У страха глаза велики

У страха глаза велики Екатерина Николаевна Вильмонт Сыскное бюро «Квартет» #15 Вот так записку нашла Степанида в кармане чужой старой куртки, разбирая вещи для благотворительного фонда! Похоже, кому-то угрожает серьезная опасность – но как узнать, кому именно? Ведь ни хозяина куртки, ни автора анонимного послания уже не найдешь. Так бы и осталось это дело нераскрытым, если бы Стеша и Матильда не отправились в Париж... Екатерина Вильмонт У страха глаза велики Глава I КУРТКА – Матерь божья! – воскликнула Степанида, входя в прихожую, где стояли три громадные пластиковые сумки, в каких обычно возят товар челноки. – Нешто вы уезжать собрались? – Ах нет! – рассмеялась Юлия Арсеньевна. – Заходи, Стешенька, я тебе сейчас все объясню. Вот уже два месяца Степанида после школы приходила к Юлии Арсеньевне. Это была ее работа, за которую она получала пусть небольшие, но свои деньги и страшно этим гордилась. А кроме того, она привязалась к Юлии Арсеньевне как к родной, и та отвечала ей любовью и вниманием. Работа была нетрудная для Степаниды – прибрать в квартире, сбегать в магазин, в сбербанк, в аптеку. А еще Юлия Арсеньевна учила Степаниду говорить без ошибок, вести себя как надо, и Степанида нисколечко на нее не обижалась. От Матильды она пока скрывала, что работает, тем более что они в последнее время очень мало виделись. Матильда возвращалась поздно, когда Степанида уже была дома, так что заметить она ничего не могла. Вот и сегодня сразу после уроков Степанида помчалась на улицу Гиляровского. – Ах, Стешенька, сейчас мы с тобой этими сумками как раз и займемся. – Да откуда ж они, Юлия Арсеньевна, и что в них? – Их привезла Леночка, это... Помнишь, я тебе говорила, что жена знаменитого актера Муравина создала благотворительный фонд помощи нуждающимся артистам? – Вроде да... – Ну вот, а Леночка и ее подружка Лора решили собрать кое-какую одежду лишнюю у своих коллег... – Так там одежда? – Ну да. – А нам-то что с ней делать? – Мы с тобой ее разберем, что-то, может, надо выбросить, что-то постирать или почистить... – Почистить? – всплеснула руками Степанида. – Да вы знаете, сколько сейчас химчистка стоит? – Нет-нет, наше дело только разобрать вещи и рассортировать. Леночке просто некогда самой, ты же знаешь, как она занята. – Сделаем! – пожала плечами Степанида. – Но неужто артисты отдают непостиранное? – Очень возможно, у них нет времени и денег тоже. – А кто ж стирать и чистить будет? – допытывалась Степанида. – Насчет стирки не знаю, а вот сеть итальянских химчисток, вернее, ее хозяйка обещала сделать это бесплатно. – Тогда они и постирают, наверное. – Возможно. – Только вот что, Юлия Арсеньевна, я лучше сама все сделаю, а вы ступайте в комнату и дверь закройте, а то, не дай бог, еще кашлять начнете... От пылищи да вонищи. – Стеша! Что ты вообразила? Это ж все-таки не от бомжей вещи. – А кто их, артистов, знает? Вон у нас в доме на втором этаже один артист живет – пьянь пьянью, и от него всегда так воняет. – Это, конечно, прискорбно, но эти вещи не от него, а скорее для него! – Тоже верно, – улыбнулась Степанида и открыла первую сумку. Вытащила оттуда полиэтиленовый пакет, заглянула в него и вытряхнула содержимое на пол в прихожей. – Ой, гляньте, какие хорошие вещи! – Действительно, почти новые! – обрадовалась Юлия Арсеньевна. – И смотри, все чистенькое, что там у нас? – Две юбки, два джемпера и лифчик, совсем новый, в упаковке еще! Это мы отложим сразу. Она достала из сумки еще один пакет и тоже вытряхнула на пол. Там оказался вполне приличный шерстяной пиджак. Степанида повела носом. – Это в чистку, табачищем разит! – определила она. – Кстати, Стеша, проверь карманы. Мало ли кто что мог забыть, – посоветовала Юлия Арсеньевна. Действительно, в кармане пиджака Степанида обнаружила полупустую пачку сигарет, три проездных талончика за прошлый квартал и шариковую ручку. – Ой, и что теперь с этим делать? – спросила она. – Да ничего! Сигареты отдадим кому-нибудь, кто курит, билетики можно только выбросить, а ручка... Ручка тебе пригодится. Не разыскивать же владельца из-за такой ерунды, – улыбнулась Юлия Арсеньевна. – Вот если кто-то забыл документы вынуть или еще что-то важное, тогда другое дело. Однако больше ничего не попалось. Юлии Арсеньевне кто-то позвонил, и она ушла в комнату, а Степанида взялась уже за последнюю сумку. Вытащила оттуда теплый шарф, шапку-ушанку и мужскую куртку с множеством карманов и кармашков. Она стала методично их проверять. Во внутреннем, застегнутом на «молнию» кармашке что-то шуршало. Она открыла «молнию» и достала из кармана аккуратно сложенную бумажку. Развернула ее. «Если со мной что-то случится, прошу винить в этом Тимофея Михайловича Холщевникова». Степанида даже рот открыла от изумления. Ни фига себе! Вот это записочка! Но что же делать? Степанида задумалась. Если человек написал такую записку и сунул ее в карман куртки, значит, он чего-то боялся... И если куртка с запиской попала сюда, то, наверное, с ним случилось-таки несчастье, в котором скорее всего виноват этот самый Холщевников. А записку не нашли... Кому, интересно, она предназначалась? Вероятно, милиции... – Стешенька, ты о чем задумалась? – заставил ее очнуться голос Юлии Арсеньевны. – Да так, ни о чем... – ей не хотелось пугать впечатлительную пожилую даму. И она решила при первой же возможности позвонить Валерке. Он обязательно что-то умное присоветует. Она спрятала записку в свою сумку, а куртку положила в отдельный пакет. Ее надо тоже сохранить для следствия. Больше ничего интересного ей не попалось. Покончив с разборкой вещей, она сбегала в магазин и на почту, потом протерла влажной тряпкой полы, попила чайку с Юлией Арсеньевной и помчалась домой, незаметно прихватив с собой пакет с курткой. Матильды дома не было. И Степанида сразу же позвонила Валерке. – Степка, привет! – обрадовался он. – Что новенького? – Валер, надо поговорить! – Опять что-то случилось? – догадался он по таинственному тону подружки. – Ага! – В чем дело-то? – Слушай, я нынче такую записку нашла... «Если со мной что-то случится, прошу винить Тимофея Михайловича Холщевникова». – Что? Где ты ее нашла? – взволновался Валерка. – В куртке! – В чьей? – Кабы знать! – То есть? – Ну, понимаешь... Я заходила к Юлии Арсеньевне... Валерка до сих пор не знал, что Степанида работает у нее за деньги. – И что? – Ну, там ее дочка привезла сумки с одеждой... для этой, как ее... благотворительности, и я это шмотье разбирала, ну и вот... – А где куртка? – У меня, я ее потихесеньку унесла. – Потихесеньку? – рассмеялся Валерка. – Молодчина! Слушай, это может быть очень интересное дело. Вот только бы узнать, чья куртка. Но, судя по тому, где она оказалась... – Вот-вот, я то же самое подумала. Если ее вот так отдали незнакомому, значит, хозяина уже нет... – Ну, необязательно! Знаешь, по-всякому бывает. Например, он спрятал записку в карман, а его жене, допустим, эта куртка не нравится, вот она и отдала ее в отсутствие мужа. И тогда он вполне может написать еще такую же записку. Кстати, очень возможно, что он распихал такие записки по всем своим карманам, и тогда... – Тогда нам тут делать нечего, да? – Ну, в общем и целом... Да, Степка, в таком случае нам тут делать нечего. – А если нет, если он только одну записку оставил? Может же такое быть? – Все бывает... – Валер, значит, ты считаешь, мы можем просто махнуть на это рукой? – Думаю, да. – Но как же, Валерка? – закричала Степанида. – А если его убили? И никто не знает про этого Холщевникова? – Но что мы можем? Только отнести эту записку в милицию. – Ну хотя бы! – Степка, если бы мы хоть отдаленно представляли себе, чья это куртка. А то в милиции нас вообще за трепачей могут принять. И потом, что, если это просто дурацкий розыгрыш? – Розыгрыш? – ахнула Степанида. – Да, да, именно розыгрыш! В актерской среде это очень даже принято. Сама подумай, какой-то весельчак решил отдать свою курточку и поглядеть, что из этого получится. – Дурак он, что ли? – Почему бы и нет? Розыгрыши бывают умные, а бывают вполне идиотские. Тем более с пьяных глаз. – Ты серьезно? – Еще как серьезно! Аськина мама как-то рассказывала, что у них в театре одному артисту позвонили и сказали – вас приглашают в какой-то маленький подмосковный городок выступать в Доме культуры; словом, наговорили ему сорок бочек арестантов, пообещали хорошие деньги заплатить, ну и все такое, он был не избалован и поехал. Его, естественно, никто не встретил, он долго блуждал по этому городку и в результате простудился, заболел воспалением легких. Вот такие розыгрыши тоже бывают. – Козлы! – Это точно. Так что история с запиской тоже здорово смахивает на розыгрыш. – Может быть, – задумчиво проговорила Степанида. – А я уж невесть чего себе навоображала... – Представляю! – усмехнулся Валерка. – А как вообще дела, Степка? Как Матильда? – Матильда? Нормально, только я ее почти и не вижу. – А на лето какие планы? – Какие планы? Я не знаю. Тетя Саша с Игорьком в деревню поедет, меня с собой зовет. – Поедешь? – Неохота. Мы, наверное, компьютер купим, и я буду на нем учиться... А чего там в деревне делать? – Воздухом дышать. А меня на даче опять запрут. Я там помру с тоски. Раньше еще, когда Аська с Мотькой там жили, было терпимо, у нас всегда дела находились, а теперь... Кстати, ты не в курсе, Аська на лето не приедет? – Не знаю, Матильда ничего не говорила. – А у Мотьки летом гастроли будут? – Вроде да. Валер, а если это все-таки не розыгрыш, тогда как? – Степка, тебе не терпится опять что-то расследовать? – Ничего подобного, просто... А вдруг мы сможем спасти этого человека? – Во-первых, какого человека? А во-вторых, в милицию он и сам мог заявить. Но почему-то этого не делает, а если мы заявим, то можем ему только хуже сделать, понимаешь? Не говоря уж о том, что нас с таким заявлением скорее всего просто пошлют куда подальше. Спасай того, не знаю кого! Конечно, если очень постараться, можно найти хозяина этой куртки... – Как? – Спросить у дочки Юлии Арсеньевны, у кого она брала вещи, ну и методом исключения... – Чего? – не поняла Степанида. – Объясняю – надо будет составить список этих людей и проверить их всех. – Это долго. Валер, а вдруг она точно помнит, чья это куртка? – Возможно и такое. Но тогда тебе придется все ей рассказать. Хотя... – Что? – Можно что-нибудь придумать... Допустим, что в куртке нашлись деньги или еще что-то ценное. Правда, если она точно помнит, чья куртка... – Да, тогда придется это вернуть, а возвращать-то нечего. – То-то и оно. Вот что, Степка, если ты в ближайшие дни увидишь Елену Александровну, попробуй как-нибудь навести ее на разговор об этих вещах, вдруг что-то сумеешь выведать... – Попробую. Они еще поговорили о том о сем и простились. И тут же кто-то позвонил в дверь. Это явилась Алка. – Привет, до тебя не дозвонишься, ты с кем трепалась? – накинулась она на Степаниду. – С Валеркой. – У любви, как у пташки, крылья? – Да какая там любовь! – отмахнулась Степанида. – Просто сегодня такая история вышла... Степанида рассказала Алке про записку. – Ну ни фига себе! А эта куртка у тебя? – Да. – Покажи! – потребовала Алка. – Зачем? – Надо! Пожав плечами, Степанида достала куртку. – На, гляди! Алка взяла ее в руки, пощупала материал. – Курточка недешевая! – сказала она. – Почем ты знаешь? – «Хьюго Босс», фирма дорогая, будь спок, я-то знаю. Алка принюхалась: – Туалетная вода «Дюна», фирма «Кристиан Диор». – Чего? – вытаращила глаза Степанида. – Того! Говорю же – мужик этот душился туалетной водой «Дюна»! – Алка, ты брешешь? – Почему это я брешу? Даже не собираюсь! Просто я знаю этот запах! – Папа твой, что ли, этой водой душится? – предположила Степанида. – Ясное дело. – Тогда понятно. Ну, что еще скажешь? – Что мужик этот был не бедный! – А что нам это дает? – Не знаю, пока ничего, а там посмотрим. Мы, Степка, должны заняться этим делом. – Думаешь? А Валерка говорит: это свободно может быть розыгрыш. – Розыгрыш? – Ну да! Степанида пересказала ей Валеркину теорию. Алка сморщила нос. – Кретин он, что ли, этот дядька? Какой интерес в розыгрыше, если не видишь его результатов? Кому надо неизвестно кого разыгрывать? Ты сама-то подумай! Разыгрывать людей, которые собирают ношеные шмотки для благотворительности? Да они скорее всего и не обратят внимания на какую-то бумажонку в кармане. Выкинут, и все дела. – Но я же вот обратила внимание! – Ты – исключение! Нет, Степка, никакой это не розыгрыш, я просто уверена. На все сто! Степанида задумалась. В словах Алки был резон. – Ну и что ты предлагаешь? – Для начала тебе нужно поговорить с этой артисткой, дочкой Юлии Арсеньевны. – О чем? – Степка, ты сдурела, да? Сама, что ли, не понимаешь? – Не понимаю, если честно. – Ты должна ей сказать всю правду! А она сообразит, что к чему. Может, вспомнит, чья это куртка. Говорю ж тебе: куртка дорогая, фирменная, она, артистка эта, уж точно обратила на нее внимание. Такие куртки не каждый день выбрасывают. Когда она должна шмотки забрать? – Вроде бы завтра. – Степка, у тебя ее телефон домашний есть? – Есть, а что? – Как что? Как что? – возмущенно завопила Алка. – Это же самой глупой козе понятно! Позвони ей и спроси! – У нее, наверное, спектакль... – А ты позвони и выясни. Вдруг сегодня она дома? Степанида нашла записную книжку и позвонила дочке Юлии Арсеньевны, артистке Елене Пивоваровой по прозвищу Пивочка. Но у нее никто не брал трубку. – Нету ее, – мрачно сообщила Степанида. – Значит, позвонишь ей завтра с утра. – Утром она спит. – Ничего, проснется! – сурово ответила Алка. – Такое дело... – Ал, а если она ничего не знает, не помнит? – Тогда спросишь у нее про всех, кто давал шмотки! И мы разберемся! – Ну ты даешь! – покачала головой Степанида. – В нашем деле только так! – В каком это нашем деле? – В детективном! Я, Степка, уже решила. Буду следователем! – Еще сто раз перерешишь! – Посмотрим! – Посмотрим! Подружки рассмеялись. – Конечно, лучше бы это случилось через недельку, когда школа кончится, но... Ой, Степка, а меня ведь на дачу законопатят! – сокрушенно воскликнула Алка. – Это уж как пить дать. Мама отпуск даже берет... – Значит, постараемся все успеть до тех пор! В конце концов, нам надо выяснить только одно – чья это куртка. И отдать записку в милицию. – Правильно! Только ты, Степка, наберись храбрости и позвони утречком артистке... – Ладно. Когда Алка ушла, Степанида села за уроки, твердо решив утром связаться с Еленой Александровной. Ей даже во сне не могло присниться, какие события начнут разворачиваться еще сегодня вечером, не имеющие, впрочем, ничего общего с таинственной запиской. Глава II ПОТРЯСАЮЩАЯ НОВОСТЬ Покончив с уроками, Степанида хотела приготовить ужин, но потом вспомнила, что у Матильды сегодня последний спектакль в этом сезоне, а после спектакля будет еще банкет, и вернется она очень поздно. Значит, никакой ужин готовить не надо. А себе она просто сделает два бутерброда с докторской колбасой и чай с лимоном. Так она и поступила. Интересно, что Матильда собирается делать в отпуске? Что-то она ничего об этом не говорила. Правда, они редко виделись в последнее время, а уж поговорить по душам и вовсе не удавалось. Ничего, зато теперь наговорятся. Правда, с Юлией Арсеньевной теперь станет сложнее, если Матильда будет дома сидеть. Она мигом сообразит, что тут что-то не так... А впрочем, Степанида ведь ничего плохого не делает. Попив чаю, она включила телевизор и прилегла на диван. Но фильм был скучный, и она мигом уснула. – Степка, что за дела? – раздался Мотькин голос. – Почему спишь на диване, одетая? Степанида открыла глаза. – Мотя, что? – Вставай, Степка! Разденься и ляг по-человечески! – Ой, Мотя! Какая ты!.. – восторженно завопила Степанида. Матильда стояла над ней в новом, невероятно красивом платье, в туфельках на высоченных каблуках, и ее синие глаза сверкали. – Мотя! Откуда платье-то? Я его не видела! А цветов-то сколько! Как прошел спектакль? – Ой, Степка! Такой успех, такой успех! Даже жуть берет! Слышала бы ты, что про меня на банкете говорили! Степка, я тебе тут всяких вкусностей привезла! – С банкета, что ли, уперла? – Да ты что! Конечно, нет! Просто мне Яков Леонидович специально для тебя дал с собой... И вообще... Степочка, я такая счастливая! И у меня для тебя есть сюрприз! Потрясающий сюрприз! – Какой? – загорелась Степанида. – Я тебе пока не скажу! – Почему это? – Ты сперва закончи учиться, а тогда... – Мотька, это свинство! – возмутилась Степанида. – Зачем тогда говорила? И потом, до конца школы осталось шесть дней! Ну, Мотенька, пожалуйста, скажи! – Степка, мы с тобой... Одним словом, через день после окончания учебного года мы с тобой уезжаем! – Уезжаем? Куда? В деревню? – Нет, не в деревню. В город. – В Харьков, что ли? – разочарованно протянула Степанида. Ее совсем не тянуло в родной город. – Нет, Степка, подымай выше! – в голосе Матильды слышалось ликование. – В Питер? – А в Париж не хочешь? – В Париж? – ошалела Степанида. – В Париж? – В Париж, Степка, в Париж! Мы с тобой! На целых три недели! – Моть, ты меня разыгрываешь, да? – Нет, Степка, нет! Это правда! Не хотела я тебе говорить раньше времени, хотела вообще все полным сюрпризом сделать... Но вот... проболталась... – Нет, ты скажи, это правда? – все не верила Степанида. – Да! Правда! – Мы к Аське поедем? – Конечно, к Аське! Она нас вместе пригласила! Мы будем жить у нее и поездим по Франции. Но главное – Париж... Ах, Степка, что это за город... Знала бы ты... – Но почему она нас пригласила, вернее, почему она меня пригласила? Я же с ней тогда... так по-хамски... а она... – Потому что Аська, она... она умная и все понимает. Степка, ты что, не рада? – Рада, еще как рада... Просто не ожидала... Моть, а ведь на это много денег надо! – Не волнуйся, все просчитано, – устало улыбнулась Матильда. – Только поговорим про это завтра. У меня что-то силы кончились... И она ушла в ванную. Степанида осталась сидеть в полном обалдении. Она поедет в Париж? Неужели это правда? Она просто боялась поверить в такое счастье. Но, с другой стороны, Матильда наверняка не врет. Она сказала, что на следующий день после окончания занятий... Ой, а как же Юлия Арсеньевна? Голова у девочки пошла кругом. Когда Матильда вышла из ванной, у Степаниды сжалось сердце. Она была такая хрупкая, почти прозрачная и уже еле передвигала ноги от усталости. – Степка, все разговоры завтра. А сейчас спать. И утром не буди меня, ладно? – Ладно, – вздохнула Степанида. Легко сказать спи, разве тут уснешь? Она и впрямь полночи ворочалась в постели и уснула лишь под утро. Естественно, когда вскочила, ни о каких разговорах с Еленой Александровной не могло быть и речи. Да Степанида о ней и не вспомнила. В школе Алка сразу же бросилась к Степаниде. – Ну что? – Что? – растерялась Степанида. – Ты ей звонила? – Кому? – Артистке! – Ой, Алка! – хлопнула себя по лбу Степанида. – Я вообще про это забыла! Алка воззрилась на нее с недоумением. Степанида забывчивостью не страдала. – Да что с тобой, подруга? Сдурела, да? – Ага! – расплылась вдруг в блаженной улыбке Степанида. – Алка, поклянись, что никому не скажешь! – Про что? – Про то, что я тебе сейчас скажу. – Клянусь! – Алка, мы с Матильдой в Париж едем! – Чего? – В Париж! К Аське! На три недели! – Врешь! – Еще чего! Мне вчера Мотька сказала. – И ты сразу с глузду съехала? – воспользовалась Алка Степанидиным выражением. – А ты бы не съехала? – Съехала бы, наверно, – честно призналась Алка. И вздохнула не без зависти: – Счастливая ты, Степка. В Париж поедешь, это ж надо! Ой, а как же быть с нашим делом, а? – Но мы же вчера решили, что постараемся успеть до конца занятий. Я сегодня проспала, но зато вспомнила – у Елены Александровны сегодня в театре выходной, постараюсь ее застать. – Ладно, только держи меня в курсе дела, хорошо? Тут прозвенел звонок, и они побежали в класс. После уроков Степанида собралась было бежать сразу к Юлии Арсеньевне, но Алка удержала ее. – Степка, куртка где? – Дома, а что? – Как что? Если ты собираешься про нее говорить, она должна быть при тебе, а то эта артистка может подумать, что ты ее просто присвоила. – Алка, ты что? – Ничего. Дело, конечно, твое, только я тебе советую ее взять с собой. – Черт, Матильда, наверное, дома... Ал, пошли со мной, отвлечешь ее внимание, а заодно скажешь, что мы куда-нибудь вместе собираемся. – Хорошо, – сразу согласилась Алка. Однако Матильды дома не было. Степанида быстренько взяла припрятанную куртку и, простившись с Алкой, помчалась к Юлии Арсеньевне. Дверь ей открыла Елена Александровна. – Степанида, здравствуй! Ты молодчина, помогла маме с этим шмотьем, – негромко проговорила она. – Мама плохо спала и прилегла отдохнуть. – Елена Александровна, – шепотом сказала Степанида, – мне очень-очень нужно с вами поговорить. – Очень-очень? – улыбнулась та. – Ну что ж, пойдем на кухню. Слушаю тебя. – У меня к вам целых два дела! Первое... Елена Александровна, я через неделю уезжаю на три недели и не смогу приходить... – Уезжаешь? Куда? В Харьков? – Нет! В Париж! – Как в Париж? – поразилась Елена Александровна. – Зачем? – С Матильдой. К Аське. – А! Понятно! Везет тебе, Степанида! Париж... – А вы были в Париже? – Была. Целых две недели! Это сказка, Степанида! – Но как же будет с Юлией Арсеньевной? – Ничего, как-нибудь справимся, мама все-таки уже окрепла за последнее время. Правда, она скучать по тебе будет. – Я тоже буду скучать, – призналась Степанида. Елена Александровна потрепала ее по щеке. – А какое еще у тебя ко мне дело? – Ой, да! Елена Александровна, вы случайно не помните, кто вам отдал вот эту куртку? Она вытащила куртку из пакета. – Нет, Степанида, не помню, – пожала плечами Елена Александровна. – А какое это имеет значение? – Понимаете, я нашла в кармане вот такую записку... Елена Александровна пробежала глазами записку. – Что за черт! Похоже на розыгрыш... Да скорее всего кто-то решил пошутить. А ты подумала, что это всерьез? – Да. Валерка, правда, тоже сказал про розыгрыш... – Ну вот видишь, да не бери ты это в голову! Какой-нибудь дурак решил либо пошутить, либо напакостить какому-то Холщевникову... Только и всего. Можешь спокойно выкинуть записку и забыть об этом раз и навсегда. – Вы так думаете? – Уверена. Тем более что выяснить, чья это куртка, очень сложно. – Почему сложно? – Видишь ли, эти вещи не я одна собирала, многие мои знакомые тоже собирали их по своим знакомым, понимаешь, какая цепочка? И к тому же, кто именно из моих знакомых получил куртку, тоже выяснить трудно. То есть, в принципе, это возможно, но потребует столько времени, что... – Понятно, – кивнула Степанида. – Но вы и вправду думаете, что это может быть розыгрыш? – Да. В театральной среде частенько этим развлекаются. Степа, поможешь мне донести сумки до машины? Надо уж сдать все это! – И куртку? – Конечно! А что с ней еще делать? Степанида задумалась на мгновение, а потом решительно сунула куртку в одну из сумок. Но записку все-таки оставила себе. Так, на всякий случай. Когда Юлия Арсеньевна вышла на кухню, Степанида как раз мыла газовую плиту. – Стешенька! Ты давно пришла? Я и не слыхала. – Да уже больше часа! Как вы чувствуете? – Стеша, надо говорить – как вы себя чувствуете! – Ладно, – согласилась Степанида, – как вы себя чувствуете? – Уже хорошо! А вот что с тобой? У тебя, по-моему, какие-то новости, да? – пригляделась к девочке пожилая дама. – Я права? – Правы! Юлия Арсеньевна, кабы вы знали, до чего правы! – Стеша, что случилось? – Я поеду... в Париж! – Ты поедешь в Париж? – Да, нас с Мотькой пригласила Аська! – Превосходная новость, Стеша! И когда же состоится эта поездка? – А как уроки кончатся. Через неделю! Я спрашивала Елену Александровну, как вы тут без меня, а она сказала – обойдемся! – Она что, была с тобой невежлива? – Боже упаси! Нет, она сказала – как-нибудь справимся. – Это другое дело, – улыбнулась Юлия Арсеньевна. – Вот так иной раз рождаются недоразумения. Поэтому, Стеша, ты уж когда передаешь кому-то чьи-то слова, старайся быть точной... – Поняла, – кивнула Степанида. – Ах, Стеша, я ведь обещала учить тебя французскому, и так ничего не вышло... Какая жалость! – Да, кабы знать... – вздохнула Степанида. – Но ничего. Мотька училась французскому, уроки брала... И Аська по-французски свободно чешет. Они ж меня там одну не бросят, правда же? – Не должны! – засмеялась Юлия Арсеньевна. – А вы в Париже были? – Увы, нет. Не привелось. – Еще побываете! – Ну, это вряд ли... Хотя чем черт не шутит, правда? – Истинная правда! Я вот даже и не мечтала, а вчера Мотька мне сказала, так я думала: от радости в окошко выпрыгну! – Нет уж, будь добра, в окошко прыгать не надо! – А вы небось по книжкам все про Париж знаете? – Не все, но многое... – Вы мне напишите, что там надо посмотреть, ладно? – Зачем? Думаю, все, что следует, тебе и так покажут. Без моих списков. Ты ведь едешь в гости в высшей степени интеллигентную семью. – Ой, мамыньки! Я ж там чупаха чупахой буду выглядеть! – Никакая ты не чупаха! – возмутилась Юлия Арсеньевна. – Ты умная девочка, за то время, что ко мне ходишь, ты многому научилась, ты вообще очень восприимчивая, сообразительная, так что тебе там совершенно нечего стесняться. – Но вы мне все-таки скажите, научите меня, пока время есть, каким-нибудь французским словам... Или нет, бог с ними, со словами, вы скажите лучше, куда меня там поведут, чтобы я совсем уж дурой не выглядела. Мол, сегодня мы поедем туда-то, а завтра туда-то... – Да, задачку ты мне задала! – засмеялась Юлия Арсеньевна. – Что ж, для начала давай выясним, что ты знаешь про Париж? Какая река там протекает? – Река? Не знаю. – Сена. Постарайся запомнить – Се-на. – Сена. Значит, как увижу в Париже речку, можно кричать: «Ой, Сена!» Да? – Да. А какой в Париже самый главный музей? – Музей? Ой, я что-то слышала, Мотька говорила... Сейчас вспомню... Дувр! – Не Дувр, а Лувр. Дувр – это город в Англии. – Ага, Лувр! И самая главная там картина – эта... Мона Лиза, да? – Самая главная? Пожалуй. А кто написал эту картину? – Я помню... Сейчас... Его тоже звали Леонардо! – Почему тоже? – Ну, как Леонардо ди Каприо! – Боже мой! – схватилась за голову Юлия Арсеньевна. – Его звали Леонардо да Винчи. Запомни – Леонардо да Винчи. И не вздумай там вспоминать про ди Каприо. – Ладно, запомню. – А ты читала «Собор Парижской Богоматери»? – Нет, не читала. – Я тебе дам, постарайся прочитать до отъезда, и тогда уж ты никогда о нем не забудешь. – А книжка толстая? – деловито осведомилась Степанида. – Довольно толстая. – Не, Юлия Арсеньевна, я не успею. Вы лучше так мне про этот самый собор расскажите. Мотька точно там была. – Надо полагать... – вздохнула Юлия Арсеньевна. – В общем, чтобы не опозориться, мне там лучше помалкивать, да? – Ну почему? Если что-то захочешь узнать, обязательно спрашивай. Думаю, вас по городу будет Ася водить, ее-то ты можешь не стесняться. А вообще, Стеша, чтобы в будущем не попадать в такие ситуации, надо побольше читать. Чем больше человек читает, тем он лучше развивается. Это еще никому не вредило. – А чего читать-то надо? Книг вон сколько понаписано, все не прочитаешь! – Все и не надо. Я подумаю и составлю тебе список. – Только что-нибудь нескучное, ладно? – Постараюсь. Стеша, но ведь ты же сама мне говорила, что читать любишь. – Люблю. Детективы и приключения разные. – Этого мало, детка. Я знаю, в наше время многие вообще ничего не читают, только ты ведь хочешь стать образованным человеком, правда? Кстати, Матильда, насколько я знаю, много читает. – Это правда, она без книжки вообще не может. И всегда говорит, что это благодаря Аськиной семье она вообще что-то знает. – Вот и тебе не стоит от нее отставать. – Но Матильда очень много всяких стихов читает, а я этого не понимаю, по-моему, это неинтересно. Всякие там розы-слезы, кровь-любовь... – Все ясно, – улыбнулась Юлия Арсеньевна, – просто ты еще не влюблена. – Не влюблена? А при чем тут это? – При том, что влюбленному человеку хочется читать стихи. Погоди, ты еще в этом убедишься. – А вообще-то правда, – задумчиво проговорила Степанида. – Алка, как в Костю втюрилась, тоже какие-то стишки читает. Ну надо же! И это все так? – Ну, разумеется, не все, только те, у кого в душе что-то звучит... – У Алки, значит, звучит? – Если ее в таком возрасте на стихи потянуло, определенно звучит. – А может быть так, что я никогда не влюблюсь? – Нет, не может! – засмеялась Юлия Арсеньевна. – Хоть раз в жизни всякий человек влюбляется. – А вы сколько раз влюблялись? – Я? О, я очень часто влюблялась, я была очень влюбчивая. – Да? А первый раз, когда влюбились, вам сколько лет было? – Лет пять, должно быть, я была влюблена в шофера, который водил персональную машину нашего соседа по площадке. Как сейчас помню, он был молодой, красивый, и его звали Артур. – А мне вот скоро тринадцать будет, а я еще не влюблялась, – тихо сказала Степанида. – Стеша, а когда у тебя день рождения? – Двадцать третьего июня. – Значит, отмечать его ты будешь в Париже! – Ой, мамыньки, я и забыла совсем. Ну надо же... Знаете, Юлия Арсеньевна, мне все как-то не верится... И я не знаю, как там будет... – Там будет хорошо! Там будет просто восхитительно, можешь мне поверить. Лето, Париж... Да я в твоем возрасте даже мечтать ни о чем подобном не могла, так что ничего не бойся, а просто наслаждайся жизнью. – А на самолете небось страшно летать? – Страшно? Не знаю. Я всегда любила летать. Это так прекрасно – села в самолет, и через два-три часа ты уже в другом городе или в другой стране. Выходишь из самолета – и сразу ощущение чуда. А когда на поезде тащишься, в тесном купе, иной раз такие попутчики попадутся, что не дай бог... Стеша, ты еще никогда не летала? – Нет. Только на поезде... – Вот видишь, сколько интересного тебе предстоит. И первый твой полет будет не куда-нибудь, а в Париж! Ты счастливая, Степанида! Тьфу, тьфу, тьфу, чтоб не сглазить! Они еще довольно долго беседовали, пока Степанида занималась хозяйством. Потом она понеслась домой. Встретила ее Матильда. – Где ты была? – сурово спросила она. – Мы с Алкой... – начала Степанида. – Не ври! Я Алку встретила! – И чего? – Ничего! Степанида, колись! – Да я... – Покажи дневник! – неожиданно потребовала Матильда. Степанида, облегченно вздохнув, полезла в сумку за дневником. Там все было в порядке. Пятерки и четверки. С точными науками она вполне справлялась сама, а с историей и литературой ей здорово помогала Юлия Арсеньевна, так что дневник она могла предъявить сестре вполне спокойно. Матильда пролистала дневник. – Странно, – пробормотала она. – Что странно, Мотя? Что я хорошо учусь? Я разве придурочная? – Ты не придурочная, нет, но сейчас явно придуриваешься! Говори, где тебя носит? Мне тетя Тася сказала, что ты после школы где-то шляешься, домой поздно приходишь. Что это значит? Говори, Степанида, а не то вместо Парижа в Харьков отправишься. Со мной шутки плохи! Я не для того тебя к себе взяла, чтобы ты с дурной компанией спуталась. Степанида молчала. – Что молчишь? Придумываешь, как бы половчее соврать? – Мотя, ты почему орешь? – Я не ору! – Ты попросила показать дневник, думала небось – там одни пары да колы? – Знаешь, я не уверена, что это не поддельный дневник! Я, пожалуй, завтра в школу наведаюсь, с учителями поговорю! А то с тебя станется! Степанида расхохоталась. – Ты чего? – насторожилась Матильда. – Иди, Мотя, иди в школу! Только потом будешь у меня прощения просить! – Прощения просить? Интересно, за что? – За ложные обвинения, вот! Потому что я и вправду хорошо учусь. Я, Мотя, способная, а ты и не заметила. – Я заметила, еще как заметила! Способности у тебя и впрямь редкие, особенно если вспомнить историю с теми несчастными долларами... – Сколько можно одно и то же вспоминать! И потом, все ведь хорошо кончилось. – Ладно, пусть, но только ты мне зубы-то не заговаривай. Куда тебя после школы носит? Имей в виду, я ведь все равно узнаю, у меня тоже как-никак детективный опыт есть, поэтому лучше сама признайся. Степанида смотрела на нее исподлобья и молчала. – Не скажешь? Жаль. Я так хотела показать тебе Париж... – Знаешь, как это называется? – разозлилась Степанида. – Шантаж! – Ах вот что? Шантаж? А как твое поведение называется, вот что я хочу узнать! И, между прочим, если бы в твоем поведении ничего плохого не было, не стала бы ты так таиться! – Хорошо, – решилась вдруг Степанида. Париж есть Париж! – Так вот, пусть тебе будет стыдно! Если хочешь знать – после школы я работаю. – Работаешь? – ахнула Матильда. – Кем? – Ну, этой... помощницей. – Помощницей? И кому ты, интересно знать, помогаешь? – Одной пожилой тетеньке. – Какой еще тетеньке? – Я ж говорю – пожилой! – Степка, ты правду говоришь? – А то! – И тебе за это платят? – А как же! Вот! – Она подскочила к письменному столу, вытащила оттуда зеленую кожаную коробку от подаренных Матильде Олегом швейцарских часов и достала голубой конверт. – Вот, это я заработала! Матильда пересчитала деньги и вздохнула с облегчением. Денег было немного. – Степа, но зачем? Тебе что, денег не хватало? – Хватало. Но я хотела иметь свои, заработанные... – Она чуть было не сказала про компьютер, но промолчала, а то Мотька могла ее не так понять. – И что это за тетенька? – Одна знакомая. Такая хорошая... – Но как ты ее нашла? Эх, говорить так говорить! – Мне тетя Липа эту работу нашла! – Тетя Липа? – ахнула Матильда. – Да, я ее попросила, и она нашла мне эту работу. Между прочим, она меня поняла. – И кто эта женщина? – Ты ее дочку знаешь. Артистку Пивоварову. – Пивочку? – воскликнула Мотька. – Так ты у ее мамы работаешь? – Ну! Мотька пребывала в растерянности. – И что же ты там делаешь? – Всего понемножку. Убираюсь, в магазин бегаю, в аптеку, в сбербанк за квартиру платить, на почту... А Юлия Арсеньевна меня всему учит, манерам там разным, говорить правильно, вилку и нож правильно держать. Она... Знаешь, Мотя, она такая хорошая, как родная... Если не веришь, можешь ей позвонить хоть сейчас. Она так за меня обрадовалась, что я в Париж еду... Мотька улыбнулась. – Еду? – Едешь, едешь! – успокоила ее Матильда. Время летело с бешеной скоростью. Оказалось, что до отъезда надо переделать кучу дел, но Матильда со Степанидой спокойно все обдумали, распределили обязанности и в результате все успели. Более того, Матильда познакомилась с Юлией Арсеньевной. И та наговорила ей столько хороших слов про Степаниду, что Матильда ощутила настоящую гордость за свою двоюродную сестренку. – Ох, у меня просто камень с души свалился, – призналась она пожилой даме. – А то я уж невесть что думала... – Нет-нет, Матильда, Стеша на редкость способная и хорошая девочка. Очень добрая... Но одинокая, с комплексами. И читает мало, к сожалению. – Ничего, это мы поправим! – задорно сказала Матильда. – Она у меня начнет читать, никуда не денется. Я ее допеку за этот месяц. А потом... Вы согласитесь ее обратно взять? – не без робости осведомилась Матильда. – Когда она у вас, я спокойна, а то после Парижа у меня сумасшедшая жизнь начнется. Гастроли и еще... Меркулов хочет ставить со мной «Ромео и Джульетту». – Матильда, поздравляю, это же чудо! – Это правда чудо, – кивнула Матильда. – Но работа будет еще та... Я ведь пока еще ничего не умею, одно дело играть современную девчонку, хоть и американскую, и другое дело – Шекспир! Так что Степе я мало времени смогу уделять... – Не волнуйся, я теперь уж не могу долго без Стеши обходиться, мы с ней привязались друг к другу. – Спасибо, спасибо вам огромное! Степанида этого разговора не слышала, она в это время бегала в магазин и на почту. А все ее мысли были только о предстоящем путешествии. Сердце сладко и в то же время испуганно замирало, когда она говорила себе: «Послезавтра я буду в Париже! Обалдеть можно!» Накануне отъезда ей позвонил Валерка. – Степка, как дела? Собираешься? – Собралась уже. – Волнуешься? – Ни капельки, – соврала Степанида. – Врешь. Я ж тебя знаю! Да, кстати, я хотел спросить, про куртку никаких новостей нет? – Откуда? – Так я и думал. Мне тут пришла в голову одна мысль... – Какая? – Да вот хочу на досуге разузнать, кто такой этот Холщевников. – На каком досуге? Ты ж на дачу едешь! – Отъезд на три дня откладывается, там трубу прорвало, пока отремонтируют... Как ты на это смотришь? – Да никак. Охота тебе, узнавай! – Как, ты сказала, его зовут? Тимофей... – Михайлович! Валер, ты один, что ли, будешь этим заниматься? – Пока один. А там посмотрим. Если дело окажется перспективное, может, Костю привлеку. – Валер, прошу тебя, если привлечешь Костю, привлеки и Алку, ладно? – Это еще зачем? – Сам не понимаешь? – Она в него влюблена, что ли? – догадался Валерка. – Ну да. Ой, ее ж тоже на дачу увозят... – Да погоди, Степа, может, этот Холщевников просто какой-нибудь престарелый актер. Скорее всего даже. Везет же тебе, Степка, в Париж едешь! – Не говори! – Вас Олег провожать будет? – Олег, понятное дело. – А Мотькина мама? – Она не сможет. У нее Игорек приболел. А ты почему спрашиваешь? – Просто так. Ну ладно, Степа, желаю тебе удачной поездки. Да, когда будешь гулять по Монмартру, вспомни про меня. – По чему гулять? – По Монмартру. Монмартр – это такой район Парижа, где живут художники. Оперетку знаешь «Фиалка Монмартра»? – Слыхала вроде... – Наверняка слыхала. Там еще поют: «Карамболина, Карамболетта, ты светлой юности мечта!» – А, знаю! – обрадовалась Степанида. – «Карамболина, Карамболетта, у ног твоих лежит блистательный Париж!» – Молодец, а говоришь, не знаешь. Вот все герои этой оперетки жили как раз на Монмартре. Да, Степка, я желаю, чтобы и у твоих ног лежал блистательный Париж! – Скажешь тоже! – хмыкнула Степанида. – Ну не у твоих, так у Мотькиных! – Валер, ты чего так раздухарился? – Свобода, Степка, со школой до сентября покончено, это ли не радость? – Вообще-то да. Ну все, Валер, у меня еще дела всякие. – До свиданья, друг мой, до свиданья, милый мой, ты у меня в груди, предназначенное расставанье означает встречу впереди! – Ты больной? – Почему? Наоборот, здоровый. Я тебе прочитал стихи, а ты, как хабалка, отвечаешь: «Ты больной!» Фу, Степанида, я думал, твоя душа уже распахнута для искусства! Ты что, этих стихов не знаешь? Это же Есенин. Сергей Есенин. Это его самое последнее стихотворение, он его кровью написал, вскрыл себе вены и кровью написал эти стихи, а потом повесился. – Брешешь. – Степанида, ты хотя бы слышала про такого поэта – Есенин? – Конечно! Только я ничего такого не знала... про вены... – Зато теперь узнала. Кстати, Маяковский про это написал: «Может, окажись чернила в „Англетере“, вены резать не было б причины». Ладно, Степка, вот ты вернешься из Парижа с распахнутой душой, и я научу тебя любить стихи. – Да чего вы заладили: стихи, стихи? – проворчала Степанида. – Кто это вы? – полюбопытствовал Валерка. – Ты да Юлия Арсеньевна. – Потому что мы оба чувствуем за тебя ответственность и не хотим, чтобы ты выросла недоразвитой. – А по-твоему, кто стихи не читает, тот недоразвитый? – В известном смысле. – Валер, а ты давно стихами увлекаешься? – спросила Степанида, припомнив слова Юлии Арсеньевны о том, что стихи читают влюбленные. – Да как тебе сказать... уже года три. А что? – Да нет, так... – разочарованно протянула Степанида. – Ладно, Степка, счастливо тебе! – И тебе – счастливо оставаться! Утром Матильда разбудила ее ни свет ни заря. – Степка, вставай, а то в Париж опоздаем! Матильда так и сияла. – Моть, вон сколько времени еще, а у нас все готово! Могли б еще поспать. – Ничего, в самолете поспишь! – Нешто там уснешь? – А почему бы и нет? – Страшно. – Да нет, Степа, можно привыкнуть. – А ты когда первый раз летела – боялась? – Боялась, да. Но Аська меня успокаивала. И потом, в самолете было так интересно! Ох, Степка, просто сил уж нет терпеть! – Ты меня поэтому разбудила? – Конечно! – счастливо засмеялась Матильда и в ночной рубашке закружилась по комнате. – А нас кто встречать будет? Аська? – Конечно! И еще, наверное, Ниночка. Помнишь Ниночку? – Помню, еще бы не помнить! А у них там чего, дом свой? – Нет, квартира, но большущая, на целый этаж! А красивая... Ох, как я по Аське соскучилась, мне столько надо ей рассказать... – Да, так я и знала, вы там целыми днями секретничать будете, а мне что делать? – Успокойся, все продумано! – засмеялась Мотька. – Днями мы секретничать не будем, только ночами. Когда ты будешь дрыхнуть без задних ног. – А вы спать не будете? – Будем, будем! Но немножко меньше. Когда они позавтракали, Матильда заставила Степаниду одеться и критически ее оглядела. – Годишься! – сказала она. – Вполне! На Степаниде были новенькие джинсы и привезенный из Риги модный джемперок красивого золотисто-бежевого цвета, который очень шел к ее карим глазам. Вскоре позвонил Олег и спросил, готовы ли они. – Спускайтесь через двадцать минут, – распорядился он, – хотя нет, у вас же чемоданы, я сам зайду. Опять небось соленые огурчики прешь для Игоря Васильевича? – Пру! – засмеялась Матильда. – С мамой спорить бесполезно! Игорь Васильевич Потоцкий – Аськин дед, знаменитый оперный певец. В его честь Мотькина мама Александра Георгиевна назвала своего сынишку, которому не было еще и года. Раздался звонок. Степанида открыла дверь и обомлела. Рядом с Олегом стоял смеющийся Валерка. – Не ожидала? А я вот решил тебя проводить. А то, думаю, Матильду Олег провожает, а тебя – никто. Ты не против? – Нет, что ты... – обрадовалась Степанида. – Это клево! – Ты сегодня нарядная, тебе эта кофточка к лицу. Степанида вспыхнула. День хорошо начинается, подумала она, и радость ее захлестнула. – Все, девочки, пора! – напомнил Олег и подхватил их сумки и большой чемодан. Глава III ДОЛГОЖДАННАЯ ВСТРЕЧА Я проснулась и сразу вспомнила – сегодня прилетает Мотька! Мы не виделись почти полгода, и каких полгода! В ее жизни столько всего произошло за это время. Моя любимая подружка Мотька стала настоящей звездой! Но это там, в России, она звезда, а здесь, в Париже, она будет просто Мотькой, как раньше. Я уверена, что она не зазналась, не изменилась. И все в доме радуются ее приезду – и дед, и Ниночка. Однако с Мотькой приедет Степанида, та еще штучка. Мы с нею, правда, давно помирились, но все-таки неизвестно, чего от нее можно ожидать. Но все же я и ей очень рада. Зазвонил телефон. Это Ален. – Стася! Ты готова? Встречать Матильду мы поедем с Аленом. Дед и Ниночка сейчас в Испании, там в Севилье у деда концерт и два спектакля. Он поет дона Базилио в «Севильском цирюльнике». – Буду готова через полчаса! – ответила я Алену. На восемнадцатилетие ему купили машину. И дед успокоился. Он почему-то просто сходил с ума, когда Ален возил меня на своем мотоцикле. – А Поль поедет? – А как же! Он Матильду никак забыть не может! Поль – товарищ Алена: прошлым летом, когда Мотька гостила у меня в Париже, он ухаживал за нею. Она, правда, осталась к нему равнодушна, но, думаю, все-таки будет рада его видеть. – Стася, через полчаса спускайся, мы будем внизу. – Договорились! Я быстренько привела себя в порядок и выбежала на кухню, где мадам Жюли готовила что-то для торжественного завтрака. Когда дед с Ниночкой в отъезде, мадам Жюли остается ночевать у нас. Раньше мне это доставляло массу неприятностей, поскольку я не умела говорить по-французски, но за полтора года в Париже я стала говорить совершенно свободно, но, как уверяет Ален, только с легким акцентом, и теперь мы с мадам Жюли живем душа в душу. Хотя, конечно, это вам не тетя Липа! Я выпила стакан сока и съела тост с сыром. – А кофе? – спросила мадам Жюли. – Спасибо, не хочется. А чем это так вкусно пахнет? – полюбопытствовала я. – Это будет соус с базиликом. – Соус? А к чему? – К телятине, – невозмутимо отозвалась мадам Жюли. – Просто слюнки текут! Ну все, мадам Жюли, я побежала! – Ася, а ты уверена, что хочешь жить в одной комнате с Матильдой? – Еще бы! – Но, может, лучше было бы кузин поселить вместе? – Нет-нет! Они всегда вместе, а мы с Матильдой так редко видимся. – Боишься, что днем вы не успеете наговориться? – Вот именно! Я выскочила на свою любимую авеню Виктора Гюго, и тут же к дому подкатил красный «Пежо» Алена. Я прыгнула на сиденье рядом с ним. Поль сидел сзади. – Послушай, Стася, а что мы будем делать с этой девчонкой, Матильдиной кузиной? – спросил Поль. – Она же будет под ногами путаться. Например, вечером мы могли бы пойти потанцевать, а как быть с нею? – Да, это задачка! – засмеялся Ален. – Я как-то об этом не думал. Сказать по правде, я тоже не думала об этом. Но, зная характер Степаниды, я поняла – это может стать проблемой. – Значит, мы пойдем сегодня в такое место, куда можно взять и ее. – Интересно, что это за место? – хмыкнул Поль. – К примеру, в театр! – В театр? Но она же по-французски ни в зуб ногой! – напомнил Ален. – Бедняжка просто сдохнет с тоски. Как, впрочем, и мы. – Ничего, я все придумал! – засмеялся вдруг Поль. – Мы должны до вечера так ее умотать, чтобы часам к десяти она уже с ног валилась. Пусть детка сладко спит под присмотром мадам Жюли, а мы спокойно пойдем танцевать. – Правильно! – обрадовался Ален. – Дешево и сердито! – Не уверена, что из этого что-нибудь выйдет, – ответила я, – боюсь, что вы раньше с копыт слетите, чем Степанида! – А что, такая мощная девица? – Мощная? Да нет, но... От нее всего можно ждать. И вот еще... Прошу вас, не подшучивайте над ней. – Почему, юмора не понимает? – Понимает, но в Москве. А как поведет себя здесь, одному богу известно, – сказала я. – Очень прошу вас... – Хорошо, – пожал плечами Ален. – Что мы, изверги? – Вы не изверги, но... – Все, Стася, можешь не продолжать! В аэропорту меня охватило жуткое нетерпение. Скорей бы увидеть Матильду. Поль купил ей прелестный букет. Ален тоже подошел к цветочному киоску и выбрал маленький изящный букет. – Это твоей Степаниде. Чтоб ей не обидно было. Я взглянула на него с благодарностью. Но вот объявили, что самолет из Москвы прибыл. Я замерла в ожидании. – Аська! – раздался вдруг Мотькин вопль. – Аська! Мы бросились друг другу в объятия. Потом отстранились – посмотреть, насколько мы переменились за это время. Меня поразила Мотькина бледность и худоба. Она была почти прозрачная. А глазищи теперь занимали пол-лица. У меня сжалось сердце. – Мотька, ты так похудела! Ты здорова? – Здорова, как корова! Только устала до чертиков. Ой, Аська, мне столько надо тебе рассказать. И тут я взглядом наткнулась на Степаниду. Она стояла позади Мотьки с довольно-таки хмурым видом. – Степанида, привет! Дай-ка я тебя поцелую. А ты выросла и похорошела! Степанида позволила себя поцеловать. И тут к ней шагнул Ален. – Добрый день, Степанида! Я – Ален! А это тебе, с приездом! – он протянул ей цветы. Степанида залилась краской. – Это мне? – пролепетала она. – Какие красивые... Спасибо. И она взглянула на Алена с такой благодарностью, что я чуть не разревелась. А Матильда тем временем уже обнималась с Полем. – Ну все, все, – сказал Ален, – нежности потом, сейчас надо ехать. Мадам Жюли ждет нас с завтраком. А ее завтраками пренебрегать не стоит. – Я опять в Париже! – восторженно вскрикнула Мотька. – Кто бы мог подумать! Степка, ты хоть понимаешь – ты в Париже! – Понимаю, чего ж тут не понять. – Вот что значит разница темпераментов, – проворчал Ален. В машине я с Мотькой и Степанидой села сзади, а Поль рядом с Аленом. Мотька то и дело что-то восклицала, а Степанида молча смотрела в окно. – Аська, а какие планы на сегодня? – спросила негромко Мотька. – Сейчас позавтракаем, а потом куда хотите, полная свобода! – А Игорь Васильевич здесь? – Нет ни его, ни Ниночки, они в Севилье, вернутся через несколько дней. – Жаль... – Ничего, успеешь еще пообщаться с дедом! У вас же целых три недели. – Ох, не говори! Даже самой не верится. Три недели в Париже, с тобой! – прошептала Мотька. – Матильда, – сказал Ален, – сегодня у меня свободный день, поэтому надо воспользоваться машиной. – Что ты имеешь в виду? – Может, махнем после завтрака в Версаль? – Можно и в Версаль! В прошлый раз мы так недолго там были... Я видела, что Степанида напряглась. Наверно, она не знает, что такое Версаль, а спросить стесняется, ну да ничего, лучше один раз увидеть, чем сто раз услышать. – Степка, гляди, ты знаешь, что это такое вон там торчит? – закричала Мотька. – Знаю! Эйфелева башня, – невозмутимо ответила Степанида. – Точно! – обрадовалась Матильда. Когда машина Алена свернула на нашу улицу, Матильда завопила: – Степка, Степка! Это наша авеню! Авеню Виктора Гюго! – Только не спрашивай меня, чего он написал, – тихо проговорила Степанида. – А ты, что ли, знаешь? – Конечно! «Собор Парижской Богоматери», «Отверженные» и еще много чего, – продемонстрировала свою эрудицию Степанида. – Ну надо же! – поразилась Мотька. Мы подъехали к нашему дому. Навстречу нам выскочил Дидье. – Бонжур, Дидье! – проговорила Матильда. – О! Мадемуазель, бонжур! – захлопал глазами Дидье, узнав Матильду. – Рюски баришна! – Это кто? – не выдержала Степанида. – Консьерж. – А почему негр? – В Париже много негров, – не придумала я ничего лучше. Степанида кивнула, приняв это к сведению. Мы вошли в дом. При виде отделанного красным деревом лифта Степанида округлила глаза и покачала головой, но ничего не сказала. Она вообще почти все время помалкивала – то ли боялась сказать что-то невпопад, то ли была переполнена впечатлениями. Завтрак мадам Жюли накрыла в столовой, и я подумала, что Степаниду это смутит, но ничуть не бывало. Она вполне спокойно управлялась с приборами, и только незнакомая еда внушала, кажется, ей некоторые опасения – наслышалась, видно, что французы едят лягушек. А Мотька так и сияла! Поль смотрел на нее открыв рот, но я сразу поняла: ему ничего не светит. По всем признакам, Мотька была влюблена. Неужели по-прежнему в Олега? Что-то не верится! После завтрака мы все погрузились в машину и поехали показывать Степаниде Париж и его окрестности. Надо же воспользоваться свободным днем Алена! А Степаниде было как-то не по себе. Ее поразила роскошная квартира знаменитого певца, где предстояло прожить целых три недели. Там все было как-то не так, даже в уборной она далеко не сразу сообразила, как спустить воду. Она была в панике, даже взмокла с перепугу и уже от отчаяния дотронулась до какой-то металлической пластинки в стене. И вода сразу полилась. Придумают же... А сколько еще подобных ситуаций ее ждет? Хорошо еще, она не успела никого позвать на помощь... то-то позору было бы... Да и вообще... Эта пожилая мадам Жюли, которая подает к столу... Негр, который таскает чемоданы... И эти парни, Ален и Поль... Вроде ничего плохого в них нет, Ален вон даже цветочки ей подарил, а все-таки... Чужие они какие-то... «Ну да ничего... Я еще привыкну. Привыкла же я в Москве, – думала она, – а сначала тоже было страшновато и неловко. Кстати, надо будет попросить у Аси карту Парижа. Хорошо бы дня через три-четыре освоиться немного и начать одной гулять по городу». Она понимала, что Аське и Мотьке охота побыть наедине, а она, вообще-то, прекрасно ориентируется. В Москве уже через три дня передвигалась самостоятельно. Правда, в Москве все говорят по-русски, но зато тут, в Париже, все улыбаются, а в Москве народ больше хмурый... Да, решила Степанида, одной гулять даже интереснее... Надо только, чтобы Аська научила ее пользоваться здешними уличными телефонами – на всякий случай... Хотя вряд ли ее отпустят одну, Матильда побоится... «Ну ничего, я что-нибудь придумаю, уговорю их, или... Или просто уйду потихесеньку, а потом приду как ни в чем не бывало, и они поймут, что меня можно отпускать одну. Завтра же с утра попробую! Встану пораньше и слиняю. Ненадолго, на полчасика всего, пойду прошвырнусь по нашей авеню, никуда даже сворачивать не буду, чтобы не заплутать». И, приняв такое решение, Степанида успокоилась. Ален целый день возил их на машине, показывал достопримечательности. У Степаниды голова шла кругом от всяческих красот и от старания ничем не выдать своего невежества. Она приказала себе не задавать лишних вопросов и ничему не удивляться. Хотя это было трудно, потому что на самом деле она пребывала в непрерывном удивлении. Правду люди говорят: Париж – настоящее чудо! К вечеру я стала замечать, что Степанида уже едва держится на ногах от впечатлений. По дороге из Версаля она попросту задрыхла в машине. – Степка, ты что! – попыталась ее разбудить Матильда. – Мотька, пускай спит! – вступилась я за девчонку. – Она ж тут не на три дня, а на целых три недели, еще успеет все посмотреть. – Твоя правда, – легко согласилась Матильда, – просто мне кажется, что в Париже грешно спать... – А, между прочим, у тебя самой довольно сонный вид, – усмехнулся Ален, взглянув в зеркальце. – Ну, вообще-то, я и вправду устала... – призналась Матильда. – Так что, сегодня танцы отменяются? – поинтересовался Поль. Мы с Мотькой переглянулись. Нам столько надо рассказать друг другу, а когда еще представится возможность... – Да, мальчики, сегодня я уже ни на что не гожусь, – сказала я. – Тоже устала, как пес! – Что это вы какие слабые? – засмеялся Ален. – В прошлый раз готовы были с утра до ночи таскаться, а сейчас еще только начало девятого... – Ален, ты ничего не понимаешь в женщинах! – весело воскликнул Поль. – Подружки полгода не виделись, им посекретничать надо, а тут Степанида спит... – Он прав? – спросил Ален. – Только отчасти, – призналась я. – Но вы не обижайтесь... – Постараемся! Они довезли нас до дома, помогли довести до квартиры едва державшуюся на ногах Степаниду, и Ален на всякий случай спросил: – Ну как, не передумали? Может, отдохнете полчасика, а потом все-таки... – Нет, – решительно заявила Матильда, – не могу! Просто сил нет! – Ну, как хотите, – чуть суховато сказал Ален. Кажется, он все-таки обиделся. Глупо! Мы с Мотькой отвели Степаниду в ванную, помогли умыться, потому что она не справлялась с кранами и душем, а потом уложили спать. Ужинать она отказалась. Нам тоже есть не хотелось. Мы уселись в гостиной в кресла. Мне казалось, стоит нам остаться вдвоем, как разговор польется сам собою, но нет... Мы молча смотрели друг на друга. Эти полгода столько вместили в себя, что мы обе не знали, с чего начать. – Ну? – не выдержала я. – Чего молчишь? – А ты? – улыбнулась Мотька. – Нет, начинай ты... – Аська, столько всего, что я... Аська, я не знаю, что мне делать... – Что делать? В каком смысле? – Понимаешь, Меркулов хочет ставить «Ромео и Джульетту»... – И ты будешь играть Джульетту? – Вроде бы... – Но это же просто здорово! Мотька! Это же... это же... – Аська, а если я провалюсь? – Провалишься? Почему? – Потому что это Шекспир! Мне иногда во сне снится, что меня освистывают! Понимаешь, тут все-таки нужна школа, а я ничего не умею... Это стихи... – Матильда! Ты сумасшедшая, да? – Почему? – растерялась она. – Ты что, сомневаешься? – Еще как! – А Меркулову ты про это говорила? – Говорила. – А он что? – А он велел мне выучить одну сцену с Ромео и показать ему. – Ну и что? Ты выучила? – Конечно! – Показала? – Да. И он сказал... – Что? Что он сказал? – Ты смеяться не будешь? – Нет! – Он сказал, что я... Джульетта его мечты! – Как? Джульетта его мечты? – переспросила я. – Аська, ты же обещала! – Да я и не думаю смеяться! Это же просто здорово! Поздравляю, Мотька! И ты еще сомневаешься? – Конечно, сомневаюсь... – Ну, ты всегда сомневаешься... Хотя это правильно. Сомневаться надо, это полезно, дед тоже всегда так говорит. Подумать только, Мотька, год назад ты была в Париже, даже меньше года, и вовсе не думала, что скоро станешь звездой! – Аська, прекрати, никакая я не звезда! Просто я везучая, тьфу, тьфу, тьфу, чтоб не сглазить! И она постучала по деревянному столику. – Аська, а как ты считаешь... Вот когда Игорь Васильевич вернется, можно мне с ним будет посоветоваться? – Насчет чего? – Насчет Джульетты и вообще... – Конечно, можно, ты же знаешь, как дед к тебе относится! – Аська, все, давай сейчас больше про это не будем, ладно? – Как хочешь. – Ась, а почему ты пригласила со мной Степаниду? – Как почему? – удивилась я. – Она же живет у тебя, и что же – ты бы ее одну оставила, а сама бы укатила в Париж? Конец ознакомительного фрагмента. Текст предоставлен ООО «ЛитРес». Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию (https://www.litres.ru/ekaterina-vilmont/u-straha-glaza-veliki/?lfrom=688855901) на ЛитРес. Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.