Семена мечты

Семена мечты Эрнесто Дуган Однажды в известный в городе паб "Моби Дик" пришли два человека, которые, следуя давней традиции заведения, вызвались травить байки. Итак, наступил новый вечер и алчущие пригубить авторское пиво паба "Моби Дик" посетители ждут очередного продолжения истории. Ну а за Григорием и Русланом Ярославовичем не заржавеет. Вместо пролога Помните, как в школе нас часто спрашивали о том, кем работают наши родители? И мы с гордостью отвечали. Так вот я точно так же важничаю, когда меня спрашивают, кем работаю я. Представляю что вы себе там, нафантазировали, воображая мою профессию. А ведь преимуществ в моей профессии куда больше, нежели недостатков. Мне скоро пятый десяток, а я по-прежнему могу дурачиться на работе, при этом минуя порицания начальства. Увы, к сожалению падких на деньги дам, состояния я себе не нажил, выгодных связей не заимел, на автомобиль и квартиру не скопил. Больше всего, кроме работы, я обожаю дурачиться с детьми и проводить время со своей девушкой. Полагаю, вы вдоволь выгуляли свою фантазию, пора уж срывать полог неизвестности. Я работаю барменом в одном из пабов в центре нашего прекрасного города. Нашему пабу почти десять лет, и за это время он по праву считается одним из лучших концептуальных пивных баров города. «Белый кит» – вот как называется место, где я чувствую себя можно сказать вторым после Бога. И ежу понятно, наш паб посвящается роману Германа Мелвилла «Моби дик». Стойка моя напоминает капитанский мостик. У меня даже имеется всамделишней штурвал с прикрепленной медной табличкой «Пекод». На стенах паба, обитых кусочками линя, висят цитаты из романа, написанные на декоративных костях кашалота. Над барной стойкой красуется голова кашалота, разумеется, бутафорская, её опоясывает бронзовое кольцо с гравировкой: «Лучше спать с трезвым каннибалом, чем с пьяным христианином». Над входной дверью торчит гарпун, со свисающим вымпелом. Зеленоватый кусок шёлка украшает вышивка: «Но хотя истинное знание ничтожно, количество книг велико…» Большие столы выполнены в виде вельботов, маленькие в виде бочек для китового жира. Название фирменного пива, иного мы не держим, соответствует именам главных героев романа. У нас даже полагается бесплатный бокал пива для тех, кто сумеет ответить на вопрос бармена по роману. Фотографии счастливчиков украшают одну из стен. Должен вам сказать, их, счастливчиков, насчитывается не так уж и много. Ну не любит наш народ читать. Как говаривал один наш постоянный клиент, в прошлом школьный учитель: «Тупеют люди, сука, ох как тупеют». Вы спросите меня, почему я так горжусь своей работой? Да потому что мне может позавидовать любой писатель или психолог. Когда первые бокалы пива, словно пыль сдувают с человека пудру иллюзий, когда человек предстаёт пред тобой таким, каков он есть, это бодрит крепче кофе и пьянит сильнее нашего крепленого пива «Капитан Ахав». Вы можете спорить со мной до хрипоты, но настоящим человека делает лишь секс и выпивка. Во всем остальном он словно на маскараде таскает маски. Среди многочисленных посетителей нашего паба есть завсегдатаи, о которых можно слагать легенды. К слову на другой стене, что недалеко от туалета, висят фотографии тех, кто сумел за вечер выдуть пять литров пива. Если выпивоха повторял свой рекорд, под фотографией вешается крышечка пива. Это значит, за два вечера человек выпил десять литров лучшего алкогольного напитка в мире. Стена с фотографиями рекордсменов зовется у нас стеной Измаила. Я расскажу вам об обычном дне, когда после второго третьего бокала пива, самые смекалистые и не обделенные фантазией посетители начинают травить байки у стойки. Некоторых захмелевшие слушатели гонят, сразу сопровождая уход неудачников бурным свитом и стуком пивных кружек о стол. Иных же слушают часы напропалую, требуя продолжения, которое порой случается аж на следующий день, из-за непокорности языка рассказчика, принявшего слишком много на грудь. Самые удачные байки мы тщательно записываем, и издаем в брошюрах, популярных среди завсегдатаев. В тот памятный день к стойке подошел слегка захмелевший старичок лет шестидесяти. Одет он был в клетчатый твидовый пиджак, зеленую рубашку, и коричневые брюки. На ногах красовались лаковые коричневые остроносые туфли. Почти в тоже время из соседнего зала к стойке подошел мужичок лет тридцати пяти. Длинные волосы заплетены в хвост, в мочках ушей зияют туннели. На мужичке надет светло-коричневый жакет на пять пуговиц с латками на локтях, голубая в красную клеточку рубашка, синие джинсы. На ногах бутылочного цвета туфли. Мужичок держал в руках бокал тёмного Квигека. – Папаш, – мужичок отпил из кружки и продолжил, – дай мне первому рассказать. – Чёрта с два! – Воспротивился старик. – Чо вдруг, я первым пришел. У меня отличная история припасена. – Чо вдруг? Потому что моя жизнь полное дерьмо. Я мнил себя удачным семьянином, старался быть примерным. С деньгами было хреново, а в остальном… – Он допил пиво и сделал мне знак повторить, я кивнул, он тем временем продолжил. – Я обожал и обожаю своего ребёнка, любил жену, которая теперь бывшая, которую теперь я ненавижу и презираю. – Последовала отборная брань и мужичок продолжил. – Короче в один прекрасный день эта тварь нашла мне замену. А про меня своим родственничкам наговорила, что я бабник, подонок и плохой отец. Убил бы тварь. В общем… – Стандартный набор! – Сильно опустив кружку на стол и пролив часть содержимого на себя, сказал мужик лет сорока пяти, лакомящийся соленым арахисом. – Ладно, сынок, рассказывай, не надо перед нами исповедоваться, тут, небось, каждый хлебнул в жизни горя, поведя рукой по залу, сказал старик. В ответ послышался одобрительный гул. – Погодите, – вмешался я в разговор. – А что если вам попробовать, ну как бы это сказать, совместную байку. Попробуйте не сразу конечно, объединить свои истории. – Чушь! – Бред! – Отстой! – Шлак! – Слышалось в ответ из зала. –А что это мысль. Давай попробуем. – Решился старик.– Не ребенка ж зачинаем, не выйдет, так не выйдет. – Замётано, – согласился недавний противник старичка. – Ну, вот и славно. Меня Русланом Ярославовичем звать. – Протянул он руку новому знакомому. – Гриша. – Представился тот. – Тогда начинай, как говорится дорогу молодым. – Спасибо, – они еще раз пожали руки, посетители затихли, слышались только глотки и хруст снеков. Григорий присел за стойку отпил пива и начал плести ткань долгожданной истории… День первый Сочиняет Григорий 1.1. Заблудиться в миражах На парковку перед частным владением Оазис приземлился бронзовый двухместный самолёт отечественной породы. Машина кряхтела, попеременно кашляя и чихая. Из почерневших уст порой вырывались ругательства. Откинулся трап, и на бетон площадки шагнула женщина невысокого роста, с волосами соломенного цвета. Худощавое лицо измучено, вокруг запавших серых глаз синева. – Ты адресом не ошиблась? – Осведомился хмурый старик, появившийся ни откуда. – Здесь живёт Сергей Олегович Носов? – Ну, здесь. – Тогда я не ошиблась. – Ты бы это, машину свою чуть дальше приземлила. А ещё лучше там за парковкой. – Старик недвусмысленно указал на самолёты и автомобили элитных пород, выращенных в заморских странах. У таких машин здоровье шалит только под глубокую старость, которая наступает тогда, когда отечественные машины благополучно гниют на кладбищах. Заморские машины дремали, ожидая момента, когда они вновь понадобятся хозяевам. – Здесь для всех места хватит. Парковка большая. – Заупрямилась женщина. – Ладно, но если твой уродец сожрет тут пластик или дорогу… – Вообще-то, я ем только газолин, – прерываясь на кашель, сказал самолёт. – Ты гляди, – хмыкнул старик, – а я думал, наши клепают только уродцев, которым мусор подавай. По какому делу ты к Сергею Олеговичу? – По прямому. Это касается его работы. – Он давно отошёл от дел, какая на хрен работа. Он и так подарил зажравшемуся обществу слишком много, удивляюсь, как оно еще не подавилось. – Я знаю, но он моя последняя надежда. – Во взгляде измученной женщины застыла мольба. Птицы, кружащие над ними, неожиданно разразились криками, словно внимая страдающей женщине. – Ну, н-не знаю. – Старик потеребил старомодный ус. – Ладно, пошли. – Тон его немного смягчился. – Сейчас только гаркну кое на кого, – он хитровато усмехнулся и повернулся к метле. Постукивая щетками, она мило болтала с урной. Урна была нездорово зелёного цвета, очевидно последняя порция мусора вызвала в ее искусственном желудке несварение. – Метла, кто будет мести у дальней стены, я что ли? – Содрогнувшись, метла отчеканила извинения и бросилась выполнять распоряжение, по дороге начищая асфальт до блеска. – Ну, вот теперь можем идти, – дворецкий снова обратил внимание на печальную гостью. Они шли извилистой дорожкой, ведущей к входу в особняк – трёхэтажное здание в виде кораллового рифа. Кругом раскинулся настоящий лес. Фруктовые деревья соседствовали с вековыми дубами, клёнами и ясенями. Когда они ступили на крыльцо, провожатый помял желеобразный браслет. Их окутала полупрозрачная дымка, чтобы через мгновение растворится, вот только стояли они уже не на крыльце, а посреди длинного «пляшущего» коридора. Непрерывно меняющие форму стены покрывали шершавые наросты. Среди наростов перемещались светящиеся слизни, встречаясь друг с другом, они радостно мигали разноцветными огоньками. Женщина и провожатый остановились перед мерцающей плесенью, покрывшей часть стены. – Так, без глупостей. Жди меня здесь. – Сказал старик, посетительница устало кивнула и дворецкого окутала дымка. Он вернулся спустя минуту, приглашая женщину на приём к своему хозяину. Стены кабинета «отплясывали» иной танец. Удивляло полное отсутствие мебели. Над полом парил мужчина, перед которым лежали аккуратно сложенные бумажные книги, соседствующие с перешептывающимися современными сестрами. У мужчины добродушное лицо, здорового цвета кожа, почти без морщин, вздёрнутый к верху мясистый нос. Русые волосы аккуратно зачесаны назад. Мужчина облачен во всё белое. «Если он пенсионер, то ему, по меньшей мере, лет шестьдесят. А выглядит на сорок». – Мелькнула у женщины мысль. – Проходите, чего вы застыли в проходе? – Указал хозяин кабинета в кресло напротив себя. – – Чай, кофе, нектар, сок? – Всё равно. – Безразличным тоном сказал женщина. – Тогда позволю себе самому выбрать вам угощение. – Мужчина ничего не делал, но уже через минуту на незримом столе стал возникать высокий бокал. Казалось, кто-то рисует его в воздухе невидимой кистью. В бокале пузырилась жидкость всех цветов радуги. Шарики газа, поднимаясь на поверхность, лопались с характерным звуком, наполняя воздух пряным цветочным ароматом, с легкой примесью ноток крепкого чая и экзотических фруктов. Каждый запах дополнял друг друга, вливаясь в единую симфонию ароматов. Женщина расслаблено улыбнулась, а когда пригубила напиток, то откинулась на спинку покорного стула. – Так гораздо лучше. – Честно говоря, я не понимаю, что вас привело ко мне. – Посетительница тут же залилась слезами. Измятый носовой платок с трудом справлялся с обильными потоками влаги, орошающей щёки. – Ну что вы, слезами, сами знаете, горю не поможешь. Успокойтесь. Выпейте ещё «радужного разлива» – витамины, биологически активные вещества и лёгкая примесь влюблённости взбодрят вас. – Женщина повиновалась. И снова аромат искусно составленного коктейля помог женщине совладать с захлёстывающими её чувствами. – Как вас зовут? – Лёка. – Надо же какая редкая разновидность имени, – хмыкнул мужчина. Собеседница аккуратно высморкалась и продолжила. – Понимаете, моя дочь, она, она… – Женщина вновь зарыдала, уткнувшись в платок, зажатый в кулаке. – Она заблудилась в миражах. – Обратитесь к спасателям. Они выведут её, она не первая, она не последняя. Миражи коварны, если без аварийного выхода созданы. Где она их взяла? – Я не знаю, – женщина отпила радужного разлива, слезы решили повременить с очередным явлением. – Ну а спасателей звали? – В том то и дело, что не выходит. Спасатели сказали, они не возьмутся. Дескать, миражи чересчур сильны, если они ее выведут, она сойдет с ума. – Что за бред? – Сергей Олегович резко дёрнулся и влага из опрокинутой чашки, вмиг пропитала брюки. Ни в чём не повинная чашка была с грохотом водружена на стол, который возмущённо топнул ножкой, дескать, «я-то тут причём». – Название компании? – Компания Таламус. – Хм, они лучшие в этом деле. И сколько они запросили? – Две тысячи. Но когда у них ничего не вышло, вернули полторы тысячи назад. – Странно. – Он подёргал себя за мочку… – Вы создали первое поколение миражей… – Давайте поступим так, я сейчас свяжусь с Таламусом, а после мы поедем к вам. По пути расскажите мне, о дочери. * Личный пилот, выслушав указания хозяина, тут же переключился на общение с машиной. После разговора со спасателями озадаченность добавила угрюмости выражению лица Сергей Олеговича. – Итак, рассказывайте. – Да что рассказывать то, вроде нечего особенного. Моя Анжелика, вполне спокойная семнадцатилетняя девушка. Обожает читать, учиться, в отличие от большинства сверстников, живущих одним днем. Правда она ненавидит общество и государство. Людей любит, она очень отзывчива, а вот скопление людей нет. – А где её отец? – Живет в другом конце города. – Понятно, – потерев переносицу и шумно засопев, сказал Сергей Олегович. Войдя в дом Лёки Викторовны, он с удивлением осмотрел бесчувственное тело девушки. Анжелика витала в сладких, иллюзиях, подобно надувному кругу спасающих её от моря действительности, витала без игровой консоли… * Сергей Олегович Носов уезжал с озабоченным видом. С каждым днём мама девушки мрачнела. Жизнь Анжелики поддерживал кормилец, опутавший ее тоненьким щупальцами, на время влившимися в кровеносную систему девушки. Кожа Анжелики побледнела, волосы стали блеклыми. Семнадцать суток она уже находилась в игровой реальности. – Сколько еще может продолжаться мучения моей доченьки, почему вы не можете ей помочь? – голосом истерички поинтересовалась взволнованная родительница. – Может, вы что-то не так делаете? – Женщина, вы, конечно же, можете отказаться от моих услуг, я с вас и денег брать не собираюсь. Тут дело непонятное. Я понять не могу, как она подключена к миражам. Вы понимаете, что это значит? Она лежит и все, на ней нет никаких устройств. Но по всем показателям активности головного мозга она в миражах. Этого просто не может быть. – Она что под наркотиками да? – Сергей Олегович крутанул желваки и мотнул головой. – Женщина ну нельзя ну быть такой! Вы бы хоть иногда читали, черт вас возьми. – Причем тут наркотики! Вы меня слышите? Я не могу пробиться за полог ирреальности. А если я не могу там оказаться, значит, я не могу общаться с ее сознанием. Анжелика напрочь отторгает реальность. И вы, как мать, в этом отчасти виноваты. Какого черта не заметили перемен в дочери? Какого черта не повели ее к социальному и личностному климатологу? Всё о работе думаете, небось, как жизнь личную устроить? А что вы на меня так смотрите, думаете, я не навел справок о вас? Да вам Анжелика была нужна постольку-поскольку, вы ведь мать, и по закону дочь должна быть с вами как вы полагаете и плевать, что отец души не чает в ней. Терпеть вас не могу эгоисток, чертовых! Что ж вы о дочери вспомнили, когда она зависла здесь. А вы знаете, что до этого она была завсегдатаем клубов игровых иррациональностей. Она чемпион по многим играм. Кроме того, она активно изучала наше прошлое. Она много раз выигрывала в «Я-бог» создавая потрясающие реконструкционные миры, на базе которых потом рождались иные иррациональности. Более того, блуждая во тьме, я едва нашел торговцев черного рынка. Тут, знаете, сноровка нужна. Так вот никто ничего подобного у них не продает. Знаете, будь моя воля я бы, таких как вы, посреди джунглей к дереву привязывал. – Что вы себе позволяете? – Истерически взвыла женщина. – Хотите спасти Анжелику, помалкивайте. – Спокойно парировал Сергей Олегович. 1.2. Анор Серия сильных толчков направила обреченный на крушение катер группы аномального реагирования к земле, поражённой анимализацией. Пассажиров и экипаж спасла активная система безопасности, заполнившая нутро корабля желеобразной субстанцией. Выбравшиеся наружу люди обомлели, увидев, что сталось с катером. Транспортник, славящийся надежностью, окутала свинцовая дымка. Продукт достижения десятков инженеров и ученых превратился в абстрактную конструкцию, сплошь покрытую чешуйками из таинственного зеленого вещества. – Чертовщина какая-то! – Выругался Вадим, сбрасывая с руки дурно пахнущее желе. – Такого еще не было. Даже наши умники не теоретизировали о таком. – И не говори. – Поддержала коллегу Хельга. – А скажите, наш транспортник чем-то на богомола похож. – Может мы с ума сошли, – предположил пилот Гриша. – С ума поодиночке сходят, это только гриппом вместе болеют, – смеясь, вспомнила Хельга слова почтальона Печкина. Неожиданно корабль в буквальном смысле ожил. Заскрипел композит корпуса, отращивая самые настоящие многосуставные конечности. Потеряв счёт времени, друзья молча смотрели на происходящее. Едва лапы катера достигли нужных размеров, как существо-машина, а, как еще можно назвать подобное сюрреалистичное творение, принялось прижиматься к земле, вытягиваться на лапах, словно разминаясь. А после громадина неуверенной походкой убралась восвояси. Григорий поморщился. Заболело горло, словно его сковали металлическим обручем. Суставы выкручивала невыносимая ломота. Глаза страдали от рези, во рту пересохло. Сердце стучало как после приличного кросса. – Итак, дамы и господа добро пожаловать в аномальный район, – сказал Вадим тоном экскурсовода. – Когда-то я поклялась себе, что больше никогда не вернусь в аноры. – Что так? – Борясь с дурнотой, накатывающей подобно волнам на пирс, поинтересовался Григорий. – Может скоро вся земля станет сплошным анором. – Мы вели раскопки в старом аноре, из тех которые в народе ведьмиными полянами называют или проклятыми местами. – Что может искать ксеноархеолог в аномальном районе? – Ты знаешь, Гриш, что многие аномальные районы прошлого могут быть результатом деятельности наших братьев по разуму. – Да, да, теории на пустом месте. – Злясь на не проходящую дурноту, жёстко ответил Гриша. – Вы бы лучше на других планетах рыли. – На них, увы, пока нет ничего интересного, – парировала Хельга. – Гриш, не стоит незнания превращать в злость, – сказал Хельга. – Мы действительно находим странные, несвойственные эпохе вещи. – А на какой хрен каким-то пришельцам давать стаду под названием человечество новые технологии? У вас ведь нет прямых доказательство трансфера технологий. Вы только догадываетесь. Уже почти двадцать лет земная наука бьется над проблемой аномализации и что? А ничего. Мы тешим себя иллюзиями, что научились отчасти разбираться в происходящем. Тем не менее, в анорах люди либо гибнут, либо становятся калеками, а самоубийцы продолжают обвешиваться аппаратурой вечности и лезть на рожон. – Аномалам это не к чему. – Сказала Хельга. – Те еще сказки, ты видела хоть одного аномала ну хоть четверть? Парисы насмотрятся в анорах всякой дряни, потом их глючит, – возразил Гриша. Пейзаж аномального района больше всего походил на гигантскую поделку из разноцветного пластилина. Подобные объекты возникали в суровых условиях поля аномалии высокой напряженности. Ученые еще многое не знали об этом таинственном поле. Иногда его называли чудесным полем. Ведь где еще возможно подобное как здесь? Земля, металл, камни, древесина, перемешались в одну массу, слепленную в витые, столбы, на манер новогодних игрушек прошлого. Столбы соседствовали с ноздреватыми разбухшими монолитами, вылепленными из той же разношерстной массы. Многочисленные отверстия монолитов удивительно свистели в порывах ветра. Чуть погодя потерпевшие аварию набрели на заросли деревьев, если их можно было назвать таковыми. Листва как листва, а стволы мозаичные, в них вкраплены кусочки железа, успевшие на одних деревьях поржаветь, а на других сохранить девственный блеск. В зарослях метало-деревьев Грише полегчало, у него словно открылось второе дыхание. Спустя некоторое время они вышли к бесформенным пористым сооружениям, которые в прошлом были обычными домами. Многие здания новорожденного анора словно отражаясь в кривом зеркале, до неузнаваемости сменили формы. Стены преображённых сооружений захватили в плен всё те же зеленые наросты. Почва в тени зданий окрасилась в фиолетовый и грязно-зёленый цвета. У одного из искажённых домов стоял автомобиль. Кузов машины покрыла чешуя и мелкие иголки. Колёса выглядели, так, словно их жевали, а между ними выросли, металлические конечности, на манер тех, которые отрастил преобразованный корабль. Местами на земле встречалась странные следы, вполне могущие принадлежать таким вот диковинным псевдосуществам. – Вот это находка! Ты ведь не убежишь от нас, как сделал наш неблагодарный корабль. – Шутливо спросил Григорий. – Сейчас оно как оживет, и наваляет нам полной, – пробурчал Вадик. – Выглядел он бледнее обычного. Гриша и Хельга тоже начинали сдавать. Перед глазами плыли цветные пятна, в ушах шумело, мысли путались. Поле аномалии угнетало организм, устроив ему настоящее испытание. Люди по-разному реагировали на поле аномалии. Одни умирали от сердечных приступов или инсультов, другие сходили с ума, кто-то бился в припадках до смерти, а кто-то превращался в мифического аномала. – Никому оно не наваляет. – Унимая отдышку, сказал Гриша. – Посмотрите, как вытянулась сталь. Да и блеск у неё странный. – Поглаживая одну из лап, Гриша пробовал её поднять, да только без толку. Тем временем Хельга, мучимая болями внизу живота и тошнотой, удалилась на пару десятков метров. Пронзительный крик женщины заставил Гришу и Вадика из последних сил броситься на помощь. Ксеноархеолог застыла, испугано глядя на металлические изваяния людей, только выполненные в карикатурной форме, словно подчиняясь замыслу воспалённого воображения скульптора. – Чёрт! Это ж еще одна группа аномального реагирования. Они умирали, умирали, понимая, что становятся металлом. Они…, – шептала Хельга. – Долбанная корица!– Чихнув, выругался Гриша, – у меня, на нее аллергия. – Знаменитый запах аноров. – Задумчиво произнес Вадик, безуспешно пытаясь выровнять дыхание. Лицо ксеноархеолога блестело от пота. – По-твоему лучше уж канализацией пахло или тухлым мясом? – Заговорила Хельга. – Странно такого еще не было, чтобы металл оживал. На лицо форсирование аномализации. – беспристрастным тоном исследователя бубнил бледный Вадик. – Считайте, мы в рубашке родились, если выберемся отсюда. Я больше думаю, что мы тоже станем статуями это очень похоже на свихнувшихся нанороботов. – Хельга, успокойся. – Умоляющим тоном попросил возлюбленную Вадик. – Успокойся?! У меня подруга умерла, она работала в отеле нанотехнологий. Лучше гореть на сковороде, чем так мучатся как она. Черт у нас нет ни одного блокиратора точно подохнем. – Последнее слово она повторила несколько раз кряду все тише и тише. – Вадик обнял Хельгу, бубян успокоительный бред. * После непродолжительного сна они продолжили путь. Сон прибавил им сил и вселил надежду на спасание, но от мучений не избавил. К симфонии страданий присоединились жажда, и резь в желудке. И снова они нашли людей, благо не металлических. Часть их них была, словно в коме. К их телам прилипли радужные шары. Губы и подбородок страдальцев увлажняла непрестанно текущая слюна. Все попытки привести людей в чувство провалились. За высоким, изменённым анором зданием друзья обнаружили вторую группу аномального реагирования, превратившуюся в статуи. – Божечки! – Прижала руку ко рту Хельга. – Хельга, успокойся. – Обнял девушку за плечи Вадик. Гриша же не в силах более сопротивляться непонятному зову побрел дальше. С руганью Вадик погнался за ним и, догнав, повалил на землю. – Ты что себе позволяешь, придурок, подохнешь ведь! – Тебе то что. Отвали! – Всё равно. – Оба задыхались, боролись не только друг с другом, но и с самими собой. – Мне нужно идти, сказал Григорий и, поднявшись, продолжил путь. – Вадик снова набросился на него. Подбежала испуганная Хельга. – Вадик, пусть он идёт. Пошли с ним, мы всё равно не знаем, куда идти. Проворчав, что-то Вадик поднялся с подмятого Григория и повиновался. Гриша встал, отряхнулся и благодарно поглядел на Хельгу. Часы, проведённые в поисках выхода, из аномального района ни к чему не привели. Казалось ну вот же мы оттуда пришли, но, увы, ошибка. Лабиринт без стен. Голод и жажду на свой страх и риск утолили экзотическим способом. На земле кое-где встречалось нечто похожее на зелёный леденец и сладкую вату. На вкус загадочные плоды были весьма необычны. «Леденец» напоминал помесь пельменей и банана. А «сладкая вата» морскую капусту, приправленную уже надоевшей всем корицей. С новыми силами спутники продолжили поиски выхода. Миновав заросли неземных деревьев с множеством гирлянд, состоящих из голубых веретён, они вышли к пустырю, блестящему, словно огромная капля ртути. Сделали очередной привал. Интервалы между передышками все сокращались и сокращались. – Похоже, мы становимся аномалами иначе бы мы здесь давным-давно загнулись. – Предположила Хельга. – Снова эти сказки, – взялся за лоб Гриша. Да снова, Гриш, ну не все во что ты не веришь, не имеет права на существование. Зато у нас есть шанс проверить правоту теории Петра Воробьёва о шлюзе цивилизации. Гриш, суть этой теории…, – перешла на начал менторский тон Хельгаа. –… в том, что общество обветшало, что в нём накопилось достаточно людей отторгаемых им, людей, не желающих мириться с требованиями социума, но в тоже время не, идущих на агрессивную конфронтацию как преступники, – закончил улыбающийся Григорий и добавил, – Гриша и тупица – не синонимы. – Прости, я не хотела тебя обидеть. – Обворожительно улыбнулась Хельга. * Публика сделала передышку и давай шумно обсуждать первую историю Григория. Помню, я едва успевал наполнять быстро пустеющие бокалы. Официанты наперебой сновали с новыми порциями закусок – Гриша, а ты правда ненавидишь корицу? – Поинтересовалась женщина в салатовой тунике поверх лимонной рубашки с широкими рукавами. Русые волосы, обрамляющие овальное лицо лишь подчеркивали её красоту. – Правда, – смущено улыбнулся Гришка и легонько ткнул старичка кулаком в плечо. – Ваша очередь, Руслан Ярославович. Тот доел кусок тарани вытер рот клетчатым платком и деловитым тоном начал… 2. Сочиняет Руслан Ярославович 2.1. Вот так рыбалка Ранним утром мы с соседом отправились на рыбалку. Сосед – восьмидесяти пятилетний старик, в прошлом военный лётчик, вышедший в отставку в звании подполковника. Вопреки своему преклонному возрасту выглядел он на шестьдесят. Идея порыбачить принадлежала Ивану Остаповичу. Дескать, давай Руслан на рыбку поохотимся, заодно узнаем друг друга получше. Я ничего не имел против. Вокруг царила тишина. Даже псы не лаяли. Лицо овевал прохладный ветерок, обоняние ласкали ароматы влажной травы и распускающихся цветов, слух ублажали пения пробуждающихся птиц. Едва мы спустились с пологого склона, как Иван Остапович картинно хлопнул ладонью по лбу. – Вот, я склеротик, червей то на лавке, под грушей позабыл! И возвращаться не хочется, рыбалку испортим. – Ну, вам грех жаловаться, Иван Остапович, при восьмидесяти пяти выглядите на шестьдесят. Много ли ваших сверстников могут похвастаться этим? – Это норма жизни, если только организм не травить всякой гадостью. А гадость бывает входящей и исходящей. – Он хихикнул. – Как звонки. – Да, вот только большинству ближе выражение «живём один раз». – Так отставить обсуждения! У каждого есть право выбора. – Простите, всё не могу отучиться критиковать. – Учись, учись. Критика – плохая штука. Печень от неё страдает. Серьёзно. – Он посмотрел на исчезающие гвоздики звёзд. – Ты мне лучше вот что скажи, червями поделишься? – О чём разговор, конечно поделюсь. А вы со мной ухой. – Ох, и корыстная молодёжь пошла. – В свою очередь пошутил Иван Остапович. – Ох, уж эти забывчивые старики. – Снова наш заливистый хохот огласил пробуждающуюся округу. По дороге к пруду мы говорили о многом. Мне всё больше и больше нравился этот жизнерадостный и энергичный старик. Вот каким мне хотелось остаться в старости. Расположились мы на бережку у места прикормки. Воздух, напоен свежестью, лягушки квакают, в роще за спиной поёт серенады соловей. Над спокойной водной гладью клубилась молочная пелена. Перед забросом удочек договорились, кто второй выудит рыбу, тот чистит весь улов. Но, похоже, блестящие обитатели пруда объявили нам забастовку, что отнюдь не мешало разговору. В перерывах мы прикладывались к чашкам термоса. Я потягивал зелёный чай, старик какао. Заедали свежими пирогами, испечёнными стараниями бабки Галины. От казённых булок Иван Остапович отказался. Дескать, чего ты мне выпечку неживую тычешь. Хлеб, не отведавший теплоты рук людских, – хуже отравы. – А как же пекари? – поинтересовался я. – Пекари, – передразнил он, – ты видел, с какими настроениями люди работают на хлебозаводе? – По телеку разве. – Телек. – Он резко провёл ладонью по русым с проседью волосам. – Так вот, я лично видел, что твориться в пекарнях. Я бы их под трибунал отдал. – Мне бы ваш жизненный опыт. – Ты ещё побываешь на моём месте, а вот я на твоем уже нет. Скоро я буду покорять иные миры. – Вы верите в переселение душ? – А разве что ни будь, меняется, верит человек во что-то или нет? – Иван Остапович сделал очередной глоток какао, посмотрев на меня ясными, глазами мудреца, казалось невидимые лучи пронзали меня насквозь. – Всем интересно веришь ли ты в это или нет. Зачем спрашивают? Да для того, чтобы потом покритиковать. – Иван Остапович, вы меня, конечно, простите, но вы не очень похожи на военного. – Решился я сказать. – Что недостаточно тупой? – Улыбнулся он, прихлопнув на щеке назойливого комара. – Нет, просто… – Понимаю, люди, как думают военный – это диагноз. Обычно, оно так и есть. – Старик окунулся в поток мыслей. Молчание затягивалось, я поспешил сменить тему. – Что-то рыбка нас сегодня не жалует. – Это точно, – оживился Иван Остапович, – из чего же мы с тобой уху варить будем, из червей что ли. – А, – махнул я рукой, одновременно разгоняя стайку летающих кровососов, – главное процесс. – О, слова не мальчика, но мужа, – похвалил энтузиазм сосед. Сменив червя и повторно забросив удочку, я поинтересовался: – За небом скучаете? – Ещё бы! Словами не описать, что чувствует человек, навеки расставшийся с небом. Вот иногда я в Коротич езжу, на аэродром. – С нотками грусти ответил старик. – О, смотри, у меня клюёт. – Спохватился они проворно подхватил удочку. Разочаровано посмотрев, на обнажённый крючок, сосед полез в банку за наживкой. – Вот ёлки-палки, сорвалась рыбка. Я уж думал, ты будешь чистить наш улов. Может, червя заговорить что ли? – Знать бы как. – Улыбнулся я, наблюдая за красивым облачком, проплывающим на фоне зажигающегося небосвода. – Ну, хотя бы так, – подмигнул Иван Остапович, – прошу тебя, червяк, обитатель подземный, стань привлекательным для рыбы проплывающей мимо, дай понять ей видом своим что ты – единственное, чего ей хочется, – и погрузил, болтающегося на крючке существа в воду. Мы снова разразились дружным смехом, разносящимся над затянутой дымкой водной поверхностью. – Позвольте, я вмешаюсь в разговор, – сказал кто-то позади. Поворачиваясь, я опрокинул ногой банку с наживкой. Черви расползались во все стороны, спасая жизни. Позади нас стояла худощавая девушка, облачённая в лёгкий сарафан. Её природная красота и внутренний свет, озарявший, кажущееся уныние мира, с лёгкостью затыкали за пояс любую «мисс» чего бы там ни было. Куда там этим смазливым куклам, мозолившим глаза «по ящику». – Ты чего так рано гуляешь, красавица? – Да так… – Она поглядела на меня, полным тоски взглядом, от которого у меня аж мурашки пошли по телу. Вопрос не успел слететь с моих губ, вода снова забурлила и мы на мгновение отвлеклись. Когда обернулись, девушки и след простыл. Мы даже попытались поискать девушку в округе, да только её и след простыл. На этом наша рыбалка закончилась. Домой шли молча. Миновав асфальтную дорогу, тянущуюся вдоль дамбы, свернули на нашу улицу. На столбе увидели ксерокопию фотографии недавней незнакомки. Первая мысль, наверное, пропала без вести. Подошли ближе. С ещё не успевшего запылиться белого листа тем же необычным взглядом, смотрит наша недавняя знакомая. Под фотографией чернеет надпись, дескать, из психиатрической лечебницы сбежала некая Лика Григорьевна Звонкова. Далее прилагались номера телефонов, по которым можно было сообщить о местонахождении беглянки. – Что-то тут нечисто, – сказал Иван Остапович. Не похожа она на пациентку дурки. – Что вы предлагаете? – Не знаю, пока что ничего не знаю. – Рассеяно ответил старик. И снова мне показалось, темнит мой дорогой сосед, словно бы знает что-то, что не положено знать посторонним, потому что подобное знание дарит не свет, вопреки сложившемуся мнению, а смерть или кошмары, вечные кошмары во сне и наяву. С тех пор мы крепко сдружились с Иваном Остаповичем. Мы часто ходили порыбачить на памятное место. Но это была уже просто рыбалка, и каждый раз мне хотелось верить, что снова появится таинственная незнакомка. Нет, я не влюбился в неё, просто она подарила тайну, а я ужасно не любил нераскрытых тайн. А ещё она, сам не знаю почему, зародила сомнения в истинности моего настоящего. Объявление со временем постигала закономерная участь. Оно покрылось толстым слоем придорожной пыли, пропиталось дождевой водой. Надпись и фотография блекли с каждым днём. А потом объявление и вовсе сорвали, бросив тут же на землю. Я даже в поликлинику звонил. Мне сказали беглянку так и не нашли. В ответ на вопрос, почему я спрашиваю, я повесил трубку. * – Слышь, папаша, что-то твоя история не вяжется с Гришкиной. – Сказал колоритный байкер, пожевывая ниточку сулугуни. – Почему не вяжется? – Добродушно усмехнулся Руслан Ярославович требовательному выпивохе. – А ты подумай, в чем зацепка, – хитровато подмигнул старик. – Ну, ладно-о-о, – сказал тот и забросил в рот канатик ароматного сыра. 3.Сочиняет Григорий 3.1.Новорожденные аномалы Организмы людей, выдержавших первый удар поля аномалии, привыкали к строптивости аноров, наступал так называемый биоаномальный резонанс. С наступлением вечера, посвежевшие путники, набрели на озеро, шоколадной жидкости, пахнущей опостылевшей корицей с нотками кориандра и сырости. Неподалёку от берега, в коричневой жиже увяз исследовательский катер ГАР. – Ну, прямо как пирожное. – Заметил Григорий. – Третья ГАР также приказала долго жить, – сказал Вадик и осторожно приблизился к остаткам катера. Фюзеляж летательного аппарата словно изгрызли прожорливые, всеядные черви, оставившие на металле множество бороздок. Хельгу и Гришу испугал упавший со стоном на колени Вадик. Ксеноархеолог, раскачивался подобно болванчику на пружинке, его отсутствующий взор устремился на поверхность озера. Оттуда поднимались полупрозрачные пузыри. Едва повиснув в воздухе, они лопались, оглашая округу хлопком. Из приоткрытого рта ученого со свистом вырывался воздух, он сильно прикусил губы, алая струйка проложила извилистый путь из уголка рта к подбородку. Справившись с оцепенением, Григорий коснулся плеча спутника. Повинуясь незримой команде, ксеноархеолог поднялся. Взгляды пилота и ученого встретились. Гриша понял, Вадика замкнул анор, сделать было ничего нельзя. Ксеноархеолог, не обращая внимания на спутников, повернулся к ним спиной и побрел прочь раскачиваясь подобно кукле, в руках неумелого кукловода,. Наталкиваясь на препятствия, он несколько раз повторно в них врезается, и лишь затем менял направление движения. – Боже, мой! – Укрыв лицо в ладонях, причитала Хельга. Григорий сжал кулаки до побелевших костяшек. Количество пузырей возрастало, они уже стеной вздымались к нависшим тяжелым облакам. Один из пузырей коснулся увязшего в жиже катера, покрытый оспинками фюзеляж буквальном смысле потек. За считанные мгновения громадина машины обратилась лужей серебра. Металлическая жидкость обильными ручьями стекла на берег, не смешиваясь с пахнущей жижей. Почва тут же посерела и просела, образуя шурф с посеребрёнными стенами. Григорий хотел приободрить спутницу, но волнение разогнало все подходящие слова, жаждущие прийти на ум. Досадуя, он собрался, было пнуть горку земли, словно кротом сделанную, но нога зависла в воздухе. Медленно шагнув назад, он метко швырнул в холмик камень. Импровизированный снаряд упал на пологую вершинку, мгновение лежал неподвижно, затем подскочил и разлетелся на мириады осколков, словно окаменевший фейерверк. – Потрясающе! – Невольно вырвалось у Хельги. * Они обошли вокруг высокого белёсого сооружения. Высоченный объект манил девственной белизной и игрой красок в лучах солнца. С одной стороны бесформенного основания они заметили искажённый овал прохода. Григорий предложил поглядеть что внутри. Мол, нам ещё не удалось побывать ни в одном изменённом сооружении. – Ты думаешь там безопасней, чем здесь? – Недоверчиво произнесла Хельга, касаясь оплывшей поверхности. – Давай рискнём. Они вошли внутрь. Наверх тянулись желтоватые наплывы, заменявшие лестничные пролёты. Чего только ни встречалось в бесформенных комнатах преображенного объекта. Особенно спутников поразило содержимое комнаты, где на пупырчатых стенах и потолке, висели жёлто-белые клубки, будто сплетённые из костей. Путники не рискнули коснуться костяного клубка. Минуя череду комнат, они оказались на самом верху. Комната здесь была одна. Потолок больше всего смахивал на витое нутро ракушки улитки. – Красиво здесь, но и как-то жутко, – сказала Хельга. Её слова подхватило мелодичное эхо. – А представь себе, что Земли, привычной Земли, больше нет. Что наступил тот самый конец света. – Хельга не успела ответить. Порождение аномального района качнуло. Потом ещё и ещё. Спутники повалились на неровный пол. Переждав очередной толчок, они рванули вниз. Бежали со скоростью ветра. А наверху уже пылал пожар, да только пламя было необычным. Зелёные языки огня алчно поглощали стены. Едкий дым парализовал дыхание и разъедал глаза до слёз. Наконец первый этаж, но не тут то было. Прохода и след простыл. Зато весь пол усыпан белыми пылинками. Едва они ступили на пушистое покрытие, как провалились по колена, словно в сугроб. Толчки больше не повторялись. Зато становилось жарко. Прерывисто дыша, они выбрались из импровизированного сугроба и вернулись на второй уровень, где в стене прогорел проход. Гриша, прикрываясь от жара, глянул вниз. С поверхности озера точно так же поднимались пузыри. Только теперь они не лопались у самой поверхности, а летели к облакам. Закрывая лицо от алчных языков пламени, спутники с разбегу выпрыгнули. На лету друзья вожделенно вдыхали чистый воздух и плевать, что он пропах корицей. «Чавк», «чавк», – оба новорожденных аномала упали в густую коричневую жидкость озера. Первым всплыл Гриша. Быстро вертя головой, он искал Хельгу, но, увы. Порыв тут же нырнуть в поисках девушки пришлось подавить отчаянными усилиями. Куда нырять? И как можно в густой жидкости разглядеть утопающего? Заплыв протяжённостью порядка десяти метров показался дистанцией неимоверной сложности. Истекая густыми потоками коричневой жидкости, он выбрался на сушу. Сквозь матовые стенки одного из пузырей Гриша с ужасом увидел фигуру человека. Пленница энергично пыталась пробить стенку странной тюрьмы. Григорий побежал по берегу. Достигнув косы, врезающейся во владения озера, он швырял в пузырь, чем ни попадя. Камни и обломки скользили по колышущейся поверхности пузыря. Гриша в сердцах ругнулся. За спиной грохотнуло – остатки исследуемого ими сооружения погрузились в пучину дивного озера. Пузырь уже несло над полем с густыми выростами на манер кораллов только ветвистее и острее. Порыв ветра заставил пузырь снизиться, и он тот час зацепился за самый высокий «коралловый» нарост. Мгновение и пленница упала в коралловые кущи. Григорий изо всех сил бежал на выручку. Донные наросты в буквальном смысле распяли Хельгу. Она смотрела на Гришу стекленеющим взором. Женщина пыталась что-то сказать, но из горла вырывались лишь хриплые нечленораздельные звуки. Григорий держал её за руку, тараторя, успокоительный бред. Слабеющая Хельга отчаянно пыталась оттолкнуть Григория, но сил не хватало. Ноги, больше всего угодившие в заросли донных наростов обернулись толстыми, начинающими ветвится, «кораллами». Кровь застыла в жилах Григория. Коричневая, шершавая плёнка медленно, с завидной настойчивостью продолжала поглощать Хельгу. –…диииииииии, ….одииииииин, – изогнувшись пока ещё своим туловищем прохрипела Хельга. Григорий хватил её за руки, но она энергично мотала головой, продолжая хрипеть. Слёзы текли по бледным щекам девушки, на устах выступила пена. А кораллы выросли уже до пояса. * – Не, я, конечно, всё понимаю, что после развода ты баб возненавидел, – посасывая зубочистку, сказала все та же миловидная женщина, – но нельзя же вот так. Зачем ты ее убил? – Всё, Гришка, ща бабы тебе зададут перцу, – послышалось из глубины зала. – Паб заполнил дружный мужской смех. – Так уж вышло, красавица. Но ты ошибаешься, женщин я обожаю по-прежнему, особенно молочные железы… – Парировал Григорий. Мужская половина одобрительно загудела. – А напрасно, – наигранным голоском гомосексуалиста сказал кто-то. – Снова стены паба содрогнулись от дружного смеха. Я так увлекся разговором веселых посетителей, что пролил пол бокала пива на пол. Чертыхаясь, я выудил из ниши тряпку и промокнул пенящуюся жидкость. 4. Сочиняет Руслан Ярославович 4.1. Мизантропия С момента памятной встречи на озере миновало четыре с лишним года. В последнее время Иван Остапович всё чаще пропадал. По его словам, якобы для оформления, каких то документов как отставнику. Галина Антоновна жаловалась на бюрократию, когда я в очередной раз спрашивал, где Иван Остапович. Прошедшие годы, словно скальпель срезали с моей личности слой за слой, обнажая меня настоящего. Это было страшно, необычно, но чертовски любопытно. Если раньше я, как и большинство людей, боялся одиночества, то теперь, наоборот, я проводил наедине часы. Я понял, человек, отвлечённый мыслями или желаниями не замечает в себе многого. Я открывал себя для себя как открывали мир первые путешественники, заполняя белые пятна на картах. Я становился иным ничуть не сожалеющим за собой прежними. Мне стали надоедать традиции, обычаи, ритуалы, ценимые людьми. Мне уже не хотелось ходить на дни рождения и прочие празднества, где было одно и то же – усердно демонстрирующие искренность гости, а также изображающий радость утомленный виновник торжества. Одним словом мне надоели эти «как дела» «как поживаешь»… Меня утомляла показная сердобольность, которая проявлялась либо чтобы совесть была чиста, либо по принципу «так надо». Сторонясь людей, я мог часами рассматривать предмет и находить в его облике нечто новое. Обыденность от меня отвернулась, мир повернулся иной стороной. Уверен, любой психотерапевт мог бы диссертацию защитить на мне, да только фигу им, не пойду я ни в какую клинику. Друзья долго удивлялись, а потом постепенно отошли в минувшее. На меня стали косо смотреть окружающие люди, словно видели, во мне осознанного изгоя. Сходив утром на рынок, я возвращался длинной дорогой через мост. Едва я оставил за спиной последнюю рифлёную ступеньку крытого моста, как заметил странную вывеску. Причём вывеска украшала, совсем недавно горевшее здание. Раньше там был продуктовый магазин, позже секонд-хенд, его то и уничтожил пожар. Чёрная вывеска, украшенная серебряными гвоздиками, венчалась выступающей за грани овала повёрнутой восьмёркой. Знак бесконечности переливался перламутром. Радужная надпись гласила: «Вечность». Поначалу я подумал, что это у нас похоронное бюро открылось. Но оказалось, нет. Это так назвали новый магазин электротехники. Дай думаю, зайду, поглазею, хотя перспектива войти в помещение, наверняка забитое людьми, не прельщала, но всё-таки любопытство перевесило. За стеклянной раздвижной дверью меня встретила, искренне улыбающаяся продавец-консультант Катя. Надо ж такому искренний продавец, а может просто искусная актриса. Продолжая зачаровывать улыбкой, девушка осведомилась, чем мне помочь. – Понимаете, меня вот что смущает, магазин называется Вечность, а здесь всего лишь бытовая техника. – Ошибаетесь, простите, как вас зовут? – Руслан. – Ошибаетесь, Руслан. Всё что вы здесь видите и вправду вечное. Нет, оно, конечно, может упасть и разбиться, но сломаться никогда. – Так уж и никогда. Да быть такого не может. – Видимо я смотрел на неё как на сумасшедшую или великую обманщицу, потому что она добавила: – Ваше дело верить мне или нет. Но, если хотите убедиться сами, купите, что ни будь простое и проверьте. – Ага, – кивнул я рассеяно, собираясь уходить. Ну, думаю, вообще обнаглели и как им удается так ловко улыбки подделывать. Неуклюже повернувшись, я зацепил угол витрины, и вот тут-то наступило прозрение. Гляжу, а на товарах то нет знакомых, набивших оскомину названий брендов. Вместо них перламутровая восьмёрка. – Вот вам наша визитка, когда скепсис поутихнет, приходите. Я машинально взял прямоугольник картона, предложенный Катей. – И ещё, скоро наша компания начнёт выездную акцию, знаете, как в двадцатом веке некоторые компании привозили на трейлерах свою продукцию. – Тогда не было рекламы. – Одно другому не мешает. – Спасибо, до свидания, – произнёс я уже стоя в дверном проёме. Чёрт знает что. Ну, как такое может быть? неизвестная компания, так сказать выползшая из небытия и тут такой размах. Очень хотелось верить, что это не очередная афёра для нашего доверчивого, падкого на дармовщину люда. На оборотной стороне визитки красовалась крупная надпись, гласившая: «гарантия на всю продукцию вечная». И снова во мне взыграло обострённое чувство справедливости. Нет ну это вообще хамство, ну это же самая настоящая ложь. Потом ниже гляжу ещё одна надпись: «за одну треть стоимости товара мы проведём вам модернизацию». Ну, думаю, сейчас я вас допеку. Не поленился вернуться в магазин. Среди множества продавцов консультантов отыскал Катерину. – Что-то вы быстро вернулись, – улыбнулась она. – Да уж. Я вот чего вернулся, как это вечная гарантия? И что такое модернизация? – Я только сейчас отметил, что у всего товара стоимость раза в два, ниже, чем у аналогов конкурентов. Бесплатный сыр сами знаете, где ну а здесь он был наполовину бесплатный. – Ну, вот положим, вас дизайн не устраивает или функцию добавить хотите там, в общем тюнинг. – Да как такое может быть? – Я слишком громко крикнул, что на меня оглянулись редкие посетители. – Вас можно понять, – с той же искренней улыбкой терпеливо поясняла Катерина. Вы, наверняка, мучаетесь в догадках, как работает техника, обречённая удовлетворять потребности человека вечно? – Да любой на моём месте подумает о то же, – тише прежнего ответил я. – Возможно. Просто человек привык к чудесам современной электроники. Пользуясь привычным мобильным, планшетом, лабильной искусственной интеллектуальной системой, он не спрашивает себя и не донимает продавца, как оно работает. Он просто покупает. Он знает, нынешняя техника надёжна. А ведь покупателю даже невдомёк что за всем, что стоит на полках супермаркета электроники стоит сложнейшая математика, а вслед за ней достижения иных наук. А всё это работает благодаря законам природы. – Вы очень необычный продавец консультант. – А вы необычный клиент, – ответив любезностью на любезность, она закончила мысль: то, что вам достаточно того, что привычная техника работает – дело привычки. Техника Вечности своим существованием тоже обязана законам природы, иначе и быть не может. Ломая стереотипы потребителя, она заставляет его задать закономерный вопрос: «как»? Таковы они люди, они бояться всего нового, а после привыкают и становятся его невольниками. – Вам бы лектором стать или экскурсоводом. – Благодарю, но это работа важнее. – Ладно, Кать, вы меня простите, за возмущения. Пойду я. Благодарю за терпение. – Если надумаете, заходите. Всегда рады, – напутствовала она меня заранее готовой фразой. Я кивнул и скрылся за смыкающимися створками. * – За то чтобы показуха и традиции шли к чёрту, – вскочил из-за стола с бокалом в руках брюнет лет двадцати пяти. – Правильно сколько можно! – Подскочил его сосед. Вскоре все посетители встали, разделив участь тех, кто, придя из соседних залов, был вынужден стоять. До закрытия оставалось меньше часа, и я предложил публике дать нашим рассказчикам отдохнуть. Все дружно согласились, взяв с них слово, что завтра они продолжат. К тому же завтра была суббота, как говорится, сам бог велел продолжить расслабляться. Руслан Ярославович и Григорий торжественно поклялись под головой кита, что завтра они продолжат. Их провожали дружными аплодисментами и криками «браво». На следующий день, мы ожидали наплыва посетителей, поэтому я убедил администратора поставить камеру и транслировать наших рассказчиков во всех залах вместо беготни двух десятков парней в трусах. На том и порешили. Приход Гриши и Руслана Ярославовича был назначен на шесть вечера. Люди бурными потоками начали струиться к нам уже, начиная с четырех. Те, кто не был у нас вчера, с удивлением прислушивались к странным разговорам о сочинителях. Вчерашние же ценители пива с загадочным видом говорили, мол, погодите, скоро всё сами поймете. Наконец настал час икс, дверь паба отворилась и порог переступили, что называется проснувшиеся знаменитыми Григорий и Руслан Ярославович. – Бармен, пива и рыбки этим двоим на их вкус за мой счет. – Выкрикнул полный восторга мужчина в полосатом пиджаке, пошитом в стиле Casual (https://www.google.com.ua/url?sa=t&rct=j&q=&esrc=s&source=web&cd=1&cad=rja&uact=8&ved=0CCAQFjAA&url=http%3A%2F%2Fru.wikipedia.org%2Fwiki%2FCasual&ei=mP6yVPTuEJfbatb3gpgE&usg=AFQjCNEIuHzUJD88hskMcjDkPW7CJaecqA&sig2=IpyTg6yZt8Q1CB_uQX6B5A&bvm=bv.83339334,d.d2s). Я удовлетворительно кивнул. – Чуваки, вы ж это, не подведите, чтобы так же айсно было как вчера, – попросил бородатый парень в кожаной жилетке с множеством металлических украшений. – Мы постараемся, – улыбнувшись, пообещал за двоих Руслан Ярославович. Кратко пересказав вчерашние истории, Григорий продолжил. День второй 5. Сочиняет Григорий 5.1. Вояж, вояж Григорий бежал до тех пор, пока не выбился из сил, пока судорога ни сковала мышцы, а измученные лёгкие едва справлялись с учащённым дыханием. Присев на нечто, смахивающее на огромный лист пальмы только полупрозрачный, он вытянул ноги, стараясь расслабиться. Сердце постепенно усмиряло бешеный темп. Мысли то устраивали дикарскую пляску вокруг костра впечатлений, то попросту исчезали. Погружённый в размышления, Гриша дожёвывал последний кусок «сладкой ваты», найденный недалеко от места смерти Хельги. Незаметно для себя он провалился в пропасть безразличия. Казалось, кто-то внутри него поставил насос, намерено, создающий пустоту в чувствах. Опускаясь в один из оврагов, Григорий едва ни угодил в прыщик, как он назвал про себя пульсирующую, коническую насыпь с красной вершиной. В последний момент что-то заставило его замереть и отскочить в сторону как раз за миг до того, как ловушка разразилась фонтаном красной жидкости с шипением попадающей на землю. Гриша подобно таракану, застигнутому врасплох, карабкался наверх. Опасный вояж, на котором невинная пылинка или капелька могли стать проводником в мир мёртвых, продолжался. Неумолимо близилась ночь. В поисках места для ночлега Григорий решил обследовать камни, торчащие вдали на манер зубов мифического существа, погребённого с раскрытой пастью. Одни камни торчали из почвы под разными углами, другие лежали поверх остальных. Некоторые камни были отполированы, словно морская галька. От каждого шага среди камней прокатывалось эхо. «Неужели это тоже преображённые дома или же это клочок чуждого нам мира, заброшенный сюда таинственной силой, порождающей аномальные районы?» – Подумал Гриша. Блуждая лабиринтами мегалитического комплекса, он набрёл на ещё одну ожившую технику. Промеж двух пористых камней лежало то, что в прошлой жизни было крылолётом. В пользу догадки свидетельствовали фюзеляж, винты, трансформирующиеся в крылья для полёта на больших скоростях и характерный хвост. Крылолет тоже отрастил конечности – металлические, трёхсоставные лапы, заканчивающиеся парой длинных зазубренных пальцев, лежали неподвижно. Открыв лючок моторного отсека, Григорий, к удивлению, ничего особенного не заметил. Хлопнув крышкой, он потрогал лапы неведомого существа, обречённого стоять здесь. А ведь оно, наверняка, куда-то стремилось. Куда-то звали его то ли инстинкт, то ли зачатки разума, хотя какой к черту разум. Гриша попробовал согнуть одну из лап в суставе, тщетно. – Что не трогаешь ты меня и не визжишь, как поросёнок, – сказал Григорий, обращаясь к…, а действительно как назвать машину, отрастившую лапы? Сон не принёс вожделенного отдыха. Чувствовал себя Григорий прескверно. Его подташнивало, в голове поселился сумбур, в глаза, словно песка насыпали. Сделав над собой усилие, он потянулся – послышался хруст суставов, мышцы истязала сильная боль, дико хотелось, есть. Дабы вернуть себе былую подвижность Григорий принялся разминаться энергичными движениями, перекочевавшими в память с далёких уроков физкультуры. Наклоны, вращения корпусом, прыжки, взмахи руками и ногами. Упражнениям аккомпанировал непрекращающийся скрип зубов. Губы были искусаны до крови. После столь впечатляющего подвига на фоне усталости и безволия, Григорий почувствовал себя лучше. От места ночёвки к преобразованному крылолёту было рукой подать. Поиски будоражащей воображение машины оказались тщётными. На её месте осталась лишь изрытая земля. А к лесу тянулись характерные следы. Почувствовав, как волосы зашевелись на затылке, а земля стала буквально уходить из-под ног, Гриша поспешил оставить страшное место. Ко второй половине наступившего дня земля становилась другой. Вместо сочной, неестественно ярко-зелёного цвета травы, покрывающей склоны холмов, встречалась чахлая поросль. Немного погодя растительность сменилась серым лишайником. Жажда жизни и нас ей раз уберегла Григория, от старухи с косой. Уж больно ему не понравилась подозрительное колебание лишайникового ковра. Остановившись, Гриша подобрал комок удивительно зелёной почвы и бросил перед собой. Как по мановению волшебной палочки лишайник свернулся подобно ковру. Только валики начинали скатываться от центра и двигались в стороны. Под маскировочным слоем серого лишайника скрывалась тёмно-бурая масса, с радужной плёнкой на поверхности. Запахло бензином. – То и дело, оглядываясь, он, выбрался из едва не захлопнувшейся ловушки. Хотя стоило ли обольщаться, полагая, что аномальные районы готовят ловушки на людей. Пусть даже эти люди – аномалы. Дальнейший путь пролегал к виднеющейся вдалеке радужной дымке. Старательно заглушая чувство голода и, борясь с болями в сердце, он сосредоточился на дороге. А дорога впечатляла экзотикой. Больше всего она походила на шкуру крокодила. Григорий засмотрелся на очередной сюрприз аномального района в виде клубящегося над землёй вороха сухих листьев. Шаг и прямо перед ним встала пелена радужного тумана. Безволие сжало Гришу в объятиях. Григорий присел на землю, но не в силах сидеть, он подобно младенцу свернулся клубком и провалился в спасительный мир сновидений. * Придя в себя, Гриша не верил ощущениям. Пропало чувство голода. Более того, оно сменилось ощущением сытости. От усталости, боли в натруженных ногах, жжения в лопнувших мозолях и прочих прелестей трудных скитаний не осталось и следа. Туман постепенно рассеивался. «Порой анор проявляет заботу об аномале», – решил про себя Гриша. Сквозь утончающееся разноцветное марево виднелся смутный силуэт опоры высоковольтной линии электропередач. Несколько десятков шагов и Гриша увидел обычное окружение. Никаких признаков анора. Судя по заброшенности, царившей вокруг, он попал в зону отчуждения, окружающую любой анор. Внимание Григория привлекла сохранившаяся прямоугольная постройка с двумя металлическими дверьми. Внизу дверей – вентиляционные щели. Двери порыты толстым слоем ржавчины. Остатки голубой краски с трудом пробивались из-под рыжего слоя ржавчины. Изнутри веяло запахами машинного масла. Несколько сильных ударов ногой и одна из дверей прогнулась. Проломив сгнившую дверь, он заглянул внутрь. На каменных подставках стояли большие трансформаторы. Запах масла здесь был ещё навязчивей. От трансформатора тянулся пучок толстых кабелей, подобных змеям. «Интересно, что здесь будет, когда и сюда докатится анор?» – Мысленно задался вопросом Гриша. Когда Григорий шагнул за порог будки, снаружи послышался знакомый лёгкий свист – неподалёку летел катер ГАР. Свист был платой за работу защитных контуров, оберегающих технику от аноров и зон отчуждения. Изнашиваемость всех систем катеров ГАР в десятки раз превышала таковую при работе в обычных условиях. Отливающая серебром машина походила на подушечку жевательной резинки. Сторожевая система беспрепятственно пропустила Григория. Лишь на мгновение он почувствовал лёгкое недомогание и противный зуд в голове. Так организм откликнулся на проверку личности через ЧИЛ – чип идентификации личности, который чаще всего между собой называли тараканом. У входа в катер его встретил мужчина, облачённый в чёрный защитный комбинезон. – Добрый день, Григорий. Старший звена биоисследований Панкеев Сергей. Что вы здесь делаете один? – Григорий коротко поведал историю своего чудесного спасения. Через два с лишним часа он был в центре. Его рассказ об ожившем корабле выслушали угрюмые Главы и сгорающие от любопытства учёные. Затем медики, изрешетили руки и ноги пилота уколами, по обыкновению назначаемыми всем побывавшим в анорах и отправили домой. 5.2. Волшебная палочка – Гриша, привет, нужно срочно встретиться. – Прозвучал голос Петра в голове Гриши. Таракан помимо всего прочего позволял на любом расстоянии. – Какого чёрта, Винт! Суббота всё-таки! – Сонно пролепетал Григорий. – Прости, но мне срочно нужно переговорить. – Гриша провёл рукой по лицу, надавил пальцами на глаза. – Ну, давай через час в ресторане «Дубки». – Замётано. – Сделав над собой усилие, он откинул одеяло, влез в тапочки и, шаркая подошвой по полу, направился в душ. Потом наскоро позавтракал и спустился в гараж. Постояв некоторое время, под тенью деревьев, вдыхая напоенный ароматами пожелтевшей листвы воздух, Григорий, вошёл в кафе. Прошёлся по залу, ища взглядом Винта. Наконец за столиком в углу зелёного зала Григорий увидел неказистого человека. Худощавый, низкого роста, с непропорционально большой головой. Длинные волосы, засаленными прядями свисают, словно сосульки. Склонившись над тарелкой с салатом, ученый старательно поглощал снедь. Гриша осторожно приблизился к столу и тоном официанта осведомился: – Может, господин желает наше фирменное блюдо – голова учёного Воробьёва? – Поглощённый мыслями и трапезой Пётр не сразу сообразил, что к чему. Его непонимающий взор устремился на возмутителя спокойствия. Сообразив, что к чему он расплылся в улыбке. Белоснежная салфетка тщательно прошлась по слегка испачканному соусом рту. – Чёрт, вислоухий, делать тебе нечего! – Они пожали руки. – Есть будешь? – Та не, я дома перекусил, разве что соку выпью. – Вежливый официант, принял заказ Григория. – Может, расскажешь теперь, почему тебе понадобилось будить хорошего человека так рано? Винт, как прозвали Петра в отделе, не торопился отвечать. Он старательно вымокал тарелку кусочком хлеба до первоначального блеска. Допил сок, потом чай, всё это время Григорий молча глядел по сторонам. Он давно привык к странностям Винта. Зато, когда дело касалось работы, Пётр был непревзойдённым. Это он разработал множество теорий, поначалу принимаемых коллегами в штыки. Но чаще всего время всегда было на его стороне. Рано или поздно большая часть теорий принималась былыми противниками. Привыкший к непониманию Винт говорил, что даже временно опальные теории рано или поздно станут царствующими. И кто знает, шутил он или нет. – Ох, – он улыбнулся, отодвигая тарелки, и произнёс, – ты в курсе, что очень многое вокруг ненастоящее? – Григорий, привыкший к странностям друга на всякий случай ещё раз осмотрел стол, но ничего горячительного не отыскал. – Да не смотри ты на меня так, я не сошёл с ума. Я тебе докажу, дай мне только срок. Более того, об этом знают аномалы. – Я тебя не узнаю. Ты никогда не подгонял факты под теорию, – Григорий откусил розовую вершину пирожного. – Гриш, у меня и в мыслях не было ничего подгонять. Более того, я думаю, что тут аномалы постарались. – Не слишком ли ты переоцениваешь их? – А ты послушай вначале. В общем, случилось так. Я изучал одну очень странную находку, с юго-западного анора. – Харьковской области? – Нет, блин Парижской. – Раздражительным Петра Гриша видел не часто. В общем, один из опытов закончился тем, что техника вокруг стала превращаться. – Да не смотри на меня так, – снова ответил взгляду удивления Гриши Винт. То, что превратилось, стало, ты не поверишь, радужным студнем и каким-то хламом. Но только с виду хламом. Кто-то сконструировал небывалое из всяких обломков ветеранов электроники. Представь, оно работает. Как работает, не знаю. Студень этот как оказалось нужен, чтобы придавать нужный вид самоделке и обеспечивать ее работу. – Схватил я, значит этот студень, а он так и прилип к телу. Чувствую, как кто-то копается у меня в мозге, а потом я отключился. Проснулся вечером в воскресенье. Представь пятница, суббота и большая часть воскресенья в отключке. Ну, кроме того, что я чувствовал себя как мягкая и игрушка, побывавшая в зубах у собаки, никаких необычных ощущений не было. Всё превращённое вернуло себе прежнюю форму. – Уж не волшебную ли палочку ты исследовал? – Представь себе. С виду обычная палочка… – Ты хоть заклятья никакие не бормотал, маг ты наш доморощенный? – Бормотал, главным образом, чтобы аннигилировал некий Григорий Истомный. – И как же ты без лучшего друга то? – А я себе нового наколдую. Пошутили и хватит. Слушай дальше. Химический анализ вещества палочки ничего не дал. Вещество это и веществом то назвать нельзя. Ни атомов там, ни молекул, ни ионов. Гриша смутно пытался припомнить термины школьного курса химии. Чем больше он пытался, тем шустрее ускользали из памяти, некогда втиснутые туда определения. Ну не любил Гришка химию в школе и всё тут. …– в общем, не буду тебя утомлять. – Продолжал Пётр. – Кстати нашли палочку в руках мёртвого Париса-аномала. Никакой техники Вечности при нём не обнаружили. – Кто ещё знает о результатах твоих экспериментов? – Пока никто. Я сам работал. После работы засиделся и…, – досиделся, – закончил Винт после короткого смешка. – Я знаешь, что ещё думаю. – Винт по обыкновению глядел в потолок, он вообще редко глядел на собеседника. – Может, мир уже давно стал одним большим анором. Просто дело в степени аномализации. – Страшно как-то. – Не то слово. Правда всегда пугает. – А ты мне покажешь волшебную палочку? – Покажу. Дома она у меня. – Ты что рехнулся? Артефакт вытащил из лаборатории! – Ой, ли. Думаешь впервой? – Петр, непринуждённо поковырялся пальцем в носу. Гришка был уверен, вряд ли сейчас Винт знает, чем занят его указательный палец. Мысли гения текли по более важному руслу. Обещания учёного приободрили Григория. Хотя может и не самого Григория, а морфов, поселившихся в его теле и время от времени показывающихся наружу, словно напоминая о своём присутствии. – Ну и что ты будешь делать с этой палочкой? Уж не мирового ли господства добиваться? –А как же. А заодно перебью всех, кто не связан с магией. – Снова подыграл другу Пётр. – Я хочу проверить, как много предметов превращено, как отличить обман от не обмана. Жаль, нет времени на понимание принципов работы палочки. – Ой, Петька, ну ты загнул… – Григорий задумчиво постучал пальцами по столешнице. – Рано или поздно палочки хватятся и… – Пока что она для остальных не больше чем хлам. Подумаешь палка, которая явных аномальных свойств не имеет. А вообще вот думаю при помощи морфов копию её сделать и вернуть в отдел, а оригинальчик прикарманю. – Мечтать не вредно. Ладно, дружище, спасибо что выслушал. Я обязательно докупаюсь до сути, надоело мне, когда меня за нос водят. – Копай, гляди только могилу себе не выкопай. – Гриша резким движением отодвинул стул. – Не боись, в случае чего у меня есть джокер в рукаве. Кто-то останется с носом, – прошептал он, – потому что я умею показывать фокусы. * – Нелегко тебе, дед, придется, говорили тебе, связывай свою историю с Гришкиной, а теперь он первым сделал шаг и твой Руслан должен с этим считаться. – Сказал всё тот же байкерского вида парень. – Не учи дедушку кашлять, – Руслан Ярославович съел несколько кусочков тарани и промочив горло парой тройкой глотков сладковатого «Отца Мэппла», продолжил. 6. Сочиняет Руслан Ярославович 6.1. Чем дальше в лес… Недолго длилось очередное общение с Иваном Остаповичем, он снова исчез. Сказал только, что к моему отъезду вернётся. Когда корма автомобиля исчезла из виду, мигая выцветшим сигналом поворота, во мне снова что-то оборвалось. Ведь с кем я ещё кроме Ивана Остаповича общался то. Да и не хотелось мне больше ни с кем говорить. Достали, утомили, надоели… По обыкновению я практически безвылазно сидел дома. За покупками старался ходить поутру. В город тоже выбирался по утрам. Вечерами гулял вдоль берега пруда, где не было купальщиков, дно там илистое, много коряг и мусора всякого. Рыбаки тоже почему-то сторонились этих мест. А иногда ходил к легендарному месту встречи с той самой таинственной девушкой. Бывало, распложусь на берегу и просижу до самых сумерек. О, это незабываемое впечатление, когда голубой холст вечерних небес слегка приукрашенных белыми разводами облаков, окрашивал красным заходящий диск солнца. Налюбуюсь вдоволь и шагаю домой. Идешь, душа поёт, хорошо, только порой настроение портят многочисленные вечерние выпивохи. Нельзя сказать, что я свирепел, это могло быть раньше, но не теперь. Просто знаете, испытывал ощущение, когда после отменного блюда, кушаешь жуткую стряпню. К моим прежним странностям добавилась ещё одна. Я частенько просыпался на рассвете, вопреки тому, что ночью не хотелось спать. Вдоволь гулял, промочив ноги в росе, обильно орошавшей траву. Потом купался в тёплой утренней воде озера, наслаждаясь густой дымкой, поднимающейся над водной гладью. В такие моменты я чувствовал себя частью пруда, в такие моменты я был един с мирозданием, и это было потрясающе. Дома, похлопотав по хозяйству, я располагался под любимой вишней и погружался в перипетии сюжета очередной книги. Мне всё больше нравилось мое отчуждении и меня все больше тяготили люди. Вчера казалось ну куда еще больше, а наступало завтра, и я понимал, что вчерашняя мизантропия – это детская забава. Особенно меня донимали соседи, чуть ли не каждый день устраивавшие праздник гранёного стакана. Их музыка, крики танцы, визг. Они ко мне тоже относились не лучше, глядели как на инопланетянина, да мне было плевать. Порой идёшь с магазина, а эта образина Толик с лицом, не обременённым интеллектом, какую ни будь колкость пустит. А я в ответ молчу. Нельзя сказать, что я сердился на него. Просто относился как к докучливому насекомому. И от этого внутри становилось только гаже. 6.2. Летняя зима В конце нашей небольшой улицы жил одинокий мужичок лет пятидесяти с лишним. Его медного цвета волосы всегда охватывала коричневая с желтым тесьма. Борода была тщательно подстрижена. Частенько за ним замечались странности, например, он таскал он во двор всякий хлам и складировал. Зачем он это делал, не знаю. На вид и по разговору вроде вполне нормальный мужик и тут вдруг такое. В итоге его небольшой двор превратился в настоящую свалку. Но больше всего удивляли его ранние и очень поздние вылазки. Однажды я все-таки решил поиграть в шпионов, прокравшись вечером со стороны огорода, соседствующего с болотом, и попытался рассмотреть, чем занимался мужичок. В сумерках было видно, как что-то вокруг него прыгало размером с теннисный мяч, а он ласково разговаривал с ним. Как я ни старался, не мог разглядеть, что за существа были у Евстигнеевича, и почему я их не видел днём. Больше в засаде я сидеть не мог, разволновался пес, срываясь с цепи поэтому, пришлось мне, что называется давать дёру. Той ночью спалось мне плохо. Вроде и устал, и спать хотелось, а всё равно. Проснулся спозаранку, завтракать не хотелось. Прихватив бутылку с газировкой решил съездить на велосипеде к заброшенному пруду неподалеку от которого был тренировочный центр жокеев. В дни тренировок и соревнований округа полнилась дорогими авто с прицепами для четвероногих спортсменов. По утрам и вечерам в черных водах пруда, которыми вообще славился наш городок, можно было встретить семейства уток и даже лебедей. Переехав плотину, я обомлел. Между склоном, поросшим земляникой, и засоренным берегом с лягушками, устроившимися позагорать, блестели кристаллики инея. Летом, представляете. Вода у берега покрылась тонкой ледяной коркой. На меня дохнуло холодом, и навалилась слабость. Выхватив телефон, я хотел сфотографировать удивительное явление, но телефон оказался разряжен, хотя утром была полная батарея. Лёд уже начинал таить, очевидно, причина резкого похолодания миновала до моего приезда. С трудом, вращая педали, я убрался восвояси. Возвратившись, домой я проспал до трех часов дня без задних ног. К обеду того же дня я снова наведался к странному месту. Все признаки летней зимы исчезли. Зато трава выглядела чахлой, да и насекомые как мне сдавалось, ползли слишком лениво. Высморкавшись в уже влажный от насморка платок, я присел и задумался. После сегодняшних событий я не на шутку занемог. Воздух с хрипом вырывался из груди, нос заложило как при аллергии или простуде, душил кашель. В голове сумбур, в глазах сухость, так что даже больно смотреть. А ещё то проклятый озноб, то жар безумный мучили. В общем, чувствовал я себя как старая развалина, стоящая одной ногой в могиле. От мрачных мыслей, навеянных недомоганием, меня отвлекло странное движение воздуха, будто смотришь поверх костра, только окружающее искажалось гораздо сильнее. Любопытства ради я нащупал в кармане телефон, надо же на сей раз не разрядился. Сделал пару снимков. А потом возьми и шагни в навстречу пелене. Никаких там покалываний, разрядов, таинственных звуков и прочей белиберды, придуманной фантастами для эффектности не случилось. Фантастика фантастикой, но то, что ожидало меня за пеленой – вот это уже тянуло на самый настоящий фантастический роман. Озёрная вода, в буквальном сенсе, застыла, образовав удивительную воронку. Вот где шанс почувствовать себя Иисусом Христом. Трава приобрела удивительно яркую зелёную окраску. Кое-где на земле проступали коричневые пятна, из которых торчали возвышения с красными маковками. На противоположном берегу, недостроенный коттедж оброс зелёным и белыми налётами. Всё ещё не в силах поверить в происходящее, я проехался дальше. Я искал границу странного места. По дороге нашёл несколько ямок с серебристыми стенками. А потом навалилась уже знакомая слабость, я прилёг на землю отдохнуть и незаметно провалился в небытие. Казалось, я провалялся без сознания пару тройку минут, но уже вечерело. Неподалёку от меня плыла радужная дымка, улетающая прочь. По-прежнему чувствуя себя скверно, я сделал ещё несколько снимков и оседлал велосипед. Неожиданно меня посетил животный страх. Я никогда так в жизни не боялся. Я дрожал от ужаса. Мне казалось, сердце разорвётся от дикого биения. Ноги так быстро крутили педали, что велосипед был просто обязан взлететь. Сумерки сгущались, а конца необычному месту, почему-то не было. Хотя по всем подсчётам я должен был уже выбраться отсюда. Полянка, раскинувшаяся впереди, поросла неестественно зелёной травой. Такой цвет у травы бывает разве что на детских рисунках, особенно когда набор карандашей с множеством вариантов оттенков. Немного в стороне от одинокого куста шиповника, возвышалось этакий миниатюрный вулкан. Высота его едва достигала полутора метров. Из жерла выливалась не лава, а густая, сиреневая субстанция. Там где она касалась земли, почва в буквальном смысле закипала, и тут же застывала дивными аморфными фигурами. Я судорожно схватил телефон, но от страха он едва не выпал. Превозмогая упадок сил, я переключил скорость и поехал по идущей под гору тропе. Наконец жуткое место осталось за спиной. Вскоре я оказался дома. Ночь окончательно вступила в свои права. Редкие прохожие, а также кутёж соседей меня совершенно не волновали. Поставил велосипед в сарай, вошёл в дом, страх не разжимал крепких объятий, скотина этакая. Переглядел фото в телефоне. Пожалуй, даже фотографии приведения или летающей тарелки не были бы так впечатляющи, как мои снимки. Вдруг пришло на ум, а что если правда наступает конец света, напророчили, твою мать. Это вам не метеорит бах и капут всей планете. Это вам перерождение природы. Причём мгновенное. Что будет с людьми? В кого они превратятся? Кем станут подонки? Кровожадными зобми? Э, нет, для начала нужно вытрусить из головы остатки киношного апокалиптического бреда. Пожалуй, более всего я опасался за детей, малявочек, у которых вся жизнь впереди. Какая она будет? И без того в чёртовом государстве жизнь не сахар, но, что ждёт малюток в том новом мире? Хотя, может так статься, что они то, как раз и будут лучше всего к нему приспособлены, а их сверстники из породы хомо-вульгарис, людишки вместе со старшими поколениями ступят на тропу динозавров. Размышления прервало сильнейшее желание полакомиться сладким. Я вспомнил, о баночке отменного земляничного варенья, сокрытого от глаз сластен на полках погреба. Обыскивая пыльные полки, я дёрнулся, услышав, стук захлопнувшейся крышки. Ну, думаю, может, просто крючок сломался. Попробовал поднять крышку, а она не поддавалась. Вдобавок свет погас, и меня неожиданно склонило в сон. Я очнулся у себя в комнате. Казалось, всё случившиеся приснилось. Даже страха след миновал. Судя по календарю на виртуале ЛИИСа, с момента моей отключки до пробуждения, прошло шесть дней. Чувствовал я себя отвратно. Первым делом утолил жажду и унял голод лёгким перекусом. Думаю, потом лучше ещё раз поем, не хватало мне только несварения. Затем решил ещё раз съездить на то самое место. * – Слушайте, вы, что сговорились так ладно сочинять? – Не вынимая зубочистку изо рта, поинтересовался спонсор первых бокалов пива для рассказчиков. – Делать нам больше нечего! – Буркнул Гришка. – И в мыслях не было, сам диву даюсь. Гриша первый канат бросил к причалу моей истории. Теперь это делаю я. Это так…, – Руслан Ярославович замешкался, подбирая слово, – это так клёво, чёрт возьми, – в поблекших глазах старика загорелись задорные огоньки. 7. Сочиняет Григорий 7.1. Испытания «волшебной палочки» назначаю… Лёля хлопотала на кухне. Григорий, погрузился в оперативный объем лабильной искусственной интеллектуальной системы. Из головы не шёл разговор с Винтом. А ещё было чертовски стыдно, что он так распрощался с другом. И чего он так взъерепенился? Из ладони выдулся небольшой морф, Гриша погладил его как кота, жаждущего ласки. Недовольство и необъяснимый страх стали улетучиваться. «Решено сегодня позвоню Винту и встречусь с ним». Гриша всё больше не узнавал себя, страшась происходящего с ним. Кошмарные сны, странные недомогания, сумбур в мыслях. – Гриш, идём ужинать, – донеслось из кухни. Он влез в пушистые тапки и потопал на зов жены. Медленно поглощая пищу, Гриша снова задумался о рассказе Винта. – Дорогой, чего ты такой хмурый? Случилось чего? – Поинтересовалась Лёля. Карие глаза маленькие, брови ниточкой, уста узкие. – Не обращай внимания. Просто работой завалили. – Правда? – Правда, – солгал он. – Его выручил звонок Винта. Голос друга был взволнованным. Просил немедленно приехать. * Квартира Винта порядком не щеголяла. То там, то сям встречались всевозможные приборы и приспособления, припорошенные солидным слоем пыли. На полу так вообще можно было отсчитывать эры питания хозяина. Вот слой упаковок вермишели быстрого приготовления, поверх него слой пакетов эры пельменей и вареников, конфетная эпоха и прочее, прочее, прочее. Удивительно, но в ванной, вопреки канонам жизни холостяка, царили порядок. Григория это всегда удивляло. Пётр угостил друга чаем с бутербродами, а когда убрал посуду, поставил на стол коробку из-под обуви. На дне ящика покоилась обещанная волшебная палочка. – Смотри, только на стулья не садись, хочешь присесть садись на диван. – Сказал Винт, пригладив засаленные волосы. Взяв палочку, он погладил её рукой и слегка стукнул по столу. Послышались удивительные звуки, и всё вокруг стало скукоживаться, превращаясь в радужные комки разных размеров. На месте же техники покоились те самые самоделки из отработавшего свое хлама. Через пару тройку минут осталась пустая комната как после выезда из квартиры. Только морфы прыгали повсюду. Единственными предметами, сохранившими форму, стали диван и медиарий. – Видал? Это иная степень превращения. То только техника превращалась, а это и остальное тоже. – Винт, что ты мне в чай подмешал? – Испугано поинтересовался Гриша. – Ничего. Ты ж просил тебе палочку показать, вот она в действии. – Как это мы ещё с тобой уцелели. – Хочешь потрогать?– Предложил Пётр пойманного морфа. – Почему бы и нет, – сказал Гриша, стараясь скрыть волнение. Оказавшись в руках морф, прыгал, словно мячик для пинг-понга. – Эй, с тобой что-то не то. Он должен был к тебе прильнуть и… – Ну почему, просто я ему не понравился. – Нет, Гриш, я уже проверял. – На ком? – Не важно. – Винт странно усмехнулся. – Вот гляди, ко мне они тоже не прилипают. Видать, ты тоже сними уже, общался. – Друзья уселись на диван. – Ты прав, – Гриша рассказал без утайки обо всём случившемся в том памятном новорожденном аноре. – Хм тот анор сейчас закрыт. Там техника загибается на раз. Контуры не выдерживают. – А что ты скажешь об оживлении? –Спросил Григорий. – Вот тут анор не виноват. Хоть стреляй меня. Уверен, Хельга была права насчёт нанитов. Как по мне наверное, конец света подкрался незаметно. Не зря же столько предсказаний напридумали. Бедные майа со своим злополучным календарём чего стоят. – Ой, молчи. Кто-то заработал крупненькую сумму на этом запланированном тысячи лет назад конце света. – Насчёт конца света, не скажи Гришка, не скажи. По мне так просто долгая ночь сменяется рассветом. – Как бы там не было, ты так больше не делай, я не хочу. – Что ты не хочешь? Знать правду? Ты её уже узнал. – Ученый потер шершавую поверхность палочки. – Забуду. – Забудешь, – покивал Винт. – Очки сползли с носа, назад пути нет. – С этими словами вещи вернули себе иллюзорную форму. Мысли Гриши улетели далеко, далеко, взгляд наполнила глубина. 7.2. Откровения Петра Больничный Грише продлили. Гриша с подозрением относился ко всему этому, он боялся, в нем давным-давно распознали аномала и просто чего-то выжидают. Вернувшись, домой утром он первым делом попытался связаться с Винтом, но тот как в воду канул. Все эти недели он молчал. И это было странно. Ну, нельзя обмануть ЧИЛ. Остаток дня до вечера Григорий провёл в оперативном объёме ЛИИСа, часто именуемом медиарием. Спустя пару тройку часов свет операционного поля медиария погас. На фоне бархата воцарившегося мрака возникла зелёная надпись. Буквы кривые, словно кто-то писал от руки: «Это для тебя, Гриш, с надеждой на окончательное освобождение». Григорий, выругавшись, открыл глаза. Когда это медиарии ломались? Освещение комнаты безжалостно резануло по глазам. Томимый вынужденным выходом Гриша решил сварить крепкий кофе. Перезагрузив медиарий, он радостно прыгнул в виртуальные приключения. Больше всего Гриша любил внедряться в любимые фильмы на правах либо нового героя, либо уже имеющегося и на своё усмотрение кроить и перекраивать сюжет. Пресыщаясь, он отдавался на волю игрового поля всевозможных игр. Спустя почти двадцать минут его снова выбросило из операционного объема медаирия. И снова перед глазами раскинулась тьма, только на сей раз украшенная серебряными гвоздиками звёзд. – Что за…? – Ругнулся Григорий. – А в следующий момент ему показалось, кто-то залез в голову и поместил туда, нечто неимоверно большое. Медиарий трезвонил о нервной перегрузке. Гриша не обращал внимания, балансируя на грани нервного истощения. Мрак и тишину развеяла яркая, словно от ядерного взрыва, вспышка. Перед мысленным взором возникла надпись: «Привет с того света». Надпись сменилась появлением Винта. Пётр выглядел подавленным. Глаза глубоко запали, вокруг глаз синева. – Здорово, дружище. Уж прости за избитую фразу, но если ты это видишь, значит, меня нет в живых. Страшно да? – Он позволил себе улыбнуться. – Но знаешь, я был к этому готов. Помнишь, я говорил тебе, что у меня есть козырь? – Гришка невольно кивнул, словно разговаривал с живым другом. – Как ни странно, но моя смерть может быть поводом для доказательства очередной моей теории. Ну да ладно. К слову о свихнувшихся нанитах, – резко сменил тему разговора ученый. – Наниты, вырвавшиеся на свободу, подвергались воздействию поля аномальности, Хельга или как там ее звали, оказалась права. Отсюда и ожившие машины, как видишь, я умею искать даже то, что тщательно от меня скрывают. Да, после высвобождения нанитов, сработала многовариантная система отключения. Плюс наши, когда туда прибыли повторно проверили местность на предмет наличия активных нанитов. Изменённые полем аномалии наниты успели дать потомство. Чёрт, я говорил этому дубу Горошкину, не наделяй своих букашек способностью к воспроизведению, ты, что не читал Лемма, так нет же, хорёк лысый, по-своему поступил. Вот как раз это поколение изменённых полем аномалии нанитов и породило оживление техники и металлизацию людей. Новые наниты не детектируются, не отключаются и обладают потрясающей способностью к симбиозу. Это уже моя догадка, иначе как пояснить их влияние на живое и неживое. Представь себе, по планете разгуливают модифицированные нанороботы, неподчинённые программе. Страшно представить что будет. В этом отношении морфы аналоги наниотов только дающие симбиоз с живым. Я не говорю тебе, прощай, Гриш, говорю до встречи, если теория подтвердиться, конечно. А если ты помнишь, все мои теории рано или поздно оживают. – Прощай, дружище, и прости меня за всё, – прошептал Гриша, чувствуя как, по щеке катиться скупая мужская слеза. * – Дорогой, что с тобой, ты, что столько времени был сопряжённым? Посмотри на индикатор перегрузки, – подавленный, утомлённый медиарием Гриша только сейчас увидел сидевшую на крае постели Лёлю. – Та ничего выживу. – Вымучил он улыбку. А у самого в голове настоящий кавардак. По официальной версии Пётр Воробьёв погиб в результате несчастного случая. Якобы в их отделе случился невиданный по силе взрыв, забравший жизни ещё нескольких сотрудников. Как и полагается обстоятельства гибели расследуется. Григорий в сердцах сбросил чашку с недопитым кофе на пол. Осколки отскочили и ударились в дверцу тумбочки. Брызги липкой, коричневой жидкости заляпали пол, мебель и брюки. Подняв самый большой осколок, он повторно грохнул им об пол. Лишь вбежавшая в комнату Лёля вернула Грише часть самообладания. 7.3. Да будет тьма Каждое мгновение становилось для Гриши невыносимой мукой. Неутолимое желание непонятно чего, как в пресловутой сказке, предвосхитившей литературу абсурда, превратило Григория в комок нервов. Его выводило из себя самое пустяковое, например хруст жареных семечек. Однажды руководимый необъяснимым информационным голодом, он бесцельно побродил по залу виртуальной библиотеки, с любовью перебирая корешки книг, стилизованных под бумажные. Не отыскав ничего подходящего, он перебрался в такую же виртуальную видеотеку. Здесь хранились как старинные экранные фильмы, так и переведённые в привычный голорежим. Едва фильм начинался, как интерес Григория к нему пропадал. Перекусив, Гриша решил прогуляться. Он бродил улицами города думал о немногочисленных мирянах, окружающих его. Большинство мирян предпочитало работать, не выходя из дома, находясь в среде медиария. Разумеется, ещё оставались профессии, требующие реально присутствия. Те же, кто работал дома, экономили солидные суммы владельцам виртуальных офисов. «Может податься к неолуддитам, жить, как жили предки без благ цивилизации» – решил, было, Гриша. Это движение возникло, после того как кучка перепуганных безумцев, переживших несколько минут холодного ужаса разрядников, решила, что это кара божья за использование техники. Мучительные, кажущиеся нескончаемыми, будни, сдобренные бесцельными поисками, мелькали как вспышки метеоров на ночном небосводе. Гриша старался не ездить в общественном транспорте, потому, что из себя, его могло вывести что угодно. Он воспылал к людям сильнейшей ненавистью, они казались ему омерзительнее пауков и змей. Очередное обследование лишь продлевало вынужденный отпуск. А Гришке так хотелось в космос. Ему хотелось вновь видеть бесконечное, озаренное светом далеких светил пространство. Услышать «дыхание космоса», как говорили у них, когда включался дальний радар. С замиранием сердца наблюдать за туманностями, планетами и экзотическими объектами Вселенной. В отношениях с Лёлей, на фоне его прогрессирующего безумия, наступила зима, но это мало тревожило Гришу. Теперь он затруднялся ответить, любит ли он эту женщину. Временами наведывающаяся к ним Вера Ивановна помалкивала, но сие не умаляло тревог, тревожащих больное материнское сердце. В один из дней гоняясь за неизвестным, но необычайно желанным, он заказал чайную церемонию, практически ничего в ней не смысля. Разумеется, чайная церемония проходила в виртуальной среде медиария, но Гришка уже почти не разделял реальности и вымысла. Крючок медиария крепко держал его сознание, быть может, даже крепче, нежели презираемых мирян. – Григорий, вы знакомы с ритуалом проведения церемонии? – Вежливо осведомилась милая девушка в кимоно. – Более или менее. – Неопределённо ответил он, осматриваясь. Небольшая комната. Стены отделаны серой глиной, пол устлан татами. Напротив очень низкого входа расположена ниша, давшая приют дымящимся благовониям и букету полевых цветов. Возле ниши висит свиток с иероглифами. Одна из четырёх серых стен украшена старинной картиной в виде соловья, поющего на веточке. В центре комнаты располагается коричневый очаг. Под потолком, в каждой из стен расположено по четыре небольших окна. Девушка поклонилась Григорию, тот поклонился в ответ. По правую руку от неё покоились деревянная шкатулка, бамбуковая палочка, чаша, ступка и две пиалы грубой работы. Девушка вырыла в пепле очага углубление. Сформировала из углей горку и разожгла огонь. Видавший виды или, по мнению японцев, – отмеченный временем чайник, занял место над танцующими язычками пламени. Пока закипала вода, Азэми потчевала Григория легкими, но необычайно красиво оформленными яствами. Затем они перешли к сладостям. Пищу, они поглощали медленно и с наслаждением. После легкого десерта девушка медленно насыпала в ступку чай и тщательно его растерла в зеленый порошок. И вот из чайника стало, доносится характерное шипение – "шум ветра в сосновом лесу». Плавно встав, Азэми сняла чайник с огня и заварила в чаше густой, пенистый чай. В течение многих минут они по очереди отпивали из чашки крепкий, ароматный напиток. Когда показалось дно чаши, девушка заваривала чай на каждого в отдельной пиале. Медленно потягивая ароматный напиток, они разговаривали о чае, о цветах в нише, о красоте. Разговор их был подобен ручейку воды, текущему из родника. После чайной церемонии Гриша уснул, не отключая медиария, создание вернула к действительности автоматика устройства. * Окончательную ссору с женой он помнил смутно. О чём-то они кричали, оскорбляли друг друга, А после Лёля собрала вещи и решила пожить у своих родителей. Григорию было всё равно. Последующие дни ознаменовались для него затяжными головными болями, от которых хотелось кричать. Отныне дни летели со скоростью света, почти не оставляя в памяти следа. Боль раскалённой спицей пронзила голову, медиарий экстренно отключил Григория. Индикатор перегрузки горел гирляндой огоньков. Гриша как сомнамбула направился на кухню. Под ногами хрустели помятые упаковки суррогатов, растворимого кофе и чего-то ещё. Не заботясь о порядке, он подсел к столу. Лошадиная порция кофе и несколько стимуляторов вернули его к жизни. Жуя почти безвкусную еду, он уже предвкушал очередное погружение в медиарий. Наспех запивая еду ароматизированным пойлом, пузырящимся углекислотой, он решал принимать душ или ещё немного потерпеть. Плюя на дурные запахи, источаемые телом, он снова лёг на кушетку и с наслаждением поместил голову в розетку. Глаза блаженно закрылись, чтобы в следующий момент открыться. Медиарий отключился. Неужели снова сообщение от Винта? Новая перезагрузка и снова сбой. Попытка дозвониться в службу поддержки не увенчалась успехом. Дабы скоротать время Гриша принял ванну. Он так и уснул лёжа в ванной, проснулся от холода остывшей воды, сонным перебрался в кровать и продолжил путешествие лабиринтами царства Морфея. А поутру Григорий, руководствуясь бредовой идеей, разобрал ЛИИс и принялся бездумно в нём копаться. Он таки починил устройство, самого же свалила очередная головная боль. * Едва голова легла в мягкие объятия порта розетки, как медиарий вновь выключился. «Мастер-ломастер…», – приправив фразу изрядной порцией мата, злобно сказал Гриша. А потом его снова одолел сон. Спал он очень долго, словно компенсируя все те многочисленные дни недосыпаний. Но, даже отдохнув, Григорий снова дивился странной поломке медиария. Очередная попытка вызвал ремонтника, провалилась. «Может и хорошо. А то вдруг скажут, что я сошёл с ума. Что у меня виртуальное помешательство. Только дурки мне не хватает!». Возобновились головные боли, но это были иные боли, не такие острые, не такие продолжительные. Всё чаще давала о себе знать непонятная усталость. Он шаг за шагом терял интерес ко всему и вся. Даже безделье уже не спасало его. Вот и сегодня томясь бессмысленностью во всём и везде, он от нечего делать, стал листать виртуальные станицы свадебного альбома. Казалось, всё происходило вчера, хотя на самом деле миновало уже больше четырёх лет. Вон, какая Лёла красавица. Какое у неё роскошное платье, причёска. Он тоже хорош серый костюм, бирюзовая рубашка, лакированные туфли, синий галстук. Радостные гости. Как всегда на свадьбах приглашённые верят, что два сердца навсегда связывают друг друга семейными узами. Да много воды с тех пор утекло. Продолжать предаваться ностальгии ему помешало отключение электричества. Освободив голову из мягких захватов розетки, он увидел тьму, пришедшую на смену тьмы медиария. Ощупью он пробрался на кухню. Нашёл в потёмках плиту, зажег и поводил рукой над тёплой поверхностью. – О Боже! – Произнёс он и присел. Григорий добрался до спальни и прилёг, невидящим взором уставившись в потолок. Разумеется, врачи никаких причин болезни Тем же днём Вера Ивановна пришла домой окрылённой надеждой. Кто-то сбросил ей сообщение о некой женщине, которая может помочь. – С чего ты взяла, что она поможет? Если мне медки не помогают. – Потому что в сообщение сказано, что женщина аномал. Я ещё подумала описка какая-то. – А-но-мал, – растянуто произнёс Григорий. – Ну, звони… – Мысли, как после зимней спячки зароились с новой энергией. – А кто это аномал? – Полюбопытствовала мать. * Женщина-аномал жила на окраине города. Такси с трудом преодолело прелести отечественного бездорожья. Мама Гриши подошла к растрескавшимся деревянным воротам и принялась звать хозяйку. Цепной беспородный пёс лаял до хрипоты, струной натягивая истёртую цепь. Хлипкая, оббитая разными кусками дерматина дверь со скрипом открылась. По обвалившимся ступеням спустилась старушка, держась за поясницу. Подойдя к псу, она цыкнула и тот замер. – Доброго здоровячка, – поздоровалась старушка. – Здравствуйте, помогите нам, у сына зрение пропало, – сквозь слёзы сообщила Вера Ивановна. – Проходите. Лёля брезгливо глядела под ноги, проходя через давно не метеный двор старушки. В хибарке целительницы время повсюду оставило след. Старый круглый стол с разбухшей местами столешницей прикрыт поеденной молью скатертью с оборванной бахромой. На потолке рыжая пластиковая люстра, оплавленная по краям. У входа косые шторы, давным-давно растерявшие цвета. Стены до половины выкрашены тёмно-синей краской. Побелка верхней части стен и потолка местами порыжела. У дальней стены старинный шкаф. Одну дверцу занимает треснутое в верхнем правом углу зеркало. Напротив стоящего посреди комнаты стола приютился не менее старинный диван. Высокая спинка оббита растрескавшейся эрзац кожей, прикрепленной по периметру шляпками золотистых гвоздиков. Сверху спинка украшена двумя резными полочками и овальным зеркалом. Полочки застелены вышитыми льняными салфетками. Возле дивана этажерка, давным-давно растерявшая всю лакировку. На верхней полке этажерки алюминиевая ваза. В вазе пыльный букет искусственных цветов. Целительница пригласила гостей присесть за стол. Внимательно выслушала рассказ матери, дополненный словами Лёли ипопросила женщин выйти в соседнюю комнату. По истечении четверти часа мать и жена вернулись в комнату с круглым столом. Здесь пахло плавленым воском, горелой травой и чем-то ещё. Теперь женщина попросила Григория выйти из дома. Женщины проводил его в машину. Целительница Раиса Федоровна, сидя за столом, водит пальцем по скатерти, повторяя вышитые узоры. Её впавшие щёки покрылись румянцем. Бесцветные глаза пристально смотрят на томящихся ожиданием гостей. Пожевав губами, она произносит: – Я не в силах ему помочь. – Значит, он обречён? – Сквозь слёзы выдавила Вера Ивановна. – Я этого не говорила. – Может, вы знаете к кому обратиться? – Спросила Лёля. – Увы, – пожала плечами старушка. – Вы можете, хотя бы сказать, что с ним? – Вы не поймёте, точнее сказать не захотите понять. – Женщины помрачнели. – А теперь вы выйдите, я с ним поговорю. Когда Григорий с помощью целительницы уселся на диван, она сказала: – Сынок, слепота твоя – это прозрение. Снова мир увидеть можно, но только никто кроме тебя, с этим не справится. – Но что мне делать? – Думай. Ответ придёт, я не могу тебе помочь. – Вы аномал. Почему вы живёте здесь, разве в анорах не лучше? – Лучше, но пока что моё место здесь. Даже когда начнётся исход, многие из нас останутся на Земле. – Понятное дело, про исход вы мне ничего не скажите. – Понятное дело. – Много вас здесь? И охотятся ли на вас? – Та вроде не охотятся. Насчёт остального ты ведь сам понимаешь, что я не скажу ничего. Аномалы разные бывают, одни сторонятся друг друга, другие основываю колонии. Вот, например компания Вечность, создана одной из колоний аномалов. Так они думали людей исправить. Прямой цели не достигли, зато кое-чего другого добились. Это как круги на воде от брошенного камня. – Старушка откашлялась. – Ну, за что мне всё это, – стукнул он кулаком по столу. – Не веди себя как человек, отвыкай. – Больше не проронив ни слова, как ни просил Гриша, Раиса Федоровна, проводила его к выходу. От денег старушка отказалась 7.4. Оборву жизнь На следующий день Вера Ивановна уехала, пообещав вернуться к вечеру субботы. Гриша лежал в спальне, всё также невидящим взором глядя в потолок. Слёзы, скудные мужские слёзы, пробивали путь по небритой щеке. Он не особо поверил словам старушки. А может, она и вовсе ему приснилась. А может это результат перегрузок от медиария. В сердцах Гриша нащупал медиарий и хорошенько пнул его. Полежав ещё какое-то время, он погрузился в царство бога сна. Ему снилось, что он снова видит, что ценит каждое мгновение жизни, не разменивая его на заработок очередной тысячи. Проснулся он от нападения кровожадного дикаря, снявшего с него скальп. Кровь, льющаяся из ран, мгновенно чернела, орошая землю. В бесцельных блужданиях и поисках ответов прошёл весь день. Судя по времени, Лёля должна была давно быть дома. На всякий случай он позвонил, жене, тщетно. Проснулся, на часах пробило почти девять вечера. Снова позвонил Лёле, а в ответ тишина. Взволнованный Григорий не знал, куда себя деть. «Да мало ли что, – успокаивал он себя. «А не много ли оправданий»? – Возразил скептик внутри него. – «Может, ты просто боишься себе признаться…,» – Гриша не дал внутреннему голосу завершить фразы, стукнув по тумбочке. Что-то с грохотом упало на пол. Лёля не приехала даже на следующий день. Гришке не хотелось верить. Вера Ивановна в ответ на рассказ подавленного сына произнесла что-то утешительное. Он не видел, как побагровело лицо матери, а глаза извергали водопады слёз. * В тяжком мучении и надежде на лучшее миновало ещё несколько дней. В душе Григория играл реквием жизни здорового человека. Он утомился скрести ногтями по столешнице или рвать обивку дивана, проливать слёзы, скрипеть зубами. Кому он такой нужен слепой? Только матери обуза. Вон Лёля это сразу поняла. О нет, он не ненавидел её просто он жалел себя, понимая, мир создан для здоровых, калекам в нём не место. Решительно поднявшись с дивана, Гриша направился к выключателю. Попробовал сорвать пластиковую накладку руками, не вышло. Остервенело, схватившись за чашку, он со всех сил ударил по панели. Пластмассовый корпус разбился вдребезги. Глубоко вздохнув, Григорий намочил руки. Слегка дрожащие ладони, истекая водой, словно слезами по уходящей жизни, потянулись к обнажённым контактам. Расстояние неумолимо сокращалось. Вот он роковой момент. Момент конца жизни, момент торжества смерти. С первой попытки руки коснулись оголённых контактов. Ничего не случилось. Григорий попробовал снова, тот же исход. Он не знал, что за миг до смертельного касания в доме сработала автоматика. В лабиринтах проводов иссякла энергия. Минутой позже на кухне включился холодильник. Григорий снова попробовал покончить с собой и снова провал. Прилёг на диван. Руки машинально перебирали набивку дивана торчащую, из наделанных им дыр, Словно измываясь над его жалкими потугами свести счёты с жизнью, электроприборы в очередной раз ожили. Так продолжалось несколько раз кряду. – Да что такое, неудачник, даже сдохнуть не могу нормально, – ударяясь головой о диван, он рычал, словно раненый зверь. – Что, боженька, решил меня спасти. – А где же ты был, когда я ослеп!? Воспалившиеся белки глаз забегали по сторонам. Дико захохотав, Гриша снова потянулся к разбитому выключателю. Ну что ж, другого он и не ожидал. – Бред, бред, бред, – всё громче кричал Гришка. Повалившись на диван, он истерически хохотал, смех перетёк в рыдания. Неосторожно мотнув головой, он ударился о стену и замер без чувств. – Гриш, что с выключателем случилось, сынок? – Полюбопытствовала мать после ужина. – Ничего мам. Случайно разбил чашкой. – Вера Ивановна недоверчиво посмотрела на сына и сказала: – Ты осторожно. Родители не должны пережить своих детей. Никогда. – Конечно, – дрогнувшим голосом сказал он и попросил мать оставить его одного. Ему не давало покоя случившееся. Что это могло значить? Ему не суждено умереть? Он не имеет права умирать или он повелитель электроэнергии? Последнему предположению Гришка скупо усмехнулся. Размышления, склонили его в сон. 8. Сочиняет Руслан Ярославович 8.1. Странный сосед Я снова вернулся на место недавней летней зимы. Уже издалека я понял, что ничего любопытного там не увижу. Так и оказалось. Привычный поросший земляникой склон, тот же знакомый грязный берег, камыши, истоптанные коровами тропинки. Я поискал фотографии в телефоне, дабы убедится, что это не воображение со мной играет так и есть вчера, здесь точно господствовала зима. Изъездив берега пруда вдоль и поперёк, я обнаружил в разных местах ржавые огрызки труб. Побродив окрестностями, я наткнулся на ещё несколько обрезанных труб. Может, конечно, я параноик, но раньше их точно тут не было. Телефон не разряжался, поэтому трудился, что называется не покладая рук. Трубы не давали мне покоя, ну, на кой чёрт им тут торчать. Труба сидела очень глубоко, все мои попытки расшатать её успехом не увенчались. А потом меня скрутило, так, что я, спасаясь от боли и ломоты в костях, подобно раненому зверю, полз на четвереньках лишь бы подальше от подозрительного обрезка. Во рту появился металлический привкус. Мышцы продолжало выкручивать, суставы ломило, потом тело и вовсе обмякло, и я даже пальцем не мог пошевелить. Мне из последних сил удавалось, держатся на краю пропасти бесчувствия. Не совладал я таки с собой и провалился во тьму. Нашёл меня Евстигнеевич, вернувший к реальности энергичным растиранием ушей и пощечинами. Медного цвета волосы, схваченные тесьмой взмокли от пота. – Что Русик, болеть надумал, рано ещё, молод. – Та нет, просто я, наверное…, солнце меня видимо ударило, – ляпнул я первое попавшееся на ум. – Чувствовал я себя так, словно сутки напролёт не спал. – Ну, с кем не бывает. Воды дать? – Та не надо, мне уже лучше. – Смотрю у Евстигнеевича, через раму старенького «Туриста», перекинут до половины заполненный мешок. – А я иду, гляжу ты это или не ты. Что ищешь места вдали от людей? – Ну, можно и так сказать. – Ничего, ничего выход есть. Ну ладно пошли что ли. – Не дав задать вопрос, почти сорвавшийся с моих уст, он поднял свой велосипед. – Вам помочь мешок вести? – Ну что ты, он не тяжёлый. – Сокровища везёте да? – Шутливо поинтересовался я. – Ещё какие,– протянул он. 8.2. Вечность После событий с обрезками труб во мне проснулся необузданный обжора. Я поглотил просто сумасшедшие количества еды. Затем последовала расслабляющая ванна с морской солью, тут же расположившая меня ко сну. И снова я проспал несколько дней. Проснулся по полудню пятого дня. Дико хотелось пить. Выдув почти бутыль воды, вышел во двор. К удивлению, есть, почти не хотелось. Ивана Остаповича во дворе было по-прежнему не видно, да и машина не стояла под навесом. Евстигнеевич копался в огороде. Даже отсюда было видно, работал он проворно, вопреки возрасту. Да что там возрасту, любой молодой мог ему позавидовать. Странные вообще у меня соседи. Ведь что Остапович, что Евстигнеевич были далеко не просто людьми, переживающими лучшие годы. А сколько ещё таких у нас на улице, у нас в городке, в мире, в конце концов. И сколько людей значительно младше их, но уже дряхлых развалин. – Добрый вечер, Евстигнеевич! – Скорее день.– Поправил он меня. Ты что спал? – Вздремнул малость, – солгал я. – Ясно. Что-то ты вялый. – Оклемался. Спасибо за заботу. Пойду, приберусь во дворе, а вы, если хотите вечерком на чай заходите. – На чай говоришь,– вырывая сорняк, проговорил он, – это можно. Постараюсь, но ты, если что, не серчай, мало ли забуду, может возраст. – О чём разговор. – Чтобы хоть чуток навести порядок в голове, решил разобрать давным-давно накопившийся хлам у полуразрушенной бани, доставшейся от прежних хозяев дома. Вечером того же дня по округе прокатился странный автомобильный сигнал. Этакая помесь сирены и пожарной сигнализации. Звук слышался где-то вначале улицы. Я оседлал велосипед и мотнулся к шоссе, ответвлением которого и была наша небольшая улица. Стоял там большой грузовик, едва ли не весь проезд загораживающий. Автомобиль, словно сошёл с экрана фантастического фильма. Он напоминал мусоровоз только сине-белого цвета, а вместо будки странный кокон. Люди тащили с дворов всякий технологический хлам, десятилетиями там накапливающийся по принципу – авось пригодится. Проворный мужик в зелёно-голубых одеждах, загружал всё в приёмник в конце кокона. Вместительный кузов проглатывал всё. На спине одежды было написано: «Вечность». Вслед за «мусоровозом» тянулся трейлер тоже футуристический. С обеих сторон трейлер был раскрыт. Передвижная витрина дала приют разнообразной продукции Вечности. Меняя старую технику на новую, люди с огромной скидкой покупали и без того дешевую продукцию загадочной компании. Постепенно грузовики оказались и возле моего двора. Я вынес весь хлам. У меня в сарае от былого хозяина одних телевизоров накопилось шесть штук. В итоге я купил ЛИИС последней модели. На радостях подключил покупку и тут же на новостных сайтах наткнулся на сообщение о громком, но бессмысленном судебном иске в адрес Вечности. Якобы крупная фирма закупила у них партию вечных ЛИИСов, оставляющих позади обычные ЛИИСы. В итоге, якобы Вечность подсунула им бракованную партию. Убытки и всё такое. Да только Вечность даже не думала пререкаться. Фирма получила взамен новую партию ещё более мощных ЛИИСов. А в подарок каждому из совета директоров дали по последней модели мобильных телефонов, по сравнению с которыми современные смартфоны известных марок как самолет братьев Райт против Конкорда. * – Чёрт ваши истории становятся всё ближе. Вон даже лисов своих засунули туда. – ЛИИСов, – тактично поправил блондина в вязаном свитере с оленями Гриша. – Приходится не отставать от молодых, что я зря что ли юный техник с детства читаю. – хмыкнул старик. Рассказчики сделали получасовый перерыв, за время которого утолили голод и жажду. Большая компания посетителей за длинным столом-вельботом решила за время перерыва создать группу в соцсети, куда собирались выложить записанные истории. Кроме того, судя по их громким, подогреваемым пивом разговорам они, также планировали создать блог с громким названием Семена мечты. 9. Сочиняет Григорий 9.1. Воскрешение Петра Проснулся он поутру от незнакомого голоса. Открыл глаза, тьма привычно пришла нас смену тьме. Подумал, что это ему почудилось или домовой разговаривает. Гриша некоторое время посмотрел невидящим взором в потолок и ощупью побрёл на кухню. – Наконец-то мы проснулись – Снова этот странный, словно неживой, голос. – Ну вот, и шиза. – Пробормотал он. – Шиза, это когда ты мокрыми руками выключатель трогал. – И кто же ты будешь? – В полголоса осведомился Григорий. – Если скажу сейчас, ты точно подумаешь, чокнулся. – А что не так? – Ничуть. – Ладно, уж говори чего там. – Слушай, были б у меня руки, я б с тобой поспорил, что ты мне не поверишь. Ну, так уж и быть. Пусть это останется ещё одной моей теорией. – Винт? – недоверчиво спрашивает Григорий. – Он самый. – Гриша ухмыльнулся. – Я понимаю, ты не веришь мне. Помнишь, я говорил, что на случай моей смерти у меня есть козырь. Вот это он и есть. Я смог переписать себя в электросеть. Это стало возможным благодаря тем самым радужным мячикам или морфам, как ты их назвал. Ну а переродился я в ЛИИСе. Лабильные интеллектуальные искусственные системы аналоги живых организмов, а… – Винт прошу, давай потом. Но почему ты раньше не показался? – Я, наблюдал за тобой. Но важнее, моя личность не могла синхронизироваться. – Виииииииинт, – схватился за голову Гриша. – Прости, прости, – сообщил выключенный голос, звучащий из скрытых динамиков домового. – Как это ни парадоксально, но твоя попытка самоубийства окончательно помогла мне выкарабкаться в реальность. С каждым днём в сети, я терял себя. Происходила диссоциация полевой репликации моей личности, которая… – Я, конечно рад за тебя, – прервал Гриша друга, – но зачем мне твоя медвежья услуга? – Ты… – Ты не понимаешь. – Кому я нужен калека? Кому? – Григорий умолк, замечая, что срывается на крик. – Э, брат криком делу не поможешь. Я вот вообще тела лишился и ничего. У тебя всё ещё впереди. – Ещё скажи, что я твоей помощью стану супергероем и буду защищать невиновных от суперзлодеев? – Ты бы это, температуру смерил. Для супергероя тебе нужно купить костюмчик с претензией на смену половой ориентации. – Гришка расплылся в скупой улыбке. – Нет, никаким супергероем ты не будешь, но жизнь обретёт иной смысл, поверь. – Тоже мне сказала одна аномал. – К слову именно благодаря морфам моё тело становилось другим. А я уже говорил это. Так вот я начал уже было бояться, что со мной происходит такое, а потом вдруг, раз и не стало Петра Воробьева. – Григорий промолчал. – Вот я думаю, что твоё тело тоже должно преображаться, поэтому у тебя есть шанс спастись. – А что с тобой случилось? – Сейчас это уже не важно, – после заминки сказал Пётр. – Ты знаешь, дружище, аномалы – это ведь современный термин. Раньше их там волшебниками, магами называли. Аномализация людей проходила постепенно, пока не приобрела лавинный характер. Что ускорило этот процесс сказать сложно, может один из очередных экспериментов наших, может ещё что. Немаловажную роль здесь играют морфы. Человеческий вид, как и любой вид, стремиться выжить. Мне кажется, что здесь дело не в благих намерениях неких высших сил, а в банальной приспособляемости. Когда биосфера Земли столкнулась с морфами, у нее появилось два шанса либо выжить с ними, либо умереть. – Мне не ясно, причём тут машины. Живое понятно, а вот неживое. – Машины – имитация жизни, попытка человека создать нечто аналогичное организмам, но подчинённых исключительно им. Я бы сказал, попытка человека уподобится Творцу. – Философия какая-то. – Отмахнулся Гриша, в который раз забавляясь разговору с телевизором. – Давай тогда вернёмся к тебе. Первым делом попробуем вернуть тебе зрение, ну или в лучшем случае научить видеть через предметы или через поле…, в общем, не важно. Это пока трудно пояснить. – Ты бы лучше сказал, почему я ослеп. – Пока не знаю. – Да мне тут аномал сказала, что только я сам смогу стать зрячим. – Расскажи мне, наконец, про неё. Ты у неё часом не спросил, как колонию аномалов найти? – Ага, мне как раз было до этого. – И то, правда. * Первые месяцы их занятия казались безнадёжными, но Гриша упорно, продолжал, словно тягловое животное, волокущее непосильный груз. Лучиком надежды стали очертания предметов. Григорий видел окружающий мир, словно рельефные чёрно-белые фигуры. Но даже этого хватило для радости, разогнавшей тоску по миру зрячих. Пусть так нежели никак. Григорий что есть мочи закричал: – Ура! – И принялся бегать по комнате трогать предметы. Ощущать их, наслаждаться формой. Конец ознакомительного фрагмента. Текст предоставлен ООО «ЛитРес». Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию (https://www.litres.ru/ernesto-dugan/semena-mechty/?lfrom=688855901) на ЛитРес. Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.