Сквозь зеркальные миры. Книга I. Пролог

Зеркала. Новое фэнтези. Новые миры. Такого вы ещё не читали Мила Алекс Мир, где мы живём, единственный или существуют другие? Возможно ли проникнуть в зазеркалье и узнать, что там происходит? Герой книги может это сделать, потому что он не принадлежит нашему миру. Он не принадлежит ни одному из миров. Но именно он должен их защищать, хочет он того или нет. Один год изменит его жизнь. Этот год разобьет его надежды и подарит новые, принесет потери и поражения, но оставит возможность победить и найти себя и свой мир. Но воспользуется ли он этой возможностью? Зеркала Новое фэнтези. Новые миры. Такого вы ещё не читали Мила Алекс Из миража, из ничего, Из сумасбродства моего — Вдруг возникает чей-то лик И обретает цвет и звук, И плоть, и страсть! Ю. Ким. Fais ce que tu dois, et advienne qui pourra. (франц.) (Делай, что должно, и пусть будет, что будет). © Мила Алекс, 2016 ISBN 978-5-4483-2748-3 Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero Это был странный лес… Мёртвые неподвижные деревья окружали нас. Листва с них давно облетела и лежала на земле плотным грязно-коричневым ковром. Стояла полная тишина. И, если бы не шуршание листьев у меня под ногами, здесь было бы абсолютное безмолвие. Воздух серый и плотный, ни звука, ни дуновения ветерка. Мы с мамой идем без дороги среди высоких безжизненных деревьев. Мама движется совершенно бесшумно, как будто летит над землей, не касаясь её. Я держу маму за руку, меня пугает покой и оцепенение этого леса. Я хочу спросить: «Где мы, куда мы идем», но что-то мешает мне сделать это. Я не могу говорить и только часто смотрю на маму. Она одета в чёрный плащ, отороченный мехом, её длинные волосы колышутся при каждом шаге, взлетают, рассыпаются, падают, снова и снова. Наконец, мы останавливаемся. Мама медленно поднимает руку, указывая перед собой. Я смотрю вперёд, и мне становится совсем жутко. Прямо напротив я вижу маму, себя, деревья вокруг нас, листья на земле. Я опять хочу спросить её, даже закричать, но не могу. И вдруг я понимаю, что стою перед огромным зеркалом. Зеркалом, которое тянется от земли до неба, через весь лес, через всю землю. Мама протягивает обе руки по направлению к зеркалу, в её руках что-то блестит. Я опять пытаюсь задать вопрос, но тут, зеркало разлетается на тысячи, десятки тысяч, миллионы осколков. Звон идет по всему лесу. Я закрываю глаза, зажимаю уши руками и кричу… 1 Я проснулся и резко сел на кровати. Звон разбитого стекла заполнял комнату. Он раздавался в голове, звенел в ушах. Я тяжело дышал, мотал головой, зажимал уши. Наконец, звон постепенно затих. Раньше, когда я был ребёнком – очень часто видел этот сон. Потом все реже и реже. Я просыпаюсь всегда на одном и том же месте, когда разбивается зеркало. За окном ещё темно. Я посмотрел на часы. Почти пять утра. Заснуть, скорее всего, уже не получится. Может быть встать? Я закрыл глаза и вспомнил маму. Я помню её такой, как в этом сне, как на фотографии, которая висит на стене в моей комнате. Мои родители погибли в авиакатастрофе, когда мне было пять лет. Сейчас мне девятнадцать. Меня вырастила сестра моей мамы – тётя Таня, которую я никогда не называл тётей. С самого детства она для меня – просто Таня. «Наверное, всё-таки лучше встать», – подумал я и сразу же уснул. …Понедельник – день тяжёлый! Будильник звенит так, как будто задался целью, взорвать мне мозг. С трудом встаю, и в состоянии анабиоза пытаюсь собраться в институт. Хорошо, что по утрам уже светло, весна. На этой неделе я один. Таня впервые в жизни устроилась на работу. Пока я был ребёнком, она не работала, потому что меня не с кем было оставить. Она всегда была со мной: растила, воспитывала, учила. При этом мы никогда ни в чем не нуждались. Я долго не задавался вопросом: «откуда деньги, на что мы живем?». В прошлом году, когда мне исполнилось восемнадцать лет, Таня решила, что я уже вполне взрослый и самостоятельный, и нашла работу, вернее, сказала мне, что нашла работу. Если верить ей, работает она не в нашем городе, а в области, ездит далеко, тратит на дорогу много времени и денег. Работает она целую неделю без выходных, домой не возвращается, так и живёт на работе. А потом приезжает, и целую неделю – дома. По-моему, слишком сложно и неудобно. Я говорю ей об этом каждый раз, когда она собирается на работу. Работать бухгалтером можно и здесь, если, конечно, она работает бухгалтером. Таня у меня непростая, таинственная и загадочная. Бухгалтером она никогда не была, и образования у неё подходящего нет. Образования у неё, по-моему, вообще никакого нет, разве только школа. Но, когда я ей об этом говорю, она очень серьёзно отвечает, что всю жизнь мечтала о работе в бухгалтерии, а если, чего-нибудь, действительно, хочешь, то обязательно этого добьёшься. Произносит этот избитый книжный текст и загадочно улыбается. Короче, странно себя ведёт. Не помню, чтобы когда-нибудь она проявляла любовь к бухгалтерии. Когда я глубокомысленно стоял перед холодильником, выбирая, что бы такое съесть на завтрак, пришла СМСка от Марины. Сначала обрадовался, а когда прочитал – расстроился: «Мак, я заболела. Не жди меня, не скучай. Целую. М.». Мы с Мариной учимся вместе, и всегда встречаемся в метро по дороге в институт. Вернее, мы учимся в одном институте, но на разных факультетах. Марина – девушка моей мечты, самая лучшая девушка в мире, в галактике, да что там, – во вселенной. Не умею я красиво говорить, не смогу выразить словами, – что она для меня. «Надо позавтракать, голова сразу станет лучше работать. После института – сразу к Марине. Эх, хорошо бы вместо института!» Все мои друзья, родственники и знакомые называют меня Мак. Но, не потому, что я большой поклонник одноименной сетки быстрого питания. А потому что, с детства я зачитывался книгами братьев Стругацких, и мой любимый герой Максим Каммерер[1 - Максим Каммерер – герой романов А. и Б. Стругацких «Обитаемый остров», «Жук в муравейнике» и «Волны гасят ветер». В романе «Обитаемый остров» обитатели планеты Саракш называли Каммерера именем Мак Сим (коротко Мак).] – Мак Сим. Я прочитал трилогию о нём лет в десять, мне кажется, я знаю её наизусть. И с этих пор я Мак Сим, ну а по паспорту, конечно, Максим. Ну, вот, опять замечтался и опаздываю. Таня это называет «закопался». Скорее, скорее в институт. А там учиться, учиться и учиться. …Первый час ночи. Только вернулся домой. Таня меня бы не одобрила, она считает, что спать надо ложиться всегда в одно и то же время, это очень полезно для здоровья и помогает сохранять ясность мыслей. Всё это время был у Марины. У неё из-за болезни совсем пропал голос, она объясняется жестами или пишет на бумажке, когда я не понимаю. И ещё не дает себя целовать, боится, что я тоже заболею. Не понимает, что её невозможно не целовать, она такая хрупкая и нежная, особенная, ни на кого не похожая. Завтра опять к ней, и послезавтра, и послепослезавтра, пока она выздоровеет. Когда я долго её не вижу, то ничего делать не могу, всё из рук валится, думаю только о том, когда смогу с ней встретиться. Поздно уже, надо бы спать, институт завтра никто не отменял. Не спится, мысли только о Марине, о том, что завтра мы снова увидимся. «Красивая Марина или нет?» Таня сказала, что она хорошенькая. Что это значит? Слово, которое ничего не объясняет. Я так и не понял, как Таня к ней относится. По-моему, Марина очень красивая, самая красивая. Когда она улыбается, я не могу удержать улыбку, и выгляжу, наверное, глупо. Марина! Она необыкновенная, не похожа на тех девушек, с которыми я раньше встречался. Хотя слово «встречался» вполне можно взять в кавычки, потому что эти встречи продолжались, как правило, очень недолго. Когда я впервые увидел Марину, был солнечный день, жаркий и беззаботный. Экзамены закончились, впереди – свобода и безделье. В шумной радостной толпе студентов я видел только Марину, я не мог оторвать от неё взгляд. Она разговаривала с подругой и улыбалась. Если бы меня спросили тогда, какая она, я бы сказал: «солнечная». Солнце освещало её лицо, фигуру, волосы. И казалось, что она светиться, что она и есть солнце. Кто-то окликнул её по имени: «Марина!», и она обернулась. Увидела, как я остолбенел, глядя на неё, и улыбнулась мне. Её улыбка тоже была солнечной, такой же, как и она. И я понял, что это самая лучшая девушка, с которой я когда-нибудь встречался, и что я сделаю всё, чтобы никогда с ней не расставаться. Марина… Я заснул с мыслями о ней. Впрочем, как всегда. ………………………………………………………………………………. Темнота ожила и зашевелилась. В глубине квартиры, что-то звякнуло, зашуршало. В комнате стало совсем темно, наверное, луна зашла за облако, или погасли фонари во дворе. Лёгкий ветер прошёл по квартире, наполнил ее шорохом листьев. Ветер летал по комнатам и шевелил верхушки невидимых деревьев, как будто, вокруг вырос лес. Деревья шелестели, переговаривались между собой. – Почему здесь так темно? – Здесь так бывает. Когда темно они спят. – Я знаю, это ночь. Люди спят ночью. Но, сейчас очень темно, почти ничего не видно. – Так надо. Чтобы он не увидел нас, если проснётся. – А разве он может нас увидеть? – Конечно. Шелест листьев убаюкивал. К нему присоединился шум воды, набегающей на берег и шорох травы на берегу бескрайнего озера. Что-то знакомое было в этих звуках. Где-то вдалеке слышался голос мамы, она пела колыбельную. 2 Я хорошо помню маму, а папу не помню совсем. Таня говорит, это потому, что он много работал, ездил в командировки, и я его почти не видел. Но на вопрос, где и кем он работал, она ответить не может, как и на многие другие вопросы. Она говорит, что не была с ним знакома и увидела его в первый раз, когда мама решила лететь вместе с папой в командировку, и родители привезли меня к Тане. Больше я не видел маму и папу, мы остались с Таней вдвоём. Самолёт разбился, и все пассажиры погибли. Причина катастрофы неизвестна, есть только предположения, «черный ящик» по непонятной причине так и не нашли. Я много раз читал заметки об этой авиакатастрофе. Таня собирала и хранила их. Самолёт тогда искали несколько дней. А когда его нашли, Таня не поехала на место аварии, чтобы опознать моих родителей, она не могла оставить меня одного. Таня не любит рассказывать о родителях. Раньше я часто спрашивал о них, особенно в подростковом возрасте. Я тогда задавал много вопросов, на которые Таня не могла ответить. Она рассказывала всегда одно и то же. Как будто вызубрила «легенду» и не отступает от неё ни на шаг, как секретный агент-неудачник. Из её рассказов я знаю, что они с мамой были сироты, их родители тоже погибли, когда они были маленькими. Может быть сиротство – это проклятие, карма нашего рода. Мама была старшей сестрой, Таня – младшей. Они с мамой плохо знали друг друга. После гибели родителей, их почему-то распределили в разные детские дома в разных городах. Поэтому, когда они стали взрослыми, каждая осталась в своем городе. Таня не смогла приехать на мамину свадьбу, потому что внезапно тяжело заболела, но всё уже было готово, и свадьбу откладывать не стали. Таня рассказывала, что они с мамой часто звонили друг другу, почти каждый день, и всё знали друг о друге. Но очень редко виделись. Таня приехала в гости к маме сразу после моего рождения. А в следующий раз увидела меня, когда мне было уже пять лет и родители оставили меня на её попечение, чтобы улететь и никогда больше не вернуться. Про эту поездку Таня либо не знает, либо не хочет рассказывать. Всегда говорит очень коротко: «Папа летел в командировку, а мама должна была ехать с ним». Зачем? Этого Таня не знает, она не спрашивала, ей надо было усвоить огромное количество информации о том, чем меня кормить и чем не кормить, чем лечить, куда водить, а куда не водить и т. д. Это она запомнила очень хорошо, и всегда с удовольствием рассказывает мне о том, что я любил апельсины и мандарины, а морковку не любил; а апельсины приходилось ограничивать, чтобы не начался диатез и т. д. и т. п. Сейчас и к апельсинам, и к мандаринам я отношусь совершенно спокойно. Наверное, всё-таки наелся в детстве. Ещё Таня любит рассказывать, как трудно ей было со мной, ведь своих детей у неё не было, да и самой ей было всего двадцать два года. Сколько книг она прочитала и даже ходила на какие-то специальные курсы или семинары по воспитанию детей. Но все эти рассказы, ни на шаг не приближают меня к истории моей семьи. Так, что знаю я немного. Есть ещё вопрос, который я часто задавал Тане: «Почему после гибели моих родителей почти не осталось никаких фотографий и документов». Вернее, фотография осталась всего одна – мамина, которая висит в моей комнате, а документы только мои. Таня говорит, что всё потеряно при переезде: она была молодая, неопытная и растеряла тогда много вещей от посуды до мебели. Когда родители погибли, она в срочном порядке оформляла опеку, чтобы меня не отдали в детский дом. И в это же время продала квартиру в своем городе и квартиру моих родителей, и купила ту, в которой мы сейчас живём. Квартира, и, правда, отличная. Большая, трехкомнатная, в хорошем районе, в хорошем доме. Сначала я ходил в самый лучший в районе детский садик, а потом в самую лучшую школу. Правда, не был самым лучшим учеником, но учился вполне прилично. Самое странное, что ничего из того, что рассказывает Таня, я не помню. Таня объясняет это тем, что для меня потеря сразу обоих родителей было серьёзной психологической травмой. И дальше начинает говорить малопонятными психологическими терминами, откуда она их только знает, тоже на специальные курсы ходила, не иначе. Мне это мало что объясняет. Я помню, как мама держала меня на руках и говорила: «Не скучай, моё солнышко, мы скоро вернемся. Ты поживёшь немного с тётей Таней, даже не заметишь, как быстро время пройдёт». А дальше, как провал, пропасть, никаких воспоминаний. Начало моей жизни с Таней я помню уже в новой квартире. Осень, наверное, сентябрь, солнечное утро. Таня говорит: «Просыпайся, сыночек» и гладит меня по голове. И чем старше я становился, тем всё более странной казалась мне наша семейная история, тем больше вопросов задавал я Тане. Но, она упорно придерживалась одной и той же версии, рассказывала одну и ту же «легенду». 3 Ну вот, пролетел ещё один день. Ещё один безумный день, полусонный с утра, с неудачной попыткой учиться днём, и постепенно ускоряющийся к вечеру. С беготнёй по магазинам, чтобы купить самые красивые цветы и что-нибудь вкусное для своей девушки. И бестолковое свидание у неё дома в присутствии родителей. Марина плохо себя чувствовала, сегодня ей стало хуже, она почти не улыбалась. Приполз домой сонный и расстроенный, к тому же ещё и поздно. Хорошо, что Тани нет. Она бы прочитала мне целую лекцию о деятельности мозга с непроизносимыми словами и поучительными примерами из жизни. Откуда такие познания у бухгалтера без опыта работы, можно, только догадываться. Я рухнул спать. Как я завтра буду функционировать? Да нет, не завтра, уже сегодня. ……………………………………………………………………………. Облако закрыло луну. Фонари погасли, даже окна домов сразу все стали тёмными. Темнота и шорохи заполнили комнату. – Почему здесь всё время темно? Я хочу его рассмотреть! Как можно жить в постоянной темноте! – Не подходи так близко, он проснётся. И говори тише. Здесь не всегда темно. Когда день, светит солнце, светло и всё видно. – Солнце, это что ещё такое? Надо было прийти, когда светит это самое солнце. А сейчас мне не видно ничего! Очень темно. – Говори тише, ты его разбудишь. Нет, лучше вообще не говори. – Даже если он нас увидит, то всё равно подумает, что это сон. – Он человек? Он похож на человека. – Тише, тише, пожалуйста. Конечно, он не человек. – Он долго жил среди и людей и стал человеком. Такое же может быть. – Нет, не может. – Он один? Она оставила его одного? – Ну и что. Он взрослый уже. – Она так долго его прятала. – Никто его не прятал, как можно спрятаться среди людей? – Осторожно, а вдруг здесь где-то её зеркало. – Здесь везде зеркала. …………………………………………………………………………… Луна вышла из-за облака. Фонари опять начали светить. Темнота расступилась. Зеркало в коридоре мерцало матовым молочным светом. 4 «Ну и сны у меня в последнее время! И ещё голоса в голове». Чувствую себя совершенно разбитым. «Может не ходить никуда, выспаться. А потом к Марине», – только я это подумал, телефон заиграл бодрую мелодию. Таня? – Мак, у тебя всё в порядке? Как ты? Может быть мне приехать? – Приехать? Таня, что с тобой? – Ты хорошо спал сегодня, тебе никто не мешал? Ночью было тихо, ничего не случилось? – Да нет, мне только сны снились дурацкие. А вчера мама приснилась. Я один отлично справляюсь, работай спокойно. – Какие сны? – Я не помню уже, помню только, что ерунда какая-то. Что ты так разволновалась. У меня все хорошо, только Марина заболела, у неё, простуда. – Мак, пожалуйста, если что-то случится, ты сразу звони, в любое время. Я приеду, – про Марину даже не услышала. – Что должно случиться? – Да что это такое сегодня с Таней. Как будто ей тоже сон плохой приснился. – Обещай, что сразу позвонишь. – Обещаю, сразу позвоню. У меня, правда, всё в порядке. Не волнуйся, – как её ещё успокоить? – И институт не пропускай. Очень жаль, что Марина заболела, но ты должен учиться, – услышала всё-таки про Марину. – Я не пропускаю, но сейчас уже опаздываю, мне собираться пора. – Извини, сыночек. Что-то мне тревожно за тебя. Береги себя. – Берегу. Ты тоже береги себя, Таня. Пока. – Счастливо, сынок. Звони. Таня всегда называла меня «сынок, сыночек». И относилась ко мне, как к сыну, как к своему родному ребёнку. Таня – мой единственный родной человек, других родственников у меня нет. Она заменила мне маму и папу, бабушек и дедушек, дядюшек и тётушек и даже «седьмую воду на киселе». Она любила меня, заботилась обо мне. Я знаю, что родители не всегда относятся к родным детям так, как она относилась ко мне. Не всем с родителями так везёт, как мне повезло с тётей. Я благодарен ей за всё, что она для меня сделала и сделает. Что было бы со мной, как сложилась бы моя жизнь, если бы не она? Всё своё время она посвящала мне, так и не вышла замуж, и своих детей у неё нет. Даже сейчас, когда я уже взрослый и с моим будущим всё более менее ясно, Таню совсем не заботит то, что обычно волнует большинство женщин – как устроить личную жизнь. А ведь ещё немного, и может быть поздно, она немолодая уже. Надо бы с ней об этом поговорить, как-нибудь поделикатнее. А то мы всё время обо мне разговариваем. Что я хочу, о чём мечтаю, кем себя вижу. Сейчас Таня немного поутихла, а раньше постоянно интересовалась, кем я хочу быть. Начиная с детского сада, она задавала мне этот вопрос. Мне даже кажется, что она делала это с определенным интервалом, например, один раз в месяц. А я всегда хотел быть прогрессором[2 -  Прогрессоры в научно-фантастической литературе – представители высокоразвитых разумных рас, в чьи обязанности входит содействие историческому прогрессу цивилизаций на других планетах, находящихся на более низком уровне общественного развития. Термин «прогрессор» был впервые введен писателями А. и Б. Стругацкими.]. Иногда, я, конечно, сбивался, особенно в раннем детстве. И начинал мечтать о том, что буду водителем большой машины или директором шоколадной фабрики. Волшебником, конечно, хотел быть или эльфом. И когда, по окончании школы, большинство моих одноклассников мечтали стать банкирами, нефтяниками или депутатами, что по сути одно и тоже, я собирался подавать документы в авиационное училище. Ведь, чтобы стать прогрессором, сначала надо стать космонавтом, а проще всего попасть в космонавты можно из лётчиков, вернее из лётчиков-испытателей. И тут, Таня решительно сказала «нет». Твёрдо и жёстко она пресекла мою мечту на корню, как оказалось, она никогда не относилась к ней серьёзно. Я был упрям, не хотел сдаваться и решил убежать из дома. Но она, как будто прочитала мои мысли, поймала меня, посадила напротив и сказала, что меня никогда не возьмут ни в космонавты, ни в лётчики, никуда, где необходимо отличное здоровье. Таня объяснила, что у меня редкое наследственное заболевание, которое может очень долго не проявляться, и которое, она тщательно скрывала от врачей. Потому что, если эту болезнь обнаружат, то меня сразу же положат в больницу, начнут лечить, и неизвестно чем это закончится. Я не верил. Это было невозможно, ведь я вообще никогда не болел. Ни разу за всю жизнь! Даже коленки никогда в кровь не разбивал, только синяки и ссадины. Я, как и все дети падал с велосипеда и на катке, лазил по деревьям и иногда сваливался с них, и всегда был цел и невредим. Ни одного пореза, ни одного ожога за всю жизнь. Как я завидовал одноклассникам, которые при каждой эпидемии гриппа по две недели сидели дома. Я ходил в школу всегда! А вот диспансеризации и походы в поликлинику, а также сдачу анализов и прививки пропускал систематически. Моя медицинская карта в поликлинике была не толще школьной тетрадки, в то время, как у одноклассников напоминала «Повести временных лет». Таня не любила врачей, отрицала медицину, и говорила, что я такой здоровый именно потому, что никогда не лечился. В прошлом году Таня сама ездила в военкомат и привезла военный билет. Я был совершенно не годен к военной службе. Как ей это удалось?! Итак, оказалось, что я всё-таки болен. Я не мог с этим смириться. Для начала я погрузился в Интернет, чтобы выяснить, не обманула ли меня Таня, из лучших побуждений, конечно. Заболевание со сложным названием, действительно существовало и требовало длительного лечения и постоянного наблюдения. Таких не берут в космонавты! Но я упрямый и не сдаюсь. Сейчас я учусь в известном ВУЗе на факультете «Ракетно-космическая техника». Решил зайти с другой стороны. Ну и что, что не получается сразу полететь в космос. Не всегда всё даётся с первого раза. Моя будущая профессия связана с космосом, я буду рядом с теми, кто летает. А там, посмотрим. 5 Я опаздывал в институт ещё до того, как позвонила Таня, потерял время на разговор по телефону, и понял, что к началу первой пары катастрофически не успеваю. Появилась мысль, поехать навестить Марину. Пришлось её прогнать. Если поеду к Марине, в институт сегодня совсем не попаду. Я решил заняться домашними делами. Приготовить ужин? Могу не успеть. Вчера я ужинал у Марины, наверное, сегодня опять у неё задержусь, там же и поем. Пропылесосить квартиру! Это быстро. Наведу порядок, Таня бы меня похвалила. Я начал уборку. Мысли сначала вертелись вокруг Марины, а потом снова вернулись к семье. В последнее время я всё чаще вспоминаю маму, я помню её очень хорошо. Они с Таней совсем не похожи. Мама была очень красивая, никогда больше не встречал я такой необычной красоты. Когда у меня спрашивают: «какая она была», я отвечаю «золотая». У неё были густые длинные волосы цвета бронзы, они казались тяжёлыми, падали на спину крупными волнами, а на солнце отливали золотом. И глаза, цвета тёмного шоколада с золотыми крапинками. Таня совсем не такая. Только голос у неё, как у мамы. Невысоко роста, кругленькая. Чёрные волосы аккуратно подстрижены, мне кажется, у неё всю жизнь одна и та же стрижка. Чёрные глаза, маленькие мягкие руки. Таня за все эти годы почти не изменилась. Ей сейчас за сорок лет, а у неё ни одной морщинки, ни одного седого волоса. Может быть, она их красит, когда я сплю или меня нет дома. Можно ли заснуть стоя, рядом с пылесосом, который гудит, как ракета на старте? Но я не выспался, задумался и, наверное, грезил наяву. Я убирал гостиную, шум пылесоса ушёл на второй план, стало очень свежо, даже прохладно. Я увидел, что окно распахнулось, и пошёл его закрывать. Но не дошёл до окна. Что-то было не так, что-то изменилось. Воздух стал холодным и плотным, казалось, в комнату опустилось облако. Я стоял перед журнальным столиком и сквозь дымку видел, что на нём лежит что-то блестящее, незнакомое, чего я никогда у нас не видел. Я наклонился и взял это. Сознание моё «поплыло», стало тяжёлым и тягучим. Я хотел разглядеть, что держу в руке, подносил к глазам и не видел. Это было холодным и тяжёлым, я всматривался, но не мог рассмотреть. Я разозлился, сильно зажмурился, а потом резко открыл глаза. И на какую-то долю секунды увидел, что это кристалл. Он был похож на очень большой бриллиант красивой огранки. Но, скорее всего это был хрусталь, или даже простое стекло. Солнечный свет ярко вспыхнул на гранях кристалла, ударил в глаза. И на мгновение я увидел странное видение: стена кирпичного дома, красный кирпич, на стене разноцветные вывески. Я очень чётко увидел их и запомнил – «Салон красоты», «Аптека», «Обмен валюты». В голове мелькнуло, что это место мне незнакомо, стена исчезла. …………………………………………………………………………. – Я не поняла, он увидел? – По-моему увидел, лицо у него было очень удивлённым. – Мне кажется, ничего не увидел. И не придёт. – Придёт, должен прийти. – Посмотрим. Можно я пойду с тобой? – Нельзя, она должна идти одна. Он и одну её может испугаться. – Ничего он не испугается. Я тоже пойду. – Она пойдет одна. ……………………………………………………………………………. Пылесос рычал и ругался. Окно было закрыто. На столике стояла вазочка, и лежали книги. В руке у меня ничего не было. – Я устал. Я очень устал, – сказал я вслух. Пылесос заглушил мои слова. Я выключил его и повторил: «Я очень устал. Я поздно лёг спать и не выспался». Я опаздывал и на вторую пару, бежал, чертыхался, и очень хотел успеть. Но, как бы я не спешил, мысли о странном происшествии не давали мне покоя. Что же это было, сон, галлюцинация? Никогда раньше у меня не было галлюцинаций. Или это Танино колдовство? Но, не может же Таня и вправду быть колдуньей или ведьмой. А вдруг может? Ведь сколько написано сказок, что-то там вымысел, а что-то, возможно, и, правда. Я уже упоминал, что пока мне не исполнилось восемнадцать лет, Таня не работала. Довольно долго у меня не возникало вопроса, где же она берёт деньги. Они просто были, были всегда в достаточном количестве. Мы не были богачами, но и не бедствовали. Я был ребёнком и не задумывался. Но, однажды… Я уже говорил, что у нас в квартире три комнаты – моя, танина и общая гостиная. Но, до недавнего времени, Таня жила в гостиной, а её комната была закрыта на ключ. Она говорила, что там невозможно жить, потому что старая ветхая мебель, и надо делать ремонт, но всё руки не доходят. Я учился тогда в шестом классе. Это был первый и последний раз, когда я пропустил уроки. Сразу после первого урока, мне показалось, что я плохо себя чувствую. У меня заболел живот, или голова, а может быть рука или нога. Думаю, это было обычное для школьника «воспаление хитрости». Со страдальческим видом я пошел к школьному врачу и жалобно рассказал о своих проблемах. Она дала мне какое-то лекарство и отпустила домой. Лекарство я выбросил, Таня их не любила так же, как и врачей. А по дороге домой я понял, что у меня уже ничего не болит. Но на всякий случай сохранил приличествующее ситуации кислое выражение лица. Домой я пришел намного раньше, чем ждала меня Таня. Я позвонил в звонок, и дверь мне открыла совершенно незнакомая женщина. Она выглядела странно, даже зловеще. Длинные чёрные волосы, очень бледное лицо, даже губы белые. Одета она была в безразмерный балахон из чёрной блестящей ткани. Я подумал, что ошибся этажом, попятился, но эта жуткая женщина протянула ко мне руку с длинными чёрными ногтями и голосом Тани строго сказала: «Мак? Почему ты так рано?» Я с трудом просипел: «Таня?» В этот день я узнал, что такое настоящий шок. Таня втащила меня в квартиру и быстро отвела в мою комнату, велела сидеть тихо и не мешать, обещала объяснить попозже. В дверь позвонили. Я сидел тихо, потому что прислушивался изо всех сил. Пришла женщина, и они вместе с Таней прошли в ту самую комнату, которую Таня держала на замке. Я попытался подслушать под дверью. Но ничего не услышал, вернулся в свою комнату и включил комп. Я слышал, как ушла эта посетительница и пришла другая, и тоже ушла. Я отвлекся от игры, только когда Таня в своём обычном виде позвала меня обедать. Я взял в руки ложку, задумчиво устроил в тарелке с супом небольшое цунами и спросил: – Таня, ты что, ведьма? Таня как всегда чётко и твёрдо объяснила, что она не ведьма, потому что ведьм, колдунов, волшебников и т. д. и т. п. не бывает, что бы там не писали в книжках. – Ты изображаешь ведьму? – количество супа в тарелке не уменьшилось. – Ну, уж это кто, что видит, – ответила Таня. Дальше она объяснила, что помогает людям, скорее, как психолог. Она выясняет проблемы тех, кто к ней приходит, много с ними разговаривает, и тем самым помогает проблемы решать. А антураж такой потому, что женщины больше доверяют колдуньям, чем специалистам-психологам, и скорее пойдут на прием к экстрасенсу, чем к доктору. Для ребенка двенадцати лет этого было достаточно, тем более, что многое из её объяснений было не понятно. Вопросы возникли, когда я стал старше. И главный вопрос в том, что Таня не была психологом, как я уже говорил, у неё вообще не было образования. В тот день Таня показала мне закрытую комнату, которая меня сильно впечатлила. Никакой старой мебели и обшарпанных стен там, конечно, не было. Комната была тёмной, на окнах висели плотные шторы. Освещалась она толстыми свечами и лампой в виде кобры, которая висела на стене. Большую часть комнаты занимал стол. Чего на нём только не было! Большой стеклянный шар, Таня сказала, что он хрустальный. Шар светился изнутри изумрудным светом, и, если долго смотреть в него, то можно увидеть небо, по которому плывут облака или море, лес, озеро, метель, и ещё много всего. Однажды я увидел Вселенную, полную звезд, Млечный путь и хвост кометы. Ещё на столе лежали колоды карт, увядшие цветы, какие-то веники из трав, сушеная куриная лапка, стояли баночки и скляночки, Таня не разрешила мне их открыть, даже в руки взять не разрешила. Танин стул, был похож на трон, резной, с высокой спинкой и высокими подлокотниками. Сиденье было мягким, и сидеть на нем было удобно. На стене висела большая, почти во всю стену, картина в богатой раме. Так как в комнате был полумрак, я долго не мог понять, что же там нарисовано, думал, что что-то абстрактное. Но это была не абстракция. Хотя сюжет был довольно странный. На картине была изображена старинная комната. Все предметы в ней были какими-то искривленными, нереальными, как будто смотришь сквозь воду. В центре комнаты стояло большое зеркало в золотой раме. И в нём отражалось привидение или что-то очень похожее на приведение. Таня не смогла объяснить мне сюжет картины, сказала только, что она ей очень нравится и подходит к интерьеру, и что, конечно, это не привидение, просто так нарисовано. У противоположной стены стоял большой кожаный диван и кресло, очень мягкие и удобные. Комната эта мне ужасно нравилась, но Таня редко пускала меня туда и всё также закрывала её на ключ. После этого случая я больше не задавался вопросом, откуда деньги. Но, иногда, когда сердился, мог назвать Таню «ведьмой». Она почему-то на это никогда не обижалась, смеялась только. 6 Утро, день или вечер, выходные или праздничные дни – в метро всегда много народу. Все куда-то едут. Я вот в институт опаздываю, а остальные куда? Ехать мне не очень далеко. Мысли мои всё время возвращались к кристаллу и моему видению. Приснилось? Я схожу с ума? Проделки инопланетян? Таня наколдовала? Я стоял, держался за поручень и думал, думал… Вдруг вагон резко качнуло, люди посыпались друг на друга с охами и ругательствами. Те, кто сидели, синхронно изобразили неваляшку, упав сначала в одну сторону, а потом в другую. Кто-то, падая, схватился за меня и извинился. В вагоне погас свет. Темнота была абсолютной, что называется «хоть глаз коли». Люди притихли, мне показалось, что я слышу их мысли: «авария… пожар… терракт». Машинист флегматичным и даже каким-то скучным голосом попросил сохранять спокойствие и объявил, что поезд скоро отправиться. Люди поверили, как-то сразу все вместе выдохнули и зашевелились. Было всё также темно, но стало веселее. Кто-то хихикал, кто-то разговаривал, где-то в вагоне играла музыка. Я немного отвлекся от своих мыслей. Не знаю, сколько мы так стояли, но вдруг зажегся свет, машинист невозмутимо объявил «Будьте внимательны, поезд отправляется», и поезд тронулся. Наверное, я сильно переволновался, день только начался, а уже был таким насыщенным. Когда поезд поехал, я почувствовал себя очень плохо – уши заложило, голова стала тяжёлой, меня замутило. Я понял, что в таком состоянии далеко не уеду и вышел на следующей остановке. Я присел на скамеечке на станции и постарался прийти в себя. Но, стало ещё хуже. От шума поездов, которые приезжали и уезжали каждые две минуты, разболелась голова. Я уже смирился с тем, что никуда сегодня не доеду и решил выйти на улицу. Похолодало, солнце ушло, ветерок был довольно свежий. Но, это даже хорошо. Почти сразу перестала болеть голова, прошла тошнота, мне стало лучше. Я огляделся, но не увидел поблизости ни одной лавочки. Рядом с метро стоял жилой дом, на первом этаже – супермаркет и магазинчики, может быть, зайти купить поесть, попить. Размышляя об этом, я привалился к стене дома из красного кирпича, рассеянно смотрел вокруг. Куда меня занесло, я здесь никогда не был. Посмотрел наверх, взгляд скользнул по рекламным вывескам над головой, что-то в них было знакомое, даже тревожное. Я отошел на шаг. Даже не знаю, как описать мое состояние. Сначала я застыл в изумлении. А потом мне стало не по себе, очень сильно не по себе. Это была та же самая стена, которая привиделась мне сегодня утром. Красный кирпич, вывески – «Салон красоты», «Аптека», «Обмен валюты». Я огляделся вокруг, по спине прошел озноб. И что я должен обо всем этом думать? Я экстрасенс? Или необученный волшебник-переросток, этакий Гарри Поттер, до которого не добралась ни одна сова, и он пропустил обучение в Хогвартсе. Или Ванга двадцать первого века, ослепнуть, только ещё не хватало. Ясно одно, у меня начались видения, и с этим надо что-то делать. Интересно, что я ещё могу предсказывать. «Всё, на сегодня хватит, домой, домой». Но, до метро я так и не дошёл. 7 …Она шла, не касаясь земли. Как будто летела в нескольких сантиметрах над землёй. Она шла сквозь толпу и смотрела на меня. Она шла ко мне. Она легко обходила, или лучше сказать, облетала людей. Иногда мне казалось, что она проходит сквозь них. И НИКТО КРОМЕ МЕНЯ её не видел. Как описать, то, что видел я. Девушка в серо-голубом плаще, отороченном мехом, длинные белые волосы, похожие на сверкающий на солнце снег, очень бледное лицо, льдисто-голубые, как зимнее небо глаза. Она казалась лёгкой и воздушной. Я стоял, прижавшись спиной к стене, и надеялся, что она сейчас исчезнет, как исчезли все предыдущие мои видения. Но, девушка приближалась, она было уже почти рядом. Мыслей было так много, они мелькали так быстро, что казалось, что их нет совсем. Наконец, я уцепился за одну, которая в тот момент показалась мне самой правдоподобной. «Привидение, это привидение, они все-таки существуют, и я их вижу. Что-то произошло со мной в эти два дня, я стал прорицать будущее и видеть пришельцев из загробного мира. Это у меня – наследственное, Таня, ведь ведьма. Возможно, я ещё что-то умею». Мне очень хотелось верить, что у меня открылись сверх способности, и я не сошёл с ума. Она остановилась прямо передо мной. Она смотрела на меня. Это была нереальная, нездешняя, неземная красота. Где-то забилась мысль о космическом вторжении и некоторое облегчение от того, что нас поработят не зелёные человечки с тремя ногами, а прекрасные девушки. «Наверное, надо заговорить с ней. Что же сказать? Почему они выбрали меня для первого контакта?». И опять тысячи мыслей, десятки тысяч вопросов. Она молчала и смотрела на меня, как будто сомневалась, тот ли я, кто ей нужен. И вот, она слегка поклонилась, и у меня в голове прозвучал тихий голос, похожий на звон хрустальных колокольчиков: «Марго». – Что?! – почти выкрикнул я. Проходившие мимо люди стали оборачиваться. Ко мне немного вернулось чувство реальности: «Я на улице, у меня видение, а может быть и не видение. Но здесь много людей, и в любой момент я могу позвать на помощь, убежать, или ещё что-нибудь сделать». – Марго. Меня зовут Марго, – услышал я опять хрустальный голос. Девушка была совершенна, и голос её тоже был совершенством. Я слышал её мысли, она говорила со мной, не раскрывая рта. Я узнал этот голос, я уже дважды слышал его в тех недавних снах, которые, как оказалось, не были снами. Видения были реальностью. – Максим, – сказал я и подумал: «Есть контакт». Она взяла меня за руку. Рука была абсолютно реальной, я чувствовал её прикосновение, и это укрепило мою версию об инопланетянах. Прикосновение привидения, я, скорее всего, не почувствовал бы. – Здравствуй, благородный Максиан, – прозвенел у меня в голове хрустальный голос. Она вложила мне в руку что-то тяжёлое и прохладное. Я не видел, но понял, что это кристалл, который я уже держал в руке сегодня утром. Я попытался поднести руку к глазам, чтобы лучше разглядеть его. Ноги и руки стали тяжёлыми, голова, как будто наполнилась туманом, стала большой и невесомой. Мелькнула мысль о том, что скоро я увижу летающую тарелку. Мелькнула и пропала… …Я приоткрыл глаза, пытаясь понять, где нахожусь. Я лежал на диване в гостиной у себя дома. За окнами уже темнело. Я спал. Я проспал институт, встречу с Мариной и вообще всё на свете! Наверное, я всё-таки схожу с ума или уже сошёл. Надо звонить Тане и всё рассказать. Пусть приезжает и лечит меня, пока ещё не поздно. Надеюсь, что не поздно. Я почувствовал в комнате какое-то движение. Опять видения?! В кресле рядом с журнальным столиком сидела та самая девушка. Марго. Теперь она была в длинном платье из серебристо-голубой ткани. На столике стопкой лежали книги. Одну из них она листала. Или читала? Она переворачивала страницы достаточно быстро, к тому же в комнате было уже темно для чтения. Но, судя по ее сосредоточенному виду, она всё же читала. Инопланетяне, они такие, быстрообучаемые и быстрочитающие. – Очнулся, – голос в голове прозвучал так неожиданно, что я подскочил и сел на диване. Марго отвлеклась от книги и посмотрела на меня. – Мне всё-таки кажется, что он человек. Мы не могли ошибиться? – Нет. – Он очень похож на человека, к тому же он не переносит «зеркала». Вы же сами видели, ему стало плохо. Этот голос тоже был мне знаком, я уже слышал его тогда ночью. Голос, похожий на детский, голос капризного избалованного ребенка. Я покрутил головой и увидел ещё одну девушку, в сумерках я плохо разглядел её. Она очень грациозно сидела на комоде, даже не на комоде, а как бы над комодом. – Кто вы и что вам от меня нужно, – выдал я классическую фразу много раз слышанную в кино и читанную в книгах. Ничего более оригинального мне в голову не пришло. Девушка соскользнула с комода, и подлетела ко мне. Я смог разглядеть её. Высокая и стройная, она казалась олицетворением силы и здоровья, её красота была земной и реальной, яркой и цветущей. Я назвал бы её русской красавицей. Нежный овал лица, безупречная кожа, лёгкий румянец. Густые золотистые волосы заплетены в длинную косу. Яркие, чётко очерченные губы сложены в насмешливую улыбку. В сумерках я не увидел, какого цвета у неё глаза, подумал, что они должны быть синими, как море. Девушка была одета в платье-балахон бирюзового цвета, расшитое золотыми и серебряными нитями. – Я Марта, – сказала она так, что сразу стало понятно – она легко справится с конями, горящими избами, а также летающими тарелками и студентами третьего курса типа меня. – Здравствуй, благородный Максиан, – опять это странное приветствие, и, похоже, адресовано оно именно мне. Мужчина! А я думал, что все инопланетяне – девушки. Он стоял у двери в комнату, и его почти не было видно в темноте. Его голос я тоже уже слышал раньше. Марта обернулась. Марго встала. Наверное, он у них главный. Мне совсем не было страшно, я отлично себя чувствовал и готов был общаться с представителями иной цивилизации. 8 В прихожей что-то громыхнуло. Я увидел, что там зажёгся свет, и услышал жуткий крик: – Максим!!!!! Я даже не сразу понял, что это Таня. Она никогда так не кричала, она вообще почти никогда не кричала. Мне кажется, даже при конце света, она бы тихонько погладила меня по голове и сказала бы: «Конец света, сынок. Ты, только не волнуйся, всё наладится». – Максим!!! Ты где!!! – Опять что-то загромыхало. – Таня, Таня. Я дома, не волнуйся. Она вбежала в комнату в куртке, сапожках. Посмотрела на меня, выдохнула, улыбнулась. – Максим, я так волновалась. И тут она увидела пришельцев. Они выстроились в ряд, и к моему удивлению, почтительно ей поклонились. – Вы здесь! Я знала, я чувствовала! Убиррррайтесь!!! – она даже не кричала, а рычала. Я не узнавал её, мне казалось, что она сейчас бросится на них и растерзает. Я всё ещё сидел на диване. Если доживу до конца сегодняшнего дня в здравом уме и твёрдой памяти, я сильно удивлюсь. Мало того, что Таня знакома с инопланетянами, они её тоже хорошо знают, и она пользуется у них уважением. Я выдал ещё одну классическую фразу: – Что здесь происходит? Все обернулись ко мне. Я встал, завернувшись в плед, как в плащ и спросил: – Таня, кто это, откуда ты их знаешь, что им от нас надо? Как хорошо, что кому-то можно задать все эти вопросы. Как хорошо, что я не сумасшедший. Как хорошо, что есть Таня, которая сейчас всё объяснит. Таня пока не спешила объяснять. А снова повернулась к пришельцам и сказала уже более мирно, но твёрдо: – Уходите отсюда. Никогда больше не приходите сюда. – Мы не можем уйти, мы должны всё рассказать ему. И мы расскажем, даже, если ты этого не хочешь, – ответил мужчина. Я правильно угадал, что он главный. – Уходите! Я сама всё ему расскажу. Завтра. Я подошёл к ней. – Таня, пожалуйста, успокойся. Ты завтра мне всё расскажешь. Не расстраивайся. Я сегодня даже спрашивать ничего не буду. Они сейчас уйдут. Заговорила Марго, она обращалась к Тане: – Простите нас, мы сейчас уйдем. Но, мы должны будем вернуться. Изменить ничего нельзя. Ему придется пойти с нами. Он сам должен сделать выбор. Таня выглядела несчастной и расстроенной. Она не смирилась, но не знала, как дать отпор пришельцам. – Я не должен ничего слушать и не обязан никуда идти. Я вас не знаю. Вы проникли в наш дом, вмешиваетесь в нашу жизнь. Говорите, что мы вам что-то должны. Я сейчас вызову милицию…, нет полицию, – еще одна «классическая» фраза. – Мы уходим, но вернемся завтра. Прости нас, но ты сама все понимаешь, – сказал мужчина. Он вытянул вперед руки, в руках был кристалл. Воздух стал плотным, стало холодно и трудно дышать. Пространство как-то странно исказилось, как будто этих троих отделяла от нас стена воды. Они исчезли. И вдруг Таня заплакала. Горько и беспомощно. Я обнял её и погладил по голове, как гладила меня она, утешая. – Я прогоню их завтра, даже слушать не буду, и никуда с ними не пойду. Ты знаешь, я думал, что у меня видения, и я схожу с ума. Но, ты их тоже видишь и даже знаешь, значит, они реальные. Что бы ты ни рассказала мне завтра, я все пойму. Кем бы ты ни была, я тебя не оставлю. Не знаю, какой там я должен сделать выбор, но тебя я не брошу. – Ничего у меня не получилось, сынок. Но, может быть правы они, а не я, и ты сам должен выбрать. Я сейчас всё расскажу, а то ты ночью спать не будешь. Я подошел к Тане и обнял её за плечи. Она была маленькой, намного ниже меня и беззащитной. Я понимал, что она что-то скрывала от меня. Возможно, что-то очень важное. Но, что бы это ни было, я не смогу сердиться на неё, а тем более ненавидеть. Она – самый родной мой человек. Кем бы она ни была, я не перестану её любить. – Уже поздно, Таня, давай завтра всё расскажешь. Ты долго ехала, устала, эти люди тебя расстроили. – Я не ехала и не устала. А это не люди. – Я уже понял, инопланетяне. Таня, ты тоже не человек? Мне кажется, я знаю, что ты мне расскажешь. По какой-то неизвестной мне причине внеземная цивилизация оставила меня на Земле ещё ребёнком. Ты вырастила меня, но ничего мне не говорила, может быть, даже прятала меня от них. А теперь они нашли нас. И я что-то типа Супермена, Человек из стали и у меня есть сверхспособности. Таня всхлипнула, закрыла лицо руками и зарыдала. – Таня, пожалуйста… – я бросился её утешать. И увидел, что она не плачет, а хохочет. Сквозь смех я разобрал слова: – Мак…. Супермен… Насмешил… Из стали… Скажи ещё – Человек-паук……. Таня немного успокоилась и перевела дыхание. – Нет, Мак, ты не из стали. Ты – товарищ из органов, – сказала она старую шутку. – А это были товарищи из микросхем, – подхватил я. – Нет, скорее, из воздуха. Но, они правы, ты не человек. Хотя, кто знает, может быть уже и человек. – Таня снова стала задумчивой и грустной. Она посмотрела на меня очень серьёзно. Взяла за руку. – Сынок, я не знаю, как ты будешь относиться ко мне, после того, как я тебе всё расскажу. Но, я прошу тебя, прости меня. Возможно, я была не права. Даже, если это так, прости меня. Я делала для тебя всё, что могла, но может быть, тебе было нужно совсем другое. Когда-то я решила за нас обоих. Теперь ты сам сможешь принять решение. Но, я прошу тебя, прости меня. – Таня, хватит уже мучить себя. А то я смотрю, как ты мучаешься, и сам мучаюсь. Рассказывай! – Ну, пойдем… Я почему-то подумал, что мы пойдем куда-то далеко в ночи, и нас ждут удивительные приключения. Но пошли мы в танину комнату, ту самую, где она «колдовала». Она сразу включила верхний свет. Я всегда видел комнату в полумраке. И при свете она оказалась менее интересной. – Помоги мне, сынок. – Мы подошли к стене, на которой висела большая картина с зеркалом. Теперь я мог, как следует, разглядеть её: полутемная комната, на заднем плане мебель – шкафы, кресла, что-то ещё. И почти всю картину занимает огромное зеркало в тяжелой золотой раме, и в зеркале отражение девушки, очень красивой девушки. Теперь её было чётко видно, это было не приведение. Это была… Марго. – Марго?! – воскликнул я, и Таня удивлённо посмотрела на меня. – Марго, та прекрасная бледная девушка, которая приходила к нам. Такая совершенная, холодная красота. Такой красоты не может быть, и всё-таки она есть – Она назвалась Марго? Они придумали имена специально для тебя? Чтобы тебе было понятно и просто произносить… – Её зовут по-другому? А как? Ты её знаешь? – Нет, не знаю, но, конечно, она не Марго. Они все такие – бледные и прекрасные. Совершенные, отстраненные, рассудочные, – сказала Таня с неодобрением. – Она, что плохая? – очень по-детски спросил я. – Не плохая и не хорошая, а такая, какой должна быть. – Тане явно не нравилась Марго. – А какой она должна быть? – Спокойной и рассудительной, без эмоций. Именно они идут на контакт с людьми, когда это надо. Они не делают ошибок, не испытывают гнева или сочувствия. И в тоже время они прекрасны и почти никогда не вызывают страха, только восхищение и обожание, хоть и похожи на пришельцев из другого мира. Я с удивлением слушал Таню. Что ещё предстоит мне узнать сегодня. – А теперь помогай мне. Надо достать зеркало, оно очень тяжёлое. ????????? Таня абсолютно без усилий протянула руку прямо в картину и ухватилась за зеркало. Это казалось бредом или очередным видением. А я думал, что меня уже ничем не удивить. – Бери с другой стороны. Я протянул руку к картине, увидел, как дрожит рука, зачем-то закрыл глаза, и резко вытянул руку вперед. Открыл глаза, потому что коснулся зеркала. Я ухватился за него. – Ну, взяли! Зеркало, действительно было тяжёлым. Мы втащили его в комнату, поставили почти посредине. – Отойди, сядь в кресло. Сиди спокойно, ничего не трогай, – сказала Таня мне, как маленькому. Она опять протянула руку в картину, открыла какой-то ящик в шкафу и достала оттуда кристалл. 9 Свет погас сам собой. Зеркало засветилось матовым молочным светом. Таня стояла напротив зеркала и смотрела в него, и когда оно перестало светиться, Таня протянула к нему руки с кристаллом. Я подумал, что сейчас оно разлетится на тысячи осколков, как во сне. Но зеркало осталось целым, а позади Тани появилась стеклянная стена, от пола до потолка. По ней пробегали искры, и я видел, что за стеной что-то есть, но не мог разглядеть что именно. Таня сделала несколько шагов назад и почти прислонилась спиной к стене. Потом сделала ещё один шаг и пропала – как будто вошла в стену. Стена исчезла. Я продолжал сидеть, ждать, и ничего не трогать, как она меня просила. Зеркало опять начало светиться. Я увидел, что из глубины его кто-то движется ко мне. Я встал и подошел к зеркалу. Было что-то очень знакомое в том, кто шёл ко мне из зеркала, вернее в той. Я смотрел и не мог поверить. Не мог говорить, в горле стоял ком. Она легко выпорхнула из зеркала, и я увидел, что она плачет. Она совсем не изменилась. – Мама! Она обняла меня. Я тоже чуть не плакал. – Прости, сынок. Мне давно надо было тебе рассказать, я хотела, но не могла решиться. – Мама, откуда ты! Ты погибла или нет! Ты, правда, моя мама, или просто видение. Останься со мной, не уходи….. – Ну, успокойся, милый. Давай, по порядку. Я не видение. Мы не погибли, ни я, ни папа. Я всегда была с тобой. Я придумала историю про разбившийся самолет, и я стала Таней. – Зачем?! – Чтобы остаться здесь, среди людей. В моём настоящем облике меня здесь никто бы не увидел, кроме тебя. – Кто ты и кто я? Я тоже на самом деле выгляжу по-другому? – Возможно. Кто ты? Ты мой сын. Твой отец – Регант нашего мира. – Кто? – Царь, король, президент. А ты – наследник, будущий правитель. – Мой отец – король, ты королева, а я, значит – принц. Наследник и будущий правитель. Почему же мы живем здесь, зачем мы ушли из дома, из нашего мира? Разве лучше быть обычным студентом здесь, чем принцем там? – Я попробую объяснить. Когда я родилась, сразу было известно, что я буду Реганой, то есть правительницей, женой Реганта. Там, откуда мы пришли, у каждого есть предназначение, и он обязан его выполнить. Меня воспитывали и учили как будущую правительницу. Я должна была делать только то, что предписано. Я не могла влюбиться, выбрать себе мужа. – Ты не любила отца? – Я полюбила его. Тебе трудно понять, ты с детства живёшь в мире, где выбор есть. Твой отец жил в ещё более жёстких рамках, но его это не тяготило, а мне было очень трудно. Я знала, что тебя ждёт, и не хотела такой жизни для тебя. – Это была бы плохая жизнь? Там, в твоём мире плохо? – В нашем мире. Как объяснить? Они живут хорошо, наверное, даже лучше, чем здесь. Там не надо думать, где найти жильё, еду, одежду. Всё это есть, с этой стороны жизнь очень благополучна. Там не надо думать, кем ты станешь, чем будешь заниматься, это предопределено с рождения. Но, если у тебя появляются другие желания и мечты, ты не сможешь их осуществить. Там, это невозможно. Однажды мне стало скучно, тоскливо, невыносимо. Я представила твою и свою жизнь. День за днём, все известно, расписано, предопределено. Настал день, когда я поняла, что не могу больше жить такой жизнью. Я выбрала для нас мир людей. Прости, я решила за тебя. – А что, миров много? – Есть разные миры. В мире людей, каким бы опасным он не был, я легко могу защитить тебя и себя. Здесь мы сильнее остальных. Этот мир всегда в движении. Здесь можно стать, Пожалуйста, подождите кем захочешь, здесь есть выбор, которого нет у нас. – Можно стать кем захочешь, кроме прогрессора. – Ну, во-первых, прогрессоров пока не существует. А во-вторых, ты не отличаешься от людей внешне, но очень удивил бы врачей, если бы они, например, сделали рентген. – Мы другие? – Да. И в нашем настоящем виде, нас здесь никто не видит. Поэтому, чтобы жить среди людей, надо принимать их вид. Ты живешь здесь с самого детства. Возможно, ты уже почти человек, и не сможешь жить в нашем мире. Может быть, ты даже не сможешь попасть туда. – И я никогда его не увижу? – Я сказала «может быть». Просто, считается, что, если кто-то из нас долго живет в другом мире, он перестает быть ауэрлейном. – Кем? – Наш мир называется Аурана, а мы – ауэрлейны. И какая голова это выдержит, скажите, пожалуйста. Жил, жил себе человек до девятнадцати лет. А потом оказалось, что он вовсе не человек, а ауэрлейн. Вот словечко-то! С первого раза не выговорить. И со второго тоже. Мало того, человек этот – наследный принц неизвестной страны Аураны. Неплохо, кстати, звучит. А еще этот человек-ауэрлейн думал, что он сирота. А оказалось, что у него есть и мама, и папа, и, возможно, ещё другие родственники. Ну, и какая голова это выдержит, я вас спрашиваю. Моя решительно отказывалась все это вмещать и осмысливать. – У меня голова сейчас лопнет. Я, наверное, спать пойду. Ты не возражаешь. – Конечно. Ты молодец, хорошо держался. – А ты за ночь не исчезнешь? – Нет, я теперь не исчезну. – А завтра, какой ты будешь? – Если хочешь, буду такая же, как сейчас. – Хочу. 10 Мама отправила меня спать, чтобы я отдохнул. Но, у меня ничего не получалось. Стали приходить мысли, возникать вопросы, которые и должны были возникнуть, как только прошел первый шок. Итак, я не безумный. Я совершенно нормальный, но из другого мира. Из мира, которого я совсем не помню. Из мира, где мне, может быть предстоит стать правителем. Я не человек. Я совсем другой. Это вроде понятно. Хоть и неожиданно. Мама. Она всегда была со мной. Она хорошо адаптировалась в мире людей. У меня было счастливое детство, да и сейчас я вполне доволен жизнью. Но правильно ли она поступила тогда? Она решила за меня. Она придумала целую историю, и в этой истории я – сирота, ребёнок, у которого только один родной человек. Который тоже, как выяснилось, не человек. И не единственный родственник, и даже не тот родственник, которым этот самый ребёнок его считал. Запутался. А что было бы, если бы эта странная троица не пришла к нам? Мама для меня так и осталась бы Таней, работала бы колдуньей. Теперь я понимаю, что ей это было несложно. Я бы стал инженером, женился бы. Был бы как все. Или не как все. Стал бы знаменитым учёным или изобретателем. Кем я буду теперь? Только сейчас, когда мама вдруг появилась вновь, я понял, как скучал по ней. Она не могла этого понять, ведь она-то со мной не разлучалась. Я должен быть очень зол на нёе, за то, что она меня обманывала. А я счастлив, что она жива и снова со мной. Но я не могу её понять. Фактически она лишила меня семьи. Отца я совсем не помню. Но, детство-то всё равно было счастливым. Злиться или не злиться. Предъявлять претензии или нет. Например, вот так: «Ты обманывала меня! Ты сломала мне жизнь!». Как в каком-нибудь второсортном сериале. Нет, злости на маму, совсем нет. Всё, что угодно – радость от встречи, грусть от того, что долго не знал, что она рядом, любопытство. Разные чувства, а злости нет. А ведь она права в том, что решила за нас обоих. Она не стала ждать, чтобы я вырос и сам смог решить, что лучше для меня. Может быть, я должен был стать величайшим правителем в истории этой самой Аураны. Эти предназначения, наверное, определяют не просто так. Если их определяют, значит это кому-нибудь нужно. Сердце ухнуло и заколотилось в голове. О чём это я? А вдруг я все-таки безумен. Сошел с ума и не заметил. У меня видения или сновидения, а я рассуждаю, как буду править другим миром. Я вскочил, помотал головой, ущипнул себя за руку и за щёку, потянул за нос. Ничего не изменилось. Всё происходит на самом деле. Кажется, на кухне горит свет. Нет, не кажется, горит. Мама тоже не спит. – Мам, ты не спишь? – А сам, как думаешь. – Я так и не могу понять, зачем мы ушли. Я не осуждаю тебя. У меня не получается. А понять не могу. – Я тоже сейчас об этом думаю. Почему я ушла тогда? Твой папа был очень огорчен. Он пытался уговорить меня подождать пока ты вырастешь, чтобы ты сам смог выбрать. Но я была очень упряма. – И он не стал удерживать тебя насильно? Не заточил в башню, например. Можно ещё было в пещере замуровать. – Ты знаешь, может быть, и надо было где-нибудь замуровать. Но это совсем другой мир. Ты сам увидишь. Каждый выполняет свое предназначение добровольно, никто никого не принуждает. Да и замуровывать там негде, ни замков, ни пещер. – А наш дворец? Мама расхохоталась. – Уже дворец, и уже наш. Я же говорила, совсем другой мир. Там нет дворцов. – И денег нет? – спросил я недоверчиво. – И денег нет. – А чего ещё нет? – Нет всех этих технических штучек, которых так много здесь. Нет технического прогресса. С точки зрения человека там каменный век. Нет спешки. Нет злобы, зависти, жадности. – Понятно теперь почему я такой добрый и не жадный. Мама опять засмеялась. – Зачем же ты ушла? – Это очень сложно объяснить словами. Есть вещи, которые можно только почувствовать. Все дни кажутся одинаковыми. Завтра, как сегодня. Сегодня, как вчера. Вернее, там нет ни сегодня, ни завтра, ни вчера. Время – бесконечное, тягучее. Время и ветер. И всё это неизменно. – Как ты красиво сказала! Но я не понял. – Пойдём, ты сам посмотришь. Всё равно не спишь. Вот сейчас я поговорила с тобой, и мне опять кажется, что я тогда поступила правильно. Мы жили в мире, который всегда в движении, где столько интересного и необычного. – Я жил без семьи. – Ты никогда не говорил мне, что тебе не хватает семьи. – Наверное, ты смогла заменить мне её. Ну, когда была Таней. Я сейчас сам себя не понимаю. Не знаю, как мне реагировать. Что говорить. – А что ты чувствуешь? – Сейчас уже только любопытство. Расскажи немного про наш мир. – Аурана – это мир воздуха. Воздух там может менять цвет и плотность. Может быть голубоватым и невесомым, а может – серым и плотным. Бывает тёплым и ледяным. Там нет смены времен года. Как будто все время осень. Погода меняется очень резко. Только что было тепло, – вдруг холодный ветер или ливень. Не бывает жары, нет ярких красок. Мало деревьев, и огромные поля травы. Она может быть высокой или низкой, жесткой или мягкой, самого разного цвета. – Покажи мне этот мир. Давай пойдем прямо сейчас. – Давай. Тем более, что нас там ждут. – А как мы пойдём? – Как всегда, сквозь зеркало. И мы пошли в «волшебную комнату». Встали напротив зеркала с картины. У мамы в руке появился кристалл. Она быстро что-то проделала с ним, и зеркало засветилось матовым светом. Мама взяла меня за руку, между нашими ладонями лежал кристалл. – Ну, что, готов? Я кивнул. – Поехали! Мы стали подходить к зеркалу. – Постарайся не отпускать руку. Если будет сильно жечь, скажи. – Жечь? Мы медленно приближались к зеркалу. И, действительно, чем ближе мы подходили, тем больше я чувствовал холод от кристалла. Мы подошли почти вплотную, и мама коснулась зеркала свободной рукой. Ладонь обожгло, было больно, но я сжал мамину руку, не выпускал кристалл. Я хотел увидеть, как мы будем перемещаться. Но всё произошло очень быстро. В одну секунду всё как будто заволокло туманом, а потом я увидел, что мы уже в том самом лесу, который я видел во сне. Было также тихо и безветренно, как во сне. Под ногами лежал толстый ковёр опавших листьев. Я поддал их ногой, и они с шуршанием разлетелись. Я рассмеялся, мне было так легко, казалось, что достаточно подпрыгнуть, и я взлечу. Я подпрыгнул. Не взлетел…. Мама расхохоталась. Она взяла меня за руку, так же, как в моем сне, и мы пошли: она легко, не касаясь земли, я – как обычно, шурша листьями. – Я тоже хочу летать. – Возможно, это вернётся к тебе позже. – А я раньше летал? – Конечно. Ауэрлейны все летают. – Если я не летаю, может быть, я уже и не ауэрлейн. Мама остановилась. Всё, как в моем сне, перед нами было зеркало. Огромное, бесконечное, с земли до неба. Я посмотрел на себя, что-то мне не нравилось. Я остался таким же, как был! Даже одежда не изменилась. Те же джинсы и футболка, взъерошенные волосы, обыкновенная, человеческая внешность. Совсем не похоже на будущего правителя. А я-то думал, что стану необыкновенным красавцем. – А если я не смогу пройти. Ведь летать я разучился. Да и внешность моя осталась прежней. – Надо попробовать. Тебе может быть трудно. Мама медленно подняла руку по направлению к зеркалу. В руке был кристалл. Я опять вспомнил сон и представил, что сейчас, как во сне зеркало разлетится на осколки, я встал между мамой и зеркалом. – Оно сейчас разобьётся! – Не разобьётся, почему ты так решил. Сейчас откроется вход. Я давно здесь не была, но знаю, что ничего не случится. Встань рядом. Я снова встал рядом с мамой. Она опять подняла руку с кристаллом к зеркалу. Я не удержался и закрыл глаза, мне все еще казалось, что сейчас на нас брызнут осколки. Зеркало стало молочно-белым, потом по нему пошла рябь, как по воде, когда подует ветер. Мама взяла меня за руку. И мы шагнули в зеркало. Я не видел, как шла мама, но для меня это было трудным. Я пробирался сквозь зеркало, как будто шел через жидкий горячий металл. Понятно, что я никогда не ходил сквозь металл, но ощущение было именно таким. Если бы мама отпустила мою руку, наверное, застрял бы внутри зеркала и расплавился. Но она буквально тащила меня за собой. Глаза обжигало, я закрыл их и шёл вслепую. Вдруг стало холодно и легко. Я открыл глаза. Вот он, мой мир, мир, где я родился. Я смотрел вокруг и понимал, что ничего не помню. Нет, я этого не видел даже во сне. Бесконечное бирюзовое небо, ни одного облачка. Сильный ветер колышет высокую траву серо-голубого цвета. Трава шелестит так странно, кажется, что она разговаривает. Краски неяркие, как будто размытые. Деревьев не видно, но недалеко от нас целые заросли чего-то похожего на кусты – невысокие, немного выше травы с темными листьями и ярко-голубыми ягодами (или это что-то похожее на ягоды). Пейзаж кажется мне космическим, как из фантастического рассказа. Я говорю маме: – Это как другая планета. – Это был наш дом. Твой и мой. Как же давно я здесь не была! Только сейчас понимаю, что я скучала. – А я ничего не помню. Куда мы теперь? – Подождём. За нами придут. Они слетелись, как огромные птицы, плащи развевались, как крылья. Их было очень много. Они будто возникали из воздуха, подлетали и становились вокруг нас. Я пытался увидеть среди них Марту или Марго, но не нашёл. Разные лица, одежды, пёстрая толпа. Толпа двигалась и шелестела, как будто по морю пробегали волны. Но вот, они образовали полукруг вокруг нас, склонили головы в поклоне. Отец появился неожиданно в центре этого полукруга прямо перед нами. Я сразу вспомнил его, я его никогда не забывал. Он почти не изменился. Отец долго смотрел на маму. Стало очень тихо. Мне показалось, что даже ветер стих. Мама стояла неподвижно, опустив глаза, я не видел её лица. Отец заговорил, и я вспомнил его голос, голос звучал у меня в голове, так разговаривали со мной Марго и Марта. А ещё я вспомнил моё настоящее имя и имя мамы. Воспоминания вспыхивали внезапно, за ними шли другие воспоминания. Я был немного не в себе и не сразу услышал, что говорил отец. – Мы счастливы, что вы вернулись. Каким бы не было ваше решение, мы не будем препятствовать ему. Голос отца звучал в голове, на него налетали обрывки воспоминаний, мысли прыгали и кружились. «Я наследник. Я будущий правитель этого мира. Я смог пройти сюда, значит я не человек, а один из них». Всё остальное отошло на второй план, стало неважным. Моя жизнь среди людей как-то померкла и показалась неинтересной, рутинной. Пока отец говорил, я думал, что не вернусь, останусь здесь, здесь мой дом. Мама, как будто услышала мои мысли, вздрогнула и посмотрела на меня, взяла меня за руку. Рука была холодной. Мама посмотрела на отца, лицо её было печальным. Она заговорила, и её голос также зазвучал у меня в голове, хотя раньше такого не было. – Мы тоже счастливы, что вернулись. Благодарим за то, что уважаете наше решение, каким бы оно не было. По толпе опять прошли волны. Из неё скользнул немолодой мужчина в плаще цвета ржавчины, отороченного густым чёрным мехом. Он встал рядом с моим отцом и обратился к нам. – Приветствую благородную Тиану! Мы ждали вас и верили, что вы вернетесь. Приветствую благородного Максиана, наследника и будущего правителя! Все опять склонили головы в поклоне. – Если он сам примет решение стать наследником, – сказал отец. Толпа снова заволновалась. – Вы пойдете с нами или вернётесь, – отец обратился к маме. Всё это время он смотрел только на неё, на меня ни разу не взглянул. – Мы идём с вами. Отец встал рядом с мамой, рядом со мной встал мужчина в «ржавом» плаще. Он и мама взяли меня за руки. И вдруг мы полетели с невероятной скоростью всего в нескольких сантиметрах над землей. Я не успевал ничего рассмотреть, в лицо дул холодный ветер такой силы, что мы должны были бы лететь назад. Но, мы неслись вперёд. Остановка была резкой. Я ужасно замёрз, зубы стучали, в ушах продолжал шуметь ветер. Мужчина накинул мне на плечи свой «ржавый» плащ. Я благодарно кивнул, говорить не мог, губы заледенели. Наверное, это был город. Город ауэрлейнов. Большие дома в форме шара или эллипса висели в воздухе примерно в полуметре над землей. Трава здесь была нежно-зеленого цвета, стелилась по земле, и казалась сделанной из шёлка. Я увидел несколько очень высоких деревьев, похожих на наши сосны, с длинным гладким стволом и густой темной кроной на самом верху. – Домой? – спросил отец маму, – В твоей комнате всё осталось, как было. – А ты, Максиан, – он впервые обратился ко мне, – выбери себе любую комнату, или две, или три. Сколько захочешь. Я оглядывался, искал наш дом – величественное здание, парящее в воздухе. И был разочарован, потому что дом правителя был такой же, как и все остальные – в виде шара, только больше и висел над землей выше других домов. И опять я попытался вспомнить. Ведь я уже жил здесь, это мой дом. Нет, ничего, никаких воспоминаний. Мы вошли, вернее влетели. Мама с отцом подхватили меня под руки и внесли в дом. – Он прошел сквозь зеркало, значит он не совсем человек. Но, он не может летать, значит, он не совсем ауэрлейн, – сказал отец. Я смотрел вокруг. Как снаружи, так и внутри дом не был дворцом. Но он был уютным и мягким. Толстые ковры на полу, стены, обитые мягкой неяркой тканью, занавеси из ткани, похожей на бархат, кресла, покрытые мехом. Здесь, наверное, хорошо спать, тепло и мягко. Я прошел за мамой и отцом несколько комнат, они тихо говорили друг с другом, я почти не слушал, но их разговор показался мне похожим на шелест листьев, шум ветра или моря. Комната, куда мы пришли, была небольшой, такой же круглой, как и остальные. Отец сел на стул с высокой резной спинкой, очень похожий на тот, что стоял у нас дома в «волшебной комнате». Мама сняла плащ и устроилась в большом мягком кресле. Я вопросительно посмотрел на неё. Она указала мне на что-то похожее на кушетку, только изогнутую. Я сел на неё, она приняла форму моего тела, изогнулась так, что спине стало комфортно и удобно. – Спасибо, что пришла, даже, если это ненадолго. – Ты не оставил мне выбора. – Я тоже могу сказать, что ты не оставила мне выбора. Максиан – будущий правитель. Будет он править или нет, решать ему, но он должен знать. – Он, действительно сам может решить? – Да. Если он уйдет, Аурана не останется без правителя. – Что ты будешь делать? – Я покажу ему жизнь здесь и там, он должен знать всё. Ты что-нибудь ему рассказывала о нашем мире? – Совсем немного. Но, зачем ему показывать мир людей, он знает его лучше вас, сам может много рассказать. – Я думаю, он его совсем не знает. Как любой человек, он знает только то, что хочет знать и видит только то, что хочет видеть. Он тяжело идёт по земле и не может освободиться от её притяжения, как никто из них не может освободиться от своих мыслей и желаний. – Они устроены по-другому, потому и не могут взлететь. – И никогда не смогут. Вернее, они летают с помощью разных приспособлений. Думают, что идут по пути прогресса. Придумывают всё новые и новые вещи, нагромождают их вокруг себя и уверены, что не могут без них обойтись. Чего только не делают люди, чтобы получить как можно больше вещей. Крадут, убивают, рвутся к власти любой ценой, унижаются, живут с теми, кого не любят, бросают детей. И всё для того, чтобы успеть собрать вокруг себя как можно больше вещей за свою короткую жизнь. Они не живут, и даже не понимают этого. – Ты не любишь людей, потому что я ушла в их мир? Ты относишься к ним предвзято. Они разные, есть и другие, похожие на нас. – На нас? Мы не убиваем, не отбираем последнее, не предаем, не унижаем, не… – И не любим! Не живем в полную силу, не можем сами выбрать свою жизнь! – Не любим? А они, конечно, любят. Кто-то себя, кто-то власть, кто-то славу. А кто-то цветные бумажки. Красивые бумажки. Деньги? – Не все такие. Есть те, которые умеют любить, которые помогают другим. – Да, помогают, чтобы прославиться, чтобы все ими восхищались. Родители сидели и смотрели друг на друга. Их голоса звучали у меня в голове. Отец говорил без эмоций, холодно и спокойно. Он замолчал, мама задумчиво смотрела на него. Наконец, он спросил: – Ты ушла, потому что не любила меня? – его голос дрогнул. Он смотрел на маму, я тоже, мы ждали ответа. – Я не хочу говорить об этом сейчас. – Ты заговорила о любви, о чувствах, о выборе и не хочешь продолжать. Я знаю, что ты не выбирала меня. Но ты никогда не говорила со мной об этом, я не знал, что жизнь со мной тяготит тебя. Ты ни слова об этом не сказала, ты просто ушла, забрала сына, оставила меня одного. Может быть люди и умеют любить, не замечал… Если бы у меня были слова, чтобы рассказать, как я ждал тебя, как тосковал, как часто думал о тебе. Если бы я мог рассказать, как сейчас я счастлив, что вижу тебя. Я не могу найти таких слов, ни одно из них не выразит то, что я сейчас чувствую. Я любил тебя всегда и люблю сейчас. Только эти простые слова могу я тебе сейчас сказать. Я люблю тебя настолько сильно, что не буду держать, если ты захочешь снова уйти. Стало очень тихо. – Максиан, ты устал. Все разговоры потом, когда отдохнешь. Тиана, ты помнишь, где твоя комната? – Да, я найду. – Проведи Максиана по дому, пусть выберет, где ему удобнее. Приятного отдыха. Отец вышел из комнаты. Вот таким должен быть правитель. И, если он сказал, что я устал, значит, устал и надо идти отдыхать. Смогу ли когда-нибудь быть таким спокойным и уверенным в себе и своей правоте? Получится ли из меня достойный правитель этого мира? – Ты устал, сынок? – Нет. Ты знаешь, я почти ничего не помню. Ни этот мир, ни этот дом. Я сразу вспомнил отца, ещё какие-то обрывочные воспоминания из детства. Я не помню наш язык. Я слышал разговоры в толпе, но мне чудится, что это просто шелест листьев или травы.… Где была моя комната? – Рядом с моей. Я сейчас понимаю, что очень скучала по этому дому. – Здесь кормят? – я не устал, но был очень голоден. – А как же! Идем ко мне. 11 «Что сейчас в мире людей, день или ночь. Мы ушли ночью. Сколько мы шли? Здесь светло, значит день. Я не спал всю ночь?» Усталости не было, и спать не хотелось. Было легко, и странно, что я не могу летать. Все вокруг могут. Я сидел у большого круглого окна и смотрел на небо. Облаков нет, но и солнца не видно. «Где небо красивее, здесь или там? Где мне жить, здесь или там?». И вдруг, как вспышка: «Марина!». О чём я вообще думаю, «здесь или там». Она останется там, она не сможет войти сюда. Выбор сделан и время на размышления не нужно. Придется огорчить отца и отказаться от этого мира и возможности стать правителем. «Сколько я уже отсутствую. Марина, наверное, с ума сходит». Я совершенно не ориентировался в этом доме. Мама спит? Не хотелось бы её будить, но надо возвращаться, а без неё я не смогу. Комнаты были отделены друг от друга не дверьми, а тяжелыми занавесями. Я путался в них, заглядывал во все двери, звал маму. Она появилась передо мной. – Мак? – Мне надо обратно, Марина, наверное, меня ищет, волнуется. Сколько времени мы уже здесь? – Не сейчас. Ты должен поговорить с отцом. Мак, тебе предстоит очень трудное решение. – Я уже решил. Мне надо вернуться и успокоить Марину. Мама, представь, если бы ты меня потеряла, как бы ты волновалась. – Даже представить не могу, что должно случиться, чтобы я тебя потеряла. Это невозможно, я всегда знаю, где ты. – Но Марина так не может! – Ты беспокоишься из-за ерунды, тебе о другом надо думать. – Я уже всё решил, помоги мне вернуться. – Не помогу. Сейчас твоё место здесь. – Ну, мам! – Я сама вернусь к нам домой, напишу СМСку с твоего телефона Марине, чтобы она не волновалась. – Ты будешь читать мои СМСки! – Если хочешь, я твой телефон даже в руки не возьму, просто «наколдую» эту СМСку. Но мне всё равно надо вернуться туда, отсюда не получится. Что ей написать? – Не знаю… Напиши: «Срочно уехал к Тане за город. Потом объясню. Целую. Мак». – Запомнила. Сейчас скажу папе, что скоро вернусь, чтобы он не волновался. А ты спать, спать, быстро! Я подумал, что вряд ли усну. А ещё я подумал, что впервые обманываю Марину. И мне ужасно не по себе, что приходится ей врать. Но и рассказать всю эту историю я ей не могу. 12 Я лежал на плоту и смотрел в небо. Река была спокойной, плот мерно покачивался. Небо меняло цвет от нежно-голубого до индиго, потом стало почти чёрным. В следующий момент оно стало бирюзовым, поменялось на изумрудное, стало тёмно-зелёным. «Где я сейчас? Какой это мир?». Я слышал, как шелестят листья деревьев, растущих на берегу озера. Их шум был похож на разговор. Иногда мне казалось, что я когда-то знал язык деревьев, ещё немного, я вспомню его, начну их понимать. Небо стало ярко-зелёного цвета, плот сильно качнуло, я проснулся. Совсем рядом шелестели листья. Я лежал на кровати, висящей в воздухе, она мерно покачивалась. Значит, я все-таки уснул. Мама и отец сидели на полу, вернее на меховом ковре. Они смотрели друг на друга и разговаривали. То, что я принял за шелест деревьев, было разговором. Я снова вспомнил, как шелестела толпа, которая встречала нас с мамой. Это язык нашего народа, я забыл и его. Мама увидела, что я проснулся: – Мы тебя разбудили? – её голос опять прозвучал у меня в голове. Отец сел в одно из многочисленных кресел, и оно тут же поднялось в воздух. – Я отправила Марине сообщение, сынок. – Мамочка, ты самая лучшая. – Максиан, ты сейчас готов поговорить со мной? – кресло, в котором сидел отец, приблизилось к моей кровати. – Да. – Пойдем ко мне, там будет удобнее, кресло приземлилось на пол, а за ним и моя кровать. По полутёмным коридорам мы дошли до небольшой комнаты. Отец сел на стул с высокой спинкой, напоминавший трон, а я устроился в очень мягком и уютном кресле. Я чувствовал себя неловко, хоть это и был мой отец, я почти не помнил его, он казался мне чужим человеком. Сейчас он будет задавать вопросы, экзаменовать меня. Надо будет отвечать, как мне обращаться к нему. – Максиан, я сейчас не попрошу ответов на главные вопросы: готов ли ты остаться в нашем мире, и готов ли ты стать Регантом после меня, – он, как будто прочитал мои мысли. – Я понимаю, что ты почти не помнишь свой мир. Ты был слишком мал, когда вы с мамой ушли. Я хочу, чтобы ты вспомнил его, посмотрел вновь, узнал всё, что хочешь узнать. – Я бы тоже хотел вспомнить и посмотреть, но, сколько это займет времени. И у меня есть ответ на твои вопросы. Я хотел бы вернуться. Там остались люди, которые мне дороги, и которые, не смогут пройти сюда, даже если бы захотели. – Я знаю. Наш мир не очень большой, твоё путешествие не займет много времени. И мне хотелось бы, чтобы ты увидел мир людей, так как видим его мы. – Мама будет со мной? – Да. Жаль, что я не могу сопровождать тебя, мне надо оставаться здесь. 13 Ветер сбивал с ног, высокая, почти в человеческий рост трава, стелилась по земле. Небо меняло цвет от изумрудного до чёрного. Мы стояли на берегу озера, вода в нём тоже казалась чёрной, ветер гонял высокие волны. Мы – это я, мама, Марго, Марта и Китар, тот самый мужчина, который приходил к нам домой с Мартой и Марго. Все были в длинных плащах, подбитых мехом, с капюшонами, поэтому, несмотря на пронизывающий ледяной ветер, я не мёрз. Наше путешествие закончилось. Надо было перебраться через озеро, на другом берегу – наш город. Озеро такое большое, что противоположный берег почти не виден. Я не знаю, как долго мы путешествовали. Здесь нет смены дня и ночи, нет солнца и ночных светил, нет распорядка дня и расписаний. В этом смысле ауэрлейны живут очень свободно. Они едят, когда хочется есть, спят, когда хочется спать, они не считают дни и года. Никто из них не сможет сказать, сколько ему лет. В мире людей сказали бы, что они «живут в согласии с собой и с природой». Всегда спокойные и уравновешенные, никуда не спешат, подчиняются законам природы и мира, в котором живут. Они говорят немного, но всегда по делу, а со мной общаются телепатически, поэтому я слышу их голоса сразу в голове. Меня сначала очень беспокоило, что они могут читать мои мысли, это было неприятно. Но мама объяснила, что никто не лезет мне в голову без надобности. Со мной разговаривают так, потому что я забыл наш язык. За время нашего путешествия я тоже стал более спокойным и уравновешенным, и очень лёгким. Но, летать, так и не смог. Все заверили меня, что нужно время, чтобы полететь, и только Марта посмотрела скептически. Она всё ещё считала меня человеком, и то, что я прошёл в этот мир – случайностью. Я много увидел и услышал, что-то даже вспомнил. Но, решение не изменил. Я не останусь здесь, даже, если больше никогда не смогу вернуться. Я вырос в другом мире. Там моя жизнь, мои друзья и Марина. Пусть там я буду обыкновенным человеком, а не принцем, пусть жизнь там сумасшедшая и непредсказуемая, пусть я стану человеком. Но, выбор сделан, я буду жить в мире людей. За время нашего путешествия мы не обсуждали с мамой моё решение, она меня ни о чем не спрашивала. Но мне показалось, что сама она хотела бы остаться здесь. Перед тем, как мы отправились путешествовать, ей пришлось еще раз пройти в мир людей, я просил её позвонить Марине, объяснить, почему меня нет. Мама сочинила, что нам срочно необходимо уехать собирать документы для оформления наследства. Какого? Потом мне придется придумывать, что нашлись другие наследники, и мы ничего не получим. Как не хочется врать Марине! Интересно, если я расскажу правду, поверит она или нет. Как станет ко мне относиться, если узнает, что я будущий правитель другого мира. Очень хочется рассказать ей, посоветоваться. Может быть, и расскажу когда-нибудь, например, когда мы будем уже женаты. Конечно, я ещё не делал предложение, но другой женщины, кроме Марины, я рядом с собой не вижу. Ветер стал ещё сильнее. Нам надо перелететь через озеро. Но ветер дует навстречу с такой силой, что невозможно двигаться вперёд. Марго поднялась в воздух и закружилась. Её снежно-белый плащ делал её похожей на ангела. Ветер сорвал с неё капюшон, разметал волосы. Я всё ещё не мог привыкнуть к её необыкновенной красоте, она была совершенством. – Надо укрыться где-нибудь, переждать, – это Китар. Как ни странно, руководил нашим путешествием он, а не мама, хотя она оставалась Реганой, правительницей Аураны. Китар взлетел и медленно закружил в поисках какого-либо убежища. Укрыться здесь было сложно. В этом мире не было лесов, деревьев было немного. И все они были одинаковые, высокие, с густой кроной на самом верху, состоящей из мелких почти чёрных листьев. Китар опустился на землю вместе с Марго. – Впереди, берег образует навес, можно переждать там. Китар и мама подхватили меня, и через секунду мы оказались в небольшой пещерке, которая образовалась под высоким берегом озера. Во время нашего путешествия, если надо было добраться куда-то быстро или преодолеть препятствие, Китар и мама переносили меня по воздуху. Когда же я начну летать! Если навсегда уйду отсюда, то, скорее всего, никогда. Китар несколько раз вылетал из пещеры. И вскоре застелил её пол мягкой травой, на которую мы все и уселись. Все молчали, ауэрлейны, вообще мало говорят, только, когда это необходимо. У них я никогда не слышал пустых разговоров или обсуждений друг друга, друзей, соседей, родственников. Их мир не такой большой, как мир людей. И самих ауэрлейнов гораздо меньше, чем людей. Они живут в небольших поселениях, я называю их городами. В домах, которые висят в воздухе, всегда недалеко от озёр. Из водоемов здесь только озёра: большие, маленькие, пресные, соленые, глубокие, мелкие. Ни рек, ни морей, ни тем более океанов здесь нет. Здесь главное не вода, а воздух. Ауэрлейны, как будто сами состоят из него. Воздух – главный правитель Аураны, его нельзя описать словами, им не дышишь, он окутывает, наполняет тебя, и хочется лететь. Здесь никогда не бывает полного безветрия, и иногда ветер бывает очень сильный, такой, как сейчас. Наверное, поэтому, основная растительность – это трава. Как правило, высокая, она может быть разных цветов: различные оттенки, голубого, зелёного, серого. Я видел поле с коричневой травой. Она оказалась такой жёсткой, что идти по полю было невозможно, пришлось перелететь через него. Есть ещё кусты, иногда огромные заросли самых разных кустарников, через которые невозможно продраться, и тоже приходится их перелетать. Удивительно, но на кустах всегда есть либо цветы, либо ягоды. И те и другие, как правило, мелкие самых разных цветов. Живут в этом мир разные маленькие птички и зверушки. Я спрашивал у мамы, она сказала, что больших птиц и зверей здесь никто и никогда не видел, но это не значит, что их нет. Не понял, если они есть, то почему их не видели, больших ведь видно лучше, чем маленьких. Я уже говорил, что здесь всё время день. Темно становится только во время бури, когда темнеет небо и поднимается ураган. Также здесь нет и смены времен года. Я бы сказал, что всегда осень, по-нашему сентябрь – октябрь. Жары не бывает, также как и морозов. Но практически всегда надо ходить в плащах – лёгких или, когда холодно, подбитых мехом. Ауэрлейнов, как я уже говорил, мало, особенно по сравнению с миром людей и его миллиардами жителей. Живут ауэрлейны долго, причём, сами не знают насколько долго, потому что не считают года. Мне показалось, что здесь мало детей, я видел их нечасто. Когда ребёнок рождается, определяется его предназначение. И пока ребёнок растёт, он готовится к своему предназначению. А когда вырастет, должен выполнять его. Это то, о чём говорила мне мама, и из-за чего она покинула этот мир, увела меня. Нет свободы выбора, предопределенная судьба. Аурана – это равнина. Есть только одна гора, я видел её издали. Она будто вырастает из озера. Там, в этой горе живут Ариолы. Это прорицатели или предсказатели. Они определяют предназначение ребёнка и рассказывают его только родителям и Реганту. Никто не может пройти в гору Ариол, только те, кого они сами позвали и сопровождают. Но нас к Ариолам никто не приглашал, поэтому в Скалу мы не попали. Моё предназначение и так известно. Интересно, было бы увидеть Ариол и поговорить с ними. Они, и, правда, могут прорицать будущее, или это просто игра их воображения? Кстати, Ариолы здесь не менее уважаемы и почитаемы, чем Регант и Регана, а может быть, даже и более. Помимо свободы выбора здесь совсем нет технического прогресса. Ауэрлейны ничего не изобретают и не усовершенствуют. С одной стороны, это помогло им сохранить мир и природу в первозданном виде, а с другой стороны, абсолютно никакого развития. Мне, пришедшему из мира Интернета и навороченных гаджетов, их мир кажется первобытным. Правда, если быть честным, ни Интернет, ни мобильные телефоны, а также автомобили, самолеты, и т. д. и т. п. здесь не нужны. Ауэрлейны быстро передвигаются на большие расстояния, летать могут без самолетов, легко общаются телепатически. А телевизоры, компьютеры и прочие необходимые людям вещи им заменяет «зеркало», тот самый кристалл, который каждый ребёнок получает с рождения. «Зеркало» показывает и рассказывает, всё, что попросишь. И оно гораздо лучше Интернета, потому что в отличие от Яндекса или Гугла не выдает миллион ответов на вопрос или запрос, а показывает именно то, что надо. С помощью «зеркала» ауэрлейны могут проходить в разные миры. И в каждом из этих миров, они могут взять всё, что им нужно. Приносить в Аурану всё необходимое для жизни – это тоже предназначение. Интересно, что есть ауэрлейны, которые в другие миры проходить не могут, несмотря на наличие «зеркала». Как Ариолы при рождении ребёнка могут определить, кто сможет пройти в другой мир, а кто нет – загадка. Какие-то вещи ауэрлейны делают сами, например: ткани, одежду, обувь, мебель, сами строят дома. И это тоже предопределенная судьба, например, ребёнок только родился, а уже известно, что он будет шить плащи. Еда здесь необыкновенно вкусная. Я такого никогда не ел. Иногда можно встретить знакомую продукцию из мира людей, например, конфеты, шоколад, чипсы и другие похожие «развлечения». Но большинство продуктов доставляют из Флоссна, так называемого Цветущего мира. Еда такая же, как в мире людей, но в тысячи, миллионы раз вкуснее. Марго рассказывала про Цветущий мир. Она говорила про бесконечные поля и сады, луга и леса, про реки без начала и конца, и про жителей этого мира, которые следят за тем, чтобы всё росло, цвело и плодоносило. Интересно было бы там побывать. Ещё в Ауране есть Целители, врачи по-нашему. Но, они, конечно, очень отличаются от обычных врачей, так же, как и их лечение. Они, как и Ариолы живут отдельно, но не в скале, а на Острове посреди озера. И к ним может прийти любой, когда хочет. Ауэрлейны не болеют в нашем понимании этого слова. Но они могут устать, хандрить, грустить или раздражаться. Могут плохо спать или наоборот много спать. Ну, и конечно, могут получить травму. Тогда они идут к «доктору». «Доктора» в Ауране лечат целебными отварами и настоями. Для каждого такой настой готовится индивидуально. Нет препаратов для всех от всех болезней. Быть Целителем – тоже предназначение, и это очень круто, как сказали бы в мире людей. Целителей уважают не меньше Ариол. Я знал своё предназначение, я должен стать правителем. Но кто такие Марго, Марта и Китар я не понимал. Сейчас они были сопровождающими наследника, то есть меня, а чем занимались они до моего появления в этом мире? Кстати, у Марты, настоящее имя было другим, она мне его назвала, но я не запомнил, Марта было привычнее. А Марго, вопреки утверждениям мамы, действительно была Марго. Странный выбор для иного мира. Я представил, что её родители прочитали роман А. Дюма, и он произвел на них такое сильное впечатление, что дочь они назвали в честь королевы Наваррской. Ветер шумел и убаюкивал. Мама разговаривала с Мартой, я слышал шелест, но не понимал слов. Сначала я хотел начать учить язык ауэрлейнов, а потом передумал. Потому что я здесь не останусь. 14 Я слушал в телефонной трубке голос Марины, и не понимал ни слова. Я был так счастлив, что снова слышу её! Я не виделся с ней больше месяца. Она что-то спрашивала про квартиру, которая досталась нам в наследство, а я ничего не понимал, только улыбался и поддакивал. Наконец, неимоверным усилием воли собрал мысли и договорился встретиться с ней сегодня вечером. Мы вернулись вчера ночью, вдвоем с мамой. Остальные прибудут завтра, решили, что всем надо передохнуть после путешествия. Я пообещал отцу, что каким бы не было мое окончательное решение, я обязательно сообщу ему лично, то есть по крайне мере ещё один раз вернусь в Аурану и встречусь с ним. Он передал мне моё «зеркало», то, которое мне было дано при рождении. Правда, я не умел им пользоваться, но Китар и Марго заверили, что это не сложно и они быстро меня научат. Марта, как обычно промолчала, но в моё быстрое обучение явно не верила. Возвращаясь, мы с мамой снова прошли через пустынный лес и вошли к нам в квартиру через зеркало с картины. Сейчас оно стояло в углу в маминой комнате. Я остался таким же, как был, а мама снова стала Таней, и попросила так её называть и не путаться. В квартире царил идеальный порядок – чисто, аккуратно, всё на своих местах, как будто в наше отсутствие кто-то проводил генеральную уборку. Мамина комната совершенно изменилась. Исчезли все «колдовские» атрибуты. Кто-то сменил шторы на более светлые, переставил мебель. Теперь это была обычная комната в обычной квартире. И когда мама всё успевает! Вернувшись домой, я вспомнил, что пропустил много занятий, мало того, даже не предупредил в институте, что меня не будет. Но мама успокоила меня. Каким-то волшебным образом, я написал заявление на академический отпуск на полгода по семейным обстоятельствам. То есть я могу сдать летнюю сессию экстерном, если у меня хватит знаний и смелости, а в сентябре перейти на следующий курс. Либо в сентябре вернуться на свой третий курс. Со всеми этими мыслями я ехал на встречу с Мариной, как положено чистый, побритый, хорошо пахнущий и с букетом роз. И, конечно же, подождал и поволновался, девушкам положено опаздывать на свидания. Как бы ни хороша была Марта, как не прекрасна Марго, да и другие девушки, которых я встречал в том мире, Марина осталась самой любимой и единственной. Я обнимал её, целовал её лицо на улице, не обращая ни на кого внимания, и не мог оторваться. Надо говорить какие-то слова, но слов не было, было только безумное счастье, которое не умещалось во мне и выплескивалось из меня с какими-то несуразными звуками. – Мак, ты меня сломаешь! – Я так давно тебя не видел! – На нас все смотрят. – Давай никогда больше не расставаться надолго. – Это ты уехал надолго, не звонил даже. Только Таня твоя звонила, говорила, что ты занят и связь плохая. Мог бы и написать, в двадцать первом веке живём, если ты забыл. – Прости меня, я без тебя больше никуда не уеду. Давай вместе поедем куда-нибудь. – Что там, кстати, с квартирой, рассказывай. Вы все документы оформили, сколько примерно она стоит? – Что там с квартирой? Какой квартирой? Ты стала ещё красивее. – Давай посидим где-нибудь, кофе попьем, ты мне все расскажешь. – Давай лучше пойдем в кино на последний ряд и будем целоваться. – Мак, я хочу, чтобы ты рассказал мне про поездку, и ещё я кофе хочу и поесть. – Бедненькая, ты голодная. Пойдем, я тебя покормлю, выбирай куда. Я вернулся домой поздно. Сначала мы сидели в кафе. Как я не пытался уйти от разговора о моём отсутствии, мне всё равно опять пришлось врать. Я напридумывал на ходу, что объявились более близкие родственники, а значит, основные претенденты на квартиру, и нам пришлось уехать ни с чем. Марина очень горячилась, говорила, что зря мы так сразу сдались, надо бороться, подавать в суд, и получить, если не половину, то хотя бы треть. Я придумывал дальше, что Таня будет подавать в суд. Мы вернулись, для того, чтобы посоветоваться с опытными юристами. Если честно, я не понимал, почему Марину так волнует наша несуществующая наследственная квартира. Что такое ей мама рассказала об этой квартире? Из кафе мы пошли в кино, взяли билеты на ближайший фильм, сидели на последнем ряду и целовались. Я совсем измучился, позвонил ребятам в общежитие и попросил освободить для нас комнату на время. Потом уговаривал Марину поехать в общежитие. Потом, когда мы туда всё-таки приехали, выгонял всех из комнаты, которую никто не освободил и как мог, удерживал Марину, она пыталась уехать, злилась на меня и не хотела ничего слушать. Но, все мучения закончились, мы остались вдвоём. Мы про всё забыли и чувствовали себя уже как дома, но в одиннадцатом часу в дверь стали барабанить, пришлось уходить. Потом я долго провожал Марину, не мог её отпустить, обнимал в подъезде и говорил что-то, говорил, лишь бы она не уходила. Позвонила её мама, узнала, что мы уже в подъезде, вышла и увела Марину домой. Я сначала решил ночевать у неё во дворе, было уже достаточно тепло, но позвонила моя мама и очень строго велела мне ехать домой. Дома я был уже глубокой ночью, мама меня ждала, и естественно, начала говорить о том, что она волновалась, что мне пора спать, что завтра трудный день, что из-за меня она не спит – всё, что говорят мамы в таких случаях. Я слушал, счастливо кивал, поддакивал невпопад, спать не хотелось, хотелось петь или танцевать. Не знаю, чего хотелось. – Мам, я хочу купить кольцо. Хорошее такое, красивое, золотое, настоящее с каким-нибудь дорогим камнем. Поможешь мне? – Что?! – в этот момент мама, кажется, говорила о том, что она не железная и ей надо отдыхать, а вместо этого она сидит и ждёт меня всю ночь. – Кольцо, мне надо купить красивое кольцо, чтобы ей понравилось. – Мак, Марина попросила купить ей кольцо? – Нет, не просила, я сам хочу, помоги мне. Ведь надо ещё, чтобы подошло, не жало и с пальца не сваливалось. Как это сделать? – У колец есть размеры. Но вряд ли ты знаешь, какой у Марины размер. – А как это узнать? – Мак, кольцо – дорогой подарок и со смыслом. На какой праздник ты хочешь его подарить. Ближайший – Первое мая, странный повод для такого подарка. – Ну и что, чем Первое мая не праздник, не всё же на День Святого Валентина дарить. А потом, кольцо нужно совсем для другого. Я хочу сделать ей предложение. – Что!? – Я хочу на ней жениться. Как ты думаешь, она согласится? – Она? Она, может быть, и согласится. Я не соглашусь. – Почему? Она тебе не очень нравится, я знаю. Но, если хочешь, мы будем жить отдельно. – Мак, если ты решишь остаться в том мире, она не сможет пройти туда, это невозможно. Люди могут жить только в своем мире. А, если ты останешься здесь, какая женитьба! Надо окончить институт, профессию получить, стать кем-то. – Мама, я наследный принц, будущий правитель целого мира! Кем я могу стать здесь, чтобы это было более круто? Я останусь здесь, я уже решил, править я не буду. Получить профессию не так сложно, как тебе кажется. Почему нельзя учиться и быть женатым? – Сынок, боюсь, сейчас мне тебе не объяснить, ты меня не услышишь. Любовь – это праздник, полёт, фейерверк. А семейная жизнь – это обязанности, труд, бюджет и другие скучные слова. А, если сразу дети, это ещё и бессонные ночи, ссоры и скандалы из-за того, что не хватает денег или ты не помогаешь, или помогаешь, но не так. Поверь мне, я знаю людей, хоть я ни принадлежу к ним. – Я люблю её. Я буду зарабатывать деньги, я буду не спать ночами, когда родится ребёнок, я буду ей помогать и заботится о ней, я успокою её и помирюсь с ней, если мы поссоримся. Мама сидела, обхватив голову руками – воплощение отчаяния. Я не понимал, почему она так расстроена. Конечно, жениться в девятнадцать лет – рано. Но, можно немного подождать и жениться в двадцать. – Мам, ну что ты… – Давай купим кольцо, я помогу. Подумаю, как узнать, какой у Марины размер. – Ты лучше всех! Ты самая классная! Как хорошо, когда есть мама! – Иди спать, сынок. Иди, спать. Утро уже скоро. Иди спать… 15 Все были почтительны и торжественны. Кроме Марты, она была царственно-равнодушна. Мама сменила образ Тани на свой обычный вид и тоже выглядела торжественно. Пришли все: Марго, Китар, как я уже упоминал Марта, и еще один ауэрлейн, которого я не знал. Он назвался Глайт. Он был самый высокий из нас, почти такой же бледный, как Марго, его длинные тёмные волосы были заплетены в косу, как у Марты. Кстати, ещё в первый раз, когда я увидел Марту, я заметил, что её коса живёт своей отдельной жизнью. Она может самостоятельно перемещаться с одного плеча на другое или «уходить» за спину. Я подумал тогда, что эти перемещения косы передают настроение Марты. Все были молчаливы и сосредоточены. – Ты знаешь, Мак, что нас никто не видит в этом мире, кроме тебя. Надо сделать так, чтобы тебя тоже не видели, – мама торжественно передала мне «зеркало», которое я получил от отца. Сейчас кристалл показался мне невесомым, я его совсем не чувствовал. Все отошли к окну, Марта по своему обыкновению села над комодом. Чем он так её привлекает, неудобно ведь, и потом есть же стулья. Мы с мамой остались посередине комнаты. Она тихо говорила, что я должен делать. – Держи «зеркало» одной рукой. Не так, примерно на уровне глаз. Ближе. Представь, что от него идет яркий свет. Можешь закрыть глаза, если тебе так удобнее. Теперь представь, что ты находишься внутри этого света. Легко сказать – представь. Как должен выглядеть этот свет, какого он должен быть цвета и насколько яркий. Я очень старался. С закрытыми глазами, и, правда, было легче, потому что я не видел сочувствующей улыбки Марты. Я сосредоточился. Ещё больше сосредоточился. И, наконец, увидел, как белый свет из кристалла начал заливать всё вокруг. Мама каким-то образом поняла, что у меня получилось. – Когда почувствуешь холод, вытяни руки с «зеркалом» перед собой. Я делал все, как она говорила. Теперь держать «зеркало» было трудно, оно стало невероятно тяжёлым и обжигало руки холодом. И становилось все тяжелее и холоднее. – Я не могу больше! – я чувствовал, что сейчас брошу его. Вокруг меня начал сгущаться серый туман. – Быстро повернись вокруг себя! – крикнула мама. Я крутанулся, «зеркало» опять стало невесомым, вся комната наполнилась серым туманом, было очень свежо. Ничего не изменилось. Я смотрел сквозь туман, все стояли у окна, Марта «висела» над комодом и жалостливо смотрела на меня. Я мёрз. Китар скользнул ко мне, протянул плащ. Где он его взял? Я вопросительно смотрел на маму. – Это твой плащ, надевай, здесь прохладно. – Где? – Между мирами. Не знаю, как правильно это назвать. – Я что, уже невидим? – Конечно. У тебя все неплохо получилось. – А летать, я уже могу летать? Кто-то фыркнул, наверное, Марта. – Нет. Ещё нет. К сожалению. Все собрались вокруг и меня, и было видно, что они рады, кроме, конечно Марты, у неё, как обычно было скептическое выражение лица и коса «перепрыгивала» с одного плеча на другое. – Удачи! Теперь мы должны были путешествовать по нашему миру. Что же такое я должен здесь увидеть? Как самые обычные люди мы спустились на улицу на лифте. Было уже совсем тепло, скоро лето. Люди были одеты легко, но мне в тёплом плаще было совсем не жарко. Мы стояли во дворе, и, судя по тому, что никто не реагировал на такую странную группу, мы были невидимы для людей. – Благородный, Максиан, сначала тебе надо научиться смотреть через «зеркало», – это Китар, он, как обычно главный, – я покажу. Он материализовал из воздуха свой кристалл. Подержал его перед собой на вытянутой руке, подкинул вверх. Кристалл повис примерно на уровне его лица. Китар сделал какой-то жест рукой, кристалл завертелся и медленно сам опустился ему на ладонь. Сначала мне показалось, что ничего не изменилось. Я ждал продолжения. Но потом понял, что не так. Все предметы стали очень чёткими, краски яркими, мир казался чисто отмытым, ни пыли, ни грязи, даже воздух стал чище. Это было невероятно. – Смотри на людей, – Китар подхватил меня и скользнул на улицу. Мы висели в воздухе над проезжей частью, и мне было жутковато, под нами мчались автомобили. Я не сразу понял, что люди тоже изменились. Некоторые выглядели более, чем странно. Мимо нас проходили мужчины, женщины и дети. И почти все они были мало похожи на тех, кого я видел каждый день. Одни – с перекошенными злобой лицами, другие – практически согнутые пополам. Были совсем дряхлые старики и старухи. Я видел хромых, кто-то еле передвигал ноги, кто-то постоянно спотыкался. Некоторые показались мне слепыми, так неуверенно они двигались. Были люди с лицами, залитыми слезами, слезы текли не переставая. Некоторые выглядели, как обычно, «зеркало» их не меняло. Были такие, которые выделялись из толпы. Они были выше остальных, двигались легко и как будто светились изнутри. Дети, не шли, а весело бежали или прыгали, вокруг них, плясали серебряные искры. Я смотрел, как заворожённый, не сразу заметил, что остальные тоже присоединились к нам. – Вот это, да! – только и мог сказать я. Какие уж тут слова. Китар подхватил меня. Мы снова оказались во дворе. – Что это с ними, – спросил я сразу у всех, – что показывает «зеркало»? – Мы точно не знаем, мы не изучаем людей, – ответил Китар. – Скорее всего, это отражение сущности человека в данный момент, – заумно объяснил Глайт. – Они могут быть разными в разное время, – сказала Марго, – например, те, кто плачут. – Ну, с теми, кто плачет, понятно, у них горе, – сказал я, – а что с теми, кто хромает или не видит. – По-моему, здесь всё просто, – надменно сказала Марта, – они и в жизни хромают или не видят. – То есть не хотят видеть очевидное. Или двигаются не в том направлении, – пояснил Глайт. – Людям сложнее, чем нам. У них нет Ариол, они не знают с детства своего предназначения. Они должны найти его сами, а это очень трудно, – Марго явно жалела и оправдывала людей. – У людей нет предназначения, – авторитетно заявил я, как самый главный здесь специалист по человечеству. – Есть, – Глайт считал главным специалистом себя, – мы думаем, что «зеркало» не меняет как раз тех, кто следует своему предназначению. По-моему, он не прав. Но что пришельцы из другого мира могут знать о людях. – Но для нас главное не люди, а тени, – сказал Китар. Я заметил, что Марго с ним не согласна. Для неё люди были важнее. – Ты заметил, тех, кто с тенью? – спросил меня Китар. – С тенью? Люди все с тенью. Говорят, вампиры не отбрасывают тени, – мне стало весело. – Вампиров здесь нет, – Китар тоже улыбался, – Пойдём, посмотрим ещё раз. Мы снова оказались на улице, под нами пролетали машины. – Смотри внимательно, – Глайт показывал на кого-то. – Кто, где? – Вот, та женщина, чёрная, – Марта указывала на даму в чёрном с непомерно длинными руками, и каким-то странно изогнутым телом. Она вышла из машины и стояла спиной к нам. Позади неё, действительно шевелился какой-то серый сгусток. – Вижу. Тень – это серый дым за спиной? – Идём ближе. Мы приблизились к ней вплотную. То, что издали, казалось дымом, оказалось двумя серыми, довольно чёткими фигурами. Я даже понял, что это мужчины, уже немолодые. В отличие от людей, они видели нас и не удивлялись. Пока дама стояла и разговаривала по телефону, Марго, как будто говорила с ними. «Тени» и Марго взялись за руки и образовали небольшой кружок, мне кажется, они общались телепатически. Дама закончила разговор и поковыляла вперед, странно извиваясь. «Тени» махнули нам руками и продолжали висеть у неё за спиной и двигались вместе с ней, как приклеенные. Я вопросительно смотрел на Китара. – Ты увидел, это главное. Объясню позже. Их можно видеть и без «зеркала», надо только уметь смотреть. А сейчас тебе надо научиться самому смотреть сквозь «зеркало». Попробуем. У меня катастрофически ничего не получалось! Все разошлись, только бедный Китар всё возился со мной, наверное, уже в тысячный раз, объясняя и показывая, как смотреть сквозь «зеркало». Мой кристалл решительно отказывался зависать в воздухе. Когда я подкидывал его, он, повинуясь законам земного притяжения, камнем падал на землю. Китар терпеливо ловил его. Он оказался очень ловким, кристалл ни разу не упал. Мы долго стояли в нашем дворе, уже темнело. Странно, я совсем не устал, и даже не хотел есть. Но пришла мама, сказала, что пора ужинать, поблагодарила Китара, и попросила его завтра не приходить. И остальных тоже. Она решила сама научить меня. На том и разошлись. Я думаю, Китар был безмерно рад избавиться от такого бестолкового ученика. А я был рад вернуться в свой мир из этого подвешенного состояния. Мама вернула меня обратно. В мире людей было тепло, вкусно пахло маминой едой, и не надо было осваивать разные премудрости, которые мне никогда не пригодятся. – Мам, зачем мне всему этому учиться, я только время зря теряю. Я не буду правителем, и жить в Ауране я не буду. – Ты знаешь, я то же самое говорила твоему отцу, но он считает, что если даже ты останешься здесь, некоторые приёмы тебе надо знать, могут пригодиться. Он ещё очень хотел, чтобы ты вспомнил наш язык, но я его отговорила. Может быть, не совсем отговорила, но он пока больше не заговаривал об этом. – У меня не получается, это не моё. Зачем мне знать, как обращаться с «зеркалом», если я никогда этим не воспользуюсь. – Мак, я согласна с отцом, что самым простым вещам тебе лучше научиться. Ты не человек, ты из другого мира. Сейчас ты не хочешь вернуться, а потом всё может измениться. Да и здесь что-то может понадобиться. Пожалуй, спорить бесполезно. Если раньше мама не соглашалась с отцом, причем настолько, что даже ушла из Аураны и забрала меня, то теперь, чем чаще они встречались, тем больше она к нему прислушивалась. Я уже начинал думать, что она всё-таки вернется в Аурану, ведь я уже взрослый, и вполне справлюсь сам. Тогда, наверное, они правы, лучше уметь, чем не уметь. У «зеркала», очевидно, большие возможности. Буду тренироваться. Мама вкусно покормила меня, а потом я позвонил Марине, и мы долго, очень долго разговаривали. Очень хотелось рассказать, чем я сегодня занимался и кто я такой на самом деле. Несколько раз приходила мама и жестами показывала, что давно пора спать. Было, действительно, поздно. Марина попрощалась, мама с очень недовольным выражением лица вручила мне зубную щётку. Следующий день не прошел зря. Надо сказать, мама объясняла гораздо лучше Китара. Уже к обеду у меня всё получилось. Вечером я закрепил результат и начал звонить Марине. К сожалению, она была недоступна. Я звонил сначала каждые полчаса, потом каждые пятнадцать минут, потом начал жутко нервничать и пытался поехать к ней домой. Мама еле меня удержала. Я дозвонился ей около десяти вечера, но поговорить, как вчера не получилось. Марина занималась весь день, поэтому отключила телефон. А теперь очень устала, у неё болела голова, она хотела спать. Я был расстроен. Несколько дней приходил только Китар. Он и мама занимались со мной. Я уже многое умел, но, делал всё достаточно неуклюже, в то время, как у них получалось легко, без усилий. Мне нравилось смотреть на мир сквозь «зеркало». Мне казалось, что я понимаю, почему тот или иной человек выглядит так, а не иначе, почему, например, один хромает, а другой слепой. Я рассказывал об этом маме. Она только посмеялась: – Даже Видящие не всегда могут определить, что представляет из себя человек, и что с ним происходит. А они наблюдают за людьми с самого детства. – Видящие? – Да, те, кто, знают и видят людей лучше всего. И еще Проводники. Те, которые разговаривают с «тенями». Я вспомнил мой первый «урок». – Марго – Проводник? А кто Видящий? Марта? – Нет, Глайт. Проводник и Видящий всегда образуют пару. В том смысле, что работают вместе, если это можно назвать работой. Я запуталась, Мак. – Проводник и Видящий – это предназначение? – Да. Вот видишь, ты уже начинаешь разбираться в нашем мире. – А что такое «тени»? Почему у кого-то они есть, а у кого нет. – Это Глайт с Марго расскажут, у них лучше получится. – Скажи, хотя бы, «тень» – это хорошо или плохо. – «Тень» – это плохо. – А у Марины есть «тень»? – Ну, что ты, конечно, нет. – Вот ничего ты не объясняешь. Мне сейчас интересно, а надо ждать, когда придут Глайт с Марго. – Давай пойдём завтра к ним сами. Заодно, с папой встретимся. – Ты хочешь его увидеть? – Да. И я хотела бы, чтобы ты был со мной. – Давай слетаем, я буду тебя сопровождать. Тем более, что здесь уже жарко и дышать нечем, а в Ауране прохладно и свежий воздух. – Уговорил! 16 В домике Марго было уютно. Он состоял из бессчетного числа маленьких комнаток. По-моему, в каждой из них стояли цветы в вазах – садовые и полевые: розы, ландыши, тюльпаны, какие-то крупные и яркие, кажется хризантемы, и еще много разных, я не очень хорошо разбираюсь в цветах. – Люблю цветы. Они такие разные, не найти двух одинаковых, но все прекрасные, совершенные, – необыкновенный хрустальный голос Марго можно было слушать бесконечно, так же, как и любоваться ее безупречной красотой. Марго сидела на толстом мягком ковре среди подушек и… вышивала крестиком! Здесь же не то в кресле, не то на диване, не знаю, как назвать этот предмет мебели, сидел молчаливый Глайт. Он читал! Нигде в Ауране я не видел книг, в этом мире не было письменности. Всё, что нужно, можно было увидеть в «зеркале», оно было ответом на все вопросы. А у Марго книг было много, конечно, это были наши книги, из мира людей. Под книги у неё была отведена целая комната, причем, книги здесь были на разных языках. Я видел корешки с иероглифами и арабской вязью. Книга, которую читал Глайт, по-моему, была на немецком. Читал он быстро, на каждую страницу ему хватало примерно полминуты. Казалось, он просто листает книгу. – Вы знаете столько языков! – Нет, мы вообще не умеем читать. В том смысле, как читают люди. – Марго отвлеклась от вышивания. – А что же вы делаете с книгами? – Ну… Мы читаем, но не так, как вы. У нас ведь есть «зеркало». Ты не видишь, но Глайт сейчас держит его в руке. Мы, как будто слышим книгу, она говорит с нами на нашем языке. – Не очень понятно. – Боюсь, понятнее не получится. Ведь ты умеешь читать, а мы нет. Я не понимаю, как вы читаете. – У тебя много книг. – Я собираю то, что уже не нужно людям. А ещё беру в библиотеках. Но потом обязательно возвращаю, – Марго смущённо улыбнулась, – Мы с Глайтом должны хорошо знать людей, ведь мы много времени проводим в их мире. – Ты – Проводник, а Глайт – Видящий? – Да, я Проводник. Я могу войти в любой мир. Почти в любой, кроме одного, – Марго не то смутилась, не то задумалась, – в мир людей я могу пройти сразу. Прямо из своего дома, например, в твой дом. – Ты не идёшь через лес? – Через лес? Какой лес? – Где мёртвые деревья и большое зеркало. – Я редко там хожу. Но это не лес. – А что же? – Мне сложно подобрать слово на языке людей. Ближе всего по смыслу будет «мост». Ну, мост, так мост. А похоже все равно на лес. – И все Проводники так могут, не ходить через «мост»? – Нет, немногие. Мои родители – Ариолы, прорицатели. Обычно, у них дети тоже – Ариолы. А я – Проводник. Я в детстве жила в Скале с родителями и очень переживала, что не Ариола, как они. Потом мне стал интересен мир людей, другие миры. Потом мне понравилось быть Проводником. Мало, кто из ауэрлейнов путешествует по другим мирам, большинство проживает всю жизнь здесь, в Ауране. А у меня есть такая возможность, я столько уже видела, столько знаю! Только я редко вижу родителей. – Тебе нравится мир людей? – Мир людей прекрасен. Он гораздо больше и …. разнообразнее нашего. Там есть необыкновенные места! – Но здесь лучше? – Лучше, – это ответил Глайт. Похоже, он, как Юлий Цезарь читал, слушал и говорил одновременно. – Да, лучше. Но, ты, наверное, считаешь по-другому. – Возможно, если бы я, как и вы, вырос здесь, то также считал этот мир самым лучшим. Но я жил там. И мой дом там. – Благородная Тиана тоже думает, что там лучше? Она сюда не вернётся? – Я не знаю. Марго, а что такое «тень». Мама, вернее благородная Тиана, сказала, чтобы я к вам обратился с этим вопросом. Марго и Глайт долго молчали. Потом Глайт задумчиво сказал: – Я попробую объяснить, но без подготовки это может быть не совсем понятно. У каждого из нас есть предназначение, оно известно с самого рождения. С раннего детства мы учимся, для того, чтобы хорошо выполнять своё предназначение, а какие-то знания, возможно, есть у нас с рождения. Иногда трудно передать свои знания, трудно найти слова. – Я постараюсь понять. – Так вот, «тени». Не все люди умирают своей смертью. В смерти одного человека может быть виновен другой человек или люди. Если человек, виновный в смерти другого уходит от наказания, которые приняты в мире людей, или это наказание не действует на него, то есть ничему его не учит, есть опасность, что он снова начнет творить зло, и тогда появляется «тень». И «тень» принимает решение, что будет дальше с тем, кто виноват. Одна из задач «теней» остановить распространение зла, заставить человека задуматься. «Судя по всему со своей задачей „тени“ справляются не очень хорошо». – Как могут, – ответил Глайт, услышав мои мысли, – без них было бы ещё хуже. – Мир людей большой и самих людей много. Каждый случай сложный, иногда «тени» долго не могут принять решение, – сказала Марго. – И пока решение не принято человек может быть опасен для других людей, – закончил Глайт. Я понимал, что они стараются и объясняют, как могут. Но я не улавливал сути, поэтому спрашивал и спрашивал: – «Тень» – это душа? – Нет, это не то, что вы называете душой. Не могу подобрать слова из мира людей, чтобы понятнее объяснить. «Тень» – это «тень». «Логично. Ветер – это ветер. Озеро – это озеро. Ну, и соответственно, «тень» – это «тень». – А ты – Видящий, то есть видишь «тени». – Все ауэрлейны видят «тени». Я вижу, те, которые приняли решение. Они обращаются к Видящему. И он приходит вместе с Проводником. – И что дальше? – «Тени» говорят своё решение Проводнику. В результате его человек должен или измениться или уйти. – Уйти. Умереть? – Иногда и умереть. – Вы что убиваете людей?! – Нет, конечно. Только люди убивают людей. – Тогда мне ничего не понятно. – Я же говорил, с первого раза – это сложно. – Вы восстанавливаете справедливость и наказываете виновных? – У людей и так есть много организаций для этого. – Для чего? – Для наказания. Люди это делают без нас и лучше нас. Нет, скорее хуже, потому что часто тоже поступают несправедливо. Мне трудно судить, я не из их мира. Мы только выполняем решение «теней». – Возвращаемся к началу. Так что же такое «тени». – Это те, кто всё знают и никогда не ошибаются. Да, прояснили, дальше некуда. – Это Ариолы все знают и никогда не ошибаются. – Ариолы в Ауране, а «тени» у людей. – «Тени» – судьи? Такие идеальные, неподкупные, которые никогда не ошибаются. – Нет!! – это Глайт и Марго сказали хором. Да, я иногда бываю очень бестолковым. Но, по-моему, никто бы не понял, что они тут мне наговорили. Вид у меня был замученный и несчастный. Марго пришла на помощь. – Как только «тень» обратиться к Глайту, мы возьмём тебя с собой. Лучше увидеть один раз, чем услышать сто раз, – похоже, Марго гордилась знанием нашего фольклора. В данном случае он был к месту. Марго принялась за вышивание, Глайт снова взялся за книгу. – Марго, дай мне что-нибудь почитать, пожалуйста, – попросил я. Я долго ходил в библиотеке Марго и решил почитать «Хоббита» на языке оригинала. Английский у меня был средний, но я хорошо знал сюжет, и подумал, что не пойму, то вспомню. Взяв книгу на английском, я ушёл «по-английски», сам нашёл входную дверь и спрыгнул из домика на землю. Потом долго сидел на берегу озера, смотрел на воду и ни о чем не думал. Было хорошо. А потом побежал домой, чтобы замучить маму вопросами, написала ли она СМСку Марине, получила ли ответ, что ответила на ответ и т. д. и т. п. 17 Мы снова были у нас дома. Мама осталась в Ауране. Меня сопровождали Марго, Глайт, Марта. Китара с нами не было, а жаль. Сначала надо пройти в пространство между мирами. Про себя я называл его «зоной отчуждения». Переместиться я смог только с четвёртой попытки. Если бы был Китар или мама, у меня получилось бы быстрее. Марго всё делала легко и быстро, но не могла объяснить, Глайт объяснял с трудом, долго задумывался, подбирал слова. А Марта красиво и грациозно сидела на своём излюбленном месте – на комоде, с интересом наблюдала за моими мучениями и молчала, только её коса периодически перемещалась с одного плеча на другое. Я справился и с трудом подавил желание показать Марте язык. – Сейчас будем смотреть, – сказал Глайт, – Мне нужно большое зеркало, – обратился он ко мне. Я повел всех в мамину комнату, где у стены стояло зеркало с картины. Мы встали напротив. Я не понял, что сделал Глайт. Зеркало красиво засветилось золотистым светом, а потом стало показывать сюжет, как из хроники новостей. Это было похоже на репортаж по телевизору, только без звука. Я был так удивлён, что не понял, что именно показали. Изображение было чёрно-белым, достаточно быстрым. Я увидел легковой автомобиль, что-то похожее на аварию, люди. Потом всё пропало, но зеркало продолжало светиться. – Я не успел, не увидел, а ещё раз можно повторить. Глайт опять быстро проделал какие-то манипуляции. Я внимательно смотрел в зеркало. Чёрно-белое изображение. Улица, идут люди, едут машины. Вдруг, одна из них неожиданно въезжает на тротуар и сбивает двух женщин. Одна из женщин отлетает в сторону, другая повисает на капоте машины. Всё происходит быстро и выглядит страшно. Из машины выходит женщина, она нетвёрдой походкой обходит машину, сталкивает несчастную пострадавшую с капота прямо на асфальт, садится в машину, резко подает назад. Люди, которые уже успели окружить машину, разбегаются, автомобиль быстро уезжает. У случайных прохожих такой же шок, как и у меня. Сначала все просто стоят. Потом кто-то подходит к неподвижно лежащим женщинам, кто-то начинает звонить по телефону. Останавливаются машины, собирается толпа. Изображение пропало. Я, как будто посмотрел сюжет из новостей. Сбили двух человек и не оказали помощь. Гадкая история. Я повернулся к своим спутникам. Они были совершенно спокойны, понятно, что Глайт видел это происшествие уже не первый раз, но и Марта с Марго, казалось, оставались равнодушными. – Одна из женщин погибла сразу, вторая умерла в больнице на следующий день, – сказал Глайт. – «Тени» приняли решение, – сказала Марго, – они сегодня скажут его мне, ты можешь пойти со мной, если хочешь, благородный Максиан. Пойти решили все. Я ещё не успел научиться путешествовать сквозь пространство, как ауэрлейны, поэтому они мне помогали. Мы прошли к зеркалу в прихожей. Глайт и Марго подхватили меня под руки с двух сторон. Глайт дотронулся кристаллом до зеркала, оно засветилось белым молочным светом. Марго и Глайт крепко держали меня и подвели вплотную к зеркалу, и тут, оно начало затягивать нас вовнутрь. Жуткое ощущение, наверное, так затягивает водоворот. С непривычки закружилась голова и меня замутило. Мы погрузились в белое свечение, но это длилось несколько секунд. Неожиданно, мы оказались в незнакомой комнате, Глайт и Марго отпустили меня. Судя по всему, квартира была очень большой, и жили здесь вполне обеспеченные люди. Всё вокруг было дорого, комфортно и со вкусом. Женщина, сбившая двух человек и бросившая их умирать, была вполне обеспеченной и благополучной. Мы двинулись за Глайтом, при этом все летели в нескольких сантиметрах от пола, а я, как обычно просто шёл. Ну, почему на меня действует закон притяжения, а на них нет! Квартира показалась мне бесконечной. Мы прошли в небольшую, по сравнению с другими комнату, похожую на рабочий кабинет: большой стол с компьютером, удобное офисное кресло, полки с папками для бумаг. Молодая женщина разговаривала по телефону. Я встал напротив, чтобы рассмотреть её. Она была вполне симпатичной, правда, сейчас на лице ее застыла брезгливая гримаска. Она слушала, и, судя по выражению лица, разговор ей не нравился. Внезапно она взвизгнула и закричала на собеседника высоким пронзительным голосом. Теперь она стала совсем не симпатичной. Никто, кроме меня не рассматривал её, все стояли у неё за спиной, и, похоже, ждали, когда я насмотрюсь. Я присоединился к остальным: – «Тени» здесь? – Да. Ты не видишь? – А все видят? – Конечно, – Марта усмехнулась, и в руке у неё появилось «зеркало». Она всё делала очень грациозно. Я даже не уловил, её манипуляции с «зеркалом», а предметы уже стали яркими и чёткими, и женщина, говорившая по телефону, приобрела совсем другой вид. К моему удивлению, она стала неимоверно толстой, я бы даже сказал, безобразно толстой. Лицо и тело оплыло, щёки обвисли, шеи не было видно под несколькими подбородками, тело висело складками, толстая рука с жирными пальцами держала мобильный телефон. Зрелище, прямо, скажем, неприятное. Я так увлекся, что не обратил внимания на «тени». Они были очень чёткими, я ясно видел двух женщин, мог различить даже черты лица. Марго разговаривала с ними. Они стояли втроём, взявшись за руки, и смотрели друг на друга, но даже мне было понятно, что они «говорят». Переговоры шли довольно долго. Конец ознакомительного фрагмента. Текст предоставлен ООО «ЛитРес». Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию (https://www.litres.ru/mila-aleks/zerkala-novoe-fentezi-novye-miry-takogo-vy-esche-ne-chitali/?lfrom=688855901) на ЛитРес. Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом. notes Примечания 1 Максим Каммерер – герой романов А. и Б. Стругацких «Обитаемый остров», «Жук в муравейнике» и «Волны гасят ветер». В романе «Обитаемый остров» обитатели планеты Саракш называли Каммерера именем Мак Сим (коротко Мак). 2  Прогрессоры в научно-фантастической литературе – представители высокоразвитых разумных рас, в чьи обязанности входит содействие историческому прогрессу цивилизаций на других планетах, находящихся на более низком уровне общественного развития. Термин «прогрессор» был впервые введен писателями А. и Б. Стругацкими.