Эхо

Еще толком не проснувшись, Эхо брело на работу в лесную чащу.
Мимо прошмыгнула какая-то пичужка:
– Чифф-чив-чик.
– Чф-чи, – зевнув, ответило Эхо.
Ветер встрепал кудри клена
– Ш-ш-ш, – прошуршал он.
– Ш-щ, – тускло отозвалось Эхо.
– Ку-ку, ку-ку, – заголосила кукушка на поляне.
Эхо в ответ просипело слабенькое «ку-ку-у», которое тут же затерялось в листве.
«Что-то я сегодня не в голосе», – заметило Эхо.
Рядом плеснул ручей, словно напоминая о себе.
– М-кхм, – прочистило горло Эхо и попробовало отозваться из березняка на продолжающееся «ку-ку» еще раз: – Ку-ау! – неожиданно громкий сочный отзвук докатился до поляны.
Кукушка замолчала и удивленно оглянулась на березняк.
«Ой, – смутилось Эхо, – извините, я не хотело перебивать», – пролепетало оно про себя.
Кукушка недовольно дернула хвостом, встрепенулась и улетела.
– Безобразие, – возмутилась Сойка, невольно наблюдавшая за ними, сидя в гнезде, – Как же так можно? А если для нее это «ку» было важным? Посмотрите на него. Своего голоса нет, а лезет в солисты, – продолжала скандалить Сойка. – Неслыханно!
– Но… – Эхо запнулось и … ретировалось.
Что оно могло ответить? У него же действительно нет своего голоса.
– Чего шумишь? – спросил у Сойки дятел. – Тебе откуда знать, кому и что важно? Нашла кого жизни учить…
– Нашел за кого заступаться, – тут же парировала Сойка. – За Эхо! Да кому оно вообще нужно?
– Не все то, чего мы не понимаем – ненужно, – попытался осадить скандалистку дятел. – И Эхо кому-то необходимо.
– Ишь ты, умник нашелся! – продолжала упрямиться Сойка, недовольная тем, что её поучают «всякие там». – А тебе какое дело! Тебе -то оно зачем?
– Мне оно помогает услышать себя «со стороны», – продолжал невозмутимо разъяснять дятел. –Соседей своих я всех по их песенкам-стуку «тук-тра-та-ти-та» узнаю, а благодаря эху, могу и свою песню «услышать», и сравнить.
– Тоже мне песня! – хмыкнула Сойка. – Барабанишь без умолку, как ненормальный.
– Эх, да кому я объясняю… – дятел махнул и полетел догонять Эхо.
Оно тем временем брело по лесу и размышляло:
«Разве всем объяснишь? – не то оправдывалось, не то утешало оно само себя. – Ну, да. Сегодня я проспало. Между прочим, я вчера всю ночь летучим мышам дорогу показывало. И с ночными мотыльками училось в салочки играть. Почти до рассвета. Горное эхо простудилось, попросило подменить. Как не помочь? Вот я и не выспалось. А спросонья – не в голосе. И не хотело я громче кукушки звучать, и не лезу я в солисты… случайно получилось…»
В ответ на шуршание тропинки, Эхо вздохнуло.
А тут и дятел. Прилетел и, словно, прочитав его мысли, поспешил поддержать:
– Брось, Сойка глупость сказала, чего из-за этого расстраиваться?
– А я и не расстраиваюсь, – ответило Эхо.
– Правильно! – добавил дятел. – На все глупости реагировать – вежливости не хватит.
– Хватит, – смущаясь, ответило Эхо.
– Не скромничай. В лесу каждый голос уникален, – настаивал дятел. – И ты неповторимо в своем умении повторять. Спасибо тебе, – поблагодарил дятел и полетел дальше.
– Спасибо тебе! – повторило Эхо, с удовольствием отражаясь от дерева к дереву. – Тебе спасибо-о!
Настроение почему-то улучшилось.
Мимо деловито прожужжал шмель.
- Ж-жж, - поздоровалось Эхо.
В кустах жасмина засвистел руладами соловей.
– Уить-уиль, - вслед ему запело Эхо.
Расцветал новый длинный день. Впереди предстояло столько работы!