Не библейское

Гроза рыдала как голодная волчица,
стекая в души по осклизлым куполам.
Закат сорвался в пропасть рваной плащаницей –
цветной прелюдией к стихии… И стихам.

Допре́ж казалось, что всё будет как и ныне…
И долгий царь, в кругу обученных людей,
и Третий Рим - непорушимая твердыня,
и, полный грусти, взгляд Всевидящих Очей.

Христос пешком входил в, огромный, вечный город.
День угасал. Кивала зонтиками сныть.
И застил свет, дурманя разум, липкий морок,
пытаясь страждущих смутить и искусить.

Зловещим демоном предзимие застыло.
Каштаны пахли, словно свежие гробы.
Рыдала осень, ясновидица-сивилла,
смывая яхонты по линиям судьбы.

В потухшем мире торжествующего хама,
надежда с верой, как и совесть, нетверды…
С иконостаса обезлюдевшего Храма
иконы падали в предчувствии беды.

Качался мир под звуки очень странной мессы,
с тревожным привкусом тотемной ворожбы.
И расправлял рога тяжёлый, красный месяц
на грозный рык седьмой Архангельской трубы.

Он полыхнул на миг шафрановой каме́дью,
упав в ладони прибывающей ночи –
И… Изошёл, распадом золота и меди,
в кленовый лист и безымянные ручьи…