Домой, в Советский Союз!

О том, как я вернулся в Советский Союз Олег Колмаков Как это не покажется удивительным или парадоксальным, но спустя тридцать лет после распада бывшего Советского Союза на территории нынешней России всё ещё имеются островки прежнего социализма. Именно на такую «заповедную» территорию волею случая и попал главный герой книги… Содержит нецензурную брань. Глава 1 – Юрка, хочешь вернуться в Советский Союз? Вот так, со свойственной ему непосредственностью, вдруг обратился ко-мне Вовка Лавров. Этот вопрос он задал мне ровно год назад, на нашей прошлой встрече одноклассников по поводу тридцатилетия нашего выпуска. Вполне ожидаемо та июньская встреча была весьма схожа с конкурсом крутизны, фестивалем личных понтов (то есть, завышенных претензий человека на то, на что он в принципе и претендовать-то не очень может) или ярмаркой тщеславия, прекрасно описанной в классической зарубежной литературе. Потому как каждый из моих бывших школьных друзей непременно желал щегольнуть перед всеми своими личными успехами и достижениями. И если пацаны предпочитали кичиться своими нынешними званиями, должностями, окладами и прочими регалиями. То девчонки вовсю красовались нарядами и с гордостью называли фамилии своих нынешних мужей, сумевших обеспечить наших бывших одноклассниц такой роскошью, а ещё машиной, годовым абонентом в крутой фитнес зал, бриллиантами, поездкой к лазурному побережью и прочим, и прочим, и прочим… Да, собственно, и от меня самого на той юбилейной вечеринке разило откровенным снобизмом. Ну, никак я не мог ударить в грязь лицом, не подчеркнуть свою высокую должность в крупной нефтяной компании, которая многих заставляла общаться со мной с некоторым придыханием и завистью. Однако прошедший год, с резким падением мировых цен на нефть и ростом доллара, сумел-таки опустить кое-кого с небес на землю, порядком переиграв ранее полученные расклады наших жизненных судеб. Увы, но среди тех неудачников, которые были выброшены за борт океанского лайнера под названием «Успех», оказался и я, автор данных строк. Новый гендиректор, молодой и энергичный тип, с немецким дипломом крутого топ менеджера и уж очень волосатой рукой в Кремле, предпочёл расставить на ключевые должности нашей компании с пошатнувшимся реноме, своих людей с новым западным мышлением. В связи с чем, на улицу была выброшена едва ли не вся «старая гвардия». Тех самых людей, которые на протяжении последних двадцати лет не только поднимали, но и тянула в гору весь наш нефтяной бизнес. Остались лишь единицы, в том числе и мой бывший шеф Дмитрий Иванович Теплюк, который бился за меня до последнего, однако все его усилия оказались тщетны. В общем, я оказался по иную сторону баррикад и теперь могу наблюдать за окружающим меня миром под совершенно иным ракурсом. Потому и наша прошлогодняя встреча школьных друзей, по тем временам вполне милая и романтичная, в моих новых реалиях вдруг превратилась в слащаво-приторную тусовку, переполненную верхом цинизма по отношению к менее удачливым друзьям-одноклассникам. Возможно, сейчас я покажусь читателю несколько озлобленным. Во мне действительно нынче много желчи. А вы вспомните почтальона Печкина, у которого не было велосипеда. Так и у меня, лишённого работы… И дело даже не в том, что я в одночасье лишился «тёплого места», а в том, что лишили меня работы как-то неправильно, нечестно, подло, ударив ниже пояса. Отсюда и моё нынешнее раздражение, неприятие абсолютно ко всему, что меня ныне окружает. Не собираюсь спорить и с тем, что сейчас во мне говорит обида и отчасти отчаяние за своё ближайшее будущее. Потому как кроме моей успешной карьеры, рухнуло и всё остальное, весь мой былой мир к которому я так привык. Кое-какие накопления от прежней жизни у меня, конечно же, остались. Однако с моими привычными запросами, этой суммы мне едва ли хватит на пару ближайших лет. После чего, я буду вынужден расстаться с кое-какой недвижимостью, пересмотреть свой сложившийся годами образ жизни, забыть о заграничных отпусках, дорогих шмотках, новых автомобилях… Быть может, кто-то удивиться: дескать, что за идиот? Не уж-то отработав на нефти едва ли не половину своей жизни, он ничего не отложил на так называемый «чёрный день»? Куда улетучились не слабые зарплаты, доходы и прочие дивиденды? Да, не отложил. Предпочитал жить сегодняшним днём: здесь и сейчас, наслаждаясь каждой прожитой минутой. Не отложил, потому, как был абсолютно уверен в своей непотопляемости. А так же в том, что мои прежние заслуги перед фирмой уж точно обеспечат мне не только благополучное настоящее, но и безбедную старость. И вот, в один момент всё это исчезло словно мираж в пустыне. Как не крути, а таковыми всегда были реалии дикого капитализма. Быть может именно поэтому я сейчас и вспомнил о том самом вопросе, заданном мне год назад Вовкой Лавровым: хочу ли я вновь вернуться в СССР? Уверяю вас, именно сейчас, я не задумываясь, ответил бы ему: «Да! Да! Да!». В то время как двенадцать месяцев тому назад, со свойственным мне былом снобизмом и деловитостью крупного руководителя, я попытался уточнить: – Ты имеешь в виду, вернуться в наше детство? – Нет, Юрка. Именно в Советский Союз… – ответил мне тогда Володя. Выдержав короткую паузу и не получив от меня, бесспорно ожидаемого всплеска положительных эмоций, он грустно добавил. – …Я там работаю. После чего мне и пришлось послать его, куда подальше. Ну, скажите, о чём вообще, можно было говорить с полным неудачником, с самого детства мечтавшем стать гинекологом лишь с одной единственной целью, свободно и беспрепятственно созерцать женские прелести. Пять лет Вовка безуспешно подавал документы в наш «мед», но так в него и не поступил. Ко всему прочему, на нашу прошлогоднюю встречу, о которой я только что вспомнил, он и вовсе заявился как клоун, одетый в такую одежду, которую и в самом отстойном секонд-хенде вряд ли отыщешь. Подобный фасон, свойственный прошлому веку, если и возможно было где-то найти, то не иначе как в деревенской комиссионке или того хуже на помойке. Вообще-то, Вовчик неплохой мужик, но с прибамбахом. Чудаковатый и сам себе на уме, живущий в ином мире. А впрочем, как в последствие выяснится он действительно не от мира сего. Точнее, вовсе не из нашего мира. Но об этом чуть позже… «Твою ж мать. Я вновь вспомнил о Лаврове. Об этом грёбаном рекламном агенте или… Чем ещё он там нынче занимается? Да вы сами посудите, что за бред? Он, видите ли, работает в СССР? Тема Советского Союза для меня отчасти закрытая. Если хотите, то заповедная, тщательно охраняемая и предназначенная лишь для внутреннего пользования. Здесь и моё комсомольское прошлое и тот же тесть, заслуженный и почётный член партии, и супруга с шурином, названные в честь вождя. Для меня это, значимая часть былой биографии, нечто живое и близкое. Это целая эпоха, которую, увы, нам никогда уже не вернуть. И тут какой-то псих вдруг заявляет мне о том, что он там работает. Это даже ни шутка, а какое-то кощунство, пригоршня соли на открытую рану. Допускаю, что Вовка имел в виду нечто иное. Возможно созвучную аббревиатуру некой компании по распространению каких-нибудь там бесполезных вещей. К примеру, Супер Современная Сковорода Российская или Революционная. Эх, чёрт. Я вновь думаю совсем не о том. Быть может, это своеобразная внутренняя защита моего организма. Защита от того, чтоб я случайно не сошёл с ума, ломая голову над одним единственным вопросом: идти ли мне сегодня, двадцать седьмого июня, на очередную встречу одноклассников? Нет, не пойду. Чего я там не видел? Ладно, если б был какой-то круглый юбилей. А нынче так, обычная пьянка. Две недели назад, я как обычно получил приглашение на очередную, тридцать первую годовщину нашего выпуска. Пусть и ответил я на то приглашение согласием и даже успел внести первоначальный взнос на предстоящее торжество – это ещё вовсе ничего не значит. Я имею полное право вовсе никуда не ходить. Быть может, у меня внезапно появились срочные и неотложные дела, авария, катастрофа, серьёзное ДТП. Да, со мной могло приключиться всё что угодно. Попробуем представить, что может произойти на предстоящей тусовке, если я её тупо проигнорирую. Моё отсутствие могут просто не заметить. Либо вскользь вспомнив обо мне, подметить: дескать, жаль, что с нами сегодня нет Юрки Михайлова. А впрочем, могут вспомнить и с совершенно иными акцентами. Кто-то обмолвиться о моём увольнении. И понеслось… Смешки, хихиканья, приколы и как итог, моя персона превратиться в центральную тему для обсасывания в течение всей нынешней вечеринки. При мне ж, этого точно не произойдёт. Мужики побояться, бабы постесняются… – ещё раз, глянув на часы, я решительно встал с кресла. – …Да, чего тут думать. Свой былой лоск я ещё не успел растерять. От меня всё ещё веет разумным риском, уверенностью и непокорностью. Мой BMW премиум класса, по-прежнему в гараже. Как не крути, а я ещё многим сумею утереть нос. Стоит лишь малость приврать, о чём-то умолчать, кое-что сгладить или приукрасить. Короче, прорвёмся. И не из таких переделок выбирались». – Вилена, я уезжаю! Вернусь к полуночи… – обращаясь к супруге, я выкрикнул уже из прихожей. Обычно я называю её Леной. Так же к ней обращается большинство её подруг и наших общих знакомых. Однако когда ситуация требует некоего официоза, я предпочитаю называть жену полным именем. Вилена. Да-да, именно это имя значиться в её паспорте. Производное от Владимир Ильич Ленин. Отец Виленки был весьма известным партийным функционером сталинской закалки, успевшим поучаствовать в Великой Отечественной. Хоть и родилась моя супруга во времена Брежнева, тем не менее, своими юношескими революционными идеалами, Борис Ефимович так и не поступился. Его старший сын, мой шурин, был назван Владиленом (всё от того же Владимира Ильича Ленина), а младшая дочь, соответственно, Виленой. Именно с протекции тестя, того самого Бориса Ефимовича я, секретарь комитета комсомола крупного предприятия, после развала Советского Союза и попал в нефтяной бизнес. Отец Вилены чуть-чуть не дожил до своего девяностолетия. Как вы, наверное, и сами успели догадаться, после его смерти (приключившейся около года назад) я и потерял всякое покровительство, свою былую непотопляемость, о которой ранее уже успел упомянуть. Что же касаемо моей супруги, то она младше меня на четыре года. В детстве и юности мы жили с ней в одном дворе и учились в одной и той же школе. Она прекрасно знает всех моих школьных друзей и бывших одноклассников, которые когда-то казались Вилене едва ли не дядями и тётями. В отличие от меня, супруга никогда не была сторонницей встреч со своими бывшими школьными друзьями, считая подобные посиделки лишь дополнительным акцентированием своего нынешнего возраста, что может быть весьма вредным для женской психики. Однако моя суженная вовсе не была против уже моих аналогичных встреч. Быть может, Виленка просто не видела среди моих бывших одноклассниц более и менее конкурентоспособных ей барышень. Ну, а сегодня настойчиво отправляя меня на школьную годовщину, Вилена предоставляла мне возможность немного отвлечься от навалившихся на меня проблем, сменить обстановку и, чем чёрт не шутит, найти новое место работы или хоть что-то способное вернуть меня к жизни. В целом, мне было грех жаловаться на свою судьбу. По крайней мере, с супругой я точно угадал. У моей Лены мировой, покладистый и вовсе не скандальный характер. Возможно, по этой самой причине мы и прожили с ней более двадцати лет, что называется, душа в душу. Поверили? А зря. Я соврал, что называется: по привычке. Если у бюджетников или там пенсионеров принято плакаться по поводу нищеты, низких зарплат и пенсий, то у менеджеров среднего звена (коим я до последнего времени и являлся) и уж тем более у менеджеров нефтяного сектора принято напротив, пускать пыль в глаза. Данная привычка из профессиональной сферы, постепенно переходит и в бытовую, становиться даже не привычкой, а образом жизни, когда что-то приврать считается едва ли не нормой, сравнимой с утренней чашечкой кофе. Вот и о наших семейных отношениях я обмолвился мимоходом, отчасти выдав желаемое за действительное. В действительности наша совместная жизнь ничем не отличалась от тысяч российских семейных пар. Существует такое понятие, как «ровные отношения». Именно такие отношения, без каких-либо всплесков, безумных эмоций или взаимных претензий на протяжении последнего времени установились между мной и Виленой. Как меня, так и супругу подобное положение вещей вполне устраивало. А в последние лет пять, наш брак и вовсе перерос в некую привычку, интим в строго нормированный обязательный ритуал. Однако это обстоятельство вовсе не могло поколебать многолетний статус нашей семейной пары, как образцово-показательной. – Юра, но ведь ты, кажется, собирался провести вечер дома. – Лена поспешила выйти в прихожую, дабы успеть застать меня в домашних стенах. – Передумал. Необходимо встретиться с Фофанон… – соврал я, чуть потупив свой взгляд. – …Собираюсь кое-что с ним обсудить. В лёгкой, неофициальной обстановке договориться с ним будет гораздо проще. – Быть может, тебе следует попробовать вернуться на прежнюю работу? Давай, я поговорю с твоим бывшим шефом, с Димой. То есть, с Дмитрием Ивановичем. – Нет. Ни в коем случае… – ответил я в несколько резкой форме. – Михайлов, а может, ты оставишь свои амбиции? – По-моему, мы уже обсуждали данную тему… – я уж было собрался вспылить, однако Виленка поспешила опередить мою жёсткую аргументацию. – Ну, ладно-ладно. Делай, как знаешь. Ты, кстати, машину брать будешь? – Нет. Мне наверняка придётся там выпить. Уж лучше, я вызову такси. Глава 2 Обращаясь памятью в свои школьные годы, я уверенно могу сказать о том, что наш класс всегда считался исключительно дружным. Об этом нам нередко напоминали наши бывшие учителя, отработавшие в школе не одно десятилетие и, которым было что и с чем сравнивать. Данный факт подтвердили и последующие, после школьные события. Впервые мы встретились на десятилетие нашего выпуска. Собрались, как говориться: по первому зову и практически в полном составе. После чего наши встречи приобрели едва ли не регулярный, ежегодный характер. Кроме нашего десятого «Б», восемьдесят четвёртого года выпуска, подобной долголетней традицией не может похвастаться ни один из выпускных классов, когда-либо окончивших нашу школу. Сценарий ежегодных встреч был из года в год примерно одним и тем же. Двадцать седьмого июня, в семь часов вечера мои одноклассники собирались во дворе родной школы. Немного поболтав и обменявшись последними новостями, мы отправлялись в близлежащее кафе с летней верандой, либо на берег реки, где собственно и происходила как официальная часть предстоящего мероприятия, с тостами и поздравлениями, так и неформальная, уже неконтролируемая фаза данного торжества. Так уж сложилось, что я не особо чествовал самое начало тех ежегодных мероприятий, потому и предпочитал преднамеренно на них опаздывать. А вот вторая часть вечера была для меня более привлекательна. Ведь именно там, как-то сами собой исчезали наши должности, звания, былая напыщенность и прочая показуха. Директор известного риэлтерского агентства, госпожа Прыгунова вдруг превращалась в обычную Лариску, которую мы знали на протяжении десяти школьных лет. А чемпион Европы по классической борьбе, Константин Усталов становился прежним Костяном, с которым мы вместе сбегали с уроков, дабы отправиться на речку или поиграть в футбол. Быть может, именно эта самая изюминка, когда никто не пытался залезть тебе в душу. Когда школьные друзья запросто возвращались в детство, превращаясь из взрослых, солидных людей в обычных парней и девчат, тех самых, которых мы хорошо знали – и являлась тем неповторимым и привлекательным, что и позволяло нашей ежегодной традиции, по пришествие стольких лет, не потерять своего изначального вкуса и не кануть в небытие. Обычно всё заканчивалось ближе к полуночи, однако мы могли и подзадержаться. К примеру, до следующего утра. Наслаждаться прибрежной тишиной или, напротив, хором подпевать нашему гитаристу Михаилу Лохновскому. Михаил так и не стал знаменитым музыкантом, исполнителем собственных песен, хоть и были те песни просто обалденными. По молодости своих лет Мишка безуспешно пытался пробиться на большую эстраду, однако широкой известности он так и не получил. Лохновский вернулся в родной город, и долгое время работал на заводе, в литейном цехе. Ну, а сейчас, после полного закрытия данного предприятия, трудится в какой-то мелкой фирме, едва ли не курьером. На самом подходе, я расслышал знакомые голоса, доносившиеся со школьного двора. Правда, из-за высокого кустарника я так и не мог разглядеть кого-либо из своих бывших одноклассников. А чуть позже, в душном июньском воздухе мне удалось уловить разномастный запах престижного парфюма. Исходил он примерно от школьного крыльца, где и должны были собраться люди, с которыми я провёл бок о бок не менее десяти лет своей жизни (то есть, пятую её часть). – Юрок, ты ли это?.. Какими судьбами?.. – первым меня заметил тот самый Фофан (Игорь Феофалов), по поводу которого, давеча я кое-что успел соврать Вилене. Игорь был единственным, кто не доучился вместе со всеми до десятого класса. После восьмого, он поступил в авиационный техникум. Потом срочная, трёхлетняя служба на тихоокеанском флоте. При этом связи с нашими пацанами он вовсе не терял. Более того, когда те, в начале горбачёвской Перестройки побросали свои институты для поиска быстрых и лёгких денег, дембель Фофан, в некотором роде сумел подсобрать их в одну группу (вместе-то, оно всегда сподручней). По началу, ребята трудились на самых неквалифицированных профессиях, брались за любую работу. К примеру, мыли вагоны в трамвайном депо; подрабатывали униформистами в цирке. Однако, решающим в выборе окончательного промысла для той дружной ватаги оказалось соседство наших дворов с крупным продуктово-вещевым рынком. Когда наша страна только-только познакомилось с заморским словом «рэкет», мои школьные друзья, под предводительством всё того же Игоря Феофалова уже вовсю обкладывали данью колхозником и кооператоров, торговавших на том самом рынке. Именно так, через беспредел, через откровенный криминал, кое-кто из моих одноклассников и обзавёлся первоначальным капиталом. Лет через пять, когда правоохранительные органы объявили войну организованным преступным группировкам, бригада Фофана по-тихому разбежалась, легализовавшись в иных, вполне официальных сферах. Так Андрей Зайцев открыл фабрику по производству пластиковых окон; Женька Малюта обзавёлся собственным рестораном. Один лишь Саня Каржановский (по-простому Коржик) угодил за решётку. Да, и то по пьянке и по собственной глупости, попавшись на банальной драке, с отягчающими. По крайней мере, именно так, нам, простым обывателям, объяснили его судимость. Сам же Игорь подался на Север. Крутится там довольно серьёзно. Правда, о его делах нет никакой конкретики, всё покрыто туманом и слухами. По одним из них Фофан имеет свою собственную нефтяную вышку, с которой получает немалые дивиденды. Данный факт (то есть, наличие вышки) вовсе не отрицает ещё один наш бывший одноклассник Сергей Дормачёв, в середине девяностых отправившийся за длинным рублём в Когалым в качестве автомеханика, а ныне имеющий сеть собственных СТО в Хантах. – Не поверишь. Совершенно случайно… – меж тем ответил я Фофану в той же шутливой манере, в которой он ко мне собственно и обратился. – …Проходил мимо и вдруг услышал твой писклявый голосок. – А вот я, Юрка… У себя на Севере, случайно услышал новость о том, что тебя из «Роснефти» попёрли… – теперь уже Феофалов не упустил шанса ответить мне колкостью. «Ну, вот… – с грустью подумалось мне. – …Не успел я ступить на школьный двор, как всё и началось». – Игорёк, а ты не верь злым языкам. Меня вовсе не попёрли. Я сам оттуда ушёл, громко хлопнув за собой дверью. – Не трынди… – рассмеялся в ответ Фофан. – …Из «Сибнефти», «Роснефти» и «Газпрома», просто так не уходят. Уж лет двадцать, как я кручусь в этих сферах, потому и доподлинно мне известно, о чём я сейчас говорю. Вот так (едва ли, не обухом по голове) и началась наша официальная часть, которая (если вы помните) меня не очень-то и привлекала. Однако на сей раз, она вышла не столь скучной и однообразной как прежние. Причиной тому стал кризис, западные санкции и тому подобное. При этом, как позже выяснилось, под «раздачу» экономического коллапса попал вовсе не я один. Тот же Женька Малюта, владелец некогда крутого ресторана. Сегодня он был совершенно немногословен. Кто-то шепнул мне, дескать, у его бизнеса нынче не самые лучшие времена. Бывает так, что и сам Жека вынужден помогать на кухне, лично чистит картошку и таскает грязную посуду. А впрочем, не всё здесь стоит списывать на кризис или западные санкции. К примеру, Илья Мельник, большую часть своей жизни отработавший врачом на машине «Скорой помощи». Его абсолютно мирная профессия не имеет никакого отношения к крупным колебаниям мировых экономик и, тем не менее, он так же, как и многие из нас находился нынче в несколько неоднозначном положении. Дело в том, что пару недель назад Илью избил пациент, в квартиру которого он примчался по срочному вызову. Вызвавшим «неотложку» оказался наркоман, испытывающий «ломку» и требовавший от медиков дозы наркосодержащего препарата. Теперь наш Илья всерьёз подумывает об уходе из «Скорой». Или его супруга, Мельник Ирина, так же наша одноклассница, по девичеству Власова. До последнего времени Иринка работала директором обычной школы. В эту самую школу ходил и мой сын Андрей. Хорошая была школа, по крайней мере, мне она очень нравилась. Почему «была»? Да, потому, что некоему деятелю из городского отдела образования (очевидно, по пьяной лавочке) в голову вдруг пришла идея по объединению нескольких образовательных учреждений в нечто общее. Так с лёгкого росчерка пера были объединены Речное и Медицинское училище; Финансовый институт и Академия физической культуры. По тому же самому принципу, школу моего сына поглотила более крупная соседняя гимназия. Причём, если поначалу Ирине было обещано место завуча во вновь образованном конгломерате, то по окончанию этого самого слияния, она и вовсе попала под сокращение. Вот и подумайте: причём здесь кризис? Тут невольно начинаешь вспоминать «булгаковскую разруху», которая ни где-нибудь, а в наших собственных головах. Оглядывая присутствующих, я вдруг обнаружил, что после долгого перерыва в основную группу школьных друзей вновь влилась парочка наших одноклассников. Лёва Попович прибыл из Германии. Когда-то Лёва обучился на стоматолога. Однако ни один зуб ему вылечить так и не пришлось. Потому как он удачно вступил в брак с богатой немецкой фрау и тотчас покинул пределы России. Одним словом: альфонс. Не видел я его лет двадцать. Ну, а теперь Лёву, похоже, послали на… Скажем так: на малую родину. Примерно та же история приключилась и со Светкой Ивановой, погнавшейся за дорогим женихом в Израиль. После чего Света перебралась в Европу, якобы, и там пытаясь найти для себя более-менее приличного мужчину, ну, и параллельно занималась в тех краях древнейшей профессией. Обо всём вышеизложенном я узнал, как вы, наверное, и сами поняли за первые пару часов нашей текущей встречи. Когда мы только-только определялись с местом проведения дальнейшего торжества; пока добирались до отдалённого от цивилизации берега реки; пока обустраивали то место; пока разводили костёр и пока произносили первые тосты под холодные закуски. А впрочем, между разжиганием огня и первым произнесённым тостом был и ещё один весьма примечательный момент, на котором мне бы хотелось остановиться несколько поподробнее. Дело в том, что собирая по округе сухую древесину для будущего костра, я разговорился с Васей Бессоновым, в прошлом кадровым офицером, а ныне военным пенсионером. – Юрка, ты даже представить себе не можешь, как в молодости я ненавидел родительскую дачу… – в процессе общения вдруг признался мне Василий. – …Для меня это была самая настоящая каторга. Вспоминая те времена, в моей памяти непременно всплывают бесконечные пространства, которые мне предстояло прополоть или перепахать штыковой лопатой; какие-то дикие горы навоза, машины песка, прицепы опилок. Всё это необходимо было смешать с той самой перепаханной землёй. И вот. Прошло каких-то тридцать лет, и мне в наследство достался всё тот же дачный участок. И ты б только знал, с каким благоговением и упоением я теперь на нём работаю. Да, я готов пропадать на этом участке с утра и до ночи, трястись над каждым кустиком, над каждой ягодкой, над каждым листочком. Наверное, мы, Юрка, уже становимся стариками. Увы, но наше время постепенно уходит в небытие. – Васёк, время тут вовсе не причём. Да, и фазенда ваша мне всегда нравилась… – усмехнулся я. – …Просто каждому возрасту свойственны свои интересы. Помнишь, как мы однажды притащили на ту вашу дачу двух распущенных девиц, подцепленных в электричке? Как ты переживал, чтоб туда внезапно могут нагрянуть родители. Ловко ж они нас тогда прокатили. Выпив всё спиртное, те заразы тупо сбежали. Ну, а теперь тебе, наверняка, вовсе не до случайного, спонтанного секса. Да, и потребностей в иных занятиях, увлечениях или устремлениях, свойственных более молодому организму, у тебя так же нет. Вот и потянуло тебя к земле. – Юра, ты бы не спешил записывать меня в импотенты. С этим делом у меня всё ещё ого-го!.. Уж тех распутных малолеток я бы со своей дачи сейчас точно не упустил. А впрочем, отчасти ты прав. Свободного времени у меня теперь, действительно, вагон и маленькая тележка… – задумчиво почесав свой затылок, Бессонов продолжил. – …Потому, наверное, я и подписался в прошлом году на Лавровскую экскурсию. – Какую ещё экскурсию? – переспросил я, несколько насторожившись. – Как? Ты разве не знаешь о том, что Вовка возит людей в бывший Советский Союз. – Не уж-то Лавров разжился машиной времени? – поинтересовался я в надежде получить хоть какой-то вразумительный комментарий. – Да, нет. Ты неправильно меня понял… – со свойственной ему обстоятельностью, простотой и армейским спокойствием, Василий приступил к развёрнутому пояснению. – …Машина времени тут не причём. Просто организаторы данных экскурсий взяли да и переоборудовали одну из деревень нашей области в городок, живущий по правилам и законам советского прошлого. Прикольная, скажу я тебе, затея. Будто бы ты попадаешь в своё более спокойное и безмятежное прошлое, в своё детство, в свою молодость, где всё расписано на пять лет вперёд. Имею в виду, от одного съезда партии до другого. Знаешь, Юрок?.. Какими бы мрачными красками не очерняли наше социалистическое прошлое, чтоб там не внушали нашим детям современные средства массовой информации о порочности того коммунистического режима; чего бы ни говорили… Юрка, ведь мы жили в том времени, видели всё своими собственными глазами. Потому и могу я заявить тебе с полной ответственностью о том, что мы сами просрали своё счастье. Развалили лучшее, что было в те годы на нашей планете. Как-нибудь я ещё раз напрошусь к Лаврову на повторную экскурсию. Просто незабываемые впечатления мне удалось получить в прошлом году. – Василий, а что конкретно произвело на тебя наибольшее впечатление?.. – признаться, я был до глубины души заинтригован услышанным. – …Расскажи обо всём, поподробней. – Об этом не расскажешь, это нужно увидеть самому. – Бессонов произнёс данную фразу с каким-то особым самозабвением. – Скажи, Василий. А ещё кто-то из наших был с тобой на той экскурсии? – я уже понял, что от военного пенсионера, влюблённого в свою дачу, какой-либо конкретики мне не добиться. Уж слишком сильны в нём были ностальгические настроения. Потому и предпочёл я зайти несколько с иной стороны. – Мы ездили туда стандартной группой в двадцать человек. Правда, из тех, кого ты знаешь, был лишь я и Костя Усталов… – ответил Василий. Немного подумав, он добавил. – …По-видимому, Лавров не сумел более никого из наших сагитировать. – Ну, а Косте?.. Ему, так же как и тебе, понравилась данная экскурсия? – на всякий случай поинтересовался я, прекрасно понимая, что Усталов, то есть человек, которого на протяжении всей своей жизни бросали и швыряли на борцовский ковёр, для каких-либо расспросов был ещё худшим вариантом, нежели списанный офицер. – Не знаю, не знаю… – чуть замявшись, Василий вдруг засуетился. – …Ты об этом сам у него расспроси. И вообще, пошли уже к костру. Иначе к выпивке опоздаем. Ну, а дальше начиналась самая интересная и увлекательная часть текущего вечера. Импровизированное застолье по поводу тридцать первой годовщины нашего выпуска… Глава 3 И всё же, как здорово, когда вокруг костерка, на диком берегу реки в полумраке надвигающейся ночи собираются сплошь твои ровесники. Люди, которые знают друг друга едва ли не с самого детства. Более того, мы воспитывались одними и теми же учителями, одной и той же улицей, жили в одном и том же времени, у нас были одинаковые учебники, книги, кинофильмы. Мы с детства были заряжены одним общим духом, в нас был заложен одинаковый фундамент, отчасти мы и мыслили примерно в одном и том же векторе. И пусть последние двадцать с небольшим лет, каждый из нас жил по своему, в разных районах, а то и городах или странах. Пусть за это время мы успели расслоиться по самым разным социальным группам. Тем не менее, нам удалось пронести сквозь годы и десятилетие именно тот внутренний потенциал, который был заложен в нас в школьные годы. Потому и легко нам было нынче общаться, находить общий язык, какие-то понятные всем темы для разговора. А ещё, в той или иной степени, мы были готовы прийти на выручку. Отчасти мы стали друг для друга родственниками, единой семьёй, взрослыми детьми, покинувшими один и тот же отчий дом. При этом каждый из нас на протяжении всей своей жизни сохранил любовь и душевную теплоту ко всем его прежним обитателям. В некотором роде я и сам, отправляясь на сегодняшнее торжество, сохранял определённую надежду на то, что найду здесь, как минимум, душевную поддержку. И если ребята не помогут мне каким-то конкретным действием, то, по крайней мере, дадут некий дельный совет или просто посочувствуют. Ведь, помниться, и я в своё время помог кое-кому с трудоустройством или незначительной материальной поддержкой. И эту самую поддержку, я в этот вечер всё-таки получил. Тот же Фофан, посмеявшийся надо мной в самом начале вечера, ближе к полуночи, когда у костра остались лишь самые преданные, тихо подсел ко мне и дружески похлопал меня по плечу, сказав примерно следующее: «Не отчаивайся. Через недельку набери мой номер, что-нибудь придумаем…» И это при том, что я вообще ни о чём его не просил. В принципе, никакой конкретики и, тем не менее, на душе моей значительно полегчало. Меж тем, под рюмочку и тихие гитарные переборы, вокруг костра вновь завязался разговор с лёгким оттенком неких ностальгических настроений по поводу безвозвратно утраченных школьных годах. – Помните, как, начиная с восьмого класса, мы каждое лето ходили всем классом в походы?.. – после случайно зависшей паузы вдруг заговорил Сашка Каржановский. – …Вот, так же как и сейчас сидели у костра, пели до утра песни, пекли картошку. Нам было весело и без какого-то там алкоголя. Мы пьянели от ощущения нашей молодости. Получали неизгладимые впечатления от безбрежной речной глади, ночного звёздного неба, той свободы, которая нас в то время окружала. – Мы были вместе не только в походах… – поддержала Сашку Светка. – …Мы и на дни рождения приглашались едва ли не всем классом, чуть ли не каждый вечер собирались на территории соседского детского сада. А наши школьные дискотеки!.. – Мы действительно были дружны… – в разговор вдруг вступил Олег Кучеров. – …Я частенько интересуюсь, чем занимается мой сын, узнаю как у него дела в школе. Мой оболтус учиться в девятом классе. У них каждый за себя. Закончились уроки и все по домам к своим компьютерам. Никаких тебе встреч, походов и прочего. Все общения, исключительно через соцсети. – Теперь иные времена… – подметил Женька. – …Нынче через соцсети общаются не только дети, но и взрослые. Сейчас как никогда актуально правило: время – деньги. Если б вы только знали, каких трудов мне стоило вырваться вот на эту самую встречу. – Отчасти ты, Жека, прав… – в разговор вдруг вступил Андрей Зайцев. – …Если бы наши дети жили во времена социализма, у них были бы совершенно иные интересы, увлечения, жизненные смыслы. Но, увы, ту реальность нам уже никогда не вернуть. – Вы напрасно думаете о том, что нам не под силу вернуться в наше социалистическое прошлое, в ту самую эпоху, в которой и прошли наши школьные годы… – данную тему с удовольствием поддержал Вовка Лавров. – …Причём, это вовсе не фантастика, не какая-либо симуляция или музейная экспозиция. Я запросто могу перенести вас в иную эпоху, где вы в полной мере сможете вновь ощутить те самые впечатления, которые пронесли через всю вашу жизнь и которые уже считаете безвозвратно канувшими в небытие. – Володя, что ты имеешь в виду?.. – на полуслове оборвала его Светка Иванова. – …Расскажи поподробнее. – Да, ведь я ещё в прошлом году вам рассказывал… – с явным недовольством ответил ей Лавров. – …Причём, в самых мельчайших подробностях. – Вовочка, ты прекрасно знаешь о том, что из Австрии я вернулась лишь в этом году. Потому и не могла услышать тот подробный рассказ… – не унималась Светка. Чуть приподняв и без того короткую юбку, тем самым обнажив загорелые бёдра, Иванова соблазнительно провела по ним своей элегантной ладошкой. – …Пожалуйста, повтори его лично для меня. – Ну, хорошо… – сдался несколько смущённый Вовчик. – …Если в двух словах, то я предлагаю вам приобрести двухнедельный тур в Советский Союз. Стоимость путёвки вдвое меньше чем в ту же Турцию или Таиланд. Зато впечатлений и пищи для размышлений вы получите значительно больше. За две недели вы совершите порядка двенадцати экскурсий… – Что-то я никогда ранее не слышал о подобных путешествиях… – с определённым сомнением покачал головой Сашка Каржановский. – Ты, наверное, хотел сказать, что ни разу не видел нашу рекламу?.. – усмехнулся в ответ Лавров. – …Так оно и есть. Мы в рекламе вовсе не нуждаемся. У нас и без того, все путёвки расписаны на пару лет вперёд. Желающих в разы больше чем мы можем обеспечить экскурсионных мест. Восемь групп в месяц, по двадцать человек в каждой. Лишь благодаря мне, вы имеете уникальную возможность попасть в тот мир без каких-либо очередей и долгих ожиданий. – А-а!.. Кажется, я начинаю догадываться, в чём смысл твоих экскурсий… – в разговор вдруг вклинился Илья Мельник. Обращаясь к своей супруге, он продолжил. – …Ирина, помнишь, как мы однажды путешествовали по Золотому кольцу России? И как в одном из городков, сохранившем свой былой неповторимый первозданный вид, для туристов там проводили всевозможные славянские костюмированные праздники. – Нечто подобное я видел в Египте… – Мельника поддержал Женька Малюта. – …Возле одной из египетских пирамид было организованно грандиозная реконструкция похорон фараона… – Нет, нет и ещё раз нет!.. – едва ли не заорал в ответ Лавров. – …Никаких реконструкций, костюмированных праздников и прочей симуляции. Вы погрузитесь в реальный социалистический мир, в котором живут, работают и отдыхают десятки тысяч людей. Всё там будет абсолютно натуральным. – Вовка прав… – за Лаврова поспешил вступиться Васька Бессонов. – …Год назад я там был. Впечатления просто обалденные! Уверяю вас, вы вовсе не пожалеете, если воспользуетесь предложением Лаврова. – Какие впечатления?.. Какие на хрен обалденные?.. – тотчас подал свой голос Костя Усталов. – …Не поверите, но точно так же, как и Васёк, я сдуру повёлся на Вовкины уговоры, отправившись в мир «совка»… – Ну, слава Богу. Выходит, не все ещё сошли здесь с ума… – поддержал Усталова Лохновский, на время отложивший в сторону свою гитару. – …А то сижу я тут, слушаю байки Бессона и прибываю в полном оху… Ой!.. Прошу прощения у дам. Благо, нашёлся хоть кто-то, сумевший вернуть меня в реальность. Ведь мы кое-как вырвались из этого грёбаного застоя, разогнав тоталитарный режим, навязанный нам коммуняками. Ребята, вы чё? Совсем что ли подзабыли, как нас гоняли лишь за то, что мы слушали «Kiss»; «Led Zeppelin»; «Rainbow». Нам всё запрещали, нас лишали свободы и права голоса. – Вот-вот. Всё было закрыто, никуда не выпускали… – возмутилась и Прыгунова. – …На всю страну, одни засранные Сочи. Ни вам Египта, ни Турции. – В космос летали, на весь мир показуху устраивали… – тут и Иванова не упустила шанса вставить своё слово. – …А нормально одеться было не во что. Тот ширпотреб, что в магазинах висел, не каждая колхозница одела. – И я про то же… – вновь заговорил Лохновский. – …Как бараны строем ходили. Что в школе, что на демонстрациях. – Уж и не знаю, как вы, ребята… А я бы с превеликим удовольствием отправился сейчас на первомайский парад… – в слащавой улыбке вдруг расплылся Каржановский. – …Помните, как мы пристраивались к колонне какого-нибудь предприятия и шли вместе с ней до самого центра?.. Как задорно кричали «ура», отвечая на каждый призыв-лозунг… – Ну… Тут у каждого своё мнение… – недовольно поёжился Лавров. – …Мне отчего-то показалось, что именно тебе, Костя, прошлогодняя поездка пришлась по вкусу. Быть может, на тебя каким-то образом повлиял Мухин?.. Тот самый идиот неоднократно прорывавшийся в твой гостиничный номер. – Костя, позволь узнать, что ты имел в виду под словом «совок»? – чуть перебив Владимира, к Усталову вдруг обратился, молчавший до сего момента Фофан. – Совок – это тот долбаный строй, в котором мы когда-то жили и который лет двадцать тому назад благополучно канул в небытие… – принялся объяснять Усталов. – …Я имел в виду ту долбаную уравниловку, с пустыми прилавками и железным занавесом, когда наши родители жили словно скот, как последнее быдло… – Костян, но ведь именно этот самый «совок» и воспитал тебя как спортсмена… – усмехнулся в ответ Феофалов. – …При этом, так называемом «режиме», каждый из нас получил не самое худшее бесплатное образование. Вспомните, как летом мы ездили в пионерлагеря. Эх, Костя, Костя… Я отлично помню тот телевизионный репортаж с юношеского чемпионата Европы по борьбе из Афин. И твою скупую мужскую слезу, когда диктор объявил на английском, дескать, чемпионом Европы в лёгком весе стал Константин Усталов, Советский Союз. Костя, ты только вслушайся: «Советский Союз»! Какое величие! Ох, как я был тогда горд как за тебя, своего одноклассника, так и за всю нашу великую страну. А теперь, спустя двадцать пять лет, ты вдруг заговорил о каком-то там «совке»?.. Признаться, я уж было подумал о том, что именно сейчас мы вновь скатимся в нудные и бесконечные политические споры, которыми иногда заканчивались наши ежегодные посиделки у костра. В такие моменты мы, как правило, спорили до хрипоты и едва ли не до мордобоя. Расходились чуть ли не врагами. А впрочем, уже на следующий день, немного протрезвев, мы спешили обменяться телефонными звонками с искренними извинениями. Однако на сей раз всё закончилось довольно-таки мирно. Заядлый спорщик Лохновский отчего-то взял в руки гитару и принялся наигрывать какую-то старую мелодию. Да, и Усталов потупив взор, уставился куда-то себе под ноги. – Это я так… Скорее сгоряча… – словно извиняясь, пробурчал он. – …Обидно мне стало. Обидно за то, что вовсе не так я планировал прожить свою жизнь. Прошлогодняя поездка заставила меня вспомнить молодость, ребят по команде… Вспомнил я и тренера, который чего-то там напортачил со своими «договорниками». Таких делов, сука, натворил… Я и сам не заметил, как из всеми любимого и всеми обожаемого чемпиона, вдруг превратился в заурядного и всеми забытого неудачника. Эх!.. Да, чего уж тут говорить… – махнул рукой бывший призёр Европы. – Усталов, хорош тоску нагонять… – Светка протянула Косте стакан. – …Давай-ка мы лучше выпьем с тобой на брудершафт, как это делают в Австрии. – С поцелуем? – поспешил уточнить Костя. – Ага, прям взасос… – усмехнулась в ответ Иванова. – …Когда ты по Европам разъезжал, помниться, в мою сторону вовсе не смотрел. А тут, сразу «с поцелуем» лезешь. После того, как Усталов нелестно отозвался о своей прошлогодней поездке в «СССР» и выволочки, устроенной ему Фофаном, интерес к Лаврову несколько поиссяк. Возобновился он примерно через час, когда Вовка в качестве закуски выложил на импровизированный столик копчёно-колбасную нарезку. – Угощайтесь, ребята!.. – предложил он своим бывшим одноклассникам. – …Хотелось бы узнать ваше мнение по поводу данных деликатесов. Каждый взял по кусочку. – Очень вкусно! – причмокнул Каржановский. – Знакомый вкус, очень знакомый. Вот только не могу припомнить, где я это пробовала… – Сашку тотчас поддержала Иванова. – …Очень похоже на Сальсиччиа, или Сопрессата… В общем, что-то итальянское. – Нет-нет. Это скорее Мортаделла… – будто припоминая что-то, задумчиво произнёс Лёва. – …Действительно, очень знакомый вкус и в то же время что-то неизвестное. Колбаса и в правду была великолепной. Даже я, не особенно искушённый в гастрономических изысках, сумел в полной мере оценить её неповторимый аромат и особое качество. По мне, так на изготовление подобного блюда были способны лишь немецкие или швейцарские кулинары. Меж тем, все мы ошиблись, о чём и поспешил сообщить нам Владимир. – Друзья, вы только что отведали два сорта колбасы: «Столичная» и «Белорусская». Для Советского Союза весьма популярные сорта… – хитро усмехнулся Лавров. – …Предложенная вам нарезка изготовлена по тем же самым стандартам. – Не гони… – презрительно усмехнулась Светка. – …Я что ж, по-вашему, вовсе не разбираюсь в «колбасных обрезках»? Говорю вам, это что-то из итальянской кулинарии. – А вы на этикетку гляньте, – лукаво подмигнул нам Лавров. Каржановский тотчас поднял со столика колбасную обёртку и зачитал вслух то, что на ней значилось. – Колбаса «Столичная». Высшего сорта. ГОСТ 23670-79. – Ну, точно!.. – хлопнул себя по лбу Илья Мельник. – …Вы тут импортные сорта принялись перебирать: итальянская, не итальянская… И я, как идиот, повёлся. Сижу и ломаю голову над одним единственным вопросом, откуда столь знакомый мне аромат, если я ни разу не был за границей? Ну, конечно же, из детства, из моего детства!.. Время от времени… Как правило, накануне крупных праздников. Отец приносил с работы точно такую же колбаску. Данные продуктовые наборы, кажется, назывались заказами. – Да-да. Именно под крупные коммунистические праздники, нам и позволяли отведать кое-какие деликатесы… – вновь провокационно усмехнулся Лохновский. – Знаешь, Мишаня?.. Гитарист ты, конечно же, от Бога. Однако во всём другом у тебя в голове полная каша… – на сей раз с Лохновским решил поспорить Серёга Дормачёв. – …Совсем недавно я прочёл весьма убойный аргумент в пользу нашего былого социалистического строя. Будь другом, ответь мне на пару очень простых вопросов. Итак, первый из них. Скажи, во времена нашей юности можно было купить мясо или ту же самую колбасу? – В магазине, если повезёт… Ведь колбаса всегда была в дефиците. На рынке, шансов будет гораздо больше, но там и ценник, процентов на двадцать больший!.. – не задумавшись, ответил Мишка. – Однако купить её всё ж таки было возможно? – в настоятельной форме уточнил Серёга. – Можно, но не всегда… – нехотя согласился Лохновский. – А сейчас, можно ли купить в магазине мясо или колбасу? – Что за глупость? Едва ли не круглосуточно тебя поджидает самый разнообразный ассортимент. От изобилия, прилавки ломятся… – с некоторой гордостью кивнул головой Михаил. – Ну, и последний вопрос. Во времена нашей юности, при пустых-то прилавках, были голодающие?.. Были те, кто умирал от нехватки средств на еду?.. И есть ли таковые сейчас, когда магазины ломятся от изобилия? Вот тебе и ответы на все заданные ранее вопросы о преимуществах и недостатках социализма. – Я тут, вот о чём подумал… – усмехнувшись, заговорил вдруг Илья Мельник. – …Когда Серёга спрашивал у Мишки о голодающих, я отчего-то вспомнил, как в детстве наша соседка рассказывала матери об одной семье, в которой муж был пропойцей. Дескать, они так плохо живут, что на завтрак вместо масла намазывают на хлеб маргарин. Вспомнил и сам рассмеялся. Ведь мы сейчас под видом сливочного масла, сплошняком жрём всевозможные спреды. А эта биомасса, я вам как медик могу сказать, уж точно, намного вреднее советского маргарина. – Кстати, по поводу нынешнего изобилия и тех же самых спредов… – похоже, Лавров был сейчас на коне. – …В колбасу, которую вы только что пробовали, входят лишь натуральные ингредиенты. Говядина и свинина высшего сорта; яйца куриные; меланж; молоко коровье; соль; сахар-песок; орех мускатный, кардамон молотый. При этом никаких консервантов, целлюлозы, усилителей вкуса, красителей, каррагенов, растительных, животных и молочных белков или фосфатов, коих в нынешней колбасе тьма тьмущая. – Каков спрос, таковы и предложения… – Владимиру попытался возразить захмелевший Андрей Зайцев. – …Если народ требует дешевизны, на рынке появляются спреды и прочие дешёвые суррогаты. А вообще, нынче возможно сделать всё что угодно. Хоть экологически чистую колбасу, хоть натуральную, хоть по рецепту одна тысяча девятьсот пятого года. Главное, чтоб деньги были, и ваш каприз будет тотчас исполнен. – Вот тут ты, Андрюха, точно ошибаешься… – задорно ответил ему Вовка. – …Допустим, что некий комбинат (невзирая на цену) возьмётся изготовить классическую Докторскую. Предположим, что нашли они нормальные яйца. Нашли мускатный орех с кардомоном. Тот, что не входит в составе функциональных смесей. А мясо где взять? В России и Европе сейчас скотину кормят такими компонентами, что оно даже по содержанию белка принципиально отличается от «нормального» советского. Неплохое мясо можно купить лишь в Южной Америке. Но доставить его охлаждённым не получится. А из замороженного мяса, на котором сейчас работают не менее девяносто процентов мясоперерабатывающих предприятий «правильную» колбасу не сделать. Из замороженного мяса вообще ничего хорошего не приготовить. А в магазинах в подавляющем большинстве случаев под видом охлаждённого продаётся дефростированное мясо. То есть, оттаявшее. Даже закупая мясосырьё у частников в живом виде, специалисты убеждаются в том, что в домашних хозяйствах скотину кормят всё теми же «современными» кормами, которые не слишком хорошо влияют на мясо. Вот, примерно так. И вообще, ребята!.. Не упустите своего шанса вновь окунуться во времена нашей молодости. Вспомнить вкус не только колбасы, но и настоящего мороженого, масла, молока, творога, пельменей. Приглашаю вас выпить настоящего разливного «Жигулёвского». Ни в каком ином месте вы этого кайфа уж точно не испытаете. И вновь ему никто не возразил. Меж тем, каких-то пять-семь лет тому назад (я уж молчу о конце 90-х или начале «нулевых») достаточно было маломальской искры, чтоб моментально разгорелся пожар бескомпромиссной словесной рубки. Мы заводились буквально с пол-оборота. Причём, главными темами споров были вопросы именно о том, что мы потеряли вместе с крушением Коммунистической Империи и что приобрели взамен. Отчего-то мы стали на редкость сговорчивы. То ли с возрастом пришла особая сдержанность. То ли каждый из нас вдруг смирился с тем, что имел. Приспособились, успокоились и теперь опасались очередных потрясений. Поколение, пережившее глобальные перемены, знает им истинную цену. А возможно, мои бывшие одноклассники (пусть и глубоко в душе или на уровне некоего подсознания) понимали и то, что прежний режим, какими бы словами его не хаяли, а всё же был более ориентирован на обычного человека, был более гуманен по отношению к незащищённым словам населения. Что в преддверии приближающейся старости и неминуемой пенсии было нынче куда актуальнее всяких там свобод слова и права голоса. – Мужики, может, хватит вам о политике?.. – Светка Иванова подняла вверх бутылку. – …Не для этого трёпа мы нынче собрались. Давайте уже, в конце-то концов, веселиться… Можете считать, что именно с этого самого момента и начался самый настоящий праздник, пусть и на часах уже было далеко за полночь. Праздник от души, на всю катушку и без каких-либо стеснений. Потому как все здесь были более чем свои… Глава 4 В четверг, ближе к полудню, я вдруг услышал в трубке знакомый голос своего бывшего одноклассника Ильи Мельника. – Ну, так как, Юрка?.. Едем?.. – Куда? – мне было трудно понять, о чём идёт речь. – Как куда?.. – в недоумении переспросил Илья. – …В СССР. Мы же договаривались. – С чего ради? – поинтересовался я, попутно припоминая полупьяные разговоры на пустынном ночном берегу, во время празднования годовщины нашего выпуска. Кажется, мы действительно болтали с мужиками о советской колбасе и «Жигулёвском» пиве социалистического разлива. Правда, подробностей тех пересудов я практически не помнил. Дело в том, что я накушался в ту ночь просто до безобразнейшего состояния. Достаточно будет сказать о том, что я вовсе не помнил, как добрался до своего дома. Чего уж там говорить о каких-то обещаниях и прочих хмельных договорённостях. – Как это «чего ради»?.. – всерьёз возмутился Илья. – …Ведь это ты набирал группу, которая в ближайшую субботу должна будет отправиться от железнодорожного вокзала, прямиком в СССР. Ну, а сегодня, все записавшиеся на ту поездку должны были сдать тебе деньги. Я вдруг начал узнавать о себе совершенно невероятные вещи. – Илья, дай мне небольшой тайм-аут. Я перезвоню тебе минут через двадцать. Однако не успел я положить трубку стационарного телефона, как завибрировал мой мобильник. – Юрка, я уже заехал во двор твоего дома… – на сей раз звонившим был Сашка Каржановский. – …Как и обещал, привёз деньги на две путёвки. Подскажи код твоего подъездного домофона. Именно он, пятью минутами спустя и начал вводить меня в курс, намеченного на субботу мероприятия. По версии Каржановского дело на выпускном вечере обстояло примерно так. После дегустации колбасы, Лавров предложил нам на пробу пять сортов водки. Откушав из каждой бутылки по сто грамм, я расчувствовался. Принялся вспоминать, как в молодость мы пили вино прямо из горла на веранде соседского детского сада. Как мешали «ерша», вливая в трёхлитровую банку пива пузырь водяры, ну, и так далее. После чего, я с Лавровым отошёл в сторону, о чём-то договорившись с ним с глазу на глаз. А вернувшись к костру, принялся собирать полную группу в двадцать человек для поездки в Советский Союз. Агитировал, уговаривал, требовал… Обещал запросто найти желающих для полного комплекта. Ну, а сегодня все записавшиеся должны были дать о себе знать, передав мне деньги на покупку путёвок. По прикидкам Сани, записавшихся было около двенадцати человек, плюс я сам и те люди, которых я должен успеть найти до послезавтра. Вот такие, понимаешь ли, пироги. Вручив мне конверт с деньгами и своей фамилией, Сашка поспешил распрощаться. Я же остался один, всё в том же непонимании. А впрочем, очень скоро я определился с тем, что мне следует сделать в первую очередь. А именно, попытаться найти список, который я, якобы, составлял той самой, злополучной ночью. Ну, и самое главное, мне необходимо было срочно встретиться с этим сучёнком Лавровым, каким-то образом, втянувшим меня в эту мутную и крайне подозрительную историю, дабы расставить все точки над «i». С первым пунктом моих ближайших планов никаких особых проблем не возникло. Порывшись в карманах той самой одежды, в которой я провёл нашу ежегодную встречу одноклассников (благо, её ещё не успели постирать), я отыскал-таки какую-то обёртку. На её чистой внутренней стороне и был нацарапан едва разборчивый перечень каких-то фамилий. При особом желании, его можно было привести в надлежащее состояние. Тогда как со вторым пунктом, у меня вдруг возникла серьёзная неувязка. Дело в том, что перевернув все свои записные книжки, а так же перелистав память мобильника, я вовсе не обнаружил там номера Лаврова. Не знали его и с десяток моих бывших одноклассники, которым я успел немедленно отзвониться. «Но ведь каким-то образом, с ним кто-то связывался?.. Хотя бы для того, чтобы пригласить Вовку на наши ежегодные встречи по поводу выпускного?» – обращаясь с данным вопросом к своим бывшим одноклассникам, я непременно получал ответ примерно следующего содержания: так ведь именно он, то есть сам Лавров, и собирал нас на эти самые ежегодные встречи. Лишь Вася Бессонов ответил мне несколько иначе. – Юрка, пожалуй, это вовсе не телефонный разговор. Давай-ка мы встретимся с тобой часика в три, где-нибудь в центре. К примеру, у памятника Ленину… Напомню о том, что именно Василий был один из немногих, кто побывал в таинственном месте под чрезвычайно интригующим названии «СССР». Я ещё толком не знал, была ли это реальная географическая точка, которую запросто можно отыскать на какой-либо карте, либо существовала она лишь в некоем виртуально-иллюзорном мире, выдуманном чудаковатым мечтателем Вовкой Лавровым. И вообще, отчего этот разговор был не телефонным? К чему нужна была данная конспирация? Короче, всё вышеперечисленное разбудило во мне определённое любопытство, потому ровно в 15.00 я уже стоял у памятника великому вождю всех времён и народов. Не заставил себя ждать и Бессонов. – Вырвался с работы минут на пятнадцать. – Васька тотчас установил временные ограничения. – Мне лишь необходим телефонный номер Лаврова. Назови мне его, и я тебя более не задержу. – Сразу скажу, что телефон Лаврова мне неизвестен. Обычно он находил меня сам. – Так какого чёрта, ты вызвал меня к этому грёбаному памятнику?.. – вскипел я в негодовании. – …На хрен я тащился сюда, через весь город? – Понимаешь?.. Я хотел тебя кое о чём предупредить… – сконфуженно ответил мне Бессонов. – Ну, так предупреждай. По крайней мере, хоть этим я смогу оправдать потраченное впустую время. – Юрка, не вздумай отказаться от предстоящей поездки. Как бы там ни было, и чтобы тебе не говорили, обязательно соглашайся. Ну, а чтобы пресечь всякого рода пересуды, сплетни, слухи и прочую искажённую информацию, хочу сразу предупредить тебя о том, что в субботу ты отправишься вовсе не в парк развлечений… – будто оправдываясь за некий непреднамеренно совершённый проступок, тихо начал Василий. – …Это так же не будет иметь отношение и к какому-либо разовому квесту или дешёвому аттракциону. Тебя ждёт целое государство в государстве! Причём, процветающее вовсе не на туристическом бизнесе, как это может поначалу показаться. Там реальная страна, имеющая свой мощный агропромышленный комплекс, свою армию, милицию, таможню. У них есть свой Минфин, своя валюта, банковский сектор и наконец, свой Генсек. Он же председатель совета министров. На две недели ты окунётесь в некий крупный государственный анклав на границе России и Казахстана. Некогда брошенный район с обанкротившейся инфраструктурой, буквально за десятилетие переродившийся в экономически развитую территорию с высокорентабельным сельским хозяйством и промышленным сектором. В то время, когда рушатся последние российские предприятия, экономика переживает очередной спад, подобное просто сложно представить. Потому я и уверен в том, что ты надолго запомнишь данную поездку. Она словно заноза навсегда врежется в твою память. Предстоящая экскурсия перевернёт твоё сознание. Лично я, просто отдыхал там душой. Как бы тебе это лучше объяснить? В том мире нет, присущего для нашего общества, полу животного инстинкта выжить любой ценой, пусть и за счёт ближнего. Там нет этой безумной гонки. И именно там ты наконец-то поймёшь, что здесь ты бежишь, выкладываешься, пытаешься не отстать от других и, тем не менее, остаёшься всё в  той же самой точке, не продвинувшись от неё не на метр. Поймёшь, что всем, чем мы сейчас занимаемся – это всего-навсего бег на месте. Признаться, я до сих пор нахожусь под неизгладимым впечатлением от пережитого. – Так поехали с нами! – немного успокоившись и успев понять, что ничего страшного в словах моего бывшего одноклассника вовсе нет, я и позволил себе улыбнуться. – На данную поездку у меня нет денег. Да, и кроме того, я всерьёз подумываю, вообще переехать туда на ПМЖ, устроившись на работу. Вовка обещал мне в этом посодействовать. – Как это «на ПМЖ»? – поинтересовался я. – Вот съездишь, и сам всё узнаешь. А мне уже пор… – засуетился Бессонов. – …Вернёшься, набери меня. С этими словами Василий поспешил прочь. Честно сказать, я так и не понял, что хотел донести до меня Бессонов, и о чём конкретно он собирался меня предупредить. Так, не солона нахлебавшись, я уже было собрался покинуть площадь у памятника. Напоследок оглянулся по сторонам и вдруг увидел неизвестно откуда взявшегося Вовку Лаврова. Как говориться, на ловца и зверь бежит. На сей раз, Владимир был одет вполне прилично, в деловом стиле. Медленным шагом он прогуливался вдоль улицы, вплотную примыкавшей к памятнику, возле которого на данную минуту я собственно и находился. Была ли та встреча случайной или оказалась кем-то подстроенной, размышлять мне было уже некогда. Главным было то, что человек, которого я безуспешно разыскивал на протяжении едва ли не всего дня, вдруг сам шёл в мои руки. – Вовчик! – выкрикнул я, махнув рукой для привлечения внимание. Он заметил меня и уже через минуту мы обменялись с Лавровым дружеским рукопожатием. – Только что разговаривал с Бессоновым… – ещё не зная с чего начать, я сообщил ему о недавно состоявшейся встрече. – …Пытался узнать у него номер твоего телефона. – На какую тему ты собирался со мной побеседовать? – По поводу субботней поездки, – уточнил я. – Как мне кажется, мы обо всём успели договориться ещё неделю назад, у ночного костра. – Понимаешь, Вован… Я тогда сильно перебрал, потому и не помню подробностей наших договорённостей… – как бы я этого не хотел, но отчего-то мне приходилось непрерывно оправдываться. Потому и чувствовал я себя не совсем в своей тарелке. – Юрка, да ты не парься… – он вдруг хлопнул меня по плечу. – …Ни о чём сверхъестественном речь вовсе не шла. Правда, ты пытался поспорить со мной на ящик коньяка, уверенно заявляя о том, что лично соберёшь группу в двадцать человек. При этом я изначально знал, что данная затея окажется для тебя непосильной, потому и отказался от предложенного тобою пари. Сколько соберёшь, столько и соберёшь. Повторяю, не загоняйся… – Нет-нет. Я собирался поговорить с тобой вовсе не об этом… – облегчённо вздохнув по поводу так и не состоявшегося спора, я решил тотчас добиться большего. – …Дело в том, что я сам не могу отправиться в данную поездку. В моей жизни сейчас конкретная неопределённость. Фофан обещал позвонить, посодействовать… Да, и с супругой я ещё не общался. Когда я сообщу ей о двухнедельном отъезде в неизвестно куда, боюсь, но она может меня попросту не понять. – Юра, ты просто возьми и доверься мне… – Лавров вновь похлопал меня по плечу. – …Вот так, без каких-либо пояснений и комментариев, возьми и поверь мне на слово. Поверь в то, что жена с радостью отпустит тебя чёрте куда, хоть на две, хоть на три, или четыре недели… Во-вторых, поверь в то, что Фофан тебе не позвонит. Я знаю его гораздо лучше… Ну, и в третьих, данная поездка будет для тебя крайне полезной, потому как кардинально изменит твою судьбу. Можешь считать, что в эту субботу ты начнёшь заново переписывать свою жизнь. Очень многое я бы мог рассказать тебе прямо сейчас. Однако все мои слова будут пустым звуком, пока ты сам не побываешь там, куда я вас всех усиленно зазываю. – Но… – я вновь попытался возразить. Однако Вовка оборвал меня на первом же слове. – Давай-ка мы договоримся следующим образом. Ты поверишь в то, о чём я тебя только что попросил. Ну, и примерно на третий день вашей турпоездки, когда ты увидишь всё своими собственными глазами, когда ты начнёшь понимать меня, когда мы наконец-то будем говорить с тобой на одном и том же языке, вот тогда мы и продолжим начатый сегодня разговор. Да!.. И вот что ещё… В обязательном порядке, пусть все отъезжающие возьмут с собой паспорта и свидетельства о рождении на детей, если таковые в вашей группе будут иметься… На том собственно мы и расстались. Дабы опровергнуть троекратное Лавровское «поверь мне», прежде всего, я поспешил домой. Потому как прекрасно знал свою супругу. Виленка непременно придерживалась мнения о том, что залог семейного счастья и благополучия, заключается в совместном проведении свободного времени обеими супругами. Отпустить на две недели она меня попросту не могла. Да и вряд ли Вилена отважилась отправиться вместе со мной в степной район Омской области, граничащий с Казахстаном. Тем более, в какой-то там Советский Союз, о котором я и сам имел весьма смутные представления. По-моему, лишь одной аббревиатуры «СССР», ей будет вполне достаточно для того, чтоб я получил конкретное и категоричное «нет». Тем не менее, я был не прав. Оказалось так, что это я (в отличие от всё того же Лаврова) вовсе не знал своей жены. – Юра, я не вижу ничего предосудительного, если ты проведёшь пару недель в компании своих друзей… – крайне спокойно ответила мне Вилена. Причём, ответ её был (как мне тогда показалось) каким-то не слишком обдуманным или вынуждено-выстраданным. Напротив, он оказался весьма простым и отчасти легкомысленным. – Но ведь там будут не только одноклассники, но и мои бывшие одноклассницы, – уточнил я несколько провокационно. – Я не поняла. Ты что, ожидаешь от меня какого-то скандала, порыва безумной ревности?.. – усмехнулась супруга. – …Михайлов, мы столько лет вместе. Ну, куда ты от меня денешься? Всех твоих одноклассниц я наперечёт знаю. Допустим, по пьяной лавочке, ты и трахнешь эту шлюху Светку Иванову, вернувшуюся с европейских заработков, и что с того? – Просто я подумал о том, что обычно мы проводим отпуск вместе, – я решил использовать свой последний шанс, надавив на её принципы. – Во-первых, это вовсе не отпуск. Во-вторых, я бы никогда не поехала на окраину Омской области. В то время как для тебя данная поездка могла быть весьма кстати. Прокатишься, развеешься, отвлечёшься. Честно сказать, я уже устала от твоей кислой и вечно недовольной морды. Если тебя до сих пор терзают какие-то внутренние моральные устои, то успокойся. Считай, что это я выгнала тебя из дому на две недели, дабы самой побыть в одиночестве. Хоть немного отдохнув от тебя. Когда ты работал, подобного дискомфорта я вовсе не испытывала. Ну, а тут… Уж извини. Вот так. Я просто вынужден был признать то, что уж в одном из Лавровских «поверь мне», этот сукин сын оказался прав. Да-да. Я и сам был в шоке. Мне ничего не оставалось, кроме как приступить к приёму телефонных звонков своих бывших школьных друзей, готовых уже послезавтра отправиться вместе со мной в полную неизвестность. Причём, таковых набралось не так уж и мало. Давайте-ка мы их вместе с вами пересчитаем. Итак… Сашка Каржановский, который заявился ко мне ещё утром. Он сдал деньги за двоих: за себя и за десятилетнего сына. Илья Мельник со своей супругой Ириной и младшей пятнадцатилетней дочерью. Чуть позже дала о себе знать и уже упомянутая Виленой, Светка Иванова. Как не возмущался Мишка Лохновский по поводу ненавистного ему социалистического строя, а всё же деньги на свою путёвку он мне подвёз (по его же словам: из чистого любопытства). Далее я встретился с Серёгой Дормачёвым (он так же намеревался отправиться в турпоездку с сыном), Андреем Зайцевым, Женькой Малютой, Лариской Прыгуновой и Лёвой Поповичем. А ещё в моём списке оказался Витька Задорнов, изъявивший желание отправиться в двухнедельную поездку вместе с тринадцатилетним сыном. «Всё ж таки зря, я не поспорил с Лавровым на ящик коньяка. Ради подобного трофея уж я бы поднапрягся… И ещё четырёх человек, наверняка бы нашёл». Только-только я подумал о Вовке, как он тотчас вышел со мной на связь. Точнее, на экране моего мобильника высветилось «неопознанный абонент» и лишь подняв трубку, я понял, что это был именно он. – Ну? И сколько у тебя в итоге набралось? – поинтересовался Владимир. – Вместе со мной получилась группа из шестнадцати желающих. – Совсем неплохо… – в удивлении, едва ли не присвистнул Лавров. – …Про паспорта не забыл предупредить? – Не забыл. – В таком случае, встречаемся в субботу. Четверых туристов я тебе доберу. Опуская трубку, я вновь поймал себя на мысли о то, что мне опять, как будто бы пришлось отчитываться перед Лавровым. То есть, Вовка на каких-то невидимых и мало осязаемых межличностных связях заняв более высокую позицию, вдруг приобрёл надо мной некое преимущество. Чего никогда ранее меж нами не наблюдалось. То ли я, расставшись со своей прежней работой, что-то потерял и в своей самооценке, то ли Лавров вдруг разжился новым чувством собственного достоинства. Для меня данная ситуация стало полным откровением. Глава 5 Вот и наступила та самая суббота, о которой я только и делал, что думал на протяжении последних двух дней. Без каких-либо эксцессов супруга помогла мне собрать дорожную сумку и проводила меня до самого вокзала. Будто лично хотела убедиться в том, что я действительно уехал. В это ветреное и чуть прохладное утро привокзальная площадь выглядела несколько уныло. Трудно было понять: то ли замусорена она была ещё со вчерашнего вечера; то ли с ночи ветер пригнал на площадь массу свежевыброшенных обёрток, разорванных упаковок и прочей бумажно-целлулоидной дряни, которая нынче летала меж машин и автобусов. От того же самого ветра, поскрипывая шаталась пара огромных предвыборных плаката с надписью: «Мы знаем нужды людей». При этом, с каждого из них улыбалась сытая и лоснящаяся ряха лидеров, якобы, общественной организации «Плот»: Татарика и Сухарика. Данные фигуры, достаточно примелькались в номенклатурно-чиновьечьих властных кругах города, потому и были весьма узнаваемы. «Ну, эти-то, точно знают… – усмехнулся я, глядя на циничные улыбки вышеозначенных персонажей. – …Похоже, именно они, за годы своего балансирования между бизнесом, граничащим с криминалом, и городскими коридорами власти, эти самые нужды моим землякам и обеспечили. Насколько мне известно, каждый плакат на привокзальной площади обошёлся этим доброхотам, тысяч этак по двадцать-тридцать в месяц. Причём, данных плакатов, по моим наблюдениям, в городе развешано не менее сотни. И висят они в городе, не менее полугода. Вот вам и общественники. Надо полагать, свою едва ли не миллионную рекламу, они оплатили исключительно на скромные пожертвования своих членов…» К назначенному часу подошли все остальные. Среди прибывших был и Лавров, которому я сразу передал деньги, собранные с ребят за путёвки. После чего нам подали небольшой и в то же время вполне комфортабельный двадцати пятиместный туристический автобус. Загрузив свой багаж, мы вольготно разместились в салоне. Кроме моих одноклассников, в автобус вошли ещё и четверо незнакомых нам людей. Так уж вышло, что я с Лавровым устроились на переднее сиденье рядом с водителем. Мне необходим был полный обзор, а Вовчику, очевидно, нужен был я. А впрочем, он мог сесть рядом со мной и чисто случайно. Как только расселись, автобус мягко тронулся с места. Описав небольшой крюк по привокзальной площади, наше транспортное средство выбрало южное направление. – Сколько времени нам понадобиться на то, чтоб добраться до места? – поинтересовался я, когда наше транспортное средство набрало приличную для городской инфраструктуры скорость. – Чуть меньше двух часов, – ответил мне Владимир. – Выходит, мы действительно, следуем в один из южных районов нашей области, непосредственно примыкающий к Казахстанской границе? – Откуда ты знаешь о Валентиновке?.. – в удивлении встрепенулся было Лавров, но тотчас успокоился. – …Ах, да. Об этом тебе наверняка сообщил Бессонов. – Кто эти люди? – лишь взглядом я указал на тех четверых, которые присоединились к нашей группе в самый последний момент. – Обычные люди. Но если ты желаешь конкретики, то это беженцы с Донбасса, временно размещённые на территории Омской области. Иногда мы занимаемся благотворительностью, вручая бесплатные путёвки некоторым категориям граждан. Уверен в том, что вы очень скоро найдёте с ними общий язык. Ну, и кроме того общение с данными людьми может быть кое для кого из вас весьма полезным и познавательным. – Коротая время в пути, быть может, ты немного расскажешь мне о том месте, куда мы сейчас едем? – не особо рассчитывая на положительный ответ, я задал этот вопрос скорее для некоего протокола. То есть, я просто был обязан его задать. – Юрка, тебе приходилось что-то слышать о «красном поясе»? – вопросом на вопрос ответил мне Вовка. – Естественно слышал. На этот счёт у меня имеются и кое-какие свои мысли… – ответил я несколько уклончиво. – …Однако если ты располагаешь более развёрнутой информацией, я с удовольствием её выслушаю. – В таком случае, садись поудобней… – Лавров придвинулся ко мне несколько ближе. – …Термином «красный пояс», как правило, обозначают группу российских регионов с устойчивой поддержкой КПРФ и других левых партий на местных и федеральных выборах. К регионам «красного пояса» обычно относят Смоленскую, Брянскую, Калужскую, Орловскую, Курскую, Белгородскую, Рязанскую, Липецкую, Тамбовскую, Воронежскую, Пензенскую, Ульяновскую, Саратовскую, Волгоградскую и Астраханскую области… Ты наверняка знаком с официальной версией, согласно которой этих областях высока доля сельского населения с соответствующей ментальностью, избирателям присущ повышенный консерватизм… Пока Владимир посвящал меня в «кумачовую» географию нашей страны, я наблюдал за тем, как наш автобус покидал грязные и обшарпанные городские окраины, на которые у местных властей извечно не хватает ни сил, ни времени, ни средств. «Как вообще, можно жить в этих гоп-стоп суррогатно-наркотических гетто?.. Тот самый «Плот», предвыборными плакатами которого увешан весь наш город, сюда уж точно никогда не заглянет. Этим ушлым хлопцам нужна лишь власть, получив которую они тотчас обменяют её на деньги. Часть этих денег будет вложена в следующую избирательную компанию, в новые рекламные плакаты стоимостью по двадцать тысяч в месяц.… И так до бесконечности. Таков порочный круг мировой демократии. Когда власть принадлежит совсем не народу (не демосу), а тем, кто сможет скупить большее количество этих самых народных голосов. Невольно вспоминается Гоголь с его «Мёртвыми душами». В наше время, этими самыми «душами» стали те, кто отдаёт свои голоса ярким обёрткам и красивым обещаниям (под которыми сокрыта откровенная ложь). У «мёртвых душ» нынче новое определение – электорат. Его покупается и продаётся, вбрасывают и изымают при подсчёте…» – …Высока поддержка КПРФ в регионах Северного Кавказа… – тем временем, продолжал свой монолог Лавров. – …По мнению всё тех же прозападных политологов, в национальных республиках Карачаево-Черкесия, Дагестан и Северная Осетия поддержка обусловлена ностальгией по советским временам, когда в этих бедных районах сохранялась этнополитическая и социально-экономическая стабильность. На Урале и к востоку от него отмечаются сильные прокоммунистические настроения в таких регионах как Оренбургская, Курганская, Омская, Новосибирская, Читинская области, а также в аграрных и по большей части русских по национальному составу: Республиках Алтай, Усть-Ордынской, Бурятский Автономных округах и Еврейской автономной области. Повторюсь, сейчас я лишь озвучиваю официальную версию зависимых от запада российских средств массовой информации. Данная точка зрения предельно проста, потому и должна быть многим понятна. Тот регион, который на выборах не обеспечивает официальной власти подавляющее большинство – является прокоммунистическим регионом, входящим в «красный пояс». Данный термин муссируется из года в год на протяжении двух десятков лет. «Красный пояс» эта некая страшилка, о которой непременно вспоминают накануне каких-либо выборов. Вот и сейчас, в преддверии единого дня голосований нам уже начали промывать мозги о том, что усиливающийся экономический кризис стимулирует протестные настроения. А также о том, что будет расти общественный запрос на социальную справедливость, и у коммунистов вновь появляется шанс взять реванш у партии власти если не на федеральном, то хотя бы на региональном уровне. На самом деле, всё обстоит совершенно иначе. «Красный пояс» действительно существует. Как и все, ранее названные мной регионы, действительно к нему относятся. Однако вовсе не потому, что здесь голосуют за коммунистов, а потому, что данные регионы имеют на своих территориях точно такие же анклавы, в который мы вот-вот въедем… Именно об этом факте официальная пресса отчего-то предпочитает замалчивать. Валентиновка – конечный пункт нашего маршрута. Посёлок городского типа на самом юге Омской области. Некогда развалившийся колхоз «Колос». Ты только представь, за каких-то пять лет совхоз-миллионер превратился в обанкротившееся, полностью разворованное и разорённое предприятие. Мы приняли его в середине 90-х. В новое предприятие было инвестировано более 45 миллионов рублей, что позволило в короткие сроки перестроить растениеводческое хозяйство в соответствии с самыми современными энергосберегающими и интенсивными технологиями, а также восстановить и развить на его базе племенное животноводческое направление. В настоящее время на наших фермах содержатся 6 тысяч свиней, 400 голов крупного рогатого скота и поголовье гусей линдовской породы. Это едва ли не половина всего, чем в настоящее время обладает наша огромная область. Фермерство, за которое на протяжении последних тридцати лет, нас агитируют официальные власти, на самом деле тупиковая ветвь сельского хозяйства. Потому как фермерство никогда не было прибыльным (за исключением двух-трёх лет небывалых урожаев). Наши фермеры выживали исключительно за счёт гос. субсидий и прочих преференций официальных властей. Приведу лишь один пример. Что будет с фермерством если данные хозяйства начнут покупать солярку исключительно по рыночным ценам? Ну, а наше успешное ведение сельского хозяйства позволило полностью перейти на самоокупаемость. Более того, мы можем развивать жилой сектор, а так же создавать кое-какие промышленные предприятия уже в самой Валентиновке. При этом получая серьёзные государственные заказы. Точно такие же «Валентиновки» имеются и в иных регионах «красного пояса»… Пока Лавров рассказывал мне о секретах возрождения разрушенной системы агропрома на одном отдельно взятом участке территории нашей области, я внимательно следил за дорогой, а за одно и поглядывал, чем занимаются мои бывшие одноклассники в салоне автобуса. Большинство пассажиров дремало. Однако были и те, кто пересев в дальнюю часть автобуса, активно праздновал наше отбытие, принимая на грудь взятый с собой алкоголь. За окном мелькали какие-то поросшие бурьяном поля. Словно после бомбёжки то там, то тут я мог созерцать остовы полуразрушенных и всеми забытых строений, некогда бывших птичников и коровников. Кое-где возвышались груды металлолома, состоящие из пришедшей в негодность сельскохозяйственной техники. – Юрка, ты меня слушаешь? – вдруг обратился ко мне Лавров. – Конечно… – ответил я. – …Просто не хотелось перебивать тебя в процессе столь эмоционального повествования. Ну, а теперь, воспользовавшись вполне естественной паузой, позволь мне кое-что уточнить? – Спрашивай. – Владимир тотчас же предоставил мне слово. – Давеча ты рассказывал о том, что в Валентиновку было инвестировано сорок пять миллионов. Надо полагать, не меньшие суммы были вложены и в иные хозяйства, расположенные на территориях областей, относящихся к «красному поясу». Если сложить все эти инвестиции, то получиться весьма внушительная сумма. Помнишь, как пелось у Высоцкого: где деньги, Зин? Откуда вы взяли столь крупные активы? – Хороший вопрос… – как-то хитро усмехнулся Вовка. – …Для начала я приведу тебе кое-какие цифры. По официальным данным золотой запас СССР в 1985 году составлял 2400 тонн. Нынешняя Россия имеет около 800 тонн. Ревизия, проведённая после августовского путча 1991 года, показала наличие в Госбанке СССР только 240 тонн золота. Это безусловные цифры, которые можно отыскать в специализированной справочной литературе. Компартия Советского Союза имела не только прямое отношение к управлению бюджетом СССР, но и располагала собственными, весьма значительными капиталами. Структуры КПСС входили в ряды крупных бирж, имели возможность влиять на мировые цены. На деньги партии создавались совместные предприятия, приобреталась недвижимость по всему миру. Лишь во Франции КПСС, являлась совладельцем комплекса офисных зданий и нескольким десятков жилых домов в дорогих кварталах Парижа, Лиона, Марселя. Партия имела банковские счета и недвижимость по всему миру. Наверняка ты кое-что слышал о пресловутом «золоте партии»?.. Лавров на время замолчал, потому как, проехав последние километров двадцать по абсолютно пустынной дороге, наш автобус вдруг притормозил, уперевшись в закрытые металлические ворота, преградившие нам путь. Слева и справа от этих самых ворот расходился длинный и высокий забор, отгораживающий некую территорию. Перед воротами стоял пограничный столб с уже подзабытым гербом Советского Союза. – Это граница… – встав со своего места и обернувшись к салону, зычно объявил Владимир. – …Именно здесь и начинается Советский Союз. Всем вам необходимо покинуть автобус и пройти таможенный досмотр. – Ты это серьёзно? – переспросил я, подозревая бывшего одноклассника в некоем подвохе. – Абсолютно серьёзно. Приготовьте свои паспорта… – уже спускаясь по автобусным ступенькам и приглашая нас к выходу, ответил Лавров. – …Обычная процедура. Для вас… То есть для тех, кто и без того родился в Советском Союзе, оформление виз вовсе не потребуется. Мы чётко отслеживаем преемственность былых прав, свобод и политических ценностей. То же самое относится и к детям, родившимся на территории бывших союзных республик, и чьи родители появились на свет во времена СССР. Вашим детям будет необходимо лишь пройти дополнительный тест на отсутствие у них игромании, наркомании, токсикомании и зависимости от интернета. Здесь же вы сможете обменять свои российские рубли, на советские деньги. – По какому курсу? – в шутку поинтересовался Малюта. – Точно не скажу. Примерно, один советский рубль, к ста российским. – Это, случаем, не развод?.. – вновь усмехнулся Евгений. – …О подобных котировках, и тем более о такой валюте, как советский рубль – мне ещё ни разу не приходилось слышать. – Друзья, по большому счёту, деньги вам здесь и вовсе могут не понадобиться. Разве что на какие-то сувениры или развлечения. Потому как в стоимость путёвки включено практически всё. И четырёх разовое питание, и гостиница, и стоимость всех экскурсий. Даже оплачена дополнительная обеденная выпивка. Пока мы выгружались из автобуса, потягивались и разминали затёкшие конечности, металлические ворота отворились. За ними нас поджидала самая настоящая застава и пограничники. То есть, люди в форме погранвойск образца 70-80-х годов прошлого столетия. Почему я внёс уточнение по поводу людей в форме? Потому, что мне до сих пор не верилось в реальность вокруг меня происходящего. Каждую секунду я ожидал момента, когда все рассмеются и хором крикнут: «Розыгрыш». И, тем не менее, этот весёлый момент всё не наступал и не наступал. Около получаса я заполнял какие-то бланки, обменивал российские деньги на местную валюту и проходил пограничный досмотр на предмет отсутствия запрещённых предметов. И вот, когда все формальности, вроде бы, были уже соблюдены, ко мне обратился Лёва Попович. – Юрка, ты представляешь?.. Мне отказали. В общем, я с вами уже не еду. – Это ещё почему?.. – моему возмущению не было предела. И в первую очередь потому, что вся эта пограничная возня казалась мне игрой, неким ритуалом. – …Как такое возможно? – Оказалось, в их базе данных имеется отметка о том, что у меня двойное гражданство… – грустно махнул рукой Лёва. – …А куда мне, собственно, было деваться при оформлении брака с гражданкой Германских земель? – И мы, похоже, так же не едем… – в наш разговор вмешался Витька Задорнов. – …Моего сына «забраковали». Получается, что, и мне самому нет никакого смысла ехать. – Забраковали?.. – ошарашенно переспросил я, всё ещё не веря в услышанное. – …Почему? – Ничего страшного. У парнишки обычная интернет зависимость, которая нынче случается сплошь и рядом… – ответил за Виктора Лавров, внезапно вышедший из пограничного помещения. – …Извини Витёк!.. Таковы правила, общие для всех. Если и ты предпочтёшь вернуться домой, то я немедленно верну тебе деньги, потраченные на путёвку. Дополнительно, ты получишь и некоторые компенсационные. – А как быть с Лёвой? – поспешил уточнить я. – По сути, он гражданин дальнего зарубежья. Ему необходимо оформить стандартную визу для иностранных граждан. Мы обязательно включим Лёву в следующую группу… – ответив на мой вопрос, Лавров обернулся к основной части нашей тургруппы. – …Дорогие друзья! Таможенную проверку прошли практически все, прошу вас занять свои места в автобусе. Здесь же, на пограничном посту я хотел бы предупредить вас о том, что на территории СССР ваши сотовые телефоны работать не будут. Чуть позже вам выдадут sim-карты для внутренней связи. Прямо здесь и сейчас вы можете сделать необходимые звонки, дабы предупредить своих друзей и близких о возможных проблемах с сотовой связью. – Э-э, дружище!.. Мы так не договаривались… – попытался возмутиться Каржановский. – Если кто-то не согласен с нашими правилами и законодательством… – тотчас уточнил Владимир. – …Мы готовы немедленно вернуть ему деньги за приобретённую путёвку. Однако никто из нашей группы вышеозначенным предложением не воспользовался, желающих вернуться домой так и не нашлось. Чуть позже, уже рассевшись по своим местам в салоне автобуса, мы узнали ещё и о том, что кроме троих «наших», от прежнего коллектива был отцеплен ещё и один «чужак». Что послужило причиной для данного ограничения мы так и не узнали. Таким образом, дальнейшее путешествие смогли продолжить лишь шестнадцать из прежних двадцати севших в автобус туристов. Глава 6 Лавров остался на пограничном посту. Потому и лишился я своего постоянного собеседника. Не зная чем занять себя во время дальнейшего пути, я уставился в автобусное окно. Здесь в обязательном порядке следует отметить тот факт, что после погранзаставы пейзаж за автобусным стеклом значительно преобразился. Перемены оказались чересчур разительны. Вокруг нас теперь были ровные и аккуратные колосящиеся поля, перемежавшиеся с редкими и немногочисленными ухоженными рощицами. То там, то тут на открытых лугах паслись стада упитанных коров… А впрочем, для меня, для сугубо городского жителя, это была всё та же однообразная равнинно-степная картинка, которая очень скоро мне наскучила, и я вдруг вспомнил о деньгах, которые совсем недавно обменял на свои привычные российские рубли. Честно признаться, там, на таможенном терминале, я долго не мог определиться с суммой, которую мне следует обменять. Не в смысле, сколько денег мне понадобиться на две недели данного путешествия. Нет, я вовсе не об этом. В ту минуту я мысленно определял, с какой наличностью мне не жалко будет безвозвратно расстаться, обменяв её на какие-то там фантики. Потому как уж лет двадцать пять я и слыхом не слыхивал о такой денежной единице как советский рубль. В моём понимании данная валюта не имела, и не могла иметь каких-либо юридических гарантий, финансовой ценности и уж тем более, золотовалютных подтверждений. Как, по сути, не было и страны, в которой она могла бы иметь свободное хождение. С тем же самым успехом я мог приобрести бумажные деньги из настольной игры «Монополия», которые возможно было потратить лишь в процессе именно этой самой игры, выкупая виртуальные магазины, автозаправки, предприятия или авиакомпании и которые вовсе не имели реального смысла в обычной жизни. Даже за миллиард тех, монопольных денег я не сумел бы приобрести даже самой элементарной зубочистки. В конечном итоге, я разрешил себе обменять лишь десять тысяч – сумму, о которой я, быть может, тяжело вздохну, однако сожалеть о их потере точно не стану. «Мать твою!..» – непроизвольно вырвалось у меня в ту самую минуту, когда я вынул из своего внутреннего кармана те самые деньги, полученные мною на погранпосту. Дело в том, что именно такие купюры я держал в своих руках ну, очень-очень давно, не менее тридцати лет назад. Синие пятирублёвка, красные червонцы, двадцати пяти и пятидесятирублёвые купюры. Передо мной оказались практически все образцы бумажных денег, имевших хождение на территории Советского Союза начала 80-х годов прошлого столетия. Их выдали мне будто специально, исключительно для того, чтобы глядя на данный монетный ряд, я мог бы, пусть и мысленно, а всё же вернуться в годы своей молодости. «Если хочешь джинсы, так иди и заработай…» – примерно так ответила мне моя мама, когда в свои четырнадцать лет я принялся клянчить у родителей супер модные штаны. Именно с этой мотивации и началась моя трудовая деятельность. Свою первую зарплату я получил во время летних каникул после восьмого класса, подрабатывая в сборочном цехе Телевизионного завода. После шести недель серьёзного и упорного труда я таки стал обладателем престижного штатовского раритета. Как сейчас помню тот знаменательный день, когда я кое-как сумел сторговаться с местным спекулянтом на двести рублей за новенькие джинсы, сбросив первоначальную цену едва ли не на полтинник. Иных денег у меня просто не было. «Хочешь магнитофон?..» И после девятого класса, в результате двухмесячных посменных и сверхурочных работ на конвейере всё того же завода, в моей комнате появился магнитофон «Нота 202» с усилителем «Одиссей» и парой колонок S-30. Следуя в сторону едва ли не мистической Валентиновки, я долго рассматривал, полученные банкноты. Кто б только знал, как я был счастлив, получая в заводской кассе точно такие же купюры. «В принципе, даже если и окажутся эти деньги обычными бумажками, я их сохраню в качестве ностальгических воспоминаний. Нет-нет, вовсе не об этой поездке. А о своей романтичной юности…» Впрочем, эти деньги несколько отличались от тех, которые были в ходу во времена моей молодости. Внимательно вглядевшись, я заметили кое-какие отличия: очень тонкие и едва различимые голографические полоски. Во всём остальном, они были идентичны прежним. Убирая деньги во внутренний карман, я попутно огляделся по сторонам, и с удивлением обнаружил, что мы приближаемся к достаточно крупному населённому пункту. Причём, под словом «посёлок городского типа», я представлял себе нечто схожее с крупной деревней. Ведь это даже не районный центр. То есть, в моём понимании Валентиновка, в первую очередь, должна была быть одноэтажным «посёлком» и уж после «городского типа», то есть, с небольшими вкраплениями двух или трёхэтажных домиков. Здесь же перед моим взором предстала скорее окраина некоего промышленного мегаполиса. Новенькие пятиэтажные дома, перемежались с какими-то промышленными зонами, огороженными высоким бетонным забором. Повсюду асфальт, никакой грязи, сточных канав и едва проходимых вытоптанных в грунте дорожек. Данный населённый пункт правильнее было бы назвать «городом, поселкового типа». Отсюда и моё удивление, и мои первые положительные впечатления. Я вновь поймал себя на мысли о том, что Лавров в очередной раз оправдал наши ожидания. Ведь вместе со мной к автобусным окнам прилипли и все остальные участники данной поездки. – Ты в это веришь?.. – на свободное место рядом со мной вдруг подсел Андрей Зайцев. – …В девяностых годах мне приходилось бывать в этих местах. Ничего подобного тут и в помине не было. Считай, за каких-то двадцать лет, среди степной равнины вдруг вырос целый город. И это в наше-то время, когда ничего нового практически не возводиться, а большинство старых предприятий уже доживают отмеренный им век. Просто фантастика! – Быть может, мы имеем дело с некой иллюзией… – предположил я, и сам не особо веря в увиденное. – …Ну, там, голография, лазерные эффекты или ещё что-то в этом роде. Помниться, я где-то читал о том, что во время Великой отечественной войны, Москву так замаскировали от немцев, что фашистские самолёты на протяжении долгого времени бомбили едва ли не чистое поле. Вполне возможно, что и здесь были применены примерно такие же секреты или придумано нечто более крутое и современное. Всё ради того, чтобы произвести на туристов максимально-ошеломляющий эффект. – Юрка, скорее всего, ты прав. Уж, если мы платим за турпутёвки довольно-таки приличные деньги, так и увиденное здесь шоу должно быть внушительным, если не сказать колоссальным. Как я понимаю, Советского Союза тут, конечно же, нет. Помнишь, как говорил классик? Дескать, невозможно построить социализм в какой-то отдельно взятой стране. И уж тем более в отдельно взятой деревне. Что ж!.. Я весь в предвкушении чего-то интересного. Надеюсь, наши ожидания в самом ближайшем будущем с лихвой оправдаются. Не особо заостряя своё внимание на нашем осторожном пессимизме и видимой сдержанности, под ещё большим впечатлением мы оказался, когда наш автобус непосредственно помчался по улицам самой Валентиновки. Признаться, у меня даже дух захватило от изобилия красных оттенков, коими были насыщены здешние улицы, дома и скверы. Здесь повсюду были развешаны кумачовые растяжки: «Слава КПСС»; «Партия – ум, честь и совесть нашей эпохи!»; «Народ и партия едины!». Кстати, о жилых домах. Они были стилизованы под типовую застройку второй половины двадцатого века. Частично тут присутствовал и нонконформизм. Тогда как гостиница, возле которой мягко притормозил наш автобус, была скорее ближе к сталинскому ампиру. Последние лет тридцать в подобных стилях уж точно никто в России не строил. Здесь же перед нами были совершенно новенькие строения, что, безусловно, укрепило меня во мнении о том, что нам предстояло столкнуться с определённой реконструкцией былой действительности. Как только наш автобус остановился, открылась дверь и в салон вошла полноватая улыбчивая женщина средних лет. – Здравствуйте, уважаемые гости! От имени жителей Валентиновки, я рады приветствовать вас на советской земле. Прошу вашего внимания, во время оглашения текущего распорядка дня. Сегодня у вас по плану день заезда. Размещайтесь в своих номерах, обустраивайтесь. В 13.00 обед в ресторане гостиницы. В 14.30, для вас будет организована первая, ознакомительная экскурсия по Валентиновки с посещением краеведческого и исторического музеев. В 19.00 ужин. После чего вам будет предоставлено свободное время. Ещё раз, добро пожаловать! – после чего, улыбчивая дама проводила нас в гостиничный холл. Как и было обещано, на гостиничном ресепшене вместе с ключами от одноместного номера, я получил ещё и sim-карту. Вместо привычного логотипа оператора связи на ней была нанесена весьма популярная в здешних местах надпись: СССР. На всякий случай, я попытался воспользоваться своими прежними операторами. Однако попытки эти оказались полностью безуспешны. – Милейшая!.. – обратился я к одной из женщин управлявшейся за гостиничной стойкой. – …Будьте добры, подскажите. Могу ли я каким-либо образом позвонить в Омск с помощью вашей sim-ки? – Нет, она лишь для внутренней связи… – в достаточно жёсткой форме ответила мне администратор. – …С Омском вы можете связаться на междугороднем телефонном пункте. Он как раз напротив нашей гостиницы, прямо через дорогу. – В таком случае, какой смысл вы вкладываете в формулировку «внутренняя связь», если в Валентиновке я ни с кем не знаком и звонить мне, по сути, некому? – С помощью новой sim-карты вы можете вызвать экстренные службы. При необходимости, вы имеете возможность пообщаться с членами вашей группы. Сделать какой-то заказ, вызвать такси, позвонить в справочные службы кинотеатров. В каждом из гостиничных номеров имеется телефонный справочник. Если под словом «обустроиться», предполагались такие действия, как занять свой номер, принять душ и частично разобрать дорожную сумку, то в своих гостиничных апартаментах я «обустроился» примерно к одиннадцати часам утра. До обеда у меня была ещё уйма времени, которое я решил использовать с некоторой пользой. То есть, побродить по улицам, примыкающим к гостинице, дабы осмотреться и немного пообвыкнуться. А за одно и поставить в известность супругу о том, что я благополучно добрался до места. Только теперь, оказавшись вне гостиницы, без каких-либо сопровождающих или провожатых, я и мог в полной мере оценить все прелести данного населённого пункта. И первое, на что я тотчас же обратил своё внимание, была Тишина. Она выражалась в сравнительной малолюдности центральной улицы. В том, что я вышел на одну из центральных улиц, у меня не было и доли сомнений. Потому как носила она имя автора «Капитала», всеми известного Карла Маркса. Кроме того, здесь вовсе не наблюдалось, привычного для крупного российского мегаполиса интенсивного движения транспорта. Никто не сигналил в неистовом нетерпении, не газовал в пробках, не визжал тормозами перед светофором. Ну, разве что проедет одна-две машины и дорога вновь пуста. Достаточно будет сказать о том, что я беспрепятственно перешёл на её противоположную сторону, к междугороднему телефонному пункту, едва ли не гусиным шагом. Ко всему прочему, вот уж более двух часов мой сотовый телефон молчал (ни звонков, ни сообщений, ни новостей из соцсети), что было для меня крайне непривычно. А впрочем, и это было так же не главным. Какое-то незримое умиротворение исходило тут буквально от всего. Именно это и создавало почву для некоего самоуспокоения и естественного удалению всяких внешних раздражителей, что в итоге и определяло присутствие здесь её Величества Тишины. Уже, будучи на переговорном пункте, как в старые добрые времена, когда мы не имели ни малейшего представления о мобильной связи, я назвал свой домашний номер; заказал разговор и дождался приглашения в отдельную кабинку. Нет, ничего с той самой поры не забылось. Будто бы было это ещё вчера. Но, увы, на другом конце провода к телефону так никто и не подошёл, лишь длинные гудки в трубке. Потому и не удалось мне в полной мере ощутить чуть подзабытые чувства, связанные с былым «волшебством» междугородней телефонной связи. «Странно, но в это время суток, Виленка обычно была дома. Быть может, вышла в магазин? Ладно, перезвоню позже!..» – размышлял я, покидая переговорный пункт. Вновь оказавшись на свежем воздухе, я в очередной раз отметил для себя прелести непривычной тишины. Вполне возможно, что подобные чувства я пережил бы и в любом ином населённом пункте, относящемся к сельской местности. Ведь в последние лет двадцать я просто представить себя не мог вне бешеного ритма современного города. И даже выбираясь куда-либо в отпуск, я непременно искал более-менее цивилизованный уголок планеты, оборудованный самыми современными коммуникациями и средствами связи. Вот почему тишину я мог почувствовать буквально в любой деревни, центральной усадьбе или районном центре. Однако такого уникального чувства, как полное ощущение возврата в свою молодость, я вряд ли испытал бы где-то ещё, в каком-то ином месте. Да-да, прогуливаясь по улице имени Карла Маркса, я в полной мере осознал то, о чём с восторгом рассказывал мне Бессонов. С огромного плаката, вывешенного над входом в кинотеатр, на меня строго взирал дедушка Ленин. Когда-то подобные портреты были у нас нормой, однако сейчас данный плакат был для меня в диковинку, являясь едва ли не главным подтверждением внезапной смены эпох. Фильмы в кинотеатре шли практически те же самые, что и в городе. Об этом я узнал из развешанных тут же афиш. Кроме того, в рамках ретроспективы, сегодня показывали ещё и «Мимино», а так же кинокартину «Москва слезам не верит». Причём, афиши последних двух фильмов по размеру были едва ли не вдвое больше современных пусть и 3D-качества фильмов (да, и куда более красочней), что создавало полную иллюзию того, что я вновь оказался году этак в восемьдесят третьем. Тут же на площади перед кинотеатром, я заметил и пару киосков, которые словно так же вернулись из моей юности. «Союзпечать» здесь торговала именно прессой: газетами и журналами (преимущественно левого толка) – а не всем подряд от презервативов до настойки боярышника, как это нынче принято в городских ларьках «Роспечатях». Киоск «Мороженное». О-о! Это вообще, отдельная тема. Помниться в детстве я решил обожраться им так, чтоб от одного только вида меня бы тотчас начало выворачивать. Купил два килограмма развесного пломбира, свалил его в трёхлитровую банку. Дождался когда мороженное немного подтает. После чего, всю эту массу я выпил за один присест и.… Вовсе не обожрался. Ещё бы столько же съел. – Что, Юрок? На сладенькое потянуло? – обратился ко мне кто-то. Я оглянулся и только теперь заметил стоящего у киоска Женьку Малюту. – Каким бы пьяным я не был на годовщине нашего выпуска, а всё же помню, как Лавров обещал нам подзабытый вкус настоящего, знакомого с детства мороженного… – я попытался оправдать своё здесь присутствие. – Попробуй… – усмехнулся в ответ Малюта. – …Тем более что и выбор, как и во времена нашего детства, не слишком-то здесь и велик. И действительно, в валентиновском киоске было всего три вида мороженного. Я выбрал «Крем-брюле» за пятнадцать копеек, Женька взял «Пломбир» за двадцать. После чего, мы побрели дальше мимо местного Парка культуры и отдыха с качелями и каруселями той же самой эпохи, из которой и был вкус поедаемого нами молочного продукта. – Лавров не обманул… – доедая свой «Пломбир», удовлетворённо произнёс Малюта. – …Мороженное, действительно, обалденное. Ну? Чего бы ещё нам продегустировать? – Помниться, на той же самой годовщине, речь шла о сметане, твороге, «Жигулёвском» пиве… – ответил я несколько провокационно. – Если мы надумаем отведать местного пива, то следуя логике данного времени… – Малюта принялся размышлять вслух. – …Имею в виду, конец восьмидесятых прошлого столетия. То нам предварительно следует обзавестись плотными полиэтиленовыми пакетами. – Это ещё зачем? – удивился я. – Как это зачем? Ты вспомни, с чем мы обычно ходили за разливным пивом во времена нашей молодости? – С трёхлитровыми банками, канистрами, бидонами. – А если нет ни первого, ни второго, ни третьего?.. – не унимался Женька. Причём, не дав мне произнести и слова, он сам принялся отвечать на свой же вопрос. – …Вот тогда мы и приобретали плотные целлофановые пакеты. Ставили один в другой и в образовавшуюся ёмкость заливали до четырёх литров пива. Правда, у этой тары был свой, весьма значительный недостаток. Пакеты с пивом должен был непременно кто-то держать в вертикальном положении. Иначе, пакет мог завалиться на бок и пиво просто-напросто разольётся на пол. Помнишь, как однажды вечером, мы заглянули к тебе в заводской комитет комсомола, именно с этими самыми пакетами? Литров двадцать у нас тогда было. Как Серёга решил повесить их на спинку стула, совершенно не предполагая о том, что вес пива может запросто опрокинуть стул… Именно эта катастрофа тогда и произошла. – Конечно помню… – усмехнулся я, почесав затылок. – …Целое море пива! Дня три, после того несчастья, от моего кабинета разило жутким запахом алкоголя. Однако, Жека… Боюсь ты не прав. – В чём именно? – Ты сейчас вспомнил времена Перестройки. То есть, конец восьмидесятых, времена Горбачёвского сухого закона. Водка у таксистов; пиво в диких очередях; набирали его в любую попавшую под руку тару… – напомнил я Женьке. – …Однако те времена не очень-то и соотносятся с таким понятием как «Советский Союз». Судя по тому, что нас нынче окружает, то мы вернулись не в конец, а в начало восьмидесятых… Если не раньше, не в середину семидесятых. Потому и проблем с алкоголем здесь не должно быть. Пиво, как разливное, так и бутылочное, тут должно быть не только в свободном доступе, но и в любом маломальском магазине. – Что ж, пойдём, прогуляемся. Заодно определимся: в каком времени мы очутились и кто из нас нынче прав. Чем дольше я здесь находился, тем больше и больше мне здесь нравилось. По дороге нам попалась сберегательная касса, Дом пионеров и школьников, Станция юннатов, столовая, а так же прокат, в витринах которого были выставлены телевизоры, палатки, холодильники. Нет-нет, всё это оборудование было вовсе не из прошлого века. Выглядело вполне современным. Правда, вместо привычных импортных логотипов, типа LG, Samsung, JVS или Philips на технике значились отечественные названия: Рубин, Рекорд и Спутник. Хотелось идти всё дальше и дальше, заглядывая в каждый закуток, подмечая каждую мелочь, которая пусть и косвенно, но могла связать нас с нашей молодостью. К счастью, таковых мелочей тут была масса. Из них, из этих самых элементов единого целого, фактически была соткана вся окружающая нас действительность. Впору было искать вовсе не совпадения, а скорее хоть какие-то отличия между тем, что мы видел и тем, что осталось в наших воспоминаниях, связанных с самой лучшей порой нашей жизни. – Эх, Юрка-Юрка!.. – к концу прогулки, когда мы были уже основательно опьянены всем тем, что нас ныне окружало, Женька вдруг разоткровенничался. – …Большая часть моей жизни уже прожита. И вроде бы, грех жаловаться на судьбу. Как-никак, а живу я в определённом достатке, могу позволить себе гораздо больше, чем многие из моих соотечественников. А вот в душе, чего-то не хватает. Нет удовлетворения, что ли. Будто бы прожил я свою жизнь вовсе не так, как должен был. И, пожалуй, именно здесь я вдруг всерьёз задумался о том, что было бы с нами, со мной, если бы не было этой грёбаной Перестройки. – У тебя бы не было ресторана… – усмехнулся я, толком не понимая, о чём хочет мне сказать Малюта. – Вот именно. Моя жизнь сложилась бы совсем иначе. Я бы не замарался в криминально-сомнительных делишках, не участвовал бы в отмывании денег, не было бы и иного, о чём мне порой стыдно вспомнить. А самое главное, что-то подсказывает мне, что жизнь свою я прожил бы намного интересней и насыщенней. Я бы полностью реализовал себя в нечто ином. Знаешь, Юра?.. Я многое поведал на своём веку. Каждый год отправлялся в тот или иной уголок нашего земного шара, объехал едва ли не полмира. Всё искал некой экзотики, земного рая. При этом вовсе не подозревал о том, что ездил я вовсе не туда, не там искал душевного умиротворения. Всё это было значительно ближе… – выдержав небольшую паузу, будто бы давая мне понять, что сейчас он будет говорить на несколько иную тему, Женька продолжил. – …Теперь я уверен в том, что Валентиновка не аттракцион. Это реальная жизнь. Люди, которые нас сейчас окружают вовсе не костюмированная массовка, не артисты и не голографические персонажи. Они живут своей жизнью, правда, в иной эпохе. В ином (отличном от нашего) измерении. В подобное невозможно поверить и, тем не менее, так оно и есть. Дружище, я завидую этим людям, самой чёрной завистью… Всё бы ничего, однако, перед самым возвращением в гостиницу, меня несколько отрезвил один не очень-то и приятный момент, невольным свидетелем которого мы стали, заглянув в один из продуктовых магазинов. То был обычный магазин, в целом ряду себе подобных, с полным отсутствием каких-либо рекламных зазывалок, плакатов, вычурных вывесок и тому подобного. Лишь скромный прямоугольник режимки с надписью «Продукты». Да и внутри магазина наблюдалась достаточно привычная для советских времён ностальгическая картина с полупустыми полками и парой очередей, человек этак в двадцать. Похоже, было на то, что совсем недавно здесь выбросили какой-то дефицит, за которым тотчас и выстроилась людская вереница. Казалось бы ничего особенного. Однако внутри этого самого магазина мы так же застал и кое-кого из своих бывших одноклассников: Мишку Лохновского; Сашку Каржановского; Светку Иванову и Серёгу Дормачёва. Ещё с автобуса они были подшофе. Здесь же ребята подкупили пару бутылок водки и что-то из закуски. Однако дело тут было вовсе не в алкогольном подпитии. Данная четвёрка стояла сейчас в сторонке и, не стесняясь, указывая пальцами в сторону очереди, дико ржала. Дескать, вот вам и все прелести социализма. В то время как обычные жители Валентиновки, находившиеся сейчас в магазине, испытывали по данному поводу определённый дискомфорт и неловкость. Я тотчас же вспомнил крайне схожую сцену из своего детства. Когда мне было лет двенадцати, мы с родителями отправились в Литву, одну из пятнадцати союзных республик. В Вильнюсе жили наши близкие родственники. Транзитом мы посетили столицу город-герой Москву. Между Казанским и Белорусским вокзалами, в нашем распоряжении было около двух часов. За это самое время мы успели побывать на Красной Площади и заглянуть в один из столичных продуктовых магазинов, дабы подкупить провианта для продолжения нашего железнодорожного путешествия. Родители заняли очередь к одному из продуктовых прилавков в тот самый момент, когда в магазин едва ли не ввалилась группа англоязычных туристов. Эти сытые, отвязные и холёные молодцы, лет под двадцать пять – тридцать вели себя крайне шумно, очевидно пытаясь привлечь к своим персонам как можно большее внимание. При этом они принялись фотографировать людей в очередях, что-то бесцеремонно обсуждать, дико хохотать, непрерывно указывая в нашу сторону. Складывалось полное ощущение, что эти янки чувствовали себя здесь полными хозяевами жизни. В их манере поведения сквозило полнейшее превосходство над нами. Мы были для них людьми второго сорта, субъектами из-за «железного занавеса», потому и могли они вести себя так нагло и пренебрежительно. Без особого риска берусь предположить, что именно так они вели себя не только в нашей стране, а и по всему миру, как в прошлом веке, так и в нынешнем. И если тогда в свои двенадцать, мне отчего-то было стыдно за себя, за нас, за русских; то теперь мне было очень обидно за своих бывших школьных товарищей. Да, мы обрели кое-какие свободы, которые позволили нам быть более раскованными. Однако данное обстоятельство вовсе не давало нам права унижать иные порядки, иное мировоззрение или иные ценности. – Вы чё творите? Ведёте себя, как последние придурки… – прикрикнул на наших общих друзей Малюта. – …А ну, проваливайте на хрен. При этом он ещё и пару раз толкнул в спину особо ретивых Лохновского и Дормачёва, направляя тех к выходу. И вновь я почувствовал в душе некую неловкость. На сей раз от того, что это сделал вовсе не я, а Малюта. Причём, Женька вышвырнул пьяное хамло без каких-то там сомнений или неуверенных колебаний, как собственно и должен был поступить любой нормальный человек. После чего, он ещё и извинился за своих друзей, обращаясь к тем самым людям, которые молча наблюдали за всем происходящим. Глава 7 Обед в гостиничном ресторане, чем-то мне напомнил обеденный комплекс заводских столовых, образца восемьдесят третьего – восемьдесят пятого года прошлого столетия. То есть, такой же сытный, разнообразный и достаточно сбалансированный. Ну, и отдельный комплимент следует отдать вкусу каждого из тех блюд. Вот уж действительно, без каких-либо изысков, заморских деликатесов или пищевых добавок, великолепный вкус и аромат может быть создан из самых простых и при этом натуральных продуктов. – Ну, и как вам местная кухня?.. – поинтересовался Малюта, уже на выходе из ресторана. – …Интересуюсь с чисто профессиональной точки зрения. – Обалденная!.. – поглаживая свой живот, ответил ему Зайцев. – …Женька, между прочим, кое-что из предложенных нам сегодня блюд, и тебе не лишним было бы взять на заметку. – В моём ресторане такое жрать точно не будут. Во-первых, у нас это будет дорого, потому как порции чересчур большие. Во-вторых, как это не покажется странным, но в городские рестораны люди просто покушать не ходят. В наши заведения приходят за зрелищем, развлечениями и экзотикой. Потому и блюда должны быть наворочены самыми разнообразными, подчас абсолютно несовместимыми и совершенно бессмысленными ингредиентами. Ну, и в третьих, вновь повторюсь. Порции должны быть небольшими, чтобы клиент мог заказать что-то ещё. Как не крути, а спрос диктует предложение. Далее, как собственно и было обещано, мы отправились на экскурсию в местный музей. Довольно-таки занудное мероприятие и вместе с тем достаточно познавательное с точки зрения получения кое-какой недостающей информации. Особенно в зале с материалами (вы не поверите!) об истории КПСС. Лично меня здесь интересовал период 90-х годов, когда вся страна ринулась в дикий капитализм, в то время как отдельно взятые районы нашей необъятной России умудрились сохранить былой, проверенный десятилетиями уклад жизни. В ответ на мой вопрос относительно вышеозначенного, музейный работник прочёл мне целую лекцию о нескольких равновероятных векторах течения нашей истории, в которой Китайский вариант вышел наиболее успешным. А так же о том, что рано или поздно, сама историческая логика должна вернуть Россию в лоно социалистического будущего. Причём в этом процессе оздоровления, вовсе не планируется каких-либо революционных событий. Переход обедневших, разорённых и исчерпавших свои внутренние ресурсы территорий под юрисдикцию более развитых и успешных районов (таких как нынешняя Валентиновка) будет необратимым, постепенным и естественным. Признаться, многого из тех объяснений я так и не понял, однако речь экскурсовода была настоль уверенна и убедительна, что мне ничего не оставалось, кроме как поверить в неё, без каких-либо дополнительных пояснений и доказательств. К слову сказать, моё нынешнее непонимание легко объяснялось тем простым обстоятельством, что не очень-то и внимательно я слушал музейного гида, постоянно отвлекаясь от его логической линии мыслей. Как не покажется это парадоксальным, странным или того хуже невероятным, но предметом моего отвлечённого внимания стала весьма привлекательная особа. Она прогуливалась по музейным залам вместе с нашей группой, прислушиваясь к заученному тексту экскурсовода. На вид ей было около двадцати пяти или быть может чуть больше. С самого первого, едва ли не мимолётного взгляда, брошенного в её сторону, я выделил её среди прочей людской толпы, потому как была она чертовски привлекательной. То ли предстоящая двухнедельная свобода от супружеских обязательств, то ли навалившиеся ностальгические воспоминания, невольно вернувшие меня в мою былую молодость, а быть может и ещё что-то – вдруг заставили меня оглядеться по сторонам и заметить вот это прекрасное создание. На протяжении всей экскурсии, я не сводил с неё глаз. Таких красавиц барышень я в своей жизни, похоже, ещё не встречал. Пожалуй, именно так и случается любовь с первого взгляда. В то время как подойти к прекрасной незнакомке я так и не решился. Да, и с чем, собственно, подходить? Что я мог ей предложить, кроме короткого знакомства, ужина в ресторане, вечерней прогулке или, того хуже, одноразового секса? Нет-нет, она была вовсе этого не достойна. За столь нежными и обворожительными представительницами прекрасного пола необходимо очень долго ухаживать, совершать мужские поступки, периодически добиваясь от них хоть какого-то к тебе снисхождения. Увы, но подобным временем и свободой я вовсе не располагал, потому и не было смысла пудрить мозги ни ей, ни самому себе в притворных обещаниях чего-то большего. Если я и мог чего-то себе позволить, так исключительно визуальный контакт, ну, и прочие сугубо воображаемые вольности. Более того, покидая выставочные залы, я даже не попытался обернуться, опасаясь поймать её встречный взгляд, тем самым навсегда оборвав всякого рода надежды. Оказавшись вне стен музея, мы вдруг столкнулись с нескончаемым людским потоком, шествующим по центральной улице. Помниться, нечто подобное я наблюдал в своей молодости, когда на примыкавшие к нашим дворам заводские проходные рабочий люд спешил на смену. Как позже выяснилось, здесь была примерно та же история. На нескольких местных предприятий закончилась дневная смена и рабочие покинувшие территории промышленных производств, отправились теперь по своим домам. Той тишины, которой я восторгался ещё до обеда, уже не было и в помине. Множество голосов, разговоров, шум ходьбы сотен ног, мгновенно заполнили весь объём улицы. И тут в мою голову вдруг пришла достаточно занимательная мысль: а в нашем Омске, ещё кто-то работает, если на городских улицах хоть утром, хоть в полдень, хоть вечером, наблюдается примерно такое же столпотворение и людская разноголосица, которая ныне меня окружала? После ужина (не менее плотного и питательного, нежели сегодняшний обед) я вновь попытался связаться с супругой. И вновь безуспешно. Предельно уставший от эмоций прошедшего дня, к тому же с непривычки испытывая тяжесть в области желудка, я предпочёл провести остаток вечера в тишине и покое своего гостиничного номера. То есть, просто отдохнуть в полном одиночестве. Так собственно я и поступил. Уже, будучи в номере, я включил телевизор и, расположившись на кровати, принялся изучать ассортимент предлагаемых мне телевизионных каналов. Таковых было не так уж и много, порядка двадцати. В основном это были российские информационные, детские и развлекательные каналы нейтральной политической ориентации, а так же пара-тройка откровенно прокоммунистических программ, таких как «Обком» и «Партком». Плюс несколько телеканалов, транслирующих повторы прошлых лет. Одно их название говорило само за себя: «Ностальгия»; «Ретро»; «Былое». Пощёлкав кнопки, я остановил свой выбор на просмотре старой доброй комедии «Джентльмены удачи». Однако не прошло и четверти часа моего фривольного времяпрепровождения, как в дверь номера постучали. Пришлось подняться и открыть дверь. На пороге стоял Сашка Каржановский. – Юрка, минут через десять подтягивайся в мой, 323-й номер. Будут все наши. Встретимся, побухаем, обменяемся впечатлениями. – Хорошо, я подумаю… – ответил я, прикрывая дверь. – …Но скорее всего, я не приду. Просто чертовски устал. Хоть и была данная затея крайне заманчива (не так уж и часто мы встречаемся, да и было нам нынче что обсудить), тем не менее, я твёрдо решил остаться в номере. Потому и вернулся на кровать, устроившись в прежней позе. Было бы мне лет восемнадцать, уж будьте уверены, я бы рванул в Сашкин номер, забыв о всякой там усталости. Однако в свои нынешние пятьдесят с хвостиком… Короче, я предпочёл никуда не ходить. Однако минут через десять в дверь вновь настойчиво постучали. Абсолютно уверенный в том, что за мной повторно пожаловал Коржик, я открыл дверь уже готовый послать того к чёртовой матери. Но на пороге номера стоял вовсе не Сашка. Это был совершенно незнакомый мне мужчина тридцати – тридцати пяти лет. Худой, высокий, с заискивающей улыбкой. Поначалу мне даже показалось, будто бы, по ошибке в мою дверь щеманулся, как это сейчас принято говорить: «солнечный ребёнок», а по-простому: рядовой полудурок. – Позвольте войти? – поинтересовался незнакомец и, не дождавшись ответа, он ловко проскользнул вовнутрь номера. – Кто вы? И чем собственно я обязан?.. – моему негодованию не было предела. Мало того, что этот, неизвестный мне тип вторгся на мою личную территорию, так ещё и сделал он это крайне бесцеремонно. – Не бойтесь меня. Я отниму у вас не более часа. Причём, предстоящая беседа может быть выгодна не только для меня, но и для нас обоих. Уверяю вас, может так статься, что вы будете заинтересованы во мне, не меньше чем я в вас. Ведь вы, Юрий Владимирович, бизнесмен, потому и должны очень скоро просчитать свою предстоящую выгоду. – Кто вы? – я повторил свой первоначальный вопрос в достаточно жёсткой форме. – Ах, да… – весело хлопнул себя по лбу вошедший. – …Совершенно забыл представиться. Меня зовут Сергей Мухин. По профессии, я машинист электровоза. Однако по своему истинному призванию можете считать меня революционером, борцом за справедливость и свободу граждан. – Ну, так и с чем же, господин революционер, вы пожаловали? – мне вдруг стало интересно, чем в итоге закончится данный разговор: покушением на генерал-губернатора или он тупо попросит у меня денег, якобы, на печать тиража подпольного номера революционной газеты «Искра»? – Прежде чем вам успеют заморочить мозги о сомнительных преимуществах авторитарного режима… Того самого, что был установлен в Валентиновке, в последние лет десять. Я бы хотел открыть вам глаза на кое-какие моменты. И начну я, пожалуй, с заявления о том, что не так уж в нашей Валентиновки всё прекрасно и замечательно, как на первый взгляд может показаться. Мы лишены всякой свободы, у нас нет элементарного права голоса. Всеми возможными способами власти лишают нас связи с внешним миром. При этом вы даже представить себе не можете, какими деньжищами наши партократы тут заправляют. В то время как обычный народ живёт от зарплаты до зарплаты, члены райкома, в буквальном смысле, купаются в роскоши. Не забывайте ещё и о том, что у нас богатейшая земля, отличные специалисты, просто мастера своего дела. А какие у нас современные производства. Если бы люди получали то, что они действительно заслуживают, то практически каждый житель Валентиновки по российским меркам мог быть, ни больше, ни меньше, а миллионером. – На сколь мне известно… – усмехнулся я, поставив под сомнения слова незваного гостя. – …Ещё лет десять тому назад ваша Валентиновка была на грани полнейшего разорения и вымирания. Хозяйства разграблены, земля бесплодна, а народ, имеющий хоть какую-то специальность, потянулся в город. И лишь благодаря… – Стоп-стоп-стоп… – усиленно замахав руками, Мухин оборвал меня буквально на полуслове. – …Ложь! Всё это коммунистическая пропаганда, под влияние которой вы уже успели попасть. На самом деле, нынешняя власть преднамеренно и по большей части фиктивно банкротила наши колхозы, дабы выбить из федеральных фондов более крупные дотации. Все эти, вовсе немалые суммы осели в швейцарских банках на счетах наших нынешних партийных боссов и лично первого секретаря райкома товарища Лисина. Вот почему и пытаюсь я найти своих единомышленников за кордоном. Тех смельчаков, которые бросят им вызов и помогут нам свергнуть этот ненавистный, антинародный режим. – Если он так тебе ненавистен, не проще ли было, просто взять да и самому уехать из Валентиновки? – задал я вполне логичный вопрос. – Быть может и проще… Но только не для меня… – как-то зло усмехнулся в ответ гость. – …Во-первых, я не выездной. Во-вторых, я здесь родился. Нынешний строй, фактически нам был навязан извне. При этом, ни моё мнение, ни мнение большинства моих сограждан, здесь вовсе не учитывалось. Потому и собираюсь я сбросить эту власть. Не стану скрывать я и того, что очень рассчитываю на тёплое местечко в новом демократичном парламенте независимой Валентиновки. – Ах, вот оно в чём дело! – усмехнулся я с конкретным намёком. – Ваши ухмылки тут вовсе неуместны. У меня обширный круг единомышленников. Я крайне популярен в подпольном интернете, там у меня свой блог. Я могу запросто поднять огромные массы, устроив тут настоящий переворот. Дестабилизация и смута – это то, в чём я настоящий профессионал. Потому и рассчитываю на нечто большее, чем звание «народного героя» или «героя-одиночки». Чтобы быть более понятым, скажу ещё вот о чём. У меня имеются личные счёты с одним из лидеров нынешней партийной верхушки. Речь идёт о некоем Лаврове… Данная фамилия вам мало о чём скажет, а вот для меня он как кость в горле. Однажды этот самый Лавров принародно втоптал меня в грязь перед… Однако ту обиду я готов ему простить, в отличие от иного факта, при котором эта крыса фактически разрушила мою семью. Отсюда и самые крайние меры, на которые я готов пойти ради осуществления своей мести. В некоторой степени я готов продать Валентиновку любому, кто предложит за неё хорошую цену. Можете не сомневаться, лишь мне одному под силу разрушить все ещё существующие здесь Берлинские стены. «Интересно, причём тут Берлинская стена?.. По-моему, её разрушили в восемьдесят девятом году или чуть позже?.. – подумалось мне в ту минуту. – …Некая аллегория или какая-то особая форма безумия?» Однако вместо того чтобы расспросить собеседника о вышеозначенном, я предпочёл задать ему совершенно иной вопрос. – Почему для данного разговора ты выбрал именно меня? – В вашей группе вы показались мне наиболее смышлёным. К тому же в настоящее время, на сколь мне известно, вы относительно свободны от каких-либо служебных обязательств. Значит, сможете запросто отдать всего себя нашей общей идеи. Сумеете внести максимальный вклад в наше совместное дело. Уверяю вас, Юрий Владимирович, в накладе никто из нас, уж точно, не останется. Валентиновка лакомый кусок для любого олигарха. При распиле общего пирога, хватит на всех причастных к данному революционному событию. Ну, и кроме того, у вас должны остаться очень хорошие связи в верхушках нефтедобывающей отрасли. Именно там и крутятся самые богатые люди, способные принимать наиболее радикальные решения. Эх, как бы мне хотелось выйти на какое-либо зарубежные НКО, напрямую занимающееся финансированием дестабилизации обстановки в России. О Навальном, вы наверняка слышали… Правда, он очень далеко, да и задачи у него значительно глобальней. А впрочем, по данному поводу, я не очень-то и отчаиваюсь. Я отыскал примерно те же силы уже здесь, в нашем областном центре. Имею в виду всем известный «Плот», имеющий свой телевизионный канал и еженедельную газету с десятитысячным тиражом. Отличные ребята! А самое главное, ради конкретного денежного эквивалента, они готовые пойти на любую подлость. Я регулярно общаюсь с ними по WhatsApp. Более того, я уже являюсь членом этой самой общественной организации. – И какую ж пользу, могут принести данные «корки»? – усмехнулся я, прекрасно осознавая их полную бесполезность. Конец ознакомительного фрагмента. Текст предоставлен ООО «ЛитРес». Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию (https://www.litres.ru/oleg-kolmakov-8523100/o-tom-kak-ya-vernulsya-v-sovetskiy-souz/?lfrom=688855901) на ЛитРес. Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.