Поиски новых смыслов

Поиски новых смыслов Андрей Ганеша Книга повествует о том, о чем не учат ни в школе, ни в институте, это книга о том, как пережить расставание и по возможности сохранить себя. Если в начале книги лирический герой рвется на войну, то в конце книги ему удается обрести покой. Книга разбита на несколько глав-историй, каждая из которых несет в себе определенный смысл. Книга повествует о борьбе лирического героя с самим собой и с продажной властью. Есть в книге и лирические ноты, воспоминания о друзьях и близких ему людях. Книга содержит нецензурную брань. Поиски новых смыслов Андрей Ганеша © Андрей Ганеша, 2019 ISBN 978-5-4483-6496-9 Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero Подготовка побега В ночь на восьмое марта я закончил свою первую книгу «Трагедия в стиле свинга», повествующую о моей любви к молоденькой девушке Вике. Работа над книгой настолько сводила меня с ума, что я даже не смог ее перечитать. Книга получилось более эротической, чем я от нее ожидал. В молодости на меня наложили отпечаток такие писатели, как Эдуард Лимонов, Маркиз де Сад, Генри Миллер, и думаю, что моя книга более адекватно отражает взгляд на современную сексуальность, нежели, допустим, фильм культового режиссера Ларса фон Триера «Нимфоманка». Мне было интересно, что скажут главные героини по поводу моего творения, и я отправил им свою книгу. Отзывы были разные – от благожелательных до «чтоб ты сдох на своем Донбассе». В конце своей книги лирического героя я отослал на Донбасс в состав Интербригад, воюющих за мифическую идею Новороссии. Знамя Интербригад было подобрано из рук Интербригад, воевавших против фашизма в республиканской Испании в 1936—1938 годах. Насколько идея Новороссии мифическая, сказать сложно. Объективно говоря, в данный момент России нечего предложить Донбассу, и люди, воюющие там, просто не дают перекинуться украинскому конфликту в Россию. Но человеческая история – вещь переменчивая, так, в далеком уже 1999 году ныне руководитель Интербригад, а тогда предводитель смоленских нацболов Сергей Фомченков с сотоварищами захватил башню Клуба моряков в Севастополе, где они вывесили транспарант «Севастополь – русский город». В 1999 году уже никто и не помышлял о возврате Севастополя в лоно России, а вот эти ребята оказались провидцами. А тогда, после штурма российской морской пехотой, ребятам досталось только пиздюлей и полгода украинской тюрьмы. Дальнейшая жизнь показала, насколько правы были эти молодые ребята, поэтому я все-таки верю в Новороссию. Я неспешно собираюсь вслед за своим лирическим героем на Донбасс, так как герой хоть и лирический, но все же нуждается в человеческой поддержке. Конечно же, лирический герой не единственная причина, для того чтобы отправиться на Донбасс. В начале 90-х годов я активно участвовал в патриотическом движении и до сих пор считаю себя обязанным защищать людей, говорящих по-русски. Недавно я задумался, что же объединяет таких разных людей, живущих от Владивостока до Калининграда? Для себя я ответил на этот вопрос так: объединяет нас и делает друг другу понятными русский язык. У нас с Украиной общая история, поэтому не совсем понятно, почему разные государства, поэтому вполне естественно, что украинская элита, чтобы полностью себя идентифицировать как Украина, вынуждена отказываться от всего русского, в том числе и от русского языка. Отчасти меня и моих знакомых удивляет, как можно ехать воевать за путинский режим. Ну для нас, для русских, любой отечественный самодур и казнокрад лучше, чем внешнее управление, поэтому врага лучше всего встречать на подступах, иначе может быть поздно. К тому же так случилось, что к своим сорока трем годам я потерял все, за что можно было бы хоть как-то цепляться. С друзьями уже я общаюсь мало, дочка выросла, свою любовь я потерял, и мне, в отличие от героя «Бойцовского клуба» Эдварда Нортона, для ухода с работы даже не пришлось угрожать шефу и требовать с него деньги. На мое заявление шефу, что я устал от шестнадцатичасового рабочего дня и постоянного мата в свой адрес, я получил удар правой в челюсть и одновременно коленом в пах. После чего у меня была сломана челюсть, но моя боксерская подготовка позволила мне избежать более серьезных травм. Фактически, я был вышвырнут на улицу без зарплаты и перспектив в ближайшее время найти работу. Во-первых, у меня была сломана челюсть, а во-вторых, приближался Новый год, а в это время наемную рабочую силу уже никто не ищет. В следующем году, устав от поиска работы, в марте я начинаю свои поиски руководителя Интербригад Сергея Фомченкова. К тому времени работать в офисе мне уже особо не хотелось, меня тянуло к военным приключениям. В поисках Сергея Фомченкова я иду на митинг «Другой России». Митинг должен был состояться около памятника героям революции 1905 года. По ошибке я подумал, что это памятник напротив Белого дома. Я хожу по памятным местам своей молодости, тогда частенько я провожал девушку, живущую по соседству с Белым домом. Возле памятника я понял, что ошибся и что нужно ехать на улицу 1905 года. И я шагаю на метро «Краснопресненская» мимо стадиона «Красная Пресня». Удивительным образом напротив стадиона сохранен мемориал героям обороны Белого дома в 1993 году. Меня удивляет такое соседство со зданием правительства РФ: то ли им все равно, а может, они никогда и не выходят в город из своих машин и кабинетов, и окровавленные герои им во сне не являются. При выходе из метро «Улица 1905 года» я вижу знакомые красные знамена с лимонкой по центру флага. Флаги принадлежат партии Эдуарда Лимонова «Другая Россия». Льет прохладный дождь – и народу немного. С трибуны говорят правильные слова о том, что хоть нынешняя власть ведет правильную политику в Сирии и Донбассе, но внутренняя политика России никуда не годится. Развелось очень много людей, в отношении которых закон не действует. И хотя эти слова правильные, но народ почему-то проходит мимо. Люди стали равнодушными ко всему, что творится в мире, кроме выживания в данный конкретный день их больше ничего не интересует. А ведь настоящей жизнь делает тот факт, когда ты готов за свои идеалы отдать свою жизнь. Большинство обречено прожить эту жизнь не по-настоящему. Сергея на митинге не оказалось, пресс-секретарь «Другой России» Александр Аверин посоветовал мне написать ему письмо «ВКонтакте». Через какое-то время мне удалось дозвониться до Сергея в Луганск, и я начал свою подготовку к поездке на Донбасс. Подготовка оказалось делом утомительным, хорошо, если бы в жизни, как в кино, можно было решиться и уехать в один день, а так мне приходится бегать по московским военторгам в поисках камуфляжа подходящего размера, бронежилета и других военных причиндалов. На всякий случай я даже съездил к нотариусу и составил завещание на свою дочку Машеньку. Из каждого утюга доносится пошленькая песня «Ленинграда» про лабутены, народ еще не осознал, что мир стоит на пороге больших перемен. Пылает Ближний Восток, у границ России идет война на Донбассе, мир уже не будет прежним, но мы упорно гоним эти мысли прочь: «На лабутенах и в охуительных штанах», и лишь бы ни о чем не думать. Стало появляться теплое, весеннее солнышко, последние дни перед отъездом дарят мне много радости. Дело в том, что с середины марта ко мне поселилась моя сводная сестра Надежда. Надежда – дочка моего отчима Вальдемара, которая родилась у него аккуратно через полгода после того, как он вступил в брак с моей матушкой. Надежда, по совету моей матушки, продала свою квартиру и вложилась в две новостройки. Пару лет она на вместе со своей подружкой снимали квартиру, а потом Надю стала душить жаба, что она много тратит на аренду, и ее активно стал приглашать жить к себе мой по матери и ее по отцу кровный брат Алексей. В последний момент его девушка Юля поставила ему ультиматум: «Либо я, либо твоя сестра», и так как ни оказалось никакого подходящего варианта, Надюша оказалась у меня. Последние дни перед отъездом доставляют яркие впечатления. Обычные дома, пробуждающиеся деревья, Москва, играющая вечерними иллюминациями, вся наполняется каким-то особым волшебством. Жизнь заново приобретает смысл. В один из выходных я, Надя и моя дочка Маша едем в цирк на проспект Вернадского. Когда дочка была поменьше, а сейчас ей уже целых двенадцать, и она совсем большая, мы частенько ходили в этот цирк. Мне нравились те цирковые шоу, которые ставил здесь продюсер Леонид Костюк. Цирковые представления были наполнены лазерными шоу, полуобнаженными воздушными гимнастками, цирковыми артистами из разных уголков мира. Сцена использовалась на полную катушку: во время номера под куполом цирка сцена превращалась в бассейн, а затем еще и в ледяной каток. Особый шарм представлениям придавало то, что атмосфера была наполнена некой эротикой, и мне даже казалось странным, что цирк считается детским развлечением. Больше трех лет назад цирк на проспекте Вернадского возглавил знаменитый Эдгард Запашный, и теперь постановкой цирковых представлений занимается он. Моя бывшая жена Наталья была со своей младшей дочерью на его предыдущем представлении «Кукла» и очень хвалила его, а сейчас настала моя очередь посетить когда-то полюбившееся мне место. Все мы – и я, и Маша, и Надежда – давненько не бывали в цирке, и ощущения детства, волшебного циркового представления производят на нас хорошее впечатление, но ради справедливости стоит отметить, что шоу Леонида Костюка были на порядок взрослее, и зритель это всегда чувствовал и обеспечивал аншлаг. Сейчас же зал был наполовину пустой. Несмотря на некие шероховатости, мы довольны, что окунулись в мир детства, и возвращаемся домой. Моя подготовка к поездке на Донбасс подошла к концу. Наконец все вещи: огромный военный баул с летним и зимним камуфляжем, защитный шлем, бронежилет, разгрузочный жилет и прочие нехитрые вещички – собраны, и наступил момент моего отъезда в Луганск. Символически это случилось в День космонавтики – 12 апреля. Я чувствовал себя неким космическим героем, почти пришельцем. С утра я заказал себе билет на автобус в Луганск. Автобус должен был стартовать с Щелковского автовокзала в семь вечера, так как у меня оказалась куча времени, то я решил сходить в Лефортовскую прокуратуру. Дело в том, что, будучи юристом, я не хотел оставлять дело о своей челюсти, сломанной моим бывшим шефом. И на протяжении четырех месяцев я безуспешно пытался возбудить уголовное дело, в чем довольно упорно мне отказывал участковый, которому поручили проверку данного эпизода моей жизни. Отказ участкового в возбуждении уголовного дела я обжаловал в прокуратуре, туда же было обжаловано его дальнейшее бездействие. В последний день перед отъездом я решил проверить, какова была реакция на мои заявления. Откровенно говоря, я не особо верил в то, что для меня будет возможно возбудить уголовное дело в отношении владельца банка, простого миллионера с элитной Жуковки, но в то же время я не мог оставить своих попыток борьбы. Я решил, что сделаю все, что в моих силах. Дело в том, что мой шеф хотел меня запугать. Он грозился, что меня убьют чеченцы, полиция, фсбшники, что меня доставят в наручниках в его особняк, и я уже не мог просто так это оставить. Попытка меня запугать была более оскорбительна, чем моя сломанная челюсть, и я несколько сожалел, что у меня тогда не было возможности отстоять свою честь. Итак, солнечным апрельским утром я бодро иду в Лефортовскую прокуратуру. Где-то я рад, что время раздумий кончилось и что мне, как некогда Эрнесту Хемингуэю, предстоит повоевать в составе Интербригад. Я прохожу мимо церкви Петра и Павла, в восемнадцать лет я принял решение креститься, и мой выбор пал именно на эту древнюю белокаменную церковь. Здание прокуратуры находится в доме бывшей возлюбленной моего друга Максима Наташи. Когда-то меня поражала смелость Наташки: в шестнадцать лет она бегала гулять с собачкой в мини-юбочке, а трусиков под юбочкой не было. Сейчас в ее доме на первом этаже расположена прокуратура, то место, где мне могут помочь хоть как-то расшевелить ментов. В прокуратуре я узнаю, что мои жалобы, неожиданно в первую очередь для меня, все-таки возымели действие. В отношении моего бывшего шефа все-таки возбудили уголовное дело, и от простого участкового дело перешло следователю-дознавателю. Позвонив следователю, я узнал, что вскоре в отношении меня должна быть проведена судебно-медицинская экспертиза, а четырнадцатого апреля я был вызван на допрос, чтобы меня могли признать потерпевшим по этому делу. Так, внезапно в День космонавтики открылся юридический фронт. Для меня это был действительно фронт: конфликт с шефом я рассматривал как войну мировоззрений. Эта скотина рассматривает своих работников как крепостных со всеми вытекающими оскорблениями, правом первой брачной ночи и наказаниями плетьми. Кто-то должен остановить его, и я во всяком случае попытался это сделать. Побег из Москвы в Луганск был сорван, значит, пока я нужен здесь. Введенское кладбище В один из выходных мы с моей дочуркой Машенькой решили прогуляться по Введенскому кладбищу и навестить моего покойного друга Митю. Машенька уже стала совсем взрослой, ей уже целых двенадцать лет, и она уже никуда со мной не ходит, а вот на кладбище пойти согласилась. Может, потому что кладбище находится рядом с домом, а может, потому что Введенское кладбище – место паломничества московских готов, а Маша внимательно следит за молодежной субкультурой. Помню, несколько лет назад у меня была идея фикс найти здесь могилу Анны Монс. Анна Монс жила в моем районе, в Немецкой слободе, и была любовницей Петра Первого. На мой взгляд, именно благодаря любви Петра Первого и Анны Монс Россия при Петре Первом провела ряд европейских реформ. Из-за чего русские мужчины стали бриться, а русские женщины перестали походить на матрешек, надевающих на себя множество юбок. Мы проходим мимо лютеранской церкви, из которой звучат звуки органа, видимо, кто-то заботливо поставил CD. Природа кладбища оживает, снег уже почти стаял, пахнет весной и надеждой. Наконец-то меня стало покидать чувство тревоги. С Машей мы идем по главной аллее кладбища, и неожиданно с самого края кладбища я вижу знакомую фамилию: «Константин», – вслух произношу я его имя, поднимаю глаза и вижу его фотографию. Мне довелось с ним познакомиться уже в 1999 году, когда нас, свеженабранных аудиторов, в мой день рождения отправили на ревизию в Новороссийск. Вечером в поезде все ребята выпивали коньяк, а я решил попробовать быть правильным специалистом и совсем не пить. Меня хватило ровно на сутки, следующим вечером я в одиночку напился вина в вагоне-ресторане. Войдя в наш вагон, я увидел проводницу, переодевавшуюся в купе в красненький короткий халатик. Ее ножки, большая грудь призывали меня к немедленному штурму, но я все же воздержался. Следующим утром она меня пыталась взять на слабо, что я не смогу снять прилюдно штаны. В ответ я из хулиганства показываю ей член. Моя смелость и наглость понравились проводнице Наташке, так звали эту хулиганистую брюнеточку с пышными формами, и она сунула мне номер своего телефона, записанного на клочке бумажке. По своей глупости я выкинул ее номер и так и не позвонил Наташке, но всю командировку я вспоминал ее озорные глаза и прелестные формы. На вокзале нас ждет большой микроавтобус Toyota, который везет нас в курортное местечко Кабардинка между Новороссийском и Геленджиком. В Кабардинке расположен наш шикарный отель «Надежда», недавно построенный Газпромом. Для нас в «Надежде» забронирована большая двухэтажная вилла с тремя комнатами, залом для отдыха и кухней. Так сложилось, что всем ребятам достались отдельные кровати, а нам с Константином досталась большущая кровать, но одна на двоих. Все мы остались довольны приемом, отелем и погодой в Новороссийске. В Москве в конце августа уже льют осенние дожди, а здесь комфортная температура +29, да и море прогрето до +27. Окунувшись в море, мы едем на работу. Трудовые будни тянутся долго, зато вечером нас ожидает заслуженный отдых, купание в море, катание с водных горок, которые и сейчас-то в России редкость, а тогда казались каким-то волшебством. Мы окунулись в ощущение детства. Одно огорчает наш отельный досуг: в «Надежде» практически нет обычных девчонок. Редкие отдыхающие девчонки кажутся слишком крутыми для нас и нашего кармана, а проститутки, коих здесь великое множество, уж слишком дорогие. Гуляя по холлу отеля, я поворачиваюсь в сторону зовущего меня Макса. Макс, аудитор из Нижнего Новгорода, для массовости был включен в нашу аудиторскую бригаду. Я подхожу к нему, в то время как он беседует с проституткой. Она требует стандартные для «Надежды» сто долларов в час, а Макс предлагает в десять раз меньше. Макс даже пытается это как-то обосновать: «Ты знаешь, аудиторы это такие мужики, я доставлю тебе такое блаженство, что ты с меня и денег не возьмешь». Я покрываюсь холодным потом и проклинаю, что подошел к выпившему Максу, мне отчего-то стыдно, что мой коллега ведет такой торг, и я-то трезв, я абсолютно точно понимаю, что этот разговор бесполезен, тех денег, которые она просит за свои услуги, у Макса нет, а никакого другого блаженства, кроме стодолларовой купюры, ей не нужно. Как можно быстрее я стараюсь отойти от них подальше. Хуже всего из нашей команды пришлось Ансару. В отеле наряду со злачными местами, проститутками имеется казино. А Ансар оказался заядлым игроманом. Вначале я, будучи кандидатом в мастера спорта, отвлекал Ансара, который был международным мастером, игрой в шахматы, но через два дня его уже ничего не могло остановить от страсти, испытываемой к рулетке. Ансар на свою беду выработал свою систему игры, которая, по его словам, позволяла ему проигрывать немного, а то и оставаться в выигрыше. Всю ночь бедолага стоял у стола с рулеткой, а с утра с больной головой шел на работу. Вначале у него закончились все его деньги, потом закончились деньги, взятые у меня в долг. На работе мы как ревизоры разъезжаем на джипах местных начальников, во всем нам пытаются угодить – от вкусной бесплатной еды до других наших прихотей. Четвертого сентября наш клиент отмечает День нефтяника, мы приглашены на корпоративный концерт Олега Газманова и дальнейший банкет. На банкете мы весело отплясываем, постоянно налегая на халявную водку. С банкета все возвращаются на такси со своими бабами – сотрудницами бухгалтерии, которые любезно согласились нас ублажать. Так получилось, что без бабы остался я, поскольку мне никто не приглянулся, а трахаться хоть без какой-то симпатии мне всегда было неинтересно. Также без бабы остался наш руководитель Борис, которого в Москве ждет невеста, и мы вдвоем в пустом микроавтобусе едем в отель. По всей вилле слышны сладостные стоны бухгалтерш, Косте, чтоб потрахаться, пришлось за своей еще и побегать. Неизвестно, что ударило ей в голову, но она ночью решила убежать с виллы. Костя ее догнал и принес в кровать. На утро все наши боевые подружки уезжают домой, ближе к вечеру возвращается Макс, которому повезло трахать сразу двоих теток, в подарок они ему дали пару трехлитровых банок с тертыми помидорами и чесноком. День нефтяника можно было считать состоявшимся. На следующий вечер клиент выдал нам четыре бутылки водки, и в отеле я, Макс, Ансар, Борис расправляемся с этим напитком, закусывая Максовскими трофеями в виде тертых помидоров с чесноком. Выпив водки, я отправился на дискотеку, которая находилась на территории отеля, прямо на берегу моря. Море, звездное небо, дым-машина, конфетти-шоу, генератор мыльных пузырей создают ощущение тайны и романтики. Вдоволь напрыгавшись, я иду к отелю, где вижу очаровательное личико молоденькой мамаши из Краснодара Светланы. Она гуляет по территории с маленьким сыном. Я тут же признаюсь ей в любви и в своих сокровенных желаниях на эту ночь, и ведь практически я не вру. Светлана улыбается, ей явно импонирует мое внимание, но как себя вести в такой ситуации, она еще не знает. К тому времени я уже с виллы перебрался в номер в отеле к Ансару, и волею судеб Светлана живет в соседнем номере. Ночью я предпринимаю попытку перелезть к ней через балкон, но она запирает балконную дверь. Долго я не могу уснуть, думая о ней, но в конце концов сон меня срубает. Следующим утром Борис, едва приехав на работу, на клиентском джипе возвращается в отель. Вечером я застаю его вдохновенно и проникновенно играющим на рояле в холле отеля. На лице его озарение и какая-то боль. Следующим утром Борис и присоединившийся к нему Макс уже вдвоем не смогли отправится на работу. Аудиторов нещадно стал косить похмельный синдром, Борис как-то пытается держаться, разговаривая по телефону с невестой, но не пить он уже не может. Мою разгульную командировочную жизнь прервал звонок домой, я узнал, что моя мама легла в больницу, и я решил вернуться, чтобы присмотреть за младшим братом. Отпросившись у начальства, я уезжаю на поезде в Москву, а ребята же поехали на экскурсию в Абрау-Дюрсо дегустировать местное шампанское. Моим соседом по купе оказался молодой лейтенант, он едет воевать в Дагестан, начинается вторая чеченская компания. Где-то я ему завидую: человек занят настоящим делом, а я, как мне тогда казалось, попросту прожигаю свою единственную жизнь. В целом командировка оставила у ребят яркие впечатления, жаль, что Константин тогда так и не смог съездить к себе на родину в Севастополь. На родине он не был несколько лет и хотел навестить своего отца, но выяснилось, что дорога на автобусе из Новороссийска в Севастополь занимает целых двенадцать часов, что делало поездку бессмысленным занятием. Уезжая из Новороссийска, я еще не знал, что безжалостно буду отправлен в командировку уже через неделю, и на этот раз я полетел в Бугульму – город, подаривший российскому народу известную певицу Алсу. Навестив в больнице маму и узнав, что у нее все более-менее в порядке, я явился на работу, где мне сообщили о грядущей командировке. Мы летим в Бугульму вместе с Костей, каким-то чудаком из Твери, а начальником над нами поставлен грозный товарищ Колбасов. В самолете я знакомлюсь со стюардессой и беру у нее телефончик, для того чтобы вместе сходить в кафе в Бугульме. Стюардесса мне кажется романтичной профессией. Прилетев в Бугульму, поговорив с главбухом, мы отправились заселяться в гостевой дом. Гостевой дом оказался добротной гостиницей без особых понтов, за исключением одного. В гостинице был номер для президента Республики Татарстан Минтимера Шаймиева. В этом номере никто никогда не жил, даже сам президент Шаймиев, но номер на всякий случай был – вдруг президент решит провести ночь в Бугульме. Расположившись в гостинице, мы с Костиком идем гулять. Воздух свободы, а именно так я себя ощущал, вырвавшись из дома, сыграл со мной, как с пастором Шлагом, злую шутку. Гуляя по Бугульме, мы подцепили двух девчонок и повели их в кафешку. В конце вечера я поперся провожать одну из них в общежитие какого-то техникума, в народе именуемого ЦПХ – центральное пиздохранилище. Так как я был изрядно навеселе, то я заблудился. На мое несчастье меня пасли два каких-то местных злодея, очнулся я уже в арке, в пять утра на окраине Бугульмы. Как я там очутился, теперь уже не узнает никто и никогда. Начались трудовые будни, омраченные отсутствием денег. Мне пришлось звонить домой, чтобы мне что-то выслала мама. Новороссийск из Бугульмы кажется каким-то солнечным раем: если еще совсем недавно нам светило теплое солнышко, то теперь здесь в Бугульме в конце сентября уже выпал снег, который лежал все время нашей командировки, до середины октября. И если в Новороссийске мы выходили на работу шесть дней в неделю и работали до семи часов вечера, то здесь Колбасов от нас требует полной отдачи на протяжении семи дней в неделю. Я тут же вступил в конфликт с нашим руководителем, сказав, что не буду работать без выходных. Тогда он меня спросил: – Вы хотите работать по Трудовому кодексу? – Я хочу работать по библейским заповедям: шесть дней работай, а седьмой отдай Богу, – эффектно парировал я. Эффект усиливался тем, что мы были в мусульманском Татарстане, где многие из начальников в соответствии с Кораном не работали и по пятницам. Иногда вечерами с Костиком мы играем в настольный теннис, как-то заходили домой к девчонке Тане – одной из тех девчонок, с которыми мы познакомились в первый вечер. Квартира напоминает к тому времени уже чуть подзабытые советские времена: старая мебель, школьный стол, по телевизору показывают всего пять каналов. Бугульма не Москва, и переход на рыночный уклад экономики никак не повлиял на внешний облик Бугульмы, здесь все так же полно старых обшарпанных бараков, которые так легко встретить в российской провинции, и уж тем более в небольших районных центрах. В воскресенье, слегка пригубив водочки и отобедав вкусными татарскими сытными эчпочмаками с картошкой, луком и мясом, мы с Костей отправились в местный кинотеатр. В зале, кроме нас с Костей, еще только один человек, поэтому слегка апокалипсическое ощущение пустоты. После чего мы отправляемся в кафешку, но не для того чтобы выпить или поесть, Костику захотелось девочки, а я решил его проводить, чтобы с ним ничего не случилось. В кафешке мы подходим к мамочке, распределяющей девочек, и Костя высказывает свои предпочтения. Мамаша проституток просит нас обождать десять минут, а я предлагаю ей потанцевать, так как из меня начинает литься веселье. И вот, танцуя и прыгая вокруг симпатичной мамаши проституток, я замечаю, как из-за ее стола вскакивает парень, сильно размахивается и посылает кулак в мою сторону. Сильный размах его немного подвел, я успеваю сообразить в чем дело и легко отбиваю его руку в сторону, и мерзавец летит рылом в стол, но одновременно с этим в мою сторону вскакивают еще четыре человека. Тут бы мне, наверное, пришел конец, думаю, они бы меня порвали, но Костик прикрыл меня своим большим и сильным телом. Конфликт удалось погасить, вскоре появляется вызванная проститутка, и мы с Костей и шлюхой уезжаем к себе гостиницу. В следующий наш выходной, изрядно выпив, как полагается молодому командировочному организму в парикмахерской я увидел ее, она была как ангел. Она стригла меня, а я парил в облаках. Я сразу признаюсь ей в любви и зову к себе в Москву, а она говорит мне, что уже замужем. Такой удар перенести нелегко. В непонятном состоянии и в легком азарте, так присущем выпившему человеку, я бреду в сторону проституток. Где-то я осознаю, что мой образ жизни убивает меня, но по непонятной мне причине жить совершенно не хочется, в моей жизни нет героизма, преодоления, творческих мук, любви, и где взять все это, я на тот момент не знал. Спокойствие и некоторая мудрость пришли ко мне на десять лет позднее, и я уже черпал удовольствие, творчество и героизм из своей обычной повседневной жизни, в которой было место и ежедневному преодолению в виде тренировок, и творческой работе, и любви к девушке и дочери Машеньке. А в те нелегкие дни моему ангелу-хранителю приходилось работать со всей отдачей. Выбранная мной проститутка, испугавшись моей агрессии, сбежала от меня, в поисках такси я нарвался на какого-то урода. Пьяным людям везет на неприятности, они их притягивают. Согласившись меня подвезти, он остановил машину у автозаправки и попросил меня расплатиться за бензин, что, конечно же, мне не понравилось, и после чего началась потасовка. Он схватил меня за куртку, резким движением мне удалось вывернуться, и куртка осталась у него в руках, тогда он схватил меня за рубашку, и ситуация с курткой повторилась. Ударить его у меня не получилось, пьяное тело отказывалось меня слушать. – Боевик? – спросил меня он. – Не-е-ет, – невнятно промычал я в ответ. После чего он обрушился на меня своим тяжелым телом, и я упал головой на асфальт. После чего этот татарин, взобравшись на меня, стал наносить сверху удары в голову. Особо болезненных ощущений из-за своеобразного спиртного наркоза я не чувствовал, но и сбросить его с себя сил у меня не было. В гостиницу я вернулся с разбитым лицом, хорошо, что завтра был последний день командировки, так как выходить на работу с таким лицом не было никакой возможности. Следующим вечером в гостиничном доме мы устроили прощание, две бабы, администраторши гостиничного дома, бухают с Костей и Колбасовым, я с разбитым ебалом грущу в сторонке. Одну из женщин клеит наш руководитель Колбасов, но она весь вечер тянет танцевать меня. Наверное, я казался ей каким-то необычным мужчиной с разбитым лицом, впрочем, я и в самом деле необычен, но про себя я подумал, что баба старовата и не в моем вкусе. В заключении вечера за нами с Костиком приезжает микроавтобус, и мы покидаем изрядно надоевшую нам Бугульму. После этой поездки мне пришлось уволиться с работы, наш главный начальник сказал, что с профессионализмом у меня проблем нет, моя проблема – нравственность. Я не знаю, может, так оно и есть, но я не чувствовал себя комфортно ни в поездках, ни в объятиях проституток, ни в алкогольном угаре, поэтому я не сильно расстроился из-за увольнения, меня ждали не менее удивительные приключения в Краснодаре, а Константин после поездки в Бугульму стал аудиторским бригадиром и еще год мотался по нашей необъятной Родине. Встретились мы с Костей лишь в начале лета 2000 года на Гребном канале, он пригласил свою ебливую любовницу Светку и ее сестру-недотрогу Марину. Светлана была обрадована ухаживаниям Кости хоть и собиралась через месяц замуж, но ее девичье сердце таяло от красавца Костика, а вот Маринка ни в какую не соглашалась на мои ухаживания и постоянно пыталась ускользнуть от меня, наверное, мои намерения в отношении ее были слишком прозрачны и поэтому пугали девятнадцатилетнее дитя. Костя, глотнув пива, решил поплавать по Гребному каналу, и тут неожиданно на огромной скорости в канал врывается байдарка с шестью гребцами. Мы что-то кричим с берега и им, и Костику, кажется, трагедии не избежать, но парни вовремя сушат весла, и Костик удаляется на безопасное расстояние. Попив еще пивка, от нечего делать мы с Костей решили сразиться в баскетбол против двух чуваков, играющих на площадке. Пацаны оказались опытными игроками и поэтому с легкостью обыгрывают нас. Когда мяч улетает с площадки, мне хочется покрасоваться – я лихо перепрыгиваю через забор. В результате прыжка и последующего не совсем удачного падения я сломал себе локоть. Заметил я, что что-то не так, лишь на следующее утро. Поняв, что боль в руке не проходит, я отправился травмпункт, где рентген зафиксировал у меня перелом. Через неделю Костик позвал меня на день рождения, я идти не хотел: пить желания не было, а сидеть и смущать всех скучающим видом я не хотел. И все же я не смог отказать своему хорошему приятелю в таком пустяке, как приехать на его съемную квартиру на Войковской, к тому же он никак не мог поверить в мой недельной давности перелом. Когда я наконец-то добрался до квартиры Костика, то он уже ушел провожать Светку, а когда он вернулся, мы посидели вместе всего пятнадцать минут и разошлись. Вскоре жена Константина уехала работать в Болгарию, а он ушел из аудиторской фирмы и уехал работать в Казахстан. Мы не виделись почти год и встретились лишь на его дне рождения в ресторане на Тверской, где по случаю должен был еще и состояться концерт какой-то малоизвестной группы. Пришло очень много друзей Кости, его одноклассниц, несмотря на то, что школу он закончил в Севастополе, многие из его одноклассников приехали искать счастья в Москву. Окончив элитную английскую спецшколу и привыкнув помногу работать, они имели некие шансы на успех. Все спиртное и съестное было сметено со столов еще до начала концерта, и я предложил тем, кто захочет, продолжить веселье у меня в квартире, благо, что мать с отчимом уехали на дачу. У меня дома вечеринка, как и следовало ожидать, переросла в беспощадную пьянку. Ползая по квартире, я рассказываю девочкам о Маркизе де Саде и всяких сексуальных вольностях, сам при этом едва держась на ногах. Вечеринка окончилась под утро, проснувшись днем, я обнаружил в спальне одну из одноклассниц Кости, а в гостиной – его приятеля. Выпив коктейля и разбудив друзей Костика, я долго придумывал способ, как избавиться от их присутствия. Для себя я понял, что, пока они у меня в квартире, заснуть мне не удастся. Вечером меня охватывает волна одиночества, в те годы одиночество пугало меня, лишь с годами такой пустяк меня не страшит. Я даже полюбил бывать один: спокойно заниматься своими делами, мечтать, играть по интернету в шахматы, смотреть фильмы, делать зарядку, слушать расслабляющие аутотренинги. А тогда мне было страшно, что много лет я не имел хоть сколько-нибудь длительных отношений с девушкой, жизненные перспективы виделись мне в черных красках. В конце августа 2001 года мне позвонил Дима – один из тех аудиторов, что ездил со мной и Константином в Новороссийск, он сказал, что Константин сломал позвоночник и лежит в больнице. Вечером я купил водки для обтирания Кости, каких-то продуктов и отправился к нему. Костя лежал прикованный к постели и не мог даже пошевелить руками. Несмотря на это, Костик не терял оптимизма и готов был бороться за свое выздоровление. Не каждый человек смог бы вынести такой удар в двадцать восемь лет, примеряя его ситуацию на себя, я холодел от ужаса. Костя рассказал мне историю своего перелома. Это произошло на Каспии, их катер мчал по мелководью, а Константин, не зная того, что глубина маленькая, сиганул с катера и сломал позвоночник. Теперь он лежит, здоровый беспомощный Костик и ждет операции. Его жена Аленка вернулась из Болгарии и пытается всем, чем можно, помочь своему мужу. После операции я и другие друзья Кости помогли его транспортировать на реабилитацию в Подмосковье, а через месяц его опять перевезли в одну из больниц, неподалеку от улицы 1905 года. Улучшений в здоровье Костика не произошло, за исключением того, что он мог двигать руками, но пальцы все равно его не слушались. Константин не унывал, пытался что-то даже просматривать по своей работе. Это был очень сильный, не унывающий несмотря ни на что человек. Когда раз в неделю я заходил к нему, он много шутил, что-то рассказывал, показывал мне модные тогда добрые и простенькие мультфильмы про Масяню. До сих пор мне не понятен успех незамысловатых мультиков про Бивиса и Баттхеда, Масяню: почему людям нравится смотреть на что-то совсем тупенькое? Но я, как и все, смотрел на это и иногда даже подхихикивал. После больницы Константин переехал уже в свою большую, уютную трехкомнатную квартиру, неподалеку от метро «Варшавская». После нескольких лет скитаний по съемным квартиркам они с женой Аленой скопили денег на хорошее жилье. Алена наняла Костику сиделку, часто к нему в гости приезжают его друзья. Константин пытается даже как-то еще работать, он просматривает электронные таблицы, расчеты, много читает, строит планы по получению образования и, конечно же, мечтает выкарабкаться из своей болезни, уделяя внимание физическим упражнениям. Я частенько захаживал к нему и удивлялся его оптимизму, я, у которого были все возможности, куда пессимистичнее думал о своей жизни, чем Константин, прикованный к кровати. Он рассказывал мне о своих пожеланиях, как бы он хотел спрыгнуть с парашютом, пойти в длинный поход в горы и многое другое, что теперь он себе позволить не мог. На день рождения к нему опять собрались его одноклассники, пришел и я с женой, я уже успел к тому времени пожениться. На Костину днюху пришла и самая известная из его одноклассниц Ирина. Она уже успела стать актрисой, моделью и даже телеведущей. Как могли мы веселимся, играем в мафию – дурацкую игру, где мафия всех убивает, пока весь город спит, и совсем непонятно как вычислить мафию, если ее определил случайный жребий и она еще ничем себя не проявила. Я частенько ходил к Константину первые два года после его травмы, я рассказывал ему о своих семейных проблемах, о рабочих проектах, отдыхе в Крыму, а Константин рассказывал о своей учебе, мечтах о выздоровлении, связанных с новыми медицинскими технологиями, делился своими студенческими воспоминаниями. Кроме прочего, Константин уцелел на своей работе, периодически он составлял отчеты, строил проект по созданию собственной аудиторской фирмы. В один из вечеров я с Костей и его другом хорошенько выпили у него дома, причем так выпили, что с утра я был удивлен, проснувшись в комнате Константина. Мне было очень стыдно, что я натворил каких-то бед, что я долго после этого случая не звонил Косте. Потом у меня начались проблемы в семье, я переехал в другой район и больше никогда уже не видел Костю. *** В конце апреля из Нью-Йорка прилетела возлюбленная моего покойного друга Мити Ангелина, она попросила меня показать могилу Мити. Митя – друг моих последних восемнадцати лет, похоронен рядом с моим домом на Введенском кладбище. «Человек, который никогда никого не способен обидеть», – так сказал о нем его коллега с работы, и это чистая правда. После смерти Мити я стал общаться с его мамой и его одноклассником Ваней. Ваня был первым читателем моей первой книги, он внимательно отследил все мои перемещения по карте, помог сделать обложку для книги, но самое главное, он дал мне веру в себя, что я умею и должен писать и что в целом я неплохой рассказчик. Уверенности в собственных писательских силах также добавил отзыв моей старинной подружки – одной из героинь моей драмы: «Читать это может быть интересно подростку или тому, кто может читать чужие письма и дневники без разрешения. Иди ты лучше на войну, полный ума, мудрости и избытка тестостерона». Мой же друг Максим посоветовал мне издать книгу в интернете с фотографиями и видеозаписями, которые запечатлели некоторые из моментов, о которых я повествовал. Возможно, именно так и будут выглядеть книги будущего, а сейчас я даже не знаю, как это возможно осуществить. Ангелина прилетела спустя почти три года с момента смерти Митьки. В Москве живет ее дочка Рита, которой не понравилась жизнь в Нью-Йорке, и она предпочла вернуться на Родину. Первое знакомство с Митей произошло летом 1997 года, когда моя слегка сумасшедшая знакомая Лена привела на прогулку с собаками свою подругу Ольгу Потапченко и Митю. Из рассказов Лены следовало, что Митя – заядлый суицидник. С Ольгой Митя познакомился на курсах английского языка, и от неразделенной любви к ней он порезал себе вены и угодил в психушку. Ольга навещала Митю в больничке и даже тайком таскала ему пиво. Рассказывая это, Лена гомерически смеется и просит меня быть осторожным, чтобы Митя меня не покусал. Вчетвером, не считая наших с Леной собак, мы идем гулять в Лефортовский парк, этот парк сопровождает меня на протяжении всей моей жизни. Митя оказался скромным и приятным в общении парнем, учитывая тот факт, что я не особо любил знакомиться с лицами мужского пола, это можно считать полноценным комплиментом. Мне импонировала легкая грусть Мити и образ некоего влюбленного Пьеро, позднее в комнате я увидел детский портрет Мити, на котором его отец-художник изобразил Митю именно в образе Пьеро – в образе, который преследовал его на протяжении всей жизни. Долгое время мы не виделись, но на свой день рождения он пригласил меня. Мы выпивали с его друзьями и подружками, я, шокируя многих, танцевал голым под треш-ремиксы группы Boney M. Митя снисходительно отнесся к моим шалостям. После этого случая началась наша дружба. Наверное, ничто так не сближает, как возможность быть самим собой. В ответ я пригласил его к себе домой, где мы отмечали день рождения моего друга Володи. В те годы еще не нужно было отличаться кулинарными изысками, я попросту нажарил мяса, сварил риса и полил это дело соусом дядюшки Бенса. Володины друзья, студенты Бауманки, остались довольны. Изрядно выпив, мы позвонили нашей с Володей роковой женщине Ольге. К этому времени Ольга уже успела побывать замужем и развестись и сейчас вела неторопливый перебор ухажеров. Неожиданно для меня Ольга согласилась прийти. Вообще-то, это, конечно же, дурная привычка – после алкоголя начинать звонить своим бывшим подружкам, к счастью, с годами она ушла вместе с прошлыми подругами. В конце вечеринки Митя расплакался, требуя от Ольги ласки. Ольга увела его на ночевку к себе домой, а нам с Володей было как-то слегка больно. Позднее я отказался от чувства собственничества и позволял своим девушкам вести себя как им заблагорассудится, и нужно отметить, что вели они себя абсолютно по-разному. Это позволило мне сделать вывод, что запреты ни к чему не приводят, и лучше видеть человека таким, каким он является на самом деле. А Митя в тот вечер так устал, что ночью взял да и заснул прям на Ольге. В течение месяца они еще пробовали как-то начать встречаться, но постепенно их роман угас, к Мите из Крыма должна была приехать его будущая супруга. Так постепенно произошло наше сближение с Митей, наши вечеринки в его квартире на Профсоюзной стали регулярными. Мы выпивали, орали с его друзьями песни «Короля и Шута», пытаясь в безудержном веселии утопить чувство тревоги перед будущим. Митя завел роман с полусумасшедшей поэтессой Мариной. На протяжении всей жизни Митя выбирал довольно странноватых девушек, все они были как будто «не от мира сего». Роман длился до тех пор, пока его невеста Ольга не переехала из Крыма к нему на постоянное место жительства. На мой взгляд, Ольга была самой нормальной из его девушек. Ее желания были довольно просты: выйти замуж и родить детей, поэтому все остальные безумства можно с легкостью ей простить. Первые два месяца после свадьбы Митя заперся с Ольгой в квартире, и не выходя на улицу они трахались днем и ночью, как кролики. Иногда их идиллию нарушала предыдущая девушка Мити Марина, она приходила к нему и подолгу разговаривала на кухне с Ольгой. Митя же спокойно в это время сидел у себя в комнате, большая трехкомнатная квартира это позволяла. Я поражался его йоговскому спокойствию, пожалуй, я бы не смог выносить своих двух подруг одновременно, но его, несмотря на природную скромность, даже забавляла эта ситуация. У Ольги с Митей происходят первые громкие ссоры со взаимными обвинениями и даже некоторыми толчками с обеих сторон. Все ссоры в то время Ольга и Митя гармонично решают в постели. Даже слезы Ольги будят в Мите негу да и попросту вызывают эрекцию. Постепенно их ссоры, а вместе с ними сексуальная активность начинают угасать. Ольга хочет обыкновенного женского счастья и ребенка, а Митя к этому не готов. Наверное, Ольге было не просто перенести нежелание Мити завести ребенка, особенно учитывая тот факт, что совместная жизнь с родителями не так проста. А Ольге приходилось делить кухню и уживаться с Митиной мамой, которая в свою очередь очень сильный человек. Не выдержав напряжения, несмотря на тот факт, что никто из них двоих этого не хотел, Митя и Ольга развелись. Какое-то время погрустив, Митя свыкся с холостяцким образом жизни. Так как холостому мужчине деньги нужны значительно меньше, чем женатому, то перемены начались с сокращения рабочего времени: если раньше она работал, как все его друзья, пять раз в неделю, то теперь он выходил на работу всего лишь два раза в неделю по полдня. К тому времени у меня родилась дочка Машенька, и я переехал к жене на Профсоюзную, мы стали жить в пяти минутах ходьбы от Мити. Раз в две недели я навещаю Митю, а иногда я, Митя и наш друг Володя посещаем ночные клубы. К сожалению, из трех любимых наших клубов в Москве в настоящее время остался только «Китайский летчик Джао Да». А в начале двухтысячных мы частенько ходили в такие заведения, как «Третий путь» и «Проект ОГИ». Пожалуй, самым брутальным клубом был «Третий путь», здесь выступали малоизвестные, но очень интересные музыканты разных направлений. Один раз Митя купил по интернету индейской чудо-травы, кайфа от нее совершенно не было, но, сделав пару затяжек и немного задержав дыхание, я провалился в параллельный мир, где оказался совершенно один. В обычной жизни меня не пугает одиночество, но тут меня охватила настоящая паника, я вдруг осознал, что я один в этом мире и уже больше никого в моей жизни не будет. Митина комната мне казалась огромным залом, совершенно одуревши, я минут десять бегаю по квартире. Минут через десять меня начинает отпускать, и я настолько обрадовался возвращению в мир людей, что сразу по возвращении я бегу в магазин за клюквенной сорокаградусной настойкой. На Митю трава повлияла совершенно по-другому: валяясь на диване, он представляет, как перепрыгивает туда-сюда через корову, при этом он громко смеется. Немного выпив, я побрел к жене домой. Жена Наташа не очень обрадовалась моему приходу, и я был выставлен за дверь. Делать нечего, я пошел в «Третий путь» искать своих друзей Митю и Володю. В клубе выступает какая-то регги-группа, их музыка звучит волшебно, их вокалистка, красивая негритяночка, будит во мне самые нежные чувства. Перепутав ее со стриптизершей, я запихиваю пятисотрублевые купюры ей в юбку, она мило мне улыбается, я тоже улыбаюсь в ответ. Друзей я нашел в обществе каких-то девок. Мой несколько раскованный и циничный стиль общения быстро испугал девчонок, и они предпочли ретироваться. Зато, к счастью, я имел возможность провести эту ночь у Митьки. В «Проекте ОГИ» кроме концертов также есть хороший книжный магазин, библиотека, и здесь каждое воскресенье проводятся детские утренники, где дети играют, смотрят представления, учатся рисовать и лепить. «Проект ОГИ» благополучно дожил до мая 2012 года, он располагался в одной из московских усадеб в Потаповском переулке, пока эта усадьба не понадобилась какому-то буржую, после чего клуб закрылся, так и не найдя себе нового места. Я благодарен этому клубу за время, проведенное с Митей и друзьями, за детские утренники, которые развлекали и обучали мою дочку, пока я спокойно и не спеша потягивал свой чай, ну и, конечно же, за концерты белорусского регги-коллектива «Аддис Абеба», которые так полюбились мне и моей дочке Машеньке. Концерты в клубе «Китайский летчик Джао Да» я посещаю до сих пор. Это единственное из наших общих заведений, которое сохранилось до наших дней. Здесь разнообразная кухня и проходят интересные концерты. В те годы Митя часто с Володей посещали близлежащие от Москвы города: Владимир, Суздаль, Ярославль. Они интересно рассказывают о своих путешествиях, знакомствах с девчонками, встречах с недружелюбными аборигенами, гастролях группы Deep Purple в Ярославле. Я с ними не езжу: я безуспешно пытаюсь вести жизнь честного семьянина, имитировать которую с каждым годом становится все труднее. Но как-то раз вдвоем с Митей мы решили съездить в Сергиев Посад. В семнадцать лет от своего начальника армянина, который уже в советское время умудрился объехать полмира, я услышал: «Вот многие из вас мечтают побывать в Париже, Токио, а сами даже в Загорске не были». Мне как-то его слова запали в душу, и вот почти в тридцать два года я впервые еду в Сергиев Посад, который в советское время назывался Загорском. Мы садимся в автобус у ВДНХ, который за полтора часа должен доставить нас на место. Митя немного грустен: мы проезжаем Абрамцево. В последнее время Митя нашел себе шестидесятилетнего друга и гуру и на свое несчастье влюбился в его замужнюю дочку. В Абрамцево у гуру есть дача, и, проезжая мимо, Митя испытывает легкую грусть. Митя рассказывает, как эта шалунья позволила ему залезть себе под шубку, и какие нежные чувства она пробудила в нем. Ни замужество, ни маленькая дочь не стали препятствием для его любви, он мечтал о женитьбе, а она уже давно забыла о своей невинной шалости и поцелуе. Судьба распорядилась так, что позднее Митя помогал ее мужу в борьбе за дочку. Он выслал ему образец соглашения о порядке общения с ребенком, составленный мной, в то время как Светлана, мне кажется, что дочку гуру звали именно так, вышла замуж за какого-то качка и обзавелась вторым ребенком. Тем временем наш автобус подъехал к Сергиеву Посаду, и мы идем к Троице-Сергиевой лавре. На территории лавры расположен мужской монастырь и духовная академия. До сих пор мне бы хотелось познакомиться с кем-то из этого православного мира, пообщаться на какие-то бытовые темы, но так устроена религиозная жизнь, что, не находясь внутри церковной жизни, мы узнаем о ней только на уровне слухов. А было бы интересно узнать, как эти молодые ребята, решившие стать монахами, борются со своей молодой физиологией. Ни я, ни Митя особой религиозностью не отличаемся, и мы просто гуляем по территории лавры, размышляя о вечности. На душе спокойно и тепло, кажется, что впереди тебя ожидает уже только хорошее. Ансамбль лавры представляет собой множество церквей и соборов, обнесенных высокими белокаменными стенами. Осмотрев соборы и отобедав в трапезной лавры, мы пошли гулять по городу. Других достопримечательностей в городе, кроме Троице-Сергиевой лавры нет, и в этот раз на электричке мы возвращаемся в Москву. Этим летом 2004 года нам с Митей и Володей еще предстояла совместная поездка в Крым. В то время все уже окончательно смирились с украинской юрисдикцией Крыма, и никто даже не мог себе представить, что через десять лет это снова станет Россией. Думаю, что никто и в российском правительстве тогда не помышлял о таком сценарии, и если бы не желание Штатов разместить свой флот в Севастополе, то все бы оставалось по-прежнему. Прилетев в аэропорт Симферополя, мы по тогдашней российской традиции нарвались на таксистов-разводил. Это когда в аэропорту тебе называют одну цену, а отъехав километра на три, тебе сообщают, что ты их неправильно понял, и называют цену в десять раз больше. Я уже попадался на данные уловки негодяев в Москве, и меня бесило, что Митя с Володей не послушались меня, и мы угодили в эту простенькую ловушку. Через пару километров пути мы меняем негодяя на нормальное такси. Конечной точкой нашего путешествия должна была стать деревня Поповка, находящаяся в тридцати километрах от знаменитой Евпатории. Здесь проходит молодежный фестиваль электронной музыки «КаZантип». Мне уже скоро должно было исполниться тридцать два года, в жизни не достает какого-то драйва, и есть чувство, что настоящая жизнь проходит мимо, но она где-то рядом, стоит протянуть лишь руку. Пожалуй, наркотики и алкоголь – далеко не лучшее средство для того, чтобы жизнь снова заиграла красками, но мне еще не было ведомо, что стоит лишь успокоиться, и удовольствие само найдет тебя, при чем в самых обыденных вещах, на которые ты в повседневной жизни не обращаешь никакого внимания. И только научившись радоваться этим простым вещам: весеннему солнышку, дуновению ветерка, пруду в парке, порхающей бабочке, – ты сможешь двигаться дальше. А в тот момент нам просто хотелось секса и кайфа, и даже пара умерших от передозировки наркотиков наших с Володей одноклассников нас не останавливает. В полтретьего дня мы въехали в Поповку и пошли искать жилье. Местные быстро сориентировались на изменившейся конъюнктуре рынка и сдают свои убогие комнатушки и сарайчики по цене нормального отеля. До «КаZантипа» Поповка не являлась курортным местом, и возможности хоть как-то зарабатывать у местных не было. И вот на их улице свалился камаз с деньгами в виде «КаZантипа» и молодежи со всего бывшего СССР, приехавшей оторваться за целый год тоскливой жизни в городе. Жители Поповки и ближайшего городка Мирного не растерялись и отчаянно пытаются выжать из отдыхающих столько, сколько будет возможно. Втроем – я, Митя и Володя – мы ходим по деревне в поисках доступного жилья, и наконец кто-то любезно уступает нам сарай, переделанный в спальню по цене одиннадцать долларов с человека за сутки. Цена кажется вполне приемлемой, но сарай так раскаляется на летнем крымском солнце, что за ночь даже не успевает остыть, спать в нем душно и противно, особенно учитывая, что где-то рядом находятся болота и в сарае полно зудящих комаров. Мы все же остались в этом сарае, рассудив так, что все равно будем приходить сюда лишь на ночевку. Бросив вещи, мы решили сходить на разведку в Мирный, а потом и на пляж. Окружающий пейзаж выглядит слегка бедновато: песчаный пляж, усеянный отдыхающими, море и степь. Деть нам себя особо некуда, где народ достает наркотики, нам неведомо, в округе полно ментов, и непонятно, кому в такой ситуации было бы комфортно забивать косяк. Поужинав, мы отправляемся на неспешную прогулку любоваться темной и теплой крымской ночью с ее волшебными звездами. На следующий день я, как наиболее опытный из ребят, демонстрирую мастер-класс по знакомству с девушками. Обедаем мы в компании двух красоток. Все-таки мой цинизм и откровенность оттолкнули он нас девчонок, и мы ждем вечера, вечером будет открытие «КаZантипа». И вот наступил торжественный момент открытия фестиваля, в деревне через каждые пять метров можно нарваться на мента. Из закрытой зоны доносится музыка какого-то ди-джея. Билеты внутрь стоят баснословных денег даже по московским меркам – сто пятьдесят гривен. Я не против заплатить, раз мы уж здесь оказались, но Митя с Володей говорят, что платить за такое девятьсот рублей слишком дорого, и в их словах значительная доля правды. Люди платят ни за играющую музыку, ни за полученное удовольствие и даже ни за возможность вкусить дым марихуаны, люди платят за раскрученный бренд. Ребята решили завтра же уехать отсюда и отправиться на Южный берег Крыма, в принципе я их поддерживаю. И Володя, и Митя уже не раз отдыхали в Крыму, а для меня это первая поездка сюда. Они увлеченно обсуждают, куда нам ехать, рассматриваются варианты Ялты, Судака и Симеиза. Они решили остановиться на последнем. При покупке кваса я пытаюсь склеить продавщицу и приглашаю ее с нами в Симеиз, я ей рассказываю, что у моих друзей, я улыбаясь киваю в сторону Володи и Мити, свадебное путешествие, в котором я их сопровождаю. Продавщица кокетливо улыбается, но ехать все же отказывается. Володя мне говорит, что я дурень, что Симеиз известен в Крыму своей «голубой» тусовкой, и мои слова она вполне могла принять за правду. Усевшись в автобус, мы тихо всю дорогу дремлем. Нам предстоит путь с севера Крыма к его теплому Южному берегу. По дороге мы проезжаем мелкое, но легендарное озеро Сиваш, средняя глубина которого 70 сантиметров. Когда-то здесь батька Махно штурмовал Турецкий вал, защищаемый белогвардейцами. Подъезжая к Южному берегу, мы видим, как пейзаж за окном автобуса начинает меняться, начинаются красивые горы с восхитительной растительностью. Южный берег Крыма оказался намного живописнее, чем степные пейзажи Поповки. По горной дороге, петляющей возле Черного моря, мы проезжаем Форос. В Форосе раньше была государственная дача, именно на ней отдыхал Михаил Горбачев, когда в 1991 году свершился непонятный опереточный путч ГКЧП, когда дряхлеющее правительство СССР вроде как пыталось сохранить страну, но выглядело это как-то неуклюже и не по-настоящему. Наконец наш автобус останавливается в Понизовке – деревне перед Симеизом. По склону горы, разделяющей Понизовку и Симеиз, мы, полные радужных ожиданий, идем в сторону автовокзала, с тем чтобы пообщаться с людьми, предлагающими жилье. Радужно светит солнце, на Южном берегу даже воздух и климат отличаются от севера Крыма, где проходит фестиваль «КаZантип». На автовокзале, к моему недоумению и негодованию, Митя с Володей выцепили какую-то пятидесятилетнюю крымскую татарку, которая обещает нам по сходной цене комнату с удобствами, телевизором, который показывает пятьдесят каналов. Не то чтобы я был таким махровым националистом, но я предпочитаю договариваться с людьми своей национальности, для которых русский язык является родным, это снижает риск быть обманутым и непонятым. Когда мы пришли с хозяйкой в ее дом, то выяснилось, что удобства в виде туалета и душа находятся во дворе, телевизор стоял просто как украшающий декор, никакого изображения он не транслировал. В принципе условия были как и у всех в округе, но мне не нравилось, что с самого начала мне врут. Посовещавшись с друзьями, мы решили остаться здесь, да и очень лениво таскаться с вещами туда-сюда по жаркому крымскому солнцу. Оставив вещи и сходив в кафе, мы отправились на пляж. Дорога к пляжу красивая и полна кустов, которые манят дешевой романтикой. Митя с Володей подолгу плавают в море, а я, так как плаваю очень плохо, сижу и смотрю за вещами. Вечером я попытался снять девушку. Как мне казалось, я применил все свое обаяние, пообещал ей жениться и увезти в Москву, но все оказалось бесполезно. Расстроившись, по дороге домой я выпиваю некритичные для меня четыре бутылки пива. Если бы я знал, как они отразятся на мне, то, наверное, ни за что бы это не сделал. На следующий день, с утра я побрел за местной украинской водкой «Мягков». Следующие шесть дней абсолютно выпали из моей памяти и жизни. Помню только, что через забор я пытался поцеловать свирепого соседского бультерьера, но ангел всех пьяных придурков спас меня от травм и на сей раз. Митя с Володей эти дни загорали, купались и ездили на экскурсии. Я же через шесть дней, разругавшись с хозяйкой, при помощи своих друзей ушел искать себе другое жилье. Сняв на пару дней комнатку, пару дней я отлеживаюсь там от выпитого за эти дни. Порой, валяясь в кровати, я слышу голоса своих друзей. На следующий вечер ко мне приходит Володя с какой-то симпатичной бабой. Выгнав меня из комнаты, они трахаются, а я, слушая звуки любви, сижу на крыльце и медленно считаю звезды. Через час, слегка поблагодарив меня, они удаляются в темную крымскую ночь. На следующий день Митя с Володей переезжают ко мне. Восстановившись после своего недуга, я вновь воссоединился со своими друзьями. У Володи с Митей в Симеизе оказалось много знакомых, один из них примкнул к тусовке растаманов, второй по численности после тусовки «голубых». Растаманы не тратятся на жилье, они спят под открытым небом, весело скачут по лужам, пьют пиво и выпрашивают что-нибудь пожрать. Вечером в местном кафе «Ежи», где в основном и проходят гей-вечеринки, я увидел ее – своего падшего ангела Юленьку. Ее блядское личико, откровенная манера общения и улыбка сводили меня с ума. Но она была замужем за Володиным другом, а я был к тому времени тоже женат, и, в общем-то, мне стыдно за чувство непреодолимой нежности, вспыхнувшее во мне. Уже после Крыма между нами завязались кое-какие отношения, я даже взял ее к себе на работу секретаршей, но переспала в конце концов она все же с Митькой, а мне пришлось с ней расстаться: из декретного отпуска на работу возвращалась моя жена. Вдвоем с Володей мы решили разжиться марихуаной у местного дедушки – крымского татарина, одетого в экзотический восточный наряд. В этом мероприятии нам помог Тарзан, накачанный парень из Москвы, каждый год со своей женой на месяц-полтора он приезжает в Симеиз, чтобы вдоволь насладиться морем, Голубым заливом и вкусом марихуаны со сладким крымским портвейном. Заплатив деду, я несу в руке заветный сверток, мне хочется поскорее скрыться от людских глаз, а Тарзан постоянно испытывает мое терпение, он здоровается со всеми своими многочисленными знакомыми, медленно и монотонно он обсуждает с ними свои нехитрые дела. Наконец-то мы немного отошли за город, Тарзан умело соорудил из бутылки бульбулятор, Следующим вечером Митя с Володей познакомились с тремя киевляночками, они, конечно же, не были красотками, но у меня так давно не было женщины, что теплое крымское солнце стало отравлять мой молодой организм спермотоксикозом. Вместе с девочками мы идем на пляж, где проходит веселая дискотека. Отойдя от дискотеки на двести метров, Володя с Митей раздеваются и голышом бросаются в море. Их примеру следует и их девчонки, раздевшись они также забегают в море. Дальше перед моими глазами разыгрывается настоящее эротическое шоу. Теплая крымская ночь, море, пляж, звезды, Володя, трахающий свою девчонку на отмели, Митя как-то исхитряется это делать на глубине. Их представление возбудило меня так, что я завалил свою новую подружку на морские камешки и попытался задрать ей юбку. Хитрая девка остановила меня словами: «Неужели ты хочешь, чтобы у нас было так? – и она кивнула в сторону моря. – У нас с тобой все будет завтра и в тысячу раз лучше», – внушает она мне нездоровый оптимизм. Хотя я хотел, чтобы это случилось именно здесь у моря на камнях, но все же я с ней согласился, что завтра будет лучше. С дискотеки в сторону горы потянулись две влюбленные парочки, а одна уже вовсю, по-нашему примеру, предалась любовным утехам. Распростившись с девчонками, мы договариваемся о завтрашнем вечернем рандеву. Днем с ребятами мы пошли на пляж, а потом в кафе с национальным, восточным интерьером. Вместо стульев здесь топчаны с коврами, на которых можно сидеть или лежать, кому как нравится. С девочками мы встретились в одной из самых колоритных кафешек Симеиза «Ежах», где запросто танцуют, обнимаются и целуются мужики. Мы с друзьями равнодушно взираем на эти шалости, а вот наши подружки, выпив водочки «Немиров», недовольно рычат в их сторону: «Пидорасы, блядь… Вот в Киеве бы им показали». В кафе принято заказывать друг для друга песни с поздравлениями и признаниями, наши хохлушки просят меня заказать им песни Михаила Круга. Мне трудно исполнить их пожелание, не потому что мне жалко денег, просто я не люблю шансона и вдвойне не люблю, когда он не уместен, а сейчас именно такой случай. С тяжелым сердцем я прошу ди-джея поздравить наших киевлянок с чудесным отдыхом в Крыму и включить для них пару песенок Круга. В кафе все уже достаточно подвыпивши, и никто и не замечает необычного репертуара. До и после кафе я игнорирую свою хохлушечку, а она пытается как-то меня расшевелить. «Все равно сучка не даст», – думаю я и продолжаю игру в игнор. В полной темноте мы подошли к нашему жилищу, и Володя с Митей со своими подружками идут в нашу комнатушку, а я начинаю целовать и обнимать свою новую подружку и даже пытаюсь нежно гладить ее задницу. Она, как и в прошлый раз, обламывает меня, вначале заявляя, что ее зад обгорел и ей больно, а потом еще и добавляет, что у нее было столько мужиков, что еще один ей неинтересно, вот если бы я женился на ней, тогда другое дело. Конечно же, мне непонятно, почему именно я из ее мужчин должен удостоиться такой чести и жениться на ней, не говоря уже о том, что у меня маленькая девятимесячная дочка, и о разводе я не думаю. В этот момент из дома выходит Володя со своей девчонкой, оказывается, Митина девка оказалась боевой и выгнала их из комнаты, чтобы вдоволь насладиться Митей. Мы с Володей провожаем их до гостиницы и медленно бредем назад, чтобы Митя успел вдоволь натрахаться. На следующий день мы идем отдыхать на дикий пляж. Здесь принято загорать и купаться голышом. Каменистый дикий берег из огромных валунов и виднеющаяся неподалеку в море огромная скала «Кошка» придают пейзажу незабываемый колорит. Эти волшебные пейзажи пытался увековечить режиссер Сергей Лобан в своей эпопеи «Шапито-шоу». Мы проходим мимо дискотеки, электронные звуки звучат волшебно, я танцую как сумасшедший, после чего с удовольствием выпиваю пепси-колы. На Украине вкусный лимонад, в отличии от России, его вкус мало изменился с советских времен. Вечером возле «Ежей» мы с Митей подцепили каких-то двух девчонок, одна из них веселая, но с мужем, вторая молчаливая с пареньком, который заплатил за их ужин, но зато блядливая. Я рассказываю девчонкам немыслимую чушь, что я – ди-джей Гвоздь (позднее я узнал, что такой ди-джей действительно существует, и даже увидел его афишу), что мы с моими друзьями ди-джеями прилетели на вертолете в Симеиз с фестиваля «КаZантип». Девчонки ведутся на эту байду, спрашивают меня о фестивале, о вертолетной площадке, и меня несет дальше. Я начинаю гладить и целовать Ольгу, кажется, именно так звали нашу новую блядливую подружку, при этом нисколько не стесняясь ее молодого человека. Иногда ее целует и Митя, мы чередуемся, целуя Ольгу, пока молодой человек рядом кусает себе локти. Мы уговариваем Ольгу пойти с нами, но она остается верной своему девичьему долгу и ближе к утру уходит с молодым человеком, который щедро до этого угощал ее ужином. Следующим вечером мы с Митей и Володей с огромной компанией прощаемся с Симеизом и сидим все в тех же «Ежах». С нами много каких-то левых, неизвестных мне чуваков с редкими самочками. Один из чуваков – гей из Питера – все время предлагал мне сделать массаж, но я разумно отказываюсь, чтобы не давать ему никаких надежд. С этим парнем в одной комнате живет слегка безумная бывшая питерская модель Светлана. Светлане двадцать пять лет, она высокая девка, но с фигурой стали происходить какие-то изменения, она слегка располнела, и как модель уже перестала быть интересна. Несколько раз мы ходили со Светкой обедать, но она сразу дала понять, что секс ей не интересен, и никто из нас троих к ней не приставал. В последнюю ночь перед нашим отъездом выпившая Светлана приперлась к нам в комнату, когда мы уже спали, и легла под бочок к Володе. Так получилось, что нам с Володей пришлось делить одну большую кровать, а Митьке досталась маленькая кроватка, но зато он спал один. Володя упорно лез к Светке в трусики, а она все время пересекала его попытки. Я бы на его месте уже давно прекратил все попытки, но Володя – упертый перец, и наконец, сопротивление Светки было сломлено. Митя, разозлившись на такую несправедливость, что кому-то достался секс, а ему нет, выбежал из комнаты в редкую здесь грозу. Я же сделал вид, что я сплю. Рассуждая о жизненной справедливости, я думал, что все как-то странно так получилось, что, будучи наиболее опытным из ребят в общении с женщинами, за три недели крымского отдыха я не получил ничего из женской ласки, а Володя, будучи еще пару лет назад робким и застенчивым, сейчас вызывает у женщин подлинный интерес. Через час мокрый от дождя вернулся Митька, и мы наконец-то заснули, завтра с утра нам нужно добраться до аэропорта. Больше я уже с друзьями в Крым не летал, а Митя и в дальнейшем частенько наведывался в Крым. Иногда он приезжал к родственникам, здесь рядом с Никитским ботаническим садом живет его двоюродная сестра Маша, порой он выезжал отдохнуть с друзьями. Один раз в Симеизе он завел курортный роман с девчонкой из Подмосковья Татьяной Лариной, которую долго потом не мог забыть. В другой раз, поехав с дочкой своего начальника в Турцию, Митя пропутешествовал через всю Турцию в Стамбул, а потом уже оттуда приплыл на пароме в Крым. На пароме он сумел соблазнить молоденькую буфетчицу, которая была покорена необычным парнем из Москвы. Последние Митины путешествия в Крым были связаны с его последней любовью Ангелиной. С Ангелиной он познакомился весной 2007 года, по просьбе одного из своих приятелей Мишки он пошел чинить компьютер бывшей девушке Мишки – Ангелине. После того как он починил компьютер и отведал вина, между ними вспыхнула какая-то страсть. В общем-то, это неудивительно, на тот момент девчонкой Мити была Анна – тридцатидвухлетняя девственница, которая вбила себе в голову, что девственность можно отдать только мужу. Поэтому максимум, что между ними происходит, это оральный секс. Учитывая, что и до Анны у Мити был чисто платонический роман с молоденькой девчонкой Светкой, то с Ангелиной наконец-то у него случился настоящий секс, что после такого большего перерыва любому покажется настоящим волшебством. Меня с Ангелиной Митя познакомил лишь осенью, в центре современного искусства «ВИНЗАВОД». Тогда, да и, пожалуй, сейчас, мне она показалась наиболее красивой и умной из всех его девушек. В конце мая 2008 года я ходил в поход по Крыму, и у меня после похода остались походные вещи: палатка, спальные мешки, туристические коврики, и, наверное, поэтому Митя с Ангелиной пригласили меня в июне на регги-фестиваль «Пустые холмы – 2008». Мы договорились, что встретимся в половине девятого на Киевском вокзале под часами, с тем чтобы на девятичасовой электричке отправиться в сторону Калуги. Ровно в девять часов из перехода выскользнула Ангелина и не спеша двинулась в нашу сторону. Митя к тому времени открыл свой пятилитровый пакет вина, пытаясь таким образом успокоиться. Ангелина даже не извинилась за опоздание, а Митя и я ей даже ничего не сказали, потому что, глядя на нее, я понял, что это бесполезное занятие. Планы по нашему отъезду пришлось менять на ходу, другим вариантам мы предпочли автобус до Калуги. Автобус из-за пробок медленно двигался по Киевскому шоссе в сторону Калуги. Первая остановка была лишь три с половиной часа спустя, Митя к тому времени уже успел выдуть три с половиной литра вина, ни разу не сходив в туалет. Я был поражен данной возможностью его организма, особенно учитывая тот факт, что вес Мити был около шестидесяти пяти килограммов. Всю дорогу, пока мы ехали в Калугу, а путь занял у нас пять часов, Митя казался трезвым, несмотря на выпитые почти пять литров вина, а сойдя в Калуге, он в один миг опьянел, а нам еще нужно было добраться до места проведения фестиваля, а это еще около ста двадцати километров. Перекусив в столовой рядом с автовокзалом Калуги, мы поймали такси и по сходной цене договорились, что он нас подбросит до места. Проехав эти сто двадцать километров, мы увидели указатели на фестиваль, которые говорили, что до места нам предстоит идти пять километров пешком. Признаться, в душе я ругал Митю за то, что он подвыпил, ведь у меня было достаточно много вещей, и мне хотелось, чтобы кто-нибудь мне помог, а Митя мог идти только налегке и не спеша. Конец ознакомительного фрагмента. Текст предоставлен ООО «ЛитРес». Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию (https://www.litres.ru/andrey-ganesha/poiski-novyh-smyslov/?lfrom=688855901) на ЛитРес. Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.