«Роза Мира» и история древней Руси 5.

Христианство и Киевская Русь.

По мнению Андреева, полностью предначертанным свыше был и акт принятия христианства на Руси.

Как считает автор «Розы Мира», драма исторического христианства состояла в том, что ни одной из его церквей не удалось осуществить завет христианства. Теперь эта задача переходила к России.

«… Одна из ключевых, если не самая ключевая из всех задач, возникавших перед человечеством, переходила теперь со всей непомерной тяжестью и опасностью требуемого ею пути к иерархиям Российской метакультуры» (Андреев Д. Роза мира. М., Прометей, 1991, с. 128).

Как же готовилась христианизация Руси?

Д. Андреев, не один раз замечал, что испытывает трудности в передаче событий, происходящих в тонком мире, на понятный людям язык. То есть описываемые у него события вынужденно являются антропоморфными (очеловеченными).

А теперь посмотрим на то же самое событие глазами историка. Вот как описывает Ключевский состояние отношений Византии с Русью, делая акцент на сугубо, казалось бы, практические стороны.

«… Русь была платной союзницей Византии, обязывалась договорами за условленную «дань» оказывать грекам некоторые оборонительные услуги на границах империи…
Такой порядок торговых сношений Руси с Византией установлен был договорами Олега и Игоря. Разностороннее культурное значение их для Руси понятно само собою: достаточно припомнить, что они были главным средством, подготовившим принятие христианства Русью, и именно из Византии» (Ключевский В.О. Сочинения в 9 томах. Курс русской истории. М., Мысль, 1987, т. 1, с. 169).

Теперь от подготовки перейдем к самому факту принятия христианства.

«Это было отражено зеркалом исторической действительности в акте так называемого крещения Руси… акт крещения Руси был почти единовластным деянием князя Владимира, деянием полностью провиденциальным, сколь примитивны и сторонни ни были бы мотивы, активизировавшиеся в сознании реформатора» (Андреев Д. Роза мира. М., Прометей, 1991, с. 128).

А вот как описывается акт крещения Руси С. Соловьевым.
«На другой день после объявления княжеского приказа, Владимир вышел с священниками царицыными и корсунскими на Днепр, куда сошлось множество народа; все вошли в воду и стояли одни по шею, другие по грудь; несовершеннолетние стояли у берега, возрастные держали на руках младенцев, а крещеные уже бродили по реке, вероятно, уча некрещеных, как вести себя во время совершения таинства, а также и занимая место их восприемников, священники на берегу читали молитвы»
(Соловьев С.М. История России с древнейших времен.(В 29 тт.), т. 1, с. 131).

Принятие христианства стало мощным стимулом к формированию Великого Киевского княжества – первой формы государства на территории Руси.
По Андрееву, это проявилось в особых действиях светлых сил, называемых инвольтациями.

«Эта инвольтация Яросвета начинается в X веке и очень быстро знаменуется появлением, вслед за Владимиром, ряда крупнейших исторических имён: Ярослава Мудрого, летописца Нестора, Антония и Феодосия Печёрских, затем Владимира Мономаха. Это будущие человекодухи, нисшедшие в Небесную Россию во дни её основания, теперь направлялись демиургом в Энроф ради выполнения особых задач, с миссиями праведников и родомыслов» (Андреев Д. Роза мира. М., Прометей, 1991, с. 128).

И вновь слово Соловьеву.

«Непосредственным следствием принятия христианства Владимиром и распространения его в Русской земле было, разумеется, построение церквей: Владимир тотчас после крещения велит строить церкви и ставить их по тем местам, где прежде стояли кумиры: так, поставлена была церковь св. Василия на холме, где стоял кумир Перуна и прочих богов. Владимир велел ставить церкви и определять к ним священников также и по другим городам и приводить людей к крещению по всем городам и селам» (Соловьев С.М. История России с древнейших времен. (В 29 тт.), т. 1, с 131).

Посмотрим, что пишет Д. Андреев об изменениях в тонком мире в связи с созданием Киевского государства.

«Как и всегда над большими коллективами, над Киевским государством дышало и зыблилось то иноматериальное образование, о подобных которому уже говорилось в главе про средние слои Шаданакара под названием эгрегоров… Эгрегор обладал подобием сознательности, зарядом воли и жил самостоятельной жизнью, в значительной степени определяя государственную деятельность каждого из следующих поколений русских людей» (Андреев Д. Роза мира. М., Прометей, 1991, с. 128).

А вот как отзывается В. Ключевский о причинах долгой памяти в русском народе о Киевской Руси.
«В современной русской жизни осталось очень мало следов от старой Киевской Руси, от её быта. Казалось бы, от неё не могло остаться каких-либо следов и в народной памяти, а всего менее благодарных воспоминаний. Чем могла заслужить благодарное воспоминание в народе Киевская Русь со своей неурядицей, вечной усобицей князей и нападениями степных поганых? … Последующие поколения вспоминали о Киевской Руси как о колыбели русской народности» (Ключевский В. О. Сочинения в 9 томах. Курс русской истории. М., Мысль, 1987, т. 1, с. 211-212).

Велга и половцы.

Мы возвращаемся в тонкий мир Даниила Андреева.

«Активизация светлых сил всегда во всемирной метаистории вызывает и активизацию сил Противобога: это, по-видимому, закономерность текущего эона… И борьба инфрафизического стана против Навны, Яросвета и Дингры (остающейся хотя и слепой, но необходимой участницей метаисторического процесса) приобретает несколько форм» (Андреев Д. Роза мира. М., Прометей, 1991, с. 129).

И вот первая форма борьбы темных сил.

«… Выходит на поверхность истории великая хищница, гасительница светочей и домашних очагов, умножительница страданий — Велга России… Она — … вдохновительница анархических сил, хозяйка на полях сражений и на местах казней» (Там же, с. 129).

Сам Андреев предваряет это явление тонкого мира сведениями из жизни киевских князей.

«Уже Владимир занял Киевский престол лишь после кровопролитной распри; едва же он умер, как вся страна была потрясена борьбой за власть и братоубийствами Святополка Окаянного. Короткая передышка при Ярославе Мудром — новая волна усобиц при Изяславе I — и с тех пор прерывающаяся лишь на короткие года двухсотлетняя княжеская усобица» (Там же, с. 129).

Проницательное пояснение В. Ключевского приводит более земные причины княжеской усобицы, которыми оборачивалось незрелое политическое сознание тогдашних князей.

«Ярославичи в значительной мере оставались ещё тем же, чем были их предки IX в., речными викингами, которых шедшие из степи опасности едва заставили пересесть с лодки на коня. Они ещё не успели вполне отрешиться от старого варяжского взгляда на себя, видели в себе не столько владетелей и правителей Русской земли, сколько наёмных, кормовых охранителей страны … Распри князей и вмешательство волостных городов в их дела давали им всё живее чувствовать всю непрочность политической почвы под своими ногами. Ближайшего преемника Ярославова, великого князя Изяслава два раза выгоняли из Киева, сперва киевляне, потом собственные братья Святослав и Всеволод. Оба раза он возвращался с польской помощью» (В. О. Ключевский. Сочинения в 9 томах. Курс русской истории. М., Мысль, 1987, т. 1, с 187).

Между тем княжеский род продолжал размножаться и претендентов на вотчины становилось все больше.

«По мере размножения князей отдельные линии княжеского рода всё далее расходились друг с другом, отчуждались одна от другой. Сначала племя Ярославичей распадается на две враждебные ветви, Мономаховичей и Святославичей; потом линия Мономаховичей, в свою очередь, разделилась на Изяславичей волынских, Ростиславичей смоленских, Юрьевичей суздальских, а линия Святославичей - на Давидовичей черниговских и Ольговичей новгород-северских» (Там же, с. 193).

Это служило причиной ожесточенных споров и усобиц.

«Возникавшие между князьями споры о старшинстве и порядке владения разрешались или рядами, договорами князей на съездах, или, если соглашение не удавалось, оружием, т. е. усобицами… Поэтому вооружённая борьба князей за старшинство, как и поле, называлась «судом божиим». Бог промеж и нами будет или нас бог рассудит - таковы были обычные формулы объявления междоусобной войны» (Там же, с. 191).

Согласно утверждению В. Ключевского, экономическое благосостояние Киевской Руси XI-XII веков держалось на рабовладении. Именно живой товар составлял основную статью вывоза русских купцов на зарубежные рынки. Поэтому княжеские усобицы превратились в хищническую борьбу за рабочие руки. И это неминуемо приводило к массовому сокращению свободного населения на захваченных территориях.

Но только обострением внутренней смуты внутри Киевской Руси, согласно Д. Андрееву, влияние темных сил не ограничилось.

«Вторая форма борьбы Противобога и его миров против светлой диады и Дингры заключалась в попытках истребить их или истощить нападениями извне. Эту цель преследовали те события, которые в зеркале исторической действительности приняли вид нападений печенегов, половцев и, наконец, татар на раздираемое Велгой Киевское государство» (Андреев Д. Роза мира. М., Прометей, 1991, с. 129).

Вот как описывает В. Ключевский результаты нападений половцев на Киевскую Русь.

«… Вслед за смертью Ярослава с 1061 г. начались непрерывные нападения на Русь новых степных ее соседей половцев (куман). С этими половцами Русь боролась упорно в XI и XII столетиях. Эта борьба - главный предмет летописного рассказа и богатырской былины. Половецкие нападения оставляли по себе страшные следы на Руси... Половцы умели подкрадываться к самому Киеву: в 1096 г. хан Боняк «шелудивый» чуть не въехал в самый город, ворвался в Печерский монастырь, когда монахи спали после заутрени, ограбил и зажёг его. Города, даже целые области пустели» (Ключевский В. О. Сочинения в 9 томах. Курс русской истории. М., Мысль, 1987, т. 1, с 282).

Все это стало причиной запустения Киевской Руси.

«Под давлением этих трёх неблагоприятных условий, юридического и экономического принижения низших классов, княжеских усобиц и половецких нападений, с половины XII в. становятся заметны признаки запустения Киевской Руси, Поднепровья. Речная полоса по среднему Днепру с притоками, издавна так хорошо заселённая, с этого времени пустеет, население её исчезает куда-то» (Там же, с. 285).

Кроме того, «путь из варяг в греки», являвшийся стержнем экономики Древнерусского государства, потерял свою актуальность после крестовых походов, в частности взятия Константинополя в 1204 г. Европа и Восток теперь были связаны в обход Киева через Средиземное море.

Не случайно поэтому и в тонких мирах происходили катастрофические изменения.

«… В метаисторической картине Киевской Руси состояние восточнославянского эгрегора можно было бы уподобить простёртому над страной разреженному туману, едва начинающему приобретать смутные контуры. Смерчеобразные завихрения Велги то и дело разрывали это образование в различных его частях, а натиск половецкого, литовского и польского эгрегоров постоянно менял его очертания, вызывая смятение во всём его существе и отрывы отдельных частей» (Андреев Д. Роза мира. М., Прометей, 1991, с. 131).

Татары.

А вот, как описывает Даниил Андреев события, происходящие в тонком мире, которые привели к нашествию татар на Киевскую Русь.

«В XIII веке на изнемогавшего русского эгрегора Гагтунгром направляется тёмноэфирный гигант-чудовище: воинствующий уицраор монгольского племенного массива …. Это — первый могучий удар, обрушиваемый на Русь Гагтунгром, и это — то самое метаисторическое событие, которое стоит за первой великой катастрофой нашей истории: нашествием татар» (Андреев Д. Роза мира. М., Прометей, 1991, с. 131).

Историк В. Ключевский так живописует последующее вслед за татарским погромом запустение днепровской Руси.

«Запустение днепровской Руси, начавшееся в XII в., было завершено в XIII в. татарским погромом 1229—1240 гг. С той поры старинные области этой Руси, некогда столь густо заселённые, надолго превратились в пустыню со скудным остатком прежнего населения. Ещё важнее было то, что разрушился политический и народнохозяйственный строй всего края. Вскоре после татарского погрома, в 1246 г., проезжал из Польши через Киев на Волгу к татарам папский миссионер Плано-Карпини ... На всём пройденном им пространстве южной Руси в Киевской и Переяславской земле Плано-Карпини встречал по пути лишь бесчисленное множество человеческих костей и черепов, разбросанных по полям. В самом Киеве, прежде столь обширном и многолюдном городе, едва насчитывали при нём 200 домов, обыватели которых терпели страшное запустение» (Ключевский В. О. Сочинения в 9 томах. Курс русской истории. М., Мысль, 1987, т. 1, с 287).

Историки, отмечает Даниил Андреев, по-разному оценивают размеры урона, нанесённого России татарским игом.

«Рассматривая же события под метаисторическим углом, мы можем дополнить положения исторической науки лишь следующим указанием: воздействие сил Велги, столь бурно проявлявшееся в княжеских усобицах, расчистило путь для другой, более могущественной силы, причём обе эти группы сил являлись, в конечном счёте, проявлением воли одной и той же инфрафизической инстанции. То, что расшатала Велга, должен был сокрушить монгольский уицраор» (Андреев Д. Роза мира. М., Прометей, 1991, с. 131).

И затем Андреев описывает события, происходившие в тонком мире.

«… Под ударами монгольского чудовища русский эгрегор был смят, полурастерзан на клочья, едва сохранявшие в себе жизнь и способность к будущему воссоединению... Сам Яросвет был побеждён в бою с монгольским гигантом на границах Святой России; юному, ещё не окрепшему и малочисленному синклиту едва удалось спасти от разрушения лишь сокровеннейшие святилища своей небесной страны» (Там же, с. 131).