Дорога к счастью ( продолжение)

Надя, ещё не до конца пришедшая в себя, от предложения Сергея и от продолжения темы в обработке Вероники, слабо улыбнулась и Вероника командным тоном приказала той идти спать. А когда Надя попыталась сопротивляться, дала обещание, что согласие на брак с Сергеем она от её имени давать не будет, это слишком интимный вопрос, но поговорит с ним, если он того пожелает. На том и порешили. Надя отключилась сразу. Слишком уж много впечатлений, переживаний и эмоций забрал у неё сегодняшний день, а теперь уже и ночь. Она не привыкла к столь бурным событиям. Живя одна, женщина установила для себя спокойно-размеренный ритм жизни. И пока придерживалась его. И дома, и на работе у неё был идеальный порядок. Всё, что бы она ни делала, она делала очень тщательно. С детства приученная родителями к труду, Надежда ко всему, за что ни бралась, относилась с большой ответственностью. Несмотря на то, что жила одна, без дела не сидела ни минутки. Даже, если был включён телевизор и транслировался фильм, Надя одним глазом поглядывала на голубой экран, а сама в это время либо вязала, либо шила себе что-нибудь. Шить она умела хорошо, начиная от самого простого кухонного передника и кончая платьями и костюмами. К тому же, обладая хорошим тонким вкусом, она умела отделать каждое изделие так, что создавалось впечатление, будто одевается она у какого-нибудь известного модельера. Но умение своё нигде не афишировала. На заказ работу не брала, обслуживая только себя. Вещи, которые по какой-либо причине переставала носить, она отдавала в городской отдел социального обеспечения, чтобы их раздавали нуждающимся. О том, чтобы продавать их, Надя даже не думала.
Вероника, понимавшая, что уснуть не сможет, хотя тоже надо было бы, пошла готовить завтрак и обед себе и Наде. А потом, взглянув на кастрюлю, в которой варилось кофе, улыбнулась и решила заняться ещё и выпечкой. Утром она задремала и не услышала, как в комнату тихонько вошла Надя. Увидев спящую Веронику, она забрала в другую комнату все телефоны и также тихо вышла, прикрыв дверь.
Когда раздался первый звонок, она начала говорить шёпотом, чем вызвала удивление Сергея. Но когда объяснила, почему говорит шёпотом, Сергей тоже понизил голос, хотя понимал, что его не слышит никто кроме Нади. И он тихо спросил: «Как думается?», на что Надя также тихо ответила: «Я согласна. Возвращайся быстрее! Мы так переживаем за вас».
Сергей, не ожидавший столь быстрого ответа, хотя и надеявшийся на него, быстро взял себя в руки и произнёс голосом, вызвавшем в Наде волну доселе ей неведомого чувства:
– Надюшка, дорогая моя, не всё здесь зависит от меня. Михалыч с Арсением тоже маются. Но мы вернёмся, как только это станет возможным.
Надя ответила голосом, полным любви и нежности:
– Я жду тебя. Очень жду! – А потом добавила. – Скажи Диме, пусть позвонит попозже, Вероника только что уснула. Она не спала всю ночь.
А потом рассказала про вчерашний приезд друзей и кофе в четырёхлитровой кастрюле. Сергей улыбнулся, представив картину и, пожелав Наде доброго дня, отключил телефон. А потом позвонил начальник и сказал, что дозвонился в фирму-заказчика и ему пообещали, что сегодня вечером их машина выедет обратно. Эту новость Надя и пошла сообщить Веронике, даже решив ради такой новости разбудить её. Но увидев ту, стоящую перед иконами, закрыла дверь, и пошла готовить чай.
К полудню без предупреждения приехала Ариша. Она сказала, что объяснила ситуацию начальнику и взяла остаток отпуска, чтобы поддержать маму в трудную минуту, и будет с ней до возвращения мужчин. И ещё чуть-чуть. Вероника, улыбнувшись и поцеловав дочь, ничего не стала говорить той о своих мыслях по поводу звонков Арсения. Она понимала: шутки сейчас неуместны. А если у молодых людей зреет серьёзное чувство, шутки тем более неуместны. У Вероники в жизни было несколько железных правил, которым она следовала неукоснительно. И одно из них гласило: «Время всё расставит на свои места». Так оно и случалось. Вот и сейчас она решила лишь просить Господа, чтобы помог молодым людям обрести своё счастье. И не просто обрести, а сберечь. Пронести его через всю жизнь.
***
С приездом Ариши женщинам стало немного легче. Время потекло быстрее. Девушка, как могла, развлекала Веронику и Надежду, отвлекая их от тягостных раздумий. А когда её запас бодрости иссякал, две взрослые женщины начинали подбадривать девушку. Вечером опять приехали сослуживцы. Теперь уже во главе с начальником, который привёз обеим женщинам по роскошному букету цветов от всего их мужского коллектива. Он очень огорчился, узнав, что букетов надо было купить три. Но Ариша успокоила его, сказав, что дождётся другого раза, когда он подарит цветы только ей. Константин Петрович расчувствовался и высказал надежду, что это случится очень скоро. Телефонный звонок прервал его монолог. Трубку взяла Вероника и по выражению её лица все поняли, что дело сдвинулось с мёртвой точки. Но потом на лице появилась тревога, и она заговорила быстро и чётко:
– Дима, облей его водой, положи в тень, Маши чем-нибудь, чтобы создать прохладу. Если есть возможность, то пусть что-нибудь мокрое всё время будет на нём. Постарайтесь добраться до ближайшего медицинского пункта или хотя бы аптеки. Купи пустырник или мятные капли и давай ему через каждые полчаса по 20-25. И звони мне. Буду консультировать. И пить побольше. Понемногу, но часто.
Все с напряжением следили за Вероникой, а она, положив трубку, произнесла:
– У Арсения тепловой удар. У него высокая температура. Они уже едут домой, но в салоне очень жарко, несмотря на открытые окна. Он лежит, за рулём Сергей. Дима следит за сыном. До ближайшего населённого пункта километров двести пятнадцать. И это небольшой посёлок, или как там он у них называется. Ариша расплакалась и выбежала из комнаты. Вероника вышла за ней. Мужчины решили, что, возможно, будет лучше, если они уйдут, но Надя сказала, чтобы все оставались. Мало ли что может случиться. Константин Петрович вышел позвонить.
Через минут пятнадцать он вернулся весь взмокший, с горящими глазами и сказал, что навстречу ребятам выехала «Скорая помощь». Он созвонился с фирмой-заказчиком и высказал им всё, что думает и что сделает, если его парню, пострадавшему по их вине, не окажут помощь и не приведут в чувство. Кто-то из товарищей тут же набрал номер Дмитрия Михайловича и предупредил, что скорая, которую они встретят, едет к ним, чтобы они не волновались, а остановились, когда им просигналят. Потянулись томительные минуты ожидания. И только сейчас мужчины, сидящие в доме, поняли, каково приходится Веронике, ожидающей своих мужчин. Они ещё не знали, что их экономист Надя тоже находится в столь же томительном ожидании. А про Аришу они даже и мысли не допускали. Все сострадали только Веронике, а она вскоре вышла, позвала Надю и попросила приготовить всем чай или кофе, но сегодня все мужчины дружно отказались, понимая, что ни чай, ни кофе не помогут разрядить ситуацию. А примерно через час раздался звонок от Сергея. Он сказал, что всё нормально, машину скорой помощи они встретили. Правда, это была скорая не в том понимании, как они привыкли видеть её у себя. Это была разбитая «Нива» ещё, наверное, советских времён. Но пожилая фельдшер, приехавшая в ней, помощь оказала качественно. Она сделала жаропонижающий укол, поставила капельницу. Привезя с собой канистру с водой, облила Арсения с головы до пят. А потом объяснила, как доехать до ближайшей гостиницы, где все они смогут остановиться на пару дней, потому что состояние Арсения тяжёлое и его желательно пока не транспортировать. Там же смогут оказать помощь врачи из местной больницы. Но пришедший в себя Арсений категорически отказался, как он выразился «валяться в какой-то гостинице, когда его ждут дома». И добавил, что лучше поползёт, чем останется. Но Дмитрий Михайлович и Сергей, хотя сами стремились назад каждой клеточкой своего тела, проявили завидное согласие и упорство и, доехав до гостиницы, которая на удивление оказалась довольно уютной, сняли номер на трое суток сразу. Вероника, Надя и Ариша, узнав это, вздохнули одновременно с облегчением, потому что пока всё складывалось неплохо. А с другой стороны томительное ожидание затягивалось, и это давало повод и для грусти по любимым, и для волнения: любимые далеко, помочь им возможности нет, что будет с Арсением – никому пока неизвестно. Ариша ушла в другую комнату и опять расплакалась. Надя хотела пойти за ней, но Вероника сказала:
– Пусть лучше выплачется. Не дай Бог, начнётся истерика в случае чего. А готовыми нам надо быть ко всему. Я тоже очень волнуюсь, но, Наденька, надо держать себя в руках. Женщины замолчали. Надя никак не могла понять, откуда у Вероники столько силы, чтобы держаться самой, поддерживать всех остальных, успевать готовить и участвовать в разговорах. Не знала она только того, что каждую ночь, оставшись одна эта «сильная женщина» плакала в подушку, чтобы никто не видел и не слышал. А красноту глаз утром объясняла бессонницей. В тихой комнате хорошо слышались рыдания Ариши. У Вероники сердце разрывалось на части, но она понимала: девочке надо выплакаться. Это её немного успокоит. Поэтому она стоически держалась. Надя смотрела на неё со страхом и восторгом одновременно, восхищаясь мужеством этой женщины. В конце концов, именно Веронике сейчас было тяжелее всего. Но она не знала, насколько тяжелее. Какая боль и тайна жила в сердце этой женщины, и она не знала, как рассказать всем обо всём и при этом не разрушить семейное счастье своё, начавшееся складываться Надино, и, очень похоже, Аришкино. А сказать было надо. И это тяготило Веронику не меньше, чем томительное ожидание любимых мужчин.
Зазвонил телефон. Звонил Дима, и Вероника улыбнулась, вспомнив его лицо в тот момент, когда он просил номер её телефона, даже не обещав звонить. И после того, как он поприветствовал её, и Надю с Аришкой, Вероника напомнила ему тот момент их первой встречи, чем вызвала у мужа прилив нежности. Он улыбнулся, сказав об этом жене, чего за все дни этой страшной поездки не было ни разу, и у Вероники немного отлегло от сердца. «Значит, не всё так плохо, раз Димочка позволил себе посмеяться», – подумала Вероника. И только хотела задать вопрос об Арсении, как Дима сам сказал, что сын спит. Его посмотрел врач, сделал укол, и сказал, что ничего страшного нет. Пусть отоспится хорошенько, побольше пьёт и через день, если не будет подъёма температуры, можно будет его транспортировать. Но за руль – ни в коем случае. Это Дима понимал и сам. Сергей был с ним солидарен. Он сейчас спал, потому что всё это время был за рулём, да и потом они договорились, что вести машину будут по очереди, и первым за руль опять сядет Сергей. Потом Дмитрий Михайлович замолчал и добавил:
– Веронушка, он мне всё рассказал. Когда от Арсения ушёл врач, и он уснул, Сергей, сказал, что ему надо со мной поговорить. И всё мне рассказал. Дорогая моя, как же тебе тяжело было. А почему ты мне ничего не сказала, когда Сергей заехал за инструментами? Он вернулся сам не свой, но я ничего не мог от него добиться в тот день.
– Дима, – сквозь слёзы произнесла Вероника, – вспомни, в каком подавленном состоянии вы были в тот вечер, и в утро отъезда. И с каким чувством ты бы ехал в рейс, зная всё это? А что бы я чувствовала? После вашего возвращения я бы всё рассказала тебе в присутствии детей. Они тоже должны знать. А потом бы ты решил нашу дальнейшую судьбу. Но перед поездкой этого делать было нельзя. А сейчас – думай сам. Я тебя люблю и больше ничего добавлять не буду.
– Не смей думать ничего плохого! – голос Димы стал жёстким. – Что было, то было. У нас семья, двое детей. Ты – моя жена. Поэтому ты останешься со мной. Я это Сергею сразу сказал. А он ответил, что сделал предложение Наде. Она давно ему нравится, но у него всё не хватало мужества ей в этом признаться. Он хочет уговорить её, если она согласится выйти за него замуж (при этих словах Вероника посмотрела на Надю с улыбкой, а та покраснела как маков цвет), переехать в другой город.
– Димочка, родной мой, возвращайтесь быстрее. Мы вас очень ждём. Надя здесь со мной, Аришенька здесь. Она сейчас в другой комнате выплакивается. Переживает за Арсения. Мне кажется, – добавила она тихо, – что наши дети не совсем равнодушны друг к другу. Хотя пока, возможно, не отдают себе отчёта в этом и не совсем понимают, что между ними происходит. Но об этом поговорим дома. Понаблюдаем.
– Думаю, что да. Арсений мне всю дорогу в Термез жужжал про Аришку. Хотя обычно бывает немногословен. Так, если о чём-нибудь своём говорим.
– Дима, а почему ты не отдыхаешь? Ты ведь тоже очень устал? – спросила Вероника мужа.
– Мы с Сергеем меняемся. Когда один спит, второй – наблюдает за Арсением и обстановкой вокруг. Пока всё спокойно.
Он не сказал, что замкнул спящих сына и друга, открывшего ему то, что не каждый решился бы открыть, и пошёл прогуляться. Ему хотелось после разговора с Сергеем привести в порядок свои мысли и чувства, а заодно купить подарок Веронике. Дмитрий Михайлович знал, что Вероника была замужем. Она рассказала ему свою историю в те три дня, которые решили их судьбу. Но он и предположить не мог, что бывший муж его любимой жены, он же отец её дочери – человек, которого он когда-то спас от падения в бездну, поддавшись какому-то мимолётному чувству. Человек, который уже много лет работал рядом, был другом, которому он доверялся во многих ситуациях. Вот так поворот судьбы. Бывает же в жизни такое! Но для себя он отметил, что Сергей всё-таки молодец. Не побоялся сказать правду в такой ситуации, понимая, что может потерять многое, с таким трудом давшееся ему в жизни. Такой груз снял с плеч Вероники. Хотя ей ещё надо всё объяснить Наде и Аришке. Как они воспримут такой поворот? Всё это он обдумывал, бродя по рынку и думая, чем бы порадовать свою жену и, как он теперь называл Аришку, дочь. Ну, изюм, курага, орехи, специи – понятно. А ещё? Дима хотел купить что-нибудь такое, что не съестся, не выпьется, а принадлежать будет только Веронике и только Аришке. И при этом будет всегда с ними.
И он придумал. Узнав, что неподалёку от рынка находится ювелирный магазин, он решительным шагом отправился туда. Подарки выбрал быстро. Зная, что Аришка любит серебряные украшения, он купил ей красивый комплект: колье, браслет и серьги со вставками из бирюзы и ещё каких-то камней, названий которых он не знал. Ну, может и знал, но не знал, что это они. А Веронике он сомневался между золотыми серёжками и кулоном-капелькой. Но на помощь пришла девушка-продавец, которой понравился этот высокий красивый мужчина с уставшим лицом, уже купивший красивый серебряный комплект. Она предложила ему помощь, показала тот кулон, который понравился Дмитрию Михайловичу, а потом вынесла откуда-то пару серёг, в точности повторяющих форму и размер кулона.
– Это новый, недавно полученный товар, который мы ещё не выложили для продажи. Но я всё объясню ситуацию заведующему магазином. Думаю, он не будет меня ругать, что я продала ещё не выложенный товар.
И подарок был куплен. Правда, он по сумме немного перекрыл собственную заначку Дмитрия Михайловича, но дополнительные командировочные, выданные Константином Петровичем и привезённые Сергеем, позволили шикануть.
Когда же он вернулся в гостиницу, Арсений и Сергей ещё спали. Он тихонько спрятал подарки, решив не показывать их ни Арсению, ни тем более Сергею. «У них свои любимые, пусть сами и думают», – подумал он эгоистически, что вообще-то было ему не свойственно. Он не хотел признаться самому себе, что после признания Сергея в сердце поселилась ревность. Гаденькое чувство, изрядно портящее людям жизнь. И ничего с этим чувством Михалыч пока поделать не мог, как ни старался, хотя всю жизнь считал себя не ревнивым человеком. Даже мысль о том, что Сергей женится на Наде (а он почему-то в этом не сомневался, и даже был рад этому, правда больше радовался за Надю, но это опять была ревность). Он залез в карман своей сумки и обнаружил икону Преподобного Серафима Саровского, положенную ему Вероникой. Он с любовью и благодарностью вспомнил её, мысленно поблагодарил великого Святого, что помог им выбраться из сложной ситуации, в которую они попали в Термезе. Поставил иконку возле постели Арсения, и включил электрочайник.
Вскоре проснулся Арсений и, потянувшись, спросил непонятно кого:
– О, а где это мы?
– В гостинице, сынок, – ответил отец. И добавил:
– Не ори, Сергей спит.
Арсений попытался резко встать, но голова закружилась, и он сел, обхватив её руками.
– Не делай резких движений. Ты долго спал, температурил. Силы пока не восстановил. Поэтому всё делай медленно. Чай готов. Сейчас попьёшь и опять ляжешь.
– Пап, какой ляжешь! Дома мама волнуется, Аришка…, – он запнулся, но отец понял, что имел в виду сын и улыбнулся. «Права была Веронушка. Сдаётся мой непоколебимый. И, похоже, без боя». Но иронизировать по этому поводу не стал. Проснулся Сергей. Увидев Арсения, сидящего, обхватив голову руками, он спросил с тревогой:
– Арсений, что с тобой?
Ответил Дмитрий Михайлович:
– Да ничего. Просто попытался резко встать. Вот голова и закружилась. Сейчас чайку попьём, и ему станет легче.
– Телефон дайте. Мне позвонить надо, – попросил Арсений и повалился на бок. Сергей подскочил к нему. Но тот, улыбаясь, изрёк:
– Вернусь домой – женюсь!
Отец посмотрел на него с улыбкой и шутливо сказал:
– У тебя бред или тепловой удар так круто тебя поколебал? Ты же говорил, что не родилась ещё та девушка…
Арсений перебил его:
– Пап, не подкалывай! Себя вспомни. Я тоже хочу, чтобы меня любили и ждали.
– Чтобы тебя любили и ждали, надо самому уметь любить и ждать. А ещё надо быть предельно честным с любимыми, – сказал Сергей и вопросительно посмотрел на Дмитрия Михайловича. Тот одобрительно кивнул головой. И Сергей, подавая телефон Арсению, сказал:
– Звони, будущий зять.
Ничего не понявший Арсений обиженно выдал:
– Ну, нарвались двое здоровых на одного больного. Да, зять. Да, будущий. Знать бы ещё, чей, кроме мамы Ники. Он набрал номер и, услышав глухой голос Ариши, спросил тревожно:
– Ариша, что с тобой? Что у тебя с голосом?
А она, услышав голос Арсения, заплакала и сквозь слёзы произнесла:
– Арсеньчик! Я за тебя волнуюсь! Как ты? Как здоровье? Когда вы домой поедете?
Сергей с Дмитрием Михайловичем переглянувшись, улыбнулись и вышли из номера, чтобы не смущать Арсения, которому теперь было всё равно, слышат его или нет. Он хотел слышать свою Аришу, он хотел к ней, к маме Нике. Он хотел домой. Как он теперь понимал, что такое дом, с его спокойствием, надёжностью, уютом. Как хорошо, когда тебя там ждут, когда там мама Ника, любимая Ариша, всегда есть, что куснуть (молодой организм давал себя знать). Он говорил и говорил, и никак не мог наговориться. Пока отец не произнёс, заглянув в дверь:
– Экономь деньги. Домой вернёмся только через несколько дней. А звонить ещё захочешь сам, да и нам с Сергеем надо будет.
Попив чаю, мужчины втроём пошли искать что-нибудь, где можно было бы основательно подкрепиться. А потом Сергей сказал, что хочет пройтись, посмотреть, что здесь можно купить в качестве подарка. Он не стал уточнять, кому он хочет сделать подарок, но Дмитрий Михайлович сказал, что здесь есть неплохой ювелирный магазин, и, если позволяют средства, он покажет его. Сергей согласился. Арсений, оставивший свои деньги в гостинице сказал, что двое здоровых опять пробросили его одного, больного. Могли типа предупредить, что идут за подарками, а не прикрываться обедом, чтобы потом его так круто оставить с носом. На что взрослые мужчины сказали, что пусть выбирает подарок, они его спонсируют, а потом он вернёт им деньги, если сочтёт нужным. Девушка-продавец, продававшая утром Дмитрию Михайловичу серебряный и золотой комплекты, очень удивилась, увидев его снова, но тот чуть отстав от сына и друга, приложил палец к губам, молча прося её не выдавать его. Она понимающе улыбнулась, и обратила своё внимание на Сергея и Арсения, прильнувших к витрине. У Арсения глаза разбежались. Он не то, чтобы растерялся, но поднял глаза на отца, решив спросить его совета. А тот сделал вид, что не понимает сына. Тогда Арсений подошёл к нему и тихо попросил:
– Отец, помоги пожалуйста. Я хочу купить хороший подарок Аришке, но понятия не имею, на чём остановить свой выбор. Вид у сына был немного растерянный, да и перенесённый тепловой удар делали обычно не по годам взрослого и серьёзного Арсения на вид таким беспомощным, что Дмитрий Михайлович подумал: «Какой же он у меня ещё молодой!» и сказал:
– Ну, вспомни, что ты видел на ней, что она носит, что тебе понравилось, а что бы ты не хотел на ней видеть?
Арсений чуть не ляпнул: «Пижаму видел», но вовремя прикусил язык. Объясняй потом отцу, что он просто наблюдал за спящей девушкой, любуясь ею. Но твёрдо решил, что красивую пижамку он ей когда-нибудь обязательно подарит. А потом потихоньку вспомнил пару серебряных колечек, цепочку с крестиком. И пошёл к витрине с серебряными изделиями. «Господи! Как женщины во всём этом разбираются?» – подумал он, глядя на сверкавшее великолепие. Но тут его взгляд остановился на красивых серёжках с розовыми и фиолетовыми камнями. А рядом лежала такая же подвеска. Он подозвал отца и показал понравившиеся изделия. Отец одобрил выбор сына. Но сказал, что к подвеске, вероятно, нужна будет цепочка. Пока девушка обслуживала Сергея, купившего Наде изящную цепочку-браслет с какими-то вставками, Арсений с отцом перешли к витрине с цепочками. Тут к ним подошла девушка и помогла подобрать подходящую. Когда покупки были сделаны и мужчины вышли из магазина, Арсений вдруг остановился, как вкопанный, и спросил отца:
– Папа, а ты откуда про магазин знаешь? И почему ты ничего не купил маме Нике?
Дмитрий Михайлович, не ожидавший такого вопроса, на миг растерялся. А тут и Сергей глянул на него вопросительным взглядом. И он признался, что когда они спали, он вышел прогуляться, проверить машину, зашёл на рынок (про него сказала дежурный администратор). Там купил изюм, курагу, ещё какие-то сухофрукты, орехи. А потом случайно наткнулся на этот магазин.
– И что ты купил? – не отставал Арсений.
– Дома увидишь, – хотел отмахнуться Дмитрий Михайлович. Но Арсений не отставал, и отец сказал, что в гостинице покажет.
Сергей повернулся к Арсению и сказал:
– Арсений, ты должен знать одну вещь. Ты парень взрослый, тем более, тебя это тоже касается. Михалыч уже знает. Я – первый муж Вероники и отец Ариши.
Тепловой удар был ничто в сравнении с тем, какую реакцию у молодого человека вызвало это признание. Он чуть не с кулаками бросился на Сергея:
– Ты!.. Ты!.. Знаешь, кто ты после этого?! Ты!.. Я же верил тебе, любил, как отца. Как ты мог?!
Он задыхался от ярости, охватившей его, но тут вмешался отец, едва сдерживавший рвавшегося из его рук Арсения. Молодой человек готов был измолотить Сергея. В этот момент Арсением владел такой гнев, что Дмитрий Михайлович не на шутку встревожился. А Сергей стоял, не шелохнувшись, и даже не сделав ни единой попытки уклониться в сторону и не сдвинувшись с места ни на сантиметр, готовый принять любой удар, любой выпад Арсения. Но отец твёрдым голосом сказал сыну:
– Арсений! Остынь! И успокойся. В этой ситуации тяжело всем. И Сергею в том числе. Но тяжелее всего Веронике. Она уже знает. Не знают пока Надя и Аринка. Хотя пока мы здесь, она, может быть, уже всё им рассказала. И запомни. Мне тоже было трудно, когда я это узнал. Я поэтому и ушёл из гостиницы, чтобы привести в порядок мысли и чувства. Всякое в душе и в мыслях пронеслось. А потом, пока ходил, всё взвесил и, хотя, не скрою, на душе по-прежнему тяжело, понял одно. Злиться не надо. Никому и ни на что. Каждый из нас вдоволь отстрадал уже в этой жизни. Вероника, всю жизнь одна растившая дочку. Ей, наверное, хватило больше всех. Сергей, кстати, тоже хватанул за свою дурость молодецкую. Вспомни, каким я привёз его в наш дом. Он же собирался уйти из этой жизни. Но нашёл в себе силы начать жизнь фактически с нуля. А сейчас он нас в Термезе буквально с того света вытащил. Вспомни, как нам тяжело было. И как вовремя он появился. Поэтому, сынок, остынь. Нашёл же Серёга в себе силы и мужество всем нам во всём признаться. Думаешь, ему легко далось это признание? Так что успокойся. Надежда измучена одиночеством, которое, я надеюсь, скоро у неё закончится. Да, Серёга?
– Что от меня зависело, я сделал. Как она решит, так и будет. Хорошо, что она сейчас вместе с Вероникой.
– Да, – ответил Дмитрий Михайлович, не отпуская сына и чувствуя, как тот напряжён. И продолжил, затрагивая любимую тему Арсения:
– Интересно, а чем они нас кормить будут при встрече?
– Пап, не напоминай, я слюной подавлюсь. Я так соскучился по домашней еде! – сказал всё ещё горячившийся Арсений.
Он не понимал, как Сергей, которому он так доверял, которого почитал почти как отца, мог так жестоко поступить с мамой Никой и Аришкой! Как он мог оставить такую девушку? Он попытался представить Аришку маленькой, но у него не получалось. Он видел всё ту же спящую девушку в закасавшейся пижаме. В его душе боролись два противоречивых чувства: с одной стороны он готов был ненавидеть Сергея за его прошлое, а с другой, вспоминая, сколько их связывало, и как много нужного и полезного для жизни Сергей дал ему, готов был простить его. Помолчав немного, он произнёс решительно:
– Слушайте, а давайте поедем уже. Чего нам тут сидеть? Я уже себя нормально чувствую. Поехали домой!
Сергей решил встрянуть в разговор:
– Арсений, отец не спал всё время, пока спали мы с тобой. Ему надо отдохнуть. Подумай о нём. Дорога предстоит трудная и дальняя. Пока из Узбекистана выедем, через Казахстан и половину России проедем, пока до Беларуси доберёмся. Да и по ней ещё ехать и ехать. Силы нужны всем. Арсений вынужден был согласиться с этими доводами.