Третий Глаз
Ленуська | | Категория: Проза
nikulinsb
«Всякое мышление, однако, должно в конце концов прямо или косвенно... иметь отношение к созерцаниям, стало быть... к чувственности, потому что ни один предмет не может быть нам дан иным способом"
Иммануил Кант, «Критика чистого разума»
Вот уж, воистину говорят: «Беда не приходит одна»
Любаша Плаксина знатоком русского фольклора, конечно, не слыла. Ее фарфоровый лобик довольно редко морщился от усиленной умственной деятельности. Загадок и шарад не любила, да и незачем было: природа, сэкономив на интеллекте, щедро наградила Любашу красотой. Особенно, хороши были глаза - по-детски круглые, фиалкового цвета.
Жизнь казалась светлой и незамысловатой, самой большой проблемой в которой был ответ на злободневный вопрос: нравится ли она Пашке Соколову, своему однокурснику?
А тут, такая история приключилась.
Мало того, что вчера порвала французский ажурный чулок на лекции, что явилось первой бедой, так сегодня…
Сегодня Люба проснулась в прекрасном настроении. Снился Пашка, пылко признающийся в любви: «Блин, у тебя такие глазищи - я тащусь просто!»
Это что-то да значило! «Надо будет сегодня приодеться! Вдруг - сон в руку?» - решила Любонька, и, потягиваясь по-кошачьи, посмотрелась в зеркальце. Так, на всякий случай, лишний раз убедиться в своей неотразимости.
К тому же, немного пощипывало лоб. Уж не прыщик ли вскочил так некстати? Любаша откинула спутанную челку - и ахнула.
В центре прелестного лобика красовался Глаз! Со всеми атрибутами - ресницами, веками и зеленой радужкой. Смотрел он довольно насмешливо, щурясь от света.
Любочка растерялась. Первая мысль носила чисто практический характер: «Где взять зеленые тени?» Утренний макияж был обязателен и проводился при любых условиях!
Последующие мысли были куда серьезнее. Например, как же она будет жить с тремя глазами, и понравится ли это Пашке?
Любочка немного поплакала.
Потом попыталась залепить лишнюю деталь своей внешности пластырем, но тогда получалось, что она скрывает ото всех большой прыщ, а это считалось правилом дурного тона для красивых девушек.
Растерявшись, она привычно начесала челку. Глаз таинственно мерцал изумрудной зеленью сквозь пшеничную пушистость - и выглядело все это, скорее, хорошо, чем плохо. Как-то волнительно и необъяснимо…
«Ну и ладно, - решила Любаша. - Оставайся! Может быть, к вечеру все само собой пройдет?»
Глаз одобрительно подмигнул.
В институте Любу ждала большая неприятность.
На лекции по философии девушка вдруг почувствовала какое-то непонятное волнение под ложечкой. Долго не могла определиться с незнакомыми ощущениями, пока, наконец, не поймала себя за странным занятием: правая рука ее лихорадочно записывала умозаключения старенького лектора! А Глаз восхищенно таращился на исписанную мудреными фамилиями доску. Фарфоровый Любочкин лоб прорезала морщинка думающего человека.
Люба лихорадочно попыталась было подумать о привычных вещах - новых колготках, вишневой помаде и салоне красоты «Нефертити», но все напрасно. Непаханая целина ее мозга лихорадочно засеивалась семенами знаний под зорким присмотром Третьего.
За какой-то месяц Плаксина стала «своим человеком» в институтской библиотеке. Глаз придирчиво выбирал учебную литературу. Особенно он тяготел к Иммануилу Канту, поэтому «Критика чистого разума» стала настольной Любиной книгой.
Изменились отношения с подругами. «Странно, - думала девушка, глядя на Олеську Дыдыкину, лучшую подругу - как она живет, интересуясь исключительно тряпками и мальчиками? А самообразование и самопознание?»
Иногда свои собственные мысли пугали бедную Любу, и тогда она тихонько плакала бессонными ночами, стараясь не тревожить Третий Глаз.
Преподаватели не могли нарадоваться на прилежную студентку. Сокурсники, слишком хорошо зная Плаксину и не веря в ее внезапную гениальность, недоумевали.
Пашка Соколов стал неинтересен Любочке. Все чаще Глаз косился в сторону институтской гордости Славика Шишкина - тощего занудного типа.
В голове роились мысли: «Да, не красавец, зато перспективен. И умен - будет о чем поговорить долгими зимними вечерами»
«И о Канте тоже!» - непременно вклинивался в беседу Глаз.
Развязкой этой истории стал банальный конъюнктивит Третьего. Где подцепил - непонятно. Вполне возможно, перечитал перед сном древних философских манускриптов - пыль веков и все такое.
Как и положено, покраснел и опух. От Зеленоглазости осталась только маленькая слезящаяся щелочка.
Любочка, впервые за несколько месяцев, вздохнула легко и спокойно. Тело заполняла расслабленность и пустота. Совершенно некстати увидела Пашку: бежал стометровку на физкультуре. В одной футболке - мышцы перекатывались тугими жгутами под тонкой тканью. Пот струился градом с мужественного лица. И был в этот момент Соколов таким красивым, что сердце Любаши забыто екнуло. И вдруг застучало - громко и решительно.
«Красота спасет мир!» - всплыло чье-то мудрое изречение в затуманенном мозгу. Глаз молчал, не в силах разглядеть, что творится на свете белом…
…Любочка вышла замуж и стала Соколовой. Обычная миловидная женщина, в меру добрая и глупая. Все ее заботы - дом, Пашка и телесериалы. Живет, в общем-то, неплохо и всем довольна.
Лишь изредка Любе снится один и тот же сон.
Она, в строгом костюме, произносит наизусть красивейшую фразу: «Всякое мышление, однако, должно в конце концов прямо или косвенно... иметь отношение к созерцаниям, стало быть... к чувственности, потому что ни один предмет не может быть нам дан иным способом" Перед ней - полуоткрытая Дверь, за которой много света. Завороженная, она идет к ней. Понимая, что там, снаружи - удивительный, волнующий мир, смысл ее жизни…
Но всякий раз появляется Пашка и со словами: «Мир спасет красота!» с треском захлопывает эти белые врата к Познанию…
Что случилось с Глазом, спросите вы? Он просто-напросто зарос эпителием, превратившись в еле заметную ямку на девственно чистом Любочкином лбу…
Иммануил Кант, «Критика чистого разума»
Вот уж, воистину говорят: «Беда не приходит одна»
Любаша Плаксина знатоком русского фольклора, конечно, не слыла. Ее фарфоровый лобик довольно редко морщился от усиленной умственной деятельности. Загадок и шарад не любила, да и незачем было: природа, сэкономив на интеллекте, щедро наградила Любашу красотой. Особенно, хороши были глаза - по-детски круглые, фиалкового цвета.
Жизнь казалась светлой и незамысловатой, самой большой проблемой в которой был ответ на злободневный вопрос: нравится ли она Пашке Соколову, своему однокурснику?
А тут, такая история приключилась.
Мало того, что вчера порвала французский ажурный чулок на лекции, что явилось первой бедой, так сегодня…
Сегодня Люба проснулась в прекрасном настроении. Снился Пашка, пылко признающийся в любви: «Блин, у тебя такие глазищи - я тащусь просто!»
Это что-то да значило! «Надо будет сегодня приодеться! Вдруг - сон в руку?» - решила Любонька, и, потягиваясь по-кошачьи, посмотрелась в зеркальце. Так, на всякий случай, лишний раз убедиться в своей неотразимости.
К тому же, немного пощипывало лоб. Уж не прыщик ли вскочил так некстати? Любаша откинула спутанную челку - и ахнула.
В центре прелестного лобика красовался Глаз! Со всеми атрибутами - ресницами, веками и зеленой радужкой. Смотрел он довольно насмешливо, щурясь от света.
Любочка растерялась. Первая мысль носила чисто практический характер: «Где взять зеленые тени?» Утренний макияж был обязателен и проводился при любых условиях!
Последующие мысли были куда серьезнее. Например, как же она будет жить с тремя глазами, и понравится ли это Пашке?
Любочка немного поплакала.
Потом попыталась залепить лишнюю деталь своей внешности пластырем, но тогда получалось, что она скрывает ото всех большой прыщ, а это считалось правилом дурного тона для красивых девушек.
Растерявшись, она привычно начесала челку. Глаз таинственно мерцал изумрудной зеленью сквозь пшеничную пушистость - и выглядело все это, скорее, хорошо, чем плохо. Как-то волнительно и необъяснимо…
«Ну и ладно, - решила Любаша. - Оставайся! Может быть, к вечеру все само собой пройдет?»
Глаз одобрительно подмигнул.
В институте Любу ждала большая неприятность.
На лекции по философии девушка вдруг почувствовала какое-то непонятное волнение под ложечкой. Долго не могла определиться с незнакомыми ощущениями, пока, наконец, не поймала себя за странным занятием: правая рука ее лихорадочно записывала умозаключения старенького лектора! А Глаз восхищенно таращился на исписанную мудреными фамилиями доску. Фарфоровый Любочкин лоб прорезала морщинка думающего человека.
Люба лихорадочно попыталась было подумать о привычных вещах - новых колготках, вишневой помаде и салоне красоты «Нефертити», но все напрасно. Непаханая целина ее мозга лихорадочно засеивалась семенами знаний под зорким присмотром Третьего.
За какой-то месяц Плаксина стала «своим человеком» в институтской библиотеке. Глаз придирчиво выбирал учебную литературу. Особенно он тяготел к Иммануилу Канту, поэтому «Критика чистого разума» стала настольной Любиной книгой.
Изменились отношения с подругами. «Странно, - думала девушка, глядя на Олеську Дыдыкину, лучшую подругу - как она живет, интересуясь исключительно тряпками и мальчиками? А самообразование и самопознание?»
Иногда свои собственные мысли пугали бедную Любу, и тогда она тихонько плакала бессонными ночами, стараясь не тревожить Третий Глаз.
Преподаватели не могли нарадоваться на прилежную студентку. Сокурсники, слишком хорошо зная Плаксину и не веря в ее внезапную гениальность, недоумевали.
Пашка Соколов стал неинтересен Любочке. Все чаще Глаз косился в сторону институтской гордости Славика Шишкина - тощего занудного типа.
В голове роились мысли: «Да, не красавец, зато перспективен. И умен - будет о чем поговорить долгими зимними вечерами»
«И о Канте тоже!» - непременно вклинивался в беседу Глаз.
Развязкой этой истории стал банальный конъюнктивит Третьего. Где подцепил - непонятно. Вполне возможно, перечитал перед сном древних философских манускриптов - пыль веков и все такое.
Как и положено, покраснел и опух. От Зеленоглазости осталась только маленькая слезящаяся щелочка.
Любочка, впервые за несколько месяцев, вздохнула легко и спокойно. Тело заполняла расслабленность и пустота. Совершенно некстати увидела Пашку: бежал стометровку на физкультуре. В одной футболке - мышцы перекатывались тугими жгутами под тонкой тканью. Пот струился градом с мужественного лица. И был в этот момент Соколов таким красивым, что сердце Любаши забыто екнуло. И вдруг застучало - громко и решительно.
«Красота спасет мир!» - всплыло чье-то мудрое изречение в затуманенном мозгу. Глаз молчал, не в силах разглядеть, что творится на свете белом…
…Любочка вышла замуж и стала Соколовой. Обычная миловидная женщина, в меру добрая и глупая. Все ее заботы - дом, Пашка и телесериалы. Живет, в общем-то, неплохо и всем довольна.
Лишь изредка Любе снится один и тот же сон.
Она, в строгом костюме, произносит наизусть красивейшую фразу: «Всякое мышление, однако, должно в конце концов прямо или косвенно... иметь отношение к созерцаниям, стало быть... к чувственности, потому что ни один предмет не может быть нам дан иным способом" Перед ней - полуоткрытая Дверь, за которой много света. Завороженная, она идет к ней. Понимая, что там, снаружи - удивительный, волнующий мир, смысл ее жизни…
Но всякий раз появляется Пашка и со словами: «Мир спасет красота!» с треском захлопывает эти белые врата к Познанию…
Что случилось с Глазом, спросите вы? Он просто-напросто зарос эпителием, превратившись в еле заметную ямку на девственно чистом Любочкином лбу…
Уважаемый посетитель, Вы зашли на сайт как незарегистрированный пользователь. Мы рекомендуем Вам зарегистрироваться либо зайти на сайт под своим именем.
Информация
Посетители, находящиеся в группе Гости, не могут оставлять комментарии в данной новости.
Группа: Дебютанты
Регистрация: 23.05.2010
Публикаций: 374
Комментариев: 10052
Отблагодарили:1280