чукча

Гульнула осень в разворот баяна,
разливом красок вывернув меха,
я лез к деревьям пьяный: "До свиданья!",
Они мне листья сыпали: "Пока!"

Наутро ветер смахивает иней
и золото недавних эполет
и рассыпает бисеринки с лилий,
на занавесках брошенных карет.

И вот уже толпою оборванцев
темнеют закоулками аллей
и тянут к небу скрюченные пальцы
низвергнутые толпы королей.

Махнул рукою дворник на работу,
бутылку приложил к губам, как горн,
острит кадык, вытягивая ноту,
приверженец тональности минор.

Оставь и мне глоток, трубач ленивый,
разжалован по осени и я,
из ротмистров отправлен в рядовые
холодностью финала ноября.

Сухие листья, собранные в кучи,
дымятся маковками стойбища яранг,
в ярангах слушают загадочные чукчи
шагов экзестенциональный шарк.

И я хотел бы посидеть, как чукча,
в исходе осени на жерди вздернув чум,
смотреть и слушать и ничем не мучать
упившийся банальностями ум.