ЛУЧШИЙ ДРУГ ТЕЛЕВИЗОРА (Из цикла "Иронические притчи") я

Захандрил как-то один телевизор, господа, хоть в петлю головой.
Зачем, вот, мол, я живу? Что хорошего людям сделал? Воров да коррупционеров, педофилов да убийц показывал? Сериалы мыльные? Зеркала кривые? Ток-шоу жвачные?
Это же конец света, а не телевидение!
Ну, что там смотреть можно – Гузееву да Якубовича, да в канале Культура и в Звезде кое-что, Слово пастыря Московского и всея Руси? И все. Так это программы штучные. Кто их видит? Единицы. А большинство несусветной пошлостью пробавляется.
Не хочу больше фаст-фуды транслировать. Пусть их плоские плазмы из нынешних показывают. Им все равно, а с меня довольно. Свожу счеты с жизнью.
Только начал ломаться – мигать-гаснуть, – видит, в комнате на диване шевелится кто-то. Охающий, одеялами-простынями увитый. Старушка. Точно. Седенькая, очкастенькая, непричесанная. Слышит, лопочет что-то старуха, причитает, а потом рыдать начала. Неуж, молвит, свет мой батюшка, сломался? Неуж совсем одна я осталась?
Кого это она «батюшкой» называет, не меня ли?
Смотрит, сползла старушка с дивана, встала на колени, ему кланяется, крестится и молитву творит. Мол, утешитель мой, не покидай меня, никого у меня, кроме тебя, нетути. Дети позабыли, внук с каникулов не был, суседка померла. Всей радости-то у меня Леночку про здоровье послушать, Наташеньку, – про что покушать, Андрюшеньку, – как человеком остаться, Владика с Ирочкой – про что на свете творится.
Так ласково всех называла, точно они все тут в ее комнате присутствуют. Будто дети это ее близкие, родные, самые любимые. Без которых она ни дышать, ни жить не может.
Потрясен был телевизор до самого последнего микроблока. И поскорей обратно включился.
Что тут началось! Смеется старушка, слезы вытирает. На диван вернулась, одеялами-простынями укрылась, пульт в руки – и ну каналы листать. И Думу-то она посетила, и криминальную сводку посмотрела, и под смехачей похихикала, и за Домом-2 последила, и за Кулагина с партнерами попереживала… Зажила, короче, полной жизнью женщина.
У телевизора и хандра пропала.
Вот так-то, господа.
А вы, – ящик да ящик!
Хотя ящик он ящик и есть…