ЭТО КОНЕЦ

-- Извините, оставьте меня, дайте лучше, пожалуйста, листок бумаги и ручку.
-- Что?
-- Вы что не слышите, дайте ручку и на чём можно писать.
-- Подождите, сейчас придет доктор.
-- Какой, доктор! Вы слышали, что я сказал!
-- Доктор наконец-то. Вот он.
-- Да вы родились в рубашке вам это известно, после такого остаться в живых, это чудо.
-- Доктор у меня просьба. Оставьте, меня я умираю, молчите и выслушайте, я умираю. Когда человек умирает он имеет право на последнее желание, так вот у меня оно есть. Я хочу, чтоб вы оставили меня, дали ручку и бумагу, но сначала введите мне успокоительное, а то очень больно.
-- Вы бредите от боли, успокойтесь.
-- Вы слышали, что я сказал. Какое бредите, я всё сооброжаю, это моё желание вы обязаны его выполнить.
-- Но также я должен выполнить клятву, которою я давал, и спасти вас.
-- Я не хочу. Я чувствую, я умираю, доктор, умоляю, поверьте мне, и потом, в конце вы всё поймете.
-- Но…
-- Просто поверьте, прислушайтесь к себе. Просто поверьте.
-- Хорошо. Введите ему четире кубика морфия и дайте то, что он просит.
-- Но, доктор.
-- Делайте, что я сказал.

Наконец-то, дали то, что надо. Пока дождался, думал, умру. Но я не жалуюсь на них, я их понимаю, они хотят меня спасти. Просто они не понимают, что они не спасут меня, я чувствую, не знаю как. Что-то подсказывает мне.
Так вот, я… хотя не важно. Я просто хочу написать эти строки и не важно кто я, придумайте каждый мне имя то, которое хотите, я разрешаю. Тот диалог, на начале, я записал вкратце, а то времени у меня в обрез. Скажу о себе одно мне 25 лет.
… когда я вот так пишу, не обращайте внимание, морфий то действует, а эта боль – ужас. Левая рука сломана в четырех местах, нога – в трёх, но это не самое важное, самое сложное в середине…
Утро началось отлично. Проснулся я как всегда в сем, позавтракал и махнул на роботу – люблю свою роботу. Сейчас я был в командировке и сегодня должен был подписать несколько бумаг з клиентом и ехать домой. Дома меня ждала моя девушка, Господи как я её люблю. И как я жалею, что так ей об этом не сказал. Откладывал, теперь поздно. Узнает она только с этих строк, не так я всё представлял, в моих мечтах всё намного лучше. Так знай же, любовь моя я тебя люблю, очень люблю. Когда я тебя впервые увидел, моя жизнь изменилась полностью. Ты внесла в неё столько света, что эти полгода стали одни из самих прекрасных в моей уже короткой жизни. Я помню наш первый поцелуй – это было прекрасно. Прощай и прости, если я тебя чем-то обидел, прости и прости, что всё это ты прочитаешь, а не услышеш. Мне жаль.
Надо сил набраться, а то такая боль, что боюсь потерять сознание, но морфий пока действует. О, вот прошло, прекрасное ощущение, наверно все испытывали, когда адская боль уходит и ты прямо в раю. Чёрт это не в тему. Несу бред, какой то, но не удивляйтесь я ведь под кайфом.
В пять ровно я уже сидел в маршрутке. Настроение за день не испортилось ни на грамм, хотя погода была ужасная: слякоть, талый снег, холодно, туман, общем одно слово – весна. Вот, наконец, тронулись. Да и место хорошее, возле водилы, никто не лезет на голову – кто ж знал…
Попался мне Шумахер настоящий – не водила, а зверь. Ну да ладно, всё равно скорость люблю и экстрим. Когда ехал, то вспомнил песенку, на шансоне играет, «Он не ездит быстро, он летает просто низко», или что-то в этом роде, точно не помню. Раз повезло: вылез на встречку на повороте, а тут в глаза свет, у меня похололо всё в середине – пронесло. И так мы летели, а это притом, что ничего не видно, туман такой, ориентироваться можно только по осевой и всё. Потом ещё раз то же самое: вылез, посмотрел, успел срулить. Но как в народе говорят: «Бог троицу любит». Вот он и полюбил, прямо в засос поцеловал от такой любви.
Было всё так: этот лётчик, водителем его как-то язык не поворачивается назвать, снова решил пойти на обгон. Ну и как положено на повороте, придурок, блин, в такую погоду ходить опасно в забор врезаться можно, а этот… долбойоб, извините, но другого слова не нахожу. Короче, полез он туда, и казалось всё нормально и тут…
… Чёрт больно то как, сейчас отдышусь… все, кажется, попустило, всё-таки морфий тема, но лучше не пробуйте…
И тут с ниоткуда свет, ну как в конце туннеля, только вот там хорошо (читал просто). Испугаться я не успел, времени не было. Свет оказался возле нас мгновенно и на миг я увидел надпись «КАМАЗ» и ещё, не понимаю как, скорость нашу «120 км», мало?, учтите это был поворот. На всё это я смотрел с таким спокойствием, что сейчас горжусь – серьёзно – не наделал ведь в штаны, а посмотрел и сказал: «Это конец».
Потом был удар, звук такой, какой может быть, когда две огромные железяки на большой скорости сталкиваются. Представили какой? Ну, вот и хорошо. Удар. А знаете боли то я не почувствовал и не понял почему. Сразу думал, что умер и возрадовался – быстро и не больно. Видел я как этого убило. Картина не для сердечников. Не знаю, как, но тогда возле меня сидел не целый лётчик, а его половина. Верхняя половина, которая кончалась в районе нижних рёбер, исчезла. Другая половина была изуродована так…, а вместимость нижней части выпадала и выливалась прямо на меня, даже почку увидел. Хотя откуда я могу знать, что это почка я ведь никогда её не видел. От верблюда! Пошел ты, козел!
… Нет надо отдохнуть, а то вот сам с собой ругаюсь. И на бумаге, блин. На бумаге?! В нормальной обстановке за такое забирают в весёлое место, к наполеонам, президентам и прочим. Нет теперь я понимаю нариков. Систематично пхать в себя это дерьмо и тогда в тебя перед глазами не только зелёные человечки пойдут, а, даже, на встречу чёртики с караваем побежать. И не только. И как они живут? Впрочем, какое живут. Это разве жизнь? Блин, не туда несёт, времени то в обрез.
-- Эй, доктор, вколи мне ещё этого дерьма, а то больно и путаюсь. А дописать хочу.
-- Нет не надо.
-- Ну, пожалуйста. Ты не представляешь какую боль я сейчас испытываю.
-- Я вас не понимаю. Зачем?
-- Я сам не знаю, точно. Но надо. Я чувствую. Потом прочитаешь.
-- Дайте ему ешё три кубика.
Ну всё, полегчало. Взлетаю…
Конечно, разглядывать внутренности не очень прикольно, если ты не патологоанатом, но делать мне больше было нечего, так что пришлось. Да и выбора у меня не оставалось, зажало меня так, что двигаться я не мог вообще. Ещё я услышал, как кто-то сзади начал кричать. Крик был наполнен такой болью, что мне стало жаль его. Потом услышал голос, который говорил: «Господи, это же мое. Оно должно быть внутри. Почему оно выпадает? Запихните его назад!!!». Слов я больше не разобрал, да и не было их. Дальше был крик, такой же самый, как и ранее.
Потом я услышал, и даже вздрогнул, плач ребенка. Тоненький голос плакал так, что у меня появились слёзы, и подумал, что, наверное, всё отдал бы только б спасти малыша. Но не мог. Приходилось слушать. Я уже начал удивляться, почему же мне не больно, но, вспомнив крики, сказал спасибо.
Вот так я лежал. Смешно, правда? Все корчатся от боли, а я как придурок лежу и не хрена не делаю. Как на курорте, блин. Лежа себе, отдыхая, я услышал голоса. Сначала не разборчивые, но потом я разобрал. Голос спрашивал всё ли у нас в порядке. Конечно, блин, всё офигеть, мы просто так ради прикола втаранились, а кишки и кровь, что уже начали засыхать на мне, так для прикола. Дебил. Но правильный вопрос всё-таки задал, спросил, есть ли кто живой. Открыл я рот, чтоб ответить, но тут боль добралась и до меня. И так скрутило меня, что на мгновение потерял сознание, но сразу вернулся.
Ох, как же я пожалел, что не отключился. Тело разрывало. Единственное что не болело – нос. Остальное -- ад. Такую боль я даже передать не могу её надо почувствовать, но нет лучше не надо. Никому такого не пожелаю. Я закричал. Казалось это единственное что я мог делать. Крик помог, даже очень.
Лежал, кричал, кричал, лежал. Между перерывами жалел, что не насмерть. Посмотрел на кучу останков идиота, через которого всё это и случилось, пожалел, что не на его месте. Ему сейчас хорошо, летает себе смотрит, а тут лежи, мучайся. Хотя, врятли летает, забрали его уже в низ. За такое сразу без суда и следствия и муки пострашнее, чтоб мучался раз в десять хуже за нас, особенно за того малыша. Господи, как же ты мог, чтоб такая кроха и вот так. Её то за что? В чём она провинилась? Мы то понятно, мы грешники, нас тоже в ад надо.
Если честно, тогда был согласен, хоть в ад, хоть к самому дьяволу на блины. Плевать куда лишь бы не чувствовать этого. Как же было больно. Бог есть меня, всё-таки вырубило. Наверное, я тогда был рад, не помню.
… -- Доктор у вас не будет сигаретки, а то уж очень в последний раз закурить хочется.
Он на меня посмотрел так, будто я у него попросил не сигарету, а сто грамм коньяка с икрой и чтоб всё это мне подала обнажённая Анжелина Джоли, блин, а ведь это идея. Желание умирающего закон, но ладно хватит и сигаретки. И вообще чё я несу мне умирать скоро, а ещё надо кое-что сказать.
-- Да, конечно, есть. Курите наздоровье.
-- Спасибо, доктор, но только нащёт здоровья это вы, конечно, загнули.
-- Да вы правы. Как ваше самочувствие.
-- Знаете, доктор, такое ощущение, как будто меня каток переехал.
Наконец-то, на лицах людей, что стояли вокруг я увидел что-то смутно напоминающие улыбку. Я затянулся. Как хорошо. Лучше морфия это однозначно, да и убивает не так быстро. Нет не так, в большинстве быстрая смерть лучше, не так радикально. Если сядешь на эту гадость, в смысле морфий, здохнеш как последняя собака. В дерьме, воне, нищете и одиночестве. А если куришь? Ну и что? Убивает? Конечно убивает, а что сейчас не убивает, скажите мне? Если даже воздух и тот как яд. И самое главное всем плевать, все гонятся за деньгами. Убивают, воруют, предают. Ради чего? Ради кучки дешёвых бумажек, которые даже, если подумать, и ценности то не имеют. Её, ценность в смысле, им дали мы. И вот что получается. В погоне за этим злом мы всё это делаем. Почему люди забыли про честь, совесть, правду, а самое главное про дружбу? За несколько бумажек мы продадим отца, мать, друга. Дружба это же святое. Если ты найдешь друга и свою половинку ты самый счастливый человек на земли. Почему люди забыли это? Когда-то если ты предал ты не человек, лучше сразу зарежься, не позорь себя, а сейчас, блин, в порядке вещей. Предал. И что? Ничего. Всем плевать, что ты сука самая последняя после такого. Если у тебя много бабок все будут лизать тебе жопу, как святому какому нибуть. Не могу я этого понять.
Чёрт, опять, меня не туда несёт, чё несу. Маразм какой то. Самое главное, что ещё несколько часов назад, сам гонялся за этими бумажками, а настоящего щастья не видел, зря, что оно под носом. Правда не предавал, если предал, какой ты человек? Сука. Застрелись. И слово держал, по крайней мере, старался, а если не выходило, отвечал. Не ну куда заносит? Философ хренов. Книжку напиши, что ли. Только поздно немножко. Немножко, ха, время вообще нет, а я всякую фигню несу.
Самое обидное то, что понял я всё это только перед смертью. Наверное, все так. Все эти уроды общества, перед тем как их заберёт костлявая тоже каются. Боятся, суки. Ведь отвечать то придётся. Бог не будет смотреть, кто ты был при жизни, там такой же как все. Короче – удачи. Да, крем захвати с собой, ожоги замазывать, сковородки то горячие. Побольше крема, долго жариться придётся.
Всё надо завязывать, а то умру и недопишу. Правда, а что не допишу. Уже почти всё написал. Я ведь вот что сказать хотел, надо помнить, что мы люди не только перед концом, а раньше.
-- Доктор, будь другом, дай ещё одну. Курить хочу, правда бросил – но ничего уже можно. Тут вот ещё, что, доктор, крем мне нужен против ожогов и побольше.
-- Не понял?
-- Ладно, только сигарету. Думаю крем там продают, деньги то там как пить дать ходят, так что куплю.
-- Там это где? Что вы несёте? Говорил же что не надо больше морфия.
-- Нет, ничего. Потом поймёте. Доктор, а водички можно, очень сушит и не пил же ничего.
-- Это после морфия. Медсестра принесите воды.
Симпатичная медсестричка развернулась и побежала, а я закурил сигарету. Класс.
-- Вот возьмите.
-- Спасибо… вот это вода. Никогда такой не пил, как будто нектар богов, даже за пиво лучше. Кстати, а пивка можно немножко, разливного, оно вкуснее. Шутка доктор, шутка. А водичка то действительно вкусная. Где берете?
-- С крана.
-- Неужели!? Раньше пил, дерьмо последнее, а сейчас то, что надо. Попробуйте, доктор, не пожалеете.
-- Нет, спасибо. С вами всё в порядке.
-- Честно?
-- Ну да.
-- Лучшего самочувствия за все двадцать пять лет у меня не было. Если не смотреть на эти переломы, боль и кровь, да, ещё то, что скоро умру, то советую попробовать.
-- Вы спятили?
-- Нет, что вы. Просто понимаете, доктор, перед смертью человек понимает смысл. Сейчас я осознаю то чего при жизни не понимал.
-- И что же это?
-- Это то, что жить надо так, чтоб лежа так как я, тебе е было стыдно. Одна проблема, в наше время никто так не лежит и не думает. Все каются и покупают крем против ожогов.
-- Что покупают? Какой крем?
-- Потом, доктор, всё потом, а сей час мне надо писать. Я и так много времени потерял. Доктор… А-А-А-А-А!!!
-- Что! Что случилось? Что с вами?
-- Больно! Больно! Доктор, помоги. Сделай ещё один укол – последний. Мне нужно дописать! Прошу тебя! А-А-А-А. Умоляю.
-- Я сделаю вам укол, но при одном условии.
-- Каком, бля, вы что невидете я сдыхаю.
-- Не сдохнете. Не сдохли ещё, значить продержитесь! Что же вас всё-таки держит здесь.
-- Хорошо, хорошо! Согласен!
-- Вот и отлично. Скажите, зачем?
-- Что, зачем? Доктор я не Нострадамус! Конкретнее!
-- Зачем всё это? Зачем вы пишете, и что вы пишете?
-- Знаю, точно, ответ только на один вопрос. Что я пишу вы узнаете, когда я умру, потому что вы должны будете отправить это туда, куда я напишу. Остальные вопросы. Зачем всё это не понимаю, просто, что-то внутри кажет, нет, оно просто кричит, напиши ЭТО! Вот вам ответ. Колите давайте, садист проклятый, больно же!
-- Введите ему три кубика морфия!
-- Спасибо. Вы человек.
Отпустило, всё-таки какая боль. Надо дописать, а то я чувству конец скоро, очень скоро. Писать больше про аварию не буду, времени нет. Хотя надо было, ну да ладно. О, Господи, дай ещё десять минут, не забирай меня, дай написать самое главное.
Мама. Как я тебя люблю, только вот тоже жалею, что ниразу за всю жизнь не сказал. Тебе тоже придётся всё прочитать. Так получилось, прости. Для меня ты всегда била и будешь самой лучшей, самой любимой, даже там на жарке я буду помнить тебя, идиот ты чё несешь, кретин, она же плакать будет и так из-за тебя очень много слёз пролила. Ты извини, что пишу этот маразм, но понимаешь морфий это такая штука офигенная… Ну вот, опять, кретин. Извини и прости за всё.
Отец тебе. Коротко мы всё-таки мужики понимаем всё без слов. Мы всё таки молодцы это бабы сразу нюни, а мы.… Не ну я сейчас сам себя порешу за это, морфий долбанный. Держись ещё чуть-чуть. Папа прости меня за всё я не хотел и помни я тебя всегда любил, ты был лучшем отцом во всём мире. Как я сейчас жалею, что не сказал и тебе придётся это всё только прочитать.
Кажется всё, друзьям ничего не скажу, потому что нет. В погоне за деньгами потерял всех, а понял это только сейчас. Наверное, так нужно. Чёрт мозги отключаются. Надо, надо дописать, нужно. Зачем? А хрен его знает. Такой же мысли придерживаются и люди, что стоять вокруг. Смотрят на меня как на енота под капельнецой. Почему енота? Незнаю. Зверёк красивый, маленький, скромный, а хищник – недавно узнал. Думал траву жрёт. Ага щас делать ему больше нечего траву жрать, мясо лопает – собака.
Нет ну посмотри, снова несу маразм пьяной кобылы, мне помирать, а я про енотов. Ну а чего, оригинально. Я первый кто умрёт с мыслями про енотов, хорошо что, хотя б, не про крем.
Всё последний рывок. Мама и папа у меня к вам последняя просьба, я прошу вас, напечатайте весь этот маразм. Зачем? Не знаю. Этот самый голос уже на ухо орёт, что надо напечатать. Напечатайте, прошу вас, умоляю.
У меня вот мыслишка ещё подбросилась, надо же мы ещё даже такое можем. Не ну еноты это круто. Стоп. Не туда. Назад, вот так, а теперь со второй и поехали. Нащёт мыслишки, я, кажется, догадываюсь ЗАЧЕМ. Я думаю, что если вы это напечатаете, то десять, двадцать, тридцать человек это прочитает. Один прочитает и забудет, а второй прочитает и поймёт. Не всё, всё понять не реально, я всё понял только сейчас, когда поздно. А тот человек прочитает и что нибуть запомнит, а потом подумает, а может это правда. И я, Я!!! человек который думал, как заработать побольше денег, спас чёту душу. Там, наверху, наверное зачтут и потом огонь уменьшат. Ну а чё – льготы.
Вот такая вот мысль. Неправда, наверное. Ну, а, что вы, собственно, хотели от человека, который за час три раза укололся, морфием, а это не глюкоза. Не нравится мне как она поёт, нет у неё голоса, купила.
Теперь – всё. Сказал всё. Можно и порисовать, только проблемка == не умею. Ничего, потом на сковородке попробую – кремом. Черти офонареют, сами попросятся, а я тут раз и плати. Нет, стоп, не плати, а попрошу водички принести, с крана, вкусная очень.
А я то боли не чувствую. Мне сейчас так хорошо, приятно, тепло, вот только свет яркий в глаза бёт, надо глаза закрыть. Енот это круто, хищник всё т…


Когда я прочитал эти строки, то поднял руки вверх и сказал спасибо. Спасибо за то, что послушался и не стал, как оказалось, убивать человека, я его спас. Хотя какое спас, так просто. Спас он меня. Я первый из тех тридцати кто прочитал, и первый из пяти кто поверил и будет стараться жить так. Полностью не смогу, он сказал правду, земным людям это не дано, мы грешны, но теперь я знаю как. И когда я выпью воды из крана, и она мне покажется нектаром, тогда, как говорил Конфуций, я достигну нирваны, и может тогда мне не придётся покупать крем.
Вот видеш уже один грех в минусе, не бойся ты попадешь в рай. Я отправлю этот твой «маразм» твоим родителям, не беспокойся, они его прочтут. И ещё я обещаю, нет, клянусь, что если твой «маразм» они не издадут, его издам я и издам под твоим именем.
Ты изменил меня, спасибо тебе. Тебя я буду помнить всегда.
Мама и папа, извините, что так обращаюсь, просто ваших имён здесь нет, так что приходится, вы воспитали прекрасного человека. Более достойного я не встречал, это прекрасно, что такие существуют. Даже на миг, ибо это час – бесценный. Ради такого мига и не жаль умереть, не жаль умереть, чтоб понять. Гордитесь им.
Ещё скажу, он умер с улыбкой на лице, боли не было. Всё-таки енот это круто.



25 ноября 2035 года была напечатана статья, которая называлась «Это конец». Особой революции она не произвела и, как было предсказано, прочитали её единицы. Но не это главное -- может кто-то тоже теперь пёт воду из крана. И ждёт.

P.S. от автора: что до морфия. Доз я не знаю, так что если это перебор то извините.