Привет, оружие!!! часть 5

(Если солдат не хочет есть, то это солдат армии противника!)

Народная армейская мудрость

Свинарником оказалось довольно милое подсобное хозяйство, в десяти минутах ходьбы от территории части, единственное подразделение вне колючки, расположенное на большой поляне, окружённой девственным хвойным лесом. В данное хозяйство входили: две большущие теплицы - одна для помидоров, другая для огурцов и зелени, также два
свинарника на шестьдесят лиц каждый, в каждом из которых нагло разгуливали по четыре десятка рябых кур-несушек и охреневший от своей значимости петух. Ещё был летний выпас на пару гектаров, щитовой хоз блок, собачья будка с добрым псом неизвестной породы по кличке Дембель, и чуть поодаль от всего этого богатства, огромная гора свиного дерьма, которая прирастала ежедневно и за многие мили своей вонью позорно выдавала расположение особо секретной части ракет наземного базирования. Видимо, из-за этого запаха НАТОвские спецы окрестили данный вид ракет - "Сандал"

Как и положено в секретных войсках, никто не знал сколько и чего производит данное хозяйство, а тем более, куда всё произведённое девается. Редкая свинка доходила до столов солдат и офицеров, а помидоры и огурцы не доходили вовсе - вся продукция данной фермы предназначалась для личных нужд высшего командования и, конечно, для командиров хоз-взвода. Это стратегическое хозяйство доблестно держалось на мощных плечах двух солдатиков: старослужащего по фамилии Бокало и молодого старо-оскольского паренька, Шуркиного призыва, с кличкой Афоня. Поскольку гвардии Бокало готовился по страшной силе на дембель, (оформлял геройский альбом и обшивал цацками парадную форму) то вся эта радость висела на горемыке Афоне, которому Шурка сразу сказал, что весь интелект- уальный труд, заключающийся в раздаче параши и чистке клеток, он оставляет на его совести, а сам он займётся ремонтом ранчо, до которого у Афони просто не доходили руки, а также организацией бытовых мероприятий. Афоню это предложение вполне устроило и данный договор был скреплён рукопожатием.

Полтора месяца прошли словно в сказке. Каждое утро Шурка делал овощной салат, в который входили помидорчики, огурчики молочной зрелости, такие пупырчатые корнишоны,
зелёный лучок, пёрышки чеснока и непременно укроп. Вся эта прелесть крепко солилась, сбрызгивалась постным маслом и посыпалась молотым перцем. Пока салат настаивался
и давал сок, готовилась яичница с помидорами, после чего к импровизированному столу подтягивались Бокало с Афоней и все вместе с удовольствием начинали поглощать эту
диетическую, здоровую радость.

Воинская сиеста наступала сразу после завтрака. Минут на сорок на солнце выносились из хоз-блока поролоновые маты, хрен знает откуда там взявшиеся, вся тройка раздевалась
и принимала солнечные ванны под мерное хрюканье подопечных.

А после наступало время трудовых подвигов - раздетый Шурка забирал ящик с инструментами и шёл ремонтировать ограду летнего выпаса для поросят. Через месяц
такого курортного режима, он выглядел свежим, отдохнувшим и очень загорелым, даже официантки из офицерской столовой стали делать ему комплименты.

Но хорошо в армии долго быть не может и, видимо, подчиняясь этому закону, в запас был уволен заведующий вещевым складом Трофимов, а замену ему уже полтора
месяца не назначали. И вот начальство на общем собрании взвода, за неимением другой штатной единицы, решило доверить раздолбаю-Мишину вещевой!!! склад, а в
нагрузку, чтоб жизнь не казалась мёдом, еще и баню.

Вся приёмка склада произошла прозаически быстро - ёму кинули связку ключей и печать и...и всё!!! Ни что делать и как делать, и делать ли вообще - ни слова, ни пол-слова - полная свобода действий.

Перво наперво он навёл на складе идеальный порядок, завёл книгу учёта, чего небыло отродясь, Но, вдруг выяснилось, что в точном учёте кроме него вообще никто
не заинтересован (после он поймет почему), но он продолжал наводить идеальный порядок и настырно вести учет вверенного ему имущества. За фальш-потолком он нашёл тайник уволенного гвардии Трофимова со спрятанными там в
большом количестве различными армейскими кожаными и меховыми изделиями, которые можно было использовать как обменную валюту на всё, что угодно. Всё это богатство
Шурка посчитал наследством от "дедушки", чем остался вполне доволен.

Вот когда поговорка "пустить козла в огород" оправдалась в полной мере. Шуркастал одним из пяти солдат в дивизионе, которые еженедельно выезжали в город, а значит стал одним из главных поставщиков спиртного в часть. В первой же поездке он попросил прапорщика Володченко (мирового мужика), мол у кого-то день рождения - попросили... Тот фыркнул, сказал, что молод ещё зелёнка и...свернул к магазину.

На фоне пустых, вонючих и грязных московских магазинов, с жирными, замызганными продавщицами-хамками, эстонский сельпошный магазинчик выглядел минираем. Полки и
витрины были аккуратно заполнены очень хорошим (да, что там хорошим - великолепным) ассортиментом товаров, белоснежная, как медсестра, продавщица без симпатии, но
культурно обслужила военных не швырнув в морду товар, а бережно упаковав его. В её движениях было столько достоинства, и любви к своей работе, что Шурка первый
раз поймал себя на мысли, что эстонцы довольно приятные люди и все сказки про фашиствующих и ненавидящих русского брата прибалтов - всего лишь сказки. А первое
впечатление, как первая любовь - самое яркое и правильное, что ли.

Как-то осенью, зайдя в казарму, он вдруг почуял недоброе. Собрание дедов и черпаков не несло гуманитарного начала - у всех лица были весёлые, но как-бы с двойным дном.
Взглянув на своих одногодок, всё стало ясно - вышел приказ и неминуемый перевод из "духов" в "молодые", "молодых" в "черпаки" и так далее, состоится в любую погоду,
а потому он сам (раз так заведено) улёгся на кровать и...
Такой режущей боли он ни разу не испытывал - за минуту черпаки и деды припомнили ему всю строптивость и дерзость. Били вохоточку, с огоньком, с толком - пряжками то есть, как родного... Минута показалась полярной... Шурка с трудом поднялся с койки - всё, что относилось к понятию "сзади" пылало. Он оглядел всех до одного экзекуторов слева направо, медленно, поворотом головы, неожиданно широко улыбнулся.
- Ну вы черти оторвались!
- А ты, Москва, думал тебе всё с рук сойдёт?
- Нет, вовсе, просто не ожидал такой душевности...
Со спины и ляжек эта душевность сходила ещё минимум месяца два.