Чарли и собачья месть.

Наверно, каждый хозяин своего любимого пса, кота или канарейки может рассказывать о питомце бесконечно. Четвероногие и пернатые друзья проживают вместе с нами кусочек нашей жизни, навсегда оставляя в ней добрый след.
Моей первой собакой был Чарли. Или Чарлик, как его звали все во дворе. С Чарликом здоровались соседи, спрашивали у него, как идут дела, и почему он гуляет сегодня один. Как будто он мог что-то ответить. Впрочем, выражение на его лице, или, простите, морде, было такое, что не заговорить с ним было совершенно невозможно, такой уж оно было умное.
В свои 12 лет я мечтала об овчарке. Или о ротвейлере. Чарлик был болонкой «дворянской породы» бежевого окраса. Маленький, лохматый, беспородный, забавный и очаровательный, особенно если его вымыть и хорошенько расчесать. При своей милой внешности и забавности, Чарлик обладал еще и весьма вредным характером.
Прибился он к нам случайно, я как-нибудь потом расскажу эту историю.
Мою маму Чарлик любил бесконечно. Он садился у ее ног и смотрел на нее. Он не выпрашивал лакомство или прогулку. Он смотрел! Поскуливал, и если мама брала его на руки, был жутко доволен. Меня же пес явно недолюбливал. Впрочем, как и большинство мелких собак, без особой любви он относился ко всем детям и считал необходимым каждый раз облаять детишек, бегающих во дворе, чем вызывал негодование их мамаш. Опасаясь материнского гнева, я старалась выгуливать песика на поводке. Ему это страшно не нравилось, и он практически отказывался делать свои «дела», будучи одетым в тоненькую шлейку.
Как-то стали мы замечать, что на большом обеденном столе, который стоял у нас в зале, появляются странные пятна. Пятна были небольшие и липкие. Перебрали все варианты. Перед едой мы стелим скатерть, которую потом убираем. Цветы на столе не стоят. С потолка не капает. Пятна тщательно вытирались, но каждый день появлялись вновь. Наверно, так и не разгадали бы мы причину появления этих пятен, если бы однажды я случайно не вошла в комнату и не увидела бы такую картину. В зале на обеденном столе, на самой его середине, стоял Чарлик и, приподняв заднюю лапу, бесстыдно делал лужу. Услышав, что я вошла и мое возмущенное «Ах ты!», он оглянулся, но доделал свое дело до конца и только потом, поджав хвост, нырнул под диван, из-под которого достать его можно было только при помощи швабры.
Свою порцию маминого гнева Чарлик получил сполна, но после этого было решено шлейку на него, по возможности, больше не надевать.