ДОЖДЬ РАЗЛУКИ

Ты скоро, девочка, поймёшь,
Моё сокрытое молчанье.
…Пронзает память, чёрный дождь,
Скорбя холодным причитаньем.

Тебе так хочется любить –
Высокой грудью обнажаться,
А дождь разлуки – будет лить
И со слезами улыбаться.

Но что же делать? – я такой… –
Похожий мыслями на осень.
Попробуй сердце успокой,
Когда бессмертник яркость сбросил. –

Когда пунцовый листопад
Пропал под голою лианой,
И ничему в душе не рад –
Сгорая песней окаянной…

И что мне делать, как простить?
Ведь я и сам молю прощенья. –
За то, что хочется любить
И падать в омут прегрешенья.

А ты ранима и мила –
Своей застенчивостью зыбкой.
…По окнам пасмурная мгла –
Течёт дождливою улыбкой.




















* * *

Глаза – сиренью голубой –
Тебе сказали – что хотели.
На вишнях – белою зимой –
Кружат кудрявые метели. –

Кружат и сыплются душой
Под ноги вешнему закату.
Мне – до беды… – не хорошо –
Быть пред тобою виноватым… –

За – то, что ты в моих стихах
Цветёшь под окнами впустую,
За – то, что я в нежданных снах
Встречаю чувствами другую…

А ты всё клонишься к окну
Ветвями с жёлтыми цветами.
Я полюбил в тебе – весну,
А в ней – рябиновое пламя!

Оно сожжёт меня дотла. –
Сожжёт и скажет: «До свиданья…»
…Как хорошо, что ты жила –
Своим цветущим ожиданьем!

Глаза – сиренью голубой –
Тебе сказали – что хотели.
Не отцветай, побудь со мной! –
Мне снятся девичьи метели…

























* * *

Меня опутала зима.
Вскружила синими снегами,
Сошла метелями с ума, –
Что я обязан ей… стихами?! –

Морозной музыкой ночей, –
Что льётся в окна лунным светом,
Обязан тем, – что я – ничей –
Давным-давно на Свете этом.

Но мне, желанна грусть – твоя. –
Горячих губ прикосновенье
И то, что ты, душа моя, –
Моей зимы успокоенье…

Люблю я снежные цветы –
На солнце – бело-голубые.
Что ж так тепло целуешь ты,
Мои признания льняные…?

Они холодные как снег. –
Обманом – мягкие – на ощупь.
Родной, мой, – милый человек,
Зачем со мной ты этой ночью?!

Ведь я опутанный зимой.
Влюблённый – синими снегами.
Но мне тепло с одной тобой! –
С твоими пылкими губами…
























* * *

Фонарь блеснул в окно лучом,
И ночь коснулась покрывала.
Своим заснеженным плечом
Меня ты в грудь поцеловала. –

Зажала жадно тишину
В губах отдавшихся безмолвью,
А я ласкал твою вину…, –
Склоняясь взглядом к изголовью.

И ветер рвал себя – навзрыд,
Ломая высохшие ивы…
Моей беды – уставший стыд –
Зовёт тебя – своею милой. –

Зовёт и лжёт – всему! – в глаза –
За то, что ты его страданье,
За то, – что осень унесла
В предзимье летнее свиданье.

А ты меня опять прощать,
Желаешь мнимыми речами,
И на себе любовь встречать,
Сгорая белыми свечами.

Своим заснеженным плечом
Мою ты грудь поцеловала.
Фонарь блеснул в окно лучом,
Упав лицом на покрывало.























* * *

Ночь просила рассказать
О любви стихами.
Ты меня устала ждать –
Сохнуть берегами…

Унесло мои глаза
Серое ненастье…
Ничего я не сказал,
Не поверил в счастье.

Что ж ты грешного меня,
Ждёшь, глядя разлукой?
На кривых коленях дня
Я сошёлся с сукой…

Заскулила подомной
Бешеная радость…
Я себя, дрожа рукой,
Опрокинул в «сладость».

Не зови меня к себе
Звёздами желаний.
В моём сердце грустный снег –
Выпавших страданий…

И не жги свою тоску
По ночам свечами.
Всё прибрежному песку… –
Расскажу – стихами.

Загорелись над Землёй
Золотые звёзды.
Загорелись, вдруг – Тобой! –
Загорелись – поздно.





















* * *
Я тебя нисколько не жалею.
Тишиной в душе не берегу.
У пруда багряную аллею
Закружили сумерки – в снегу.

Под хмельную музыку ненастья –
Завывает сиплая метель,
И моё потерянное счастье
Заметает снежностью потерь.

Пусть другая вяжет мои руки…,
Истекая жадною слюной,
Я совсем не чувствую разлуки… –
Ниспадая в «радость» головой. –

В пряный сад её цветущей страсти,
Где бушует соками весна,
Где моё потерянное счастье –
Захлебнулось горечью вина.

Только, ей, – ничуть меня не жалко –
Оттого, кусая до крови,
Она жаждет всю мою изнанку… –
Исступлённой похотью любви…

Я и сам себя уж не жалею. –
Обречённым чувством – не могу.
У пруда – багряную аллею –
Утопили сумерки – в снегу…






























* * *

Песня недопетая да глаза уставшие.
Яблоня раздетая – осенью опавшая.

Может только снится мне это причитание?
На ладонь ресницами капает страдание.

Где ж тебя красивую нежат ветры пьяные?
Горькою рябиною – льют дожди багряные.

Всё пройдёт – забудется – жизнь моя ненастная.
Над соседней улицей вспыхнет зорька ясная…

И моя любимая на рассветных шорохах –
Осчастливит милого в солнечных подсолнухах.

А ко мне – уставшему – под окно сиренями,
Осенью опавшею – склонится забвение…

Песня недопетая – зори почерневшие.
Яблоня раздетая – под дождями грешными.
































* * *

Ах, гроза весенняя! Карие глаза!
Молодым спасением – я тебя назвал.

Таволгу душистую – всю к твоим ногам,
Что рекою быстрою кружит по лугам.

Льют дожди весенние на сирени свет.
Моему спасению – восемнадцать лет!

На рассвете радуга – красная дуга!
Омывает таволга – цветом берега. –

Заливает вешнею – девичьей водой… –
Жизнь мою сердешную с грешной головой.

Молодым спасением – я тебя назвал.
Не гляди в осенние… – ты – мои глаза.



































* * *

Ты скажешь мне слова любви,
Волненье, обнажая взглядом. –
Как будто душу соловьи –
Сутра омыли пряным садом.

А я шепну тебе: «Прощай». –
Упав, разлукой на колени.
И глаз моих – отцветший май –
Блеснёт слезой стихотворений. –

Как дождь ненастною весной,
Стекаясь каплями на листьях –
До боли грустной белизной –
Бездонно отражаясь в мыслях.

И ты распущенной косой –
Соцветий – запахом – медовым –
Скользнешь прохладной тишиной,
Переливаясь светом новым. –

К тому – кто ждёт тебя давно, –
Вздыхая горькими ночами,
Сжигая чёрное вино –
Под сердцем красными свечами.

…А липы цветом будут лить –
Ссыпаясь белыми бантами
И по тебе метелью выть,
Ломаясь вешними ветрами.


























* * *

Твоё весеннее тепло
Измена занесла снегами,
И до утра с луны мело
Под сердце белыми стихами.

Мело несносною зимой,
Морозом, обжигая душу.
Лебяжьей – тихою рукой
Не обнимай меня, не слушай…

Что я могу тебе сказать,
Когда дыханье плачет ивой?
Неправдой – можно целовать…,
Но, невозможно быть счастливой.

А я хочу в тебе найти
Своё земное утешенье,
Запутать прошлые пути
И позабыть опустошенье…

Сокрыто жить в тебе одной,
Быть тишиной в груди и речью…
Пуржить безумною зимой
На волосы твои и плечи… –

Бурлить и застывать рекой –
Бездонной радостью и стужей…
Лебяжьей – белою рукой –
Не обнимай меня. – Не слушай.




























* * *

Я в сумрак распахну окно
И этот миг… – дождями – серый,
Как недопитое вино,
Приму душою омертвелой.

И осени моей – багрец,
Осыплет сердце листопадом,
Как будто вишня – под венец –
Пошла с любимым красным садом.

Листвой дрожащей шелестя,
Отговорив со мной ветвями –
По лужам жгучего дождя –
Босыми белыми ногами.

И чувством потупляя взгляд,
Скажу я тихо воздыханью:
Любил я вишенный закат
С густой лиловою печалью. –

Любил и сумрак, и рассвет,
И этот миг – дождями мокрый,
Любил, как любит лишь – поэт… –
Душой, расколотою в стёкла...






























* * *

Как страстно дышит твоя грудь
На облачении истомы.
Не торопись порыв вернуть
В беды манящие хоромы.

Во мне давно уж отцвели
Тюльпаны алыми лучами,
Где в пылком трауре любви
Я прогорел насквозь свечами…

А ты – по-прежнему – цветёшь,
Пахучей лилией всплывая.
По лепесткам губами дождь –
Стекает ливнем: «Дорогая…»

И ветер рвёт в саду цветы –
Ревнивой ложью донжуана.
В каком огне сожглись мечты, –
Развратом жаркого обмана? –

Кого пленила глубиной…,
Ночным желаньем истекая?
…Своей прокуренной бедой,
Ты довела меня – до края…

Но я хочу опять любить,
В петле запястий задыхаясь!
И на беду губами лить –
В тебя по-новому влюбляясь.



























* * *

Пусть другой обнимает твой голос…
Мне ж его суждено позабыть,
И волос твоих – вьющийся колос –
Не дано больше сердцем любить.

Отцвели наши сладкие липы
В серебристых ромашковых снах,
Где остались лишь горькие всхлипы –
Отзвучавшей сирени в садах.

Сколько было в тех вздохах волненья?!
Из грудей твоих пил я нектар!
И сплетали нам руки сомненья…,
Погружая в бездонный угар.

Ты меня не простишь, не накажешь,
Не обмолвишься взглядом в ответ.
Под другого – «за здравие…» ляжешь –
Убегая глазами в рассвет…

Будешь тешиться – тем, – что желанна,
Станешь верить, – что любишь и ждёшь…
И по жаркому блеску обмана –
За холодным туманом уйдёшь.























* * *

Ты промолчишь зиме в ответ. –
Не скажешь, что тебя печалит.
Ночного снега лунный цвет
Дорогу чёрную завалит.

И платья тонкого – шифон –
Блеснёт затейливым рисунком,
С плеча, стекая серебром,
Дрожа обманным предрассудком.

Тугим лиановым плющом
Сплетутся в узел наши руки,
И станет ночь молить: «Ещё…» –
Любви – до будущей разлуки. –

Разлуки – той, – что принесла
К окну метелица… снегами…
А ты – в печали – зацвела! –
Косою с алыми бантами…

И не хотела отдавать
Мою невинную измену –
Той…, – что давно устала ждать,
Пред чувством, преклонив колена.

Ночного снега лунный свет
Дорогу чёрную завалит.
Ты промолчишь зиме в ответ –
Не скажешь, что тебя печалит…


























* * *

А зори наши плыли всё нежнее, –
Пахучими туманами росы
И ничего уж не было важнее –
Часов и дней, упавших на весы…

Когда твои жасминовые плечи
В закате млечном млели тишиной,
Весёлыми сиренями – навстречу –
Любви твоей – клонился голос мой.

И платья твоего подол вишнёвый
Скользил улыбкой по моим губам,
А я не знал, что я в тебя влюбленный,
Что всю сирень… – одной тебе! – отдам!

Твой строгий друг навек забыт тобою. –
Его цветы ты бросила, смеясь… –
И тихою весною голубою,
Как в первый раз, волнуясь, отдалась.

И ничего уж не было важнее –
Минут Земных, упавших на весы…
А зори! – розовели всё нежнее! –
Предутренними каплями росы.






























* * *

А потом – когда стало светлее
В полегчавшей к утру тишине,
Ты не стала мне ближе – теплее…
Даже в самом горячем вине. –

Даже в мыслях, – что звали в начало…,
Где печали не знала весна,
Где весёлой волной у причала,
Отражаясь, играла Луна.

Рви же в прах опьянелая сила,
Майских роз – белоснежную жуть!
Ты меня – никогда не любила,
Не ложилась кудрями на грудь. –

Не шептала мне в губы любовью,
Не просила, стесняясь, стыда…,
Не была обнажённою новью
В белокрылых руках – никогда!

И вино уж давно мне не в радость –
Не пьянит, не дурманит – ничуть.
И душе ничего не осталось. –
Только – роз… – белоснежная жуть…



























* * *

Всё прошло, отшумело, отпело,
Отгорело краснеющей хной…
Как-то робко по-детски несмело
Ты печаль мою гладишь рукой.

Поцелуев… мелькнувшие тени
Я себе на рукав навязал.
Облетевшей листвою осенней –
Ничего – никому – не сказал.

Не сказал, что зелёная туя…
Почернела слезами – в туман,
Что давно никого не люблю я,
Даже самый правдивый обман…

Что не верю ни черту, ни Богу.
Грешной мыслью гляжусь в Образа…,
Что ночами хожу на дорогу,
Отпуская в скитанье глаза…

…Не снимай с себя бисер шифона,
В изголовье, звеня бубенцом
От такого щемящего звона,
Я опять захмелею лицом…

Снова стану земной и любимый –
Обречённый… тобой. И другой…
И солгу, называя счастливой –
Ту, – которая будет со мной…























* * *

А ты лицом совсем одна.
В ладонях горечь униженья.
И ночи долгие – без сна –
Вина шампанского – круженье…

Душа под панцирем твоим –

В твою же превратилась муку
И сигарет багряный дым
Сжирает боль… голодной скукой.

Нарядов властные цвета
Блеснули отсветом коротким…
И жадных денег суета –
Вздохнула – пленом – однобоким.

На расклешённых каблуках,
Ты в ночь спускаешься в опаске
И в круглолицых зеркалах
С собой встречаешься – без маски…

Как страшно жить – в себе – без сна,
Когда всё небо… проклинаешь…
А по реке плывёт весна!
Ты ничего о ней – не знаешь?!

И я опять сбегу в полынь –
К любви никем неповторимой…
Ах, обратись глазами – в синь! –
Чтоб называть тебя: Любимой.























* * *

Не лги себе, ведь по губам холодным… –
Струится свет правдивого огня,
И отрешённым эхом – отдалённым
Ты всё ещё аукаешь меня.

Ты вся ещё в ревнивых ожиданьях,
Хотя давно душой… устала ждать
И в неподдельных рвущихся метаньях –
Скрипеть зубами в голую кровать.

А я тебя простить, увы, не в силах
За чуждый лик рассеянной луны,
За холод рук заломленных в изгибах
Над теменем усопшей тишины…

Мой нежный лотос, на слезах зацветший
Ласкает взгляд – разнузданно-хмельной… –
Той, – что когда-то называлась гейшей…
В заплёванной мужицкой проходной…

Её любовь сладка как мёд пиона,
Горька кистями выжженных рябин,
Больна цветами душного притона
Раскрашенных игрой креплёных вин…

Но мне одна она теперь желанна –
Истасканная временем… – до слёз,
Похожая на бездну океана –
Глазами уклоняющихся роз.


























* * *

Январский утренний мороз –
Ветров напавшее проклятье.
Где в кипяток горючих слёз
Ты опустила мук запястья.

Не дождалась в саду любви
И рук живых прикосновенье…
Обманом спели соловьи –
Рассыпав жемчуг ожерелья…

И платья красного букет
Уж не горит червлёной страстью…
К чему гореть, коль силы нет
Над оголтелой зимней властью?

Забыть… и выбросить слова…,
Открыв окно в безмолвье ночи,
Чужому расстелить – со зла –
Себя – разорванную в клочья.

Одеться наспех на крыльце,
Блеснув подаренною брошью. –
Обиду, изменив в лице,
Кристальной улыбнувшись ложью.

И вновь искать любви мечту,
Идя сквозь снежное искренье…
Идя, внимая немоту…
В своё последнее терпенье.


























* * *

Под окнами сгорели георгины
Пунцово-фиолетовым огнём.
Ты так мила, наивна и ранима,
Ты так смела в возмездии своём.

А осень льёт дождями затяжными
И листопад в коричневых слезах.
Мы обменялись взглядами чужими
С немым недоумением в глазах.

Какой ты стала властной и далёкой –
Забывшей напрочь всю мою любовь –
Вздыхая – чуждо – тайной подоплёкой…
Себя змеёю загрызаешь – в кровь.

Но дразнишь и зовёшь меня губами…,
Держа в ладонях вызревшую грудь,
И на пороге скрипнув сапогами,
Уходишь, чтоб найти кого-нибудь…

Душа моя, что общего с любовью,
Имеет встреча… под чужим зонтом?
…Ты вся – во мне! – своей дождливой болью…,
Как наши георгины – под окном.































* * *

Чего ж, ты хочешь, ожидая, –
Могильных рук моих и глаз… –
…Её…молитвой, проклиная
За молодой красивый час…? –

Убить меня? Подрезать крылья,
Пустить по миру колесом,
Иль обратить судьбу, в насилье? –
Бледнея каменным лицом.

Как ты страшна своим молчаньем,
Скрывая глаз зелёный дым
К киоту с Образом печальным
Подходишь – голосом грудным…

И хладно шепчешь, причитая –
Читая библии завет.
Такая, кажется, простая… –
На перепутье прошлых лет.

А в окна изморозью чёрной
Летит дождливая заря
И на иконе золоченной –
Слеза Небесного Царя.




























* * *

Смешенье лет, круженье грёз…
Последний поцелуй у гроба…
Холодный блеск горячих слёз,
Глухого голоса – утроба.

Распятье Светлого Христа.
Заутрени святое пенье,
И ты красива да чиста –
Как неземное сотворенье!

А я – отпетый – бородой…
Уж не коснусь, любви слезами
И под бледнеющей луной
Не убегу в рассвет глазами.

Церковный дым скупых кадил
Совсем не тот, что дым сиреней!
Я жизнь Земную полюбил –
Огнём своих стихотворений!

И всю её отдал – в стихах! –
Чтоб ты простила и забыла,
Чтоб жёлтой розой на губах
Вздыхала память: «Я любила…»

Холодный блеск горячих слёз,
Немого голоса утроба.
Смешенье лет, круженье грёз…
Сирень лиловая – у гроба…




























* * *

Разорванные кольца рук
Глаза, прикрытые ветрами…,
Я не судьба твоя, не друг,
И не любовник вечерами…

Меня ты тишью не простишь,
Не обожжёшь кричащим телом…
В ржаную осень промолчишь
Тяжёлым взглядом онемелым.

С лица, зачёсывая прядь –
Печали, придавая строгость, –
Желаешь явное скрывать:
И ветреность свою, и робость…

В непонимании святом,
Не жаждешь слов, не прогоняешь…
В закате медно-золотом,
Искрясь, серьгами прогораешь.

И ослепительно молчишь
Сокрыто-изумлённым светом,
Где яркой мысли – юркий стриж –
Взлетает крашеным рассветом.

И тем всё дальше от меня
Уходишь, брызгая духами –
Не отрекаясь, не виня…,
И не даря себя – стихами.

























* * *

Любви моей последний день –
Сгорает в розовом закате.
А ты – как трепетная тень
В прозрачной блузке на кровати.

Настанет утро, ты уйдёшь –
В забвенье – серою дорогой
И всё с собою заберёшь,
Простив меня улыбкой строгой.

И я останусь в тишине
С моим мучителем и Богом… –
Останусь в мыслях и вине –
Нежданным гостем за порогом…

И буду молча провожать
В безмолвье все его… творенья,
И за рукав себя держать
Глазами полными терпенья.

Как горько знать, что ты чужой
И не живой на белом свете…
Тебя подругой и женой
Пусть называют розы эти! –

Что догорают за окном
В последнем – ласковом закате,
И плачут розовым вином
На ненадёванное платье.





















* * *

Без страха и без сожаленья
Отдать на суд всего себя.
И со слезами откровенья
Взойти лицом у алтаря.

Принять постигшие разлады…,
Любовь уставшую простить,
Перекрестить иконы взглядом
И ничего не попросить.

Уйти заснеженным закатом
В далёкий и холодный дом
И быть пред Богом виноватым
За «человеческий» содом…

Тяжёлым потупляясь взором
Сказать библейское: «Терпи…»
И с чувством тайного позора...,
Младенцу место уступи.

Дадут ли… новому сознанью… –
Коснуться Светлого Перста!?
Иль пнут словами отпеванья
К распятью скорбного креста…?

Ох, сколько слёз оплачет Небо –
Рабов – что есть и будут впредь –
На зачерствелый мякиш хлеба –
На дни рождения… и смерть…

























* * *

Простишь ли ты, поймёшь ли? Я не знаю.
Ох, я теперь не знаю ничего.
Как лист в осенний ливень замерзаю
И падаю слезою под окно.

Не упускай беду мою из виду,
Ревнивыми глазами не губи,
Не отдавай судьбу свою в обиду
И никого другого – не люби.

А если всё ж когда-нибудь случится
Тебе проснуться не в моих губах…,
Рассветным поцелуем на ресницах
Я отражусь в разбитых зеркалах. –

Я отражусь в тебе незримой болью –
Пронзительным признанием в стихах…
И оболью любовь венозной кровью,
Держа тебя в израненных руках. –

Держа тебя своим последним взглядом,
Держа, чтоб отпустить и потерять
И ты уйдешь, клонясь осенним садом,
И ничего не сможешь мне сказать.

Как лист в холодный ливень замерзаю,
Прибившись ветром под твоё окно…
Простишь ли ты, поймёшь ли? Я не знаю. –
Ох, я теперь не знаю – ничего.


























* * *

Снова бросила слово мне жаркое
Да такое, что жутко душе.
Ох, душа, ты, душа моя шаткая, –
В беспросветном своём неглиже…

То целуешь, её ты признаньями,
То пронзаешь иглою – насквозь
И глазами лиловыми тайными
Замерзаешь в созвездии слёз.

Ничего не проси, не одаривай…,
Не загадывай сладких ночей…
Над метелями красное зарево –
Самых горьких и чёрных свечей.

И цветами с полей абрикосовых
Распуская косу, не мани,
Я отцвёл на губах твоих розовых –
Опьянелою песней любви.

Что ж глаза твои небом лиловые,
Как сирени под серым дождём?
И метели за окнами новые –
Надрываются в сердце моём.

СБОРНИК СТИХОТВОРЕНИЙ ЮРИЯ ХРУЩЁВА НОВАЯ ПОЭЗИЯ

Авторство защищено законодательством! Государств России и Казахстана! Любое распространение сборника или его части без согласия автора – запрещается!
Изменение слов в стихотворениях – запрещается!





* * *

Небо льёт дождями затяжными.
Подморозит, – будет гололёд.
Старый ясень, ветками кривыми
По окну, раскачиваясь, – бьёт.

Утопило в слякоти дороги.
Ничего не видно сквозь туман.
Боль моя – как сука на пороге –
Всё скулит и просится к рукам.

Утешать её я стал не в силах.
Небо воду продолжает лить.
Много было у меня любимых.
Оказалось…, некого любить.

Что ж ты, ясень, древняя коряга,
По окну, раскачиваясь, бьёшь?
У меня в ведре поспела брага.
Заходи! Иль ты, старик, не пьёшь?!

Мы под дождь с тобою по-соседски
Обо всём всю ночь проговорим. –
Подари мне, ясень, свои ветки,
Я хочу стать деревом кривым. –

Чтоб дожить подгнившею корягой
Жизнь земную в облике чужом.
…Заливай же, ясень, старость брагой
Да спляши! – вприсядку под окном.




























МИМОЗЫ ЦВЕТ

Ты говоришь, что больше так не можешь. –
Что жизнь со мной – не жизнь, а сущий ад.
Но и уйти совсем не хочешь – тоже
Ведь на дворе по пояс снегопад.

А я шучу: Давай, валяй в сугробы…
Колючим снегом даль занесена.
…Ты ж у меня – мимоза – недотрога –
Цвела в теплице, не поняв тепла.

Ну, что стоишь?! – На волю дверь открыта.
Иль ветерок морозный напугал?
…Не у тебя одной душа разбита,
Я тоже ликом в зеркале пропал.

С тех пор брожу ночами как лунатик,
Всё, повторяя Гамлета слова.
Лишь тишина в ответ мне шепчет: «Хватит…,
Обоих вас гордыня довела…»

Снимай пальто и оставайся дома –
Мимозы цвет сожжёт дотла зима.
А я уйду. – Мне уходить знакомо –
Меня давно украли зеркала…





























У МЕНЯ В ДУШЕ БЕДА

По листве опавшей за ночь
Я иду к утру домой.
Говорят, ты вышла замуж –
Развелась с моей судьбой.

Небо в лужах замерзает
Синеватой плёнкой льда.
Где-то грусть гармонь играет.–
У меня в душе беда.

Не губи молчанкой, осень,
Мне б с тобой поговорить.
Я себя на карту бросил,
Чтоб другую полюбить!

Видно мало мне страданий –
Тех, – что стались от любви…
В тишине моих желаний –
Чистят клювы соловьи!

Пропадал я, – было дело
В поволоке томных сил.
Пропадал, да всё – отпело, –
Видно, сердцем разлюбил.

По листве опавшей за ночь
Я иду к утру домой.
Говорят, ты вышла замуж?
Стала мужниной женой?


























ТЫ СВЕЛА МЕНЯ С УМА

Ты меня целуешь нежно.
Не умеючи. Без слов…
Молодая твоя свежесть.
Запах розовых духов.

Безоглядно пропадаю…
И, похоже, навсегда.
Чаровница молодая,
Ты свела меня с ума!

Наша встреча не случайна. –
Я тебя всю жизнь искал.
Разожги во мне страданье…,
Разожги, чтоб я пропал!

…Ах, зачем я отдавался
Суррогатным дням «любви?» –
С нелюбимой целовался…
Под излучиной зари.

Нет мне в прошлое возврата.
Я одной тобой любим!
В золотом разливе марта –
Снова стану молодым!

Ах, любовная безбрежность!
Я на всё теперь готов…
Молодая твоя свежесть.
Запах розовых духов.

























ЯГОДА МОЯ ПЕРЕСПЕЛАЯ

Ты приехала ко мне, ох красивая. –
На закате обожжённого дня.
Ночь над городом плыла тёмно-синяя,
Ты приехала увидеть меня…

Мне б от радости нырнуть в речку белую.
Закричать бы о воскресшей любви.
Только ягода моя – переспелая –
Разлетелись из души соловьи.

Целовала ты меня, вспомнив прошлое.
Двадцать пять годков снега замели…
Ты такая же, как раньше хорошая,
Что осталось нам от нашей любви?!

Изменили жизнь года, да состарили…
Вспомни, милая, меня молодым. –
Как влюблённый я в глаза твои карие –
Был от вспыхнувшего счастья – слепым…

Всё былое проявилось из памяти –
Ты девчонка, да и я холостой.
И хотелось нам единственной радости –
Целоваться над рябою рекой.

…Провожать тебя, прости, не поеду я. –
Для меня прощанье – жуткая тьма…
Видно ягода моя – переспелая –
Вся любви… вчера была отдана.





















ЛЮБОВЬ, ОНА НЕ ВИНОВАТА

Всё пройдёт, всё кончится когда-то,
Отцветёт, осыплется листвой.
А любовь – она не виновата
В том, что ей так холодно зимой…

Пой, играй гитара, лейся скука, –
О моей рассказывай судьбе. –
Расскажи, как думает разлука
По ночам бессонным – о тебе…

Завалило землю снегопадом,
Воцарилась долгая зима.
По ветвям заснеженного сада
Обвисает лунная кайма.

Я себя запутал в жизни мнимой.
Не пойму, ей-богу, что со мной?!
Вот уж ночь зима мотает гривой –
Белой гривой – снежною пургой.

Отругай меня моё страданье,
Накажи за грешные дела.
…Не нужны зиме… мои признанья.
Всё снегами вьюга замела.

Так играй гитара переливом,
О любви потерянной судьбой.
Белым снегом с голубым отливом –
Заметает сердце. Что со мной?






















НЕ ТРЕВОЖЬ МОИ СТИХИ

Нам покаяться бы нужно
В белой церкви у реки.
Ты вчера ушла от мужа
Босиком в мои грехи.

Мгла осенняя смеялась
И рыдала над тобой,
Ты в любви – божась – призналась
И осталась жить со мной.

Зорька астры распушила
На закате под окном,
Страсть всю ночь тебя любила,
Вроде, всё пошло путём.

…Утро дунула ветрами,
Повалив ничком цветы.
Я опавшими руками
Тешил бывшие мечты…

Грусть взглянула на дорогу –
На осенний гололёд.
Ах, не плачь ты, ради Бога –
В этой жизни – всё пройдёт!

На дворе взбешённый ветер
С корнем астры вырывал. –
Видно, Бог наш грех приметил,
Видно, – всё о нас – узнал.

Нам покаяться бы нужно
В белой церкви у реки.
…Возвращайся-ка ты к мужу,
Не тревожь мои стихи.





















ОСТАВАЙСЯ, ГОЛУБКА МОЯ

Оставайся ещё хоть на ночку.
Оставайся, голубка моя.
Распустились на яблонях почки –
Белым цветом букеты клоня.

Не молчи же, – молчанье – глухое. –
Безнадежно, бездушно оно.
Моё сердце – любовью живое. –
Оставайся! – Не мучай его.

Мы пройдём по цветущему саду
До реки и вернёмся назад.
Ничего – без тебя – мне – не надо.
Ничему – без тебя – я – не рад.

Кто-то скрипнул садовой калиткой,
Ярким светом пробрался к окну, –
Это вечер от марева зыбкий
Нежит розовой зорькой весну.

Погляди, красотища, какая!
И чего тебя тянет домой?!
Этой ночью Луна молодая –
Будет месяцем плыть над рекой.

Распустились на яблонях почки –
Белым цветом букеты клоня.
Оставайся, ещё хоть на ночку. –
Оставайся, голубка моя.
























НИКОГДА НЕ ГОВОРИ: ПРОЩАЙ

У калитки с летом расставанье.
Никогда не говори: прощай.
…На губах твоих дрожит желанье,
Если хочешь, завтра приезжай.

Сентября порывистая песня.
Спальни окна смотрят на закат.
Окунув златые гроздья в плесень, –
Опьяняют лозы виноград.

Уж пора дождей не за горами.
У меня к тебе один вопрос:
«Если вдруг дожди польют стихами,
Ты не будешь трогать моих слёз?»

Я себя порой не понимаю,
Но тебя по-прежнему люблю. –
Приезжай, я губ твоих желаю,
Приезжай с любовью к сентябрю.

Приутихла к вечеру погода.
Сонный ветер бродит в неглиже.
Осень, осень, ты моя природа –
По душе ты, осень, по душе!

На губах твоих горит желанье,
Если хочешь…, завтра приезжай.
У калитки с летом расставанье.
Никогда не говори: прощай…


























В ОСЕНЬ ГОДЫ УПЛЫЛИ ТУМАНОМ

В осень годы уплыли туманом,
Я махнуть им рукой не успел.
То ли трезвым я был, то ли пьяным,
То ли песни застольные пел?!

…Обнимал хохотушку-девчонку,
Говоря ей в саду о любви.
И свисали растрёпанным шёлком –
После дождичка кудри мои.

По течению в лодке рыбацкой
Заплывали в пунцовый закат.
Ах, любил я с зарёй целоваться,
Ох, дразнил я красивых девчат.

Остывая, жара, оседала.
Серебрилась звезда над рекой.
Этой ночью ты женщиной стала,
Прослезившись под медной Луной.

Лодку ветром прибило в осоку,
Заливались в куге соловьи!
И свисали растрёпанным шёлком
Молодецкие кудри мои.

То ли трезвым я был, то ли пьяным,
То ли песни застольные пел…?!
В осень годы уплыли туманом,
Я махнуть им рукой – не успел.
























МНЕ ОПЯТЬ ПОКОЯ НЕТ

Над теченьем стайка чаек –
Кружит розовый рассвет.
Лодку в водорослях качает,
Мне опять покоя нет.

Ветерком игривым осень
Пробежалась по волнам,
Рано тальник листья сбросил
К неказистым берегам.

Разгулялось Бабье лето.
Эх, влюбиться б наповал!
Млеет тополь в пудре света,
Словно бабу целовал!

Что ж грущу я днём прелестным?! –
Грех в унынье пропадать.
Осень местом интересным –
Крутит, – жаждет завлекать…

Ох, уйду за ней как раньше, –
Уходил в расцвете лет.
Ничего на свете краше –
Красоты осенней – нет!

Лодку в водорослях качает,
Не хочу идти назад…
Над рекою стайка чаек
Кружит маковый закат.






















ЭТО ВСЯ МОЯ ОТРАДА
ЭТО ВСЯ МОЯ БЕДА

Эта ночь с любовью нашей
Будет нежностью мила.
За рекой медовой кашей
Облепиха зацвела.

Раствори же окна настежь,
Нарождённая краса! –
Ты меня цветами ранишь
В обнажённые глаза.

Не хочу я расставаться
Чувством с радостью любви,
Мне б без устали влюбляться
В губы… девичьи твои!

Тонким месяцем хрустальным
Ночь качнулась у окна…
Ты зовёшь меня желанным –
Опьяняешь без вина!

Мне в любви пропасть бы надо
Безвозвратно – навсегда. –
Это вся моя отрада!
Это вся моя беда…

За рекой медовой кашей
Облепиха светится…
Я в любви твоей – пропавший. –
Златокрылым месяцем.



























* * *

Моя негаданная радость –
Весной, пришедшая любовь!
Ты тишиной в меня закралась,
Ты превратилась в мою кровь…

Соцветий кисти голубые
Склонились в полночь сладким сном,
Ах, ночи, ночки вороные! –
Расшиты звёздным серебром.

Души бессонное волненье
Целует спящие цветы –
Любви пришедшей – поклоненье
За неподдельность красоты…

Сирени ветками закружат,
В ветрах, проснувшись на заре,
…А ты живёшь с законным мужем
И не вздыхаешь обо мне.

Но мне и так любви хватает! –
Пришедшей – тайной в тишине…
Одна весна об этом знает,
Грустя в сиреневой заре.





























ЧЁРНАЯ РОЗА

Растерял я себя по дорогам,
По просторам полей разбросал
Горьковатым обветренным слогом
Запылённые дни описал.

Журавлей белокрылая стая
Улетела в холодный закат.
Полюби же меня, дорогая,
Чёрной розой душевных утрат.

…Я не видел такого признанья…
Теплоты не встречал таковой!
Сине-огненным светом – желанье –
Загорелось вечерней звездой.

Что ж скрывала ты женскую радость,
Под широкой глухой паранджой?!
Журавлиного крика усталость –
Расплескалась над пенной водой.

Вот и мне ничего не осталось,
Лишь прожить эту осень с тобой
И любить твою женскую радость –
Под казённой – глухой паранджой.

Полюби же меня, дорогая, –
Чёрной розой душевных утрат…
Журавлей белокрылая стая
Улетела в червлёный закат.
























* * *

Я тебя ревновал к подорожнику…,
К бирюзовому дню ревновал,
К проливному весеннему дождику,
Что по зонтику в ноги стекал.

Ты же хмурилась взглядом уверенным,
Говоря: «Нужно верить любви…,»
И склонялся я ликом потерянным
В лебединые руки твои.

Залетали они в мои волосы
С позолотою пепельных дней,
Ох, увяз я в растерянном возрасте
По колено в печали своей.

Сердце мается тяжкою мукою –
Разорваться, спеша, – на куски.
Не томи меня больше разлукою
На закате у алой реки.

За походкой твоей как на привязи
Я невидимой тенью иду.
Навсегда из души меня выброси! –
В лебединый рассвет на пруду…

К проливному весеннему дождику…
Я безбожно тебя ревновал.
У дороги, клонясь к подорожнику,
Бездорожье стихами читал.
























ИВОЛГА

За рекой подруга иволга
Льёт страданье в тишине.
Обними меня ранимого –
Эта песня обо мне.

Вечер мантией малиновой
Пролетел по берегам.
Ох, уйду с певуньей иволгой
Ночевать по камышам.

Ночка выдалась прохладная,
Сушняком трещит костёр.
Обучи меня, желанная…,
Слышать птичий разговор…

Я давно уж в сердце раненый
Пеньем трепетным твоим. –
Оттого я неприкаянный
И глазами нелюдим…

Мне б твоим певучим голосом –
Написать – одну строку! –
Золотым звенящим колосом –
Я ту песню нареку!

…Не признала во мне милого
В камышах запев чуть свет –
Над рекой вспорхнула иволга
В канареечный рассвет.

Улетела – не воротится. –
Видно, – так тому и быть.
Ничего душе не хочется.
Только б, иволгу любить!
























* * *
Н.. А.

У рассвета раннего синие глаза.
На щеке хрустальная горькая слеза.

Под пушистым инеем серая ольха…
Эту ночь застылую я отдал стихам…

Мне приснилась женщина – та, что умерла. –
Был я с ней повенчанный вьюгой как смола.

Целовался с суженой в горнице большой.
До утра был мужем ей телом и душой.

Но пришёл взволнованный Светлый «человек» –
Приказал нам в стороны разойтись – навек.

Разошлись смиренно мы в предрассветный час.
Развели, наверное, по приказу…нас?

На щеке хрустальная горькая слеза.
У рассвета раннего мёртвые глаза.

























* * *

…А я не думал, не гадал,
Что время нас сведёт рукою…
Мой белый лик навзрыд пропал –
Дождём под чёрною листвою.

Мне без тебя пустынно жить. –
Без слов твоих боюсь остаться.
Рассвета бежевая нить –
Всё норовит петлёй связаться.

Молитву сердце говорит,
Смотря волненьем на икону.
Во мне душа твоя болит –
Болит по Божьему закону.

Ох, как сумела, как смогла,
Ты в тишину мою вселиться?!
Пунцовых роз твоих игла –
Мои глаза склевала птицей.

И что мне делать с темнотой
В ночи бездонной и бессонной?
К окошку месяц золотой
Порхнул растрёпанной вороной.

Зачем ты тронула струну…?
Я к ней боялся прикасаться…
В страданье…нахожу вину…
Осталось – только рассмеяться.

Ведь я не думал, не гадал,
Что время нас сожжёт в объятьях.
Мой белый лик навзрыд пропал,
Пропал в губах твоих и платьях…





















* * *

Ох, не целуй меня так нежно,
Мои глаза плывут в слезах…
Душистой грустью белоснежной
Вздыхают ландыши в садах.

…Забудь про – то, – что грудь печалит,
Твои волненья все – мои.
Пусть нашу лодочку… качают –
Певучей трелью соловьи!

Моя любимая, не надо,
Не вспоминай о прошлых снах…
Зачем мне краски листопада…,
Что потускнели на ветрах? –

Души холодные распятья
Твоих истерзанных ночей…
Сними былых объятий платье –
Останься – девственной – моей!

Чтобы беречь тебя для маков…,
Для роз пурпурных в цветнике…
Ах, только ты! – так можешь плакать –
Стихами на моей руке.

Да я и сам почти рыдаю –
Плакучей ивой на пруду.
Душистой грустью, замирая,
Вздыхают ландыши в саду.


























ВСЮДУ РОЗЫ, ВОТ БЕДА

Загорайся, небо, светом! –
Розовей листвою клён…
Ах, за что мне горе это!? –
Во француженку влюблён.

Она сладкими речами… –
Опоила мой покой.
Ночи жгут глаза свечами,
Розовеют над рекой.

Всюду: розы, розы, розы…
Весь я в розовых мечтах!
Что мне ливни да морозы?! –
Я всю жизнь дрожу в стихах…

Преподнёс Господь страданье… –
Мне ль страданье не любить?!
…Не спеши, моё желанье,
Без меня – меня женить.

Я ж французского… не знаю. –
Русский с волжских берегов.
Оглянись, моя родная,
В мире много чудаков…

Полюбила ты поэта –
Видно – сердцем – навсегда.
Розовеет утро светом! –
Всюду розы…! Вот беда…
























У ДОРОГИ БУДУ ЖДАТЬ

Я опять тебя, красивая,
У дороги буду ждать.
Тополей – пора болтливая –
Будет листьями вздыхать.

Ты придёшь ко мне осанкою…
Скажешь: муж заел хулой…
Обниму тебя я сладкую,
Зацелую с головой.

Запестрят по ветру кронами
Липы белые – в цветах
И проплачет ночка стонами
В фиолетовых кустах.

Будут груди твои жаркие –
Жечь мне сердце кипятком…
Не сгори, моя ты сладкая,
Синеглазым огоньком!

Ты уйдёшь любовью пьяная –
Каблучками по росе.
Белых лип, заря медвяная
Подмигнёт твоей красе.

Тополей пора болтливая –
Будет листьями вздыхать…
Я опять тебя, красивая,
У дороги буду ждать.
























НЕ ВЕРЮ, МИЛАЯ, НЕ ВЕРЮ

Ты даришь мне любви слова,
А я всё слушаю и млею.
Сгорела в зареве листва –
Не верю, милая, не верю…

Так петь умеешь только – ты! –
Мне этой песни – не хватало
В глазах пропетой наготы…
Вздыхает прошлое устало.

Ох, не зови меня в любовь,
Я этим чувством захмелею.
Во мне былых свиданий кровь…
Я перед будущим немею.

Устал я, милая, устал.
Стихи как камни у обрыва.
Ах, я тебя не целовал…,
Не обнимал в ночи игриво.

Никто не оборвал мой путь! –
Я сам себя с дороги сбросил.
Скажи ещё мне что-нибудь –
Лицом в желтеющую осень.

Сгорела заревом листва… –
Не пережить душе потерю.
Ты шепчешь розами слова! –
Не верю, милая, не верю…


























* * *

Я тебя не спрашивал про разлив дождей…
Утром разукрашенным плачет соловей.

Льётся переливами – так – что нету сил.
Я ночами мнимыми – душу износил.

…Ты моё спасение! – алый свет огня…
За стихи осенние не вини меня.

Над речной излучиной золото дождей.
По какому ж случаю плачет соловей?

По душе ль страдалице? По тоске ль моей?
По тому ль, что нравится розе соловей?

Не остужен песнями…, не сожжён в любви…
Ты меня черешнями в поле позови!

Над речной излучиной льют стихи мои…!
По какому ж случаю плачут соловьи?


































ТВОИ ЦВЕТУЩИЕ СИРЕНИ

В руках осенней тишины –
Твои весенние сирени…
Морозом будущей зимы
К любви клонюсь я – на колени.

Соцветий пряные цветы
Мои глаза пленили синью.
Ах, где ж была так долго ты?!
Кого дурманила полынью…?

Любви желанные уста –
Мечты счастливое волненье!
Моя душа сошла с креста,
Упав лицом в твои колени.

Возьми в ладони грусть мою,
Мои растраченные годы…
Я всю тебя – в себе люблю! –
Своей дождливой непогодой… –

Люблю опавшею листвой,
Искрящим инеем морозным…
Мне хорошо с твоей весной!
Нам ничего ещё не поздно!

В руках предзимней наготы –
Твои цветущие сирени…
Желаний – белые цветы –
Летят пургой к твоим коленям.























* * *

Расскажи мне об утре в тумане,
О далёких ветрах и снегах…
До тебя дотянусь я стихами,
Стану тенью твоей в зеркалах.

Буду ночью твоей, буду светом,
Золотым в день рожденья вином.
…Не встречайся глазами с поэтом,
Ты его не забудешь потом.

Ты не знаешь любви его жадной –
Кровожадной ревнивой вины.
…Я зову тебя самой желанной –
Облюбованной песней весны! –

Я зову тебя тайно – слезами…,
Заколдованной – счастьем – бедой…
И вишнёвой зари – небесами –
Унесёнными талой водой.

…Я проснусь на холодной постели
В истекающих дрожью стихах.
Мы хотели, ах, как мы хотели! –
Искупаться мечтой в жемчугах… –

Пробуждать себя новым рассветом
С розоватым венчальным венцом.
…Не встречайся глазами с поэтом
Не кружи его сердце кольцом…
























НИ СЛОВА

Твои глаза в моих глазах.
Как мало нам от жизни надо.
Сжигает ветер в пух и прах,
Златые краски листопада…

А я всё жду, когда же ты
Раскроешь подлинность желанья…
В руках кромешной темноты –
Твоё ревнивое страданье.

Ты всё должна решить сама:
Стесненьем, разумом и сердцем.
Ох, неужели только тьма…
Тебя заставила раздеться?

И я молчу в твоих губах…
Дышу тобой – твоим дыханьем.
Ты всё потом прочтёшь в стихах,
Прочтёшь – себя – моим вниманьем. –

Прочтёшь и скажешь мне, любя…,
Что я открыл тебя молчаньем.
И станешь всё снимать с себя,
Кольцом, сверкая – обручальным.

…Ты вышла замуж – наугад. –
Ты выходила снова, снова…
А я сгорал как листопад,
Не говоря тебе – ни слова.



























* * *

Расскажи мне, милая, сердцем расскажи…
Ночкою дождливою душу развяжи.

Локоны цветущие брызнули на грудь.
Расскажи мне – ждущему, ну хоть что-нибудь.

Приласкай вниманием, обними рукой.
Я теку желанием – горною рекой.

Водопадом падаю я к твоим ногам…
Окрещённой правдою – всё – тебе отдам! –

Песню недопетую в проблесках теней,
Где весну раздетую тешил соловей. –

Тешил да печалился в золоте листвы, –
Оттого что нравился трелью синевы…

Вот и мне, красивая, ведома печаль.
Ох, ты, ночь дождливая. – Тёмная вуаль…



































* * *

Давай, любовь поделим пополам –
Ты часть одна любви, я часть другая.
Страсть позовёт тебя к своим рукам,
Шепнув в серёжку: «Здравствуй, дорогая».

Ты скажешь мне, что ты совсем одна:
Во снах, дождях, туманах и морозах…,
Что над окном холодная луна
В твои глаза рыдает жёлтой розой.

Ах, мне тебя так хочется согреть.
И от души твоей принять страданья…
Зиме в садах метелями свистеть,
Чтоб нам в ночах гореть – огнём желанья!

И я клянусь сгореть в тебе – дотла. –
Чтоб зародиться – снова – новым светом.
Пурга кругом округу замела,
Окрасив ночь искрящим белым цветом.

Целуй ещё! – прошу тебя, сильней! –
За всё, что было и за всё – что будет…
И не студи заснеженностью дней…
Меня ничто теперь уж не остудит!

Страсть позвала тебя к своим рукам,
Шепнув в серёжку: «Здравствуй, дорогая!»
…Давай, любовь поделим пополам?!–
Я – часть одна любви. Ты – часть другая.

























* * *

Мне с одной – тобой – тепло
В этом холоде морозном.
Нам с любовью повезло,
Повезло, да, видно, поздно.

Ты влюблённость не ждала,
Не надеялась на встречу.
Кружит снежная юла
За рукав февральский вечер.

Я в глазах твоих пропал,
Захлебнулся поволокой…
Что ж так поздно я узнал
Пыл любви твоей глубокой?! –

Красоту бездонных глаз –
Зацелованных другими…
…Ты оставила мне – час! –
Под сиренями седыми… –

Под оплавленной луной –
Обожжённой ночью жгучей.
…Я не знаю что со мной.
Не жалей меня – не мучай.

Нам с любовью повезло. –
Повезло да видно поздно…
Отчего же – так тепло!? –
В этом холоде морозном…



























* * *

Ох, глаза твои красивые –
Растревожили покой.
Над рекой рассветы синие
Виснут красной бахромой.

Не томи моё желание,
Томным взглядом – не томи.
У меня в груди страдание –
Оборвать глаза твои. –

Как смородинные ягоды –
В август полные вина… –
Оборвать губами слабыми –
Напиваясь допьяна!

Льётся утро переливами,
Льнёт желанною зарёй.
Что ж ты, волнами игривыми…,
Расплескала мой покой?

Завлекла, махнув надеждою –
Сердцевидною листвой.
Не моя ты, липа нежная, –
Не целованная мной.

Потекут доджи осенние –
Потускневшею мечтой… –
По глазам моим растерянным –
Растревоженным – тобой…

НЕ УНЫВАЙ

Весенних вишен пустоцвет
Надежду обманул цветами.
С востока топает рассвет
К земле проворными ногами.

А небо вновь перед грозой. –
Уж собраны в охапку тучи.
Скажи мне, душка, что с тобой,
Какая боль твой разум мучит?

Неужто ты не поняла,
Что и краса бывает мёртвой?
Зато, какой метель была! –
С ветвей цветы, бросая, – в окна.

Нам эту жизнь не изменить.
Не вспоминай о пустоцвете…
Давай, ей-богу, – просто жить –
Мечтами в преходящем свете…

И пусть куражится гроза.
Ей не сломить красы весенней.
По розе катится слеза –
Душа моих стихотворений.

Весенних вишен пустоцвет –
Пустое, право, огорченье.
Не унывай, молю, мой Свет! –
Ведь грусть твоя – моё мученье.























ВСЕМ МИРОМ ПРОКЛЯТА ВОЙНА

Была война идеологий? –
Так ту войну назвал расизм…
С икон текли слезами Боги,
Когда гюрзой пополз фашизм.

Чумная чёрная армада
Вооруженных хищных псов…
Вертепом двинулась из ада,
Чтоб погубить Советский кров.

Тьма овладела Украиной…
Повсюду сея смерть и страх,
Людскую кровь, мешая, с глиной –
Провозглашала тлен и прах.

И, встали братья всех республик! –
На бой с коричневой ордой –
Напалмом – зло, – сжигая в угли –
Во имя Родины родной!

Трудом народ громил фашистов. –
Кто сталь варил, кто нефть качал…
Огнём – арийцев ненавистных –
Советский воин истреблял. –

И стар и млад, пошли в атаку
Под рёв «Катюш», под крик: «Ура!»
…Шакал с Людьми затеял драку –
И сдох в возмездии костра.

Добито полчище в Берлине.
Всем миром – проклята война.
Навеки-вечные – отныне –
В сердцах – Победа! и Весна!





















ДВЕ ЧАЙКИ

Пусть осень твоих поцелуев
Желтеет опавшей листвой.
…Я вспомнил наш маленький Гурьев –
Разрезанный тихой рекой. –

Тот город остался у моря
В объятьях каспийских ветров.
И счастье осталось и горе,
И смех, и печаль, и любовь! –

Обрывистый берег Урала,
Луна над рябою водой…
Нам жизни одной было мало,
Весны… было мало одной.

Как лебеди – стая за стаей –
Года улетали в закат
И ветры сирени, ломая,
Свистели порой невпопад…

И мы уносились волнами… –
Подвластно теченью реки
И Гурьев махал нам руками,
Читая сквозь слёзы стихи…

Остались в нём радость и горе. –
И смех, и печаль, и любовь…
И души остались – у моря. –
Две чайки в порывах ветров.




















* * *

Кругом зима сугробы навалила.
Мне до любви по снегу не дойти.
За что, зима, меня ты невзлюбила,
Морозом, вставши, на моем пути?

Должно быть, ты в хоромы ледяные,
Моё тепло решила заманить? –
И умертвив, во мне мечты живые –
Меня послушно на себе женить.

По телу дрожь от горечи обиды.
Пойми, зима, – не нужен я тебе.
Ведь я такой душевный только с виду.
На самом деле – тоже, – что и все…

И полюбить тебя я не сумею.
Не потому, что зиму не люблю,
А потому, что сердцем коченею,
Когда представлю, как с тобою сплю…

Оставь меня, мети свои сугробы
К крыльцу того, кто любит, строгих дам…
Меня ж, зима, пожалуйста, не трогай. –
В твоих хоромах не ужиться нам.

И не криви холодною душою.
Меня ты, знаю, хочешь погубить –
Убить – любя – любовью ледяною –
Колючими ветрами иступить.

А я хочу еще побыть с любимой! –
В её глазах и на её груди…
За что, зима, меня ты невзлюбила? –
Снегами, вставши, на моём пути.

Ведь я такой душевный только с виду.
На самом деле – тоже, – что и все…
Прости, зима, и не таи обиду
На то, что мне – так хочется к весне!



















ЛИСТЬЯ

Ах, давай, будем просто молчать,
Просто слушать, как падают листья.
В этот парк прихожу я гулять,
Чтоб постигнуть осенние мысли.

Вон с акации кружит листок,
Пожелтевший с краёв от мороза.
Листья, листья! – Вы буквы из строк –
Вы поэзия, листья, и проза!

На аллеях сплошные слова…
Не топчите их, люди, ногами.
…Ну и что же, что скоро зима? –
Души листьев останутся – снами. –

Я давно с этой грустью дружу
Говорю о любви вечерами…
И в тетрадь её чувства пишу,
Называя – своими стихами.

Ты читала про красную медь,
Что зовётся костром листопада?! –
В этих листьях мечтал я сгореть,
Ведь гореть… – это Божья награда!

В этот парк прихожу я гулять,
Чтоб постигнуть осенние мысли.
Ах, давай, будем просто молчать, –
Просто слушать, как падают листья.

























ЦВЕТОВ ОСЕННИХ НЕИЗБЕЖНОСТЬ

Хочу тебе я подарить
Свою залапанную нежность. –
Раздумий спутанную нить,
Цветов осенних – неизбежность. –

Всё что нашёл и потерял,
Пропил в тоске с базарной рванью,
Всё то, – что рьяно проклинал –
Невыносимой чёрной бранью.

…Не торопись уйти в себя –
Отторгнув все мои волненья…
Стихов бездарная стряпня –
Болящих дум успокоенье.

Молчи! – я знаю наперёд –
Сокрытых слов твоих – досаду.
…Во мне проснулся мой урод,
О, Боже! – с ним не будет сладу.

Он станет пить всю ночь коньяк, –
Лягать копытом мою душу
И говорить со мною – так, –
Чтоб я его покорно слушал.

Похоже, снова, – я пропал. –
Цветком осенним – в неизбежность…
Должно быть, кто-то очень ждал –
Мою залапанную «нежность…»
























* * *

Буду только о хорошем
В этот вечер говорить.
Карий цвет твоих горошин… –
Поцелуями любить.

Зорька марево раскружит
У раскрытого окна.
Наши головы закружит
Сумасшедшая весна.

Что нам нравственность морали?! –
У любви свои права…
В сладкой патоке пропали
Наши чувства и слова.

Жаль, что розовому цвету…
На Земле отпущен – час…
Так, целуй же, до рассвета,
Пусть любовь запомнит нас!

Мёдом… головы вскружила
Сумасшедшая весна.
…Зорька марево кружила
У раскрытого окна.

Карий цвет твоих горошин… –
Мне хотелось целовать.
Буду только о хорошем –
В этой жизни вспоминать.
























НЕТ, Я ЛЮБИТЬ НЕ РАЗУЧИЛСЯ

Нет, я любить не разучился.
Умом в летах не постарел.
Закатом день испепелился
И серым пеплом улетел.

Мне помянуть его осталось
Глубоким вздохом и строкой.
…Весна к груди моей прижалась. –
Совсем девчонка, Боже мой!

Прости, весна, души волненье
Я разделить хочу с тобой.
«…Людей» – аморфное скопленье –
Меня не радует собой…

Я в их глазах не вижу правды,
В речах не слышу тёплых слов…
Куда ни кинь – везде есть гады… –
Бездарность, выгода и кровь…

«…Кто жил и мыслил, тот не может
В душе не презирать «людей…» –
О, Александр…! – Ты видел тоже –
О двух ногах ползучих змей…

Нет! – Я любить не разучился.
Умом в летах не постарел.
Восходом день зазолотился –
Мгновеньем землю обогрел. –

Мне повстречать его осталось –
Глубоким вздохом и строкой.
…Весна к груди моей прижалась –
Совсем девчонка, Боже мой…
























* * *

Снежные метели, улочки, дома…
Посреди постели стелется зима.

Завертелась вьюга синею юлой.
Милая подруга – стала мне чужой.

Ноченьке не спится – на душе разлад.
Может, всё же – снится, этот снегопад…?

Зря виню метели, то не их вина, –
Что лежит в постели между нас зима…

Замело по крыши дворики дома…
…Ты меня не слышишь?! Ох, зима, зима…

Раскрутилась вьюга юркою юлой.
Близкая подруга – стала мне чужой.

Ни черта не спится, на душе разлад.
Разрешите… спиться – вдрызг – под снегопад.

Говоришь, не слышишь? Ох, зима, зима. –
Ты меня по крышу снегом замела.






























УНЕСИ МЕНЯ, ВЕТЕР

Потерял я себя – не найти.
Нежит ветер весенние клёны.
Он не смог мою душу спасти.
Он оставил меня – обречённым.

Вот беда. Неужели? – Весной! –
Мне придётся с собой распрощаться?
Вешний ветер, скажи, что со мной? –
Как я мог на Земле потеряться?

Видно душу сгубила тоска,
Что висела на шее как камень.
И зачем я тоску приласкал –
Приголубил под сердце руками?

Заблудился, запутался стих
В инородных глазах и поступках…
Не бросай меня, ветер, средь них…
Унеси меня, ветер! – Мне – жутко!

Поскорей же, порыв, поскорей!
Я мечтаю вдохнуть в себя силу,
Что исходит от близких… людей
И от жизни далёкой… и милой.

Потерял я себя – не найти.
Тешит ветер ожившие кроны…
Неужели, меня не спасти?
…В этом мире – я был – обречённый…

























* * *

Я опять назвал себя пропащим.
Почему? – Не знаю почему.
…Этот день мне показался спящим
Как медведь в заснеженном плену.

Я его будить не торопился. –
Не тревожил, думал, пусть поспит.
Сам же встал, сивухой похмелился
И забыл, где у меня болит.

А потом бренчала балалайка…
И лилось веселье через край.
Так лилось, что мокрой стала майка,
Хоть весь хмель из майки выжимай.

И сосед по жизни непутёвый
Разрыдался, шамкая губой…
Говорил, что раньше был фартовый,
А сегодня – просто никакой.

Ну а я всё пел, не умолкая,
Как с ума сошедший соловей.
Жизнь была «счастливая» такая,
Что прожить хотелось поскорей.

Сонный день…, раскисшими губами,
Бормотал, братишка, наливай…
…Я не помню, кто ещё был с нами.
То ли Мишка, то ли Николай…?
























ОСЕНЬ, ОСЕНЬ, ТАК ХОТЕЛА – ТЫ

Я сегодня зол и апатичен.
За гардиной тихо вянет свет.
К этой жизни стал я безразличен
Как к любви, которой в сердце – нет.

Больно мне, что морось гложет кости
Худенькой чахоточной ветле.
Осень возражает: «Юрий, бросьте! –
Жизнь в порядке, это Вы в петле…»

Умер я? Наверно, это правда.
Мне себя нисколечко не жаль.
Ведь вся жизнь моя была – ограда… –
Путь в тупик, отчаянье, печаль…

До чего нелепая затея –
Непонятной жизнью дорожить.
Что ж ветла чахоткою болея,
Так упорно продолжает жить?!

А кому, мой друг, какое дело? –
Каждый волен, быть иль умирать.
…Я кричал на осень одурело –
Всё просил ветлу не убивать.

И любил ноябрь, изнемогая –
От его холодной красоты.
…Я в петле? Ну, что ж. – Я это знаю.
Осень, осень. – Так хотела – Ты!

























* * *

Туч свинцовая армада
Над обветренной рекой.
Мне вчера хватило взгляда,
Чтоб осмыслить образ… твой.

Как же я не видел раньше,
Как же я не понимал? –
То, что ты меня дурачишь, –
Бьёшь «любовью» наповал.

Бей ещё! Мне дурню – сладость! –
Губ твоих горчащий вкус.
Непогода разыгралась,
Распалилась жаром чувств.

Жарко, милая, ах, жарко! –
Горяча твоя пурга…
Ей совсем меня не жалко.
…Жизнь поэта – ерунда.

Догорает над рекою
Ночь оранжевой луной.
Ты спросила: «Что с тобою…»
Я ответил: «Образ… твой».
































В СЕРДЦЕ МОЁМ ДРУГАЯ

Бежевая сорочка. Розовая постель.
Нет у меня ни строчки, страстная, о тебе.

Вечер в окне как льдинка – скованность декабря.
Ты обнимаешь пылко, пылко, да только зря.

В сердце моём другая… – с буйством весны в глазах!
Как же мне быть, страдая, что описать в стихах?

Вечер темнеет взглядом. Губы сжимает грусть…
Под золотым окладом в красном углу – Иисус.

Не вспоминай – не нужно. – Было, да всё прошло.
Ночь за окошком вьюжит, – сыпет младым снежком.

Белой зимы дыханье, как я любил его!
Милая, я не знаю, кажется, – ничего…

А во дворе всё кружит, – манит к себе метель…
Нет! – не зови. – Не нужно. – В розовую постель.

























МОИ ОСЫПАЛИСЬ ЦВЕТЫ

Вздымая страсть, виляя задом –
Скача «наездницей в седле» –
Из уст твоих текла услада,
Стекая каплями по мне.

В порыве плотского волненья,
Отдавшись чувствами любви…,
Ты целовала с наслажденьем
Ресницы длинные мои.

И вечер плыл – дурманом сладкий,
Какой же кралей ты цвела!
Любовь для нас была загадкой –
Пьянящей терпкостью вина…

Мы взять хотели всё и сразу
Как будто ночь в последний раз.
Пионы алые из вазы
Склонялись, сыплясь на палас.

Тебе ж, похоже, дела нету,
Что цвет пионов облетел?
…Остыл цветок. – В остуде этой –
Я невзначай себя узрел.

«Скачи!», ядрёная скакунья,
Когда-то отцветёшь и ты.
Ах, этой ночью! – в полнолунье –
Мои осыпались цветы.


























ЧЁРНОЕ КРЫЛО

В окна лезет вечер скользкий.
Видно так уж на роду...
Я себя убью по-свойски –
Я предам себя суду.

Не вините, звёзды, строго,
То, что сталось, – то пройдёт…
У души – одна дорога –
Прямиком – на эшафот.

И тебя безлунной ночью
Я – что волк – сгрызу клыком… –
Человек с сознаньем – волчьим –
Ангел с дьявольским крылом.

Бьюсь, – казня святое слово…
Перья чёрные в крови.
Я довёл себя до гроба,
Чтоб не думать о любви…

Нет нигде покоя свету… –
Этим миром правит – прах.
Грех, раздетый до скелета
В челюстях сжимает страх.

Больно мне? – Уже – не больно. –
Отболело да прошло.
Умер я. – С меня довольно.
Сгнило чёрное крыло.

























ТЫ МОЮ НЕ УВИДИШЬ БОЛЬ

Провалилась любовь в провал.
Мне уйти бы из дома – прочь.
Кто-то взгляд твой исцеловал –
На двуспальной кровати – ночь…

Ох, душа моя, – не жива.
Ничего не могу понять.
Заглушаю в себе слова,
Что хотелось в сердцах сказать.

За любовью шагну в провал –
Мне б её возродить – достать!
Тот – кто взгляд твой исцеловал, –
Пристрастился меня кусать.

Туча плещет в окно дождём.
Что ж так плачется небесам?
Мы сегодня умрём – вдвоём. –
Я – и тот, – кто меня кусал.

Ты мою не увидишь боль…
Это чувство клинком в груди.
Простынёю меня накрой.
Тесто сдобное разведи…

На двуспальной кровати – ночь.
Не достал я любовь со дна.
Обмывает усопших… дождь.
Ты осталась теперь – одна.
























Я СЕГОДНЯ УЕХАЛ ОТ МИЛОЙ

Я уеду по белому снегу,
Мне давно нужен ветер полей…
Добрый, Ангел, накрой меня пледом
Да гони же крылами коней.

Что за ночь! – Всё бело и красиво.
Умоляю, родной, не спеши.
Я сегодня уехал от милой,
А куда, Ангел, – ты подскажи.

Ах вы сани, – не сани, а птицы!
В поднебесье взмывают стрелой.
Белый, Ангел, позволь мне напиться –
Да забыться, упав головой.

Пар валит из ноздрей лошадиных.
Пристяжная заржала до слёз.
Пожалеть бы мне вас черногривых
Да нельзя – прихворнёте в мороз.

…Над ладонями звёзды как яхонт –
Высоко ж меня Ангел завёз.
Неужели я стал вечным прахом,
Коли Бог задаёт мне вопрос…?!

Встали кони, я вышел на ВОЛЮ!
Хорошо мне у Бога в гостях!
Милый, Ангел, прости мою долю…
И оставь – навсегда – В НЕБЕСАХ.


























НЕТ ТЕБЯ – И НЕТ МЕНЯ

Нет тебя – и нет меня. Свищет ветер угорелый.
Неужели западня? Неужели, в самом деле?

А на улице метель снегом землю заметает.
За окном моя сирень чёрной болью облетает.

Ох, и ранняя зима у любви случилась нашей.
По квартире тишина ходит в тапочках домашних.

Ты просила, чтоб забыл, я про всё, что было с нами.
Ветер душу распалил, закружил меня стихами…

Что мне делать без любви? – В нелюбимую влюбиться?!
Вечер шепчет: «Измени, вон метель от страсти злится».

Я зиме открыл окно. Залетай, зима, – метелью…
Мне сегодня…всё равно с кем лежать в одной постели.

…Всё забудется, пройдет, отцветёт во снах вчерашних.
По квартире тишина ходит в тапочках домашних.


































ПОЗДНИЙ МОЙ ЦВЕТОК

Отгорело лето георгинами.
Сентября обманное тепло.
Вечера всё чаще пахнут ливнями
И на сердце камнем тяжело.

Ох, дожди, нежданные – незваные…
Ты мне вяжешь тёплые носки…
Только вот носки твои забавные –
Не спасут поэта от тоски…

Под окном прохлада зреет астрами. –
Не люблю я поздние цветы…
Не хочу, чтоб ливни были частыми,
Чтоб залили все мои мечты.

То, о чём мечтал – уже не сбудется. –
Бог меня объехал стороной.
Так зачем же спицы твои крутятся?! –
Мне в тепло носок не влезть душой.

Ты меня жалеешь состраданием,
Понимая, как я одинок…
Ах, оставь, оставь своё вязание! –
Нелюбимый поздний мой цветок…



























НИЧЕГО МНЕ БЕЗ ТЕБЯ НЕ ОСТАЛОСЬ

«Посветлело на душе – потеплело».
Ты уехала, а мне нету дела…

Лето вылило жару на дорогу.
…Уезжай хоть навсегда, ради Бога!

Для себя поставлю чайник на плитку.
Буду искоса глядеть на калитку.

А когда подступит вечер к порогу,
Я улягусь злой в кровать – как в берлогу.

Что ж подушку я твою обнимаю? –
Ох…, уехала, моя дорогая…

Хорохорился – храбрился сначала,
А один остался – грусть замычала.

Я из дома вышел – прочь – на рассвете.
Никого я у калитки не встретил.

В небе новая заря зачиналась.
Ничего мне без тебя не осталось.

Утро жарит с помидором глазунью.
Вновь жара ползёт в окно жёлтой дурью.

Спёкся я как мой омлет в сковородке.
Принесла тоска в руке чашку с водкой.

Выпил я и заиграл на баяне!
…Умер тихо – как заснул – на диване.




















* * *

Я молчу, ведь ты всё знаешь…
Ни к чему моё лганьё.
Ночь мне шепчет: «Поломаешь,
Ты всю жизнь из-за неё…».

Я и так как перст – пропащий –
Мне страшиться – трын-трава…
Я ж не бабник – не гулящий… –
Полюбилась мне – она!

Не даёт весна покоя
Цветом ландышей в саду.
То ли счастье, то ли горе
Я в любви своей найду.

Полюбил так, будь что будет…
Против чувства грех идти.
Даже если Бог осудит –
Не сойти душе с пути.

Видно сердцу не прикажешь.
Зря ли ландыши цветут?!
Я влюблён, ты понимаешь,
Что судьба – есть Божий суд!?

Не молчи, скажи хоть слово,
Хочешь, в полночь прогони.
В этой жизни всё не ново –
Все страданья… – от любви.




























БОЖЕ, Я НЕ ЗАМЕТИЛ, КАК УЛЕТЕЛА ТЫ

Розовыми бантами яблоня расцвела.
Бренность, шутя над нами, – чувствами завлекла.

Губы твои и плечи пьяно я целовал.
Шалый весенний ветер цвет бесшабашно рвал.

Ты улыбнулась: «Ладно…, если пройдёт весна,
Станет не так нарядно, будет, зато, – зима».

Птаха моя смешная, я же пурги боюсь,
Ты улетишь из мая… в сердце, оставив грусть…

А безрассудный ветер с яблонь всё рвал цветы.
Боже! – я не заметил, как улетела ты.

Снегом покрылось чувство. Снова пришла зима.
Траурно мне и грустно. – Яблоня замерла.

Ты прилетишь, порхая… – будущею весной.
Только вот я, родная, буду уже иной…





























ЦВЕТЫ ЗИМЫ – ПОДАРКИ МУК

Писать неправду – грех, мой друг.
В словах уверенность и трезвость.
…Я рвал цветы средь снежных вьюг…,
Чтоб «украшать» любви неверность.

Цветов моих – пунцовый цвет
С махровой чёрною каймою.
Мороз в глазах оставил след, –
Коснувшись жгучею рукою.

Порою вызреет слеза
И тут же льдинкой застывает. –
Мои уставшие глаза
Зелёным цветом отливают.

Мне грех во всём винить любовь. –
Она всего лишь часть мученья.
…Ворона выклевала – в кровь –
Пунцовый отсвет «украшенья…».

Да, я, мой друг…, сошел с ума. –
Мне не пойти походкой новой.
Свисает чёрная кайма
С цветов, исклёванных вороной.

Я рвал цветы средь бурь и вьюг –
Во мне жила святая нежность. –
Цветы зимы… – подарки мук, –
Чтоб «украшать» любви неверность…
























ОТПУСТИ МЕНЯ, ПОЖАЛУЙСТА

В палисад листва осыпалась.
Затуманилась заря.
На меня ты не обиделась,
За дождливость ноября?

Провели и скорбь, и радости –
Мы на жизненном пути.
…Отпусти меня, пожалуйста, –
В неизбежность, отпусти!

День шумит, как неприкаянный –
В толчее житейских льдин…
Никакой я не отчаянный.
Просто жить хочу один.

Чтоб распутицей дорожною
Уходить в разлив зари…
И сидеть ночами сторожем
У захлопнутой двери. –

Не сердись, моя хорошая,
И на крест мой… не гляди.
Стал похож я, на усопшего,
Впав в продрогшие дожди…

…Говоришь, что не обиделась
На прохладу ноября…?
С тополей листва осыпалась. –
Затуманилась заря.

























КОЛИ ЛЮБИШЬ – ТАК ЛЮБИ

Ты приходишь – как девчонка
По утрам к моей любви.
…Не стони, желанье, громко –
Нашу радость не вспугни.

Нет в нас силы, расставаться,
Мы не видим что вокруг…
Это утреннее царство –
Стало царством твоих губ…!

Страстным ласкам на рассвете
Отдаёмся мы – сполна…
У тебя есть муж и дети.
Есть любовь, и есть вина.

Медоносным первым цветом
Ветка липы зацвела.
…Позабыла ты примету,
Зря кольцо с руки сняла.

Для поэта – вдохновенье –
Девы милое лицо…
Ты со мной найдёшь мученье. –
Не сердись, надень кольцо.

И не спрашивай мой голос
О единственной любви…
Ты же знаешь, я не холост.
…Коли любишь, – так люби.



























ОСТАЛСЯ Я БЕЗ ЧАЯНЬЯ

Духов твоих – акация – повеяла весной.
Прощались мы на станции морозною зимой.

Ты уезжала в прошлое с улыбкой на губах,
Оставив меня брошенным в раздумьях и стихах.

Ох, поезда зелёные – похожи на тоску.
…Пропали дни казённые, валяясь на боку.

Гнетущее молчание да снежная юла…
Ты жизнь мою нечаянно в вагоне увезла.

Я верил, что забудется…, да видно нету сил.
Земля часами крутится, веками – на оси…

Прошла зима морозная. Акация в цветах…
Уйти бы мне за поездом с улыбкой на устах.

Ты жизнь мою нечаянно в вагоне увезла. –
Остался я без чаянья…, – без света и тепла…



































ДУШУ БРОСИЛО В СТРАХ

Молодая листва у сирени засохла,
Пожелтела к утру на поникших ветвях.
Я живу в беспокойстве – от вздоха до вздоха
Как ранимый юнец со слезами в глазах.

Шквальный град оголил голубую надежду.
Посредине весны куст сирени погиб.
Душу бросило в страх. – Мне не быть больше прежним.
Я в весенних ручьях прекращаю свой миг.

Как же жизнь продолжать, коль душа овдовела? –
Овдовела внезапно цветущей весной.
Только людям, сирень, до беды нету дела,
Что случилась нежданно с тобой и со мной.

Был ли истинный смысл, в днях под белой Луною?
Я его находил лишь в любви и стихах.
Поцелуй же, сирень, меня мёртвой листвою.
И оставь моё сердце в погибших ветвях.































Я БУДУ ВСПОМИНАТЬ

Я поцелуем прикоснусь
К навеки умершей надежде.
Ты отвернёшься, пряча грусть
В пуховый шарфик белоснежный.

И я скажу тебе: «Иди». –
На боль лица, надевши маску.
Твои следы зальют дожди,
Зальют зелёно-серой краской.

По жизни разные во всём
Мы умудрялись уживаться…
У дома высох старый клён.
…Мне жаль с тобою расставаться.

Скулят осенние ветра
Как псы голодные за дверью.
Ты знала, псы моя братва –
Я сам бывал, похож на зверя.

Но разве я с тобой был груб,
Неверен был мужскому слову?
Мой в седину волнистый чуб –
Ты отдала своей знакомой…

Чего ж хотела ты понять,
Даря меня подруге нежной?
Иди! Я буду вспоминать –
Пуховый шарфик белоснежный.





















* * *

Дрожит закат палитрой на ветру.
Я о тебе красивой мало знаю.
Мне говорят, что выбрал я не ту…
А я любовь себе – не выбираю.

Причём здесь, право, мнение людей?
И юность лет девчонки сердцу милой?!
Я как телок на привязи – за ней –
Иду, – куда влечёт рука любимой.

Она млада, а я уже в годах.
…Любовь и вправду – сила неземная!
…Я отнесу под вечер на руках
Тебя к кустам малинового рая.

А зори всё красивей с каждым днём.
Плоды малины сладостью налиты.
Мы всю её с тобою соберём
И той любовью сладкой будем сыты.

Ах, как любить мне хочется сейчас!
Но, чёрт возьми, мой догорает вечер…
Ты будешь рвать малину… и не раз –
Пред кем-то, также оголяя плечи…

Не говори, что буду я один –
Твоей красы навеки повелитель.
Любовь моя, я проживаю жизнь,
А ты ещё в начале всех развитий…

Не хочешь слушать, что же, – ты права.
Зачем тебе предвиденье поэта?
Порви до точки все мои слова…
И брось в зарю малинового цвета.

ДАЙ БОГ ТЕБЕ ВЕЗЕНЬЯ

Нас ревность развела на две судьбы.
Дымком костра в саду пропахла осень.
И ночь с печальным обликом луны –
Буравит сердце ядом папиросным…

Принять любви крушенье, – нету сил.
И красок нет, чтоб скрасить одинокость.
Пожар осенний всё испепелил,
А ветер этот пепел – сдунул в пропасть.

И нет меня. – Остались лишь стихи,
Я их слагал, держа в узде волненье,
Ведь все они писались – от руки –
От чувства…, от порыва, от смятенья…

Тебе ль мне, друг, рассказывать про то, –
Как зябкими осенними ночами
От маяты… – накинувши пальто,
Я выходил за дверь, бренча ключами.

И в сонной тьме на слякоти дворов,
Средь лая псов и криков диких кошек,
Я находил жемчужины стихов –
Затоптанных – отчаяньем – прохожих.

И были в тех стихах слова любви! –
И грусть была, и скука, и прозренье…
…Мы разошлись, как в море корабли.
Good-bye, my love! Дай Бог тебе везенья!
























* * *

На окне в перламутровых розах
Воцарилась зима – декабрём.
От трескучих семейных морозов,
Я ушёл, чтоб зажить бобылём.

Ты взглянула с душой на дорогу,
Процедила, вздохнув: «Бог с тобой…»
И к обеду наладила сдобу,
Осенив себя тихой рукой.

Что, вкупе, побудило, – не знаю –
По-английски уйти от тебя.
Видно мысли ходили по краю
И толкали с обрыва меня.

Вряд ли губ твоих спелая сладость
Мне приелась, – что приторный мёд.
Просто в сердце сомненье закралось
И бросало, то в жженье, то в лёд.

Оттого-то и ревность ковшами –
Я хлебал как дурное вино
И стегал твою верность вожжами
Да себя вместе с ней – заодно.

И теперь, когда чёрные ночи
Задают за вопросом вопрос,
Я брожу как лунатик – на ощупь,
Натыкаясь на собственный нос…

А на стёклах в затейливых розах –
Воцарилась зима – декабрём.
Средь трескучих душевных морозов,
Я прожил эту жизнь – бобылём.




















СЕЙ КРЕСТ НЕСУ

Я не заметил, как листва порозовела,
Как в лужах каплями забулькали дожди.
Любовь моя колоколами отзвенела,
Застыв холодным покаянием в груди.

Осенний день сидит, согнувшись на диване.
В рифлёной вазе грустные цветы.
И лезет ночь на шею цепкими руками,
Чтобы душить меня собой до хрипоты.

Ну, что ж, души, я не боюсь терзанья…
В окно листву отхаркивает вяз –
Ему плевать на все мои страданья…
И на ранимость стихотворных фраз.

…Понять поэта – дело непростое –
Он каждый вздох…старается познать. –
Больной души раненье ножевое
Готов врагу и другу показать.

Ох, сколько глаз читало рану эту. –
Кто ковырял, а кто лечил слезой,
А мне хотелось бросить клич по свету,
Чтоб клика псов сожрала образ мой.

…И я тебя, конечно, понимаю.
И не виню, и не кляну судьбу.
Ведь ты во всём, как маков цвет – живая!
А я душой давно лежу в гробу.

Сей крест, несу – такая моя участь… –
Её я нежно миссией зову.
И в каждый стих иду тишком – крадучись,
Чтоб не вспугнуть рассвета синеву…





















НАД РЕКОЮ СВЕТ ПШЕНИЧНЫЙ

Над рекою свет пшеничный.
Утро плещется в воде.
Расскажу весне о личном –
О страдалице – беде…

Голосит Земля весельем…,
Мне б осеннему – туда…!
Быстроногим коростелем, –
Пронеслись стремглав года. –

Отстрадали зной и стужа…
Липы мёдом отцвели.
Ничего душе не нужно
В этом мире без любви.

…Солнце волосы ржаные
Распустило по земле,
А мои теперь льняные –
Не по нраву, в общем, мне.

Ах, когда-то, пепел прядей
Ты любила целовать!
И молила: Бога ради… –
О тебе не забывать.

Пахло мокрою сиренью
После майского дождя.
Бело-розовой метелью
Гнулись яблони цветя.

Над рекою свет пшеничный.
Вечер плавает в воде.
Не могу писать о личном,
А точнее – о беде…




















Я ТВОИ ЖЕЛАНИЯ ПОМНЮ НАИЗУСТЬ

Осыпает яблоня золотую грусть.
Я твои желания помню наизусть.

Октября унылые серые глаза.
Всё что было, милая, позабыть нельзя.

На изгибе улицы, зарево листвы.
Вечер в окна жмурится, уходя во сны.

Не впервой мне маяться – ночку коротать.
На душе не ладится и не тянет спать.

Бередят страдания блудного дождя.
Охладела яблоня, разлюбив меня.

Видно сам я правильно не умел любить –
Нежным цветом яблонным верно дорожить.

Что же быль красивую, словом вспоминать? –
Потерял любимую – ни к чему искать…

Осыпает яблоня золотую грусть.
Я твои признания помню наизусть.

Льёт дождём докучливым серость октября.
Зря себя я мучаю под печаль дождя.





























А Я ТЕБЕ КАЗАЛСЯ ХУЛИГАНОМ

Я видел – то, что выдалось мне видеть,
И слышал – то, что жаждалось внимать.
…Любя тебя, боялся я обидеть,
Чтоб не дай Бог навек не потерять.

Созрел закат над озером каштаном.
Хохочет чайка, падая к волне.
…А я тебе казался хулиганом
Давно утопшем в бабах и вине.

Не мучь меня дилеммой, я не знаю,
Кого на свете более люблю. –
Сирень ль в цветах бегущую по маю
Иль медь ветлы, опавшей к ноябрю.

Там у забора дикая лиана
Листвой кровавой капает, шурша,
И на крылах предзимнего тумана
Летит в закат осенняя душа.

Утихомирь, уйми гадюку ревность,
Что ядом дум питает тишину.
В моих стихах невидимая верность –
Единственному делу своему.

Да, были дни, я был от жизни пьяным –
Полётом чувств, взлетающим к Луне!
Ах, почему ж, считаясь хулиганом,
Я до безумства нравился весне?




























* * *

Тальник по берегам, тишь безмятежная.
А на душе зима – вьюжная – снежная.

Встреча у нас была видно прощальная.
Вот и пришла пора рушиться чаяньям.

Катит на брег волна, плещется, мается,
А на Земле – весна! – жизнь продолжается!

Что же, куплю цветы, сяду на пристани
И отплыву в мечты, путаясь мыслями.

Над головой звезда светится ранняя.
Кажется, навсегда вышло прощание.

Матовая Луна – камень бесчувственный… –
Ты извела меня – взглядами грустными.

Тальник по берегам, ночь безмятежная.
А на душе зима. – Вьюжная снежная.































* * *

Ничего мне от жизни не надо
Лишь бы утро светилось зарёй
И на красную медь листопада,
Наплывал бы рассвет голубой.

…А ракитник у заводи голый. –
Не укрыться от скорой пурги.
Белой пеной зелёные волны
Под обрывом разводят круги.

Видно в жизни я путник случайный –
Оттого и присущая грусть.
Все же мир – безнадёжно-банальный.
В общем, скоро зима. – Ну и пусть.

…И любви моей поздняя осень
Золотые склонила цветы,
И весёлая чайка над плёсом
Всё грустнее кричит с высоты.

Ну а ты…, занавеской тяжёлой
Закрываешь холодную мглу.
В чёрной плошке цветок однополый
Будет слушать – один – тишину.


























А МНЕ БЕСПЕЧНОМУ СМЕШНО

Ты говоришь, что счастья нет,
И жизнь чертовски надоела.
…За пируэтом – пируэт –
Земля своё вращает тело.

А мне беспечному смешно
Смотреть как хитрые вороны,
Слетевшись в стайку под окно,
Гоняют кошек вокруг дома.

Не докучай тревогой слов,
Вздыхая горечью эмоций.
На чашах жизненных весов –
Нет равновесия пропорций.

Весь этот мир – большой костёр –
Где полыхают катаклизмы,
И по большому счёту – вздор! –
Трагичность с шуточной репризой.

Чего ж ты жаждешь, зная быль?!
Каких невиданных свершений?
В окно летит с дороги пыль:
Тревог, раздумий и лишений.

Не мучь себя по пустякам.
Мои советы тривиальны.
Грех горевать! – земной бедлам –
Задуман небом – изначально.

…А мне беспечному смешно
Смотреть как важные вороны,
Слетевшись в стайку под окно,
Гоняют кошек вокруг дома.























* * *

На закате сентября рдеют кисти винограда.
Ты влюбленная в меня, только мне любви – не надо.

Увядающей листвой шелестит смиренный вечер.
Улыбнись, махни рукой, так проститься будет легче.

Не останется следа от того, что было снами.
…Пожелтела резеда, повалился хмель плетями.

Видно чувство на ветру отгорело и остыло,
Я тебя не назову – никогда своею милой…

Знаешь, времени река не вернёт былое лето…
Всё уходит – на века – под страдание поэта.

Улыбнись, махни рукой, так проститься будет легче.
Увядающей листвой шелестит осенний вечер.

Пожелтела резеда, повалился хмель плетями.
И как будто нет следа, от того, – что было снами.



































СКОЛЬКО ЖЕ МНЕ ЛЕТ

Над божницей отсвет золотится.
Боже правый, сколько же мне лет?
Улетела жизнь, крылатой птицей,
Прокричав поэзией в рассвет.

А дожди осенние – всё те же.
И ноябрь, залатанный листвой.
Видно, мне с прошедшим, безмятежным –
Никогда не встретиться собой.

И писать, и жить труднее стало,
Потому и нет звучащих лир…
И ветлу опавшую устало,
Я за грусть, должно быть, полюбил.

Да и ты душой почти чужая.
И ревнуешь в тайне не меня.
Ах, заря, ядрёная какая! –
Разгорелась в небе ноября.

И её холодное дыханье
Не сулит, конечно же, тепла.
Что ж, люби, ревнуй другого в тайне
Ведь и мне желаннее – ветла…

Только вот как раньше безмятежно –
Никогда не встретить тот рассвет.
Первый снег – всегда был самым нежным!
Боже правый! – Сколько же мне лет?!




























* * *

Белая метелица – долгая зима.
Потускневшим месяцем теплится Луна.

Ночь себя измучила снежным ливнем слёз.
Ох, метель колючая, ох, трескуч мороз.

Ты меня, пожалуйста, не вини за грусть…
Я с собой безжалостно всем нутром борюсь.

У окна пахучая алая герань.
Занялась за тучами голубая рань.

Поутру на зореньке унялась метель.
Были думы горькие, только нет теперь!

Ты меня, пожалуйста, не вини за грусть
В свете мыслей радостных я к себе вернусь.





































ОХ, БЛУДНИЦА МОЛОДАЯ

По окошку вечер серый – паутинкой тянется.
Я любовник захирелый, а тебе всё нравится.

Ох, блудница молодая, что ж ты делаешь со мной?!
Голова моя седая… – стала пьяной головой.

Я весны медвяной чашу – выпил, милая, до дна,
Только снова сердце пляшет! – от любовного вина.

В обручах игривых ласок – вечер чувствами хмельной.
Ветер прихвостень огласок по окну стучит ольхой.

Говоришь ты: пусть все знают про неравную любовь?
Ах, шалунья молодая! – необузданная кровь!

Не стучи ветвями в стёкла, облетевшая ольха.
Эта жизнь давно б поблекла, если б не было греха…

Я любовник захирелый, что ж тебе в том нравится?!
По окошку вечер серый паутинкой тянется.




























ОСТАЮСЬ ЕСТЕСТВЕННЫМ ПОЭТОМ

У меня к судьбе вопросов нету.
Голубой рекой течёт рассвет.
Остаюсь естественным поэтом. –
Всей душой влюбленным в белый свет.

Если ты, мой друг, стихи, читая, –
принимаешь стопы как своё… –
Понимай, поэзия – живая! –
Коли в сердце льётся соловьём.

А поэт, он проводник, он клавиш.
Неподдельна музыка его.
Славишь ты поэта, иль не славишь…
Друг ревнивый, всё предрешено!

Так давай с тобой под летний дождик
Целый день за жизнь проговорим.
…У дороги встречный подорожник –
Мне всегда был милым и родным.

Вот она, поэзия Земная! –
Красота, звучащая строфой, –
Где рассвета речка голубая
Как струна созвучная с душой.

Остаюсь естественным поэтом. –
Навсегда влюбленным в белый свет.
У меня к судьбе вопросов нету.
Стало быть, и мне ответов нет.

























ПОТЕРПИ, МОЯ ЧЕРЕШНЯ

Поутру задули дружно ветры в парную свирель.
Ничего душе не нужно – всюду стужа да метель…

Ох, нерадостная песня льётся нынче со двора.
Потерпи, моя черешня, скоро кончится зима.

Снова пьяными цветами зацветёшь ты по весне
И под вешними лучами позабудешь обо мне.

Что же, я не спорю с жизнью, стёжка пройдена моя. –
Золотистостью ковыльной проплыла в степи заря.

Тяжко всё же расставаться с этой жизнью и собой –
Оттого и годы снятся – пробежавшие гурьбой.

Никакого в этом свете я богатства не снискал.
Но любил черешню в цвете! Так любил! – что ревновал!

Потерпи, моя черешня. – Скоро кончится зима.
Ох, нерадостная песня льётся нынче со двора.































ЖИЗНЬ МОЯ ПОТЕРЯЛАСЬ ГДЕ-ТО

Ох, короткими стали зимы.
Мимолётен акаций цвет.
Жизнь годами проходит мимо.
Я, вздыхая, гляжу ей в след.

Вроде только вчера на розах
Май бутоны теплом ласкал,
А сегодня трещат морозы,
Заточая во льды Урал.

Что уму не любилось раньше –
С каждым годом – милей собой.
И глаза всё душевней плачут
Загулявшей в саду весной.

Ах, когда-то в цветах сирени
Я безумно хотел её!
А она, отводя колени,
Хохотала: «Не дам! Моё!..».

Ароматом лиловых веток
В дым дурманилась голова.
Жизнь моя потерялась где-то.
Сохранились одни слова.

Только знаю, не зря на розах
Май бутоны, любя, ласкал. –
Он собой побеждал морозы… –
Наши души теплом спасал!
























ВОРОН

Что ж ты, небо, глазками поблёкло?
…Словно прорва этот нудный дождь.
До скелета улица промокла,
Облачаясь в вязовую дрожь.

Что ловлю я в этой мутной луже –
Безнадёжных серых, стылых дней? –
Боль свою, что выплыла наружу,
Или тени квёлых тополей?

Да, порой, душевное смятенье –
Плодовито строками стихов.
Третьи сутки длится «омовенье».
Только я к молитве – не готов.

У забора, скучиваясь в стаю,
Восседает важно вороньё.
Чёрный ворон падаль поедая,
Взял да сердце выклевал моё.

И сейчас под чавкающий дождик,
Разводящий жижу под окном…
Умиляюсь, боль… меня не гложет! –
Я теперь – один – из тех ворон…

До скелета улица промокла,
Облачаясь в вязовую дрожь.
Что ж, ты, небо, глазками поблёкло?
Третьи сутки хлещет этот дождь.


























* * *

Своенравная поздняя осень.
Ледоставом покрылся Урал.
Ты меня донимаешь вопросом:
На кого я тебя променял?

Не волнуйся, моя дорогая,
Я не нужен, поверь, никому,
А грустинка в глазах неживая
От того, что себя не пойму.

Стылой осени лиственный шёпот,
Я как личную боль принимал
И часов несговорчивых топот
Матюгами по стенам гонял.

Только вспять быстротечное время
Не дано повернуть, иль унять.
Крошит небо снежинок мгновенья
На волос поседевшую прядь.

Не трави ж мне вопросами душу.
Всё, что мог я, – ответил в стихах.
Если хочешь, прочту тебе, слушай!
Ох ты, Господи, дрожь на губах.




























* * *

Хмельной апрель в твои влюблялся плечи,
Весенний день играл как карнавал.
А я крутым рассолом огуречным
Свою хандру земную запивал.

И на коленях чувствовал чужую,
Улыбчивую, страждущую страсть.
Безвольно отдаваясь, поцелую
Обильно источающему сласть.

Упитанную розовость соцветий
Склоняет вечер ветряной рукой.
Нет, я любовь счастливую не встретил
И не отметил красною строкой.

Ты от меня пытаешься согреться,
Душой, внимая тёплые стихи.
Мне ж хочется до пояса раздеться,
Чтоб ты прижалась к сердцу из трухи.

Не утешай, прошу тебя, не надо.
Я жив сознаньем, что жива весна…
…Горячих губ пурпурная помада
По-прежнему, как в юности – вкусна!

И пусть апрель твои целует плечи…,
Весенний час шумит как карнавал,
Чтоб я крутым рассолом огуречным
Свою любовь Земную запивал.



























И ЛУНА СКЛОНИЛА СВОЙ ВЕНЕЦ

Что ж такого в этой тишине?
Нахожу себя или теряю?
На аллеи парка при луне
С тополей листвою опадаю.
Что ж такого в этой тишине?

Хороша осенняя страна. –
Для души – бальзам – успокоенье…
Ноября ночная тишина
Поглотила денное волненье.
Хороша осенняя страна.

И Луна склонила свой венец,
Освещая дремлющую Землю.
Жизнь моя – стезя в один конец,
Как петля, надетая на шею.
И Луна склонила свой венец.

Лейтесь ветви вядшею листвой –
Эта песня – жизни увяданье…
Я себя оставлю с тишиной,
Помахав рукою на прощанье.
Лейтесь ветви вядшею листвой.

И Луна склонила свой венец,
Освещая дремлющую Землю.
У меня билет – в один конец –
Я назад вернуться – не сумею?
И Луна склонила свой венец.



























* * *

Разлюбила да забыла непутёвого меня.
Во дворе – зима – кобыла скачет хлопьями клубя.

Заливаю горе спиртом спозаранку натощак. –
На лице моём убитом две недели сущий мрак.

Под окном цепная вьюга сукой воет на луну.
Ты нашла младого друга, навсегда ушла к нему.

Ох, грустна, пуста дорога беспросветная моя.
Прогневил я видно Бога, а ведь он любил меня.

Наливай, сочельник, снова, что осталось, – то допьём.
Во дворе – зима – корова брызжет снежным молоком.

Поутру замолкла вьюга. Тишина, аж звон в ушах.
Мысль застольная подруга разрыдалась в пух и прах.

Белой нитью жизнь пошита. Неискусно. Всё не так.
На лице моём убитом – две недели сущий мрак.

Заливаю горе спиртом без разводки впопыхах,
А зима стеклом разбитым режет вены на руках.




























* * *

Холодящей бурой краской заливает вечер двор.
Про мою любовь и ласку ты не знаешь до сих пор.

Ты проходишь мимо дома, мимо дома моего.
Мы сердцами не знакомы, это больно и «смешно».

Ты не знаешь, что ночами я пишу тебе стихи
И густым «тюремным» чаем запиваю ком тоски.

Но и утром света мало в окнах блёклая заря.
До бессилья укатала грусть двужильного коня.

Лишь одна душе отрада – видеть, милая, тебя!
Соловьиная рулада видно песня не моя.

Оттого и жгу я строчки не найдя певучих слов,
А в огне сгорают ночки, – осыпаясь пеплом снов.

Что ж, ольха, златы серёжки, нежно свесила в окно?
Ты проходишь по дорожке и не знаешь ничего.

































* * *

Заболела весна дождями. Разлилась полноводной рекой. –
Забурлила во мне стихами, точно паводковой водой.

Тонет лох в бесконечном разливе. Несезонные холода.
Обманули весну, подпоили, обнажили лицо стыда.

Боль в глазах. Говорите потише. Заливают дожди сердца. –
Этот плач никому не слышен из-за маски не снятой с лица.

…Этой женщине всё зачтётся, всё запомнится без труда!
У младого греха – уродца – поседевшая борода…

Не родится ни строчки, ни слова, не прольётся душа на стол…
Всё корячится до укола, всё рассчитано на раскол!

В этой пьяной весенней пляске – несезонные холода.
Всё развязано без развязки, всё завязано – навсегда!?

Заболела весна дождями. Разлилась полноводной рекой.
Забурлила во мне стихами – точно паводковой водой.

Закружила, заворожила, проливаясь на берега.
И стихи о себе сложила, – что не сбудутся – никогда.























ОСТАВЬ МЕНЯ В МОИХ ГРЕХАХ

Оставь меня в моих стихах
Без сожаленья и участья.
На переломанных ногах
Мне не дойти с тобой до счастья…

Оскал шакалов да волков
Теперь сравним с моей улыбкой
И жизнь безвкусная без снов –
В гортани пресною просвиркой.

Я под иконой жгу свечу –
Молю Спасителя молитвой
И на себя как пёс рычу,
Щетинясь мордою небритой.

В окно с чернеющего дна
Течёт Луна лимонным соком.
В меня влюбился сатана
И наградил, любя, – пороком.

И мне порток не удержать
От искушенья и соблазна
И я ложусь, дрожа, в кровать
С грудастой бабой безотказной.

…Оставь меня. Иди одна. –
Туда, – что люди кличут счастьем…
Мой вдохновенный сатана
Задрал меня клыкастой пастью.

На окровавленных культях
Я пред Судом приму причастье.
Оставь меня в моих грехах –
Без сожаленья и участья.





















ДА, Я НЕ ТОТ

Здесь у реки цветением игривым
Пестрят простые вешние цветы.
Не называй меня как прежде: милым…
Я не хочу, чтоб вновь вернулась ты.

Я не хочу опять с тобой, родная…,
В любви безумной слепо пропадать
И от тревог и ревности сгорая
Костёр души слезами заливать.

Да, я – не тот. И ты, мой друг, иная. –
От нас вчерашних нету и следа.
Нарву цветов сиреневых у мая,
Чтоб унесла весенняя вода.

Над брегом жар вишнёвого заката.
…Не вспоминай, не лги, не мучь себя.
За верность чувств ко мне пришла расплата
И увела в безмолвие тебя.

Как я страдал! Как слезы лили ночи! –
Стуча по окнам северным дождём.
…Ты порвала любовь и верность – в клочья
И я повис на галстуке своём.

Что ж, ты молчишь?! А впрочем, всё понятно. –
В глазах моих с тех пор лишь только лёд.
Прости, мой друг, нам нет пути обратно. –
И ты не та, и я давно – не тот.























КАК В ЮНОСТИ ВЕСЁЛОЙ

Ветерок твою ласкает грудь
У калитки яблонного сада.
Ты желаешь прошлое… вернуть,
Только мне прошедшего… – не надо.

Мне теперь не надо – ничего –
Я остыл словами и желаньем.
У поэтов так заведено –
Отстрадать дарованным страданьем.

…И всю ночь под звёздами – один –
До зари как в юности весёлой –
Сероглазый выцветший блондин –
Загуляю, цокая подковой!

Жизнь моя! – ты у меня одна!
И другой такой уж не случится.
Для кого же с яблоней весна
По утрам любовью будет литься?!

Ах, рассвет! – жемчужно-голубой! –
Я такого не припомню… сроду.
Из подлеска тальник молодой
Забежал по щиколотки в воду.

Отгулял мой чувственный блондин –
По денёчкам, цокая подковой.
Для кого ж цветущий Розмарин
Зафорсит весной причёской новой?!

























СТРИПТИЗ

Стриптиз писательской души
Своей изюминкой занятен.
…Под чубом «вызревшие вши» –
Проели темечко до вмятин.

Как мне сберечь в ладу мозги
От кровожадного съеденья?
Дни обескровлены мои –
За волю рифменного пенья.

…То я метелями мету,
А то в предгорье рдею маком,
То воспеваю красоту,
А то впиваюсь вурдалаком.

Ведь я ж – поэт. Помилуй Бог!
Не путник я и не служитель…
Зачем мне пыль чужих дорог?
Чужая келья… иль обитель?

И пусть я беден как босяк,
Зато сроднён с родимым делом!
Мне без стихов нельзя – никак! –
Я у Владыки! – под прицелом.

Чего ж вы пьёте кровь мою, –
На темени, сгрызая кожу?
Мне из кашне связать петлю?
Иль поменять лицо на рожу?

Стриптиз писательской души
Тебе, читатель, непонятен?!
Под чубом «вызревшие вши». –
Проели голову – до вмятин.























ПРЕДЗИМЬЕ

Какой холодный лунный свет. –
Далёкий, жуткий, непонятный…
Я душу положил под плед,
Погладив ночь рукою ватной. –

Что рассказать ей в тишине? –
Ведь я совсем себя не знаю.
Как много чуждых дум во мне –
Греха идущего по краю.

Притих заиндевелый сад.
Скрипит суставами тутовник.
Со стёкол каплет лунный яд
На почерневший подоконник.

Не спится мне, пойду к окну –
Взглянуть на мглистую дорогу…
Стряхнул тутовник седину,
Нагнувшись ветками к порогу.

Предзимье, – сонная пора,
Скажи, чего же мне не спится?
Душа под пледом замерла, –
Она волнения боится.

Что делать мне? – прилягу к ней –
Переживать её бессилье.
Как много грустных дум во мне. –
Предзимье, душенька, предзимье…

























ЛУКОВОЕ ГОРЕ

Проплыли сном малиновые зори,
А наяву я не узнал себя. –
В глазах слезами «луковое горе…» –
Исподтишка изъевшее меня.

Реву навзрыд у зеркала белугой. –
Мне эта явь… – давно, что в горле кость.
В окно зима всю ночь плюётся вьюгой
С цепей, спуская, бешеную злость.

…А ты, чуть свет – как кошка – в мягких тапках
По комнатам рассеиваешь сон.
Твой педикюр на вылизанных лапках
В особый культ тобою возведён.

Мне сей коллаж…, что дробь по барабану.
Верчусь как пёс за собственным хвостом
И от «любви» твоей бываю пьяным,
Беседуя в кровати с потолком.

Мой «собеседник» тих и бессловесен. –
Уменье слушать – тоже Божий дар!
Я потолку должно быть интересен?! –
Раз он меня ни разу не прервал!?

Не жизнь, а цирк! – с ковёрным на арене.
Но ты вздыхаешь: «Клоун, не смешно…»
– Как не смешно?! – Неужто, в самом деле?
Жаль. – До тебя, «принцесса», – не дошло.
























МЕНЯ ДАВНО НА БЕЛОМ СВЕТЕ НЕТ

Дождливый день. Распутица дорог.
Прохожие идущие понуро.
Зима калека – без обеих ног
На паперти глотает политуру.

Сизарь крылом ударился в окно.
Мне жаль до слёз израненную птицу,
И я пишу в «записке» слово – «зло»,
И не могу за здравие молиться.

В церквушке той всегда лампадный свет.
От свеч на ликах оловянный отсвет.
…Меня давно на белом свете – нет! –
Есть мой двойник, – что крест поэта носит.

Писать! Писать! – весь день – до темноты! –
Всю ночь писать! – внимая вдохновенье,
Чтоб алой кровью плакали цветы,
На чёрные и белые творенья.

Дождливый день, ты нежеланный «гость». –
Я от тебя глазами сатанею…
На языке сапожным матом – злость –
Разносит в прах мирскую ахинею.

Чего ж ещё?! Отстань! – Иди к чертям! –
Ты мне постыл своим гнетущим взглядом.
А дождь всё льёт и бьёт по куполам…
И дышит жизнь избитая – на ладан.

























* * *

Жужжат вопросы как пчелиный рой. –
…Кто я такой и чьё несу обличье?
В душе провал зияющей дырой
Сосёт в себя людское безразличье.

Я полон чувств чужих, – противных слов –
Они гурьбой меня загнали в угол.
Как хочется сбежать в объятье снов… –
От наваждений жупелов и пугал…

Ночь чёрной тушью вылилась вокруг.
Я ничего и никого не вижу.
Входную дверь громит нежданный стук
Я этот стук всей кровью ненавижу!

Кого ещё принёс полночный чёрт?
Мне без «гостей» своих чертей – довольно!
Со лба ручьём течёт холодный пот
И под лопаткой нестерпимо больно.

Мои стихи опутали меня. –
Я точно муха в липкой паутине.
Святое Имя! – Где ж рука твоя?!
Скажи хоть слово дохнущей скотине!

Стоят часы. – Им тяжело идти. –
Они со мной в упряжке погибали. –
Всё оттого что нам не по пути.
Зачем же мне часы чужие дали?



























МОЙ АНГЕЛ

Хочу навек, моя любимая
Украсить светом наши дни,
Чтоб для тебя цвела красивая –
Святая музыка любви! –

Чтоб добрый день тебя желанную
Жасминным цветом целовал,
А ночь – звездой влетала в спальную, –
Звездой! – что я облюбовал.

Мне о тебе шепнула горлица,
Порхнув крылом над головой.
Душа – отпетая покойница –
Воскресла новою красой!

О, сколько тихой – нежной лирики
Я написал, познав любовь!
Поэты! – Гении великие! –
Желали слушать вновь и вновь.

Но лишь одной тебе, любимая! –
Душа воскресшая моя.
Любовь! – голубка белокрылая
Вскружила насмерть соловья.

Сирени розовое кружево
Вплелось соцветьями в зарю
И жизнь – желанная и нужная!
Мой Ангел! – Я тебя люблю!

























ПРОСТИ МЕНЯ, МОЯ ДОРОГА

Прости меня, моя дорога,
За то, что я сошёл с «пути…»
В глазах стыдливая тревога
От нежелания идти…

Куда ж идти в обманном мире,
Душе, что с совестью – на ты?
Уж лучше вечностью в могиле –
Утихнуть прахом темноты. –

И ничего не знать, не видеть,
И не роптать на «карнавал…» –
Где «клоун» мог тебя обидеть –
«Лицом» скривившихся зеркал…

Я презирал! Я ненавидел! –
Пустых лакеев и господ…
И боль народную предвидел, –
Сказав об этом – наперёд.

Живи, приспособленец, мелкий, –
Тешь показухою себя,
Но помни! – выкрутятся стрелки…
И стрелами пронзят тебя…

…Ведь я кричал в огне… стихами! –
Орал до слёз, до хрипоты!
…В могилу слово закопали –
Затихнуть прахом темноты.






















КОГДА ПУСТЫХ ПОЭТОВ НЕТ

Мы все воруем друг у друга. –
Кто слово, кто манерный вид.
…Мечта – гулящая подруга –
Ревнивой завистью горит.

Уныл мой взгляд и безутешен.
Чего ж не каюсь, не молюсь?
…Цветы молоденьких черешен –
Былая девственная грусть.

Уйми, весна, моё страданье
Отдай на суд семи ветрам,
Стихов бессонное терзанье
Скорми чубарым голубям.

И от мечты всю жизнь гулящей
Уставший мозг освободи.
Но, что с душою станет дальше,
Когда всё будет позади?

Плевать! – Что будет – то и будет.
Черешни распустили цвет!
Святое место не пустует –
Когда пустых поэтов… – нет.




























ОНА ПОСЛЕДНИЙ ВЗДОХ ВО МНЕ

Твои глаза глядят печально –
Погасшим взором в тишину.
Ты обо мне узнала тайну –
Мою причинную…вину.

На окнах изморозь – крахмалом –
Впитала розовый закат.
Гудки доносятся с вокзала,
Им тоже нет пути назад?

Уйду совсем. Сегодня. Ночью. –
Закинув шарф за воротник.
Ох, не буди, разлука, дочку. –
Я к расставанью не привык.

А день короткими ногами
Забрёл в темнеющую даль.
…Вся жизнь моя была стихами.
Прости. …За окнами февраль.

…О ней…, прошу тебя, не надо. –
Она последний вздох во мне.
Должно быть, в вихре снегопада
Я закружился как во сне.

Гудки доносятся с вокзала. –
Им тоже нет пути назад?
Чего ж меня ты не сдержала,
Когда я рвался в снегопад…?!






















ЕСЛИ Я И ТЫ – ОДНО

Губы просят: подожди,
Не спеши – пусть длится праздник!
Там – на улице дожди
Пожирают осень грязью.

Запотевшее окно
От горячего дыханья.
Если я и ты – одно,
Как осмыслить расставанье?

На минуту, на пол дня… –
Оторвавшись, друг от друга –
Тишина в ушах, звеня,
Вопрошает: где подруга?!

На листок ползет строка –
Многоножкой аллегорий…
Мне нужна твоя рука,
Чтоб дожди… прошли без болей.

Нет. – Я ливней не боюсь. –
И совсем не в этом дело. –
Просто ветер мою грусть
Истрепал – в горячке белой.

Оттого я каждый час,
Каждый день с тобой желаю…
Если вдруг не станет нас. –
Пусть дожди стихи читают.

Запотевшее окно
От горячего дыханья.
Если я и ты – одно. –
Как осмыслить расстоянье?



















ТИХИЕ ГРУСТНЫЕ ДУМЫ

Тихо под утро, аж жутко.
Двор потемнел от дождей.
Эта нелепая шутка –
Жизнью зовётся моей.

В мягкую снежную пряжу
Скоро утонет земля.
Ты не заметила даже –
Как потеряла меня.

Кто-то один по проулку
Бродит, задрав воротник.
Господи, я не на шутку
К этому миру привык…

Девушка с нежной улыбкой,
Как ты похожа на – ту… –
Ту! – что с тревожностью зыбкой,
Мне даровала мечту!

Тихие грустные думы.
Жалобно дождь моросит.
Чёртова осень…, не думай! –
Я до конца – не убит.

Выйду, пройдусь по проулку
Молча под чёрным зонтом.
Нашу любовь и разлуку
Память оценит – потом…

Мягкую снежную пряжу
Скоро распустит зима.
Ты не заметила даже –
Как потерялась сама.

Больно на сердце и жутко.
Двор помрачнел от дождей.
Эта нелепая шутка…–
Жизнью зовётся моей.















ПРОИГРАЛ Я КОЗЫРНЫЕ

Неужели ты не слышишь? –
Я душой зову тебя!
Ветер носится по крыше
На загривке ноября.

Под порывами опала
Осень красною листвой.
Карагач в закат устало
Машет чёрной головой.

Мне сегодня не до песен,
Что ж за песня без любви?
У окна грибами плесень –
Проедает мои дни.

Ночи – клячи вороные,
Кто кого загнал из нас?
Проиграл я козырные –
Без оглядки – в преферанс.

Видно ты моих раздумий
Испугалась жизнь кляня.
Умерщвлённым ликом мумий
Смотрят в окна тополя.

Ветер носится в угаре
На загривке ноября.
К этой дикой – пьяной паре –
Не хватает – лишь меня.





















* * *

Живой рекой течет весна –
Разливом воды голубые. –
Земля воскресла ото сна,
Пустив, побеги молодые.

Я эту синь люблю душой
И в этом ей, любя, – признаюсь.
Сливаясь, словом с тишиной
В апрель тюльпаном распускаюсь.

Степной простор – родная ширь –
Заря в росе игривым цветом.
Хочу, чтоб ливни лили жизнь! –
Под корни будущим поэтам.

Ах, я и сам степной цветок. –
Тянусь бутоном сердца – к свету!
Вся эта тяга ради строк
И ради нового рассвета!

Я дал, сей строфам мысль свою,
Но, очевидно, мысли – мало.
Младому кланяюсь дождю –
Порыв дождя – всему начало!

Земля воспрянула от сна –
Разливом воды золотые…
О, степь, родная! – Ты – одна! –
Мне не нужны края иные.























НАРЦИССЫ

Не вспоминай, что нет любви,
Не говори, прошу, об этом.
В сердцах нарциссы зацвели
И облетели жёлтым цветом.

Пустое дело – горевать,
Но как душе принять потерю?
Мне отчужденья не понять.
Я самому себе не верю.

Наверно мы сошли с ума, –
Изнежив жизнь любовной лаской…
Из гроба вылезла зима
И ухмыльнулась мёртвой маской.

Ох, не снимай с руки кольцо –
Пускай останется надежда…
Я потону в тоске лицом
Не возвратив нарциссов… прежних.

Чего ж, злорадствуешь, зима, –
Кичась, довольной чванной миной?
Гляди, влетишь в любовь сама –
Своей позёмкою игривой.

…Не говори, что нет любви.
Мне тяжело поверить в это.
В сердцах нарциссы отцвели
И облетели жёлтым цветом.

* * *

Тет-а-тет с собой я обещал
Позабыть глаза твои и губы…
На реке январь по швам трещал
От мороза, стискивая зубы.

Замело пургой лазурный лёд.
В злую ночь по голубому снегу…
Да, поэт есть редкий идиот –
От себя спасающийся бегом.

Знать, душа изрублена пешнёй,
Коль в осколках дум царит несчастье…
Ложь твоя лиановым плющом
Удавила призрачное счастье.

Заморожу сердце – добела –
Позабуду чувственность земную.
Ты меня до комы довела,
Заточая в клетку ледяную.

…Отдавая всё своё – как дань,
Попросив у Ангелов прощенье
На Крещенье – кинусь в иордань,
Утонув под праздничное пенье.

И моё последнее: «Прощай». –
Инеем осыплется на губы.
На реке январь по швам трещал
От мороза, стискивая зубы.

























* * *

Этой осени только начало.
Нет в зачатье ещё холодов.
Что ж ты, «глупая», вдруг заскучала? –
От моих зарифмованных слов.

Ухарь ветер, ревнивым круженьем
Бесшабашно скользя по ветвям
Лёгкой дрожью по голым коленям
Залетает под твой сарафан.

Нагибаясь, подол, оправляя,
Ты, вздыхаешь, предвестье виня.
Перед бурей, моя дорогая,
По примете алеет заря.

Только, осени плен – предрассудок.
Не смотри на закат – сентябрём…
Догорает небесный рисунок
За пригорком весёлым огнём.

Ох, не мучай молчанием душу.
Дай губами прижаться к губам.
Ухарь ветер, ласкающий грушу,
Задирает листвы сарафан.

Да, я пылкость такую не слышал,
Обезумев в любовном хмелю,
На твоё удивлённое: «Тише…» –
Восклицаю всем сердцем: «Люблю!».


























* * *

Алыми, горячими губами,
Ты целуешь чувственность мою.
Ангелы…, парящие над нами,
Завистью расплакались в раю.

Для меня ты – лучшая на свете!
И боясь безвкусья праздных слов,
Я слагаю краски, на рассвете –
Создавая искренность стихов.

Если есть в словах моих изъяны,
Не спеши поэзию хулить.
Просто я от чувств – чертовски пьяный… –
Потерявший правильную нить.

И зачем страшиться Божьей кары,
Называя сладостность грехом? –
Если в душах страстные пожары –
Полыхают бешеным огнём! –

Если хочешь ты мои страданья,
Утешать плывущею рукой
И дарить душевные признанья
На рассвете нови голубой!

Так, целуй горячими губами
Вспыхнувшую чувственность мою! –
Чтобы Боги светлыми слезами –
Искренне расплакались в Раю.





















ЖИЗНЬ ПРОШЛА КАК СОН

Не сердись…, мне ничего не надо.
Я как тишь в ночи – ушёл в себя.
За окном по хрусту снегопада
В валенках проходит жизнь моя.

И зачем ты вздохом гасишь свечи,
Не могу я видеть эту тьму…
Во дворе молитву шепчет вечер,
Что ножом по сердцу моему.

Отчего ж мне в эту ночь не спится?
Тишина, как будто бы в раю.
По киоту лунный свет струится –
В душу наболевшую мою.

Ничего мне видно не осталось,
Лишь уйти в смиренную печаль
И терпеть холодную усталость,
Да себя в себе не замечать.

То – что, было, было ли со мною?
Может, я придумал сам себя?
Приласкай же тёплою рукою
Горемыку скорбного меня.

И зажги, прошу, скорее свечи!
Тьмы кромешной вдоволь впереди…
Да накинь мне старый плед на плечи,
Чтоб унять рыдание в груди.

Вот и всё – что сердцу было надо.
За портьерой вздрогнула заря.
Навсегда по хрусту снегопада
В валенках уходит жизнь моя.






















ЛИРИКА ОСЕННЕГО СОНЕТА

Грустная, ненастная пора. –
Наземь клёны падают листвою.
Отчего ж мне хочется сутра,
«Разговеться» водкой ледяною?

Всхлипывает улица дождём.
В небе мало солнечного света
И влетает в окна – ноябрём –
Лирика осеннего сонета.

Ублажай же, утро, – разливай,
По стаканам водочку мирскую.
На дорогах лужи через край
Проливают воду дождевую.

И вникая в музыку дождя –
Слушая унылую сонату,
Вспоминаю…, в прошлое глядя,
Потупляясь взглядом виновато.

Что опало цветом – не вернуть.
Съело время розовые годы.
По ночам всё чаще щемит грудь
От вконец приевшейся свободы…

Проиграла осень целый день –
Партию докучливого ливня.
В голове хмельная карусель –
Кружит сероглазое унынье…

Грустная, ненастная пора.
Наземь клёны падают листвою.
Отчего ж мне хочется сутра,
«Разговеться» водкой ледяною?




















* * *

Ежась, ночь проходит по проулку,
Исчезая дымкой в синеве.
Руки, оттолкнувшие разлуку, –
Тянутся к проснувшейся весне!

Падает с деревьев лёгкий иней –
Таящею пудрой на лицо.
Прилетели стайкой сизокрылой –
Голуби к прикормке на крыльцо.

С неба семимильными шагами
Топает рождённое тепло
И сосёт телячьими губами –
Солнца луч – сосулек молоко.

А с бугра нагнувшаяся ива –
Косами к дощатому мостку
В ожиданье вешнего разлива
Шаркает по серому песку.

И как будто вспять уходят годы.–
Вспоминая молодость свою,
Я шепчу реке, смотря на воду –
Истинное русское: «Люблю!..»

Пусть весна ожившими цветами
Вновь тревожит голову до слез,
Чтоб душа, расплакавшись стихами, –
Выплакала лирикой мороз…




























ОСТАВЛЯЯ ЛИШЬ ТОЛЬКО СТИХИ

Что ответить себе? – Я не знаю. –
У молчанья – особенный слог.
Память, прошлые годы, листая,
Пишет белым стихом эпилог.

Безнадёжная вскрыта изнанка,
Да узлы непролазных дорог.
И похожий на волка подранка –
Я хромаю – судьбе поперёк.

Сколько зим, сколько осеней было?!
То мело, то стегало дождём.
Жизнь меня безразличьем споила,
Отрезвивши наречием: «Вон!»

Что ж, уйду, как уходят – навеки –
Оставляя лишь только стихи.
В этом мире нет места калеке,
Обречённому в ад за «грехи».

А с иконы Спасителя очи
Всё текут благовонной слезой. –
Этот плач я себе напророчил –
Стихотворной – живою строкой.

И простившись с соломенным светом,
Помолившись в преддверье весны,
Я умру – наречённый поэтом. –
На костлявых руках сатаны.

























* * *

Топит ночь в себе денные звуки –
Наплывая на город рекой.
В тишине слышны всхлипы разлуки –
Лебединой разлуки с тобой…

Сфера неба без лунного света –
Тьма такая! – хоть иглы в глаза.
И лежу я ничком – до рассвета,
Чтоб не смела, всплакнуть железа…

Сколько дум передумано, Боже!
Сколько строф написалось – любя.
Для душевного мира, похоже,
Никого нет, дороже тебя!

Ах, родные, ночные страданья, –
Что диктуют созвучия слов!
И не может понять притязанье,
Отчего я стесняюсь стихов.

Вот и всё, что желанью хотелось
Рассказать тебе в этой ночи.
…Если песня дуэтом не спелась, –
То и соло – навек замолчит.

Ночь отпрянула. Пленные звуки –
Разбежались шумливой гурьбой.
…А над осенью всхлипы разлуки –
Чернокрылой разлуки с тобой.























НЕ КОРИ, НЕ КАЙСЯ, НЕ ЖАЛЕЙ

Обречённо ныла непогода –
Изливая жгучие дожди.
За свиданье, выпивши немного,
Мы легли в постель желанной лжи.

В темноте глядели хризантемы
Белыми глазищами на нас. –
Ну а мы под музыку измены… –
Приходила в чувственный экстаз!

До утра – любовным замираньем –
Я твоё смиренье… целовал
И дарил повторные желанья
В переливах мягких одеял.

…На заре креплёную мадеру
Допивая молча за столом,
Поминали преданность и веру…,
Что размылись ливневым дождём.

Со стола глядели хризантемы
Белыми глазищами на нас
И цвели на стенах гобелены,
Расцветая тканью – напоказ.

Не рыдай! дурная непогода,
В жёлтые ладони тополей…
У любви моей – твоя природа. –
Не кори, не кайся, не жалей…

























ТЫ МЕНЯ УВИДЕТЬ НЕ СМОГЛА

Краповые, вешние закаты, –
Словно степи в брызнувших цветах.
Может быть мы сами виноваты,
Что живём с томлением в сердцах?

Обнимаешь, а в глазах забвенье.
Очевидно, – видно по всему,
Что лучей малиновое рденье –
Не нужно хотенью твоему.

Оттого бессонно среди ночи
Я хожу в раздумье – сам не свой.
А в саду черёмуха хохочет
На ветру под белою фатой.

Выйду отрешённо – нараспашку,
Побледнев подобно мертвецу.
Изорву дарёную рубашку,
Что была к счастливому лицу.

…А кругом глазуревое утро –
Рассветает сладостями трав…
И цветя, черемуха как будто
Примеряет платье в жемчугах.

И опять рождает вдохновенье
Искренние тихие слова.
Жаль в рассветах красочного пенья,
Ты меня услышать не смогла.






















* * *

Как в ознобе ночь бросает в дрожь.
Сердце, замирая, льнёт к покою.
Пузыри из луж лакает дождь –
Истекая каплющей слюною.

Отлюбил я видно, отстрадал,
Отгорел горячими ночами.
Кто ж мне эту участь завещал –
Отражать эмоции стихами?

И тебе, отдавши страсть и пыл
Угождать, уж боле не желая,
Я цежу сквозь зубы: «Отлюбил,
Сердце льнёт к покою, дорогая…»

Не кори, прошу, за тишину…,
За любовь к лирическому слогу.
Я по горло в заданном плену –
Насмерть «закодированный» – Богом!

И не смей роптать на небеса! –
Возникая бабой оголтелой.
…Дождь похож на бешеного пса, –
Брызжущего пеной одурелой.

Наплевать, что наплывает ночь –
Беспросветной мрачною волною.
Пузыри из луж лакает дождь –
Напиваясь волчьею тоскою.

























* * *

Молодая, кричащая резвость
Распустившейся майской листвы…
Полюбился тебе я за верность… –
За правдивость и статность строфы.

Отдаваясь признаньем и телом
Улыбаясь цветистости фраз,
Называла меня ты – умелым
Соблазнителем девичьих глаз.

Только, строкам душевным и рифмам –
Не нужны искушенья мечты…
В поэтическом сердце – ранимом –
От любви розовеют цветы!

В этой жизни, пропитанной ложью…
Не могла ты меня – не узреть.
Хоть колеблют враги… мой треножник, –
Принуждая вполголоса петь.

Видно, праху… не нравится нежность…,
Да лазурные блики волны, –
Молодая кричащая резвость –
Распустившейся – Вечной Весны!





























* * *

Хмурится небо на город уставший.
Холодно грешной земле.
Боже…, я тоже дождями пропавший
В этом сыром ноябре.

В тёмные окна порывами нервными
Ветер стучится крылом.
Что же с собой мы, родная, наделали,
Что с нами станет потом?

Душная кухня прокурена мыслями.
Пепел сожжённых стихов.
Хочешь, я боль опишу тебе числами? –
Вычислив стоимость слов.

В видимой жизни мы гости случайные,
Как уж кому повезет…
В рюмке хрустальной сто граммов отчаянья –
Горьких как ставший развод…

Утро раздвинуло шторы оконные.
Морось скребётся как мышь.
Что ж вы наделали, ночи бессонные?!
…Знаю, ты тоже не спишь.

В зеркале мутном таится безмолвие
Мрачной усталостью глаз…
Сыплются пеплом стихи обречённые. –
Как ненавижу я вас!






















* * *

Отчего всё не так как хотелось бы нам?
Напролёт день и ночь под окно
Сыплет дождь серебро, – остужая тепло,
Отменяя свиданье сердцам.

Пышный дуб-исполин в желудях как в серьгах. – Разветвился холёной красой!
Ох, течёт жизнь рекой предрассветной росой –
Отражаясь лицом в небесах.

Лезет пепельный свет, по узорам гардин,
Проникая в обитель мою.
Отчего я молю?! Оттого что – люблю! –
Серенады мирских мандолин!

Перезвоны дождя…, модуляция рифм
Каракуртом на грифе рука. –
Я пою, а пока, явь как сон далека
И мечта, словно сказочный миф.

Что провидел поэт, – то дано лишь ему.
У читателя свой интеллект!
За лиричный дуэт – мой сердечный респект! –
Дорогой мой! – Тебе одному!

Пышный дуб-исполин – испитой карагач.
Ложь ли в правде иль, правда, во лжи?!
Не спеши. Подожди. Пусть просохнут дожди.
Черт возьми! – Череда неудач…

С малой септимой спор – всё минор да минор –
Связки звуков на стёртых ладах.
В запотевших руках струны в рваных слезах.
Неудачный с собой разговор.






















* * *

Бесподобно под весенней властью
В завихреньях цветня – как в «пыли» –
Отдаваться розовому счастью –
Вспыхнувшей анисовой любви. –

Где по склону яблони взбегают
В медную вечернюю зарю. –
Крепдешином нежным утешая
Пройденную молодость мою.

Ветерок напористою хваткой
Задувает лаковый закат.
На Земле от завязи, так сладко! –
Как на сердце много лет назад.

Белых звёзд мерцающая бездна,
Будто рой зависшей мошкары. –
Где-то на одной из них, наверно –
Зацветают яблоней дары?!

Только я растраченный – до края –
У предсмертной падая черты,
Побожусь, что не желаю рая
Без родимой – русской красоты!

Яблоневый цвет как губы девы
Мне душой хотелось целовать!
Не беда, коль молодость отпела.
Радость – то, – что любо вспоминать!






















В СТИХАХ И ГОРЕЧЬ И ВОСТОРГ

Ещё сирень не расцвела
И воздух пуст без ярких красок.
…А ночка пьяная была! –
Как девка влажная… от ласок.

Разлива мутная вода,
То затихала, то стремилась.
У нас двоих – одна беда –
В сердцах – любовью поселилась.

Полыни мягкая кошма
Под разомлевшими телами.
О, жизнь! – Ты, право, без ума! –
Коль наделила люд грехами…

Весне должно быть невдомёк,
Какая страсть в душе поэта?!
В стихах и горечь… и восторг –
От беспросветности. И света!

…И если вдруг когда-нибудь
Мне образ жизни опостылеет,
Я застрелюсь дублетом в грудь –
Картечью чёрною – навылет.

Но, как сказать всему: прощай… –
Перед бессрочною разлукой? –
Когда в садах вздыхает май,
Глядя глазами с поволокой. –

Когда сирень как мел бела –
Красивей самых броских красок.
И ночь от нежностей – пьяна –
Девчонка! – влажная… от ласок.






















«СОБАЧИЙ ВАЛЬС»

Городок, прокуренный туманом
В слякотном – промозглом ноябре.
Из окна звучит фортепиано –
Вальс для псов, – живущих во дворе.

По ветвям кустов – осенней слизью
Тянется холодная тоска.
И глядят «обласканные» жизнью –
Три поджарых – шелудивых пса.

А в глазах собачьих, столько правды! –
Воспалённой грусти и мольбы.
Пианисту доброму в награду –
Смачный рык да тявканье гульбы.

На ветру, кружась, ложатся листья
В палисадник старого двора.
Разевают суки пасти лисьи
Ничего не жравшие сутра.

…От глухого выстрела винтовки
Вздрогнула уставшая земля. –
На суконной старенькой поддёвке –
Заалела морда кобеля.

По ветвям кустов – тягучей слизью –
Тянется зелёная тоска.
И скулят «обласканные» жизнью –
Два поджарых – шелудивых пса.

Городок, прокуренный туманом
В слякотном – промозглом ноябре.
Из окна звучит фортепиано. –
Вальс для псов, – живущих во дворе.



















НАСТРОЕНЬЕ СЕРДЦЕМ ГОВОРИТЬ

Друг любезный, выслушай меня.
Боль желает душеньку излить.
На излёте пасмурного дня –
Настроенье – сердцем говорить.

Мерно каплет равнодушный дождь.
Он такой же точно – как вчера…
На лице – гусиной кожей – дрожь.
На дворе – безвкусная пора.

…Сколько зим… метели замели?!
То ли бес в них правил, то ли Бог?!
Проскакали рысью мои дни –
Лошадьми, сдыхая у дорог…

В сорном хламе плёвых мелочей
Исстрадались красные года.
Виноград сиреневых лучей –
Обернулся – уксусом вина.

Как всегда, простое – не понять,
Не осмыслить спутанность шагов.
Ранние стихи «прельщают» – вспять –
В частокол витиеватых слов.

Видно все мы здесь на поводу –
У вселенской хитростной игры. –
Разыгрались мысли в чехарду –
Замирая образом строфы. –

И пропав в искусственной тени –
Не пустив сквозь каверзу… росток. –
Из глухой – кромешной западни –
Слышен – Крик! – литературных строк…





















СОЗВЕЗДИЕ МЕЧТЫ

В этой жизни главная награда –
Отыскать – «Созвездие мечты»,
Чтоб сказать: «Мне ничего не надо,
Кроме звёзд небесной красоты!»

…День как лунь, зима фасонит перья.
Снег летит пургой за воротник.
И мороз, треща остервененьем –
Пятерней хватает за кадык…

Серебрится даль – переливая…
От восторга в жилах стынет кровь.
Ах, мечта! – субстанция живая!
Под мирским названием – Любовь!

Загуляю, сброшу лет обузу –
Нараспашку душу оголив.
Обесчещу девственную музу –
Вдохновеньем жажду утолив.

И влюблённый в сумасбродный норов
Разъярённой вьюжистой зимы,
Точно бомж бездомный у забора
Улыбнусь бесчувствию Луны.

И сказав: «Мне ничего не надо,
Кроме звёзд небесной красоты…» –
Вознесусь снежинкой снегопада
Навсегда – к «Созвездию мечты».

























ОХЛАДЕЛА ЧУВСТВОМ ТЫ

Охладела чувством ты – разлюбила. –
Легкокрылой васильковой весной.
Тщетно ночь с тобой на Вы говорила, –
Объясняя, что случилось со мной.

…Поперёк теченья плыть – не получится –
Своенравна молодая вода.
Что ж, весна, ты натворила, разлучница,
Разлучив ранимых нас – навсегда?

А сегодня на рассвете за окнами
Белым кружевом зацвёл розмарин.
…Ох, да будь вся эта жизнь трижды проклята! –
Если в ней я как в могиле – один.

Бело-розовой красой ветви яблони,
Опьянили, одурманили – в дым!
И сгораю я, – дотла синим пламенем –
Незабудкой – под окошком твоим.

Ах, как пахнет медуница душистая!
Пузырится из-под вёсел вода.
Уплывает вдаль весна голосистая, –
Разлучив ранимых нас – навсегда.
























СИЛА МЫСЛИ

Далее себя – мне не уйти.
Мир души – как космос – бесконечен!
Сила мысли – в вечности пути –
Этот факт, – что божий день известен.

А рассвет уж теплится лучом
Из плаценты солнечной утробы,
Проводя размеренно смычком
По струне солирующей Богом!

Хороша, ты, девственная новь! –
Вспыхнувшего трепетного света.
Озаренье жизни… – вновь и вновь… –
Пища для влюблённого поэта.

И летит поток небесных струй –
Золотом на белую бумагу.
…Я оставил долгий поцелуй –
Мыслями, прельщающими благо!

Забрести в себя – таков удел
Всех идущих к истине скитальцев.
…Всяк рассвет по-своему горел
Не боясь неведомым остаться.

В смерти – жизнь, а в жизни всюду смерть. –
Прописное правило природы.
Каждый день стремится умереть, –
Зарождая новые восходы!

Только – мысль! – бессмертна в прахе дней!
Сила в ней – всеобща! – всемогуща!
Оттого и цель её путей –
Всем живым и умершим присуща.



















* * *

Что нашел я прошедший по жизни, –
Воспевающий слово поэт? –
Зимний вечер от холода синий,
Да белеющий утренний свет.

…Кровожадна ты, жизнь, лицемерка. –
Роль твоя порождать и косить. –
Наделив чудака-человека
Наслажденьем дышать и любить…

Не кивайте на смерть. – Смерть пустое!
Умерщвления… – жизни дела.
Кто-то стонет под утро – в запое –
Обессилев от натиска зла.

И не в силах понять горемыка,
Что обуздан он жизненным злом.
…Серый дождик – слюнявый заика –
Челюстями стучит под окном.

Жить на грешной Земле – это значит –
Каждодневно кого-то съедать…
На груди талисман на удачу,
Что б «убийцу» в себе продолжать?

Так, какая ж цена этой жизни,
Истребляющей всё чтобы – быть?
Я себя до кишок ненавижу,
За желание лопать и пить.

Боже правый! Где я? Что со мною?!
Для чего Ты мне вставил глаза?
Я колю их сапожной иглою,
Чтобы кровью стекла бирюза.

И хрипя у смертельного часа
Доживая на смертном одре,
Я рыдаю в поповскую рясу
По блаженной и грешной Земле.



















* * *

Слушай, ночь, давай с тобой по-свойски –
Как друзья на ты поговорим.
На двоих покурим папироску,
На одном диване посидим.

Тают дни, отпущенные небом –
Капая секундами с часов.
Жизнь моя мне помнится – пробегом…
В табуне клеймёных рысаков.

Все мы – стая, что ж поделать с этим?
Такова земная кабала.
Не отмыться видно от отметин,
Что вживила «красная» пора.

Кто ж меня – родившегося «в зоне» –
За колючей проволокой лжи –
Без лица! – поникшего в поклоне –
Наставляет голосом: «Пиши?!»

И сгребая чистыми руками
Скорбную награду – нищету,
Я плююсь кровавыми стихами
В чёрную – ночную немоту.

Видно ночь к такому непривычна. –
Подобрав подол, бежит в рассвет,
Оголяя ляжки неприлично –
Не сказав в ответ ни да, ни нет.

























ОДУВАНЧИКИ

Сидя спят китайские болванчики,
Отражаясь в зеркале трюмо.
Полетели пухом одуванчики, –
Залетая нежностью в окно.

До чего ж двуличны ночи лунные. –
То горчат, то в сладости как мёд.
Не буди во мне ты пылкость юную.
Я лицом теперь похож на лёд.

Что ж ты дышишь вспыхнувшими чувствами? –
Теплотой и ласкою леча…
Мои губы сделались безвкусными, –
Жёсткими – как мёртвый солончак.

Уж любить, как раньше не сумею я.
Отцвели жасминовые сны…
Ах, Луна, в окне к рассвету белая! –
Одуванчик вызревшей весны.

И роса на травах как испарина.
Утро нежит сонное лицо.
На востоке тусклая подпалина, –
Засияла розовым венцом.

Щурятся китайские болванчики,
Отражаясь в зеркале трюмо.
Разлетелись пухом одуванчики…
В этой жизни – так заведено.
























* * *

Пристяжные спутницы Земли –
Вороные, кубовые ночки!
Жизнь была в восторге от любви –
До рассвета в розовой сорочке!

У реки под берегом крутым
Целовались, впав в самозабвенье…
И скакало сердце – коренным –
Жеребцом – от счастья и волненья.

А Луна над бренностью плыла –
Отражаясь в зеркале Урала.
Полночь нас вьюнками обвила –
Розовым, накрывши покрывалом.

Милая, не говори: люблю…
Яркие слова тускнеют цветом.
Трель дана, лишь только соловью! –
Птахе воспевающей рассветы!

Так пропойте ж хором, соловьи! –
Реквием по уходящей ночке…
Жизнь была в восторге от любви! –
Подарив тебя в одной сорочке.




























БУДЬ ЧТО БУДЕТ, ВСЁ РАВНО

Капли гаснувшего света
Слились лужей под окном.
Догорает бабье лето
Златокудрым огоньком.

Суждено вовеки – присно…
Нам вживаться в боль в глазах.
Светит вечер аметистом
В воспалившихся слезах.

Ты глядишь усталым взглядом
На безмолвный листопад
Во дворе поникшим садом
Выцвел ряженый закат…

В тёмном небе раздаётся
Крик отчаливших гусей.
Осень иглами крадётся
С облепиховых ветвей.

Ну, коли ж, коли, родная! –
Что б раскрылась суть да соль…
Если жизнь и впрямь – живая –
Заскрипит зубами боль.

…На столе в резном графине
Недопитое вино.
Улетел косяк гусиный.
Будь что будет. – Всё равно.


























НА РЕКЕ МОИХ ВОЛНЕНИЙ

Желтизна узорных листьев.
Скука вечер развезла.
Часть души сгорело в мыслях.
Часть души сожгла слеза.

Плещет с веток хной осенней.
Стынут голые кусты…
На реке моих волнений –
Разведённые мосты.

Берег левый, берег правый.
До зимы – подать рукой.
Не пойду на переправу… –
Буду мучиться с собой.

Ты лежишь в объятьях – с ленью… –
От всего, уйдя в себя.
Со двора дрожащей тенью
Лезут в окна тополя…

Уж морозец тихой сапой
Задувает блеск стекла…
В полутьме луной мордатой –
Улыбнулись зеркала.

Ну а ты, простившись с ленью,
Возвратившись из себя,
На залапанных коленях
Тешишь – прошлое… – любя.

























СТРАДАНЬЕ БЛИЗКОЕ МОЁ

Весь день волчицей воет вьюга. –
Разладил душу вой её.
Моя далёкая подруга –
Страданье близкое моё.

Ах, грёзы – спутницы досуга
Я погружаюсь в вас слепцом. –
Забыть, пытаясь – то, – что вьюга… –
Волчицей скалится в лицо.

Всеобщий мир жестоких правил.
Пир оголтелых дураков…
Я перед жизнью рот осклабил,
Роднясь с повадками волков.

Не оттого ль меня всё чаще,
Прельщает прошлое к себе? –
Где время пьяное от счастья
В глаза хихикало судьбе.

Когда бы знать что куст сирени
Обгложет хищная пурга,
Я б взора не сводил с цветений,
В весне, оставшись – навсегда!

Скули ж, сверкай клыками, вьюга,
Кружи над домом вороньё.
…Моя далёкая подруга. –
Страданье близкое моё.

























* * *

Что ж во взгляде твоём такого,
Что так тянет к тебе меня?!
Поднебесья лиловый омут
Опалила огнём заря.

Я огней этих видел немало.
И в объятьях сгорал не раз.
Потому и смотрю устало
На сапфир твоих девичьих глаз.

Мне должно быть теперь дороже
Платонических чувств – стезя…
Разомлела румяной кожей
Уходящая в ночь заря.

Я с закатов родных, с восходов
Как картины писал стихи.
И любил эту жизнь за норов
Беспощадной, крутой реки.

Но понять был порой не в силах,
Когда видел как розовый цвет
Хлёсткий ветер в дурных порывах
Превращает в колючий скелет.

Что ж во взгляде твоём такого,
Что так тянет к тебе меня?!
Драгоценным опалом снова
Светит утренняя заря!























ЗИМНИЕ ЦВЕТЫ

Зима – морозом у порога.
Туманы уплывают вдаль.
Заиндевелая дорога.
Обледенелая печаль.

Ты тянешь руки мне на плечи,
С улыбкой говоря: «Родной,
Твои простуженные речи, –
В тепле поправятся – весной…»

Ох, дорогая, дорогая!
Тебе наивной невдомёк…
Ведь у меня душа больная –
В заносах… вдоль и поперёк.

Конечно, в зиму не пристало
О льдах душевных говорить.
И что ж ты, милая, пристала?! –
Мне не с руки за лето пить.

Оставь меня, уйди к иному…, –
Где кладезь ласк и теплоты.
…На ветках свесившихся к дому
Сверкают снежные цветы. –

Взгляни на блёски озорные –
Я чистотой – такой – дивлюсь! –
Соцветий иглы голубые –
Причуда! – писаная грусть…

И все ж, тебе я не желаю
Влюбляться в холод красоты.
Живой душе, поверь, я знаю,
Нужны весенние цветы.























РОДНЫЕ СЕРДЦУ ДАЛИ

Весна притихла над заливом.
Пылает заревом заря.
И вечер в запахе полынном
Купает чёрного коня.

О степь! – Родные сердцу дали,
Места, любимые до слёз,
Где ветры губы целовали
Телячьей нежностью – взасос.

И я ласкал цветы степные,
К тюльпанам голову клоня.
Струились краски молодые
В разлив закатного огня.

Высь умилялась криком птицы
Пред новой ночью и луной…,
А я мечтал на свет родиться –
Опять – тюльпанною весной. –

Где б снова зорька над заливом
Плескалась, золотом звеня.
И утро в запахе полынном
Купало белого коня.





























ЖУРАВЛИ

Стелет осень шорох листьев – хромом под окно.
Длинноногие взлетели журавли.
По приливной пене неба шлёпает крыло
Улетающей в забвение любви.

Поглядим в глаза друг другу, что осталось в них?
Кто же в боли этой больше виноват?
А над пропастью осенней – журавлиный крик –
Заунывное курлыканье в закат.

В этой жизни – всё земное. Не вини судьбу,
Если чувство насмерть вымокло в дождях…
Осень складывает бебехи в зимнюю пургу,
Чтоб ужиться мёртвой участью в снегах.

Я ж себе такого сроду не просил креста.
…Уходя – без сожаленья – уходи!
Ох, иллюзия смешная! – то, что жизнь проста
И любима нелюбимыми людьми.

Что ж, свидание с разлукой на Земле – не новь.
Каждый сам к пути настраивает себя.
Не жалей и не аукай прошлую любовь –
Унесённую крылами журавля.

По приливной пене неба шлёпает крылом
Издыхающая горлица любви.
А во снах, теперь, всё чаще – прямо под окном! –
Белокрылые курлычут журавли.





















* * *

Соком вытекли малиновые зори.
Зарядили нудные дожди.
Приложила подорожник скука к боли,
Чтобы вытянуть разлуку из груди.

Вот уж год – как вольная ты птаха.
Ну, а я – в запойной бороде.
И текут с похмелья слёзы на рубаху –
С лебедями на сиреневой воде.

А дожди всё льют – не утихая. –
Как из вёдер – сутки – напролёт
И часы секундами по краю
Семенят гуськом на эшафот.

Так, чего ж мне – страждущему жальче?
Прошлой жизни? Павшего себя?
Иль того, что в мрачном настоящем,
Не сверкает проблеском заря?

Видно зря я мысли приспособил
К жизни той, что сердцем отторгал. –
И любовь красивую угробил,
И себя в угаре потерял.

Мне б сейчас туда, где ветер в поле
Обдувает венчики цветов…,
Чтоб сказать: «Я так устал в неволе
От дождей, от водки, от стихов…» –

И с утра малиновые зори –
Как малину в душу обирать
И навек – от повседневной боли… –
В чистоту и свежесть убежать.





















В ГОРОДЕ ЧУЖОМ

Развела судьба пути-дорожки…
Я остался в городе чужом.
Сизари клюют с ладоней крошки,
Отливая серым серебром.

А река почти уже замёрзла. –
Снеговая гладь на берегу.
И ракита косами примёрзла
К молодому иглистому льду. –

Я любовь в страданье этом вижу.
Ох, ракита, милая моя…!
Я ведь тоже искренностью движим –
Ледяными строчками звеня.

Вечер сел воронами на кроны.
Тишину окутывает мгла.
Этот город стал мне – незнакомым! –
Холодящей, чуждой глыбой льда.

Может я и впрямь, как ты сказала –
Не от мира бренного сего?
И стихи под скрипку у вокзала…
Глубиной не тронут – никого…

Ну, и что ж! – Подумаешь, досада!? –
Музыкантом нищим голосить.
Наберу на плитку шоколада,
Чтоб тебя при встрече угостить.

Сизари клюют с ладоней крошки
Отливая серым серебром.
…Навсегда с разлукой – на подножке… –
Я остался в поезде… чужом.




















ЗВЕЗДА

В окне темнеет. Как всегда –
Без новизны обычный вечер.
Созвездья – яркая звезда –
Упала пламенем в подсвечник.

Писать стихи под звёздный свет –
Неописуемая радость!
О, если б выстрадать сонет,
Где б слово звёздное свершалось!

Звезда мне шепчет: «Не спеши,
Не торопи судьбу желаньем,
Чтоб проросли цветы души
Моим небесным заклинаньем…»

– Звезда, Звезда, лучи твои
Меня незримым греют светом,
Но, я рождаю, чёрт возьми! –
Земные – грустные сюжеты. –

Ты лишь свети, когда темно,
Ведь звёздный свет – такая радость!
…Мне в этой жизни – ничего –
Для вдохновенья – не осталось. –

Червленье маков выжиг зной.
Мороз сгубил кусты сиреней…
Как выжить будущей весной
В кругу навязчивых сомнений?

Созвездья – яркая звезда –
Упала пламенем в подсвечник
И догорела – как всегда –
Обычной восковою свечкой.




















НАЗЫВАЙ МЕНЯ ЛЮБИМЫМ

На гардинах свет холодный
Отошла ко сну Земля.
На кровати – под иконой,
Еле слышно: «Я – твоя…»

Любопытством отливают
Звёзд зелёные глаза.
…О любви – о нашей знают… –
Даже – то, – что знать нельзя.

Красит домик с мезонином
Свет луны в медовый цвет.
Называй меня любимым –
Мне без веры жизни нет.

Губ твоих смиренный пленник
Я от счастья – без ума!
Пред усладой – на коленях…
Ночь амурам отдана!

Боже правый!.. – под иконой!
Что ж мы делаем, греша?!
Разум сладостью пленённый
Шепчет страстно: «Хороша…».

С палисада веет розой, –
Тонет комната в духах.
На щеках фруктозой слезы –
Как росинки на цветах.

Утро мажет цвет лимонный
На краюху бытия.
В полусвете – под иконой
Еле слышно: «Я – твоя…».




















СОН

Невпопад похолодало на земле и на душе.
Осень шею обмотала кашемировым кашне.

Пряный запах листопада обволакивает парк.
На лице моём – досада – всё неправда, всё не так.

На ветвях кривого клёна – зорьки выжитый лимон.
Эта жизнь мне не знакома. – Я всего лишь видел сон!

Кто водил моей рукою? Кто писал мои стихи?
Дух с улыбкой озорною в полночь сжёг черновики.

Он подглядывал за мною, погасив торшера свет,
Говоря с издёвкой злою: «Да какой же ты поэт?!»

Всё цедил упрямо: «Слушай, да пиши, что я велю,
Не впервой тебе подслушивать думу – Высшую мою».

И писал я одержимо, то ли прозу, то ли стих,
А когда всплыло светило, дух намеренно затих.

Осветило провиденье – солнцем строки на стене:
«Только – то ума творенье, – что подсказано – извне…».

Невпопад похолодало на земле и на душе.
Никогда еще так рано я не кутался в кашне.




























НИЧЕГО ВО МНЕ ПРЕЖНЕГО НЕТ

Что ж ты смотришь с влюбленной улыбкой
На богемную лиру мою?
Эта участь – несносная пытка,
Породившая в сердце змею.

То ли ветер надул в глаза грусти?
То ль цыганка обмолвилась вслед?
Но забыл я, родная, о чувстве –
Ничего во мне прежнего – нет.

И глаза уж, как раньше, при встрече
Не горят голубым огоньком,
И скупые – холодные речи
Говорятся бесчувственным ртом.

Бедный путник, уставший от жизни. –
Я порою жалею себя.
Облачённый в махры укоризны,
Потерявший в душе соловья.

И обидно мне нынче и больно
Слышать – то, как в разливе ветвей
Заливается песнею – скорбно –
По душе моей – мой соловей.

Не печалься, не майся, родная,
Не оплакивай долю мою.
…Настоящий поэт, умирая… –
На прощанье – напишет: «Люблю!»


























ЗАКРУТИЛАСЬ ПРАВЕДНОСТЬ МОЯ

Вечера всё чаще – неживые...
С ясеней пером летит листва.
Не беда, что мы теперь чужие.
…Ох, болят избитые слова.

Вновь ветлу пленит весёлый ветер –
Раздевая в танце – догола.
…Я вторую женщину – не встретил,
Чтоб, как ты любила и лгала.

Были ночи, где меня желали,
Были дни, где жаждой бредил я.
Колесом в безбожном карнавале –
Закрутилась праведность моя.

И теперь печалью безутешной
Я стихи читаю наизусть.
И себя совсем не помню прежним,
И любви до судорог боюсь.

Что пожал я в этой жизни жуткой? –
Маету да чувства суррогат… –
Оттого с анальной проституткой,
Я встречаю кремовый закат…

Вечера всё чаще – неживые.
С ясеней пером летит листва.
Не беда, что мы теперь чужие.
Не беда, подруга, не беда.



























ПОВИЛИКА ДА КРАПИВА

Повилика да крапива разрослись дурной красой.
Ты меня, смеясь, дразнила – горемычной головой.

Ерунда! Пустое дело! – Я и впрямь – сродни такой.
Закрутило, завертело, заметелило весной!

Полетели вишни цветом! Во дворе белым-бело.
Я приду к тебе с рассветом, загляну, шутя, в окно.

…Улыбнись, мне слов не надо, благо слышать тишину.
…Если ты весне не рада, – то и я не ко двору…

Что ж, останусь горе мыкать, оборву крапивы куст.
В душегубку повилику – от отчаянья – влюблюсь.

Позабуду всё на свете, заплетясь с дурной красой.
Пусть хохмит весёлый ветер над садовой головой…

Повилика да крапива разрослись в саду весной.
Ты меня не зря дразнила – горемычной головой.




























МАМА
Дорогой моей Мамочке!
Не грусти, эта жизнь не для грусти.
Столько света в веселых глазах!
…Наскребла меня мама в капусте
Да вскормила на теплых руках.

Плыли годы мальчишеским детством,
То, смеясь, то, рыдая дождем…
И любил я от холода греться –
Под родным – материнским крылом.

Сколько раз я просил: «Дорогая,
Не болей, не старей, не скучай…»
А с дороги сирень отцветая,
Мне ветвями махала: «Прощай…»

Ты учила: «Пойми, в этом мире
Все когда-то уходят – совсем,
Чтоб другие росли и любили,
Чтоб опять зацветала сирень…»

И сейчас, когда годы – как кони –
Ускакали в безмолвную жуть,
Я шепчу тебе, Мама: «Я понял,
Расскажи мне еще что-нибудь». –

Про волшебную белую птицу,
Что однажды влетает в окно…
И про то, как в капусте родиться, –
Мне на свет – ещё раз суждено.

…Не грусти, эта жизнь не для грусти.
Столько света в счастливых глазах!
…Слышишь, Мама?! – Я буду в капусте.
Приходи. Ну, хотя бы – во снах.




















ПРОЩАЙ, ЛЮБОВЬ

Прощай, любовь. – В глазах печаль.
Луна над плёсом золотая.
Мне эту жизнь теперь не жаль
Ведь без любви она – пустая.

А ночь желанием полна,
Цветёт жасмином и фиалкой…!
Я без любви сошёл с ума,
Моей любви меня не жалко.

Ох, не читай мои стихи.
Они живой ослабли силой.
Темь в лунном золоте реки
Нашла им образность могилы.

Несносно жить, утратив всё. –
В плену, где царствуют лишенья,
Где «вдохновения» – гнильё, –
Толкает в омут прегрешенья. –

Где безразличия сорняк
Растёт колючими кустами…
И жизнь как сломанный ветряк –
Скрипит кривыми лопастями.

Да, нету смысла без любви
Тянуть бесцветной жизни лямку.
Так, рви же, ветер, душу, рви! –
Мне ничего в себе не жалко. –

Одной лишь просьбой грежу я:
«Не тронь влюбленную фиалку…»
…Жизнь обойдётся без меня,
А без любви – пойдёт на свалку.



















* * *

Гладит осень зябкими руками
На аллеях вядшую листву.
Всё сильней немыми вечерами
Я хочу вживаться в тишину.

И в закат до ужаса багряный,
Что небес сжигает синеву
И в Урал – от наледи стеклянный,
И рожком плывущую луну.

Мне любимы дни предзимней грусти. –
В их глазах – застывшее тепло.
Лишь в природном – истинном искусстве! –
Торжествует – жизни естество.

Видеть мир – особенное чувство!
…Оголённой яблони краса –
Не внушает грешного распутства,
А творит с сознаньем – чудеса!

И приняв, что всё на свете тленно,
Я дышу, сей жизнью – дорожа!
И пишу до боли откровенно –
Чем страдают мысли и душа.




























НАЛИВАЙ, МОЙ ДРУГ, ВИНА

Вечер тихою рукою
Перебрал гитарный лад.
По округе белизною –
Серебрится снегопад.

Плачет кенар в западне. –
Без кенарки песнь черна.
Что же вдруг взгрустнулось мне,
Не от пьяного ль вина?

Пусть гитарный перебор
Льёт басами в душу медь.
Друг, зима – природный вздор –
Жизни временная смерть.

Певчий кенар, в западне
Свесив голову – поник.
Оттого взгрустнулось мне,
Что весна… промчалась – вмиг.

Пой гитарная струна,
Осыпай звучаньем медь.
Коли жизнь всего одна, –
Значит надо жить, да петь!..

Наливай, мой друг, вина!
К черту холод, к черту грусть!
Насаждает хлад зима?!
Не кручинься. – Ну и пусть!

Пусть скрипит зубами снег,
Отливая синевой.
…В этом мире – Человек! –
Всех милее – теплотой… –

И гитарный перебор,
Что окрасил вечер в медь.
Друг, зима природный вздор. –
Жизни временная смерть.

















У ЖЁЛТОЙ РЕКИ

Может губы твои, может, косы,
Или то, что не в силах понять –
Углядел я весёлым подростком
Да любовью решил называть.

И однажды в сиреневый вечер,
Когда цветнем «пылились» сады
Я обнял тебя нежно за плечи
И к слиянью склонил у воды.

Полнолунье оранжевым светом
Освещало затонную муть…
Ты грозила: «…Вот, выйдешь поэтом, –
Напиши обо мне что-нибудь!»

Нежно ветер поглаживал косы
И обветривал губы твои.
…Много женщин я ветрено бросил.
Многим сердце дарил и стихи.

А тебе – той, – что щеки в веснушках
И глаза под сиреневый цвет
Я оставил печаль на подушках
И ехидно-весёлый: «Привет!»

Сколько лет пролетело?! – Уж нету –
Тех садов, – что цвели по весне.
Да, девчонка, я вышел поэтом,
Ничего, не сказав о тебе.

…А сегодня свеченье заката
Мне напомнило косы твои.
Не сердись, что обидел… когда-то. –
В полнолунье у жёлтой реки.





















НИЧЕГО ТЫ ТАК И НЕ СКАЗАЛА

Кроют землю серые туманы,
Косяки гусей летят во мглу.
И закат свеченьем оловянным –
Предвещает раннюю пургу.

Ты вздыхаешь: «Мы почти чужие…» –
Отрешённо вглядываясь в даль,
Укрывая руки ледяные
Под большую вязаную шаль.

«Что стряслось? Ведь я люблю как раньше. –
Дорожа, живя – одной тобой!
Иль туманной сыростью вчерашней
Невзначай размыло образ мой?»

…Ничего ты так и не сказала.
Запахнув коричневую шаль,
Обернувшись в прошлое устало,
Поспешила в будущую даль.

За тобой вдогонку юрким вихрем
Полетела ярая зима. –
Поливая землю белым ливнем,
Все ж, проснулась, чёртова пурга!

Позабыть любовь – тугое дело.
Да и можно ль светлое забыть?!
…Оттого ты чувством прогорела, –
Что, горя, измучилась любить.

ЮРИЙХРУЩЁВ
















«БЕЛЫЙ» ЧЕЛОВЕК

Слушай. Слушай! – Ты хотел услышать
Перестук моих кошмарных дум.
Злобно ночь – собакой в ухо дышит,
Истекая бредом – наобум.

Водка. Водка! Хватит, слышишь, хватит! –
До цветных чертей – подать рукой.
Со стола стекает на пол скатерть…
Кандалами брякает запой.

Трубка. Трубка! Номер телефона?!:
«Коммутатор!? – К другу – на тот свет!»
Тишина. – Из трубки обречённо:
«Приезжай. Я жду. – Бери билет».

К черту. К черту! – Не хочу! Не слышу!
…Деву, бабу, ведьму! – Всё равно!
Кто ты?! Боже! – ничего не вижу. –
Лампы свет. – Губастое мурло?!

Ну, целуй. Целуй! Да ты без тела?!
Косы, губы… – Только голова?!
Как же ты без рук меня раздела?! –
Как же до оргазма довела?!!

Хохот. Хохот! Деньги, пальцы, руки…
На подносе в соусе Луна.
Не могу! Отдайте душу, суки!!!
Расчехлите в доме зеркала!

Карлик?! – Карлик. – «Дивное» ваянье. –
Работяга! – ляпом калачи.
Это я-то жизни наказанье?
Не хватай икону! – Замолчи!

Утро. Утро?! Крысы, мыши, черти –
Нате, жрите, мёртвые стихи!
Солнце – жёлтой лужей на паркете. –
День снимает мокрые портки.

Стоны. Стоны. Кто ты в рясе чёрной?!
Отпевать? Уже?! Ведь я – живой!
С потолка летит стакан гранёный.
Что ж, пиит, – хлебни за упокой.
















ДУША МОЯ

Душа моя, опять подходит время, –
Когда польют гнетущие дожди…
И ты меня, нисколько не жалея,
Начнешь болеть и мучиться в груди.

И говорить мне будешь, причитая,
На склоне дня холодные слова,
Чтоб я писал, от дрожи замирая
Про все твои интимные дела.

Зачем тебе родимыми стихами
Томить в ночи бумаги белый цвет?
И к людям лезть незваными руками… –
Коростой дум и дымом сигарет…

И я тебя нисколько не жалею!
Пишу, порой, раздевши до гроша,
А по-иному – права не имею!
Кому ж нужна одетая душа?!

…Но если путь стихам, всё ж выбран – светом –
Вниманьем глаз, признанием людей –
Я объявлю, что не был я поэтом. –
Я лишь излил слезу души своей.

…Когда дожди прокалывали тело
Серебряными спицами тревог
Душа моя, страдая, жить хотела! –
И я – писал. – А что ещё я мог?!



























АХ, ЦВЕТИ, ЦВЕТИ СИРЕНЬ

Влажных листьев гулкий ропот.
Чей-то шёпот во дворе. –
То – октябрь, поднявши ворот
Колобродит на заре.

Ох, и я, надев калоши
Да фуфайку потеплей,
Поспешу ночной порошей
В царство русых тополей.

Милый дух родного края! –
Нет нежней, добрей тебя!
Осень, с веток облетая,
Кружит ветром тополя.

И такое телу благо,
И такой души полёт!
Волглый шелест листопада –
Переливом к сердцу льнёт.

Грех грустить, земля родная!
Пусть зима свистит кнутом.
У поэта, смерть любая –
Воскрешается – стихом!

Не смотри, что я в калошах,
Да в фуражке – набекрень…
…Эх, октябрь, неси гармошку!
…Ах! – цвети! – Цвети сирень!