Семь жизней одного меня. Ася 4.

Сегодня, 14 февраля,в День святого Валентина, моей внучке Настеньке исполняется три года.

За прошедшие пару месяцев она начала говорить намного лучше, слова выговаривает правильнее и их стало намного больше. Сейчас, когда ее просят представиться, она произносит: - Я Нася, мне семь лет.

Почему она так говорит, ума не приложу. Я пытаюсь сбить ее с толку и прошу уточнить, сколько же ей лет на самом деле.
-Я Нася и мне восемь (или десять) лет, - соглашается она.

На мой взгляд, в этом проявляется чисто женское кокетство. Но если взрослые женщины склонны уменьшать свой возраст, то что остается делать совсем юной? Только увеличивать.

Вчера, после двухнедельного перерыва Настенька снова пошла в детский сад.

Дочь работает в частной компании и отпуска по уходу за больным ребенком им не дают. Поэтому все время, пока Настенька кашляет или у нее насморк, она проводит у бабушки с дедушкой.

После обязательного катания на качелях внучка уже привычно пытается направить меня в магазин шаговой доступности, который недавно опять открылся после краткосрочного ремонта.
-Деда, ко-ко! – в приказном порядке объявляет она.

Это значит, что она хочет, чтоб я купил ей «Киндер-сюрприз». Иногда это срабатывает. Дочь даже утверждает, что внучка из своего любимого деда научилась «веревки вить».

Но сегодня я решаюсь стоять до конца и придумываю все новые доводы: - Настенька, зачем тебе магазин? Ты знаешь, что завтра к тебе придут в садик дедушка с бабушкой и принесут тебе много подарков.

Что такое подарки она хорошо понимает и соглашается изменить наш маршрут. Но у самого подъезда снова начинает тянуть меня в другую сторону. Там находится газетный киоск.

Тут я решаюсь прибегнуть к последнему аргументу: - Настенька, а давай мы пойдем домой, позвоним маме и спросим, можно ли нам пойти в магазин.

Наивный ребенок соглашается, но едва переступив порог, понимает, что его подло обманули. Негодованию внучки нет предела. Это выражается в десятиминутном реве, мощи которого позавидовала бы и Мария Шарапова, которая, кстати, уже заканчивает отбывать свою дисквалификацию.

Наконец, она позволяет мне взять ее на ручки, и мы со старшим внуком начинаем раздевать ее, еще обиженно всхлипывающую, но уже смирившуюся с несправедливостью окружающей действительности.

Я прижимаю к груди этого маленького, вспотевшего человечка и от души разделяю с ней все обиды и печали этого мира.

А уже через минуту она увлеченно смотрит айпад с любимым мультфильмом, который вовремя подсунул ей старший брат, и благосклонно машет мне на прощание рукой: - Деда, пока!