Личный ад

Пустыня. Это все, что я знаю о Земле, месте, где живу. Это не значит выжженные пустоши и пески. В основном вокруг заросшие неухоженные поля, есть разбитая проселочная дорога по которой явно не ездили лет сто, какие-то ползучие твари (они служат мне едой). И ни одного человека на километры вокруг.
Я нашел заброшенный, разрушенный то ли во время войны, то ли из-за катастрофы город. Здесь есть все, что нужно: и укрытие, и еда. Хотя в основном она протухла, но консервы есть можно.
Вот уже месяц я здесь. Я не знаю, кто я и откуда. В один прекрасный момент я просто очнулся здесь. Я не помню, где я был до этого, хотя уверен, там были люди, иначе, почему я умею писать, говорить. Я пишу этот дневник с надеждой, что его найдут, прочтут и помогут мне, если не будет поздно.
Горячий воздух бьет в лицо, и думаешь, лучше бы ветра не было совсем. Ветер гонит по душному раскаленному до бела асфальту крупицы пыли, шорох травы напоминает голоса. Я вздрагиваю от каждого звука. Такое ощущение, что однажды все население Земли просто испарилось.
Нашел магнитофон с диском. И даже батарейки целы. Слушаю запись «Арии». В душу запала фраза из песни «Штиль»: «один в мире скованном сном». Это про меня.
Я уже подумывал о самоубийстве, но не решаюсь, боюсь ошибиться. Каждую секунду я могу быть в шаге от спасения, от чуда и не хочу поспешить, не дождаться всего пару минут. Так я рассуждаю уже месяц.
До того, как нашел город, я шел по каким-то заброшенным полям и пролескам. С трудом поймал ежика. Попробовал съесть. Когда идешь несколько дней без воды и еды, подумываешь и о себе, как о куске мяса. С огромным трудом развел огонь (сейчас мне это удается лучше), видно в прошлой жизни я этого не делал. Ежик оказался невкусным (правда, может, я не умею готовить ежей?) – мясо жесткое водянистое и пресное. Соли у меня тоже не было.
Так, охотясь на ежей, змей, ворон, я добрался до города. Ничего такого я не видел раньше. Я уже сомневаюсь, было ли это «раньше» вообще. Огромные кирпичные и каменные здания, многоэтажки, коттеджи – все заросло травой, покрылось трещинами.
Я готов сойти с ума от тишины. Уже второй день я ношусь по пустынным улицам и ору в голос. Эхо разносит мои вопли по городу. Слова отражаются от зданий и еще долго висят в густом расплавленном воздухе. Жутковато. В каждой тени, особенно ночью, мерещатся какие-то существа, которые только и ждут, чтобы я заснул, хотят растерзать. Я убеждаю себя в том, что это бред и засыпаю, но это дается мне с трудом.
Нашел газеты, в них дата. Мне она ни о чем не говорит
Я собираюсь уйти отсюда, собрал рюкзак: припасы, одеяла, спички (нашел 10 упаковок), пара ножей, веревка и топор. Здесь мне ловить нечего, а от бездействия я быстрее схожу с ума…


***
Сегодня приснилась мама. Сейчас я уже не помню ее облика, но во сне я знал – это она. Я был в том городе, откуда ушел неделю (или две) назад. Она сидела на ступеньках банка (о том, что это банк, говорила покосившаяся вывеска) и плакала. Я подошел, но моя рука прошла сквозь нее, и мама испарилась. Проснулся в слезах.
Сегодня у меня жар. Кажется, воспалилась нога, я ее поранил дня два назад.
За все это время ни следа человека, даже мертвого. Это все похоже на сон, на бред. Лучше лечь и умереть. Но, когда я уже почти готов, мне кажется, что вот за поворотом, кто-то сидит. Он там. Или почудится, что кто-то меня окликнул... И нет опять…
Я с ужасом думаю о том, что делать, когда закончатся спички, вода, наступит зима.… Хотя, я не уверен, наступит ли она вообще. Все время, пока я был здесь, с неба не упало ни капли воды. И только раскаленный воздух, и обжигающий пыльный ветер. Солнце палит нещадно. Я удивляюсь, как еще не слег с солнечным ударом. Хотя может он у меня и есть, по крайней мере, бред начинается. Или это из-за ноги?..
Вот вчера мне чудилось, что с неба падают звезды. Они описывали в ночном небе небывалые траектории и хлопьями садились мне на голову, на плечи, на землю вокруг. На утро не было ни следа ночного звездопада.
Я схожу с ума. Я все больше убеждаюсь, что остался один на всей планете и в эти секунды такая безысходность наполняет мою душу. Сейчас пишу при свете костра. Ночь и тени сгущаются надо мной. Мне страшно. Чьи-то лапы тянутся к моему горлу, и я не могу дышать.
Я задыхался, думал это конец. Но это всего лишь бред. Я сошел с ума. Это уже факт, и от этого ни куда не денешься. Можно только идти, упрямо идти навстречу судьбе, сумасшествию и смерти.
Вспомнил все известные мне религии и молился подряд всем богам. Может это мой личный ад? Не дай бог! Я не выдержу здесь целую вечность. Хотя, куда я денусь с подводной лодки без акваланга!
Жара стоит такая, что воздух дрожит перед глазами. Хочу спать, но боюсь. Если не посплю, завтра будет тяжело идти. С другой стороны, все равно некуда.
***
Вспомнил про дневник. Я не знаю, сколько времени прошло с момента последней записи. Теперь с каждым днем я прохожу все меньше и меньше. Нога опухла и большую часть суток я лежу в бреду. Не могу с уверенностью сказать, что мне мерещится, и мерещится ли вообще. Сегодня всплыли в памяти строки не имеющие, по-моему, смысла: «Воркалось, хливки и шарьки пырялись по наве, и хрюкотали зюлюки, как мюмзики в мове.»
В глазах потемнело, пишу не глядя. С каждой секундой все труднее держать ручку. Тени тянут ко мне свои щупальца, пробираясь все глубже в освещенный костром круг. Кажется, вот-вот ни коснутся меня.


***
Долго не писал. Не было сил. Со времени прошлой стоянки прошел от силы метров двести и упал. Я понял, что дальше идти не смогу. Собравшись с духом, я поймал пару птиц, хотя это и заняло у меня пол дня.
Теперь я просто лежу и жду смерти. Наверное, у меня гангрена или заражение крови. Одно ясно – протяну я не долго. Покончить с собой я так и не могу. Как говорится (хотя кем?): «Надежда умирает последней» Вот такая живучая зараза.
Я жду. Не знаю чего. Может смерти, может чуда. Жду, что кто-то придет ко мне, что окажется, я не один во всем мире. Меня уже не спасти, но я умру, зная, что на этой земле еще есть люди. Может мне удастся выяснить, почему мир опустел.
Кажется, я теряю сознание.
***
Мне все хуже. Еда закончилась, а добыть себе еще не могу. Я уже не отличаю реальность от галлюцинаций. Периодически мне представляются картины, которые я вообще не могу понять. Когда же уже за мной придут…
Тени осмелели, сегодня они уже коснулись меня. Они чуют мою слабость и беспомощность. Они следят за мной из своих укрытий. Вон там за кустом целых две… Я кричал им, чтобы они не смеялись надо мной. Грозил им, что встану и покажу, кто здесь хозяин. Но они знают, что я лгу, мне еле хватает сил на эти записи. Но я сам могу над ними посмеяться! И смеюсь. Не дождутся они! Но тени терпеливы, и… кому я вру, дождутся, при том очень скоро.
Как там говорилось: «Я жить хочу», - кричит он, дерзновенный, - «опять обман, О, дайте мне обман» Так и я готов отдать все за лишних пять минут обмана, именуемого жизнью. Я знаю, мне остались считанные часы.
***
Прошло не так много времени, а я снова пишу. Все просто, я понимаю, что скоро конец…
А тени все ближе. Я уже брежу на яву. Готов сдаться, но «врагу не сдается наш гордый Варяг, пощады никто не желает».
Они окружают. Мне кажется, их стало больше, сбежались на запах безумия и смерти. Ну, что ж. Осталось только встретить их стоя..
Я поднимаюсь с тетрадкой в руках и одновременно пишу, чтобы те, кто найдет записи… Я опять обманываю сам себя. Их некому найти. Я..
Упал. Все. Это смерть. Все к черту. Прощай мой дневник, сейчас я зашвырну тебя подальше, еще раз встану и конец…


[далее вырванные и помятые листы]


***
[более ровным и спокойным подчерком]


Не знаю, зачем я пишу здесь. Просто я иду уже три месяца. Я потерял надежду встретить кого-то, но это… этот дневник… Боже! Если кроме меня здесь еще был хоть кто-то, значит, у меня есть шанс. Раз был один, значит, могут быть и другие. Они так же, как и я, как и покойный автор этого дневника потеряли надежду и идут навстречу безумию и смерти. Но шанс есть. А если нет, то безумный автор ошибся. Раз он умер, а я жив – это мой, а не его личный ад. И мне предстоит провести здесь вечность.

P.S.
Не замечал здесь раньше теней, но теперь меня определенно бросает в дрожь от любого блика костра.