Будни (альтернативная проза)

!Внимание! В этом рассказе присутствует чернуха, ненормативная лексика, проявление агрессии!



В меня летят десятки слюнных брызг. Я чувствую тошнотворный запах одеколона баксов за двести. Я слышу запах дорогого пойла, которое он хуярит весь день, и не сомневаюсь, что ночь, и вдобавок старческую вонь из его ротовой полости. Я слышу, как трещат его нервы, как тарахтят его голосовые связки. Но почти не слышу его слов – так громко он орет.

Босс. Что тут поделать? Сидишь, как опущенная перед одноклассниками восьмиклассница и ждешь, когда все закончится. А он ждет, когда ты начнешь оправдываться, пытаться хоть на немного уменьшить свою вину. Стоит только начать. И когда ты так сделаешь, он вывернет на тебя то дерьмо, которое уже коричневыми мешками набухло в его глотке. Только дай сигнал для старта – начни оправдываться. Дай ему увидеть, что степень твоего унижения может быть еще ниже. Ниже этого кафельного пола. Ниже первого этажа с его оплеванными ступеньками. Ниже обоссаной земными тварями поверхности. Уж тогда он не упустит шанса повернуть тебя к себе спиной, наклонить и глубоко засадить. Как можно глубже. И будет дрючить-дрючить-дрючить, пока его сперма не брызнет на стенки твоей прямой кишки.

Нет. Самое главное не позволить это. Я молчу. Да и что я могу сказать, когда не понимаю, что он говорит. В голове страшный гул – это эхо прошедшей ночи.

Какой по счету?

Какой сегодня день недели?

А он орет из-за несостоявшегося договора на счет избавления от китайского барахла. Или меня не было на работе? Я пропустил рабочий день? Договор с торгашами надо было подписать в среду. Меня интересует, какой сегодня день недели?

Настенный календарь я не могу разглядеть из-за необъятной туши своего начальника. Кажется, еще чуть-чуть и он прихлопнет ничтожное худощавое тело своим пузом об стол. Хотя нет. Стол не выдержит.

Никого из офиса тоже не видно. В этот момент они явно раз в пять уменьшились в размерах и тупо щелкают пальцами по клавиатурам, создавая рабочий вид.

Босса грозный. Очень грозный. Он страшен и коварен – наш повелитель. Но в этот момент я почему-то больше всего боюсь за то, что его слюни покроют ровным слоем мои волосы.

Я пытаюсь попасть стрелочкой на мониторе в часы, чтоб открыть календарь, обращая обрушенный в мою сторону шквал господствующих эмоций в ноль. Это его, наверное, бесит еще больше. Но я не слышу и не понимаю, не могу окунуться в водопад неистовых фраз.

Наконец, включить календарь удалось. Четверг. Подписание договора, значит, проебал. И что из-за этого стоит так злиться? Да у тебя, жирный гондон, и без того бабла немерянно. Приезжаешь в этот пропахший человеческими страданиями офис на невъебенной «бэхе», а ни как я, на 124м маршруте. Живешь в путевом особнячке возле городского парка, водишь туда дорогих блядей и жрачка твоя не отдает кошачими консервами!

Тем более на контейнер китайского брака не один десяток лохов еще найдется. Дай мне только день. Но не сегодняшний! Не сейчас!

Сейчас мой мозг еще щекочут волны эндорфинов – последствие угощения дружбана Андрюхи. Ночь осталась в памяти в виде размытого пятна, как и десятки предыдущих. Посмотрел бы я на этого жирного урода, если бы он на протяжении нескольких дней вместо сна накачивал свое тело наркотиками и алкоголем. Зачем? Потому что все достало, достало, достало!..

А он орет, орет, орет и плюется.

Терпение мое заканчивается. Сегодня я не чувствую страха к этому тирану и удивляюсь как я раньше мог его боятся. Неужели он думает, что я хожу в этот сраный душный офис, в котором даже нет кондиционера, чтоб послушать его крики, содержащие бессчетное количество матерных слов?!

Ну, уж нет…

Вдруг, я четко слышу волшебную мелодию. Это мелодия освобождения, ритм наступающей свободы.

Босс прикладывает к уху трубку и негромко поддакивая уходит в свой кабинет.

Наконец-то!

Жирный деспот исчезает, а остальные сотрудники настороженно косятся в мою сторону и молчат. Такое ощущение, что я стал вторым после начальника кого надо бояться. Они не видят за столом прежнего своего коллегу – молчаливого, безобидного и простодушного. Они видят кого-то другого.

Пусть забудут того немощного слюнтяя, которого они знали. Который всегда со всем соглашался. В Турцию поедешь не ты со мной, а Наташа. Ладно. Уборщица приболела, не мог бы ты прибрать после рабочего дня, так как вы тут гадите? Да, конечно. Сегодня надо задержаться на работе. Конечно, без проблем. Придется немного понизить тебе зарплату, так как у фирмы сейчас не самые лучшие времена. Ну, если надо, мои-то времена всегда самые лучшие… Пошли вы все!... Этого слюнтяя больше нет!

Теперь он превратил своего босса в пустое место. Он его не боится. Он забил на него болт!

Скорее закончился бы этот день – прошу я пустоту. Стоп. Закончится день и что потом? Деньги закончились пару часов назад. Получается, что я приду домой и буду выслушивать истерику жены из-за того, что несколько ночей не ночевал дома? Уверен, что она сама не знает, сколько именно меня не было, потому что блядовала в соседнем районе с местными малолетками в дешевом кабаке. Это уже давно для меня не секрет. Даже не помню откуда. Тем не менее, она вернулась к семейному очагу раньше меня – значит я виноват во всех скандалах, не сложившихся отношений и получается в том, что она любит, чтоб ее пердолили несколько членов одновременно (в один прекрасный день – это тоже перестало быть для меня секретом). О последнем факте она, конечно, не заикнется, а будет долго и продолжительно доказывать мне, как я во всем виноват. Скандал, как всегда, достигнет невероятных размеров, дойдет до показательного рукоприкладства и, в конце концов, она натянет на свой зад одну из мини-юбок и пойдет трахаться на соседний район. А я, как отсос, останусь дома перед телевизором и в мой мозг начнут срать советами что жрать, в чем ходить, где покупать, и какую жвачку надо жевать, чтоб не быть таким чмом каким являешься, а стать реальным сексуальным мачо.

Тьфу! В задницу такое окончание дня!

Я подумываю пообщаться с кем-нибудь в и-нете, но в следующую секунду эта идея кажется такой утомительной. Зачем перебрасываться фразами с виртуальными двойниками, когда рядом есть настоящие люди? Не будет больше этого. Пусть «аськи», «одноклассники», «контакты», «миры» станут уделом одиноких убогих человеческих гибридов! Я буду вступать в контакт с живыми людьми!

А они до сих пор бросают в мою сторону косые недоумевающие взгляды.

Наташа. Рыжие волосы, равномерно загорелая в солярии кожа, грудь пятого размера, узкая талия, широкие бедра, губы как у Анжелины Джоли. Тупая, как стульчак для унитаза. Идеальный объект для сексуальных фантазий. И жирный пидор никогда на тебя не орет, что ты чего-то не сделала. Но ты никогда, ни хрена и не делаешь, кроме как лупишь шарики на мониторе и своего маникюра. А за это пучеглазый тяжеловес ебет тебя в зад, как минимум два раза в неделю, после чего ты у него отсасуешь и с невинным видом возвращаешься за дебильную игру, запивая жирную сперму кофеем и зажевывая вкус боссовского хуя мятным «орбитом». Как четко распределены обязанности в коллективе.

Я встаю и иду в ее сторону. Она понимает это и ее глазки начинают бестолково и быстро моргать, потому что она не может догнать, зачем она мне понадобилась.

- Наташенька, - я сажусь на стол перед ее удивленным личиком и закрываю монитор, где оставшиеся без командира шарики засосало в синюю трубу. Теперь она видит перед собой мою мятую бежевую рубашку. – А ты знаешь, что ты сегодня чудесно выглядишь?

Перед тем как улыбнуться, она два раза тупо моргнула.
- Знаешь, о чем я подумал?

Ее округлившиеся глазки то ли испуганно, то ли удивленно смотрят на меня снизу вверх.
- О чем?

- Что было бы очень неплохо, - мой указательный палец наставительно поднимается вверх, - если бы ты у меня взяла в рот.

Я спиной чувствую, как подавился каким-нибудь печеньем еще один, помимо босса, жирный недомерок в этой комнате и в то же время всеобщий любимец Сява.

Сорокалетняя Людмила приоткрыла рот.

Щупленький Колюня, похожий на кролика, защелкал зубами, сделав вид, что занят работой и ничего не замечает.

Длинная и худющая Тамара скрывающая свой возраст, но выглядевшая на пятьдесят, только покачала головой и вздохнула. Она всегда любит всем рассказывать, как надо правильно жить, но сейчас ей нечего было сказать. Да как может научить жизни престарелая исхудавшая мадама живущая в малогабаритной квартире с двумя кошками и мужем-алкоголиком, но чудом овладевшая Microsoft wordом?

- Что? – только и смогла сказать Наташа.

Я хитро улыбаюсь и говорю, смотря в ее карие глаза:

- Я предлагаю пойти вместе в туалет, чтоб ты у меня там сладко отсосала. Так чтоб у меня тряслись коленки. Так чтоб я запомнил это на всю жизнь. Я уверен - твои губки могут творить чудеса. А потом я тебя трахну. Доставим друг другу удовольствие. – Я ей подмигиваю, а она смотрит на меня и лупает длинными ресницами.

Ей не верится, что это я на самом деле. Или не верится, что тот тихий спокойный, молчаливый парень был я. Как плохо вы меня знаете!

Я полностью уверен, что если встану, возьму за руку и поведу в туалет – она пойдет за мной. Но мне хочется зрителей, разрушить обыденность рабочих будней и я продолжаю:

- Я тебя трахну получше той жирной каракатицы, - кивок в сторону двери из-за которой раздается голос начальника, - уж поверь мне.

На ее лице появляется улыбка глупой суки. Конечно, ей тоже хочется нормального секса, с нормальным парнем и уж тем более посреди рабочего дня. Такие как Наташа для этого и созданы – чтоб было с кем удовлетворить внезапно завопившие сексуальные позывы, без каких либо обязанностей. Она уж точно полна опыта, не то, что тусующие в ночных клубах школьницы, готовые ублажать тебя за стакан коктейля, косячек или хорошую дорожку. Они возбуждают своим молодым телом, но не каждая проявит сексуальный опыт. После их минета на головке остаются царапины от зубов, и во время ебли многие стоят не двигаясь, ожидая окончания полового акта. Будто это только мне надо. Не каждая способна надолго завести и стакан отвертки их цена. А такая как Наташа будет долго выжимать с тебя соки, до последней капли – это единственный талант которым наградила ее и ей подобных матушка природа.

Но не буду забывать и об остальных присутствующих.

Сява. Наш пухленький сексот. Если Сява увидел что-то нарушающее трудовую дисциплину, то об этом в скором времени узнает босса. И возможно он не виноват, что так себя ведет. Возможно, настучать на коллегу его побуждает что-то вроде внутреннего голоса, которому он не в состоянии сопротивляться. А внутренний голос этот зародился еще в детские годы, когда одногодки обижали и обзывали бедного Сяву и только взрослые могли их за это наказать.

Повернувшись, я вижу Сяву через небольшую перегородку, разделяющую два стола – его и Анжелины…тьфу!... Наташи. Его маленькие глазки таращатся из-за пухлых щечек и словно просят: «Только меня не трогайте». В руках жалобно шелестит пакетик с печеньем.

Но нет, Сява. Перед тобой уже не тот человек, который будет делать вид, что ему приятно с тобой общаться, ждать пока ты выключишь компьютер после работы, чтоб вместе выйти из офиса и разойтись в разные стороны. Тем более ты так раздражаешь своим почавкиваньем во время жевания. Но почему-то это раздражает только меня! Всем остальным Сява нравится, он такой милый, можно сказать правая рука шефа. Бля, так противно, что хочется блевануть в его пакетик с тем самым печеньем.

- Сява! – Да, ты прав, в моей улыбке нет ни капли дружелюбия, - не хочешь присоединиться к нам с Наташей?
- Но… ы…

Эти звуки принадлежат нашей красавице. Я поворачиваюсь к ней и делаю успокаивающее «тш-ш-тш», подмигиваю, демонстрирую широкую доброжелательную улыбку и обещаю:

- Все будет хорошо. Не переживай, крошка.

Потом возвращаюсь к Сяве:

- Ну, так что? Трахнем Наташку в две дырочки? А? – Его пухлые щечки едва заметно трясутся. – Чего молчишь? Видать каждый день гоняешь своего верблюжонка, - демонстрация соответствующего действия, - когда приходишь домой и вспоминаешь, какие попка и сиськи перед тобой тут вертелись весь день.

Сява, наконец, пытается что-то произнести:

- Ну, так как бы это…

Многословно, а главное содержательно.

- Что «это»? – я чувствую, как азарт затеянного мероприятия приятно меня будоражит, если это так можно назвать. В общем, я готов был продолжать и продолжать, и становиться еще жестче. Как я ненавижу! Как достали меня ваши рожи за год работы в этом вонючем офисе, на фирме, выбрасывающей на рынок бракованные китайские товары. Да. Китайское производство – уже звучит настораживающее, а это еще и бракованное. – Что, Сява. Чего ты стесняешься? Отбрось в сторону природную скромность, раскрепостись, получай от жизни все что хочешь, а не дополнительные калории в свою тушу. – Я даже сразу не заметил, что размахиваю руками. – Предлагаю начать с желанной девушки. Прямо здесь. Прямо сейчас! Наташа не против, она давно жаждет чего-то подобного! Ведь так?

Ее взгляд по-прежнему выдвигал предположение, что она ничего не понимает. Реснички хлопают, губки приоткрылись.
- А может не надо? – вопрос звучит не как отказ, а как дежурная фраза, перед тем как раздвинуть ноги.

Все она понимает! И на все согласна. Я был прав.

Мои пальцы начинают, слегка прикасаясь, поглаживать ее загорелую шейку.

- Все будет хорошо, моя девочка, всем будет хорошо… Ба! – внезапно восклицаю я, - а про Багса Бани забыли! – Резкий быстрый поворот маленькой головки от монитора в мою сторону и сразу же обратно. – Ну, что, Наташка, троих потянешь?

Она чуть улыбается и слегка пожимает плечами, мол, не знаю, но можно попробовать. Ах! Если бы все красивые девушки были до такой степени тупы и безотказны, тогда этот круглый контейнер с прогнившими душами под названием Земля, можно было бы точно назвать раем.

- Хотя, стоп! – я бью себя ладонью по колену, вспоминая еще о двух сотрудницах.

Людмила и Тамара со съехавшими у обоих очками и открытыми ртами, оцепенев, наблюдали за происходящим. Они выглядели так забавно, что мой мозг, в котором продолжали происходить процессы, вызванные кислотой, не выдержал. Я захохотал, но постарался во время остановиться.

- Людмила и Тамара тоже могли бы к нам присоединиться: я улыбаюсь, но по тону слышно, что не шучу.

- Да что ты такое говоришь: возмущенно воскликнули обе женщины почти в одни голос.

- Что такое? – кратковременное недоумение на лице. – Людочка, вы довольно привлекательная женщина и я уверен, что любой мужчина был бы не против поплавать в вашей лодочке. - И тут я практически не врал – Людмила следила за собой. – А Тамара так вообще уже, наверное, забыла, как мужской член выглядит. Правда, Тамара?

Тамара молчала. Лицо ее еще излучало возмущение, но она молчала. Значит правда. И она хочет поддержать меня – это говорили ее глаза. Вот только у меня не будет эрекции, если она разденется.

Но шоу продолжается.

- Итак, я начинаю: сообщаю всем, а Семе говорю, - а ты как надумаешь, присоединяйся.

Он даже кивнул в ответ. Надо же, как легко, оказывается, управлять людьми. Самое главное отдавать им приказы настойчиво и уверенно.

Я по-прежнему сижу перед Наташей на столе. Я ложу ладонь ей на затылок и чуть нагибаю ее голову к ширинке. Она моментально понимает, что ей надо делать. Вот что значит талант! Пальцы с маникюром расстегивают ширинку и вынимают из отверстия мой разбухший половой орган. Через секунду я чувствую ее прекрасные губы в действии, рыжеволосая головушка движется вниз-вверх. Чувствую не только губы, так же язык и некоторые участки полости рта. Вот это минет! Малолетним шлюшкам из клубов учится и учится.

Босс вышел, когда Сема уже задрал королеве юбку и приспустив штаны мостился сзади. Выражение лица босса было таким, словно его яйцами играли в пинг-понг, а он только это заметил.

- Вы что здесь вообще охуели! – сотрясло стены здания.

Никто в жизни не натягивал так быстро штанов, как Сема. Внезапно он взвыл и начал кататься по полу, скуля и держа руки возле ширинки. Этот придурок защемил себе замком на молнии шкурку пениса.

Мне же Наташа сделать свое дело и даже проглотила испущенное мною угощение.

Я вышел на середину офиса и стал напротив шефа. Под ногами стонал пухлый неудавшийся жеребец. Людмила и Тамара спешили к нему. Надо же. Как мило. Семочке больно.

Наташа, как ни в чем не бывало, наблюдает за происходящим и хлопает длинными ресницами.

- Я тебя спрашиваю! – орал босс. Его лицо было красным и покрытым сетью синих вздутых вен. – Что ты тут затеял? – Он быстрым шагом приближался. – Уволю на хуй!!! Ты что, сучара, я спрашиваю, тут устроил?!

Этот старый жирный пердун уже возле меня и мне в лицо снова летят брызги его мерзкой вонючей слюны.

Определение «сучара» я бы отнес к другой личности, находящейся в этой комнате и, думаю, вы со мной согласитесь. Но спорить, желания нет.

Этот раскрасневшийся жировик перестал орать и выкатил на меня глаза, удивленный моим спокойствием и равнодушием. Он понимает, что потерял надо мной власть и это еще больше начинает выводить его из себя.

- Фрыт!... ыт… ххх!!! – пытается он что-то сказать, задыхаясь от негодования и продолжая пускать слюни.

Но я уже у своего стола и эти гадкие капли до меня не долетают.

Я обтираю лицо рукавом рубашки и одновременно наблюдаю за своим начальником. Как меняется его выражение лица: с ярости на недоумение, с недоумения на страх. Он начинает глупо моргать. Ну, вылитая Наташка! Он с трудом делает неуверенный шаг назад – его коленки трясутся. Еще попытка отступить и он весь трясется. Трясутся его щеки, жир под покрытой потом рубашкой, трясутся губы на лице, сменившем цвет с красного на белый, трясется его жалкая душонка и, уверен, трясутся его мысли еще не в состоянии все осознать.

За спиной босса, приложив ладошки к щекам, завизжала Тамара.

Людмила помогает Семе высвободить его драгоценный орган. Но он ему уже не понадобится.

Наташа – ха! я начинаю в нее влюбляться - с прежним удивленным выражением на лице продолжает наблюдать за происходящим и лупать глазками.

В моей руке, той которой я обтер с лица брызги слюны этого жирного опарыша длинноствольный револьвер.

Босс пытается что-то произнести, но у него не получается. Из груди вырываются кудахтающие звуки.

Я не стал ждать пока его речевой аппарат придет в норму. Мгновение и половина содержимого головы начальника (бывшего) летит на визжащую Тамару. Она сразу замолкает и осознает, что вся в мозгах руководителя (бывшего). Это заставляет ее скакать и пытаться сбить с себя еще горячие кусочки плоти, издавая звуки брезгливости.

Жирное тело все эти три секунды еще стояло, после чего грузно рухнуло на обомлевшую Людмилу и привело женщину к действиям и крикам, но следующий выстрел их прекратил.

Сема. Я представил себя на его месте. Лежу на полу, шкурка члена зажата в ширинке, а сверху рука, направившая в лоб длинный ствол. Не по себе становится.

- Не надо. Ты что? – шепчет Сема, чуть приподняв над головой руки. – Не надо. Зачем?

Потому что вы все меня достали! Ваши лица уже снятся в моих кошмарах! Я вас ненавижу!

Лицо Семы превращается в фарш.

Тамара. Пиздливая старуха! Как ты мне надоела! Как я устал каждый божий день выслушивать твои никчемные уроки как надо жить!

Тамару отбросило на стену, вслед за вылетевшими внутренностями.

Колюня. Я про него и забыл. Когда я направил на него револьвер, у меня появилась мысль, что этот похожий на кролика недомерок разлетится на кусочки, но этого не произошло. Он почти беззвучно упал с дырой в груди.

Наташа.

А Наташу я все же оставлю в живых. Сколько она еще радости принесет и какому количеству парней. Такая красивая и до такой степени тупая. Мечта.

Наркотик еще изрядно щекочет мозг. Я даже не помню, как добрался на работу. В лицо летят брызги противной слюны и я чувствую перегар дорогого пойла и старческую вонь изо рта.

Сколько можно орать? Ну, не дошел я до подписания договора – встретил Андрюху, и мы продолжили куражить. Что еще делать в этом сраном городишке, в этом сраном мире?

Был бы у меня на самом деле «ствол» в ящике стола, то, клянусь, выстрелил бы. Но там только степлер, ручки, бумага и прочая дрянь. Поэтому приходится терпеть его вонь изо рта.

Через секунду я понимаю, что начал оправдываться – ну все. Теперь он не успокоится еще долго. Я чувствую его словесный член между своих ягодиц. Но я по-прежнему тот же тихоня и мне остается только терпеть…

Терпеть вид задницы, губ, бюста безотказной (но не для меня) Наташи. Терпеть чавканье Семы. Терпеть жизненные нравоучения Тамары. Терпеть вечную диктовку в телефон рецептов Людмилы, кроличью заточку Колюни, блядство жены, эту гребанную жизнь и летящие из орущего рта вонючие слюни жирного пидармота начальника.