Конец учебки

Вот и закончился учебный период. Отгремели последние выстрелы на директрисе, последний раз курсанты притрамбовали асфальт плаца строевым шагом. Полгода в учебке пролетели как один миг. И в то же время казалось, будто учебка была всегда. А гражданская жизнь – это какой-то сон из прошлого, что-то далекое, дальше, чем Америка. Да собственно, до Америки и действительно было ближе, чем до родной Белгородской области.
Сразу после проверки, курсантов, получивших различные воинские специальности, начали отправлять в войсковые части. Морпехи и погранцы уезжали в свои отряды и бригады, откуда их, полгода назад, направили сюда. Остальных распихивали по полкАм прикрытия границы.
Наш же спецвзвод, в котором готовили сержантов для нашего же батальона, взамен дембельнувшихся, решено было отправить с глаз долой, в помощь местным колхозникам, до прибытия молодого пополнения. Половину взвода оставили для несения различных нарядов, а вторую половину, предварительно собрав военные билеты, для записи в них новых званий и должностей, загрузили в кузоа ЗИЛ-131. Через несколько часов тряски по таежным дорогам, привезли в какой-то маленький городишко, расположенный между уссурийских сопок и поселили в шоферской общаге. Это был полуразрушенный барак, с окнами забитыми фанерой. Если у гражданских шоферов в комнатах были хотя бы кровати, то единственной мебелью в комнате, куда нас поселили, был деревянный пол. Но много ли надо советскому солдату, отслужившему полгода, привыкшему спать на чем угодно и в любом положении? Да для нас шинель, брошенная на пол, была лучше пуховой перины, лишь бы ни кто не тревожил наш сон. Для нас за счастье было то, что на ужин нас покормили в гражданской столовой гражданской пищей. А повара в этой столовой были первыми женщинами, которых мы увидели за полгода. И после ужина мы шли в общагу не строем, а обычной толпой, и ни кто нами не командовал. С нами конечно был старший, один из старослужащих сержантов, но он по приезду сразу скорешился с шоферами и на нас попросту забил.
Задачу нам поставили простую – грузить машины кузикой, сложенной в поле гуртами. Кузика – это такая местная кормовая свекла, ну или что-то типа того. Мы по быстрому заполняли кузова подъехавших машин, чтобы в перерывах опять же поспать, кинув шинели прямо на землю. Однако такая тактика не устраивала шоферов. Они были прикомандированы с разных предприятий, им там шли оклады, на которые количество сделанных рейсов ни как не влияло. Поэтому они и пытались поначалу наезжать на нас, чтобы мы грузили помедленнее, дабы дать им поспать в кабине, после нелегкого ночного общения с ящиком портвейна. Но после нескольких столкновений с тяжелыми корнеплодами, случайно влетевшими в окна кабин, они свои претензии сняли.
В общем, неделя у нас прошла как в санатории.
Тем временем начштаба нашего батальона заполнял военники курсантов, убывающих в войска. Наши же отложил до свободного времени. А когда последний курсант был отправлен, начштаба сам укатил в командировку. А по возвращении в часть, он должен был попутно забрать и нас из колхоза. Но мы-то этого не знали…
Прошла неделя. Мы как следует отоспались. Удовольствие от гражданской столовской пищи слегка притупилось. Требовались какие-то новые ощущения. Вектор в поиске этих самых ощущений задал сержант. Он тоже искал новых ощущений, видать ежедневные пьянки с шоферами надоели, вот он и «срубил» себе какую-то местную клаву. И в предвкушении грядущего вечера, наказал нам, после ужина купить ему бутылку шампанского, гусар мля. Вот тут-то кто-то из нас и предложил отметить окончание учебки и будущие сержантские лычки, которые мы должны были получить по возвращению. Предложение было встречено единодушным одобрением. Тут же скинулись в общак у кого что было и отправились в магазин за шампанским для сержанта, ну и заодно прикупить что нить для себя. В магазине нас ожидало приятное открытие – там по 40 копеек принимались трехлитровые банки! А у нас этими банками было усыпано пол общаги, шофера в них таскали пиво. В итоге - затарились мы прилично, почти по две бутылки какого-то дешевого крепленого на брата. Ну и пакетик пряников на сдачу.
И какой черт дернул сержанта заглянуть в наши апартаменты, прежде чем отправиться к своей Клаве?! Эт надо было видеть выражение его лица, когда он увидел батарею бутылок и нас, сидевших по туркменски перед этими бутылками, и наши довольные рожи, пережевавшие пряники, после второго стакана, принятого во внутрь… Быть может, если бы он знал о том, что мы уже опрокинули по два стакана, то сообразил бы, что перед ним сейчас не те курсанты, которые беспрекословно по приказу могут плюхнуться в лужу грязи и отжиматься или ползти по пластунски, пока не последует следующий приказ. Но он этого не знал и по этому его поход к девушке не состоялся… Да мы его и не били даже… Ну разве что совсем чуток, чтобы отстал. Он же, неугомонный, ринулся за помощью к шоферам. А те в свою очередь, тоже отмечали знаменательное событие, а именно окончание очередного рабочего дня. И поэтому настроение у них тоже было боевое. И память о случайно влетевших в лоб кузиках была свежа и еще болела. И ринулись они как один на защиту сержанта и собственного достоинства. Но у них не было солдатских ремней с латунными бляхами… И поэтому через пару минут их стол стал нашим столом, наш стол, кстати, им тоже не достался. Ну не мы же первые начали… Короче, как говорится, пир удался на славу.
И вот уже за полночь, в самый разгар нашего застолья, кто-то начал нагло тарабанить в нашу дверь. После эксцесса с шоферами, мы естественно добрых гостей не ждали, а поэтому намотали на руки ремни, обступили дверь, и лично я откинул щеколду … И первым узрел начальника штаба…
Через двое суток нас отправили в войска рядовыми наводчиками операторами БМП. Бывшего с нами сержанта разжаловали и тоже отправили дослуживать последние полгода в какую-то мотострелковую часть.