Диверсанты. (гл-3)

ГЛАВА-3


- А-а-а, па-адлы! - бесновался Грек, - закинули нас на погибель! Пацаны, вы поняли, да? Мы здесь все ляжем! Все! А-а-а, и не кто не узнает, где могилка моя… А не будет нам могилок, пацаны! Сожрут нас черви в этой глуши. Где Дрон, где Эвенк, где Куйбышев, где другие пацаны?! Где?! Та-ам. Та-ам они остались. В этих чертовых дебрях. Их уже едят черви, и нас сожрут, и нас…
Голову Грека резко откинуло назад. Из появившейся вдруг во лбу дырочки потек темный ручеек. Черкес убрал пистолет в кобуру. Я тупо смотрел на падающее в кусты тело Грека. Странно, но в душе я испытывал только облегчение от того, что наконец-то прекратилась эта истерика.
- Жирафа, заберешь у него боеприпасы, - услышал я голос Жеребца, - под тело подложишь «сюрприз».
В его голосе звучала какая-то обыденность, будто ему ежедневно приходилось отдавать приказы подчиненным, обобрать труп товарища и подложить под него гранату… Товарища, убитого своим же командиром. Вероятно, это было связано с тем шоковым состоянием, в котором мы все пребывали после многочасовой попытки оторваться от противника, который гнал нас по поросшим лесом горам, словно стая разъяренных диких собак.

После того, как полыхнули огнем караульные вышки, я вскинул к плечу автомат, и начал стрелять короткими очередями в сторону зданий. Мне впервые приходилось стрелять стоя, я вообще третий раз стрелял из автомата, диверсант, ити ё мать, а потому, после первой очереди из калибра семь шестьдесят две пришлось отставить правую ногу назад, сопротивляясь отдаче. Грохот выстрелов моего автомата заглушал все остальные звуки, но я видел вспышки взрывов от выстрелов из РПГ, расцветающие огненными цветами то тут, то там, на обстреливаемой территории.
Вдруг на меня посыпались какие-то щепки, затем рядом упала ветка дерева. Прежде чем я сообразил, в чем дело, головы, стоявших неподалеку от меня Тунгуса и Емели, разлетелись, словно взорвавшиеся изнутри арбузы. Еще одного бойца, я не заметил кого именно, буквально смело в гущу растущих на опушке кустов. Я смотрел на происходящее, не веря, что это происходит в реальности.
- Крот, не спи! Отойди с открытого места, - толкнул меня пробегающий мимо Жеребец. Он подбежал к тому месту, где лежали обезглавленные трупы Тунгуса и Емели, поднял пустой гранатомет, нашел в траве выстрел к нему и в три прыжка проскочил обратно, увлекая меня с собой за деревья.
- Из крупнокалиберного лупят, гады, - Юрка зарядил РПГ и теперь выискивал цель, - очнись, Крот! Не ссы, прорвемся.
- Жеребец, твою мать, отходим, - рядом мелькнула фигура Черкеса и вновь растворилась в предрассветных сумерках.
- Передать всем отход, - крикнул неизвестно кому Жеребей, делая выстрел из гранатомета. Отбросив ненужный теперь РПГ, он подбежал к чьему-то лежащему телу, содрал с него подсумок с магазинами и кинул в мою сторону.
- Забери, Крот, - и увидев, что я все еще нахожусь в ступоре, заорал, перекрывая грохот стрельбы, - Олег, гребаный экибастуз! Студент, дай ему в ухо, чтобы очнулся!
Чувствительный пинок, появившегося откуда-то Студента, подействовал на меня, как кнопка включения на робота.
- Ты чего застыл, как неандертальская балерина посреди прокатного стана? – орал мне в ухо Студент, деловито навешивая на меня, брошенный Жеребцом подсумок, - Давай, отходим помаленьку.
- А может, ломанем во все лопатки? – сделал я попытку пошутить, глядя, как Жеребец привязывает леску к руке убитого товарища, с которого только что содрал подсумок.
- Отходите к месту дневки, - крикнул нам Юрка, доставая из одной из сумок «лимонку».
Когда мы добрались до поляны, там уже собрались несколько бойцов.
- Говно эти бронники! – раздавался крик Грека, - Куйбышева на моих глазах в фарш превратило, бронник фиг помог. Только лишний вес на себе таскаем.
- То просто нас из двенадцатого калибра мочили, ему твой бронник, что газетный листок, - Жирафа был на удивление спокоен и даже дышал в отличии от остальных более ровно.
- А что мы тут торчим, не унимался Грек, - надо рвать когти, пацаны, пока те не опомнились. Вряд ли кто-то еще подойдет из наших. Мы все, кто остался.
- Не ссы в кусты, - ответил ему Студент, который уже отстегнул от своего РЛК пустой магазин и набивал его патронами, зачерпывая их жменями из висевшей на плече сумки, - там еще Черкес с Жеребцом «сюрпризы» оставляют. Да может и еще кто подгребет, мало ли кто задержался в азарте.
- Можно подумать, ты, Грек, знаешь, куда нам улепетывать, - поддержал я Студента, - вот куда ты собрался драпать, а?
- А ну быстро с поляны! – заорал, выскочивший из кустов Черкес, - Вы что, придурки, собрались тут как на митинге! Не слышите, что ли вертушку?
Только сейчас я обратил внимание на доносящийся сверху рокот вертолетных винтов.
- Это за нами? - с надеждой в голосе спросил Суслик.
- Ага, - Студент на ходу пристегнул снаряженный магазин, - по наши души.
- Быстрее, быстрее, - торопил Черкес, глядя вверх, в сторону приближающегося рокота, - мы же только приступили к выполнению задачи, а вас уже половину положили.
- А что ж ты нас только бегать учил? – с неожиданной для самого себя злостью, выпалил я, ломясь сквозь кусты рядом с Черкесом, - Научил бы еще от крупнокалиберных пуль отмахиваться.
Тот только зыркнул на меня из под черных бровей и ничего не ответил. Вертолет грохотал уже почти над нашими головами.
- Все к деревьям! Затаиться! По вертушке не стрелять!
Я прижался к стволу дерева, пытаясь слиться с ним, хотя меня и так наверняка не было видно сверху из-за густой кроны.
- Как дела, Олег? – к стволу с другой стороны привалился Жеребец.
- Дела просто зашибись.
Вертолетные винты, казалось, рассекали воздух уже над самыми нашими головами. Затем грохот отдалился дальше к югу.
- Жеребец, отводи группу на восток, - крикнул Черкес, как только вертолет достаточно удалился.
Мы отходили по всем правилам тактики отступления, расставляя «сюрпризы» и оставляя ложные следы. Вертолет еще раз пролетел над нами, заставив нас вновь спрятаться под кронами, и удалился в обратном направлении. Оттуда донесся звук очереди из крупнокалиберного пулемета. Возможно, кто-то еще из наших оставался жив, и его засекли с воздуха. Еще через несколько минут мы услышали грохот взрыва. Вероятно, сработал один из оставленных «сюрпризов». Черкес то появлялся, поторапливая нас, то снова исчезал в зарослях
Я первый услышал неясные голоса впереди, когда с Студентом и Жеребцом шли в головном дозоре. Тронув Жеребца за плечо, приложил палец к губам и указал в направлении голосов. Юрка тормознул остальных, заставив затаится. Из зарослей вновь материализовался Черкес.
- Идут навстречу густой цепью, - сообщил он, - просочиться не реально. Я поставил двойной «сюрприз». Как сработает, будем прорываться с боем.
Двойным «сюрпризом» называется растяжка, приводящая в действие сразу две гранаты, установленные на расстоянии друг от друга. Такие «сюрпризы» устанавливаются как раз в случаях, когда противник идет цепью. Одновременный взрыв двух, а иногда и трех, гранат на линии цепи наступающих выкашивал приличную брешь в цепи для прорыва сквозь нее. Именно такой «подарочек» сейчас и сработал метрах в трехстах впереди.
- Вперед, - скомандовал Черкес, - стрелять только после первого визуального контакта!
Не знаю, ждал ли кто визуального контакта, но лично я начал стрелять по зарослям перед собой сразу же, как после взрывов впереди раздалась трескотня автоматных очередей. Вот только выстрелил мой автомат одной лишь короткой очередью и тут же захлебнулся. Я какое-то время продолжал яростно жать на курок, словно пытаясь выжать из него еще хоть пару выстрелов, и наконец сообразил, что за все время не удосужился заменить первый магазин, не говоря уже о том, чтобы снарядить его патронами. И тут я встретился взглядом с глазами противника…
Молодой, а может и не очень, этих азиатов не поймешь, солдат сидел на земле рядом с брошенным короткоствольным карабином, прислонившись к стволу дерева. Его большие, похожие на телячьи, влажные глаза смотрели на меня с непониманием, словно спрашивали, мол, за что…Он держался за живот, и сквозь пальцы пузырясь вытекала кровь. Судьбу этого солдата решили те, выпущенные наугад, последние несколько патронов, оставшиеся в моем магазине после утреннего нападения на объект.
Грудь азиата вспороли фонтанчики пулевых попаданий, и его голова бессильно опустилась. Мимо меня, лавируя между стволами деревьев и стреляя на ходу, проскочил Студент. Я пробежал мимо трупа и, опершись спиной о ствол следующего дерева, поменял в автомате магазин. Выглянув из-за дерева, чуть было не выстрелил в спину Студента, но вовремя узнал. Догнав его, пристроился рядом, и дальше мы уже продвигались вдвоем. Стрелять не глядя теперь было опасно, ибо запросто можно было подстрелить кого нить из своих, вырвавшегося вперед. Сделав несколько шагов, мы наткнулись сразу на несколько трупов, попавшихся на «сюрприз» Черкеса. Над одним из тел колдовал Жеребец, снабжая его очередным «подарком». Юрка схватился было за стоявший рядом на сошках РПК, но, узнав нас, продолжил свое занятие. И тут же его рука вновь дернулась к пулемету. Прямо сквозь кусты на прогалину, словно лоси, выломились Жирафа и Танк. Еще через несколько секунд вслед за ними спиной вперед вышел Суслик, Постреливая на ходу в том направлении, откуда появился.
- Под деревья! – вдруг взметнулся Жеребец.
К нам вновь приближался рокот вертолетных винтов. Из-за наполнившего лес грохота выстрелов, мы его сразу не расслышали, и теперь было ясно, что вертолет вот-вот появится прямо над нами. Все опрометью кинулись с открытого пространства. Однако, вертушка зависла не долетев до нас, и к звукам автоматных выстрелов прибавилось дудуканье крупного калибра.
- Перебежками! Следим за воздухом! Не выпускаем друг друга из вида! Пошли! – Жеребец решил воспользоваться тем, что кто-то отвлек вертушку.
Справа послышались подряд два гранатных разрыва. Рокот вертолета стал перемещаться в ту сторону. Склон постепенно становился все круче. Деревья росли все реже. Местность просматривалась все дальше. Но, не смотря на это, Черкес вновь появился неожиданно. Он отвел нас к какому-то кустарнику, тянущемуся невысокими, но густыми зарослями вниз по склону. Там нас уже ожидали Грек, Юсуп и Дрон. Черкес снова куда-то исчез, а мы, следуя его приказу, двинулись вдоль этого кустарника вниз, готовые в любой момент нырнуть в него. И такой случай не замедлил представиться.
Снова послышался шум вертушки, и мы поспешили скрыться в жестких ветках. Заметили ли с вертолета какое движение в кустах, или просто решили пострелять наугад, неизвестно, но вертолет прошелся над нами, поливая кусты из пулемета. Когда шум лопастей стих вдали, я услышал чей-то хриплый крик.
- А-а-, суки-и, - раздавалось из кустов справа от меня. От туда на четвереньках выполз Грек. Его лицо и грудь были покрыты кровавой массой. Он продолжал ползти на четвереньках, хрипя сорванным голосом, - А-а-а…
Жеребец схватил его за плечо и опрокинул на спину.
- Куда тебя? – тревожно спросил он у Грека, осматривая его.
- А-а-а, - продолжал выть тот, - голова Дрона- а…
- Что голова Дрона? - встряхнул его жеребец.
- Дрону прямо в голову попало, - мрачно сообщил выползший из кустов Юсуп, - Грека вон всего забрызгало.
- Ясно. Студент, приведи товарища в чувство, - Юрка толкнул ноющегол Грека в Сторону Студента, - Юсуп, боеприпасы у Дрона…
- Я забрал, - не дал тому договорить Юсуп и выволок из кустов несколько подсумков.
- Хорошо, - одобрительно кивнул Жеребец, - давай пацаны, разбирайте и двигаем дальше.
Не успели мы сделать и двести шагов вниз по склону, как раздался грохот взрыва на том месте, где мы только что прятались от вертушки, и послышалось множество криков наших преследователей.
- Наш подарочек сработал, - ухмыльнулся Суслик и тут же пригнулся. Прямо над его головой пулей срезало ветку.
- Ходу, пацаны, ходу! – крикнул Жеребец, протягивая леску от своего «сюрприза» к моему. Мы решили, по примеру Черкеса, угостить преследователей двойным «подарком».
Так мы продвигались час за часом, то ныряя в заросли, прячась от приближающейся вертушки, то вновь ускоренно отрываясь от преследователей, буквально наступающих нам на пятки. «Угостившись» несколькими нашими «подарочками», они стали двигаться гораздо осторожнее, что и позволяло нам каждый раз вновь отрываться, после того, как нас задерживал вертолет. Если бы с вертолета заметили хотя бы одного из нас, то на этом все бы и закончилось. С вертушки просто обстреливали бы нас до тех пор, пока не подошли пешие преследователи и не добили бы оставшихся в живых. Но, как говорится, Бог миловал, и вертолет проносился над нашими головами, стреляя на угад, и больше ему, так как с Дроном, не везло. Нам же стрелять по вертушке Черкес запретил еще в самом начале – шанс, что мы повредим боевой вертолет из калашей, фантастически мал, а вот себя обнаружим стопроцентно. Помогло нам и то, что склон вновь стал более пологим, а заросли более густыми.
Уже в сумерках, когда мы делали очередной рывок влево, чтобы сбить преследователей со следа, справа раздалось два подряд взрыва.
- Неужто еще кто из наших жив? – удивился я.
- Это скорее всего Черкес Резвится, - предположил Юсуп.
Юсуп оказался прав. Голоса преследователей отдалились и вскоре совсем затихли. Слышны были только выстрелы из карабинов и автоматные очереди, которыми азиаты прошивали подозрительные кусты, но и те слышались все дальше и дальше. Уже в темноте, когда мы продолжали спуск практически на ощупь, время от времени перекликаясь, чтобы не потеряться, рядом вдруг раздался голос Черкеса.
- Тормози, орлы, пока ноги себе в темноте не переломали. На сегодня бег закончен. Ищем походящую поляну для ночевки.
- А эти? – Тяжело дыша, спросил Жирафа?
- Не бойся, Жирафа, эти не потеряются, - в голосе Черкеса звучала насмешка, - но сегодня они нас больше не побеспокоят.
И тут с Греком, молчавшим с того самого момента, когда Студент заехал ему в челюсть, приводя его в себя после попадания в голову Дрона крупнокалиберной пули, случилась истерика…

Перед рассветом мы тщательно проверили свое снаряжение и боеприпасы. И гранат и патронов пока хватало, ибо израсходованные пополнялись за счет убитых товарищей. Тревожили наполовину опустошенные фляжки, но мы надеялись на то, что в пути попадется какая нить горная речка. Во всяком случае, вчера пересекали парочку таких речушек, в которых и пополняли запасы воды.
- Жеребец, - Черкес поднялся, закидывая автомат за спину, - я пойду, прослежу, чтобы наши друзья не заблудились. А ты, как только станет хоть что-то видно, уводи группу прежним курсом. Но сильно не спеши, чтобы далеко не оторваться.
Юрка кивнул, и Черкес растворился в темноте.
- Я чет не понял, - Жирафа перестал жевать шоколад и уставился на Юрку, - какие такие друзья чтобы не заблудились?
- Ты, Жирафа, забыл, в чем состоит наша задача? - вместо жеребца ответил Студент.
- В чем? – уставился тот на Студента.
- В том, чтобы отвлекать на себя противника, - ответил теперь Жеребец, пристегивая магазин к пулемету.
- И сколько мы будем его отвлекать? – задал волнующий всех вопрос Суслик.
Юрка не ответил, лишь хмыкнул, глянув на Суслика, и занялся подгонкой снаряжения, подтягивая ремни и подвязывая шнурки. Собственно, всем и так было ясно, что ответ на этот вопрос знает только Черкес, и то, не обязательно. И еще, всем было предельно ясно, что другого выхода, кроме как выполнять поставленную задачу, у нас не было, и вчерашняя расправа Черкеса над Греком была лишним этому подтверждением. Долго ли нам удастся выполнять задачу?... Сколько нас осталось - семеро, не считая Черкеса. А еще сутки назад нас было двадцать один, вместе с Черкесом и Тунгусом, плюс два местных аборигена-проводника. Куда делись Донни и Микки – не знаю, но Тунгус и двенадцать наших пацанов навсегда остались лежать в этих лесистых горах. И это только за один первый день… Знать бы хотя бы ради чего все это…

Следующие четверо суток нам фантастически везло. Пройдя еще с десяток километров, мы резко повернули на север и теперь двигались вдоль хребта, обходя открытые участки. Преследователи, благодаря стараниям нашего командира, не отставали. Порою, мы даже слышали их, но до огневого контакта дело не доходило. Создавалось впечатление, что они стремились к контакту с нами не более, чем мы, и если бы Черкес не раздраконивал их неожиданным выстрелом, криком, а то и броском гранаты, то азиаты давно бы предпочли потерять наш след. Напоровшись в первый день на несколько наших «сюрпризов», они двигались крайне осторожно, и за четверо суток мы услышали только один взрыв сработавшего «подарочка». Вертолет тоже беспокоил нас меньше, чем в первый день. Видимо повлияло то, что мы выбирали дорогу только по густо поросшим местам, которые не просматривались с воздуха. Вернее, не мы выбирали дорогу, а нас направлял Черкес по заранее, судя по всему, спланированному маршруту. О том, что маршрут был спланирован заранее, говорило и то, что нам ни разу не попалось ни одно селение. Зато, как минимум раз в сутки мы пересекали горные речушки с чистейшей ледяной водицей, что позволяло нам не страдать от жажды. А какое блаженство я испытывал, окуная в эти журчащие потоки разгоряченное лицо, плеская обжигающую прохладу на шею и ощущая затекающие под стиснутый бронником комбез ручейки! Хотелось скинуть с себя это насквозь пропитанное потом и дорожной пылью шмотье, залезть в ручей и песком отскребать с кожи двухнедельную грязь. Но… Но, наполнив фляжки и последний раз брызнув в лицо водой, мы продолжали свой смертельный марафон…
Очередной благополучный, по меркам последней недели, день подходил к завершению, когда нас остановил как всегда неожиданно появившийся Черкес.
- Баста, карапузики, кончилися танцы, - выдал он реплику из мультфильма про волка и козлят.
- В каком смысле? – тяжело дыша, спросил Жеребец.
- Впереди нас ждут, - Черкес сел на вылезший из земли корень, прислонившись спиной к стволу дерева, - Похоже, вычислили наш маршрут и к встрече подготовились основательно. Прорваться – шансов никаких.
- Обойти?
- И справа, и слева открытая местность. Покрошат с воздуха как волков из песни Владимира Семеныча.
Семь пар глаз смотрели на Черкеса с немым вопросом, мол, и что, прапор, хочешь сказать что все, пришло наше время?
Не буду говорить за всех, но я в тот момент не испытывал ни отчаяния, ни страха. Состояние, в котором я находился, по-русски называется: «все по барабану». Это даже хорошо, что не надо больше никуда бежать, надоело…
- Что будем делать? - озвучил общий вопрос Юрка.
- Выход только один - прорываться назад, - Черкес распахнул пошире ворот комбеза и оттянул вниз бронник, словно тот мешал ему дышать, - Группу преследования сегодня тоже усилили, и они теперь идут широкой цепью. Но вряд ли ждут, что мы вдруг начнем прорываться в обратную сторону, а потому, здесь шансов у нас больше.
- В прорыв пойдем как обычно, перед рассветом? – спросил Студент.
- Нет. До темноты еще два часа. За это время они подопрут нас вплотную к встречающим. Идем прямо сейчас, - Черкес глубоко вдохнул и с резким выдохом поднялся на ноги, - сейчас бегом возвращаемся к кустарнику, что растет вдоль ручья, и устанавливаем «сюрпризы». Обычные не пойдут, они их практически все обнаруживают, да и нам самим потом там же спешно прорываться. Поэтому, будем ставить «снайперские сюрпризы». Жеребец, Танк, Студент со мной за снайперов. Каждому по два «сюрприза». После взрывов всем на прорыв. Вперед!
«Снайперский сюрприз» представляет из себя гранату с вынутой чекой, срабатывающую от выстрела в какую нить мишень. Например, на пусковую скобу кладется булыжник, в нужный момент в булыжник производится выстрел, пуля откидывает его, и триста осколков от «лимонки» отправляются на поиск жертвы. Тоже самое можно проделать с пригнутой веткой, и любыми другими способами.
Вновь перейдя речушку, в которой четверть часа назад наполняли фляжки, залегли в прибрежном кустарнике. Черкес и трое лучших стрелков двинулись дальше. Установив по паре «сюрпризов», они вернулись к нам и залегли, наводя прицелы на свои мишени.
- Жирафа, - в полголоса позвал Суслик.
- Чего тебе? – отозвался тот.
- Скажи какую нибудь глупость Студенту, чтобы тот тебя подколол. А то скучно что-то.
- Сейчас желтолицые друзья придут, - ответил за Жирафу Студент, - скуку сразу как ветром сдует. И будешь ты, Суслик, веселиться как песчаный снусмумрик в курортный сезон.
- А кто такой песчаный смум… этот? – вопросил Жирафа.
- Это такой суслик, пытающийся вырыть норку в песке, - ни чуть не задумавшись, ответил Студент.
- А почему он в курортный сезон веселится? – не унимался заинтересовавшийся вдруг этим экзотическим животным Жирафа.
- А вот ты представь, Жирафа, себя на месте снусмумрика. Копаешь ты, значит, норку в песке. Песок, зараза, все осыпается и осыпается. А тут еще самый разгар курортного сезона, и на пляже, где ты пытаешься норку выкопать, полно народа. И ладно бы все лежали спокойно и загорали, а то все ходят и ходят, ходят и ходят, ходят и ходят…
- Студент, заткнись! – шикнул Черкес, - Внимание! Встречаем гостей.
Из-за деревьев доносились голоса. Постепенно они становились все громче и яснее. Преследователи явно привыкли к тому, что мы постоянно улепетываем, как зайцы, и шли, лопоча что-то на своем абракадабрском языке, ничего не опасаясь, за исключением, разве что, растяжек. Вот между стволами начали мелькать их фигуры. Лежащие по обе стороны от меня Жеребец и Студент прильнули к прицелам своих РПК. Я уже отчетливо видел вышагивающего гордой походкой полного азиата с пистолетом в руке. Вторая рука была заложена за спину. Шагал он походкой крутого парня из глубокой российской деревни: живот выдается вперед, зад отклянчен назад, при каждом шаге нога резко от колена выбрасывается вперед. Ему бы еще вместо пистолета жменю жареных семечек. Это, вероятно, был командир. Справа и слева от него двигались солдаты с карабинами наперевес. Было хорошо заметно, что все их внимание направлено под ноги. Один из солдат остановился и начал что-то громко говорить, показывая рукой на нечто, находящееся на земле перед ним. В этот меня по ушам ударили короткие очереди, это из своих РПК сработали по «сюрпризам» Студент с Жеребцом. Преследующих нас солдат разметали грохнувшие практически одновременно взрывы. Через пару секунд грохнула вторая партия «сюрпризов», «подчищая» брешь для нашего прорыва.
- Вперед! – вскочил Черкес, - Жеребец, держи левый фланг, Танк – правый!
В первые секунды после взрывов не последовало ни какой реакции со стороны противника, сказался эффект неожиданности, а может гибель командира. Слышны были только треск сухих веток под нашими ботинками, да буханье собственного сердца, отмерявшего ударом каждый шаг. Краем глаза я успел заметить как Жирафа сдернул с мертвого азиата ранец. Интересно, что он надеялся там обнаружить? Жратву небось… И тут разом со всех сторон затрещали выстрелы. Слева от меня стрелял длинными очередями Жеребец. Я не видел целей, но на всякий случай тоже выстрелил в ту же сторону, мало ли, вдруг повезет, как в первый раз.
Похоже, гранаты очистили сквозной проход через цепь противника, поэтому стрельба раздавалась только с флангов, а по мере нашего продвижения, смещалась за спину. Несколько раз я слышал свист пуль, счастливо разминувшихся с моей головой. Где-то за нашими спинами в глубине леса, раздался взрыв. Замечаю бегущих рядом Студента и Жирафу. Выстрелов больше не слышно. И снова только шум шагов и буханье сердца. Неужто прорвались…
- Кажись вертушка, - прохрипел на бегу Студент.
И тут же над нами пронеслись сразу три вертолета. Рокот их винтов стих где-то позади. Значит не по наши души, и это радует.
Еще несколько минут бега вверх по склону отняли последние силы.
- Тормози! – услышал я голос Черкеса, когда уже еле перебирал ногами от усталости, - Все ко мне!
Почти ничего не различая из-за заливавшего глаза пота, бреду на голос и, наткнувшись на собравшихся ребят, обессилено опускаюсь на землю. Все. Дальше меня не сдвинуть даже танком. Пусть Черкес меня пристрелит, а Жеребец заминирует. Все…
По мере того, как восстанавливается дыхание, начинаю различать и окружающий меня мир. Вот рядом, раскинув в стороны руки и ноги, распластался Жирафа. Его грудь вздымается и опускается словно помпа, перекачивающая воздух.
- Эй, мародер, а где твой ранец? – спрашиваю вдруг, вспомнив, как Жирафа сдирал ранец с убитого азиата. И тут же сам поражаюсь тому, что меня обеспокоил этот вопрос. Я ведь еще минуту назад собирался помирать, и вдруг мне зачем-то понадобилось узнать судьбу этого ранца. Похоже, от всех этих перипетий у меня начинает ехать крыша…
Жирафа, глянув на меня, только махнул рукой. Рядом раздалось какое-то квохтание. Повернув голову, увидел сидящего Студента, который смеялся сквозь тяжелое дыхание. Похоже, не у одного меня крыша едет.
- Ты чего кудахчешь, как курица? – спрашиваю его.
- Ха… Да вспомнил, как Жирафа зацепился этим ранцем за сук и буксовал, пытаясь вывернуть с корнями дерево. Ох.. Х-ха-кха, - Студент вновь подавился приступом смеха, - Ой, не могу, х-ха… Глаза выпучил от натуги, из эрпэкэши с одной руки лупит и прет, и прет, аж щебень из под ног летит, как осколки от эфки…
- И что? Выворотил дерево? – спросил тоже хохочущий Жеребец.
- Неа, - Жирафа уже отдышался и мог отвечать самостоятельно. Говорил он как обычно вполне серьезно, - лямка лопнула. Надо было мне на оба плеча одеть…
Теперь хохотали уже все собравшиеся..
- Это потому, что здесь грунт каменистый, - не унимался Студент, - был бы чистый чернозем, выворотил бы дерево и пер бы с ним на прицепе.
- Ну да, - вступил в разговор Суслик, - он бы им за другие деревья цеплялся. Навалял бы целую просеку.
- Неа, - снова серьезно возразил Жирафа, - тогда бы и две лямки не выдержали.
Послышался шум приближающихся вертолетов.
- По кустам, балаболы! – приказал Черкес, и мы, продолжая хохотать, расползлись с открытого пространства.
Вертолеты вновь пронеслись над нами в обратном направлении.
- Все, хватит отдыхать. Пошли! – Черкес вышел из-за дерева, - До темноты еще пара десятков минут, надо оторваться подальше. Студент, твой правый фланг. Крот – левый. Жеребец – замыкающим. Черт… Отставить, Крот. Ты ж слепой. Суслик – левый фланг.
Хотел было возразить, что я не слепой, но передумал и потащился рядом с Жирафой.
- А где Юсуп с Танком? – я только сейчас сообразил, что нас стало гораздо меньше.
- Там остались, - мотнул головой в обратном направлении Суслик, - Юсупа сразу наповал – в голову. А Танку вроде в живот попало. Я потом взрыв слышал. Наверное, это он себя подорвал.
Подъем стал круче, и разговоры прекратились. Слышалось только учащенное дыхание идущих рядом. Преследователи почему-то никак себя не проявляли. То ли они сильно отстали, то ли по какой-то причине прекратили преследование.

Утром, еще в сумерках, Черкес напутствовал Жеребца.
- Как услышишь взрывы, веди группу прежним маршрутом. Но внимательно! Я конечно уведу преследователей, но мало ли.
- А как же те, которые нас поджидали в засаде, - спросил Юрка, - ты их что, тоже уведешь?
- Думаю, что это за ними и прилетали вертолеты. По времени, как раз должно было произойти то, от чего мы их и отвлекали. Если это так, то им теперь будет не до нас, - Черкес усмехнулся, - совсем конечно про нас не забудут, поэтому расслабляться не стоит.
Я продолжал вслушиваться, надеясь услышать от прапора еще какие нить ободряющие подробности, но черкес молчал. Повернув голову, увидел, что Жеребец стоял в одиночестве, поправляя ремешок клапана на нагрудном кармане бронника.
- Так это что, получается, что мы свою задачу выполнили? - задал я вопрос, обращенный непонятно к кому.
- И можем валить отсюда? – продолжил мой вопрос Суслик.
- Хрен его знает, - буркнул Жеребец, - свалить еще тоже надо ухитриться. Без жратвы и боеприпасов далеко не свалишь.
С едой у нас действительно были проблемы. Мы уже неделю питались исключительно шоколадом, запивая его водой. Может он и был питательным, но желудки требовали более существенной пищи. К тому же, и плитки шоколада уже кончились. Охотиться на какую нить местную дичь у нас, понятное дело, времени не было. Да и не встречали мы тут никакой дичи. Разве что слышали какое-то шебуршание в кронах деревьев, да видели там какое-то мелькание. Лишь один раз ночью раздался рык какого-то крупного зверя, но больше он никак себя не проявил.
С боеприпасами дела обстояли не так уж и плохо, если не считать, что почти закончились гранаты, благодаря которым нам и удавалось до сих пор избегать крупных огневых контактов. Лично у меня оставалась лишь одна «эфка», но я твердо решил оставить ее для себя. Каждый из нас нес с собой по шесть, а то и по восемь, снаряженных магазинов. А кое у кого еще оставались патроны россыпью, в подсумках и карманах.
- Зря это Черкес нам сказал, - печально прогудел Жирафа.
- Что зря? – повернулся я к нему.
- Ну, что мы выполнили задачу.
- Так это не он сказал, а я предположил. А почему зря то?
- Да потому, что до этого мне все пофиг было… А сейчас выжить хочется. Ведь задача-то выполнена.
- А разве плохо, что выжить хочется? – как никогда серьезно обратился к Жирафе Студент.
- Наверное хорошо… когда есть шансы, - Жирафа тяжело вздохнул и, откинувшись спиной на ствол дерева, о чем-то задумался.
Его примеру последовали и другие. Говорить ничего не хотелось. В последние минуты отдыха хотелось просто расслабиться, растянув их как можно дольше.
Глухие звуки взрывов мы услышали почти через час. Сперва донесся треск далекой автоматной очереди, а потом один за другим грохнули три взрыва.
- Пошли, - поднялся Жеребец через несколько секунд после того, как смолк грохот взрывов.
Минут пятнадцать мы шли вниз по склону, внимательно прислушиваясь. Казалось, редкие выстрелы приближаются, хотя, если они попались на маневр Черкеса, то должны были наоборот, удаляться, уводимые им. Однако, очередной выстрел прозвучал уже настолько близко, что у нас не осталось сомнения в том, что мы перли прямо на врага. Более того, судя по приближающемуся шуму и гомону, наши преследователи не только не ушли в другом направлении, но и сами двигались в нашу сторону. Мы остановились, прячась за стволами.
- Твою мать! – ругнулся Жеребец, - что-то не срослось у Черкеса.
- Что будем делать? – спросил я у Юрки, - снова драпать вверх по склону?
- Лично я остаюсь здесь, - подал голос Студент, опускаясь за валун, похожий на спину двугорбого верблюда, и ставя свой РПК на сошки между горбов, - выпишу этим инфекционным пару сотен пилюль от болезни Боткина.
- От какой болезни? – заинтересовался Жирафа, пристраивая свой пулемет за стволом странного дерева, растущего вдоль земли.
Вслед за ними и мы с Жеребцом опустились на землю метрах в двух друг от друга по обе стороны какого-то кустарника. Суслик пристроился за тем же странным деревом, что и Жирафа.
- Это такая болезнь, Жирафа, - меж тем объяснял Студент, укладывая подсумок так, чтобы удобно было вынимать магазины, - от которой лица желтеют и водку пить нельзя.
- А глаза тоже от этой болезни сужаются?
Я невольно посмотрел на Жирафу – неужели он и вправду задал этот вопрос на полном серьезе? Должен же быть какой-то предел наивности…
Метрах в двухстах впереди грохнул разрыв гранаты и затрещал автомат, в ответ защелкали одиночные выстрелы из карабинов. Мы прильнули к своему оружию, стараясь рассмотреть хоть что-то сквозь заросли.
- Мужики, - крикнул Жеребец, - смотрите внимательно! Возможно, из калаша Черкес стреляет. Не завалите его по ошибке.
Юрка оказался прав, стрелял действительно Черкес. Но сначала на нас выскочили аборигены. Они поднимались по склону, тревожно что-то вереща и постоянно отстреливаясь себе за спину. Я недоуменно глянул на Жеребца, тот только пожал плечами.
- А, пацаны, избавим мир от перенаселения! - заорал Студент и его пулемет разразился длинной очередью.
Перенаселение – это дело серьезное, а потому, мы сообща поддержали Студента. Стрелять перестали только тогда, когда сообразили, что перед нами больше никого нет. Стих хлопок последнего выстрела, и на нас опустилась та самая тишина, которую называют оглушающей. Не слышно было не щебетания птиц, не шелестел листвою ветерок, не слышно было даже дыхания, ибо мы затаили его, высматривая меж деревьев противника. Тишина давила на ушные перепонки так, что хотелось заорать, лишь бы нарушить ее.
И тут, из-за одного из кустов раздалось плачущее лопотание. Пять стволов одновременно повернулись в ту сторону, и мы вновь замерли в ожидании прояснения ситуации. Вот из кустов прикладом вверх поднимается карабин и отлетает в сторону. Затем, продолжая вещать что-то на своем языке, с поднятыми кверху руками из кустов появляется тощий азиат. Выйдя на открытое пространство, он опускается на колени и смотрит в нашу сторону полными слез глазами. Автоматная очередь, перечеркнув грудь бедолаги, отбросила его обратно в кусты.
- А нафига нам пленные? – предупреждает лишние вопросы, стоящий за нашими спинами Черкес, - Жирафа, тебе пленные нужны?
- Нет, - мотает тот головой.
- Я так и подумал.
- Что это вообще такое было, и откуда ты появился? – задал Черкесу сразу два вопроса Жеребец.
- Я сам ни хрена не понял. Давай, вылазьте из своих гнезд и пошли. И этих проверить надо, чтобы кто не стрельнул в спину, - Черкес кивнул в сторону трупов лежащих в разных позах по склону перед нами.
- Может у них какая жрачка есть, - предположил Жирафа.
- Жратва есть, но не здесь, - ответил Черкес, - если не хотите, чтобы ее растянуло зверье, поторапливайтесь.
Минут двадцать мы споро двигали вниз. Кроме тех азиатов, которых мы положили без счета из засады, по пути наткнулись еще на несколько трупов. Это уже, вероятно, была работа Черкеса. Наконец вышли на утоптанную поляну с выложенным из камней очагом посередине. Видно было, что покидали ее в спешке, или даже в панике. Повсюду были разбросаны различные предметы, какие-то тряпки, ранцы, каски и даже ботинки. Десяток трупов разнообразили композицию.
- Что здесь произошло? – изрекаю, глядя на два окровавленных трупа, лежащих у развороченного ящика с антенной, вероятно рации.
- О-па, а это съедобно? – Суслик держал в руках нечто напоминающее большой голубец. Перед ним на расстеленном на земле зеленом полотне, лежала целая гора этих «голубцов».
- Ш-шьедобна-ам, - Жирафа ухитрился целиком засунуть в рот этот образец не нашей кухни и теперь пытался запихать туда еще и кусок лепешки, которую обнаружил в валявшемся рядом ранце.
Внутри у «голубцов» оказался вареный рис, однако, без малейших признаков мяса. Листья, в которые он был завернут, были жестковаты, но вполне съедобны.
Пока мы с усердием наворачивали кулинарные изделия неизвестного народа Восточной Азии, Черкес поведал нам о том, что здесь произошло. Он подобрался к лагерю противника, когда в лесу еще царили утренние сумерки. Никакого охранения не обнаружил, вероятно никто не ожидал нападения. Если бы Черкес как обычно пошумел бы в кустах, да стрельнул бы парой очередей, то, скорее всего, все и пошло бы по плану: азиаты кинулись бы за ним, освобождая нам проход, а мы тихонечко проскользнули бы вниз своей дорогой. Но, очень уж близко подобрался прапор к поляне, буквально забитой солдатами противника, чтобы избежать соблазна закинуть им несколько осколочных «подарочков». А потому, прострелив очередью замеченную рацию, Черкес швырнул в ту же сторону гранату, а затем одну за другой еще пару штук в разные концы поляны. Сам тут же откатился за деревья и приготовился указывать выстрелами из калаша направление преследователям, если те вдруг заплутают. Каково же было его удивление, когда уцелевшие после взрывов всем скопом понеслись вверх по склону, стреляя в панике во все стороны. Черкес видел, что они несутся прямо на нас, но ничего не мог сделать. Он двинулся следом сперва осторожно, а потом почти в открытую, стреляя по убегающим от него азиатам. Они отстреливались практически не глядя и продолжали двигаться нам на встречу. Когда убегающие начали падать под слитными очередями, Черкес сообразил, что их встреча с нами состоялась и, чтобы самому не напороться на нашу очередь, двинулся в обход. Выйдя к нам в тыл, он понял, что с убегающими преследователями покончено, и лично поставил в этом деле точку, пасстреляв последнего из них, пытавшегося здаться в плен. Вот так, неожиданно для самих себя, охотники и дичь поменялись местами. Некоторое время, набивая желудки трофейной снедью, мы переваривали эту новость.
- Чего ж мы раньше-то от них убегали? – первым подал голос Жирафа.
- Тук-тук, - Студент постучал по прикладу своего РПК, - Жирафа, сходи, открой, кто-то пришел.
- Получается, что мы теперь можем двигаться свободно? – обратился к Черкесу Суслик.
- Некоторое время, вероятно, да, - ответил тот, - По крайней мере, до тех пор, пока не их командование не обнаружит пропажу своих. Но, будем надеяться, что им там пока не до нас.
- Значит мы все, - решил я уточнить на всякий случай, - рвем когти домой?
Черкес посмотрел на меня с каким-то странным выражением и чему-то ухмыльнулся, прищурив правый глаз. И что-то очень мне не понравилось в этой ухмылке…
- Рвем, - наконец кивнул он, - только рвать нам еще ой как не близко.
- Ничего. Главное, что домой, - Жеребец отнял у Жирафы ранец с лепешками и укладывал в него же оставшиеся «голубцы».

Идти, осознавая, что никто за нами не гонится, было как-то даже непривычно. Однако мы понимали, что расслабляться особо не стоило, ведь вокруг все еще была вражеская территория. И все же, за пару дней прошли приличное расстояние. Преодолев небольшой перевал, увидели простирающийся от подножия горы, на которой мы находились, и до самого горизонта лесной массив, сквозь который местами проблескивали водяные жилки, являющиеся, вероятно, руслами рек.
Чем ниже мы спускались, тем влажнее становился климат. Если до сих пор растительность хоть и была довольно густой, но имела редкую на половину опавшую листву, как бывает у нас в России в жаркие засушливые года, то теперь листья на деревьях стали более густыми и крупными, порою закрывая небо сплошным пологом, в котором постоянно кто-то шебушился, пищал, чирикал и кричал. Сами же деревья стали более массивными, иногда попадались стволы в два обхвата. Большинство стволов окутывали толстые плети лиан. Лианы свисали и с больших веток, но, не достав до земли, вновь за что либо зацепившись, карабкались вверх, образуя петли, которые можно было использовать как качели. Воздух под этим зеленым пологом казался в два раза тяжелее, настолько был насыщен влагой. Но, не смотря на это, нас мучила жажда. Запасы воды в фляжках подходили к концу, и никаких новых источников нам не попадалось. Черкес предупредил, что теперь воду из рек, текущих в долине, необходимо будет кипятить, дабы не подхватить инфекцию, которая в данных условиях могла привести лишь к одному результату.
Черкес теперь шел вместе с нами, лишь изредка исчезая в зарослях, разведывая подозрительные места. Однажды он приволок огромного варана, которого мы, без лишних вопросов, зажарили на ближайшей полянке. Мясо ящера отдавало протухшей рыбой, к тому же было до противного пресным. Я долго жевал первый кусок, еле сдерживая рвотные порывы. Но, понаблюдав за аппетитно чавкающим Жирафой, как-то незаметно увлекся и сам. В конце концов, как говорится, под рубашкой не видно, что там лежит в животе.
Теперь двигались вдоль русла небольшой речушки, берега которой так густо поросли деревьями, что мы с трудом находили места, где можно было подойти к воде, набрать воду или умыться. Воду кипятили прямо в фляжках. Ох и противная же она была на вкус, но жажда заставляла пить и такую.

- Пацаны! Пацаны! – Суслик выбежал из кустов, куда только что отошел по нужде. По его лицу было видно, что он чем-то буквально ошарашен. Тыча трясущейся рукой в ту сторону, откуда выбежал, бедняга пытался что-то сказать, но толи не мог подобрать слов, толи не хватало воздуха больше чем на одно слово, - Там!.. Там!..
- Что там? – обернулся к нему Студент, - Говори внятнее, грызун яйцекладущий.
- Там это …, - Суслик развел руки в сторону.
- Это, ну, то, что там, съедобно? – подал голос Жирафа.
- Судя по тому, что Суслик пошел облегчиться, а желудок у него переваривает даже камни, высасывая все ценные вещества, то то, что из него там выпало, вряд ли съедобно, - хлопнул по плечу Жирафу Студент, - Но пойти посмотреть стоит. Может Суслик от местной воды стал пищу в золотые слитка перерабатывать. Вот увидел и сам офигел.
- Пойдем, глянем на эти слитки, - поднялся Жеребец, - старатели, мать вашу.
То, что мы увидели, обойдя кустарник, заставило затаить дыхание нас всех. Сперва мне показалось, что это петля толстой лианы с каким-то утолщением или наростом на стволе свисает из ветвей большого дерева. Я окинул взглядом пространство вокруг, стараясь увидеть то, что так напугало Суслика, и в этот момент краем глаза заметил, что по лиане будто бы судорога пробежала, и утолщение переместилось.
- Ё-о…, - шумно выдохнул Жеребец.
Когда-то в детстве я видел большого удава в Харьковском зоопарке. Но этот змей толщиною раза в два превосходил того, что сохранился в моих детских воспоминаниях. Ни головы, ни хвоста его не было видно, они скрывались в листве. Свисала лишь двухметровая часть змеиного тела, утяжеленная проглоченной добычей. Судя по размерам утолщения, размеры жертвы были примерно со среднюю собаку. По телу удава вновь пробежала судорога, и светло-коричневые пятна переместились, словно бы обтекая находящуюся внутри жертву.
- Бляха-муха, сколько мяса! – кто о чем, а Жирафа о жратве.
- Нет, Жирафа, этого мяса тебе отведать не удастся, - мы как обычно не заметили, откуда появился Черкес.
- Почему это? – насупился Жирафа, исподлобья глядя на прапора.
- Через пару километров река впадает в озеро, на берегу которого довольно большая деревня, - Черкес говорил, с интересом разглядывая змею, - В деревне полно вооруженных людей.
- Ну и что? – не унимался оголодавший Жирафа.
- Ты на эту змейку со штык-ножом пойдешь, или с саперной лопаткой?
- Почему?
- Блин, Жирафа, зверь ты африканский, - не выдержав, вмешался Студент, - Почему, да почему… Да потому, что выстрелы услышат.
- Дать ножик? – усмехнулся Черкес.
- Не надо, - Жирафа глубоко вздохнул, опустил голову и с видом обиженного ребенка побрел к месту стоянки.
Остаток этого дня и половина следующего ушли на то, чтобы десятыми дорогами обойти попавшуюся на пути деревню. Самой деревни, и даже ее признаков, никто из нас не видел, мы просто шли в том направлении, которое указывал Черкес., сперва свернули на юг и шли в этом направлении до темна, утром направились снова на восток.
В полдень Черкес приволок откуда-то охапку светло-зеленых побегов и сказал, что это съедобный бамбук. Устроили привал, жуя, словно коровы, этот слегка сладковатый силос.
- Чего только не довелось отведать за последние недели, - усмехнулся Жеребец и откусил с хрустов очищенный от верхнего слоя росток, - потом не то что никому не расскажешь, а сам себе не поверишь.
- Ага, - поддержал Суслик, аппетитно чавкая бамбуком исчезающем в его рту, словно большая зеленая макаронина, я прямо представляю себе, как седой Жирафа сажает на колени внуков и в очередной раз рассказывает им как пытался съесть удава, но тот, зараза, вырвался и скрылся в деревьях, унся с собой застрявший в толстой шкуре жирафин передний зуб.
- Да-а, - Жирафа чавкал не менее аппетитно, - такой шанс только раз в жизни выпадает.
- Ну почему же, - возразил я, - вот дембельнешься, устраивайся на работу в Харьковский зоопарк. Я там такого же видел…
- Желающие дожить до дембеля встали и продолжили путешествие к этой заветной цели, - прервал разговор Черкес.
Мы вновь шагали в указанном прапором направлении по абсолютно не хоженым местам.
- Прикинь, Юр, - обратился я к Жеребцу, когда Черкес в очередной раз скрылся в зарослях, - что если Черкеса завалят? Мы ж даже не знаем куда идти.
- На восток, - не задумываясь, ответил Юрка, - там океан. Потом бережком на север. Если повезет, в каком нить порту встретим советское судно и обратимся к капитану. Не повезет – когда нить дойдем и сами.
Похоже, Жеребец уже задумывался над этим вопросом. Мда, легко сказать: «дойдем». Мы ведь даже не знаем где мы, и как далеко…
К вечеру под ногами начало чавкать, и вскоре мы вышли к болоту, по краю которого бродила серая цапля.
- Она не съедобная, - сразу предупредил вопрос Жирафы Студент.
- А утки?
- А ты за ними поплывешь?
Метрах в пятидесяти на небольшой проплешине чистой воды действительно плавала стая уток. Подстрелить их не было никакой проблемы, но… как достать…
- Хрен с ними, с утками, - я старательно выгонял из головы образ зажаренной до золотистой корочки утки и пытался не обращать внимания на усиленно бурчащий желудок, - куда нам идти-то теперь?
- На север, - голос Черкеса заставил нас вздрогнуть. Он стоял в тени причудливого дерева, поднявшегося над землей на могучих корнях почти на метр.
Оказалось, что перед нами заболоченное русло речки, вытекающей из того озера, которое мы обходили. На юге болото впадает в крупную глубокую реку, и пройти там нет никакой возможности. На севере, у самого озера, около километра чистого русла с глубиной максимум по грудь. Туда и решил вести нас по утру Черкес. А пока, он отвел нал на небольшой сухой пригорок, на котором нас уже ожидал ужин в виде свежей охапки молодого бамбука.
Набив желудок этим силосом, я долго не мог уснуть, размышляя над странным поведением нашего командира. Что-то не сходилось в его действиях. Как он бог узнать о тех подробностях, о которых поведал нам? Черкес покинул нас примерно часа за два до того момента, как мы вышли к болоту. За это время он ни как не мог успеть прошвырнуться на север до озера и на юг до реки, да еще и надергать где-то этот бамбук. Допустим, он знал маршрут заранее. Но, зачем тогда было нас сюда заводить? Зачем было идти к деревне, если он знал о ее существовании? Или не знал? Но тогда, откуда ж теперь узнал о переправе? Надо при случае обсудить этот момент с Юркой. С этим решением я и уснул.

К броду мы вышли только на закате следующего дня. Черкес, как назло, постоянно находился с нами, а потому, я никак не мог поделиться с Жеребцом своими мыслями. Вода в речке оказалась неожиданно холодной и прозрачной, наверное, где-то рядом били ключи. Зато глубина всего по колено и лишь у противоположного берега, где течение было более заметно, дно опустилось чуть глубже.
Далее снова двигались вдоль берега реки, становившейся с каждым днем все более полноводной. Вдоль берега все чаще поднимались на корнях прямо из воды деревья, подобные тому, что показалось мне столь необычным, когда мы наткнулись на болото. В тот раз я подумал, что вижу просто какой-то случайный выверт природы, но теперь было видно, что это целая порода деревьев, растущая на возвышающихся над землей корнях, а вернее над водой, ибо все эти деревья, кроме того, первого встреченного, росли в воде.
В заливчиках и озерцах, попадавшихся по пути, нам несколько раз удавалось нанизать на самодельное копье, выстроганное Жирафой из какого-то кустарника, довольно крупных сазанов, по крайней мере, эти рыбины очень напоминали наших отечественных сазанов. А один раз и вовсе получился настоящий пир. Студент навскидку полоснул очередью по взлетающей стае уток, и четыре тушки, запеченные в глине, украсили наш ужин.
В тот день Черкес, следовавший все последние дни с нами неотлучно, ушел куда-то после обеда, наказав Жеребцу вести группу прежним курсом, вниз по реке. Обед у нас был ранним, ибо Жирафе в очередной раз удалось нанизать на копьецо большую рыбину, которую мы тут же и зажарили, не тащить же ее по жаре. В путь двинулись довольные. На похвалы Жирафе никто не скупился.
- Ну, дык, это.. Со мной не пропадете, - снисходительно отвечал тот, довольно краснея, мне б снасть какую, я бы вас этой рыбой завалил.
- Повезло нам, братцы, что у Жирафы нет снасти, - хохотнул Студент, а то бы щас пришлось из завала выбираться.
- Из какого завала? – не понял Жирафа.
- Из под рыбного завала. Ты ж сам сказал, что завалил бы.
- Так то ж я фигурально.
- Что значит фигурально? - разошелся Студент, - Типа, трепанул и все?
- Да почему трепанул?! – Жирафа искренне возмутился, - да я до армии всегда из пацанов больше всех рыбы налавливал.
- А в армии?:
- Что, в армии?
- Ты сказал, что до армии больше всех рыбы ловил. А в армии?
- Что, в армии? – опять не понял подначки Жирафа.
- Да хватит тебе, Студент, уже доводить человека, - заступился я за Жирафу, - он нас рыбкой вкусной кормит, а ты…
- Дык, я ж любя, ради шутки.
- Не, я правда больше всех рыбы ловил, - не унимался раззадоренный Жирафа.
- Верим мы тебе, - хлопнул его по плечу Жеребец.
Юрка хотел было еще что-то сказать Жирафе, но тут прозвучал выстрел, и шедший впереди Студент осел с простреленным горлом, из которого с хрипом вырывались кровавые пузыри. Второй выстрел отбросил в заросли Жеребца.

- Юрка-а! – я кинулся к Жеребцу, оттолкнув стоявшего на пути Суслика, но фонтан щепок, выбитый очередной пулей из ствола дерева прямо перед моим лицом, заставил меня непроизвольно отпрянуть.
- С-суки! – я перечеркнул очередью кусты, из которых раздавались звуки выстрелов, Твари!
Автомат щелкнул, выплюнув последний патрон, но листья и ветки впереди продолжали разлетаться под градом пуль, которые посылали из своих стволов Суслик с Жирафой. Они, так же как и я, стояли на отрытом месте, презрев, надоевшую за последние недели, смерть. Да пошла бы она… Заменив магазин, просто пошел вперед, стреляя веером перед собой. Я не видел, как упал Суслик, просто в какой-то момент понял, что рядом остался только Жирафа.
- А-ха-ха, смотри, Крот, они нас боятся! – закричал Жирафа, и я впервые услышал, как хохочет этот вечно спокойный долговязый парень. Его смех передался и мне.
- А-ха-ха, с-сукки, ссыте когда страшно?! – орал я, стреляя в спины выпрыгивающих из укрытий и пытающихся убежать желтолицых вояк, нервы которых не выдержали вида двух озверевших придурков, прущих во весь рост прямо на их пули.
На этот раз патроны в наших магазинах кончились одновременно. Ответных выстрелов слышно не было, и как обычно в таких случаях бывает, по ушам буквально ударила тишина, в которой клацанье сменяемых магазинов и взводимых затворов звучали почти громоподобно.
Сзади грохнул взрыв. Нихрена себе! Обернувшись на звук взрыва, увидел, что мы с Жирафой прошли не менее трехсот метров. А казалось, будто сделали всего с десяток шагов. Теперь мы почти бежали назад, держа перед собой стволы и готовые в любой момент открыть огонь. На ходу краем глаза отмечал лежавших то тут то там убитых азиатов. Их позы говорили о том, что все они были застрелены в спину, пытаясь убежать от нас.
Немного не добежав до того места, где нас застали вражеские пули, наткнулись на истерзанный осколками труп Суслика. Метрах в трех от него, лицом вниз лежал Черкес.
- Андрюха, - Жирафа стоял над тем, что осталось от Суслика, и по его щекам катились крупные слезы, - Андрюха…
Андрюха… А я и забыл уже как звали Суслика. А как зовут Жирафу?.. И не помню. Он ведь с первого дня знакомства стал Жирафой, с легкой Юркиной руки… Юрка! Я рванул к тем кустам, куда пуля отбросила моего земляка. Студент так и лежал с разодранным пулей горлом, подогнув ноги и крепко держа обеими руками РПК. Его остекленевший взгляд был направлен куда-то поверх деревьев. А вот Юрка был жив. Он сидел на земле и, кряхтя и придушенно кашляя, сдирал с себя бронник.
- Юрка, ты как, в порядке?
- В по.. ой, бля, в порядке, - у Жеребца словно бы после каждого слова перехватывало дыхание, - только ни дыхнуть, ни пернуть, ой ё.. Ребра либо отбиты, либо ваще сломаны, фух.
- Фигня, Юрец, щас перетянем чем нить потуже, и попрешь как ни в чем не бывало, - пытался ч успокоить не столько его, сколько себя, присев рядом с ним, - мне еще на гражданке один раз на тренировке ребра зашибли, так такая же фигня была. Я целый месяц ходил эластичным бинтом перетянутый.
- Как там осталь…ные? – кряхтя и морщась спросил Жеребец.
- Студента сам видишь, - вздохнул я, - Там дальше Суслик с Черкесом лежат..
- И Черкеса тоже?
- Живой Черкес, - к нам подошел смурной Жирафа, - стонет там лежит. Пацаны, надо Андрюху с Мишакой похоронить по человечески. Пусть хоть они…
Не договорив, Жирафа закинул РПК за спину и расчехлил саперную лопатку. Я тоже потянулся за лопаткой, но услышал задохнувшийся вскрик Жеребца и, обернувшись, увидел его выпученные от боли глаза, глядящие куда-то мне за спину. Туда же был направлен РПК, который Юрка уже успел схватить. Еще ничего не соображая, я из положения сидя словно лягушка скачком отлетел в сторону, разворачиваясь на лету. Шагах в десяти от нас стоял низкорослый азиат, в облике которого было что-то знакомое. Одной рукой он держал за лямки нечто похожее на садовый опрыскиватель, только к основному баллону «опрыскивателя» был присоединен еще один маленький баллончик. Второй рукой он направлял на нас металлическую трубу на деревянном прикладе, соединенную гибким шлангом с «опрыскивателем». На конце трубы курился маленький огонек, словно в газовом резаке.
- Кюсать, - улыбнулся азиат, переступив кривыми ножками.
Грохнул короткой очередью пулемет Жеребца и одновременно, из направленной на нас коротышкой трубы вырвался огненный змей. Пули из РПК смели огнеметчика, но струя жидкого пламени ударила в ствол дерева прямо над моими ногами, обильно обдав их огненными брызгами.
- А-а-а!.. – как будто тысяча ос одновременно ужалили мои нижние конечности, - А-а-а!..
Кто-то чем-то сильно врезал по моим ногам. От боли я уже не мог даже кричать, только хрипел и катался по земле, не зная как ее унять.
- Придурок длинный, ты ж бронником ему ноги переломаешь! – орал кому-то Жеребец.
Как потом я узнал, Жирафа, увидев мои объятые огнем ноги, схватил чтобы сбить пламя первую попавшуюся вещь. Этой вещью оказался скинутый Жеребцом проник. Хорошо, рка вовремя его окрикнул, и Жирафа успел долбануть меня бронником только один раз, а то перекрошил бы мне все кости, пока сбивал пламя. В конце концов, Жирафа ухитрился, поймав поочередно мои ноги, стянуть горящие сапоги, затем придавил меня к земле, сев сверху, и просто содрал с меня почти уже сгоревшие штаны.
Потом я сидел с голыми, обильно покрывшимися волдырями ногами и, раскачиваясь из стороны в сторону, стонал. Сидевший неподалеку Жеребец, морщась, перетягивал себе грудь каким-то тряпьем. Еще чуть дальше, на небольшой полянке, жирафа рубил саперной лопаткой корни деревьев, копая могилу для погибших товарищей. Благодаря большой влажности и отсутствию ветра, струя из огнемета не стала причиной лесного пожара. Огонь сполз с сырого ствола и продолжал чадить черным дымом у его подножья.
Вот кто-то хлопнул меня по плечу.
- Олег, - услышал я голос Жеребца, - надо до темноты уйти отсюда подальше.
- На вот, одень. Штаны чуток великоваты, но тебе сейчас самое то, - это Жирафа поставил передо мной пару стоптанных сапог и положил на них свернутые штаны от комбеза, и добавил, - это Студента. Он, наверняка, не был бы против.
Я тупо смотрел на подношения Жирафы.
- Крот, ты это… - продолжил тот замявшись, - ну, короче, помочись себе на ноги.. Говорят, помогает от ожогов. Не, я серьезно..
- Спасибо, Жирафа, - я начал подниматься, держась за ствол молодого деревца.

Последующие дни слились для меня в один адский кашмар. Ноги будто бы все еще были объяты пламенем, и я, наверное, давно бы отказался куда-то идти, если бы неподвижное состояние не было еще более невыносимым, ходьба хоть как-то притупляла боль. А по утрам… У меня просто нет слов, чтобы описать те утренние ощущения, когда ткань штанин, присохшая за ночь к язвам ожогов, начинала при движении отрываться вместе с запекшимися коростами… В глазах при этом темнело, слезы и пот катились градом, а язык так разнообразил и без того «великий и могучий» русский язык, что российские вокзальные грузчики просто померли бы от зависти, услышав мои утренние дифирамбы.
Но известно, что человек ко всему привыкает. И к боли, если она постоянная, тоже. Через двое суток я, хоть и сквозь пелену боли, начал обращать внимание и на окружающий мир. Мы по прежнему продолжали двигаться на восток. Жеребец шел сгорбившись, словно старый дед, опираясь на срезанную палку. Его грудь была туго перетянута полосками ткани грязно-песочного цвета, вероятно нарезанными из «хэбэшки» одного из напавших на нас азиатов. Вместо РПК Юрка был теперь вооружен калашом Суслика, все ж более легкая ноша.
Жирафа, единственный здоровый из нас, кроме того, что был весь увешен боеприпасами и флягами с водой, тащил, словно бурлак, волокуши с Черкесом. Тот уже пришел в себя, но, хотя никаких серьезных ран кроме ушибов и царапин на нем не было, каждый раз, при попытке подняться, у него начинала кружиться голова и выворачивало желудок. Вероятно, это была контузия.
На стоянках Жирафа кипятил в трофейном котелке воду, замешивал в ней золу из костра и протирал этой жгучей жижей мои ожоги, вызывая очередной всплеск моего красноречия.
- Лучше б ты тогда отбил мне их Юркиным бронником, - стонал я, - или б вообще отрубил саперной лопаткой, целитель, мля.
- Не-е, - возражал Жирафа, продолжая экзекуцию, - тогда бы мне тяжело было тащить кроме Черкеса еще и тебя. Лежи, не дергайся! Зола она может и не способствует заживлению, зато дезинфицирует от всякой заразы. А то подхватишь какую нить гангрену, а у нее запах такой, что идти рядом с тобой будет неприятно.
- Да ладно те. От нас и так уже запах хуже любой гангрены.. Ой, бля! Да аккуратней ты, садюга..
Река, вдоль которой мы шли, становилась все более полноводной. А после того, как в нее влился приток, противоположный берег и вовсе затерялся. Да собственно, берегов-то как таковых и не было. Был лес причудливых деревьев, меж вздыбленных корней которых струились мутные струи воды.
Однажды проснувшись утром, мы обнаружили, что вокруг все затоплено. Сухим оставался лишь бугор, на котором мы устроились на ночь.
- Что, блин, еще за наводнение? – растерянно озираясь, произнес Жеребец.
- Прилив, - Черкес самостоятельно встал. Ему явно было лучше.
- Прилив? – хором переспросили мы с Юркой.
- Какой такой прилив? – поддержал вопрос Жирафа.
- Обычный прилив… Че-ерт, - Черкес сделал шаг и, схватившись за голову, осел на землю.
- Мы почти пришли, - продолжил он после минутной паузы, видя, что мы продолжаем смотреть на него в ожидании ответа, - Это океанский прилив заставил реку разлиться. Думаю, что до того места, где она впадает в океан, не более суток… Ну, двое суток, для нашей инвалидной команды.
Так и получилось, к заливу, в который впадала река, мы вышли в конце вторых суток. К обеду следующего дня, протопав несколько километров по песчаному берегу, добрались до хижины, одиноко стоявшей под склонившимися над ней пальмами. Подобный вид можно видеть на рекламных проспектах современных туристических фирм: изумрудные волны, песчаный берег, высокие пальмы и чистое безоблачное небо. Вот только четверка еле плетущихся оборванцев, увешанных оружием, никак не вписывалась в райскую композицию.
- Пришли, - выдохнул Черкес. Последние двое суток он шел самостоятельно, лишь иногда опираясь на плечо Жирафы.
- И что теперь? – спросил его я, - Будем робинзонить в этой хижине?
Не обратив внимание на мою реплику, он прошел внутрь. Мы проследовали за ним. Пол в жердяной избушке оказался покрыт сухими пальмовыми листьями, на которые мы тут же и попадали. Черкес разгреб листья в правом от дверей углу и принялся тыкать в песок штык-нож. Наконец нож заскрежетал, упершись во что-то. Раскопав песок, Черкес вынул металлическую коробку. Покрутив ее перед глазами, он куда-то нажал, раздался сухой щелчок, и коробка открылась. Отбросив обратно в угол пустую коробку, Черкес теперь рассматривал черный цилиндр. Вот он потянул за шарик, торчащий из цилиндра, и вытянул за него метровую телескопическую антенну. У основания антенны тут же замигал красный светодиод.
- Все, - с вздохом облегчения произнес Черкес, поставил цилиндр на песок в разворошенном углу и, раскинув руки в стороны, растянулся на листьях уставившись в жердяной потолок, - финита ля комедия, что по русски означает - полный алес.
- А оно не взорвется? – подал голос Жирафа, заворожено глядевший на мигающий огонек.
- Не взорвется, - ответил Черкес, затем поднял голову и, глянув на радиомаяк, добавил, - хотя, хм, это было бы вполне логично… Но не взорвалось же.

- Щас бы сфоткаться на память. Вот было бы знатное фото: голые с автоматами, - хохотнул Жеребец и тут же, ойкнув, схватился за ребра.
Мы лежали на песке, наблюдая, как за деревья опускается солнечный диск. Наши вещи, постиранные заботливым Жирафой сушились рядом. Перд нами лежали два автомата, и стоял на сошках РПК, как-то не вверилось нам в царящую вокруг идиллию.
- У меня дома «Зенит» полуавтомат есть, с зеркальным объективом, - Жирафа перевернулся на спину, - Я хотел его с собой в армию взять, но родители не разрешили.
Интересно, что бы сейчас сказал Жирафе Студент? Но, как пел Высцкий, «а в ответ тишина»…
- Мужики, - решил я задать неожиданно пришедший в голову вопрос, - кто знает, как погиб Суслик?
- Что значит, как погиб? – уставился на меня Юрка.
- Я видел, как он упал, - сказал Жирафа, - его отбросило, как и Жеребца. Наверное тоже в грудь попало.
- А что потом было? – снова спросил я.
- Потом граната взорвалась. А когда мы с тобой подбежали… Ну, ты сам видел.
- Почему граната-то взорвалась? Сама чтоли? И рядом никого кроме Черкеса не оказалось.
- Ты на что намекаешь? – опять подал голос Жеребец.
- Ни на что я не намекаю. Просто разобраться хочу, - я присел и подул поочередно на свои ноги, будто мог таким образом остудить жжение в ранах, - А огнметчика вы узнали?
- Блин, точно! – Юрка тоже сел, - Это ж тот партизан, что звал нас обедать. А я-то думаю, что он сказал такое, прежде чем струю пустить. Покусать кого-то собрался, что ли.
- Ага, покусать. Только сперва поджарить.
- Чего-то я нифига не пойму.
- Послушайте, пацаны, - вмешался Жирафа, - может ну их нафиг, эти понимания, а? Мы ж простые солдаты, верно? Ясно, что нас используют, как хотят. А от понимания этого может только хуже стать. Ребят-то не оживить, это точно… Давайте лучше о чем нить хорошем поговорим, а? О доме, о девушках, о рыбалке, а?
- И то верно, - согласился с ним Жеребец, - не забивай, Олег, себе и нам головы подозрениями. Черкес включил маяк, значит за нами должно что-то приплыть, или прилететь. Давай, расслабься и отдыхай. Вряд ли когда еще удастся полежать вот так под пальмами на берегу океана.
- Ага, расслабься, мля, - я со стоном вытянул ноги, - кто нить будет жаренные окорочка?
- Где? – встрепенулся Жирафа.
Юрка закудахтал, держась за ребра, старательно сдерживая смех.
- Вот, - ткнул я в свои ноги.
- Не, я не буду, - отказался Жирафа и начал натягивать штаны, - пойдемте спать, темно уже. Черкес небось десятый сон смотрит.