Диверсанты(гл-2)

ГЛАВА-2


- О-о-о, пацаны, походу лафа закончилась, - протянул Суслик, оторвавшись от письма, которое строчил своей девушке сидя у подоконника.
- Чего это? – вяло поинтересовался лежавший на кровати Жеребец.
- А вон, гляньте, - Суслик кивнул в окно, - тот лысый хрен приехал, что тогда вместе с Черкесом был, когда нас в эту диверсионную беду захомутали.
Во дворе стоял армейский ЗИЛ-131, у пассажирской двери которого беседовали Черкес, лысый майор и Кваша.
- Ну приехал и приехал. С чего ты взял, что что-то должно измениться, - я пожал плечами, хотя сам каким-то чутьем понимал, что Суслик прав.
- Ладно, мужики, - Жеребец поднялся с кровати и принялся поправлять одеяло, - давайте на всякую случку порядок наведем, а то мало ли что.
После встречи нового Года мы уже вторую неделю никуда не бегали и вообще не выходили за ворота. Просто маялись от безделья в казарме, смотрели телевизор, слушали радио, играли в шашки и в шахматы, а больше всего просто валялись на кроватях. Мы понимали, что вечно такая лафа продолжаться не может, а потому старались выспаться впрок. Когда же от переизбытка сна началась бессонница, просто наслаждались ничегонеделанием. Наконец-то появилось время познакомиться друг с другом поближе, а то, кроме имен и кличек ничего о своих товарищах не знали.
Единственное, что осталось неизменным, это ежевечерние вызовы кого-либо из нас к особисту., который уже и в новом году уменьшил нашу группу на одного человека, списав
Воробья.
И вот появился лысый, и то, что его появление связано с окончанием наших «новогодних каникул», подтвердил Черкес, который явился к нам после обеда в сопровождении Каптера. Каптер притащил два тюка какого-то черного обмундирования.
- Жеребец, раздай, - прапор кивнул на тюки.
Юрка принялся выкрикивать фамилии, читая бирки. Мы с удивлением рассматривали обновку. Черный не по сезону тонкий комбез, чем-то напоминавший летний танковый, только карманов побольше, и на клапанах темно коричневые заклепки с ндписями по кругу на иностранном языке.
- Фирма, однако, - разглядывая заклепки, резюмировал Жирафа, - круто! Его б сварить и можно смело на дискотеку одевать.
- А еще хлоркой сбрызнуть можно…
- А ну, кутюрье, заткнули пасти и быстро переоделись! – рявкнул Черкес, - И особо предупреждаю, в карманах не должно быть ничего. Повторяю – ни че го. Все личные вещи сдать Жеребцу. Ясно? Не слышу…
- Я-асно, - ответил не стройный хор.
- Личные вещи вместе со шмотками сдашь Тунгусу, - обращаясь к Юрке, кивнул на Каптера прапор и вышел.
- Так тебя Тунгусом кличут. А мы все Каптер, да Каптер. А ты все молчишь и молчишь, как рыба об лед, - проговорил Грек, натягивая новый комбинезон. Каптер, или теперь уже Тунгус, как обычно не удостоил его реплику ни словом, ни жестом, продолжая стоять в ожидании, когда ребята набьют приготовленные мешки снятым тряпьем.

- Чует моя задница, что закончилась учеба, и везут нас на серьезное дело, - вещал Суслик, поднимая меховой воротник бушлата и устраиваясь поудобней в углу кузова.
- Забей кактусом свою задницу, страус ты вологодский, - ответил ему Студент, - какое на хрен серьезное дело? Мы же ни хрена не умеем, кроме как по сопкам носиться, как угорелые.
- Может в другой учебный центр перебрасывают, - предположил Жеребец, - где будем настоящему диверсионному делу учиться.
- Ага, а зачем тогда все личные вещи отобрали? – сквозь широкий зевок вопросил Суслик.
- А еще прапор сказал, чтобы ничего не указывало на это, как его, ну, на принадлежность к государству, во, - поддакнул Суслику Жирафа.
В чем-то Суслик с Жирафой были правы. Однако, и в словах Студента был резон. С одной стороны – мы как диверсанты были никакие, ибо нифига не знали и не умели. С другой – а нафига тогда такие предосторожности?...
- О-па, кого к нам занесло! – удивленный возглас Жеребца встретил запрыгивающего в кузов Тунгуса.
Машина тронулась. Встречный поток воздуха сбросил закинутый на верх полог, и мы погрузились во тьму. Тунгус привязал края полога, чтобы тот не хлопал на ветру, после чего на четвереньках подобрался ближе к нам и привалился к борту.
- Слышь, Каптер, куда мы едем, а? – крикнул Грек, но тот как обычно промолчал.
Разговаривать, перекрикивая шум двигателя, было неудобно, а потому ехали молча, кто-то погрузился в дрему, кто-то в свои мысли. Есть что-то теплое в воспоминаниях о таких армейских поездках, когда солдаты, сидя тесной гурьбой прямо на полу кузова и закутавшись в шинели или бушлаты, ощущают некую комфортную общность, некий своеобразный уют. Разумеется, это не тот комфорт и уют, который может себе представить гражданский человек, сидя в комфортабельном салоне современного автомобиля. Естественно, этого не понять тем, кто ни разу не ехал вот так в кузове, привалившись спиной к спине товарища, вспоминая о своих доармейских свиданиях с девушкой и мечтая о том, какой будет первая встреча с ней после дембеля. Подражая Студенту, это можно назвать экстремальным уютом, если кто-то сможет представить себе такое словосочетание…
- Выползай на перессык, - вырывает меня из дремы голос прапора.
Тунгус уже развязал полог и, встав одной ногой на борт, закидывает его наверх. За бортом темно. Сколько же мы ехали? Хотя, возможно не так уж и долго, январские дни короткие. С трудом расправляю затекшие ноги. Вокруг начинается неспешное шевеление. Кто-то, как и я, восстанавливает кровообращение в затекших членах, кто-то уже спрыгивает на дорогу, вслед за Тунгусом. Снаружи все те же заснеженные сопки, покрытые щетиной сбросивших на зиму листву деревьев, отчетливо выделяющихся на снежном фоне даже ночью. Зимой, наверное, даже в дремучей лесной чаще в безлунную ночь не бывает кромешной тьмы, благодаря радикальному контрасту белого снега, покрывающего землю, с темными стволами деревьев.
Осветив фарами шеренгу поливающих обочину солдат, мимо степенно проехал могучий лесовоз. Наверное желая поздравить нас с облегчением, водитель нажал на клаксон, и лесовоз разразился низким но громким гудком.
- У нас так теплоходы гудят, когда мимо Мамаева Кургана проходят, - сказал Грек, застегивая ширинку, и пояснил, - это они Родину Мать приветствуют.
- А этот водила Жирафу приветствовал, - хохотнул Студент.
- Чего это? – пробасил тот.
- Так ты ж спросони не в ту сторону повернулся. Все в кювет, а ты на дорогу, прямо под колеса лесовозу. Водила небось подумал, что ты шланг достал, чтобы бензина для ЗИЛа попросить, вот и посигналил тебе, мол, извини, братан, у меня только соляра.
- Какой шланг? – как обычно серьезно поинтересовался Жирафа и, оглянувшись на откровенно ухохатывающихся товарищей, проговорил, - Чего вы ржете, придурки, врет он все.
Через пять минут мы уже ехали дальше.
- С ужином нас сегодня, похоже, опрокинули, - пробурчал Суслик, устраиваясь в своем углу.
Суслик оказался не прав. Через пару часов, приехав в какую-то часть, мы ужинали в небольшой и, судя по ассортименту, явно не солдатской столовой. Не смотря на поздний час, пока шли в столовую, глазастый Суслик успел разглядеть на каком-то прохожем летные эмблемы.
- Чего бы нам у летунов делать? – в полголоса рассуждал он, попивая компот, - либо будем соревноваться в беге с летящими самолетами.
- Наверное просто на ночевку остановились, - предположил я, - завтра поутру дальше покатим.
Дальше мы не покатили, а полетели, и не поутру, а сразу после ужина. Загрузили нас в серый четырехмоторный самолет, и через час мы приземлились на маленьком неизвестном аэродроме, где у трапа самолета нас поджидал ПАЗик. Утро мы встретили в порту.
- Товарищи солдаты! – лысый майор впервые за все время обратился к нам, - Родине срочно понадобилась ваша помощь. И я думаю… Нет! Я уверен! Я уверен, что вы оправдаете возложенные на вас надежды! Уверен, что вы не посрамите высокое звание воина Советской Армии.
На это майор посчитал свой монолог законченным и кивнул Черкесу, мол, можешь продолжать.
- С сей минуты вы забудете свои имена и имена своих товарищей, - начал Черкес, вышагивая с серьезным видом по причалу, - Отныне для вас существуют только армейские клички. Так же и ко мне обращаться без всяких «товарищ прапорщик», а только «Черкес». Жирафа, ты понял, о чем я говорю?
- Так точно, товарищ прапорщик!
- Дополнительный цинк с патронами в нагрузку тебе обеспечен.
- Виноват, товарищ… э-э… Черкес.
- Во-от, если дошло даже до Жирафы, то остальные, надо полагать, тем более уяснили. И ни каких «товарищ». Просто Черкес. Ясно? – и сразу, не дожидаясь ответа, произнес, - И не дай бог, кто нибудь скажет «так точно»!
Как минимум с десяток ртов захлопнулись на звуке «т».
- И так, - продолжил Черкес после небольшой паузы, - мы рабочие рыболовецкого сейнера, не имеющие ни какого отношения к армии. Я ваш бригадир. Это все, что вам на данный момент положено знать.
Далее последовала погрузка на приземлившийся неподалеку пограничный МИ-8, который доставил нас на сейнер. Сейнер «Восток» стоял довольно далеко от берега и как только мы спустились на борт, тут же поднял якорь и отправился в открытый океан. До сих пор я представлял подобные суда какими-то гораздо более огромными, что ли. Этот же был всего метров тридцать в длину и около десяти в ширину. Подробно рассмотреть судно не получилось, так как нас сразу проводили в кают-компанию, где мы благополучно страдали морской болезнью трое суток, покидая помещение лишь для посещения гальюна. Кормили нас здесь же, доставляя пищу в больших бачках и раскладывая ее в мятые алюминиевые миски.

- Подъем, Олег, - растолкал меня Жеребец.
- Я не Олег, я Крот, - говорю, пытаясь разлепить веки, - забыл, что Черкес говорил?
- Да ладно тебе, вставай давай. Похоже мы куда-то приплыли. Черкес приказал всем подниматься на палубу. Бушлаты оставить здесь.
Вокруг уже почти все были на ногах. У дверей стоял Тунгус, как буд-то ждал, когда мы сдадим ему обмундирование.
- Слышь, Каптер, а чего это мы уже неделю шмотки не меняли? – спросил его грек, остановившись в дверном проеме, - от нас же потом уже несет, как от лошадей.
Тунгус, как обычно, молча протолкнул его дальше, чтобы не загораживал дорогу остальным..
- Передвигаться бесшумно, не разговаривать, - встречал нас шепот Черкеса на абсолютно темной палубе.
Прапор дотрагивался до каждого из нас, будто считая, и легким толчком направлял в сторону, где какие-то люди так же толчками направляли нас дальше. На корабле не горело ни единого огонька, и глаза некоторое время ни чего не различали в кромешной тьме. Вот кто-то требовательно потянул меня за рукав вниз. Я пригнулся и уже слегка адаптированным зрением увидел спускающийся с борта дюралевый трап. Внизу на волнах выделялась какая-то тень, очертаниями напоминавшая большую лодку. Судорожно цепляясь за поручни, пополз вниз, где меня буквально приняли на руки двое дюжих мужиков, лиц которых в темноте было не разглядеть. Волны, которые на сейнере практически не ощущались, раскачивали лодку довольно чувствительно, время от времени обдавая брызгами находящихся в ней. Когда все свободные места заполнились, один из принимавших нас с трапа оттолкнулся веслом от борта, и четверо гребцов дружно налегли на весла, направляя лодку в ночную темень. Я заметил, как на наше место подплыла другая лодка, но тут в борт ударила волна, и мои руки непроизвольно вцепились в скамейку, как будто таким образом я смог бы удержать лодку от переворачивания.
Плыли мы бесконечно долго, и сердце замирало каждый раз, когда в наше суденышко ударялась более менее приличная волна. Наши комбинезоны промокли насквозь от обрушивающихся дождем соленых брызг. Было непривычно тепло для января. Правда, тогда вряд ли кто обратил на это внимание. Во всяком случае, в моей голове не было вообще никаких мыслей, кроме ужаса перед ночной стихией, играющей нашей лодкой. Однако, гребцы продолжали уверенно грести, и наконец дно лодки зашуршало по прибрежной гальке. Набежавшая волна на миг вновь оторвала лодку от грунта и тут же вновь опустила, отступив. Какие-то люди, выбежавшие из темноты, вцепились в борта лодки. Гребцы толкали нас, что-то лопоча на непонятном языке, указывая жестами, чтобы мы выпрыгивали. В десяти шагах правее уже можно было различить очертания второй лодки.
- Живо выгружаемся! – донеслась сквозь прибой негромкая команда Черкеса, выпрыгнувшего из второй лодки.
- Давай, ребята, шевели поршнями, - послышался рядом голос Жеребца.
Небо со стороны океана начинало светлеть, из темноты проступили неясные очертания подступавших к берегу сопок. К ним мы и направились трусцой, подгоняемые тревожным лопотанием встретивших нас аборигенов.
- Передай им, пусть лучше сами пошевеливаются, - послышался из предрассветных сумерек голос Черкеса.
Привычный бег упорядочил мысли в голове, спутанные чехардой последних событий, и вернул способность к логическому мышлению. То, что нас забросили в какую-то азиатскую страну, не вызывало сомнения. Правда, здесь логика давала сбой, ибо не ясен был смысл заброски необученной, то есть абсолютно не обученной группы. Ведь мы действительно ничего не умели, кроме как бегать по сопкам. Или может должны были пригодиться те профессии, которые мы приобрели в учебке, до попадания в этот диверсионный центр? Допустим, нас забросили в качестве механиков-водителей и наводчиков-операторов БМП в помощ какому нить очередному братскому народу… Где там у азиатов сейчас идут военные действия? Вот блин, а почему ж раньше-то никому в голову не пришла такая версия? Но зачем тогда эта беготня по сопкам? Только ради того, чтобы добраться до места? Нет, что-то тут не вяжется. Ну ее к черту эту логику. Как говорит Жирафа, пусть лошадь думает, бо у нее голова большая.
Меж тем, солнце уже взошло, и хотя его лучи почти не пробивались сквозь густые заросли, окружающие тропу, уводившую нас все выше от берега, воздух чувствительно накалялся. Зимой здесь явно не пахло. Куда же нас все таки забросили? Судя по лицам сопровождающих нас, мы высадились где-то на юге тихооаеанского побережья Азии. Что-то я не слышал последнее время ни о каких конфликтах в этом районе.. Хотя, много ли можно услышать в армии…
Неожиданно вышли на поляну, посреди которой стоял грузовик похожий на отечественный шестьдесят шестой газон. Как только мы расселись на лавках вдоль бортов, грузовик тронулся и покатил по еле заметной дороге. Наши провожатые остались на поляне. Грузовик увозил нас все выше. Сопки теперь больше напоминали настоящие горы, густо поросшие лесом. Среди не знакомой листвы окружающих деревьев попадались и родные дубовые листья. А так же мелькали ветки с листвой напоминающую кленовую.
Солнце уже пекло довольно чувствительно, и нестерпимо хотелось пить. Никто из ребят до сих пор не проронил ни слова. И причиной этому было не отсутствие вопросов, а общее состояние пришибленности, иначе и не скажешь, обрушившимися на нас событиями последних часов.
- Полный ахтунг, - первым нарушил молчание Суслик, и прокричал, перекрикивая шум натужно ревущего мотора, - Ну, кто нибудь будет еще спорить с моей жопой?
- На кол ее за такие предсказания, - крикнул в ответ Студент.
- Идиот, - не остался в долгу Суслик, - это не предсказания, а предчувствия. Полезная вещь для диверсанта.
- Слышь, диверсант недоделанный, - подал голос Жирафа, - спроси у своей жопы, когда нас наконец покормят сегодня?
- Могу подставить ее к твоему носу, чтобы ты сам спросил, - огрызнулся тот.
В это время грузовик начал пересекать вброд горную речушку, пенящимися потоками струящуюся меж довольно крупными валунами, и начавшие было гомонить, ребята затихли, с напряжением наблюдая за маневрами везущего нас шофера. Было ясно, что он знает эту дорогу, как свои пять пальцев, ибо на взгляд человека, впервые здесь очутившегося, никакой дороги здесь попросту не было. Да ее, в общем понимании этого слова, здесь и не было…

Судя по висевшему прямо над головой солнцу, был полдень, когда грузовик въехал в огороженную жердяным частоколом территорию, напоминавшую одновременно и воинскую часть, и партизанский лагерь. Ворота, которые перед нами распахнули, были так же связаны из жердей. Думаю, что грузовик не особо бы и тряхнуло, если бы он проехал прямо через закрытые ворота. Внутри стояло несколько длинных сараев, стены которых были опять же сделаны из жердей. По видимому, это были казармы. Кругом сновали одетые в форму песочного цвета солдаты. Половина из них были перепоясаны пулеметными лентами, что и придавало схожесть с партизанами. Впрочем, вполне возможно, этот лагерь и был партизанским.
К грузовику приближался полный азиат, чей подчеркнуто важный вид выдавал в нем здешнего командира. Спрыгнувший с кузова Тунгус подошел к нему, и они о чем-то залопотали, козырнув друг другу.
- Ого! У немого голос прорезался, - удивился Грек, - да гляньте как стрекочет, как из пулемета.
- И как они ухитряются всю жизнь не по русски говорить, да еще и понимать, о чем лопочут, - поддержал разговор Суслик.
Тем временем толстяк пожал руку подошедшему Черкесу, и они стали о чем-то беседовать. Тунгус исполнял роль переводчика. Наконец, наговорившись, вспомнили и о нас. Черкес дал команду выгружаться, и мы проследовали к одному из сараев, где напились теплой, но чистой воды из деревянных кадушек. Напившись, принялись поливать друг другу, с удовольствием освежая лицо и шею, смывая пот смешавшийся с солью морских брызг.
- Кюшать, кюшать!, - к нам подбежал кривоногий раскосый партизан и, призывно махая одной рукой, другой указывал на длинный стол под навесом, где другой азиат раскладывал какую-то еду из металлического бачка в глиняные миски.
- Э, эй, маугли, ты чего так мало накладываешь, - поспешил в столу Жирафа, - мы со вчерашнего дня ни хрена не ели. Ты, блин, братский народ, или пособник империализма?
Азиат с невозмутимым видом закончил выбивать половник в последнюю миску, затем вдруг растянул губы в широкой, почти счастливой улыбке, обнажив до самых десен редкие желтые зубы.
- Кюсать, приветливо сказал он Жирафе, и удалился вместе со своим кривоногим собратом.
- Джоконда, мля, - ругнулся Грек, - от такой улыбки аппетит начисто отрубает.
В мисках оказалось какое-то подобие лапши на мясном бульоне, в котором попадались кубики говяжьего мяса. К каждой порции прилагалась половина хлебной лепешки. В общем-то вполне приемлемая пища. Жирафа с Сусликом даже потребовали добавки, но так как рядом не было ни кого, компетентного в этом вопросе, их требования остались не замеченными.
Зато, ни кружек, ни каких других сосудов с питьем на столе не присутствовало. Запивать пищу пришлось из тех же кадок, из которых пили и умывались по приезду.
- У-уф, - оторвался от черпака с водой Студент, - сейчас бы еще покемарить часок-другой, и я бы поверил, что в мире есть счастье.
- Можешь считать меня прекрасной феей, которая выполняет твои желания, - раздался голос незаметно подошедшего Черкеса, - Жеребец, заводи ребят в это… кхм… строение, пусть располагаются на отдых.
Он указал на дверь, вернее на дверной проем, ибо дверь просто отсутствовала, того сарая, рядом с которым мы находились. Внутри оказался приятный прохладный полумрак. Окна отсутствовали, и свет проникал только через вход и через щели в жердяных стенах. В три ряда, вдоль стен и по середине строения, стояли так же жердяные топчаны, покрытые свежее нарезанными ветками. На эти топчаны мы и попадали, почуяв вдруг невероятную усталость, которая не оставила сил не для разговоров, не для размышлений.

-Кюшать, кюшать, - ворвался в сон голос кривоногого зазывалы, - кюшать.
Похоже, это было единственное русское слово, которое он знал.
- Слушай, Кюшать, ты кто, - раздался зевающий голос Грека, - китаец, или еще какой вьетнамец? А? Где мы вообще находимся?
- Кюшать, кюшать, - радостно закивал Греку азиат неизвестной национальности.
- Грек, ты меньше вопросов задавай, с соседнего топчана поднялся Жеребец, - а то все к Тунгусу пристаешь, теперь до этого клоуна доклепался. Смотри, черкес укоротит язык.
- А чего я такого спросил? – возмутился Грек.
- Кюшать, кюшать, - напомнил о себе улыбающийся азиат.
- Да идем, идем уже. Пошли мужики, посмотрим, что нам на ужин сварганили, - и Жеребец, обняв за плечи назойливого азиата, вышел с ним из сарая.
Снаружи уже начинало смеркаться. Солнечный диск уже на половину скрылся в проеме меж двух горных вершин. В лесу орала какая-то неугомонная птица.
- Интересно, а после ужина нас снова спать отправят? – высказал я появившийся вдруг в голове вопрос.
- Это надо у Сусликовой задницы спросить, - посоветовал Студент и, заглянув в миску, протянул, - опя-ать макароны.
- Не нравится, не ешь, - Жирафа уже во всю метал содержимое своей миски.
- Товарищ… э-э, - сидевший напротив меня Грек вдруг встал, - Черкес, вопрос задать можно?
Я обернулся. За моей спиной действительно стоял Черкес. Заложив руки за спину, он наблюдал за тем, как мы ужинаем.
- Давай, Грек, выкладывай, что тебя беспокоит.
- Тов… Черкес, где мы находимся, в какой стране?
Все замерли в ожидании ответа. Даже Жирафа перестал жевать и отложил ложку.
Черкес некоторое время молча смотрел на нас, затем прошел в начало стола.
- И так. Я полагаю, что это далеко не единственный вопрос, волнующий вас. А потому, постараюсь ответить так, чтобы все остальные вопросы олтпали сами собой, он оперся руками о стол и продолжил. Партия и командование доверили нам выполнение секретной миссии по оказанию помощи братскому народу в одной из стран, пытающемуся встать на путь социалистического развития. Из всего, что я вам сейчас сказал, для вас особое значение имеет лишь слово «секретной». И это слово является универсальным ответом на все вопросы, которые вы сейчас готовы мне задать. Любителей пообщаться с желтолицыми братьями, предупреждаю еще раз, кто мы и откуда, не должны знать ни враги, ни друзья. Для них мы просто доьрые волшебники пришедшие из моря. Не знаю, станет ли тебе, Грек, от этого легче, но скажу, что цель нашего рейда мне не известна. А известна она станет, только после прибытия в заданный квадрат, куда мы и отправимся через полтора часа. Так что, дожевывайте и пойдем затариваться в дорогу.
Затарились по полной, начиная от броников и касок, и заканчивая ящиками с боеприпасами, которые мы так привыкли таскать по сопкам.
Солнце уже окончательно село, и где-то за казармами затарахтел дизельный генератор, по всей территории лагеря загорелись мерцающим светом электрические лампочки.
- А калаши-то без номеров, - заявил глазастый Суслик, - и черные какие-то.
На автоматах действительно не было номеров, да и выдавали ним их не под роспись. Просто подходили и брали из ящика новые блестящие АКМСы. Все деревянные детали на них были не коричневые, как обычно, а черные. Кроме автоматов наш отряд получил еще пять штук РПК. Их по желанию зацепили Жеребец, Жирафа, Студент, Танк и Емеля.

Вопреки обещанию Черкеса, через полтора часа мы никуда не отправились. Как только получили оружие и снаряжение, и распределили прочий груз, нас вместе со всем этим добром отправили в уже знакомый сарайчик, разрешив отдыхать не снимая с себя ничего.
- Мужики, - послышался в темноте голос Грека, - а ведь теперь, если в пути кто-то поломает ногу, или еще что случится, то уже точно будет кирдык.
- Черкес об этом еще там честно сказал, - ответил зевая Студент, - когда Крот спросил про медика.
Вечно этот Грек ляпнет что нить мрачное. Тут и так в броннике лежать не удобно, не расслабишься по человечески, а теперь еще мысли всякие в голову лезут. Интересно, долго нам дадут поваляться перед дорожкой? И дальняя ли будет дорожка?
На соседних топчанах ворочались товарищи. Похоже, не только мне не спалось. Оно конечно, мы и так полдня проспали, но все же…
Поднял нас Черкес когда небо начало лишь чуть светлеть. В сопровождении двух аборигенов, прозванных впоследствии Донни и Микки, мы углубились в лес. Под кронами деревьев все еще царила непроглядная ночь. Идти приходилось шаг в шаг, буквально впритык к впереди идущему, чтобы не сбиться с тропы. Как эту тропу различали проводники, известно только им.
Первые двое суток мы поднимались все выше в горы, следуя строго на запад. Лиственные деревья все чаще перемежались с хвойными породами. По ночам стало довольно холодновато, приходилось греться у костров. К середине третьего дня миновали перевал и начали спуск, все сильнее забирая на север. Из чащи выбежал один из проводников и встревожено залопотал что-то Тунгусу, шедшему впереди колонны. После того. Как Тунгус посовещался с Черкесом, мы свернули с тропы и, углубившись в заросли, остановились на поляне. Черкес объявил дневку и сообщил, что теперь мы будем двигаться исключительно по ночам и максимально бесшумно. Двигаться по еле заметным тропкам, петляющим меж деревьев, волоча на себе оружие, боеприпасы и рюкзаки с сухпаем было тяжеловато и днем, а ночью и вовсе изматывало больше, чем бег с таким же грузом по заснеженным сопкам. Не могу даже примерно предположить, сколько километров мы проходили за ночь, но думаю, что в самом лучшем случае не более десяти.
И вот, в конце пятой ночи после выхода из лагеря, Черкес объявил, что мы прибыли к месту назначения.
- На этой дневке наедайтесь в прок, - обратился он к нам, - Далее с собой каждый возьмет только фляжку с водой и сколько сможет плиток шоколада. Все свободное место в мешках и карманах должно быть заполнено патронами и гранатами. Магазины надеюсь у всех полные? Жеребец, распакуй ящик с выстрелами к РПГ.
- Суслик, что там твоя задница вещает? – прошептал Студент.
- Она покрылась мурашками и молчит, - буркнул в ответ Суслик.
На этой поляне мы провели не только весь день, но и большую часть ночи. Черкес приказал Жеребцу, чтобы тот разделил отряд на две смены, бодрствующую и отдыхающую. Бодрствующая смена не несла никакого охранения, просто находилась в боевой готовности. Донни и Микки поочередно появлялись откуда-то и о чем-то тараторили с Тунгусом. Тунгус обвешался оружием, что называется, под завязку – на каждом плече у него висело по РПГ, на шее наперевес калаш, плюс куча всяческих сумок и подсумков. Зато проводники были налегке, лишь по автомату и по подсумку с рожками.
Как только стемнело, по деревьям начали носиться, прыгая с ветки на ветку, какие-то мелкие зверьки. Их беспокойное верещание слышалось отовсюду, и было не понятно, толи это реакция на нас, как на непрошенных гостей, толи это обычная ночная суматоха лесной мелюзги. А может, у них как раз сейчас был брачный период, и мы попали на ночь брачных игр. Поначалу мы вглядывались в ветви, пытаясь разглядеть в лунном свете ночных прыгунов, но они носились столь стремительно, что вскоре нам надоело это занятие, и мы перестали обращать на них внимание.
- Скорей бы уже, что ли…, - вздохнул, сидевший рядом со мной Жеребец, - надоело ждать неизвестно чего.
- Мда…, - только и смог ответить я.
Неизвестность угнетала нас с самого первого дня, как в нашей жизни появился Черкес. И сейчас, когда вот-вот должно было все так или иначе проясниться, напряжение достигло предела. Ребята уже давно перестали строить разные предположения, устав обсуждать даже самые невероятные из них. Однако, общее напряжение сказывалось даже на общении. Последние дни мы практически не разговаривали друг с другом, на привалах либо спали, либо молча сидели, погруженные в свои мысли. Молчали даже вечно подтрунивающие друг над другом Студент и Суслик.

И вот, на освещенную лунным светом поляну вышел Черкес. Он был обвешан оружием не меньше чем Тунгу, с той лишь разницей, что вместо АКМСа у него был РПК.
- Орлы! – в полголоса, но так, что было слышно всем, начал он, - Пришел наш час выполнить возложенную на нас задачу. Хочу вам сказать, что мне позволено, на мое усмотрение, использовать вас в слепую. Но, я не хочу этого делать, ибо считаю каждого из вас достойным бойцом, достойным сыном своего Отечества. Считаю, что вы имеете право знать, для чего мы здесь находимся. Наша задача - отвлечь на себя внимание противника и увести его за собой, дав тем самым настоящим спецам выполнить свою работу. Кто эти спецы, и какую работу они будут выполнять, я не знаю. Да и не наше это дело. Нашу задачу я вам обрисовал. Сложного в ней ничего нет, ибо делать нужно то, чем вы занимались последние месяцы. Разница лишь в том, что здесь в вас будут иногда стрелять. Но, это обычно не мешает, а наоборот, помогает передвигаться еще быстрее.
Черкес прошелся по поляне, посмотрел зачем-то на ночное небо и продолжил.
Выдвигаемся через полчаса. Проверьте снаряжение, наполните фляги водой до края горлышка. Оставшееся время можете использовать на свое усмотрение, кто хочет, может подкрепиться, кто хочет – облегчиться.
- Облегчиться, в смысле исповедоваться? – нервно хохотнул Студент.
- К цели выходим как обычно, в колонну по одному, - говорил Черкес, оставив реплику Студента без внимания, - После начала операции отходим по отработанной на последних прогулках по родным сопкам схеме. Опять же, здесь это будет делать гораздо легче, ибо нет снега. Отходим параллельно двумя группами. Первую группу, ту, которая сегодня бодрствовала первой, ведет Жеребец, Вторую группу я. Ну что вам еще сказать? То, что вместо сигнальных ракет теперь будете ставить боевые гранаты, надеюсь, вы и сами догадались. Жеребец, проверь у каждого наличие катушки с леской. На этом все. Если у кого есть вопросы, оставьте их пока при себе, при случае зададите после благополучного окончания операции.
Черкес сделал несколько шагов, уходя с поляны, и снова вернулся.
- Вот еще что хочу вам сказать. Не напугать, а просто предупредить. Если кто-то попадется живьем в руки к тем желтолицым ребятам, которые буду за нами гнаться, то учтите, что допрашивать они начинают только после того, как сделают так, чтобы пленный изо всех сил начал желать смерти, предлагая ее за откровенность. Так что, старайтесь оставить одну гранату для такого случая. И… - Черкес замолчал на несколько секунд, - не стесняйтесь добить раненого товарища, если он сам не в состоянии этого сделать. Думайте о том, что вы спасаете его от мучительной смерти.

К месту двигались не менее двух часов, соблюдая строжайшую тишину. Вел нас один из проводников, толи Донни, толи Микки. Они и днем-то все на одно лицо, а ночью тем более. Черкес с Тунгусом ушли вперед. Наконец остановились. Впереди послышался приглушенный голос Черкеса.
- Суслик, Емеля, собрать все выстрелы к РПГ, - раздалась такая же тихая команда Жеребца, - Суслик к Черкесу, Емеля к Тунгусу. Будете заряжать и подавть. Вперед! Остальные, разобрались в цепь. После выстрелов из РПГ начинаем обстрел лагеря противника. Отстрелять не более одного магазина. Отход начинаем по команде. Все. Цепью-у, первая группа слева, вторая справа, впер-ре-ед марш!
И мы, растянувшись в цепь, словно лоси, ломанулись в темноту напрямик через кусты, держа автоматы наперевес, на ходу передергивая затворы. Сделав не более десятка шагов, группа вывалилась на опушку леса, метрах в пятидесяти от которой на фоне светлеющего неба темнели какие-то здания, обнесенные ограждением из колючей проволоки. Справа и слева возвышались силуэты караульных вышек, куда и прочертили огненные линии первые реактивные гранаты, выпушенные из РПГ Черкесом и Тунгусом.