Отцовский инстинкт или как мы детей делали

Отцовский инстинкт или как мы детей делали Вадим Фёдоров Главная тема рассказов Вадима Фёдорова – отношения между мужчиной и женщиной. Отправной точкой сюжета очень часто становится какая-нибудь бытовая деталь: чашка кофе, букет цветов на кассе или шторы. Здесь есть всё: интрига, ирония, эротика, неожиданная концовка и чувство сожаления, что рассказ уже прочитан, как и бывает после встречи с хорошим писателем. А после этого хочется открыть книгу Вадима Фёдорова – бумажную или электронную – и читать все рассказы, один за другим, не отрываясь. Отцовский инстинкт или как мы детей делали Вадим Фёдоров Иллюстратор Анастасия Фёдорова Корректор Светлана Охотникова © Вадим Фёдоров, 2019 © Анастасия Фёдорова, иллюстрации, 2019 ISBN 978-5-4496-8618-3 Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero Повесть Отцовский инстинкт или как мы детей делали С Леной я познакомился, когда мне стукнуло 49. За плечами было три законных брака, несколько гражданских и стойкое разочарование в современных женщинах «Буду жить один. Хватит экспериментов», – решил я. И тут случилась Лена. Младше меня на пять лет. Одного со мной роста. Симпатичная, умная, ласковая. Она жила в небольшом городке под Прагой с уже взрослым сыном и престарелыми родителями. Почувствовав, что влюбляюсь в нее, я запаниковал. Мне уже понравилось холостяковать. Свободная жизнь без обязательств затягивала. К тому же я боялся опять обжечься, как это было с моими предыдущим женщинами. Мучился я недолго. Меня спас телефонный звонок от одной знакомой художницы. Ее звали Таня, и, судя по всему, она строила относительно меня некоторые планы. – Ты нам срочно нужен, – сказала Таня после приветствия, – приезжай. Адрес я тебе сбросила. – Нам – это кому? – уточнил я. – Нам – это девочкам, – ответила 40—летняя Таня. – Мы соревнуемся, кто лучше борщ сварит. Нужен мужчина, судья, который определит, кто лучше всех готовит. – Да у вас там нешуточные страсти кипят, – усмехнулся я в трубку. – Сколько девочек? – Пять, – ответила Таня, – я шестая. – Я столько не съем, – честно признался я. – Мне борщ нравится, но не в таком количестве. – Да мы тебе по чуть-чуть нальем, – затараторила Таня. – Девочки старались. С утра у меня на кухне черт-те что творится. А один знакомый повар, который до этого согласился, не пришел. Выручай. Пожалуйста. Я тебе за это свою картину подарю. На выбор. И замолчала, томно дыша в телефонную трубку. – Хорошо, – согласился я, – ждите. Через полчаса буду. И я поехал на дегустацию борщей. В просторной квартирке у Тани на Баррандове действительно было еще пять женщин возрастом от 20 до 45 лет и худой бородатый мужик в джинсах и грязной майке. – Так вот же, – показал я рукой на мужика, – вот же вам судья. Зачем мне надо было за тридевять земель переться? – Я вегетарианец, – грустно сказал мужик, – не ем мясо братьев наших меньших. – Бедный, – пробормотал я и пошел к столу. Стол ломился от еды: оливье, селедка под шубой, ряд овощных салатиков, куриные крылышки. И посередине этого изобилия запотевшая бутылка водки. – Веган не пьет? – уточнил я. – Не пьет, – вздохнула Таня, – зато весь морковный салатик стрескал. – Молодец, – похвалил я бородатого, – зрение будет в порядке. Где тут ваши борщи? – Мы их под номерами тебе подавать будем, – пояснила Таня, – чтобы соблюсти анонимность. Тебе просто надо будет сказать номер, который лучше всех. И пододвинула ко мне дымящуюся тарелку с борщом. Я добавил в борщ сметанки, отхлебнул пару ложек. Было вкусно. Мне тут же подвинули вторую тарелочку. Потом третью, четвертую, пятую, шестую. Потянулся было за водкой, но вспомнил, что за рулем, и отдернул руку. – Какой номер победил? – требовательно спросила Татьяна. – Пятый, – ответил я, накладывая себе в тарелку оливье. Одна из девиц завизжала от восторга. – Почему пятый? – требовательно спросила Татьяна. – Потому что только у пятого к борщу прилагались пампушки, – объяснил я, – причем натуральные пампушки, с чесноком. Хотя остальные номера тоже очень вкусные. Но борщ без пампушек – не борщ, а так, суп обычный. – Поня-я-ятно, – протянула Татьяна. – А шестой номер-то хоть понравился? – Шестой был великолепен, – поняв, кто приготовил шестой номер, сказал я. – Если бы с пампушками, я бы ему первое место присудил. Таня просияла. В это время в квартиру прибыла еще одна девица. С огромной сумкой, наполненной красками и кистями. – Кто первый? – окинув взглядом нашу притихшую компанию, спросила она. – Давайте Вадима первого, – предложила победительница. – Я живым не дамся, – на всякий случай предупредил я. – Да не бойся, – Татьяна притащила стул и поставила его к окну, – Евгения тебе маску на лице нарисует. Праздник все-таки. Хэллоуин. Ты кем хочешь стать? Вампиром или страшным клоуном? – Джокером, – попросил я, усаживаясь на стул, – клоунады и вампиризма в моей жизни и так достаточно. Женя обошла меня со всех сторон и принялась работать: рисовала, брызгала лаком на волосы. Через 15 минут закончила. – Готово, – сказала она. – Следующий. Я уступил место на стуле и подошел к зеркалу. Из него на меня глянул натуральный Джокер. Но почему-то в моей одежде. – Здорово, – сказала Татьяна, – тебя прям не узнать. Садись за стол и не двигайся особо. Лак должен затвердеть. Она усадила меня за стол. Подсела ко мне. Налила компотика. – Давно тебя не видно, – сказала она, ненароком задев меня бедром. – Куда делся? – Да вот, решаю извечный жизненный вопрос, – отодвигаясь, ответил я. – Быть или не быть? – спросила Таня. – Не совсем, – ответил я, – жениться или не жениться, вот в чем вопрос. – Влюбился? – заинтересовалась Татьяна. – Да, – ответил я, прихлебывая компот, – втрескался по самое не балуй. – А она? – опять спросила Таня. – И она втрескалась, – подумав, ответил я. – И? – продолжила допрос Таня. – Живите вместе. Зачем расписываться? Вон – пол-Европы так живет. – Воспитание советское, – вздохнул я, – на подкорке в мозгу выжжено, что если сплю с женщиной, то, как порядочный человек, обязан на ней жениться. – Тогда женись, – вздохнула Таня. – В чем проблема-то? – Да боюсь, что будет как всегда, – в тон Татьяне вздохнул я, – в полночь пробьют часы, и Золушка превратится в Бабу-ягу. Татьяна задумалась. – А родители ее где живут? – подумав, спросила она. – Тут, под Прагой, – ответил я и добавил: – А что? – Ну, тогда посмотри, как родители живут, – сказала Таня. – Такой и ваша семья будет через десять-двадцать лет. У нее же тоже на подкорке выжжена модель поведения в семье. – Таня, ты – гений, – я поцеловал ее в щечку, оставив на коже кроваво-грязный след от Джокера. Я достал телефон и набрал Ленин номер. – Привет, – через секунду ответила мне телефонная трубка. – Привет, Леночка, – сказал я. – Соскучился что-то. Ты где сейчас? Может, встретимся? – С удовольствием, – ответила Лена. – Мне к тебе приехать? Я сейчас дома. Пока соберусь. Дорога. Часа через два буду. – Да что все у меня да у меня, – сказал я, – давай я к тебе приеду. Я тут недалеко. Заодно и с родителями познакомлюсь. И повод есть – праздник, как-никак. – Какой праздник? – удивилась Лена. – Хэллоуин, – пояснил я, – старинный праздник в Западной Европе и Северной Америке. День всех святых. Так я приеду? – Ой, – сказала Лена, – не знаю, как-то внезапно. Я даже не накрашена. – Зато я накрашен, – усмехнулся я. – Пришли адрес. Я выезжаю. Купить что-нибудь к столу? – Маме – цветы, папе – конфеты, он сладкое любит, – решилась Лена и продиктовала адрес. – Скоро буду, – крикнул я в трубку и попросил у Тани еще компота. Выпив его, я попрощался с борщовой компанией и отправился в магазин, где купил букет цветов и коробку конфет. Уже в машине я понял, что одного букета мало. Поэтому я отсчитал пять цветков для Лены, а остальные цветы оставил для ее мамы. Навигатор привела меня к зеленому дому за высоким забором. Я припарковался. Взяв с собой букеты и коробку с конфетами, я подошел к двери и нажал на звонок. Дверь открыла Лена. – Ой, – сказала она, – ты меня испугал. – Праздник же, – отозвался я и вручил Леночке цветы, – поздравляю. – Спасибо, – сказала Лена и повела меня в дом. Первой нам встретилась Ленина мама. – Ой, – закричала она и подпрыгнула от страха, – кто это? – Мама, познакомься, это Вадим, – представила меня Лена, – Вадим, это моя мама, Татьяна Ивановна. – Очень приятно, – сказал я и протянул Татьяне Ивановне второй букет, побольше. – И мне приятно, – заикаясь, ответила Ленина мама. – Пойду на стол накрывать. А вы пока руки помойте и лицо, если вам не трудно. – Не трудно, – сказала Лена и потянула меня на второй этаж, в ванную комнату. – Пошли, умоешься, пока ты тут всех не перепугал. Лениного папу мы встретили на лестнице. Он не подпрыгнул и вроде даже не испугался. – Хорошо нарисовано, – сказал он, – прям натурально очень. Только Бэтмена рядом не хватает. – Вадим, – представился я. – Олег, – протянул мне руку Ленин папа, – очень приятно. Лена затащила меня в ванную, раздела до трусов и принялась смывать слой краски с моего лица и лак с волос. – А твои родители давно вместе живут? – поинтересовался я, отфыркиваясь от льющейся воды. – Сорок два года, – ответила Лена. – А что? – Так, просто, – ответил я, – разговор поддержать. А сейчас они на пенсии? – На пенсии, – сказала Лена. – Папа раньше в МИДе работал. Чем тебе волосы склеили? Их никакое мыло не берет. – Это хорошо, – сказал я, – интеллигентная семья. Это хорошо. А волосы мы отмоем. Добавь горяченькой. Минут через двадцать я, умытый, пахнущий шампунем и немного взволнованный, сидел за столом. На столе стояла кастрюля с вездесущим борщом и тарелка с крабовым салатом. – А пампушек нет? – освоившись, спросил я. Лена незаметно двинула меня локтем в бок. – Нет, но могу предложить булочки с маком, – ответила Татьяна Ивановна. – Спасибо, я так, просто спросил, – сказал я, потирая ушибленный бок. – Я недавно узнал, что борщ с пампушками – это традиционная еда на Хэллоуин. – Да что вы говорите? – удивилась Татьяна Ивановна. – Никогда этого не знала. На следующий год сделаю вам пампушки. Потом мы поговорили о погоде, о понаехавших в Прагу иностранцах и о ценах на бензин. Ленина семья мне понравилась. Я распрощался с ее родителями и вышел на улицу. Леночка пошла проводить меня до машины. – Красивый у вас дом, – сказал я, – и сад тоже. Вот только от меня далеко. Почти час добираться. – Да, далеко, – подтвердила Лена, – разные концы города. – Тогда переезжай ко мне жить, – предложил я, – на бензине сэкономим. Чего туда-сюда мотаться? – Как-то неожиданно, – сказала Лена, – но я согласна. Родители и без меня справятся. – Вот и чудненько, – сказал я и сел в машину. Лена наклонилась ко мне и поцеловала на прощанье. – Тут мама гадает: ты из-за праздника ей четное количество цветов в букете подарил или просто ошибся? – спросила она. – Ой, – ответил я, – конечно же, ошибся, я не специально. Честное слово. – Я ей так и ответила, – сказала Лена, улыбнувшись, – не переживай. Все было хорошо. Вечер был замечательный. В общем, родители мне понравились. По совету Тани я примерил их отношения в семье на себя, и мне это пришлось по вкусу. Поэтому спустя два месяца, на Рождество, я сделал Лене предложение. – Я согласна, – сказала Леночка. – Я тебя люблю. – И я. Вот только еще ребенка хочется, – ответил я. – Вдвоем, конечно, хорошо, но втроем еще лучше. – Я тоже от тебя ребеночка хочу, – сказала Лена, – но мне сорок пять. Я уже старенькая для деторождения. – Сорок пять – баба ягодка опять, – пошутил я. – Наука шагнула далеко вперед. ЭКО можно сделать. Я в интернете пороюсь, как это и сколько стоит. И еще знакомая у меня есть. Я ее недавно встретил. Говорит, что беременная. У нее спрошу. – Что за знакомая? – заинтересовалась Лена. – Светка, – ответил я, – героическая личность. Точно, надо у нее проконсультироваться. Светка была 39-летней еврейкой в разводе. Муж ушел от нее более десяти лет назад, когда у Светки обнаружили рак. Известия о болезни и о разводе она приняла на удивление спокойно. Лишь затащила бывшего в местную клинику и заморозила несколько получившихся от него эмбрионов. А потом рванула в Чехию, лечиться от рака. В Израиле это было дороговато. Она проходила химио- и радиотерапии в Праге и Мюнхене. Лысела. Толстела. Умудрялась между процедурами зарабатывать деньги на жизнь. И через 9 лет такой сумасшедшей жизни она все-таки выздоровела, окончательно и бесповоротно. Сдала два раза анализы, биопсию. Все подтвердилось – болезнь отступила. Светка выдохнула и рванула в родную Израилевщину, где подсадила себе один из сохраненных эмбрионов. Он прицепился к выздоровевшей плоти Светки и начал развиваться. Все это я узнал от нее самой, сидя на скамейке в парке на Летне, куда она пришла по моей просьбе. Светка пила лимонад, завистливо поглядывая на мой бокал с пивом, и во время разговора поглаживала свой плоский живот. На беременную она мало походила. – Мы тоже хотим ребенка, – выслушав Светку, сказал я и добавил: – Очень хотим. – Сколько лет твоей жене? – спросила Светка. – Сорок пять, – отрапортовал я, – здорова, вредных привычек нет. – Да я не про здоровье, – отмахнулась Светка, – я про деньги. Тут до 39 лет можно делать три попытки ЭКО за государственный счет. Так что вам придется за свои кровные ребятенка стругать. – А сколько это стоит? – робко спросил я. – Где-то тысяч сто крон за попытку, – ответила Светка, – но есть более бюджетный вариант. Это Белоруссия. Даже с проживанием и дорогой выходит дешевле, чем тут. – Не, – на минуту задумавшись, ответил я, – в Белоруссию Ленка не поедет. Она комфорт любит. – Тогда Чехия или Израиль, – кивнула головой Светка. – А где лучше? – продолжил я пытать беременную женщину. – Одинаково, – ответила та, допив свой лимонад, – только в Израиле дороже в три раза это удовольствие. – А почему дороже, если одинаково? – удивился я. – Потому что евреи, – зло ответила Светка. – Пива хочется, мо?чи нет. Но нельзя. – Так давай я тебе безалкогольного возьму, – предложил я. Светка на минутку замолчала, словно переваривая мое предложение. – Ты – гений, – наконец-то очнулась она, – что же я сразу не додумалась. Неси свое безалкогольное пиво. Я принес Светке пива и орешков. Все это она уничтожила в течение полутора минут – В общем, – сказала она, допивая остатки пива, – идите в любую государственную или частную больницу в отделение репродукции. И там беременейте. А как забеременеете – к гинекологу. А потом уже в роддом. – Спасибо, – сказал я. – Еще пива? – Аха, – сказала она, – возьми сразу два, чтобы не бегать. Я принес два бокала безалкогольного пива. – Что-то меня тошнит от этого пива, – сказала Светка, – пойду я домой, наверное. И она ушла. Позже мы с Леной отправились в ближайшую к нашему дому больницу. В Мотол. Центр планирования семьи и репродукции в Мотоле располагался на 5 этаже. Приняла нас маленькая и толстенькая, как колобок, врач. – Начнете принимать гормональные лекарства, – сказала она Лене, – чтобы ваши яйцеклетки вырастали и были в порядке. Заодно проведем все необходимые исследования и анализы на совместимость и генетические отклонения. Лена почему-то испугалась, услышав про генетические отклонения и возможную несовместимость. – Все у нас совместится, – успокоил я ее, – вот чувствую, что все хорошо будет. И родишь ты мне дочку, маленькую, беленькую. Жена постепенно успокаивалась, и я отправился оплачивать счет, что-то около двух тысяч евро. – А говорили, что дороже будет, – повеселел я и пошел в аптеку за гормонами. В аптеке мою веселость как рукой сняло, когда я узнал, сколько стоят гормональные лекарства для Лены. А стоили они дорого – по 500 евро за упаковку. – Делаем длинный протокол, – сказала нам врач, – а если не получится, то потом короткий. Я не понял ничего про протоколы, но на всякий случай кивнул головой. Длинный, так длинный. Главное, чтобы получилось. В тот же день у нас взяли кровь. А моей слабой половине еще и УЗИ сделали. Через неделю мы пришли на прием. Уже знакомая врач посмотрела наши анализы и одобрительно покивала головой. – А где спермограмма? – вдруг строго спросила она нас. – Какая спермограмма? – вопросом на вопрос ответил я. – Анализ вашей спермы, – сказала доктор. – Может быть, у вас там не все в порядке. – Все у меня в порядке там, – почему-то покраснел я, – все работает как часы. Доктор поморщилась. – Через три дня в 9 утра придете, сдадите сперму. До этого никаких половых контактов, – приказала врач и, взглянув на мою жену, строгим тоном добавила: – никаких, чтобы было достаточно материала. – Хорошо, – согласилась жена, – материал будет, раз надо. – Будет, – поддакнул я. – А куда приходить и как сдавать? – Сюда же приходите, – улыбнулась мне доктор. – У нас есть специальная комната в конце коридора. Утром в регистратуре отметитесь, вам дадут пузырек и проводят в эту комнату. Полученный материал сдадите в 5-й кабинет. – Натощак? – спросил я. – Что натощак? – не поняла доктор. – Анализы сдавать натощак? – пояснил я. Женщина в белом халате несколько мгновений оценивающе смотрела на меня. – Лучше позавтракайте, – наконец ответила она, – легкий завтрак не повредит. – Хорошо, – кивнул я. Мы встали, попрощались с доктором и ушли домой. Три дня мы с женой строго следовали предписаниям доктора. В назначенное время я пришел в отделение репродукции, которое представляло собой длинный коридор со стоящими вдоль него стульями. На стульях сидели парочки разных возрастов. Некоторые из женщин были уже беременны, а остальные посматривали на них с тихой завистью. Парочки негромко переговаривались. В начале коридора у входной двери располагалась регистратура – большое стеклянное окно с окошком поменьше для непосредственного общения с обслуживающим персоналом. Я подошел вплотную к окошку. – Добрый день, – сказал я, – мне на анализы назначено на сегодня. За стеклом сидели две девицы в белых халатах неопределенного возраста. – Талончик у двери возьмите, – ответила одна из них. Я вернулся к двери, где стояла тумба с дисплеем. На дисплее высвечивались названия кабинетов. В самом низу я заметил надпись: «Спермограмма». Я нажал соответствующую кнопку, и из прорези тумбы выполз листок с номером 6. Почти сразу же на дисплеях, висящих над потолком на всем протяжении коридора, загорелась надпись: «6 номер – 2 кабинет». Кабинет номер 2 – это регистратура. Я протянул листочек в окошко. – Так что вы сразу не сказали, что вам на спермограмму? – удивилась одна из девиц. Вторая взяла какую-то папку и исчезла в недрах регистратуры. Первая девица открыла один из шкафов, стоявших в помещении, достала оттуда прозрачный пластмассовый пузырек с красной крышечкой и протянула мне. Пузырек был высотой сантиметров пять и в диаметре сантиметра два-три. Я с сомнением взглянул на эту емкость. – Что-то не так? – спросила девица. – Как я сюда попаду? – задал я ей встречный вопрос. – Горлышко узкое. Девица посмотрела на меня буквально тем же самым взглядом, которым меня одарила доктор несколько дней назад. – В пузырек ничего засовывать не надо, – медленно и четко проговорила она, – постарайтесь сцедить сперму в него и потом закройте крышечкой. И все это потом отнесете в кабинет номер 5. Гул голосов за моей спиной стал тише. Сидящий рядом с регистратурой мужик с бородой вытянул голову, стараясь рассмотреть пузырек, в который нельзя засовывать. Увидев пластиковую емкость, он усмехнулся. – У настоящего мужика не сцеживается, а выстреливает, – громко заявил он. Девица покраснела. – Значит, вам надо выстрелить и попасть в пузырек, чтобы мы смогли сделать анализы, – заключила она, – а остальное сцедите. – У меня зрение плохое, – ни с того ни с сего брякнул я, видимо, от волнения. Бородатый мужик начал ржать. Гул голосов за спиной усилился. Девица вздохнула и закатила глаза. Затем взяла какие-то ключи и вышла из регистратуры через боковую дверь. – Идите за мной, – скомандовала она, – отведу вас в наш тир. Мы прошли вдоль стульев с пациентами до конца коридора. Почти все смотрели на меня с любопытством. Злосчастный пузырек я спрятал от их взглядов в карман пиджака. В конце коридора располагалась дверь. Она отличалась от остальных тем, что была обита толстым слоем войлока, закрытого синим дерматином. Над дверью висел красный фонарь, окруженный крупной сеткой. За дверью оказалась маленькая, жарко натопленная комнатка. Половину ее пространства занимало желтое кожаное кресло, напротив которого стоял невысокий шкафчик со стеклянной дверкой. Рядом с креслом на стене располагалась большая красная кнопка, а за ним – дверь, ведущая в туалетную комнату с унитазом и умывальником. На отдельном столике лежала пачка салфеток. – Когда нажмете на кнопку, включится телевизор и загорится лампочка над дверью, – начала инструктаж девица. – Это значит, что сюда никто не должен входить. Можете спокойно делать свое дело. – А где телевизор? – перебил я ее. – В шкафчике, – пояснила девица. – Он закрыт, и не пытайтесь его открыть. Включить или выключить телевизор вы можете с помощью красной кнопки. Все понятно? Я кивнул. Чего уж тут непонятного? Девица вышла, щелкнув замком и оставив меня одного. Я осторожно сел на кресло. Кожа громко заскрипела подо мной. Из коридора послышался шум голосов. Он отвлекал. Это было странно, ведь дверь казалась достаточно толстой. Я присмотрелся и через мгновение понял, почему было так хорошо слышно все, что происходило в коридоре. Между полом и самой дверью я заметил щель высотой в несколько сантиметров, через которую и доносились звуки. Я нажал на красную кнопку, и внутри шкафа что-то замерцало. Стеклянные дверцы шкафа, видимо, протирали грязной тряпкой, и видно через него было, мягко говоря, не очень хорошо, поэтому я не сразу понял, что это за мерцание. Присмотревшись, я увидел внутри шкафа телевизор, на экране которого бежали титры. Звучала тихая музыка. Я нажал красную кнопку, и мерцание погасло. Конец ознакомительного фрагмента. Текст предоставлен ООО «ЛитРес». Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию (https://www.litres.ru/vadim-fedorov-6518942/otcovskiy-instinkt-ili-kak-my-detey-delali/?lfrom=688855901) на ЛитРес. Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.