Ангел Света

Ангел Света Анастасия Мур Он – тёмный ангел смерти, а смертная Мирослава – его подопечная. Когда настал час, он спустился на Землю, чтобы забрать её душу, но Ангел Мира помешал ему, убедив саму Смерть в том, что девушка не просто смертная душа. Кем она является? И почему теперь её ангел смерти должен оберегать непосредственно от самой смерти на Земле? Кому нужно убивать невинную душу? Сумеет ли Мира довериться тёмному ангелу и пройти все предназначенные Судьбой испытания? Вместе с тем, её истинная сущность вступает в игру…Цитата к роману: "Я справлюсь со всяким испытанием, пока ты держишь мою руку"(Анастасия Мур) Часть 1 Пролог. Небеса – Вы для нас, признаться, не частая гостья, но дело того требует – деловито заявил Ангел Мира, поправляя свои одеяния. – Что же, наверняка, вы хотите объясниться со мной. Например, почему нарушили правила баланса жизни и смерти, и остановили моего ангела смерти? – с открытым возмущением ответила ему сама Смерть. – Дело того потребовало. Это не самодеятельность и ни в коем случае не является вмешательством или демонстрацией своей власти. У меня произошло видение. Впервые за много веков, надо же… – начал могущественный, с длинной, седой бородой и хриплым голосом Ангел Мира. – Я лицезрел свет ее души, ангельской, сильной, чистой души. Понимаете, я видел самого Ангела света, того самого, о котором говорили много веков! Того самого борца, который будет вершить мир и порядок в мирах! В которой достаточно силы, чтобы дать отпор падшим ангелам, которые бессовестно вторгаются в мир смертных, а также в Ваш мир –мир сторонней силы! – воодушевленно повествовал Ангел. – Также мне стало известно о ее предназначении. – продолжил Ангел, заметив, что Смерть всё еще не заинтересована. – Правда ли? И вы уверены, что эта девушка та самая? Не можете ли вы ошибаться? – недоверчиво осведомилась Смерть. – Я ее видел. Ошибок быть не может. И, я призвал Вас просить … Понимаете ли, ее предназначение напрямую связано с жизнью ее ангела смерти, то есть, с его спасением… – с Ярославом? Как они могут быть связаны? – вглядываясь своими безжизненными глазами зашипела Смерть. – Ее предназначение заключается в спасении его жизни. Мы должны это устроить. – скрестив пальцы, ответил старец. Смерть скривила губы в улыбке: – Он бессмертен, то есть на Землю ангелы попадают лишь в исключительных случаях и только при помощи кольца, которое, собственно, и делает носителя бессмертным. – Так или иначе, мы должны отправить его на Землю. Он должен уберечь ее от нечисти, которая наверняка пронюхала о случившемся. Она в опасности, понимаете? Она уязвима без ангела-хранителя … – опустив голову, сказал Ангел. – Без ангела– хранителя? Хотя, знаете ли, это не мое дело. Вы сейчас просите, чтобы я отпустил своего ангела смерти в мир смертных – это уже мое дело. Если вы считаете нашим долгом отправить его – хорошо, но что дальше? Если она не выполнит своего предназначения? Если всё не устроится, как надо? – По крайней мере, мы будем знать, что сделали всё, что в наших силах. Это наш с Вами долг. И я знаю, что Вы непредвзяты, Вы нейтралитет между нашими мирами, не добро и не зло – проводник, поэтому последнее слово будет за Вами. Подумав с минуту, Смерть ответила: – Что же, мы не нарушаем Устав, а если того требуется, да будет так: Ярослав отправляется на Землю уберегать девушку и, соответственно, помочь исполнить ей свое предназначение, о котором, кстати, должны знать лишь мы с Вами, больше никто! Надеюсь, вы также не нарушаете правил … Не дожидаясь ответа, Смерть испарилась на месте, оставив после себя сгусток темноты и неприятный осадок на сердце. Ангел Мира глубоко вздохнул. Тем временем в подземелье … – Глупая ведьма! Ты даже найти ее душу в этой жизни не смогла раньше них! – стукнув по поверхности, где располагался магический шар, свирепел Демон. – Или я ошибся в тебе? – приблизившись вплотную к высокой, стройной темноволосой девушке с длинными волосами и зелеными глазами. Она его не боялась. Она служила ему, но ее силы не зависели от него некоем образом. – В ее прошлых жизнях всегда получалось почувствовать ее душу. Мы всегда убивали ее раньше, чем на Небесах понимали, что существует такая душа. Таким образом, она не успевала исполнить свое предназначение, иначе мы бы узнали одними из первых… – нарочно тянула время ведьма Клементина. – В этой жизни, ее не удалось сразу обнаружить, видимо, из-за того, что в раннем возрасте ее покинул ангел-хранитель, а значит, она совершила что-то из ряда вон плохое. А именно: она пыталась лишить себя жизни, то есть своими руками решить нашу вечную проблему. Это достоверная информация от Руслана и ХрИстоса – двух темных ангелов смерти. – сделав паузу, она посмотрела на реакцию Господина Тьмы. – И, если бы не вмешался этот Ангел Мира, которому предвиделась ее душа, ангельская сущность давно бы покоилась в чистилище. Нам неизвестно, знает ли он о предназначении, о котором мы, спустя столько веков, не можем узнать. Для темных и сторонних сил такая информация закрыта. Там сверху позаботились об этом как следует. Но то, что он намерен отправить на Землю того ангелочка смерти и уж точно не для того, чтобы убить ее, означает, что они будут всячески ее защищать. А тот ангел, Ярослав, кажется, не похож на предателя. Он предан сторонним силам и за все времена своего существования выполнял свои обязанности добросовестно. – Ты болтаешь. Много болтаешь. Кто эти Руслан и ХрИстос? Вели предложить им сделку. Если не ее ангел смерти лишит жизни, то другой. А за это пообещай им свободу в подземном мире. Пусть они раздобудут эти кольца и отправляются на Землю вслед за этим Ярославом. Поняла? – плотно сжав губы, задумался он. – А если они не справятся? – задала вполне логичный вопрос Стелла. – Тогда этим вопросом займешься ты. – будто был готов к подобному вопросу, ответил Демон. – Я? – удивилась ведьма. – Ты. – подтвердил Демон. – Тогда, быть может, я помогу мальчикам? К примеру, с кольцами? Я могу сделать такие же, им не придется красть у Небес. – Глупая, глупая ведьма… В нашей с ними связи надо быть предельно осторожными. Иначе мы лишимся своих союзников на стороне! Пусть сами всё делают. Раз они разболтали подземелью о той девке с душой ангела, значит, они заинтересованы в нас. – Поняла вас, Господин. – кивнула Клементина и скрылась в лабиринт пещер. Глава 1. Незнакомец. Холодная, хмурая, несокрушимая, ничем и никем непоколебимая, необъятных территорий, со своим нравом и историей великая Россия. В каждом доме, квартире живут люди и каждый со своей историей, со своей душевной атмосферой, также как и каждая скамья в сквере, каждая ель в парке, каждая тропинка, что ведет в неизвестность. Всё – живое и не живое – имеет свое настроение, память, да настолько, что порой присядешь отдохнуть на первую свободную скамейку, а тебе вдруг ни с чего так грустно стало, тоскливо. И вот, невольно в голове представляется какая-нибудь печальная история, маленькая трагедия, что непременно закрадется в сердце даже самому черствому человеку. На самом деле ничего и не хотелось придумывать, хотелось просто отдохнуть, но теперь ты поглощен всецело этой ниоткуда взявшейся маленькой трагедией в голове, будто сама скамейка поделилась, рассказала о наболевшем. Старая, с облупившейся краской местами, неухоженная, тотально одинокая, но своим настроением скамейка. А всё потому, что неодушевленные предметы имеют свойство впитывать в себя энергетику происходящего. Не верите? Тогда вспомните хорошенько, не было ли у вас в жизни случаев, когда заходите, скажем, в подъезд и вдруг чувствуете, как мурашки пробежали по вашей спине, отчего–то стало тревожно и совсем неуютно? Безусловно, были. Даже если это хорошенько скрыть от окружающих, себя не обмануть. Каждого что-то пугает, страшит, доводит до состояния нервного срыва и порой, по абсолютно непонятным причинам. Такое состояние вдруг овладело мной, когда я, сидя на скамье в сквере, что находится неподалеку от дома, почувствовала на себе пристальный взгляд с противоположной стороны аллеи, где также располагались вдоль старые скамейки. Молодой мужчина с типичной, но приятной наружностью, мягкими чертами и широко распахнутыми глазами, не открываясь, смотрел в мою сторону. Он был одет иначе, чем здесь принято одеваться – на нем были черные ботинки, такого же цвета плащ в английской манере и шарф, что плотно облегал горло. Он отличался от других парней, что частенько проходили мимо аллеи, увлеченные своими собеседниками или собственными мыслями. Против обыкновения на нем не нашлось супер модной прически с выбритыми висками и обесцвеченными волосами, собранными в хвостик или косичку. Не нашлось и серебряных браслетов на запястье, серёжек в ушах и прочих атрибутов современной молодежи. Я нервно ёрзала на месте, всем своим видом показывая, что мне некомфортно, попеременно посматривая на незнакомца. В руках у меня был стаканчик с любимым кофе, который я успела купить по дороге домой. До дома я до сих пор не дошла – здесь, в уютном сквере, в одиночестве я любила бывать часто, что объясняет тот факт, что домой вовремя я не возвращалась. Кофе давно остыл, пить его совсем не хотелось. Домой я не торопилась – там всегда царила напряженная, удручающая обстановка, что никак не способствовало сохранению моего психического здоровья, а оно мне очень пригодилось бы, чтобы окончательно не свихнуться. Поставив стаканчик с кофе на скамейку, я полезла в свою сумочку за телефоном. Книга, книга, еще книга, помада, влажные салфетки…, а где телефон? Фух, нашелся. Прежде чем взглянуть на дисплей, посмотрела на скамейку на противоположной стороне. Его там не было. Я, наконец, расслабилась. Однако уже было без четверти четыре, а небо заволокло грозовыми тучами, и не мешало бы уже домой топать. Но я из тех людей, кто тянет до последнего, до того, когда что-то становится совершенно необходимо сделать. Что ж, подождем, когда дождь не начнет крапать. Я люблю дождь. Просто обожаю. В такие моменты, будто душа находит покой, а сердце наполняется сладким нектаром умиротворения. Да, я чувствую совершенное счастье, стоя под дождем с поднятой к небу головой. Может, грехи я свои не смою, но плохое настроение точно. Побуду на сквере до наступления дождя. Пусть помокну, пусть дома опять начнется вынос мозга, но мне как воздух необходим этот момент. Пожалуй, уберу телефон в сумочку, чтобы не промок. Пытаясь уложить его поглубже, платок самопроизвольно выпал из сумочки. – Скоро начнется дождь, идите домой – промокните ведь – послышался спокойный, уверенный и чертовки приятный мужской голос. От неожиданности я подпрыгнула на месте и по привычке схватилась за сердце. Сложно было описать то состояние, когда, подняв глаза, я увидела того самого незнакомца в метре от меня. Между тем он медленно приближался и, вот, остановившись, нагнулся за платком, не открываясь от меня. Наверное, моя реакция была настолько забавной и привлекательной, что ему не хотелось даже на секунду переключать свое внимание на такую мелочь, как платок. – Вы меня испугались? – едва обеспокоенно осведомился он, протягивая мне платок. – Нет, просто, я думала… думала, что здесь одна – промямлила я, хриплым голосом – сосредоточив свой взгляд на руке, которая протягивала мне платок. Осторожно, но быстро взяв платок, я буквально запихала его в сумочку, при этом успев забыть обо всем на свете, словно мне стерли память. В данный момент, если бы кто-то спросил меня, сколько сейчас время, к примеру, или куда я иду, я бы сразу не смогла ответить. Вот так вот этот кретин сбил меня с толку. И почему я разозлилась? … Я тут же встала со скамьи и засобиралась домой. Только сейчас я почувствовала, что стало значительно прохладнее, чем было, когда я сюда пришла. Брр! Схватив сумочку, я направилась дороге, как внезапно остановилась, повернулась в сторону незнакомца и сказала: – Спасибо … за платок. Мной вновь овладел страх, ведь он снова смотрел мне прямо в глаза. Казалось, он что-то высматривает во мне. Может, вор? Хотя, для воришки одет он даже лучше, чем просто хорошо. – Я провожу вас. – Неожиданно заявил он. –Что? В смысле, в этом нет необходимости, правда. – Ошарашенная происходящими событиями протараторила я. Я снова отвела взгляд и на этот раз быстро зашагала от него прочь. В тот момент пошел дождь. Обернуться я до смерти боялась, поэтому шла прямо, несмотря на то, что крупные капли дожди значительно замедляли движение. Почти ничего не видно – дождь усилился и теперь это был ливень. Промокшая насквозь, злая и в то же время встревоженная, я надеялась, что останусь сегодня живой. Хотя, собственно, разве не своей смерти я искренне желала? Нет, ну не так же… в конце концов это не должно случиться против моей воли. А я не хотела, чтобы моим убийцей стал этот престранный тип. Резкий толчок назад вывел меня из состояния задумчивости. Спустя минуту я поняла, что этот нахал (да, да, тот самый преследователь!) схватил меня за куртку сзади, как котенка за шкирку и дернул к себе. Обернувшись, вне себя, я хотела залепить ему смачную пощечину, но не успела – он аккуратно, но крепко схватил мою руку. – Сейчас бы под машину попала. Разве ты не видишь, что почти у дороги стоишь? – с некоторой строгостью спросил он. – Да пошел ты… – отчетливо проговорила я, вырвав руку. Демонстративно направившись к дороге, одновременно смотря по сторонам, вглядываясь – нет ли машин. Когда я была уже на другой стороне, не стала оборачиваться – знала, что он там всё еще стоит. Да что он позволяет себе? Придурок! Трогает меня еще… герой-спаситель, мать его. Возомнил из себя благородного рыцаря. Что ему вообще от меня нужно было? Если не убить и не ограбить, то что? Самовлюбленная фифа, живущая внутри меня, дала о себе знать, подкинув мысль, что парень просто хотел со мной познакомиться. Ну, мол, платок поднять и до дома проводить – лишь повод пообщаться. Тут я ей быстро закрыла рот, напомнив, кто я есть. В конце концов, выгляжу на данный момент я убого и ничуть не привлекательно – начесанный, собранный волос превратился в крысиный хвостик, благодаря обильному потоку воды, что безбожно лилась сверху; размазанная тушь по той же причине и до ниточки промокшая одежда. Поднимаясь по лестнице до второго этажа, я заметила, что у меня наглухо заложило нос и болит голова. Этого еще не хватало. Настроение ни к черту, дома мама опять возьмется за свое, и тогда я точно в окно выйду вместо двери. Ну, не люблю я, когда кто-то пытается давить на меня или контролировать – это слишком напрягает меня. Особенно ненавижу ее суждения, осуждения, бесконечную критику и попытки склонить меня делать так, как она хочет. Что ж, обойдется. Стучу. Тишина. Никто не подходит к двери. Да неужели мне так повезло? Облегченно вздохнув, я нахожу в сумочки ключи и попадаю в квартиру. Дома меня встречает ласковый, некогда подобранный на улице кот Тишка. Он усердно трется о мои ноги, что затрудняет пройти в коридор и сесть на стульчик. Мурлыкание Тишки в тишине слышно особенно громко. Наконец, я уселась. Только сейчас поняла, насколько я устала от учебы, напряженных отношений с мамой, от бесконечных невезений, от одиночества, от себя, и в целом, от жизни. Безумно хотелось лечь и уснуть. Замертво. Или хотя бы кома до лучших времен. О боже, что я несу… Плетусь в свою комнату, чтобы снять с себя мокрую одежду. Мимолетом замечаю, что пора навести порядок – живу, как свинья. Даже стыдно. Не то, что бы я не убирала тарелку с едой у компьютера, но вещи хаотично были разбросаны по всем поверхностям в комнате – кровать, компьютерный стол и даже на трюмо что-то беспардонно валялось. Глаза болят на такое смотреть. В шкафчике с вещами я нахожу свою любимую домашнюю майку без рукавов черного цвета с белым геометрическим рисунком и старые, потертые у колена джинсы. Вдруг слышу слабый писк своего телефона. На дисплее высвечивается «мама». – Мира, солнышко, привет. Ты уже дома? – звонко проговорила мама. – Да, мам, привет, я дома – вяло ответила я. – а где ты? Когда вернешься? – Мы с папой за продуктами пошли, скоро будем. Поешь что-нибудь. Ты не замерзла? Под дождь не попала? – спросила она. –Мааам! Всё хорошо, не переживай. Я поем. Давайте там не задерживайтесь, не замерзните сами там, пока.– Чтобы отвязаться скорее, протараторила я. – Хорошо. Пока. Скоро будем. Кайф. Полная свобода. Люблю такие моменты. За окном по-прежнему льет дождь, я ставлю чайник, чтобы, наконец, попить кофе. Непроизвольно я подумала о нем. Что ему надо было всё-таки? Думая о нем, прежде всего, вспоминала его глаза – широко распахнутые, пронзительные, холодные. Может, я параноик в какой-то степени, но от него за километр веяло опасностью, жутью, даже, может, смертью… Итак, горячий кофе готов, бреду в комнату, машинально включаю компьютер. Тишка пристроился у меня на коленях и тут я вспоминаю, что настолько погрузилась в мысли о таинственном незнакомце, что даже не умылась. Тишку кладу на кровать, сама отправлюсь в ванную. – Что? Боже… Мое серебряное кольцо на среднем пальце правой руки значительно почернело. Я точно помню, что оно было намного чище. Я настолько испугалась, что меня затошнило. Сердце колотилось, как бешенное. Странно для человека это – бояться наступления смерти, если сам глубоко в душе желает умереть. И это объяснимо. Всё должно случится по моей воли, тогда, когда я пожелаю и посчитаю нужным. Сейчас было бы глупо помереть в ванной от страха. Отрешенная, уставшая, озадаченная и уже успевшая заболеть, я вернусь в комнату, сняла кольцо с пальца и положила в шкатулку на трюмо. Спустя час, допив кофе, проверив почту, вдоволь наслушавшись музыку, я пришла в себя. Хочу спать. Не выключая компьютер, я прилегла. Рядом пристроился Тишка, свернувшись в клубок. Проваливаясь в сон, я слышала, как пришли родители, но сил встать уже не оказалось… Глава 2. Что ты такое, мать твою? Еле-еле открыв глаза, по темноте за окном я догадалась, что уже вечер. Сколько я проспала? Голова невыносимо болит, надо встать. Повернувшись с правого бока на спину, я чуть не схватила инфаркт на месте – в ногах я увидела отчетливый силуэт человека, который повернулся ко мне спиной. Он сидел словно живой! Прям передо мной! За доли секунды мой мозг среагировал – я закричала, насколько только могла. Не прошло минуты, как в комнату вбежала мама. – Мира, Мира, что с тобой? Ты кричала, что случилось? – обеспокоено сказала мама, подбегая ко мне. Я сидела вся в слезах, полная страха и уверенности в том, что я сошла с ума. Галлюцинации, высокая температура, паранойя – трудно было поверить, что это был лишь сон. Мама подошла, потрогала мой лоб и заявила: – У тебя температура, ты вся горишь. Я тебе сейчас принесу поесть и разведу жаропонижающий порошок. Хорошо? – Да, да, хорошо… – хлюпая носом, проговорила я. – Свет пока не включай, я еще полежу. Я не хотела, чтобы она заметила мои слезы и произвела основательный допрос. Я не в том состоянии, чтобы объясняться. Перекусив и выпив лекарство, я снова легла. Теперь я очень боялась темноты или того, что есть в ней. Неужели это всё от высокой температуры? На секунду мой мозг пытался связать этот силуэт с незнакомцем, повстречавшимся мне днем на сквере. Бред. Мне показалось. Я ворочалась с минут 20. В больной голове, как и в комнате, царил тотальный беспорядок, мысли путались, переплетаясь воедино, не давая мне уснуть. – Ты можешь, пожалуйста, в этот раз не кричать? – почти шепотом отчетливо послышалось прямо у меня в комнате. Я моментально подскочила на кровати, слезы сами собой градом полились с глаз – тот самый силуэт стоял у окна, медленно направляясь ко мне. – Пожалуйста. Не кричи. – Настаивал он. Увидев мои слезы, добавил – что же ты за истеричка такая, а… – Как, как ты сюда попал? Что ты такое, мать твою?! – еле сдерживаясь, чтобы не закричать, прошептала я. – Ты вся дрожишь. Ты боишься меня. Думаешь, что сошла с ума, хотя куда тебе уж дальше, если ты в свои годы сдохнуть то хочешь – с сарказмом произнес незнакомец. Он подошел еще ближе, сел на краюшек кровати. Я отстранилась подальше. От него исходила какая-то скрытая угроза, и каждая клеточка моего тела это чувствовала. – Так вышло, что я тебя защищаю. Это, в принципе, всё, что я хотел сказать. – Произнес он спокойным голосом и встал. – Я сошла с ума, да? – обреченно произнесла я. Он помолчал с минуту, а затем ответил – «это еще как посмотреть». Секундой позже его след простыл. Боясь даже шевельнуться, я просидела на кровати почти до самого утра. То, что произошло, трудно осознать и принять. Ходить сквозь стены? Или перемещаться? Или просто забраться каким-то образом на второй этаж и пролезть через закрытое окно? Что значит защищать меня? Откуда он знает о моих желаниях? Я была далеко от мистики, по сей день ни разу не сталкивалась с подобным, поэтому для моего мозга это был всё равно что клиническая смерть для организма. Я боюсь, очень боюсь. Ведь он меня везде достанет. Мысли снова путаются, картинка в голове расплывается, слова распадаются на части…. Я погрузилась в глубокий сон. Глава 3. Размышления. Сквер, скамейка, он – первая моя мысль после пробуждения. Я приподнимаюсь – голова ясная, как будто просто увидела дурной сон. Хотелось бы верить … Против обыкновения, боязнь куда-то испарилась. Это было крайне странно, учитывая, что в мою комнату может попасть чужой человек в любое время с неизвестными для меня мотивами. Надо вооружиться. Надо маме, папе сказать. Боже, как я их люблю, не дай Бог он им вред причинит. На мысли меня прервала мама, которая зашла узнать, как я себя чувствую. –Спасибо, мам, всё хорошо. Спасибо тебе. – Едва улыбнувшись ответила я. Я сказала несколько раз спасибо, будто это как-то защитит ее, убережет. Я в темпе пошла умылась, всё это время продумывая, как я справлюсь с этой проблемой, но на ум ровным счетом ничего не приходило. Отказавшись от завтрака, я переоделась, собрала волосы в хвост, подкрасила губы прозрачным блеском и направилась к входной двери. – Ты куда? Разве у тебя есть планы сегодня? Воскресенье ведь … – недоговорила мама, понимая, что не воспрепятствует моего уходу. – Я прогуляюсь и вернусь. – Убегая, ответила я. Бесцельно бродя вдоль дороги, я смотрела проходящих людей и до смерти хотела с кем-то поделиться, рассказать о своей проблеме. Вопреки своей общительной натуре, я была подозрительно нелюдима, скрытна, замкнута в себе. У меня не было друзей, как у моих однокурсниц, которые оказывались рядом, когда у тех что-то случалось, решали их проблемы, вытаскивали бог знает откуда. Меня угнетало то, что мне некому выговориться, некому меня защитить, некому поверить мне. Этой замкнутости научила меня мама – любые откровения она воспринимала во штыки, по-своему, и вместо поддержки и понимания я получала порцию упреков и нотаций. Повезет, если еще виноватой не останусь. В горле будто что-то застряло и глазами вновь наполнились слезами. Я видела счастливые пары, идущие за руки на улице, и завидовала им; видела в сериалах, как мамы поддерживают и помогают своим детям, становятся другом им, и завидовала; видела, как кто-то просто умеет жить и радоваться и завидовала. Мне казалось, что меня просто не любит моя собственная жизнь и, поэтому так жестко издевается надо мной. Чего уж там говорить – многие в мои 25 лет семьей своей уже обзавелись, квартирой, собакой и финансовыми проблемами. А я что? Никто и ничто, по сути. Я вытерла глаза от слез, понимая, что эти мысли умрут вместе со мной и я никогда не буду правильно понятой. От этого становилось вдвойне обиднее. Вдруг вспомнилась книга о Веронике, которая хотела умереть. Под угрозой смерти в любой момент, она начала ценить, любить свою жизнь, она встретила человека и мечтала прожить еще немного, чтобы провести с ним больше время. Конечно, это был социальный эксперимент, по итогу всё закончилось хорошо – она прожила долго и счастливо. А у меня, вот, нет любимого. Даже отношений толком не было. Однако ненавижу и отказываюсь признавать себя такую – жалкую, слабую, уязвимую. Я всегда старалась скрывать подобное состояние от людей, в частности, от близких. От того, что с детства не научилась с кем-то делиться своими откровениями, я не считаю нужным говорить или показывать то, что потом придется объяснять. Сформировался некий поведенческий паттерн – промолчать, сдержать слезы и уйти. Позже переварить это в себе вперемешку со слезами, а на утро всё снова будет нормально. Конечно, периодически у меня срывало крышу – невозможно всю жизнь держать в себе столько взрывных эмоций; рано или поздно вулкан извергается и уничтожает всё живое вокруг себя. Примерно так и случилось в мои неполные 12 лет, когда я в очередном порыве эмоций без колебаний порезала себе вены. Помню, моя мама была мертвенно бледна и впервые начала воспринимать иначе. Пару лет было даже совсем неплохо – мы сумели найти общий язык, временами я пыталась чем-то поделиться. Естественно, ее осуждающая реакция приводила меня в крайне комфортное состояние, будто я обнажила душу, а надо мной посмеялись. Чувствовала, что у меня забрали что-то мое и приобщили к общественности. После я каждый раз жалела, что чем-то откровенным, действительно важным для меня, поделилась. Открыла душу, а мне туда плюнули. С годами я научилась молчать. Взаимопонимание снова пошло под откос и я всё реже с ней говорила. Друзей у меня также не было – не успевали заводиться. Мы несколько раз переезжали, что, в принципе, воспитало во мне одно хорошее качество – самодостаточность. А негативные эмоции со временем стали умещаться в старой, толстой тетрадке с авторской писаниной. М-да, что-то меня занесло опять. Мысль за мыслью, таблетки что ль какие пить от них. Особенно от тех, после которых немножечко хочется вздернуться или вскрыться. Но пока этими мыслями я ни с кем не поделилась – я неуязвима, а значит, мне спокойно. Сейчас я нахожусь далеко от дома. Я нарочно шла дальше и дальше, словно забрала с собой беду и, как кошка, уношу ее как можно дальше от дома, от родных. Итак, телефона у меня с собой нет – отлично. За углом живет однокурсница, зайду к ней и поинтересуюсь: сделала ли она свою часть нашей работы по литературоведению (я полюбила литературу всем своим сердцем и поступила, правда, со второй попытки в литературный институт) и сразу домой. – Кажется, этот подъе …. – не успела я договорить, как почувствовала невыносимо острую боль со стороны затылка. Глава 4. Похищение. Темнота. Вокруг темно, хоть глаз выколи. Где я? Холодно, очень холодно. Запястья…я что, связана? Почему я не могу пошевелиться? Правильно: потому что меня вплотную привязали к стулу! Страшно представить, какие следы потом от этого «добра» останутся… Голова болит жутко – вот-вот и расколется на две части. Огрели меня чем-то тяжелым и прилично. Вот, сволота. И главное: кто это? Он? Тот самый престранный тип? А что сразу то не убить, обязательно надо человека так мучить? Мысли путаются, не могу нормально соображать. Кажется, у меня сотрясение. Мама еще наверняка волнуется, ведь один бог знает, сколько времени я здесь пробыла без сознания. Вдруг где-то неподалеку послышались шаги. Кто-то направлялся прямо ко мне, и я искренне не понимаю, как мое сердце не выбежало наружу прочь от меня. Слышу голоса. Мужские, приглушенные голоса, которые, очевидно, пришли сделать из меня фарш. Только вот, за что? Я не богатенькая принцесса, выкупа за меня не выплатят – просто не найдут; ни во что криминальное не ввязывалась. Я вообще мирно живу себе, никого не трогаю, зачем трогать меня? – Хеей, я слышу вас, вы кто такие? – осмелела вдруг я. Отлично, хотя бы умру не трусишкой. Голоса внезапно замолкли, приближаться стали медленнее, будто осторожно. – Вы что, глухие? Или я недостаточно громко крику? И да, какая сволочь ударила меня по голове? Больно ведь, подонок. – Не сбавляя тон, договорила я. – А ты смелая. – Усмехаясь, произнес один из двух мужчин. Он произнес эти слова над моим ухом, я ощутила теплоту его дыхания на щеке. Мурашки табуном пробежались по коже, но сопротивляться сил не было – жутко гудело в голове. Поймала себя на мысли, что я хочу выбраться отсюда живой, но ему почему-то ответила: –Если хочешь убить – убивай прямо сейчас, не медли. Оставь свои прелюдии для другой жертвы. Меня напрягала темнота. Я не видела ровным счетом ничего, но отчетливо ощущала их рядом с обеих сторон. Ответа не поступило. – Ты… ты обещал защищать меня! А теперь, теперь я сижу привязанная плотно к стулу непонятно где и … – не смогла закончить я из-за внезапно нахлынувшей волны эмоций. Слезы лились градом. То чувство, когда тебя предали, когда ты искренне пытаешься понять: как он так мог с тобой. Но не понимаешь. Ничего уже не понимаешь… – О, так ты уже с ним познакомилась даже! Быстро он, оперативно! – оживленно подхватил второй мужчина, который находился справа от меня. По их шагам, которые они совершали время от времени и шарканьям, я примерно знала, где он стоят. – Стоп, ты это не он? – прекратив истерику, забормотала я. – Тогда… кто вы такие и что вам надо от меня? – с надеждой, что он придет меня, решила скоротать время разговором. – Нет, нет, нет, леди. Так не пойдет. Мы не на допросе и надолго тут не задержимся. Нам бы только одну проблему решить в твоем лице. – спокойно ответил тот, что стоял слева. – Поняла меня? – неожиданно схватив меня за горло, спросил он. – Кхе, кхе, от… отпусти, придурок! Я же задохнусь! – завопила я, глотая воздух ртом. – Верно – ты умрешь не таким способом. Вообще, нам порядком надоел один господин, который с чего-то взял, что сможет спасти потерянную душу. Рыцаря сделали из него, вы только посмотрите! Кольцо ему даже дали! К вам, смертным послали! Но нет, не за тем, чтобы жизнь отобрать, как обычно, а чтобы спасти! Видите ли показалось им, что в этой малявке заточен воин добра. Вот, комедия, Руслан, не находишь? – обратился он к своему приятелю. – Ага, заделался в ангелы-хранители – язвительно отметил Руслан. – Своего-то ты потеряла, кажется, лет в 12 это было, верно? – очевидно загордившись своей осведомленностью, уточнил он. – Что? Откуда вы … – недоговорила я, как тот, что слева прикрыл мой рот своей ладонью. – Заткнись, ладно? Пока ты смертная, ты слабая, поэтому … – не закончил он предложение, как резкая боль пронзила область живота. – Ааа…. – закричала я что было мочи. А те двое поспешили куда-то удалиться. До тех пор, пока я вновь не потеряла сознание, вдалеке я заметила какое-то синее пятно, которое тут же исчезло. Тут я, совершенно обессиленная, моментально отключилась. Глава 5. «Я твоя смерть» В чувства я пришла, когда ощутила чьи-то прикосновения у правой ступни ноги. Жгучая боль в области живота не позволяла сосредоточиться и понять, что здесь происходит. Однако я догадалась, что меня попросту отвязывают от этого чертова стула, к которому я, наверное, приросла. Я была слишком слаба, чтобы сопротивляться, поэтому что бы этот человек не хотел со мной сделать – спасти или убить – он безо всяких преград сделает. Как только я снова начала погружаться в сон, чья-то рука осторожно приподняла мой подбородок. – Мира, ты меня слышишь? Мира?! – на повышенном тоне произнес знакомый мужской голос. Он здесь. Он пришел за мной. – Я… я, кажется, умираю – еда слышно, делая паузы, ответила я. – Мира, ты не умрешь, я вытащу тебя, поняла меня? – поднимая подборок выше, убеждал он меня. Отвязав обе ноги, он аккуратно перерезал веревку, плотно стягивающей запястья обоих рук. Не отпуская моей руки, он положил ее на свое плечо, а сам взял меня на руки. Я приоткрыла глаза, но вокруг была по-прежнему кромешная тьма; он меня куда-то нес. Я слышала его учащенное дыхание, пальцами вцепилась в его широкие, крепкие плечи, но из-за большущей дырки в животе (а она наверняка была очень большой!) я даже поблагодарить его не смогла. Лишь отчаянно вглядывалась во тьму в надежде увидеть свет. Он нес меня минус 10. За это время он ни разу ничего не спросил. Ни одного вопроса. Наверное, догадался, что меня ранили, что мне говорить крайне затруднительно. Вдруг он остановился, осторожно опустил мои ноги на поверхность и сам опустился на колени, придерживая верхнюю часть моего тела. Спустя пару секунд я едва смогла открыть глаза – огромный синий круг напротив нас был настолько яркий. Я испугалась и машинально хотела спрятаться, уткнувшись носом в его плечо. Он никак на это не среагировал, но, видимо, заметив рану, воскликнул: – Что? Тебя ранили?! – больше было похоже на констатацию факта, нежели на вопрос. – Ты. Тормоз. – подняв голову, прошептала я, тут же потеряв сознание. Шум. Множество разных голосов. Всё спуталось. Сильный запах лекарств, я пытаюсь открыть глаза. Выбеленный потолок, стены с облупившейся краской точь-в-точь как на скамейке в сквере у дома. Прикроватная тумба, на ней какие-то больничные предметы. Рядом стоит капельница. Что же, на городскую больницу это похоже больше, чем на ад, поэтому поспешу радоваться тому, что осталась живой. – Как ты себя чувствуешь? – сухо осведомился голос у двери. Я вздрогнула. Повернула голову и увидела его. Того самого, кто до смерти каждый раз пугает меня своим появлением. Чтоб его… – Ты. Опять ты. – устало пробормотала я, делая вид, что совершенно не рада ему. На самом деле, я была крайне признательна ему за спасенную жизнь и хотела узнать более подробно о нем: и зачем он появился в моей жизни, а вместе с ним и мои беды, кто он такой и откуда. С интересом осмотрев его с ног до головы, заметила, что он по-прежнему в черном, всё также смотрит на меня своими серыми, пронзающими, холодными глазами. Мой взгляд остановился на мизинце правой руки, которая прикрыла собой другую руку, лежащую на колене. – Кольцо! Они говорили про кольцо. Зачем оно тебе? Кто тебе дал его? – выдавила я из себя, ощущая пульсирование в висках и свербящую боль в животе при каждом моем вдохе-выдохе, при каждом движении. – Что? – заерзал на месте незнакомец. – У них тоже были кольца? Что они еще сказали? – оживленно спросил он. – Конечно, а я всё внимательно осмотрела, что на них, ведь там было так светло! – с сарказмом ответила я. Он нахмурил брови. Очевидно, что он в чем-то ошибся. – Глупые, глупые смертные! Глупые люди! Ты, ты глупая! – вставая со стула, разгневался он. Он подошел вплотную к больничной к койке, и вцепился пальцами за краешек тоненького одеяльца ( оно то что ему сделало?). Громко выдыхая, он продолжил: – Мало того, что своим сумасбродством ты лишилась ангела-хранителя в юном возрасте, так ты еще и игры затеяла со смертью! Бедная, несчастная, вы посмотрите на нее – разводит он руками. – Ходит, ноет, плачет, снова ноет, да какой из тебя воин, боец? Но нет! Кому-то там привиделось в тебе, и всё тут! Теперь я, вместо того, чтобы выполнять свою работу в совершенно ином месте, должен таскаться за этой горе-самоубийцей и каждый раз выслушивать ее претензии и оскорбления! – закончив, он пожал губы и плюхнулся на стул обратно. Я выпучила свои не без того широкие глаза. Какой к черту ангел-хранитель? Откуда он знает о том, что случилось тогда? Я дернулась, отстраняясь от него. Понимая, что «это» какая-то чертовщина. Либо кто-то жестко разыгрывает меня. Но кто? Я ведь совсем одна. Выдергивая одним движением иглу с вены, я босыми ногами становлюсь на пол и тут же чуть не падаю. Он в тот же момент соскакивает со стула и подбегает ко мне, осторожно взяв за талию одной рукой, придерживает меня за руку другой. Возвращает чуть ли не силой в постель. – Не пойду, не пойду, отпусти! Не трогай меня! – кричу я, убирая его руки с себя. – Не трогай! Не смей! – отпираясь от него, падаю головой на подушку. Наконец, он схватил меня за обе руки и, несмотря на то, что я продолжала рыпаться, спокойно сказал: – Я. Тебя. Не трону. Отпустив мои руки, я присела на постели, закрыв лицо руками. Кровь сочилась из вены и окрасила мой нос и подбородок в алый. Он выхватил руку и приложил вату, которую предварительно смочил в антибактериальной жидкости, к маленькой дырочке с внутренней стороны локтя. Я хныкала. Как ребенок, который собирал пазл, а к нему подошли и всё разрушали, смешали. Он не отпускал палец, плотно прижатый к ватке. – Ты должна быть сильней. Иначе я не смогу тебя защитить, понимаешь? Ты должна была умереть и поэтому теперь, когда ты жива, они придут по твою душу. И у каждого будет свой мотив. Их много, я один. Понимаешь? – повышая голос на последнем слове, спросил он. – Они – это кто? – Ангелы из подземелья, в частности, и, соответственно, темные ангелы смерти. – спокойно ответил он. – Ты сама виновата. Ты призвала к себе смерть, вселенная услышала тебя. Теперь смерть ходит за тобой по пятам в разных обличиях. Ты не представляешь, какой хаос воцарился в том мире из-за твоих эгоистичных намерений. Ты буквально нарушила баланс сразу в трех мирах! Что ты за женщина такая! – качая головой, закончил он. Вопреки всему, я не задала вопроса. Не спросила: не сидит ли он под чем-то? Не квест ли это какой? А, может, меня сильно ударили по голове, или его… видимо, эти вопросы были написаны у меня на лице, поэтому он продолжил. – Я знаю, о чем ты сейчас думаешь. – он тяжело вздохнул. – Ты мой первый такой смертный, с кем мне приходится так близко быть и тем более защищать, вопреки своей сущности… – Кто ты? – я подняла голову и посмотрела ему прямо в глаза. – Я твоя смерть. – хладнокровно и задумчиво ответил он мне. Глава 6. Дорога домой Я отвернулась и прикрыла рот ладонью, чтобы он не заметил моей улыбки. – Чтоб ты утонула в своих слезах! Ты что, снова ревешь? – растерявшись, наклонился он ко мне. В этот момент я резко повернулась и наши губы едва не соприкоснулись. Он отстранился. – Надо было убить тебя. Лишить жизни еще тогда. Ты больная. У тебя реакция психически нездорового человека, ты это понимаешь? – обречённо вытачивал он каждое слово. – Ну, конечно, меня ведь какие – то придурки ударили по голове чем-то, после чего связали, поместили то ли в подвал, то ли в комнату … – недоговорила я. – Чистилище. – поправил он. –Что? А, впрочем… я скоро привыкну, что ты несешь какой-то наркоманский бред. – почти про себя я произнесла последнее слово. – А после они несли чушь, подобную той, что несешь ты. Про кольцо точно было. Про ангела-хранителя тоже. И, вероятно, они имели в виду тебя, когда говорили про какого-то рыцаря, который хочет спасти воина добра и поэтому был послан сюда. А потом, потом один из них просто-напросто вонзил нож в живот, а затем они ушли и оставили меня подыхать. Вот так. – с дрожью в голосе рассказала я ему. – Я хотела жить, понимаешь?? Я поняла, что хочу выжить, что хочу вернуться домой к родителям, к книгам, к своей спокойной скучной жизни, мать твою! – Хм… – задумался незнакомец, демонстративно не обращая внимания на мою очередную истерику. – Это странно. Для тех, кто оказался здесь из подземелья, они слишком много знают. К тому же, если бы это были из подземелья, они бы не смогли предстать в человеческом обличии, физически их в этом мире фактически не существует. Они злые духи, которые воздействуют на человека посредством проникновения в их мысли, в душу. Бывает, ситуации обставляют таким образом, что происходят несчастья разного рода и характера: от ссоры до самой смерти. Иногда обычному человеку с сильной энергетикой просто всей душой следует кому-то пожелать бед, как у того они случаются. А всё потому, что злые духи всё слушают и охотно исполняют пакости. Порой их самодеятельность нарушает баланс между добром и злом в нашем мире. – завершил свой псевдозанимательный рассказ незнакомец. – Погоди. Один Руслан точно. Второй назвал единожды его по имени. Если тебе это вообще о чем-то говорит? – вспомнила я, игнорируя всё остальное. – Руслан? Что? – воскликнул он, обезумев от ответа окончательно – Как? Это никак не может быть Руслан. – хватаясь за голову сказал он. – Мало ли Русланов, блин, живет на Земле! Что за Руслан, о котором ты всполошился так? – не без тревоги поинтересовалась я. – Кольца, если их было двое, то кто с ним был? Кольца, кольца… как они их выкрали? Как они вообще попали туда, куда им дороги нет… – бормотал незнакомец. – Спасибо. – вспомнилось мне наша первая встреча и мое спасение. – Я тебя тогда послала у дороги, а ты мне жизнь спасал… – не своим голосом пропищала я, делая паузы, будто проживала тот момент. Он посмотрел на меня своими широкими, серыми глазами. Хмурые брови расправились в две почти ровные дуги, но каждая мускула на лице отражала его напряженное состояние. Он всё время смотрел на меня как на умалишенную, как все мужчины смотрят на своих жен или девушек, когда те задают им тупые вопросы или вытворяют безумные вещи. Сейчас он посмотрел как-то по-особенному. – Это мой долг. Моя обязанность. Ничего личного. Если бы у меня был выбор, я бы никогда тебя не выбрал. – сухо ответил он. – Ах, так даже. – с долей обиды ответила я. – И кстати, надеюсь, твои черти не исполнят твое желание утонуть мне в моих же слезах, потому что я хочу дожить свою жизнь и лучше, если это будет происходить без участия твоего надменно– недовольного лица! А потом, в силу своих обязанностей забери мою душу и препроводи в ад, будь добр! – говоря об этом, я уверенно встала с постели, которая была до неприличия измятая и насквозь пропахла лекарствами и потом. Покопавшись в тумбочке, нашла свои черно-белые кроссы, носки и дырявую футболку. На мне же висело что-то похожее на маечку. Кто, интересно, меня переодевал? Наверное, в процессе операции медработники. Натягиваю на себя осторожно носки, охая и ахая (заштопанная рана дает знать о себе), беру кроссы и как 80-летняя, копошусь дальше. – Ты всегда ноешь и плачешь? – поинтересовался незнакомец, который всё это время мельчал перед глазами, молча наблюдая за моими попытками быть самостоятельной. Надев кроссы, я направилась к нему, полная ярости и обиды, бросила в него своей футболкой, в которой была проделана дыра от ножа. – Я чуть не умерла, ты понял? По-настоящему! Я думала, что хотела смерти до тех пор, пока не столкнулась с ней лицом к лицу! В тот момент мне больше всего хотелось жить! Хотелось жить как нормальная женщина – с мужем и детьми, суетой по утрам и заботами размером с целый Техас. Хотелось работать и быть чем-то увлеченной, хотелось видеть себя нужной: на работе, дома, среди друзей. Я, правда, думала, что не открою больше глаза, не увижу этот мир, не поругаюсь больше с мамой, не напишу очередное заумное сочинение, не посплю беззаботно на своей кровати, мать ее! Что ты вообще можешь понимать? Тебе чуждо всё человеческое, ты чудовище! Я, честно, не знаю, где с твоих слов начинается правда и где заканчивается, но, вот, как по-моему: сначала ты выслеживал в меня сквере, потом пробрался ко мне домой и бесследно каким-то образом исчез, позже меня похищают, вонзают мне нож в живот просто за то, что я есть, а теперь я от тебя выслушиваю, какая я истеричка ненормальная и что не по своей воле защищаешь никчемное создание в моем лице! – я громко выдохнула, в горле всё пересохло. – Пошел вон из палаты! – ткнула пальцем в дверь. По его лицу стало заметно, что он был совершенно потерян и ему ничего не остается, как повиноваться. Он положил футболку на постель, и молча вышел из палаты. Меня почему-то стало стыдно за свое поведение, ведь отчасти он был прав – я ранима и слаба, и чересчур эмоциональна. Но, если бы у меня был кто-то, кто захотел бы послушать меня, поверить и также открыть свое сердце, возможно, слез и боли стало бы намного меньше. Но откуда ему это знать … В коридоре я поспешила отыскать медсестру, чтобы написать отказ от лечения и выйти отсюда. Та засуетилась, начала говорить про мою опасную рану, что мне может стать хуже, но всё же сбегала за чистым листом, ручкой и шаблоном. Кряхтя и бормоча себе под нос каждое написанное слово, я поймала себя на мысли, что мне холодно и хочу горячий чай с лимоном и его рядом. Что? Этой самоуверенной фифе, живущей внутри меня, он, оказывается, еще и понравился! Я возмущена до глубины души! В кармане джинсов у меня было немного денег, если, конечно, они не выпали. Вот они то и помогут мне доехать до дома. Сунула руку. Тааакс, 200 рублей есть. Неплохо. Дописав отказ, я попросила медсестру вызвать мне такси, так как мой мобильник остался дома. Та покосилась на меня, но не отказала, спросила адрес и позвонила. Июнь выдался прохладным, поэтому я с нетерпением ждала такси. Наконец, у обочины припарковалась серебристая LADA и я, недолго думая, подошла к машине. – Улица Ленинская? – хриплым голосом спросил водитель лет 40. – Да, да – залезая на заднее сидение, ответила я. В машине было невероятно душно. Пахло мужским парфюмом и сигаретами. Что ж, это лучше, чем снова простыть на улице. Потерплю. Расплатившись с водителем, я поторопилась к себе. До второго этажа, признаться, дойти было испытанием. Дверь открыла мама – ее глаза наполнились слезами, увидев, в каком я состоянии. Видимо, выглядела я действительно хреново. – Мамуль, мамочка, всё хорошо, правда! А футболку пришлось сменить, потому что зацепилась за ветку и образовалась дырочка. Мне моя однокурсница Ксюша, дала, какую не жалко. Вот теперь мне было стыдно. Мне очень нужно, чтобы она поверила мне. Еще с получаса я несла какую-то чушь, какую только могла придумать на ходу. Потом я под предлогом усталости проскользнула в ванную. О, вода. Наконец, я искупаюсь. Такое ощущение, что меня не было неделю, а оказывается чуть больше суток. Шустрая я, однако. После ванны я будто смыла с себя всю эту дрянь, что приключилась со мной. Жаль, что раны не смываются. Ай, болит, зараза … Запихивая гречку с мясом в рот, я поняла, насколько проголодалась. Мама суетилась рядом, уже сообщив отцу радостную новость. Тот редкий случай, когда потерянные возвращаются. Теперь у меня хватало сил только лишь добраться до своей постели и лечь. Смертельно хотелось спать. Рана давала о себе знать, поэтому мне пришлось выпить обезболивающее. После, взяв Тишку с собой, устроилась на своей любимой кровати. Я дома. Я счастлива. Спасибо, что спас меня – мысленно поблагодарила я того самого, с кого начался весь этот кошмар. Глава 7. Ночной разговор Я проснулась в холодном поту, вся в слезах. Этот дурацкий сон, события будто повторялись: меня связали в холодном, жутком месте, после оставили умирать, предварительно вонзив нож; я чувствовала, как острие ножа режет кожу, вспарывает ее и оттуда струится алая кровь; я ничего не могу поделать – я связана и абсолютно беспомощна; я умирала. Нащупав телефон в темноте, посмотрела на время – половина второго ночи. Рана по-прежнему ноет, голова гудит. Сон как рукой сняло; я боялась этих снов – они словно высасывали из меня жизненные силы. Прижав рукой живот, добралась до компьютера – что же, если я сегодня умру от невыносимой боли, то хотя бы под хорошую музыку. Включая компьютер, в памяти всплыл большой и яркий, синего цвета круг, в который он, якобы затащил меня. Встряхнула головой. Я тогда истекала кровью и бредила. Но, что тогда насчет кольца? Те двое говорили о кольце, и на нем действительно оно было. Подземелье, Руслан, нож, кольцо, ангелы из подземелья, что охотятся якобы за моей душой и он, якобы пришедший защитить меня. Что за воин добра? Мозг прокручивал события в голове снова и снова. Они знают о том, что со мной было в юности – это пугает до мурашек по коже, а тот незнакомец, минутку… он ведь назвал меня по имени, когда пришел спасти! Мои глаза округлились, я напряглась. Откуда? Стукнув кулаком по столу, я пыталась понять, на каком именно моменте у меня съезжает крыша. « Ты сама призвала смерть, смерть ходит за тобой по пятам, ты первая смертная…» – всплывали в голове его слова. Со стороны его речи были похожи на умалишенного человека, который сбежал из психушки. Прикрыв лицо ладонью, я хотела забыть всё это, выбросить, выкиуть, сжечь, уничтожить. – Здравствуй, Мира. – послышался знакомый голос, и, подпрыгнув на месте, я увидела силуэт в темноте. – Твою ж мать! Ты издеваешься? – прошипела я, чтобы не разбудить домашних. – Хех, уже привыкла. Хотя бы не плачешь. – заметил он, приближаясь ко мне. – У тебя нет права приходить ко мне, когда тебе вздумается.. – вставая со стула, заявила я. – Зачем ты со мной возишься? Откуда ты знаешь мое имя и адрес? Откуда знаешь про события из прошлого и о моих намерениях? – требовательно, выделяя каждое слово, спросила я. – Я многое хочу рассказать и объяснить тебе – за этим я и пришел. Точнее, я хочу сказать тебе кое-что сначала – неуверенно шептал он, осторожно, взяв мою руку, и увидев, что я ее не отдергиваю, потянул за собой, присев на край кровати, и усадив меня. – Я не человек, мне сложно понимать тебя. Твои слезы и истерики кажутся забавным мне. – продолжал он. Я отдернула руку. Что? Что значит, не человек? Забавным кажется, значит? Он, заметив, что мне не понравились его слова, поспешил добавить: – Забавным, да, как существу стороннего мира. Но в эти моменты тебе больно. Внутри. В грудной клетке, где учащенно бьется сердце, готовое разорваться. Ты будто птица, заточенная в клетке своих эмоций. Тебе не вырваться, ты там заложница. Но… я не хочу, чтобы ты чувствовала боль. Я не хочу видеть твоих слез. Я была тронута его словами, забыла, как дышать. Хорошо, что в темноте не видно, как мое тело откликнулось на его откровения. Руки задрожали. Видно было, как он хотел взять снова меня за руку, но забоялся. – Я хочу рассказать тебе… но я прошу попытаться спокойно выслушать и принять… Я не человек, я ангел, темный ангел, ангел смерти, твоей смерти – повернув голову в мою сторону, он посмотрел на меня. Свет, что исходил от луны, проникал в окно комнаты и освещал черты его лица. Он хмурился. Не рискуя больше взять мою руку, он скрестил пальцы рук. Жаль. В этот момент я была готова поверить и принять каждое его слово, каждый честный взгляд, каждое прикосновение. Меня тянуло к нему… – Я должен был забрать твою душу 29 мая под вечер, в гостях у знакомой. Тебе должно было стать плохо с сердцем. Но, представь, каково было мое удивление, когда я пришел за тобой, а меня ожидал Ангел Мира. Я сидела, вытаращив на него свои не без того безумные глаза, ведь 29 мая был рождения моей однокурсницы, той самой Ксюши, с которой вместе делаем доклад. – Он остановил меня. Уверив, что увидел в тебе душу воина, того самого Ангела Света – величайшего ангела необыкновенной силы. После он сказал, что желает встречи с самой Смертью, после чего, соответственно, меня отправили на Землю с этим кольцом – показав на мизинце большой перстень, объяснял он. – Это кольцо делает меня неуязвимым, бессмертным и помогает перемещаться, находить тебя. Я послан сюда с единственной целью – чтобы защищать. Защищать тебя. Иронично – твоя смерть защищает тебя от смерти. – усмехнулся он. Помолчав, будто обдумывая слова, продолжил: – Я ни в коем случае не должен допустить твоего самоубийства. Это величайший грех для вас, смертных. За него будут расплачиваться твоя семья – все близкие люди, которые у тебя есть. На них ляжет проклятие, а твоя душа отправится в чистилище, где никогда не найдет покоя. Ангельская же сущность умрет в тот же миг. Люди, порой, настолько глупы до абсурда, что сами не понимают, на что обрекают себя и своих родных. Но вот что скажу тебе: ангелам смерти нет никакого дела до этих сантиментов, они делают свою работу и только. Поэтому, может, я не понимаю твоих эмоций, бесполезных растрат твоей энергии. Я сидела, не пытаясь возразить или спросить, даже не шевелилась. – Твоего убийства я также не могу допустить. Ты не должна умереть раньше своего часа. – продолжал он. – А когда мой час? – вдруг спросила я. Он пожал плечами: – Не могу сказать. Знаю, что сейчас ты должна жить. – Значит, я создала хаос сразу в трех мирах только потому, что я не умерла тогда 29 мая? – не без гордости спросила я. – Да. Верно. В трех: В подземелье, стороннем мире и на Небесах. Сторонний мир – это мир Смерти, мой мир. Хотя, отчасти сказал неправду – на Небесах всегда царит покой. – поделился он. На минутку представив, что он говорит правду, мне стало дурно. Я встала и пошла к окну. Открыла его, хотела подышать воздухом. – Надеюсь, ты там не выброситься хочешь? – с напускной настороженностью спросил он. Я обернулась – смотрите-ка, кто язвить умеет. Вдруг мне пришел в голову прелюбопытный вопрос: – Слушай, я понимаю, что спустя столько времени это будет самый странный вопрос, но всё-таки: как тебя зовут? – Ярослав. Меня зовут Ярослав. – невозмутимо ответил он. – Ох, как мужественно. – обернувшись, заметила я. Подперев подбородок руками, я стояла и наблюдала за происходящим за окном. Тишина, ни души, слышно, как колышется листва могучих деревьев. Прохладно, в ноздри бьет свежий, ночной, с запахом надежды воздух. Этот воздух пропитался тоской, также как каждое дерево, каждый проходящий мимо человек носит в себе свою историю и всегда отчего-то невеселую. Мысли прерывает покалывающая боль в животе. Я схватилась за живот. Рана немного кровоточит – это было заметно по выступающим красным пятнам на майке. Ярослав подошел, довел до постели, я присела. Надо выпить таблеток. – Прости, я не умею забирать боль… – видно было, что он хотел помочь. – На столе таблетки, они снимут боль, достань, пожалуйста. – обеспокоенно сказала я. Копошился он с минуту, после нашел упаковку, и, захватив стакан с водой, принес мне. – Спасибо – выдавила я из себя. Вытащив пару таблеток, я запила их водой. Когда рана заживет, скорее бы. Дышать, порой, настолько трудно, что невольно начинаешь думать о кончине. Вернув опустошенный стакан на свое место, он присел рядом. – Приляг. Ты слаба. – произнес он. Мне приятна была его забота, хотелось бы верить, что она искренна, а не потому, что моей жизни что-то угрожает и меня надо беречь. Я посмотрела на него. Сидит весь такой растерянный, обеспокоенный, самый-самый уязвимый в каком-то смысле сейчас ангел. Мой ангел. Я улыбнулась, наверное, впервые я ему сейчас улыбнулась. – Спасибо, мне и так неплохо. – ответила я. – Ты просил выслушать тебя, я выслушала. На самом деле вопросов теперь еще больше, но в голове мелькает пока только один: почему ваш ангел настоял на том, чтобы я жила и позаботился об этом? – поинтересовалась я. – Меня, как обыкновенного ангела, не посвящали в детали, но я точно знаю, что у каждого смертного есть свое предназначение. А значит, и у тебя есть. Если Ангел Мира позаботился о том, что ты жива, то это означает лишь одно: как смертная ты должна исполнить свое предназначение. – ответил Ярослав, сверкая своими пронзающими до самых глубин глазами. – А если я умру, так и не исполнив свое предназначение на Земле? – вызывающе спросила я. – Ну, тогда я отправлю твою душу в ад на съедение чертям, чтобы ты больше никому не трепала нервы. – спокойно ответил он. Я рассмеялась и тут же схватилась за живот. Больно. Вспомнила, что утром мне топать неподготовленной в институт и расстроилась. – Твою рану надо обработать. – заявил он, глядя на кровяные пятна на майке. Я на секунду смутилась, представив, что мне придется эту майку с себя стянуть, а затем сказала: – Лучше не надо. Сейчас пока отыщу средство для дезинфекции раны и бинты с пластырем, точно перебужу всех. Тогда пойдут лишние вопросы, а никто не должен знать о том, что меня немного прирезали. – Ты безрассудная и глупая – осудил он меня. Я покосилась на него, вставая с кровати, чтобы доползти до компьютера и выключить его. Вернувшись обратно, я заметила, что Ярослав всё это время наблюдал за мной. Я легла под одеяло, ощущая прохладу, что значит, что окно я не закрыла. – Кыш, давай, отсюда со своими ангельскими мирами и кольцами, и оскорблениями – ворчала я, прибирая подушку к рукам, утраиваясь поудобнее. Он встал прям передо мной. – Нет, ну так я точно не усну, если ты над душой будешь стоять – начала возмущаться, приподнимая голову с подушки. – Доброй ночи, Мира. – пожелал он мне как-то безэмоционально и испарился на месте. После я еще долго ворочалась, думая о нем. Переваривая всё, что рассказал он мне сегодня. Мне хотелось быть ему важной, чтобы он по-настоящему хотел оберегать меня, а не потому, что ему так велено. Ангелы, миры, предназначение… завертелось в голове. Какой из меня воин, к черту? Я даже свое мнение не могу отстоять то.… И всё-таки мне очень хотелось, чтобы тогда он меня еще раз взял за руку… Определенно, хотелось.…На этой приятной мысли я погружаюсь в сон. Глава 8. Казус в институте Проснулась я от того, что мама долго и настойчиво меня звала, периодически заходя в комнату. Институт, точно. – Сколько времени, мам? – сонно спросила я, не открывая глаз. – Уже почти восемь, вставай, давай, а то опоздаешь – ответила мама, закрывая окно в комнате. – Простыть ведь так могла! Всю ночь то с открытым окном. – пробубнила она себе под нос. – А зачем ты взяла обезболивающие? У тебя что-то болит? – обеспокоенным голосом осведомилась она. Она уже была одетой. С утра в школе должно было быть совещание (каждый понедельник всегда проходило совещание), отчего она была нервной, суетливой. На ней была элегантная, черная юбка ниже колена, мятного оттенка блузка, что очень подходила к ее светлой коже и темным волосам. Ее светло-карие глаза подчеркивала черная подводка с коротким хвостиком на конце и серебристые тени – вульгарность она не любила. Она была человеком добрым, о чем говорили ее мягкие руки и с пухлыми пальчиками. Ее красивую кисть правой руки обрамлял золотой браслет – подарок отца на их годовщину. Она любила парфюм и украшения, которые носила с гордостью. В свои годы она носила каблуки и деловые прически. Она всегда выглядела ухоженной, чего не скажешь обо мне. Мы с ней были разными, по душевной организации, по взглядам на многие вещи, по характеру люди. Оттого и не находили общего языка – каждый говорил и думал на своем. Но любила я до невозможности сильно. – Зуб болел, вот и выпила. Всё, иди, иди, мам, а то опоздаешь. – поторопила я ее. – Ты давай вставай, на столе омлет. Поешь обязательно. И напиши, как домой придешь. – Хорошо, мам. – протянула я, зевая. Нехотя вставая, я слышала как закрывается входная дверь. Я бросилась к аптечке искать антибактериальную жидкость и бинты. Положив на стол всё необходимое, а побежала в ванную, отстирывать кровяные пятна с футболки. Закончив с футболкой, я заглянула в зеркало. Оттуда на меня потерянным взглядом смотрела молодая девушка, худощавого телосложения, с бледной кожей и карими глазами. Локоны темных, густых, потрепанных волос закрывали плечи, а мешки под глазами свидетельствовали о бессонной ночи. Что же, могло быть и хуже, подумала я о собственной смерти и что было бы после. « Самоубийство – величайший грех, за который будут расплачиваться твоя семья» – всплыли слова Ярослава в памяти. И, если вселенная всё-таки слышит меня, то почему так охотно исполняет лишь дурное? Ведь о хорошем я тоже просила… Умылась холодной водой, вроде пришла в себя. Повесив футболку сушится, плетусь в комнату. Бинты, обильно смоченные в растворе, я приложила к ране отвратительного вида. Ей-богу, я едва сознание не потеряла! Ткани срастались плохо видимо из-за некачественного лечения, точнее, из-за его отсутствия. Я не медик, но, по-моему, мои дела плохи. Я вздохнула и закрыла рану. Натягиваю на себя белую рубашку, брюки, отчаянно пытаюсь с минут 20 сообразить на голове что-то похожее на прическу, после иду за кофе. Мне нужен крепкий кофе, потому что в психушке меня им не напоят, а туда я обязательно попаду, потому уже начинаю допускать, что Ярослав глаголет истину. А с чего бы мне так думать? Потому что он пришел весь такой красивый, взял за руку, потянул к себе и рассказал всё? По крайней мере, для умалишенного говорил он слишком естественно, не надавливая, оставляя право верить или не верить за мной. А что мы имеем на деле? Похищение и дырку в животе. Ах, да, забыла: еще он может являться ко мне, когда пожелает. Своим глазам то уж точно следует поверить… В реальность из бесконечных лабиринтов мыслей меня вытащил Тишка, который залез мне на колени и начал просить есть, громко мурча в ухо вцепившись передними лапами мне плечо. Ага, значит, отец сегодня на дежурстве снова. Обычно, когда папа дома или работает неполный день, он кормит Тишку. Он у меня следователь по особо важным делам – профессия, откровенно говоря, не для нежных, впечатлительных особ. Человек он серьезный и малообщительный, однако, всегда выслушает и поможет, если к нему обратиться. Когда я пропала, он искал меня, но, судя по словам Ярослава, не в том мире. Своей замкнутостью и способностью контролировать всех и всё он раздражал даже маму. Итак, Тишке корм, мне кофе. Пора собираться у институт. Сегодня мы должны сдать свои совместные работы. Работа на тему «Поэтессы современной России» не могла не принести мне массу удовольствия: биография, любопытные факты, история становления на творческую ступень и с десяток прекрасных стихов и цитат. Признаться, после подобной работы, самой хотелось взяться за ручку и бумагу, и излагать также просто и красиво, как они. Но в моих силах разве что эффектно закончить свою часть доклада. Надеюсь, Ксюша готова, потому дойти к ней так и не получилось. Запихнув в сумку телефон, доклад, и пару сотен рублей ( в последнее время заказов на тексты совсем не поступало, оттого я сидела без денег), я взяла ключи и вышла из квартиры. Ох, если бы я знала, чем закончится учебный день в институте, я бы не ходила… Утром у нас всегда прохладно, даже если днем температура достигает +30, поэтому я захватила куртку. Я шла пешком, благодаря чему выкроила немного время, чтобы повторить материал, который вытащила из сумки. В институте, как тому полагается, царила напряженная атмосфера, бесконечного хаоса и суеты; кто-то куда-то опаздывал, кто-то разрешал свои проблемы, кто-то ругался, кто-то успевал доучить последний билет, а кто-то молча стоял у двери, уставившись в учебник. Каждый думал о себе, никому нет дела ни до кого, кроме тех случаев, когда требовалась помощь или виделась выгода. Здесь сосредоточенно то небольшое количество людей, которые вопреки всему происходящему вокруг, всё еще заинтересованы в образовании, и, естественно, платежеспособные. За меня платили родители, что объяснило тот факт, почему я не могу просить у них деньги себе на жизнь. Мне было стыдно, честно говоря, ведь в мои годы они были независимы в плане финансов от своих родителей. Несмотря на разные взгляды и характер, я хотела быть такой же независимой, как они, и любовь желала такую же долговременную, крепкую, взаимную. В этих двух позициях они для меня являлись шаблоном, примером. Но, шло время, а в любви мне не везло, также как и с работой. – Вот так ценят ангелов на Земле – пробубнила я себе под в поисках аудитории. Подумать только: я приняла и признала тот факт, что я ангел. Боже… Заходя в аудиторию, все дружно покосились на меня. Я смутилась, оттого и затопала второпях к первому свободному месту. Позади меня уютно расположился Алекс – самовлюбленное, распущенное хамло, не имеющее ничего общего с литературой, и, в принципе, с учебой в целом. Я оглянулась, чтобы найти Ксюшу. В аудитории ее не было, также как и преподавателя. Я занервничала, ведь мне не сдать предмет без второй половины доклада. Ловя взгляды парней, те, которые стояли у окна и громко смеялись, я задумалась, насколько беззаботны, легкомысленны и безнадежно самовлюблены они в себя, и, в то же время, насколько серьезен, немногословен, скрытен и надежен Ярослав. Да, пожалуй, пора привыкать, что все мои мысли теперь сводятся в один омут – его. Кто бы мог подумать, что моя смерть окажется в лице столь привлекательного, окутанного таинственностью и даже опасностью, чрезмерно грубого и черствого молодого человека. Впрочем, в последнюю нашу встречу он показал, что не безнадежен, извинился и объяснился. Интересно, а что бывает с ангелами, которыми нашли свою любовь на Земле? Вспомнила, как он нес меня на руках, как я чувствовала его дыхание, как прикасалась к нему, хотя была почти без сознания. А после, в больнице, когда он схватил меня за обе руки и сказал, что не обидит. Или, когда наши губы едва не соприкоснулись.… Эти моменты снова и снова повторялись у меня в голове. Так или иначе, я желала его рядом, что бы ни творилось вокруг, что бы ни происходило, я хотела всем сердцем, чтобы он почувствовал то же самое, что чувствую я. Господи, как же стыдно за свои мысли. Хорошо, что к ним нет доступа ни у кого, иначе мне бы за многое пришлось краснеть. В аудиторию соизволили прийти Лейла и Кристина – богини нашего потока. Та, что была Лейлой, ниже ростом, фигуриста и высокомерна. Она всегда носила темную помаду, шпильки и распущенный, тщательно уложенный и прокрашенный в цвет красного дерева волос. Она предпочитала быть свободной, поэтому без угрызений совести принимала подарки от поклонников и проводила с ними вечера. Другая, Кристина – высокая, стройная блондинка с черными прядями и комплексом Бога, натура скандальная, неприятная. Она любила публику, публика, в свою очередь, любила ее. Вместе с Лейлой они остановились около парней, принимая на себе восторженные взгляды. Кристине, в отличие от Лейлы, не нужны были эти взгляды, как и литература, учеба, мозги… ей нужен был лишь ее Алекс. Для него все старания и флирты с другими парнями на стороне. Когда-то они были вместе, но отношения вскоре закончились (один Бог знает, почему). Причина могла быть как в сумасбродном, беспечном Алексе, так и в истеричной, требовательной, эгоистичной Кристине. С тех пор она пытается вернуть его – об этом знают все девушки института, а еще знают, какая Кристина мстительная гадина и поэтому обходят ее ненаглядного стороной. Вдруг кто-то касается моего плеча. Я оборачиваюсь – Алекс смотрит на меня своими плутовскими глазами. Он протягивает мне листочек, который зажат между указательным и средним пальцем. Я беру листочек и читаю: « Давай сегодня после учебы увидимся?». Не успев сообразить, как лучше его послать на все четыре, подбегает разъяренная Кристина и выхватывает этот листочек из моих рук. Прочитав содержимое, реакция была самая непредсказуемая: –Ах, ты дрянь! – хватая меня за волосы на затылке, завопила Кристина. Отпустив меня, она хватает со стола мой доклад, бросает его в меня, я, совершенно растерянная, поднимаю его с пола. – Кристин, ты чего? – догадываясь, в чем тут дело. Этот разрушительный ураган не остановить, лучше его просто постараться переживать. – Пошла вон отсюда! – поддержала Кристину подруга. Остальные с азартом наблюдали за происходящим, Алекс заулыбался. Кристина, недолго думая, бросила в меня и мою сумочку, попадая прямо в живот, что моментально отозвалось острой болью. Я согнулась, прижав руку к животу – пускай только кровь не пойдет. На лету схватила сумку с пола ( благо, она была закрытая, не пришлось собирать свои вещи с пола – этого я бы точно не пережила) и выбежала с аудитории. Отдышавшись, я убрала руку. – Твою ж мать! – не выдержала я, и слезы выступили на глазах. На рубашке, как назло, я увидела алое пятнышко. Подступил приступ паники. За дверью было слышно, как кричит Кристина. И я кричу. Только никто этого не слышит. И не придет на помощь. Застегнув куртку, чтобы спрятать пятно, я направилась к выходу. Я справлюсь. Всё будет хорошо. Глава 9. «Береги себя, глупая» Я торопилась выйти за двери института, будто там внутри меня что-то душило. Дыхание сбилось, голова кружится и в глазах на какие-то секунды потемнело. Я пошатнулась, хватаясь за поручень лестницы. Первый этаж, выход. Холодный, пронзающий ветер ударил в лицо. Я словно пришла в себя. Эмоциональный всплеск, потерянность, плохое здоровье привели меня в критическое состояние. Я присела на последнюю ступень лестницы, что вела к дверям института. Запихав дурацкий доклад в сумку, не выдержала: – Да что же это такое! За что, блин? Что я вам сделала? – шептала я, прикрывая рот рукой. Я цепко обхватила колени руками, ком обиды подкатился к горлу; всё в моей жизни катилось к чертям. Я осознавала, что ни с чем не могу справиться, меня это злило, мои клетки медленно разрушала ярость. «Пусть меня собьет машина, пусть со мной что-то случится, не хочу, не хочу больше так» – опустив голову на колени, просила я. « Лучше бы тогда он не успел и я умерла» – одна мысль была чернее другой. Рана болела – от этого слезы лились еще больше. Вокруг проходили студенты или просто прохожие, но никому не было дела до моей беды. И то правильно: разве я могу с кем-то поделиться своей бедой? « Пожалуйста, забери меня» – мысленно обратилась я к Ярославу. Это всё равно, что лежать на рельсах и молиться, что поезд тебя заметит и успеет остановиться. Хотя, по сути, руки то не связаны. Встань же! Или, например, выйти на скользкую дорогу в ночи и оказаться под колесами машины, водитель которой не справился с управлением. Могла бы вовсе не идти… Таким образом, оставляя последнее слово за судьбой, пониманием, что сами уже сделали свой выбор, и последнее слово будет эхом нашего последнего желания. Конец ознакомительного фрагмента. Текст предоставлен ООО «ЛитРес». Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию (https://www.litres.ru/anastasiya-mur/angel-sveta/?lfrom=688855901) на ЛитРес. Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.