Иванов, Петров, Шварцкопф...(усл. название)

Иванов, Петров, Шварцкопф… (услов. название)

Глава 1

Ребят в аэропорту встречала Серёжкина жена Надежда. Привезла прямиком к нему на дачу, чмокнула всех на прощание и укатила на работу в город, оставив их втроём на несколько суток.
Пришла очередь обниматься им.
- Ну, здорово! - Сергей пожал Сашке руку, чуть помедлил и крепко обнял. – Эх, бродяга, как я по тебе соскучился! Если б ты знал, - тихо, с тоской проговорил он и всё похлопывал и похлопывал того по спине. – Потолстел то как, боров! Пиво, небось, попиваешь с колбасками…
А друг молчал, шмыгал носом и ничего не отвечал.
Оторвались, наконец, друг от друга.
- Знакомься, Серый. Коллега по работе. Коренной немец, но русский знает. И изъясняется неплохо. Для немца.
Сергей повернулся ко второму гостю. Дородный мужчина лет за тридцать, в круглых очочках, с еле заметным нимбом светлых воздушных волос.
- Сергей, - представился хозяин, протянул ладонь.
- Вилли.
- Шварцкопф?
Тот недоуменно заморгал.
- Шварцкопф, Шварцкопф, - мимоходом успокоил немца Сашка, протискиваясь с сумками в калитку. Попутно пихнул локтем в бок хозяина. – Это он шутит так, Вилли. Привыкай. Он не совсем пропащий. Позавтракаем сейчас – поумнеет. Отт у него фамилия.
Ребята подхватили оставшиеся баулы, потянулись следом.
- А жрать то нечего, - бубнил сзади хозяин. – Хорошие гости обычно уже отобедавшие… Может, тушенку откроем, а? Разогреем?..
- А почему у тебя жрать нечего? Фу-у, - Сашка сбросил поклажу на веранде. – Зачем тогда Надежду отпустили? Ты чего, не готовился к нашему приезду?
- Как не готовился?! Готовился! Два часа, как с рыбалки приехал! Коптятся карасики, коптятся, через полчаса готовы будут. И салаты нарезал, и водочка стынет в холодильнике. Я же о том, что порядочные гости…
- Да! – перебил его Александр. – Это Надюхины сумки, продукты какие - то передала.
Сергей отмахнулся.
- Потом. Давайте за знакомство, - он разлил по рюмкам. Торжественно чокнулись, торжественно выпили, скривились, закусили огурчиками. – И на пруд сейчас сходим. Окунёмся – и как раз к копчению поспеем. А то я, ребята, шибко квёлый после ночной рыбалки, охолонуться надо. Нет, - прервал он сам себя. – Айдате, сначала с соотечественниками вас познакомлю.
И он потянул их к бане. Там, в прохладном полумраке виноградных лоз на широкой бетонной тропинке лежали, оскалившись во сне и откинув языки в сторону две взрослые овчарки.
- Эй, дохлые! Встречайте гостей! – зычно пророкотал хозяин. – Охранницы липовые…
Те ошалело встрепенулись, засучили лапами, подтрусили обнюхаться.
Вилли, не дожевав огурец, встал по стойке «смирно». Сашка же, наоборот, присел на корточки.
- Джуля, Джулька, помнишь меня? Джуля… Иди сюда, - поманил он ту, что пониже. Погладил по седой морде, по спине. – Исхудала то как… Все рёбра видны. Довели подругу. Ты смотри, Серый, помнит же, а? А это кто? – Глянул под брюхо второй. – Дочка?
- Дочка. Гретта. Три года почти. Да не стой ты поплавком, Вилли. Они у меня адекватные. Погладь. Не тронут.
- Карашо, - покорно и обречённо ответил тот, проглотил огурец и погладил Джульетту, как уже проверенную Сашкой. Гретта продолжала сновать меж людьми, обнюхивая брюки и обувку. Затем собаки как-то разом тяжело вздохнул, ностальгически глядя на Шварцкопфа и вновь улеглись.
- Это они у меня после рыбалки такие… вареные… Всё, ребята, всё! Цигель… идём купаться!
- А собаки?
- Они у меня с территории – никуда! Дрессировка! И врожденный интеллект. Да и боязно: Урал, глубинка России, кривая преступности растёт… - заключил он, закрывая калитку на замок.


Отступление от темы.
(Выписка из аннотации к собачьему корму)
«…Мы знаем, что на протяжении жизненного пути Вашего питомца его потребности будут меняться… Корм … заботится о здоровье собак и подпитывает их активную любознательность и заразительную любовь к жизни.
… Помогает … поддерживать активную массу тела и сохраняет высокую подвижность»


Пруд в садовом товариществе представлял собой круглый котлован метров сто в окружности, поросший по берегам осинками, берёзками, камышом и осокой. Копали его для общесадовых нужд, но «нужды» пробурили у себя на участках автономные скважины и колодцы. Посему котлован без помех наполнился водицей, обзавёлся карасиками, гольянами и лягушками и принимал садовый контингент уже только для помойки запыленных и натруженных за трудовые выходные тел. Сегодня был вторник, поэтому берега были пустынны.
- Мужики! Смотрите, какая чистейшая вода! Монету на двенадцати метрах видно! – хвастался Сергей.
- И какая ж здесь глубина? – ехидно поинтересовался Александр.
- Не важно! Это, говорят, после метеорита такая чистая набирается. Брали анализы: радия очень много, всю грязь и дрянь выжигает.
Вилли, с наслаждением макающий ступни в воду, отсеменил на сухое.
- Слушай ты его больше… - У Сашки футболка на спине закаталась: ни туда, ни сюда. – Помоги. - Сбросил, наконец, с себя всё и с воплем плюхнулся в пруд. – Вау-у!!! Мужики!!! Блаженство то какое!!!
- Пойдём, пойдём, Вилли, а то рыба перекоптится, - легонько подталкивал гостя Сергей к воде. – Рожки да ножки останутся.
Вилли слегка упирался.


- Странно, - Сергей замедлил перед дачей шаг, нахмурился. – Собак что-то не слышно. Обычно за версту чуют, хай поднимают… Странно… - И он ускорился. Ребята – следом.
- Эй, охранницы! Хозяин пришёл! – прокричал он, возясь с замком. Открыл – и замер!
- Что там? Что там? – толкались сзади ребята.
- Мать твоя… женщина, - только и смог произнести хозяин.
Собаки с измученными мордами валялись на газоне под деревьями и тихонечко поскуливали. Плиточные тропы и к дому, и рокадные - к бане, теплице и грядкам - были сплошь усыпаны гречкой, рисом, вермишелью, мороженой рыбой по триста двадцать семь рублей за килограмм. А поверх всего, как вишенка на торте, блестело кривыми потёками, как после молодого бычка, подсолнечное масло. И ещё какие - то разорванные пакеты, кульки, жеваные сигареты поштучно.
- Вот те на! А ты говорил: врождённая интеллигенция… - ошарашенно проговорил Сашка.
Сергей, не слушая того, с остервенелым лицом двинулся к собакам. Но те продолжали покорно и обреченно лежать. Лишь глаза умоляюще смотрели на пришедших.
Вдруг Гретта привстала, судорожно дёрнулась всем телом и её вырвало. Джульетта же, наоборот, раскорячилась и бурно оправилась. Александр остановился, как вкопанный.
- Вот, стервы! - обернувшись к друзьям, произнёс он с чувством. – Не иначе, всю бутыль с маслом вылакали!
- Фу-у, - облегчённо выдохнул Вилли. – Я думаль – отравились.
- Ничего, Серый, сейчас желудок прочистят – оклемаются.
- Ребята, идите на веранду. Я здесь хоть чуток приберусь.
Ребята осторожно, будто на минном поле, прошагали к дому. Серёжка, матерясь, взялся за лопату и метлу. Попутно громко руководил гостями.
- Салат достаньте из холодильника! И водку! И чай поставьте!.. Хлеб порежьте!
Услышал, наконец, в ответ разумное мужское: - Да … … … …! Сами знаем! И, кстати, здесь у крыльца ещё две «мины»! А колбасе кирдык! И сосискам!.. Но какой здесь дух интеллигентности витает! Аж прёт! – И дурацкое хихиканье-гугуканье дуэтом.
Сашка скорбно вздохнул и продолжил зачищать местность, сметая остатки «интеллигентности».


Глава 2

Странная июльская ночь уже давно опустилась на землю. Странная потому, что с запада окрестности подсвечивала луна, а с востока облака уже освещались невидимым пока солнцем.
Ребята сидели у мерцающего углями мангала. Угли периодически вспыхивали синеватым крошечным пламенем и потрескивали, запуская парашютиками искры в ночную свежесть.
Не спалось. Даже Вилли, клевавший поначалу после бани носом – и тот как - то постепенно оживился, приосанился, как давыдовский гусар, и не пропускал ни одного слова и ни одной чарки. Сашка с интересом и удивлением посматривал на него, но помалкивал.
Собаки смиренно лежали на траве в отдалении и еду уже не клянчили. Периодически, как фантомные Гончие Псы, трусили к крыльцу, жадно лакали воду из чашек и вновь затихали.
- Как тебе там, Саня? – Сережка, одетый в меховую безрукавку на голое тело, прислонил гитару к лавочке, отхлебнул горячего чая из кружки.
Александр неопределенно пожал плечами, долго молчал.
- Хорошо там, - произнёс он, наконец. – Спокойно. – Вилли утвердительно кивал головой. – Никакой напруги… лишней… Всё для людей… - Опять помолчал, прикурил от головёшки. – Только… Пусто… Сначала думал: приживусь, попривыкну… - Опять замолчал. – Если б не работа… - Вяло махнул ладонью, потянулся за бутылкой, разлил. – Первые годы ещё ничего: как только отпуск – по Европе ездили. Испания, Франция, Италия… Швейцария… Даже в Исландии побывали. А потом… Надоело, что ли?.. Везде похожее… Не моё…
Александр жил в Германии уже почти пять лет, с тех пор, как ему предложили место в тамошней клинике. Собрались с женой Светланой и уехали, благо, никого из родственников у них здесь, в России, в живых не осталось. И хотя, собаки такие, обещались приезжать каждый год – ни разу не приехали! Ни разу! Звонить – да, часто звонили, а, вот, с приездом…
- Понимаешь, у нас в клинике такая тема попёрла – думаю, на Нобелевку вывезет! – оправдывался он. Вилли кивал головой, подтверждая сказанное. И вообще, за последние часы Вилли неуловимо изменился: расслабился, улыбался уже, собак оглаживал, натянул хозяйские сланцы, оголился по пояс, засверкал румянцем на щеках от выпитого.
- Не сглазуй! – одернул он коллегу. – Чуть-чуть не Нобелевка!
- Ну, может, не Нобелевка, - равнодушно соглашался тот. – Но, ведь, стоящая вещь, скажи?! А, может, и Нобелевка… Год-полтора ещё провозимся.
- Светка то как? – прервал его Сергей. – Кем она сейчас?
- А-а, малюет свои картинки понемногу.
- Выставляется?
- Не-а. Сложно там с этим. Или талантище большой надо, или какой-нибудь перфоменс придумать.
- Мужикам проще, - понимающе согласился хозяин. – Мошонку к мостовой прибил – и обеспечена популярность.
- Найн, найн! – запротестовал Вилли. – Нельзя к мостовой! Порча дороги! Полиция!
- Ты смотри, как строго! – удивился Серёжка. – Берегут, значит, старую архитектуру.
Вилли значительно кивнул: - Память предоков!
- Сань, а почему не «твоё» то? Сам говоришь: «хорошо там… спокойно…»
- А там вас нет, - поднял тот глаза на друга. – Знаешь… Там у каждого своя жизнь. И не дай бог кому - то влезть в неё! Я и с Вилли то сдружился потому, что он на немца не похож, а больше на русского: захотел – ночью припёрся. Или в долг без расписки даёт… Дурак дураком…
Вилли смущённо улыбался. Потом поддёрнул шорты и прошаркал до уборной.
- Хороший парень Вилли…
- Саш, там, говорят, и русских много…
- Русскоязычных, - поправил Сашка. – Немцы в основном, на ПМЖ. Они только первый год русские. А потом смотришь – балакает по-русски, а в голове уже немец сидит… Да это, мне кажется, с любой нацией так…
- Я думал – ты гражданство у них получил: не едешь и не едешь…
Александр отрицательно покачал головой: - И не думал даже об этом.
Вернулся Вилли. Подсел к мангалу и всё также улыбался смущенно.
- Звёзды падают, - сообщил он.
- Ну, я же тебе говорил: «дурак дураком». Романтик хренов… как русский Ваня… «Звёзды падают»… Да они, уж, миллиард лет, как попадали! Нет, Вилли, кто - то из твоих прабабок-баронесс с русским согрешила, не иначе.
Он взял гитару, тихонечко чего-то наиграл, подстроил и, не дожидаясь приглашения, чуть хрипловато запел:
«Всё ещё сбудется, каждый пустяк.
Хмурится бровь. Удивительный факт…»
И Серёжка подхватил дуэтом:
«То, что у нас слёзы у глаз.
Впрочем, не надо растроганных фраз –
Всё понимаем и так»
Допели. Молча, не глядя друг на друга потянулись к кружкам.
- Поднимай, Вилли. За дружбу пить будем, - хмуро произнёс хозяин.
Вилли безмолвно взял налитое, замер, ожидая тост. Не дождался. Ребята сидели, устало сгорбившись, держали кружки в ладонях и будто ушли в себя, вспоминая что то, неведомое ему.
- Хорошая песня, - чуть виновато прервал он молчание. – У нас мало минора. И громко поют. Хорошая песня.
- Хорошая, - согласился Александр. – Ну, давайте…
- А там-то играешь? – поинтересовался Сергей. Закурил, погладил подошедшую Джульетту.
Сашка отрицательно покачал головой.
- Другое там, Серый… И гости только по приглашению… И не для гитары… Сань, пойми: там всё другое! Всё! Вон, у Вилли спроси: пою я там или нет. На следующий раз вежливо от встречи откажутся – кому русский с прибабахом нужен? Песни непонятные слушать, время терять? Они тактично к столу отойдут, поесть-попить…
- Хорошая песня! – уже с напором прервал его немец.
- Что, братан, понравилась? – усмехнулся Сергей. – Иди, Джуля, иди, спи, - отослал он собаку на место и повернулся к Сашке. – Сань, спой «Не поговорили»
- Угу. Налей только по-слегка…
«Собирались наскоро, обнимались ласково,
Пели, балагурили, пили и курили…
День прошел, как не было –
Не поговорили…»
Висели тусклые звезды. Луна светила до того ярко, что даже сквозь редкие ночные облака умудрялась щериться своими горами и впадинами. Стрекотал за баней кузнечик. Молчали ночные птицы. Гость-немец, слегка приоткрыв рот, не отрывал удивленных глаз от, кажется, хорошо знакомого Сашки.
- Хорошая песня! – опять произнёс он, когда ребята допели.
А Сашка, не прерываясь, продолжил:
«То были капли дождевые…»
Но после этой песни, почему - то все молчали. Даже кузнечик за баней заткнулся, и звезды опустились ещё ниже.
- А знаете, мужики, у меня, отчего - то женщины всегда с запахами ассоциируются. Честное слово. Лицо, волосы, глаза могу забыть, а, вот, пахнёт от какой-нибудь проходящей чем - то знакомым, забытым – и сразу всё в памяти всплывает.
- Экий ты… парфюмер… - с улыбкой поддел Александр Сергея. – От них чем только не пахнет: и фиалкой, и борщом…
- Я тебе больше скажу: от них ужасно иногда пахнет! Я о другом. От моих любимых и лугом летним, и пылью, и шоколадом, и мускусом, и пОтом, и чем только не пахло… И это было так прекрасно, ребята! А от иной «шанелью» или «диором» тянет, и всё на месте – а глазам тошно смотреть, не то, что разговаривать… - Закурил, оживился. – Вот, как это, Сань, а?
- Ну… - тот глубокомысленно помолчал. – Это у тебя болезнь какая-нибудь… С извращениями связанная…
Вилли недоумённо захлопнул рот. Он полностью был согласен с Сергеем! Полностью! Поэтому категорично заявил:
- Найн! Моя подруга тоже пахнет разное! Мне всё нравится!
- Ну, а чего… Разнообразие оживляет действительность, - лениво протянул Александр. - С такими тоже можно жить.
Вилли возмущённо надул щёки.
- Сань, кончай! Вилли, это он шутит. Он тоже шутник, - Серёжка похлопал Вилли по покрытой вздыбленными волосиками обнаженной ноге. – Это родимые места на него так действуют. Иди, штаны натяни, замёрзнешь после бани. Да поторопись: шашлыки готовы!
Успокоенный анестезиолог направился в дом. Ребята с улыбкой его провожали.
- Вот, элефантик… Обиделся.
- Хороший парень. Кстати, Серёга, я у тебя здесь одну сигаретку искурил, лень за своими идти.
- Да, я уже посчитал.
Рассмеялись счастливо.