Вечер, пятница. Зарисовка.

Смеркалось…
Осторожный стук в дверь прервал мои размышления. Хорошо. Хорошо, что отвлек, а то сидеть и размышлять ни о чем, я могу бесконечно долго (мужская особенность). Ручка медленно повернулась и на пороге, бросая длинную нескладную тень на мой стол, возник Павел. Хороший человек с обезоруживающей улыбкой. Я поднялся, сделал пару шагов на встречу, мы пожали друг другу руки, и он сказал:
– Привет. Осторожно! На руках может быть коронавирус.
Вот такое новое приветствие. Я указал ему на кресла напротив моего стола, мы присели. Жестом, каким угощают дорогих гостей контрабандными кубинскими сигарами, подтолкнул ему через стол упаковку антибактериальных салфеток.
– Угощайся.
– С удовольствием, – произнес Павел и мы несколько минут молча, синхронно протирали руки.
Выкинув салфетку в корзину, я откинулся на кресле.
– И так…
Тишина, никто не стучится в дверь, некому не нужны подписи, решения, ответы. Офис пуст и некому помешать неспешной беседе, двух человек не ушедших на карантин.

Павел устало поднялся и протянул руку прощаясь.
– Значит до вторника?
– До вторника.
– Я еще угощусь, – он указал подбородком на упаковку, уж очень они у тебя хорошие, качественно пропитанные.
– Пожалуйста, – милостиво позволил я, – запас пока есть.
Хлопнула дверь, и я остался в одиночестве.

Пискнув сигнализацией, автомобиль пригласил меня в теплый, комфортный салон. Улицы были пустынны. Вдалеке прошла женщина в маске, ей на встречу, распугивая перегаром все живое, прошатался мужичек, вскинул на меня мутные глаза и спросил:
– Спички есть? – и зачем-то показал большой окурок.
Я отрицательно покачал головой.

Припарковался я во дворе, места были. Открыл дверь и тут же в нее врезалась куда-то спешащая бабка с тележкой, нагруженной до половины пакетами с гречкой, мукой и еще чем-то непонятным. Грязно выругавшись она глянула на мое невозмутимое и не склонное к скандалу лицо, поинтересовалась:
– А где у вас тут новый ЕвроОпт открыли?
– А вот тут, бабуля, за углом, – я показал рукой в какую сторону ей идти.
Смачна плюнув мне под ноги она заковыляла прочь, поскрипывая несмазанными колесами.
Была пятница, день пятый. Смеркалось…