Хмельное зелье

Хмельное зелье Валентина Георгиевна Панина Её зовут Василиса, все знакомые называют её Васькой. У неё есть подруга детства, которая живёт в деревне, и Василиса часто туда приезжает, лето же и вовсе проводит там, чтобы быть рядом с Татьяной. Девушки – оптимистки. Своей энергией они заряжают соседа Демьяныча, который вечно за ними приглядывает, чтобы чего не вышло. И вот однажды подруги знакомятся с молодыми людьми, а потом уезжают отдохнуть в Анталию, решив за это время определиться в своём отношении к ним.Содержит нецензурную брань. Я знаю, что всё проходит, Наступит опять рассвет! Ведь я оптимистка вроде, А может, уже и нет… Ирина Самарина Глава 1 -Васька!!! Приехала!!! Ура!!! – закричала подруга Танька, увидев мою машину, подъезжающую ко двору бабушкиного дома тихим ходом. – Вась, ты с вещами? Что случилось? С отцом поссорилась или на отдых на лето сюда завернула? – Танька, я завернула сюда, чтобы пожить на свежем воздухе рядом с моей чумовой подругой, а то мне в городе тебя очень не хватает. – Василиса, не поверишь, но мне без тебя здесь тоже плохо, – всплакнула Танька и повисла у меня на шее, так как я к тому времени уже вышла из машины и направилась открывать ворота. – Тань, не разводи мокроту, дай я заеду, и ты мне поможешь выгрузить вещи и продукты. Только я поставила машину в сарай, и мы стали выгружать вещи, появился наш сосед Демьяныч. – Василиса! Никак на постоянное местожительство приехала? – Здравствуй, Демьяныч! А ты что, не рад? – Да как не рад, конечно рад. Может, около вас, молодых, и я помолодею. – Да ты, Демьяныч, и так не старый, тебя побрить, постричь, и будешь молодцом, хоть жени. – Вот за что я тебя, Васька, люблю, так за твой оптимизм. – сказал Демьяныч и направился домой. – Устраивайся, пойду, не буду вам мешать. Небольшая деревушка находилась далеко от цивилизации, среди берёз, осин и сосен. За деревней – широкая речка, в которой прозрачная вода с весёлым журчанием бежит по камешкам, усеивающим берега и дно, призывая в жаркий день в свои прохладные объятия. Речка довольно широкая, а весной выходит из берегов и разливается во все стороны по лугам. Эта крохотная деревушка как островок в необитаемом пространстве на много километров вокруг. В деревне десятка три домов, и живут в них в основном старики, а молодёжь давно уехала в город. Тут есть почта, медпункт, полицейский участок и маленький магазинчик, в котором хозяйничает деревенская молодая женщина Зина, когда-то проворонившая своё счастье: она так и не вышла замуж, живёт теперь с родителями. Моя избушка создаёт впечатление добротного небольшого деревенского дома на краю деревни с просторным двором, в котором сооружён из досок большой сарай, его я использую как гараж, там хранятся садовые инструменты, а ещё – поленница дров, что купил и привёз мне папа. Туда я и загнала свою маленькую машину, когда приехала сюда на лето. Меня зовут Василиса, а если точнее, Василиса Сергеевна Совенкова. Все знакомые зовут меня Васькой, я уже привыкла и не злюсь на родителей, что дали мне такое имя. Когда я родилась, была мода на старинные имена, и мои родители назвали меня Василисой. Они давно развелись и живут отдельно. Я живу с папой и Дарьей. Дарья – гражданская жена папы, она ко мне хорошо относится, и папа доволен, что встретил такую хорошую женщину, она всего на десять лет старше нас с Танькой. Дарья спокойная как удав, её, кажется, невозможно вывести из себя. Она очень чистоплотна и кулинарка от бога, а ещё она, говорят, хороший юрист. Для меня иногда бывает «жилеткой», если у меня что-то случается и надо с кем-то поговорить. Мама, уезжая в другой город, куда её пригласили на хорошую работу, звала меня с собой, но мне не захотелось уезжать из города, где я родилась, и я осталась жить с папой. Папа занимается строительным бизнесом, и дело его процветает. Мама мне иногда звонит и делится своими успехами, не забывая справиться о моих делах. Я окончила художественное училище и считаю себя свободным художником, иногда выставляю свои картины на продажу на всяких ярмарках. Мама возвращаться к нам с папой не собирается, жизнью вроде довольна. Мне, конечно, тяжело разрываться между родителями, но осуждать их я не вправе и поэтому смирилась с таким положением дел. Зато во всём этом есть и плюс, потому что мне высылают деньги и мама, и папа. Мне их вполне здесь хватает: я приехала в деревню весной и, глядя на свою подругу, успела в огороде посадить кое-какие овощи. Покупаю только хлеб, молоко и сахар, ну, иногда ещё, если захочется, что-нибудь вкусненькое, когда Зина в свой магазин завезёт. В этой деревеньке жила моя бабушка, а когда её не стало, мы решили её дом не продавать, а оставили под дачу. С некоторых пор мне захотелось вдруг пожить в нашем деревенском доме. Когда к нам перебралась жить Дарья, я, чтобы им с папой не мешать, переехала сюда. Мне здесь всегда нравилось, и я часто гостила у бабушки при её жизни, иногда проводила с ней всё лето. Здесь у меня живёт подруга Танька Зачумлённая. Да… вот такая фамилия. В школе все её звали Чума. Характерец её похож на фамилию. Она тоже живёт одна, но, в отличие от меня, у неё родителей нет. Я как-то спросила: – Тань, а ты почему не уехала в город жить? – А кто меня там ждёт? – грустно сказала она. – Так ты бы продала дом, купила в городе какое-нибудь жильё, устроилась на работу, может, замуж бы вышла. – Васька! Шутишь? Кто в этой глухомани купит мою развалюху? – Не такая уж и развалюха. Может, под дачу бы кто купил, надо было в городе развесить объявления. – За те деньги, которые я получу за свой дом, в городе смогу купить только собачью будку. – Так тебе тут даже замуж не за кого выйти. – А сама-то сюда зачем приехала? Или ты замуж не собираешься? – Замуж пока не собираюсь, а сюда приехала, чтобы тебе скучно не было. – Ага! Я так и поняла. – Танька, нам замуж рано, а защита у нас есть, вон, Демьяныч. Конечно, нам хотелось иногда сходить в клуб потусить, но в деревне ничего такого нет, приходится обходиться обществом Демьяныча. А ещё у нас в деревне есть участковый, молодой парень, наш деревенский, съездил в город, отучился в школе милиции и приехал сюда работать, поближе к своим родителям. Иногда он заходит нас навестить да поболтать, а то ему со стариками скучно, невест в деревне нет, а в городе поискать, так вряд ли кто сюда поедет. Летом тут ещё куда ни шло, а зимой вообще тоска, снегом как заметёт, так неделю никуда не пройти, пока старый тракторишка не прочистит дорогу. Зимой продуктами закупаемся впрок, чтобы переждать метели да вьюги, не ползая по сугробам, и живём мы с Танькой вместе, чтобы дрова не тратить на два дома, иногда, правда, протапливаем её дом, чтобы он совсем не промёрз. Нам скучно здесь не бывает, потому что работает телевизор и телефон. Я могу в любое время позвонить папе и поговорить, иногда он сам мне звонит и интересуется, как мы тут, не замёрзли, случайно, и есть ли у нас продукты. Я пишу картины, Танька вышивает или смотрит телевизор, иногда книжки читает, которых я из города навезла целую полку, но это в свободное от работы время, она работает на почте. Летом мы с Танькой иногда уделяем время огороду, а вечерами собираемся у меня поболтать, а если я пишу очередной свой шедевр, стоя у полотна и заляпанная вся красками, Татьяна наблюдает за моей работой или что-нибудь вяжет. И вот я, поскучав в городе без подруги, надумала поехать на лето к ней в деревню. Скоро мой день рождения. Мы с Танькой договорились его отметить, а денег у нас было мало. Тогда решили поставить бражку, а если у нас получится, то сделать из неё самогон и пригласить нашего соседа Демьяныча для компании, чтобы было веселее. Мы пошли в магазин к Зинке, который был единственным в деревне. Магазин – это громко сказано, но, во всяком случае, там всегда можно купить всё самое необходимое. Зинка взвесила нам сахар, достала с полки дрожжи, и мы отправились ставить бражку. Как её делать мы не знали толком, поэтому, сильно не задумываясь, взяли у Демьяныча флягу, налили туда воды, высыпали сахар, бросили килограмм дрожжей, всё перемешали и поставили к печке, в тёплое место. Танька прибегала ко мне каждое утро, и мы заглядывали во флягу, чтобы убедиться, что у нас всё получилось и наша бражка бродит. Через несколько дней, ночью, я проснулась от какого-то шипения, а потом пошёл тёплый дождик. Я лежала, облизывала сладкие губы и думала: «Странно, дождик идёт, какой он тёплый и сладкий. Откуда в моём доме дождик?» И вдруг до меня дошло, я открыла глаза и увидела, что из моей фляги с шипением вырывается наша с Танькой бражка. Я подскочила, схватила полотенце и накинула его на флягу. Бражка стала стекать по полотенцу на пол, как её остановить, я не знала, сидела и ждала, когда она сама перестанет фонтанировать. Забравшись с ногами на кровать, наблюдала, как на полу разрастается лужа, а бражка всё лезет и лезет из фляги. Когда она утихомирилась, я сняла с фляги полотенце и увидела, что в крышке фляги появилось несколько дыр, видимо, проржавевшие места не выдержали давления и из них бражка вырвалась наружу. Полотенце я выбросила в стирку, потом очень долго отмывала всю комнату от сладкого. Пол пришлось мыть несколько раз, потому что ходить по нему нельзя было, ноги прилипали к нему. Постель тоже вся была в бражке, и с потолка свисали капли этого сладкого пойла. Танька целый день была занята на огороде и пришла ко мне только вечером, заглянула во флягу и ахнула, там осталось нашей бражки треть фляги, остальное вылилось на пол. Мы стояли и грустно смотрели на остатки бражки, играющие пузырьками газа. Сделали вывод, что нам на самогон всё равно этого мало и решили попробовать, что у нас получилось. Зачерпнули ковшик мутного пойла, налили по стакану и выпили. Оно оказалось сладким и газированным, как напиток, нам понравилось. Мы собрали на стол нехитрую закуску, пошли и зачерпнули ещё ковшик бражки. Быстренько его усидели и принесли ещё. Потом ещё много раз ходили за бражкой, а затем я слегка придремнула, а когда открыла глаза, Таньки за столом не было, и я решила пойти её искать. Попробовала встать, но ноги отказались меня держать. Я оперлась о стол руками и попыталась подняться, уже почти получилось, но тут рука у меня подломилась, и я рухнула лицом в салат. Кое-как поднялась, смахнула салат с лица, вытерла руку о джинсы и ухватилась ею за спинку стула. Только отпустила вторую руку, как тут же рухнула вместе со стулом на пол, силы меня покинули, и я прилегла немного передохнуть. Отдохнув, сделала попытку продолжить поиски. Попробовала встать, у меня получилось подняться только на четвереньки. Я подползла к двери, схватилась за косяк и начала подниматься медленно, но верно. Приняв вертикальное положение и протерев глаза от майонеза, стекавшего с волос, я по стеночке стала продвигаться к выходу. Когда перешагнула порог, оказавшись на крылечке, остановилась, чтобы отдохнуть от долгого и тяжёлого путешествия, вдоль стеночки опустилась на пол и, устроившись поудобнее, прикрыла глаза. Встать я уже больше не смогла. Очнувшись через какое-то время, я обнаружила себя на крыльце и продолжила путь на четвереньках. Преодолев три ступеньки, я забыла, что их четыре, и покатилась кубарем вниз, крепко приложилась лицом к земле, полежала, пришла в себя и, вспомнив, что ищу Таньку, кряхтя поднялась на четвереньки и, медленно переставляя руки и ноги поочерёдно и раскачиваясь, пошла её искать в том направлении, в каком встала. В темноте я не видела, куда иду, ну да, на четвереньках, но я ведь передвигаюсь, значит, иду. И вдруг моя голова уткнулась во что-то мягкое, я подняла её и в ужасе ахнула, а потом заорала: – А-а-а-а!!! Мой крик в тишине ночи разлетелся далеко по окрестностям. Меня била мелкая дрожь, зубы стучали, а глаза выкатились от страха и пытались рассмотреть, что это такое передо мной – большое и лохматое. Я уже мысленно прощалась с жизнью, когда услышала: – Ты чего кричишь? – А вы кто? – прекратив орать, спросила я. – Твой сосед, Демьяныч. Тут я обрадовалась, что передо мной мой сосед, и радостно пропела: – Демья-я-я-ны-ыч! Как хорошо, что я тебя встретила. – Да нет, это я тебя встретил, а ты как сюда добралась? – Так видишь, своим ходом, – махнула я рукой, с силой оторвав ее от земли. – Вижу, давай-ка я тебе помогу. Демьяныч взял меня за руку, помог подняться и повёл куда-то. Я уже не обращала внимания на окружающее, просто переставляла ноги и полностью положилась на Демьяныча. Утром спросонья я не поняла, где нахожусь, и закричала, скорее испуганно пискнула, не соображая, где я и как сюда попала. Первое, что выдал мне мой просыпающийся мозг, так это то, что я лежу в чужой кровати. В полубессознательном состоянии я поднялась и, пошатываясь, пошла к выходу. По пути мне попалось зеркало, я глянула в него и отшатнулась в ужасе. Из зеркала на меня смотрело чудище со спутанными волосами, в майонезе и с ободранной щекой с засохшей землёй. Сон как рукой сняло, я вгляделась в отражение и, убедившись, что это всё-таки я, пошла дальше. Добралась до умывальника, сполоснула лицо, вытерла его какой-то тряпочкой, попавшейся под руку, потом глянула на неё, это был мужской носок. Я бросила его и вышла из избы. Во дворе увидела своего соседа на лавочке, подошла к нему и тяжело опустилась рядом с Демьянычем, боясь промахнуться мимо лавочки. – Демьяныч! Я как у тебя оказалась? – Приползла, я только помог добраться до кровати. – А зачем я к тебе ползла – ты не знаешь? – Не знаю. Ты мне не сказала. Ты просто ползла к моему дому, может, ты хотела попасть в другое место, но у тебя это не получилось. А какой праздник ты вчера так отметила? – Вроде никакого праздника не было. – сказала я в раздумье, а потом, вспомнив, добавила: – Мы с Танькой решили попробовать, какая у нас получилась бражка, сначала было вкусно, а потом не помню, и Танька потерялась, я, наверное, пошла её искать. Спасибо тебе, Демьяныч, за приют, пойду я, мне Таньку найти надо. Куда делась, лахудра? Я тяжело поднялась со скамейки и потащилась к своему дому, еле переставляя ноги. Голова болела страшно, стучало в висках, как будто её использовали вместо наковальни. Я еле дошла до дома, с трудом забралась на крыльцо и вошла в открытую дверь. Заглянула в комнату, Таньки там нет, прошла на кухню, посмотрела на стол и решила хотя бы грязную посуду убрать в раковину. Обходя стол, я запнулась и упала на что-то мягкое, подняла голову, сфокусировала взгляд и увидела Таньку: она крепко спала, сунув голову под стол. Я потрясла её за плечо, она что-то промычала, дёрнула плечом, положила руку под щёку и всхрапнула. Я оставила её в покое и стала убирать со стола, но поняла, что моя головная боль не даст мне закончить уборку, а тело настойчиво требовало горизонтального положения и покоя, поэтому я пошла в комнату и легла, мгновенно уснув. Когда я проснулась, день клонился к вечеру, это я поняла, глянув на свои ходики, которые висели на стене ещё со времён моей бабушки. Пока я пыталась рассмотреть, сколько времени, от маятника, болтавшегося туда-сюда, у меня закружилась голова, я снова уронила её на подушку и только прикрыла глаза, как услышала шорох и скрипучий голос: – Васька, вставать будешь? Я кофе сварила. Может, маленько полечимся, по полстаканчика, там ещё осталось. – А хуже не будет? – А куда ещё хуже-то, ты посмотри на себя, в гроб краше кладут. – А ты на себя уже посмотрела? – Не могу. У меня нервы слабые. – Ну, тогда наливай, будем лечиться. Танька пошла за брагой, а я пыталась принять вертикальное положение. Еле встала и потащилась, шаркая ногами, на кухню. Там было уже всё убрано, вымыто и стол накрыт. Танька принесла ковшик с брагой, разлила по стаканам, по полстаканчика у неё не получилось, рука дрогнула, и налилось по стакану. Мы выпили, Танька, погладив себя по груди, сказала: – Хорошо пошла! Как боженька босичком побежала. Мы немного посидели, прислушиваясь к своему состоянию, и через некоторое время почувствовали, как начинает прибывать здоровье. Танька сказала: – Не оставлять же в ковшике на донышке, надо допить. И разлила по стаканам остатки, которых хватило на два почти полных стакана. Эта бражка побежала веселее. Вскоре нам было уже совсем хорошо, тогда мы решили сделать ещё лучше и принесли новый ковшичек бражки. Когда мы его прикончили, кофе нам уже не захотелось, Танька сказала: – Пойдём на речку? Погода хорошая, искупаемся, позагораем. Мы быстро собрались, правда, «быстро» – это сильно сказано, потому что нас ноги как-то не особенно слушались и всё время пытались подломиться и нас уронить, но мы, крепко взяв друг друга под руку, обрели небольшую устойчивость и, захватив сумку с одеялом, отправились загорать. До речки мы добрались не скоро, потому что идти было тяжело, дорога неровная, то кочки, то ухабы. Добравшись всё-таки до неё, мы постелили одеяло, сели, оглядели окрестности и увидели на берегу чью-то лодку. Танька предложила: – Васька, давай на лодке покатаемся, смотри, там даже вёсла есть. Мы пошли к лодке, осмотрели её со всех сторон, вроде нормальная, и вёсла на месте. Мы начали сталкивать её в воду. – Тяжёлая, гад! – сказала Танька, уперев руки в бока, раскачиваясь и рассматривая лодку, как будто от её взгляда она стала бы легче. – Тань, да ну её, эту лодку, пойдём лучше загорать. – Васька, не нуди, щас отдохнём и сдвинем её с места. Мы прилегли на одеяло не раздеваясь, часа через два проснулись отдохнувшие, собрали глаза в кучу, посмотрели друг на друга и дружно стали подниматься. Постояли немного около лодки, потом начали толкать, она не хотела сдвигаться с места. Походив вокруг, осмотрев её со всех сторон, снова начали толкать её в воду, она сдвинулась с места. Покрутившись вокруг с полчаса, мы всё же спустили это неподъёмное плавсредство на воду. Загрузившись в лодку, взяли по веслу и начали грести, но враз у нас не получалось, чёт и лодка продвигалась зигзагом. Речка в этом месте широкая. Мы добрались почти до середины, когда заметили течь. Из всех щелей вода просачивалась внутрь небольшими фонтанчиками. Танька сказала: – Надо поворачивать к берегу, а то скоро лодка потонет. – Как потонет? Танька, я плавать-то не умею! Мы начали живее работать вёслами, но лодка не хотела быстро двигаться к берегу, а вода всё прибывала. Вскоре Танька сказала: – Васька, надо прыгать с лодки, а то чего доброго утянет нас за собой. Давай, Васька, прыгай, а я следом. – Я плавать не умею!!! – Я думала, ты пошутила!!! – заорала Танька. – Лохудра! Держись, я щас! Лодка всё больше погружалась в воду, а я тоже пыталась утонуть вместе с ней. Танька кругами плавала вокруг неё, пробуя толкать меня вместе с ней к берегу. Вскоре силы её оставили, а я выпрыгнула из лодки и стала хлопать руками по воде и кричать «Помогите, тону!», пару раз даже пыталась уйти под воду, но Танька мне не дала. Когда я готова была потерять сознание и утонуть совсем, Танька у меня над ухом заорала со всей дури «Помогите!!!». Через некоторое время я почувствовала, что чья-то рука схватила меня за волосы и потащила к берегу. Подтащив к тому месту, где можно было встать на ноги, кто-то подхватил меня на руки и понёс на берег. Я приоткрыла глаза, чтобы посмотреть на своего спасителя, и тут же быстро их закрыла. Меня нёс незнакомый парень, и мне захотелось, чтобы он нёс меня долго-долго, мне было так уютно на его руках, но он донёс меня до одеяла и положил на него. Я открыла глаза, посмотрела на незнакомца, наши взгляды встретились, и словно молния пронеслась через меня. Я крепко зажмурила глаза, потом снова открыла. Нет, это не видение, он стоит, смотрит на меня и улыбается. Тут подошла Танька, наклонилась и спросила: – Васька, ты как, пришла в себя? – Кажется, да. – сказала я и села. – А это мне привиделось или оно передо мной стоит? – я показала пальцем на парня, смотревшего на меня с улыбкой. – Васька, оно тебя даже спасло и донесло до одеяла. Парень ухмыльнулся и спросил: – А почему Васька? – Потому что Василиса, а Васька она только для своих. – Понятно. – Зачем было так за волосы дёргать? – вызверилась я на парня. – Я же не знал, что ты надумала утонуть, вот и кинулся спасать. – А по-другому нельзя было? – Ты так отчаянно брыкалась, что по-другому у меня не получилось бы, извини. – А вы кто такие? Что здесь делаете? – Отдыхаем. Ехали мимо, решили завернуть на вашу речку, искупаться. А вы, девчонки, почему одни? – А с кем мы должны быть? – С парнями. – Ага! Вы бы ещё сказали, где их взять. – А что, у вас в деревне парней нет? – Ну, если только Демьяныч, так он старый. – Пойдёмте к нам, мы тоже одни, без девчонок, вместе веселее. – Мы подумаем. – Надумаете, приходите, мы вон за теми кустами обосновались, сейчас костёр разведём. – сказал он и, махнув рукой, отправился к друзьям. Когда он скрылся за кустами, Танька толкнула меня в бок, сказав: – А чё, Васька, правда, пойдём сходим к ним, познакомимся, посидим с ними. – С ума сошла?! Мы же их не знаем, ещё увезут куда-нибудь и башку оторвут. – Чё это они ни с того ни с сего будут отрывать наши бошки? – Мы же не знаем, кто они такие и зачем в нашу глушь завернули. Нам надо за ними последить. – Как ты это себе представляешь? – Я пока не знаю, надо подумать. Знаешь, что? Пойдём сейчас домой, переоденемся в джинсы и сверху что-нибудь тёмное, чтобы не бросалось в глаза, зайдём с другой стороны через рощу и посмотрим, что они будут делать. Не нравятся они мне, какое-то у меня нехорошее предчувствие. После невольного купания мы были бодренькие, хмель из нас вылетел, и головная боль куда-то исчезла сама собой. Мы свернули одеяло, положили в сумку и быстрым шагом направились домой. Танька живёт рядом со мной, поэтому переодевание много времени у нас не заняло. Мы встретились у моей калитки и пошли в сторону рощи. Не успели отойти от дома – нам навстречу вышел Демьяныч. – Ну чё, Васька, нашла свою подругу? Где она была-то? – Под столом спала. Демьяныч расхохотался и покачал головой. – Ну вы, девки, даёте. Это ж надо так набраться, вы вдругорядь осторожнее с бражкой, она хоть и сладкая, а по мозгам бьёт крепко. Далёко направились-то? – В рощу, Демьяныч, там парни городские приехали, говорят, отдыхать, но подозрительно всё это. Кто в такую глухомань ездит отдыхать, поди, задумали что-нибудь недоброе. – Вы там осторожнее, а то как бы чего не случилось. – Ладно, мы осторожненько издалека на них посмотрим. – сказала я, и мы пошли дальше. Пришли в рощу и начали потихоньку пробираться к месту их стоянки. Близко подходить не стали, сели в засаду среди мелких берёзок и осинок и принялись наблюдать. Сидим полчаса, сидим час, ничего не происходит, сидят себе у костерка парнишечки и разговоры разговаривают, а мы тут в кустах томимся, стёрли все локти и коленки, ждём сами не знаем, чего, а комары пир устроили, облепили нас, заразы, и не догадываются, что мы извели целый тюбик комариной мази на себя. – Может, ничего интересного и не будет, а мы тут сидим, зря комаров кормим, – прошептала Танька. – Ничего не зря, у меня предчувствие, что тут что-то не так, не могут из города сюда вот так запросто приехать отдыхать. Да и какой у них тут отдых, сама посмотри: ни девушек, ни выпивки, ни шашлыков. Они даже ни разу не искупались и костёр не развели. – Ага! Только с глубокого похмелья может появиться такое предчувствие. – ехидно заметила Танька, но я сдаваться не собиралась, устроилась поудобнее в кустиках и решила наблюдать за ними до победного конца. Ещё через час Танька стала ныть: – Васька, пойдём домой, комары задолбали, ничего интересного здесь не будет. – Иди, а я хочу всё увидеть собственными глазами. Только я проговорила это, как парни зашевелились, взяли лопату и направились в кусты. Мы с Танькой перепугались, а ну как они выйдут на нас. Но обошлось. Они прошли мимо и углубились в рощу. Нам из нашей засады не стало их видно и пришлось провести передислокацию. Потихоньку, едва не ползком, мы перебрались к ним поближе и увидели, что они что-то там копают. Мы сидели и думали, что же они там ищут? Спрятавшись в траве, стоя на четвереньках, наблюдали за их работой. Лопата у них была одна, и работали они молча, меняясь время от времени, а третьего парня с ними не было, наверное, остался в машине. Танька же высказала неожиданную мысль: – А вдруг они его убили и теперь хотят закопать? – Танька! У тебя похмелье мозги переклинило? Ты что такое говоришь? – А что? Всяких случаев сколько угодно бывает. – Ты дура? Молчи лучше, и так страшно. – Васька, а почему они до темноты не подождали? Ночью здесь никто не ходит. – Да здесь и днём никто не ходит, а ночью свет фонарика далеко будет видно, вот тогда кто-нибудь точно заинтересуется. – Вась, а ты номер их машины не видела? Записать бы. – На чём записать? На твоём лбу? Да я его и не видела, она же за кустами стоит, в стороне от нас. – А давай мы поближе подползём, чтобы лучше видно было, что они там делают, – прошептала Танька. – Ага, чтоб тебе лопатой по башке дали? Отсюда видно, что яму копают. Между тем, парни перестали копать и отправились к машине. Мы остались на месте и стали ждать, что будет дальше. Долго ждать не пришлось. Танька первая увидела, что парни показались из-за кустов, тащили они что-то тяжёлое и были уже втроём. – Васька, смотри, их трое, значит, никого не убили, – прошептала Танька мне в самое ухо. – Ещё неизвестно, что они там тащат, может, четвёртого привезли сюда прятать. – В яму опускают, смотри, как осторожно укладывают. Блин, Васька, чёт мне страшно. – Ага, а до сих пор было весело. – сказала я, посмотрев на Таньку, у которой глаза от страха стали огромными, аж до половины щёк. – Сиди тихо и не шелести, тогда нас не увидят. Парни закопали яму, заровняли, присыпали сорванной травой и отправились к машине. Мы, быстренько передвигаясь на четвереньках, поползли следом за ними, нам хотелось послушать, о чём они говорят. Наступали сумерки, и нам это было на руку, потому что нас уже не так было видно. Мы подползли довольно близко, но о чём они говорят, слышно не было. Тогда мы решили приблизиться ещё чуть-чуть и поползли вперёд. Вдруг Танька наступила коленкой на сухую ветку, она хрустнула, парни замолчали и повернулись в нашу сторону. Мы легли плашмя. Они посидели, послушали и решили пойти посмотреть. Мы лежали и боялись дышать, но это нам не помогло: они подошли, схватили нас за шкирки и, легко подняв над землёй, встряхнули и поставили на ноги, спросив: – Ну, и что мы тут делаем? – Вы приглашали с вами посидеть у костра, вот мы и пришли, – пискнула я. Они захохотали и потащили нас к машине, говоря: – Мы как раз собирались уезжать, вот поедете с нами и посидим там, в машине. – Мы не хотим никуда с вами ехать! – возмущённо сказала Танька и стала вырываться из рук державшего её парня. – Отпустите, а-а-а, ма-а-ма-а-а! Не хочу-у-у! Парень был высокий и крепкий, так что зря она трепыхалась в его сильных руках. Остальные парни только веселились, глядя на нас. Они стали заталкивать нас в машину с двух сторон, а когда им почти удалось нас туда загрузить, появился Демьяныч и наставил на них ружьё, которое у него сохранилось, видимо, с тех времён, когда он был моложе и ходил на охоту. Парни остолбенели, выпустили нас из рук, а мы, быстро выскочив из машины, кинулись к Демьянычу и спрятались за его спину. Демьяныч, не поворачиваясь к нам, рявкнул: – Брысь домой, блудницы! Мы быстро отбежали в сторону и остановились, чтобы не оставлять одного Демьяныча с парнями. Парни стали успокаивать его: – Дед, опусти ружьё, мы просто пошутить хотели. – Валите отсюда, шутники, а то пальну дробью, мало не покажется! – Да мы и так уже собирались уезжать. Они загрузились в машину и поехали, громыхая своим ведром с гайками по разбитой дороге, удаляясь в сторону трассы. Мы подошли к Демьянычу. – Демьяныч! Ты как здесь оказался? – А вы думали, я вас без пригляда оставлю, одних в лесу? Пошли, девки, домой, нечего ползать по лесу одним, разведчицы, мать вашу! Демьяныч повернулся и пошёл в сторону дома, перекинув ружьё через плечо, а мы потянулись следом за ним. – Демьяныч! – окликнула я его. – Они там, в лесу, что-то большое закопали, а может, кого-то. Надо бы посмотреть. – Сегодня уже темно. Завтра возьмём нашего участкового Никитку и вместе сходим, посмотрим. Танька ночевала у меня. Мы ещё спали, когда нас разбудил Демьяныч. Я услышала стук в окно, подняла тяжёлую голову и посмотрела, там стоял Демьяныч. Я спросила: – Демьяныч! Что случилось, ты чего в такую рань? – Василиса! Просыпайся! Мы тут с Никиткой пришли, надо идти в лес, посмотреть, что там приезжие закопали. – Демьяныч, а позже нельзя? – Нельзя! Сами заварили кашу, так давайте уже вставайте. Татьяна-то у тебя? – У меня. Сейчас встанем. – Вчера, поди, опять набрались своей бражки? – Нет, мы чуть-чуть. – Сопьётесь вы тут, девки. – Демьяныч, не ворчи, сейчас выйдем. – Танька!!! – заорала я что было мочи. – А? Что случилось, Васька? – Ничего. Вставай, там Демьяныч под окном с участковым, уже ждут нас. Танька, кряхтя и охая, села на кровати, обхватив голову руками и покачиваясь из стороны в сторону, спросила охрипшим голосом: – Василиса, может, ты одна с ними сходишь? – Ага! Щас! Разбежалась! Я одна, может, и не найду то место. Иди умойся, полегчает. Меньше пить надо! Алкашка! – Сама такая! С кем я пила? С тобой. Чё ты притащилась в деревню? Жила бы себе в городе, и я бы здоровее была. Мне бы никогда в голову не пришло поставить эту дурацкую бражку, а теперь майся с головной болью. – Ага! А я тебе насильно вливала её? Сама пила, теперь не жалуйся, давай быстро одевайся и пошли, люди ждут. Мы вышли, Демьяныч с участковым Никитой, сидели на лавочке и терпеливо ждали. Мы подошли к ним, они встали и направились следом за нами в лес. Я повернулась к ним и сказала: – А вы лопату почему не взяли, там же надо копать? Никита остановился и, повернувшись ко мне, спросил: – Василиса, а у тебя есть лопата? – Есть. Как же без лопаты, я что, огород вилкой копаю? – Тогда неси. Мы подождём. Я вернулась домой за лопатой. Моё здоровье оставляло желать лучшего после вчерашнего снятия стресса, и двигалась я медленно, с трудом переставляя ноги. Взяла лопату и потопала догонять свою команду. Они потихоньку продвигались в сторону леса. Танька остановилась и ждала меня. Когда я подошла, она спросила: – Василиса, ты как? – Не дождёшься! – Мне тоже плохо, не дали гады выспаться. Мы добрели до леса и стали искать место, где парни копали. Нашли быстро, разгребли разбросанную траву, под ней оказалась свежевскопанная земля. Никита взял лопату и стал копать, потом его сменил Демьяныч. Они выкопали уже глубокую и широкую яму, но ничего там не обнаружили, Никита посмотрел на нас с Танькой, прищурив глаза, и спросил: – А вам, девчонки, случайно это не померещилось с похмелья? Может, это глюки с вами сыграли злую шутку? – Ничего нам не померещилось, – возмутилась Танька, – они туда положили что-то тяжёлое и закопали, а сверху присыпали травой! – Но тут ничего нет. – сказал участковый, глядя в яму. Танька подошла и тоже заглянула туда, но, ничего не увидев, только развела руками, говоря с недоумением: – А было. Мы видели. – Я поняла! – воскликнула я. – Раз они узнали, что мы за ними следили, значит, вернулись ночью, выкопали и перепрятали или вообще в другое место увезли. Участковый кивнул, соглашаясь со мной, и сказал: – Нам спокойнее. Давай, Демьяныч, закопаем яму, чтобы никто тут но?ги не переломал. Они быстро забросали яму, разровняли землю, и мы направились домой. Нам с Танькой скорее хотелось добраться до дома, лечь и выспаться. Дотащившись еле-еле, я закинула лопату в сарай и уже направилась к дому, как меня окликнул участковый: – Василиса, задержись. Я повернулась и вопросительно на него посмотрела. – Демьяныч сказал, ты здесь собралась зимовать. – Да, собралась. А что? – А что тебе у отца в городе не живётся? – А я и здесь дома. Где хочу, там и живу. Законов не нарушаю, какие ко мне претензии? – Да никаких, я просто так поинтересовался. Скучно тут у нас, молодёжи нет, одни старики остались. – А ты сам-то зачем сюда вернулся? – У меня здесь родители старенькие одни, не могу я их без присмотра оставить. – Ну, скучно будет, заходи. – Ладно, как-нибудь зайду. Пока! – он махнул рукой и отправился к себе в участок. Я зашла в дом, Танька уже чайник поставила кипятить и накрывала на стол. – Васька! Завтракать будешь? – крикнула она из кухни. – Да надо бы. Только лечиться не будем, я на эту бражку уже смотреть не могу. – А её уже и не осталось, так что твой день рождения отменяется, нечем отмечать. – Съездим к папе, он денег даст, в городе купим вина и продуктов, а день рождения состоится при любой погоде. – А давай мы и Никитку пригласим, веселее будет. – Давай пригласим. Ну, что там у нас с завтраком? – Так иди, уже всё готово. За завтраком я предложила Таньке, когда поедем в город к папе за деньгами, заодно подать объявление в газету о продаже дома. Танька фыркнула, сказав: – Да кто его купит! – Под дачу могут купить, ну попробовать-то можно? Или поменять на маленькую квартирку, тогда и я отсюда съеду. Здесь даже работать негде, мне хоть родители присылают деньги, а ты как без них обходишься, непонятно. – Почему это я без денег? Я, между прочим, если ты забыла, работаю на почте и получаю зарплату. – Ой, держите меня, зарплату она получает. На твою бы зарплату посадить того, кто такие зарплаты назначает, пусть бы покрутился. Короче, завтракаем и едем в город объявление подавать. – Васька, мне страшно, а вдруг меня обманут и останусь я без дома и без квартиры. – Нам главное – найти обмен или покупателя, а там Дарья, она юрист, поможет всё оформить, чтобы не обманули. Мы позавтракали, привели себя в порядок, переоделись, потом я выгнала машину из сарая, загрузились и поехали в город, сообщив об этом Демьянычу. Дорога была не дальняя, до города можно было доехать за час. Ехали, мы, не спеша и поэтому спустя чуть больше часа были уже в городе. Приехали к моему дому, припарковались на стоянке, и, когда выходили из машины, я обратила внимание на разбитые жигули на нашей стоянке. Такой разбитой машины в нашем доме ни у кого не было, я посмотрела на номера, они были заляпаны грязью, и невозможно было их определить. Мы пошли к подъезду, только я хотела открыть дверь, как она распахнулась и навстречу нам выскочил парень в спортивном костюме, бейсболке и с большой спортивной сумкой. Он чуть Таньку не снёс с ног. Она успела ему подставить подножку, парень хряснулся об землю со всего маха и заорал: – Ты, чума, урою!!! – А мы разве знакомы? – спросила удивлённая Танька, потому что услышала знакомое прозвище, с которым она выросла. – Да пошла ты! – Парень встал и, хромая, отправился быстрым шагом к разбитой машине. Мы посмотрели ему вслед и пошли в подъезд. Когда поднялись на третий этаж к нашей квартире, то увидели, что дверь соседней квартиры, где жила старушка (поговаривали, что она богата, потому что никогда никого к себе не приглашала и даже соседей не впускала в квартиру), была приоткрыта. Я удивилась и потихоньку потянула дверь на себя. Мы зашли в квартиру. – Антонина Васильевна! – окликнула я, но она не отозвалась, я прошла вглубь квартиры, зашла в гостиную и охнула от неожиданности. Она лежала на полу, а голова была вся в крови. Я потрогала пульс – есть. Жива! Я метнулась к телефону и стала вызывать скорую, потом позвонила в полицию. Скорая через пятнадцать минут была у нас. Врач осмотрел её, сделал укол и приказал помощникам нести носилки. Пока её укладывали на носилки, приехала полиция, в результате домой мы попали через три часа, потому что нас попросили проехать в отделение, там протокол составили, потом – фоторобот. С фотороботом проблем не было, потому что мы успели парня рассмотреть, пока он вставал и ругался на нас. Когда мы вышли из полиции на крыльцо, Танька, нахмурившись, проворчала: – Начинаются! Я не поняла и, посмотрев на её хмурую физиономию, спросила: – Что значит «начинаются»? – То и значит! Как с тобой свяжешься, сразу приключения начинаются! То у нас кого-то закапывают, то старушек бьют. – Ну не я же это подстраиваю. – Я думаю, у тебя есть способности притягивать неприятности. Другие люди как люди: кто-то болезни лечит, кто-то сглаз снимает, гадает, судьбу предсказывает, а ты у нас неприятности к себе притягиваешь. Вот я и думаю: может, мне от тебя подальше держаться? – Ага! Отойди вон к той лавочке. – Почему к лавочке? – Чтобы ты не грохнулась о землю от новости, которую сейчас услышишь. – Говори уже, гадюка, не томи, что там ещё у нас случилось. – Следователь высказал интересную мысль, что это мы с тобой старушку пришили, украли бриллианты, а парня придумали, чтобы снять с себя подозрения. – А нам это зачем? – Бриллианты лишними не бывают. Говорят, у неё бриллианты похитили, которые никто никогда не видел, но людская молва ходила о том, что они у старушки есть. А я думаю, никакие это не бриллианты. Ты вспомни: у парня спортивная сумка была тяжёлая, я не думаю, что у старушки в квартире было столько бриллиантов. – А что тогда там было? – Да что угодно. Вещи, вазы, меха?. – Ну да, сумка у него была полная и тяжёлая. Василиса, пойдём уже домой, пусть наши правоохранительные органы думают, их много, а нас всего две, и мы голодные, поэтому мы им не помощники, к тому же у нас есть свои дела. – Хорошо, пойдём домой, пообедаем, потом подадим объявление в газету и заедем к старушке в больницу. Мы приехали домой, только зашли в квартиру, из гостиной вышла Дарья и двинулась к нам, радостно раскинув руки: – Д-е-е-е-вочки! Как хорошо, что вы приехали, я как раз пирог испекла, а нам с папой его вдвоём не съесть, вот вы и поможете. Проходите на кухню, сейчас чайник поставлю, будем пить чай, вы расскажете, что у вас нового, зачем в город пожаловали. По делам или по папе, Василиса, соскучилась? – И по папе, и по тебе соскучилась, а вообще у нас тут дело. – Делитесь, что за дело? – Хотим Танькин дом продать. Поможешь? – Дом большой? В хорошем состоянии? Какой участок, сколько соток? – сразу забросала нас Дарья вопросами. Татьяна описала свой дом и участок, потом добавила: – Хотелось бы за него получить хотя бы маленькую квартирку в городе, потому что других денег у меня нет и никогда не будет на покупку квартиры, а в деревне я зачахну в девках. – Значит, надо не продавать, а делать обмен, потому что может случиться так, что найдётся покупатель на дом, но не даст тебе нужную сумму, которой хватит на покупку квартиры. – сказала Дарья. – Кстати, вы представляете, сегодня нашу соседку-старушку убили! Кому понадобился это божий одуванчик? – Представляем, – сказала я, – мы её и нашли. – Когда? – Мы давно уже приехали, только хотели войти в квартиру, как увидели приоткрытую дверь и решили посмотреть, почему она открыта. Зашли, старушка лежала на полу. Только её, слава богу, не убили, но голову разбили. Мы вызвали скорую, её увезли в больницу. А потом три часа провели в полиции. – Василиса! Вы почему не зашли ко мне и не сказали об этом? – А что бы это изменило? Нам всё равно пришлось бы ехать в полицию и отвечать под протокол. – Но я могла бы с вами поехать, вдруг вам моя помощь понадобилась бы. – К счастью, пока не понадобилась. А где папа? На работе? – Папа уехал в командировку на три дня. Может, сегодня вечером вернётся или завтра утром. У тебя, Василиса, к нему дело? – Да нет, просто увидеться хотелось. – Завтра увидитесь. Вы же не торопитесь, дня три хоть поживите дома. – Как получится, может, три дня и поживём у вас. Мы пообедали и поехали навестить Антонину Васильевну. Заехали в магазин купили фруктов и отправились в больницу. Когда зашли в палату, увидели старушку, которая лежала с перевязанной головой, закрыв глаза. Мы решили, что она спит, потихоньку прошли, поставили пакет с фруктами на тумбочку, но только хотели уйти, она открыла глаза и прошептала: – Девочки, не уходите, посидите немного. Спасибо вам, что не оставили меня без помощи. – Как вы себя чувствуете, Антонина Васильевна? – спросила я. – Спасибо, Василиса, уже лучше. – Вы зачем открыли дверь незнакомому парню? – Бес его знает. Сказал, что из отдела опеки, перепись у них идёт, готовят подарки ко Дню пожилых людей, вот и открыла, а он мне по голове, и больше ничего не помню. – Он выскочил от вас с полной сумкой. Что ценного мог у вас взять? – Да что там у меня ценного? Я знаю, что люди болтают, будто у меня бриллианты есть. Нет у меня ничего. Кое-какие награды да несколько старинных книг, это всё, что ценного у меня есть. – Антонина Васильевна, а к вам из полиции уже приходили? – Нет, пока никого не было, наверное, придут. – Вам надо будет потом написать заявление об украденных вещах, но это когда вы выздоровеете и посмотрите до?ма, что пропало. Выздоравливайте и никому не открывайте дверь. Пойдём мы, а то у нас ещё дела есть. Если в деревню не уедем, то ещё к вам придём. До свидания! – До свидания, спасибо, что навестили. На следующее утро, мы с Танькой ещё спали, как папа заявился домой из командировки. Заглянув в мою комнату и увидев, что мы уже проснулись, двинулся ко мне с распростёртыми объятиями. Обхватив меня, расцеловал и стал прям с разбегу задавать вопросы: – Васечка! Как ты устроилась в доме? Деньги у тебя есть? Какой подарок ты хочешь на день рождения? В город по делам или просто так? Я расхохоталась, сказав: – Папочка! У тебя столько вопросов, но ни на один ты не дождался ответа. Или тебе не важны мои ответы, ты сам всё знаешь? – Зайка! Я всё знаю заранее, что ты скажешь, ты же никогда не пожалуешься, у тебя же всегда всё хорошо, даже если совсем что-то не так. – Нет, папочка, правда, у меня всё хорошо. Мы с Таней приехали объявление в газету подать о продаже её дома. – Танюша! Ты хочешь продать свой дом? Но ведь за него дадут такую цену, что даже самую маленькую квартирку ты на неё в городе не купишь. – Папа, мы хотим подать объявление на обмен. – Но, девочки, это практически невозможно обменять. У меня к вам есть встречное предложение, готовы выслушать? – Да, папа, мы тебя слушаем. – Значит так: вы находите покупателей, продаёте дом, я вам добавляю недостающую сумму для покупки квартиры, а Танюша, когда устроится на новом месте, пойдёт ко мне на фирму работать и постепенно будет выплачивать долг. Как вам такое предложение? – Я о таком даже и не мечтала, а уж Танька и подавно. Мы сорвались с кровати и с радостным визгом накинулись на него с объятиями. – Девчонки! Задушите старика! – Папа! Тебе до старика, как до Китая пешком, не прибедняйся. – Я так понял, что мы договорились, да, Танюша? – Конечно, дядя Серёжа, спасибо вам большое за помощь. – сказала Танька и заплакала. Я стала её успокаивать, но она ещё больше разревелась. Подошёл папа, обнял её, прижав к себе, стал гладить по голове, говоря: – Не плачь, Танюша, всё будет хорошо. Как я могу не помочь подруге моей дочери? Мы тебя не оставим, всё у тебя будет, и квартира, и работа, и замуж тебя выдадим тут, в городе. Танька посмотрела на папу таким благодарным взглядом, что даже у меня выступили слёзы от радости, и мы вместе с Танькой зашлись в слезах, а папа, обняв нас, сказал: – Девочки! Давайте не будем устраивать потоп, соседи этого не выдержат, – погладил нас по головам, говоря: – Вам пять минут на сборы, и завтракать, время пошло, – и вышел из комнаты. Танька повернулась ко мне и сказала: – Васька! Какой у тебя хороший папа! – Да, папа у меня самый лучший, только я не поняла, почему мама от него ушла. – Любовь – штука такая, мигом лишает мозгов, а сделанного уже не воротишь. – сказала Танька, вздохнув. – Ладно, Василиса, пойдём завтракать, да по делам. Мы быстро позавтракали и собрались уже выходить, когда нас окликнул папа, потом вышел в прихожую и сказал: – Девочки, надеюсь, вы не сегодня собираетесь возвращаться в деревню? – Мы ещё не решили, может, дела сделаем да сегодня поедем. – Тогда перед отъездом загляните ко мне в офис. – Хорошо, папа. – сказала я, и мы отправились в газету со своим объявлением. Подали объявление и пошли гулять по городу. Зашли в парк, идём, наслаждаемся красотой, пением птичек, едим мороженое, вдруг видим… бежит нам навстречу парень, в руках женская сумка, а следом бежит женщина с криком: – Держите!!! Украл!!! Помогите!!! Мы с Танькой переглянулись, Танька метнулась парню наперерез и смахнула его на асфальт, он сумку выронил, вскочил на ноги, а Танька как раз наклонилась за сумкой, он ей дал крепкого пинка по её выдающемуся в этот момент месту, и она от неожиданности влетела лбом в угол мусорного ящика, стоявшего около лавочки, прилегла и затихла. – Таня, ты жива?! – подскочила я к ней с криком. Она подняла голову, собрала глаза в кучу и прошептала: – Васька, что это было? – Это, Танька, ты пинка получила за своё доброе дело, вон тётенька бежит из последних сил, как бы не прилегла рядом с тобой, вставай, верни женщине её собственность. Тут подбежала запыхавшаяся женщина, рухнула всей своей стокилограммовой тяжестью на лавочку, которая, опасно скрипнув, прогнулась под ней. – Девочки… спасибо вам… там же у меня вся пенсия… а этот урод так неожиданно подскочил и выхватил, что я не сразу поняла, что произошло. А мне же его сроду не догнать. Давайте я вам заплачу за помощь. – Да вы что такое говорите? – сказала Танька удивлённо. Тётенька посмотрела на неё, улыбнулась и проговорила: – Девочки, ну хоть на лекарство возьмите. – На какое лекарство? – посмотрела на меня Танька, а я, увидев её лицо, не удержалась и захохотала, показывая на подругу пальцем. Когда, отсмеявшись, я ей сказала, что завтра она будет раскрасавица и не зря съездила в город, Татьяна ничего не поняла, только руку всё время прикладывала к ушибленному лбу. Тётенька покачала головой, ещё раз нас поблагодарила, встала и пошла по своим делам. Я посмотрела на Танькин лоб и опускающуюся под оба глаза красноту, предложила ей купить мороженого и приложить ко лбу, чтобы шишки не было. Мы так и сделали: купили мороженое и Танька приложила его ко лбу, но оно быстро растаяло, дно у стаканчика отвалилось, и белая масса потекла по её лицу и на блузку. Платочков у нас не оказалось, пришлось Таньке смахнуть его рукой, и теперь она была вся в мороженом. Надо было что-то с этим делать, и мы отправились на поиски какого-нибудь фонтанчика, чтобы умыться. О дальнейшем гулянии речи уже не шло. Танька умылась, и мы пошли к папе в офис. Когда зашли в кабинет, папа сначала мельком на нас глянул, но тут же резко повернулся и остановил свой взгляд на Татьяне. Сделав пару шагов в нашу сторону, он спросил: – Девочки, что случилось? Танька повернулась ко мне с вопросом в глазах, тогда я взяла её за руку и подвела к зеркалу. Она стала удивлённо рассматривать себя и никак не могла оторвать взгляда от себя раскрасавицы. У неё под глазами уже определились красные круги для будущих синяков, а на лбу красовалась огромная шишка. Она снова повернулась ко мне и прошипела: – Васька, гадюка, как с тобой свяжешься, так жди какой-нибудь гадости, вечно ты вляпаешься во что-нибудь. – Извини, подруга, но на сей раз не я вляпалась, а ты. Ты сама кинулась наперерез парню, заработала пинка, а результат на лице. – Девочки, – вмешался в нашу перепалку папа, – расскажите, наконец, что случилось! Почему Таня с синяками? – Папа, это ещё не синяки, синяки впереди. – Тем не менее я хочу знать, что произошло. – Ничего особенного. – сказала я, – Танька преступника задержала, а он ей пинка отвесил и убежал. – Ладно, я вас прошу, будьте осторожны, ну что, вот теперь Танюшка будет с синяками сидеть дома, ей даже никуда не выйти. – Папа, ты о чём? Куда у нас в деревне можно выйти? Разве что в поле, так там никого нет, а в магазин я могу сходить. – Ну, хорошо, Василиса, на тебе деньги на питание, а вот эти тебе на день рождения, купи себе что-нибудь, мало будет, скажешь. – Спасибо, папочка, мне хватит. А день рождения будем справлять в своей маленькой тёплой компании: мы с Танькой и Демьяныч, может, Никитка придёт. Будет здорово, если вы с Дашей приедете. – Не знаю, дочь, обещать не буду, если не уеду в командировку, то приедем. В любом случае, позвоню обязательно. Я сейчас вызову Алексея, он вас отвезёт в деревню. – Но нам надо ещё заехать домой, потом в магазин за продуктами, мы лучше поедем на моей машине. – Твою машину я хочу отдать на профилактику, пусть специалисты её посмотрят, мне спокойнее будет. Алексей вас свозит в магазин и поможет донести пакеты. Папа вызвал своего водителя и пошёл нас проводить до машины. Когда мы появились на крыльце, машина уже ждала, мы подошли, водитель вышел из неё, папа стал нас знакомить, а я посмотрела на парня с удивлением. Встреча была неожиданной, я в нём сразу узнала парня, за которым мы следили на нашей речке, и была очень удивлена, что он работает у папы водителем. Мы-то с Танькой думали, что там какие-то бандиты были. Он тоже стоял и с удивлением смотрел на нас. Папа представил его, сказав: – Девочки, вот вам в сопровождение молодой человек, зовут его Алексей, – повернувшись к Алексею, проговорил: – Алексей, это моя дочь Василиса, а это её подруга Танюша, прошу любить и жаловать. Алексей посмотрел на нас, ухмыльнулся, сказав: – Да мы вроде уже знакомы, только тогда, помнится, Татьяна была без этого украшения на лице. Что, опять куда-то вляпались, девчонки? – Так вы знакомы? – спросил папа. – Виделись как-то, – с ухмылкой ответил Алексей, – и даже знакомились. – Вот и отлично, поезжайте, счастливо вам! – Папа подошёл ко мне, обнял, прижал к своей колючей щеке, потом помог сесть в машину и помахал нам рукой. Только мы отъехали, Алексей, повернувшись ко мне, спросил с улыбкой: – Ну как, нашли клад? – Мы никакой клад и не искали. – сказала я. – Да? А зачем тогда следили за нами? – Надо было, вот и следили. А ты откуда знаешь, что мы следили? – Да мы вас видели и специально подстроили, чтобы вам было чем заняться, а то, думаем, девчонки деревенские маются от скуки, пацанов в деревне нет, пусть поиграют в сыщиков. – А что вы там закапывали такое большое? – Значит, всё-таки искали? Одни или со своим Демьянычем? – Не только с Демьянычем, но и с участковым. – Да мы специально вас подразнить, закопали мусор, который забыли выбросить в мусорный ящик, там упаковка из офиса с новой аппаратуры, а потом выкопали и увезли его. – Макаки! А зачем вы нас хотели увезти? – Да никуда мы вас не собирались увозить, это так, для полноты бандитского образа, пошутить хотели. – Ага! Шутники! Демьяныч белку в глаз убивает, пальнул бы, так мало бы не показалось. – Так ты дочь Сергея Викторовича? А почему в деревне живёшь, а не с отцом? – Потому что у меня подруга, Танюшка, живёт в деревне. Вот скоро переедет в город, тогда и я вернусь сюда. – Танюшка! А синяки откуда, не поделишься секретом? – спросил Алексей, посмотрев с улыбкой на неё в зеркало заднего вида. – Что, такие же хочешь? – Пожалуй, нет. Такие – слишком. – А то заказывай! – Василиса! А к вам в гости можно? Мы бы с другом как-нибудь в выходной с шашлыками к вам приехали, а если есть банька, так мы бы и венички прикупили попариться. – Вы нас шашлыками, что ли, осчастливить хотите? Ага! Мы же их никогда не ели. – Ну при чём тут шашлыки? Мы познакомиться с вами хотим поближе. – Поближе – это как? – Как скажете! – Мы подумаем с Танюшей. Вот синяки вылечим, а потом позвоним, если номер телефона дашь. – Пиши! – и он продиктовал свой номер, а я пообещала позвонить, но про себя подумала: не факт, что это случится. Мы приехали к нашему дому, Алексей припарковался и сказал, что будет ждать нас в машине. Мы с Татьяной поднялись в квартиру, нас Даша уже заждалась, приготовила обед, накрыла его одеялом, чтобы не остыл, а на столе стоял ещё горячий рыбный пирог. Она обрадовалась, увидев нас, но, взглянув на Таньку, замерла, выкатив глаза. Через некоторое время придя в себя, забросала нас вопросами: – Это что? Это где? Это кто? – и усадив нас за стол, села рядом в ожидании ответов. Я спросила: – Даша! А можно мы Алексея пригласим на обед? А то папа приказал ему нас отвезти в деревню, а у нас там обед не приготовлен, чтобы его накормить. – Да, конечно! Вы усаживайтесь, а я сбегаю за ним. Она понеслась бегом вниз по ступенькам, вскоре вернулась с Алексеем, усадила его за стол и стала нас кормить, беспрерывно подкладывая еду в тарелки. Когда мы отобедали, она упаковала пирог нам с собой и, провожая до двери, наказывала, чтобы мы были осторожны (я не поняла, от чего она нас предостерегала) и чаще звонили. Мы с Татьяной покивали, обещая всё исполнить, и вышли за дверь, вздохнув с облегчением, что нас в деревне некому мучить своими наставлениями. Мы обе сели на заднее сиденье и сказали, что едем сначала в магазин за продуктами, а потом в деревню. Алексей включил тихую, спокойную музыку и вырулил со стоянки. – Как скажете, в магазин, так в магазин! – ответил он, улыбнувшись мне в зеркало. – Заодно и посмотрю, как вы в своей деревне устроились. Мы набрали продуктов и, взяв многочисленные пакеты, потащились в машину. Алексей, увидев нас нагруженных так, что нас практически из-за пакетов не было видно, выскочил из машины и понёсся нам навстречу. Взяв у каждой по несколько штук, донёс до автомобиля и стал укладывать их в багажник, тут и мы подгребли. Он освободил нас от непосильной ноши, сказав при этом: – По вам не скажешь, что едите вы в таких количествах. – У нас предполагается тусовка, а гостей мы не привыкли встречать пустым столом. – сказала Татьяна. – И что у вас за праздник, если не секрет? – Не секрет, у Васьки день рождения. – А можно нам с другом приехать вас поздравить? – А это ты у моего папы спросишь, когда его повезёшь к нам. – Нет, только не это. – Боишься? – спросила я. – Правильно делаешь, папа у меня суровый, особенно это касается ухажёров. – Мне очень понравилось ваше замечание об ухажёрах. Я рад, что причислен к этой когорте, а я голову ломал, как мне начать за вами ухаживать. – Не обольщайся, ты пока ещё никуда не причислен. – В любом случае, мне нравится, что есть надежда. Мы приехали в деревню, подрулили к моей калитке и вышли из машины. Нас встречал Демьяныч. Он внимательно посмотрел на Алексея, потом повернулся ко мне: – Василиса! А этого прохвоста где подцепили? – Демьяныч! Не поверишь – этот Алексей работает у папы водителем. – Да уж, Земля круглая. Ты, парень, смотри, – повернулся к нему Демьяныч, потрясая палкой, с которой он иногда ходил, – обидишь девчонок, берегись! – Отец, ну что ты такое говоришь? У меня даже в мыслях этого нет. – Вот и хорошо. – сказал уже спокойным голосом Демьяныч. Повернувшись ко мне и увидев полный багажник пакетов, спросил: – Василиса, вы куда столько продуктов то набрали? – Так, Демьяныч, ты забыл, что у меня день рождения? Ты у нас почётный гость. – Ну, коли так, давайте помогу затащить пакеты в дом, иди Васька, открывай дверь. Мы затащили покупки в дом, теперь моя кухня напоминала склад, ступить некуда было, везде пакеты. Алексей обошёл комнаты, всё осмотрел и изрёк: – А у тебя уютненько. – Мне тоже нравится. – сказала я. – Пойдём провожу, а то тебе ещё на работу надо, наверное. Мы вышли из дома, я проводила его до машины. Он взял меня за руку, и тут я опять, как в прошлый раз на берегу, встретилась взглядом с его глазами и обомлела. Смотрела на него и не могла отвести глаз. Попыталась стряхнуть это наваждение, но он держал меня за руку и так пронзительно посмотрел на меня, что у меня, где-то внутри возникло желание идти за ним хоть на край света. Я обомлела и, казалось, приросла к месту, не могла ни двинуться, ни вымолвить словечко. На меня смотрели его необыкновенные глаза, от которых я не в силах была оторвать взгляда. Танька, видимо, поняла, что со мной что-то происходит, и поторопилась мне на выручку, подошла так тихо, что мы не услышали её шагов, и, чтобы привести меня в чувство, больно ткнула кулаком в бок, прошипев: – Очнись, блудница! Я очнулась, выдернула свою руку из ладони Алексея и отвернулась. А он стоял, улыбаясь, и не сводил с меня глаз. А мне вдруг как-то сразу томно стало, но Танька схватила меня за руку и потащила в дом, приговаривая: – Работы море, а она стоит, глазки строит, малахольная. День рождения мы отмечали в узком кругу, папа уехал в командировку, а Даша не захотела без него ехать в деревню, она позвонила рано утром и, поздравив меня с днём рождения, сказала: – Василисочка, мы с папой приедем к тебе, когда он вернётся из командировки, не грусти и не обижайся, мы тебя любим. Мы с Танькой приготовили всякие вкусности, накрыли на стол, поставили текилу, водку и красное вино для нас, девушек. Демьяныч пришёл принарядившийся, в белой рубашке в синюю полоску с галстуком и в пиджаке. Я посмотрела на него и ахнула: – Демьяныч! Да ты у нас совсем молодой и красавец мужчина, надо бы заняться и невесту тебе подыскать, а то так и засохнешь на корню в холостяках. – Нет, Васька, поздно, я уже привык один жить, это я около вас, молодых, расцвёл душой и телом. – Ну, проходи, Демьяныч, садись за стол, сейчас Никита подойдёт. – Не успела я проговорить, открылась дверь и первым появился букет цветов, такой огромный, что из-за него Никиту не видно было, а когда букет опустился пониже, я ахнула, за букетом стоял Алексей и улыбался во все тридцать два зуба. Следом за ним зашёл высокий чернявый парень с огромными чёрными глазами в обрамлении мохнатых длинных ресниц и смущённо остановился со своим букетом около двери. Алексей повернулся к нему и сказал: – Тимур, познакомься, это Василиса, дочь нашего Сергея Викторовича, а это, – он перевёл глаза на Татьяну, – её подруга Татьяна, а за столом сидит Демьяныч, который в прошлый раз нас чуть не пристрелил за нашу дурацкую шутку. Тимур подошёл ко мне, вручил букет с поздравлениями, потом – к Татьяне и, пожимая ей руку, утонул в вырезе её блузки. Она ж, гадюка, свою грудь старается всем демонстрировать, правда, надо отдать ей должное, в смысле её груди, красивая до не могу, мне такая и не снилась. Я их пригласила к столу, сказав: – Вы пока рассаживайтесь, а мы с Таней цветы определим в воду. Мы вышли, я молча глянула на Таньку, она закатила глаза и прошептала: – Васька, я пропала… – Держи себя в руках, – прошипела я, – а то спугнёшь парня. – Вась, – проговорила Танька упавшим голосом, – я думаю, вряд ли он обратит на меня внимание, у них там, в городе, вон какие красотки ходят. – Танька, дай оглядеться своему объекту вожделения. Он же впервые здесь, и не выставляй свою грудь напоказ, дай человеку спокойно поесть, а то он как выкатил глаза в вырез твоей блузки, так еле очнулся. – А что, я своей грудью могу ему аппетит испортить? – А ты как думаешь? До еды ему, страдальцу, будет, когда перед глазами такой соблазн станет мелькать? – Ладно, сейчас накину что-нибудь, пусть поест, так и быть. Мы поставили цветы в воду и пошли к гостям. Они сидели за столом смирно и ждали нас. Татьяна пристроилась напротив Тимура, а я рядом с Демьянычем и, повернувшись к нему, спросила: – Демьяныч! Чего сидим? Кто будет наливать, говорить тост имениннице? – А, так это мы мигом, – засуетился Демьяныч. – Я тут вроде как на правах хозяина, девки-то под моим приглядом живут, а у меня не забалуешь. Разлив мужчинам водку, а нам с Татьяной вино, Демьяныч встал и сказал: – Василиса! Пусть у тебя всё будет хорошо, будь здорова и счастлива. Я рад, что ты приехала к нам жить, у нас с Татьяной с твоим появлением жизнь заиграла новыми красками. Вы нафантазируете себе и куда-то бежите, а я бегу следом, чтобы с вами ничего не случилось. Это называется «прощай спокойная жизнь», и с твоим появлением я почувствовал себя нужным. За тебя, беспокойная соседка! – Демьяныч! Я не поняла, ты сейчас меня поздравил или отчитал? – Я тебя поздравил, Василиса, если понадобится тебя отчитать, я это сделаю, когда заработаешь. Я хотела возмутиться такой речью, посмотрела на Демьяныча, а он сидел и смотрел на меня, улыбаясь, потом наклонился к моему уху и прошептал: – Вином не увлекайся, у тебя ухажёр за столом, ползать тебе сегодня нельзя, бросит. – Демьяныч, он не мой ухажёр, у меня другие планы. Мы выпили и стали закусывать. Стол у нас ломился от еды, мы с Танькой постарались. Она сидела и молча поглядывала на Тимура, а он поднимал иногда глаза от тарелки, смотрел на неё с улыбкой и опять увлечённо разглядывал свои закуски. Алексей же вёл себя более свободно, болтал без умолку, шутил и весело смеялся над собственными шутками. Мы тоже улыбались, а Демьяныч только хмыкал и качал головой. Засиделись мы допоздна. Демьяныч был уже хорош и, собрав глаза в кучу, проговорил: – Васька! Проводи меня домой, а то у меня так не получится, как у тебя в прошлый раз. – Демьяныч, побойся бога, ты ещё как огурчик! – Нет, Васька, всё, я – домой. Пошли. Я поднялась и пошла провожать Демьяныча. Когда мы вышли из дома, он мне прошептал на ухо: – Василиса, ты приходи ко мне ночевать, если что. – Что «если что»? – спросила я. – Ну, пацаны незнакомые, мало ли. – Демьяныч, спи спокойно и ни о чём не тревожься. Всё будет хорошо. – Ну, тебе видней. – сказал Демьяныч, стараясь попасть ногой на ступеньку своего крыльца, но она почему-то уходила из-под его ноги, и он, оступившись, встал на четвереньки и пошёл домой, как я в прошлый раз, только я шла из дома искать Таньку. Я шла сзади и корректировала его путь. Наконец он добрался до кровати, опёрся рукой о край, поднялся, но тут же рухнул на постель и захрапел. Я сняла с него ботинки, прикрыла его одеялом и вышла из дома, заперев дверь на ключ, а ключ положила под крыльцо. Когда вернулась домой, Таньки с Тимуром уже не было, а Алексей сидел за столом и терпеливо ждал моего возвращения. Я подошла к столу, начала убирать грязную посуду и складывать оставшиеся продукты в холодильник. Тут незаметно сзади подошёл ко мне Алексей, обхватил меня и, прижав к себе, прошептал: – Василиса, брось ты эту уборку, пойдём спать. Я повернулась к нему и удивлённо спросила: – Ты собрался здесь спать? – Я собрался не здесь спать, а с тобой спать. – Да неужели? А что у тебя с губами? – А что с моими губами не так? – Закатай! – А зачем? Раз ты сразу нас не выставила, я решил, что мы с тобой поладим. От негодования мне не хватало воздуха. Такого нахальства я не ожидала. Он решил, что я могу вот так запросто опозорить своего отца и лечь в постель с его водителем в первый же день знакомства. Так, как сейчас, я не была возмущена ещё никогда в жизни. – Так! Ты меня оскорбил и оплачиваешь мой моральный ущерб. – Сколько? – Сто баксов. – Ого! – А ты как думал? Я себя люблю и ценю. – Ты хочешь сказать, что стоишь сто баксов? – Я сказала – это моральный ущерб! – Ну, хорошо, на тебе сто баксов. А дальше что? – А дальше мы идём в ресторан, когда я скажу, и я ими расплачиваюсь за наш ужин. – Хочешь сказать, мы вместе идём в ресторан, и ты расплачиваешься? – Ты всё правильно понял. – Ты хочешь меня унизить и выставить альфонсом? – Да, чтобы неповадно было девушек обижать. – Да я не хотел тебя обидеть, наоборот, хотел, как лучше. Вон Татьяна с Тимуром, по-моему, поладили. – Это их дело, я Татьяне не указ. Иди ложись в маленькой комнате и не шелести, иначе выставлю на улицу. – Ну, хорошо. Извини. Я пошёл? Если что, зови. Алексей ухмыльнулся и пошёл в комнату, где вместо двери висела штора. Он зашёл и аккуратно закрыл её за собой. – Спокойной ночи! – сказала я ему и пошла к себе. Пять минут гордилась тем, что не повелась на его предложение, потом два часа плакала, ругая себя последними словами, что отказалась от такого красавчика, а после едва не до утра он стоял перед глазами такой большой, спортивный и сильный, но было поздно, я не привыкла отменять своих решений. Наутро наши гости уехали, а я решила залить своё горе вином. Когда вино закончилось, перешла на водку. Потом ко мне пришла Танька, я смотрела на неё, стоящую в дверях, и рассуждала, видимо, вслух: – Странно, что такого Тимур с тобой сделал, что тебя теперь стало две? – Это с тобой что Алексей сделал, что ты уже с утра никакая. – А в том-то и дело, Танька, что он совсем ничего не сделал, может, поэтому я с утра такая. Два дня я была в запое… Пыталась забыться и забыть этого Алексея. На третий день проснулась от вкусных запахов, исходивших из кухни. Лежала и думала: «Что это было? Неужели я способна из-за малознакомого парня вот так запить? Интересно, сколько времени я нахожусь в таком состоянии? Надо спросить у Таньки». И я закричала: – Танька!!! Ты здесь? Тут в комнату заглянула Татьяна и, покачав головой, воскликнула: – Ну что, алкашка, проспалась? – Таньк, сколько я тут валяюсь? – У тебя, как у нормального алкаша, обыкновенный запой, три дня пьёшь, Демьяныч извёлся весь, не знает, что и думать, то ли ехать и этого Алексея пристрелить или подождать, пока ты проспишься и у тебя узнать, что произошло. Ты, подруга, вставать-то будешь или тебе прямо в кровать принести очередную дозу? – Нет, всё, хватит пить. Ни один мужик не стоит, чтобы так издеваться над своим здоровьем. Встаю и начинаю нормальную жизнь. – То есть ты хочешь сказать, что мы бросаем пить? – Бросаем, Танька, а то так можно и до чёртиков допиться, а в нашем в