Как я не снялся в кино

Сняться в кино может абсолютно любой человек. Для этого не надо заканчивать специальных курсов, театральных высших учебных заведений, участвовать в самодеятельности. Достаточно грамотной операторской работы и замысла режиссёра. А дальше тебя снимают под определённым ракурсом, скрывая твои недостатки. Например, снимают тебя снизу, и ты кажешься выше ростом. В отдельных сценах тебя заменяют дублёр или каскадёр. И при монтаже картины тебя озвучивает один артист, другой за тебя поёт. И на экране герой красавец, который в реальной жизни не умеет делать ничего, что он демонстрирует в кадре. Такой вот вид искусства.
Конечно, такое бывает крайне редко. Обыватель может рассчитывать сыграть в кино разве что эпизод. Да и то, не сыграть, а засветиться в нём. Чтобы на стоп-кадре ткнуть пальцем в толпу и сказать своим знакомым, - а вот это я! Правда, есть и такие красавчики, которых снимают крупным планом. Те с гордостью демонстрируют эти кадры в социальных сетях, а некоторые даже составляют свою фильмографию. Что тут скажешь? Имеют на то полное право.
Такую фильмографию имеет сын одной моей хорошей знакомой. Ему простительно. Парню нет ещё и пятнадцати лет, а он уже сыграл уже в пятнадцати фильмах. Точнее говоря, сериалах. Поработать статистом на этом конвейере приглашают ежедневно. Сам я знаю об этом потому, что моя знакомая скинула мне ссылки на эти самые форумы, где общаются между собой мастера эпизода, и где размещается информация о том, кто требуется для съёмок и когда. Я решил подписаться на рассылки. Интересно же посмотреть на процесс съёмок изнутри. Тем более, что эта халтура ещё и оплачивается.
Мой энтузиазм погас быстро. Оказалось, что в сериалах высоких людей не снимают. Поскольку персонажи должны надевать костюмы согласно временной обстановке, то граждане ростом выше 180 см не требовались. Мой рост 194 см, и я понимал, что ни в один костюм я влезть не смогу. Рассылки приходили регулярно, но ничего подходящего для меня не было. За первые полгода только однажды требовались люди любого роста и возраста для изображения очереди в больнице. Однако съёмки начинались в семь часов утра, во-первых, и на другом конце города, во-вторых. Так что я просматривал рассылки по инерции, не веря в то, что своими габаритами могу понадобиться для какого-нибудь эпизода.
И вот, не прошло и полгода, как я наткнулся на объявление о том, что в сериал «Морские дьяволы» требуются прохожие. Ограничений по росту и возрасту не было. Я тут же записался. Оставить свои размеры всё равно пришлось. Такой порядок. И свой номер телефона. На следующий день мне позвонили со студии.
Приятный женский голос сообщил, что съёмки будут проходить в Пушкине. Там, у вокзала, меня будет ждать машина. Телефон водителя мне скинут чуть позже сообщением. Моя задача заключалась в том, чтобы не потерять проездные документы, например, билеты. Тогда мне их компенсируют. И, конечно, не опаздывать. Я заверил, что срывать съёмочный процесс в мои планы не входит, и радостно отключил связь. После чего тут же включил режим будильника на мобильнике.
По календарю был февраль месяц. А по состоянию души март. Светило яркое солнышко, с некоторых крыш сваливался талый снег, и мне казалось, что слышу пение птиц. Ещё бы! Я ехал сниматься в кино.
Водитель маршрутки в ответ на мою просьбу о билете неожиданно спросил: - «Это, что, кино снимают?». Я оторопел. Откуда он знает, что я еду в кино сниматься? Но тут мой взгляд упал на то, что творилось за окном. А там снимали какой-то эпизод для другого сериала. Стояла брезентовая палатка, рядом суетились люди. Я успел разглядеть оператора, возившегося с камерой, девушку с хлопушкой. Ещё один бородатый молодой человек говорил по рации. Территория не была огорожена от прохожих, стало быть снимают эпизод сериала.
Взяв билет, я сел у окна справа по ходу движения. В Пушкине я не был лет десять, но вряд ли центр города за это время мог сильно измениться. Разве что дорога была для меня незнакомой.
Доехали быстро. Я вышел на вокзальной площади и тут же набрал номер водителя, который должен был отвезти нас на съёмочную площадку. Я был уверен, что не для меня одного приготовлен транспорт. Водителя киногруппы звали Владимир. Он бойко мне ответил, что припарковался возле здания сбербанка. Посмотрев вокруг, я нашёл знакомую зелёную вывеску. Чтобы до неё дойти, пришлось обогнуть всю площадь целиком. Времени было достаточно, и я не спешил.
Машину я узнал сразу. Старенький РАФик, выпущенный ещё во времена Советского Союза, заметно выделялся своим внешним видом среди иномарок. Внутри салона сидели два парня и одна женщина. Рядом с Володей сидел мужчина, и они о чём-то переговаривались. Остальные пассажиры салона уткнулись в мобильные телефоны. Я мобильным интернетом не пользуюсь, поэтому предпочёл немного поспать.
Разбудил меня телефонный звонок. Но не моего телефона, а Владимира. Тот не сразу ответил, дав его собеседнику договорить. «Ну, я вижу, что время вышло. У меня в салоне четверо. Что? Больше никого не будет? Они своим ходом добираются? А мне об этом можно было раньше сказать?». Отключив связь, Володя обратился ко всем вслух.
- Вот уроды! Ещё вчера, оказывается, эти молодцы проинформировали, что сегодня своим ходом доберутся до места съёмки. А мне сказать только сейчас додумались! Стоим тут зря, понимаешь ли!
После чего Володя завёл свой автомобиль, и резко рванул с места. Из-под последнего сидения с грохотом в проход вылетело ведро. Сидевший позади всех парень ногой задвинул ведро обратно.
Куда мы едем, я не знал. Собственно говоря, я знал о существовании сериала, но ни одной серии до тех пор не видел. У меня и телевизора-то нет. Хотя, сейчас можно любое кино посмотреть по интернету. Я это к тому, что если бы я видел хоть несколько серий, то имел бы приблизительно представление о том, что меня может ожидать на площадке. А так для меня всё было в диковинку.
Тем временем Володя свернул с дороги в частный сектор. Внешний вид домов был такой, что можно было подумать, будто мы находимся где-то глубоко в провинции, например, в средней полосе России, а не возле Культурной Столицы. Петляя по узким заснеженным улочка, машина выскочила на поляну, где снимали натурные съёмки. Стояла такая же палатка, что и на конечной остановки маршрутки, несколько автомобилей, парочка снегоходов. Мне показалось, что я видел людей в камуфляжной форме. Прямо под моим окном находилась полевая кухня. На открытом огне жарили сосиски и кипятили чайник.
Владимир взял в руки мобильник и связался с кем-то по телефону.
- Ну, я на месте. Разве нам не сюда? Откуда я знаю, почему? Куда сказали, туда народ и доставил. Хорошо, сейчас подъеду туда.
Раздражённо опустив телефон в свой нагрудный карман, Владимир завёл свою колымагу, и мы двинулись в обратном направлении. Однако на развилке Владимир повернул не в сторону старого города, а в противоположную. Как я догадался, эта дорога ведёт в Павловск. Но не проехали мы и двести метров по ней, как повернули налево. Прямо по ходу движения высилось здания какого-то научного института. Я знал об этом, потому что мне приходилось в нём бывать. Работая курьером, я привозил сюда заказные письма.
Однако, перед зданием мы не остановились, а повернули направо, обогнули здание, и углубились в его территорию. Правда, сначала, нас остановили на въезде. Строгий охранник спросил кто мы, и куда направляемся. Владимир ответил, что мы киношники, ищем натуру для съёмок. После чего нас пропустили, не попросив предъявить хоть какой-то документ. Возможно, охранник был предупреждён.
На территории института нас догнала вторая машина, легковая. Она всё время ехала за ними по пятам. Поскольку на территории никто до нас не проезжал, то Владимир вёл машину по целине, а по нашим следам ехали наши преследователи. Мы обогнули несколько зданий, внешне напоминающие или заводские цеха, или ремонтные мастерские. Мне стало интересно, а не снимают ли нас преследователи? Оказалось, что нет. Покружив пять минут, Владимир подъехал к дороге, ведущей к главному входу в институт, и остановил свой драндулет. Легковая машина наконец-то обогнала нас и тоже остановилась. Из неё вышел мужчина и пошёл в нашу сторону. Владимир вышел ему навстречу. Они о чём-то переговорили, и подошли к нам.
- Вылезайте, - обратился мужчина к нам, - сбор группы в холле.
Мы вылезли на свежий воздух. Честно говоря, в машине стало душно за всё это время, пока мы находились внутри. Я с удовольствием размял затёкшие от неудобного сидения ноги. Не торопясь, наша группа подошла к крыльцу, где стояло несколько молодых человек. Как оказалось, это были те самые молодые люди, которые добирались до места съёмки своим ходом. Всех нас завели внутрь, и сказали, что скоро сюда подъедут остальные действующие лица. На вопрос юноши, приехавшего вместе со мной, как скоро это случится, был дан простой ответ, что как только всё отснимут. После чего Владимир и мужчина вышли из помещения на улицу.
Скамеек и стульев в фойе не было. В нём не было ничего, кроме автомата, продающего печенье, разные сладости, кофе и напитки. Зато перед огромными окнами были широкие низкие подоконники, на которые можно было присесть. Что большинство и сделало.
Я присоединился к большинству и от нечего делать стал прислушиваться к их беседе. Выяснилось, что они участвовали в съёмках вчера, что они изображают массовку журналистов и репортёров. Из чего я сделал вывод, что у здания института будет сниматься какой-нибудь брифинг, или просто толпа журналистов будет осаждать какую-нибудь важную или знаменитую персону. А для достоверности сцены нужны будут случайные прохожие, среди которых окажусь и я. По крайней мере, такое развитие событий казалось мне достаточно разумным. Не одну такую сцену я уже наблюдал, смотря сериалы по телевизору.
Мимо нас, сидевших на подоконниках, всё время проходили работники института. Турникет находился рядом с окошком бюро пропусков. В него обращались посетители без пропуска. На стене висел местный телефон. В общем, типичный советский НИИ, и только современная электронная система пропусков выдавала двадцать первый век.
Когда я посмотрел на окно мобильного телефона, было уже далеко за полдень. Мы находились внутри больше часа, а от киношников не было никаких новостей. Шумная кампания парней вышла на улицу покурить, после в фойе стало непривычно тихо. Юноша, сидевший на другом краю подоконника, встал и подошёл к автомату. Крепкий запах кофе долетел до меня раньше, чем юноша вернулся на место со стаканчиком в руке. Лично я не хотел ни есть, ни пить.
- А Вы уже снимались когда-нибудь? – спросил юноша, глядя в мою сторону. Я оглянулся, но за мной никого не было. Стало быть, спрашивали меня.
- Нет, нигде я не снимался, - честно признался я, - с моим ростом я ни на одну рольне попадаю.
- А меня только играть полицейских берут, - выдохнул юноша после очередного глотка.
- Крупным планом снимаетесь, слова говорите? – мне стало по-настоящему интересно.
- Не знаю, - юноша поставил стаканчик рядом собой на подоконник, - я ни разу себя на экране не видел.
- А что так? Разве не интересно себя увидеть со стороны?
- Да меня всё время вырезают. Не попадаю я в окончательный вариант при монтаже.
- А на оплате это не сказывается? – такая мысль внезапно пришла мне в голову.
- Платят, как только эпизод отснимут, - успокоил меня безымянный герой эпизода, - а вот, что будет при монтаже, никто не знает.
Действительно, далеко не все снятые сцены входят в окончательный вариант фильма. Я знал об этом по рассказам артистов, репортажам журналистов, и по воспоминаниям очевидцев. Теперь же мне предстояло всё это ощутить на собственной шкуре. Интересно же, чёрт возьми, как всё это происходит! Однако, за этими весёлыми мыслями, приходили другие. Время шло, а никто из киногруппы так и не появлялся. Я очередной раз бросил взгляд на мобильный телефон. Мы находились в фойе уже два часа.
- Может, про нас забыли? – озвучил юноша мои мысли. – Может, стоит позвонить им, и напомнить про нас?
- У меня есть только телефон водителя, Владимира, но он сам не в курсе того, что и где происходит, - ответил я, - смысла звонить ему я не вижу.
- А если Вере позвонить? – не унимался экранный полицейский, - она-то точно знает всё.
- А кто такая Вера? – не сразу сообразил я.
- Это та девушка, которая собирает людей на эпизоды, это она всех обзванивает, и Вам наверняка тоже звонила.
- Да, мне звонила девушка, точно, - вспомнил я, - позвоните ей, если считает нужным.
Юноша нашёл нужный номер, повернулся к окну, дождался ответа, и быстро проговорил без запинки: - Алло, Вера! Скажите, сколько нам ещё ждать тут? Больше двух часов прошло, никаких известий. Может, Вы про нас забыли? Я полицейского играю, рядом мужчина, который должен играть прохожего, ещё несколько парней ждут на крыльце. Что? Скоро будете? Спасибо, Вы меня очень успокоили!
Юноша положил в карман телефон и облегчённо вздохнул. После чего повернулся ко мне и сказал: - Скоро будут. Уже сворачиваются.
Следующие пятнадцать минут пролетели совсем незаметно. Кто именно первым вошёл в фойе, я не заметил, возможно, даже сидя задремал. Просторное помещение мгновенно заполнилось людьми, стало необычно шумно. Первым делом была убрана массивная железная перегородка, делившая фойе на две неравные части. Группа молодых парней, оставшаяся с нами, но проводившая время на улице, распаковывала дорожные сумки. Как я понял, они доставали реквизит. Отдельной группой стояли актёры, изображавшие военных, судя по их одежде, спецназовцев. Среди этой суеты внезапно перед нами появилась миниатюрная девушка брюнетка, с живыми бегающими глазами и восточным острым носиком.
- Кто из вас мне звонил? Вы? – девушка быстро огляделась вокруг, и махнула нам рукой, - так, давайте за мной. Будете ждать в автобусе. Вас позовут, когда будет в этом необходимость.
Быстро повернувшись, девушка стала пересекать фойе по диагонали. В том углу находилась лестница, ведущая наверх. Но вместо этого наша ведущая обогнула лестницу, и мы оказались возле двери, ведущей во внутренний двор. За дверь оказалась другая лестница, узкая металлическая. Спускаться на высоких каблуках по ней девушке было явно неудобно, но она с этим справилась довольно резво. Чувствовалась, что у ней есть большой опыт передвижений по пересечённой местности.
Вслед за девушкой спустился звонивший ей юноша, затем ещё несколько человек, которые записались для съёмки в эпизодах. В этой цепочке я шёл последним. Как несложно было догадаться, девушку звали Вера. Я её тут же окрестил Маленькая Вера, исключительно из-за её роста. Судя по её должности и по её энергетике, Вера слову маленькая никак не соответствовала.
Весь внутренний двор был заставлен техникой. Сколько находилось автомашин, я не успел сосчитать. Нас подвели к автобусу, в котором уже сидело порядка двух десятков человек.
- Размещайтесь тут. Сидите, ждите, когда вы понадобитесь. Буду вызывать вас по фамилии, - уточнила Вера и тут же скрылась за ближайшим к автобусу грузовиком.
В автобус я поднялся последним. После свежего морозного воздуха мне сразу стало трудно дышать. Конечно, в автобусе было намного теплее, чем на улице, но духота для моей головы противопоказана, в отличии от сквозняка. Однако, выбора у меня не было. Пройдя через весь салон автобуса, я уселся в конце салона, надеясь, что смогу открыть хотя бы форточку. Но не успел я как следует осмотреться, как в автобус вихрем влетела Маленькая Вера и позвала меня по фамилии.
- Макаров, - это ведь Вы, да? Я ничего не путаю? Выходите.
Все сидящие в автобусе повернулись ко мне лицом. Проходя к выходу, я прямо чувствовал каждый взгляд. Было такое ощущение, словно я кинозвезда. Правда, оно быстро прошло, как только я вышел из автобуса.
- Вы же у нас играете немецкого звукооператора? – спросила меня Вера, после чего у меня глаза полезли на лоб от удивления.
- Я? – только и смог произнести я в ответ. Самое забавное в том, что я по-немецки означает да. Я это точно знаю, поскольку изучал немецкий язык в школе. К тому же моя тётушка работала в школе учителем немецкого языка, а ещё раньше переводчиком. Интересно, меня по этому признаку выбрали на роль немецкого звукооператора? Но никто не мог знать об этом, я никому ничего не говорил, у меня никто ничего не спрашивал. На мне была надета футболка, купленная несколько лет назад в Германии, а на ногах немецкие ботинки, купленные здесь, в Питере. Эти атрибуты сыграли свою роль? Не знаю. Пока я думал, почему именно я должен сыграть немецкого звукооператора, Вера быстрым шагом вела меня на съёмочную площадку. Мы поднялись по металлической лестнице в фойе, где Вера передала меня с рук на руки одному из парней, что толпились у входа, ожидая всю группу.
- Вот тебе твой немецкий коллега, покажи ему, как и что, - после чего быстро исчезла в толпе.
- Значит, смотри сюда, - без всяких предисловий стал объяснять мне мой русский коллега. Он был моего роста, лет на двадцать моложе, и всё время смотрел куда-то мимо.
– Вот тебе реквизит, держи. С этими словами парень дал мне в руки длинную полую трубку с большим микрофоном на конце. Я узнал этот агрегат. Их использую для записи живого звука, держа, как правило, над головой говорящего.
- Вот тут, видишь, название фирмы изготовителя, - не обращая на меня никакого внимания, продолжал инструктаж мой собеседник, - поэтому в кадре закрой эту надпись рукой, чтобы её не было видно.
- Без разницы, какой рукой закрывать?
- Абсолютно. Держи, как тебе удобно. И выполняй команды оператора, если такие будут.
- А почему именно я оператора играю, да ещё и немецкого?
- Ну, вообще-то я должен был играть его, - признался парень, и впервые посмотрел мне в глаза, словно извиняясь, - но вчера на съёмку не пришёл тот, кто должен был играть русского звуковика. Поэтому я заменил того, а тебя выбрали, потому что ты по росту подходишь.
Вот оно как оказывается! Оказывается, моя судьба была решена ещё вчера, а я об этом узнаю только сейчас.
- То есть мне по-немецки ничего говорить не надо будет, - на всякий случай уточнил я.
- Нет, не надо. Говорить будет корреспондент. То есть исполнитель роли. Ну, ты сам всё увидишь.
Что я должен был увидеть, несостоявшийся немецкий звуковик не успел сказать. Громкий мужской голос по мегафону позвал всех на улицу, занимать исходный позиции для съёмки.
Куда мне идти, я не знал. Я вообще не знал, что тут будут снимать, но приставать с вопросами мне не хотелось. Когда я очутился на улице, точнее, на крыльце, то глазам моим открылась следующая картина.
Прямо напротив центрального входа, метрах в тридцати, стояла палатка. Чуть впереди её, и левее на металлических козлах стояла камера. Возможно, козлы называются иначе. Но я привык называть такую конструкцию именно так. До тридцати лет я на таких же козлах каждое лето пилил дрова. Только что они у нас были деревянные.
Слева от крыльца, возле скамейки, стояли артисты. Когда я их увидел отдельно ото всех, я сразу узнал некоторых в лицо. Называть их фамилии не буду, это ни к чему. Не стану называть и как зовут по именам их персонажей. Но, поскольку речь идёт о бойцах спецназа, то у каждого их них есть свои позывные. Вот их назвать будет в самый раз.
Итак, возле скамейки стояли, улыбались и переговаривались Бизон, Кот, Опер, Сармат и Ума. У всех было прекрасное настроение, заметно, что работа была им в удовольствие. Если, конечно, съёмку назвать работой. С другой стороны, работой можно назвать всё, что приносит доход. Короче говоря, артисты были готовы и ждали команды мотор. Для этого оставалось расставить по местам статистов.
Возле крыльца расположилась группа журналистов из России. Сам журналист, оператор с камерой и звукооператор, тот самый парень, что меня инструктировал. Значит, где-то должна была находиться немецкая группа, журналист и оператор. Я обнаружил их неподалёку от камеры, чуть правее, если смотреть с крыльца. Вокруг меня в разные стороны быстрым шагом перемещались люди, занятые своими, очевидно очень важными делами. Я не спеша подошёл к мужчине, стоящему с бутафорской камерой в руках.
- Это не Вы, случайно, из немецкой съёмочной группы будете? - задал я идиотский вопрос.
- А Вы звукооператор, как я понял, - ответил мне мужчина, устанавливая камеру на штатив.
- Да, сказали, что только я подхожу на эту должность, - улыбнулся я в ответ.
- Ну, вот стойте тут, дождитесь начала съёмки, дальше всё само пойдёт, - успокоил меня немецкий оператор. Да я особо и не волновался, просто не знал, где именно мне стоять, и куда смотреть.
Всё произошло само собой. Подошла девушка в красной куртке, и показала, в каком месте должна стоять камера немецкой группы. Так же указала место для оператора, и для звукооператора, то есть меня. Я оказался самым крайним, камера стояла где-то рядом за моей спиной. Я её не видел, но буквально чувствовал.
Когда всех расставили по местам и на площадке стало тихо, получилась следующая картина. Близко к камере стояли немцы. Оператор и звукооператор спиной к камере, журналист и его помощница лицом. За немецким журналистом оказалась пустая площадь перед крыльцом здания. На здании сняли вывеску НИИ и повесили другую, содержание которой я не успел прочитать. Сбоку, на крыльце, по правую руку от камеры стояла русская группа журналистов. Она стояла боком к камере, так что не попасть в кадр они не могли. А на скамейке расположились бойцы спецназа, кроме Опера. При этом в руках у каждого было по хот-догу. Я держал в руках микрофон на палке, и, следуя инструкции, ладонью закрывал название фирмы изготовителя.
Громко прозвучала команда «Начали». Русский журналист начал говорить свою речь, но слов издалека было не разобрать. Помощница немецкого журналиста взяла из его рук шапку, которую тот снял, и вышла из кадра. Сам журналист начал говорить на немецком языке, глядя в бутафорскую камеру. Бойцы спецназа начали без всякого удовольствия поедать гамбургеры.
К скамейке подъехала машина чёрного цвета и остановилась. Это был микроавтобус, рассчитанный на двенадцать человек. Прозвучала громкая команда «Стоп». Все говорящие затихли. Гамбургеры перестали жеваться. Одновременно окрылись двери автомобиля. Водительская, и для пассажиров. Из салона вышел Опер и сел на место водителя, а сам водитель сел в салон. Двери захлопнулись.
- Начали! – прогремело над площадкой.
Вот так! Оказывается, даже такую простую вещь, как проехать двадцать метров на машине, в кино выполняет не артист, а его дублёр. Я сразу вспомнил Бельмондо, который все трюки с машинами выполнял сам. Но это было сорок лет назад, во-первых, и это было большое кино, во-вторых. Ну, да ладно! Между Опером и остальными бойцами завязался разговор, после чего Опер сел за руль, а Бизон поднялся на ступеньки крыльца и остановился возле входной двери. Раздалась громкая команда «Стоп».
Площадь коллективно выдохнула. В её центр вышел бородатый мужчина и стал задумчиво прохаживаться вдоль скамейки с сидящими на ней артистами. У меня сложилось впечатление, что артистам всё равно, что происходит. У них есть заранее выученный текст, а всё остальное их не касается. Есть оператор, режиссёр, вот они пусть и придумывают, как сделать так, чтобы на экране постановочные сцены выглядели сценами из реальной жизни. На этом месте мои мысли оборвались, поскольку у бородатого появились свои.
- Позови Веру, скажи, что нужна одна женщина, прохожая, - обратился бородатый к девушке в красной куртке, - пусть та пройдёт за спиной у немца, а то в кадре пустота.
- Вера, срочно женщину прохожую сюда, на площадку, быстро, - мгновенно по рации обратилась девушка к Вере. Только сейчас я заметил, что рации были у многих работников искусства кино, просто до этой минуты ими никто не пользовался.
Вера появилась через минуту, ведя за собой девушку лет двадцати трёх. В руках девушки была сумочка.
- Твоя задача такая. – без предисловий обратилась девушка в красной курточке к девушке с сумочкой, - по моей команде ты с этого места начинаешь движение и заканчиваешь его здесь.
Произносила она эти слова на ходу, наглядно показывая, с какого места надо начать движение, и на каком его закончить.
- В камеру не смотри, только перед собой. Как будто идёшь по своим делам. Всё понятно?
Девушка с сумкой кивнула. Никаких серьёзных задач перед ней не поставили. Зато был шанс попасть крупным планом в кадр.
Все заняли исходные позиции. Для бойцов спецназа принесли новые гамбургеры. От гамбургеров шёл пар. Видимо, их разогревали. Но перед тем, как снимать второй дубль, бородатый обратился персонально ко мне.
- Немецкий звукооператор, шаг назад!
Я машинально отодвинулся, продолжая держать микрофон на вытянутых руках. Секундой спустя прозвучала команда «Начали!».
Заговорили оба журналиста, немецкий и русский. Двинулась машина в сторону крыльца. В этот момент дали отмашку: - Девушка пошла!
Девушка не спеша описала полукруг, точно повторив маршрут, который ей отмерили. Выйдя из кадра, она остановилась, наблюдая за остальными участниками съёмки.
Так же меняли шофёра машины и Опера. Только теперь я хорошо расслышал слова, которые произносили герои сериала. Опер говорил о том, что у него есть план, которым он может со всеми поделиться, и спрашивал, насколько вкусные гамбургеры. Все дружно хвалили качество фастфуда, а Бизон поднимал большой палец правой руки.
Эпизод сняли, после чего в центр снова вышел бородатый. Было ясно, что третьего дубля не избежать. Я посмотрел по сторонам. Слева от меня, на скамейке, сидела уставшая Вера и курила. Я смотрел на неё и думал, что вполне могла бы стать и актрисой. У неё запоминающееся лицо, она могла бы играть и драму, и комедию. Совершенно не важно при этом, есть у неё актёрское образование, или нет. Как я уже говорил, всё дело в режиссёре и постановщике, вместе с оператором они могут сделать кинозвезду из любого исполнителя.
- Давайте так, - разрубил тишину своим голосом бородатый, - немецкая группа в конце сворачивается, и уходит. Вот сюда, направо.
Сюда оказалось той точкой, куда приходила девушка с сумкой. Приготовились к съёмке. Шустрый реквизитор, молодой человек с усиками Людовика в исполнении Олега Табакова, раздал бойцам спецназа свежие гамбургеры. Бизон громко пожаловался, что ему каждый раз дают самый холодный. Было видно, что у него сегодня хорошее настроение. Позже, когда я стал смотреть сериал, то выяснил, что у Бизона всегда хорошее настроение. Впрочем, как и у всех персонажей сериала.
Третий дубль практически не отличался от второго. Только в конце эпизода последовала громкая команда «Немцы пошли!». Я дотронулся левой рукой до плеча оператора и тихо сказал: - Komm Nach Hause Zuruck! После чего первым вышел из кадра, не поворачиваясь к камере лицом.
Сцена была снята. Затем камеру сняли с насиженного места, и стали снимать с руки мелкие, но, но важные детали. Спецназовцы по очереди садились в машину. Их снимали, как всех вместе, так и по одному. Отдельно снимали, как последний, садящийся в машину, закрывает за собой дверь. Последним оказался Сармат. Его снимали отдельно от всех. Последнее действие, которые снимали при мне, это был отъезд машины от крыльца. За рулём сидел, разумеется, профессиональный водитель, а не артист.
Затем у съёмочной группы возник вопрос, а что снимаем дальше? Я слышал, что было предложение снять сцену с квадроциклом. После недолгого обсуждения решили пока не снимать. Хозяин квадроцикла всё это время развлекался поодаль, выписывая круги на снегу. Наконец, прозвучала команда сдать реквизит. Немецкая и русская съёмочные группы потянулись в фойе института. Там уже стояли переодетые в формы полиции парни, с которыми я ждал утром начало съёмок. Реквизит сдавали усатому молодому человеку. Он аккуратно укладывал бутафорию в длинные холщовые мешки. Рядом с ними стояла Маленькая Вера и выдавала честно заработанные деньги тем, кто уже закончил сниматься в эпизоде. Первыми зарплату получила русская группа, потом девушка с сумкой, затем мы, немцы. Заработок составил восемьсот рублей. Никто не спрашивал проездных билетов до Пушкина, как это было обговорено заранее. Вера выдавала всем по тысячной купюре, и получала двести рублей сдачи. У меня двухсот рублей не было, поэтому Вера выдала мне восемь сторублёвых купюр. Я вежливо попрощался с ней и пошёл к выходу.
Конечно, я мог ещё остаться и посмотреть, как будут снимать другие эпизоды, но мне делать этого не захотелось. Можно было сфотографироваться с артистами на память. Но и этого я делать не стал. Всё равно я никого не знаю, а фотографироваться с незнакомыми мне людьми не вижу смысла. Так же, как и брать автографы. Хотя давать их самому уже приходилось.
До остановки автобуса меня проводила женщина, сыгравшая в эпизоде помощницу немецкого репортёра. Она подсказала мне номера маршруток, которые идут до Питера. Мы попрощались, и почти тут же подошла нужная мне маршрутка. Я сел возле окна за водителем, и пока мне не добрались до станции метро, смотрел по сторонам.
С тех пор, как я проезжал по этой дороге последний раз, тут многое изменилось. На месте бывших совхозных полей вырос новый микрорайон. Внешне всё выглядит красиво, современно, но жить тут я бы не хотел. Мне нравится вид из окна на морскую гладь залива.
Дома я решил посмотреть информацию о сериале «Морские дьяволы». Оказалось, что уже было отснято и показано по ТВ тринадцать сезонов. Я понимал, что каждая история, рассказанная в одной или нескольких сериях, никак не связана с другой историй. И тем более из другого сезона. Но поскольку я человек дотошный, и мне если что-то интересно, то обязательно всё, до конца, а не отрывками. Я так дискографии коллекционирую. Не избранные песни, а все альбомы целиком. Короче говоря, я принял решение смотреть сериал с самого начала. Когда эпизод, в котором я принимал участие, появится на экранах телевизоров, неизвестно, а так я буду следить за экранной жизнью персонажей.
Так я и узнал, как их всех зовут. И артистов, и персонажей. Смотрел не каждый день, и не более одной серии в день. С момента съёмки до того момента, как я дошёл до той серии, в которой снимался, прошло полтора года.
Но всё это было позже, а спустя полгода после своих первых съёмок, я записался на эпизодическую роль посетителя кафе сериала «Бендер». Съёмки должны были происходить в павильонах «Ленфильма», поэтому записывали всех желающих, независимо от роста и размера человека. Действие сериала, судя по названию, происходит в начале двадцатого века на юге России. И, скорее всего, в Одессе. Мне так показалось по типам персонажей, которых приглашали на съёмки. Китайцы, махновцы, белогвардейцы, пижоны, официанты. Я записался в рядовые посетители, указав свой вес, рост и размер обуви.
Съёмки должны были начаться рано утром, в девять часов. Конечно, бывают и более раннее начало, но для меня и девять часов рано. Поскольку просыпаться пришлось в семь. Однако вечером, перед сном, мне пришло сообщение по телефону о том, что съёмки переносятся из павильонов студии на натуру. А именно в центр города, в кафе «Бродячая собака» на Итальянской улице. Это было символично, ибо рядом находится памятник Остапу Бендеру. Само кафе подходило под стиль проекта. В нём можно снимать обстановку не только двадцатого, но и восемнадцатого века.
В девять утра я был на месте. Вдоль улицы стояли автомашины со студии, работало уличное кафе, рядом находился биотуалет. Вдоль тротуаров тянулись толстые и не очень провода, которые профессионалы называют кабелями. Возле автобуса стояла группа людей, в основном мужчины. Я подошёл к ним.
- Это тут добровольцами в кино записываются? – спросил я у единственной женщины группы. Просто она стояла ближе всех ко мне и не участвовала в разговорах.
- Да, тут. Ждём, когда нас запишут и отведут переодеваться.
- Нас должны записать? – удивился я.
- А Вы первый раз принимаете участие в съёмках? – поинтересовалась женщина.
- Второй. Первый раз был полгода назад. Нас никто не записывал, разве что накануне.
- А как назывался сериал, если не секрет?
- Морские дьяволы.
- Понятно, - женщина улыбнулась, - здесь всё намного солиднее. Фирма другая, московская. Впрочем, Вы всё сами увидите.
Что я должен был увидеть, уточнить не получилось. Подошёл прыткий юноша с фотоаппаратом на шее и попросил массовку пройти в автобус, припаркованный на другой стороне улицы. По дороге я увидел, как в один из фургончиков вошёл Гарик Харламов из Камеди Клаб. Не удивлюсь, если именно он и будет Бендером в этой постановке.
В автобусе было тесно и душно одновременно. День набирал обороты, солнце поднималось всё выше, народу становилось больше. Желающих засветиться в массовке оказалось больше, чем я ожидал. В это время в автобус поднялся бойкий юноша с канцелярской папкой в руках.
- Я попрошу минуточку вашего внимания и тишины, - громко сказал он, вращая головой в обе стороны салона, потому что дверь, через которую он проник внутрь, оказалась посередине, - приготовьте ваши паспорта. Это необходимо, чтобы составить договор с каждым из вас. Не волнуйтесь, кредит и ипотеку на вас никто оформлять не будет. Мы солидная организация. Поэтому напоминаю всем, что съёмка на телефон или любой другой носитель строго запрещена. Нарушитель немедленно будет выведен за пределы съёмочной площадки и не получит гонорар. Отнеситесь к этому предупреждению серьёзно.
Юноша сделал небольшую паузу, наслаждаясь произведённым эффектом на свои слова.
- Сейчас вас начнут вызывать гримёры и костюмеры. Но не по фамилии, а по персонажам. Вы должны были запомнить на какую роль вас записали.
- А если я простой посетитель кафе, то меня так и будут вызывать? – спросил юношу мужчина, сидевший напротив меня. Мне было тоже интересно, поскольку я так же записывался простым посетителем.
- Так и будут, - улыбнулся юноша, - скорее всего, вами закончат одевать массовку.
После этих слов он прошёлся по салону автобуса, собрал паспорта ожидающих вызова костюмеров и ушёл. Мне захотелось спать, и я закрыл глаза. Но не успел я впасть в дрёму, как послышался зычный голос: - «Китайцы, идите переодевайтесь!»
Граждане восточной внешности встали со своих мест и потянулись к выходу. Они могли быть бурятами, узбеками, казахами, калмыками, это не имело никакого значения. Главное, что у них у всех был один разрез глаз.
Заснуть мне так и не удалось. Оказалось, что вокруг меня собрались люди, которые снялись в кино не один десяток раз. Их фамилии никогда не упоминаются в титрах, они просто создают массовку, но находят себя в кадре, и делают позже фотографию на память. В отрывках разговоров, что доносились до меня, участники эпизодов показывали друг другу эти фотографии и называли названия сериалов. Ни один из них я не смотрел. «Морские дьяволы», кстати, никто не упомянул. Не участвовал в разговорах мужчина, сидевший через проход от меня. Тот самый, который спрашивал у юноши, на какую должность ему откликаться. Похоже, что ему хвастаться было нечем, как, прочем, и мне.
После китайцев позвали гримировать официантов. Это уже были граждане разной внешности. Китайцы прогуливались под окнами автобуса. Забавно было смотреть на то, как одевались люди сто лет назад. Мимо автобуса проходили прохожие, искоса посматривая на загримированных персонажей. Со стороны они выглядели явно забавно.
К праздно шатающемся китайцам присоединились официанты, а переодеваться позвали проституток. Поскольку в салоне автобуса находилось всего три женщины, то на них и было обращено всё внимание. Смеясь и переговариваясь, женщины пошли переодеваться. Я про себя подумал, что вот на проституток они совсем не похожи. Хотя, с кем было сравнивать? С девицами из квартала красных фонарей в Амстердаме? Там были просто говорящие куклы, с которыми и говорить-то не захочется.
У местных девушек, согласившихся на роль жриц любви, интеллект был налицо. Не обошлось без шуток в их адрес, особенно после того, как она возвратились в автобус переодетыми и загримированными. Впрочем, смеялись над всеми переодетыми статистами, будь то китайцы, белогвардейцы или официанты.
Вскоре в автобусе осталось два человека, которые не побывали в фургончике костюмеров. Это был я и мой сосед. Нас оставили под конец, как самых крупных. Оказавшись на улице, перед дверями фургона, мы выяснили, что я всё-таки был повыше, а он потолще. Что хуже, в двух словах объяснила костюмерша блондинка. Проходя мимо нас внутрь своего царства на колёсах, она обратилась ко мне словами: - А вот на Вас, молодой человек, у меня ничего нет.
Звучало не оптимистично. Но отступать было некуда, только практика могла показать, смогу я на себя надеть костюм столетней давности, или только его отдельные части. И вот, наконец, пришла и наша с мужчиной очередь подняться в примерочную на колёсах.
Блондинка занялась мужчиной. А мной брюнетка. Для начала надо было раздеться. Снять брюки, обувь, рубашку, если такая была. Я был в футболке. До снятия брюк в моём случае дело не дошло. Ботинок сорок шестого размера в фургончике не было.
- Понимаете, - ломая пальцы, объяснила мне ситуацию брюнетка, - вот если бы мы сейчас находились в павильоне Ленфильма, то мы бы Вас легко одели. Там у нас есть всё. А сюда мы взяли только самые ходовые вещи.
- Я, когда записывался, указал все свои параметры, - отвечал я, смотря в честные глаза костюмерши, - что мой рост сто девяносто четыре сантиметра, а размер ноги сорок шестой.
- Для студии это не имело никакого значения, - горестно констатировала брюнетка, - а когда съёмку перенесли на натуру, никто проверять данные не стал. Но давайте, я всё-таки на Вас попробую что-нибудь найти.
Что-нибудь оказалась рубашка, рукава которой, если саму рубашку не застёгивать, закрывали руки до кистей. А вот найти подходящий пиджак не удалось. Даже не в застёгнутом состоянии рукава заканчивались где-то посередине, между кистью и локтевым суставом.
- Подойдите к ответственному за массовку, получите компенсацию. Так и передайте, что на вас нет подходящего костюма.
Я надел на себя жилетку и вышел на свежий воздух. В фургончике было достаточно душно, как в автобусе. Следом за мной вышел мужчина. На него что-то нашли. Выглядел он, на мой взгляд, скорее не посетителем кафе, а завсегдатаем мусорной свалки. Но, это всего лишь моё мнение. Да и то высказанное от зависти.
Юношу, который забрал у нас паспорта, я нашёл возле биотуалета. В двух словах рассказал ему, в какой ситуации я оказался. Как мне показалось, юноша искренне мне посочувствовал.
- Как Ваша фамилия? Хотя я Вас по фотографии опознаю. Паспорта я отнёс секретарю, она как раз сейчас оформляет договора на съёмку. Жаль, что так получилось. Вы пока подождите меня в автобусе, я принесу Вам паспорт и узнаю, что Вам полагается в качестве неустойки.
Я поплёлся в обратном направлении. В салоне автобуса никого не было. Переодетые статисты или гуляли по тротуару, продолжая веселить случайных прохожих, или уже были отправлены в кафе, на место съёмки. Им было весело. Мне не то, чтобы грустно, печально, а как-то неинтересно. Несмотря на то, что было около десяти утра, можно было сказать, что день прошёл зря.
В салон автобуса протиснулся юноша с папкой и вынул из неё мой паспорт. Протянул его мне и попросил: - Проверьте, Ваш или нет.
Я по обложке видел, что паспорт мой, но проверил. После чего убрал паспорт в карман. Юноша уселся на свободной кресло, повернулся ко мне лицом и сказал следующее.
- Насчёт Вас принято такое решение. Во-первых, примите наши извинения, - на эти слова я молча кинул, - а во-вторых я Вам выплачу сто рублей на транспортные расходы.
Сто рублей составляли только половину транспортных расходов от моего дома до места съёмок и обратно. Но спорить я не стал и повторно кивнул головой.
- Вот и договорились, - удовлетворительно произнёс юноша, встал с места и вынул из кармана тысячу рублей.
- Вы сказали сто рублей, а не тысячу, - робко возразил я, смутно надеясь на то, что юноша оговорился, когда озвучивал сумму компенсации.
- Да, сто рублей, - быстро развеял мои розовые мечты юноша, но у меня нет других купюр.
- А у меня сдачи нет, только на карточке деньги, - ответил я.
Возникла непредвиденная пауза. Мне не хотелось вставать в позу обиженного, кричать, а вот идите и ищите мои сто рублей. Пока я их не получу, я отсюда никуда не поеду! Чего бы я этим добился? Не та сумма, чтобы устраивать дебош. Потом ещё внесут в чёрный список и прощай не состоявшаяся кинокарьера. Поэтому я предложил более простой выход.
- Сбросьте эти сто рублей мне на телефон. У вас же записан мой номер телефона.
Юноша открыл свою папку, вынул из неё список статистов, после чего произнёс номер моего телефона вслух.
- Да, это мой номер, - подтвердил я.
В этот момент у юноши заработала рация. Мужской голос потребовал нахождения моего собеседника в кафе. Юноша протянул мне руку для прощания.
- Ещё раз прошу прощения за случившееся недоразумение. Деньги на Ваш номер я переведу, как только освобожусь. А сейчас извините, я вынужден бежать.
- Я Вас понимаю. Работа есть работа.
Это были последние слова, адресованные мной работникам московской солидной телекомпании. Выйдя из автобуса, я пошёл по направлению к метро.
О том, что сто рублей мне так никто и не перечислил, догадаться не так уж сложно. Я с тех пор ни на один эпизод больше не записывался, хотя рассылку новостей не отменил. Почти каждый день разные съёмочные коллективы ищут добровольцев для участия в проектах. Но я по своим параметрам, - возраст, рост и вес никуда не попадаю.
Сезон «Морских Дьяволов», в котором я участвовал, стартовал на телевидении осенью. Я к тому времени посмотрел только четверть ранее отснятого материала. Так что увидеть себя на экране, при условии просмотра сериала целиком, я мог где-то через год.
Так оно и получилось. Я увлёкся сериалом. Иногда смотрел его поздно ночью, уж очень интересно было узнать, чем закончится та, или иная история. Менялись персонажи, из воды действия постепенно перешли на сушу, а следить за развитием сюжета мне всё так же было интересно.
Прошло полтора года с момента съёмки, когда я наконец-то увидел ту самую серию. Мне помог это понять квадроцикл. Я его узнал сразу, а несколько минут спустя на экране появилась та самая сцена, в которой мне довелось принимать участие. Что сказать? Парень, ожидавший со мной съёмочную группу в фойе НИИ, оказался прав. При монтаже кадры с моим участием оказались вырезанными. Слабым утешением может служить то, что вырезали достаточно много материала. Не вошла половина диалога между бойцами спецназа, полностью посадка в машину, её отъезд от крыльца. Вот кто получился хорошо, так это девушка с сумкой. На экране она крупным планом прошлась прямо за спиной немецкого корреспондента. Вот она, волшебная сила искусства кино! Во время съёмки девушка сделала полукруг, а в кадре этого совершенно не видно.
Вырезаны были и эпизоды с участием полицейских. Их было четверо статистов, изображавших полицейских. В кадр попал только один, да и тот где-то сбоку. Утешает только то, что всем заплатили за участие в съёмках. В моей ситуации это уже не первый случай. Пять лет назад мне заказали написать тексты песен для спектакля. Я написал, деньги получил, а спектакль так и не вышел. Так что увидеть своё имя на афише мне не удалось.
Как не удалось мне увидеть себя на экране телевизора. Пусть только со спины, но я-то знал, что это точно я. Да, ладно, чего уж там. Видимо, не моё это дело. Я всё-таки автор, а не исполнитель. Переживу. На предложения поучаствовать в съёмках больше не откликаюсь. По крайней мере пока. Дальше видно будет. Как говорится, - пройдёт когда-нибудь и по нашей улице инкассатор.
Вот от чего не могу никак отделаться, так это когда мне приходит на мобильный телефон сообщение, я всё жду, что это те самые сто рублей компенсации. Ну, не могла же та кампания так подло со мной поступить! Она же солидная, потому что московская…

26.12.2019