БЕЗУМНЫЙ СТАЛКЕР САШКА ПРИЩЕПКИН

Пролог

Сашку еще до катастрофы подбросила Сергеевне родная дочка. Родился он с какими-то отклонениями в голове, вот и не захотела мамаша маяться с таким ребенком, отвезла бабушке, да и пропала с очередным хахалем.
С виду-то Сашка был вполне нормальным. И в физическом развитии не только не отставал от своих сверстников, но и опережал их. Но, только в физическом. В умственном же развитии Сашка к двадцати годам тянул разве что на первоклассника. До пятнадцати лет он вообще не разговаривал, только гыкал и, широко улыбаясь, усердно ковырялся в носу, почти полностью погружая в него указательный палец. У сельчан даже возникла версия, мол, он своим пальцем вместе с козявками выскреб какую-то область в мозгу, отвечающую за умственное развитие. Особо дотошные даже брали на анализ козявки и рассматривали их под микроскопом в школьном кабинете биологии, пытаясь найти признаки серого вещества, из которого, по их мнению, состоит мозг. Но, поиски ничем не увенчались, ибо снятое с Сашкиного пальца вещество было бледно зеленого цвета с редкими желтыми вкраплениями.
В тот день Сашка с утра ходил по двору и гудел в напяленную на себя пустую двухсотлитровую бочку. Споткнувшись о подвернувшегося под ноги поросенка, своеобразный последователь Диогена грохнулся прямо на собачью будку, разбив ее бочкой на мелкие щепки. Небольшой черный пес Микрочел, неизвестно кто дал ему такую кличку, сидел в сторонке и с офигевшим видом наблюдал за катастрофой, постигшей его жилище, с ужасом осознавая, что он в этот момент мог бы оказаться внутри.
Сашка, радостно гыгыкая, выбрался из бочки и, тут же засунув в нос палец, уставился в сторону леса. В той стороне, примерно в районе Академгородка, медленно поднимался огромный, ослепительно яркий, подобный солнцу шар.
- Хренасе! – произнес Сашка первое в своей жизни слово.
- Заговорил! Заговорил! Люди добрые, Сашка заговорил! – обрадовано заголосила Сергеевна, бросаясь на шею внучку, продолжавшему наблюдать за восхождением странного светила.
Меж тем, огненный шар завис в небе, и от него начал расходиться в разные стороны мерцающий свет, накрывающий, словно куполом, все больше пространства. По мере того, как купол расширялся, шар наоборот сжимался, отдавая энергию куполу. Наконец, когда призрачно мерцающая стена приблизилась вплотную к околице деревни, шар иссяк, и купол замер.
- Да чо за хрень такая? – выдал Сашка уже более сложную фразу и вытер с пальца козявку о телогрейку бабули, которая все еще радостно рыдала на груди у внучка.

***
Мерцающий купол, вырвавшийся из секретных лабораторий Академгородка, накрыл собою пространство в несколько сот квадратных километров, поглотив как сам Академгородок, так и несколько окрестный деревень. Слетевшиеся со всего мира, словно мухи на свежую коровью лепешку, ученые облепили купол со всех сторон палаточными городками. Стянутые к месту непонятного феномена войска поначалу не пускали ученых, а особо назойливых даже взяли под арест. Но, потом кто-то с кем-то что-то согласовал, и ученые получили разрешение на исследования. А отгонявшие их солдаты теперь подрабатывали, таская и перетаскивая многочисленное громоздкое научное оборудование.
По прошествии недели исследований ученые с прискорбием признались, что не смогли выяснить о куполе абсолютно ничего. Вся техника, приближаясь к куполу ближе десяти метров, глохла, приборы отказывались работать, процессоры в компьютерах сгорали от неожиданно возникающих перегрузок. В конце концов появились добровольцы, решившиеся на самостоятельную прогулку к куполу. Но и у них ничего не вышло – доходя до купола, они разворачивались назад и, вытянув вперед руки, возвращались обратно и тут же засыпали. Просыпались с чувством жуткого похмелья и ничего не помня из того, что произошло за последние сутки.
Прошло еще три недели безрезультатных попыток выяснить причину феномена. Каких-то результатов удалось добиться лишь благодаря майору, служившему замполитом в одной из частей подтянутых в оцепление. У майора уже была куплена путевка в пансионат на берегу моря, и оставалось неделя до отпуска, когда часть подняли по тревоге и отправили к появившемуся куполу. Естественно, все отпуска отменили на неопределенный срок. Ивот как-то, оплакивая пропавшую путевку, майор выпил лишнего и, схватив автомат, кинулся к куполу.
- Получи фашист гранату! – заорал он, выпуская в купол длинную очередь.
Пули, коснувшись поверхности купола, вспыхнули синими звездочками и исчезли. Майор же, миновав десятиметровый рубеж, выронил автомат и походкой сомнамбулы вернулся в свою палатку. В это время, через многие десятки километров, на другой стороне купола из него вылетел рой пуль, которые в буквальном смысле измочалили в хлам направленное на купол дорогостоящее научное оборудование, принадлежащее одному американскому университету. Лабораторный анализ показал, что это были те самые пули, которые выпустил из своего автомата майор. Каким образом майор ухитрился поразить из автомата цель, находящуюся за полторы сотни километров, не смог объяснить никто, однако сам факт подогрел финансирование исследований. К тому же, выявился еще один феномен – вокруг купола не менялось время года, будто бы остановилось время. Вокруг уже выпал первый снег, а на расстоянии десяти километров от купола по прежнему стояла теплая золотая осень. Однако, дальнейшие потуги ученой братии вновь не приводили ни к каким результатам. Даже пули не хотели больше вылетать с обратной стороны. Они просто бесследно растворялись в оболочке купола.
Прошло еще полгода, и большинство исследовательских групп свернули свою деятельность из-за прекращения финансирования. А как они хотели? Нет результатов – нет денег! Остались лишь самые упорные, у которых, по правде сказать, просто не было средств на возвращение в родные страны. Или же те, которые боялись встречи с инвесторами, которым они наобещали космические перспективы, когда уговаривали профинансировать их исследовательскую группу. Да одну из частей, в которой служил тот самый несчастный майор, Мин Обороны решило оставить у купола на постоянную дислокацию, ибо для возвращения на прежнее место банально не было солярки.

Кельвин Херц приветливо махнул рукой появившемуся на поляне Игнату, плеснул на текстолитовый столик прозрачной жидкости из плошки, что стояла под змеевиком, отведенным от какого-то странного аппарата, и поднес спичку. Жидкость вспыхнула почти невидимым голубоватым пламенем.
- Во! – восхищенно потер руки Игнат, - Знатный аппарат из твоей центрифуги получился! Я ж те говорил. Говорил? А?
- Я-а. Да-да, Игьнат, говориль, - закивал головой Кельвин, - говориль.
- Вот. А ты, Колян, что мне нудил? А? – и, не дожидаясь ответа, Игнат сам спародировал Херца, - Эт-то есть научное оборутофан-ние, мать его.
- Да-да, Игьнат, - снова согласился Кельвин, - эт-то есть научное оборутофан-ние.
Игнат взял плошку, сделал из нее внушительный глоток и, схватив Херца за загривок, занюхал выпитое его макушкой. После чего громко и радостно крякнул на весь лес и поднес плошку к губам Кельвина, продолжая держать того за загривок. Глотнув свою порцию, Кельвин тут же был привлечен к могучей груди Игната.
- Эх ты, темная затюканная Европа, - отечески хлопал Игнат по спине своего приятеля, - да когда вы там в своих Европах еще по пещерам от мамонтов бегали, в России уже разные Менделеевы водку изобретали. Понял, не?
Игнат отстранил от себя Кельвина и пристально посмотрел тому в осоловелые глаза. Кельвин согласно кивал, явно ничего не понимая.
- Научное оборудование, говоришь, фашистская твоя рожа? – Игнат обеими руками взял Херца за грудки и привлек его лицо вплотную к своему, - да в моем батальоне такие спецы есть, что не только блоху подкуют, а даже из швейной машинки самогонный аппарат сделают. Понял, не?
- Что есть «понялне»? – озадаченно поинтересовался Кельвин, освободившись наконец из рук своего русского друга и отойдя на всякий случай по другую сторону столика.
- Во, я же говорю – темнота, - Игнат сел на пенек и снова потянулся к плошке, - откуда у вас там, на загнивающем западе, может появиться научная мысль, если вы даже русского языка не знаете? А?
Херц с тяжелым вздохом пожал плечами. Он приехал сюда в качестве научного руководителя исследовательской группы, направленной ЕНС (европейским научным сообществом). Несколько недель назад позвонил председатель сообщества и сообщил, что Херц не оправдал возложенных на него надежд, а потому, финансирование проекта прекращается, а группа отзывается назад. Кельвин в горячах отказался уезжать вместе с группой и попросил коллег передать руководству ЕНС, что он останется здесь до тех пор, пока не расколет этот чертов орешек, то бишь купол. Через час после того, как укатил автобус с коллегами, и Кельвин остался один посреди мрачной русской тайги, он пожалел о своем решении, но было уже поздно. Если днем Херц был занят научной работой, то ночью он буквально обмерал от каждого скрипа, шороха, писка. Забившись в угол полатки и вооружившись столовым ножиком, Кельвин дрожал до самого утра, периодически впадая в недолгую дрему. На третью ночь, очнувшись от дремы, он увидел, что посреди палатки стоит кто-то огромный. Этот великан дыщал таким густым перегаром, что казалось, чиркни кто спичкой, палатка взлетит на воздух.
- Подъем! Тревога! Равняйсьсмирнашагоммэ-а-арш! – рявкнул ночной гость и упал головой вперед как подкошенный.
Кельвин еле успел отдернуть ноги с деревянного чемоданчика из под приборов, как тот разлетелся от удара головы могучего пришельца. Голова тут же захрапела, разбрызгивая из под себя щепки, оставшиеся от чемоданчика.

Игнат Масунов, командир третьего батальона мотострелкового полка, прибывшего для оцепления объекта, да так тут и оставшегося, впал в беспробудное пьянство, оплакивая пропавшую путевку на южный берег моря. Ему недавно исполнился тридцатник, а вместе с тридцатником пришло решение наконец жениться. Хотелось уже, чтобы кто-то встречал дома с ласковой улыбкой, подавал полотенце, умывающемуся Игнату, готовил вкусный борьщ, согревал постель и чесал на ночь спину. И эту самую кого-то Игнат намеревался встретить на солнечном пляже в «бархатный» сезон. Но все надежды в одночасье накрылись этим чертовым куполом…
Как-то утром, один из взводных рассказал, будто бы вчера напившийся Игнат обстрелял купол из автомата, благодаря чему ученые сделали какое-то открытие. Но, комбат лишь отмахнулся, ибо внутри все жутко горело, и послал писаря в деревню за поллитрой, пообещав разбить тому очки, если задержится.
Слава Богу, штаб полка расположился в городке, находящемся в паре десятков километров от объекта, и начальство почти не беспокоило порученную батальону Игната территорию своими посещениями. Батальонный замполит Колька Филимонов пытался наставить Игната на путь истинный, но, после того, как сошел огромный синяк под обоими глазами, тоже укатил в городок и больше не появлялся.
Однажды Игнат проснулся в незнакомой палатке и увидел сидящего перед ним небритого субъекта, сжимающего обеими руками кухонный ножик.
- Почему не бреемся, товарищ солдат? – строго вопросил комбат поднявшись и отобрал у Херца, а это был он, ножик. Проведя по лезвию пальцем, отбросил нож в сторону со словами, - не-е, этой хренью ты не побреешься. А ну, пошли ко мне. Прикажу Жилину организовать нам теплой водички, а то мне тоже не мешает привести себя в порядок. У тебя выпить чо есть? Не? Чо молчишь? Ну ладно, пошлю Жилина в деревню. Давай, пошли.
Вот так свела судьба европейского профессора и русского офицера. Казалось бы, два абсолютно разных человека, две диаметрально противоположных личности, но они вдруг потянулись друг к другу, как два противоположных полюса магнитов.
Правда, в первые дни знакомства случилось одно недоразумение, чуть было не похоронившее их дружбу. Кельвин зашел в гости к Игнату, но того не оказалось на месте. В ожидании Кельвин уселся играть в шахматы с писарем Жилиным.
- Шпилин, шпилин, - приглашающее махнул рукой улыбающийся Херц, когда Игнат вошел в штабную палатку.
Игнат оторопело остановился в дверях, лицо его побагровело, огромные кулаки сжались до хруста.
- Это вы чо тут, шпилитесь?!... – казалось сейчас из ноздрей и ушей комбата повалит пар, а изо рта вырвется пламя, - Ах вы гомосеки гребаные! Я вам сейчас устрою «шпилин-шпилин».
Ничего не понимающий, насмерть перепуганный грозным видом надвигающегося Игната, Кельвин упал с табуретке и, не поднимаясь и быстро перебирая по полу руками и ногами, попятился в дальний угол.
-Тырщ мыр, тырщ мыр, - затараторил сообразивший в чем дело писарь, - тырщ мыр, шпилин - это по ихнему играть. Он вас в шахматы играть звал, тырщ мыр.
Майор остановился, перевел взгляд с писаря на шахматную доску, потом снова на писаря, затем на забившегося в углу бледного Херца, и снова на писаря. Лицо его начало светлеть.
- Нука, метнись в деревню, - кивнул Игнат Жилину и, когда понятливый писарь молниеносно скрылся за пологом, обратился к кельвину, - Ты это, Колян, когда уже русский язык выучишь? А?
И вот, сейчас они сидели у сделанного народными умельцами из батальона Игната самогонного аппарата и мотрели на капающую в плошку жидкость. Игнат разглагольствовал о темноте и невежестве несчастных европейцев, а Кельвин наблюдал за появившемся невесть откуда и бродящим среди деревьев стариком, за плечами которого висела старенькое ружьишко.
- Игьнат, как есть это… э-э-э, - Херц ткнул пальцем в самогонный аппарат, - как есть принцип работа самоконый аппарат?
- Я же говорю – темнота! Наливай, а то уйду, - Игнат схватил плошку, сделал глоток, поймал плошкой сорвавшуюся со змеевика каплю и протянул ее собеседнику.
Принв плошку и сделав дробненький глоточек, Кельвин продолжил следить за мелькающим средь деревьев стариком.
- Как, гришь, работает? – Игнат не забыл о заданном вопросе, - Да очень просто на самом деле. Я бы даже сказал, гениально просто. Во внутрь заливается бражка, ставится на огонь, в змеевике пары бражки охлаждаются и, конденсируясь, доставляют нам радость. Понял? Не?
- Нихт… э-э… не-е, - отрицательно мотнул головой Кельвин.
- Ну ты, блин, Колян, ваще. Как вы там не вымерли до сих пор, я не понимаю? А? Чего тебе не понятно-то еще?
- Игьнат, но я не саливать брашка и не ставить на огонь. Твой зольдат сбираль аппарат из центрифуга, я ставить его этот пень. А утром видеть лужа шнапс высокая проба. Я, Игьнат, кадый день хотель тебя спрашивать, как это есть, но, как это, что-то отвлекало.
- Да? – Игнат в задумчивости уставился на загадочный аппарат, выдающий халявную самогонку. Но после полусекундного раздумья махнул рукой, - А разве я тебе не говорил, что в моем батальоне служат исключительно гении? А? Да в России в какое… в какого… в кого пальцем не ткни, одни сплошные гении. А в моем батальоне служат избранные, лучшие из лучших. Понял? Не?
Закончив объяснения, Игнат снова уставился на аппарат, задумавшись на этот раз немного дольше, и снова махнул рукой. В это время Кельвин широко раскрытыми от удивления глазами наблюдал, как старик с ружьем подошел вплотную к куполу и, словно бы не замечая мерцающей стены, проследовал дальше, скрывшись внутри.
- Это есть как? – ошеломленно произнес профессор.
- Как, как - и кучка, - передразнил его, сидящий спиной к куполу майор.
- Много пить шнапс не есть хорошо, - сделал вывод Херц, продолжая смотреть на то место, где в стене купола растворился старик.
- Правильно! – поддержал приятеля Игнат, - Пусть ваши шнапсы буржуи пьют. А мы будем кушать родной самогончик. Наливай, а то уйду!
Они сделали еще по глотку. Беседа разладилась. Кельвин достал из нагрудного кармана жилетки маникюрные щипчики и принялся приводить в порядок ногти на руках. Игнат сосредоточенно выцарапывал на поверхности текстолитового столика какие-то загадочные формулы.
Прошло минут двадцать, и Кельвин вздрогнул и выронил в траву щипчики, увидев вышедшего из купола старика. К поясу у того был привязан за мохнатые лапки огромный белый гриб. Шляпка того гриба была не меньше половинки баскетбольного мяча. Длинные, напоминавшие заячьи, уши, растущие с одного края шляпки, будто ленточки бескозырки, волочились по земле.
- Э-э-это… есть, - затыкал в его сторону пальцем Кельвин.
- А-а, Тихоныч, привет, - поздоровался Игнат, увидев старика, - опять за белыми гонялся?
- Тык вот жишь, тить его итить. Раньше-то бывало с ножичком за ним ходили, а у ентом годе прыткий гриб пошел. Без ружьишка не достать иначе, - Тихоныч подошел и, усевшись на свободный пенек, кивнул майору, - Привет, Игнатий. Чего эт ты, с фрицем дружбу водишь чоли?
Фриц продолжал заворожено разглядывать диковинный гриб.
- Пролетарии всех стран объединяйтесь! – ответил лозенгом советских времен Игнат, - а у тебя есть к нему какие-то притензии?
- Дык, нет. Дружи себе на здоровье, -пожал плечами Тихоныч, - Это, я что хотел спросить-то. А чего это твой посыльный цельную неделю за допингом не прибегает? Никак в завязке ты нынче?
Не-е, Тихоныч, - засмеялся Игнат и показал на стоящий рядом аппарат, - просто у нас тут свой аппаратик появился. Отведаешь нашенского, а?
- Та-а-к, - протянул старик и строго посмотрел на Кельвина, - конкуренция значит? Вот оно значит как аукнулось то, что не добили мы вас фашистов в Отечественную…
- Не, не, не, Тихоныч, ты чо?! – замахал руками Игнат, - Какая к чертям конкуренция? Мы ж сугубо для личного пользования. А хочешь, можем договориться, будем излишки на обоюдовыгодных условиях тебе сдавать? А?
- Да? – Тихоныч перевел взгляд на плошку, где расходились круги от падающих капель, - Наливай.
- Тихонь-ич, - наконец подал голос Кельвин, - разрешите вас спрашива-ать?
- У-у-э-эх! Хороша, зар-раза! – громогласно оценил качество напитка Тихоныч, сделав глоток, которому позавидовал даже Игнат. Вернув ополовиненную плошку под змеевик, он повернулся к Кельвину, - Спрашивай, немчура, разрешаю.
- Как вы ходить туда? – Кельвин показал в сторону купола.
- Жрать хотеть, вот и ходить. Если я ходить не буду, то кто мне грибы да ягоды носить будет? Вот ты, немчура, быдешь мне грибы-ягоды носить?
- Нихт… не-ет, вы не понимать, - Кельвин отчаянно старался подобрать правильные русские слова, - Вот я ходить туда не могу. Игьнат тоже не ходить…
- Дык, енто поня-атно, тить его итить, - Тихоныч презрительно сплюнул, - Хрен вас нынешних заставишь жопу от пенька оторвать. Все бы вам кто-то принес, разжевал, да в рот поклал. А я сызмальства приучен о пропитании заботиться.
- Не-ет, не-ет, вы не понимать, - снова заговорил Кельвин, - я сейчас буду показывать как это есть.
Он вскочил с пенька и быстрым шагом направился к куполу.
- Э! Эй, Колян, ты куда? – окликнул его Игнат.
Но Кельвин уже дошел до невидимой грани и, развернувшись назад, возвращался к ним, вытянум вперед руки и глядя словно сквозь пространство остекленевшими глазами. Пройдя мимо столика, он скрылся в своей палатке. Приподняв полог и посмотрев на мирно сопящего, свернувшегося калачиком фрица, Тихоныч повернулся к Игнату.
- Ты ему это, тить его итить, много не наливай. Они народ слабый, - и Тхоныч покрутил пальцем у виска, словно бы слабость к питию у него приравнивалась к слабости ума, - Дык, это, чего ты там про обоюдо… тить его итить… выгодные условия-то говорил?