Варька (3 часть)

Офицер, приказав солдатам оставаться на месте, пошёл за дом, к Леманну.
- Карл, что за балаган ты здесь устроил? Это что за чучело? - спросил оберлейтенант Элерт.
- Ты уже приехал? Доброе утро. Это твой проводник Вилли, - ответил Леманн.
- Издеваешься? Он же пьян вдрызг!
- Хотел дать тебе проводника. Он часто бывал на хуторе, - объяснил Леманн.
- Я возьму его, но до хутора он не доедет. Странно, что он у тебя ещё жив. Что в нём такого? В любимчики записал? - спросил Элерт, равнодушно глядя на помятого и взъерошенного Яся. Брезгливо сплюнув, Элерт достал из кармана фляжку и подал её Леманну.
- Будешь? Меня от одного его вида выворачивает, - сказал Элерт, кивнув в сторону Яся, - Перебрали мы вчера.
- Ром? С утра? Чем мы тогда лучше его?
- С каких пор ты ставишь животных рядом с нами? Ты не сказал, почему он до сих пор жив?
- У меня есть к нему кое-какие вопросы - это раз. Во-вторых, его ненависть к Советам так велика, что ещё неизвестно, кто их больше ненавидит: мы, или он. Он пришёл к нам по убеждениям. В конце концов, мне с ним не так скучно, - ответил Леманн.
- Ну, ты загнул! Сказал бы, что просто решил обзавестись шутом! Оставь его при себе. Мы сами справимся.
- Хозяин - барин, - сказал Леманн по-русски.

Приказ прочесать лес вдоль болота Леманну передал комбат штурмбаннфюрер СС Макс Кеплер. Вместе с приказом, чуть позже, в его распоряжение прибыли два взвода пехоты на бронетранспортёрах и грузовиках. В Посёлке пехоты не было, только танкисты. Переполох был связан недавним разгромом моторизованной колонны на шоссе. Леманн никак не думал, что на полуострове, у него под боком, могут прятаться окруженцы. Он снял полицаев с охраны торфяника и приказал им ждать дальнейших распоряжений в комендатуре. Если бы Ясь не поленился и не остался дома, он не оказался на грани жизни и смерти. Элерт наводил на него ужас. Что сказал Элерт, он понял спинным мозгом.
- Приглашай гостей в дом, хозяин, - сказал ему Леманн.
Идя впереди немцев, Ясь живо представил загаженный стол, бутылки и спёртый похмельный дух, но в дверях его встретила мать. В доме было светло и чисто. Вымытый пол источал приятный, влажный запах дерева.
Элерт разложил карту на столе.
- Ты можешь показать на карте, где находится хутор? - спросил Леманн. Ясь шагнул к столу. К удивлению немцев, он уверенно ткнул пальцем в карту и сказал:
- Здесь.
- Однако. Обучался топографии? - спросил Леманн.
- Отец привёз карту с войны. На ней такие-же обозначения, как на вашей.
- Она сохранилась?
- На чердаке лежит.
- Неси, - приказал Леманн.
Ясь забрался на чердак по приставной лестнице, снял с полки отцовский фибровый чемодан, ножом отщёлкнул замки и взял пожелтевшую свёрнутую в рулон карту. Отец хранил в чемодане библию, подписанную настоятелем и попечителем церковно-приходской школы, и иконы. Здесь же хранились привезённые с войны посуда, серебро, монеты и отцовское письмо, написанное отцом в тюрьме перед тем, как его увезли неизвестно куда. Ясь сунул его в карман. После «похода» в магазин за водкой отцовский револьвер он положил обратно, в чемодан. Ясь не разбирался в оружии, но было понятно, что револьвер иностранный. Он выглядел очень изящно с накладками из слоновой кости на рукоятке и клеймом: “L. GASSER PATENT WIEN”. В то лихое время, после двух войн, много оружия гуляло по рукам. Ясю вдруг захотелось перестрелять немцев, взять ценные вещи и уйти куда глаза глядят. Если раньше он ненавидел большевиков, то теперь он возненавидел и немцев, понимая, что если при старой власти, даже оставшись единоличником, он был свободен, то при новой власти он сразу почувствовал на себе ошейник, как его старый пёс, доживающий свои дни в будке. Да только псу было всё равно, кто его хозяин… Резкий окрик заставил его вздрогнуть. Он вернул чемодан на полку и спустился вниз.

- Похоже, карта австрийская, - сказал Элерт.
- Река Сан. Где-то в районе Перемышля, - добавил Леманн. Он вернул Ясю карту и спросил:
- Отец, что ли, воевал?
Ясь кивнул. Леманн обратился к Элерту:
- Выдвигайтесь к хутору, но к болоту не приближайтесь. Ждите нас. Просто осмотритесь вокруг. На хуторе должны быть лодки. Если русские добрались до них, то наверняка ушли по воде. Как мы этот хутор просмотрели?!


17.


Бронетранспортёр тихо, малым ходом, полз по колее. Элерт приказал водителю остановиться и ждать сигнала. Спешившись, Элерт и пять солдат быстро побежали к дому.
- Фенрих, Штарк, осмотритесь за домом, - тихо приказал Элерт. Ещё одному солдату он указал на сарай. Элерт хотел войти в дом, но на крыльцо вышел дед Чапай с двумя Георгиевскими крестами на груди. Следом за ним вышла бабка Матрёна.
- Что угодно, господину офицеру? - спросил дед Чапай по-немецки. Говорил он плохо, но понятно.
- Говоришь по-немецки? Это хорошо! Где выучился?
- Полтора года был у вас в плену. Так что вам угодно, господин офицер? - ещё раз, с достоинством, спросил дед Чапай.
- Мне угодно обыскать твой дом, - ответил Элерт и указал солдатам на открытую дверь, - Я уважаю тебя, как старого солдата, но обещаю, что за укрывательство большевиков вас ждёт расстрел.
- Господин офицер, кругом болота. Кто может забрести в наш медвежий угол? - сказал дед Чапай.
- Где, в Германии, тебя содержали? В каком лагере? - спросил Элерт.
- Во Фридрихсфельде, господин офицер. После перевели в Целе, под Берлин. Последние полгода работал в хозяйстве, на ферме, - ответил дед Чапай, - Господину офицеру должно быть известно, что в прошлую войну жёны и вдовы немецких солдат имели право брать пленных на работы в хозяйство…
- И не только для работы, - перебил его Элерт. Он усмехнулся и спросил:
- Кто-нибудь ещё проживает в доме?
- Только мы. Я и моя жена.
- А внучка?
- Так ведь уехала она, господин офицер! Как война началась, так и уехала. Нечего ей тут делать. Я сообщил об этом в комендатуру, - ответил дед Чапай.
- Ну, что ж, уехала, так уехала. Если обманул, то тебе хуже будет, и ей, если найдём. Но меня сейчас больше интересуют те, кто разгромили колонну в нашем тылу. Теперь они считаются партизанами, бандитами и подлежат уничтожению, как и те, кто им помогает. Если ты от меня что-то скрыл… Понимаешь меня, старик?
- К нам никто не приходил, господин офицер, - уверенно ответил дед Чапай, изо всех сил пытаясь скрыть волнение. За домом пока было тихо.
- Не хотите выпить кофе, господин офицер? - предложил он.
- У тебя есть кофе? - удивлённо спросил Элерт.
- В Германии я привык пить кофе. С тех пор никак не отвыкну.
Элерт улыбнулся. Предложение ему понравилось, но тут вернулся из сарая солдат.
- Они были здесь, господин оберлейтенант, - доложил он, показав Элерту испачканную кровью пилотку. Элерт мгновенно изменился в лице. Лицо побелело и казалось угловатым, словно выточенным из камня. С полминуты оно смотрело на стариков такими же застывшими глазами. Дед Чапай молча взял бабку Матрёну за руку и закрыл глаза. «Подвели по монастырь, сынки», - мысленно сказал дед Чапай. Выстрела он не услышал.
Элерт сунул пистолет в кобуру.
- Куда провалились Фенрих и Штарк…


- Пойду, выхлопаю твою одёжку и принесу чистое бельё! - крикнула через дверь бабка Матрёна.
- Ага, - ответила Варька и плеснула на камни берёзовым настоем.
В городе она была лишена этого удовольствия. Городские бани, где всегда много людей и кафельные стены, не шли ни в какое сравнение с новой банькой деда Чапая.
Варька то и дело выглядывала в окошко, ожидая, когда вернётся бабка Матрёна, но та всё не шла. Со стороны дома баньку прятали кусты, поэтому через окошко просматривалась только часть тропинки.
Когда скрипнули половицы в предбаннике, Варька решила, что бабка Матрёна принесла ей чистое бельё и одежду, но дверь открыл вооружённый до зубов немец. Карабин висел у него за спиной, но в руках был ППД. Он безошибочно вышел к баньке по запаху, заглянул в парную и остолбенел.
- Пошёл вон, свинья! - громко крикнула на него Варька по-немецки и вытолкнула его за дверь. Немец быстро пришёл в себя. Он рванул дверь и тут же онемел от боли. Варька плеснула кипятком ему в лицо. От удара чугунным ковшом он рухнул замертво. В её руках от ковша осталась только ручка. Она выскочила в предбанник и столкнулась на выходе со здоровенным немцем. Увидев голую девушку, он бросил автомат, оттеснил её в предбанник и повалил на пол.
Боролись молча. Варька отчаянно сопротивлялась. Она сдерживала крик, надеясь, что от одного, может быть, отобьётся. Немец не знал, что его товарищ первым нашёл баню и уже мёртв. Он не сомневался, что легко справится с Варькой и не спешил звать помощников, но встретив жёсткий отпор, понял, что в одиночку ему не справиться. Разгорячённый желанием, он пришёл в ярость и ударил её кулаком в челюсть. Варька успела наклонить голову вперёд и прижать подбородок к груди. Мощный кулак скользнул по скуле. Немец не смог её оглушить. Варька сделала вид, что обмякла, а рука её откинулась под скамью, где стояла жестянка с гвоздями. Когда немец приподнялся, чтобы расстегнуть брюки, гвоздь уже был в её руке. Она с силой воткнула гвоздь ему в глаз и дважды ударила по широкой шляпке запястьем. Немец завалился набок. Она оттолкнула обмякшее тело. Варьку трясло. Исцарапанные пуговицами грудь и живот саднило, болела спина, медленно заплывал глаз. Она потрогала затылок и увидела на пальцах кровь. Варька с трудом встала на ноги и подобрала брошенный автомат. Сменила полупустой магазин на полный и повесила автомат на плечо. Голова гудела, но мысль работала чётко. Она взяла из парной ППД, убитого ковшом немца, проверила, полон ли диск, и решительно пошла к дому.

Офицер и четыре солдата стояли возле бронетранспортёра, который уже подогнали к дому.
- Куда провалились Фенрих и Штарк? - то ли спросил, то ли сказал Элерт.
- Наверно, они поймали девку и уже сняли штаны, - пошутил один из солдат, но его товарищи юмор не оценили, изумлённо глядя ему и Элерту за спину. Элерт, обернувшись, оцепенел: перед ним стояла абсолютно голая девица с заплывшим глазом и с автоматом наперевес. Немую сцену прервала бесконечно длинная автоматная очередь.
Автомат смолк. Палец, сведённый судорогой, застыл на «спуске». Варька с трудом разогнула его и выронила из рук автомат. Пошатываясь, медленно, она подошла к крыльцу. Опустившись на колени, она, как безумная, гладила лицо то бабке Матрёне, то деду Чапаю. Крик маской застыл на её лице. Беспредельное горе сменилось пустотой, а пустота заполнялась ненавистью, расчётливой, холодной и жестокой. Варька обратилась. Она ещё не понимала этого, но когда она встала с колен, с колен встал убийца.
Варька, долго смотрела в глаза убитому офицеру. В руке он держал пилотку с красной звёздочкой. Она взяла пилотку, разрезала ремень на шее офицера и вытянула из-под него автомат. Ей показалось, что в ягоднике кто-то прячется. Она обошла бронетранспортёр. Кусты затрещали, а Варька веером выпустила туда очередь. В ответ кто-то выстрели из револьвера…

- Хотел бы знать, что было между тобой и лесничим, - сказал Леманн Ясю и выстрелил из пистолета в бутылку, - Будем считать, что это была твоя пуля. Почему в Посёлке абсолютно все, кроме меня, знают, чьими стараниями ты оказался в больнице? Что ты о ней знаешь? - Леманн впился глазами в Яся, - В глаза мне смотри! - Леманн готов был взорваться, как взорвался на писаря в канцелярии, когда увидел на бумаге её имя. Он не поверил своим глазам, но факт остался фактом: сразу стольких случайных совпадений быть не может. Писарь остался в недоумении, за что наорал на него шеф. Леманн забрал у него бумагу и пригрозил кулаком, мол, ничего не было, он, писарь, ничего не видел.
- Последний раз я её видел за два дня до начала войны. Когда вернулся из больницы, тётка сказала мне, что она уехала, - сказал Ясь, глядя Леманну в глаза.
- И ты, конечно же, поверил, - усмехнулся Леманн. Ясь пожал плечами.
- Чёрт с тобой. Седлай лошадь и дуй в комендатуру. Скажешь Петро, чтоб расставил вас вдоль дороги на хутор и пусть заодно отправит связного к Элерту. Мало ли помощь понадобится. Всё! Прочь с глаз моих!

Ясь воспрянул духом. У него появилась возможность узнать, что происходит на хуторе. От мысли, что немцы найдут Варьку, он испытал дикий приступ ревности. Не было дня, чтоб он не думал о ней. Что бы она с ним не сделала, Ясь понимал, что влюбился в неё, и здесь он был бессилен. Он легко уговорил Петро разрешить ему стать связным. Никто из полицаев не спешил лезть в пекло.

Увидев издали бронетранспортёр, Ясь спешился, привязал Ярого к дереву. Пока он шёл к хутору, кто-то дважды выстрелил из пистолета. Он перепрыгнул через забор, обошёл пчелиные ульи и между рядами смородины и крыжовника подкрался к бронетранспортёру. Ясь увидел, что старики лежат на земле. Один из немцев посмотрел в его сторону. Ясь лёг и переполз правее. Прячась за бронетранспортёром, он подобрался ещё ближе. Стал слышен их разговор.
Немцы смолкли. Кто-то вдруг начал стрелять из автомата. Пули громко защёлкали по железу. Ясь вжался в траву и зажмурил глаза. Когда он их открыл, то увидел в просвете между колёс неподвижные тела. Он, ужом, проворно отполз к ягоднику, за кусты смородины. Только сейчас он пожалел, что оставил винтовку притороченной к седлу, и вытащил из-за пояса револьвер. Ясь вытаращил глаза, когда Варька, в чём мать родила, с автоматом в руках вышла из-за бронетранспортёра. Он был готов ко всему, что угодно, но увидеть обнажённую девушку с автоматом… от неожиданности он потерял равновесие и, ухватившись за куст упал. Над его головой засвистели пули. Ясь выстрелил в ответ наугад и тут же вжался в землю. На голову ему посыпались срезанные пулями ветки.
- Варька, не стреляй! - крикнул он, понимая, что по-другому ему не уйти.
- Отбегался ты, Ясь! Ляжешь рядом с немцами! - крикнула в ответ Варька и выстрелила.
- Я не убивал твоих стариков! Дай мне уйти, и тогда сама уйдёшь! Немцы уже едут сюда, окруженцев ловить! - начал торговлю Ясь.
- Ты их не убивал, но немцев ты привёл!
- Немцы про хутор и про тебя не от меня узнали! Если бы я хотел вас выдать, то выдал бы в первый же день!
- Никак я у тебя в долгу Ясь? Чем мне тебе отплатить? - спросила Варька.
- Не хочу я тебя немцам отдавать! Я уйду, и ты уходи!
- Даже если я соглашусь тебя отпустить, то потом я всё равно тебя убью! - крикнула она.
- Вот потом и разберёмся, без немцев! По-соседски! Идёт? - крикнул Ясь, почувствовав, что она подаётся, - А пока давай договоримся!
- Ты про Ивана ничего не знаешь? Если скажешь, может и договоримся!
- Знаю, но откуда мне знать, что после этого ты не выстрелишь мне в спину?
- Тебе моего достаточно слова будет? - спросила Варька.
- Вполне! - ответил Ясь.
- Выходи без оружия!
Ясь встал и пошёл ей навстречу, не в силах отвести взгляд.
- В землю смотри, а то глаза сломаешь, - сказала Варька. Ясь отвернулся.
- Может, оденешься? - предложил он.
- Говори, что про Ивана знаешь, и проваливай! - резко сказала она.
- Ты обещала не стрелять, если скажу, напомнил Ясь.
- Говори. Я дала тебе слово, - глухо сказала Варька, предчувствуя страшную весть.
- Нет его. Убит, - сказал Ясь.
- Как?
- Немцы в Райцентре милицию окружили. Кто погиб, а кого в плен взяли. Мужики говорят, они в здании райотдела засели и отстреливались. Полдня бой шёл, пока немцы пушку не подкатили. Ромашку в плен взяли, а потом на тюремном дворе расстреляли…
Варька сжала губы.
- Уходи, - едва слышно сказала она. Ясь попятился, сделал несколько шагов и снова замер.
- Я не желал им смерти, - сказал он.
- Уходи. Я не буду стрелять тебе в спину.
Ясь ушёл в лес. Спустя время на дороге появился всадник. Варька не выдержала и выпустила остатки магазина ему в след, не целясь. Всадник шарахнулся в сторону и исчез.

Варьку била дрожь. Она взяла из дома приготовленную бабкой Матрёной одежду и побежала в баньку. Окатившись тёплой водой, она оделась, спустилась к реке, к спрятанной в лозняке лодке и подплыла на ней к сараю.
Бронетранспортёр Варька «обчистила» не хуже иного вора. Потом пришёл черёд убитых немцев. Лодку она нагрузила основательно. Из дома она забрала письма, фотографии, иконы и тёплую одежду. Пора было уходить. Рация, снятая с бронетранспортёра, не затыкалась. В эфир кто-то постоянно выкрикивал позывные. Варька взяла наушники.
- Да заткнись ты, козёл! - зло огрызнулась она по-немецки в эфир. Радист замолчал. Варька бегом вернулась к дому. Она вылила из канистры бензин на пол бронетранспортёра и подожгла его. Машина вспыхнула как спичка. «Вот теперь все»,– сказала она шёпотом. Уже из лодки Варька сквозь слёзы посмотрела на дом. Она не сомневалась, что немцы сожгут хутор. Поэтому не боялась, что дом загорится от её «костра».
Широкая, хорошо просмолённая лодка легко скользила по течению, несмотря на тяжёлый груз. Деревья, клонившиеся с обоих берегов, сомкнулись кронами, и лодка плыла в живом зелёном туннеле.


18.


Кеплер по собственной инициативе усилил отряд Леманна двумя танками. Он был против зачистки леса, считал достаточным просто блокировать район хутора. Его больше интересовала подготовка к предстоящему маршу, а гоняться по лесу за полусотней русских – дело неблагодарное.
Стоя в люке, Леманн махнул рукой. Он соскучился по грохочущей стальной коробке. Прочная броня вселяла в него уверенность.
Колонна выехала на окраину. По дороге, что огибала посёлок, она прошла с километр. Столбы как маяки обозначили дорогу на хутор. Виднелись и чёрные фигурки полицаев верхом на лошадях.
На полпути Леманн увидел, как над лесом поплыли черные клубы дыма. Танк взревел двигателем. Колонна ускорила ход. Четыре мотоцикла, резво вырвались вперёд.
Петро был последним в цепочке. Леман приказал остановить танк. Колонне он дал отмашку двигаться дальше.
- Докладывай! - крикнул он Петру.
- Перестрелка была на хуторе! Затем дым повалил, господин оберштурмфюрер! - ответил тот.
- Кого на хутор связным направил?- спросил его Леманн
- Голенка, господин оберштурмфюрер! Он сам напросился!
- Идиот! - обозвал его Леманн.
- Кто? - обиженно спросил Петро, не понимая, что разозлило Леманна.
- Оба! Все! Я ещё с вами разберусь за пьянство!
Обдав полицая бензиновой копотью, танк рванул с места.

Бронетранспортёр не горел, а только чадил. Густой чёрный дым стелился по зелёному лугу перед домом. Леманн кратко доложил обстановку по радио Кеплеру. Оберлейтенанту Дирсу он приказал оцепить хутор. Русские могли оказаться поблизости. К тому же они завладели пулемётом, карабинами и радиостанцией. Сгоревший бронетранспортёр оказался пуст. Пусты были и карманы погибших. Разве что не сняли одежду и обувь.
Леманн бегло осмотрел убитых. Стреляные гильзы от русского ППД он нашёл в траве. В Элерта и его солдат стреляли от угла дома. То, что обувь осталась нетронутой, он взял на заметку. Русские ценят немецкие сапоги. Трава перед домом была аккуратно скошена и гильзы были хорошо видны на земле. Леманн шагнул в сторону и прикинул, куда стреляли от бронетранспортёра. Он пошёл в сторону ягодника. Мысль о сапогах навела его на мысль о следах. У хорошего хозяина кусты всегда в порядке, обкопаны и прополоты. Леманн быстро нашёл сломанные ветки и следы. Один след бы очень чётким.
- Господин оберштурмфюрер, в бане ещё два трупа, Штарк и Фенрих, - доложил солдат.
- Картина маслом, - сказал Леманн, разглядывая Штарка. Он взял из жестянки гвоздь и вышел на воздух. В баньке ему стало душно. Дирс взял у него из руки гвоздь, осмотрел, хмыкнул и вернул обратно.
- Зачем он тебе? - спросил он Леманна.
- Зачем? Как ты думаешь, Алекс, почему наш солдат найден в бане с расстёгнутыми брюками и гвоздём в глазу? - Спросил Леманн. Не дождавшись ответа, он приказал вынести тела убитых из бани.
- Интересно, куда девался Голенок? По идее, он должен лежать вместе с ними, - сказал Леманн.
- Либо сбежал, либо русские взяли его с собой, - предположил Дирс.
- Вряд ли. Предателей они расстреливают на месте. Здесь я с ними солидарен, - возразил Леманн.
- Ну, почему же. Я бы его оставил в живых, как проводника, - сказал Дирс.
- А что, резонно. Какого дьявола они пошли вглубь полуострова? Заблудились? Хорошая мысль, Алекс. Их гнали от самой границы. Вполне возможно, что у них нет карты местности, - заключил Леманн. Он всё ещё вертел в руке гвоздь, - Хорошие гвозди, кованые. Видишь, остриё плавно спущено, а на гранях насечка. Такой сидит в дереве мёртво. Вот ведь судьба. Пройти с боями всю Европу и быть убитым в бане простым гвоздём… Нет, гвоздь, конечно, хороший, не хуже штыка, но, тем не менее, гвоздь. Я бы много отдал, чтобы своими глазами увидеть, что здесь было.
Дирс тоже был озадачен. Он зашёл в баню и вернулся с ковшом и сломанной рукояткой в руках. Он молча примерил ковш к ране на голове Фенриха и посмотрел на Леманна.
- Похоже, Фенрих зашёл в парную без разрешения.
- Похоже, да. Сначала ему плеснули в лицо кипятком, а уж после проломили голову. Интересно, где в этот момент был Штарк?
- Снимал в предбаннике штаны. Слушай, Карл, не води меня за нос. Ты ждёшь, когда я сам до всего додумаюсь? - спросил Дирс.
Леманн засмеялся.
- Отнюдь нет. Я боюсь, что правда может не понравиться начальству, - начал издалека Леманн, - Я пока не могу выстроить версию в деталях, но ситуация весьма пикантна. Элерт и его люди погибли по собственной глупости и неосторожности. Точнее, по глупости Фенриха и похотливости Штарка. Для объяснения гибели семи человек и потери бронетранспортёра нужна серьёзная причина. Невоспитанность Фенриха для этой цели точно не подходит. Не в моих интересах докладывать о том, что особа, которой не дали спокойно помыться в бане, практически голыми руками расправилась с двумя гренадёрами, завладела их оружием, а потом в упор расстреляла ещё пятерых.
- Элерт был не только моим подчинённым, но и другом, ещё с Гитлерюгенда. Я не хочу, чтобы кто-то узнал, как он погиб, - твёрдо сказал Дирс.
Леманн прошёлся туда-сюда и замер, глядя в пустоту.
- В предбаннике лежит полупустой магазин. Она перезарядила оружие перед тем, как идти к дому. Но стреляла она всё-таки из ППД. Я бы поступил так же. В диске семьдесят патронов, плюс высокая скорострельность. Она их просто изрешетила. Мне непонятно, почему никто из них не попытался спастись. Такое впечатление, что она стреляла не по живым людям, а по мешкам. Они и лежат как мешки, кучей. От кормы бронетранспортёра она стреляла ещё в кого-то.
- Невероятно. Всё правильно, всё логично, но невероятно. Может, всё-таки, это была не женщина? - неуверенно спросил Дирс.
- Тогда зачем Штарку понадобилось снимать брюки? Попахивает содомией, Алекс, - сказал Леман, - Вот, смотри, - он показал Дирсу белые волоски, которые бережно держал кончиками пальцев, - в группе Элерта ни у кого нет белых длинных волос. А эти я нашёл в предбаннике. Они застряли в трещине, в половой доске. Раз волосы застряли в половой доске, значит, Штарк повалил её на пол, где и получил гвоздём в глаз. Непонятно, почему он решил с ней развлечься при убитом товарище?
- Если это была женщина, то Штарк кроме голых сисек ничего не видел. Даже если дверь в парную была открыта, то они её могли закрыть, когда боролись…
- Господин оберштурмфюрер, нашёлся Голенок, - доложил связист.
- Жив?
- Жив, но ранен, в задницу, - сказал связист, сдерживая смех.
- Допросить сможем?
- Сможете. Ранение касательное, царапина. Уже везут, - опередил связист вопрос Леманна.
- Отлично. Пошли в дом, Алекс. Хочется присесть и поесть.
- Что со стариками делать, Карл? - спросил Дирс.
- У деда два Георгиевских креста. Прикажи похоронить их.


- Господин оберштурмфюрер, Голенок, по вашему приказу, доставлен, – доложил солдат и подтолкнул Яся к столу. Револьвер, патроны и отцовское письмо, которое Ясь носил в кармане, как талисман, солдат отдал Леманну, - Бумагу нашли у него в кармане, - добавил он.
Леманн развернул письмо…
- А у тебя заботливый отец. Оставил тебе деньги, оружие. «Раст-Гассер» интересный и, по-своему, уникальный револьвер. Он наверняка принадлежал австрийскому или венгерскому офицеру. В отличие от отца, ты не достоин такого оружия. Это его трофей, а не твой. Ты должен был его сдать, когда поступал на службу. Что касается монет, то придётся тебе их пожертвовать. Мы ведём большую войну, для которой нужны большие деньги, а твой вклад тебе же и зачтётся. В конце концов, мы платим тебе жалование. Но перейдём к делу. Рассказывай, как так случилось, что ты остался жив? Судя по ранению, ты особо не геройствовал, а здесь мы нашли только трупы, обобранные до нитки?
- Ничего не могу сказать, господин оберштурмфюрер. На подъезде к хутору меня ранили.
- Тогда почему ты прятался в лесу? – спросил Леманн. Ему пришлось одновременно допрашивать и вкратце переводить разговор Дирсу.
- Я вылетел из седла и ударился головой об дерево, - объяснил Ясь. Он показал ссадину на голове.
- Он не врёт, господин оберштурмфюрер, - вмешался в допрос солдат, - когда мы его нашли, он едва стоял на ногах. Об дерево он крепко приложился. Жеребцу пуля попала в переднюю ногу. Тоже царапина. Повезло красавцу. Интересно, откуда он у этого голодранца?
- Я не особо разбираюсь в лошадях, но твой жеребец явно из породистых. Где взял, украл у кого-нибудь? – спросил Леманн Яся.
- На конезаводе забраковали, а мы с отцом его выходили, Ярым назвали, - ответил Ясь.
Леманн стукнул кулаком по столу. Казалось, надежда на то, что Ясь прояснит ситуацию, таяла, но интуитивно он чувствовал - Ясь лжёт, и припас ещё один аргумент. Было интересно, почему он так упорно пытается скрыть всё, что касается хутора.
- Расскажи, как она побила тебя, здорового мужика? Догадываешься, о ком я говорю.
Ясь мялся на месте. Он достаточно натерпелся за это утро и не хотел ещё раз выводить Леманна из себя, лихорадочно соображая, что стоит сказать, а что – нет. Леманн смотрел на него как удав, видел, что он в замешательстве.
- Что ж, попробую освежить твою память. Завтра на торфяник прибывает первая партия рабочих, пленных. Они тебе будут очень рады, когда узнают, кто ты, - равнодушно сказал Леманн.
- Она каждое лето приезжала сюда на каникулы. Этим летом я видел её всего один раз…
- После чего загремел на больничную койку! Как она выглядит, какого цвета волосы, глаза? Раз ты за ней ухаживал, то, наверно рассмотрел?
- Глаза у неё разные…
- Что значит, разные? Косая как ты, что ли? - перебил его Леманн, - Ладно, ладно, не обижайся, - внезапно смягчился Леманн. Дирс с любопытством посмотрел на него, но пока промолчал.
- Никакая она не косая. Нормальные у неё глаза… красивые, разноцветные, а волосы – белые.
- Крашеные?
- Что? Кто крашеный? – недоумевающе спросил Ясь.
- Сколько ей лет? – спросил Леманн.
- Школу, вроде как, закончила.
- Как она с тобой справилась? Ты ведь здоровый деревенский мужик?
- А она тоже не из слабаков. Не всякий мужик её одолеет, - ответил Ясь.
- Никак ею гордишься! Ты уверен, что она уехала?
- Не знаю. Я её больше не видел, - ответил Ясь.
- Сними правый сапог, - приказал Леманн, - Снимай, снимай.
Ясь стянул сапог и удивлённо посмотрел на Леманна. Дирс удивился не меньше. Наблюдая за Леманном, он не понимал смены его настроения. С чего вдруг тот повеселел? Зачем заставил Голенка снять сапог? И почему он перестал переводить допрос на немецкий?
Леманн закурил. Он не отрывал взгляд от блестящей зажигалки на подоконнике, рядом с пачкой папирос. Сердце его готово было выскочить из груди. Её слова звучали в голове, как пророчество. Они встретились на войне и стали врагами. Мало того, пусть и косвенно, он стал убийцей её родных. Радость сменилась тоской.
- В ягоднике, ты прятался? – медленно и тяжело спросил Леманн. Ясь кивнул, ругая себя за то, что рискнул обмануть Леманна.
- Значит, не пойдём в кусты сапог примерять? Говори, сволочь, пока я тебя, действительно, в лагерь не отправил. Ты по минутам, по секундам, расскажешь мне, что ты видел из кустов! – крикнул Леманн и тихо добавил:
- Дальше меня это всё равно не пойдёт, иначе вынужден буду тебя расстрелять, идиот.
Ясь выложил ему всё, как на духу. Естественно он ничего не сказал про баню, но его рассказ стал последним мазком на картине.
Леманн устало махнул рукой.
- Пошёл вон!
- Можешь идти, Маркус, - обратился к солдату Дирс.
Пауза затянулась, но Дирс терпеливо ждал, когда Леманн заговорит сам.
- Помнишь, я рассказывал о своей попутчице? – спросил Леманн.
- Думаешь, она?
- Можешь не сомневаться, - сказал Леманн и указал пальцем на подоконник, - Эту зажигалку я ей подарил в поезде.
- Расскажи лучше, зачем ты его заставил снять сапог? – спросил Дирс.
- Это всё ерунда. Намного интереснее то, что фройляйн Варя проломила череп Фенриху, заколола гвоздём Штарка, а затем расстреляла Элерта и четырёх солдат, будучи обнажённой. Представляешь, что будет, если кто-нибудь, кроме нас, об этом узнает? Да над нами будут смеяться от России до Франции. «Реклама» нам точно не нужна.
- Резонно. Так этот, Голенок, он её голой видел? А я думаю, что он тебе такое рассказал, что у тебя лицо пятнами пошло. Ты уверен, что он никому больше не разболтает?
Вряд ли. Я первым об этом позабочусь. Бессмысленная потеря бронетранспортёра с экипажем и десантом – мало нам не покажется. Какого чёрта Элерт убил хозяев? Ему было приказано взять под контроль хутор, а не проводить карательную акцию! В итоге, благодаря Элерту, вляпались в дерьмо, даже не начав!
- Мой промах, - признался Дирс, - Надо было самому ехать сюда, а Элерта оставить при тебе. Во Франции ещё ладно, а в Польше и здесь его словно подменили. Я согласен с тем, что славяне отличаются от нас не в лучшую сторону, но убивать их направо и налево тоже не выход. Теперь пойди, разберись. Лопаты понадобятся, говно разгребать. Да и Штарк, тот ещё бабник. Зря Элерт его прикрывал… да не прикрыл.
- Идиоты! – подытожил Леманн.
В комнату вошёл Кеплер.
- Господин штурмбаннфюрер, потерян бронетранспортёр с экипажем… - начал доклад Леманн.
- Я бы хотел узнать, Карл, зачем ты вынудил меня пригнать сюда полбатальона? – перебил его Кеплер, - Чтобы воевать с голой девицей?
- Откуда вам это известно, господин штурмбаннфюрер? – изумлённо спросил Леманн, - мы сами только что узнали?
- У тебя окно открыто. На улице очень хорошо слышно. Если так пойдёт дальше, то об этом нелепом случае скоро будут знать в ОКВ! Готовый анекдот! Я бы кино снял! – сказал Кеплер и уселся за стол. Он снял пилотку, посмотрел на Леманна, а затем на Дирса.
- Что встали столбами? – садитесь!
Выслушав доклад Ленманна, Кеплер сказал только одно слово:
- Идиоты!
Леманн и Дирс переглянулись.
- Может, господин оберлейтенант подскажет нам что-нибудь толковое? Дирс, ведь ваши люди погибли? Вы же не думаете, что у меня хватит ума рассказать обо всех этих пикантных подробностях в штабе дивизии? Что скажете? - с издёвкой спросил Кеплер.
- Удачно провести операцию, - ответил Дирс.
- В таком случае, должно быть много убитых русских, - сказал Кеплер, - Надеюсь, мне будет, что доложить наверх. И главное: нас попросили притормозить зачистку. Очень большая площадь прочёсывания. К вечеру прибудут два эскадрона из 1-го полка.


Часть 2.


1.


Речка кончилась. Началось заболоченное озеро с топкими берегами, заросшими осокой и тростником. Варька пересекла его и по узкой протоке выплыла в следующее озеро. Бескрайний лабиринт из речек, озер и проток перемежался трясинными полями, грядами и островами леса. В этом лабиринте, среди множества больших и малых островов, пряталась зимовка деда Чапая.
Варька налегла на вёсла. Подплыв к толстой коряге, она нащупала привязанную к ней верёвку. При помощи верёвки она подтянула лодку к острову через проход в тростнике. Груз она перенесла под навес. Лодку по воде перевела в затон и затолкала её в кусты. И вовремя. Над островом пронёсся лёгкий немецкий самолёт «Физелер Шторх». Сделав большой круг над болотом, он улетел.
Две керосиновые лампы осветили зимовку. Варька набрала в ведро древесного угля, растопила печку и разогрела на плите трофейную тушёнку. Она взяла саквояж офицера и достала из него початую бутылку рома. Открыла, понюхала, попробовала на язык. Ром был крепким, но вкус ей понравился. Она сделала большой глоток и зажмурилась. Приятное тепло разлилось по уставшему напряжённому телу, и она расплакалась.

Слёзы высохли. Она поставила на полку фотографию, икону и зажгла свечку. Бабка Матрёна ездила в райцентр в церковь на воскресные службы и привозила домой свечки и воду. Вспомнив, как бабка Матрёна как-то взяла её с собой на поминки, Варька протёрла полотенцем стопки, налила в них медовухи, положила сверху кусочки хлеба и поставила на полку…

Погода испортилась. С юга, от далёкой реки, небо заполняли тучи, подул влажный тёплый ветер. Он принёс первую водяную пыль. В ненастье можно смело топить печь дровами, не боясь того, что кто-то заметит дым. Зимовку нужно было хорошо протопить. Набив печку дровами, она вспомнила про тушёнку. Немного поев, она легла на сенник и незаметно провалилась в сон.

Ответ на вопрос «что делать?» решился сам собой. Варька проснулась – словно в затылок кто-то толкнул. Она вышла за дверь: на полуострове, за низко стелющимся туманом, шёл бой. Варька вспомнила о рации, оставленной под навесом, развернула антенну и щёлкнула тумблером. Рация ожила. Из наушников послышались ругань и стрельба. Для Варьки они были лучше всякой музыки. Немцам явно приходилось не сладко. Радист просил поддержку огнём. И действительно, вдалеке загрохотали взрывы. После нескольких залпов, стрельба стихла. Звучали только отдельные выстрелы. Варька со злостью стукнула по рации кулаком и выключила её.

Она ещё долго стояла, глубоко вдыхая влажный прохладный воздух, прислушиваясь к тишине. Вспомнился сосед по купе. «Нет, не может быть, просто совпадение»,– прошептала она. Один из голосов в рации показался ей знакомым.


Заморосил дождь. Варька вернулась в избушку и посмотрела на часы. Было раннее утро. До темноты она успевала подойти к берегу, укрыться на ближайшем острове и осмотреться. Судя по звукам, бой шёл примерно в километре от хутора. Варька сложила в ранец пистолеты, патроны для карабина, три банки тушёнки и сухари. Наполнила водой две фляжки. Прихватила с собой и бутылку с дедовым зельем от комаров. Он варил его из трав. Оно сильно пахло валерьянкой, но на пару часов о комарах можно было забыть. Вывела лодку из укрытия. Вооружившись автоматом и карабином, она погрузила в лодку ранец и отчалила.
Видимость была отвратительной, но по компасу и вешкам она сумела выплыть по сложному извилистому маршруту к устью речки и повернула вдоль берега полуострова направо. Бесшумно погружая весла в воду и держась подальше от берега, Варька взяла курс на остров. Как только берег становился видимым, она сразу уходила в сторону, прячась в мелкой взвеси дождя. Эта смертельная игра казалась бесконечно долгой. Она со страхом ждала выстрелов...

Лодка с хрустом врезалась в песок. Варька настолько обессилела от нервного напряжения и гребли, что с трудом выбралась на берег. Темнело. Воздух наполнился комариным звоном. Лягушачий хор вторил ему.
Остров - песчаная гряда, лес, зажатый со всех сторон вездесущим лозняком, - вытянулся вдоль берега метров на двести. И если кто-то сумел уйти от немцев, то только сюда, прямиком в мышеловку. Утром, если туман рассеется, немцы всё поймут и прочешут остров. С этими мыслями Варька заставила себя встать. Бесшумно ступая по песку, она двинулась вдоль кромки воды.
Сначала она решила, что ей почудилось, но звук становился всё громче. Варьке одновременно стало и смешно, и страшно. В темноте кто-то храпел. Временами так громко, что его вполне могли услышать немцы. Найти его источник не составило труда. Боец спал сидя на лапнике, прислонившись спиной к дереву. Винтовку он обнимал руками. Она же помогала ему поддерживать равновесие. Варька, взяв винтовку за ствол, потянула её к себе. Боец во сне нахмурился и ещё крепче вцепился в оружие. Он что-то пробормотал, прижимаясь щекой к винтовке. Варька едва сдержалась, чтобы его не стукнуть.
- Эй, - шёпотом позвала его Варька и сильно тряхнула за плечо.
Увидев Варькино лицо, он вытаращил глаза. Варька ткнула ему ствол пистолета в нос.
- Тихо. Свои, - сказала она.
- Ты кто?
- Аркадия Гайдара в детстве читал? У него рассказ есть про часового? - спросила Варька.
- Какого ещё Гайдара?! Ты кто?!
Горе-часовой опомнился, оттолкнул Варьку, вскочил и наставил на неё винтовку.
- Руки - вверх!
- Не буду я ничего поднимать. Мы не на физкультуре. Я тебя могла десять раз кокнуть, спящего, а ты мне в лицо винтовку суёшь, - сказала Варька.
- Давай, давай! Руки - в гору! Пальну ведь! - пригрозил он.
- А ты пальни, попробуй. На курок нажать много ума не надо. Немцы тебе спасибо за помощь скажут. Вмиг нас минометами с говном смешают. Приведи лучше старшего. Пусть узнает, как ты на посту спишь. Патроны-то хоть есть в винтовке?
Боец растерялся, не зная, что делать. Он был молод, чуть старше её. В его винтовке остался один патрон.
- Ишь ты, раскомандовалась тут! - уже не так уверенно сказал он, - Что это у тебя за форма такая? Первый раз такую вижу, - он с любопытством разглядывал немецкий камуфляж. Опустив винтовку, он попятился и скрылся в кустах. Варька села на песок, вытянув уставшие ноги.
Прибежал лейтенант и наставил на неё наган.
- А ну, встать! Кто такая?! Документы! – потребовал он.
Варька сняла косынку. Белые волосы рассыпались по плечам. Она искоса, лукаво глянула на него и улыбнулась.
- Товарищ лейтенант, зачем мне на болоте документы, лягушкам показывать? Лучше хорошенько стукните наганом вашего часового, чтоб ему навсегда спать расхотелось, а то еле его разбудила. Я на вас по его храпу вышла. Диво, что немцы на берегу не услышали. Его не то, что немцы, - сам Гитлер в Берлине мог услышать. Если к утру морось кончится, вы будете у немцев как на ладони. Уходить надо с острова.
Лейтенант убрал револьвер в кобуру и присел перед ней на корточки. Вслед за лейтенантом из кустов вышли ещё с десяток бойцов. Они встали кругом и разглядывали Варьку с любопытством и удивлением. Чувствовалось, что после страшных дней боёв, отступления и потерь, она была для них как глоток свежего воздуха.
- Ты откуда взялась? Здесь вода кругом? – спросил, наконец, лейтенант и потрогал её за рукав. Варька отдёрнула руку.
- Руки убери! Ты не в магазине, а я не манекен!
- Ух ты! Городская, что ли? Больно гонору много! – сказал лейтенант, - Похоже, мужики, наша она.
- Твоя, лейтенант, дома носки вяжет, а я сама по себе, - ответила Варька, - У вас, видно, на болоте мозги отсырели. Туго соображаете.
- Товарищ лейтенант, - вмешался в разговор Адам, - я, кажется, знаю, чьего поля эта ягодка. Узнаю по замашкам. Дед говорил, что у него помощник был, так вот она и есть тот самый помощник.
- Так ты с хутора? – обрадовался лейтенант, - Были мы у твоего деда, недолго. Он жалел, что с лодками не мог нам помочь. Всё равно, спасибо ему. Отдохнули, подкормились, да с инструментом он нам помог. Спасибо.
- Некому теперь спасибо говорить. Убили их немцы. Его и бабушку, - сказала Варька.
- Как убили? За что? – голос лейтенанта провалился. Он вскочил, но тут же опустился на песок, словно у него подкосились ноги.
- А за что на войне убивают?
Варька молча протянула ему пилотку
- Откуда она у тебя? – спросил лейтенант.
- У немца забрала. Ваша?
Адам взял у неё пилотку и рассмотрел.
- Наша пилотка, товарищ лейтенант. Климчук потерял. Видно, немцы её нашли в сарае или ещё где. В кровище вся. И отругать некого, дочка. Убили Климчука, - сказал Адам. Лейтенант встал и оглядел бойцов.
- Ну, суки, - выдохнул он, - держитесь! За всё у меня ответите! Если живы останемся - за всё! За сон на посту, за… - лейтенант смолк. У него перехватило дыхание.
- Не виноваты они ни в чём. Немцы во всём виноваты, - заступилась за бойцов Варька, - Не время сейчас разбираться. Уходить вам надо.
- Пилотка к тебе как попала, если она у немца была? – спросил лейтенант.
- У немца и взяла. Я же сказала.
- Не понял…
- Мёртвый он был. Что тут непонятно?
- А кто его убил? – недоверчиво спросил лейтенант.
- Вот ты заладил! Кто да кто! – не выдержала Варька, - Я его кокнула! И ещё шестерых! – влажные от пота волосы подсохли, и она повязала косынку обратно.
- Ты, это, на мужа своего вякать будешь! – рассердился лейтенант, - я тебя, между прочим, по делу спрашиваю. Приплыла тут, мадам Баттерфляй, понимаешь. Больно остра на язычок.
- Нашла коса на камень, - сказал Адам. Бойцы тихо засмеялись. Лейтенант замялся и подал Варьке руку.
- Николай, - представился он.
- Варька, - ответила она.
- На лодке приплыла к нам? – спросил лейтенант.
- На ковре-самолёте!
- Опять?! – зашипел лейтенант.
- Сколько вас? – спросила она.
- Четырнадцать человек. Двое ранены, - ответил лейтенант, - не думал, что немцы в нас вцепятся. Даже на танки расщедрились.
- В Посёлке не только танки. Техники всякой - битком. Вы разве не видели? Ведь мимо Посёлка шли?
- Мы обошли его ночью. Да и карты у меня не было. Иначе бы не забрались в этот мешок, будь он трижды проклят. Когда набрели на хутор, дед твой нам объяснил, что здесь танковый батальон стоит. Танковый батальон, конечно, в Посёлке не поместится. Разве что немцы по округе не расквартировались. Отдыхают, гады, как на курорте. Словно не мы дома, а они, - сказал лейтенант.
- Хорошо вы немцам накостыляли, раз они на танках за вами гоняются, - похвалила лейтенанта Варька.
- Толку-то. К фронту надо пробираться. А на плотах далеко не уйдём. Патронов – разве что застрелиться.
- Есть у меня оружие. Кроме тебя, понадобятся ещё трое. Хорошо бы тех, кто на вёслах раньше сидел. Доберёмся до лодок и вернёмся за остальными. По-другому никак.
- Что скажешь, Адам? – спросил лейтенант.
- Правильно говорит. Я ей как себе верю. Немцы вслепую к нам не сунутся. Сматываться надо, пока они там чешутся, - ответил Адам.


2.


Леманн встал из-за стола и открыл окно. В черноте ночи мерцали костры. Ночная свежесть разогнала спёртый воздух. За вечер они изрядно прокурили комнату.
Дирс развалился на стуле и, запрокинув голову, пускал сизые кольца вертикально вверх. Стол ломился от закусок: квашеная капуста, солёные огурчики, варёная картошка, сало, яйца, зажаренная на вертеле курица, свежая зелень. Отдельно, на буфетной тумбе, стояли бутылки и миска с клубникой.
Полчаса назад у ехал в Посёлок Кеплер. Несмотря на внушительные силы, – более трёхсот человек - потерь избежать не удалось. Погибли двадцать семь человек, не считая раненых. Русских насчитали сорок три. Взбешённые потерями кавалеристы добили раненых и пленных. Кеплер, всё, что он думал об этом, высказал по телефону в неприличной форме в штаб. Его в свою очередь взбесило поведение гауптштурмфюрера Бехера, который
погиб на болоте. Бехер считал, что его кавалеристы, настоящие охотники, и лучше всех справятся с поставленной задачей, а танкистам в лесу делать нечего. «Недоумки! – орал Кеплер в трубку, - Воевать против русских, это не охотиться за безоружными евреями!» Втайне он ликовал. В конце концов, это проблема службы безопасности. Пусть она вместе с полевой полицией разбирается. Его задачей было оказать максимальное содействие. В конце концов, есть Леманн, который имеет к ним прямое отношение, и которому поручили это дело. А то, что Бехер проигнорировал Леманна, не прислушался к нему, то пусть спрашивают с тех, кто его прислал. Есть ответственное за операцию лицо – Леманн, и ему Бехер должен был подчиниться. На фоне скандала, история с хутором благополучно ушла в тень. Гибель Элерта под шумок списали на боестолкновение с окруженцами. А так как ранее поступил приказ приостановить акцию до подхода кавалерии, то с Леманна и взятки гладки. Отчёт о проведённой операции составлял он.
Никто не смог предугадать, что русские устроят засаду, прячась в тростнике, по шею в воде. Кавалеристы, прочёсывающие лес, собрались на вырубке для перегруппировки, и попали под шквальный огонь русских, засевших в тростнике. Ещё больших потерь удалось избежать благодаря Гренадёрам Дирса. Разведчики нашли дорогу, ведущую на вырубку, а Леманн и Дирс на танках и бронетранспортёрах вступили в бой в самый драматический момент. Они загнали противника в воду.

- Комбат бинокль забыл, - сказал Дирс.
Леманн не обернулся и смотрел в окно, звонко щёлкая крышкой зажигалки.
- Видимость - хуже некуда. В дождь русские легко просочатся сквозь наши кордоны.
- Здесь не местность, а чёрт знает что. Одни перешейки. Амазонка. Не думал, что в Европе есть подобные места. Легко могут уйти - согласился Дирс, - Хотя, много ли их осталось? Десяток? Полтора? Здесь не попадутся, так попадутся в другом месте, или сгинут в болоте.
- Утром узнаем. Остатки отряда ушли с полуострова на плоту. На вырубку их навёл лесник – я уверен. На плоту им далеко не уплыть. Но есть третий игрок, который может им помочь. По документам, на хуторе числятся шесть лодок. Лодки исчезли. Догадаться, что они спрятаны на болоте, много ума не надо. Кстати, - Леманн засмеялся, - моего радиста в эфире женский голос обозвал козлом!
- Ты серьёзно?
- Серьёзней некуда. Рация у неё. Радисту чётко сказали по-немецки: «Да заткнись ты, козёл». Рогге за дверью сидит, можешь у него спросить, если не веришь. Он решил, что ему почудилось, но мне всё равно доложил. Когда
отряд попал в засаду, я слышал, как Бехер визжал в эфир прямым текстом, будто свинью режут. Значит, она его тоже слышала.
- Намекаешь, что мы зря теряем время? – спросил Дирс.
- Ни на что я не намекаю. Пытаюсь учесть все возможные расклады. Есть пропавшие с хутора лодки, и есть третий невидимый игрок. Но будь моя воля, я бы свернул операцию. Окруженцев, по нашим тылам, тысячи к фронту идут. Десятком больше, десятком меньше, какая разница? Просто после вчерашнего конфуза у некоторых в одном месте свербит.

Дирс долго смотрел на застывшего у окна Леманна. Тот за всё время так и не обернулся, глядя в него.
- Карл, ты часом не влюбился?
Леманн улыбнулся и ответил:
- Забыть её трудно.
- Хотел бы я увидеть твою белошвейку. Красивая?
- Очень. Особенно глаза. А что ещё можно сказать о девушке с белыми волосами и разноцветными глазами? Но при этом она очень сильная и в состоянии дать отпор мужчине. Настоящая валькирия. Первый, кто это проверил, - Голенок. Остальное ты знаешь. И лесничего я вовремя не раскусил из-за Голенка. Гранату в кабину, наверняка, этот старый волк засунул. Хорошо солдаты успели разбежаться. Ну и семейка, - \\\Леманн сел за стол, - Что-то тут не чисто. Я имею в виду то, что она владеет любым оружием. О бане я вообще молчу.
- Я всё понимаю, Карл. Но если она опять кого-нибудь пристрелит, что делать? – спросил Дирс.
- Надеюсь, мы скоро уйдём дальше, на восток. Мне не очень хочется встретиться с ней вновь, после того, что здесь случилось. В поезде она сказала, - Леманн глотнул из рюмки коньяка, - что мы можем встретиться на войне, что можем убить друг друга…
- Она знала о нашем нападении?
- Знала она, или не знала, но меня о войне спросила.
- Похоже на провокацию, - сказал Дирс.
- Я так и решил. Признаться, она основательно сбила меня с толка. Что я только ни передумал тогда.
- Однако! Ничего себе, пасьянс! Получается, выстрел за ней остался? – весело сказал Дирс, - Представляешь, сидим, пьём коньяк, и, вдруг, врывается она: «Бах! Бах!
- Типун тебе на язык! – сказал по-русски Леманн.
- Что?
- Бутылку убери со стола, - попросил его Леманн.
- Что за примета? Ещё раньше хотел спросить.
- Сам толком не знаю. Слышал, казаки в Париже бутылки прятали, чтобы не платить. В тавернах и кабаках хозяева рассчитывали клиентов по пустым бутылкам на столах.
- Умно! Слушай, Карл, может пару штурмовых ботов у понтонщиков взять? Спросил Дирс.
- Думал об этом. Терять людей на болотах я не хочу. Боты беззащитны на открытой воде. Напротив вырубки есть остров, и они наверняка там. Как только погода наладится, зачистим остров… миномётами.
- Что с хутором будем делать?
- Откуда я знаю? Что прикажут, то и сделаем. Сам я не стану его жечь, если ты об этом. Завтра наверняка сюда начальство приедет виноватых искать. Кеплер очень доходчиво объяснил им по телефону, кто они есть на самом деле.
- Надо окошко прикрыть, - хлопнув себя по шее, сказал Дирс. Встал и закрыл окно, - Давай лучше выпьем за что-нибудь. За то, чтобы встретить Рождество у ёлки, а не под ёлками.
- Хорошо сказал. А ещё лучше встретить его в Петербурге. Там есть на что посмотреть.
- Не получится, Фюрер обещал сравнять обе русские столицы с землёй, - возразил Дирс.
- А я бы не стал. Петербург и Москва – крупные промышленные центры и транспортные узлы. Они понадобятся для дальнейшего продвижения на восток. Морские и речные порты, железные дороги нужны нам как воздух.
- Хм, никогда об этом не думал. В логике тебе не откажешь. У меня родился тост. Предлагаю выпить за то, чтобы мы встретили Рождество дома, а в Петербурге или в Москве день русской революции, - насмешливо и торжественно произнёс Дирс. В этот момент в сенях хлопнуло. Дверь распахнулась. Хлопок. Из шеи Дирса брызнуло на стол кровью…


3.


Светало. Мелкая водяная пыль сыпалась с небес. Все промокли до нитки и продрогли, но никто не жаловался на холод и сырость. В плотной завеси водяной пыли было их спасение. Затаив дыхание бойцы медленно опускали вёсла в воду. В туманной тиши звук упавшей с весла капли казался громом. Лягушки устали и только изредка подавали голоса. Невидимый берег безмолвствовал. Варька сидела на носу флагманской лодки с компасом в руках. Её команды передавались по цепочке. К моменту, когда лодку подхватило слабое течение, было за полночь. Варька скомандовала поворот.
Теперь они удалялись от опасного берега. Течение помогало им двигаться быстрее. Минут через двадцать они добрались до очередной вешки и вновь повернули. Теперь можно было грести в полную силу.
В последний момент Варька решила не плыть в зимовку. Желание вернуться на хутор не давало покоя. Она чувствовала: именно сейчас немцы не ожидают нападения. Им и в голову не должно прийти, что кто-то решится на такой отчаянный шаг. Поэтому она повернула к берегу. Лодки вытащили на берег и устроились на привал. После похода по немецким тылам бойцы впервые почувствовали себя в безопасности. На Варьку они смотрели как на ангела, спустившегося с небес их спасти.
Водяная мгла рассеялась. На западе появилась тёмно-синяя полоска неба и исчезла. Воздух наполнился храпом и сопением. Все, кроме Адама и лейтенанта, спали вповалку.
Варька молча начала собираться.
- Ты куда? - спросил лейтенант.
- Дом проведать, - ответила она.
- Зачем?
- Так гости у меня. Посмотреть хочу, как они устроились. Стол накрою, постельки постелю, а то как-то гостеприимно. Не по-нашему. Дед всегда гостей от пуза кормил и поил.
- С тобой пойду, - сказал Адам.
- Так! Стоп! – вмешался лейтенант, - Я что, привидение? Кто здесь старший по званию?
- Извините, товарищ лейтенант, - сказал Адам и стал смирно.
- То-то же, - удовлетворённо сказал лейтенант, - Говори, что задумала. Командовать я тобой не могу, а делом помочь можно, - обратился он к Варьке.
- Хочу вокруг дома осмотреться. Может, удастся вывести вас отсюда по суше. Главное, обойти хутор, - сказала Варька. Она солгала: не хотела посвящать их в свои планы. Не хотела, чтобы кто-то погиб по её прихоти.
- Тем более одной не стоит идти, - сказал лейтенант, - Сам не могу, а вот Адам лишним тебе не будет. Он прав.
- Вы меня не поняли. Я не собираюсь на хутор соваться.
- Возьми для подстраховки. Если вляпаешься, то он тебя прикроет. В общем, так, я бы с тобой и больше людей послал, но без патронов от них толку мало.
Варька поняла, что её просто так не отпустят и согласилась. Да и время не хотелось терять на споры.
- Вот и славно. Спорить – только время терять. Командуй, атаманша, - сказал Адам.

Варька и Адам высадились ниже по течению. Правым берегом, они обошли луг, перешли речку вброд и лесом добрались до поворота дороги. Вдали мерцали редкие огни засыпающего Посёлка. Немцы полностью взяли под контроль дорогу, вдоль которой тянулась вереница костров.
- Ты куда! – шепнул Адам, ухватив Варьку за штанину.
- Надо ближе подобраться, разговор подслушать.
- Так они ж по-немецки разговаривают, - сказал Адам. Варька опустила бинокль и передала его Адаму.
- Полицаи это. Немец только один. Сам глянь.
Внезапно из темноты к костру подъехал конный патруль. Всадники спешились, сели вокруг костра и закурили. Полицай снял с костра котелок с кипящей водой и передал его немцу. Тот всыпал в него что-то и размешал ложкой.
- Ну, что там? – нетерпеливо спросил Адам.
- Кофе, суки, распивают, - с ненавистью сказала она.
- Ты злость для боя прибереги, а пока боя нет, держи себя в руках, - наставительно сказал Адам.
Варька спрятала бинокль в футляр. Она рассмотрела символику на касках и петлицах. О кавалеристах СС она раньше не знала.
Через десять минут патруль снова скрылся во тьме.
Следующий патруль появился через сорок минут и проехал мимо. Дождавшись очередного патруля, они пропустили его и вернулись обратно, к реке.
Лёгкий ветерок принёс запах гари от бронетранспортёра. Немцы отбуксировали сгоревшую машину от дома и оставили её у дороги.
У крыльца дымил сигаретой часовой. Второго она разглядела в темноте возле сарая. В доме горел свет, и была слышна музыка. В открытом окне неподвижно стоял немец, теребя что-то в руке. Варька глянула на него в бинокль и не сразу поняла, кто стоит в окне. Горло сжало тисками. Ей хотелось зарычать. На волю рвался зверь.
Адам взял её за плечо.
- Давай-ка, красавица, топать отсюда. С такими эмоциями много не навоюем.
Варька встряхнулась и взяла Адама за руку.
- Извини, Адам. Больше не повторится – обещаю! – уже спокойно сказала она, - Прикроешь меня?
- Как я прикрою тебя, если ты не говоришь, что задумала?
- Я хочу пробраться в дом.
- Как?
- Через окошко в чулане. Я обойду со стороны реки, а ты возьми на прицел часовых.
- Зачем тебе лезть в дом? Ты даже не знаешь, сколько их там?!
- Адам, ты всё равно меня не отговоришь. Как патруль проедет, я заберусь в дом, а ты жди меня у реки и держи часовых на мушке. Всё, пошли.

Спустившись к речке, она, берегом, покралась к сараю. В темноте нащупала рукой узкое окошко и прислушалась. В сарае было тихо, и Варька прошла к дому.
Часовой у крыльца заскучал. Перестав топтаться, он пошёл к сараю и тихо позвал напарника. Вспыхнула спичка. Для Варьки она стала сигналом к действию. Она толкнула рукой оконную раму, и та послушно открылась, издав тихий скрип. Варька замерла. Через приоткрытую дверь в чулан падал свет из сеней. Она бесшумно нырнула в окошко и подошла к двери. К родному запаху дома примешалась чужая казённая струя. Ненависть к чужому духу прогнала сомнения и страх. В сенях за столом дремал радист в наушниках. Варька приблизилась к нему вплотную. Немец почувствовал движение и обернулся. В его глазах застыло изумление. Получив пулю в сердце, он осел на стуле. Варька не дала ему упасть.
Что происходит в комнате, она не знала и действовала наугад. Опасно, но смириться с тем, что убийцы пируют в её доме, она не могла. Даже в сенях пахло застольем. Толкнув дверь ногой, она шагнула в комнату и выстрелила в Дирса, сидящего к ней спиной. Она наставила пистолет на Леманна.
- Здрасте.
- Здравствуй, Варя, - поздоровался Леманн. Странно, пистолета он не испугался и лишь мысленно приготовился к смерти.
- А я думаю, послышалось мне, или нет? Оказывается – нет. Даже не знаю, что сказать тебе. Я много думала, что скажу тебе при встрече. Я знаю, что ты не убивал их. Тем, кто убил, я отомстила. Дед говорил про коменданта. Это ты? Ты приказывал убивать евреев? Что молчишь, Йохан?
- Меня зовут Карл.
- Мне всё равно, как тебя зовут. Ты – враг. Прощай Йо… Карл, - сказала Варька и дважды выстрелила ему в грудь. Леманн дёрнулся на стуле и упал.
Вошёл Адам. Глянув на офицеров в окровавленных белых рубашках, он сказал:
- Извини, не удержался. Не люблю, когда устав караульной службы нарушают, курят, разговаривают на посту. Пришлось проучить, - сказал Адам и почесал затылок, - Смотри-ка, обоих уделала. Все бы так воевали. Уходить пора. Скоро патруль нагрянет.
Варька вынула из шкафа два мешка.
- Лезь в погреб и мети всё, что увидишь, а я оружие соберу, - сказала Варька.
- Слушаюсь, товарищ командир, - насмешливо ответил Адам.

На комоде, рядом с патефоном, лежал большой бинокль в футляре. Она
повесила его на шею. Обыскала карманы убитых и сняла с них часы. Забрала пистолеты и карабин радиста.
- Варька, принимай! - крикнул из погреба Адам.
Навьюченные, как мулы они двинулись к речке. У сарая забрали оружие и патроны часовых. Адам затащил часовых в сарай.
Когда над хутором взлетели сигнальные ракеты, они были уже далеко.