Американская мечта.

Авторский анонс: Это остросюжетный триллер, стилизованный под традиционный американский боевик. Любовные коллизии, игра страстей, борьба характеров, калейдоскоп судеб и событий. Настоящие приключения.












А Л Е К С Е Й Н А С Т

А М Е Р И К А Н С К А Я М Е Ч Т А.

повесть

журнальный вариант


Начало:

Паша с воодушевлением задрал голову – небоскрёбы уходили чуть не в космос.
--Мир американской мечты, -- восторженно прошептал Паша.
Самуил был скептичен – губы кривила усмешка – восторги Паши его смешили.
--Паша, что это такое – Американская мечта?
Паша вернулся с небес в реальность. Он посмотрел на чуть пьяного, чуть нервного, но самоуверенного босса. Пятьдесят шесть лет, но какой он крутой – мощный, немного полноватый, лицо изъеденное жизнью. Бронтозавр, мамонт, несокрушимый монстр, мужчина в пике зрелости. Он так долго стремился к большим деньгам и поймал их только недавно—пять лет назад – сто восемьдесят миллионов баксов – убийства, наркотики, оружие, работорговля. Все мыслимые и немыслимые грехи. И вот он в США – король жизни. Приехал повеселиться. И пошалить. Рядом «линкольн», доставивший из аэропорта к самому крутому отелю Лос-Анджелеса. И будоломы охраны (крутые бандиты – все в федеральном розыске ФСБ). И Паша- отморозок.
Это немыслимо! Это Лос-Анджелес! Это Калифорния! Это они – самые отмороженные отморозки из морозной России – приехали проиграть пару миллионов баксов в казино и трахнуть пару-тройку голливудских звезд.
Самуил сделал последнюю затяжку гаванской сигары и почти половину её (непозволительная роскошь!) швырнул ловким щелчком в золоченную урну. Негр-швейцар на дверях, сразу узнав русскую братву, расплылся в белозубой улыбке – русские платили крутые чаевые.
Мальчики из отеля, в форменной красной одежде, вышитой золотом, в дурацких чёрных кепочках на макушках, уже тащили чемоданы из глубокого багажника «линкольна».
Самуил не спешил.
--Паша, ты слышал мой вопрос?
--Босс, американская мечта, как я читал в книгах – это возможность любому смертному, из самого низа, взлететь до небес. Это успех, доступный каждому. Если ты будешь стараться…
--Брось, Паша. Разве ты не смотрел американских фильмов? Их мечта – стырить кучу бабок ( не важно где и у кого) и слинять с ними в Мексику!

2

На третий день Самуил заскучал в Лос-Анджелесе. Те же прелести, даже круче, он имел в Москве и Питере. Куда не сунься, кругом одни русские, хохлы и белорусы – приезжие и эмигранты: в ресторанах, магазинах, борделях, на хоккее. Даже в кино во всю снимаются!
Договорившись с таксистом, покатили в Пасифик-Сити – местечко у самой границы с Мексикой. Там кругом прерии, кактусы, незаконные иммигранты мачо-мексиканцы и, вообще, всё по-американски, как
в пыльных голливудских фильмах – битые старые автомобили, доступные белозубые студентки колледжей с силиконовыми сиськами, салуны и боулинги, драки там и всё остальное … Ящик виски взяли с собой – в пограничной дыре ( от Пасифик-Сити до Мексики сорок миль) виски стоило на полдоллара дороже за каждую унцию.
По настоянию Самуила все переоделись в джинсу. Ехали с открытым верхом – Самуил велел убрать у кабриолета брезентовую крышу. Запылились. Волосы стали дерюгой. Паша, привыкший к комфорту и стерильной чистоте, квасил толстые губы – ему в Америке не нравилось. Он привык каждый вечер мыть свой пенис специальной гелью, обладающей успокаивающим целебным эффектом. Как было приятно возлежать на скрипящих чистотой цветных простынях и ощущать в трусах, что твой пенис тщательно вымыт и сам ты эталон стерильности.
--Брось, Паша, -- Самуил, держа сигару всеми пальцами руки, старательно трудил губы, вытягивая из неё вкуснейшиё никотин. Пыхнув дымом (хорошо пыхнул, эффектно) Самуил прищурился. --
--Пенис – так говорят американцы.
Шофер, услышав слово «пенис», одобрительно оскалился и закивал головой (ни черта не понимал по-русски). Самуил не смотрел на него.
--Русские говорят член… Даю тебе слово, Паша, твой член в той дыре, куда мы едем, скучать не будет!
Фамилия у Самуила была Боголов. Отец его был бурят. Родился Самуил в пригороде Иркутска. Мать Самуила, красивая чернокудрая еврейка, разродившись с трудом, и поймав сепсис в нестерильном сельском фельдшерском пункте, вырвала клятву у плачущего Борьки Боголова, что сына он назовёт Самуил. Она покормила младенца всего раз, а после, прижав к себе, рыдая, умерла от заражения крови.
--Самуил, мальчик мой …
Самуил ехал сейчас в открытом авто, ветер жег лицо горячим вкусом чужой земли, дым сигары ел глаза. Ему казалось, что он помнил свою мать и эти её слова. Все говорили, что это его фантазия. Не может человек помнить то, что происходило с ним на вторые сутки от рождения. В интернате пацаны над ним смеялись за эту память и часто били. А он точно помнил, что мать плакала, когда его принесли и вручили ей в руки – беспомощную личинку, зародыш человека. Зародыш. Через пятьдесят один год этот зародыш хапнул свой первый миллион баксов. Сейчас, в пятьдесят шесть у него их сто восемьдесят. А жизнь всё равно осталась дерьмом.
Семьи нет.
У него никогда не было семьи. Мать умерла, так и не оправившись от родов. Отец, завхоз какого-то там агрокомплекса, умело воруя, сумел обеспечить сыну воспитание в Ленинградском интернате ( понятно, за большие взятки). Кстати, отца убили тувинские трактористы. Что-то он им не выдал, какую-то деталь для трактора. Шарахнули в лоб увесистой монтировкой…
Самуил, глубоко вздохнув, качнул головой, сильным щелчком отправил окурок сигары в клубящуюся за машиной дорожную пыль. Ему всегда было плохо в интернате. Зачем отец держал его далеко от себя? Детство – чёрная полоса жизни. Может быть, будь они вместе, ничего бы с отцом не случилось там, в Иркутске, тогда, сорок шесть лет назад.
Мать-еврейка, отец-бурят. А вырос Самуил русским. У него и в паспорте так значилось: Самуил Боголов – русский.
Когда кто-то из русских пытался называть его евреем, он сразу бил ему в лоб увесистым кулаком. Когда кто-то из евреев намекал, что он не еврей, он поступал точно также. Самуил, имея очаровательные бурятские щечки, во всём походил на мать. Был очень красив в молодости. Он и сейчас был очень и очень импозантен. У него было много русских женщин, были хохлушки, сладострастные немки, молдаванки, латышки. Сегодня вечером будут американки.
--Девки из колледжа. Надо снять девок из колледжа вот с такими сиськами, как волейбольные мячи, -- сказал Самуил. Архары на заднем сидении заржали.
Последние десять лет Самуил смотрел американские фильмы про таких вот тугозадых, грудастых девок с упругими, утянутыми животами
и мечтал, что отъимеет их с десяток. Но в Лос-Анджелесе, недалёко от отеля, таких не попадалось. Только чернокожие проститутки. И ещё русские, и хохлушки.
Хохлушки, вообще, достали. Они по Москве и Питеру достали всех сверх меры. И в Турции, и на Кипре. Было такое ощущение, что хохлушек миллионов сто, больше, чем всё население Украины вместе взятое. Но, вообще, они классные! А сегодня пятидесятишестилетний член Самуила жаждал американского секса!
Когда приехали в Пасифик-Сити, судьба Самуила решилась в полчаса – ни о каких девках из колледжа речи уже быть не могло – он увидел в стриптиз-баре Наташку Лопес – двадцатипятилетнюю латиноамериканку.
--Однако, -- сказал Самуил, безвольно щупая свой бумажник.
Он сидел за столиком в накуренном баре, совсем рядом со сценой, где крутила голой задницей она – смуглокожая богиня, и понял, что попал по-крупному (русские мужики – они ведь самодуры), -- таких Самуил даже в кино не видел. Как говорил идиот Паша, захотелось сразу жениться. Паша, после этих слов всегда уточнял – не потрахаться, а, именно, жениться.

3

Наташка отдалась Самуилу легко.
После выступления, в гримёрную зашел управляющий баром и сказал, что надо подставить «малышку» одному русскому пожилому мужику. Даёт хорошие бабки – пятьсот баксов. Из них Наташке – сто пятьдесят.
Это круто. Шлюхи на улице трахались за двадцадку.
Наташка не была шлюхой. Она приехала в Штаты пять лет назад из Панамы. Все эти пять лет ей приходилось путаться с бандитами и владельцами баров, чтобы иметь кусок хлеба и три штуки баксов в месяц. По статистике, среднестатистическая американка до замужества успевает познать сорок девять мужчин. У Наташки было всего сорок шесть. Она не была шлюхой, но русский пожилой мужик платил сто пятьдесят долларов за непродолжительный секс – Наталью Лопес условия Самуила устраивали.
Сношались на втором этаже бара, в специальной комнате для гостей, на специальном топчане.
У Самуила был поистине мамонтовый бивень. Русский был силён, очень тяжёл и очень сладострастен. Он умело мял её накаченные силиконом груди, а массивные золотые перстни на коротких волосатых пальцах, царапали набухшие соски. Это ещё больше возбуждало Наташку. Она стонала от наслаждения по-настоящему.
Но (как она знала по опыту), возраст – есть возраст. Русский быстро устал, вспотел и перешёл на «клубничку». Он поставил Наташку в позу и безжалостно вонзил мастодонта в другое место. Боль пронзила её до самого мозга.
--О, мадонна! – выдохнула Наташка.
--Какая мадонна? – не понял русский. – Любовь. Лав!

4

Сергей Рысов родился в Новосибирске. Он был русский.
По паспорту он был американцем уже давно – пять лет. А всему виной – виртуальная реальность.
В Новосибирске прошло его становление, как человека разумного. Мало того, что там он элементарно родился, был воспитан и получил образование, но там, и это самое главное, он познакомился с компьютером, умной машиной, которая перевернула его жизнь с ног на голову. Виртуальная реальность стала для него родной средой – он выныривал из сети только, чтобы поесть и сходить в туалет. В Новосибирске, в молодежной среде, Сергей слыл личностью с большой буквы.
--Поверь, старик, тебе прямая дорога в Штаты, там ты будешь купаться в долларах и сделаешь карьеру гения-программиста!
Собственно, общественное мнение и подтолкнуло Рысова устремиться в Америку.
В бюро, рекрутировавшим специалистов для работы за границей, Сергею расписали заманчивые перспективы, ожидающие его в американском бизнесе.
--Молодой человек, русские программисты в США на вес золота, -- картаво излагал Сергею менеджер агентства.
Рысов подписал контракт, вручил долларовую наличность агенту – все сбережения родителей, и погрузился в мечты – отлёт в США был обещан в течение месяца. Сергея не обманули ( всё-таки агентство располагалось в центре города и работало совершенно легально). Его привезли в США, в штат Техас, в город Даллас, поселили в квартире. Местный агент разослал резюме Сергея по компьютерным компаниям и велел ждать, посетовав, что было бы не плохо знать английский язык и иметь американское гражданство, а не рабочую визу с ограниченным сроком пребывания. Через неделю Сергея подобрала одна сомнительная компания, где работали иммигранты из бывшего СССР, в основном евреи.
Белокурая сорокалетняя стерва назначила Сергею собеседование и на нём жестко объяснила, что к чему. Агентство по найму обмануло бедного русского юношу – программисты из России в Штатах никому не нужны. Это правда, а всё остальное – легенды, бытующие в среде русскоговорящих компьютерщиков.
--Русские спесивы, самоуверенны, все считают себя гениями. А нам нужны обычные исполнители. Не надо придумывать свой путь решения задания, пусть и оригинальный – всё уже придумано и рассчитано. Не знаешь – спроси. На работе надо работать, а не сочинять личные программы и вирусы!
Звали стерву Лиз Сорнофф. Она назначила Сергею испытательный срок, а вечером, после работы, подвезла на своём авто домой. Посмеявшись, в каких условиях держали агентства «дурачков» из России, она, тем не менее, осталась ночевать. Хоть и пишут газеты, что в Америке приставания на работе невозможны, Сергей убедился, что в Америке возможно всё. Сергей, пересилив себя, как следует порадовал её своим языком и это решило его судьбу – Лиз Сорнофф, специалист по кадрам, оставила его в компании, тем более, что резюме у парня было отличнейшее, а за компьютером он прямо-таки творил чудеса.
--Тебе надо снять нормальную квартиру и жениться на американке, чтобы получить гражданство, -- учила она Сергея. – И вызубри английский. Если хочешь хорошо жить.
Сергею понравилось в Америке – работа, о которой он мечтал, зарплата еженедельно, квартира, машина ( купил самую дешёвую уже через месяц после приезда). Правда, приходилось часто пускать в дело язык, ублажая потрёпанную Лиз Сорнофф, и заниматься с ней анальным сексом, чего Сергей терпеть не мог. Это было даже хуже, чем первое удовольствие, которое он ей устраивал. И самое мерзкое во всём этом, было то, что Лиз отказывалась от близости с использованием презерватива, а Сергей знал, что кроме него Лиз шустрила ещё с десятком молодых и не очень сотрудников компании.
«Так и спид не долго подхватить», -- вертелось в голове.
Спасла Сергея от Лиз скороспелая женитьба. Бекки Конэл не походила на писанную красавицу, но она была молода, а родословную вела от первых колонистов. Сергей переселился к жене – она уже десять лет жила в двухкомнатном домике, за который предстояло рассчитываться по кредиту, наверное, и внукам. Потом Сергею устроили американское гражданство по какой-то там поправке к какому-то там закону.
--Всё получилось! – Сергей водрузил американский паспорт в нагрудный карман своей рубахи. Дальше предстояло преуспевание и сладкая жизнь. Иначе и быть не могло – английский он уже знал не плохо и всем встречным и поперечным, улыбаясь, говорил:
--Как дела?
Через полгода его компания влезла в базу данных Техасского Кредитного банка по программе Сергея, и перекачала несколько десятков миллионов баксов в оффшорную зону на экзотических островах. Владельцы-евреи, тихо посмеиваясь, бежали вслед за деньгами.
Сергей сел в тюрьму. На два года.
Все два года он, с великими ухищрениями, спасал свою задницу от свирепых пожилых негров, которые таким способом боролись с белым расовым засильем. По слухам, Сергей знал, что в местах заключения с белыми не церемонились, и уберечься от афроамериканской любви было совсем не просто. Но он был русским, и ухищрялся выкручиваться из самых щекотливых ситуаций. Иногда ему просто везло.
Жена не собиралась терпеть отсутствие мужа целых два года – она объявила Сергею развод и уехала с очкастым библиотекарем в Луизиану.
Униженный и опустошенный, совершенно раздавленный жизнью, Сергей вышел из тюрьмы с тощей кредиткой и клеймом отбывшего заключение преступника – пять лет он не имел права работать в компьютерном бизнесе. Сергей не сомневался, что и по прошествии моратория, ему вряд ли дадут работу у монитора.
У него теперь было два пути – совершить новое преступление и снова сесть, чтобы негры не особенно скучали, и остаться изгоем – работать полотёром, грузчиком, заправщиком, снимать комнатку в грязном многоквартирном доме и топить мысли в дрянном виски.
Купив билет на междугородний автобус, Сергей приехал в Калифорнию. В Лос- Анджелесе его никто не ждал. Проработав два года полотером и мойщиком посуды в одном из дешевых кафе, он снова влез в историю – местным пьяницам он чем-то не понравился. Его избили два раза. Третьего раза он ждать не стал. Так он оказался на пять миль южнее отвратительной дыры у мексиканской границы, именуемой Пасифик-Сити. Именно здесь располагалась последняя, перед границей, заправка. При этой заправке, в дощатом сарае с вывеской «мотель», он поселился. Хозяин заправки, вредный старик, любитель выпить и покурить, пообещал кормить, поить, иногда давать деньги.
--Вижу, парень, ты не в ладах с законом, -- назидательно погрозил он пальцем.
--Почему вы так думаете?
--Старика Крэнка не проведешь. Но мне плевать. Если есть закон, кто-то с ним должен быть не в ладах. Здесь мексиканская граница и понятие закон очень расплывчатое. Как мне тебя звать?
--Сэм, -- в Америке все звали Сергея Сэм.
--Значит, договорились, Сэм. И учти, если окажешься прохвостом – отправлю за решетку. Шериф Ларкинс мой старый друг. Такой же пьяница, как и я.
И Сергей остался на заправке. Он стал, не то, что рабом – в этой пустынной дыре с пыльными ветрами, жалеющих заправить автомобиль и помыть его, было не много, но жил он не свободно – старик помыкал им и воли не давал. Даже в Пасифик-Сити не отпускал.
Два года Сергей жил тихой жизнью затворника. Он не спился и не заскучал, не превратился в циника – он занимался собой, особенно своим телом – физические упражнения приносили неведомое раньше удовольствие. Он много бегал, качал мускулатуру.
--Не дури, Сэм, Арнольда из тебя всё равно не выйдет, -- пускал остроты пьяный Крэнк.
Когда на заправку заехала пыльная машина и призывно просигналила, на зов вышел высокий красивый, хорошо сложенный парень тридцати лет, в майке и обтягивающих джинсах.
Сердце Наташки Лопес ёкнуло. Впервые за всю сознательную жизнь.
--Заправь полный бак, красавчик!

5

Машина укатила прочь, подняв облако медленно оседающей пыли. Сергей задумчиво тёр тряпкой пахнущие бензином руки, смотря в след.
Старик Крэнк удовлетворённо перебрал полученные от клиентки деньги, протянул Сергею купюру.
--Возьми.
--Зачем?
--Глупый вопрос, Сэм. Купишь себе что-нибудь.
--Где? Ты меня не отпускаешь с заправки.
--Купишь у меня.
--Ты мне и так продукты выдаёшь.
--Ну, Сэм, позабавь старика. В моей лавке давно никто ничего не покупал. Берут бензин, и то редко. Кассовый аппарат покрылся слоем пыли.
--Первый раз её вижу, -- сказал Сергей об уехавшей незнакомке.
--А… да, красивая стерва. Я её знаю. Танцует в баре «Красная дыра», -- Крэнк, хлюпая губами, закатил глаза – по выходным он уезжал с заправки в Пасифик-Сити прополоскать горло в обществе таких же, как он, пьяниц. – Но забудь её, Сэм. Она подружка зверя Антона.
Сергей помрачнел. Антон – русское имя, но носил его, похожий на Микки Рурка, пятидесятилетний ублюдок, то ли мексиканец, то ли янки. Банда у него состояла сплошь из латиносов и держали эти пограничные отморозки огромный район – им платили негласную дань все мелкие торговцы. Только старик Крэнк не платил – у него был друг шериф. А, вернее, у него нечего было брать. И Антон его не трогал. Даже за бензин рассчитывался.
Сергей видел Антона несколько раз. На этой неделе трижды кортеж из двух машин с головорезами Антона проносился к границе и обратно.
Да, спелая куколка ублажала старого ублюдка. Зализанного, даже, немного напомаженного, в мексиканской рубашке – в России в таких рубашках любят ходить цыгане. Попал бы он в ту тюрьму, где сидел Сергей, познакомился бы с неграми в первую ночь. Хотя, он старый. В тюрьмах негры разбалованные – их ублажают молоденькие пареньки.
Сергей осмотрел себя – какое у него литое стройное тело. Попади он снова в тюрьму … да, об этом лучше не думать.

6

Наташка ехала в своей, неоднократно битой, старой развалине на колёсах и крепко думала. Во-первых, она думала, что так, как она жила все эти годы, дальше жить нельзя – она ничего не достигла, отдаваясь ублюдку Антону и его дружкам и, продолжая жить так дальше, ничего не достигнет. Скоро она растратит свои прелести на гангстерских придурков, и они сдадут её в бордель, а дальше наркотики и смерть в тридцать с небольшим. Во-вторых, она думала, что самым разумным было бы прямо сейчас доехать до Мексики и ехать ещё дальше, в саму Мексику, там добраться до курортного побережья и постараться подцепить какого-нибудь богатенького доктора или юриста, и быстро выйти за него замуж…
Наташка улыбнулась. Тот русский пожилой дурак – Самуил, который пялил её в малышку десять минут, а остальные полчаса рвал её анус, он ведь, на полном серьёзе, предложил стать его женой. Урод. Наташка передёрнула плечами. Ежедневно он будет трахать её в анус – да она умрет на третьи сутки от такой супружеской жизни. И Карлос ублюдок – владелец бара. Он не предупредил Наташку, что русский мужик извращенец и больше любит вставлять в анус, чем куда положено. Этот русский, видимо, и мальчиков не пропускал. Козёл старый.
Натёртый анус горел, словно туда зарядили тюбик соуса чили. Наташка утопила педаль тормоза. Повеситься от такой жизни, больше нечего – все мужики козлы. Говорят, что любят, а потом лапают за сиськи, трахают и лучше не думать, что вытворяют, особенно пьяные. Сплошные ублюдки! Что американцы, что латиносы, что русские. Ещё Карлос собирался дать ей только сто пятьдесят баксов. Наташка возмутилась его наглой ухмылке.
--Двести, Карлос! Не меньше! Ты не предупредил меня, что русский полезет в мой анус!
--Он драл тебя в попу?
Ублюдок. Наташка еле сдержалась, чтобы не влепить Карлосу пощечину.
Карлос достал из нагрудного кармана рубахи сотню, потом ещё пятьдесят.
--Если Антон узнает о твоём промысле… -- заговорил он, посмеиваясь.
--Он отрежет тебе яйца и заставит их съесть, -- закончила Наташка, вырвала из руки Карлоса сотню, потом влезла в его карман и достала вторую. – Двести! Даже этого мало!
--Ха-ха. Так может порадуешь моего иноходца? – Карлос нагло заиграл глазами и добавил доверительно:
--Получишь ещё сотню.
Наташка презрительно показала ему палец.
--Пошел … ! Я не шлюха!
--Русскому ты дала!
--Он обещал на мне жениться.
--Ха-ха-ха-ха.
Наташка тоже засмеялась вслед за Карлосом. Пряча деньги себе между грудей, торчащих упругими шарами в вырезе блузки, добавила.
--Он богач.
--А я? У меня есть бар!
--Засунь свой бар себе …
Карлос возмутился.
--Как ты разговариваешь с боссом? Ты работаешь на меня!
--Карлос, здесь все работают на Антона.
Наташка надавила на педаль газа – машина тронулась с места, быстро набрала скорость. Да, в этих местах все работают на Антона и его банду. Может, действительно, согласиться на предложение русского? Он обещал завтра снова найти Наташку, обещал подарить колечко. Она возьмёт кольцо и уедет с русским навсегда из этой дыры.
Надо только узнать, куда русский хочет увезти её. Если в Россию, то нет – там холодно, там медведи и мафия. А Наташку от мафии и гангстеров уже воротит. Она сбежит и от русского. Да, надо бежать, бежать отсюда. Как было бы здорово уехать с тем красивым парнем с заправки! Как в романтическом фильме – они угоняют машину, грабят гангстерскую кассу и сбегают с деньгами, потом живут счастливо, в своё удовольствие. Занимаются любовью. Не трахаются, а именно занимаются любовью.
Через десять миль был пограничный пост. Будка американской таможни, белая разделительная полоса на дороге и дощатый сарай, где пила текилу мексиканская пограничная стража. Там начиналась Мексика. На высоком шесту пыльный ветер трепал красно-бело-зелёный флаг с гербом. И если американцы проверяли водительские права выезжающих, то мексиканцы просто махали рукой – проезжай.
Наташка вздохнула. Было бы здорово сейчас ехать не останавливаясь, пересечь пограничную линию, показать идиоту Антону палец, так же, как она показала Карлосу – пошел ты …Наташка усмехнулась, но покорно нажала на тормоз перед развилкой и свернула на каменистую дорогу к ранчо Стефания.
Это только так говорилось – ранчо Стефания. На самом деле здесь стояли на фундаментах несколько больших автофургонов, уже подёрнутых ржавчиной и жил сторож – сорокалетний, не бритый мексиканец Альфредо. По большому счёту, брать здесь было нечего, но иногда из Мексики сюда переправляли контрабанду и товар прятали в фургонах, пока за ним не прибывал курьер Антона. О ранчо Стефания знали пограничники, знал шериф Ларкинс, но все они были в доле с Антоном. Наташка снова усмехнулась – здесь везде Антон. Все ему платят, а он платит власти, чтобы эта власть покрывала его беспредел.
Сегодня вечером, сразу после тяжелого секса с русским кабаном, Наташке на сотовый позвонил Антон, и велел ехать сюда, на ранчо Стефания.
Наташка затормозила у фургонов, заглушила двигатель, вынула ключ. Только бы не заставил трахаться. Сейчас о сексе она не могла думать. Она подбросила на ладони ключи от машины. А чтобы она сказала, если бы тот красавчик с заправки сделал ей очень непристойное предложение, прямо сейчас, здесь, среди фургонов? О-ля-ля.
Наташка вышла из своего рыдвана. Под ногами хрустели острые камни. Она направилась к дальнему фургону, у которого стояли два «мерседеса» Антона. Сторож Альфредо, возникший из-за угла, загадочно ухмыльнулся, закурил, ничего не сказав. Чтобы это значило? В её визиты сюда, он любил с ней перекинуться словечком.
Из фургона вышли два будолома, сели в машину.
Наташка возмутилась. Что с ними? Словно она пустое место! Уже совсем ни во что её не ставят!
Вдруг её озарила мысль – может, Антону каким-то образом стало известно о её подвиге с русским? У Наташки похолодело в груди. Дура, польстилась на две сотни баксов и теперь умрёт!
Немея от страха, она поднялась по ступенькам и вошла внутрь фургона.
Антон сидел за чистым столом. В его глазах искрился гнев. Его будоломы сидели перед телевизором в маленькой комнатке за перегородкой.
--Приехала?
Как же он всё-таки узнал? Наташка старалась быть спокойной.
--Как видишь.
--Ты … с туристом!
--С ума сошел! – Наташка покраснела, но Антон вдруг расслабился – он принял этот румянец стыда за всплеск праведного негодования. – Ты достал меня своей ревностью! Если мне не веришь, спроси у Карлоса!
--Вы заодно с Карлосом. Когда-нибудь я поймаю вас и убью обоих.
--Тебя так волнует моя верность тебе? Тогда, забери меня из стриптиза, где я верчу задницей перед пьяными ублюдками! – Наташка поняла, что Антон просто дурил и о русском ничего не знал, потому надо было давить на него до конца, чтобы последние подозрения рассеялись в его мозгах.
--Я не желаю лишать тебя твоей свободы. Ты делаешь, что хочешь и живёшь, как хочешь. И зарабатываешь сама, а не смотришь кому-то в рот. Даже мне.
Наташка, кривя губы, отвернула голову – хренов демагог. Денег ему просто жалко, чтобы содержать её нормально, как любовницу. Свобода! Не хочу ограничивать! А сам аж вспотел, узнав, что она может ублажить заезжего мужика. Всё его жадность.
Она обернулась к Антону. Тот нервно постукивал пальцами, размышляя.
--Он делал мне предложение.
--Кто? – очнулся от мыслей Антон.
--Русский турист. Его зовут Самуил.
--Пьяный дурак! – Антон раздраженно вскочил из-за стола, подошел к Наташке вплотную, сжал её голые плечи – она была в обтягивающей блузке без рукавов.
--Я выбью из него эту дурь! Разве он не узнал, что ты моя подружка?
Наташка промолчала, отстранилась. Старый всё-таки Антон, хоть и молодится. И мочей воняет. Наверное, уже хватанул недержание и ссытся по ночам. Она хмыкнула. Кто стирает его ссаньё? Наверное, ублюдок Дино, небритый толстяк с пухлыми губами и жалким испуганным взглядом.
--Может, не знает, а может, знает.
--Ты всё-таки спала с ним? – Антон сдавил её локоть, вновь наливаясь яростью.
Наташка дёрнула руку из его цепких пальцев.
--Сказала же – нет! Ты становишься смешон.
--Просто я люблю тебя.
--Тогда женись на мне.
--На тебе? – лицо Антона выразило глубочайшее презрение, но вдруг он понял, что совершил глупость – Наташка, оскорблённая, поджав губы, отошла к стене.
Антона выручил звонок сотового. Он нервно дернул из кармана брюк мобильник и прижал его к уху.
--Слушаю. Да. Да! Я давно уже жду!
Разговаривая, он вышел на улицу.
Наташка присела за стол, устало облокотилась о него – как её всё это достало по крупному. Нет, надо бежать, бежать отсюда, и как можно дальше!

7

Самуил со своей бандой приехал в Пасифик-Сити на следующее утро. Ради этого пришлось покинуть отель ни свет, ни заря. Довольный таксист скалил белые зубы – повезло ему с русскими туристами, ничего не скажешь – катаются туда-сюда из Лос-Анджелеса в Пасифик, не торгуясь, платят бешенную зелень за доставку.
Самуил вышел из машины перед баром «Красная дыра». В свете утра бар не казался таким привлекательным, как ночью – обитый серыми досками павильон, с полустёртыми от пыльных бурь зазывными рисунками. Утренний ветер гонял по тротуарам бумажки и окурки. На пустынной улице ни одной машины. Проехали два усталых негра на велосипедах и всё – городок отсыпался после бурной пьяной ночи – кто-то проигрался в пух и прах, кто-то выпил лишнего, кто-то трахнул шлюху, как Самуил.
Самуил ухмыльнулся, оглянулся на своих будоломов, тоже покинувших такси – опухшие от пьянки рожи, кислые физиономии – отдых шефа их напрягал. Ну, так что? Они на работе. Отдыхает только Самуил. Да, здорово он вчера раздраконил смазливую латиноамериканку. Красивая тварюга. За пять сотен баксов, что вытворяла, даже подумать стыдно, не то, что сказать! За эти деньги, наверное, и дерьмо бы сожрала! Ей и не дали всех денег. Тот мужик, Карлос, большую часть, вернее всего, себе забрал, засранец. Поди, дерёт её ежевечерне бесплатно. Ублюдок. Такую девку имеет, нищета пограничная.
Самуил полез в карман джинсов, вытащил бархатную коробочку, большим пальцем приподнял крышку – колечко, пересыпанное мелкими бриллиантами, заискрилось. Против такого колечка эта бордельная сучка не могла устоять. Требовалось только втереть ей в мозги, что в России её ждало дикое богатство. Ей не придётся путаться со всякой швалью, будет ублажать только его – не очень тяжкий труд для бывалой шлюхи. Хотя, если она шлюха, она в душе останется шлюхой навсегда. Будет таскаться с лакеями за его спиной.
Самуил усмехнулся – нет, лакеи не посмеют прыгать на жену авторитета. А эти твари?
Он оглянулся на скучающих у машины будоломов – они тупо жевали жвачку, смотрели по сторонам и ждали дальнейших действий шефа.
Они ведь всей Москве растрепят – босс взял в жены б-дь из стриптиз-бара.
Самуил захлопнул коробочку и спрятал обратно в карман брюк. Если он женится на стриптизёрке, придётся убить братков. Самуил снова посмотрел на свою охрану. И Пашу тоже он убьёт. Окабанел, говнюк. Смотрит, словно он равный Самуилу, а не дешевая сявка.
Наверное, Наташку после него кто-то ещё драл этой ночью. В груди дёрнулась волна злости. Что за бредовая идея жениться на шлюхе?
Он толкнул дверь бара и вошел внутрь. В Москве он представит её, как американскую бизнес-леди. Дело простое. Зарегистрирует на её имя какую-нибудь глупую компанию по продаже рождественских открыток в Нью-Йорке, наймет офис, секретаря, на счёт кинет штук сто зеленых и всё – будет трещать по саунам с братками, мол, познакомился на бизнес приёме, то-сё, любовь. У тех козлов слюни от зависти потекут.
Бармен, узнав Самуила, юркнул в дверь подсобки и оттуда сразу же вышел Карлос.
--Буэнос диас, амиго! – воскликнул владелец бара.
Что-то бурно обрадовался.
Самуил сел за крайний столик, архары – рядом, на соседние стулья, вальяжно раскидав ноги – привыкли в России королями себя чувствовать. Хотя, они везде короли – убивают, не задумываясь.
--Водки давай, -- сказал Самуил.
Карлос улыбался.
--Водка? Но-у. Виски. Текила.
--Все равно. Давай.
Карлос кивнул бармену. Тот принёс поднос с наполненными рюмками. Братки хрюкнули – привыкли, чтобы сразу несколько бутылок на стол ставили. Тут не Россия – тут всё цивильно. Каждому набулькают в рюмочку (не дольют, конечно), принесут, только пей.
Все опрокинули пойло в пропитанные горечью, после ночной пьянки, глотки.
Самуил поманил Карлоса пальцем.
--Наталья где?
--Лопес? Но-у. Но-у Лопес.
--Слушай, ты, -- Самуил вдруг схватил Карлоса за ворот рубахи и притянул к своему лицу. – Не манди здесь. Иди, приведи её.
--Шеф, он ведь ни хрена не понимает, -- хохотнул Паша.
--Поймёт. – посмотрев на Пашу, Самуил добавил. – Пусть русский язык учат. Им давно пора русскую речь понимать! Ха-ха-ха!
Дверь бара распахнулась. Все оглянулись. В дверях стоял шериф. Самый настоящий, по всей форме, со значком.
Самуил выпустил Карлоса. Тот, оправляясь, отошёл.
Шериф сразу пошел к Самуилу, что-то спросил по-английски громким гортанным голосом.
Самуил посмотрел на Пашу – тот английский сносно понимал.
--Кто такие, спрашивает.
--Я турист. – Самуил смотрел снизу вверх на шерифа. – Тьюрист. Это – май френдс. Друзья. Тоже – тьюрист.
Шериф требовательно покачал ладонью. Самуил достал из нагрудного кармана джинсовой рубахи загранпаспорт, отдал американцу. Шериф быстро пролистал, с показной тщательностью сверил фотографию с оригиналом. Потом забрал паспорта у архаров, долго рылся в них, проверяя сроки виз.
Небрежно бросив пачку паспортов на стол между рюмок, снова рявкнул отрывистую гортанную фразу и вальяжно пошел к стойке бара, за которой боязливо стояли бармен и Карлос.
--Что он сказал? – спросил Самуил у Паши.
--Велел убираться из его города.
--Почему?
--Откуда я знаю.
--Спроси у него.
Паша напрягся, потом громко кашлянул. Шериф обернулся. Паша спросил:
--Вайт? (Почему?).
Шериф, усмехаясь, молча вышел на улицу.
--Козел, -- прошипел Самуил, посмотрел на Карлоса.
Тот закачал головой.
--Но-у Лопес. Но-у.
Самуил нервно встал со стула и пошел на улицу. Таксист покорно ждал. Машина шерифа уже уехала. По улице катила какая-то развалина на колесах, наверное, семидесятого год выпуска прошлого века. За рулём рыдвана Самуил, к своей неописуемой радости, разглядел Наташку – в груди скакнул восторг.
--Эй! Эй, гел! Наташа!
Наташка узнала Самуила, затормозила. Смотрела, сидя за рулём, как он приближается, ощерившись в улыбке.
Самуил нагнулся к окну.
--Привет. Смотри, что я тебе принёс.
Он показал коробочку, открыл её. Глаза Наташки удивленно вспыхнули.
--Ай лайв ю! Поняла? Это тебе. Ты будешь моей женой. Рашинг. В Россию. У-у-у-у. Аэробус. У-у-у. Много мани. Хорошо жить. Гут лив. Ну?
Наташка усмехнулась, покачала головой.
--Но-у. Май бойфренд Антон…
--У тебя парень?
--Но-у.
--Возьми кольцо.
--Но-у.
--Заладила одно по тому. Брось ты этого Антона. Хочешь, я скажу ему, чтобы он отстал от тебя? Не понимаешь? Ай лайв ю! Люблю! Я женюсь. Всё, как положено.
--Но-у, -- Наташка, сжимая губы, качала головой.
--Ты подумай пока, -- Самуил захлопнул коробочку и вложил её в карман своей рубашки. – Я хороший. Гут. Много мани. Биг. Очень много. Миллионер.
Наташка молча кивала головой, не убирая рук с рулевого колеса, нетерпеливо давила на педаль газа, показывая, что хочет ехать.
--Подожди. Давай, я тебя ещё разок … За уголок зайдём. Лайв. Быстренько. Денег дам. Мани. Только тебе.
--Эй!
Самуил резко обернулся на окрик. Посреди дороги стоял «мерседес» с распахнутыми дверьми и шестеро крутых латиносов, с бейсбольными битами, шли на Самуила.
Из «мерседеса» выглянул потертый жизнь американец в цыганской рубахе, с золотой цепью на груди.
--Фок ю! – заорал он Самуилу, показывая палец.
Наташка испугано выжала сцепление, и её машина сорвалась с места.
Из бара выскочили трое архаров Самуила. Не спрашивая, что случилось, они сцепились с латиносами, уворачиваясь от проносящихся смертоносных бит и сами били в губы и носы мексиканцев.
--Бах! Бах! – козел из «мерседеса» дважды пальнул из пистолета.
Парни упали на асфальт, закрывая руками головы. Латиносы, ругаясь, стали бить их ногами. Один из мексиканцев хлестко вырубил Самуила, опрокинув на дорогу. Козел из «мерседеса» истерично что-то прокричал, латиносы перестали пинать архаров, вернулись в машину своего босса и быстро уехали.
Паша, отирая кровь с разбитых губ, прохрипел сидящему на асфальте Самуилу:
--Он кричал, что убьёт тебя, если будешь приставать к его стерве.
--Он, значит, Антон. Тьфу. Козёл.
Архары поднялись на ноги, отряхивались. Самуил тяжело встал.
--Кости целы?
--Целы. Суки, если не пистолет, мы бы их уделали.
Самуил посмотрел на перепуганного, сжавшегося в комок за рулём таксиста, велел Паше:
--Узнай у него, где здесь можно купить стволы? Убьём козлов, -- он потрогал ноющую скулу – боль обожгла и отпустила – сильный удар он пропустил. Ничего, мексикашки, это самая большая ошибка в вашей жизни – бить русских братков.

8

Антона терзали ревность и злость. Он выкручивал руль «мерседеса», блуждая по закоулкам Пасифик-Сити. Парни ржали и веселились, похваляясь друг перед другом, как они здорово умесили заезжих иностранцев. Теперь Антон желал одного – найти дрянь Наташку и влепить ей пару увесистых оплеух. Сучка сто процентов трахалась с тем козлом, который просунул голову в её машину и вешал ей лапшу. Козел. Его надо было убить, а не стрелять в воздух.
--Я смачно врезал тому старику, -- веселился Педрос, потирая свой разбитый кулак. – Он аж подлетел, успел дёрнуть ногами в воздухе и брякнулся об асфальт, как жаба!
Антон снова резко вывернул руль – «мерседес» круто вошел в проулок между одноэтажными белеными домишками. Правильно подметил Педрос – тот козел уже почти старик. Старше его – Антона. Сучка- Наташка треплась со стариком, отвратительным русским старикашкой, у которого обвислое брюхо. Поганка. Нет, он убьёт её, убьёт, удавит.
Новый поворот и Антон чуть не въехал в припаркованный у обочины рыдван Наташки. Она покупала хот-дог у лоточника.
--Ага! – вскричал Антон от радости, резко затормозил, и его амбалы, по инерции, стукнулись о передние сиденья. Антон выскочил на улицу.
Наташка оглянулась – в глазах её вспыхнул ужас.
Антон хищно заулыбался.
--Привет. Ты вчера уехала, не сказав ни слова.
--Ты был занят.
--Ешь хот-дог? Сосиску вытащи из булочки. Она с чем у тебя? С майонезом? Ты ведь любишь сосиски с майонезом? Любишь сосать, а потом глотать! – Антон резко схватил Наташку за локоть, потянул на себя. – А? Сосиски?
--Прекрати! – Наташка оттолкнула Антона, но тот с размаха врезал ей ладонью по щеке.
От сильного удара Наташка опрокинулась на стену дома – хот-дог улетел на тротуар. Наташка скривилась от боли и тут же ослепла от яркой вспышки в глазах – Антон, заведясь, послал кулак прямым ударом ей в лицо.
--Э-хе-хе-хе! – громко ржали мексиканцы в машине.
Антон оглянулся. Ублюдки боязливо притихли. Антон пнул Наташку в ногу.
--Вставай!
Она была в отключке.
--Дрянь, -- прошептал Антон. Вид неподвижного тела отрезвил его – ревность ревностью, но убивать её по-настоящему он не хотел. Такой смазливой молодой бабенки ему больше не видать. И, все-таки, она дрянь.
Сзади посигналили.
Антон оглянулся. Из полицейской машины смотрел шериф, нетерпеливо постукивая пальцами по кожаной оплётке руля.
Антон покорно подошёл.
--Я сказал русским, чтобы они убирались из города, -- сказал шериф. – Если ослушаются, упрячу за решётку. Они не будут тебе досаждать.
--Спасибо, шериф. Завтра жду в условленном месте, отдам вашу долю.
--Хорошо, -- шериф посмотрел на привалившуюся к стене, вырубленную Наташку, ухмыльнулся. – Русский понравился ей?
--Шериф, это моя девушка, и мы сами разберёмся.
Шериф поднял руки, показывая, что он не пытается вмешиваться, потом одел солнцезащитные очки с тёмными стеклами, и передёрнул
сцепление.
--Желаю удачи.
Антон вернулся к Наташке, присел на корточки перед ней, коснулся пальцами её мягкой щеки.
--Эй! Ты живая?
Наташка простонала, открыла глаза.
--Ты трахалась с ним?
--Ненавижу тебя, -- выдохнула она.
--Скажи правду.
Наташка тряхнула головой – всё плыло перед глазами. Дошла до ручки – её бьют. Разве стоящая женщина позволит мужику распускать руки!
Она посмотрела Антону в глаза. Самовлюбленный ублюдок.
--Нет.
--Что нет?
--Я трахаюсь только с тобой.
--Ложь. Но приятно слышать. Вставай.
--Не могу. Ты мне разбил лицо.
--Заживёт. Вставай.
Антон дёрнул Наташку вверх, удержал на ногах. Всё-таки приятно, что она не сознаётся. А ведь треплась, треплась с русским стариком. Наверное, дозволяла выделывать с ней такие штуки! Фок!
Антон сдавил плечо Наташки. Та застонала, скривилась. Он ослабил хватку.
--Что говорил тебе русский?
--Замуж звал. Кольцо дарил. С бриллиантами.
--Где кольцо?
--Я не собиралась за него замуж. Я не знаю его! Как я могла взять кольцо?
--Дура. Я выгнал его из города. Кольцо бы осталось нам. Что смотришь на меня? Себе бы оставила.
--Антон, у меня голова болит. У меня всё болит. Ты ударил меня, -- Наташка заплакала.
--Заслужила.
--Я тебе не изменяла.
--Ладно, проехали. Эй, Педрос! Отвези её домой.
Антон помог Наташке сесть в её машину, Педрос расположился за рулём. Антон обошёл машину спереди, нагнулся к уху Педроса, прошептал:
--Потом останешься в её доме. Смотри, чтобы она не наглупила.
--Понятно.
--Езжайте.
Проводив взглядом рыдван Наташки, Антон посмотрел на своих ублюдков в «мерседесе». Они весело скалились. Как смешно – боссу наставили рога! А может, вправду, Наташка не трахалась с русским? Она ведь боялась Антона. Просто цепенела от ужаса, когда он начинал заводиться. Нет, трахалась. В глубине подсознания свербила уверенность – давала по полной программе, курва. Он убьёт её, обязательно убьёт. Потом.
Антон вернулся за руль «Мерседеса».
--Куда едем, босс? – спросил Рауль, отморозок с изуродованным шрамом лицом.
--Работать. Сегодня день уплаты налога. Потрясём торговцев. Шериф уже намекал, что не прочь получить свою долю.
--Ненасытный ублюдок. С удовольствием сломал бы ему хребет.
Антон усмехнулся.
--До пенсии ему не много осталось. Как только он покинет свой пост, мы ему не один хребет сломаем, но руки, ноги и все остальные кости.
Латиносы заржали.
«Мерседес» с отморозками сорвался с места – день предстоял насыщенный – все торговцы района будут вносить положенное в бандитскую кассу Антона.

9

Таксист Николас Пейс не удивился, что русские захотели купить оружие, получив по соплям от мексиканцев. Любой захочет убить ублюдков, которые глумятся над тобой ни за что, ни про что. Но разум, или, лучше выразиться, благоразумие, в долю секунды нарисовало ему, что если он поможет туристам незаконно купить оружие, он получит неприятностей в свою спокойную жизнь сверх меры. Прощай благополучие, уважение соседей, предсказуемая сытая судьба.
Скорее всего, русских сразу угонят на отсидку. А во время судебного процесса, эти ублюдки откровенно заявят: « Купить оружие нам помог наш таксист Николас Пейс, проживающий по адресу: Лос-Анджелес, Менес-авеню, дом 94, квартира 183».
--Эй, парень, ты понимаешь меня? – русский мужик по имени Паша нетерпеливо толкнул Николаса в плечо. Конечно, по-английски он говорил скверно, но понятно.
--О, да, всё понятно. Вам нужны стволы, чтобы наказать латиносов, -- растянул рот в резиновой улыбке Николас. Он понятия не имел, как отказать русским. Они могли обидеться и послать его куда подальше, не заплатив за дорогу в Пасифик-Сити. Такое не раз случалось – богатые русские хмыри не однажды «кидали» таксистов, а если те пытались требовать оплату, ещё и разбивали машины.
--Так что? Где можно раздобыть десять пистолетов?
--Десять?!!!
--Десять. И патронов побольше.
--Правду говоря, -- скис Николас. – Не знаю.
--Не лги. Вы, таксисты, всё знаете. Не ссы!
Николас не понял последнее слово, сказанное по-русски.
--Это противозаконно.
--А законно, что ублюдки чуть не убили нас? Ты не бойся, друг. Мы тебе денег дадим.
Николас не знал, что делать. Русские были свирепы, а их босс Самуил, тоже получивший от мексиканцев, смотрел на Николаса с выжидающим презрением. Николас впился взглядом в его зрачки – пустота, чёрная пустота в обрамлении голубого льда. Николас вдруг подумал, что не стоило раздражать этих клиентов. Могли шею свернуть в порыве гнева. Они сейчас очень раздражены. Вон, по телевиденью, только и говорилось, что о русской мафии и зверствах русских бандитов!
Что все русские – бандиты, Николасу было ясно с самого начала. Одни очень богатые бандиты, другие не очень богатые, но всё равно бандиты. И убийцы. Зачем им пистолеты? Ясное дело – они перестреляют латиносов и остальных мужчин городка, которые попадутся на глаза!
Николас решил, что поможет русским сойтись с неграми Исайи – те торговали в Пасифик-Сити наркотиками по мелочи и оружием, а также пригоняли из Лос-Анджелеса угнанные машины, которые разбирали на запчасти и, через Антона, продавали в Мексику. Пусть сами договариваются. Он, Николас Пейс, только возьмёт деньги за дорогу до Пасифик-Сити и обратно плюс десять процентов от стоимости оружия. Нет, двадцать процентов. Это нормальная ставка. Да, двадцать процентов – нормальная ставка для русских. Раз бандиты – пусть платят.
--Есть здесь один парень – афроамериканец.
--Негр, что ли? – Паша оскалился.
Николас предостерегающе дёрнул рукой.
--Нельзя так говорить! Это оскорбление для чернокожих!
--А-а, зашугали вас здесь негры. А говорите, у вас демократия.
--Этот парень – Исайя.
--Еврейское имя.
--Христианское. Ему двадцать пять лет, он чернокожий и у него друзья такие же чернокожие. С ними можно поговорить. Но… они работают с Антоном.
Паша посмотрел на Самуила.
--Босс, таксист говорит – негры могут продать оружие, но они могут нас вложить Антону.
--Убьём и негров, -- спокойно сказал Самуил.
--О,кей, вези к неграм! – согласился Паша, хлопая Николаса по плечу.
--Афроамериканцам. Не вздумайте их назвать неграми, а то они обидятся и сделка сорвётся.
--Хорошо.
Русские погрузились в такси, и Николас повёл машину на Григроут – улочку на окраине, где было много гаражей и овощехранилищ. Один из боксов для грузовиков стоял с раскрытыми нараспашку воротами. У ворот на ящике из-под пива сидел чернокожий паренёк, дерзко, с прищуром, глядя на приближающееся такси.
Николас притормозил, опустил стекло.
--Исайя здесь?
--Зачем тебе Исайя? – паренёк вскочил с ящика и, весь подёргиваясь, двинулся к такси.
--Его хотят видеть эти джентельмены.
--Зачем?
--Мальчик, приведи Исайю! – коверкая слова, грозно прорычал Паша.
Паренёк не смутился. Он скривил удивление на подвижной физиономии.
--Они иммигранты! – воскликнул он обрадовано.
--Я убью его, -- возмутился Паша.
Паренёк сразу подобрался.
--Но, но… Спокойствие.
Также подёргиваясь, он ушёл внутрь бокса.
--Не стоило с ним так говорить, -- боязливо произнёс Николас. – Он наболтает Исайи бог знает что.
--Не ссы, -- опять сказал Паша непонятную фразу.
Из глубины бокса на свет вышли несколько самоуверенных чернокожих парней. Впереди шел в кожаной безрукавке короткостриженный наглец с серьгой в ухе.
--Это Исайя, -- прошептал Николас.
Русские, открыв дверцы, полезли из машины.
--Хэлло! – начал общение Паша.
--Фок ю! – уверенно тыча в направлении Паши пальцем, визгливо заголосил Исайя.
--Чё лаешься?
--Ты наехал на моего парня! Тебе крышка! Вам всем крышка, иммигранты!
--Успокойся.
--Нет, ты не понял меня! – Исайя вплотную подошел к высоченному, мощному Паше и, задирая подбородок, подёргиваясь, чуть не касаясь своим ртом пашиных губ, продолжил визгливо причитать. – Тебе здесь не Лос-Анджелес, мать твою! Здесь моя улица, и ты не смеешь без разрешения приходить ко мне, не смеешь звать меня, не смеешь грубить…
Исайя, задыхаясь, зашипел и, выпучив глаза, стал болтать ногами – потерявший терпение Паша, уцепив негра за горло, оторвал его от земли и, чуть приподнял, сровняв его глаза и свои.
Люди Исайи, мгновенно перетрусив, присев, похватали пистолеты и направили на неизвестных, дерзко «наехавших» на их главаря. Удар, удар – будоломы Самуила отработанными, молниеносными выпадами, разоружили двоих парней и направили пистолеты на остальных. Те тут же бросили оружие на землю и подняли руки. Паша, молча вынув пистолет из-за пояса Исайи, разжал свою пятерню – главарь подонков, грузным кулём, рухнул перед ним, кашляя и матерясь.
Самуил, кивком головы, велел одному из своих архаров поднять с земли пистолеты. Пять стволов – каждому по одному. Он решил, что этого будет достаточно.
--Поехали отсюда.
--Тебе конец, мать твою! – качая головой, опять запричитал Исайя.
--Пошел ты, -- Паша пихнул его ногой, и главарь шелупони клюнул носом жесткую землю.
Как только захлопнулись дверцы машины, Николас, на всех газах, сорвался с места.
Он качал головой – случилось самое страшное, и теперь ему было не сдобровать по-настоящему – русские не купили, а нагло отняли оружие у дерзких афроамериканских парней. Им-то что! Жуют жевачку, на каменных лицах ни одной эмоции. Сидят самоуверенными истуканами.
А хреновы ублюдки Исайи, они найдут его – Николаса Пейса. Они видели номер машины. Найдут в Лос-Анджелесе и зарежут в подворотне.
Нет, не следовало ему брать этих клиентов. Всё проклятые деньги! Все неприятности из-за незаслуженно больших денег. А он радовался! Русские платили много, не скупясь. А теперь он в дерьме!
Николас боязливо скосил взгляд на сидящего рядом Пашу – настоящий бандит. Руки сами собой затряслись от страха. Он Исайю чуть не удавил, словно пощипанного петушка.
Машина летела по прямой улице. Николас Пейс не соображал – слишком большой стресс для его умиротворённых покоем мозгов.
Русские молчали, не интересуясь, куда они едут…
Исайя, кривясь от боли, медленно поднялся, отряхиваясь от пыли.
--Ты испугался, мать твою! – надвинулся на него пучеглазый ублюдок Конан, которого Исайя терпеть не мог и держал рядом только потому, что изредка пользовал сестрёнку Конана, и боялся, что тот, выйдя из под контроля, мог помешать плотских утехам.
--Молчи, -- буркнул Исайя.
--Ты наклал в штаны, парень! – не унимался Конан, подёргиваясь от нетерпения. Он оглянулся на остальных, опять повернулся к Исаие. – Ты обделался! Разве ты крутой после этого?
Исайя возмущенно выгнул грудь, сразу став выше Конана.
--Я крутой! А ты никто! Ты пустое место, мать твою! – Исаия отошёл от Конана и, уже для остальных, закричал. – Эти твари уже покойники! Я урою их! Урою всех!
Парни молча прятали глаза. Паша одним движением уничтожил авторитет Исайи. Если бы у Исайи сейчас был пистолет за поясом и Паша появился снова, Исайя, не задумываясь, выпустил бы в него всю обойму.
--Эти белые ублюдки пожалеют, что наехали на крутых чёрных парней. Нет, они не успеют пожалеть – я перестреляю их раньше!
Парни молчали.
Конан, оттеснив Исайю, сказал:
--Надо сказать Антону, что нас опустили белые из Лос-Анджелеса. Номер такси я помню. Антон им внутренности вырвет.
--Конан, ты всегда не дружил с мозгами, -- Исайя толкнул Конана и тот, не удержавшись на ногах, упал. – Если сказать Антону, что нас кто-то обделал, он уроет нас сам! Он загрузит нас и заставить убить тех подонков. Зачем говорить Антону что-то? Мы сами поедем в Лос-Анджелес, найдем таксиста и уроем ублюдков.
--А если таксист ничего не знает о них? – спросил молоденький Том – двоюродный брат Исайи.
--Простой таксист не повезёт на дело. Он с ними заодно. Понятно?
--И что нам делать?
--Ничего, мать вашу! Пойдём к школе, изобьём какого-нибудь белого, отнимем деньги и пожрём в кафе.
--Точно, Исайя, надо урыть Саммерса. Он увел у моего младшего братишки девчонку, -- подал голос подонок Дэн. – Я сам его запинаю.
--Всё, закрываем гараж. Пошли! – Исайя снова уверенно командовал своими парнями, и Конана, всё ещё сидящего на земле в пыли, он не замечал – не так-то просто отобрать у него власть. – А иммигрантами займёмся завтра.

10

Сергей не спал всю ночь. Мерцающие глаза Наташки, обрамлённые пушистыми ресницами, мягко двигающиеся пухлые губы. Красавчик. Она назвала его красавчиком, значит, он пришелся ей по вкусу.
Сердце бешено колотилось в груди, кровь стучала в висках – то ли кофе много выпил на ночь, то ли эти глаза натворили дел с его сердцем… Говорят, американцы смотрят на сиськи в первую очередь – они так и выражаются о своих эмансипированных леди – «говорящая пара сисек». Русские мужики клюют на глаза. На взгляд.
«Вот и я клюнул», -- с тоской подумал Сергей, уминая кулаком душную подушку под головой. – «Зря столько времени сидел взаперти в этой дыре. Дурак. Совсем диким стал».
Утром он пошёл к старику Крэнку.
--Сэр, дайте мне сто долларов или двести.
--Ого! – у старика от удивления вывалилась сигара изо рта. Он ещё не успел принять и мог удивляться. – Ты решил уволиться?
--Нет. Мне надо съездить в Пасифик-Сити.
--…?
--Хочу поговорить с той девушкой.
--С Лопес? Да она шлюха!
Взгляд Сергея потемнел. Крэнк поднял с пола сигару, сделал затяжку.
--Впрочем, поезжай. Антон оторвёт твои яйца, чтобы они своими импульсами больше не туманили тебе мозги!
Крэнк пошёл к кассовому аппарату, всунул ключ – касса выдвинулась.
--Как я раньше не подумал тебя отпускать раз в месяц к шлюхам.
Он достал из кассы двадцатку, задумался и достал ещё одну.
--Держи сорок долларов, сынок. Поверь, этих денег хватит, чтобы облегчиться.
Сергей не стал возражать – забрал деньги и побежал на дорогу – в это время со стороны границы, обычно, проходили один- два мексиканских грузовика с фруктами и несколько пикапов местных фермеров.
Через полчаса он был уже в Пасифик-Сити. Он стоял посреди улицы – грузовик, который привёз его в город, нещадно пыля, покатил дальше.
Чуть не сбив Сергея, из проулка вынеслось лос-анджелесское такси, полное плечистых мордоворотов. Такси умчалось также быстро, как и появилось, и снова тишина пустой улицы заполонила всё вокруг. Сергей вздохнул, всунул руки в карманы джинсовой куртки, потирая в пальцах две мятые двадцатки, пошёл, куда глаза глядят. Старик Крэнк говорил, что Наташка танцевала в стриптиз-баре «Красная дыра». Сергей решил найти бар и там расспросить о ней. План идиотский. Вот придёт он, увидит её и что? И тут же казалось, что познакомиться с ней реально, и договорить о свидании. Если бы так вышло, он бы с удовольствием уехал отсюда, и увёз её в другое место, в какой-нибудь людный город, где легко найти обычную работу. Они бы жили тихой, размеренной жизнью… Нет, идиотские мысли…
Сергей остановился перед вывеской « Бар Красная дыра».
Он толкнул дверь и оказался в полутьме. В пустом зале стоял задумчивый мужик-латиноамериканец.
--Здравствуйте.
--Чего тебе? – мужик был чем-то рассержен.
--Вы здесь работаете?
--Я? Что тебе надо? – мужик, уперев руки в бока, пошёл на Сергея. – Это мой бар! Понял? Я Карлос! Не знаешь меня? Э … да ты парень с заправки старика Крэнка! Да – это ты! Не помнишь меня?
Сергей пожал плечами.
Карлос не изменил выражения лица, но спросил спокойнее:
--Ты что хотел? Выпить? Девочку?
--Нет. То есть да. Я хочу спросить про одну девушку. Она здесь работает. Танцует. Лопес. Её зовут – Наталья Лопес.
--Что?! – Карлос опешил. – Что ты спросил? Лопес? Вы с ума посходили! Только что, минут десять назад, здесь была разборка из-за неё, стреляли, дрались. Шериф заходил! Парень, иди по добру отсюда!
Сергей не мог вникнуть в быструю речь Карлоса – кто-то дрался из-за Натальи, стреляли. Карлос, не церемонясь, стал выталкивать его из бара.
--Скажите её адрес.
--Не скажу. Я не знаю, где она живёт.
--Такого не может быть. Она же работает у вас!
--Может. Уходи. Я не хочу неприятностей. Ни себе, ни тебе.
--Она будет танцевать сегодня? – хватался Сергей за последнюю возможность.
--Может, будет, а может, нет. Уходи.
Сергей оказался на улице. Пыльный ветер сыпанул в глаза песком. Сергей зажмурился и пошёл к магазину. Городок маленький, кто-нибудь, да подскажет, где живёт Наталья Лопес. Такая красивая девушка любому мужчине врежется в память, тем более стриптизёрша.
Должно быть, половина мужчин городка знали её адрес. Главное, не унывать. Она назвала его красавчиком, а её Антон – дешёвый старик. У Сергея девяносто шансов из ста привлечь эту девушку к себе.
В магазине за прилавком прогуливался мускулистый детина, в белой майке. Могучий подбородок гиганта был тщательно выбрит, зато волосы на голове вились во все стороны и никогда не знали ножниц.
Детина, увидев Сергея, просиял улыбкой.
--Сэм, старина, ты выбрался в город!
Сергей узнал Билла Бью – здоровяк Бью часто мотался в приграничную мексиканскую деревушку «пожарить»(как он выражался) местных красоток и всегда останавливался на заправке Крэнка. Останавливался, чтобы «залить и отлить»( как, опять же, выражался он) – залить в бак бензин и отлить переработанное могучим желудком пиво.
Сергей пожал протянутую руку здоровяка.
--Крэнк стал отпускать тебя в город? – улыбался Билл Бью.
--Я ищу одну девушку. Ты должен её знать. Наталья Лопес.
--А-а. Танцовщица, -- Билл Бью подмигнул. – У неё аппетитная попка и тугие сиськи. Давно хочу выяснить, они натуральные или из силикона!
Сергей насупился.
--Что надулся, как пузырь? – Бью хлопнул Сергея по плечу. – Не печалься, фрэнд, я её не «жарил». Её бабахает говнюк Антон. Слыхал про такого?
Сергей вздохнул.
--И слыхал, и видел его, -- сказал Сергей.
--Вылитый Микки Рурк. А? Ха-ха. Козёл. Не люблю его за это.
--Кого?
--Антона не люблю, за то, что он похож на Микки Рурка. Я терпеть Рурка не могу – играет самоуверенных ублюдков. Хочешь поп-корн?
--Спасибо, в другой раз. Ты знаешь её адрес?
--Кого?
--Лопес.
--Зачем тебе её адрес? Её пасут люди Антона. Тебя к её двери близко не подпустят. Дождись вечера – она будет танцевать, трясти своими прелестями… А? Ха-ха.
Билл Бью снова толкнул Сергея в плечо.
--Антон тебя убьёт за Наташку.
--Мне надо с ней поговорить. Скажи адрес, Билл.
--Пожалуйста. Шестнадцатая улица, дом семь, квартира четыре. От площади дойдёшь до седьмой авеню и направо, там двухэтажные длинные дома стоят.
--Найду. Спасибо.
--Бывай. Заходи, если что. Поболтаем. У меня утром и днём скука в магазине.
--Твой магазин?
Билл Бью заскучал.
--Середина на половину. Здание не моё – арендую, товар взял на реализацию. Вот – кассовый аппарат мой и вывеска. А? Ха-ха-ха. Крутая вывеска. «Заходи к Бью!». Сам её писал.
Сергей, выходя из магазина, заспешил к дому Натальи. Она работала по ночам, утром должна быть дома.
Он свернул на шестнадцатую стрит. С обеих сторон стояли крашенные в палевые тона двухэтажные четырехквартирные дома. Вот седьмой дом. Сергей узнал машину Наташки, припаркованную у крыльца.
Сергей позвонил в дверной звонок. Послышались энергичные шаги. Занавеска отдёрнулась и, против ожидания, Сергей увидел через дверное стекло взлохмаченного мужика-латиноса. Тот тоже удивился, увидев Сергея. Он тут же озлился и заорал, не открывая двери:
--Тебе чего?
--Наталья дома?
--Она спит. Зачем тебе она? Ты посыльный?
--Нет.
--Тогда, пошёл отсюда! Иди, пока цел! Ты кто такой, вообще?
--Дверь открой, -- Сергей не злился, не испытывал страха перед агрессивным латиносом и, вообще, был на редкость спокоен. Он понял, что ублюдок и есть охранник, приставленный Антоном к Наталье.
--Я открою, ты упадёшь. Ты кровью умоешься!
--Открой, говорю!
--Кто там? Педрос, кто пришёл? – Сергей услышал голос Натальи и, тут же увидел её – усталую, с припухшим лицом и грустными глазами. Её нос на переносице был стянут пластырем.
Увидев Сергея, Наталья расцвела в улыбке. Сергей поразился её преображению – лицо стало мягким, исчезла усталость в глазах – они снова замерцали. Сердце Сергея бешено заколотилось и запершило в горле – чёрт, она такая красивая, у неё любовник – гангстер, в её квартире охрана, и все мужики городка вздыхали по её прелестям. А он нагло заявился – парень с заправки, и собрался увезти её в какой-то большой город. Надо быть идиотом…
Наташка, потеснив Педроса, открыла дверь и вышла к Сергею на крыльцо.
--Ты? Привет. Нашёл меня.
--Я? Да, нашёл, -- Сергей потупился, потом смело посмотрел в её смеющиеся глаза и снова стушевался. – Я хотел увидеть тебя.
--Не боишься моего парня?
--Он старик.
--Ха-ха-ха, -- Наташка задорно засмеялась.
Сергей невольно заулыбался.
--Что это за тип? – попытался выйти на крыльцо Педрос.
--Педрос, отстань. Это мой друг.
--У тебя появились дружки? – Педрос ел Сергея глазами, и в них читалось презрение.
Наталья не удостоила его ответом, а толкнула в дом и закрыла дверь.
--У тебя разбит нос, -- сказал Сергей.
--Да. Это Антон.
--Он бьёт тебя?
Наташка пожала плечами.
--Бьёт. Опять изобьёт из-за того, что ты пришёл.
--И ты терпишь?
--Я бы уехала отсюда. Далеко-далеко.
--Да…-- Сергей смотрел на свои ноги. Вот и пришёл тот случай – девушка ждала, чтобы её увезли далеко-далеко, и ещё он ей нравился. Что же раздумывать? Он посмотрел на Наташку. – Поехали со мной?
--Когда?
--Можно сейчас. Возьми свои права. На твоей машине доберёмся до Мексики, там что-нибудь придумаем.
--Да?
--А что? Заскочим на заправку, заберём моё барахло. Старик Крэнк должен мне денег. Он мне сколько-то отдаст – у него всегда есть наличные в заначке. На первое время хватит.
--Хорошо. Поехали.
Наташка достала из кармана джинсов ключи от машины, бросила Сергею. Он их поймал. Спросил:
--Ты серьёзно?
--Никогда не была такой серьёзной. Права со мной.
--Едем!
…Педрос долго не мог понять произошедшего – курва Антона поболтала с подтянутым парнем, которого во всеуслышанье назвала своим дружком, они резво погрузились в наташкин рыдван и, нещадно газуя, умчались в неизвестность.
--Фок! – опомнился Педрос и врезал себе ладонью по лбу. Антон убьёт его.
Он бросился на кухню, где висел на стене телефон, стал, нервничая, продавливать кнопки, набирая номер сотового Антона.
--Алло, босс. Это Педрос. Да … Она сбежала! На машине …
Из трубки на Педроса обрушился поток брани. Когда Антон устал ругаться, Педрос вдруг обрадовано вскрикнул:
--Босс, я вспомнил, где видел того парня! Какого парня? А, я не сказал – она уехала с парнем! Да … Сказала – её дружок. Что? … Босс, за что? Я не причём… Босс, я найду их! Я знаю, куда они поехали – тот парень с заправки старика Крэнка!

11

Антон нервно выключил сотовый, бросил его на стол и, кусая губы, вдруг, со всего размаха, врезал кулаком в лицо китайцу.
Торговец Ли, с разбитым, окровавленным носом, слетел со стула на пол. Он давно жил в Пасифик-Сити, торгуя пивом и сигаретами, всегда платил Антону с задержкой, но ещё никогда не испытывал на себе крепость кулаков местного держалы.
Антон перешагнул через кривящегося от боли китайца, оглядел своих ублюдков, уже накачанных травкой и пивом, с пустыми взглядами, взял со стола сотовый. Китайцу сказал:
--Деньги должны быть завтра или заберу у тебя всё и вышибу из города в одной рубахе и штанах.
Покинув лавку китайца, Антон сел в переднее кресло своего «Мерседеса», рядом с водителем, архары потеснились на заднем сидении.
--Антон, собрали триста тысяч, -- рассыпался смешком Хорхе, у которого на коленях была спортивная сумка, полная наличных долларов.
Антон нервно барабанил пальцами по дверце и смотрел в открытое окно на серые, унылые дома обобранного им владения. Здесь он снял все сливки. Почти все. Но сейчас это было не главное.
Он спросил:
--Бейсбольные биты на месте?
--В багажнике.
--Моя мне пригодится. Поехали на заправку Крэнка.
«Мерседес» помчался по главной улице прочь из города. На выезде, у закрытой решётчатым забором свалки старых автомобилей, Антон увидел русских мудаков. Они сидели в своём лос-анджелесском такси, раскрашенном жёлтыми полосами