и пусть я этого раньше не понимала, но сейчас оценила сполна. Глава 2 По дороге к моей комнате Алан молчал, что настораживало. Обычно ему доставляло удовольствие изводить меня разного рода пакостями, а сейчас… Тишина. Хотелось развернуться и посмотреть ему в глаза, понять, что он задумал, но я терпела. Шла степенно, держала спину прямо, до ломоты отводя плечи назад, и терпела… Не думала о том, что меня ждёт, отгоняла любые мысли, которые приносили страх и неуверенность. – Раздевайся, – не без удовольствия бросил братец, стоило нам войти в комнату. Колкий ответ ядом коснулся губ, но я промолчала и в полной тишине принялась распускать шнуровку платья. Когда оно змеёй соскользнуло на пол, укрыв ноги воздушной пеленой, я не выдержала, вздрогнула. Нижняя сорочка совсем не скрывала очертаний моего тела, и насмешливый взгляд Алана, казалось, пробирался в самую душу. – Не бойся, сестричка, меня совсем не интересуют твои прелести. – Я не боюсь, – упрямо вздёрнула подбородок и сжала руки в кулаки. Если бы я была так же сильна, как наш кузнец, то с удовольствием ударила бы братца по его довольной физиономии, а потом ещё и ещё раз, пока не стёрла бы с губ эту гадкую ухмылку. Но моей силы хватит лишь на звонкую пощёчину, которая не принесёт облегчения ни мне, ни тем более матушке. Алан пожал плечами и отвернулся, раскрывая дверцы моего шкафа и вышвыривая из него одно платье за другим. Я лишь прикрыла глаза, прося у неба выдержки. – Ты что, собиралась уйти в монастырь? – недовольно бросил братец через несколько минут. – Что? – произнесла растерянно, совсем не понимая, почему он сделал такой вывод. – Твоя одежда достойна скромной монашки, неужели среди твоих шмоток нет ничего откровенного? Его возмущение было искренним и таким неподдельным, что я всё же не сдержалась, съязвила: – А ты надеялся увидеть здесь гардероб из дома терпимости? Но язвительность цели не достигла, а лишь развеселила его: – О, боги, Дженис, в каком веке ты живёшь? Дом терпимости, – повторил, кривляясь, – нормальные люди называют такие места борделями. Я почувствовала, как лицо вспыхнуло от стыда, и предпочла промолчать. – Вот, это подойдёт, – он выудил из глубин шкафа прозрачную сорочку, расшитую золотой нитью. Если честно, я даже не знаю, откуда она там взялась, потому что мы с матушкой точно ничего подобного не заказывали. – Примерь, – бросил мне, и я каким-то чудом поймала её. Нет, сдаваться я была не намерена, но всё же: – Отвернись, – попросила, проклиная себя за дрогнувший голос. – Как скажешь, сестричка, как скажешь, – вновь растянул губы в язвительной усмешке и отвернулся. Трясущимися руками я скинула сорочку и кое-как натянула прозрачное безобразие, лихорадочно вспоминая, как же оно оказалось среди моих вещей. Не Алан же подкинул, в самом-то деле! А когда справилась с завязками, то кинулась к кровати, на краю которой лежал длинный халат, и закуталась в него. – Готова? – не поворачиваясь, бросил братец и подмигнул мне. Только сейчас я поняла, почему он так легко согласился отвернуться. Потому что в зеркале было всё прекрасно видно. Густой румянец за мгновение разлился по лицу и шее, а Алан лишь рассмеялся. – А ты хороша, сестрица, – гаденько ухмыльнулся он, – даже жаль, что нас связывают кровные узы. – Жаль, – прошептала совсем неслышно. Вот только причина моей жалости крылась совсем не в том, о чём он только что сообщил мне. – Пойдём, – на этот раз он не удержался и больно толкнул меня в бок, подгоняя к выходу. Замок спал. Не было слышно ни пьяных голосов, которые весь сегодняшний день беспрестанно разрывали мерную тишину. И эта тишина будто сочувствовала мне. Она стелилась у ног, окутывала плечи, касалась ледяных рук. Мне хотелось спрятаться в ней от всего мира, словно в коконе. Но я не могла себе этого позволить. У двери одной из гостевых спален Алан остановился, приблизился ко мне, обдавая горячим дыханием открытую шею: – Лорд Брайен выпил много, и в этой выпивке было кое-что подмешано, тебе нужно лишь предложить ему себя и… – он выдержал противную паузу и добавил, – не сопротивляться, чтобы он не вздумал сделать с тобой. Сердце в груди колотилось как сумасшедшее, и мне вдруг показалось, что ещё чуть-чуть, ещё мгновение, и оно попросту разорвётся от страха. Вся мнимая уверенность и смелость испарились, мне захотелось подобрать халат и броситься вон отсюда, неважно куда. И только пощёчина, звоном отозвавшаяся в голове, вернула меня в реальность. Очень гнусную, невыносимую реальность, где уже нет пути назад. – Даже и не думай сбежать, иначе леди Элизабет распрощается с жизнью. – Она же и твоя мать тоже! – прошептала одеревеневшими губами. – Да, – выплюнул Алан, – именно поэтому она ещё жива. Как дети одной женщины могут так отличаться друг от друга? Почему в сердце одного прочно укоренилась жестокость? – Иди! – прошипел он, силой толкая меня к двери. Я не чувствовала своего тела, оно стало ватным и каким-то неповоротливым, будто я и не человек вовсе, а какая-то кукла. Я взялась за ручку, потянула на себя дверь. Вошла в комнату, и только оглушительный щелчок заставил немного прийти в себя. Ноги приросли к полу, и я так и стояла, рассматривая мужчину, который лежал прямо поверх одеяла. Его грудь мерно вздымалась, а в руках, раскинутых в стороны, были зажаты короткие клинки. Я бы так и стояла на месте, если бы не напомнила себе, зачем я здесь, и где сейчас находится моя мать. Шаг вперёд, потом ещё один. Замерла у самого края кровати. Протянула руку, сама не зная, что хочу сделать, и в следующую секунду мир перевернулся с ног на голову. Вот я стояла у кровати, а теперь лежу на ней, прижатая к перине тяжёлым телом, и к моему горлу приставлено лезвие одного из клинков. – Я… – собственный голос прозвучал слабо, почти неслышно. – Молчи, – грубо перебил Брайен и, не меняя положения, повернулся к двери, прислушиваясь к шагам. Но из коридора не доносилось ни звука. То ли Алан ушёл, то ли затаился, выжидая удобный момент, чтобы ворваться в комнату. Когда и мужчина, лежащий на мне, уверился в тишине, он сильнее надавил лезвием на шею. – Зачем ты здесь? – буквально выплюнул, а когда я не ответила, прорычал: – Отвечай! – Я… – вновь сорвалось с губ, но как продолжить и признаться, что пришла соблазнить его, я не знала. – Ты, – лорд скривился, словно от боли, и мотнул головой, – зачем ты здесь? Потом его взгляд скользнул чуть ниже, и он со стоном отпрянул. – Убирайся, – прорычал, отворачиваясь. Я же спешно вдыхала спасительный воздух, всё ещё не веря, что прямо сейчас мне не перережут горло. – Я сказал – убирайся! – выкрикнул, от чего я буквально скатилась с кровати и бросилась к выходу, но у самой двери замерла, не решаясь взяться за ручку. Если я уйду, то, что станет с матушкой? Не думаю, что отца устроит моё бегство. – Ну! – поторопил меня лорд Брайен, а я лишь отрицательно покачала головой и обернулась. – Я не могу, – на этот раз голос хоть и звучал тихо, но в нём звенела уверенность, граничащая с безумством. Он явно не поверил в то, что услышал. Сделал пару шагов, останавливаясь на расстоянии вытянутой руки и приказал: – Повтори! Ленгро прищурился, словно пытался проникнуть в мои мысли, но я и не подумала сдаваться, хоть от уверенности не осталось и следа. – Я не могу уйти. Ещё один шаг, и я плотнее запахнула халат, пытаясь спрятаться от этого пронизывающего взгляда. – Ты пришла ко мне ночью, в этом, – клинком, который так и держал в руке, Брайен подцепил полы халата, отчего стало видно прозрачную ткань сорочки. – И говоришь, что не можешь уйти, когда я прогоняю тебя? С каждым произнесённым словом его голос становился тише, и оттого, куда страшнее крика. Но что мне ответить ему на это, чтобы не спровоцировать ещё большую злость? Я промолчала. Подняла глаза, встречаясь с его заледеневшим взглядом. – Вот как, – непонятно, к какому выводу он пришёл, но клинки со звоном упали на пол, а меня лорд отшвырнул к стене так, что у меня от удара перехватило дыхание, зазвенело в ушах, и вместо комнаты я вдруг увидела темноту. – Решила развлечься за мой счёт, Вайнер? – словно сквозь вату услышала его голос и попыталась ответить, что пришла сюда вовсе не для того, чтобы развлекаться, а чтобы спасти мать, но смогла лишь промычать что-то невразумительное. Брайен схватил меня за горло и сильно сдавил его пальцами. От боли перед глазами прояснилось и я, наконец, смогла рассмотреть лицо своего врага. Острые скулы, нос с горбинкой и глаза, которые всего мгновение назад были чистыми, словно ночное небо в ясную погоду, а сейчас… Сейчас на меня смотрел безумец с помутневшим взглядом и пугающей улыбкой на губах. «В этой выпивке было что-то подмешано», – память услужливо подкинула слова Алана, и я попыталась оттолкнуть его. Но тщетно, мои попытки лишь развеселили лорда. – Я дал тебе возможность уйти, а ты отказалась, – злорадно напомнил он, чуть ослабив хватку и позволив мне вдохнуть. «Я хочу уйти, но не могу», – мечтала крикнуть так, чтобы он, наконец, понял смысл моих слов. Только Ленгро вновь сдавил горло, чтобы в следующее мгновение развернуться и бросить меня на кровать. Как я не упала на пол, совсем не отложилось в памяти. – Отродье Вайнер, как же я вас ненавижу, – с иступлённой злостью прорычал он, разрывая халат, а затем и сорочку. Я пыталась сопротивляться – царапалась, выворачивалась, била его ногами. Но что я могу сделать против него? Что?! И когда надежда на спасение погасла, дверь с грохотом отворилась, и в комнате вдруг стало светло, словно за окном не тёмная ночь, а светит яркое солнце. – Лорд Брайен, значит так вы отплатили мне за гостеприимство?! – возмущённый голос отца сочился неприкрытой радостью. Ленгро так и замер, стиснув мои руки, словно железным обручем. Взгляд, до этого безумный и мутный, прояснился, и он с недоумением посмотрел на меня, словно не ожидал здесь увидеть. Пока он вставал, медленно поворачивался к собравшимся, поднимал с пола клинки, я успела сесть и закутаться в остатки халата. Каким бы отвратительным человеком не был мой отец, он пришёл вовремя. Меня трясло, слово в лихорадке, и вдруг показалось, что всё происходящее лишь страшный сон, кошмар, который привиделся мне среди ночи. Гомон голосов был слышен, словно толщу воды, и я не могла разобрать не слова. Я ничего не чувствовала: ни страха, ни отвращения, ни боли. Будто меня заморозили изнутри. – Дженис, – кто-то позвал меня, кто-то родной и такой необходимый, но вместо того, чтобы ответить, я дёрнулась в сторону, инстинктивно избегая объятий. – Дорогая, это я, – голос задрожал и я, моргнув несколько раз, увидела матушку. Она стояла рядом со мной, но не пыталась приблизиться, а за её спиной, едва-ли не искрясь от счастья, маячил Алан. Только взглянув на него, можно было понять, что всё, задуманное им и отцом, получилось. – Мама, – прошептала хрипло, чувствуя, как горло горит огнём, – забери меня отсюда. Леди Элизабет кивнула, не глядя на сына, выхватила из его рук тяжёлый плащ, и, закутав меня в него, подтолкнула к двери. Вот только я остановилась, сделав от силы пару шагов. У нас на пути стоял отец, а рядом с ним лорд Брайен. Во взгляде последнего бушевала ненависть. – Идём, – матушка подтолкнула меня слегка, что заставило опустить взгляд и пройти мимо мужчин. Думать о произошедшем совсем не хотелось, но мысли, словно назойливые мухи, лезли в голову. Поэтому я не выдержала, полуобернулась к леди Элизабет, которая осторожно придерживала меня за плечи и тихо, чтобы никто не услышал, спросила: – Что теперь будет? С ней, со мной, с нашим замком… Я не стала уточнять, она и так всё поняла. – После, – так же тихо, одними губами, прошептала мама, и посмотрела куда-то себе за спину. Я тоже оглянулась. За нами, даже не пытаясь сделать вид, что вовсе не подслушивает, вышагивал Алан. На его губах по-прежнему сияла победная улыбка, а меня вдруг замутило и тут же вывернуло наизнанку. Хорошо хоть успела оттолкнуть матушку, а вот братцу так не повезло. Его штаны и высокие сапоги пострадали. – Ты… – задохнулся молодой человек, но так ничего и не сказал, собственно, мне была совершенно безразлична его злость. Мне было плохо. Хотелось провалиться в беспамятство и хотя бы ненадолго забыть обо всём. – Алан, – хлёсткий голос матери заставил его замолчать, правда, ненадолго. – Глаз с них не спускай, – бросил он охранникам, они в ответ слаженно кивнули. – Пойдём, милая, – леди Элизабет напомнила о себе. Я послушно поплелась за ней, то и дело спотыкаясь и норовя оказаться на полу, пока мужчина, следовавший за нами, не предложил: – Позвольте, я помогу, – я даже не обернулась, увидела лишь, что матушка окинула его презрительным взглядом, но всё же кивнула в знак согласия. А стоило ему приблизиться ко мне и прикоснуться, как моя апатия разом испарилась, уступив место первобытному страху. – Нет, – прохрипела я испуганно и отскочила в сторону. Нога подвернулась, и я больно ударилась плечом о стену. Правда, боль эта чувствовалась отдалённо, будто принадлежала мне лишь наполовину. Леди Элизабет тут же оказалась рядом и виновато произнесла: – Прости… За что она извиняется? Здесь нет её вины, просто… Я не могу, я не хочу, чтобы кто-то из мужчин прикасался ко мне. – Ничего, – слабо улыбнулась и быстро, насколько это было возможно в моём состоянии, прошла последний десяток шагов. Стоило только оказаться в комнате, как я повалилась на кровать. Моё тело перестало подчиняться мне, и потолок вдруг закрутился как волчок. – Лола, – отдалённо были слышны голоса, – приготовь горячей воды. – Конечно, госпожа. – Пошли кого-нибудь к Марфе, пусть даст успокаивающие травы. И вновь покорное от служанки: – Как прикажите, госпожа. Потом моего лица нежно коснулись родные руки, и я нехотя открыла глаза: – Дженис, милая, идём, сейчас тебе станет легче. Я никогда не сомневалась в матушкиных словах, но сейчас я ей не верила. Легче? Может ли стать легче, если болит не тело, а душа? И не просто болит, а умирает? Но вопреки моей убеждённости, я всё же встала, позволила снять с себя плащ, остатки халата и сорочки, а потом, не чувствуя ничего, опустилась в высокую лохань. Она что-то говорила про горячую воду? Так вот, вода была… Никакая. Ни горячая, ни холодная. Я, кажется, вообще её не чувствовала, словно меня окутывала лишь пустота. – Выпей, – ещё одна просьба матушки, которую я безропотно выполнила. – Сейчас, милая, сейчас, – как заведённая повторяла леди Элизабет, но я лишь отрешённо смотрела на собственные руки, которые под толщей воды казались какими-то иссиня-чёрными и невероятно худыми, как веточки на молодых деревьях. А потом я почувствовала, как внутри что-то ворочается, ломается и прорывается наружу. Кажется, я попыталась вскочить на ноги, а потом закричала, или всё было с точностью наоборот? Не знаю. Я будто снова оказалась в той комнате, прижатая к кровати тяжёлым телом, словно на меня вновь и вновь сыпались удары, от которых было невозможно увернуться. Я слышала хруст костей, я чувствовала вкус крови на губах… – Поплачь, станет легче, – сквозь приступы страха я всё же слышала матушкин голос, полный боли и непролитых слёз. Но легче не становилось…. Я окинула комнату безумным взглядом и осознала, что вода, всё же, горячая, даже огненная, такая, которой можно смыть с тела чужие прикосновения, стереть воспоминания и боль. И я бы непременно разодрала кожу в кровь, если бы не очнулась…. Разом не осознала, что здесь нет никого, кто мог бы вновь изувечить меня, нет даже Лолы, только я и леди Элизабет… – Мама… – вместо собственного голоса из груди вырвалось невнятное сипение. – Всё хорошо, всё будет хорошо, – быстро стирая с щёк слёзы, матушка заглянула мне в глаза, пытаясь там что-то разглядеть. – Я хочу спать, – прошептала, чувствуя, как усталость наваливается на меня удушливым покрывалом. Как, не заботясь, пеленает меня, лишая остатка сил. – Конечно, – слишком поспешно шепчет мама в ответ и помогает мне встать. Не беспокоясь о том, что оставляю мокрые разводы, я вернулась в комнату и вновь упала на кровать, только на этот раз проваливаясь в пустоту, где не было слышно ни звука. Глава 3 Кто-то кричал, кто-то шипел в ответ на этот крик, а мне так не хотелось просыпаться. Хотелось понежиться в объятьях сна как можно дольше, потому что я была уверена, стоит мне только открыть глаза, как привычный мир перевернётся. – Я прошу тебя, дай ей времени хотя бы до вечера! Как я ни мечтала остаться в стороне от происходящего, слова перестали сливаться воедино, и я смогла расслышать, кто и что говорит. Матушка была зла, но изо всех сил сдерживала эту злость. А вот её собеседник даже не пытался ничего сдерживать. – Она должна присутствовать при подписании договора, – пробасил отец, и стоило только услышать его голос, как воспоминания, отвратительные и гадкие, обрушились на меня, подобно молоту. Я распахнула глаза и резко села, обводя взглядом собравшихся. А посмотреть было на кого. Рядом с лордом Маригором стоял Алан, прежнего сияния на его лице не сохранилось, но, тем не менее, сложно было не понять, что он доволен, как никогда. Значит мне не приснилось… Значит этот кошмар всё же произошёл наяву. Помимо братца за спиной отца стояли двое охранников, вооружённые так, будто готовились к нападению. И ещё матушка. Она, как и всегда, выглядела идеально, а вот лицо… Леди Элизабет словно постарела лет на десять за эту ночь. – Она уже проснулась, – не преминул выдать меня Алан и выразительно окинул меня взглядом. Только сейчас я додумалась посмотреть на себя. Покрывало соскользнуло, оголив шею и грудь. Я тут же почувствовала, как кожу обожгло от стыда, и спешно натянула покрывало обратно. Тем не менее, заметив кровоподтёки и синяки на коже. Матушка посмотрела на меня с тоской и покачала головой: – Оставьте нас. На что отец, вполне ожидаемо, возмутился: – Не забывайся, Элизабет, никто не давал тебе права приказывать мне. По лицу матери скользнуло отвращение, но она всё же смягчила тон и произнесла: – Я не приказываю, я прошу. Лорд Маригор раздумывал всего минуту и бросил: – У вас есть час, а после она должна спуститься к столу. Отец посмотрел на меня скептически, потом таким же взглядом наградил супругу и только после этого вышел. За ним потянулся Алан и охранники. Теперь мы остались одни, и матушка светло улыбнулась, будто и не было здесь только что никакой безобразной сцены. – Как ты, Дженис? Один единственный вопрос, на который у меня не было ответа, точнее ответ был, но озвучивать его совсем не хотелось. У меня всё болело, пожалуй, сложно было бы найти на моём теле хотя бы одно место, которое не ныло и не горело огнём. Впрочем, я выдавила кривую улыбку и произнесла, точнее, попыталась произнести, потому что вместо звуков по комнате прокатился невнятный хрип. Леди Элизабет удручённо покачала головой: – Ты сорвала голос. Да, кажется, я даже помню как. Кивнула и, свесив ноги с кровати, попыталась встать, но ничего путного из этой попытки не вышло. Неведомая сила отбросила меня назад, и я вновь оказалась сидящей на перине. – Не вставай, – спохватилась матушка, – сейчас я всё принесу. Через несколько минут мне уже вручили кружку с дымящейся жидкостью и приказали выпить всё, до последней капли. И как бы мне ни хотелось воспротивиться, я послушно проглотила этот невероятно противный отвар. – Не кривись, – леди Элизабет нежно коснулась моей щеки. – Это укрепляющие травы, тебе должно стать легче. Я кивнула и потом посмотрела на дверь. Матушка поняла всё без слов. – Он хочет, чтобы ты присутствовала при подписании договора. Да, об этом я слышала, но что за договор? И почему я обязательно должна присутствовать? Кажется, каждый из этих вопросов отразился на моём лице, и мама со вздохом опустилась на кровать, рядом со мной. – Мне удалось узнать не так много, но… – она отвела взгляд, – помимо армии, ради которой Ленгро и явился сюда, отец отдаст ему тебя. Глупо было бы надеяться, что слова лорда Маригора о надёжных ушах в замке соседей окажутся лишь шуткой. Ещё тогда, прошлым вечером, я поняла, что он отправит меня с ним, но… Всё же на что-то надеялась. Глупая. – В качестве кого? – смогла прошептать. После отвара голос в полной мере не вернулся, но немой я быть перестала. – В качестве жены, – бросила матушка. Не скажу, что эта новость меня обрадовала или хоть как-то впечатлила, только, зная отца, я бы не удивилась, если бы он отправил меня в замок Ленгро, как постельную игрушку. Или как прислугу. – Что будет с тобой? Этот вопрос мучил меня, не давал покоя. Вчера я не отдавала себе отчёта, что лорд Маригор не остановится на достигнутом, собственно, вчера, когда я шла в комнату к лорду Брайену, я вообще мало о чём задумывалась, а сейчас… – Ох, дорогая, – леди Элизабет улыбнулась, от чего вокруг глаз появились лучики морщинок. – Ты не о том беспокоишься, совсем не о том. Матушка осторожно приобняла меня за плечи и произнесла: – Дженис, тебе нужно думать о своём будущем, а со мной всё будет хорошо, ты же знаешь, я могу постоять за себя. Знаю, но за последние сутки я видела её растоптанной и сломленной, чего никогда не случалось с мамой, несмотря на все трудности, которые на нас наваливались. Она всегда знала, чем накормить обитателей замка, даже когда в кладовых оставались сущие крохи, ей не составляло труда сторговать у приезжих лучший товар по самой низкой цене, и она никогда и ни перед кем не склоняла головы. До вчерашнего дня. Вчера я вдруг поняла, что у матушки тоже есть слабости, и ей нужна помощь. И пусть это звучит невероятно самонадеянно, я постараюсь её защитить. – Можешь, я знаю, – прошептала и закашлялась, а когда приступ прошёл, как можно спокойнее предложила: – Нам пора одеваться. * * * Прежде чем надеть платье, я долго стояла у зеркала и рассматривала своё отражение. Помимо отчётливой синевы на шее и плечах, на правой щеке «красовалась» ссадина, и верхняя губа лопнула. На спине стесана кожа, вокруг запястий тоже синяки. А ещё поломанные ногти и содранные костяшки пальцев. И если почти все синяки на теле можно было спрятать под платьем, то, что делать с лицом, оставалось загадкой. Пудра, выторгованная у приезжих, лишь слегка сгладила ссадину на щеке, в то время, как губа так и осталась с красной, немного кровоточащей раной. Матушка собрала только часть волос, в основном оставив их распущенными. – Вряд ли это спасёт от пристальных взглядов, – леди Элизабет недовольно покачала головой, – но мы хотя бы попытались. На мне было тёмно-синее платье с глухим воротом и длинными рукавами. Без оборок, кокетливых рюшей и лент. В этом наряде я выходила один единственный раз, когда мы хоронили мужа нашей экономки. Теперь пришёл черёд похоронить и своё будущее… – Дженис, – мама окликнула меня, когда я уставилась невидящим взглядом в окно. Я обернулась. – Дорогая, я хочу сказать, что у тебя гораздо больше шансов построить счастливое будущее, чем ты думаешь. На этот раз я усмехнулась вполне искренне. – Матушка, я ценю твою поддержку, но… Договорить она мне не дала, подошла ближе и взяла за руку: – Дженис, послушай. Пусть женщины слабы физически, но совсем не обязательно блестяще метать ножи, чтобы победить противника. Порой куда важнее мудрость и хитрость, чем грубая сила. – Что ты хочешь этим сказать? – уточнила без особого энтузиазма. Слова матери были странными и глупыми, и, вообще, о каком счастливом будущем может идти речь? – Я хочу сказать, что тебе стоит попытаться наладить отношения с лордом Брайеном. Возможно, он не так ужасен, как ты сейчас о нём думаешь. Я прикрыла глаза, пытаясь отогнать видение. А привиделся мне Ленгро с перекошенным от злости лицом. – Мама, я очень тебя люблю, – поймала её взгляд и покачала головой, – но о каких отношениях может идти речь? Он же ненавидит меня, он… – Он не знает, что ты не виновата, – вновь перебила меня совершенно спокойно. – А если я расскажу ему, он, что, поверит? – я вскрикнула и тут же закашлялась, потому что голос срывался, а в горле першило так, будто мне туда крошек насыпали. Леди Элизабет обняла меня и ласково провела по волосам: – Не поверит, но не обязательно говорить. Поступки гораздо красноречивее слов. За дверью послышались шаги, и матушка спешно завершила свою странную речь: – Помни всё, чему я тебя учила и постарайся стать в его замке незаменимой помощницей и, возможно, его другом. Но до того, как на пороге комнаты показался Алан, я успела с горечью бросить: – Почему с отцом у тебя этого не получилось? Матушка отвела взгляд и с трудом выдавила: – С твоим отцом с самого начала всё было не так. Хотелось крикнуть: «А у меня с лордом Брайеном, значит, началось всё так?» Но я не успела. За мной явился братец. – Готова, сестричка? – Алан вновь улыбался, и мне вдруг захотелось швырнуть в него тяжёлую вазу, лишь бы стереть гадкую улыбку. Но вместо этого, я ответила совершенно спокойно: – Готова. – Что ты там шепчешь? – и не подумал промолчать. – Алан, замолчи, – окрик матери лишь слегка остудил его пыл, и он шутливо поклонился: – Как скажешь, матушка, как скажешь. На что она холодно бросила: – Я для тебя леди Элизабет, а не матушка. Лицо брата перекосилось от ненависти, но он нашёл в себе силы беззаботно усмехнуться: – Меня понизили, какая жалость. Мама промолчала, я последовала её примеру. – Пойдём, – вновь произнёс Алан. За последний день я слишком часто слышу это слово, пожалуй, теперь оно станет самым ненавистным для меня. – А вам, леди Элизабет, – голос брата сочился ядом, – придётся остаться здесь. Отец приказал привести только Дженис. Матушка хотела что-то возразить, даже открыла рот, но так ничего и не проронила. Я улыбнулась ей, стараясь выглядеть сильной, и вышла из комнаты. Ещё не спустившись с лестницы, я услышала громкие возмущённые голоса и грохот, словно кто-то что-то уронил и разбил о мраморный пол. Алан обернулся и окинул меня насмешливым взглядом, но объяснять, что именно происходит в зале, даже не подумал. Собственно, этого и не понадобилось, потому что стоило нам только приблизиться к дверям, я услышала лорда Брайена. – Она пришла в выделенные мне покои! Сама! О какой свадьбе может идти речь?! Казалось, мужчина не говорил слова, а выплёвывал, сопровождая их поистине звериным рычанием. – Но вы не прогнали её, – отец и не подумал испугаться, он всё так же улыбался и спокойно рассматривал на свет вино в высоком фужере. Словно происходящее здесь сущее недоразумение, не стоящее его внимания. – Прогонял, – уже не так уверенно бросил Ленгро, и лорд Маригор тут же ухватился за эту неуверенность. – Но, тем не менее, мы застали её в вашей комнате, на вашей кровати, – отец отставил фужер, сложил руки на столе и покачал головой: – В самом деле, лорд Брайен, давайте не будем повторять то, что и так было сказано много раз. Я лишь скажу, что отправлю с вами своих солдат только в том случае, если вы, как благородный человек, избавите мою дочь от позора, который сами же и учинили. На последнем слове он посмотрел прямо на меня и лучезарно улыбнулся. Я же почувствовала, как меня бросает в жар, а затем тут же, не оставив времени на передышку – в холод. – А вот и она, моя дорогая Дженис, – поприветствовал лорд Маригор. Его высказывание заставило всех обернуться, но единственный взгляд, который жёг не хуже раскалённого железа, принадлежал Ленгро. Пожалуй, я ничуть не слукавлю, если скажу, что в этот самый момент мне захотелось провалиться сквозь землю, потому что я вдруг увидела себя глазами лорда Брайена… Расчётливой, бездушной искусительницей, которая устроила представление по наущению батюшки. И которая стоит теперь перед ним и строит растоптанную жертву… «Я не виновата!» – хотела крикнуть, но, вместо этого, лишь опустила голову, пряча лицо под завесой волос. Алан, незаметно для всех, подтолкнул меня вперёд, и я, едва переставляя одеревеневшие ноги, направилась к толпе возмущённых и недовольных. – Как ты себя чувствуешь, дорогая моя? Лживое беспокойство, больше похожее на издевательство, заставило вздрогнуть всем телом. Но не страх был тому причиной, а злость на своё собственное бессилие. И, тем не менее, проглотив праведный гнев, тихо ответила: – Уже лучше, отец. Голос был всё так же тих и ломок, но лорда Маригора это, кажется, только обрадовало. Впрочем, он не преминул устроить настоящее представление. – Подойди ко мне, Дженис, – за обманчиво мягким тоном, способным усыпить чью угодно бдительность, скрывалось лишь порочное удовольствие. Теперь я знала это так же хорошо, как то, что днём светит солнце, а ночью на небосвод восходит луна. Но подойти ещё ближе пришлось. Отец поднялся со своего места, подошёл ко мне вплотную и, ничуть не церемонясь, взял меня за подбородок и поднял лицо к свету, одним движением уничтожив нашу с матушкой маскировку. – Посмотрите, лорд Брайен, что вы натворили, – он повернул меня так, чтобы все увидели ссадину на скуле, но и этого ему оказалось мало. Лорд Маригор отогнул высокий ворот платья и заставил всех любоваться иссиня-чёрной полосой на шее. Кажется, Ленгро отчётливо скрипнул зубами. Мне показалось, сдави он их сильнее, они вовсе раскрошатся. Но ничего подобного не произошло. Мужчина лишь выдохнул раздражённо: – Хорошо, я согласен. Отец даже не подумал скрыть своё ликование: – Замечательно! Прекрасно! Вы приняли правильно решение, лорд Брайен. – О котором уже жалею, – тихо бросил Ленгро, но я услышала, да и все, кто был в зале – тоже. – Ты можешь идти, Дженис, – небрежным движением отец спровадил меня. – Скажи матери, пусть поможет собрать тебе вещи. Последние слова уже полетели в спину, потому что оставаться в зале, где каждый видит во мне лишь бездушную вещь, у меня больше не было сил. А стоило только выйти, как Алан вспомнил о том, что слишком давно не изводил меня: – Как тебе, Дженис? – он шёл рядом, заложив руки за спину. – Нравится быть половой тряпкой, о которую вытирают ноги? Я промолчала, хотя в груди всё горело от желания бросить в ответ какую-нибудь колкость. – Привыкай, теперь так будет всегда, – усмехнулся братец и стал насвистывать весёлую мелодию. Но я перебила его, задав всего один вопрос: – Зачем отец звал меня? Ни за что не поверю, что моё присутствие в зале было так уж необходимо. – Как зачем? Чтобы лорд Брайен осознал свою вину, – удивление Алана было неподдельным, хотя… С этим человеком ничего нельзя знать наверняка. – Вину? – повторила, нахмурившись. – Глупая-глупая Дженис, неужели ты не знала, что наши враждебно настроенные соседи чтят благородство? Я много чего знала о Ленгро, но благородство… Его я не видела ни среди тех, кто разорял деревни на приграничных землях, ни среди тех, кто сжигал наши поля и зернохранилища. Разве что попытка лорда Брайена вчера ночью прогнать меня немного вписывается в мнимые рамки благородства. – Не знала, – прошептала и скривилась. Я слишком многого не знала, и всё это время жила в хрустальной шкатулке, которая вдруг разбилась, упав с огромной высоты. – Что ж, радуйся, – не унимался Алан. – Твой будущий муж благороден, красив и богат. Что ещё для счастья нужно? Я вновь не ответила. Собственно, ему мой ответ и не был нужен. – Собирайся, лорд Брайен хоть и обещал задержаться у нас до завтра, но после сегодняшнего происшествия, думаю, он захочет убраться из замка как можно скорее. Это братец бросил у двери моей комнаты и подал знак стражникам, чтобы они остались у дверей. Я скользнула равнодушным взглядом по суровым лицам, и мне вдруг показалось, что в глазах одно из охранников мелькнуло сочувствие. Впрочем, эту нелепую мысль я тут же прогнала, потому что мне не хотелось ни сочувствия, ни жалости, ни доброты. Я не верю никому из них. Только не людям отца. Матушка ждала в моей спальне. Стоило мне войти, как она бросилась ко мне, но застыла, так и не коснувшись. – Он согласился? – вопрос, на который она и так знала ответ. – Да, – зачем-то сказала вслух. А потом… Потом кинулась в её объятья и торопливо прошептала: – Мама, что мне делать? Я не могу, я не умею жить без тебя, я… Смелость и бравада, которые сдерживали страх и неуверенность, растаяли. Осталась лишь жалкая я, девушка, чьё воспитание хоть и было всесторонним и богатым, без постоянных подсказок матери не имело никакого значения. Я так и не научилась твёрдости, не запомнила слова, что могли бы хлестать не хуже плети, не видела в себе сил, которые, конечно же, пригодились бы. – Ш-ш-ш… – шёпот матери в ответ и успокаивающее: – Ты всё сможешь, милая. И не смей сомневаться в себе! – Но… – пробормотала, отстранившись. – Никаких «но», – по губам матери проскользнула мягкая улыбка, – я тебя всему научила, и способнее моей Дженис никого нет. – Тебе есть с кем сравнивать? – попыталась улыбнуться, но ничего не вышло. – Конечно! – леди Элизабет не дала мне усомниться в собственных словах. – И, ты же знаешь, что я права. Знаю, и никогда не ставила её слова под сомнения, но… Сейчас поверить невыносимо сложно даже той, которую я люблю безмерно. – Он приказал собирать вещи, – вздохнула, стараясь не думать о том, что за этими словами скрывается. – Сейчас? – матушка удивилась, но тут же сама одёрнула себя. – Да, лорд Брайен захочет покинуть замок сразу же после подписания договора. – Мама, зачем они здесь? И что это за договор такой? Почему Ленгро решил просить помощи у отца? Леди Элизабет вздохнула и отвернулась. Мне показалось, что она не хотела, чтобы я видела её лицо, но… Почему? – На северной границе Ленгро неспокойно, с пустоши пришли воины, которые угрожают землям лорда Брайена. Что ж, вполне понятно, почему соседям понадобилась помощь, но… – Ему было бы выгоднее заключить договор с семьёй Амильо, а они почему-то приехали сюда. Ленгро на юге соседствовали с Амильо и, в отличие от нашей семьи, не имели с ними древних счётов. – Ты права, – матушка вздрогнула, а когда повернулась, вновь крепко обняла меня. – Но причин столь странного поступка я не знаю. Я тоже не знала ответа на этот вопрос. Сборы забрали совсем немного времени. Не потому, что вещей у меня было мало, а потому, что нам на помощь пришли Лола и экономка Дайэра. Прислуга не сказала ни слова, только красноречивые взгляды, полные непролитых слёз, говорили сами за себя. Матушка вновь превратилась в уверенную хозяйку, только… Я видела, как она до боли сжимает пальцы, так что они, то белеют, то покрываются красными пятнами, как кусает губы, как вздыхает и то и дело качает головой. Я же, послушав совета и выпив ароматного отвара, ничего не чувствовала. Наверное, так лучше. Меньше ненужных слёз и криков, которые всё равно ничего не изменят. Вот только, вошедший в комнату отец смог вызвать злость даже сквозь дурман успокаивающих трав. – Все вон, – спокойно, не отрывая взгляда от меня, бросил он, и Лола Дайэрой тут же выбежали в коридор. Матушка осталась стоять на месте, даже не подумав послушаться приказа лорда Маригора. – Ты не расслышала? – не поворачиваясь, бросил отец. – Я останусь, – выдохнула леди Элизабет. – Вон, – повторил он. – Иначе я сверну тебе шею прямо здесь. Всё это он говорил ровно, не повышая голос, но я чувствовала, что он с лёгкостью выполнит свою угрозу. – Мама, – попросила тихо, и она, прикусив губу, всё же вышла. И как только мы остались одни, я первой спросила: – Что вам нужно? Отец посмотрел на меня, усмехнулся, и довольно протянул: – Огрызаешься? Не надо, девочка, у тебя не хватит сил тягаться со мной. Я и не собиралась. Я уже проиграла одно сражение, а потому всего лишь хочу обезопасить ту, кого я люблю. – Я только спрашиваю, – опустила взгляд на собственные руки. – Раз спрашиваешь, – он сделал вид, что задумался. – Тогда слушай – тебе всего лишь нужно быть внимательной, подмечать всё, что происходит в замке Ленгро. – И писать вам об этом? – Нет, – лорд Маригор коротко рассмеялся. – Ничего мне писать не нужно. Я сам найду способ встретиться с тобой. – Я хочу… – начала, но он тут же перебил меня. – Осторожнее, Дженис. Вот только его угрозы не возымели нужного действия, и я продолжила: – Я хочу, чтобы вы поклялись мне, что не тронете матушку! Минутная тишина, которую разорвал громоподобный хохот. – Поклялся? Тебе? – когда перестал смеяться, отец подошёл вплотную к кровати, на которой я сидела, и легко, словно пушинку, вздёрнул меня вверх. – Девчонка, кто дал тебе право хоть что-то требовать от меня? На этот раз он даже не пытался сдержать злость. Она полыхала в его почерневших глазах, в напряжённых руках, в сильных пальцах, что до боли сжимали мои плечи. – Я хочу, – повторила упрямо, он встряхнул меня, словно тряпичную куклу, отчего я клацнула зубами, до крови прикусив губу. – Нет, это я хочу, чтобы ты выполняла мои приказы, а жизнь твоей матушки будет зависеть от того, насколько мне будет нравиться результат. – Вы отвратительны, – выдохнула, чувствуя, как по подбородку течёт горячая кровь. Отец швырнул меня на кровать и замахнулся. Я даже не успела зажмуриться перед ударом, впрочем, его и не последовало. Лорд Маригор сжал кулаки и отступил: – Я куда отвратительнее, чем ты думаешь. Помни об этом. И вышел, громко хлопнув дверью. Я спешно стёрла кровь и уставилась в потолок. А что ты ждала, Дженис? Что сможешь его шантажировать? Сможешь диктовать свои правила, при этом ничего не имея за душой? Глупая… Глава 4 Из коридора были слышны голоса, но разговор стих слишком быстро. Гораздо быстрее, чем я успела разобрать хоть слово. Мать вошла в комнату, тихо притворила за собой дверь и подошла к кровати. Замерла всего на мгновение, а потом опустилась рядом, сжав мою руку. – Дженис, послушай меня. Я никак не отреагировала, так и смотрела на потолок, будто в мелких трещинах штукатурки притаилось моё спасение и решение всех проблем. – Пообещай мне, что чем бы отец ни угрожал тебе, ты не будешь шпионить за Ленгро. – Даже если это твоя жизнь? – произнесла тихо, всё ещё не глядя на матушку. – Особенно в этом случае, – голос леди Элизабет звучал, как и раньше – уверенно и строго. И ни намёка на подавленность или, вовсе, растерянность. – Я не смогу, – ответила честно. – Сможешь, – хлёстко бросила она. Я вновь не ответила, и мать продолжила: – Я виновата перед тобой, – судорожный вздох, – виновата в том, что однажды доверилась твоему отцу. Я не думала, что ему удастся обойти печать крови. И теперь за мою наивность расплачиваешься ты. Чем больше она говорила, тем сильнее я хмурилась. Потом, наконец, поднялась с кровати и посмотрела на матушку: – О чём ты говоришь? О каком доверии и печати идёт речь? Что это за демоновы тайны?! Она отвела взгляд и неопределённо махнула рукой: – Сейчас это уже неважно, просто пообещай мне стать для Ленгро союзником, а не врагом. – Что значит «неважно»? – во мне вспыхнула неконтролируемая злость. Злость, которая загорелась в груди ярким, обжигающим пламенем. – Тише, Дженис, – матушка вновь сжала мою ладонь. – Ты должна постараться, должна пообещать мне… Она не договорила, в дверь постучали и, не дожидаясь ответа, открыли. – Пора, госпожа, – охранник коротко кивнул, и мать ответила ему тем же. Леди Элизабет поднялась с кровати и пожала руку мне. Я, подавив желание проигнорировать этот жест, поднялась следом. Ещё до прихода отца я надела штаны из плотной ткани и длинную тёплую тунику. Осталось накинуть плащ и можно трогаться в путь. Но стоило сделать шаг к выходу, как матушка остановила меня. – Подожди, Дженис, – леди Элизабет завела руки за голову и сняла с шеи цепочку с медальоном. – Я хочу, чтобы ты надела его и никогда не снимала. – Почему? – совершенно нелепый вопрос сорвался с губ, на что матушка лишь блёкло улыбнулась. – Так нужно… Сколько я себя помнила, она никогда не расставалась с этим медальоном. Даже когда выбранный туалет требовал более дорогих и вычурных украшений. Я взяла в руки цепочку, почувствовав от серебряного круга, обрамлённого витым золотистым жгутом, странный холод. – Мама, ты уверена? – спросила, рассматривая необычную вещицу. – Конечно, – она тихо усмехнулась и предложила: – Хочешь, я помогу застегнуть? Осторожно кивнув, отдала медальон и вздрогнула, когда он коснулся тела. Даже сквозь плотную ткань туники почувствовала тепло. Но как такое возможно? Мгновение назад он был холодным, словно до этого не касался матушкиной кожи, а лежал где-то в подвале, на ледяных камнях. – Всё хорошо, – леди Элизабет успокаивающе погладила меня по голове и развернула к себе, заключив в крепкие объятья. – Дай мне обещание? – тихо, но требовательно попросила она и я безвольно кивнула. Спустя несколько минут мы спустились в просторный холл. Там нас ждал отец, лорд Брайен и наш сельский священник. На серебряном подносе, который держал отец Аграил, лежали два тонких браслета. Я запнулась на ровном месте. За всем происходящим упустила из вида тот факт, что свадьба должна состояться. Неважно, какая и неважно, где. Таковы условия договора, о которых мне было известно. Я остановилась, но отец кивком указал мне место рядом с Ленгро. Подходить к мужчине было страшно, в его потемневших глазах полыхала злость, так и не утихшая с момента нашей последней встречи. Отец Аграил не стал медлить, точнее лорд Маригор сразу пресёк все попытки хоть как-то облагородить церемонию клятв приношения. А потому уже через пару мгновений на моей руке защёлкнулся браслет, и я послушно, словно покорная зверушка повторила за священником слова клятвы. Когда раздался второй щелчок и такие же механические слова со стороны лорда Брайена, мне показалось, что в комнате стало на несколько градусов холоднее. Благо, отец не стал рассыпаться в издевательских поздравлениях. А мама… Она лишь встала рядом со мной, крепко сжав руку в своей ладони. * * * Во дворе, который напоминал глухой колодец, стояли лошади. Животные недовольно похрапывали, словно они, так же, как и их хозяева, мечтали покинуть этот негостеприимный замок. Моё появление встретили тишиной – зловещей и раздражённой. Лорд Брайен уже сидел верхом на чёрном коне. Он даже не посмотрел в мою сторону, но скривился так, будто во дворе вдруг скверно запахло. Матушка, заметив, как я сжалась, ободряюще сжала руку, которую так и не выпустила из своей ладони. Я посмотрела на неё, прочитав по губам: – Всё будет хорошо! Я ей не поверила, но в ответ выдавила слабую улыбку. Старый конюх Замир вывел кобылу – белоснежную Ласку, и подвёл ко мне. А когда я легко забралась в седло, освободив свою ладонь из стиснутой руки матери, старик с грустью посмотрел на меня, и, не заботясь о том, что его услышат, произнёс: – Берегите себя, юная госпожа! Я кивнула, пытаясь сдержать подступившие слёзы. Потом посмотрела на слуг, столпившихся у входа на кухню, и склонила голову в знак благодарности. За всё. На леди Элизабет я посмотрела в последнюю очередь и так же, как она совсем недавно, одними губами прошептала: – Я люблю тебя! Ни брата, ни тем более отца не одарила даже коротким взглядом. Впрочем, сомневаюсь, что их это расстроило. – Пошёл, – грубо бросил лорд Брайен, и вся процессия потянулась к воротам. Я легко тронула поводья, и Ласка послушно поплелась следом. Стоило нам оказаться за стеной, как меня тут же взяли в кольцо. Среди охранников были и те двое, кто стоял на страже у комнаты. Я всё же не выдержала и оглянулась. Замок стоял, как ни в чём не бывало. Каменным стенам не было никакого дела до того, что я оставила за его вратами часть своей души. Свою радость и улыбки. Своё счастливое прошлое. Распрощалась со всем, чтобы шагнуть под крыло неизвестности. Резко обернувшись, я поймала на себе взгляд одного из охранников. И вновь эта жалость… На этот раз мужчина даже не пытался скрыть свои чувства, но я… Сделала вид, что ничего не заметила. Лорд Брайен пришпорил коня, и мне пришлось сделать то же самое, на что Ласка недовольно покосилась на меня. Она не привыкла к такой быстрой езде. Мы с матушкой, если и выбирались из замка, прогуливались неспешным шагом, а сейчас… За нами будто стая волков гналась. Но я ничего не сказала, да и жаловаться было некому. Отец обещание сдержал. Из замка, помимо меня, моей охраны и Ленгро со своими людьми, выдвинулся большой отряд. То, что лорд Маригор хотя бы в этом не обманул моего… мужа, меня почему-то обрадовало. Впрочем, эта радость тут же померкла, потому что благодаря тому же отцу я оказалась здесь, на дороге, что ведёт к землям семьи Ленгро. А ещё спустя пару часов от любого положительного проявления чувств не осталось и следа. Я замёрзла, мне хотелось встать на ровную землю и ещё меня жутко мутило. Последнее, я так думаю, оттого, что со вчерашнего дня нормально так и не поела. Я старалась дышать глубоко, чтобы хоть как-то сгладить неприятные ощущения, но становилось только хуже. Бросило в жар, и вдруг показалось, что меня сейчас вывернет наизнанку. С силой натянув поводья я остановила лошадь и оглянулась, пытаясь найти глазами того самого охранника, но он уже был рядом. – Вам плохо, госпожа? – ровно поинтересовался он, и всё, на что меня хватило, это слабо кивнуть. Мужчина тут же спрыгнул на землю и помог спуститься мне. Ноги не держали, и я бы непременно упала, не подхвати он меня на руки. Мир перевернулся, и мне пришлось зажмуриться, чтобы хоть так успокоить взбунтовавшийся желудок. В голове набатом стучали сотни кувалд разом, и избавиться от них не было никакой возможности. – Вот, выпейте, – губ коснулось что-то металлическое, и я послушно глотнула пряную жидкость. Она удушливой волной обожгла горло и теплом разлилась внутри. Следующий глоток я уже сделала сама, удерживая всё ещё трясущимися руками пузатую фляжку. – Почему остановились? – незнакомый голос раздался над головой, и я, наконец-то, открыла глаза. Нависнув над нами, словно грозовое облако, стоял один из людей лорда Брайена. – Госпоже стало плохо, – бросил охранник, даже не обернувшись. Но объяснения мужчину не устроили, и он хлёстко произнёс: – Ничего, потерпит. Мне захотелось закутаться в плащ, лишь бы спрятаться от вездесущих взглядов, которые, казалось, прожигали меня насквозь. – Нет, – в тон ему отозвался охранник и теперь все, в том числе я, с недоумением посмотрели на него. – Госпоже нужно отдохнуть и поесть, – как ни в чём не бывало продолжил мужчина. Стало тихо. Даже ветер замер, ожидая, что же последует за дерзкими словами охранника. Но… ничего не произошло. Перевела взгляд на подчинённого Ленгро, но он уже развернулся и пришпорил коня так, что из-под копыт полетели комья земли. Остальные охранники сделали вид, что ничего не заметили, а я… Посмотрела в глаза мужчине, который так и сидел напротив меня, и спросила: – Зачем вы это сделали? Я действительно не понимала, почему он так ко мне относится, и это непонимание больше пугало, чем вселяло хоть какую-то надежду. – Кто-то же должен был, – просто ответил он и безразлично пожал плечами. «Кто-то же должен был», – повторила мысленно, изо всех сил пытаясь вникнуть в смысл сказанного, пока мужчина поднимался и доставал из прикреплённой к седлу сумки завёрнутые в ткань пироги. Потом он подошёл ко мне, вновь опустился на одно колено и строго произнёс: – Ешь. Ослушаться его я и не подумала, к тому же пироги пахли невероятно вкусно, вот только не успела даже притронуться к еде, как вновь послышался топот копыт, и теперь рядом с нами остановился сам лорд Брайен. Всё такой же хмурый и злой, правда на этот раз в его глазах, помимо раздражения, плескалась усталость. – Что здесь происходит? – сухо спросил, на что получил всё тот же ответ: – Госпоже нужно отдохнуть и поесть, – голос охранника на этот раз не звучал так уверенно и бесстрашно. Ленгро прищурился, изучая мужчину рядом со мной, и мне вдруг показалось, что сейчас моему защитнику не поздоровится. Но мой… муж, лишь коротко кивнул и тоже спрыгнул с лошади, останавливаясь рядом со мной. – У тебя есть пять минут, – это уже было сказано мне, и я кивнула, соглашаясь. Вот только есть под пристальными взглядами мне раньше не доводилось, и сейчас такой аппетитный пирог потерял всю свою привлекательность. Лорд Брайен заметил мою растерянность и поторопил: – Если ты будешь медлить, то останешься без еды. Вот и вся благосклонность, и благородство. С трудом прожевав первый кусочек, я откусила второй, но почувствовала, что от еды мне стало только хуже. В груди полыхнуло так горячо, будто не пирог проглотила, а раскалённый уголь. Торопливо схватила флягу с той самой пряной жидкостью и сделала глоток, но и это не принесло облегчения. Не хотелось, чтобы все видели, как мне плохо, поэтому я подскочила на ноги и, сбивчиво пробормотав, что мне нужно уединиться, бросилась за разросшиеся кусты. Один шаг, второй, третий и меня вывернуло наизнанку. Благо спазмы длились недолго, и я обессилено опёрлась руками о шершавый ствол дерева, чтобы тут же отдёрнуть их… Серые перчатки из тонкой кожи почернели и через мгновение осыпались пеплом, а ладони, мои самые заурядные ладони засияли красными всполохами. Хотелось закричать, но вместо крика из горла вырвался неясный хрип. Попробовала ещё, и на этот раз всё бы получилось, если бы грубая мужская ладонь не опустилась мне на губы, заставляя замолчать: – Если закричите, они убьют вас, наплевав на договор с лордом Маригором. Голос охранника звучал ровно и спокойно, словно ничего из ряда вон выходящего только что не произошло. Словно мои ладони не горели огнём, а я не чувствовала себя так, будто прямо сейчас расплавлюсь. Я возмущённо замычала, пытаясь оттолкнуть от себя мужчину, на что тот лишь жёстче прижал меня к себе и яростно зашептал: – Вам так не терпится отправиться к праотцам?! Дорогу к предкам я отчего-то представила очень ярко и потому так же возмущённо, как мгновение назад, начала крутить головой в знак отказа. – Вот и хорошо, – куда спокойнее произнёс охранник, и предложил: – Я сейчас отпущу вас, и вы не будете кричать, согласны? Несмотря на угрозы и предостережения, кричать мне всё же хотелось, потому что ладони по-прежнему сияли, словно факелы. Только пришлось подавить это неразумное желание. Кивнула, на этот раз соглашаясь. Мужчина глубоко вздохнул и длинно выдохнул, прежде чем решился меня отпустить, а когда всё же сделал это, я резко обернулась к нему лицом, и на грани истерики, прошептала: – Что это? – и выставила вперёд руки, наглядно демонстрируя, что под «этим» имею в виду. Отреагировал мужчина очень странно, отшатнулся, даже можно сказать, отпрыгнул назад, и поднял ладони вверх, будто решил сдаться в плен. А на мой недоумённый взгляд лишь попросил: – Опустите руки, юная госпожа, и постарайтесь успокоиться. Успокоиться?! Какое к демонам спокойствие, я же, я… горю! И это отнюдь не образное выражение! – Да вы с ума сошли! – выдохнула едва слышно на его бестолковую просьбу и… замерла. Или с ума сошла я и мне всё это лишь кажется? И расставание с матерью, и замужество, и всполохи эти? Последняя мысль оказалась такой… ясной и понятной, что под её натиском возмущение разом потухло, а за ним и сияние на руках. – Вот так, хорошо, – услышала довольный голос охранника и перевела на него взгляд. Мужчина выглядел довольно молодо, если не обращать внимания на лучи морщин возле глаз и в уголках губ. Высок, широкоплеч, силён… Ему бы ничего не стоило свернуть мне шею одним движением, даже особо не стараясь… – Кто вы? – отступила назад, когда он попытался подойти ближе. – Друг, – тут же отозвался охранник, будто готовил ответ заранее. Не отводя от него взгляда, покачала головой – пусть даже не думает, что ему поверю. – Что со мной было? – ещё шаг назад и быстрый взгляд ему за спину. Если я позову на помощь, кто-нибудь придёт? Или же лорд Брайен предпочтёт избавиться от навязанной жены столь нехитрым способом? Пока охранник молчал, подбирая слова, я предложила свой вариант ответа: – Это из-за отвара, который вы мне дали? Не стоило мне пить из той фляги и верить в чью-то жалость – тоже. После моих слов по губам мужчины скользнула едва заметная ухмылка, но она сразу же пропала, и он совершенно серьёзно произнёс: – Нет, дело не в нём, дело в наследстве вашей матушки. Наследство матушки? Что за глупости? Какое отношение имеет леди Элизабет к моим полыхающим рукам? Или… Догадка молнией поразила меня и я, не задумываясь о последствиях, схватила цепочку с медальоном и рванула её со всей силы. Цепочка жалобно звякнула, и на моей ладони оказался круг, который сиял мягким алым светом. Я хотела швырнуть медальон подальше, но охранник остановил меня: – Не смейте этого делать, юная госпожа! И вновь шагнул вперёд, сокращая расстояние между нами. – Но… – возразила, не зная, что делать: отбросить его или, всё же, оставить. Первое было бы предпочтительнее, но я никак не могла разжать ладонь и выпустить из рук почти потухший предмет. – Не смейте, – повторил мужчина. – Это ваша защита. – Что это? – мой голос дрогнул. – В замке Ленгро я отдам вам письмо от леди Элизабет, и вы всё узнаете, – мягко, пытаясь усыпить бдительность, произнёс охранник. – А сейчас нам нужно вернуться, иначе терпение лорда Брайена закончится. Что за ерунда? О каком ещё письме он говорит?! – Нам. Нужно. Вернуться, – чеканя каждое слово, бросил мужчина и обернулся. Проследила за его взглядом – нас никто не торопился разыскивать и, если вспомнить, что я пролепетала перед своим бегством, то уединение с охранником, должно быть, не вмещается ни в одни рамки приличий. Я гулко сглотнула и почувствовала, как лицо опалило жаром. – Нужно, – согласилась и посмотрела на медальон, – но если он… снова… Я не знала, как объяснить то, что хотела сказать. Собственно, я совсем не знала, что со мной произошло. – Пока не надевайте медальон, – посоветовал мужчина. – Без него атари не будет действовать. Я уже набрала полную грудь воздуха, чтобы спросить, что такое атари, как мужчина недовольно дёрнул плечом и развернулся. – Потом, – всё же сказал, – мы поговорим об этом потом. Честно сказать, мне хотелось воспользоваться моментом и попросту сбежать. И от этого странного «друга», и он презирающего меня лорда Брайена, и от ненавистной участи, но вопреки своим желаниям, я пошла следом за охранником. А прежде, чем выйти на поляну, спрятала медальон в карман туники. Надеюсь, это не то же самое, что одеть его на шею. Глава 5 На поляне нас встретили равнодушные взгляды охранников и хмурый, даже более хмурый, чем до этого, – лорда Брайена. Я привычно втянула голову в плечи, пытаясь хоть так обезопасить себя, и вздрогнула, когда Ленгро раздражённо бросил: – Ты поедешь со мной. Глупо было бы надеяться, что этот приказ имеет в виду кого-то из охраны… – Господин? – спокойно уточнил мой… друг, на что получил взгляд полный презрения. – Мои люди в состоянии защитить её. «Её», – выплюнул с отвращением, намеренно игнорируя и моё имя, и безликое госпожа. – Как прикажете, лорд Брайен, – пошёл на попятную охранник. Запрыгнув в седло и расправив плащ, я поравнялась с лошадью моего мужа и получилась отповедь, от которой вспыхнуло не только лицо, но и всё тело рядом: – Какими бы ни были обстоятельства нашей женитьбы, я не позволю позорить меня таким поведением, – лорд Брайен дёрнул поводья, заставляя животное тронуться с места, и добавил: – Забудь о своём любовнике, иначе он распрощается с жизнью. Любовник? – Я не… – бросила ему в спину, но разве Ленгро нужны мои оправдания? – Не стоит мне лгать, – тихо и отчётливо, и уже громче: – Не заставляй меня ждать. Сгорая от стыда, я вонзила в бока Ласки шпоры, мысленно извиняясь перед кобылой, и поравнялась с лошадью лорда Брайена. – Так-то лучше, – если не с удовлетворением, то с какой-то долей одобрения произнёс мужчина. Правда, легче мне от этого не стало. Отнюдь, захотелось окунуться с головой в воду, чтобы смыть с себя позор, только жаль, что и это не поможет. Как только мы догнали людей Ленгро, которые ждали нас чуть дальше, я поняла, что моя свита была отдушиной. Никто из охранников не смотрел на меня с такой ненавистью и желанием растоптать на месте. Даже странный друг, чьё имя я так и не спросила, не пугал так, как эти мужчины. Мне показалось, что стоит лорду Брайену лишь дать отмашку, как они бросятся на меня и растерзают, словно голодные псы. – Теперь-то мы можем ехать дальше? – спросил один из мужчин. При этом он смотрел на меня пристально, видимо, ожидая, что я первой отведу взгляд. Но я выдержала, нутром почувствовав, что если сейчас сдамся, то «псы», всё же, сорвутся с поводка и тогда мне не поздоровится. – Можем, – кивнул лорд, а мужчина хмыкнул, так и не дождавшись от меня трусливого бегства. Я постаралась скрыть дрожь, и крепче ухватилась за поводья, что тут же привлекло внимание моего супруга. – Где твои перчатки? Вспомнив об истлевшей коже, что рассыпалась пеплом, я вновь вспыхнула, только на этот раз не от смущения, а от страха, что Ленгро поймёт всё. Хоть это и было невозможным. Я с большим трудом заставила себя ответить ровно, не заикаясь и не запинаясь перед каждой буквой: – Наверное, потеряла в лесу. Мне хотелось выглядеть уверенной, только покатившиеся со всех сторон смешки разом прогнали эту уверенность. – На такую перчаток не напасёшься, – едко бросил кто-то у меня за спиной. Смех стал громче, и я из последних сил сдерживала желание накинуть на голову капюшон, чтобы хоть так скрыться от ненавистных взглядов. – Зэйн, – сурово оборвал смех лорд Брайен, и я с удивлением взглянула на него из-под опущенных ресниц. Неужели он только что вступился за меня? – Простите, господин, – тут же покаялся невидимый мне Зэйн – поворачиваться и смотреть на него я не стала. – Трогай, – отдал очередную команду Ленгро, и мы отправились в путь. На этот раз усталости я не чувствовала. Нет, она никуда не испарилась, но мои мысли были заняты отнюдь не натёртыми ногами и ноющей спиной. Куда больше меня волновало молчание матери. Почему за столько лет она ни разу не обмолвилась о медальоне? О том, что это её защита, или атари, как это назвал охранник? В конце концов, зачем отдала письмо чужому человеку, а не мне? Неужели я не удостоилась внятного объяснения, а не строк на листе бумаги? Мы же всегда говорили с ней, обо всём на свете. Вместе читали и вместе мечтали, что однажды вырвемся из каменных стен замка и отправимся в путешествие по стране. Что она покажет мне столицу Агайру, Долину Солнца, Хрустальный Водопад… Или мечтала только я, а матушка лишь потакала моим глупым грёзам? Какая же я наивная, раз не видела всего этого раньше. Раз жила и верила в прекрасное завтра, которого никогда не будет. Обвела взглядом уже приевшуюся картину из однотипных кустарников, деревьев да полей, и нахмурилась. Пока я думала о своей нелёгкой доле, мы пересекли границу, что лежала между нашими землями и владениями семьи Ленгро. И чем дальше мы ехали, тем сильнее пейзаж отличался от привычного. Вместо плодородных полей – выгоревшая земля, вместо деревьев и кустарников – голые коряги, а вместо цветущих полянок чёрные проплешины. – Что здесь случилось? Вопрос сорвался с губ сам собой. Не будь я так поражена увиденным, я бы и не подумала заговорить первой, но сейчас думать о неприязни лорда Брайена не было ни времени, ни желания. Ленгро обернулся и посмотрел на меня долгим, тяжёлым взглядом, а потом покачал головой и произнёс: – Догейры. Открыла рот, чтобы спросить, кто такие догейры, но так и закрыла его, потому что один из мужчин громко засвистел и крикнул: – Там, впереди! Лорд Брайен натянул поводья, останавливаясь, и приказал: – Оставайся здесь, со своей охраной. И, пришпорив коня, ускакал. Ласка замерла на месте, а я посмотрела в том направлении, где один из свиты Ленгро что-то увидел. Вдалеке были всё те же чёрные проплешины, коряги и выгоревшая земля, единственное, что выбивалось из общей картины, это песчаное облако пыли, которое поднималось высоко к небу. – Госпожа, накиньте капюшон, и что бы ни случилось, молчите! Охранник, который назвался моим другом, уже был рядом, и так же напряжённо посмотрел вперёд, как и несколько минут назад лорд Брайен. – Кто такие догейры? – выполнив все указания, спросила мужчину. – Это те, с кем лучше не встречаться, – охранник сжал пальцами рукоять меча. Время застыло, остановило своё привычное течение и превратилось в расплавленную карамель, – такую же липкую и вязкую. От напряжения, что вгрызалось в тело стальными клыками, оставаться на месте было невыносимо сложно. Хотелось бежать, кричать, делать хоть что-то, что сможет разогнать эту густую пелену тишины и бездействия. Песчаное облако приближалось, и буквально за мгновение небольшой отряд во главе с лордом Брайеном исчез из виду, будто это облако, на манер голодного зверя, поглотило их. Но не остановилось… Оно рассыпалось в разные стороны, всего на мгновение подарив неясную надежду, а затем с новой силой понеслось вперёд. Минута, другая, третья… Звуки исчезли, ветер стих, и синеву небосвода заволокло серым туманом. – Приготовьтесь, они уже близко, – тихо бросил охранник, и остальные обступили меня плотным кольцом, так что за широкими спинами мужчин я почти ничего не видела. – Наденьте его, госпожа, – просьба, которая и на просьбу-то была не похожа, скорее на приказ. Друг, а я всё же надеюсь, что он не солгал мне в этом, не сказал, что именно я должна надеть, но этого и не требовалось. Я и так знала, что охранник имел в виду. Миг и что-то стремительно проносится рядом, заставляя лошадей испуганно вздрогнуть, а мечи в руках свиты со свистом рассечь воздух. И всё это в полной тишине, никто не проронил ни звука. Я, опасаясь резких движений, медленно опустила руку в карман туники и осторожно коснулась медальона. Он вновь был холодным, обжигающе ледяным, как и тогда, когда матушка застёгивала цепочку на моей шее. Но стоило сжать его в ладони, как металл сразу же нагрелся. Ещё одно стремительное движение, и в смазанном пространстве я успела заметить огненные всполохи. На этот раз тишину разорвал тошнотворный хруст и тихий стон, – кольцо охраны поредело, один из мужчин кулем упал на землю. Его лошадь взбрыкнула, высоко задирая копыта, и с громким ржанием унеслась вдаль. Начиная с этого мгновения время, на манер сбежавшей кобылы, стремглав бросилось вперёд, стирая границы и привычную картину мира, уничтожая хоть какое-то понимание происходящего. Свист, дуновение ветра, лязг мечей, глухое рычание… Клубы пыли, которые мешают сделать очередной вздох и хоть что-то рассмотреть… Тихие, но оттого ещё более жуткие стоны… И удар, не точный и прицельный, а смазанный, будто меня задели лишь вскользь. Ласка до этого топталась на месте, так же, как и я, не понимая, что происходит, а после удара её понесло. Я только и успела вцепиться в поводья и натянуть их до предела, пытаясь остановить кобылу. Но, как бы не так… Ласка бежала вперёд, желая вырваться из облака пыли, которое, казалось, заполонило собой всё вокруг. Правда, её бег совсем скоро прекратился. Песчаное нечто преградило ей путь, и лошадь встала на дыбы, сбросив меня на землю. Удар был такой силы, что если бы это было возможно, то из глаз посыпались бы искры. Мир, и без того вращающийся волчком, закружился стремительнее, а потом разом всё стихло, – и песчаный вихрь, и туманное облако, и звуки, – словно кто-то остановил время. Только когда я попыталась сесть, поняла, что ошиблась. Ничего никуда не исчезло, обманчивая тишина взорвалась громким воем, и жуткая тварь нависла надо мной, давая рассмотреть раскрытую пасть, в глубине которой сияло алое пламя и точно такой же огонь в глазах… Ещё никогда в жизни мне не было так страшно, даже той ночью, в комнате с Ленгро. Никогда не хотелось кричать от ужаса, оглушая себя своим же собственным криком. Я смотрела на чудовище и ждала… Чего? Смерти… Потому что никто не в силах меня спасти… – Ш-ш-ш, – прошипела тварь, будто силилась что-то сказать и опустила взгляд на мои сжатые ладони. Проследила вслед за ней и не поверила тому, что увидела. Перекрутившись, на запястье висел медальон, и он него исходил мягкий красный свет. – Ш-ш-ш, – разочарованно, как мне показалось, прошипело чудовище и песком осыпалось к моим ногам, чтобы следом взбесившийся вихрь подхватил его и испарился в воздухе. На этот раз всё действительно пропало, остались лишь тела, без движения лежащие на земле. Прежде, мне не доводилось видеть смерть. Не так, как здесь… Умирали женщины, мужчины, дети, но тому была причиной болезнь, или старость, и никогда – убийство. А сейчас я слышала стоны, чувствовала запах пролитой крови, видела растерзанные тела и не могла понять, что это всё по-настоящему, что это не сон. С силой сомкнула веки и медленно открыла их, в надежде, что всё увиденное растает вместе с истончившимся туманом. Но этого не случилось. Не случилось ничего, что могло бы стереть эту уродливую картину. – Жива? – над головой раздался хриплый голос лорда Брайена, и я лишь заторможенно кивнула. Сил на страх и слёзы не осталось, они ушли вместе с песчаными монстрами. – Кто они? – вопрос, сейчас не имевший никакого смысла, всё же сорвался с губ. – Догейры? – уточнил Ленгро, присаживаясь рядом со мной прямо на землю. Я вновь кивнула и украдкой посмотрела на него. Лорд Брайен выглядел потрёпанным, уставшим, но не раненым. Это хорошо. Наверное. – Странно, что ты ничего о них не знаешь, – произнёс задумчиво. На меня он при этом не смотрел, да и вообще, кажется, даже не думал, с кем сейчас разговаривает. Ведь что бы ни случилось, я так и осталась дочерью ненавистного ему Вайнера и навязанной женой. – А должна? Он хмыкнул, вот только безрадостно. – Не должна, но в королевстве только ленивый не знает о набегах этих тварей. Матушка не скупилась на знания. Я хорошо разбиралась в музыке, домоводстве, счетоводстве и даже в истории прошлых веков, но, когда дело касалось политики или досужих сплетней слуг, она тут же пресекала всё, отговариваясь, что для женщины это не столь важная информация, как её пытаются преподнести. Теперь я понимаю, что благородные порывы таят в себе больше тайн, чем любая страница истории. Понимаю, но исправить ничего уже не могу. – Видимо, я как раз отношусь к ленивым, – безразлично пожала плечами и опустила голову, смотря на свои пыльные сапоги. Лучше на них, чем на мёртвых. – Видимо, – согласился с моими доводами лорд Брайен и поднялся, следом подав руку мне, чтобы помочь встать. Я поколебалась всего мгновение, потом вложила ладонь в его руку и с трудом удержалась на ногах. – Догейры – это порождения Безликой Пустоши. Они пришли вместе с воинами, и если последних мы смогли прогнать, то эти твари уходить не пожелали. – Почему? – Если бы я знал ответ на этот вопрос, тебя бы здесь не было… Последнюю фразу он произнёс тихо, но я расслышала. Да, действительно, если бы он знал, как прогнать чудовищ, то вряд ли обратился бы за помощью к лорду Маригору. – Ясно, – коротко кивнула и поплелась вслед за ним. После того, как рассеялся песок, мне показалось, что в живых не осталось никого. Но сейчас поняла, что ошибалась. Лишь трое из моей свиты были убиты, и один серьёзно ранен. Последним был тот, кто назвался моим другом. Я замерла всего на мгновение, а потом бросилась вперёд и упала рядом с ним на колени. Мужчина, стонущий от боли, как только увидел меня, попытался что-то сказать, но вместо этого из его груди вырвался невнятный хрип. А я… посмотрела на рану и с трудом удержалась от благородного желания упасть в обморок. Вряд ли моё бессознательное тело хоть чем-то поможет. И приступ тошноты тоже подавила усилием воли. – Ему можно помочь? – обернулась и посмотрела на лорда Брайена, который стоял у меня за спиной. По его непроницаемому взгляду сложно было понять, о чём он думает, но сейчас меня это и не интересовало. Ленгро поморщился и покачал головой: – Только прекратить страдания. – Убить? – от изумления даже потухший голос взвился вверх. – Подарить освобождение, – не согласился со мной мужчина. – А вылечить? – во мне ещё теплилась глупая надежда. Ведь не может всё закончиться вот так? Даже не начавшись? Охранник спас меня там, в лесу, когда мои ладони полыхали, и я себя чувствовала горящим факелом, так неужели я не смогу помочь ему? – После укуса догейры никто не выживает, – лишил последней надежды лорд Брайен. – А вы пробовали? Лечить? – Дженис, – он впервые назвал меня по имени, но в данный момент это не принесло никакой радости, лишь глухое раздражение. – Я знаю, о чём говорю. И мне, – мужчина запнулся, а после продолжил: – жаль, что так вышло. – Я… – хотела возразить, и предложить забрать свою жалость и больше никогда не разбрасываться такими словами, но охранник схватил меня за руку, чем вынудил посмотреть на него. – Возь…ми, – с трудом выталкивая каждый звук, произнёс он, – пись…мо… И показал на карман в складках плаща. На глаза навернулись слёзы, и я упрямо покачала головой: – Я не дам тебе умереть. По окровавленным губам скользнуло подобие улыбки, и мужчина покачал головой: – Береги себя… Слёзы затмили взгляд, и я вытерла глаза тыльной стороной ладони, потом достала из кармана злосчастное письмо. Я не хотела уходить от него, не могла оставить, но чьи-то сильные руки подхватили меня и буквально отволокли в сторону. Я только и успела увидеть блеснувшее в заходящих лучах солнца лезвие клинка… – Это бесчеловечно, – прошептала, не найдя в себе сил говорить громко и чётко. – Это куда человечнее, чем позволить ему мучиться, – лорд Брайен держал меня крепко, не давая свалиться на землю. Я не разделяла его точку зрения, только в ответ промолчала. Перед глазами то и дело мелькали чёрные всполохи, но я держалась, не позволяя сознанию скатиться в беспросветную тьму. – Твоя лошадь убежала, придётся ехать со мной, – Ленгро встряхнул меня и отпустил, видимо. На ногах я устояла, хоть и далось мне это с большим трудом, но возражать и, тем более, цепляться за мужчину не стала. – Хорошо, – покорно согласилась, мечтая убраться отсюда как можно скорее. Те, кто выжили, стаскивали тела убитых в одну кучу и обкладывали их найденным хворостом. Я остановилась, не веря своим глазам, но лорд Брайен запрыгнул в седло подведённой лошади и падал руку мне: – Не смотри, – только и бросил, прежде чем я приняла помощь и оказалась рядом с ним. Ему легко говорить… А я не могла заставить себя отвернуться. – Глупая, – припечатал мужчина и тронул поводья. Глупая… Конечно, глупая… И только когда лошадь перешла в галоп, я отвернулась, навсегда запомнив эту ужасающую картину. Странное дело, но сейчас мне было всё равно, что меня придерживают за талию, прижимая непозволительно близко. Та страшная ночь, когда Ленгро под действием какой-то гадости желал надругаться надо мной, померкла, потеряла живые краски. Наверное, потому что ничего непоправимого не случилось, а люди, которые ещё недавно ехали рядом со мной, теперь мертвы. И ничто не в силах исправить это. Глава 6 День закончился, солнце опустилось за горизонт, а мы всё ехали и ехали. Тлеющие факелы в руках людей Ленгро едва освещали путь, и почти ничего не было видно. Хотя… На что тут смотреть? Наконец, за очередным поворотом показались высокие каменные стены, а за ними мрачные башни замка, пронзающие низкие чёрные облака. На меня навалилась усталость, и единственное, о чём я мечтала, это оказаться на земле, чтобы бесконечная тряска закончилась. Лорд Брайен больше со мной не разговаривал, лишь всё так же крепко держал, чтобы я не свалилась с лошади. И, несмотря на то, что у меня вопросов было довольно много, я тоже держала рот на замке. Почему? Всё довольно просто, – я не верила, что Ленгро и дальше будет строить из себя добрячка. Там, на поляне, он говорил со мной по-человечески, но кто знает, как отреагирует сейчас? Поэтому я молчала. При виде нас стражники на крепостной стене засуетились, подняли протяжный свист, и как только мы подъехали к массивным воротам, со скрипом открыли их. Едва мы въехали во двор, почти ничем не отличающийся от того, который я привыкла видеть из окна своей спальни по утрам, лорд Брайен тихо, чтобы кроме меня никто больше не услышал, произнёс: – Здесь ты под моей защитой, но лучше лишний раз не выходи из комнаты. Разумное, а самое главное, своевременное предупреждение, правда, радости это не вызвало. И удовлетворения, что муж как-никак, а заботится о жене. – Теперь я пленница? Мне не хотелось говорить этого, приводить странное сравнение, но как ещё назвать просьбу сидеть в четырёх стенах и не показываться тем, кто терпеть не может род Вайнер и всех его отпрысков вместе взятых? Плен, и никак иначе. – Это вряд ли, – отчего-то усмехнулся мужчина. – Я всего лишь дал тебе совет, а как ты им воспользуешься, не моя забота. Да, как я успела забыть о том, что он точно так же ненавидит соседское семейство, как и его подданные? – Благодарю, – бросила равнодушно. – За что? – кажется, он даже удивился. – За совет, – ответила просто, не чувствуя, ровным счётом, ничего. Раз я не могу ничего сделать с неприязнью и презрением окружающих, так к чему изводить себя ненужными переживаниями? Ленгро промолчал. А когда лошадь остановилась, помог мне спуститься на землю и придержал, безошибочно угадав, что мои собственные ноги держать меня откажутся. Хотела ещё раз поблагодарить его, но из замка вышли люди. Много людей и все с факелами. Во дворе стало светло, почти как днём. – Брат! – вперёд всех вышел высокий молодой человек. По сравнению с лордом Брайеном он был щуплым и каким-то неказистым. Словно его слишком долго морили голодом. – Тамил! – обрадовался ему глава семейства и задвинул меня себе за спину, будто не желал показывать вовсе. Мужчины обнялись, и щуплый парнишка буквально растворился в медвежьих объятьях брата. Но даже несмотря на это, меня он успел разглядеть. – Кто это с тобой? Из-за широкой спины Ленгро мне было не так уж много видно, да я и не любопытствовала особо, но наступившую тишину, нарушаемую лишь уставшим похрапыванием лошадей, пропустить было сложно. Лорд Брайен быстро обернулся и вернул своё вниманием брату, а затем чётко, чтобы услышал каждый, объявил: – Это Дженис Вайнер, моя жена. Молчание длилось целую вечность, но её прервал нервный смех Тамила: – Брай, не знал, что ты умеешь шутить. Ха, я бы тоже была рада, если бы всё происходящее оказалось простой шуткой, и я на самом деле не стала ничьей женой, но реальность куда страшнее. – Я и не шучу, – напряжённо выдавил Ленгро, и, обернувшись, выставил меня вперёд, на всеобщее обозрение. – Эта девушка моя жена и, несмотря на происхождение, я прошу относиться к ней с должным уважением. – Всё гораздо хуже, – покачав головой, бросил в ответ на это его брат. – Брай, ты просто рехнулся. Я к своему происхождению относилась более трепетно и не считала чем-то постыдным, но, конечно же, промолчала об этом. – Тамил, мы поговорим после, – голосу лорда вернулась уверенность и непоколебимость. – Брита, проводи, – он почти незаметно вздохнул и всё же произнёс моё имя, – Дженис в комнату. Я обернулась и посмотрела на него. Сложно было судить по выражению лица мужчины, что именно он чувствует и о чём думает, но, несмотря на эту непроницаемость, я была благодарна ему. Что и выразила тихим: – Спасибо! Ленгро ничего не ответил, а мне и не нужно было. – В какую комнату, господин? Из-за спин собравшихся вышла хрупкая девушка. Я лишь мазнула по её лицу взглядом, не заостряя внимания. Не хотелось видеть презрение и ненависть. Я за последние сутки уже достаточно насмотрелась на подобное. – В мою, – после некоторой заминки всё же сказал лорд Брайен. В ответ на его слова сердце пропустило удар, но я ничем не выдала вновь вспыхнувшего страха. Ведь всё правильно, всё и должно быть так. На наших запястьях брачные браслеты, и мы муж и жена не только перед людьми, но и перед богами. – Пойдёмте, госпожа, – моей руки коснулись холодные тонкие пальцы. Кивнула и поплелась следом за девушкой, стараясь смотреть себе под ноги, лишь бы не встречаться с взглядами присутствующих. – Сюда, госпожа, – тихий девичий голос окликнул меня, когда мы вошли в распахнутые двери. Только сейчас я позволила себе осмотреться. На широкой лестнице, что расположилась посреди просторного холла, стояли пузатые вазы, расписанные пёстрыми красками. По потолку струилась лепнина в виде стеблей винограда, она же спускалась по стенам и упиралась в самый пол. Собственно, обстановка в замке была богатой, в отличие от той, что была у нас. Отец уже давно перестал выделять деньги на ремонт дома, а доходов, что приносили замку окрестные деревни, едва хватало, чтобы поддерживать пригодное для жизни состояние. – Нравится? – сама не заметила, что остановилась посреди холла, но Брита вывела меня из задумчивости. Подняла на неё взгляд и удивилась открытой улыбке. Ни ненависти, ни презрения, ни брезгливости… Только ясные глаза и искренне любопытство. Я не сразу нашлась, что ответить, настолько меня поразило её отношение. Совсем не такое, к какому я была готова. Но когда, наконец, смогла оправиться от изумления, произнесла: – Да, очень красиво. Девушка улыбнулась шире, хотя я была уверена, что это невозможно, и поманила меня за собой. – Госпожа, матушка лорда Брайена, очень любила украшать замок. Кивнула, принимая пояснение, и пошла вслед за ней. Комната, куда мы пришли, была просторной, но уютной. В камине теплились раскалённые угли, и, прежде чем уйти, Брита подкинула дров. – Приготовить вам воды? Неотрывно глядя на огромную кровать, тихо произнесла: – Если можно. Девушка помялась на пороге, но больше ничего так и не сказала. А потом вовсе ушла, оставив меня наедине с моими страхами, сомнениями и… тайнами. Было бы проще, если бы лорд Брайен выделил мне отдельную комнату. Но… это уже было бы роскошью… Усилием воли заставила себя отвернуться от кровати и пройти к ближайшему креслу, но, опустившись в него, так и застыла, теперь уже глядя прямо перед собой. Я сжимала в руке письмо, не в силах поднести к глазам и сломать уже надломленную печать. С каждым вздохом утекало время уединения, такое ценное и необходимое, но я не торопилась. Предчувствие неотвратимого сжимало сердце тисками, и мне хотелось оттянуть момент истины на долгие часы, а то и дни. Только… не было у меня ни минут, ни часов, ни тем более дней. Глубоко вздохнув, наконец, решилась. Письмо хранило едва уловимый мамин запах, тонкий, приятный, напоминающий нежные объятья и тепло. Как же сильно мне её не хватает… Мягкого смеха, строгих взглядов, наставлений и долгих разговоров ни о чём. Чаще всего говорила я, а она молчала и улыбалась, отчего-то грустно. И только сейчас я поняла её грусть… Злиться и обижаться на матушку не получалось. Как бы ни сложилось у нас с ней, я благодарна леди Элизабет за свою жизнь. Пусть и прошлую. Хруст последней преграды между мной и тайной… Ровные предложения не сразу складываются в понятные слова, но спустя мгновение я, всё же, прочитала: «Дорогая Дженис! Мне очень жаль, что я вынуждена объясняться с тобой так, через сухие строки обычного письма. Если сможешь, прости мне мою трусость и запоздалую правду. Пожалуй, стоит начать издалека. С того момента, когда твой отец ворвался в мою жизнь, подобно яростному вихрю. Мы никогда с тобой не говорили о моих родных и моём происхождении. Ты не настаивала, а я всё подбирала удобный момент, которого так и не случилось. Ты, конечно же, слышала о Безликой Пустоши. Знаешь, что тварями, живущими там, пугают неразумных детей, да и взрослые не особо чтят эти места, и стараются поминать их как можно реже. Но Пустошь – это не только страшные небылицы, это целый мир, дикий и необузданный. Мир, который когда-то был моим домом» О Безликой Пустоши ходило много слухов, но матушка, по своему обыкновению, запрещала служанкам говорить о том, чего они сами не видели. Мне это всегда казалось правильным, ведь леди Элизабет так часто любила повторять, что сплетни плохой советчик, если ты хочешь выяснить правду. Людям свойственно придумывать, додумывать и приукрашивать, а правда не терпит всей этой шелухи. Но вопреки слухам сегодня я сама столкнулась с порождениями Пустоши. И, могу с уверенностью сказать, что сплетни отнюдь не лгут, – там, за границами нашего королевства, живут твари, готовые растерзать любого. Так почему матушка назвала это страшное место своим домом? «В королевстве, где ты выросла, но которое так и не стало мне родиной, очень ревностно относятся к чистоте крови. Не признают ничего, что сколь-нибудь отличается от привычного уклада жизни. А мне довелось стать тем самым исключением, чёрной кляксой на белом листе. Тебе может показаться странным, почему я все эти годы молчала и не рассказывала о своём происхождении, но… Ты не поверишь, дорогая Дженис, твоя мать не такая идеальная и бесстрашная, какой ты привыкла её видеть. В моих венах течёт иная кровь, и я, если хочешь, то самое чудовище, только прежде, чем пугаться, прочитай это письмо до самого конца» Испугаться я не успела, не знаю почему. Возможно, дело в том, что, открывая это письмо, я уже была готова к чему-то подобному. А потому лишь шумно вдохнула, так же шумно выдохнула и продолжила чтение. «Я родилась на территории одного из семи кланов – клана воинов. И я была бы рада сказать, что не все порождения Пустоши кровожадны и ужасны, но не могу. Жажда крови и стремление убивать необходимы нам для того, чтобы жить. Мой мир суров, и он слишком отличается от того, к какому привыкла ты. Я никогда не думала, что однажды мне придётся покинуть Пустошь, хотя втайне мечтала об этом. Жаль, тогда никто не объяснил мне, на что я обреку себя и своих детей, если ступлю на землю королевства. Маригор, в те времена ещё не лорд, а лишь юный наследник рода Вайнер, как я уже писала выше, ворвался в мою жизнь слишком стремительно. Он не оставил и шанса на раздумья и сомнения. Я не смогла сказать ему нет. Вряд ли мой отец одобрил бы наш брак, и был бы прав, но Маригор умел быть убедительным. Я сбежала с ним, желая счастья и свободы, а получила… Клетку с толстыми прутьями и короткий поводок. Оказалось, он знал, как сделать из меня послушную зверушку, неспособную дать отпор. Ему от меня был нужен наследник с магическим даром. Наследник, которого он так и не получил. Ведь ни ты, ни Алан не унаследовали моей силы. Чему я несказанно рада. После того, как родился сын, Маригор отобрал у меня мальчика, и я его практически не видела. Наверное, мне бы стоило сбежать тогда, растоптав надежду на возможно сближение с сыном, но… Появилась ты. Тебя я бы не смогла оставить, а брать с собой в Пустошь, где нет места для полукровки, было смертельно опасно. Я нашла способ стребовать с твоего отца клятву, что он не посмеет приблизиться к тебе, и поверила, что Вайнер не сможет её обойти. В этом моя самая большая ошибка – в самонадеянности. Из-за этого я своими руками разрушила твою жизнь и потеряла тебя навсегда. Я так боялась, что ты возненавидишь меня за происхождение, что позволила себе столько лет скрывать правду. Я поверила, что для нас с тобой возможно тихое и счастливое будущее, и заставила в это поверить и тебя. Но сейчас всё изменилось. Сейчас совсем не важно, что будет со мной, главное – обезопасить тебя от Маригора и Алана. Ведь они не успокоятся, пока не добьются своего. Запомни, моя дорогая Дженис, медальон, который я тебе подарила – это твоя защита. Ото всех. Не забывай об этом и никогда не сомневайся в силе, что скрыта в этом крошечном круге металла. Пусть в тебе не проснулся дар, но для охранного амулета это не важно. Достаточно того, что я добровольно отдала его тебе. Медальон невозможно забрать силой, уж я-то об этом знаю. Твой муж достойный человек, несмотря на всё происходящее. Я уже просила тебя и попрошу вновь – постарайся стать ему другом, а не врагом. А отец… Я не позволю ему шантажировать тебя моей жизнью. Думаю, моя смерть смешает ему все карты. Прости меня, Дженис… Если бы я отдала письмо тебе, а не Эйту, то ты могла бы прочитать его раньше, чем вы добрались бы до замка Ленгро. Но этого никак нельзя было допустить. Я сама отвечу за свои ошибки, ты достаточно пострадала из-за меня. И ещё… Я видела, как охранник смотрит на тебя, именно поэтому попросила его об одолжении. Если он будет помогать тебе и дальше, не отказывайся, но и не доверяй. Доверие – это роскошь, которой достойны отнюдь не все…» Письмо оборвалось так резко, что я принялась с остервенением искать его продолжение в помятом конверте. Но там больше ничего не было. «Думаю, моя смерть смешает ему все карты…» Единственная строчка, что набатом стучала в мыслях… Нет… Нет! Нет! Нет! Она не могла этого написать! Она не могла этого сделать! – Госпожа? – чей-то голос настойчиво звал меня, но я всё вертела в руках злосчастное письмо. Где-то же должно быть продолжение? Там, где матушка напишет, что попытается сбежать тем самым тайным ходом, где она признается, что мы совсем скоро вновь увидимся. Но совсем не то, где она попрощается со мной навсегда. – Госпожа! – резкий оклик заставил поднять голову и встретиться с испуганным взглядом молодой девушки, служанки. – Да? – отозвалась тихо, чувствуя, как горло обхватывает невидимая удавка. – Вода готова, можете пройти в купальню, – натянуто улыбнулась Брита. – Вода? – переспросила глухо. О чём она говорит? – Да, вода, – мягко прошептала девушка и попыталась аккуратно напомнить: – Вы просили воды, чтобы искупаться после дороги. – Да, – прошелестела неуверенно, и растерянно добавила: – хорошо, спасибо. Девушка ещё несколько секунд постояла рядом со мной, а потом, так и не дождавшись каких-либо слов, предложила: – Остаться? Чтобы вам помочь? – Что? – переспросила с недоумением. Но тут же спохватилась и ответила: – Нет, не стоит. Дверь едва слышно скрипнула, и я осталась одна. Наедине с оглушительным откровением матери. Из прочитанных слов, из ровного ряда строк, из высокопарных признаний и заключительного аккорда, я так и не смогла понять, почему она молчала… Почему за все эти годы не нашла времени сказать пусть и ужасную, по её мнению, но правду? Не придуманную иллюзию, где у меня было счастье и прекрасные мечты о будущем, а то, что было на самом деле? Я всегда восхищалась матерью, едва ли не боготворила её, и… Что? Выходит, я обманывалась все эти годы? Видела лишь то, к чему меня допускали? Неужели это отличается от той клетки, в какой лорд Маригор, по мнению матушки, запер её? Я была такой же заложницей, только не разбитых надежд, а хрустального мира, где небо всегда было голубым, трава зелёной, а мечты розовыми… О, боги… Не то, я снова думаю совсем не о том… Я развернула письмо, но опустившаяся на глаза пелена не дала разобрать такие важные и в тоже время поверхностные слова. Не дала вникнуть в смысл, который вдруг потерялся среди шквала панических мыслей и осознания – я осталась одна. Совсем одна. Не только в этой комнате, а во всём мире. Всё, к чему я привыкла и что считала обычным – исчезло. А было ли вообще это привычное и обычное? Наверное, нет. Во всяком случае, не в той мере, в которой я привыкла считать. Дрожащими руками я свернула письмо, кое-как упаковала его обратно в конверт и даже положила в карман плаща. Потом осмотрела комнату, нашла заветную дверь, что вела, скорее всего, в купальню, и на негнущихся ногах прошла к ней. А там, за дверью скинула плащ, тунику, брюки, от которых воняло конским потом, пылью и дымом. И, несмотря на отрешённое состояние, что вновь окутывало меня плотным одеялом, зачем-то сложила все вещи. Как будто видимость порядка могла упорядочить и мою рассыпавшуюся жизнь. Поднялась по невысокой лесенке и опустилась в воду. С головой. Пытаясь смыть всё, что было в сегодняшнем дне. Я не привыкла к решительным поступкам, даже скажу больше – мне вовсе не хочется ничего решать. Куда проще спрятаться за опустошением и жалостью к себе. Так было всегда, почему же сейчас должно стать иначе? Наверное, потому что я осталась одна. И мне больше не за кем отсиживаться, пережидая непогоду. Теперь я сама себе хозяйка, и от того, что я успела усвоить за свою жизнь, будет зависеть будущее… У меня есть только один шанс, одна единственная попытка. Воспользуюсь ли я этим или пусть всё плывёт по течению? Или же пойти вслед за матушкой? Куда же проще… На этой мысли я села, пытаясь отдышаться. Выходит, Алан никогда не ошибался, называя меня слабачкой и неженкой. И утверждение матери о моей душевной силе, в свете последних открытий, звучит как насмешка. Все ошибаются и обманываются только потому, что хотят этого. Я не видела очевидных вещей, предпочитала жить ложью. Ведь это так легко, не нужно терпеть лишения и разочарования. Не нужно думать. Нужно лишь улыбаться и соглашаться со всем. А что… Если я не хочу быть безвольной куклой? Если хочу жить по-настоящему: улыбаться не потому, что мне так приказано, а потому, что я действительно счастлива. Что делать в таком случае? Бороться? Тихие шаги в соседней комнате напомнили, что я совсем не одна. Что у меня есть муж, который меня ненавидит. Скрипнувшая дверь и шумный выдох. Хотелось сжаться, обхватить себя руками, но я осталась сидеть неподвижно. Я чувствовала, как по спине вслед за каплями, пробираются толпы мурашек, как, несмотря на температуру воды, леденеют руки. Лорд Брайен, а то, что это был он, я знала наверняка, остановился рядом, нависая надо мной. Мужчина молчал, и, кажется, даже дышал через раз. Спустя мгновение он осторожно перекинул мои распущенные влажные волосы на одно плечо и невесомо коснулся шеи. Я не знала, что последует за всем этим, и не могла воспротивиться, потому что… Алан всё же был прав. Слабачка вроде меня пригодна лишь на роль красивой мебели в господском доме. – Это сделал я? – в охрипшем, почти незнакомом голосе Ленгро бушевала злость. Оглянувшись, посмотрела в его глаза, но отвечать не спешила. Его в самом деле интересуют синяки на шее? И ссадины на спине? Не знаю, что особенного он разглядел в моих глазах, но первым отвёл взгляд. Отвернулся и сделал шаг к двери, только так и не ушёл. Замер на месте, а потом всё же произнёс: – Я уйду, – выдохнул резко и добавил: – Закрой дверь и никому не открывай. Утром пришлю за тобой Бриту. Он замолчал, видимо, ожидая, что я отвечу хоть что-то, но я всё так же смотрела на напряжённую спину и давила в себе странную, совершенно ненужную просьбу, которая клокотала в груди глухим и болезненным: «Не уходи!» Нет, мне нужно одиночество, нужен свежий глоток воздуха и возможность подумать без лишних глаз, только… Так хотелось, чтобы рядом появился кто-то, на кого можно было бы скинуть груз, что давит на мои плечи. Но вместо этого, я отвернулась, рассматривая сквозь толщу воды свои излишне бледные руки и тихо произнесла: – Мне жаль… И его, и себя… На это лорд Брайен ничего не ответил. Чеканя шаг, вышел из купальни, а потом и из комнаты. Я вновь осталась одна. Спустя долгое время я вернулась в спальню, посмотрела, теперь уже без опаски, на огромную кровать и, разогнав множество мыслей, рухнула поверх покрывала. За окном уже давно властвовала ночь. Через приоткрытые шторы был виден сияющий диск луны, такой чистый и манящий, что я невольно позавидовала. Как бы мне хотелось оказаться на месте небесного светила… Смотреть свысока на людские проблемы и метания, не знать, что такое боль и разочарования, ни о чём не думать и ничего не чувствовать. Сон навалился мгновенно, чтобы так же быстро раствориться от неясного страха. Я открыла глаза и долго пыталась понять, где нахожусь, и отчего так неистово колотится сердце. И если с первым я разобралась довольно быстро, то на второй вопрос ответ нашёлся не сразу. Я встала с кровати, плотнее закутавшись в длинное полотенце, которое я так и не сменила на ночную сорочку, что была аккуратно сложена на подушке. Наверное, её приготовила Брита, а я так была увлечена чтением письма, что не заметила этого. Неясный звук, и шелест из купальни заставили броситься туда, даже не задумываясь, кого я могу там увидеть. Но в комнате, освещённой лишь светом луны, никого не было. Только аккуратная стопка вещей была разбросана по полу, а у плаща, излучая мягкий алый свет лежал медальон. Тот самый, подаренный матерью, и призванный защищать меня. Ото всех. Я обвела ещё раз взглядом комнату, но, ни единого намёка, что здесь кто-то есть, так и не нашла. Впрочем, и страх, заставивший меня проснуться, испарился. Словно ничего и не было. Мелькнула смутная догадка, и я сразу же решила проверить её. Не отрывая взгляда от медальона, сделала крохотный шаг назад, следом ещё один, потом открыла спиной дверь и попыталась выйти в спальню. Именно, что попыталась, потому что металлический круг засиял ярче, а страх стальными шипами впился в сердце. Конец ознакомительного фрагмента. Текст предоставлен ООО «ЛитРес». Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию (https://www.litres.ru/pages/biblio_book/?art=43462733&lfrom=688855901) на ЛитРес. Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.