Бог знает лучше Часть вторая. Другой мир. Продолжение

... Прошло полгода.

– Лиска, а можно тебя спросить?

Алиса повернула голову, не переставая помешивать что-то поварешкой в кастрюле.

– О чем, Мику?

Та замялась.

– Ну... Это... Вобщем...

– Микуся... Или спрашивай, или не отвлекай меня. Я вобще-то жрать готовлю. Рожай быстрее.

– Ладно... Костя тебе кто?

– В смысле? Не поняла.

– Ну, ты с ним живешь...

– Микуся, ты охуела? Поварешку видишь, в лобешник ведь прилетит.

Та отодвинулась подальше.

– Прости, пожалуйста.

Алиса сделала вид, что плюнула на пол.

– Мать, я же тебе говорила, что он мне брат. Практически родной. А фамилии разные, потому что родители никак не могут документы на удочерение подать из-за работы. Официально оформят и фамилии одинаковые тогда будут. Говорила?

Мику вздохнула.

– Может я забыла. А просто он мне... – она шмыгнула носом. – нравится. А тут...

Алиса хмыкнула в кулак.

– Оппаньки... Запала да? Ну это нормально, к нему вечно девчонки клеются. Как успехи?

Мику покраснела.

– Алиска, тебе не стыдно? Такое спрашивать?

– А что такого? Что естественно... – она приняла задумчивый вид. – Вопрос. Когда вы меня с Ульянкой на улицу гоните... Вы чем тут занимаетесь?

Лицо Мику приобрело свекольный оттенок.

– Ничем мы тут таким не занимаемся. Прекрати пошлить.

– Да ладно... Вы, главное, предохранятся не забывайтесь.

– ЗАТКНИСЬ!

На кухню вышли Костя и Ульянка.

– А вы чего тут орете, интересно?

Костя принюхался.

– Мне кажется или что-то подгорает?

Алиса замахала руками и бросилась к плите.

– Да чтоб вас. Это же жрать! Мику помогай обед спасти.

Ульяна удивленно огляделась вокруг.

– Это чего, мы кушать не будем?

– Будем. Но попозже. Ну Микуся... Помогла называется. Спасибо.

– Пожалуйста.


... – Ой, кто-то в дверь звонит.

Алиса, сидевшая в кресле у торшера, положила шитье на журнальный столик.

– Костя, ты слышишь?

Тот снял наушники и отложил электрогитару.

– Теперь слышу.

– Тогда открой. Только спроси сначала.

Кого принесло на ночь глядя...

– Кто там? Подожди, сейчас открою.

За дверью стояла Мику. В мокрой куртке, в руках гитара в чехле, рядом большая сумка.

– К вам можно?

– Проходи, конечно.

Раздевшись Мику аккуратно смела мокрый снег с сапожек, сняла шапку, встряхнула волосы и, поставив гитарный чехол у стены, прошла в комнату.

– А ты чего это с сумкой?

– Там вещи. Ну одежда и... Я это... Я у вас поживу?

– Ой, а что случилось-то?

Алиса удивленно посмотрела на гостью.

– Не поняла, ты что с родителями поссорилась?

Та, уронив сумку на пол, замахала руками.

– ДА НЕТ! Просто... А можно позвонить?

– Звони конечно. Зачем спрашиваешь? И тапочки одень, нечего в носках...

Мику набрала номер и покосилась на Костю.

– Мам... Ага дошла и даже не замерзла. Ну короче я ему сейчас все скажу и обрадую. Как договорились. А ты завтра зайдешь? Как папа? Невозмутимый? Ну и хорошо. Ладно, спокойной ночи.

Все заинтересованно посмотрели на нее. Первой не выдержала Ульянка.

– А чего ты рассказывать будешь?

– Давай колись, мать.

– Что-то у меня плохое предчуствие...

– А я предупреждала тебя о последствиях...

– Лиска, ты лучше молчи. Самурайка...

Мику смущенно потупилась.

– Костя... Вобщем... Есть обычай. Традиция. Чтобы суженные перед свадьбой пожили вместе. Ну там узнать получше друг друга, привыкнуть... Хозяйство общее. Короче вот.

К счастью Алиса успела пододвинуть Косте стул.

– Микуся... Ты охренела? Нет ну я все понимаю, но... КАКАЯ НАФИГ СВАДЬБА! Нам же пятнадцать лет. Три года до... до совершенолетия. Ты хоть врубаешься?

– Ух ты! – обрадовалась Ульянка. – Свадьба! Ура! Чур я фату буду нести.

– Уля... Какого...

Алиса, подперев ладонью щеку, покачала головой.

– Микусенька, ты гениальна в своей простоте. В этом ведь что-то есть, Костя.

– ХВАТИТ! Ничего в этом нет. И вобще... Это хрень какая-то.

Мику неожиданно захлюпала носом, потом закрыла лицо руками и сев на пол, заревела.

– Значит ты меня разлюбишь... Ты уже меня не любишь. Ты меня... А я... Ты...

Женская логика, однако.

Ульянка нахмурившись, стукнула Костю по спине.

– Ты дурак совсем. Ты зачем Микусю обидел? Она же плачет.

Алиса присела рядом, утишая подругу.

– Мику... Ну все мужики сволочи. Знаешь же.

Та всхлипнула.

– Нет! Костя... Он... Хороший, только...

Алиса повернулась к парню.

– Чего сидишь скотина бесчувственная! Тут твоя... можно сказать будущая жена рыдает, а ты...

– Короче. – она встала. – Давайте миритесь, а мы пойдем чайник включим. Уля, за мной.

... Алиса осторожно заглянула в комнату. Костя с Мику сидели обнявшись на диване.

– Самурайка... Прости меня, дурака. Пожалуйста. Просто неожиданно как-то.

– Прощу, если поцелуешь.

– Можно?

– ОЙ! Алиса выйди, мы...

– Да ладно, пойдемте чай пить.

– А сумка, там же...

– Потом разберем.

С кухни раздался ульянкин голос.

– Где вы там, тут чай стынет.

... – Улька. Вздумаешь проболтаться кому-нибудь... Я тебя сама...

– Да не скажу я никому ничего. Честное слово.


... – Ну Катерина, что с этим безобразием делать будем?

– Коля, какое безобразие? У Мику семья приличная. Мама детский врач. Отец инженер. И сама она девочка серъезная, воспитанная, хозяйственная. Чем не пара? Любят они ведь друг друга.

– Да ведь рано им еще об этом думать. Школу еще не закончили, а...

– Закончат. Три года быстро пролетят. И... Вспомни какими мы были в их годы. Что творили. Как вместе из дома убегали, как...

– Ну не знаю. Нет, ты права конечно. Влезать в это танком, запрещать, давить... Не дело. Короче. Сын, иди сюда. Значит, Костя. Мешать мы вам и запрещать не будем. Да и... Но запомни. Внуков нам еще рано. Понял?

– Пап, ну ты скажешь... Мы ничего такого...

– Ладно-ладно... Теперь давай зови свою невесту. Хоть познакомимся поближе что-ли.




Тысяча девятсот семьдесят восьмой год.

Встреча.



Уже не лето, но еще не осень. Межсезонье. Еще по прежнему тепло и прогретый на солнце асфальт, и рано снимать летнее. Но в воздухе уже чувствуется слабый запах палой листвы, а по ночам стелется осенняя дымка.

По улице, пробираясь через толпу и весело переговариваясь идут две девчонки. Одна рыжая, в джинсовом сарафане, другая прячет под потрепанной курткой длинные волосы цвета аквамарина. За спиной у нее, расшитая цветами холщовая сумка.

– И вот откуда они все взялись? Не пройти же... Чего толкаетесь? Извините...

– Суббота же, гуляют типа... Ты лучше скажи, тетя Рая точно сегодня работает?

– По графику вроде должна.

– А если...

– Никаких если. На крайняк мужиков попросим. Не ссы. Первый раз что-ли... Лучше дай подумать сколько брать будем, чтобы денег хватило. Стой. Да подожди ты.

Рыжая остановилась, побледнев.

– Ты чего? Привидение увидела?

– Смотри. – рыжая показала пальцем.

У стены, опустив голову сидел мужчина. Странная, похожая на военную форму, одежда, длинные седые волосы. Между ног рюкзак. Люди, проходившие мимо лишь отворачивались от него, бросая брезгливые взгляды. Пьяный поди... Милицию позвать, да связываться неохота.

– И что? – удивилась зеленоволосая. – сидит и пусть себе.

Рыжая лишь помотала головой.

– Да нет... Ну не может же быть. Он...

– Кто он? Лиска, у тебя крыша едет от снов. Кончай...

Та лишь отмахнулась. Потом, подойдя к человеку у стены, присела перед ним на корточки и потрепала его за плечо.

– Эй... Что с тобой? Тебе плохо? Ты хоть живой?

Мужчина поднял голову.

– Какого хера? Что нужно, блядь?

Рыжая отшатнулась, сев на тротуар.

– Господи, ты...

Страшно изуродованное лицо. Ощущение такое, как будто его изрезали ножами, а потом сшили на скорую руку. На месте правого глаза шрам.

– Лиска, это же... Он что-ли? Слышь, ты вобще кто и чего? Мы на районе всех знаем?

Рыжая только поморщилась.

– Самурайка, да прекрати ты хуйней страдать.

Тем временем человек, прищурясь внимательно посмотрел на девчонок, и неожиданно, застонав, схватился за голову.

– Сука, больно...

– Ты что?

– Я вспомнил. Я же вас во сне видел. Двоих. И там вроде еще помладше рыжая была, и парень какой-то...

– Слушай, это он про...

– Черт... Понимаешь тут какая фигня... Мы же тебя тоже во сне видели. Все одновременно, прикинь. Слушай, а имя у тебя хоть есть?

– Азад. Вроде бы.

– Это что имя у тебя такое странное?

– Нет. Позывной.

– Ну допустим. А меня Алиса зовут. Лиска. Ее Мику или Самурайка. Знаешь, давай мы тебя Седой будем звать, не обидишься? Слушай, а ты вобще как здесь оказался? Откуда?

Седой зажмурился, потом выдохнул.

– Из «Лесного». Помню ведь.

Алиса снова отшатнулась.

– Во бля... Ну... Мику ты слышала?

Та пожала плечами.

– И что такого особенного в этом?

– Ты совсем что-ли? Не знаешь что такое «Лесной»?

Мику почесала лоб.

– Вроде слышала от родителей, что это санаторий какой-то.

Алиса в ответ покрутила пальцем у виска.

– Микуся, ты дура. Знаешь? В этот санаторий путевки в профкоме не дают. Это... Как я слышала. Закрытый военный госпиталь. Вроде бы. Точно никто не знает. Охраняемая зона. И говорят о нем только шепотом, на кухнях. Понимаешь или нет, какая хрень.

Мужчина тем временем порылся во внутренних карманах куртки. С удивлением посмотрел на вытащенную пачку денег. Мол, откуда взялись? Потом достал потрепанный листок бумаги.

– Это что? Дай глянуть.

Алиса повертела в руках листок.

– Не хрена не поняла. Не по русски написано. Не по английски. Женьку бы сюда, она языки знает.

– Дай сюда.

– Да не на японском.

– Да давай я посмотрю.

– Это латынь. Похоже типа выписка из истории болезни. Вон видишь, печать и подпись, только неразборчиво.

– И что там ему написали?

– Ну, как я поняла... После тяжелого ранения и контузии страдает частичной амнезией. Вроде как потерей памяти.

– А дом то у тебя есть? Ну...

Мужчина сделал вид, что улыбнулся.

– Наверно, только...

Потом, хмыкнув, посмотрел на свои руки и снова улыбнулся.

Мику, присевшая рядом, вгляделась в него и, неожиданно ойкнув, потянула подругу назад.

– Ты чего? – удивилась Алиса.

– Того, бля. Слушай, может пойдем? Мне что-то с ним стремно стало. Без памяти, без... Крезанутый какой-то. Ты руки его видишь?

– Вроде костяшки на кулаках сбитые и... И, черт, кровь? Слышь, Седой, ты помахался с кем-то недавно? А кровь? Мочканул что-ли кого? Только честно давай.

Тот лишь пожал плечами.

– Не помню, наверно нет. Только откуда деньги? Раньше вроде не было. Знаете что, девчонки, вы идите куда шли. Поговорили и ладно. А я посижу, да может вспомню.

Седой прикрыл глаз и простонал, обхватив голову.

– Вот только башка болеть начинает когда вспомнить пытаюсь. – он махнул рукой. – А вы идите. Зачем я вам сдался?

Алиса только помотала головой.

– Вот еще. Мику, его же оставлять нельзя.

Та почесала лоб.

– Нельзя. Точно менты загребут. И сны опять же эти... Ох... – она, выдохнула, закусив губу. – И что же они с тобой сделали? Что они сделали с тобой, ронин. Они ведь отобрали у тебя все. Все... Имя, прошлое, память... Отдав взамен только боль.

Мику тяжело вздохнула.

– А ведь они наверно думают, что сломали тебя как ломали других. Да?

– Нет.

Алиса погладила Седого по руке, потом дотронулась до его изуродованной щеки . В ее глазах неожиданно блеснули слезинки.

– Где же ты был, чтобы вот так? Где?

– В аду.

« Неотправленные письма, как испуганные птицы в силках
Ломали крылья, пропадая в почерневших лесах,
Старуха выносила мертвых на костлявых руках,
Живые теряли разум, заглянув ей в глаза.

Мы стояли по горло в трясине, улыбаясь весне,
Мы глохли от взрывов, мы видели вещие сны,
Мы сжигали деревни, и плавилось солнце в огне,
Мы знали слишком много такого, чего знать не должны.»

– Вот что. Пойдем домой. Давай. Это неправильно, плохо когда человек без дома, без... Я знаю. Знаю. Микуся что скажешь?

– А Костя?

– Разберемся.

– Тогда... Слушай Седой. Тут вот такой расклад. Может мы под это дело вина возьмем? Типа за знакомство и все такое.

– Микуся, ты... Ты совсем ебанулась?

Та пожала плечами.

– А что? Нет, ты не думай, это не развод какой. У нас тоже прайсы есть, если Лиска их не посеяла. Скооперируемся, типа. И да... Впишем, не волнуйся.

Седой прищурился.

– Уговорили. Сколько нас там будет? Ну то есть сколько вина брать?

– Пьющих, с тобой, четверо.

Тот достал деньги, пересчитал.

– Нормально, должно хватить. – встал, закинул рюзак за спину. – Пошли. А то сидеть надоело.

А мимо проходили люди, не обращая на них никакого внимания. Лишь немногие оборачивались, презрительно косясь на странного мужика в застиранной «горке», идущего с двумя девчонками.

«Но мы отравлены дурью, мы чужие на этом пиру.
Эти марши оркестров, фейерверки помпезных ракет,
Эти флаги с гербами, реющие на ветру,
Это наша страна, которой до нас дела нет.»

...– Сигарет надо еще взять. И папирос пачку.

– Зачем?

– Ну, видишь ли. Микуся у нас папиросы курит.

– Да не курю я. А что, осталось думаешь?

– А то.

– АААААААА!

– Блин, Самурайка, ты еще громче ори. Чтобы ментов кто-нибудь догадался позвать.

– Да ладно.

В вино-водочном отделе Алиса протиснулась к прилавку и помахала рукой продавщице.

– Тетя Рая!

По другую сторону прилавка, женщина средних лет раздраженно посмотрела на нее.

– Лиска! Не дам. Сколько можно.

– Да не мне. – Алиса показала на Седого. – Ему.

– Ему? Слышь, что-то я тебя покарябанного раньше не видела. Вы где его нашли? Ладно, не мое дело. Мужик, в очередь вставай.

– Что брать будешь?

Седой нанадолго задумался.

– Давай шесть «Массандры», гуляем. Блок «Интера» и пачку «Казбека». Сколько с меня? Девчонки, принимайте, у меня две руки.

Наконец купленное было аккуратно упаковано в сумку и рюкзак.

– Все?

Алиса приложила палец ко лбу.

– Нет конечно. Самое главное чуть не забыли. Где тут...

– Дайте пожалуйста две бутылки лимонада, вот те пирожные и пачку чая. Спасибо.

Перехватив недоуменный взгляд Седого, Алиса с Мику одновременно пожали плечами.

– Да это... Сам увидешь. Пошли.

... Обычная пятиэтажка. Дворик с песочницей, качелями, играющими детьми и бабушками, сидящими на скамейке у подъезда. Проходя мимо, Мику вежливо поздоровалась.

– Добрый день.

Старухи подозрительно покосились на мужчину.

– Вы кто?

– Да это дальний родственник костин. Вот приехал.

– Здравствуйте.

– А зовут вас хоть как?

– Азад.

– Здравствуйте. Родственник, значит. Ну это ладно. Может быть хоть за вами присмотрит. А то...

– Ох, а что же с лицом у вас? Смотреть страшно.

– Да... Несчастный случай на работе. Авария...

– И надолго вы к нам?

– Как получится.

Лиска потянула его за собой.

– Пошли. Извините, дома ждут.