Бог знает лучше Часть вторая. Другой мир. Продолжение

Воскресенье.


«Псы с городских окраин,
Есть такая порода.
С виду обычная стая,
Высшая участь в воду.»

«Чайф». «Псы городских окраин.»


Седой проснулся от ощущения, что рядом кто-то есть. Он повернул голову. Около раскладушки стояла Ульянка и с интересом глядела на него.

– Спишь.

– Наверно нет.

– Тогда вставай. – она потрепала его за руку. – Утро же.

На кровати заворочался Костя. Сел, протер глаза.

– Уля... Ты хоть знаешь сколько времени сейчас?

– Конечно нет. Но утро.

Парень, вздохнув, дотянулся до будильника на столе.

– Ух ты... Десять часов? Встаем. Да, а ты почему раздетая и босиком? Где тапочки?

Девочка только ойкнула и выбежала из комнаты.
– ТАПОЧКИ!

Из зала послышался недовольный, заспаный голос.

– Улька, не ори под ухом.

– Вставать! Утро!

– А который час?

– Костя сказал, что на будильнике десять, вот.

– Ну хорошо. Микуся, просыпайся.

– Зачем?

– Надо, мать. Сама знаешь. Где у нас сигареты были? На кухне, что-ли остались?

Еще минут через сорок все собрались на кухне.

– А еда где?

– Нехрен привередничать. Что есть, то и... Микуся, голова как?

– Нормально.

– Вот и хорошо. Значит вино убираем, пьем чай.

– КУДА УБИРАЕМ?

– В холодильник.

В ответ только тяжелый вздох.

– Микусенька, не вздыхай. Знаешь же, что первым делом, первым делом самолеты... И вообще. Кто тебя заставлял в школу идти?

– Мама, блин.

– Опять отмазки.

... Покончив с тем, что обычно называется завтраком, вышли в зал.

– Седой, помоги стол на середину выдвинуть.
Девочки тем временем начали выкладывать на стол учебники, тетради... Алиса принесла несколько логарифмических линеек. Подумав, она добавила к ним калькулятор. Ульянка задумчиво поглядев на это великолепие, убежала на кухню. Вернулась с тарелкой на которой лежали остатки бутербродов и печенье. Поставила ее на середину.

– ВСЕ. Садимся, давайте. До обеда успеть надо.

Алиса обернулась к мужчине.

– Седой, а ты займись чем-нибудь. Только тихо. Не шуми, пожалуйста. Ну что? Понеслась по кочкам...

– Кто мои конспекты по истории видел?

– Где химия?

– В рифму сказать?

– Не надо.

– Улька, кончай чавкать.

Азад постоял, молча глядя на сидевших за столом, потом, улыбнувшись вышел в коридор.

... Прошло наверное часа три, может больше. Наконец Алиса, потягиваясь, встала, хрустнула пальцами.

– УФ... Мы писали, мы писали и... немножко заибались.

Она втянула носом воздух.

– А чем с кухни пахнет? Вкусным.

– Чего?

– Вы закончили? – спросил Седой, заходя в комнату и вытирая руки полотенцем.

– Вообще-то да.

– Тогда пошли обедать.
Все переглянулись.

– Куда?

Мужчина пожал плечами.

– Кушать. Но, если вы не хотите...

– Чего это мы не хотим... – возмутилась Ульянка. – Мы может очень даже хотим.

– Тогда мойте руки и на кухню.

На кухне Мику только тихонько ойкнула. Алиса, закрыв рот, приподняла крышку кастрюли, стоявшей на плитке.

– Ты... ты... Суп сварил что-ли? Из чего?

– Ну, у вас тут курица консервированная была, лапша какая-то в пакете...

– КУШАТЬ!

– Костя... Холодильник.

– Вот это правильно, мать. Имеем право.

Парень, вздохнув, открыл холодильник.

– Одну для них оставим. Ну а вторую за хорошую учебу.

Сели, разлили. Суп по тарелкам, вино по стаканам. Выпили...

– Курицу еще хочу.

– Возьми мою порцию.

– А сам?

– Я жидкого посербаю, нормально.

Ульянка нахмурилась.

– Нет, вот еще. – она разделила кусок почти пополам. – Это тебе. Кушай давай.

– Спасибо.

Пообедав и помыв посуду, поставили в зале стол на место, разложили все по сумкам.

– Уля, ничего не забыла?

– Никак нет.

Мику посмотрела на телефон.

– Костя...

Тот набрал номер.

– Здорово, наука. Как оно? Ну значит мы сейчас подтянемся. Что? Ну ладно. Придумаем чего-нибудь.

Положил трубку.

– Просили бутербродов. Пойду сделаю.

Пока Костя возился на кухне, а девчонки одевались, Седой сменил военные брюки на джинсы, достал с полки для обуви кроссовки.

– Собрались? Мику, тебе ответственное задание. Государственной важности, блин. Пакет с бутербродами. Не вздумай Ульянке отдать. Это для Юджи.

Перевел взгляд на Алису.

– Лиска, а вот нахрена тебе гитара?

– Ты что... Вещь полезная.

– Да бля... Это уже третья гитара которую ты расколотила.

– Не ври вот, всего лишь вторая.

– Тогда отдай ее Седому, у него целее будет.

... Вышли из подъезда. Ульянка тут же, улыбнувшись, взяла Азада за руку. Пере
секли двор. Мимо бабушек, сидящих на скамейке. Одна оторвалась от вязания, огляделась внимательно вокруг.

– Петька, ты где? Со двора не убегай.

– Здравствуйте.

Мимо детей, играющих в песочнице и качающихся на качелях, мимо мужиков за столиком, азартно стучащих костяшками домино.

Свернули налево, потом направо. И наконец вышли к каким-то старым гаражам с потрескавшимися стенами. Вдалеке кто-то возился с «Запорожцем». Увидев компанию, помахали руками. То ли здоровались, то ли типа идите мимо. Продрались через кусты. Дворовый шум почти стих, зато рядом похоже оживленная улица. У одного из гаражей сидели двое. Парень и девушка. Обоим лет по шестнадцать и он, и она в очках.

– Здорово. А мы вас ждем.

Парень показал на стоявшую рядом с ним трехлитровую банку разливного пива и какую-то вяленую рыбу, лежащую на газете рядом. Девушка подняла голову от книги, и пригладив непослушный хохолок, махнула рукой.

– Привет. Пожрать принесли?

– А то. – Мику достала из холщовой сумки пакет. – Совсем не ела?

– Да ну... Мама на работе, срочный заказ у них типа... Будет только вечером. А дома почти ничего и денег нет, как обычно. Хорошо Сашка выручил, принес. Я ей оставила, сама у него перехватила. Не помню чего, но неважно.

Она перевела взгляд на Седого.

– А ты...

Алиса тем временем сняла с кустов три граненых стакана, ополоснула их под уличным краном.

– Ну да, знакомьтесь. Это Седой.

Парень протянул руку.

– Саша.

– Он у нас кибернетик. Роботов делает, представляешь. – влезла Ульяна.

Саша шутливо погрозил ей пальцем.

– Прекрати. – вздохнул. – Отец, помнится, во Дворец Пионеров записал. Робототехника, сынок, бля, это наше будущее. Как-то вот.

– А я Женя. – девушка снова поправила хохолок. – Можно Юджи. А пиво нальет кто-нибудь?

– Костя, а где сюрприз? Доставай.

Лиска неожиданно поманила Азада.

– Пошли, отойдем. Можно сказать введу тебя в курс дел наших. Короче Женька... Она ведь без отца растет. А мать... На двух работах, да... И вообще. – Алиса хмыкнула. – Нормальная семья тут только у Сашки. Повезло, типа... Ну и Микуся еще. Такая хуйня, вот у нас. А ну да... Короче Женька с Сашкой вместе гуляли. На почве любви к науке, типа. А потом это чудо в «Совенке», это лагерь пионерский, Ленку встретило. И втрескалось по самые ухи. Ну Женька у нас поплакала, погоревала и в Смуглого влюбилась. Там свои проблемы, но всем похеру. А с чудом она просто дружит.

– Алиса... – послышалось со стороны гаража. – мы все слышем.

– Лиска, сука... Уебу ведь.

– Да молчу я. Кстати, Юджи, а Смуглый где?

– В Караганде. Сказал, что до вечера занят будет.

Азад подошел к Жене.

– А что читаем?

Та, заложив пальцем страницу, показала обложку с библиотечным штампом.

Владислав Крапивин. «Голубятня на желтой поляне».

– И как?

Она махнула рукой.

– Да фигня какая-то. Сказка детская. Это я чисто по приколу.


... Тем временем к гаражу подошли еще трое. Чуть помладше. Поздоровались. Костя показал на пиво.

– Будете? Самурайка, стакан освободи.

– Спасибо, не откажемся. Можно пару бутербродов взять? С утра не жрали.

– Бери конечно, что спрашивать.

Посидели, покурили. Один из подошедших встал.

– Ладно, пойдем мы. Дела...

– В сад придете?

– Не знаем еще. Если у Федоса батя протрезвеет, может и филки будут. А нет, шмонать придется.

Тот, кого он назвал Федосом сплюнул.

– Заибал он со своим бухлом. Пришью я его когда-нибудь. Дождется.

Когда ребята ушли, Мику вздохнула.

– Хорошие мальчики, добрые. Только по темноте с ними не встречайся. А то не узнают еще, на гоп-стоп возьмут. Потом может и извинятся. И всем, заметь, похую. Кроме Ольги. А что она одна...

Седой взял лежащую рядом гитару, прикрыл глаз... Что ты сделаешь, что скажешь?

«Над небом голубым есть город золотой
С прозрачными воротами и ясною звездой,
А в городе том сад, все травы да цветы,
Гуляют там животные невиданной красы:

Одно, как желтый огнегривый лев,
Другое вол, исполненный очей,
С ними золотой орел небесный,
Чей так светел взор незабываемый.

Алиса простонала, закрывшись руками...

– Прекрати, больно же... Не надо.

» А в небе голубом горит одна звезда.
Она твоя, о ангел мой, она твоя всегда.
Кто любит, тот любим, кто светел, тот и свят,
Пускай ведет звезда тебя дорогой в дивный сад.

Тебя там встретит огнегривый лев,
И синий вол, исполненный очей,
С ними золотой орел небесный,
Чей так светел взор незабываемый.»

Алиса повернула к мужчине заплаканное лицо.

– Где он! Где твой город в котором люди живут, а не...
В котором у Федоса отец трезвый, в котором на кухнях не шепчутся. Посмотри вокруг. Да посмотри ты! Грязь, битые бутылки, обоссанные стены и косые взгляды прохожих как на врагов народа. Как...

Она откинулась к стене гаража.

– Запомни. Это наш мир. А теперь и твой. Привыкай, другого не будет. Уля, не плачь.

– Я и не плачу. Просто соринка в глаз.

Мику неожиданно со злостью зашвырнула бутылку с вином в кусты. Послышался звон.

– Нахуй все это. Затрахало.

«Кругом одни менты, кругом одни мудаки.
Шпана помыкает шпаной
И это ли наш кайф?

Поневоле будешь курить и пить,
Поневоле будешь стучать и бить.
Поневоле насрешь ближнему в рот,
Горько усмехнувшись, вытирая нож...»

– Успокойся, пожалуйста.

– Я спокойна. Даже не начинала нервничать.

Алиса вытерла слезы.

– Костя, Слушай, а кто сегодня в саду играть должен?

Тот посчитал что-то на пальцах, посмотрел наверх.

– Вроде «Странники» лабать будут, если не путаю конечно.

– Круто. Сходим? Уля, а ты чего?

Ульянка нахмурилась.

– Ага... Знаю я как вы на танцы ходите.

– Слушай, ну... Мы себя хорошо вести будем. Честно.

– Поверила я вам, как же.

Она шмыгнула носом.

– Все равно ведь пойдете.

– Вот и собираемся, давайте. Микуся ты чего приуныла? Не нагоняй тоску.

– Да я это... Короче, отойду посру, хоть от нервов. Без меня только не уходите, я наверно быстро.

Она скрылась за гаражами. Переглянувшись, все дружно пожали плечами. Мол,что теперь, бывает.

Мику вернулась через несколько минут, поправляя ремень на джинсах и вытирая руки каким-то лопухом.

– С облегчением, мать. Как оно?

– Да заибись и ну тебя... Сама знаешь куда. Пошли что-ли?