Когда говорит сердце

Когда говорит сердце Марина Раевская Маша знает Костю и Пашу еще со студенческих времен. Костик – душа компании, весельчак и балагур. Паша – его полная противоположность. Костя умеет говорить красивые слова, от которых Машино сердце начинает биться чаще, а Паша все больше молчит. Его слова – это цветы, походы в театр и кафе. Прошло время, а Маша так и не смогла понять, с кем из двух парней готова связать свою жизнь, в чьих объятиях хочет просыпаться каждое утро. ДТП, в которое попадает Маша, помогает ей услышать, что говорит ей сердце. Марина Раевская Когда говорит сердце © Лесовикова Е., 2017 © DepositPhotos.com / ArturVerkhovetskiy / maverickette, обложка, 2018 © Книжный Клуб «Клуб семейного досуга», издание на русском языке, 2018 © Книжный Клуб «Клуб семейного досуга», художественное оформление, 2018 Никакая часть данного издания не может быть скопирована или воспроизведена в любой форме без письменного разрешения издательства * * * Предисловие Дорогой читатель, не надо раньше времени обвинять нашу милую героиню в двуличности или отсутствии девичьей чести, в разборчивости или неразборчивости. Не надо говорить о морали или аморальности. Судьба, ты и сам прекрасно это знаешь, порой выбирает невероятно извилистые тропы, чтобы привести нас к правильному решению. Или увести от неправильного. Да и то – сколько раз в жизни каждый из нас сетовал: «Эх, будь я тогда умнее…», или: «Мне бы тогдашнему мои сегодняшние мозги…», или: «Вот я дурак, что тогда послушался (ну, или не послушался) внутреннего голоса…» Вот и посмотрим, как ехидная Фортуна вразумляла милую девушку Машу. Глава первая Маша смогла встретиться с Ритой только в начале июля. Но та обижаться не собиралась – у обеих конец июня выдался хлопотливым. Так уж устроена девичья дружба – можно не видеться неделями, но чувствовать, что с твоей подругой все в порядке. А можно часами не находить себе места: «С ней что-то случилось». И чаще всего так оно и есть. То ли с парнем поругалась, то ли на экзамене билет трудный попался, то ли, не дай бог, конечно, со здоровьем нелады. Должно быть, так можно сказать не обо всех подругах, но о Маше и Рите – наверняка. Девушки переписывались и перезванивались почти каждый день. Но вот встречаться достаточно часто у них не получалось. Правду сказать, совсем редко получалось. И пусть объяснений этому имелось множество, обе чувствовали, когда подруги рядом не было. Да, она есть, она на связи, но не рядом. Многие тут могут пожать плечами, дескать, эка беда. Она ж на связи, а то, что не рядом… Дела, у всех дела. В общем, это будет достаточно справедливым замечанием, но Рита и Маша с трудом смогли привыкнуть к такому состоянию, ведь раньше они не просто встречались каждый день, а по многу часов были рядом. Сначала в детском садике, потом в школе – с первого класса до последнего. Потом все лето перед поступлением… даже за списками поступающих следили вместе. Но вот дальше, к их ужасному сожалению, девушкам пришлось расстаться. Рита была настоящим технарем – папина любимая дочка воплотила в себе папины же мечты о сыне – знала, какой инструмент куда применить, как устроена вся домашняя техника, могла починить машину, даже застряв посреди пустыни. А Маша была идеальным, стопроцентным гуманитарием – историю и языки, казалось, впитывала просто кожей, а вот точные науки и тем более всевозможные устройства вызывали у нее даже не подсознательную истерику, а истерику прямо-таки на клеточном уровне. Хотя она замечательно шила, вязала и получала истинное удовольствие от рукоделия. Одним словом, полная противоположность Риты. Понятно поэтому, что Рита поступила в политехнический, а Маша – в университет на иняз. После поступления виделись они реже, да и общих тем для разговоров стало поменьше. Вернее, так случилось бы у любых других подруг. Но только не у них: Рита пыталась просветить Машу в науках инженерских, а Маша мечтала показать Рите всю красоту правильной речи на всех возможных языках. Вот так, просвещая друг дружку, девушки провели все пять лет обучения в высших учебных заведениях. О нет, разумеется, не только в бесконечной болтовне! Они еще сдавали сессии и зачеты, писали курсовые, выбирали темы для дипломов. Но разговаривать обо всем на свете не переставали. Пусть не вечером за чашкой чая у кого-то из них, но хотя бы в «Вайбере» или в «Скайпе»… Конечно, нередко речь заходила и о парнях. Тем более что у Риты на курсе их был изрядный избыток, вернее, девушек было так мало, что проще сказать, почти не было. У Маши, понятно, дело обстояло с точностью до наоборот – настоящий цветник из умниц и красавиц и посреди курса два-три экзотических кактуса… Рита зазывала Машу к себе на вечеринки или всевозможные курсовые праздники, и Маша, что тоже вполне понятно, почти всегда находила для этого время. Хотя, это уж мы скажем совсем шепотом, большую часть времени девушки на таких вечеринках проводили рядом – пообщаться-то надо было. И хотелось ужасно – после разлуки… Время неторопливо шло, и вот уже не на горизонте, а просто на носу оказался диплом. К тому времени обе наши красавицы обзавелись поклонниками, да еще и несколькими. Рита, решив, что семья важнее, уверенно двигалась в отношениях со своим Валерой ко Дворцу бракосочетания, а Маша все пыталась выбрать, кто же из ее верных рыцарей любит ее, а кто только с приятностью проводит время. Тот июнь, с которого мы начали наш рассказ, и в самом деле был необыкновенно насыщенным – Рита оканчивала институт, защищала диплом, выбирала турагентство и пыталась убедить родителей, что вместо всей этой суеты с платьем, гостями, рестораном было бы куда лучше подарить им свадебный тур, долгий и романтичный. Родители пока не сдавались. И поэтому вечера Риты были по большей части заняты позиционной войной с мнением родителей. Маше в этом смысле было намного проще – и родители ей попались менее упрямые, и о свадьбе она пока не думала. Поэтому ей удалось достаточно спокойно написать диплом и вполне уверенно его защитить, став дипломированным лингвистом с правом преподавания иностранного языка. («Какое счастье, – говорила мама. – Это такая благородная профессия».) Маша маминых восторгов не разделяла, прекрасно представляя и уровень будущих учеников, и размер будущей оплаты этой, будем честно говорить, пусть и благородной, но такой неблагодарной работы. В числе Машиных несомненных достоинств была интересная черта характера – она во всем старалась максимально полагаться на собственные силы. Уроки всегда делала сама, чуть ли не с первого класса начав лазить по словарям и справочникам, в институте придумывала и писала контрольные и курсовые, стараясь искать информацию, опять же, в энциклопедиях и словарях, а не в работах предшественников, которых всегда в сети было предостаточно. На каникулах подрабатывала, за стипендию честно пахала… И работу мечтала сразу найти такую, чтобы не только от родителей не зависеть, но даже им помогать. И не в возрасте дело – к счастью, Машины родители были вполне зрелыми, хотя и молодыми ребятами. – Понимаешь, Рит, ну не могу я так… лениво. Мне хочется им другом стать, равным партнером… Рита, конечно, согласно кивала – ей тоже была близка мысль о партнерстве с собственными родителями. Вот только она понимала, что пока до этого еще… далековато, скажем осторожно. А уж когда появился Валера… Тут уже было не до партнерства. Но мы не о Рите, которая готовится к свадьбе с Валерой, а сейчас собирается на долгожданную встречу в кафе с Машей. Поговорим о самой Маше, которая уже выехала из своего спального района на встречу с Ритой. Уверенная, что педагогическая карьера не для нее, Маша стала искать работу сама. Наученная опытом старших приятельниц по факультету, она еще в начале последнего курса поместила резюме на всех возможных сайтах и стала набиваться на практику в крупные издательства. Брали на такую практику самых-самых, и зачастую не умных или отличников, а деток очень денежных родителей, которые мечтали вот так заранее пристроить чадо на непыльную работу «книжки читать». Работа эта оказывалась непыльной только в представлении мам-пап, далеких от издания книг и чтения вообще, поэтому чада бросали практику уже на второй день, и у Маши и ее подруг хватало ума быстро занимать их место. А если еще учесть, что можно не только «книжки читать», но и переводы делать… В общем, когда пятый курс подходил к концу, Маша уже не просто знала, чего она хочет, а знала, куда именно пойдет после окончания. Да, следовало признать, что работа была не самая легкая – хотя любое преподавание в сто раз тяжелее. Но возможность делать интересное дело и зарабатывать достаточно приличные деньги… пусть на первое время приличные… значила для нее много. Мама печалилась, что Маша не станет учительницей иностранного, но сама Маша была очень всем произошедшим довольна. Размышления прервал бездушный голос автомата, сообщившего, что сейчас будет Машина остановка. В этот июльский вечер даже в метро было душновато, хотя все-таки полегче, чем на улице. «Интересно, в пиццерии хоть кондишен включен?» – подумала Маша, пересекая наполненную жаром и светом короткую улочку. Кондишен оказался включен. Риты еще не было, и Маша, устроившись за столиком, наконец смогла толком просмотреть сообщения, полученные за последний час. Обычные рекламные СМС она тут же удалила. Порадовалась Пашиному короткому «Удачной встречи! Увидимся завтра» и села перечитывать сообщения от Костика. С Костиком она познакомилась на вечере в политехническом – он был на курс старше их с Ритой. Парень, это было видно сразу, давно уже считался признанной «звездой» факультета. Неудивительно, конечно, что он сразу привлек внимание Маши: гитара, казалось, была частью его тела, он славно пел и вел концерт достаточно благородно и стильно. А о том, что Костик – просто кладезь всевозможных знаний, Маша узнала чуть позже, когда он решил проводить ее домой. Было это больше двух лет назад. Сейчас Костик уже год как окончил институт, но почти каждый вечер он если не встречался с Машей, то уж звонил и писал точно. «Машунька, ты уже доехала? Как тебе погодка? Я стою на маршрутку ехать домой – господи, ну и пекло. Как соберешься домой, отпишись: я же должен знать, что у тебя все ОК. Целую». Завершала первую СМС целая вереница смайликов-поцелуйчиков. «Я в маршрутке… Боже, ну и толпа… Ритке привет! Не забудь – напиши мне!» «Фух, я дома! Наконец тишина… Жду твоей СМС!» Маша уже привыкла к тому, что Костик говорлив не только вслух, если можно так выразиться, но и буквами. Конечно, глупо было скрывать, что Костик ей нравится. Да и она ему вроде бы тоже. Во всяком случае, он не уставал признаваться в этом каждый день вот уже, наверное, с год. И называл ее и птичкой, и рыбкой, и солнышком. Успевал привезти то яблок, то игрушку после каждого экзамена, а перед защитой даже прислал целую корзину цветов с бантом. Так она и зашла в аудиторию – с флэшкой в одной руке и корзиной белых розочек в другой. Рита все не появлялась, и Маша наконец смогла ненадолго остановиться. Ей казалось, что последний год она все бежит внутри огромного колеса: институт, практика, Костик, дом, институт… Даже вечером колесо почти не останавливалось, хотя, конечно, крутилось чуть медленнее. И вот сейчас, наверное, целых пятнадцать минут она уже никуда не должна была бежать, никому ничего не собиралась писать и можно было просто с удовольствием пить прохладный сок, размышлять и ждать подругу. Глава вторая Кроме Костика, как уже стало понятно, был в Машиной жизни и Паша – серьезный и очень немногословный сисадмин, с которым она познакомилась на практике. Студентам издательство не просто давало задания, но даже обеспечивало рабочими местами, чтобы будущие филологи могли заранее насладиться всеми прелестями редакторской работы. По сути, господа студенты на полтора месяца становились самыми настоящими полноценными сотрудниками – с кипой обязанностей, графиками, совещаниями, задержанными переводами и прочими заботами выпускающего редактора. Без всяких скидок на отсутствие опыта или знаний – пришел, так вкалывай. Кое-кто из Машиных сокурсниц от всего этого впадал в уныние и исчезал, понадеявшись на удовлетворительную оценку за практику, а вот Маша восприняла это как вызов. И стала сражаться, доказывая, что уж для нее все это вполне понятно и разумно, что она все знает, все умеет и ни за что не подведет. (Тут мы отметим, что главный редактор Машину решимость вполне оценила. Оценка за практику была поставлена высшая, а после диплома Маша вернулась сюда уже настоящим сотрудником. Мама, как мы уже говорили, была не очень этому рада, но, с другой стороны, ведь «издание книг – это тоже очень благородно».) Так вот, о практике. В первый же день Маша вместе с рабочим местом получила и неплохо настроенный компьютер. С ее точки зрения, неплохо, а с точки зрения издательских айти, так просто замечательно. Но, верная своей привычке опираться на собственные силы, Маша поставила себе несколько необходимых программ, скачанных из сети самым пиратским образом. В общем, прибежал сисадмин, поудалял программы, называя «тупых пользователей» нехорошими словами, и начал выяснять, какого, собственно, черта Маша не обратилась к нему «за нормальной прогой, а взяла такую корявую, да еще и засиженную вирусами». После недолгого выяснения отношений Маша и админ Павел исполнились взаимного уважения. Павел поставил Маше все, что ей было необходимо, а Маша клятвенно пообещала, что будет обращаться за помощью только к нему. Про себя, правда, она решила, что обещание свое сдержит, но звать Пашу станет как можно реже. Немногословный Паша, как оказалось, принял совсем другое решение – каждый день примерно за час до конца работы он заходил к редакторам и проверял все машины. Как-то само собой получалось, что Машина в этом списке была последней, а сама проверка заканчивалась вместе с концом рабочего дня (коллеги мило подшучивали, Маша в ответ только улыбалась, хотя, впрочем, была этим вполне довольна). Естественно, что Паша и Маша с работы выходили вместе. Можно сказать, что они «мило болтали», хотя это было бы не совсем верно: мило болтала Маша, а Паша, задав вопрос, молча слушал Машу и иногда вставлял слово-другое. Да, новый Машин друг был более чем немногословен, и это Машу слегка расстраивало. Тем более что она-то, филолог, очень ценила слово, знала его настоящий вес и не могла не обожать тех, кто виртуозно владел искусством изъясняться, что буквами, что вслух. Наверное, из-за этого Паша до сих пор, уже почти полгода, так и оставался Машиным другом, не переходя в статус ни друга близкого, ни поклонника. Хотя, вероятно, сам он думал иначе. Но мы-то сейчас говорим о том, что чувствовала Маша. Машино сердце в общем было спокойно – Костик, каким бы обаятельным он ни был, тоже пока на роль близкого друга или поклонника подходил мало. С точки зрения Маши, он прятал свое отношение к ней за бесконечной вереницей пустых слов. Хотя, может быть, девушка ошибалась и он просто робел? – Ой, Машунька, ты в самый угол забилась, – послышался рядом Ритин голос. – Привет, рыбка! – Маша вскочила и нежно обняла подругу. – Как же я давно тебя не видела… Девушки обнялись и устроились друг напротив друга. На несколько секунд повисла тишина (если так можно сказать о модной и шумной пиццерии, где постоянно звучала музыка и от столиков вокруг были слышны разговоры). – Ну как ты? – одновременно заговорили обе. И рассмеялись, конечно. В школьные годы частенько так бывало – они начинали говорить вместе, даже просто повторяя вслух правила или заучивая стихи. – Как давно, да, Рит? – смеясь, проговорила Маша. – Ой, да… Ну рассказывай! – Нет уж, сначала ты. У тебя это все как-то… проще. – Да уж, проще, – вздохнула Рита. – Я не могу общаться с его мамашей, Валерка перестал реагировать на мою… Кажется, вместо свадьбы мы сразу к разводу перейдем. Маша покивала – Валериных родителей она не знала, но вот Ритина матушка была настолько своеобразной личностью (даже про себя Маша не могла стерву назвать стервой, «скверное воспитание» давало о себе знать), что Валеру, в принципе, Маша понять могла. Вера Владимировна всегда знала все лучше всех, была уверена в своем мнении на сто процентов, только его и считала правильным, а потому перла (тут Маша никак не могла подобрать более мягкого слова) на несогласного собеседника как танк. Понятно, что Ритка оказалась такой мягкой и милой из одного только духа противоречия. – Ну так отложите, в чем проблема-то? Или ты в своих чувствах сомневаешься? – Знаешь, уже начинаю. Если сейчас мы не можем договориться по всяким мелким поводам, то что будет потом, когда придется серьезные проблемы решать?.. – Ты моя хорошая… – Маша погладила подругу по руке. – Не расстраивайся, все к лучшему. Я чувствую, что все будет хорошо. Рита улыбнулась – она уже много лет была уверена, что Маша – настоящая ведьма. Только добрая. Во всяком случае, ее предчувствиям можно было верить куда больше, чем предсказаниям синоптиков и гороскопам. Одно плохо – Маша была настоящим «сапожником без сапог»: подругам помогала, советовала, причем безошибочно, а вот на нее саму ее магический дар почему-то не распространялся. Глупости Маша делала, как все нормальные люди, однако подруг от многих глупостей могла уберечь, если те, конечно, слушали ее советов. – Наверное, Машунь, будет. Я ж тебе верю, сама знаешь. Появление официанта на время отвлекло обеих от собственных проблем. Не сговариваясь (да и зачем, когда столько лет знаешь друг друга), девушки заказали пиццу и шампанское – и диплом отметить надо было бы, и встречу тоже. – Ну а у тебя как? Что Костик, предложение сделал? – Ритка, ну какое предложение? Он даже «люблю» никогда всерьез не скажет! Он мне просто друг… – Подружка, он-то тебе, может, и друг, но ты для него уже давно почти жена. Во всяком случае, так он о тебе с ребятами нашими говорит. – Что, правда? (Маша действительно что-то такое подозревала, по косвенным, правда, признакам. Уж очень часто в последнее время Костик с ней обсуждал всяческие домашние проблемы, расспрашивал о вкусах на посуду и постельное белье, выяснял, какой именно она любит отдых. Делал он это достаточно… аккуратно, в многословной болтовне, но Маша-то могла понять, что просто болтовня, а что он хочет узнать на самом деле.) – Правда, подружка! Гарику он прямо так и сказал: «Моя почти жена работу себе хорошую нашла… Теперь мы не пропадем». Маша неблаговоспитанно присвистнула (манерам ее обучала прабабушка, которая застала совсем иные времена и совсем иное поведение «девушек из приличных семей», но иногда современность все-таки брала верх). – Отлично… – Это да. Маш, так у вас все серьезно? – Ну что ты говоришь, какое «серьезно»?! Если я от тебя узнаю? о том, что «почти жена» и «теперь мы не пропадем»… Во болтун, а? – Что болтун, то болтун. Но мы это уже года два как знаем… А я и того больше. Но он тебе хоть в чувствах-то признался, всерьез? – Да говорю же, нет. По-настоящему – нет. А так, конечно, рыбкой зовет, заинькой… Милый такой зоопарк. – Ты прости, что спрашиваю. Но вы хоть близки уже? Маша усмехнулась – Рита и в самом деле была полной противоположностью своей мамы. Та бы уже все подробности интимной жизни выпытала, ну или хотя бы попыталась. А эта еще и извиняется… – Не извиняйся, Ритуль. Дело-то житейское, в сущности. Только я тебе все равно на этот вопрос отвечать не стану. – Прикольно, подружка. Ну, твое дело. Рита тоже думала, что дело это совершенно житейское и Маша не рассказывает ей не потому, что стесняется, а потому, что не о чем тут особенно говорить. Ну мало ли, стали близки. Взрослые люди. Спят с кем хотят и никому не отчитываются. Вон как они с Валеркой, к примеру. – Он меня все больше по клубам водит, а там не до объяснений в нежных чувствах. Потом домой проводит, пообнимает и «пока-пока». – А тот, второй, Павел, да? – А Павел вообще никуда не торопится, Рит. Слово-другое скажет и слушает меня. Да и виделись мы не так уж часто, диплом все-таки был. А у него работа. И делать он ее плохо не умеет – будет пахать, пока все не станет работать как часы. Разве что сейчас, когда я на работу вышла… Рита подумала, что это далеко не самая скверная черта характера. Ее-то Валерка как раз был совершенно другим – все у него было на скотче, все абы как. Рита иногда даже с определенным страхом думала, что в доме от такого мужа забот будет больше, чем помощи. – И с этим ты тоже дальше поцелуев не дошла, да? – Ритка, ну прекрати. Я вообще о семейной жизни, хоть официальной, хоть неофициальной, пока не думаю. Успею еще. – Это потому, что ты никого из них не любишь. Вот и не думаешь ни о чем серьезном. – Да кто ж его знает, что такое эта любовь, а? Просто хорошо тебе с человеком – и гулять хорошо, и болтать хорошо, и молчать хорошо… Так что, это уже сразу и любовь? А может, и хорошо-то потому, что не чувствуешь к нему ничего этакого, возвышенного? – Ну как же не чувствуешь, если хорошо? – А так. Ты вот когда с Валеркой по улице идешь, тебе хорошо? – Да мне с ним все хорошо, понимаешь? Даже плевать, что он по хозяйству вообще ничего не может и не умеет. Фигня вопрос. Дело не в том, как мне с ним, дело в том, как мне без него. А без него мне жить незачем. – Но сейчас же ты без него? Рита пожала плечами. – Так я же с ним встречусь вечером – и опять буду с ним. Маша отложила вилку и пригубила шампанское. Такие разговоры с Ритой у них заходили не первый раз. И, как ей казалось, были совершенно пустыми. Чувства вообще штука тонкая, и обсуждать их, пусть даже с любимой подругой, как-то незачем. – Ну вот, тебе без него неуютно. А мне без Костика вполне даже нормально. И без Пашки, в общем, тоже. Они мои друзья, понимаешь? Я на них положиться могу, помогать побегу, если надо. Но вот тут, да и вот тут, – Маша положила руку сначала на грудь, а потом на лоб, – полный штиль. – Ну ладно, штиль так штиль. Так что там у тебя за работа? Которую Костик оценил… – Главное, что он ее оценил, болтун, – фыркнула Маша. – Хорошая работа, интересная. Хочешь, могу рассказать… – Хочу, конечно. – Ну ладно, так вот… И Маша стала рассказывать о своей работе. Она уже больше недели была штатным сотрудником того самого издательства. И ей было что рассказать. Рита, правда, понимала не все подробности – но разве это было так важно, если у ее лучшей подруги от удовольствия горели глаза и она не могла остановиться, чтобы просто кусочек вкусненького съесть? Глава третья Как ни прекрасно встречаться с любимыми подругами, но это удовольствие все-таки заканчивается. Около девяти вечера девушки расстались – Рита убежала на встречу к Валерке, а Маша поехала домой. Вроде и поговорили обо всем, но девушка все равно мысленно возвращалась к началу разговора – к Ритиным расспросам и своим поклонникам. Должен же быть хоть какой-то ответ на подружкины «кто». Ответ пока не находился, и Маша, пользуясь почти получасом в вагоне метро, решила все-таки взвесить, кто же ей больший друг. Или, может быть, давно уже не друг? Вот Костик – симпатяга, душа компании, обаятельный до жути. Вроде бы и прохода не дает – пишет, звонит, в клубы водит… Но болтает больше о своем, отводя ей роль слушателя. Да, он много знает, да, слушать его интересно. Но временами как-то вдруг царапнет в его словах что-то… ну вот хоть та Риткина фраза про «почти жена» и «теперь не пропадем». Почти жена – это еще можно воспринимать положительно – близкие люди, чувства и все такое… ну почти. Но «теперь не пропадем»? Что это значит? Костик же работает, во всяком случае, по сто раз за вечер успевает похвастаться, и какой он придумал узел, и как шеф его хвалил, и что нарисовал чертеж буквально за минуту… Да и билеты в клуб не такие дешевые. Ну да, бывает, что покупать билеты нужно только парням, а девушки проходят бесплатно. Но она же никогда ни за что не платила. Правда, и не так ей весело в таких заведениях бывает. Шумно, опять же, но Костик и тут умудряется всласть потрепаться. Подарки – да, конечно, делает. Вкусняшками иногда балует… Казалось бы, ну чего тебе еще надо? А надо каких-то иных ощущений. Не только спокойствия, что ты не одна и всякие козлы на тебя внимания не обратят (хотя так ли это хорошо), а вот того, что у Ритки. «Не могу без него» и «голова кружится, когда он рядом». Хотя, может быть, все-таки не о каких-то неземных ощущениях надо думать. «Нет, не знаю… “Почти жена” – это все-таки не “любимая” и не “единственная”. Не свет в окошке, одним словом. Хотя, наверное, это только в сказках хорошо, а в жизни как-то иначе должно быть. Более… разнообразно, что ли. Ты есть, ты рядом, и мы вместе смотрим в одну сторону…» Маша почувствовала, что слегка запуталась. В ее собственные мысли все время лезли слова из разных статеечек с умных сайтов о семейном счастье, о том, каким должен быть настоящий мужчина и какой должна быть его настоящая женщина. Как они должны относиться друг к другу и что они вообще должны… А еще сразу же вспомнилось море других статеечек – о том, что никто никому ничего не должен, что все это есть отрыжка проклятого первобытного инстинкта, а на самом деле современный мир выдвигает на первый план в отношениях совсем иные ценности. Что быть соратниками уже никому не нужно и что прислушиваться к чувствам не так уж и умно, вполне достаточно хорошо все рассчитать. «Ну ладно, Костик, похоже, не совсем моя судьба. Так, может быть, Паша? Да, он тоже не говорит “любимая” и “единственная” (хм, он вообще почти не говорит), но явно же проводит со мной все свободное время. Терпит все мои “занята”, “устала”, “давай перенесем на завтра”. И с ним всегда интересно – он и о концертах в курсе, и в театр поведет не на абы что. Хотя… без него мне спокойно, я каждую секунду не думаю, как он там, думает ли обо мне, здоров ли. Но и о Костике я тоже каждую минуту не думаю. Вот елки… Так кто? Или ни тот, ни другой? А может, в один прекрасный день встречу я в парке принца на белом коне с белыми розами в руках? Который упадет к моим ногам и возрыдает, что без меня ему свет белый не мил?» Маша хихикнула. Парень, сидевший напротив, на минуту поднял глаза от смартфона, посмотрел на нее как-то слишком пристально и снова уткнулся в экранчик на ладони. Но Маша-то хихикнула не просто так. Она вспомнила почти дословно аннотацию к роману, который только что выпустила, – коллеги из других отделов временами просто поражали ее абсолютной глухотой. Во всяком случае, банальность многих рекламных текстов, с ее точки зрения, просто зашкаливала. И все эти бесконечные «неземные любови», «пылающие глаза» и «любящие сердца», которыми пестрели тексты, у нее и ее коллег вызывали сначала смех, потом тяжкий вздох, а в последнее время – когда она уже вернулась не практикантом, а своим человеком – матерщину в полный голос. Маша рассказала об этом обоим своим поклонникам (ну, будем их так называть). Не потому, что хотела посмотреть на их реакцию. Надо же было как-то выплеснуться. Так вот, Паша неблагородно заржал, сказал, что «это, во-первых, красиво», и пообещал, что когда-нибудь расскажет Маше эту байку из издательской жизни. Костик же пожал плечами, сказал, что ему лично кажется, что все здесь в порядке и что он бы иначе и не стал писать. «Да и вообще, Маш, ну не твое дело судить, что именно написано. Ты запятые по местам расставь и не выделывайся! Будь хороша на своем уровне!» Конечно, Машу эти слова покоробили, особенно насчет «на своем уровне». Но почему-то она в ответ Костику ничего не сказала. Должно быть, поняла, что спорить до хрипоты здесь не о чем. Да и вкус у каждого свой. «Но все-таки принц или кто-то из этих двоих?» Бездушный голос опять оторвал Машу от размышлений: следующую станцию, оказывается, поезд проедет без остановки. Так бывало в дни «большого футбола» и больших визитов в их город. Но если с футболом все было более или менее ясно – фанаты всегда были особым биологическим видом, – то какое отношение жители окрестных улиц имеют к высоким гостям? Им бы домой попасть, и не интересует их ни визит, ни визитер, особенно высокий… Подумав о высоком визитере, Маша вспомнила обоих своих поклонников – тоже очень высоких парней. В прямом смысле слова. И это воспоминание опять перевело ее мысли на прежние рельсы – так кто же из них? К слову, когда она узнала, что ее берут в издательство, то ужасно обрадовалась и, конечно, сразу своей радостью поделилась с обоими парнями. Пашка тут же серьезно так на нее посмотрел и спросил: «Моя помощь нужна?» Маша тогда только рассмеялась в ответ: «Паш, а ты что, каждый день за меня работать будешь?» Тот в ответ хмыкнул и отрицательно покачал головой. С одной стороны, ну что это за разговор, а с другой – все ж и так понятно. А Костик обрадовался, начал восхищаться, что, дескать, фирма крутючая и какой это даже не шаг, а целый прыжок в карьере. И деньги там, говорят, платят немалые. – И они решили, что ты им подходишь? Чудо! – Ну да, решили… Хотя ты прав, я тоже думаю, что чудо, – я ж только после университета… – А, ну да… Я примерно это и имел в виду… «Интересно, что же ты в самом деле имел в виду? Если потом стал говорить, что “не пропадем”. И все-таки, что мне делать-то? Может, пора на какие-то тренинги сходить или к психологам?» Как-то, примерно полгода назад, Маша пристала к маме с вопросом, как она мужа выбирала. Мама только пожала плечами. – Да как-то, доченька, оно само выбралось. Просто мне с Игорем было хорошо, понимаешь? Не надо было ничего придумывать, бежать делать прическу или придумывать умную тему для беседы. И ему тоже со мной, я же видела, было рядом просто и спокойно. «М-да, но мне-то хорошо с ними обоими…По-разному, но точно и славно, и спокойно. С одним я чувствую себя соловьем – могу все на свете рассказать и понимаю, что он все оценит, пусть всего лишь парой слов. А со вторым я чувствую себя слушательницей какого-то концерта или умной передачи… Никогда скучно не бывает…» Мама тогда у Маши спросила, почему она интересуется, и дочь достаточно ловко увернулась от прямого ответа: – Да вот, мам, все удивляюсь, вы столько лет вместе и по-прежнему «Гошенька» и «Риночка»… – Солнышко, ну как же иначе? Мы же сами друг друга выбрали, значит, есть за что. И уважаем, и любим, значит, чувствуем и уважение, и любовь в ответ… Маша тогда еще про себя отметила, что мама так спокойно и естественно говорит «мы». «Эх, мам, мне бы так – вот получилось бы все само собой. И не надо никаких психологов семейных или долгих разговоров с подругами… или вот такого, как сейчас, копания в себе – кто и любит ли…» В сумочке звякнуло – пришло сообщение. Но Маша не торопилась вытаскивать телефон – в кои веки можно было спокойно поразмышлять о собственной судьбе. «Да какая, к черту, судьба! Мне даже двадцати пяти еще нет, что ж я так всерьез-то копаюсь? Успеется все. Хорошо бы не так, как у Ритки, хотя у нее точно все будет нормально. И матушка ее перебесится, и Валерка перестанет дергаться. Им бы квартиру снять да пожить какое-то время своим умом и своей семьей. А потом уже и заявление подавать…» – Следующая станция – «Звездная»! – О, пора выходить! «И перестать дурью голову забивать. Наверняка же все само собой образуется…» Глава четвертая После встречи с Ритой прошла пара дней. Маша с непривычки на работе ужасно уставала. Ей все время казалось, что у нее кружится голова от «позвонить», «снять вопросы», «проверить график», «связаться с автором»… Конечно, ни о каких серьезных размышлениях «за жисть» и говорить не приходилось – так, погулять до метро или от метро, дома поесть и кивать в ответ на мамины расспросы. Хотя со времен практики одно осталось неизменным – каждый вечер Паша аккуратно появлялся в отделе, кому-то что-то подстраивал и терпеливо ждал, когда Маша выключит компьютер. Маша спускалась вниз и молча шла в компании «своего» админа до станции метро. Вот и сегодня ритуал повторился без малейших изменений: в пять двадцать в отделе появился системный администратор, выпускающий по спецпроектам начала жаловаться, что не может отпечатать файл на цветном принтере. Паша, профессионально улыбаясь, проверил настройки сначала в машине, а потом в принтере и сказал: – Теперь можете. Прошелся по отделу и остановился возле Машиного стола. – Я внизу. – Да-да, – ответила Маша, стараясь все-таки закончить начатое письмо. – Пять минуточек, хорошо? – Угу. – Смотри, Мария, как Павел сегодня разговорился. – Просто соловей, – кивнула Маша, поняв, что все равно не успевает. Она выключила машину и стала проверять, не забыла ли чего. – Ладно, девчонки, до завтра. – А вот и нет! До понедельника! – Что, сегодня пятница? Вот это да! – Ничего, Машунь, бывает. Мы все в первое время счет дням теряли… Привыкнешь. Беги уж к своему великому немому. – Ну что вы, девчонки, в самом деле, на человека накинулись? – Все, по домам, – это в отдел заглянула главный редактор. – Не засиживайтесь тут, отдыхать пора. «Ну, пора так пора». И Маша послушно побежала вниз по лестнице. Паша, как и обещал, ждал ее «внизу» – рядом со входом на лавочке. По утрам вокруг нее собирались курильщики, чтобы до начала дня успеть обсудить насущные или политические проблемы, а вечерами чаще дамы присаживались на минутку, чтобы проверить, все ли забрали из сотни необходимых мелочей. Сегодня на лавочке ни одной дамы с сумочкой не было, а Паша держал в руке милый букетик. Названия этих цветов Маша не знала, но ей нравился их строгий вид. – Это тебе, – проговорил Паша. – Пойдем? – Ой, спасибо! А что случилось? – Мы знакомы полгода. Это надо отметить. Маша улыбнулась. «А я все позабывала с этой суетой бесконечной. И когда он только успел? Ну ладно…» – Как отмечать будем? Только учти, я ж до первой зарплаты еще не дожила. – Посмотрим… «Черт возьми! А ведь мог бы сказать что-то такое… “Прокормлю, даст бог”, или “В этом кафе цены приемлемые”, или… да хоть что-нибудь! Не дай бог с ним жить, это ж каждый день на двоих придется весь сценарий придумывать. Каждое слово расшифровывать…» Отчасти Маша была права. Но, с другой стороны, слегка кокетничала – сама с собой. Приятно же, что пригласил куда-то и что не надо было долго и прозрачно на что-то намекать. Хотя подобные экспромты тоже не очень хороши – а если не одета или если на вечер другие планы… «Дурью ты маешься, Мария. Или харчами перебираешь… Вот цветочки подарил, куда-то пригласил – и молодец, и хорошо!» Жара в городе чуть спала, идти было приятно. Да и нынешняя мода, к счастью, позволяла не особенно задумываться о том, что под ногами – в смысле качества асфальта. Маша вспомнила, как мамина подружка рассказывала, что как-то решила «выглядеть на все сто». Муж пригласил ее на вечеринку – кто-то из его коллег отмечал юбилей. Широко так, в кафе столик заказал, друзей-сотрудников с женами позвал. Все было замечательно, музыка, танцы. Полный комплект. Одно плохо – выглядеть на все сто тетя Вера решила с головы до ног. То есть от прически до туфель. С ними-то и произошел главный казус. Она дама невысокая, чтобы не сказать, маленького роста, ее муж на голову выше. Вот она ради такого дела и выбрала строгое платье и французские туфли на десятисантиметровых каблуках. Все было прекрасно до того мига, когда, напраздновавшись, весь нетрезвый коллектив по домам собрался. Хмель еще изрядно грузил мозги, а потому было решено пройтись по ночному городу. Мужикам-то все равно – туфли и туфли. А дамские каблучищи – это ж настоящее орудие пыток, как ни выбирай удобные и комфортные. В общем, тетя Вера честно весь путь до дома прошла, почти ни разу не пискнув, и только в родных стенах позволила себе наорать на мужа. Ноги-то она стерла в кровь, потом ничего, кроме тапочек без задников, две недели надеть не могла. Машины размышления прервал голос Паши: – Пришли. Выбирай место. Кафе было милым, каким-то на удивление не модно-уютным. Пахло свежей сдобой и кофе. – Слушай, какое чудо! Это ж тот самый «Вагнер», о котором мне Ритка рассказывала. – Ага, он. После работы Маше не очень хотелось ни есть, ни пить, и она ограничилась кофе и сладким тортом с фруктами. Паша выбрал почти то же самое. Официант кивнул, зачем-то сказал, что он все помнит, и ушел. Маша с удовольствием рассматривала мебель, расписанные под Гогена стены веранды, маленькие вазочки и на удивление гармоничные вышивки, оформленные как картины. Кафе и в самом деле было очень славным: тихое и уютное, оно казалось словно перенесшимся из других мест и эпох. Во всяком случае, именно так Маша представляла себе серебряный век в каком-нибудь Баден-Бадене. Только скоромная надпись в меню «бесплатный Wi-Fi» нарушала почти полную гармонию этого места. – Паш, смотри, как замечательно… Вышивки, роспись. – Да, я увидел. Уютно. – А пахнет как здорово! – Вкусно, да. Маша посмотрела на Павла. Тот, как всегда, впрочем, молчал. Но молчал как-то… вопросительно, что ли. Уже зная, что расспрашивать его бесполезно, Маша, мысленно пожав плечами, встала и подошла к ближайшей стене. Роспись была похожа то ли на Женевское озеро, то ли на Рицу, такую, какую она в детстве видела на фотографиях родителей. Только крупная собака с большой головой на переднем плане почему-то выбивалась из стиля. – Наверное, это пастуший волкодав. И тогда это Женевское озеро, – вполголоса проговорила Маша. – Нет, это голован Щекн. Смотри, там же даже написано. И, наверное, это тот заповедный лес, где они жили. А вон башни, откуда вещали Неизвестные Отцы… Маша обернулась. Сейчас она Пашу узнать не могла – совершенно другой человек сидел у столика – более привлекательный, улыбающийся, куда более живой, чем обычно на работе. – Но почему тогда «Вагнер»? – спросила Маша. – Назвали бы Саракшем. – Так и пытались же. Только бараны в исполкоме решили, что это такое ругательство. Ну, Вагнер-то точно не ругательство… Паша почти не удивился, что Маша так быстро поняла, о чем он говорит. Девушка-то была филологом и не раз рассказывала, как родители любят фантастику. А еще как-то обмолвилась, что отец, посмотрев творение младшего Бондарчука, долго и затейливо ругался по-итальянски на балконе, понадеявшись, что его домашние женщины или не поймут его, или не услышат. Хотя, возможно, все было наоборот – услышав от Маши эту историю, Паша и решил привести девушку именно в это кафе. – А ты откуда про Саракш знаешь? – Ты о планете? – с усмешкой спросил Павел. «Ого, да ты и шутить умеешь, оказывается. Хитрец какой!» – О планете потом. Сейчас о кафе. – Да это ж целая сеть по городу: здесь «Вагнер», на Петровском поле «Шуберт», на Новоалексеевке «Легар». Еще будут «Дворец» и «Ветер». Мы с приятелем сеть им налаживали, проги, антивирус, доступы. А головной офис у них в моем доме, вот и знаю. – Понятно. А почему последние не именами композиторов названы? – Да пока ж не названы. Вот дурни решат, что «Ветер» – тоже ругательство или вообще притон наркоманов, появится «Чайковский» или «Гуно». Маша хихикнула: – Да уж скорее они решат, что «Гуно» – это ругательство. – Могут, ты права. Значит, будет «Строк» или этот… который в Бразилии. – Пьяццолла. Только это Аргентина. – Точно. – И везде такие росписи? – Да нет, в каждом заведении все свое. Тут у шефа бзик на Стругацких, а в «Легаре», Кирюха рассказывал, бармен на мотоциклах поведенный. Там росписи про ковбоев и байкеров. Студента из академии дизайна, наверное, не так дорого позвать, как дизайнера интерьерного. Да ты сама увидишь. – Что, прямо сегодня? – Нет, сегодня мы тут побудем. Успеем еще походить. – Ну хорошо, успеем так успеем. Маша решила, что постарается сдержаться и не расспрашивать Пашу, зачем он привел ее сюда. Вот пусть сам и объясняет, если захочет. А если нет, то и не надо – после кофе нужно будет «срочно домой». – Машунь, ты на правую стену посмотри. Как думаешь, что это? Девушка сделала пару шагов (веранда была не очень большой). Присмотрелась, снова хихикнула. – Ты что, экзаменуешь меня? Это же каша какая-то из «Понедельника…» и «Сказки о Тройке». – Точно. Ну а если экзаменую, что тут плохого? – Да ничего, непонятно просто зачем. Ну не знаю я чего-то, это что, преступление? Расскажешь ведь или просто подскажешь, где об этом прочитать можно. Так ведь? – Не преступление. Просто мне интересно было, узнаешь или нет. Ты что, обиделась? – С чего ты взял? – Лицо такое. – А-а-а, так это, может, лицо обиделось? – Маша не выдержала и расхохоталась. – Ну на что ж мне обижаться, Паш? Я просто экзаменов не люблю. – Я учту. Ты прости, Маш. – Все в порядке, проехали. А где наш кофе? Они его тут долго готовят? Сначала выращивают, потом собирают? – Нет, не выращивают. Наверное, твои фрукты везут из Африки… Договорить Паша не успел – появился и кофе в огромном металлическом кофейнике, и Машин торт с фруктами, и Пашино кушанье, накрытое начищенной полукруглой крышкой, и высокая узкогорлая бутылка. – Опс. А что, у нас праздник? Маша вдруг почувствовала себя героиней любовной истории. Вот сейчас он и в самом деле станет на колено, начнет много и цветисто (Паша?! Много и цветисто?) говорить о своих чувствах и потом преподнесет ей кольцо, ключи от квартиры и машины. – Да не очень и праздник. Вино тут неплохое. А ты вроде говорила, что любишь иногда шампанским побаловаться. – А-а-а, да, люблю. Мы с Риткой давно уже втроем с шампанским встречаемся. Паша кивнул – он был сосредоточен на открывании бутылки. Хотя, по идее, в приличных заведениях этим заниматься должен все же официант. Ну или Пашка здесь частый гость, вот они и знают, чего он хочет. Бутылка вполголоса пшикнула, светлое вино полилось в бокалы. – Машунь, за тебя! – Спасибо, Паш. – Девушка пригубила и в самом деле очень неплохое шампанское. «Тут какой-то подвох. Сейчас что-то должно произойти. Вот только что? Не предложение же руки и сердца, в самом деле… Но тогда что?» Время словно остановилось для Маши. Она ждала какого-то продолжения. Но Паша спокойно допил бокал, снял блестящую крышку и принялся есть. Маша тоже взяла в руки ложечку, отковырнула малину и даже положила ее в рот. Но вот вкуса не почувствовала, хотя выпечка тут явно была фирменная. «Он что, издевается надо мной? Да нет, непохоже… Может, и в самом деле просто решил выгулять и накормить вкусным. Без продолжений и далекоидущих планов». Маша уже успела заметить, что Паша все, что делает, делает очень сосредоточенно. Если учит кого-то, то будет повторять несколько раз, чтобы человек запомнил, если настраивает машину, то так, чтобы через полчаса опять не прибежать заново, если ест, то весь отдается процессу ощущения вкуса и поглощения. «Интересно, а как он занимается любовью, – вдруг подумала Маша. – Тоже весь сосредоточен на себе? Или все-таки не только?» Пока у нее, конечно, ответа на этот вопрос не было. Но она, как мы уже знаем, не торопилась, мудро рассудив, что все еще успеет. – Маш, попробуй, как вкусно, – возле Машиных губ оказалась длинная полоска поджаренного мяса. Девушка послушно сняла с вилки ломтик и прожевала. «Да что это с ним? Он почти на себя обычного не похож – кормит, разговаривает, даже почти болтает. Может, вино виновато?» – Да, вкусно, очень. Это что? – Индеец… – Что?! – Индейка, ну что ты. Кирюха говорил, что тутошний шеф не только фанат Стругацких. Он еще и школу какую-то кулинарную закончил, великую, чуть ли не в Лондоне. А может, в Париже… главное, что он все время что-то такое изобретает. Необычное. – Как Оливье? – Маша захотела блеснуть знаниями. Только сегодня днем она вычитывала главу из книжки о всяких изобретениях и открытиях, носящих чужие имена. – Почему Оливье? – Ну, он же тоже в свое время придумал салат, состава которого никто так и не узнал, а то, что сейчас называется «оливье», к тому салату вообще никакого отношения не имеет. Или почти не имеет. – Наверное, – Паша безразлично пожал плечами. Маша поняла, что ее эрудиция как-то… потерпела фиаско, говоря высокопарно. Она полезла в сумку и демонстративно посмотрела, который час. Проверив заодно, не звонил ли кто. Но входящих не было, да и время было детским – восьмой час всего. Пауза затягивалась. «Да, вечер перестает быть томным, – вспомнилась девушке фраза великого комбинатора. – Если так и дальше пойдет, боюсь, мои вчерашние размышления о том, кто из этих двоих, окажутся никому не нужными. Все время сидеть рядом с ним как на иголках – это не дело. Ни сегодня, ни в жизни вообще. Наверное, авторы умных статеек все-таки были правы: с молчуном жить невозможно, если просто так в кафе уже и высидеть непросто…» – Машунь, ты погоди, я сейчас соберусь с силами… – вдруг заговорил Павел. – Ты что, мысли читаешь? – Ну почти… Паша, конечно, мог бы сказать, что он видит, как она нервничает, видит, что она совершенно не понимает, что происходит. Но не сказал, считая, что это понятно и без всяких слов. Тут мы должны ненадолго остановиться и рассказать историю знакомства Паши и Маши. Но так, как это видел он сам. Паша заметил стайку девушек в коридоре в самом начале рабочего дня. «Студенты», – подумал он, прикидывая, в какой отдел могли отправить девушек. Раньше-то в издательстве практиканты появлялись почти везде – и в редакции, и в электронных каталогах, и даже в архиве, ведь всякие там библиотечные отделения до сих пор учат студентов, которым тоже надо где-то проходить практику. И работающие издательства в этом смысле – совсем неплохой вариант. Во всяком случае, ничуть не хуже районных библиотек. Обычно в феврале студенты появлялись в редакции и в службе айти. Но программисты еще два года назад взмолились, устав вычищать из системы чудеса, которые успевали натворить будущие винеры и брины. Начальство согласилось, что не дело всяких «гениев» пускать в работающую систему, и с тех пор практикантов принимало крайне неохотно. За окнами мело – стоял конец января. «Значит, в редакцию…» – и Паша, конечно, не ошибся. Уже к полудню он и двое его коллег скрепя сердце настраивали у выпускающих резервные машины, предчувствуя ежедневные вызовы от испуганных юных редакторш. Но в этот раз их предчувствия не оправдались, если не считать того, что одна маленькая резвая умница – конечно, эта самая Маша – натащила из дома пусть и нужного, но явно пиратского программного обеспечения. Паша «этот хлам», разумеется, из машины вычистил и поставил аналогичное, но лицензионное. Это в его карьере был чуть ли не первый случай, когда девушка, «тупой редактор», мало того что сама собрала все, что ей надо, так еще и молча поставила, да причем так, что все работало, а антивирус молчал, как партизан. Конец ознакомительного фрагмента. Текст предоставлен ООО «ЛитРес». Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию (https://www.litres.ru/marina-raevskaya/kogda-govorit-serdce/?lfrom=688855901) на ЛитРес. Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.