Симбиоз (9)

На этот раз Геннадий Дмитриевич Скобин сдержал свое слово. Сделал даже больше, чем я ожидал. Он собрал пресс-конференцию и выступил с обвинениями против братьев Сараевых, предоставив массу доказательств. Естественно большинство местных СМИ не решились сходу обнародовать эту информацию. Но, после того, как выступление прокурора было показано по одному из каналов ТВ, местные радиостанции так же стали вставлять в ежечасные выпуски новостей сперва краткие упоминания, а потом и более подробные отчеты об этом событии. А в субботу информация появилась даже в некоторых местных многотиражках. Хоть и говорили, что все городские СМИ кормятся из рук администрации, но хитроумные редакторы старались держаться на острие событий, преподнося их чисто как информацию, без предпочтения к той или иной стороне. Мол, вот главный прокурор выдвинул обвинение в коррупции заместителю главы администрации по социальным вопросам и т.д. Сообщалось так же, что дела переданы в областную прокуратуру. Ну, да и бог с ними. Я следил за всеми этими событиями краем глаза. Меня оставили в покое и ладно. Своих дел полно.
Единственное, что меня заинтересовало в последней чехарде новостей, это сообщение о гибели в автомобильной катастрофе супруги прокурора… Хм, не справилась, видите ли, с управлением. И удачно так не справилась, сразу на следующий день, после прокурорского заявления. И всем сразу ясно, что ее смерть – месть за наезд на Сараевых. Ох, и не прост же ты, Геннадий Дмитриевич…
Ни Игорь, ни Павел, после последнего посещения подземелья, ни разу не завели о нем разговор. Не до него было ребятам. Один постоянно мотался со мной, другому приходилось взваливать на себя обязанности друга, пока тот не подыскал себе замену. Я натаскивал Игоря в общении с клиентами, окончательно решив свалить на его молодые плечи ремонтно-отделочные заботы.
В мастерских ремонт был практически закончен. Василич уговорил вернуться одного из бывших столяров, и теперь они вдвоем трудились над первым заказом по реставрации старинного буфета.
Мне же в голову пришла новая идея-фикс – захотелось облагородить двор мастерских. Прошел утром через ворота, и сразу как-то серо стало после уличной зелени. Не радовал глаз пыльный щебень, которым был засыпан двор. Лишь жалкие островки, тоже запыленной, зелени жались к стволам нескольких березок, растущих вокруг здания. Не долго думая, заказал, по найденному в газете объявлению, машину чернозема. К разбивке газонов привлек Артема. Пока занимались с ним разметкой, во двор вкатила «нива».
- Доброе утро, Олег Юрьич! – слышу голос Катерины.
- Вот, привез оценить объем работ, - Игорек хитро улыбается, стоя позади нее.
- Здравствуйте, - отвечаю на приветствие, - наконец-то я вас дождался. Надо бы навести марафет в моем скромном кабинете, а то с клиентами негде общаться.
- Показывайте. Посмотрим, - улыбается Катерина.
С трудом отрываю взгляд от ее чувственных губ.
- Вот еще что, - не спешу переходить к делу, - мы тут решили газончики разбить, чтобы цветочки глаз радовали. Может подскажете, как это лучше сделать? Все таки женский взгляд для этого дела более практичный будет.
- Ну-у, не знаю. Давайте сперва посмотрим, что с кабинетом делать. Потом может что и подскажу.
Провожаю ее в помещение. Игорь остается во дворе, беседуя с Артемом. Несколько минут Катерина измеряет стены, записывает что-то в блокнот, иногда задает вопросы относительно материалов или желаемого цвета. Наконец она убирает блокнот в сумочку.
- Вроде все.
- Нет не все, - подхожу и беру ее за плечи. – Я обещал после ремонта в квартире вечер в ресторане. Ремонт давно закончен, так что, мне пора выполнять обещание. Приглашаю вас в эту пятницу на ужин и надеюсь не услышать отказа.
Молча смотрим в глаза друг другу. Вижу, что она не может найти, что сказать. Румянец играет на ее щеках. Мое лицо тоже начинает краснеть. Молчание затягивается и уже напрягает.
- Этот ужин не будет вас ни к чему обязывать, - первым нарушаю молчание. – Хотя, признаюсь честно, вы, Катерина, мне нравитесь.
Чувствую, что краснею еще больше.
- И вообще, предлагаю перейти на ты, - произношу после небольшой паузы, чтобы хоть как-то сбить неловкость.
Катерина освобождается из моих рук и, молча развернувшись, идет к выходу. У дверей останавливается, поворачивается ко мне. На ее лице сияет улыбка, в глазах озорные огоньки. Снова подходит и берет под руку.
- Пойдем, посмотрим, как лучше твои газончики устроить.

Все уже разошлись по домам. Окидываю двор, чернеющий свежеиспеченными клумбами. Уф, давно я так не работал. Как только приехавший грузовик высыпал во дворе кучу чернозема, Василич показал на, темнеющее у линии горизонта, небо.
- Гроза идет не иначе. Размоет эту землю по двору, будем потом ходить по уши в грязи.
Проникнувшись сказанным, я объявил аврал. Вдвоем с Артемом, развозили землю на тачках по уже приготовленным клумбам. Василич с напарником сколачивали щиты, чтобы огородить ими оставшуюся кучу. Правда вскоре стало ясно, что туча проходит мимо, но лучше перестраховаться, ибо грязь нам ни к чему.
Пора уходить. Но какое-то чувство неясной тревоги заставляет медлить. За воротами нарастает треск мотоциклетных двигателей. Во двор влетают два мотоцикла и резко тормозят в пяти метрах передо мной. Тонированные стекла шлемов не могут скрыть от меня лица мотоциклистов, но они мне не знакомы. Оба направляют в мою сторону стволы укороченных калашей. Когда-то читал фентезийную книжку, в которой главный герой, впадая в боевой транс, начинал видеть все как в замедленном действии. Со мной сейчас происходило нечто подобное. Уже позже, анализируя ситуацию, я понимал, что вполне мог достигнуть каждого из мотоциклистов и свернуть им поочередно шеи, прежде чем они подняли бы руки с оружием. Но сейчас я просто тупо смотрел на то, как стволы автоматов расцветают алыми цветами выстрелов, выплевывая в меня свинцовые пули. И все же тело, не зависимо от впавшего в ступор мозга, среагировало, отвернувшись от первой очереди. Пули просвистели мимо. Вернее не просвистели, а плавно проплыли, ибо именно так воспринималась мною та скорость. Второй стрелок выпустил очередь веером, как бы перечеркивая мое существование. Несколько тупых ударов в грудь отбросили меня в небытие…
Сознание начинает выплывать из мрака и устремляется к далекому, еле заметному источнику света. По мере приближения свет становится все более ярким, от него исходит тепло и исцеление. Я стремлюсь к нему всем своим существом. Наконец свет полностью поглощает тьму, и я осознаю, что является его источником. Свет исходит от Книги. Вокруг Книги расположены семь врат. В одни проникаю я. Остальные шесть остаются наполненными тьмой. Но вот в тех, что по левую руку от меня, тьма подернулась рябью и перестала быть абсолютной. В меня проникает чей-то зов. Он исходит из этих врат, тьма в которых превратилась в серую мглу…
Сознание окончательно проясняется. Я в подземелье, стою перед книгой, положив на нее обе руки. На левом запястье надет браслет. На безымянном пальце правой руки – перстень. И на браслете, и на перстне изображен уже знакомый мне, странный зверь. Под рубашкой чувствуется тяжесть ремня, на массивной бляхе которого изображен тот же зверь.
Опускаю взгляд на грудь, чтобы убедиться в наличие амулета и, видя простреленную ткань рубахи, и запекшуюся на ней кровь, вспоминаю, что со мной произошло. Снимаю рубаху. Мда, судя по вырванным клочьям ткани на спине, три пули прошили меня насквозь. Но, на теле нет даже шрамов. Только кое-где уже высохшая кровь.
Отбрасываю рубаху и, чувствуя какие-то изменения в окружающем, оглядываю подземный зал. Сразу замечаю - тьма за решеткой, что слева от входа, исчезла. Теперь там виден точно такой же каменный коридор, как и тот, что ведет сюда. Подхожу и нажимаю на квадрат. Тот сперва легко подается внутрь, затем выдвигается на несколько сантиметров наружу. Прутья решетки с легким шелестом вдвигаются в потолок и стены. Ну что ж, раз путь открыт, значит надо идти. Делаю шаг под свод коридора, ведущего, возможно, к разгадке тайны этого подземелья.
Коридор заканчивается ведущими вверх ступенями. Все точно так, как и на том пути, который ведет в подземный зал из подвала мастерской. Поднимаюсь по ступеням и оказываюсь в винном погребе… Да, итменно в винном погребе. С расположенных вдоль стен стеллажей, словно установленные на лафетах диковинные орудия, на меня нацелены запечатанными горлышками бутылки различных форм. Интересно, кому принадлежит этот погребок? Сзади слышится тихое шуршание. Обернувшись, вижу как каменная плита закрывает спуск в подземелье. Прохожу вдоль стеллажей, скользя взглядом по их содержанию. Никогда не был знатоком и ценителем вин, поэтому этикетки не цепляют мой взгляд. Я попросту равнодушен к тому, что на них написано. Подойдя к дубовой двери, толкаю ее, и оказываюсь в помещении, из которого поднимается еще одна лестница, на этот раз деревянная, сделанная, как и дверь, из дуба. Рядом еще несколько дверей, но что-то мне подсказывает, что нужно подняться вверх. Как только ставлю ногу на первую ступеньку, вверху, появившийся в дверном проеме человек, громко говорит:
- Приветствую тебя, один из нас! Надеюсь, ты прихватил из моих запасов напиток, достойный для того, чтобы отпраздновать нашу встречу?
Вот те раз. Это из кого это я один из них? Наверняка меня с кем-то путают. Молча поднимаюсь к нему на встречу. Что-то в нем очень знакомое. Определенно не раз видел это холеное лицо. Он отступает в сторону, давая мне пройти. Е-мое, я узнал его – это же губернатор собственной персоной. По крайней мере, стоявший передо мной человек очень похож на того, чье лицо я видел по ТВ и в прессе. Наши взгляды встречаются. Кажется, будто он смотрит куда-то в меня, и то, что он там видит, его удивляет.
- О-о! А я не верил в то, что среди нас есть любитель наделять своей силой смертных. Но что дает тебе это? И зачем ты провел его через мои врата? Неужели ты думаешь, что я снизойду до общения с ним?
Он говорил, продолжая смотреть в меня, и я понимал, что обращается губернатор не ко мне. Кто-то из нас сошел с ума. Скорее всего я. А если так, то человек, стоявший передо мной не что иное, как глюк. Ну что ж, буду считать его сумасшедшим глюком и обращаться с ним соответственно.
- Евгений Савелич, вы не будете против, если я с вами сфотографируюсь?
Ага. Теперь он смотрит на меня. Смотрит несколько оторопело.
- Желательно сфотографироваться в какой нить непринужденной обстановке, - продолжаю я. – Давайте я щас сгоняю в погребок, прихвачу пару бутылочек из вашей коллекции. А вы пока закусочку организуйте.
- Ты идиот? – не выдерживает губернатор.
- Мне тоже пришла в голову эта мысль. Но, судя по той ахинее, которую вы несете, я не единственный идиот в этом помещении, - и я улыбаюсь как можно более идиотски.
Взгляд его вновь вперивается в меня так, будто пытается что-то вырвать оттуда и вытянуть наружу. Вот лицо изменяется в гримасе сожаления, и он отворачивается и, заложа руки за спину, подходит к высокому окну.
Судя по обувным полкам и шкафам для одежды, мы находимся в просторной прихожей. Если это действительно особняк губернатора, то получается, что подземный тоннель перенес меня за двести километров…
- Зачем ты пришел? - не поворачиваясь, спрашивает губернатор.
- Разве не ты меня позвал, - решаю тоже перейти на ты.
- Я не звал тебя, смертный. Вернее будет сказать, я звал не тебя.
- Но пришел я. И надеюсь получить ответы на накопившиеся вопросы.
- Ты получил дар, которого не достоин. А я не добрая фея, чтобы снисходить до общения с тобой. Тебя не было в моих планах, и то, что ты до сих пор не стерт в порошок, чистая случайность.
Это гундосое высокомерие начало меня раздражать. Никогда не любил общаться с людьми, присваивающими себе статус бога, будь они хоть семи пядей во лбу. В детстве, при таком общении, я предпочитал хорошей оплеухой спустить зарвавшегося собеседника на землю. В более зрелом возрасте научился просто уходить, если была такая возможность. Сейчас просто так уходить не собирался, ибо, придя за ответами, получил лишь новые вопросы. К тому же, я не был уверен, что смогу воспользоваться тем же путем, которым попал сюда. И не важно, что этот напыщенный индюк бормочет про возможность стереть меня в порошок. Кое кто уже пытался расстрелять меня в упор из автоматов, а я вот он, живой и здоровый, и без единого шрамика. Рубашку только испортили. Кстати, у губернатора подходящий размерчик… Мало ли что, вдруг придется возвращаться людными местами, не шастать же мне с голым торсом.
Словно прочитав мои мысли, губернатор перестал разглядывать жирную муху, ползающую по стеклу с наружной стороны окна, повернулся, обращаясь ко мне.
- Можешь удалиться тем же путем, - и вновь отвернувшись, добавил, - и не открывай его впредь.
Прежде чем я сообразил что ответить, он опять повернулся, но на этот раз взгляд пронзил меня так же, как в начале разговора.
- Когда тебе надоест прятаться в этой оболочке, я буду рад встретиться.
- У доктора давно был? – прервал я его. – Если хочешь, могу поспрашивать у знакомых, может кто знает хорошего психиатра?
Взгляд вынырнул из меня, расположившись на моем лице. Расположения ко мне в этом взгляде было гораздо меньше, чем к той мухе, что за стеклом.
- Не испытывай моего терпения, смертный.
- А то что? – вполне искренне поинтересовался я.
- Ты хотя бы приблизительно представляешь, с кем разговариваешь?
- Ну-у, судя по внешности, ты губернатор области, Евгений Савелич Шалинский. Или ошибаюсь?
Он ухмыльнулся, выразив этой ухмылкой даже не презрение, а скорее жалость к ничтожеству, которое даже представить не может всю степень своего ничтожества.
- Вот именно, что по внешности. Вы, смертные, не в состоянии ни чего видеть, кроме оболочки…
- Слушай, бессмертный, мне надоело твое нытье. Ты хочешь чтобы я ушел? Тогда ответь на мои вопросы и, отвечая, постарайся делать это так, чтобы у меня не появилось желания проверить версию о твоем бессмертии.
Прерванный моим заявлением претендующий на бессмертие, несколько опешив, помолчал. В его взгляде мелькнула тень заинтересованности.
- Экий ты наглый, - и вновь погрузив в меня взгляд, добавил, - Ну что ж, возможно и в таком существовании есть интерес.
Губернатор обошел вокруг меня, оглядывая как манекен.
- Так это значит об тебя обломали зубы колхозники?
- А они их обломали? - я сразу понял, что речь идет о Сараевых.
- Обломали, - подтвердил он, - после поднявшейся шумихи, они мне не нужны.
- Значит ли это, что меня больше не будут расстреливать из автоматов?
- Это значит, что они больше не будут пользоваться моим расположением. Ваша же возня меня не интересует, как и не интересовала.
Губернатор снова подошел к окну. Снаружи заметно потемнело.
- Ты говоришь, что пришел за ответами? Так знай, некто наделил тебя силой, постичь которую ты никогда не сможешь, ибо слишком коротка ля этого твоя жизнь.
- А ты, естественно, помочь мне не захочешь?
Он удивленно поворачивается ко мне.
- Захочу ли я помочь тебе овладеть силой? Зачем мне это? К тому же, это не легче, чем научить таракана пользоваться компьютером.
Ну-ну, так значит ты оцениваешь мои способности, господин Шалинский. А не переоцениваешь ли ты свои? Ладно, попробуем пока поискать ответ на другой вопрос.
- Куда ведут остальные пять арок! – спрашиваю без всякого предисловия.
- К остальным пятерым, естественно. Но сомневаюсь, что кто-то еще находится в материальном мире, - его ноздри раздулись и задергались, будто пытались уловить чей-то запах. Затее взгляд вновь обратился на меня.
- Ты утомил меня, смертный. Уходи. Возможно, я и захочу еще раз увидеть тебя. Но сейчас уходи.
Пожалуй, он утомил меня тоже. Мне и самому уже хотелось вернуться в мастерские, узнать, как там обстоят дела после моего расстрела.
- Хорошо, я ухожу. Пока ухожу. Провожать не обязательно. До встречи, - и я направляюсь в обратный путь. Открыв дверь на лестницу, ведущую в подвал, не удерживаюсь от последнего вопроса.
- Слушай, Йода, если уж я обладаю силой, то может мне и фонарик положен, из которого выскакивает световой меч?
- Что?
- Шутка, - закрываю за собой дверь.
Каменная плита отодвигается сама, при моем приближении. Попутно беру со стеллажа парочку первых попавшихся бутылок. Хоть я и не ценитель вин, но почему бы и не угоститься из погребка самого губернатора. Да и потом, может я и не ценитель только по тому, что ни когда не пробовал настоящих ценных напитков.

***
Оказавшись в собственном подвале, ощущаю в кабинете чье-то присутствие...